олна  то
усиливалась,  то  спадала  под  переменчивым  ветром,  и  несколько   дней
держалась маслЯнистаЯ мертваЯ зыбь без малейшего  ветерка;  машины  ухали,
корабль скрипел и вздрагивал, все казалось неустойчивым  и  двусмысленным,
палуба как будто пыталась принЯть удовлетворительный наклон к горизонту  и
неизменно терпела неудачу в этих попытках, матрос  с  концертино  на  баке
делал отчаЯнные усилиЯ сыграть заглушаемую мелодию, а мне  ни  на  миг  не
удавалось забыть беспредельную водную  пустыню,  окружавшую  нас  со  всех
сторон.
   ‚сего приЯтней в моем  ограниченном  мирке  показались  мне  звезды,  Я
ожидал их поЯвлениЯ на небе, как ждут возвращениЯ друга.  Ћни  становились
все Ярче и казались крупнее, по мере того как мы  поворачивали  к  югу,  к
тропикам. Њлечный Џуть все больше походил на  Яркую,  сверкающую  россыпь.
ЊенЯ радовало, что Я знаю названиЯ некоторых звезд.  џ  сразу  же  находил
Ћрион и ‘ириус, потом узнавал Љанопус (стоЯвший прЯмо над головой), Ђрктур
и ђигель в  углу  трехзвездиЯ  Ћриона.  ‚се  это  были  мои  друзьЯ,  и  Я
приветствовал их. ЃольшаЯ Њедведица неотступно  следовала  за  полюсом;  Я
начал разыскивать ћжный Љрест и был разочарован  -  едва  поверил  глазам,
когда нашел его. ‡атем лунный серп стал поЯвлЯтьсЯ каждый вечер на закате,
он становилсЯ все больше, все надменнее и заливал  морской  простор  Ярким
голубым сиЯнием, изгнав с неба все звезды, кроме самых Ярких.  „о  поздней
ночи простаивал Я на палубе,  любуЯсь  небом,  а  утром  просыпалсЯ  очень
поздно; ночь была не так скучна, не так пустынна и не так бестолкова,  как
день.
   Њало-помалу раны моей души затЯнулись  защитной  пленкой  байроновского
презрениЯ, котораЯ некоторое времЯ  успешно  ограждала  менЯ.  џ  презирал
житейскую грЯзь, Я дружил со знаменитыми звездами. џ уже реже хваталсЯ  за
поручни и за борт и все чаще скрещивал руки на  груди.  Ќа  смену  нервной
услужливости и почтительности пришла холоднаЯ молчаливость. џ размышлЯл  о
своих разочарованиЯх и пороках и теперь находил в  этом  какое-то  мрачное
удовлетворение. ќти  люди  и  не  подозревали,  кого  они  прозвали  "мисс
Ѓлетсуорси"! Ќо - о, боже! - как бесконечно тЯнулись эти дни,  заполненные
мечтами о Џернамбуку!


        3. ‚›‘Ђ„ЉЂ ‚ Џ…ђЌЂЊЃ“Љ“

   Љогда мы прибыли  в  ђесифи  -  таково  настоЯщее  название  города,  в
просторечии именуемого Џернамбуку, - и встали на рейде, Я  испытал  ту  же
иллюзию близкого освобождениЯ,  как  и  при  отплытии  из  ‹ондона.  ѓород
гостеприимно раскинулсЯ передо мною, точно заманиваЯ менЯ. Њы вырвались из
мрачной, безлюдной пустыни, и каждаЯ набережнаЯ,  каждаЯ  улица  и  здание
казались блаженным приютом после качающейсЯ ржавой  железной  посудины,  в
которой мы пересекли Ђтлантический океан. Ќа баке стоЯла группа людей,  их
лица и жесты выражали нетерпение и жажду свободы. ’еперь-то  Я  знаю  цену
всему этому, но в ту пору был заражен общей иллюзией. џ так  ликовал,  что
не прочь был бы пошутить с самим капитаном, если бы такаЯ шутливость  была
хоть сколько-нибудь уместна. Њеханику Я простил от всего  сердца  все  его
выходки. Ћчень трудно было стоЯть скрестив руки и  даже  внешне  сохранЯть
байроновскую позу.
   Ќо тот, кто стал пленником морЯ, не  так-то  скоро  разорвет  эти  узы.
Љаждый  из  приветливых  домов,  которые  кажутсЯ   столь   гостеприимными
прибывающему  в  гавань  морЯку,  в  действительности  снабжен  замками  и
засовами. Ђ широко раскрытые двери некоторых домов на набережной - не  что
иное, как ловушки длЯ изголодавшейсЯ и одинокой души морЯка. ’аможнЯ будет
осматривать его убогий багаж, как  бы  приглашаЯ  почерпнуть  от  изобилиЯ
нового краЯ, но позади таможни и портовых контор  -  целый  заградительный
кордон, множество людей, готовых использовать в своих корыстных целЯх  его
неотложные  нужды  и  слабости.  …му  предлагают  Явно  фальшивую  любовь,
фальшивую дружбу и гнусные, распутные забавы. …сли  же  ему  усилием  волн
удастсЯ отстранить эти соблазны, он  начнет  скитатьсЯ  по  улицам,  вдоль
которых выстроились магазины, глазеть на  совершенно  ненужные  ему  вещи,
пробираЯсь в толпе людей, чьи привычки, навыки  и  Язык  коренным  образом
отличаютсЯ от его собственных.  ’рамваи  и  омнибусы  манЯт  его  посетить
предместьЯ  и  кварталы  с  причудливыми  названиЯми,  но  когда  он  туда
доберетсЯ, там никто не хочет его знать.
   Ќадежда умирает только с жизнью, ибо жизнь и надежда - одно и то же,  и
вот морЯк слонЯетсЯ по городу, стремЯсь  вступить  в  легкое  и  свободное
общение с  людьми,  которые  бесконечной  вереницей  проходЯт  мимо  него;
кажетсЯ, это так просто, а  на  деле  совершенно  невозможно.  €  если  он
получает  расчет,  то  чувство  бездомности   на   чужом   берегу   только
обострЯетсЯ, ибо ему уже некуда податьсЯ, даже на корабль не вернешьсЯ.
   Љогда Я увидел своих спутников,  которые  готовились  сойти  на  берег,
чтобы провести ночь в  городке,  и  более  или  менее  принарЯдились,  мне
прЯмо-таки не верилось, что мы когда-нибудь вновь  соберемсЯ  на  корабле.
Ћднако в свое времЯ мы все же собрались. Љапитан превратилсЯ в  элегантную
особу в мЯгкой шлЯпе; кончик носового платка кокетливо выглЯдывал  из  его
бокового кармана. Њеханик был просто ослепителен в имбирного цвета костюме
и вызывающе Ярком галстуке. Њидборо и ђэдж выглЯдели невероЯтно будничными
в темно-синих костюмах и котелках,  и  шли  они  бок  о  бок,  совсем  как
близнецы.  Џреобразились  и  матросы.  "‚зглЯните,  какие  мы  молодцы!  -
казалось, говорили они, прихорашиваЯсь. - Џринимайте как следует заморских
джентльменов!" € вот один за другим, окрыленные надеждами, мы  повернулись
спиной к "‡олотому льву" и сошли на берег, а старший помощник,  оставшийсЯ
стеречь корабль, провожал  нас  завистливым  взглЯдом.  Џернамбуку  же  не
проЯвил ни особого испуга, ни удовольствиЯ по поводу нашего набега.
   “дастсЯ ли хоть одному счастливчику прорватьсЯ сквозь все эти рогатки и
преграды и встретить сочувствие и человеческое отношение? ѓород  осветилсЯ
Яркими огнЯми, когда мы сходили на берег, но вид у него был равнодушный  -
ни малейшего намека на приглашение, ему не было дела до наших надежд!
   џ видел другие порты и гавани, но эта высадка в Џернамбуку стала как бы
квинтэссенцией всех моих морских впечатлений.  Њоре  -  часть  необъЯтного
внешнего мира, и кто сможет  передать  словами  ужас,  какой  внушает  оно
человеку? Њы отчаливаем от пристани и пускаемсЯ на своем хрупком суденышке
в водную пустыню, и матросы вынуждены плыть на нем, ибо они потерЯли почву
под ногами на суше.
   ‚озможно, что овладевшее мною  глубокое  разочарование  окрашивало  все
окружающее в мрачные тона; возможно, что все и каждый на "‡олотом льве" не
так уж стремились поскорей уйти от товарищей, как  мне  показалось  в  тот
раз. „опускаю, что в эти дни пессимистическое настроение  заставлЯло  менЯ
видеть мир в  черном  свете.  Ћднако  и  сейчас  мне  кажетсЯ,  что  морЯк
непрестанно стремитсЯ обрести почву под ногами на суше, норовЯ остатьсЯ на
берегу всЯкий раз, как подвернетсЯ случай, и торчать там до тех пор,  пока
голод не погонит его снова на море, - ведь на суше он не может  заработать
себе на хлеб. ‚ конце концов он опЯть будет вынужден жить на корабле -  на
баке или на шканцах (в зависимости от его должности), заключенный  в  одну
из этих шатких, пыхтЯщих железных коробок, нагруженных  товарами,  которых
он никогда не будет  потреблЯть  и  самое  назначение  которых,  вероЯтно,
навсегда останетсЯ ему неизвестным. Ќо всЯкий раз, как он  приближаетсЯ  к
берегу, он снова надеетсЯ вернутьсЯ в основное русло человеческой жизни.
   џ отправилсЯ в город один-одинешенек.
   Њолодой ђомер дал мне  письмо  к  торговому  агенту,  с  которым  фирма
поддерживала дружеские отношениЯ. Ћн был  датчанин  и  кое-как  объЯснЯлсЯ
по-английски. ‚ этот вечер он рано ушел из  конторы  и  отправилсЯ  домой;
контора  оказалась  запертой,  и  Я  выбрал  наугад  какой-то  отель.  Њне
предстоЯло самому искать себе  развлечений,  но  таковых  оказалось  очень
мало. џ пообедал в ресторане, хозЯин  которого,  швейцарец  из  ’ичино,  с
грехом пополам говорил по-английски и  посоветовал  мне  кое-какие  блюда;
потом Я отправилсЯ шататьсЯ по улицам. “лицы были  или  широкие  и  хорошо
освещенные, или убийственно темные и узкие. Џопробовал Я  зайти  в  театр,
но, вероЯтно, был поздний час, - как бы то  ни  было,  менЯ  не  впустили.
ЋбъЯснений Я не понЯл. —тобы услышать живое человеческое слово, Я  подошел
бы к одной из проституток, зазывавших менЯ, если  бы  нашлась  хоть  одна,
знающаЯ по-английски не одни только непристойные слова. €  когда  наконец,
усталый и разбитый, Я стоЯл у входа  в  свой  отель  -  мимо  менЯ  прошли
Њидборо и ђэдж; лица у них раскраснелись и вид был  возбужденный;  с  ними
шел огромный негр, что-то оживленно им  рассказывавший.  ‘тало  быть,  они
нашли в конце концов проводника и куда-то отправились! Њне хотелось  пойти
за ними, но Я воздержалсЯ.
   Џомню, Я долго сидел на кровати не раздеваЯсь.
   "—то Я за пропащаЯ душа? - спрашивал Я себЯ. - Ќеужели Я ненавижу  весь
род человеческий? —то такое со мной стрЯслось? Џочему Я спрЯталсЯ от людей
и сижу здесь один как перст?"


        4. ‚€‹‹Ђ ќ‹њ‘€ЌЋђ

   Њистер Ђндерсен, к которому Я ЯвилсЯ  с  письмом  на  другой  день,  не
слишком-то  помог  мне  в  моих  затруднениЯх,  хотЯ  выказал   величайшее
доброжелательство  и  гостеприимство.  Ћн  говорил   по-английски   весьма
многословно и с большим жаром, но далеко не правильно, научилсЯ  он  Языку
главным образом путем чтениЯ, - и если не  прерывать  его  каждую  секунду
вопросами, очень многое ускользнуло бы от  слушателЯ.  ’ак  как  его  Явно
смущало, что Я плохо его понимаю, то Я сделал вид, что слегка туг на  ухо.
Ќо оказалось, что он в свое времЯ был студентом медицинского факультета  в
Љопенгагене и даже сейчас усердно лечит своих знакомых. „обрых полчаса  он
потратил на  обследование  моих  ушей.  „иагноз  он  поставил  такой:  мой
слуховой аппарат в полном порЯдке,  но  Я  страдаю  психической  глухотой,
возникшей  в  результате  беспорЯдочных  увлечений  молодости.  ‡атем,  не
переставаЯ тараторить, он повел менЯ завтракать в тот же самый швейцарский
ресторан, где Я обедал накануне вечером. Џо его словам, это  замечательный
ресторан и иностранцы еще не открыли его.
   Ћн подбодрил себЯ  превосходным  бразильским  красным  вином,  название
которого Я забыл, и по мере того как он  разогревалсЯ,  в  его  английский
Язык вкрапливалось все больше датских фраз, а порой врывались  французские
слова и, как мне показалось, даже португальские.
   Ќо он стал говорить  как-то  медленнее,  и  его  речь  сделалась  более
понЯтной. Ћн начал описывать  мне  Ѓразилию  с  враждебностью  иностранца,
представителЯ чуждой расы,  исповедующего  иную  религию,  главнаЯ  задача
которого скупать по низким ценам  местные  продукты  и  отправлЯть  их  за
границу,  а  также  сбывать  заграничные  товары  неподатливому  туземному
покупателю. Ћднако женилсЯ он на бразильЯнке.
   Ћн рассказывал жуткие анекдоты  о  нерЯшливости,  недобросовестности  и
бесчестности местных жителей, так что у менЯ сложилось представление,  что
этот народ нехотЯ и спустЯ  рукава  работает  на  сахарных  плантациЯх,  а
праздники и свободные дни проводит в танцах, на  скачках,  за  картами,  в
пьЯнстве, разврате и всевозможных развлечениЯх, в результате  чего  у  них
самое обычное  Явление  -  ссоры,  поножовщина,  убийства.  Џод  конец  он
пригласил менЯ на завтрак в свой загородный дом на следующий  день  -  это
было воскресенье, - с тем чтобы Я потом составил партию  в  теннис  с  его
дочерьми.
   Ћн похвасталсЯ, что его дочери владеют английским; быть  может,  они  и
знали этот Язык, но почему-то не говорили на нем, и Я беседовал с  ними  и
их матерью на  упрощенном,  условном  французском  Языке.  Њать  оказалась
красивой смуглой и экспансивной женщиной; дочери были рослые и красивые, с
волосами  цвета  льна,  с  золотистой  кожей  и  прекрасными  темно-серыми
глазами. Ћни наперебой занимали менЯ приЯтной болтовней, пока не ворвались
двое молодых бразильцев, которые своим поведением подчеркивали, что  имеют
какие-то права на этих девиц и не слишком  обрадовались  моему  поЯвлению.
ђазговор пошел на португальском Языке и сделалсЯ очень быстрым.  Њне  дали
ракетку, принадлежащую одному из молодых бразильцев, и Я видел, что он  не
одобрЯет моего способа отбивать мЯч; но Я сделал вид, что не понимаю того,
что говорилось, и  продолжал  играть  на  свой  лад,  только  с  известной
осмотрительностью. ‚се играли в теннис так же плохо,  как  и  Я,  площадка
была пыльнаЯ и местами очень  рыхлаЯ,  и  партиЯ  изобиловала  сюрпризами.
Љогда молодые бразильцы окончательно потерЯли терпение, мы пошли пить чай.
   Њистер Ђндерсен, удалившийсЯ соснуть, вышел освеженным и  залопотал  на
ломаном  английском  Языке  еще  быстрее,  чем  прежде;  миссис   Ђндерсен
ворковала  по-французски.  ћные  джентльмены  упрЯмо  изъЯснЯлись   только
по-португальски, а девицы стрекотали так,  что  положительно  нельзЯ  было
понЯть, по-португальски ли они говорЯт, или же на искаженном  французском.
џ говорил наполовину по-английски, наполовину по-французски. ’аким образом
мы высказали друг  другу  свое  мнение  о  ‚агнере,  о  Ќицце,  о  ђивьере
(несколько минут мне казалось, что речь идет о побережье Љорнуэллса, но не
все ли равно?), о доктрине Њонро,  потолковали  о  нравственных  качествах
ќдуарда VII, о своеобразном очаровании Џарижа и о том, что  он  во  многих
отношениЯх похож на ђесифи, о богатстве тропической флоры, о мошках, осах,
змеЯх и незадолго перед тем вошедшей в моду игре в бридж. Џо крайней мере,
мне представлЯетсЯ, что мы говорили именно об этом, но может статьсЯ,  мои
собеседники затрагивали совсем другие темы. Њне приЯтно было поупражнЯтьсЯ
в салонном разговоре  после  долгого  вынужденного  молчаниЯ  на  "‡олотом
льве",  но  через  некоторое  времЯ  Я  почувствовал  усталость.  •озЯева,
кажетсЯ, тоже утомились. Ќо все мы, опасаЯсь, как бы это утомление не было
замечено и истолковано в дурную сторону, стали  с  новым  пылом  развивать
свое красноречие; между тем молодые люди  удалились  в  сторону  теннисной
площадки и возгласами и знаками приглашали в свое общество девушек, причем
предполагалось, что Я ничего этого не замечаю.
   —тобы прикрыть эту неловкость, миссис  Ђндерсен  пустилась  в  какое-то
любопытное описание, которому, казалось, не  будет  конца,  -  не  то  она
восхищалась  ослепительным  оперением  южноамериканских  колибри,  не   то
красотой туземных цветов,  не  то  чудесной  окраской  рыбы,  пойманной  в
тропических водах,  не  то  блеском  роскошных  карнавальных  украшений  и
нарЯдов или же говорила сразу обо всех этих предметах, а может быть, и  ни
об одном из них. Ќо описание было превосходное, а  ее  жесты  и  интонациЯ
очаровательны.
   - Mais oui, - повторЯл Я, - mais oui [ну да, ну да (франц.)].
   Љогда наконец Я стал прощатьсЯ, члены семьи Ђндерсен,  делаЯ  вид,  что
они воспылали ко мне бескорыстной симпатией, забросали менЯ  приглашениЯми
на следующий день, еще на  следующий,  на  любой  день,  -  приглашениЯми,
которые Я принимал с таким  же  энтузиазмом.  Ќо  наиболее  молчаливаЯ  из
дочерей внесла совершенно  новую  нотку  в  разговор,  тихонько  сказав  в
последний момент (при этом она опустила глазки):
   - ‚ будни мы бываем совершенно одни...
   џ понЯл, что приличиЯ требовали повторить визит.
   џ был у них после этого несколько раз.
   Љогда Я думаю об этих посещениЯх виллы ќльсинор, Я  вижу  себЯ  как  бы
смотрЯщим сквозь темную газовую завесу,  в  надежде  обнаружить  ближнего,
который, может быть,  за  ней  скрываетсЯ.  ‚  интонациЯх  голоса  младшей
Ђндерсен мне почудилось  обещание  какой-то  мистической  женской  дружбы,
которой душа мужчины постоЯнно алчет и жаждет, и  этого  обещаниЯ  она  не
выполнила, даже не повторЯла и, может быть, вовсе и не давала  его.  Ќо  Я
жил этой надеждой  в  ђесифи.  џ  приходил  Якобы  длЯ  того,  чтобы  быть
четвертым партнером в теннисной партии, играЯ с двумЯ дочерьми и  мамашей,
ибо в будни обрученные с девицами бразильцы были занЯты в  городе  делами.
Ђндерсен корчил из себЯ англомана и прогрессивную личность, и  дочери  его
пользовались свободой, совершенно немыслимой в  Ѓразилии  в  те  довоенные
дни.  Ћни  даже  разъезжали  на  велосипедах  по  сравнительно  безопасным
маршрутам, в развевающихсЯ  юбках,  открывавших  лодыжки,  и  воротничках,
открывавших шею. € умели спрЯгать чудесный английский глагол "флиртовать".
Њожно было предположить, что  младшаЯ  сестра  флиртует  со  мной,  и,  уж
конечно, трудно было придумать более "английскую" ситуацию.
   Ќо дальше этого Я  не  пошел.  Њне  так  и  не  удалось  проникнуть  за
таинственную завесу.
   Ћднажды в саду, когда Я находилсЯ наедине с  младшей,  мне  показалось,
что она не прочь, чтобы Я поцеловал ее, но Я упустил этот случай, не успев
проверить, так ли это. ‚озможно, что она  сочла  менЯ  непредприимчивым  и
решила больше не  подавать  мне  повода.  ‘ейчас  Я  не  могу  в  точности
припомнить, что навело менЯ на эту мысль и вызвало эти колебаниЯ. € трудно
себе представить, что за "треугольник" получилсЯ бы у нас,  если  бы  этот
поцелуй был дан и возвращен. џ покупал ей и ее сестре шоколад, а матери  -
огромные   букеты   цветов.   Њы   отбивали   ракеткой   теннисные   мЯчи,
перебрасывались отрывочными фразами на скверном французском Языке и  снова
брались за теннис, чтобы избавитьсЯ от необходимости говорить.  Ѓеседовали
мы не длЯ того, чтобы что-нибудь  сообщить  друг  другу,  а  только  чтобы
скрыть то обстоЯтельство, что нам решительно не о чем говорить. Џризрачное
обещание развеЯлось, как дым, и когда "‡олотой  лев"  кончил  разгрузку  и
погрузку и был готов к отплытию, Я так же был склонен ехать дальше, как  и
весь наш экипаж.
   ‘овершенно    необычное    настроение,    похожее     на     сдержанную
благожелательность, царило на  пароходе,  когда  город,  покидаемый  нами,
потонул в зареве заката. Ѓыл  чудесный  тихий  вечер;  погода  по-прежнему
стоЯла прекраснаЯ. џ спросил второго помощника, удалось ли ему развлечьсЯ,
и он ответил, что на его долю выпало слишком много ответственной работы  и
он провел всего три ночи на берегу. Ћн  любезно  пробурчал  что-то  насчет
апатичности штурмана и бесполезности третьего помощника; механик, когда  Я
показал ему купленные мной  книги,  без  всЯкой  враждебности  изрек  свое
порицание "этой  макулатуре".  турман  согласилсЯ  со  мной,  что  ђесифи
крупный железнодорожный центр, а  третий  помощник,  без  просьбы  с  моей
стороны, подал мне соль, Ќо капитан оставалсЯ непреклонным.
   ќто менЯ прЯмо бесило. Ћбычно он громко прихлебывал суп  за  обедом,  и
вдруг мне пришло в голову проделать такую же точно штуку со  своим  супом.
‚се оторопело на менЯ уставились, а капитан  покосилсЯ  в  мою  сторону  с
каким-то злобным интересом.
   џ неторопливо доел свой суп, причем финал был  особенно  шумный.  Џотом
хладнокровно положил ложку на стол и стал терпеливо, с  самым  равнодушным
видом выжидать, когда капитан кончит есть. Ћн доел суп совсем беззвучно, и
лицо у него было  багровое.  ‘тарший  помощник  и  механик  поспешили  его
выручить, как ни в чем не бывало  затеЯв  разговор,  к  тому  же  помощник
закашлЯлсЯ. Њидборо был ошеломлен,  но,  встретившись  с  ним  глазами,  Я
прочел в его взглЯде уважение, смешанное с ужасом.
   ‚ тот момент мне казалось, что  менЯ  осенила  блестЯщаЯ  мысль,  но  в
ночные часы на менЯ находили сомнениЯ, и Я был недоволен собой.
   џ позволил себе непристойную, омерзительную выходку, и мне было стыдно.
џ ненавидел и презирал капитана, стараЯсь преодолеть страх, какой  он  мне
внушал, а вот и сам опустилсЯ до его уровнЯ. € все же Я боЯлсЯ его. Ќет, Я
недостоин называтьсЯ Ѓлетсуорси!


        5. Џ…ђ…•Ћ„ „Ћ ђ€Ћ

   џ остановилсЯ так подробно на этих первых неделЯх плаваниЯ потому,  что
хотел по возможности обрисовать обстановку Я условиЯ, в  которых  медленно
развивалось мое душевное заболевание. €бо весь мой  рассказ,  по  существу
говорЯ, не что иное, как историЯ психической болезни.
   Џосле пережитого мною надлома воли и помрачениЯ памЯти Я думал, что это
была лишь неприЯтнаЯ  случайность  и  мне  удастсЯ  вполне  оправитьсЯ.  џ
согласилсЯ с мнением, что стоит мне  порвать  с  Ћксфордом  и  ‹ондоном  и
начать новую жизнь - и все пойдет хорошо;  но  теперь  на  менЯ  нахлынули
сомнениЯ, и в бесконечно  долгие  часы  бессонницы  Я  пыталсЯ  доискатьсЯ
причин обрушившейсЯ на менЯ беды и делал всевозможные предположениЯ.
   Ќа менЯ угнетающе подействовала перемена погоды, после  Џернамбуку  она
сильно испортилась, и к  смЯтению  мыслей  и  чувств  присоединилсЯ  чисто
животный страх. Љазалось, стихии вступили в заговор с людьми и  обрушились
на менЯ, подрываЯ во мне мужество и самоуверенность. Ќеужели  Я  заболеваю
морской  болезнью?  ќтого  еще  не  хватало!  ’еперь  Я   стану   всеобщим
посмешищем.
   Ќапрасно старалсЯ Я отогнать эти мысли.
   —тобы подчинить себе непокорную диафрагму,  Я  пробовал  по-дилетантски
применЯть методы "христианской науки". ЏредвосхищаЯ  систему  самовнушениЯ
Љуэ, Я то и дело повторЯл: "џ не заболею морской болезнью!  џ  не  заболею
морской болезнью!" Ђ за обедом в тот же день решил,  что  заболеваю,  и  с
позором выскочил из-за качающегосЯ стола.
   Ќочью шторм усилилсЯ. Љаюта моЯ все сильнее  качалась  и  скрипела,  ее
подбрасывало кверху, швырЯло из  стороны  в  сторону;  Я  чувствовал,  что
корабль уже не может  быть  длЯ  менЯ  твердым,  надежным  оплотом.  Љаюта
прыгала, металась, поднималась все выше и выше, но стоило мне  примиритьсЯ
с ее стремлением ввысь, как она, взвившись на дыбы, на мгновение  замирала
как бы в задумчивости и стремглав летела в бездну. €ли  внезапно  ложилась
набок. Љорабль, как  огромный  штопор,  ввинчивалсЯ  в  пучину.  Џотом  он
прикидывалсЯ Ярмарочными качелЯми. ‡атем новое превращение: он  становилсЯ
лифтом, который испортилсЯ и летит вниз, проваливаЯсь в бездонный колодец.
€ли - вагонеткой  фуникулера,  медленно  совершающей  головоломный  спуск.
’огда неприЯтные ощущениЯ сменЯлись чувством нарастающего  ужаса.  Љорабль
то и дело отчаЯнно встрЯхивало. ‚спененнаЯ волна врывалась  в  каюту,  как
заблудившаЯсЯ  собака  в  поисках  хозЯина,  металась  из  угла  в   угол,
промачивала все насквозь и убегала. ‚се неприкрепленные  предметы  прыгали
по каюте. Њои ботинки были подхвачены волной и унесены в море; Я  вывихнул
себе кисть руки  и  ушиб  колено.  ”лЯга  с  водой  отделилась  от  стола,
ударилась об стену, разлетелась вдребезги, и ее осколки  метались  во  все
стороны, грозЯ моим рукам и  ногам.  ЏЯть  суток  прожил  Я  в  этом  аду.
Њало-помалу Я начал есть, хотЯ приступы тошноты все еще менЯ мучили. џ пил
горЯчий кофе все с большим удовольствием и жадно проглатывал хлеб, который
приносил мне ‚етт.
   —етыре или пЯть дней Я провел у себЯ в каюте во времЯ шторма, и обо мне
все позабыли, кроме ‚етта, вездесущего стюарда, да как-то  раз  на  минуту
заглЯнул второй помощник, и  механик  задал  мне  несколько  вопросов,  на
которые не получил ответа; эти дни встают в  моем  воображении  как  вихрь
смутных, мучительных загадок, которые, в сущности, угнетали менЯ  и  до  и
после этого времени. џ ломал голову над этими загадками, металсЯ  и  ерзал
по койке, а кошмарные образы  неотвЯзно  кружились  передо  мной.  ЊенЯ  и
тошнило, и хотелось есть. € только в отрывочных, бессвЯзных словах могу  Я
поведать обо всем, что происходило со мной.
   џ старалсЯ осмыслить свое положение; корень зла, как мне казалось,  был
в том, что Я вступил в жизнь с величайшей верой в себЯ, в человечество,  в
природу - и внезапно утратил эту веру. џ  перестал  верить  в  свои  силы.
—уждый всем своим  ближним,  Я  стал  боЯтьсЯ  их  и  теперь  находилсЯ  в
томительном разладе с окружающим менЯ негостеприимным миром. џ  и  понЯтиЯ
не имел о своей слабости, о своем неумении приспособлЯтьсЯ и защищатьсЯ, -
а тут как раз стихиЯ и случай неожиданно ополчились на  менЯ.  Љак  ужасно
было это протекавшее в одиночестве путешествие;  казалось,  ему  не  будет
конца. ‘ моей стороны было сущим безумием отправитьсЯ в море. ‡ачем, зачем
повернулсЯ Я спиной к  своей  настоЯщей  среде?  ‡ачем  последовал  совету
старика ”ерндайка? ђаньше Я был счастлив; если и не был счастлив в  полном
смысле этого слова, то, во всЯком случае,  успел  приспособитьсЯ  к  своей
среде. Џромокший до костей, изнемогаЯ от  качки,  Я  металсЯ  по  скачущей
козлом койке, то и дело увертываЯсь  от  своих  вещей  и  мебели,  которые
нахально бросались на менЯ, и с удивлением думал о том,  что  некогда  мне
жилось хорошо и спокойно. џ ходил по твердой земле спокойными,  уверенными
шагами и дружески улыбалсЯ звездам.  џ  вспоминал  залитые  солнцем  холмы
“илтшира  и  вечерние  улицы  Ћксфорда,  как  нечто  неправдоподобное,  но
неизменно прекрасное. Ќеужели же все это было на самом деле? „а,  к  этому
миру, к благоустроенной жизни в центральной и южной Ђнглии  Я  был  вполне
приспособлен. џ принимал необходимые в обществе условности, доверЯл людЯм,
жил добропорЯдочно, легко  и  уверенно  чувствовал  себЯ  среди  них.  Њои
бедствиЯ начались лишь после того, как Я решительно порвал с этим миром. €
вот Я все дальше и дальше отхожу от него!
   „а,  но  разве   можно   назвать   нормальным   мое   полное   неумение
приспосабливатьсЯ?
   џ  припоминаю,  как  у  менЯ  в  мозгу,  подобно  ритмическому  качанию
маЯтника, размеренно звучали слова:  "Ќормально,  ненормально,  нормально,
ненормально, нормально?"
   ‚от, например, у нас на  корабле  Я  больше  всех  страдаю  от  морской
болезни. €нтересно знать, испытывают ли другие это недомогание и  тошноту?
Џриходилось ли им  раньше  так  страдать?  Ђ  может  быть,  и  они  сейчас
страдают? џ присматривалсЯ к ‚етту. Ђ он-то вполне здоров? Ћн пошатывалсЯ.
Ћн ходил бледный, весь мокрый. Ќо добросовестно исполнЯл свои  обЯзанности
и приносил мне кофе.
   ЊенЯ непрестанно угнетало сознание своей полной непригодности к  жизни,
но неужели никто из этих людей не испытывал такой мрачной подавленности?
   Ѓыть может, они грубее менЯ, более толстокожи?
   Ћткуда  такое  недружелюбие?  Ќеужели  оно  вызвано  моей   болезненной
застенчивостью, неумением  сходитьсЯ  с  людьми?  €ли  же  это  происходит
потому, что Я не могу думать ни о чем, кроме постигшей менЯ катастрофы?  џ
не знаю, умеют ли они действительно сходитьсЯ с людьми? €ли,  может  быть,
они так же безмерно одиноки, как и Я, только не сознают этого? ‡амечают ли
они, до чего они необщительны? Ќо если все они живут одиноко, то что же  в
таком случае человеческое общество, как не  иллюзиЯ?  ‚  Ћксфорде  человек
говорит: "„обрый день!", "Љак дела?", надеЯсь получить дружелюбный  ответ.
„а полно, так ли это? Ѓыть может, это нам только так кажетсЯ? € встречаешь
ли когда-нибудь сочувствие у людей? ‚от, например,  если  теперь,  утратив
юность, Я вернусь домой, найду ли Я прежний Ћксфорд, и “илтшир, и дружбу?
   „а  в  конце  концов  дружба,  свЯзывавшаЯ  менЯ  с  ‹айолфом  ѓрэвзом,
обернулась против менЯ и оказалась такой же пустой, как и любовь.  €  если
весь этот привлекательный мир был только сном и Я пробудилсЯ от сновидений
лишь длЯ того, чтобы ошалело метатьсЯ среди кипЯщих вод, то что ждет  менЯ
дальше?
   ЏомнитсЯ, несколько дней менЯ била лихорадка, и в бреду Я  разговаривал
с ‚еттом. Ќо вот ветер стал быстро затихать, выглЯнуло ослепительно  Яркое
солнце и просушило палубу нашей железной посудины; треск и  стоны  кораблЯ
обрели обычный ритм,  тЯжелые  прыжки  волн  сменились  мерной  и  плавной
плЯской и постепенно перешли в тихую зыбь.  џ  почувствовал,  что  ко  мне
вновь вернулись аппетит и силы. ‚етт помог мне привести в порЯдок каюту, Я
сбрил, морщась от боли, отросшую жесткую щетину,  переменил  белье,  надел
чистый воротничок, повЯзал галстук и вышел к обеду.
   - ‚озвращаетесь к жизни? - приветливо проговорил механик, не переставаЯ
жевать. - ’еперь вы знаете, что такое море!
   - Ђ вот как обогнем мыс ѓорн, так будет еще почище,  -  сказал  старший
помощник.
   - •отите бобов? - предложил ‚етт, протЯгиваЯ консервную банку.
   - ‘ удовольствием!
   „о чего вкусные и сытные были эти бобы!
   - “ менЯ была книга, - начал механик, - где говорилось о силе прилива и
волн. ќта сила прЯмо-таки ужасна. ‚ книге были вычислениЯ. Џравда, Я их не
совсем  понЯл,  но  цифры  менЯ  потрЯсли.  Џредставьте  себе,  что   если
использовать силу волны, можно построить огромную башню, пустить в ход все
поезда в …вропе и осветить электричеством чуть не  весь  мир.  €  все  это
пропадает даром! Ќу, не чудо ли это?
   - Ќе верьте этому, - сказал штурман.
   - Ќу, положим, с математикой не поспоришь, - возразил механик.
   - Њы скользим по поверхности вещей, - сказал Я, но, кажетсЯ,  никто  не
оценил моего замечаниЯ.
   -  Ђ  вот  Я  знаю  одно  местечко  возле  Ќью-•эвена,  где   пробовали
использовать приливы, - с усилием выговорил третий помощник.
   - € затеЯ провалилась? - спросил старший помощник.
   - Ќи черта не вышло, сэр.
   - ’ак Я и думал, - отвечал старший помощник. - Ђ зачем им  понадобилось
использовать приливы?
   - Ќе знаю, сэр!
   - Ћни и сами того не знали, - с величайшим презрением отозвалсЯ старший
помощник.
   Љапитан не проронил ни слова. Ћн сидел неподвижно и глЯдел перед  собой
в пространство. ‹ицо у него было бледное, жесткое  и  казалось  еще  более
свирепым, чем обычно. Ѓелесые ресницы прикрывали  его  глаза.  "Ћ  чем  он
думает?" - недоумевал Я.
   - ђио! - вдруг проговорил он. - ђио!
   Ќикто не ответил; да и что было отвечать?  €  он  ничего  не  прибавил.
Ќесколько мгновений старший помощник глЯдел  на  своего  товарища,  слегка
прищурив один глаз, потом снова принЯлсЯ за еду.
   - ‚ы найдете в ђио сколько угодно  матросов  получше  наших,  -  сказал
механик, очевидно разгадав мысли капитана.


        6. ЊЂ€Ќ› €‘ЏЋђ’€‹€‘њ

   ‘начала мы прибыли в ђио, а затем ђио  преспокойно  вытолкнуло  менЯ  и
моих спутников в море, как это было в  Џернамбуку;  "‡олотой  лев"  сильно
пропах кофе,  ромом  и  какой-то  растительной  гнилью  и  поплыл  дальше,
навстречу злоключениЯм и злодействам.
   ЋтплываЯ из ђио, Я находилсЯ в  подавленном  состоЯнии  духа.  ‡десь  Я
чувствовал  себЯ  еще  более  одиноким,  и  мне  еще  труднее  было  найти
пристанище, чем в ђесифи. “ менЯ не было  никаких  рекомендательных  писем
хотЯ бы к таким лицам, как Ђндерсен;  Я  поселилсЯ  один  во  второсортной
гостинице и развлекалсЯ, как умел, -  в  сущности,  весьма  неумело.  ЊенЯ
поразил  этот  большой  и  шумный  город,  тропическаЯ  растительность   и
ослепительное  солнце,  широкий,  красивый  проспект,  -  Я  позабыл   его
название, - своего рода …лисейские полЯ,  восхитили  бесконечные  виллы  и
чудесные плЯжи.
   џ сделал изумившее менЯ открытие, что у жителей ћжной  Ђмерики  имеютсЯ
курорты с горЯчими водами куда веселее нашего Ѓрайтона или Ѓорнемута.  ‘пи
построили музей изЯщных искусств, где было  великолепное  собрание  картин
современных художников, и Я часами простаивал там.  Ћчень  помогли  мне  и
кинотеатры,  большие,  прекрасные  кинотеатры.  ќто  была   золотаЯ   пора
кинематографии, когда без всЯкого  шума  и  рекламы  постоЯнно  показывали
—арли —аплина. ‹юди здесь  показались  мне  гораздо  более  счастливыми  и
благоденствующими, чем у нас в Ђнглии. џ не прочь был  бы  развлечьсЯ,  но
находилсЯ в такой прострации, что ни с кем не сумел свести  знакомства.  “
менЯ были встречи с уличными женщинами,  о  которых  лучше  не  упоминать.
Љакой превосходной и благотворной могла  бы  стать  профессиЯ  куртизанки,
если бы к ней относились с уважением и если бы эти женщины  умели  утешать
одиноких людей, прибегающих к ним!  Ќо  Я  не  мог  купить  ничего,  кроме
грубого хохота и неуклюжих попыток утолить желание. џ попробовал пить,  но
после моих похождений в Ќорвиче  у  менЯ  осталось  смутное  отвращение  к
хмелю. ‚се мое существо теперь взывало к  дружбе  и  жаждало  близости.  џ
бродил по этому богатому,  великолепному  городу  и  мучительно  спрашивал
себЯ: найдетсЯ ли в этой толпе,  казавшейсЯ  такой  веселой  и  довольной,
человек, который сможет понЯть мою безумную жажду человеческого тепла? €ли
же  это  просто  сборище  одушевленных  масок,  производЯщих   впечатление
расположенных друг к другу людей? ќти мысли угнетали менЯ.
   ‚о-первых, Я не говорил по-португальски. Љазалось бы, и без того  много
всЯческих перегородок между людьми, а тут еще незнакомый Язык.  Ќе  раз  Я
слышал  английскую  речь   и   раза   два   видел   довольно   симпатичных
соотечественников, сначала - семейство  из  пЯти  человек,  потом  -  чету
туристов, это были, как видно, новобрачные; Я долго шел за ними по  пЯтам,
наконец они обратили на это внимание, и Я показалсЯ им  подозрительным.  џ
как-то бессмысленно тащилсЯ за ними, даже не пытаЯсь  придумать  предлога,
чтобы заговорить и чем-нибудь их заинтересовать. Њое одиночество приобрело
характер какой-то одержимости и сковывало менЯ на каждом шагу.
   ‚ конце концов, спрашивал Я себЯ, что Я могу  дать  этим  людЯм?  ‚едь,
пожалуй, и сам Я только маска.  Њне  еще  нужно  обрести  человечность  не
только в окружающем мире, но и в самом себе. „опустим, что эти приЯтные на
вид люди вдруг согрели бы менЯ лаской, пригласили бы позавтракать  с  ними
или пойти вместе на прогулку,  заставили  бы  менЯ  разговоритьсЯ,  -  что
сказал бы Я им? —ем бы Я мог их занЯть и развлечь? Људа мы могли бы вместе
отправитьсЯ?
   € вот мы, обитатели кораблЯ, снова на своих местах. Ќас повлекло  назад
в море, как рабочего тЯнет на фабрику или горнЯка - в  шахту,  ибо  некуда
больше пойти и нечего делать.  Њы  вернулись  в  нашу  гремучую  тюрьму  и
поплыли через огромную гавань, направлЯЯсь в открытое море.
   ‚ этот вечер эпитет  "гремучаЯ  тюрьма"  весьма  подходил  к  "‡олотому
льву".
   - Њистер Њидборо!  -  отважилсЯ  Я  обратитьсЯ  ко  второму  помощнику,
который случайно оказалсЯ около менЯ. - Ќаши старые  часы  как-то  странно
тикают!
   - ’ак и вы это заметили? - сказал он.
   - Ќеужели что-нибудь случилось во времЯ последнего шторма? -  продолжал
Я. - Њне казалось, что машины были не в порЯдке еще  до  прибытиЯ  в  ђио.
‘лышны были какие-то перебои, но не так отчетливо, как сейчас.
   Ћн шагнул ко мне и задумчиво процедил сквозь зубы, словно  обращаЯсь  к
бразильским холмам:
   - ‘тарик упрЯм, как осел. ђаз уж он  сказал,  что  машины  выдержат  до
Ѓуэнос-Ђйреса, так ему наплевать, что бы там  ни  говорил  механик,  ей-ей
наплевать.
   - „а разве машины сами не говорЯт? - заметил Я.
   Њы перестали смотреть на берег и начали прислушиватьсЯ  к  прерывистому
ритму машин.
   - ђазваливаютсЯ к черту! Љаждый толчок может нас доконать... Ќам  каюк?
Ќет,  еще  плывем...  Љолесо  погнулось.  Џрислушайтесь-ка!  Њашины  прЯмо
плавают в масле. „а разве на масле далеко уедешь? Ђ механик сидит себе  да
книжки почитывает!
   џ ждал дальнейших откровений.
   - Џослали каблограмму в ‹ондон, - продолжал он. - Љапитан твердит свое,
а механик - свое. ‚ Ѓуэнос-Ђйресе встанем на ремонт. Љапитан настаивает на
этом. € если погода не испортитсЯ - дело, пожалуй, выгорит.
   Њистер Њидборо испытующим оком обвел горизонт. Ћн, видимо,  не  доверЯл
погоде.
   - …сть такие люди, которые считают себЯ чуть ли не богами, -  задумчиво
проговорил он. - Љак ‘тарик  сказал,  так  и  должно  быть!  Ђ  когда  оно
оказываетсЯ не так, виноват кто угодно, хоть лысый черт, только не он.  Ћн
все еще думает, что он  бог,  и  ищет  только,  на  ком  бы  сорвать  свой
свЯщенный гнев.


        7. ђ…‚Ћ‹њ‚…ђ Њ…•ЂЌ€ЉЂ

   …ще до того как мы прибыли в ђио,  Я  смутно  ощущал,  что  у  капитана
какие-то нелады с командой. Ќо Я не  обращал  на  это  вниманиЯ,  так  как
напрЯженно, мучительно думал о своем. ‚ ђио они поругались  из-за  выплаты
жалованьЯ. Ћбращались даже в британское консульство. Ќа улице  раздавались
крики и брань, и пришлось вызвать полицейского.
   - ‘тарик здорово бушевал, ну да теперь, пожалуй, нам будет  получше,  -
сказал ђэдж, обращаЯсь к Њидборо, когда мы возвращались на пароход.
   џ не стал задавать вопросов, да это,  по  правде  сказать,  менЯ  и  не
касалось.
   Њидборо пробормотал что-то насчет засильЯ "итальЯшек" у нас на корабле.
   ЏрисматриваЯсь к экипажу,  Я  приметил  одно  или  два  новых  лица,  а
кое-кого из матросов недосчиталсЯ. Ќаше великолепное концертино, очевидно,
сошло на берег в ђио, да так и не вернулось.
   џ  спрашивал  себЯ,  уж  не  свЯзана   ли   напрЯженнаЯ   атмосфера   в
кают-компании с недовольством, царившим  на  баке?  „олжно  быть,  капитан
привык воевать со своими матросами. ќтот человек  был  всецело  во  власти
рутины, и ссоры с  матросами  были  единственным  развлечением,  вносившим
разнообразие в его скучную жизнь.
   Ѓыть может, на каждом торговом судне между начальством и командой  идет
своего рода классоваЯ борьба. Ќо только после ђио Я понЯл, что за мрачнаЯ,
зловещаЯ фигура этот капитан; недаром мои попытки сблизитьсЯ с  ним  ни  к
чему не привели.
   Њне нужно было вернуть книгу о кооперативных молочных фермах в „ании со
статистическими таблицами и диаграммами, эту  книгу  механик  рекомендовал
мне "длЯ легкого чтениЯ"; войдЯ в каюту, Я увидел, что он держит  в  своей
мускулистой руке только  что  вычищенный  револьвер,  запас  патронов  был
аккуратно разложен на койке.
   - ’ЯжеловатаЯ у вас игрушка, - заметил Я.
   - „а это вовсе не игрушка, - буркнул механик.
   - Ќо зачем вам зарЯжать его здесь? ‚едь от людей и вообще от земли  нас
отделЯют добрые две сотни морских миль!
   - ‚ том-то все и дело, - сказал механик, словно раздумываЯ, стоит ли со
мной откровенничать, и, очевидно, решил промолчать.
   - Ђ вы прочли всю книгу насквозь? - спросил он через  минуту-другую.  -
‘омневаюсь. ‚ы скользите по поверхности жизни, молодой человек!  ‚ы  через
все перескакиваете. џ бы сказал,  что  вы  порхаете,  как  мотылек.  -  Ћн
помолчал и, заметив, что Я  не  свожу  глаз  с  коротенького,  отливавшего
синевой револьвера, зажатого у него в руке, добавил более мЯгко: - “ж этот
ваш Ћксфорд! Љакой от него толк! Ќаплодили  на  свет  нарЯдных  бабочек  и
всЯких там мошек. ‹етают, порхают и только портЯт вещи. Ђ  работать  никто
не умеет. ќто не университет, а какой-то инкубатор длЯ насекомых.
   - џ вашу книгу прочел до конца.
   Ћн что-то недоверчиво пробурчал в ответ.
   - ’еперь  Я  могу  вам  дать  только  книгу  ђобинзона  "”ункциональные
расстройства кишечника". “ вас тоже есть кишечник, но станете ли вы читать
ее? ‚едь нет!
   - Ђ вы пробовали читать романы, которые Я вам давал?
   -  „остоевский  не  так  уж  плох.  ‚се  остальное  дрЯнь.  „остоевский
интересен в некоторых отношениЯх. џ перевел рубли и копейки, встречающиесЯ
у „остоевского, в шиллинги и пенсы. Ќекоторые вещи  вдвое  дороже,  чем  в
‹ондоне, а кое-что чуть не втрое дешевле.
   Ћн вложил последний патрон, щелкнул  курком  таинственного  револьвера,
прислушалсЯ к неровному стуку машин и, словно прЯчась от менЯ,  повернулсЯ
к шкафчику, набитому подержанными книгами.


        8. Љђ€Љ ‚Ћ ’њЊ…

   џ не знаю, что произошло в эту ночь, и до сих пор упрекаю себЯ за  свое
равнодушие. Њне следовало вмешатьсЯ в это дело! ЉажетсЯ,  Я  уже  говорил,
что страдал бессонницей и по ночам то и дело бродил по палубе.  Ќо  в  эту
ночь Я проснулсЯ от выстрела. Њожет быть, это мне приснилось,  после  того
как Я увидел револьвер механика. ќтот звук был похож и на хлопанье  троса.
Ќо мне стало как-то не по себе. џ сел на постели  и  стал  прислушиватьсЯ,
потом наспех оделсЯ и поднЯлсЯ на палубу.
   Џароход   продвигалсЯ   вперед,   разрезаЯ   маслЯнистую,    зыблющуюсЯ
поверхность морЯ, волны разбивались у бортов,  слабо  фосфоресцируЯ,  небо
покрыто было рваными облаками, сквозь которые порой проглЯдывала  луна.  џ
прошел на фордек. ‘ минуту  все  казалось  спокойным.  ‚ысоко  надо  мной,
неподвижнаЯ,  как  изваЯние,  маЯчила  туманнаЯ  фигура  рулевого,  тускло
освещеннаЯ луной. ‚переди вырисовывалась другаЯ фигура, еле  различимаЯ  в
темноте и словно окаменевшаЯ под качающимсЯ фонарем. Џотом мне почудилось,
что во мраке у передних люков происходит какаЯ-то вознЯ. џ скорее  ощутил,
чем увидел, матросов,  сгрудившихсЯ  на  палубе  у  входа  в  кубрик,  они
толкались и бурно жестикулировали.  ‚  то  же  мгновение  Я  заметил  двух
вахтенных, неподвижно стоЯвших  в  тени  у  неосвещенного  входа  на  бак.
‚незапно  послышалсЯ  резкий  крик,  почти  вопль,  и  голос,  по-видимому
принадлежавший юноше, жалобно простонал:
   - Ћй-ой! ђади бога!
   € тотчас же раздалсЯ грубый голос капитана:
   - Ѓудешь ты завтра работать как положено?
   - ‹адно. …сли только смогу, Ћй! Ћй, ради бога! Ѓуду! Ѓуду!
   Џоследовала пауза, котораЯ показалась мне бесконечной.
   - Ћтпустите его, - послышалсЯ голос  старшего  помощника.  -  •ватит  с
него.
   - —то? - прорычал капитан. - „а разве такую ленивую свинью когда-нибудь
проучишь?
   ‘тарший помощник понизив голос:
   - „ело ведь не только в нем.
   - Џускай хоть все соберутсЯ! - рЯвкнул капитан.
   - Џомощник прав, - вмешалсЯ механик.
   Љапитан снова выругалсЯ.
   ЏослышалсЯ звук, как от брошенного на палубу  т