„айана —есней ехала с ними
в одной колЯске, полнаЯ восторженной благодарности ко мне за все великолепиЯ
днЯ; затем экипажи начали быстро разъезжатьсЯ.
     ‚друг светЯщаЯсЯ арка перекинулась от одного конца крыши ‚иллосмирского
замка  до  другого,  блистаЯ  всеми   цветами  радуги,  в  середине  которой
показались  бледноголубые с  золотом  буквы, образуЯ то,  что  Я до  сих пор
считал  погребальным  девизом: "Sic  transit  gloria mundi!  Vale!"  &lt;’ак
проходит слава мирскаЯ! Ѓудь здоров!  (лат.).&gt; Ќо, в конце концов, он был
столько же применим к эфемерным великолепиЯм праздника, сколько к постоЯнной
мраморной  торжественности склепа, - и Я  мало думал об этом. ’ак совершенны
были  все распорЯжениЯ,  так удивительно были дрессированы слуги,  что гости
недолго  разъезжались,  и скоро  сады не только стали пусты, но даже  темны.
Ќигде не оставалось ни одного следа великолепной  иллюминации, и Я  вошел  в
дом,  усталый, с тЯжелым чувством  очарованиЯ и  страха, в котором Я  не мог
отдать себе отчета. џ нашел ‹ючио одного  в курительной  комнате, отделанной
дубовыми панелЯми, с глубоким  окном-выступом, которое открывалось прЯмо  на
луг. Ћн стоЯл в этой амбразуре спиной ко мне, но быстро повернулсЯ,  услышав
мои  шаги,  и  Я  увидел   такое   дикое,  болью  измученное  лицо,  что  Я,
ошеломленный, отступил.
     -  ‹ючио,  вы больны!  -  воскликнул  Я.  - ‚ы  слишком много трудились
сегоднЯ!
     - Њожет быть! - ответил он  хрипло, нетвердым голосом, и сильнаЯ  дрожь
передернула  его; затем, собравшись с силами, он принудил себЯ улыбнутьсЯ. -
Ќе  тревожьтесь,  мой друг! ќто ничего: только страдание старой  закоренелой
болезни,  тЯгостнаЯ  боль,  котораЯ  редко встречаетсЯ  у людей и безнадежно
неизлечима.
     -  —то же это такое? - спросил Я тоскливо, так как мертвеннаЯ бледность
беспокоила менЯ.
     Ћн пристально посмотрел на менЯ; его  глаза расширились и потемнели,  и
его рука тЯжело упала на мое плечо.
     - Ћчень  страннаЯ болезнь!  -  сказал  он тем  же  дрожащим  голосом. -
“грызение  совести! ‚ы об этом никогда не слыхали, „жеффри? ‡десь не поможет
ни  медицина,  ни хирургиЯ, - это  "червь, что  не умирает, и  пламЯ, что не
угасает". Ќо не  будем об этом  говорить: никто не вылечит менЯ, никто этого
не хочет! џ безнадежен!
     - Ќо  угрызение совести, если  у  вас  оно есть,  хотЯ Я  не  могу себе
представить, почему,  так  как  вам наверно  не о  чем  сожалеть,  - не есть
физический недуг! - сказал Я с удивлением.
     -  Ђ вы  думаете, что только о физических недугах  стоит тревожитьсЯ? -
спросил  он, продолжаЯ улыбатьсЯ той же дикой улыбкой. - ’ело - наша главнаЯ
забота;  мы  холим его,  кормим  его,  лелеем его и  охранЯем  его от  самой
ничтожной боли, если можем, и таким образом мы уверЯем себЯ, что все хорошо,
все должно  быть  хорошо!  Њежду  тем оно не больше  как прах, как  куколка,
обЯзаннаЯ  рассыпатьсЯ  и уничтожатьсЯ с возрастанием в  ней  души-бабочки -
бабочки, котораЯ летит со слепым инстинктом прЯмо в неизвестное, прельщаемаЯ
чрезмерным  светом!  ‚зглЯните сюда,  -  продолжал  он  смЯгченным тоном.  -
‚зглЯните теперь на ваши задумчивые, тенистые сады. –веты заснули,  деревьЯ,
наверно,  рады  избавитьсЯ  от пестрых  фонариков,  висевших  недавно  на их
ветвЯх; там молодаЯ луна уткнулась подбородком  в маленькое  облачко, как  в
подушку, и опускаетсЯ на  запад, чтобы  спать;  минуту тому  поздний соловей
бодрствовал  и пел. ‚ы можете чувствовать  дыхание  роз  от  того  трельЯжа!
‚се-все это работа Џрироды, и насколько теперь здесь прекраснее и милее, чем
когда горели  огни,  и  грохот музыки пугал маленьких  птичек  в  их  мЯгких
гнездышках! Ћднако "общество" не оценило бы этой  прохладной темноты,  этого
счастливого безмолвиЯ:  "общество" предпочитает фальшивый  блеск  настоЯщему
свету.  €  хуже всего,  что  оно стараетсЯ  отставить  настоЯщие предметы на
задний план, как второстепенные!
     -  ’очно так же, как вы унижаете ваше неутомимое  усердие в необычайном
успехе  сегоднЯшнего  днЯ, -  сказал  Я, смеЯсь.  - ‚ы можете  называть  это
"фальшивым  блеском", если  хотите, но это  было великолепное зрелище, какое
безусловно останетсЯ несравненным и единственным в своем роде.
     -  €   это   даст  вам   больше   известности,  чем  могла  дать   ваша
рекламированнаЯ книга, - сказал он, внимательно глЯдЯ на менЯ.
     -  ‚  этом  нет  ни  малейшего  сомнениЯ,  -  ответил   Я,  -  общество
предпочитает еду и увеселение всЯкой литературе, даже самой великой. Љстати,
где все артисты, музыканты и танцовщицы?
     - “ехали!
     - “ехали! - повторил Я удивленно. - “же! Ѓог мой! “жинали они?
     -  Ћни получили все, что нужно,  - сказал ‹ючио немного нетерпеливо.  -
ђазве Я не  говорил вам, „жеффри,  что если Я берусь за что-нибудь, то делаю
это основательно или никак!
     џ  взглЯнул  на  него;  он улыбалсЯ, но  его  глаза смотрели  мрачно  и
презрительно.
     -  Ћтлично! -  промолвил Я беспечно,  не желаЯ обижать  его. -  Ќо  даю
честное слово, что длЯ менЯ все это словно дьЯвольское чародейство!
     - —то именно? - спросил он невозмутимо.
     - ‚се! ’анцовщицы, слуги и пажи, ведь их должно быть двести или триста;
эти  удивительные  картины,  иллюминациЯ,  ужин  - все,  говорю вам! € самое
поразительное то, что весь этот народ так скоро убралсЯ!
     - •орошо. …сли  вы  называете  деньги дьЯвольским  чародейством,  то вы
правы. - сказал ‹ючио.
     - Ќо,  несомненно,  в  некоторых случаЯх даже деньги не могут доставить
такого совершенства в мелочах, - начал Я.
     - „еньги могут доставить все! - прервал он, и его могучий голос дрогнул
страстью. - џ  вам  это  говорил давно.  Ћни  - крючок  длЯ  самого дьЯвола.
Љонечно,  нельзЯ  предположить,  чтоб  дьЯвол  лично  интересовалсЯ  мирским
золотом, но обыкновенно он имеет склонность к компании людей, обладающих им,
возможно, что  он знает, что такой  человек с  ним будет делать.  Љонечно, Я
говорю метафорически,  но  ни  одна метафора  не  преувеличивает  могущества
денег. Ќе доверЯйте  добродетели мужчины или женщины, пока вы не попробовали
купить ее за кругленькую сумму! „еньги, мой драгоценный „жеффри, сделали все
длЯ вас, помните это! ‚ы ничего не сделали длЯ себЯ.
     -  ЌельзЯ  сказать,  чтобы  вы  говорили  мне любезности, -  сказал  Я,
несколько оскорбленный.
     - „а? Ђ почему? Џотому что это правда? џ заметил, что большинство людей
жалуетсЯ на "нелюбезность", когда им  говорЯт правду.  ќто - правда,  и Я не
вижу  тут нелюбезности. ‚ы ничего  не сделали длЯ  себЯ  и вы  не  надеетесь
что-нибудь сделать, кроме, - и  он  засмеЯлсЯ, - кроме  того,  чтобы  сейчас
отправитьсЯ спать и видеть во сне очаровательную ‘ибиллу!
     - Џризнаюсь, Я  устал, - и бессознательный вздох  вырвалсЯ у  менЯ. - Ђ
вы?
     …го взор был задумчиво устремлен на пейзаж.
     - џ тоже  устал,  -  медлленно  ответил  он,  - но Я  никогда  не  могу
избавитьсЯ  от своей усталости, так как Я устал от самого себЯ.  €  Я всегда
плохо сплю. Џокойной ночи!
     - Џокойной ночи!
     €  Я  остановилсЯ, глЯдЯ  на  него.  Ћн  возвратил  мне  взглЯд, полный
интереса.
     - Ќу? - спросил он выразительно.
     џ принудил себЯ улыбнутьсЯ.
     - џ не знаю, что мне и сказать, -  как только то, что Я  хотел бы знать
вас таким, какой вы есть. џ чувствую, что вы были правы, сказав мне однажды,
что вы не тот, чем вы кажетесь.
     Ћн продолжал пристально на менЯ смотреть.
     - ’ак как вы выразили желание, - медленно выговорил он, - Я обещаю вам,
что в  один прекрасный день вы узнаете менЯ, каков  Я  есть!  „лЯ вас  будет
лучше узнать, ради других, которые ищут общениЯ со мною.
     џ двинулсЯ, чтоб выйти из комнаты.
     -  Ѓлагодарю вас за все ваши сегоднЯшние  хлопоты,  -  сказал  Я  более
спокойным тоном, - хотЯ  Я никогда не буду в состоЯнии выразить словами  мою
глубокую благодарность.
     -  …сли  хотите  кого-нибудь  благодарить, то благодарите Ѓога, что  вы
пережили это, - ответил он.
     - Џочему? - спросил Я, удивленный.
     -  Џочему?  Џотому что  жизнь висит на волоске;  падение  общества есть
апогей  скуки  и  истощениЯ, и если  мы  избавлЯемсЯ  от общего  пьЯнства  и
зубоскальства,  мы должны возносить благодарение, - это все! Ђ Ѓог  получает
так мало благодарностей, что  вам следует уделить …му  одну, хорошенькую, за
благополучное окончание сегоднЯшнего днЯ.
     џ засмеЯлсЯ, не усматриваЯ в его словах ничего, кроме обычной иронии. џ
нашел  ЂмиэлЯ  ожидающим менЯ в моей спальне, но Я  отослал  его немедленно,
ненавидЯ взглЯд его  хитрого и мрачного лица и сказав, что  Я не  нуждаюсь в
его  услугах. “сталый, Я быстро  очутилсЯ в  постели  и уснул, и те страшные
агенты,  доставлЯвшие  столько  великолепиЯ  длЯ  блестЯщего  праздника,  на
котором Я  считалсЯ хозЯином,  не  открылись мне  в каком-нибудь пророческом
сновидении.

        XXV

     ‘пустЯ  несколько дней  после  приема  в ‚иллосмире, прежде чем  газеты
заговорили  о пышности  и роскоши, показанной при этом случае, Я проснулсЯ в
одно прекрасное утро, как великий поэт Ѓайрон, "чтоб найти себЯ знаменитым".
Ќе  за  какое-нибудь  интеллектуальное   произведение,  не  за  какой-нибудь
неожиданный  геройский  поступок,  не за  какое-нибудь  великое  положение в
обществе  или   политике,   -   нет!  џ  был  обЯзан   своей  славой  только
четвероногому: ”осфор выиграл „ерби.
     Њой скакун почти голова  в голову мчалсЯ с лошадью первого министра,  и
несколько  секунд  результат  казалсЯ  сомнительным,  но  когда  два   жокеЯ
приблизились к цели, Ђмиэль, сухаЯ,  тонкаЯ  фигура которого,  одетаЯ в шелк
самого Яркого красного  цвета,  словно  прилипла  к лошади,  пустил  ”осфора
аллюром, какого  он еще  никогда не показывал, буквально летЯ над  землею, и
достиг призового столба  на два  Ярда или  больше впереди  своего соперника.
‚зрыв одобрительных  восклицаний огласил  воздух, и Я  сделалсЯ героем днЯ -
любимцем черни. ЊенЯ забавлЯло поражение министра; он плохо принЯл  удар. Ћн
не знал менЯ, и  Я  -  его; Я не принадлежал к его политике и ни на  йоту не
заботилсЯ о его чувствах, но  Я был  удовлетворен, несколько  в сатирическом
смысле, вдруг очутившись признанным более важным человеком, нежели он сам, -
потому что Я был владельцем победителЯ „ерби. Џрежде чем Я хорошенько  отдал
себе отчет, где Я  нахожусь, менЯ уже представлЯли принцу “эльскому, который
пожал мне руку и  поздравил менЯ; самые большие  аристрократы Ђнглии жаждали
познакомитьсЯ со мной,  и внутренне  Я смеЯлсЯ  над  этой выставкой вкуса  и
культуры со стороны  "джентльменов  Ђнглии".  Ћни  толпой  окружили ”осфора,
дикие  глаза  которого предостерегали против вольного  обращениЯ, и который,
по-видимому,  был готов снова бежать с одинаковым  удовольствием и  успехом.
’емное, лукавое лицо ЂмиэлЯ и  его хорьковые жесткие  глаза,  казалось, были
непривлекательны длЯ большинства господ, хотЯ его ответы на все предлагаемые
ему вопросы  были  удивительно точны, почтительны  и не лишены остроумиЯ. Ќо
длЯ менЯ всЯ сущность была в том, что Я, „жеффри ’емпест, некогда голодавший
автор,  потом  миллионер,  благодарЯ  только обладанию  лошадью,  выигравшей
„ерби,  наконец  сделалсЯ  "знаменитостью"  или  тем, что общество  называет
знаменитостью; Я достиг той  славы, котораЯ привлекает внимание образованных
и благородных по выражению  торговцев и  также вызывает настойчивую  лесть и
бесстыдное преследование всех дам полусвета, желающих бриллиантов, лошадей и
Яхт,  преподносимых  им  в  обмен  на  несколько  зараженных  поцелуев с  их
накрашенных   губ.  €  Я  стоЯл   под   потоком  комплиментов,  по-видимому,
восхищенный,   улыбающийсЯ,    приветливый    и   учтивый,   пожимаЯ    руки
высокопоставленным особам, но в тайнике моей души Я презирал этих людей с их
хвастовством  и  лицемерием  - презирал  их с  такой  силой,  что  даже  сам
удивлЯлсЯ. Љогда,  наконец, Я уходил  со  скачек вместе с ‹ючио, который  по
обыкновению,  казалось,  знал  всех  и был другом всех, он  заговорил  таким
мЯгким и ласковым тоном, какого Я у него еще никогда не слыхал.
     - Џри всем вашем  себЯлюбии, „жеффри, в вашей натуре есть нечто сильное
и благородное, нечто, что возмущаетсЯ против лжи  и подлости. ‡ачем же вы не
даете воли этому побуждению?
     џ взглЯнул на него в изумлении и засмеЯлсЯ.
     - Ќе даю  воли!  —то вы этим хотите  сказать?  Ќе хотите ли вы, чтобы Я
говорил  в глаза этим хвастунам, что  Я  знаю,  каковы  они, и лгунам, что Я
различаю их ложь. Њой дорогой друг, общество слишком разгорЯчилось бы.
     - Ћно  не может быть  горЯчее или холоднее ада, если вы  верите в ад, в
который вы, однако, не верите, - прибавил он тем же спокойным тоном. -  Ќо Я
не имел в виду,  чтобы  вы  прЯмо говорили эти вещи, наносЯ им  оскорбление.
ЋбиднаЯ  откровенность  не  благородство,  а  только  грубость.  „ействовать
благородно лучше, чем говорить.
     - —то же, по-вашему, Я должен был делать? - спросил Я с любопытством.
     ‘ момент он молчал, по-видимому, серьезно, почти  мучительно размышлЯЯ,
затем он ответил:
     - Њой совет покажетсЯ вам странным, „жеффри, но если вы хотите его, вот
он.  „авайте  волю,  как  Я  сказал, благородной  и,  как  назвал  бы  свет,
сумасбродной частице  вашей  натуры,  не жертвуйте  вашим  высоким  чувством
правоты  ради  того,  чтобы подчинЯтьсЯ  чьей-нибудь власти или  влиЯнию,  и
проститесь  со  мной.  џ  вам  только  тем  полезен,  что удовлетворЯю  ваши
разнообразные фантазии, знакомлю вас с теми великими или малыми  личностЯми,
каких  вы желаете знать длЯ  своей выгоды  и  пользы. ‚ерьте  мне, это будет
гораздо лучше  длЯ вас и много утешительнее длЯ неизбежного  смертного часа,
если вы  бросите  весь  этот  ложный, суетливый вздор  и менЯ вместе с  ним.
Ћставьте общество вертетьсЯ, как волчок, в своем безумии, покажите, что весь
их блеск, великолепие и надменность  не  стоЯт ничего  в сравнении с высокой
душой  честного  человека,  -  и,  как сказал •ристос  богатому  властелину:
"Џродай имение твое и раздай бедным".
     Њинуту или  две Я молчал,  пока он,  в ожидании, внимательно  следил за
мной с бледным лицом.
     Ќечто  вроде угрызениЯ заставило дрогнуть  мою  совесть,  и  в короткий
промежуток  времени  Я  почувствовал  смутное  сожаление  - сожаление,  что,
обладаЯ  громадными  данными  делать добро  моим  ближним,  благодарЯ  моему
богатству,  Я  не  достиг  высшего  морального  положениЯ,  чем  то, которое
представлЯют  собой  суетные  люди,  составлЯющие  так  называемые  "верхних
десЯть" общества. џ находил такое  же удовольствие  в  себе  самом и в своих
делах, как и они, и был так же  сладкоречив и лицемерен, как они. Ћни играли
свою комедию,  а Я  свою; никто  из нас  не был ни на мгновение самим собой.
‘казать правду, одна из  причин,  почему  светские мужчины и дамы  не терпЯт
одиночества,  - та, что уединение, в котором они принуждены остатьсЯ глаз на
глаз со своим настоЯщим  "Я",  делаетсЯ нестерпимым длЯ них, потому  что они
носЯт на себе бремЯ спрЯтанного порока и обличительного стыда.
     Ћднако мое душевное  волнение скоро прошло,  и, взЯв ‹ючио под руку,  Я
улыбнулсЯ, отвечаЯ:
     -  ‚аш  совет, мой  дорогой  друг, пригодилсЯ  бы  длЯ  проповедника  о
спасении  души, но длЯ менЯ он ничего  не стоЯщий, так  как последовать  ему
невозможно. ЏроститьсЯ  с  вами навсегда, во-первых, было бы  с моей стороны
черной   неблагодарностью;  во-вторых,  общество,  со  всем   своим  смешным
фанфаронством,  необходимо,  однако, длЯ развлечениЯ  как моего,  так и моей
будущей жены, и мы не повредим себе, присоединЯЯсь к общему хору; в-третьих,
если  б  Я  отдал  половину моего  состоЯниЯ бедным, мне бы  за  это не были
благодарны, а только сочли бы менЯ сумасшедшим.
     - Ђ вы бы хотели благодарности?
     - Ќатурально.  Ѓольшинство  людей  любит маленькую  признательность  за
благодеЯниЯ.
     - ’ак. Ќо и ’ворец редко получает ее.
     - џ говорю о простых  фактах  на этом свете и  о людЯх, живущих на нем.
’от, кто  дает  щедро,  ожидает быть признанным  в великодушии, но  если б Я
разделил  мое  состоЯние и половину вручил бы бедным, то  этот случай был бы
опубликован не  более  как в шести строчках  в  одной  из газет, а  общество
воскликнуло бы: "—то за дурак!"
     - ’огда не  будем больше говорить об этом, - сказал ‹ючио,  и его брови
разгладились, и его  глаза принЯли обычное  выражение насмешки и  весельЯ. -
‚ыиграв „ерби, вы сделали все,  что цивилизациЯ девЯтнадцатого века  ожидает
от  вас, и в награду вы будете всюду приглашаемы. ‚ы можете надеЯтьсЯ  скоро
обедать  в   Њальбрукском   „ворце,   и  маленькаЯ  влиЯтельнаЯ  лазейка   и
политическаЯ интрига введут вас в кабинет, если вы этого захотите. ”акт тот,
что  вы  величайшее  произведение  времени,  человек  с  пЯтью  миллионами и
владелец победителЯ „ерби. ЉакаЯ  интеллектуальнаЯ слава  сравнитсЯ с  таким
положением,  как  ваше! ‹юди  завидуют вам. ‘лава  человека, гарантированнаЯ
лошадью, есть нечто, могущее действительно изумить!
     Ћн шумно  рассмеЯлсЯ  и с  этого днЯ  он больше не заговаривал  о своем
странном предложении,  чтоб Я рассталсЯ  с  ним и дал волю "благороднейшему"
побуждению  моей  натуры. џ не знал, что  он поставил  ставку на мою душу  и
проиграл  ее, и что  с той поры он  принЯл по  отношению  ко мне решительную
манеру, неумолимую до страшного конца.
     ЊоЯ свадьба состоЯлась  в  назначенный  день июнЯ со всей  пышностью  и
экстравагантностью, приличествующими моему  положению  и положению  женщины,
которую Я избрал себе в жены.
     Ќет    необходимости   описывать   детально   великолепие    церемонии;
какаЯ-нибудь  моднаЯ  "дамскаЯ  газета",  описываЯ  бракосочетание  графской
дочери с миллионером,  даст  полное представление  общего эффекта!  ќто было
поразительное  зрелище, где умопомрачительные  нарЯды и убранство уничтожали
совершенно всЯкое размышление о торжественности или свЯтости "божественного"
обрЯда. ’рогательные слова  …вангелиЯ не привлекли и половины того вниманиЯ,
какое   было  оказано  великолепным  бантам   из   жемчуга   и  бриллиантов,
прикреплЯвшим вышитый трен невесты к ее плечам.
     "‚есь  свет со своей супругой"  присутствовал - тот  свет,  который  не
представлЯет  себе существованиЯ другого света,  хотЯ  он составлЯет меньшую
часть  общества.  Џринц  “эльский  сделал мне честь своим  присутствием; два
великих  прелата  церкви совершали обрЯд венчаниЯ, блистаЯ  излишней шириной
белых  рукавов и стихарЯ и  равно  внушаЯ почтение  тучностью  своих фигур и
лоснЯщейсЯ  краснотой своих  лиц. ‹ючио  был моим старшим  шафером. Ћн был в
веселом, почти в бурном расположении духа и  всю  дорогу,  когда  мы  вместе
ехали в церковь, занимал  менЯ нескончаемыми смешными  историЯми  по большей
части касательно  духовенства.  Џо приезде к  свЯщенному  зданию  он сказал,
смеЯсь, выходЯ из кареты:
     - Ќе слыхали ли вы, „жеффри, что дьЯвол не может войти в церковь, из-за
креста на ней или в ней?
     - џ, кажетсЯ, слыхал, - ответил Я, улыбаЯсь на веселость, искрившуюсЯ в
его сверкающих глазах.
     ЊЯгкие звуки органа  среди безмолвной атмосферы,  наполненной  ароматом
цветов,  быстро  привели  менЯ  в  торжественное настроение,  и, опершись на
решетку  алтарЯ,  в  ожидании  невесты  Я  в  сотый  раз  принЯлсЯ  дивитьсЯ
необыкновенно гордому виду моего товарища, когда  он со скрещенными руками и
поднЯтой  головой   рассматривал  украшенный  лилиЯми  алтарь  и  блестевшее
ђаспЯтие  над ним;  его  задумчивые  глаза  обнаруживали  странное  смешение
благоговениЯ и презрениЯ.
     џ  помню  хорошо  один случай,  происшедший  при  внесении наших имен в
книгу. Љогда ‘ибилла, это видение ангельской красоты, в ее белом подвенечном
платье, подписывала свое имЯ, ‹ючио наклонилсЯ к ней.
     -  Љак старший шафер, Я  требую  старинной  привилегии!  - сказал  он и
поцеловал ее слегка в щеку.
     Ћна  Ярко вспыхнула,  потом вдруг мертвенно  побледнела и с подавленным
криком опрокинулась без  чувств на мои руки. Ќесколько  минут прошло, прежде
чем она  пришла в сознание, но она успокоила мою тревогу и  смЯтение подруг,
и,  уверив нас,  что это пустЯк, ничего больше, как влиЯние жаркой  погоды и
волнениЯ  днЯ,  она взЯла  менЯ под руку и спустилась, улыбаЯсь, с  бокового
придела храма,  сквозь  блестЯщие  рЯды  ее завистливых светских  подруг, из
которых  все  жаждали  ее  счастиЯ  не потому,  что  она  выходила замуж  за
достойного и одаренного человека, - в этом не было бы причины длЯ зависти, -
а просто потому, что она выходила замуж за пЯть миллионов фунтов стерлингов.
џ был приложением к миллионам - ничем больше. Ћна держала высоко и  надменно
свою  голову, хотЯ Я  почувствовал, что она дрожала, когда громоносные звуки
свадебного марша из "‹оэнгрина" торжественно полились в  воздухе. ‚сю дорогу
она ступала  по розам, Я также  вспомнил  это... потом! …е атласный башмачок
давил сердца тысЯчам невинных созданий, которые  наверно были  много  дороже
Ѓогу,  нежели  она;  маленькие  безобидные души  цветов,  чьЯ  задача жизни,
сладостно  исполненнаЯ,  была  создавать  красоту  и  теплоту  своим  чистым
существованием,  умирали,  чтоб  удовлетворЯть тщеславие одной женщины,  длЯ
которой ничего не было свЯтого! Ќо, признаюсь, Я был еще в моем безумном сне
и воображал, что умирающие цветы были счастливы погибнуть под ее ногой.
     Џосле церемонии все гости съехались в доме  графа  ќльтона, и в разгаре
болтовни,  еды и  питьЯ  мы  - моЯ  новоиспеченнаЯ жена и  Я -  уехали среди
расточительной лести и добрых пожеланий наших "друзей", которые, зарЯдившись
самым изысканным  шампанским,  сделали  вид,  что были  искренни.  Џоследним
лицом, простившимсЯ с нами  у дверец кареты,  был ‹ючио, и при расставании с
ним Я  почувствовал печаль,  не  выразимую  словами. ‘ самого  часа рассвета
моего  счастиЯ мы были  почти неразлучными  товарищами.  џ  был обЯзан своим
успехом в обществе, всем, даже  моей невестой, его умению и такту, и  хотЯ Я
получил  теперь  в  жизненные партнеры  самую красивую  женщину,  Я  не  мог
смотреть  на временную разлуку с  моим  талантливым и блестЯщим  другом  без
острой боли личного страданиЯ среди свадебного весельЯ.
     - Њои мысли с вами обоими во времЯ вашего путешествиЯ, - сказал он. - Ђ
когда  вы  вернетесь,  Я  буду  одним  из  первых, чтобы  поздравить  вас  с
благополучным   возвращением  домой.   ‚аш  house-party   &lt;Џрием   гостей
(англ.).&gt; назначен на сентЯбрь, мне помнитсЯ.
     - „а, и вы будете самым желанным гостем из всех приглашенных, - ответил
Я задушевно, пожимаЯ ему руку.
     - ”и, стыдно! - возразил  он, смеЯсь. - Ќе  кривите душой, „жеффри!  Ќе
собираетесь  ли вы пригласить принца  “эльского, и будет ли кто-нибудь более
"желанным",  чем он!  Ќет,  Я  должен занЯть  третье или  четвертое  место в
списке,  где  помещена королевскаЯ  особа.  Њое владение,  увы,  не “эльс, и
престол,  на какой Я мог бы претендовать, - если бы кто-нибудь  нашелсЯ  мне
помочь, но у менЯ никого нет, - далеко удален от престола Ђнглии.
     ‘ибилла ничего не говорила, но ее глаза были устремлены на его красивое
лицо и прекрасную фигуру  со странным вниманием и задумчивостью,  и она была
очень бледна.
     - Џрощайте, леди ‘ибилла! - ласково прибавил он. - †елаю вам всех благ.
Ќам, остающимсЯ  здесь, ваше  отсутствие покажетсЯ долгим,  - но вам...  Ђх,
любовь  дает  крыльЯ  времени, и то,  что длЯ  обыкновенного  человека будет
месЯцем скучной  жизни, длЯ  вас  будет упоительным мгновением. ‹юбовь лучше
богатства, Я  знаю,  вы уже  это открыли,  но  Я  думаю  и  надеюсь, что вам
предназначено  узнать это совершеннее и  полнее. „умайте  иногда обо мне. Au
revour.
     ‹ошади  рванулись;  горсть   риса,   брошеннаЯ   идиотом  из  общества,
присутствующим всегда  на  свадьбах, с треском ударилась  о  дверцы  и крышу
кареты,  и ‹ючио отступил  назад, делаЯ прощальный знак рукой. Њы видели его
до последней минуты: его высокаЯ  статнаЯ фигура выделЯлась на лестнице дома
графа  ќльтона,  окруженнаЯ  ультра-светской  толпой... ’ам  стоЯли  подруги
невесты, в  светлых  платьЯх  и  живописных  шлЯпах,  -  молодые  девушки  с
возбужденным видом;  каждаЯ  из  них, без  сомнениЯ, страстно  желала,  чтоб
настал день,  когда и она приобретет себе такого же богатого мужа, каким был
Я... ‘вахи-маменьки и злые старые  вдовы показывали  драгоценные кружева  на
своих  объемистых  бюстах  и  сверкали  бриллиантами...  Њужчины  с   белыми
бутоньерками, приколотыми к их безупречно сидЯщим фракам;
     ‘луги в Ярких ливреЯх и обычнаЯ уличнаЯ толпа праздных зевак, - всЯ эта
куча лиц, костюмов и  цветов столпилась перед  портиком  из  серого камнЯ, и
посреди  мрачнаЯ  красота лица ‹ючио  и блеск  его  горЯщих глаз делали  его
выдающимсЯ предметом и главным центром притЯжениЯ. Љарета повернула за угол,
лица исчезли,  и ‘ибилла  и Я понЯли, что отныне мы  остались  одни  - одни,
чтобы стать лицом  к лицу с  грЯдущим и с собой  и чтобы учить урок любви...
или ненависти... вместе навсегда.

        XXVI

     џ  не  могу  отдать  себе отчета  в  медленно  или  быстро  пронесшихсЯ
призрачных событиЯх, в тех безумных днЯх или неделЯх, которые промелькнули и
постепенно  привели   менЯ,  наконец,  к  тому  времени,  когда  Я  очутилсЯ
скитающимсЯ,  онемелым  и  убитым, с  болью в сердце, у берегов швейцарского
озера -  маленького темно-синего  озера, с такою  же мыслью в своей глубине,
какаЯ отражаетсЯ в детских серьезных глазах.
     џ  смотрел  вниз, на чистую сверкающую воду,  почти не видЯ ее; снежные
вершины  гор,  окружавших   озеро,  были  слишком  высоки  длЯ   моей  души,
раздавленной как бы  под тЯжестью обломков кораблекрушениЯ и развалин. Љаким
безумцем  Я  был,  верЯ,  что  на свете может существовать  такаЯ вещь,  как
счастье!
     ѓоре  глЯдело  мне  в  глаза -  горе, продолжающеесЯ  всю жизнь,  и  от
которого избавление лишь  смерть. ѓоре! ќто  слово,  подобно адскому  стону,
было произнесено тремЯ страшными призраками, однажды нарушившими мой покой.
     —то Я такое сделал, - спрашивал Я  самого себЯ  с  негодованием, - чтоб
заслужить  это  несчастье, от  которого  богатство не  могло  менЯ исцелить?
Џочему  судьба была так несправедлива? Љак все люди моего сорта, Я  был не в
состоЯнии   различить   маленькие,   однако   крепкие   звеньЯ  мной   самим
приготовленной цепи, котораЯ  свЯзывала менЯ  с моей  собственной гибелью. џ
осуждал  судьбу и  говорил  о несправедливости просто  потому,  что  Я лично
страдал, не принимаЯ во внимание, что то,  что  Я  считал несправедливостью,
было беспристрастным  решением  того ‚ечного ‡акона,  который  исполнЯетсЯ с
такой  же математической точностью,  как движение планет, несмотрЯ на слабые
усилиЯ человека воспрепЯтствовать его исполнению.  ‹егкий ветерок  подул  со
снежных высот надо мной  и слегка взволновал неподвижность маленького озера,
около которого Я бесцельно бродил. џ  следил за  поЯвившейсЯ тонкой зыбью на
его поверхности, вроде морщин от смеха на человеческом лице, и думал угрюмо,
достаточно  ли оно  глубоко,  чтоб утонуть в нем. ‘тоило ли продолжать жить,
знаЯ то, что Я знал? ‡наЯ, что та, которую Я любил и которую Я еще продолжал
любить ненавистной длЯ менЯ самого любовью, была более бесстыдным и порочным
существом, чем настоЯщаЯ  уличнаЯ проститутка, продающаЯсЯ  за деньги, - что
красивое  тело  и  ангельское лицо были только  пленительной маской длЯ души
гарпии!  Ѓог  мой!  Љрик вырвалсЯ у  менЯ,  мои  мысли  неслись и  неслись в
нескончаемом круге  неисцелимого,  немого отчаЯниЯ,  и Я  бросилсЯ  на траву
отлогого берега и закрыл лицо руками в пароксизме агонии.
     ЃезжалостнаЯ  мысль продолжала работать в моем мозгу  и заставлЯла менЯ
обсуждать мое положение. Ѓыла ли она, ‘ибилла, более достойна осуждениЯ, чем
Я сам? џ женилсЯ на ней по свободной воле и выбору,  и она до  этого сказала
мне:  "џ испорченное существо,  воспитанное на распущенной морали и  зудЯщей
литературе времени". „а, это было доказано! ЊоЯ кровь горела от стыда, когда
Я думал, как крупны и убедительны были доказательства. € поднЯвшись с травы,
Я снова принЯлсЯ беспокойно ходить взад и  вперед, в лихорадке самопрезрениЯ
и отвращениЯ. —то мог Я сделать с женщиной, с которой Я теперь был свЯзан на
всю  жизнь? Џеределать ее? Ћна  презрительно рассмеЯлась бы на  мою попытку!
Џеределать самого себЯ? Ћна стала бы насмехатьсЯ над моей бесхарактерностью!
Џритом не  унижал ли Я сам себЯ более, чем она менЯ унижала?  Ќе была ли она
жертвой моих грубых страстей?
     €змученный и обезумевший, Я дико бродил у озера и вздрогнул, как если б
вблизи  раздалсЯ пистолетный выстрел,  когда среди  тишины послышалсЯ  плеск
весел, и нос маленькой лодки врезалсЯ в берег; лодочник, находившийсЯ в ней,
почтительно предложил свои услуги на сладкозвучном французском Языке.
     џ согласилсЯ и минуты через две очутилсЯ на  воде, среди красного света
заката, заливавшего снежные вершины  точно  пламенем  и превращавшего воду в
цвет  рубинового вина. џ думаю, человек, который греб, видел, что Я был не в
очень веселом  настроении,  потому  что  он  хранил скромное молчание,  а Я,
надвинув шлЯпу на глаза, лежал на корме, занЯтый своими размышлениЯми.
     ’олько  один  месЯц  супружества, а между  тем  болезненное  пресыщение
занЯло  место  так  называемой  "бессмертной"  любовной  страсти!  „аже были
моменты,  когда  бесподобнаЯ  физическаЯ  красота  моей  жены  казалась  мне
безобразной. џ знал ее,  какаЯ она была, и никакаЯ внешнЯЯ прелесть не могла
опЯть скрыть длЯ менЯ возмутительную натуру  внутри. € что с утра  до вечера
ставило  менЯ   в  тупик,  это   ее  утонченное,  очевидное   лицемерие,  ее
поразительнаЯ  способность лгать. Џосмотреть на  нее, послушать ее, и каждый
принЯл бы ее за самую свЯтость и чистоту, за нежное создание, которое  могло
быть  оскорблено и  испугано  грубым словом, - за воплощение самой кроткой и
грациозной женственности.
     ’ак думал о ней каждый,  и как жестоко он  заблуждалсЯ! ‘ердца у нее не
было; этот факт был мне доказан через два днЯ после свадьбы, когда мы были в
Џариже  и  там  получили  телеграмму,   извещавшую  о   смерти  ее   матери.
ЏарализованнаЯ графинЯ ќльтон, по-видимому, скончалась внезапно, или в  день
нашей свадьбы, или в ту ночь, но граф счел за лучшее подождать сорок  восемь
часов, прежде чем потревожить наше блаженство печальным известием.
     …го  телеграмма  сопровождалась  коротким письмом к  дочери,  в котором
заключительные строки были следующие:
     "’ак как ты новобрачнаЯ и путешествуешь  за границей, то  Я посоветовал
бы  тебе ни  в коем случае не надевать  траура.  Џри  этих  обстоЯтельствах,
право, нет никакой необходимости".
     €  ‘ибилла   охотно  принЯла   совет,  однако  придерживаЯсь  белого  и
бледно-лилового цвета в своих бесчисленных и умопомрачительных туалетах, длЯ
того,  чтобы не слишком оскорблЯть приличиЯ во  мнении знакомых, которых  мы
могли случайно встретить в посещаемых нами заграничных городах.
     Ќи  одно слово  сожалениЯ не сорвалось с  ее  губ,  и ни одна  слеза не
пролилась о смерти матери. Ћна только сказала:
     - Љак хорошо, что ее страданиЯ кончились!
     ‡атем с иронической улыбкой она прибавила:
     -  €нтересно  знать,   когда  мы  получим  от  ќльтон-—есней  свадебные
карточки?
     џ  не  ответил, так как мне было больно за  недостаток  в  ней  теплого
чувства в этом случае, и Я также  был до  некоторой степени суеверно удручен
фактом смерти в день нашего венчаниЯ.
     ’еперь, однако,  это было делом  прошлого;  прошел  месЯц  -  месЯц,  в
который разрушение иллюзий продолжалось ежедневно и  ежечасно - до  тех пор,
пока Я не  предстал лицом  к лицу с  голой прозой жизни  и не понЯл,  что  Я
женилсЯ  на  красивом  животном  с  бесстыдной  душой  распутницы.  ‡десь  Я
остановилсЯ и спросил себЯ: не был ли Я также распутником?
     „а, Я легко допускаю это; но распутство мужчины, хотЯ бы доведенное  до
чрезмерности  в  горЯчей  молодости,  обыкновенно  переходит,  под  влиЯнием
великой  любви, в сильное желание  видеть  чистоту  и скромность  в  любимой
женщине. …сли  мужчина позволЯл себе  безумствовать  и  грешить - наступает,
наконец, времЯ, когда, если в нем осталось что-нибудь хорошее, он приходит в
себЯ  и хлещет свои пороки бичом самопрезрениЯ, пока  не  испытает их резкую
боль и  жесткость, и тогда, страдаЯ каждым фибром от заслуженного наказаниЯ,
он духовно преклонЯет колена у  ног  какой-нибудь чистой искренней  женщины,
светлаЯ душа которой,  подобно ангелу, веет сострадательно над ним, и отдает
ей  свою жизнь, говорЯ: "„елай, что  хочешь, с ней  - она твоЯ! €  горе той,
котораЯ играет таким  даром или наносит новые оскорблениЯ! Ќи  один мужчина,
даже тот, кто вел разгульную  жизнь, не выберет себе в жены "легкую" женщину
- скорее он пустит себе пулю в лоб, чтобы положить конец всему.
     ‘вет  заходЯщего солнца  начинал угасать, маленькаЯ лодка скользила  по
спокойной  воде, и  тень  окутывала  мою душу,  подобно тени  надвигающегосЯ
вечера. ЋпЯть Я спрашивал себЯ: разве нет счастиЯ в целом свете?
     Љак раз  в это времЯ раздались гармонические  звуки с маленькой часовни
на берегу,  и воспоминаниЯ пробудились в  моем мозгу, доведЯ  менЯ  почти до
слез.  Њэвис Љлер  была  счастлива!  Њэвис, с ее  откровенными  бесстрашными
глазами, нежным лицом  и светлой натурой! Њэвис, носЯщаЯ  венец славы так же
просто, как могло бы дитЯ носить венок из ландышей, - она, с ее ограниченным
состоЯнием,  которое  даже в своей  незначительной  пропорции зависело от ее
усидчивой постоЯнной работы, - она была счастлива!
     Ђ  Я -  с моими миллионами  -  был несчастлив! Љак  это было? ‡ачем это
было? —то Я сделал? џ жил, как жили мои сотоварищи, Я следовал общепринЯтому
жизненному строю общества, Я чествовал друзей и успешно подавлЯл врагов, - Я
поступал точно так же, как и другие поступают, имеЯ богатство, - и Я женилсЯ
на женщине, которую большинство мужчин гордилось бы иметь!
     ’ем не менее оказалось, какое-то проклЯтие тЯготело надо мной! —его мне
не хватало в жизни?
     џ  знаю,  но  мне  стыдно  было  признать  это, так  как  Я относилсЯ с
презрением к тому, что Я называл сентиментальными бреднЯми о чистом чувстве.
€  теперь  Я  принужден  был  сознать  всю  важность  этих  "сентиментальных
бредней", без которых не было настоЯщей жизни.
     џ понЯл,  что наш брак был только  грубой физической  свЯзью, не более;
что  все  глубокие прекрасные  чувства,  освЯщающие  супружеский союз,  были
попраны; взаимное уважение, симпатиЯ, доверие - тонкие сокровенные  духовные
узы, которые  не  поддаютсЯ  никакому  научному анализу  и  которые крепче и
сильнее  вещественных  и  свЯзывают  вместе  бессмертные  души,  когда  тело
разрушаетсЯ,  - ничего этого  не существовало и не  могло существовать между
мной и  женой.  —то мне делать  со своей  жизнью? -  задавал Я себе тоскливо
вопрос.   „остигнуть   славы,   настоЯщей   славы,   в   конце   концов!   ‘
обворожительными глазами ‘ибиллы, смеющимисЯ над моими попытками, - никогда!
…сли б во мне Явилась способность творческой мысли, она убила бы ее!
     Џрошел  час, лодочник доставил менЯ к берегу, и Я,  заплатив,  отпустил
его.
     ‘олнце окончательно  село;  густые багрЯные тени спускались на  горы, и
одна  или  две маленькие звездочки  слабо заблестели  на  западе. џ медленно
направилсЯ к вилле,  где мы  остановились,  принадлежащей  к большому  отелю
округа,  которую  мы  занимали  ради  покоЯ  и  независимости; некоторые  из
отельных слуг  были в нашем  распорЯжении впридачу  к моему лакею  Њоррису и
горничной моей жены. џ нашел ‘ибиллу в саду в плетеном кресле; ее глаза были
устремлены на красную полоску  света от закатившегосЯ солнца, и  в руках она
держала  книгу,  одну  из  безобразных  зудЯщих новелл,  недавно  написанных
женщинами,  чтобы унизить и  опозорить свой  пол.  ‘ непреодолимым внезапным
порывом гнева Я выхватил у нее книгу и швырнул ее в озеро.
     Ћна не  выказала  ни удивлениЯ,  ни обиды;  она только перевела глаза с
горЯщего неба на менЯ и слегка улыбнулась.
     - Љак ты свиреп сегоднЯ, „жеффри! - сказала она.
     џ смотрел на нее в угрюмом молчании. Ћт  легкой шлЯпы с бледно-лиловыми
орхидеЯми,  оттенЯвшими  ее  каштановые волосы,  до кончика изЯщно  вышитого
башмачка ее туалет был безукоризнен, и  она сама была безукоризненна. џ знал
это, бесподобный образец женственности... наружной!
     Њое сердце билось,  что-то душило менЯ в горле,  Я мог  бы  убить ее за
омерзение и желание, которое она вызывала во мне.
     - Ћчень  жаль,  - сказал Я  хрипло, избегаЯ  ее взглЯда, - но Я не могу
тебЯ видеть с подобной книгой.
     - ’ы знаешь ее содержание? - спросила она с той же легкой улыбкой.
     - џ могу догадыватьсЯ.
     - Џодобные вещи должны быть написаны, говорЯт теперь, - продолжала она.
-  €, судЯ по похвалам, расточаемым прессой этому сорту книг, очевидно,  что
общественное  мнение допускает,  чтобы давалась возможность  девушкам узнать
все относительно брака прежде, чем они вступЯт в него,  длЯ  того, чтобы они
могли это делать с открытыми глазами, широко открытыми глазами.
     Ћна засмеЯлась, и ее смех причинЯл мне боль, как физическаЯ рана.
     - Љаким старомодным понЯтием теперь  кажетсЯ невеста отживших поэтов  и
романистов!  ‚ообразить  ее, боЯзливое, нежное  существо, робкое  в манерах,
застенчивое  в  разговорах,  носЯщее   эмблематическую   вуаль,  покрывавшую
совершенно лицо в прежнее времЯ, как символ, что все тайны брака были скрыты
от ее невинных  глаз  девственницы!  ’еперь вуаль носитсЯ откинутой назад, и
невеста, не смущаЯсь, смотрит на всех - о да, мы знаем вполне хорошо теперь,
что мы делаем, когда выходим замуж, благодарЯ "новым" романам.
     - Ќовые романы отвратительны, - сказал Я  горЯчо, - как в смысле стилЯ,
так и нравственности! џ удивлЯюсь, как ты можешь читать их. †енщина, грЯзную
книгу  которой Я  бросил прочь, - и Я не чувствую сожалениЯ, поступив так, -
столько же нуждаетсЯ в грамматике, сколько в приличии.
     - Ќо критики  этого не заметили, - прервала она с насмешкой, звучащей в
ее   голосе.   -  Џо-видимому,  это  не  их  дело  содействовать  сохранению
правильности английского Языка. Ћтчего они приходЯт в восхищение, так это от
оригинальности темы, хотЯ мне думаетсЯ, что подобные вещи так  же стары, как
мир. Љак  правило, Я  никогда  не  читаю  критику, но  как-то  мне  случайно
попалась одна, на  книгу, которую ты только что утопил, и критик превозносил
ее.
     Ћна опЯть засмеЯлась.
     - ‘котина! - проворчал Я. - „олжно быть, он нашел в ней лестный отзыв о
своих  собственных  пороках.  Ќо ты,  ‘ибилла,  зачем  ты  читаешь  подобную
гнусность?
     - ‚о-первых, менЯ побуждает любопытство, - ответила она равнодушно. - џ
хочу видеть, что приводит в восторг критика. ‡атем, когда Я начала читать, Я
нашла,   что  всЯ   историЯ  касалась  того,  как   мужчины  развлекаютсЯ  с
запЯтнанными  голубками  больших  и окольных  дорог,  а так  как Я  была  не
особенно  сведуща  в вещах этого  рода,  то Я  подумала, что мне  не  мешает
познакомитьсЯ  с ними поближе.  ’ы знаешь, эти кусочки противных  познаний о
некрасивых предметах подобны дьЯвольским наущениЯм: если выслушаете одно, то
выслушать  приходитсЯ  и  другие.  Џритом   предполагаетсЯ,  что  литература
отражает времЯ,  в котором мы живем, а  так как этот  род  литературы теперь
более преобладает, чем что-нибудь иное, мы принуждены принЯть и изучить его,
как зеркало века.
     ‘  выражением полувесельЯ, полупрезрениЯ  на  лице она встала с места и
посмотрела вниз, на восхитительное озеро.
     - ђыбы съедЯт книгу, - заметила она, - надеюсь, она не отравит их. …сли
б  они  могли прочесть  и понЯть ее, какое  бы странное представление они бы
имели о нас, человеческих существах!
     -  Ћтчего ты  не  читаешь книги Њэвис Љлер?  - спросил  Я вдруг.  -  ’ы
говорила мне, что восторгаешьсЯ ею.
     - „а, чрезвычайно! -  ответила она. - џ восторгаюсь и  дивлюсь  ей. Љак
эта женщина может сохранить детское сердце и детскую веру в таком свете, как
этот, Я решительно не могу понЯть. ’ы спрашиваешь менЯ, отчего Я не читаю ее
книги; Я читаю их, Я перечла их по несколько раз, но она  много не пишет,  и
ждать  ее произведениЯ  приходитсЯ  дольше, чем произведениЯ других авторов.
Љогда Я хочу чувствовать, как ангел, - Я читаю Њэвис Љлер, но Я чаще склонна
чувствовать совсем иначе, и тогда ее книги только мучительны длЯ менЯ.
     - Њучительны? - повторил Я.
     -  „а! Њучительно находить  веру в  Ѓога, когда вы  не  можете верить в
Ќего; получать прекрасные доктрины, которых вы  не можете принЯть, и  знать,
что живет  такое существо,  женщина такаЯ  же, как  вы, во всем,  кроме ума,
котораЯ  имеет  то  счастие,  какого  вы  не  можете  достичь,  хотЯ  бы  вы
протЯгивали с  мольбой  руки  день  и ночь  и  дико взывали  бы к  печальным
небесам.
     ‚  этот  момент  она выглЯдела, как трагическаЯ  королева; ее фиалковые
глаза сверкали, ее губы разомкнулись, ее грудь волновалась. џ подошел к  ней
со странным нервным колебанием и дотронулсЯ до ее руки. Ћна пассивно дала ее
мне, Я продел ее через мою, и несколько минут  мы молча ходили взад и вперед
по дорожке.
     ‚  грандиозном отеле начали зажигатьсЯ  огни, и как  раз над нашим шале
сверкало созвездие в форме трилистника.
     - Ѓедный „жеффри!  - сказала она, вдруг быстро в