оображение,  расширю  их
горизонт, - быть может, мне удастсЯ в  значительной  мере  отучить  их  от
жестокости и грЯзи. …сли же, после стольких уступок, Я брошу им вызов,  то
это быстро кончитсЯ жертвенным котлом!
   Ќо все же необходимо что-то предпринЯть. Њне стало стыдно, что  до  сих
пор Я был так малодушно пассивен и пребывал в бездействии.
   Ќо вот из-за карликовых деревьев  до  менЯ  донеслась  дробь  барабана,
призывающего  к  обеду.  Ѓарабан  обтЯнут  человеческой  кожей,  и  чьи-то
искусные руки извлекают из него  звуки,  напоминающие  хрюканье  голодного
мегатериЯ. џ ускорил шаги, ибо опаздывать к обеду не полагалось.


        3. ‡‹Ћ… Џ‹…Њџ

   Ћт  природы  Я  не  любознателен  и  не  отличаюсь  пытливостью.   …сли
что-нибудь в жизни мне нравитсЯ, Я готов это принЯть без всЯких изменений,
если же Я встречаюсь с неприЯтным Явлением, то опЯть-таки не  склонен  его
переделывать. “ менЯ  нет  данных  стать  удачливым  путешественником  или
ученым исследователем. Њоим наблюдениЯм недостает точности. ’ак, например,
Я до сего времени не знаю,  к  какому  типу  принадлежали  жители  острова
ђэмполь - долихоцефалов или брахицефалов; насколько мне помнитсЯ, голова у
них была почти круглаЯ. ђавным образом у менЯ лишь смутное представление о
тотемизме, анимизме, табу, и Я плохо разбираюсь  в  их  обычаЯх.  Ќе  знаю
также,  можно  ли  назвать  Язык,  говорить   на   котором   Я   научилсЯ,
агглютинирующим или аллеломорфным  или  обозначить  его  еще  каким-нибудь
термином. ‘тоит мне заговорить на этом Языке с учеными, как  они  начинают
сердитьсЯ. ‹юди, среди которых Я очутилсЯ, помнитсЯ, были грЯзные, жадные,
ленивые,   вороватые,   похотливые,   бесчестные,    трусливые,    глупые,
раздражительные, упрЯмые и  жестокие,  и  кожа  у  них  была  Ярко-желтого
оттенка. Ќе знаю,  удовлетворитсЯ  ли  этнолог  простым  перечислением  их
отличительных признаков, но точнее Я не могу их описать.
   Џлемени этому было свойственно необычайное  лицемерие  и  лживость,  и,
подчинЯЯсь инстинкту самосохранениЯ, Я с  каким-то  странным  безразличием
выполнЯл все, что  от  менЯ  требовали.  ‚ероЯтно,  большинство  читателей
думает, что примитивные племена отличаютсЯ грубоватой прЯмотой,  но  люди,
знакомые с их нравами,  говорили  мне,  что  этого  не  встретишь  в  быту
дикарей. Ћбщина дикарей, где господствуют бесчисленные табу, где  в  "коду
магиЯ и всЯкие сложные ритуалы, пожалуй сложнее  культурного  общества.  “
дикарЯ лишь смутные понЯтиЯ о вещах, но ум его весьма изворотлив, над  ним
имеют  власть  бессмысленные  традиции,   он   загроможден   всевозможными
символами, метафорами, метонимиЯми и  всЯкого  рода  ложными  верованиЯми.
Џросто и точно мыслит только культурный человек. ’ак же обстоит дело  и  с
первобытными законами, обычаЯми и установлениЯми: они всегда  лицемерны  и
отличаютсЯ нелепой искусственностью. –ивилизациЯ - это всегда упрощение.
   џ убедилсЯ в этом на собственном опыте. џ ни разу не слыхал на  острове
ђэмполь искреннего высказываниЯ. Ќи разу не удостоилсЯ прЯмого  обращениЯ.
Џодлинные имена всех вещей скрывались.  „икари  прибегали  к  почтительным
прозвищам и обращались друг к другу в третьем лице.  ‡апрещено  было  даже
произносить названиЯ целого рЯда предметов. Ћ них говорили лишь  обинЯками
и весьма витиевато. ќтнологи уверЯют, что это характерно длЯ дикарей. ‚се,
что говорили островитЯне, имело какой-то скрытый смысл, и что  бы  они  ни
делали, они всегда притворЯлись, что занЯты  совсем  другим.  џ  постоЯнно
опасалсЯ совершить что-нибудь неподобающее, что могло бы мне повредить,  и
по временам с мучительной тоской вспоминал Ясный и простой образ мыслей, к
какому Я привык в Ћксфорде.
   ’ак, например, хотЯ Я этих дикарей назвал людоедами, никто не смел даже
заикнутьсЯ о том, что самым лакомым блюдом на  острове  было  человеческое
мЯсо, - оно считалось куда вкуснее рыбы, крыс и мышей. ЊЯсо  ленивца  было
табу и считалось чрезвычайно Ядовитым, в особенности же мЯсо  исполинского
ленивца. ‡ато на острове было изобилие рыбы. ђыба приедалась  до  тошноты.
’олько там Я понЯл, как можно мечтать о куске хорошо зажаренного мЯса. „а,
Я мечтал о нем, несмотрЯ на запреты, окружавшие менЯ со  всех  сторон.  Ќо
человеческое мЯсо никогда не называли человеческим мЯсом; о  нем  говорили
как о "даре „руга"; спросить же, кто этот "„руг"  и  что  это  за  "дары",
значило совершить величайшую бестактность!
   ‚  противоположность  обычаЯм   других   дикарей,   на   этом   острове
господствовало странное воззрение, что только на войне можно  безнаказанно
убить человека. ‘уществовал, однако, весьма строгий  кодекс  поведениЯ,  и
малейшее  нарушение  табу,  которых  было  великое   множество,   малейшаЯ
погрешность  против  ритуала,  малейшее  новшество,  неожиданнаЯ  выходка,
проЯвление лени и неумелое выполнение обЯзанностей наказывались ударом  по
голове, который именовалсЯ "укоризной". ’ак как  эту  "укоризну"  воздавал
здоровенный дикарь, орудуЯ дубиной из твердого дерева весом чуть ли  не  в
центнер  и  утыканной  зубами  акулы,  то  в   большинстве   случаев   она
заканчивалась  смертью.  Џосле  этого  мертвое  тело   подвергали   обрЯду
"примирениЯ". ‘кальп, костЯк и малоаппетитные внутренности  убитого  клали
на высокий алтарь "‚еликой богини" в ее  омерзительной  берлоге,  где  они
высыхали и разлагались,  а  разрубленное  на  куски  мЯсо,  уже  ничем  не
напоминавшее о подвергшемсЯ "укоризне" лице, относили  на  низкий  алтарь,
чтобы разделить между народом, как "дар „руга". € так как все оставшиесЯ в
живых получали  свою  долю  "даров  „руга",  то  каждый  зорко  следил  за
соседЯми, стараЯсь уличить их в нарушении  правил;  поэтому  уровень  этой
показной нравственности был очень высок. Љ сожалению,  ни  чистоплотность,
ни доброта, ни правдивость не входили в кодекс дикарской морали.
   Џочти такаЯ же тайна окружала все, что имело отношение к половой  жизни
племени.  ‚се  самое  важное  в  этой  области   старательно   скрывалось;
многоженство  было  обычным  Явлением,  причем  перваЯ  жена  пользовалась
преимуществом перед остальными; но желавшим вступить в брак молодым  парам
чинили неимоверные препЯтствиЯ, и церемониЯ брачного союза была  нудной  и
отвратительной. Љандидат в супруги подвергалсЯ рЯду суровых испытаний:  он
должен был вытЯнуть нужную соломинку  из  пучка,  который  держал  в  руке
прорицатель, и построить новую хижину по всем  правилам  искусства.  ‚виду
этих затруднений и  многоженства  старших  в  племени  значительнаЯ  часть
мужчин  волей-неволей  оставалась  холостЯками;  одни  из  них   варварски
умерщвлЯли плоть, другие предавались тайным порокам, и все  они  жили  под
неусыпным наблюдением друзей и соседей, подстерегающих малейший их промах,
чтобы отправить провинившегосЯ на алтарь  "‚еликой  богини"  в  жертвенный
котел. ‚ладеть  хижиной  обычно  означало  обладать  и  женой;  поэтому  Я
оказалсЯ в двусмысленном положении: у менЯ была хижина, которую Я содержал
в безукоризненной чистоте, но Я упорно отказывалсЯ взЯть себе в жены  хоть
одну из пребывавших в одиночестве девушек общины.
   ЊоЯ разборчивость может показатьсЯ странной, - ведь читатель знает, как
Я низко пал во всех отношениЯх, но Я уверен, что он понЯл бы менЯ, если бы
ему пришлось полюбоватьсЯ молодыми  дебютантками,  о  которых  идет  речь.
—тобы придать блеск своим черным волосам, они смазывали их  рыбьим  жиром,
лица у них были раскрашены красной и желтой охрой, а скудный нарЯд состоЯл
преимущественно из поЯсов, ожерелий, запЯстий, колец  на  руках  и  ногах,
зубов  акулы,  продетых  в  ноздри,  и  других  украшений,  которыми   они
приманивали поклонников. ‚се зубы у них были  выкрашены  в  перемежающемсЯ
порЯдке  в  черный  и  красный  цвет,  и  эти  особы  непрестанно   жевали
"всеочищающий орех". Ќо такова сила вожделениЯ, что порой при лунном свете
или в отблесках костра эти вымазанные  жиром  статуэтки  казались  мне  не
лишенными прелести.
   ‚ремЯ от времени у костра перед хижиной  "‚еликой  богини"  происходили
плЯски. „еревЯнное изображение богини ставили на помост. €ногда  приносили
маленького древесного ленивца, о котором Я расскажу потом, или  одного  из
его детенышей; зверек ползал по шесту, окрашенному  в  Ярко-красный  цвет,
освЯщаЯ  своим  присутствием  это  сборище.  ћноши  и  девушки  плЯсали  и
приглЯдывались друг  к  другу.  ќти  празднества  происходили  под  знаком
строгого этикета и под неустанным надзором старцев; стоило кому-нибудь  из
молодежи слишком Явно  поддатьсЯ  очарованию  минуты,  как  его  незаметно
удалЯли из этого сборища  и  ему  воздавалась  "укоризна"  под  негодующие
возгласы  друзей  и  родичей.  “поминать  о  таком   проступке   считалось
бестактным. ’аким образом, под маской весельЯ  дикари  удовлетворЯли  свои
кровожадные вожделениЯ.
   Ќо они умели и другими способами добывать лакомое  блюдо,  утолЯЯ  свой
звериный аппетит. Ѓыло несчетное множество  ловушек,  куда  легко  попадал
неопытный юнец, простофилЯ или упрЯмец. ‚се это  обеспечивало  запасы  еды
длЯ счастливцев,  находившихсЯ  на  вершине  общественной  пирамиды.  ’ак,
например, строго запрещалось подниматьсЯ на залитые солнцем плоскогорьЯ  и
даже говорить об этом. ‚се эти люди рождались в ущелье, и  большинство  из
них, кроме тех, кто выезжал в море на рыбную ловлю, проводило там всю свою
жизнь. €х мир был тесен - длиннаЯ полоса земли шириной  от  ста  Ярдов  до
трех миль (в самом широком месте), а над скалистыми стремнинами и  большим
водопадом проходила граница,  за  которой  начинались  владениЯ  их  лютых
врагов. „икари верили, что там, наверху, простираетсЯ  безлюднаЯ  пустынЯ,
котораЯ таит в себе несметные опасности и несказанные  беды  длЯ  простого
смертного. ’олько люди, наделенные магической силой, дерзали поднЯтьсЯ  на
эти высоты. Џочиталось грехом не только взирать на залитые солнцем зеленые
нагорьЯ, но даже помышлЯть о них. ’ому, кто вздумал  бы  шепнуть  об  этом
хоть слово на ухо своему  другу,  угрожала  "укоризна".  ќтот  запрет  так
строго соблюдалсЯ, что большинство  островитЯн  проходило  свой  жизненный
путь от колыбели до жертвенного котла, даже не мечтаЯ об иной жизни.
   ’еперь читатель поймет, почему речи и образ действий  этих  людей  были
так омерзительно слащавы и почему некрасивые лица  молодых  дикарей  порой
носили отпечаток какой-то скрытой грусти. †изнь  простого  смертного  была
чрезвычайно скучна и бесцветна. ќто был какой-то плачевный парадокс.  ‚сех
так поглощала борьба за существование,  что  никто  уже  не  в  силах  был
наслаждатьсЯ жизнью.  „аже  во  времЯ  празднеств  некоторые  предпочитали
сидеть у себЯ в хижине, опасаЯсь оживлениЯ и весельЯ, за которыми  нередко
следует жестокаЯ расплата.
   Ћсобенно менЯ поражало, что они могли  передвигатьсЯ  лишь  в  пределах
своего тесного мирка, ведь Я привык, что в цивилизованном мире все (или по
крайней мере люди обеспеченные) могут свободно разъезжать по всему земному
шару. Ќо, поразмыслив, Я понЯл, что такого рода  ограничениЯ  были  уделом
большинства людей с тех самых пор, как возникло человеческое  общество,  и
что свобода передвижениЯ достигнута лишь сравнительно недавно. „аже в наши
дни обаЯние домашнего очага возрастает по мере удалениЯ  от  него,  и  длЯ
большинства из нас просто ужасно не иметь обратного билета.
   •отЯ мое свЯщенное безумие и давало мне значительную свободу, мне  лишь
с трудом удалось  добитьсЯ  разрешениЯ  поднЯтьсЯ  на  вершины  скал.  Њне
хотелось  посмотреть  на  гигантских  ленивцев,  которые  там  паслись,  и
получить более полное представление об удивительном мире, в  который  менЯ
забросила судьба.
   Ћ  гигантских  ленивцах,  обитавших  на  плоскогорье,  которые   иногда
забредали в ущелье, об их необычайных  физиологических  особенностЯх  и  о
свЯзанных с этими зверЯми суевериЯх Я расскажу  позже.  ђасскажу  также  о
войнах и торговых сношениЯх этих дикарей с их соседЯми,  жившими  в  горах
над ущельем, а также о маленьком белом древесном ленивце, очень  старом  и
необычайно плодовитом, которого племЯ  считало  своим  родоначальником.  џ
немного отклонилсЯ от своего повествованиЯ, чтобы  ознакомить  читателЯ  с
нравами этого племени.
   џ уже начал рассказывать о том, как  внезапно  очнулсЯ  от  умственного
оцепенениЯ и вновь осознал себЯ. ќто случилось со  мной,  когда  Я  шел  в
верхнюю хижину, где мне предстоЯло разделить трапезу с прорицателем —итом,
военачальником  Ђрдамом  и  тремЯ  плешивыми  старцами,  которые   вершили
правосудие и хранили традиции племени.


        4. Ѓ…‘…„Ђ ‘ Џџ’њћ Њ“„ђ…–ЂЊ€

   •отЯ это может показатьсЯ неблагодарностью с  моей  стороны,  Я  должен
сознатьсЯ, что мне внушали отвращение все  пЯть  мудрецов,  с  которыми  Я
собиралсЯ обедать. џ и раньше считал, что это уродливые, страшные и весьма
опасные люди. Ќо теперь, когда Я вспомнил, что Я - Ѓлетсуорси из  колледжа
‹етмир, припомнил все радости жизни в свободной цивилизованной стране,  из
которой попал  в  эту  среду,  вспомнил,  что  лишь  страх  заставил  менЯ
примиритьсЯ с этой ужасной обстановкой, - к  бессознательной  ненависти  и
отвращению,  какие  Я  до  сих  пор  испытывал,  присоединились  досада  и
негодование. ‚ это утро мне казалось, что Я способен пролить потоки  света
в смрадное сборище, и Я вошел в трапезную, испытываЯ какую-то  непривычную
уверенность в себе.
   ќто была круглаЯ хижина, в центре  которой  находилась  низкаЯ  круглаЯ
плита; хижина была построена из гибких стеблей камыша, соединенных наверху
в виде купола. ‘тены  были  украшены  фризом  из  человеческих  черепов  -
архитектурнаЯ деталь, характернаЯ  длЯ  всех  сколько-нибудь  значительных
построек. Џлита, она  же  и  обеденный  стол,  была  круглаЯ,  поэтому  не
приходилось решать вопрос, кто  должен  восседать  на  первом  месте;  все
сидели на корточках. ‘амой замечательной и наименее отталкивающей фигурой,
без сомнениЯ, был —ит, которого величали €зъЯснителем, или ‘веточем. џ уже
говорил, что он был горбатый, коренастый,  весь  в  морщинах,  голову  его
вместо шлЯпы осенЯл огромный лист, свернутый в виде цилиндра. Ћн был очень
смуглый, с огромной головой и блестЯщими черными пронизывающими глазами. ‚
них светилсЯ ум, необычайный длЯ островитЯнина,  пытливый  и  зоркий.  —ит
сидел на корточках, положив руки на колени, и испытующе поглЯдел на  менЯ,
когда Я вошел.
   Ћн обращалсЯ со мной так, словно имел на менЯ какие-то особые права,  -
и это мне не слишком нравилось, хотЯ Я и знал, что осталсЯ  в  живых  лишь
благодарЯ ему. ‚едь это он первый объЯвил менЯ помешанным и не  подлежащим
"укоризне". Ћн узаконил мое положение ‘вЯщенного Ѓезумца. …го обЯзанностью
было слушать и истолковывать мой бред. €ногда он даже подсказывал мне, как
вести себЯ. Ќа этот счет между нами существовало молчаливое соглашение.
   џркий  контраст  с  его  выразительным  лицом  представлЯла  деревЯннаЯ
физиономиЯ военачальника Ђрдама, "‘лавы племени". Ћна, как  у  большинства
военных во всех странах света, казалась повернутой в профиль  даже  тогда,
когда  была  обращена  прЯмо  к  вам,  -  до  того   была   равнодушна   и
невыразительна. ‚ носу у него красовалась большаЯ остроконечнаЯ  раковина,
в ушах - зубы акулы, над большими выпуклыми и блестЯщими глазами  толстыми
складками нависла кожа. ‚ыкрашенные красной охрой волосы торчали наподобие
рогов, а обнаженнаЯ грудь была покрыта таинственной выпуклой татуировкой и
разрисована охрой и углем. Ћбхватив длинными,  похожими  на  ласты  руками
костлЯвые колени, Ђрдам плотно сдвинул поставленные вровень ноги и  громко
причмокивал губами, предвкушаЯ обед.
   ’рое плешивых старцев исполнЯли обЯзанности судей и сборщиков  податей.
“ одного из них был огромный приплюснутый нос и щеки покрыты  татуировкой,
изображавшей  спирали,  другой  был  так  худ,  что  смахивал  на  скелет,
обтЯнутый кожей, и зубы у него были  кокетливо  раскрашены  попеременно  в
красный и черный цвет, как у женщины; третий,  у  которого  щеки  украшала
татуировка  в  виде  концентрических  кругов,  был  сущей  развалиной:  он
подслеповато щурилсЯ, глаза у него слезились,  изо  рта  текла  слюна.  Ћт
старости на лице у него как-то бестолково, пучками, росли волосы. ‚се трое
сердито взглЯнули на менЯ, недовольные моим опозданием. Џосмотрев на  них,
Я сразу отказалсЯ от намерениЯ  сбросить  свое  отвратительное  одеЯние  и
свободно высказать свои  мысли.  џ  приветствовал  их  обычным  жестом  и,
приказав своим ногам культурного человека  согнутьсЯ  в  коленЯх,  сел  на
корточки, по правую руку от —ита.
   Ђрдам  громко  хлопнул  в  ладоши,  вбежали   две   вымазанные   жиром,
раскрашенные  девицы  и  поставили  на  стол  длинное  деревЯнное   блюдо,
напоминавшее широкий челн.
   Њы не сразу приступили к еде. ќто запрещал этикет. Њы запустили  правую
руку в блюдо, схватили по сочному куску и замерли на месте,  изобразив  на
лице самую приветливую улыбку. ‚ероЯтно, мы смахивали на боксеров, готовых
вцепитьсЯ друг в друга.
   Џотом, точно  сговорившись,  каждый  начал  тыкать  свой  кусок  в  рот
сидевшему напротив. ќтим мы показывали, что не  думаем  о  себе,  а  хотим
доставить удовольствие своему ближнему. џ  всегда  норовил  выбрать  кусок
пожилистее и попасть не в рот, а в глаза своему визави и кусал его пальцы,
если он запихивал мне в рот лакомый кусок. Ќа этот раз —ит схватил кусок с
ловкостью гиппопотама, которого кормЯт в зоопарке, и уберег  свои  пальцы,
аккуратно вытерев их о мое лицо. џ покачнулсЯ, но сохранил равновесие.
   - “гу! - хмыкнул Я.
   Њы стали пожирать мЯсо с громким чавканьем и блаженным похрюкиванием  и
прожевывали каждый кусок на добрую минуту дольше, чем это было необходимо.
   - „руг угостил нас на  славу,  -  откашлЯвшись,  сказал  высохший,  как
скелет, старец.
   Њы отозвались эхом на его  слова  и,  выполнив  долг  приличиЯ,  начали
энергично расправлЯтьсЯ с едой. Џризнаюсь,  на  этот  раз  Я  отставал  от
других, ограничиваЯсь кореньЯми и овощами, которыми было гарнировано мЯсо.
   Џока  чавканье  не  сменЯлось  иканьем,  свидетельствующим   о   полном
насыщении, хороший тон запрещал отвлекатьсЯ от еды разговорами,  но  когда
мЯсо бывало съедено и на стол подавались тыквенные бутылки с перебродившим
соком ореха "боха", Языки развЯзывались. ’огда начинал работать этот  мозг
племени и  происходил  оживленный  обмен  мнениЯми.  ‚  такие  минуты  мне
удавалось узнать много интересного.
   Ќо в тот день, обретЯ себЯ, Я был скорее склонен  сам  просвещать,  чем
поучатьсЯ.
   ‘игнал к беседе был подан тощим  старцем,  который  завершил  церемонию
еды.  Ћн  должен  был  произносить  "благодарение  „ругу",  выражаЯ   свое
довольство.
   - Ѓлагодарение „ругу! - подхватили мы с таким же энтузиазмом. -  Џривет
мудрому маленькому  древесному  ленивцу,  патриарху  и  властителю  нашего
племени! „а пребывает он на древе жизни во веки веков!
   „ело в том, что на ветвЯх деревьев,  росших  над  хижиной,  на  выступе
скалы, было сделано нечто вроде клетки длЯ древесного ленивца; большинство
островитЯн слепо  верило,  что  эти  безвредные  зверьки  правЯт  судьбами
племени. ‘читалось, что —ит, Ђрдам и трое  старцев  только  жрецы,  а  эти
странные зверьки нашептывают им слова мудрости. Ќесомненно,  этот  смешной
обычай представлЯет собой пережиток какого-то древнего тотемизма, но Я  не
решалсЯ  расспрашивать,  и  мне  так   и   не   удалось   установить   его
происхождение. …динственнаЯ параллель, какую Я  могу  найти  в  культурном
мире, это  -  традиции,  существовавшие  в  свЯщенной  империи  Њикадо  до
вступлениЯ џпонии на путь современной цивилизации. ќта  фикциЯ  снимала  с
—ита и его сообщников ответственность  за  их  беззастенчивый  фаворитизм,
всЯкого рода притеснениЯ и  тиранию.  "’ак  нашептал  маленький  древесный
ленивец", - объЯвлЯли они, и  в  народе  пробуждалась  воспитаннаЯ  веками
покорность. ’уземцам, над которыми властвовали и всЯчески измывались —ит и
его друзьЯ, отрадно было думать, что маленькие ленивцы властвуют над —итом
и его друзьЯми.
   ЌарЯду с остальными  Я  выразил  традиционное  пожелание,  чтобы  семьЯ
маленьких паразитов никогда не покидала древо жизни.
   - Ђ теперь... - начал Я и тут же  замолк.  ‘ердце  бурно  колотилось  в
груди. Ќабравшись храбрости, Я как ни в чем не бывало снЯл  и  положил  на
землю зловонный череп, который так долго давил мне голову.
   - “ж очень жарко у вас в ущелье, - продолжал Я. - Љогда Я шел  сюда,  Я
смотрел, как солнце озарЯет вершины гор, и вдруг  мне  вспомнилсЯ  великий
мир, из  которого  Я  прибыл  к  вам,  пространный  и  свободный,  богатый
надеждами мир. џ еще ни разу не рассказывал  вам  о  нем.  ’еперь  Я  могу
рассказать.
   џ сорвал с себЯ и отшвырнул прочь  грЯзную,  пыльную  шкуру  и  сел  на
корточки - голый белый ариец среди бурых дикарей, фантастически  одетых  и
украшенных знаками почета.
   ‚се три старца в один голос вскрикнули и указали на менЯ пальцами.
   - ‘мотрите-ка! - завопили они. - —то он делает?
   ‚оеначальник и бровью не повел, но густо побагровел и,  выпучив  глаза,
уставилсЯ на менЯ с выражением гневного вопроса. Ћн,  наверное,  изрек  бы
что-нибудь о  неприличии  моего  поступка,  если  бы  вообще  умел  свЯзно
высказывать свои мысли. Ќо он был человек дела и неречист.
   —ит жестом умиротворил перепуганных старцев.
   - ќто не грех, - заЯвил он. - ‚едь всем  нам  известно,  что  ‘вЯщенный
Ѓезумец не может грешить. ќто  нечто  весьма  знаменательное.  „ух  богини
снизошел на него. Џусть он делает и говорит все, что ему вздумаетсЯ,  даже
самые удивительные вещи. Ђ потом уж мы, - он имел в виду себЯ, - постигнем
смысл всего, что он скажет или совершит.
   Ђрдам как-то двусмысленно хрюкнул.
   џ в душе благодарил бога за то, что он поддерживает во мне мужество.
   - Љогда Я нынче шел к вам, о высокородные братьЯ, - вновь заговорил  Я,
- то увидел над головой голубое небо. ‡авеса спала с моих очей, и дух  мой
вернулсЯ в тот лучезарный город, где  некогда  Я  превзошел  сею  мудрость
человеческую. ќто был прекрасный, чудесный город. ’ам  каждый  день  можно
было узнать что-нибудь новое, и в сердце рождались все новые надежды.  ’ам
Я узнал, что люди не должны  вечно  жить  в  теснинах  и  ущельЯх,  но  на
открытых  просторах,  что  они  не  должны  злоупотреблЯть   слабостью   и
неведением  своих  менее  счастливых  собратьев,  не  должны  пребывать  в
непрестанном страхе и во власти всЯких запретов.
   - ќто безумие! - промолвил старец с татуированными  щеками  и  принЯлсЯ
ковырЯть у себЯ в зубах острым шипом.
   - Ќу конечно безумие, - подтвердил —ит, не сводЯ с менЯ глаз, -  вы  же
видите, что он безумен. Ќо в этом скрыт некий смысл. ђасскажи  нам  еще  о
стране, из которой ты пришел.
   - ќто целый мир, - поправил его Я.
   - Ќу, пускай мир, - согласилсЯ он.
   - Ћн хотЯ и безумец, а говорит  свЯзно!  -  заметил  старик,  орудующий
зубочисткой. - ’акие слова заслуживают "укоризны", все равно, в  своем  ли
он уме или безумен.
   Ђрдам в знак одобрениЯ хлопнул себЯ по лЯжке.
   ’ут только Я оценил необычайный ум —ита.
   - ђасскажи нам еще что-нибудь об этом твоем мире, - повторил  он,  и  Я
уловил в его глазах острый огонек любопытства.
   - ‚сЯкий знает, что он поЯвилсЯ из морЯ, - прогнусил слюнЯвый старец. -
’ы же сам сообщил нам об этом, о мудрец. ‘олнце пригрело гниющие водоросли
и зачало его. Ќет другого мира, кроме того,  в  котором  мы  живем.  Љакой
может быть еще другой?
   - ‚оистину так, - согласилсЯ —ит. - Ќо  все-таки  мы  выслушаем  басню,
которую он нам расскажет.
   - ‘лушать его?! - прохрипел  Ђрдам.  -  Џристукнуть  его,  вот  и  все.
„авайте Я с ним поговорю - и он больше не будет болтать о  каком-то  мире,
который лучше нашего!
   - ќто еще успеетсЯ, - внушительно изрек  —ит,  стараЯсь  ободрить  менЯ
взглЯдом.
   - џ пришел к  вам  из  мира,  где  люди  живут  на  широких  просторах,
озаренных солнцем.
   - € люди ходЯт там вверх ногами, - ввернул тощий  старец  и  захохотал,
радуЯсь своему остроумию.
   - ’ам тоже воздают "укоризну", но она  не  убивает  человека.  ‹юди  не
поедают друг друга, но сообща, как братьЯ, добывают себе еду и питье.
   - Љощунство и гнуснаЯ ложь! - вскричал слюнЯвый. - —то это за  поедание
друг друга? Љто это поедает других?
   - ЌеслыханнаЯ глупость, - проговорил самый безобразный из старцев.
   —ит  усмехалсЯ,  слушаЯ  мой  неправдоподобный  рассказ,   и   медленно
покачивал головой.
   - € что же, всем хватает? - спросил он.
   - „а, решительно всем.
   - Ќо ведь они размножатсЯ, и тогда не хватит всем!
   - —ем больше ртов, тем больше рук. ‘трана широко раскинулась, и  солнце
светит длЯ всех. „о сих пор всем хватало, да и всегда будет хватать!
   џ твердо  стоЯл  на  своем.  „лЯ  этих  дикарей  приходилось  несколько
упрощать факты. Ћни не воспринимали полутонов.
   € вот Я разразилсЯ импровизированным панегириком цивилизации, восхвалЯЯ
все, что  она  создала  и  чем  может  облагодетельствовать  человечество,
пожалуй несколько идеализируЯ и цивилизацию и человечество. Џо возможности
приноравливаЯсь к уровню и понЯтиЯм своих  слушателей,  Я  набросал  перед
ними Яркую и соблазнительную картину жизни современного  общества,  где  Я
вырос и  получил  воспитание.  џ  подчеркнул,  какие  практические  выгоды
сопрЯжены с добрыми нравами, которые порождены  справедливыми  законами  и
здоровым воспитанием. џ распространЯлсЯ о благотворительности, об  участии
и  помощи,  какую  совершенно  бескорыстно  оказывают  попавшим   в   беду
гражданам, поскольку еще существуют бедствующие граждане.
   ‘ радостным  изумлением  Я  обнаружил,  что  мои  рассуждениЯ  насквозь
проникнуты дЯдюшкиным оптимизмом и  его  моральным  пафосом,  -  ведь  мне
казалось, что все это уже давно мною изжито.  џ  упивалсЯ  звуками  своего
голоса, мне хотелось без конца слушать себЯ, и Я продолжал  свою  речь  со
все возрастающей уверенностью.
   џ  говорил,  что  культурные  люди  неизменно  соблюдают  опрЯтность  и
гигиену, воспевал  порЯдок  вещей,  при  котором  в  человеке  воспитывают
доверие к его соседу, уверЯл, что при высоко развитом у нас сотрудничестве
и разделении труда все блага  и  удобства  доступны  каждому  из  граждан.
ђассказывал об электрическом освещении, о передачи энергии на  расстоЯние,
о транспорте и об охране труда. Џопутно описал одну увеселительную поездку
на Яхте и футбольный матч в таких розовых красках, что сам  увлексЯ  своим
красноречием, и эти столь  популЯрные  развлечениЯ  показались  мне  прЯмо
восхитительными. ‡атем Я кратко сообщил о демократических учреждениЯх и об
услугах,   оказываемых   людЯм   прессой.   џ   сопоставил   наш    мЯгкий
конституционный режим с их суеверным почитанием каких-то низших животных и
нашу англиканскую церковь, столь терпимую к инаковерующим, - с кровожадным
культом их богини. Ћксфорд у менЯ получилсЯ совсем как Ђфины, изображенные
художником эпохи ‚икторин, а библиотека Ѓодлейн - как  храм,  воздвигнутый
премудростью господней.
   “влекшись предметом, Я перестал обращать внимание на плешивых старцев и
военачальника; эти скептики словно заволоклись туманом, и  Я  видел  перед
собой одного —ита, который внимательно следил за мной, иногда задаваЯ  мне
глубокомысленные вопросы; если Я не отвечал достаточно  вразумительно,  на
лице его поЯвлЯлось недоумение.
   - Ђ солдаты у вас  есть?  -  спросил  Ђрдам,  неожиданно  поЯвлЯЯсь  из
тумана.
   - …сть, - отвечал Я, - но это люди, которые обЯзаны  поддерживать  мир.
€бо у нас в цивилизованном мире  существует  такое  правило:  если  хочешь
мира, готовьсЯ к войне.
   - Ђга! - сказал Ђрдам, и тон его стал менее враждебным.
   Њало-помалу Я обнаружил, что менЯ никто не слушает, кроме —ита.  ‘  ним
произошла какаЯ-то перемена. ‹ицо его  было  так  же  безобразно,  но  его
нелепый головной убор теперь не так бросалсЯ в глаза и  лицо  стало  более
одухотворенным.
   Ћн слушал менЯ, времЯ от времени киваЯ головой, и задавал вопросы уже с
Явным недоверием. ‡амечаниЯ  —ита  казались  мне  довольно  разумными  длЯ
дикарЯ. ‚друг он прервал менЯ.
   - ’ы сам знаешь, что все это ложь, - сказал он.
   џ растерЯлсЯ.
   - џ не знаю, зачем ты мне об этом рассказываешь, - ведь этого мира  нет
на свете.
   - Љак нет?
   - Љонечно нет, - продолжал —ит. - € никогда не бывало. Ќичего такого не
может быть. ’аких людей на свете не бывает.
   џ осмотрелсЯ кругом: каменное лицо воина и уродливые, тупые и  жестокие
физиономии трех мудрецов  вдруг  приблизились  ко  мне  и  стали  до  жути
реальными. —ит искоса взглЯнул на них и вновь заговорил:
   - ’ы мечтатель, ты безумный мечтатель и живешь  как  во  сне.  -  €  он
отмахнулсЯ от цивилизации  выразительным  жестом  руки.  -  ЌастоЯщий  мир
здесь, вокруг тебЯ, единственный настоЯщий мир. Ќаучись видеть его  таким,
каков он есть на самом деле!
   “ менЯ болезненно сжалось сердце, и внезапно Я усомнилсЯ во  многом  из
того, что только что проповедовал.


        5. Њ…ѓЂ’…ђ€€

   ’о, что мне удалось узнать  из  рассказов  островитЯн  и  на  основании
собственных наблюдений об особенностЯх исполинского  ленивца.  Megatherium
americanum, может показатьсЯ совершенно невероЯтным. Ќо любопытно, что два
моих  знакомых  биолога  считают  рассказанные   мною   факты   достаточно
правдоподобными, в противоположность людЯм, не сведущим в  этих  вопросах.
Ћднако  предупреждаю,  что  моЯ   книга   отнюдь   не   ЯвлЯетсЯ   научным
исследованием.  ќто  лишь   повесть   о   моих   собственных   необычайных
переживаниЯх. Џоскольку речь идет обо мне, приводимые здесь факты верны, -
да, длЯ менЯ они верны, хотЯ мне пришлось убедитьсЯ в иллюзорности  многих
моих  представлений.  џ  не  могу  сообщить  необходимых  подробностей  и,
поверьте, не сумел  бы  как  должно  ответить  на  расспросы  даже  самого
снисходительного  из  специалистов.  Ќо  Я  воспринимал  некоторые   факты
необычайно реально и могу припомнить все  до  мельчайших  подробностей:  Я
вижу перед собой огромные бока зверЯ,  заросшие  длинной  грЯзной  жесткой
щетиной серого цвета, в которой  запутались  клочки  моха,  сучьЯ,  стебли
травы; вижу его страшные когти,  которыми  он  царапает  по  камнЯм  и  по
корневищам, слышу исходЯщий от чудовища своеобразный резкий запах мочи.  џ
твердо убежден, что когда-то  раньше,  хотЯ,  может  быть,  и  при  других
обстоЯтельствах, мне приходилось встречать этих животных;  моЯ  несчастнаЯ
памЯть несомненно многое исказила.
   Љ  сожалению,  сейчас  Я  не  могу  припомнить,  как  мы  готовились  к
экспедиции на плоскогорье и как мы выбрались из ущельЯ. Ќо Я твердо  знаю,
что со мной был —ит и жалкий, забитый мальчишка, которого мы взЯли с собой
в качестве носильщика.
   ‚ероЯтно, читателю попадались  описаниЯ  исполинских  ленивцев.  Ћни  в
огромном  количестве  обитали  на  земле  еще  до  поЯвлениЯ   мамонта   и
мастодонта, саблезубого тигра и тому подобных чудовищ; науке известны  его
европейские и американские виды. Ќо еще задолго до поЯвлениЯ  человека  на
земле все эти разновидности вымерли повсюду, исключаЯ ћжной Ђмерики, этого
последнего прибежища древесных ленивцев.  Ћдин  вид  гигантского  ленивца,
ростом примерно со слона, еще недавно  встречалсЯ  в  бесплодных  пустынЯх
южной Џатагонии и Ћгненной ‡емли, и если можно  верить  моим  наблюдениЯм,
этот вид встречаетсЯ и в настоЯщее времЯ  на  острове  ђэмполь.  ‚  каждом
большом геологическом музее вы можете видеть его скелет, которому  придана
более или менее выразительнаЯ поза. ’акие скелеты, строго  говорЯ,  нельзЯ
назвать  ископаемыми;   они   не   представлЯют   собою   окаменелости   в
противоположность  скелетам  значительно  более  древних  динозавров;  это
обыкновенные кости, такие же, как кости лошади или коровы. ‚  самом  деле,
останки мегатериев так мало затронуты тлением,  что  на  них  еще  уцелели
клочки кожи с шерстью и приставшие к костЯм обрывки хрЯщевой ткани.  Љроме
того, были обнаружены кости, Явно обтесанные человеком.  Ћднако,  несмотрЯ
на то что в эти пустыни были посланы специальные  экспедиции,  не  удалось
обнаружить ни одного такого животного.
   Ћстров ђэмполь до сих пор еще не исследован, хотЯ его  гористый  рельеф
представлЯет интерес длЯ ученых" Ќа карты нанесен лишь  один  его  контур,
географам известно лишь его название. ‚рЯд ли хоть один белый, кроме менЯ,
проникал в его ущельЯ или  видел  его  обитателей.  ’ам  до  сих  пор  еще
существует несколько сотен  этих  неуклюжих  выходцев  из  доисторического
мира,  уцелевших  благодарЯ  суеверному  табу   и   другим   благоприЯтным
обстоЯтельствам. Њногие из мегатериев, вероЯтно,  чрезвычайно  стары,  ибо
они, подобно карпу, некоторым видам попугаЯ  и  кое-каким  другим  тварЯм,
могут жить неопределенно долгое времЯ. €м не страшен ни один  зверь,  люди
на них не охотЯтсЯ, и —ит сообщил мне, что не только их мЯсо  Ядовито,  но
даже зловоние, издаваемое их трупами,  причинЯет  смерть.  ‚прочем,  может
быть, дикари преувеличивают. Њне не удалось проверить их слова.
   Ќо позвольте мне описать  картину,  котораЯ  развернулась  перед  нами,
когда мы выбрались  из  ущельЯ,  потому  что  на  нее  наложили  отпечаток
обитающие на плоскогорье первобытные твари. Љогда Я, бывало, смотрел снизу
на вершины скал, мне казалось, что  залитое  солнцем  плоскогорье  поросло
густым лесом. Ќо уже в первый  раз,  когда  Я  совсем  недолго  пробыл  на
плоскогорье, Я обратил внимание, что деревьЯ поломаны и  зелень  общипана.
‚о времЯ второй экскурсии, длившейсЯ пЯть-шесть дней, мне  стали  понЯтнее
рассказы —ита, и Я догадалсЯ, что тут произошло.
   ЋказываетсЯ,  мегатерии  питаютсЯ  исключительно  молодыми  побегами  и
почками растений; они медленно бродЯт по плоскогорью, разыскиваЯ почки  на
деревьЯх и уничтожаЯ все  бутоны.  ‚следствие  этого  там  все  до  одного
деревьЯ и кусты изуродованы и  имеют  карликовый  вид.  ’рава  на  полЯнах
вытоптана, и лишь кое-где под защитой колючих кустарников  уцелели  редкие
пучки зелени. Његатерии истреблЯют  все  цветы,  какие  попадаютсЯ  им  на
глаза. Ћни пожирают и Яйца  птиц,  разрушают  гнезда  и  ведут  вЯлую,  но
поразительно успешную охоту  на  всевозможных  мелких  животных.  Ћни  так
медленно передвигаютсЯ, что жертвы зачастую не замечают их  приближениЯ  и
бывают застигнуты врасплох. Љ  тому  же  мегатерии  обладают  способностью
гипнотизировать разных мелких зверьков.
   Ћни не ходЯт на четырех лапах, как другие млекопитающие, а  ползают  по
земле подобно пресмыкающимсЯ. Њы довольно долго бродили по плоскогорью, но
нигде не встретили этих чудовищ, хотЯ нам удалось напасть на  след  одного
из них; казалось, по земле протащили огромный мешок железного  лома.  ’ам,
где прополз зверь, стоЯло такое страшное зловоние, как если бы тут  только
что проехал  мусорщик,  очистивший  выгребную  Яму.  —ит  посоветовал  мне
держатьсЯ  подальше  от  следов,  чтобы  не  набратьсЯ  клещей  и   других
отвратительных паразитов. ’олько к вечеру, на закате  солнца,  мы  наконец
набрели на мегатериЯ. ђасполагатьсЯ на ночь  по  соседству  с  мегатериЯми
весьма опасно - эти звери свирепы и не боЯтсЯ огнЯ;  но  Я  безумно  хотел
увидеть мегатериЯ вблизи, и, несмотрЯ на приглушенные протесты и  жалобное
хныканье нашего носильщика, некоторое  времЯ  мы  шли  крадучись  по  этим
следам.
   —итатель, посещавший музеи и видевший на рисунках  мегатериЯ,  вероЯтно
имеет представление об этом звере; он знает, что  у  мегатериЯ  гигантский
круп, длинный хвост и мощные задние лапы и что едва ли  не  большую  часть
головы составлЯет нижнЯЯ челюсть.  Ќо  на  всех  изображениЯх,  какие  мне
приходилось видеть, мегатерий слишком смахивает на заурЯдного  выхоленного
обитателЯ зверинца. џ ни разу не видел, чтобы живой мегатерий принимал  ту
позу, в какой любЯт изображать его на рисунках, где  он  обычно  стоит  на
задних лапах, обхватив дерево когтистыми передними лапами, и величественно
выпрЯмившись, как оратор, собирающийсЯ произнести спич после обеда. €ногда
это животное  садитсЯ  на  корточки,  подвернув  под  себЯ  хвост,  причем
передние его лапы болтаютсЯ над брюхом.
   Ќекоторые реставраторы вообразили, что мегатерий ступает по земле,  как
медведь, но это совершенно неверно. “ него такие длинные когти, что он  не
мог бы оперетьсЯ на лапы, - и это  совершенно  упустили  из  виду  ученые.
Џоступь мегатериЯ вообще не похожа на поступь какого-либо из известных мне
животных.  Ћн  ходит,  так  сказать,  опираЯсь  на  локтевые   суставы   и
предплечьЯ, причем когти передних лап, когда  он  двигаетсЯ,  болтаютсЯ  в
воздухе и стучат, ударЯЯсь друг о друга; он бредет  с  опущенной  головой,
обычно склонив ее набок, круп  его  возвышаетсЯ  над  туловищем,  и  можно
подумать, что  животное  ползет  на  брюхе.  ‚  этой  позе  он  напоминает
мусульманина, совершающего намаз на молитвенном коврике.
   Ќадо также отметить, что у мегатериЯ мЯсистаЯ морда и  отвислаЯ  нижнЯЯ
губа,  голова  его  гораздо  более  массивна,  чем  воображают  художники;
огромнаЯ, длиннаЯ розоватаЯ слюнЯваЯ пасть с выступающей нижней  челюстью;
нос и приросшаЯ к нему верхнЯЯ губа  покрыты  щетиной;  у  него  крохотные
глазки, обведенные розовым ободком. Ќижнюю губу  он  складывает  так,  что
пасть напоминает совок длЯ углЯ. џ знаю, что он хорошо  слышит,  но  Я  не
видел и не могу описать его ушей. Љожа у него противного розового цвета  и
почти сплошь покрыта длинной щетиной цвета гнилой соломы  и  жесткой,  как
иглы  дикобраза;  эта  щетина  кишит  всевозможными  паразитами,   включаЯ
огромных черных клещей; к тому же она  всЯ  проросла  зеленоватым  мхом  и
лишаЯми, которые густыми пучками  свешиваютсЯ  с  боков  и  с  хвоста.  Ќа
туловище и хвосте животного наросли слои земли; Я  своими  глазами  видел,
как там пробивалась трава, а  один  раз  заметил  даже  белый  цветок.  Ћт
мегатериЯ пахнет гнильем и тухлыми отбросами, а  дыхание  его,  которое  Я
имел несчастье однажды вдохнуть, зловонно и отдает тлением.
   ‡верь обычно передвигаетсЯ внезапными  рывками,  как  ревматик,  причем
издает  тревожное  хрюканье;  он  приподнимает   и   вытЯгивает   передние
конечности, затем с забавным усердием подтЯгивает зад, продвигаЯсь дальше,
- и так все времЯ. Ќо как Я впоследствии убедилсЯ, он  может  двигатьсЯ  и
значительно быстрее. ќтот способ передвижениЯ можно  было  бы  сравнить  с
прыжками  лЯгушки.  †ивотное   постоЯнно   озираетсЯ   кругом,   сопит   и
поворачивает морду во все стороны, а иногда разевает пасть и  издает  рев,
похожий на мычанье  теленка,  жалобно  призывающего  мать,  но  звук  этот
гораздо громче и продолжительнее.
   ‚от такого-то зверюгу увидел  Я  в  сумерках;  он  медленно  продиралсЯ
сквозь искалеченные кусты и деревьЯ, покрывающие плоскогорье. Џо-видимому,
чудовище даже  не  подозревало,  что  люди  так  близко.  Џораженный  этим
фантастическим произведением природы, Я, наверное, простоЯл бы до сумерек,
наблюдаЯ, как мегатерий бродит и пасетсЯ, если бы мальчик не  дергал  менЯ
настойчиво за руку, а —ит не напомнил, что надо искать место длЯ  ночлега,
пока нас еще не застигла темнота.
   ‚ то времЯ мне было еще невдомек, почему мои  спутники  находЯт  нужным
располагатьсЯ бивуаком на почтительном расстоЯнии  от  этих  зверей.  ’от,
которого мы наблюдали, казалось ничего не замечал и был как-то трогательно
безобиден. Ќо тут мы наткнулись на новые следы, и —ит заставил нас  пройти
еще довольно далеко, пока совсем не стемнело, только тогда  он  согласилсЯ
сделать привал.
   Њы выбрали песчаную прогалинку у ручьЯ, берега которого поросли мхом, и
приготовили себе мЯгкое ложе. џ расстелил свою шкуру  вместо  ковра,  свой
свЯщенный головной убор Я оставил у подножиЯ скал. Њы разожгли  костер  из
сухих ветвей и приготовили на ужин кореньЯ. Њальчишка, захвативший с собой
горшок, поставил его на горЯчую  золу.  Њне  удалось  сохранить  несколько
коробков спичек, которые Я унес с кораблЯ и прЯтал от дикарей, и теперь, к
великому ужасу и удивлению мальчика, Я пустил  в  ход  это  сокровище.  Њы
поужинали. ‚зошла луна, ночь была довольно теплаЯ, и  некоторое  времЯ  мы
беседовали, сидЯ у костра на корточках, а мальчишка, широко раскрыв глаза,
с благоговением глЯдел на менЯ.
   ђазумеетсЯ, разговор зашел о мегатериЯх.
   - Љакой вред они могут причинить человеку? - спросил Я.
   —ит ответил, что зверь может поднЯтьсЯ на задние  лапы  и,  навалившись
всей своей тЯжестью, раздавить человека и  растерзать  когтЯми  его  тело.
ђаздражать  их  весьма  опасно.  Његатерии  очень  злы.  Љ  тому  же   они
очень-очень стары и ужасно лукавы и Ядовиты.
   - Џочему нигде не видно их детенышей? - поинтересовалсЯ Я.
   - ’еперь у них редко рождаютсЯ детеныши. „а и те умирают.
   ќто менЯ удивило. Ћн стал  уверЯть  менЯ,  что  ни  один  из  детенышей
мегатериев не выживает. ‚от почему мы постоЯнно находим их шкуры и кости.
   џ продолжал задавать вопросы, и ответы —ита были так невероЯтны, что  Я
заставлЯл его повторЯть их несколько раз. …сли  все  детеныши  умирают,  в
таком случае скоро не останетсЯ в живых ни одного мегатериЯ? Ќо дикарь  не
привык задумыватьсЯ над такими вопросами. Џочему детеныши умирают?  Џотому
что мегатерии теперь не кормЯт  своих  детенышей:  они  слишком  стары  и,
видно, утратили материнский инстинкт. Ћни ненавидЯт все  молодое.  ‚  наше
времЯ мегатерии рождаютсЯ очень редко, а может, и вовсе не рождаютсЯ.
   †му