! ЊенЯ приводили
в отчаЯние ее горе и ее  гнев,  но  Я  не  мог  противодействовать  силам,
увлекавшим менЯ на восток. џ настоЯл, чтобы она вышла  за  менЯ  замуж  до
моего отъезда и чтобы ”ерндайк как-нибудь переправил ее в Ђнглию, что было
нелегко в те годы, когда свирепствовали  подводные  лодки.  ‚  Ђнглии  она
могла пройти курсы сестер милосердиЯ, работать в  госпитале  и  находитьсЯ
поближе ко мне. џ  могу  времЯ  от  времени  видетьсЯ  с  ней,  пока  буду
обучатьсЯ, а потом  проводить  с  ней  отпуск.  џ  написал  завещание,  по
которому все мое имущество в случае моей смерти должно было достатьсЯ ей.
   џ пошел  в  армию  рЯдовым.  Џопал  в  славный  полк  с  очень  старыми
традициЯми. Њистер ”ерндайк хотел было достать длЯ менЯ офицерский патент,
но мне казалось, что это значило бы стать открытым  сторонником  войны,  к
тому же мне думалось, что звание офицера  все  равно  не  дадут  человеку,
перенесшему  душевное  заболевание.  ”ерндайку  казалось  ни  с   чем   не
сообразным, что Я иду на фронт простым  солдатом.  ќто  было  не  в  наших
традициЯх. ‚ероЯтно, большинство представителей рода Ѓлетсуорси  принимали
участие в войне, украшенные звездочками или нашивками. Ќо если уж идти  на
войну, думалось мне, то пусть  Я  увижу  ее  с  самой  грубой  стороны.  џ
предпочитал пройти основательное обучение и стать рЯдовым.
   Ќачало войны с его бурным взрывом энтузиазма  было  уже  позади.  Ћколо
миллиона англичан пошли добровольцами,  когда  все  еще  верили,  что  это
"война за прекращение войн". Ќо когда Я вступил в армию, всего  этого  уже
не было и в помине. ‚сеобщаЯ воинскаЯ повинность была введена в Ђнглии,  в
стране, где раньше не знали, что значит принудительно идти на  фронт.  Њой
английский мир вступил в новую, далеко не героическую фазу.  ‘тарой  армии
уже не существовало, новаЯ армиЯ из добровольцев  была  сильно  потрепана.
Ђнгличане -  народ  изобретательный  и  храбрый,  но  изобретательность  и
храбрость не помогли им сбросить клику Ђрдама. Ѓританские генералы,  тупые
и упрЯмые профессионалы, и не думали прибегать  к  танкам,  которые  более
умные люди давали им в руки, и в начале войны загубили сотни тысЯч молодых
жизней,  послали  их  на  бойню  только  потому,  что  считали  длЯ   себЯ
унизительным заново обучатьсЯ военному искусству у людей, не принадлежащих
к военной касте.  Ћни  вели  новую  войну  по  старинке.  ЏослушнаЯ  масса
повиновалась их глупым приказам и слишком поздно увидала, к  чему  привело
это слепое повиновение.
   1916 год вообще был годом неудач  длЯ  всех  союзников.  Ќа  протЯжении
многих  миль  фронта  грудами  лежали  непогребенные  тела  французских  и
английских солдат в небесно-голубых и цвета хаки саванах, лежали там,  где
их скосил огонь германских пулеметов. Џозже и  мне  пришлось  побывать  на
этих полЯх сражений и видеть тысЯчи непогребенных трупов англичан, лежащих
рЯдами там, где их застигла смерть, или в Ямах, куда они  заползли,  чтобы
умереть,  -  трупы,  изуродованные  снарЯдами,  разложившиесЯ,   чудовищно
скрюченные, гниющие, обглоданные крысами, ограбленные, в рваных мундирах с
вывороченными карманами; лица их превратились в черную кишащую массу  мух,
а  кругом  -  остатки  амуниции,   неразорвавшиесЯ   снарЯды,   проволока,
расщепленные деревьЯ. Ќикто никогда не сможет передать словами  весь  ужас
этих полей смерти! џ  видел  мертвецов,  повисших  на  колючей  проволоке,
словно изодранное белье бродЯги.  џ  дышал  воздухом  гнилого  британского
патриотизма. Ѓоже мой! Ќеужели наших краснощеких  интриганов-генералов  не
душат по ночам кошмары? Ќеужели они даже не  подозревают,  что  их  мелкие
интриги и зависть,  их  тупой  профессионализм  и  узаконенное  невежество
обрекли тысЯчи благородных  юношей  на  неслыханные  страданиЯ  и  ужасную
смерть?
   Ќо после этих поражений Ђрдам добилсЯ всеобщей воинской повинности, все
человечество теперь поставлЯло ему рабов.
   Ђ какое это было гнусное рабство!
   Њне так живо вспоминаетсЯ хмурое, холодное утро; Я вижу  себЯ  в  своей
роте, во дворе казарм, лицом к лицу со своим  недругом  -  обучающим  менЯ
сержантом.  ‚оздух  содрогаетсЯ  от  Яростных  криков,  рычаньЯ,   ругани,
проклЯтий, "лихого" похлопываниЯ руками по лЯжкам и топота, топота ног.
   ‘ержант находит, что Я  плохо  ем  глазами  начальство,  орет  истошным
голосом, что Я грЯзный ублюдок, позорное пЯтно на чести армии и так  далее
и  тому  подобное;  он  повышает  свой  пронзительный  голос   до   визга,
замахиваетсЯ на менЯ и в любой миг может ударить менЯ.
   Џриблизив ко мне свою мерзкую красную рожу, он орет на менЯ так, что  в
пору оглохнуть. џ ни в чем не провинилсЯ, - просто он с  утра  в  скверном
настроении.
   …сли Я дам ему сдачи, менЯ отведут на гауптвахту и  подвергнут  пыткам,
которые сломЯт менЯ и физически и нравственно. ’ак уже было с  одним  моим
товарищем по взводу. Ќад этим гнусным грубиЯном нет никакой  власти,  даже
некому пожаловатьсЯ. ЊенЯ отдали целиком в  его  распорЯжение.  €  вот  он
ударил менЯ, срываЯ на мне злобу, а Я с трудом удерживаюсь на ногах.
   ‚ этом позорном воспоминании, от которого до сих пор закипает в  сердце
гнев и пылают стыдом щеки, нет ни тени фантазии.
   Ђ завтра он будет выклЯнчивать у менЯ полкроны, и в его  просьбе  будет
звучать плохо скрытаЯ угроза. Ѓудь Я проклЯт, если он получит у  менЯ  эти
полкроны, - а там будь что будет!
   џ проходил эту муштровку, затаив в сердце лютую горечь.
   џ могу допустить, что образ Ђрдама возник  у  менЯ  в  результате  всех
пережитых в это времЯ оскорблений и унижений. Ќадо сказать, что  памЯть  у
менЯ на редкость капризнаЯ, гибкаЯ  и  пластичнаЯ,  воображение  неустанно
работает, видоизменЯЯ действительность,  перестраиваЯ  и  приукрашиваЯ,  в
бессознательном стремлении как-то упорЯдочить и оптимистически истолковать
все  происходЯщее  в  жизни,  -  и  вполне   возможно,   что,   припоминаЯ
впоследствии  свои  бредовые  видениЯ,  Я  окрасил  их  впечатлениЯми   от
солдатчины, так что тут имела место просто аберрациЯ памЯти.
   џ стал презренным рабом. џ должен был смиренно выслушивать оскорблениЯ,
грубые окрики, непристойную брань, обливавшую грЯзью не только менЯ, но  и
мою мать и жену. ЊенЯ  принуждали  делать  самую  тЯжелую  и  унизительную
работу, чтобы Я откупилсЯ от нее взЯткой. ЊенЯ всЯчески мучили и изводили.
€ все это делалось длЯ того,  чтобы  окончательно  сломить  во  мне  волю,
превратить менЯ в бессловесную пешку,  котораЯ  покорно  пойдет  навстречу
бессмысленной гибели, когда  какой-нибудь  тупица  генерал,  ведущий  свою
устарелую и бесплодную игру, вздумает бросить в бой несколько  батальонов,
приказав им совершить невозможное.
   ‚се это мне предстоЯло еще испытать!
   ‚ эти дни жестокой солдатчины у менЯ в мозгу словно разыгрывалась  фуга
- две мысли непрестанно звучали, перемежаЯсь, вытеснЯЯ друг друга:  "Ќу  и
дурак же Я, что пошел на это!" и: "—то же  мне  оставалось  делать?"  џ  и
раньше знал, что мне придетсЯ солоно, но не представлЯл  себе  и  половины
мерзостей и унижений, с  которыми  свЯзано  обучение  солдата.  ’еперешнее
поколение штатских людей не имеет об этом понЯтиЯ. ‘тарые воЯки  не  любЯт
говорить об этом: это слишком позорно. Њногим эти воспоминаниЯ невыносимы,
и они изгонЯют их из памЯти.
   Ќо должен признатьсЯ, что, по мере того как перемалывали в порошок  мою
душу,   моЯ   чересчур   утонченнаЯ   чувствительность   эгоцентрика   все
притуплЯлась. џ рассказываю историю своего сознаниЯ. џ не собираюсь ничего
объЯснЯть и вдаватьсЯ в сентиментальность. ’ак это было.


        6. ‚Ћ‰ЌЂ ЌЂ„ Џ€Њ‹€ЉЋ

   "џ все еще на острове ђэмполь, - говорил Я себе, -  и  нет  надежды  на
спасение. Џрекрасный, доброжелательный цивилизованный  мир,  о  котором  Я
мечтал в дни моей юности, на поверку оказалсЯ лишь  волшебной  страной  из
детской сказки. Њы обречены жить  в  этом  ненавистном  ущелье,  испытываЯ
тЯжкий гнет, и в этом ущелье мы вскоре умрем".
   Џорою ђовена была почти готова согласитьсЯ со мною, но потом  из  любви
ко мне и  отчасти  из  самозащиты  начинала  боротьсЯ  с  овладевшим  нами
отчаЯнием. ‚едь были же у  нас  в  жизни  минуты  ослепительного  счастьЯ,
уверЯла она, и это залог лучшего будущего; окружающий  нас  мирок  озарЯют
проблески надежды, и она любит менЯ  больше  себЯ  самой!  Ќе  может  быть
мертвым мир, в котором живет любовь!
   ‹юбила" ли она менЯ больше себЯ  самой?  Ѓыло  времЯ,  когда  моЯ  душа
всецело зависела от нее, и если бы эта женщина,  слабаЯ,  раздражительнаЯ,
подверженнаЯ приступам тоски и по глупости великодушнаЯ, оказалась Явно не
на высоте, Я окончательно бы погиб. …сли  Я  вел  жалкое  существование  в
каторжном труде, испытываЯ унижение и  бессильный  гнев,  то  на  ее  долю
выпали нестерпимые муки одиночества, ожиданиЯ и  страха.  “  нее  не  было
друзей в …вропе, и она не  слишком  сблизилась  с  моими  малообщительными
родственниками. Ћна нанЯла квартирку вблизи  от  казарм,  где  Я  проходил
военную муштру, но встречались мы очень редко и урывками, ибо Я  не  хотел
стать убийцей, что легко могло бы случитьсЯ, если бы  Я  ввел  ее  в  круг
галантных наглецов - капралов и сержантов, моих повелителей.
   Љогда наконец менЯ  перевели  в  запасный  батальон  и  Я  поселилсЯ  в
казармах в ‹ондоне, ђовена переехала в Џимлико. ‚ ‹ондоне дисциплина  была
менее строгаЯ, и нам удавалось видетьсЯ чаще. Њне страстно  хотелось  лишь
одного: чтобы менЯ не отправили во ”ранцию прежде, чем она станет матерью.
   ’еперь, когда прошло столько  лет,  эти  ночи  в  Џимлико  кажутсЯ  мне
прекрасными. ‚ то времЯ из-за угрозы немецких  налетов  улицы  ‹ондона  по
ночам были погружены во мрак, дома казались странно высокими, все предметы
терЯли свои привычные очертаниЯ и  пропорции,  а  на  темной  синеве  неба
непрерывно  разыгрывалась  какаЯ-то  страннаЯ,  беззвучнаЯ  трагедиЯ,  где
действующими лицами были прожекторы и таинственно мигающие звезды.  Њрачно
стоЯли рЯды темных домов с колоннами и портиками, и  лишь  кое-где  сквозь
занавески  и  ставни  пробивались  тоненькие   полоски   золотого   света.
ЌабережнаЯ над поблескивавшей во мраке рекой была безмолвна  и,  казалось,
терпеливо ждала, чем кончатсЯ магические заклинаниЯ прожекторов, и вверх и
вниз по реке ползли крохотные красные точки - фонари  на  почти  невидимых
судах.  €зредка  попадалсЯ  прохожий  или   раздавалось   глухое   гудение
автомобилЯ.
   Њы бродили по улицам, перешептываЯсь. Ћна  прижималась  ко  мне,  такаЯ
теплаЯ и мЯгкаЯ, ее милое лицо прикасалось к  моему,  и  сердце  мое  было
переполнено любовью.
   - ќта война, видно, никогда не кончитсЯ, - шептала она.
   - Ћна не может продолжатьсЯ вечно, - утешал Я ее.
   •лопанье сигнальных ракет  предупреждало  нас  о  налете  врага,  и  мы
спешили домой, в ее квартиру; мы сидели обнЯвшись, слушаЯ грохот  зенитных
орудий и разрывы падающих бомб. џ старалсЯ оттЯнуть  до  последней  минуты
возвращение в казармы. Ђ иногда, ценой унижений и подкупов, Я  устраивалсЯ
так, чтобы провести  с  ней  ночь.  Џока  Я  находилсЯ  с  нею,  она  была
счастлива;  и  далеко  не  сразу  мне  стало  Ясно,  как  она  томитсЯ  от
одиночества и какие переживает страхи в те дни, когда Я не прихожу.
   „о  последних  дней  беременности  ђовена  работала  в  одной   женской
организации под руководством леди Ѓлетсуорси из ќпингминстера,  изготовлЯЯ
бинты в галереЯх Љоролевской академии.  …е  квартирнаЯ  хозЯйка,  смуглаЯ,
добродушнаЯ женщина, очень к ней привЯзалась.
   ‚ремЯ от времени Я совершал тЯжкий  грех  против  дисциплины,  прибегал
пораньше к ней на квартиру, принимал  ванну  и  переодевалсЯ  в  запретное
штатское платье. Џосле этого мы не  решались  ходить  по  улицам,  но  она
нанимала такси,  и  мы  отправлЯлись  в  укромный  и  уютный  ресторан  на
“илтон-стрит, -  хозЯина  его  звали  ђинальдо.  Ќе  знаю,  существует  ли
ресторан  сейчас.  Ќасколько  мне  известно,   всЯ   эта   часть   ‹ондона
перестраиваетсЯ. ‚ ресторанчике мы  занимали  вдвоем  маленький  столик  в
углу; лампа с красным абажуром, цветы и всЯ  эта  шаблоннаЯ,  но  приЯтнаЯ
роскошь позволЯли мне на времЯ забыть казарменный плац, а ђовене - войну.
   ђебенок наш поЯвилсЯ на свет до моего отъезда в армию. Ќо уже через три
днЯ после его рождениЯ мне нашили на плечо  красную  полоску,  означавшую,
что Я отправлЯюсь на фронт. ђоды у ђовены были  довольно  легкие,  но  она
очень ослабела, и только на  третий  день  Я  решилсЯ  сказать,  что  менЯ
отправлЯют.  џ  повидалсЯ  с   ”ерндайком   и   сделал   все   необходимые
распорЯжениЯ, чтобы обеспечить  ее.  ЊедицинскаЯ  комиссиЯ  признала  менЯ
годным  длЯ  фронтовой  службы,  и  Я  получил  новенькое  обмундирование.
Ћткинувшись на подушки, ђовена мужественно принЯла это известие  и  только
крепче стиснула мне руку.
   - „орогаЯ моЯ, - говорил Я, - Я уверен, что вернусь!
   - џ тоже в этом уверена, любимый мой, - отвечала она, - но не  могу  не
плакать, потому что Я сейчас такаЯ слабаЯ и так тебЯ люблю, мой дорогой.
   Ѓыло бы безумием оставлЯть ее одну с младенцем  в  мрачном  и  туманном
Џимлико, которому постоЯнно грозили воздушные  налеты  и  бомбардировки  с
морЯ. џ выхлопотал себе  отпуск  и  отвез  ђовену  за  город,  в  здоровую
местность, где жена моего кузена ђомера, обычно проживавшего  в  —олфтоне,
подыскала ей домик. ‘ам ђомер в это времЯ находилсЯ в …гипте; у  его  жены
тоже был маленький ребенок, и женщины сразу же почувствовали друг к  другу
симпатию. ЊенЯ утешала мысль, что в мое отсутствие  ђовена  будет  жить  в
близком соседстве с этой женщиной.
   ЊенЯ подвело железнодорожное  расписание,  и  Я  приехал  в  ‹ондон  за
полтора часа до возвращениЯ в клетку. ЊенЯ неудержимо потЯнуло в  ресторан
ђинальдо, и Я тихонько направилсЯ в свой уголок. ’ам  уже  сидел  какой-то
мужчина, поглощенный едой; ресторан был битком набит,  и  Я,  извинившись,
занЯл свое обычное место. џ раньше не бывал  здесь  в  военной  форме,  но
ђинальдо узнал менЯ, приветствовал ласковой улыбкой и ни слова  не  сказал
по поводу моего внезапного превращениЯ в рЯдового.
   џ заказал точно такой же обед, какой  мы  как-то  раз  ели  с  ђовеной.
’олько тогда Я взглЯнул на субъекта, сидевшего против  менЯ,  который  уже
приступил к закуске.


        7. ‚‘’ђ…—Ђ Ќ… ЉЋ ‚ђ…Њ…Ќ€

   џ не сразу его узнал. ѓде Я видел эту коренастую фигуру, эту квадратную
желтоволосую голову, и почему его вид так странно взволновал менЯ?
   Ћн был в морской форме, но не  с  прЯмыми  золотыми  нашивками,  как  у
кадровых морЯков, а с волнистыми. ‚идимо,  он  был  офицером  какой-нибудь
запасной эскадры.
   € вдруг Я весь задрожал! Ќа мгновение Я даже позабыл  о  ђовене,  -  на
менЯ нахлынули воспоминаниЯ, и вновь проснулась та мысль, котораЯ когда-то
- сколько веков тому назад? - всецело захватывала менЯ. ‚  этом  месте,  в
час, предназначенный длЯ самых нежных моих  воспоминаний,  мне  неожиданно
подвернулсЯ случай длЯ мести! Џередо мною на стуле  ђовены  сидел  капитан
"‡олотого льва"!  ‚се  завертелось  у  менЯ  перед  глазами.  €  пока  это
состоЯние не прошло, Я не в силах был вымолвить ни слова.
   Љапитан, по-видимому, не  замечал  менЯ.  ‚се  его  внимание  поглощали
редиска и маслины. Џотом он принЯлсЯ за картофельный салат.
   Љак мне с ним обойтись?
   Љ своему удивлению, Я  обнаружил,  что  мне  вовсе  не  хочетсЯ  с  ним
расправлЯтьсЯ. Њне хотелось думать о ђовене, а не об этой старой-престарой
истории. ЏроклЯтый урод! Џринесла же его нелегкаЯ в такой момент! „а и что
мог Я с ним сделать? Ќе мог же Я его вдруг укокошить, да еще на том  самом
месте, где всего месЯц назад сидела ђовена и ее  темные  глаза  с  любовью
смотрели на менЯ! Ќо все-таки нельзЯ же так  изменить  своему  прошлому  и
оставить эту встречу без последствий.
   Њой обед должен был начатьсЯ с консоме. Њне подали его как  раз  в  тот
момент, когда официант пришел  убирать  закуску  капитана.  џ  неторопливо
налил суп себе в тарелку. …му тоже подали суп, оказавшийсЯ каким-то густым
пюре. џ смотрел, как капитан  знакомым  мне  движением  заткнул  за  ворот
салфетку и схватил веснушчатой рукой  ложку.  ’ут  мне  ударила  в  голову
мысль. Ќеужели же он ничему не научилсЯ за все эти годы после плаваниЯ  на
"‡олотом льве"?
   Ќет! Ћн все так же громко прихлебывал суп. џ взЯл ложку  и  в  точности
воспроизвел его манеру. Џризраки старшего помощника и механика  как  наЯву
встали передо мной. Љапитан положил ложку и уставилсЯ на  менЯ  точно  так
же, как пЯть лет тому назад.  Џрисмотревшись,  он  как  будто  начал  менЯ
узнавать.
   - ‘транное место длЯ встречи, - произнес Я, с трудом подавлЯЯ смех.
   - —ертовски странное, - согласилсЯ он.
   - ‚ы менЯ узнаете?
   Ћн задумалсЯ. ЏамЯть его, как видно, все еще не проЯснилась.
   - Љак будто Я вас где-то встречал, - призналсЯ он, хмуро глЯдЯ на менЯ.
   - Љак же вам менЯ не знать? - сказал Я, постукиваЯ пальцем по столу.  -
‚едь вы же в свое времЯ чуть было не отправили менЯ на тот свет.
   - Ђ! - вырвалось у него. Ћн поднес было ложку ко рту, но тут же опустил
ее на стол, расплескиваЯ суп по скатерти. - „а. _’еперь_ Я вас узнал.  ‚от
уж не думал, что когда-нибудь вас увижу.
   - ‚от как! - сказал Я.
   - ’ак вы тот самый молодчик, а?
   џ отвечал, насколько мог, холодным, суровым и зловещим тоном:
   - „а, тот самый, которого вы утопили!
   ‡акусив губы, он медленно покачивал головой.
   - Ќу уж нет, - проговорил он. - џ не верю в привидениЯ. „а  еще  такие,
что передразнивают старших. Ќо _как_ это вам удалось выбратьсЯ  из  каюты?
‚ы попали в другую лодку, так, что ли?
   џ покачал головой.
   Џо  всем  правилам  игры,  он  должен  был  бы  смутитьсЯ  и  прийти  в
недоумение, но ничего такого не случилось.
   - …сть такие люди, - сказал он,  -  которых  ни  за  что  на  свете  не
утопишь. “ж этому-то менЯ научила война.
   - ‚ы старались изо всех сил.
   - Ѓывают, знаете ли, такие антипатии, - сказал он, как бы извинЯЯсь.
   Ћн мрачно усмехнулсЯ и принЯлсЯ доканчивать суп.
   - ѓосподи боже мой! - снова заговорил он. -  „о  чего  тошно  мне  было
видеть вашу физиономию за столом! „а что там тошно! Ћсточертела мне она!
   џ был окончательно сбит с толку.
   Ћн приветливо помахал мне ложкой, приглашаЯ и менЯ занЯтьсЯ едой.
   - Ќу, уж на этот раз как-нибудь вытерплю, - добавил  он  и  преспокойно
доел суп.
   - Ђх вы старый негодЯй! - вырвалось вдруг у менЯ, и мне  тут  же  стало
стыдно своей несдержанности.
   - Ѓудет вам, - сказал он, Явно смакуЯ последний глоток.
   Ћн отодвинул тарелку и несколько раз старательно вытер рот и  все  лицо
салфеткой. Џокончив с этим, он обратилсЯ ко мне как-то непривычно ласково.
   - ‚ы в хаки, как  и  все,  -  сказал  он.  -  ‘тало  быть,  с  барством
покончено? Џочему же это вас не сделали офицером, мистер Ѓлетсуорси?
   - џ сам не захотел.
   - Ќу, о вкусах не спорЯт. „а у вас, Я вижу, краснаЯ нашивка.
   - џ отправлЯюсь на фронт на будущей неделе.
   - џ не мог бы выдержать окопов, - заЯвил он.  -  €  рад,  что  туда  не
попал.
   Ѓог знает куда девалась  наша  вражда.  Ћна  рассеЯлась,  как  дым.  Њы
беседовали теперь, как старые знакомые, которые случайно встретились. …му,
видимо, не хотелось касатьсЯ прошлого, и Я шел ему навстречу.
   - Ђ чем вы сейчас занимаетесь? - спросил Я.
   - ‚ыполнЯю секретные заданиЯ, - сказал он. - ’опим  немецкие  подводные
лодки; да еще мины вылавливаем. Ќичего себе, дело идет.
   - € вам это нравитсЯ?
   - …ще бы не нравитсЯ. ‚едь мне столько лет  приходилось  быть  каким-то
разносчиком, развозить посылки по всему свету. …ще как  нравитсЯ!  Њне  бы
хотелось, чтобы война никогда не кончалась, а уж если  менЯ  взорвут,  так
черт с ними... џ бы вам мог кое-что порассказать... „а только запрещено.
   Џоколебавшись с минуту, он решил мне доверитьсЯ. ЌаклонилсЯ над  столом
и, близко придвинувшись, хрипло прошептал:
   - Џрикончил одну на прошлой неделе!
   Ћткинувшись назад, он улыбнулсЯ и кивнул головой. Ћт него так  и  веЯло
добродушием.
   - ‚ынырнула Ярдах в пЯтидесЯти от нас. Ѓитый час она гналась  за  нами,
поднимала перископ, давала сигналы. Њы, словно с  перепугу,  дали  по  ней
выстрел из старой винтовки и спустили флаг. Ћна  два  раза  обошла  вокруг
нашего судна, разглЯдываЯ нас, а потом подошла  к  самому  борту.  ‚от  уж
молокососы! Џравда, вид у нас был самый невинный.  “  нас,  понЯтно,  есть
орудие, но оно замаскировано брезентом, который выкрашен под цвет борта  -
мы не снимаем чехол и стрелЯем сквозь него, а потом надеваем новый. Ћни  и
охнуть не успеют, как уже пробиты! Њаленькие тЯжелые стальные снарЯдики. €
как здорово пробивают обшивку лодки, бог ты мой! “ командира  -  глаза  на
лоб! ’олько было он с победоносным видом взЯлсЯ за рупор, собиралсЯ что-то
нам по-свойски скомандовать, а через миг лодка под  ним  камнем  пошла  ко
дну, и  он  забарахталсЯ  в  воде.  Ќаш  брезентовый  чехол,  как  всегда,
загорелсЯ, едва мы пальнули, и этот  огонь,  видимо,  совсем  сбил  его  с
толку, никак не мог он сообразить, что произошло.  „олжно  быть,  подумал,
что у нас на борту случилсЯ взрыв и мы горим. ‘овсем уж тонет, а все пучит
на нас глаза. ‚ода уже ему  по  горло,  воздух  пузырЯми  выходит  из  его
проклЯтой лодки, и море вокруг так и кипит! Ќу и потеха! „авно  Я  так  не
смеЯлсЯ.
   ‘ейчас, положим, он не смеЯлсЯ,  но  видно  было,  что  он  чрезвычайно
доволен собой.
   - џ бы многое еще мог вам порассказать, - прибавил он. € начались новые
рассказы. ‚идно было, что Я нужен ему только как слушатель.
   Ћн рассказывал о мелких  хитростЯх  и  ловушках,  к  которым  сводилась
подводнаЯ война. Ћблокотившись на стол,  он  размахивал  ножом  и  вилкой,
переживаЯ увлекательные эпизоды войны с  субмаринами.  €,  слушаЯ  его,  Я
приходил к выводу, что остров ђэмполь расползсЯ по всему  земному  шару  и
поглотил его. џ был так подавлен этим потоком братоубийственных речей, что
не находил ни одного слова в защиту цивилизации. џ молча  сидел,  стараЯсь
постигнуть психологию человека, способного испытывать лишь радость победы,
- грубой победы самца над  покорившейсЯ,  купленной  им  женщиной  или  же
торжество над обманутым им противником, погибающим у него на  глазах.  Љто
же из нас человек - он или Я? Љто из нас ненормален - Я или он?
   ‚ыйдЯ из ресторана, мы попрощались с напускной сердечностью.
   - „о свиданиЯ! - проговорил он.
   - „о свиданиЯ! - сказал и Я.
   - †елаю вам удачи! - прибавил он.
   - †елаю удачи, - откликнулсЯ Я, не углублЯЯсь  в  вопрос,  желаю  ли  Я
удачи ему, или первой мине, на которую он наткнетсЯ.
   џ был так потрЯсен этой нелепой встречей, обманувшей все мои  ожиданиЯ,
что шел в казармы как во сне, - с новой силой пробудилась во мне  мысль  о
жестокости жизни. ќтот человек много лет назад отнЯл у менЯ веру в  жизнь,
вызвал у менЯ помрачение рассудка и чудовищный бред  об  острове  ђэмполь,
научил менЯ повсюду видеть только зло - и вот он поЯвлЯетсЯ передо мною  в
момент,  когда  Я,  под  впечатлением  разлуки  с   дорогими   существами,
преисполнен самых нежных, высоких  чувств,  поЯвлЯетсЯ  словно  длЯ  того,
чтобы показать мне, что остров ђэмполь - всего лишь жалкаЯ  карикатура  на
жестокую действительность! € где тот "бог", которого  создал  дЯдЯ,  чтобы
утешить менЯ и поддержать мою юную душу!
   ‚ тот вечер, когда Я возвращалсЯ в казармы, мне казалось, что в далеком
синем небе, где тускло мерцают звезды над туманным силуэтом  Ѓукингемского
дворца и других зданий, царит бог с ликом, столь же неумолимым,  как  лицо
старого  капитана,  бог   жестоких,   бессмысленных   побед,   упорный   и
беспощадный.  Ќасмерть  изувечить  безответного  юнгу  -  такой   поступок
пришелсЯ бы по вкусу этому богу. € на произвол этого не  знающего  жалости
бога, этого бога ненависти, Я вынужден был бросить свою любимую  и  нашего
слабенького, плачущего  младенца  и  принЯть  участие  в  свирепой  резне,
которую там, во ”ранции, называют войной.
   Џока  Я  нехотЯ  плелсЯ  к  своей  тюрьме,  вдруг   захлопали   ракеты,
предупреждаЯ о налете,  и  где-то  на  востоке  раздалсЯ  грохот  зенитных
орудий. ѓул и грохот  все  нарастали,  охватывали  менЯ  со  всех  сторон,
оглушали, отдавались в мозгу,  и  казалось,  чудовищные  взрывы  сотрЯсают
землю и небо.
   Џрохожих словно смело с тротуаров, а Я  продолжал  идти  не  спеша,  не
останавливаЯсь,  не  прЯчась  и  разговариваЯ  с   каким-то   воображаемым
противником.
   - ЏридетсЯ уж тебе убить менЯ, - говорил Я. - ‚едь Я не  хочу  умирать.
Ќазло тебе Я буду держатьсЯ, зверюга ты этакий! џ буду держатьсЯ до конца!
Ђ если ты посмеешь дотронутьсЯ до моей ђовены, - ты ведь уже один раз чуть
не довел ее до смерти, - если ты причинишь хоть малейшее зло ей или нашему
ребенку...
   џ остановилсЯ, так и  не  придумав  кары,  и  только  погрозил  кулаком
туманным звездам.
   ‚сего три часа назад ђовена обнимала менЯ и мы вполголоса разговаривали
друг с другом. €  мне  казалось  прЯмо  невероЯтным,  что  где-то  в  этом
грохочущем, содрогающемсЯ, свирепом мире спит моЯ кроткаЯ, но мужественнаЯ
ђовена; ресницы у нее, верно, еще  влажны  от  слез,  какие  она  пролила,
прощаЯсь со мной, и,  припав  к  ее  теплой  груди,  безмЯтежно  спит  наш
младенец.


        8. Њ€‘’…ђ Ѓ‹…’‘“Ћђ‘€ ‚ ЃЋћ

   Ќаступил день, когда Я написал ђовене последнее не  подлежащее  цензуре
письмо, и наш отрЯд замаршировал по улицам к вокзалу ‚икториЯ. Њы шли  под
звуки духового оркестра; девушки и женщины то  и  дело  врывались  в  наши
рЯды, прощаЯсь со своими близкими. ЊенЯ никто  не  провожал,  но  всеобщее
волнение захватило менЯ" Я махал рукой незнакомым людЯм,  менЯ  неожиданно
поцеловала какаЯ-то женщина, и Я орал:  "„о  свиданиЯ!",  не  отставаЯ  от
товарищей. ‚от набережнаЯ, мол, пароход, набитый, как банка  с  сардинами,
гремЯщие сходни, медленно ползущие поезда, лагерь в тылу и долгий  переход
пешком на фронт.
   Ќас возили вдоль передовой линии во мраке блиндированных  вагонов,  где
окна были заделаны листовым железом, и наконец, как  горох,  высыпали  под
моросЯщим дождем на голой равнине, - там глухо ревели  пушки,  которым  мы
теперь были отданы в жертву. Ђрдам добралсЯ-таки до менЯ! џ был  побежден,
и Ђрдам мог теперь передвигать менЯ, как пешку,  в  сумасшедшей  шахматной
партии современной войны.
   Њедленно, неуклонно менЯ перебрасывали все дальше, в глубь опустошенной
страны,  котораЯ  становилась  все  более  безлюдной  и  разрушенной.   Њы
останавливались, отдыхали и двигались дальше.
   „еревьЯ, дома, церкви, заводы в  этой  стране,  совсем  недавно  жившей
интенсивной умственной жизнью, превратились в  расщепленные  пни  и  груды
развалин. ‚ремЯ от времени мы принимались лихорадочно  рыть  новые  окопы,
возводить проволочные заграждениЯ. ‡емлЯ была всЯ  исковеркана  снарЯдами,
усеЯна ржавым и негодным оружием. ‘реди этого  разрушениЯ  тЯнулись  обозы
грузовиков и повозок с продовольствием, и беспрерывным  потоком  в  разных
направлениЯх шли войска. Њы видели полевые лазареты,  носилки,  тащившихсЯ
пешком раненых солдат, группы военнопленных.
   Њы  сделали  привал,  и  нас  освободили  от  излишней   амуниции.   Њы
приближались к передовой линии.
   €  вот  мы  очутились  в  зоне  огнЯ  и  теперь  могли  вволю   изучать
разнообразные оттенки свиста и воЯ снарЯдов и строить догадки, попадут  ли
они в нас. ‚округ рвались  снарЯды,  выбрасываЯ  к  небу  огромные  столбы
черно-красного дыма, который долго стоЯл  на  месте,  клубЯсь  и  шипЯ,  и
мало-помалу расплывалсЯ в воздухе. Њы ощутили  сладковатый  запах  газа  и
надели противогазы, и наши головы в  раскрашенных  жестЯных  шлемах  стали
похожи на свиные рыла. Џотом над нами зажужжал самолет и стал поливать нас
из пулеметов; двое солдат рЯдом со мною были убиты наповал и  трое  тЯжело
ранены. Ћдин из них корчилсЯ и дико кричал, и Я вдруг почувствовал к  нему
слепую острую ненависть. €бо жестокость вселенной была  не  только  вокруг
менЯ, но и проникла в мою душу, и каждый мой нерв был болезненно натЯнут.
   „ождавшись сумерек, мы  двинулись  дальше  к  передовым  позициЯм.  ‚се
громче бухали тЯжелые орудиЯ, мы спотыкались,  сыпали  проклЯтиЯми  и  шли
вперед  по   неровной,   изрытой   местности.   ђаз   мы   наткнулись   на
замаскированную батарею и едва не оглохли, когда залп  грЯнул  у  нас  над
самым ухом. ‘нарЯды летели на нас, прЯмо  на  нас,  -  они  так  же  легко
находили  нас  в  темноте,  как  и  при  дневном  свете.  Љрасные  вспышки
осветительных ракет  зловеще  озарЯли  эту  пустыню,  показываЯ  вражеским
пулеметчикам кучки наших солдат, и можно было разглЯдеть валЯвшиесЯ кругом
скорченные трупы.
   Њы приближались к месту самых ожесточенных боев. ‚се чаще ударЯл в  нос
смрад разлагающихсЯ трупов. Џотом мы пробирались среди наваленных  грудами
тел неприЯтельских и наших солдат. Џочти все они были полураздеты.
   џ споткнулсЯ и упал на труп, в котором так и кишели черви;  мое  колено
погрузилось в эту мЯгкую ужасную массу. ‚ одном месте  всем  нам  пришлось
шагать по трупам наших солдат. ’аким образом Я добралсЯ наконец до  окопа,
где мне дали ручную гранату и приказали  дожидатьсЯ  рассвета,  когда  наш
капитан подаст сигнал к атаке. Ђ покамест мы сидели  скрючившись  в  грЯзи
окопа, через силу ели говЯдину и варенье,  курили  папиросы,  вздрагивали,
когда мимо нас пролетал снарЯд, и размышлЯли о жизни.
   - Ћстров ђэмполь, - говорил Я себе, - по сравнению с _этим_  адом,  был
прЯмо-таки благополучной страной, - далеко ему до этого ужаса!
   € вдруг менЯ пронзила мысль,  что  Я  непременно  буду  убит  и  ђовена
останетсЯ на свете одна, брошеннаЯ на произвол человеческой  жестокости  и
гнусности. тука в этом роде пришлась бы по  вкусу  ‘тарику-капитану!  Љак
глупо было верить, что Я вернусь цел и невредим из этой бойни!
   џ вскочил на ноги.
   - Ѓоже мой! - вырвалось вдруг у менЯ. - —то Я тут делаю?  џ  сейчас  же
ухожу домой, подальше от этого проклЯтого сумасшедшего дома! “  менЯ  дома
дела посерьезнее.
   Ќаш капитан смахивал на лавочника, "джентльмен на час", как мы называли
таких офицеров; он был примерно  одного  со  мной  возраста  и  такого  же
сложениЯ. ‚ руке у него  был  зажат  револьвер,  но  он  и  не  думал  мне
угрожать. Ћн нашел ко мне подход.
   - Џравильно, старина, тут сущий сумасшедший дом, - проговорил он, -  но
покамест лучше уж оставатьсЯ здесь. „лЯ всех нас дорога  домой  лежит  вот
туда - на восток! ‚ы и минуты не проживете, если вздумаете удрать из  этой
траншеи. ќто все равно что кончать жизнь самоубийством.
   - Ќу если  так,  то  ведите  нас  вперед,  на  восток,  -  сказал  Я  и
утихомирилсЯ.
   Љазалось, конца не будет этому ожиданию.
   - € зачем только Я уехал из Ђмерики? - твердил Я.
   Љапитан стоЯл около менЯ, поглЯдываЯ на ручные часы.
   - ѓотовы? - спросил он наконец.
   џ возилсЯ, наводЯ порЯдок в патронташе.
   - Џора! - сказал он,  и  мы  вместе  выбрались  из  окопа.  “же  совсем
рассвело; небо на востоке  было  залито  красным  сиЯнием.  Љазалось,  там
развертываетсЯ безбрежный простор. Џри  нашем  поЯвлении  небеснаЯ  лазурь
вдруг взорвалась от вспышек ракет и  залпов  орудий.  ‚далеке,  в  голубом
тумане, взлетели вихрем столбы дыма и пыли, поднЯтые нашими снарЯдами.
   Ђтака состоЯла в том, что, сгибаЯсь под тЯжестью амуниции, мы с  трудом
пробирались по изрытой земле к невидимому  неприЯтелю.  ‘олдаты  были  так
перегружены,  что  вовсе  не  походили  на  атакующих.  ‘  унылым   видом,
сгорбившись, они брели вперед и, казалось, отступали под натиском врага, а
вовсе не шли в атаку.
   ‚ холодном, мертвенном  свете  зари  эти  цепочки  фигурок  цвета  хаки
образовывали какой-то движущийсЯ, вечно повторЯющийсЯ узор. ЋбходЯ  Ямы  и
лужи, солдаты то и дело нарушали строй и порой даже сбивались в кучки.
   Њой маленький лавочник в капитанском чине, сперва шагавший бок о бок со
мной, вдруг побежал вперед и остановил группу  солдат.  Џо  его  жестам  Я
понЯл,  что  он  приказывает  им  развернутьсЯ.  ‘  минуту  пЯтеро  солдат
двигались вперед, и рЯдом с ними,  размахиваЯ  рукой,  шел  офицер.  Џотом
неизвестно откуда на них что-то упало, ослепительно вспыхнуло, и  раздалсЯ
оглушительный грохот.
   ЊенЯ ударило чем-то мокрым. ЏЯти человек как не бывало.  ’олько  бешено
кружилсЯ  черный  столб  дыма  и  пыли.  Ќо  вокруг  менЯ   уже   валЯлись
окровавленные  клочки   одежды,   обрывки   амуниции,   трепещущие   куски
человеческого мЯса, которые несколько секунд еще шевелились, как живые.  џ
остановилсЯ в ужасе. Ќоги  у  менЯ  подкашивались,  Я  зашаталсЯ,  и  менЯ
стошнило.
   џ стоЯл на поле битвы ошеломленный, растерЯнный, менЯ мутило,  к  горлу
подступали рыданиЯ. Џотом в мозгу  у  менЯ  всплыли  слова  капитана,  что
единственный путь отсюда - на  восток,  через  неприЯтельские  позиции.  џ
побрел вперед. Ќе знаю, сколько времени Я шел. ЉажетсЯ, Я всхлипывал,  как
обиженный ребенок.
   ‚друг менЯ чем-то подшибло, и Я рухнул  на  землю.  ‘ловно  хватило  по
ногам железным ломом.
   - ЏроклЯтием - вскрикнул Я. - џ убит! - €  почувствовал,  что  все  мои
надежды погибли.
   Њое детское отчаЯние сменилось Яростью. џ  покатилсЯ  вниз  по  откосу,
проклинаЯ бога и судьбу, и очутилсЯ на дне похожей на чан впадины; наверху
мелькали каски, но самих людей не было видно. ќто была  рота  "„"  -  наша
втораЯ штурмоваЯ волна. Ћни прошли мимо и  скрылись.  Џодозреваю,  что  на
некоторое времЯ Я потерЯл сознание, потом очнулсЯ. ‚ этой Яме Я  находилсЯ
вне сферы огнЯ, хотЯ бой шел где-то совсем близко, в нескольких футах  над
моей головой. ‚ремЯ от времени землЯ по  краЯм  впадины  клубами  взлетала
кверху. џ перевернулсЯ на спину, осмотрел свое убежище и, убедившись,  что
оно достаточно надежно, сел и принЯлсЯ осматривать  свои  раны.  €з  одной
ноги слегка сочилась кровь, но кость другой ноги была раздроблена. €так, Я
осталсЯ в живых.
   џ стал обдумывать свое положение. џ обдумывал всю свою жизнь.
   ’ак вот длЯ чего Я пошел в армию! ‘лужба моЯ кончилась.  ‚от  длЯ  чего
менЯ  привезли  сюда  из  Ђмерики,  муштровали  и  обмундировывали!  ЉакаЯ
бессмыслица! Ђ там в вышине, над полем битвы,  розовело  утреннее  небо  и
ровнаЯ полоска облаков сверкала, как отполированное червонное золото.
   ‘перва Я почти не чувствовал боли, только сильно резануло под коленкой,
когда Я шевельнул перебитой ногой. ЊенЯ охватило острое возмущение. € ради
этого родитьсЯ на свет! € ради этого жить!
   џ обратилсЯ ко всей вселенной:
   - Ђх ты, воплощеннаЯ бессмыслица! Ќу,  что  еще  ты  мне  преподнесешь,
прежде чем уничтожишь менЯ навсегда?


        9. Њ€‘’…ђ Ѓ‹…’‘“Ћђ‘€ ‹€Ђ…’‘џ ЌЋѓ€

   ‚ этой Яме Я пролежал полтора днЯ, задыхаЯсь  от  бессильного  гнева  и
жестоко страдаЯ. ‘мутно припоминаю медленно тЯнувшиесЯ  часы  лютой  боли,
жажды и лихорадки. Љазалось, мучениЯм не  будет  конца.  џ  страдал  целую
вечность, терЯл сознание и вновь рождалсЯ на свет, снова жил.
   Ќо вот в мою Яму заполз тЯжело раненный солдат из роты "„". “ него было
прострелено плечо, а потом он несколько раз попадал под пулеметный  огонь,
напрасно пытаЯсь укрытьсЯ. „обравшись до краЯ впадины, он свалилсЯ в  нее,
вконец обессилев. Ћн сорвал с себЯ противогаз  и  попросил  пить,  но  так
ослаб, что не мог проглотить ни  капли  воды,  которую  Я  ему  подал.  Ћн
медленно истекал кровью. ‹ицо у него посерело, он лежал  не  шевелЯсь,  не
ответил, когда Я заговорил с ним, и  по  временам  только  хрипло  шептал:
"‚о-о-ды". ѓимнастерка у него потемнела от крови. Џотом он раза два тЯжело
вздохнул, всхлипнул и перестал шевелитьсЯ и говорить. Ћн лежал неподвижно.
‹ежал молча, с раскрытым ртом; Я не слышал его предсмертного  хрипа  и  не
знаю, когда он умер.
   Џотом поЯвилсЯ еще один из наших, Я его немного знал, -  он  был  ранен
совсем легко. Ћн упал прЯмо на менЯ, распласталсЯ на земле,  тЯжело  дыша,
потом стал вытирать пот с лица. Ќекоторое времЯ он пристально  смотрел  на
мертвеца, потом отвернулсЯ.
   - „ело наше дрЯнь, - проговорил он. - Џоловина наших ребЯт перебита.
   Ћн назвал несколько имен.
   - Ђ проклЯтой немчуры Я и в глаза не видел! - прибавил он.
   Ћба  мы  вздрогнули,  когда  где-то  поблизости  разорвалсЯ  снарЯд.  €
некоторое времЯ сидели притихнув и скорчившись, словно он еще мог  настичь
нас.
   - џ помогу тебе выбратьсЯ отсюда, когда стемнеет, - пообещал он,  когда
Я показал ему свои раны.
   Ћн, видимо, обрадовалсЯ предлогу остатьсЯ в Яме  и  не  возвращатьсЯ  в
бой. ђассуждаЯ теоретически, он еще обЯзан был наступать.  Ћн  отнессЯ  ко
мне по-братски и довольно ловко перевЯзал перебитую ногу. Ќо всю эту  ночь
немцы так ревностно прощупывали "ничейную зону" прожекторами и так  жарили
из пулеметов, что мы не решились выйти из прикрытиЯ. ’оварищ  мой  сунулсЯ
было наружу, но тотчас же вернулсЯ назад.
   Њы сильно страдали от жажды. џ вылил  добрую  половину  воды  из  своей
флЯжки на губы умирающего солдата, который теперь  лежал  рЯдом  со  мной,
холодный и окоченелый. †ивой же мой товарищ все собиралсЯ снЯть  флЯжку  с
водой с кого-нибудь из убитых, лежавших наверху, но не решалсЯ вылезти  из
Ямы.
   Ќа следующую ночь стрельба затихла, и мы с трудом  выползли  из  Ямы  и
кое-как добрались до  окопа,  откуда  началась  атака.  Ћбе  мои  ноги  не
действовали, и когда Я попробовал согнуть ту, котораЯ не была перебита, из
нее пошла кровь. Џоэтому Я полз на руках,  и  всЯкий  раз,  как  вспыхивал
прожектор, замирал на месте и притворЯлсЯ мертвым, боЯсь, как бы  менЯ  не
заметил какой-нибудь зоркий немецкий снайпер или пулеметчик.  ’оварищ  мой
пробиралсЯ  рЯдом  со  мною,  но  от  него  было  мало  толку,  разве  что
подбадривало сознание близости человеческого существа.
   Њы совершенно случайно попали в свой  окоп.  џ  свалилсЯ  туда  головой
вперед, и менЯ чуть было не прикололи штыком, принЯв за немца. ’ам нашлась
вода,  и  мне  оказали  помощь.  ‚  окопе  находились   солдаты   „евЯтого
„евонширского полка, который сменил наш разгромленный батальон.
   “тром откуда-то  поЯвились  носилки,  и  началось  тЯжкое,  мучительное
путешествие, - Я направлЯлсЯ в тыл, в мир нормальных людей. ‘тиснув  зубы,
Я напрЯженно думал о ђовене. џ готов был перенести самые ужасные  мучениЯ,
- лишь бы сохранить жизнь ради нее.  ЊенЯ  протащили  по  окопам,  вынесли
наверх на открытое место и положили у шоссе в ожидании санитарной повозки;
приехала она только через полднЯ. Џосле долгих часов страданий, казавшихсЯ
мне годами, Я добралсЯ до перевЯзочного пункта, где менЯ наспех перевЯзали
и  отправили  дальше.  Џотом  опЯть  санитарнаЯ  повозка,  распределитель,
эвакуационный  пункт   и   громыхающий,   тЯжело   ползущий,   без   конца
маневрирующий, то и дело останавливающийсЯ поезд, наконец  госпиталь,  где
мне ампутировали по колено ногу.
   ‚  таком  виде,  искалеченный  и  морально  опустошенный,   Я   наконец
направилсЯ в Ђнглию - к ђовене.


        10. ЌЋ—Ќ›… ЃЋ‹€

   Љогда лежишь неподвижно на койке бесконечно долгие часы, испытываЯ боль
в ноге, которой уже нет, когда сон и покой, кажетсЯ, навеки тебЯ оставили,
а впереди  перспектива  безрадостного  "хромого"  существованиЯ,  мысль  с
необычной легкостью странствует по безбрежной, покинутой богом  вселенной.
’ут только Я осознал, что во мне не осталось ни  тени  веры  во  все,  что
проповедовал мой дЯдЯ, и волей-неволей Я должен  приспособитьсЯ  к  иному,
чуждому милосердиЯ миру, жить в мире, где все, начинаЯ  с  моей  гноЯщейсЯ
раны и кончаЯ самой далекой звездой, лишено какого бы то ни было смысла. џ
не был одинок в своем разочаровании, ибо  прекрасно  знал,  что  весь  мир
давно утратил наивную веру. џ принадлежу к поколению, которое  никогда  не
верило по-настоЯщему. Ќо обстоЯтельства сложились так, что Я  с  особенной
остротой почувствовал все это.
   Ќет доброго, милосердного бога, нет и бессмертиЯ длЯ  человека  в  этой
мрачной пустыне времени и пространства! ќто, кажетсЯ, все теперь признают.
   € все же добро существует.
   ‚едь что-то свЯзывает менЯ с ђовеной. Ѓыть может, это "что-то" непрочно
и скоро исчезнет. ’ем не менее оно несомненно существует и в нашей душе  и
вокруг нас. ќто - не Я и  не  ђовена.  ќто  никак  нельзЯ  назвать  просто
удовлетворением. ќто лучше менЯ и ђовены. —то же это, как не любовь!
   Ѓывают моменты, когда все  окружающее  предстает  нам  в  новом  свете,
приобретает  смысл  и  значительность,  -  и  все  страданиЯ,  жестокость,
тупость, страхи и опасениЯ отступают на задний план. Џорой нам  доставлЯет
высокое наслаждение красота, и музыка открывает  нам  такие  глубины,  что
даже  мой  капитан  со  всей  своей  отвратительной  жестокостью  начинает
казатьсЯ  маленьким  и  жалким.   „аже   Я,   несчастный   калека,   видел
преображенный мир и был потрЯсен его величием!
   Љ тому же Я вовсе не собираюсь умирать. ‚о мне еще не иссЯкло мужество;
Я не знаю, откуда оно ко мне приходит, но  уверен,  что  где-то  вне  менЯ
существует какой-то непостижимый источник.
   ‹юбовь, красота и мужество. ‚ борьбе за них Я сжимал кулаки и стискивал
зубы в часы жестоких ночных страданий.
   ‚ эти долгие часы одиночества и мучений моЯ мысль свободно  странствует
по всей вселенной, но всЯкий раз возвращаетсЯ ни с чем и делает передышку,
словно завершив какой-то этап.
   “венчаютсЯ ли когда-нибудь успехом мои исканиЯ?


        11. „ђ“†…‘’‚…ЌЌ›‰ ѓ‹Ђ‡

   ‹ежа в  госпитале  длЯ  выздоравливающих,  близ  ђ