 с полным самообладанием: она слегка прикоснулась  к
руке Ѓедуира, безмЯтежным, ровным голосом проговорила: "‘частливого пути!" -
и  во всем этом было не больше чувства, чем в ее  прощании с ‚ивианой, тогда
как со мной она простилась  куда теплее. (‘о времени истории с Њельвасом она
неизменно выказывала  мне слащавую  благодарность  и  вела себЯ со  мной как
маленькаЯ  девочка   с  престарелым  папашей.)   џ  пожелал  всем  счастливо
оставатьсЯ, с опаской покосилсЯ  на  гладкое летнее море и взошел на палубу.
‚ивиана,  заранее   побледнев,  поднЯлась  вслед  за  мной.  Ќе  требовалось
пророческого дара, чтобы предсказать, что мы не увидимсЯ теперь, покуда наше
судно не бросит Якорь у берегов Ѓретани.
     ‡десь не  место описывать все наши путешествиЯ шаг за шагом.  „а Я и не
смог  бы  этого сделать,  как Я уже говорил.  Њы побывали в Ѓретани,  это  Я
твердо  знаю, и  были сердечно принЯты  королем •оэлем. ‚ Љерреке мы провели
осень и зиму,  и  за это времЯ Я  показал ‚ивиане дороги через  ѓиблый лес и
маленькую таверну, в  которой  мой паж  ђальф скрывалсЯ с  Ђртуром  в  самые
опасные  темные  годы. Ќо дальше воспоминаниЯ мои мешаютсЯ. ‘ейчас, когда  Я
пишу, они теснЯтсЯ все вместе, как привидениЯ в доме, накопившиесЯ под одной
крышей  за  целые  столетиЯ.  Љаждое  Я вижу  с  совершенной  отчетливостью.
Њладенец Ђртур,  спЯщий в ЯслЯх на соломе.  Њой отец,  смотрЯщий на менЯ при
свете лампы  и  задающий мне вопрос: "—то  станетсЯ  с Ѓританией?"  „руиды в
Ќемете,  творЯщие  свой  кровавый  ритуал, и  Я  сам,  испуганным мальчишкой
прЯчущийсЯ  в  коровнике.  ђальф, скачущий сломЯ голову через лес  к •оэлю с
письмом   длЯ  менЯ.   ‚ивиана,  лежащаЯ  подле   менЯ  в  апрельском,  чуть
зазеленевшем  лесу на зеленой  мшистой прогалине. ’а  же самаЯ  прогалина, а
через нее, точно по  велению волшебства, проноситсЯ белаЯ оленуха, отводЯ от
Ђртура  смертельную  опасность.  Ђ  поверх  этих, мешаЯсь,  мелькают  другие
видениЯ  или воспоминаниЯ: белый олень с  рубиновыми глазами, стадо  оленей,
скрывающеесЯ  среди  дубов  у  капища Ќоденса, волшебство, волшебство...  Ќо
сквозь  все образы и  видениЯ, точно факел, зажженный  длЯ  новых исканий, -
звезды, улыбка божества, меч.
     ‚ Ѓританию мы возвратились  лишь на следующее  лето, это  Я знаю точно.
Џомню даже день нашего прибытиЯ. ‚ тот год умер Љадор, герцог  Љорнуэльский,
и, когда мы высадились, всЯ страна была в глубоком трауре по  великому воину
и доброму герцогу. Ќе могу  только вспомнить, кто из нас  - Я или ‚ивиана  -
почувствовал, что настал срок отправлЯтьсЯ обратно, и кто определил, в какую
гавань нам зайти. Њы пристали в маленьком заливе, не далее лиги от ’интагела
на  северном  побережье „умнонии,  это  было на  третий день  после  кончины
Љадора, и на берегу нас уже ждал Ђртур со свитой. ‡авидев в море наш  парус,
он  спустилсЯ  на пристань, чтобы  встретить  нас, и мы,  глЯдЯ на затЯнутые
полотном щиты, приспущенные  флажки и суровый белый цвет траурных одежд, еще
не ступив на сушу, понЯли, что привело нас на родину.
     ‚се это всплывает у менЯ перед глазами, купаЯсь в Ярком свете. Ќо далее
следует часовнЯ при горЯщих свечах, в ней установлено тело герцога, и монахи
поют молебствиЯ; сцена  затмеваетсЯ,  и вот уже  Я стою в изножье  гроба,  в
котором лежит его отец, стою и жду, чтобы  ЯвилсЯ  дух  человека, преданного
мною. џ рассказал об этом ‚ивиане, но даже она не смогла облегчить мою душу.
€бо мы с ней (объЯснила мне она) разделЯли одни и те же мысли и видениЯ, так
что она  и сама  не в  силах провести  границу между сегоднЯшним ’интагелом,
овеЯнным теплыми летними ветрами, разбивающими прибой о береговые  скалы,  и
моим зимним штормовым прошлым.
     ’интагел, оплакивающий недавнюю смерть герцога Љадора, и длЯ нее, и длЯ
менЯ походил на сновидение  больше, чем обдутаЯ зимними  штормами  твердынЯ,
где  некогда  “тер в  объЯтиЯх жены ѓорлойса €грейны зачал Ђртура,  будущего
королЯ Ѓритании.
     € так во всем. Џосле ’интагела мы отправились на север. ЏамЯть  или сон
в бесконечно тЯнущейсЯ тьме показывает мне плавные холмы  ђегеда, леса - как
нависшие темные тучи, озера, плещущие  рыбой, и отраженный в воде, словно  в
зеркале, Љаэр Ѓанног,  где когда-то Я спрЯтал  великий меч,  предназначенный
длЯ Ђртура. € ‡еленую часовню, в которой позже, в ту легендарную ночь, Ђртур
поднЯл этот меч своей рукой.
     ’ак, играючи,  мы  проследили путь меча, который  годы назад Я проделал
всерьез;  но  что-то, некое чувство - Я теперь не уверен даже, что  оно было
пророческим  и  просто  справедливым,  -  велело  мне  хранить  молчание  об
остальном,  что  мне самому  тогда  открылось лишь  проблесками.  ќтот новый
подвиг предназначен не мне, его очередь  наступит после менЯ, теперь же срок
еще не пришел. € Я ни словом не обмолвилсЯ о ‘егонтиуме и о том месте, где и
по  сей  день  глубоко   в  земле  запрЯтаны  остальные  сокровища,  которые
возвратились в Ѓританию вместе с мечом.
     Ќаконец мы оказались  в ѓалаве. ’о было счастливое завершение приЯтного
путешествиЯ. Ќас принЯл граф ќктор, раздобревший от старости и хорошей жизни
после установлениЯ мира. ЏредставлЯЯ леди „рузилле  мою ‚ивиану (и подмигнув
мне при этом), он провозгласил:
     - ‚от, наконец-то, жена принца Њерлина, душа моЯ.
     Ђ  рЯдом с  ним стоЯл  мой верный  ђальф,  раскрасневшийсЯ  от радости,
гордый, как павлин,  своей пригожей женой и четырьмЯ  крепкими ребЯтишками и
жаждущий услышать вести об Ђртуре и о том, что происходит на юге.
     ‚ ту  ночь  мы с ‚ивианой спали вдвоем в той башне, куда менЯ  когда-то
принесли  выздоравливать  от  Яда,  данного  мне  Њоргаузой.  “же  наступила
полночь, мы лежали и смотрели  через узкое окно, как месЯц освещает  вершины
холмов, когда  вдруг она пошевелилась,  потерлась щекой о мое плечо  и  тихо
спросила:
     - Ђ теперь что? Ѓрин Њирддин и кристальный грот?
     - „умаю, да.
     -  …сли твои холмы столь же  прекрасны, как здешние, может быть, мне не
так уж и жалко будет  покидать џблоневый сад... -  Я услышал по  голосу, что
она улыбаетсЯ, - ...по крайней мере на лето!
     - џ обещал тебе, что  до этого дело не  дойдет. ‘кажи мне лучше, как ты
предпочитаешь   проделать   этот   последний   отрезок   своего   свадебного
путешествиЯ: сушей  по  западным  дорогам  или  же  морем от  ѓланнавенты до
Њаридунума? џ слышал, что море сейчас спокойно.
     Ћна помолчала. Џотом задала вопрос:
     - Ќо почему ты спрашиваешь менЯ? џ думала, что...
     - —то ты думала?
     - —то ты еще хочешь мне кое-что показать, - ответила она после недолгой
заминки.
     џ понЯл, что она так же читает мысли, как и Я. € спросил:
     - —то же это, моЯ милаЯ?
     -  ’ы рассказал мне всю  историю  чудесного меча  Љалибурна,  благодарЯ
которому  Ђртур  держит в своих руках власть над  страной, и показал мне все
места, свЯзанные с этой историей.  Џоказал мне, где тебе было первое видение
о мече, приведшее тебЯ к нему; и куда ты его перепрЯтал впредь до того часа,
когда Ђртур вырастет и сможет его поднЯть; и где, наконец, это произошло. Ќо
где  ты его тогда  нашел, ты  мне не показал. џ  думала,  что  это  ты решил
открыть мне напоследок, перед тем как направитьсЯ в Ѓрин Њирддин.
     џ не  отвечал. Ћна  приподнЯлась  на  локте  и  заглЯнула мне в лицо. Ђ
лунный луч скользил, высвечиваЯ серебром по черни, прелестные линии:  висок,
скулу, шею, грудь.
     џ улыбнулсЯ, ласково проведЯ пальцем по изгибу ее плеча.
     - Љак Я могу думать и отвечать тебе, когда ты так прекрасна?
     -  Ћчень  просто  можешь,  - не двигаЯсь,  отозвалась  она  с  ответной
улыбкой. -  Џочему ты  это  скрываешь  от менЯ? Џотому что там осталось  еще
что-то, Я угадала? € это принадлежит будущему?
     €так, провидение или догадка, но она знает. џ сказал:
     - „а, ты права. Ћсталась одна тайна, одна-единственнаЯ. € ты права, она
принадлежит будущему. џ и сам видел это лишь  смутно, но  когда-то,  еще  до
того, как  Ђртур стал королем,  когда меч уже был найден, но еще не поднЯт и
грЯдущее  таилось  за  стеною  огней  и   видений,  Я  произнес  длЯ  Ђртура
пророчество... џ и сейчас его помню.
     - Џомнишь?
     € Я повторил:
     -  "џ  вижу мирный солнечный  край, по  долинам  зреют хлеба,  и селЯне
беспечно обрабатывают землю, как во времена римлЯн. џ вижу,  как меч тоскует
в  бездействии,  и  дни  мира сменЯютсЯ  днЯми вражды и  раздоров, и  жаждет
подвига тоскующий меч и взыскующий дух. Ѓыть  может, длЯ того бог и  отнЯл у
менЯ ѓрааль и копье и спрЯтал их под землею, чтобы в один прекрасный день ты
мог отправитьсЯ  на  поиски ненайденных сокровищ  Њаксена. Ќо нет, не ты,  а
Ѓедуир...  это его дух, а не твой, изголодаетсЯ и возжаждет и  будет  искать
утолениЯ в ложных источниках".
     ЏотЯнулось долгое  молчание.  џ не различал в  ночи  ее глаз - они были
полны лунным светом. Ќаконец она прошептала:
     - ѓрааль и копье? ‘окровище Њаксена, снова спрЯтанное под землею, чтобы
кто-то подвигнулсЯ на их поиски, как ты  подвигнулсЯ на поиски меча? Ќо  где
они? ‘кажи мне, где?
     Ћна была охвачена  нетерпением; не трепетом, а простым нетерпением, как
бегун  в виду цели. Љогда она узрит чашу и копье, сказал Я себе, она склонит
голову  перед их свЯтостью. Ђ пока она всего лишь дитЯ  и, как дитЯ, видит в
магических  предметах лишь орудиЯ, дающие ей силу. Ќо  Я  не сказал ей: "ќто
будет  тот же подвиг, ибо что проку  в мече власти без утолениЯ духа? ‚место
всех королей теперь  один  Љороль. € настало времЯ, чтобы вместо всех  богов
был  один  Ѓог,  в  ѓраале  же заключена эта единственность, и люди будут ее
искать, и умирать за нее, и, умираЯ, обретать жизнь".
     Ќичего этого Я ей  не сказал, но лежал молча,  а она смотрела на менЯ и
ждала.  џ чувствовал  исходЯщую от нее силу, это была  моЯ  прежнЯЯ сила, но
теперь у нее ее больше, чем у менЯ. ‘ам Я ощущал только усталость и печаль.
     - ‘кажи же мне, мой любимый, - настойчиво шептала она.
     € тогда Я сказал ей. “лыбнулсЯ и мЯгко произнес:
     - џ сделаю больше. џ отвезу тебЯ  туда и, что там можно  будет увидеть,
все  тебе покажу.  ’о, что еще  осталось от сокровищ Њаксена,  покоитсЯ  под
землей  в разрушенном храме  Њитры в ‘егонтиуме. € это - все, что Я еще могу
тебе подарить, моЯ дорогаЯ, кроме своей любви.
     Џомню, она в ответ прошептала:
     - …е  мне  довольно, даже без всего остального. €, пригнувшись, прижала
губы к моим  губам. Џосле того как  она заснула,  Я еще  лежал и  смотрел на
луну: полнаЯ и ЯркаЯ, она словно застыла на месте в раме окна. € вспомнилось
мне, как давным-давно, ребенком, Я верил, что, если вот так глЯдеть на луну,
исполнЯтсЯ  твои самые горЯчие мечты. Ћ  чем Я тогда  мечтал: о провидческом
даре, служении,  любви, - Я уж  и  не  помнил. ‚се  это осталось  в прошлом.
’еперь самаЯ  моЯ горЯчаЯ мечта покоилась подле  менЯ,  объЯтаЯ  сном. Ќочь,
пронизаннаЯ  лунным  светом, не содержала  будущего,  спала без  видений.  €
только звучали, как шепоты прошлого, отдельные голоса.
     ѓолос Њоргаузы,  ведьмы, изрыгающей на менЯ свое проклЯтье: "Ђ тебе так
уже не страшны женские чары, принц Њерлин? ‚ конце концов и ты  попадешьсЯ".
€, заглушаЯ ее, - голос Ђртура, рассерженный, громкий, исполненный любви: "џ
не желаю,  чтобы тебе причинЯли зло". Ђ потом: "‚едьма или не ведьма, любишь
ты ее или нет, она получит от менЯ по заслугам".
     џ  прижал  к  себе ее  юное  тело,  бережно  поцеловал спЯщие  веки.  €
произнес, обращаЯсь к призракам, к  голосам,  к пустому лунному свету: "‘рок
настал.  Ћтпустите  менЯ  с  миром".  €,  предав  душу   мою  в  руки  бога,
направлЯющего менЯ все эти годы, приготовилсЯ погрузитьсЯ в сон.
     ќто  - последнЯЯ  в моей памЯти  правда; все  прочее - лишь  видениЯ  в
непроглЯдной тьме.

        2
     Њаленьким, когда  Я  жил  в Њаридунуме,  Я  спал со своей  нЯнюшкой  во
флигеле длЯ слуг  во дворце моего деда. Ќаша комнатка  находилась  в  нижнем
этаже, а  за окном росло грушевое  дерево,  в  ветвЯх  которого  по  вечерам
заводил  песенку  дрозд,  а  потом  на  небе  загорались звезды,  совсем как
маленькие светочи  среди листвы.  џ, бывало,  подолгу  лежал в ночной тиши и
любовалсЯ ими, прислушиваЯсь, когда же раздастсЯ  музыка  сфер, которую, как
мне говорили, издают звезды, вращаЯсь в небесах.
     € вот  теперь Я ее услышал. “кутанный в  теплые покровы, Я  лежал,  как
можно было догадатьсЯ, в паланкине,  который мерно  покачивалсЯ на ходу  под
ночным  небом.  ЊенЯ обнимала  глубокаЯ  тьма,  и  лишь  высоко  вверху, где
изгибалсЯ небесный свод, плыли мириады золотых огоньков, и каждый  мелодично
звенел, как крохотный колокольчик. џ  был одно с  землей, котораЯ качалась и
пульсировала в  лад с биением моего сердца, и одно с великой тьмой,  котораЯ
стоЯла надо  мною. Њожет быть, у менЯ даже были закрыты глаза. Џоследнее мое
видение, смутно подумалось мне, и моЯ  сбывшаЯсЯ мечта. ‚едь Я всегда мечтал
услышать перед смертью музыку, которую издают звезды...
     Џотом  Я  осознал,  где  нахожусь.  ЊенЯ  окружали  люди  -  Я   слышал
приглушенные голоса, но они долетали до менЯ словно бы издалека, как бывает,
когда горишь  в лихорадке. ‘луги  опускали и  поднимали  паланкин,  Я ощущал
тепло их рук,  а то, что  казалось мне пульсом, - это был стук  их подошв по
земле. €  было  это не видение под музыку сфер - просто беспомощного, вполне
земного  больного старца медленно,  осторожно  везли  домой, а он  был нем и
недвижен. €  музыка  сфер  была  на  самом  деле  всего  лишь  позвЯкиванием
бубенчиков на упрЯжи мулов.
     ‘колько  это продолжалось,  Я  не могу сказать.  Ќаконец  после долгого
подъема паланкин  выровнЯлсЯ. ЊенЯ приветливо  встретил  огонь  под  теплыми
сводами. ‡десь  были еще какие-то люди,  отовсюду  слышались голоса,  кто-то
плакал.  € Я каким-то образом  понЯл, что  после еще одного приступа падучей
болезни менЯ доставили в Ѓрин Њирддин.
     Џотом  опЯть  все  спуталось.  €ногда  мне  казалось,  что  Я  все  еще
путешествую вдвоем с ‚ивианой - показываю ей улицы ЉонстантинополЯ или гулЯю
с нею по горам  под Ѓейрутом. Ћна приносит мне  питье, которое сама сварила,
подносит  прЯмо к  губам.  Ќо это не чаша, это ее губы на  моих губах, у них
вкус землЯники, и они  шепчут  надо  мной  заклинаниЯ,  а  пещеру  наполнЯет
ароматный дым - это она бросает в огонь пригоршни благовоний. ‚сюду свечи, в
их мЯгком колеблющемсЯ сиЯнии на камень при входе в  пещеру спустилсЯ  и сел
мой сокол  и ждет, когда  бог дыхнет и взъерошит  его  перьЯ.  “  жаровни  с
угольЯми сидит ѓалапас и  чертит длЯ менЯ в пыли  первую карту, а рЯдом, вот
сейчас, стоит на коленЯх мальчик Ќиниан и внимательно разглЯдывает ее своими
нежными,  задумчивыми глазами.  ’ут он поднЯл голову, и оказалось,  что  это
Ђртур,  горЯчий,  нетерпеливый,  десЯтилетний,  а   вот   ђальф,  молодой  и
нахмуренный... а  вот, наконец, и мальчик Њерлин, входЯщий  по  слову своего
учителЯ в кристальный грот. ’ут наплывали видениЯ, они снова разворачивались
передо  мной, зыбкие сны, которые впервые ворвались в  детскую голову  вот в
этой самой пещере. Ќо теперь ‚ивиана держит менЯ за руку и смотрит их вместе
со  мною,  все, до  мельчайшей  звездочки;  а  потом  она  даст  мне  испить
укреплЯющего снадобьЯ, и тогда ѓалапас, и мальчик  Њерлин, и ђальф, и Ђртур,
и  Ќиниан блекнут и  пропадают,  как призраки, ведь  призраками  они и были.
ЋстаютсЯ только воспоминаниЯ, но они отныне и  навсегда принадлежат ей,  как
прежде принадлежали мне одному.
     Њежду тем, неощутимо длЯ  менЯ, проходило времЯ, дни сменЯлись днЯми, а
Я все лежал в сумеречном царстве, скованный, недвижный телом и с лихорадочно
работающим  воображением. € прилежно, неуклонно, как пчела вытЯгивает мед из
цветка, волшебница ‚ивиана высасывала у менЯ по капле мед моей жизни.
     Ћднажды на заре, когда на воле  звонко распевали  птицы и теплый летний
ветерок занес в пещеру ароматы цветов и свежего сена, Я очнулсЯ  от  долгого
сна и почувствовал, что болезнь отпустила менЯ. ‚ремЯ сновидений миновало, Я
жил и бодрствовал.
     € при этом Я  был совершенно один и находилсЯ в полной темноте  -  лишь
узкий  луч  света  пробивалсЯ  сквозь  нагромождение  камней,  которыми  они
завалили  выход  из  пещеры,  перед  тем как  уйти и  оставить  менЯ в  моей
гробнице.
     * * *
     “  менЯ не  было  возможности  определить,  сколько времени Я  пролежал
замертво. Њы  прибыли в  ђегед  в  июле,  и сейчас, судЯ по всему,  тоже был
разгар  лета. ’ри недели, самое  большее -  месЯц?... …сли бы  дольше, Я  бы
сейчас  совсем  обессилел. ‚се  это времЯ,  покуда  Я не  забылсЯ  последним
глубоким  сном,  который, должно быть,  сочли  смертью,  за мной ухаживали и
поддерживали мои силы моими же снадобьЯми и отварами, так что хоть члены мои
затекли  и ослабли, Я чувствовал себЯ теперь вполне  здоровым. ‘двинуть хотЯ
бы один  камень, которыми было  завалено  устье моей пещерной  гробницы,  Я,
конечно,  не  мог,  но не исключалось,  что мне  удастсЯ  привлечь  внимание
кого-нибудь из  прохожих.  Џеред пещерой  с незапамЯтных  времен  находилось
свЯтилище,  и  люди  нередко  поднимались вверх  по  оврагу, чтобы  оставить
приношениЯ  богу,   покровителю  здешнего  волшебного  источника.  ‚озможно,
теперь,  знаЯ,  что  здесь  похоронен  Њерлин,  который  диктовал  свою волю
‚ерховному  королю, но жил среди них  и, не жалеЯ ни времени,  ни искусства,
исцелЯл их и их скотину, возможно, что  теперь люди станут поклонЯтьсЯ этому
месту с  еще большим рвением.  Џока он был жив,  они ЯвлЯлись что  ни  день,
приносЯ  пищу  и вино, и, уж конечно, не перестанут нести  свои  дары, когда
надо задобрить дух умершего.
     €так, подавив страх,  Я сел и, несмотрЯ на  слабость и  головокружение,
попыталсЯ сообразить, что мне делать.
     ЊенЯ  положили  не  в  кристальном  гроте,  который  представлЯл  собой
небольшое  круглое  углубление  в  верхнем  углу главной пещеры,  а в  самой
пещере,  на  моем собственном ложе.  Љровать была затЯнута какой-то  тканью,
плотной и тЯжелой на ощупь, и, насколько можно было разглЯдеть в отсветах от
единственного  дневного луча,  ее  покрывало  шитье  и драгоценные  каменьЯ.
Џокров же, под которым Я лежал, был мЯгкий, теплый , с вытканным узором. Њои
пальцы нащупали рисунок: дракон. Џостепенно Я разглЯдел по углам  моего ложа
четыре тЯжелых витых подсвечника,  тускло отблескивающих золотом. Љак видно,
менЯ похоронили  с  королевскими почестЯми. Њожет быть, даже сам  король при
этом  присутствовал?  †аль,  что  Я  ничего не  помню. Ђ ‚ивиана?  џ  должен
поблагодарить  собственное пророчество за  то, что  менЯ  просто  положили в
пещере,  а не зарыли в землю и не предали огню. Ћт одной  такой  мысли озноб
пробежал по коже. Ћднако надо  было  действовать. џ  обследовал  свечи.  ’ри
догорели  до конца, от  них  остались  только бесформенные наплывы воска. Ќо
четвертую, наверно, задул случайный  сквознЯк,  она еще сохранилась в добрый
фут длиною. џ  потрогал пальцем  восковой  натек:  он  был  мЯгкий.  ‡начит,
прикинул Я, прошло часов двенадцать,  ну, может  быть, пЯтнадцать, с тех пор
как свечи были зажжены и менЯ оставили,  заложив вход в пещеру. ‚  пещере до
сих  пор чувствовалось  тепло. …сли  Я хочу остатьсЯ  в  живых,  тепло  надо
поддерживать. џ  откинулсЯ на жесткую подушку,  натЯнул до подбородка теплый
покров  с  золотым  драконом и, устремив  взглЯд на последнюю свечу,  сказал
себе: сейчас посмотрим, неужели и эта простейшаЯ магиЯ,  которой  Я  некогда
овладел в первую голову, находЯсь в этой самой  пещере, тоже отнЯта  у менЯ?
“силие было так велико, что Я, изнемогший, снова погрузилсЯ в сон.
     Љогда Я пробудилсЯ,  розовый туманный свет  клубилсЯ  в  дальнем  конце
пещеры, и всЯ пещера была освещена - последнЯЯ свеча  горела ровным,  теплым
пламенем.  џ увидел две золотые монеты,  поблескивающие на покрове, - смутно
вспомнил, как они скатились с моих  век, когда Я проснулсЯ и  поднЯл голову.
Џри  свече Я  разглЯдел  и  еще  кое-что, представлЯвшее  длЯ менЯ ценность:
ритуальные лепешки и вино, оставленные подле моего ложа как приношениЯ духам
умерших. ’ут Я  громким  голосом возблагодарил бога, хранЯщего  менЯ, сел на
погребальном ложе, укутанный в могильные пелены, и утолил голод и жажду.
     ‹епешки были  черствые,  но с  медовым  привкусом, а вино  крепкое, оно
побежало по моим жилам, как новаЯ сила  жизни. Ђ пламЯ свечи, источаЯ мЯгкое
тепло,  разогнало  последние  клочьЯ  страха: "ќмрис, - прошептал Я  себе, -
ќмрис,  дитЯ  света, любимец  королей...  тебе было  сказано, что ты  будешь
заживо  погребен  во  тьме  и  сила  твоЯ  оставит тебЯ;  и  вот  взглЯни  -
пророчество  сбылось, но,  оказываетсЯ, это вовсе  не страшно; ты и  вправду
погребен  заживо, однако у тебЯ есть воздух, и свет, и - если твои запасы не
разорили - пища, и питье, и тепло, и целебные снадобьЯ..."
     џ  вынул  свечу из  тЯжелого  подсвечника и  прошел  в  дальние  гроты,
служившие мне  кладовыми.  ‚се сохранилось  так,  как было  при мне. ‘тилико
выказал  себЯ не только верным хранителем моего дома.  …го заботой оставлены
подле  моего "гроба"  медовые лепешки и вино. Џохоже, что и  запасы были все
пополнены,  на  случай  если мне что-нибудь понадобитсЯ за гробом.  ’ак  или
иначе, но на полках  рЯд  за  рЯдом,  короб  за  коробом покоилась бесценнаЯ
провизиЯ,  стоЯли  банки и флаконы с  целебными и укреплЯющими снадобьЯми  -
все,  что  Я  не захватил с  собою в џблоневый сад. ЌастоЯщий беличий склад:
сушеные  плоды и орехи,  медовые  соты, понемногу  сочащиесЯ  густой сладкой
влагой, бочонок оливок в масле. •леба, конечно,  не было, но в одном кувшине
Я  нашел  окаменевшую  краюшку  толстой овсЯной  лепешки,  которую  когда-то
испекла и дала мне  жена пастуха,  - она не испортилась, только высохла, как
деревЯннаЯ, и, раскрошив, Я положил  ее  размокать в вине. Њучной  короб был
наполовину  полон,  и на  оливковом  масле можно будет напечь новых лепешек.
‚ода  у  менЯ  в пещере имелась -  когда Я поселилсЯ здесь,  Я  прежде всего
наставил слугу, как провести по трубе воду из источника,  бьющего у входа, и
наполнить в  полу каменное углубление. ‘верху мы приладили  крышку, и вода в
этой естественной чаше оставалась  чистой даже в бурю или в мороз. Ђ избыток
вытекал  по  трещине и  сбегал, отведенный в  самый  отдаленный  угол самого
дальнего грота,  где было  у  менЯ  отхожее место. Ќашлись в моих запасах  и
свечи, а на  каменной приступке,  как всегда, лежали кремни и трут. ‚ысилась
на своем месте и горка древесных углей, но, опасаЯсь дыма и угара, Я не стал
разводить  жаровню. Љ тому  же тепло мне  еще могло понадобитьсЯ  в будущем.
…сли мои подсчеты верны, через какой-нибудь месЯц  кончитсЯ  лето и настанет
осень с холодными ветрами и промозглой сыростью.
     € потому,  в первое времЯ, пока  в пещеру еще проникало  теплое дыханье
лета, Я зажигал свет только длЯ того, чтобы приготовить еду, да иной раз длЯ
бодрости, когда в темноте особенно томительно влачились часы. Љниг у менЯ не
было, Я все перевез в џблоневый сад.  Ќо  письменные принадлежности  имелись
под  рукой,  и  со  временем, когда  Я  окреп и  стал тЯготитьсЯ вынужденным
бездельем, мне пришла в голову мысль  упорЯдочить и  записать историю  моего
детства и всего, что было потом и в чем Я принимал заметное участие. Џомогла
бы, конечно, и музыка, но большаЯ  стоЯчаЯ арфа вместе с книгами переехала в
џблоневый сад, а  ручную арфу, всегда сопровождавшую  менЯ в  пути, никто не
счел  уместным  нарЯду  с  другими  сокровищами  длЯ  загробного пользованиЯ
положить рЯдом с моим телом.
     џ, разумеетсЯ,  много  думал о том, как выбратьсЯ  из темной могилы. Ќо
свЯщенный полый холм, внутри которого  менЯ торжественно похоронили,  словно
сам преградил мне  выход  наружу:  чтобы  завалить  отверстие пещеры, сверху
обрушили чуть не  весь  склон.  € сколько бы Я ни  старалсЯ, мне  никогда не
разобрать и  не пробить  этот  завал. „ругое  дело -  если бы  у  менЯ  были
необходимые орудиЯ. ’огда рано или поздно можно было бы пробитьсЯ. Ќо у менЯ
орудий не было. ‹омы и лопаты всегда хранились под  скалой, где  у менЯ  был
устроен навес длЯ лошади.
     Ѓыла еще  одна  возможность, и она все  времЯ  не шла у менЯ из головы.
Љроме тех пещер,  которые  Я освоил,  внутри холма  имелась  еще целаЯ  цепь
пещер,  поменьше.   Ћни  сообщались   одна  с  другой,   расходЯсь  по  всей
внутренности  холма,  и  одна  из  них  представлЯла  собой  круглую  шахту,
наподобие трубы, пронизывающую холм до  самой  верхушки  и  открывающуюсЯ  в
маленькой ложбинке. ’ам в стародавние времена под давлением древесных корней
и под действием непогоды треснула  каменнаЯ плита, и через эту  трещину вниз
проникал свет, иной раз сыпались камешки и  сочилась дождеваЯ  вода. ќтим же
путем вылетали наружу обитающие в подземелье летучие мыши. ‘о временем внизу
накопилась целаЯ груда насыпавшихсЯ камней, образуЯ как бы возвышение на дне
пещеры, которое  чуть не  на треть  поднималось  к "верхнему свету",  как  Я
назову это отверстие. ’еперь Я с надеждой пробралсЯ туда, чтобы  посмотреть,
не  "выросла"  ли  эта  каменнаЯ  лестница,  но  был  разочарован:  над  ней
по-прежнему  зиЯла пустота в  добрых три человеческих роста, а  затем  шахта
изгибалась, сначала круто,  потом полого и  только  тут оканчивалась дневным
сиЯнием. Њожно  было себе  представить, что человек молодой и ловкий смог бы
выбратьсЯ  этим путем  наружу  без посторонней помощи,  хотЯ  каменные стены
шахты  были мокрыми  и  скользкими,  а  кое-где  ненадежными:  того и глЯди,
обвалЯтсЯ. Ќо длЯ человека в летах, да еще только-только с одра болезни, это
представлЯлось неосуществимым. …динственным утешением служило то,  что здесь
к моим услугам действительно был хороший дымоход, в холодные дни Я смогу без
опасений разжигать жаровню, наслаждатьсЯ теплом, горЯчей пищей и питьем.
     …стественно, Я подумывал  и о том,  чтобы  развести в пещере  настоЯщий
огонь в надежде,  что дым, выходЯщий из  холма, привлечет внимание людей; но
против этого было два соображениЯ. ‚о-первых, жители окрестных мест привыкли
каждый вечер видеть, как над холмом поднимаютсЯ  тучи летучих мышей, похожие
издалека на столбы дыма;  а во-вторых, у менЯ  было мало топлива. Ћставалось
только беречь на  зиму мои скудные запасы и ждать, пока кто-нибудь подыметсЯ
по оврагу к свЯтому источнику.
     Ќо никто  не  подымалсЯ.  „вадцать  дней,  тридцать, сорок  отсчитал  Я
насечками на палочке.  џ с огорчением убедилсЯ, что простые люди, так охотно
ЯвлЯвшиесЯ  помолитьсЯ  духу  источника  и  принести  дары  живому человеку,
который исцелЯл их  недуги,  умершего волшебника  боЯтсЯ и  предпочитают  не
приближатьсЯ  к полому холму, где поселились, по их  понЯтиЯм, новые духи. Ђ
поскольку тропа,  проходЯщаЯ по оврагу, кончаетсЯ у входа в пещеру, где бьет
источник,  мимо тоже никто  не  проезжал.  ’ак  что  никто  не поЯвлЯлсЯ  по
соседству  от моей гробницы, кроме птиц, чьи голоса  до менЯ  доносились, и,
наверное, оленей, да еще однажды ночью  Я услышал, как лиса -  а может быть,
волк - обнюхивает камни, завалившие вход.
     ’ак  проходили дни, обозначенные рЯдом насечек, а Я по-прежнему был жив
и  даже -  что  давалось все  труднее,  -  всеми  доступными  мне  способами
преодолевал  страх.  Џисал,   строил   планы,  как  вырватьсЯ   на  свободу;
хозЯйничал; и, не стыжусь  признатьсЯ, коротал ночи - а иногда и безнадежные
дни  -  с  помощью  вина,  а  то и  сонного зельЯ,  притуплЯвших  чувства  и
скрадывавших  времЯ.  џ не  поддавалсЯ отчаЯнию  - существуЯ словно бы по ту
сторону  смерти,  Я держалсЯ, как за  веревочную лестницу, спущенную  сквозь
окно у  менЯ над головой,  за такой ход мыслей: Я  всегда  повиновалсЯ моему
богу, от него получал магическую силу и обращал ее на службу ему же;  теперь
она перешла от менЯ к моей юной возлюбленной, она ее у менЯ отнЯла; но, хоть
жизнь  моЯ,  казалось  бы,  кончилась, мое тело, неизвестно почему,  не было
предано  ни огню,  ни земле. € теперь Я жив,  вновь  силен телом и  духом  и
нахожусь пусть в заточении, но в своем полом  холме, посвЯщенном моему богу.
Ќеужели во всем этом нет предназначениЯ и цели?
     ‘ такими мыслЯми Я однажды отважилсЯ забратьсЯ в кристальный грот.
     „о сих пор, ослабевший, лишенный, Я знал, магической силы, Я не решалсЯ
вновь  очутитьсЯ  там,  где  менЯ  посещали  видениЯ.  Ќо  однажды, просидев
несколько часов в темноте -  мой запас свечей подходил к концу, - Я все-таки
взобралсЯ на каменный уступ  в дальнем конце  главной пещеры и,  согнувшись,
пролез в хрустальный полый шар.
     ЊенЯ вели  лишь приЯтные  воспоминаниЯ о прошлом могуществе  и о любви.
‘вета Я с собой не  взЯл  и не ожидал ничего увидеть. Ђ просто, как когда-то
мальчиком, лег ничком  на острые грани  кристаллов и  погрузилсЯ  в  плотную
тишину, наполнЯЯ ее своими мыслЯми.
     —то это были за  мысли, Я не помню. Њожет быть, Я молилсЯ. Ќо не вслух.
—ерез  некоторое  времЯ Я почувствовал -  как  в  непроглЯдной  ночной  тьме
человек не видит,  а вдруг ощущает наступление рассвета  - какой-то отзыв на
свое  дыхание. ’о  был  не  звук,  а лишь  еле  уловимое  эхо, словно  рЯдом
пробудилсЯ и дышит невидимый призрак.
     ‘ердце  у менЯ заколотилось,  участилось дыханье.  ’о, другое,  дыханье
тоже стало  чаще. ‚оздух в гроте  тихо  запел. Џо  стенам  хрустального шара
побежал, отзываЯсь,  такой  знакомый  ропот. ‘лезы слабости  переполнили мне
глаза. џ произнес: "’ак, значит, тебЯ привезли и поставили  на место?" €  из
темноты мне отозвалась моЯ арфа.
     џ пополз  на этот звук. Џальцы коснулись  живой, шелковистой деревЯнной
поверхности. ђезной край рамы  лег мне на руку, как рукоЯть  великого меча у
менЯ на глазах не раз ложилась в ладонь ‚ерховного  королЯ. џ, пЯтЯсь, вылез
из  грота, прижимаЯ арфу к груди, чтобы заглушить ее жалобный стон. € ощупью
пробралсЯ обратно в свое узилище.
     * * *
     ‚от песнь, которую Я сложил. џ назвал ее "Џеснь погребенного Њерлина".
     Људа ушли они в сиЯнии -
     ‘вет солнца, и большой ветер,
     € бог, отвечавшие мне
     ‘верху, от небесных звезд,
     € звезда, лучившаЯсЯ длЯ менЯ,
     € голос, говоривший со мной,
     € сокол, указывавший мне путь.
     € щит, укрывавший менЯ?
     џсен путь к воротам,
     “ которых все они ждут менЯ.
     џ верю, что они ждут менЯ.
     „ень померк,
     ‚етер утих,
     ‚се, все ушло в сиЯнии,
     Ћдин Я осталсЯ.
     —то проку призывать менЯ?
     ‚едь у менЯ нет ни щита, ни звезды.
     —то проку преклонЯть передо мной колена?
     ‚едь Я - всего лишь тень
     …го тени.
     ‚сего лишь тень
     ‡везды, котораЯ упала
     „авным-давно.
     * * *
     Ќи  одна песнь  не  родитсЯ  целой  и законченной с первого запева, и Я
сейчас  не  помню, сколько  раз Я ее  спел,  прежде чем осознал,  что  слышу
какой-то  необычный  звук,  словно  бы  стучавшийсЯ  мне в душу вот  уже  на
протЯжении  нескольких  куплетов. џ подождал,  пока  замрут  певучие  звуки,
легонько прижал ладонью струны и прислушалсЯ.
     ‚ безжизненном молчании громко  стучало мое сердце. Ќо сквозь этот стук
Я слышал еще какое-то отдаленное  биение,  словно бы доносЯщеесЯ из  глубины
холма.  € не  удивительно,  что  первые мысли,  посетившие  менЯ,  так давно
отрезанного от обычных дел мира, были окрылены древними поверьЯми: Я подумал
о ‹луде,  властелине  Џотустороннего мира,  о  конЯх „икой  охоты,  о тенЯх,
обитающих в полых холмах... ‚от и смерть моЯ наконец пришла тихим вечером на
исходе лета? …ще через мгновение Я уже понЯл правду - но поздно.
     ќто  был  путник, которого  Я так давно  ждал и отчаЯлсЯ дождатьсЯ.  Ћн
въехал  на  вершину  холма, остановилсЯ у  расселины  в  скале, где  был мой
"верхний свет", и слышал, как Я пел.
     ‘тало тихо, только слышно  было, как нервно ударЯет копытами по  камню,
переступаЯ с ноги на ногу, его лошадь. Ђ потом раздалсЯ человеческий голос:
     - ќй, есть тут кто?
     џ уже отбросил арфу и,  торопЯсь, пробиралсЯ в дальний грот, откуда шла
наружу шахта. Ќа  ходу  Я пыталсЯ крикнуть,  но у менЯ колотилось  сердце, в
горле пересохло, и это удалось мне не сразу.
     - ќто Я, Њерлин! Ќе бойсЯ,  Я не призрак, Я жив, но заключен в  пещеру.
Џробей мне выход, именем королЯ! - выкрикнул Я наконец.
     Ќо  мой  голос  был  заглушен  грохотом.  Њожно  было  догадатьсЯ,  что
случилось.  ‹ошадь  путника,  почуЯв, как  это свойственно животным,  что-то
необычное: человека  под землей, странные  звуки из расселины в скале, может
быть,  даже мое  волнение, - с громким ржанием  шарахнулась  прочь, и из-под
копыт у нее, будЯ эхо, посыпались комьЯ земли и камни. џ крикнул еще раз, но
всадник то ли не слышал, то  ли  доверилсЯ чутью лошади  и  тоже  испугалсЯ,
только  дробно  застучали  копыта,  покатились камни, и всадник сломЯ голову
ускакал  прочь.  Љто бы  он ни был, его  можно было понЯть: даже если  он не
знал, чьЯ гробница  находитсЯ внизу под холмом, ему,  конечно, известно, что
эти  холмы считаютсЯ свЯщенными,  и услышать  в сумерки  пение,  доносЯщеесЯ
изнутри такого холма...
     џ вернулсЯ к себе и  подобрал арфу.  Ћна не пострадала.  џ отложил ее в
сторону,  а  с ней и надежды на спасение, и печально занЯлсЯ  приготовлением
того, что, за неимением худшего слова, приходилось назвать моим ужином.

        3
     Ќа третью или четвертую ночь после этого случаЯ что-то разбудило  менЯ.
џ открыл глаза в полной  темноте. —то это было? € тут Я услышал шум:  кто-то
тихонько скребсЯ, сыпались камешки,  шлепались комьЯ земли. ‡вуки доносились
из дальней высокой пещеры с "верхним светом". ‡верь какой-нибудь, подумал Я,
барсук, или лиса, или даже волк. ЏочуЯли запах съестного и роютсЯ. Џоплотнее
укутав спину, Я снова закрыл глаза.
     Ќо  звуки продолжались, осторожные,  упорные, кто-то разгребал  камни с
настойчивостью совсем не  звериной. ‚ сердце у менЯ ожила надежда,  Я сел на
своем  ложе: неужели  вернулсЯ давешний всадник? Ђ может  быть, он рассказал
людЯм  о пережитом страхе,  и кто-то другой, более  отважный, ЯвилсЯ  по его
следам посмотреть, в  чем дело? џ набрал воздуху в  грудь, чтоб крикнуть, но
передумал. џ опасалсЯ спугнуть и этого. ‹учше пусть он первый менЯ позовет.
     Ќо он не звал. Ђ просто продолжал работать, расширЯЯ расселину в скале.
‘нова посыпалась землЯ,  звЯкнул  о камень  лом,  и  Я  Явственно  расслышал
сдавленное  проклЯтье. ѓрубый  мужской голос. Џотом  на минуту  стало  тихо,
должно быть, он прислушивалсЯ. Ђ потом шум возобновилсЯ - теперь  он работал
более тЯжелым орудием, киркой или лопатой, раскапываЯ себе путь вниз.
     ’еперь уж Я ни за что не стал бы кричать. —еловек,  ЯвившийсЯ просто из
любопытства посмотреть, что за чудеса здесь происходЯт, никогда  не стал  бы
соблюдать такую осторожность, он бы прежде всего, как тот, первый, крикнул и
выждал, не раздастсЯ  ли ответ, а уж  после этого попыталсЯ проникнуть через
расселину  в пещеру.  „а и кроме того,  человек  с  честными намерениЯми  не
ЯвилсЯ бы сюда один и ночью.
     „олго  не  ломаЯ голову, Я догадалсЯ, что это, скорее всего,  грабитель
могил, какой-нибудь одинокий бродЯга, прослышавший о богатом захоронении под
•олмом  Њерлина. Ћн, должно быть, осмотрел бывший вход в пещеру, нашел,  что
он слишком  плотно завален, и пришел  к  выводу, что через верх  можно будет
забратьсЯ  и  легче,  и  незаметнее.  €ли  же  это  кто-нибудь  из  местных,
наблюдавший богатую похоронную процессию и с детства знающий о существовании
вверху другого,  более трудного  входа. Ђ может, даже и солдат,  из тех, кто
после  похоронной церемонии заваливали камнЯми устье  пещеры, который  с тех
пор не мог забыть о сокровищах, зарытых под холмом.
     Љто бы он ни был, человек этот был  не из пугливых. Ћн знал, что найдет
в  пещере   мертвое  тело,  был  готов  выдержать  и  вид,  и  запах  трупа,
пролежавшего под землей не одну неделю,  и не  страшилсЯ обобрать этот труп,
сорвать с него  драгоценности,  а затем  сбросить его с  погребального ложа,
чтобы  присвоить златотканые покровы и изголовье с золотой бахромой. Ђ  что,
если  вместо   трупа  он  увидит  живого   человека?  —еловека   немолодого,
ослабленного долгими неделЯми, проведенными  под землей,  которого к тому же
мир считает умершим? Ћтвет прост. Ћн менЯ убьет и так или  иначе ограбит мою
могилу. € Я, лишенный магической силы, перед ним беззащитен.
     џ тихо поднЯлсЯ  со своего  ложа  и прошел в пещеру с "верхним светом".
ђабота вверху двигалась полным ходом. €з расширенного отверстиЯ шло сиЯние -
у  моего посетителЯ, верно, был при себе  достаточно  Яркий  фонарь.  Ќо при
таком освещении он не заметит света от моей тусклой свечи. џ вернулсЯ к себе
в главную  пещеру,  осторожно  загородившись, запалил свечу  и  приступил  к
единственно доступным длЯ менЯ приготовлениЯм.
     …сли бы Я затаилсЯ, дожидаЯсь его  прихода с ножом  в руках (у  менЯ не
было  кинжала,  но  в  пещере имелись  ножи  длЯ  приготовлениЯ пищи) или  с
каким-нибудь тЯжелым предметом наготове, Я все равно едва  ли мог напасть на
него достаточно  быстро и нанести удар достаточной силы, чтобы оглушить его.
Ђ  иначе  такое нападение немедленно  привело бы к моей же гибели. Њне  надо
было  измыслить   что-то  другое.   џ  хладнокровно  все  обдумал.   ‚  моем
распорЯжении было только одно оружие, но за долгие годы Я  убедилсЯ, что оно
могущественнее и кинжала, и дубины. Ћружие это - человеческий страх.
     џ  убрал  со своей  постели одеЯла.  ђасстелил  и  аккуратно  разгладил
драгоценный  покров,  подложил  в  изголовье  бархатную  подушку  с  золотой
бахромой.  —етыре золотых  подсвечника так и стоЯли,  как были,  по  четырем
углам кровати.  ђЯдом  Я  поставил  золотой кубок, в  котором  было  вино, и
серебрЯное  блюдо,  выложенное гранатами.  Џотом  достал две золотые монеты,
предназначавшиесЯ в уплату загробному  перевозчику, завернулсЯ в королевскую
мантию, задул свечу и лег на погребальное ложе.
     ѓрохот  осыпавшихсЯ  камней,  донесшийсЯ  со  стороны  шахты,  и  с ним
ворвавшийсЯ в  пещеру свежий сочной воздух сказали мне о том, что  мой гость
уже  в  доме.  џ закрыл  глаза,  положил себе на  веки  по  золотой  монете,
расправил  ниспадающие  складки  моей  мантии,  скрестил  руки  на  груди и,
стараЯсь дышать неглубоко и бесшумно, стал ждать.
     ќто  оказалось  необыкновенно  трудно.  Њне  часто  и прежде  случалось
сталкиватьсЯ  с  опасностью,  но  Я всегда при  этом  знал, что  именно  мне
угрожает. Ѓыла ли то битва с Ѓритаэлем или засада в „иком лесу, но в трудную
и грозную минуту  Я всегда  твердо знал, что после боли менЯ ждет победа,  и
спасение,  и  выполненнаЯ миссиЯ.  ’еперь же Я не знал  ничего. Ѓыть  может,
смерть в темноте от руки вора и убийцы, польстившегосЯ на горсть драгоценных
камешков, - это и есть  тот бесславный конец,  который  сулили  мне боги,  с
усмешкой  давшие мне  прочесть  по  звездам,  что Я буду "заживо  заключен в
гробницу". € на все, что свершаетсЯ, - божьЯ волЯ? Ќо нет, думал Я совсем не
отрешенно, если Я когда-нибудь верно служил тебе, господи боже  мой, дай мне
перед смертью хоть раз еще вдохнуть ароматного свежего воздуха!
     ђаздалсЯ  стук  - мой посетитель спрыгнул на дно пещеры. “ него, должно
быть, при  себе  веревка,  и он  привЯзал конец  к  дереву, растущему вблизи
расселины. € Я не  ошибсЯ: он один.  €з-под закрытых век  и золотых  монет Я
различил, как потеплела  темнота  вокруг - это он  вошел со  своим  фонарем.
‘тарательно  прощупываЯ ногой  каждый шаг,  он продвигалсЯ к  моему ложу.  џ
ощутил  запах пота  и угарный  дух  его дешевого фонарЯ;  а  это  значит,  с
удовлетворением подумал Я, что он не ощутит  у менЯ в пещере  запахов пищи и
вина  и  дымка от  недавно задутой  тростниковой свечи. …го выдавало тЯжелое
дыхание - было Ясно, что, как он ни храбрилсЯ, ему очень страшно.
     ‚от он  увидел  менЯ  и  остановилсЯ. ЏослышалсЯ  вдох как предсмертный
хрип. „олжно быть,  он приготовилсЯ  увидеть разлагающийсЯ труп, а тут лежит
человек  как живой или только что умерший. Ќесколько мгновений он простоЯл в
нерешительности,  громко и тЯжело дыша,  потом, видно,  вспомнил рассказы об
искусстве бальзамированиЯ, еще раз тихо выругалсЯ себе под нос и на цыпочках
пошел вперед. ‘вет у него в руке дрожал и раскачивалсЯ.
     —ем  Явственнее  Я улавливал  запах  и звук  его  страха, тем спокойнее
становилсЯ  сам.  џ дышал  ровно и неглубоко, надеЯсь,  что в дрожащем свете
своего чадЯщего  фонарЯ он не заметит моего дыханиЯ.  ЏростоЯв  передо мной,
казалось мне, целую  вечность, он наконец, все  так же шумно  дыша,  рывком,
словно пришпореннаЯ лошадь, приблизилсЯ к моему погребальному ложу.  ЏотнаЯ,
дрожащаЯ рука снЯла с моих век золотые монеты.
     џ открыл глаза.
     ‡а  краткое  мгновение,  пока  он  не  успел еще  ни  шевельнутьсЯ,  ни
моргнуть, ни набрать  в грудь воздуху,  Я разглЯдел его:  тЯжелые  кельтские
черты  лица,  освещенного  роговым  фонарем,   грубые   одежды  деревенского
ополченца, изрытаЯ оспинами  потнаЯ кожа, жадный  полуразинутый рот и  тупые
глазки, а у поЯса - острый как бритва нож.
     - Њилости прошу в царство мертвых, солдат, - ровно произнес Я.
     € на звук моего голоса из  темного угла мелодичным,  замирающим вздохом
отозвалась арфа.
     ‡олотые монеты со  звоном укатились во мрак по дну  пещеры. ‡а  ними  с
глухим  стуком  последовал роговой  фонарь, разлившись лужей чадЯщего масла.
‘олдат издал душераздирающий в