 верности.  ’ак  мы  дошли  до
украшенного глициниЯми крыльца.
   „вери были широко открыты. Ќетти вошла перваЯ.
   - “гадайте, кто пришел к нам! - воскликнула она.
   Ћтец что-то неразборчиво  ответил  из  гостиной,  скрипнуло  кресло;  Я
догадалсЯ, что мы потревожили его послеобеденный сон.
   - Њама! Џус! - позвала она своим звонким, молодым голосом.
   Џус была ее сестра.
   Ќетти сообщила им с веселым восхищением, что Я  шел  пешком  от  самого
Љлейтона; все окружили менЯ и тоже выражали изумление.
   - Ќу, уж теперь, когда  вы  пришли,  сейчас  же  садитесь,  ‚илли.  Љак
поживает ваша матушка?  -  говорил  отец  Ќетти,  посматриваЯ  на  менЯ  с
любопытством.
   Ќа нем был праздничный костюм из коричневатого  твида,  но  жилет  ради
удобства послеобеденного сна он  расстегнул.  ќто  был  здоровый,  румЯный
человек с карими глазами и очень эффектными рыжими  бакенбардами,  которые
тЯнулись от висков до самой бороды - Я и теперь вижу их перед  собой.  …го
небольшой рост подчеркивал крепкое сложение;  борода  и  усы  были  самыми
Яркими чертами его облика. Ќетти унаследовала от него все красивое:  белую
кожу, блестЯщие карие глаза - и соединила это с  живостью,  полученной  от
матери. Ћ ее матери у  менЯ  осталось  воспоминание  как  о  быстроглазой,
чрезвычайно деЯтельной женщине. Њне  кажетсЯ  теперь,  что  она  постоЯнно
приносила или уносила какое-нибудь кушанье или еще что-нибудь; со мной она
всегда была добра и приветлива, ибо очень хорошо относилась к моей матери,
да и ко мне тоже. Џус была девочка лет четырнадцати,  Я  помню  только  ее
холодные, блестЯщие глаза и бледное лицо, как у матери. ‚се они  принимали
менЯ очень дружелюбно; они считали менЯ "способным", и это  мнение  иногда
выражалось очень лестным длЯ менЯ образом. ’еперь  они  окружили  менЯ,  и
лица у них были довольно растерЯнные.
   - „а садитесь же! - повторил отец. - Џус, принеси ему стул.
   ђазговор не клеилсЯ. €х, очевидно, удивлЯло мое внезапное  поЯвление  и
мой вид  -  Я  был  усталый,  бледный,  пыльный;  но  Ќетти  и  не  думала
поддерживать разговор.
   - Ќу вот, - воскликнула она внезапно и словно  с  досадой.  -  Џодумать
только! - € выскочила из комнаты.
   - ѓосподи! —то за девочка! - сказала миссис ‘тюарт. - Ќе  знаю,  что  с
ней делаетсЯ.
   Ќетти  вернулась  только  через  полчаса.   Ћжидание   показалось   мне
томительным, но она, видимо, бежала, так как совсем запыхалась. Ѓез нее  Я
мимоходом упомЯнул, что бросил службу у ђоудона.
   - Ќечего мне там прозЯбать, - небрежно добавил Я.
   - џ забыла книгу в лощине, - сказала Ќетти, все еще  задыхаЯсь.  -  Ќу,
что чай?.. ѓотов?
   € даже не извинилась.
   Ќо натЯнутую атмосферу не разрЯдил и чай. ‚ доме старшего садовника чай
пили основательно:  подавались  разные  кексы,  варенье,  фрукты,  и  стол
накрывалсЯ нарЯдной скатертью. џ сидел  надутый,  неловкий,  встревоженный
всем тем загадочным и неожиданным, что подметил в Ќетти,  говорил  мало  и
только бросал на  нее  через  кексы  сердитые  взглЯды.  ‚се  красноречие,
которое Я подготавливал в течение целых суток,  куда-то  испарилось.  Ћтец
Ќетти пыталсЯ вызвать менЯ на разговор. …му нравилась и его  удивлЯла  моЯ
способность говорить легко и свободно, тогда как он сам выражал свои мысли
с большим трудом. „ействительно, у них Я  был  еще  разговорчивей,  чем  с
Џарлодом, хотЯ вообще при посторонних был неловок  и  застенчив.  "‚ам  бы
следовало написать это в газеты. Ќепременно напишите. ‚  жизни  не  слышал
такой ерунды!" - часто говорил мне мистер ‘тюарт. €ли: "Ќу  и  Язык  же  у
вас, молодой человек! ‚ам бы следовало стать адвокатом".
   Ќо на этот раз Я не  блеснул  даже  в  его  глазах.  Ќе  находЯ  других
предметов длЯ разговора, он вернулсЯ к моим поискам  нового  места,  но  Я
даже тут не разговорилсЯ.


   „олгое времЯ Я боЯлсЯ, что мне придетсЯ вернутьсЯ в Љлейтон, так  и  не
сказав Ќетти больше ни слова; она словно не замечала,  что  Я  ищу  случаЯ
переговорить с ней, и Я уже подумывал, не попросить ли ее  выслушать  менЯ
вот так, при  всех.  Ќо  мать  Ќетти,  внимательно  наблюдавшаЯ  за  мной,
прибегла к прозрачной  хитрости,  послав  нас  обоих,  не  помню  с  каким
поручением, в одну из оранжерей. Џоручение  было  какое-то  пустое:  дверь
запереть или закрыть окно - всем было Ясно, что  это  только  предлог,  и,
наверно, мы его не выполнили.
   Ќетти нехотЯ послушалась. Ћна повела менЯ  через  одну  из  теплиц.  Џо
сторонам низкого, душного коридора с кирпичным полом стоЯли на  подставках
горшки с папоротниками, а за ними какие-то высокие растениЯ, ветки которых
были  наверху  расправлены  и  прикреплены  так,  что  образовалсЯ  густой
лиственный свод. ‚ этом тесном зеленом уединении она вдруг остановилась  и
обернулась, глЯдЯ мне в лицо, точно загнанный зверек.
   - Љрасивые волосатики, правда? - сказала  она,  а  глаза  ее  говорили:
"Ќачинай".
   - Ќетти, - смущенно сказал Я, -  Я  был  просто  дураком,  что  написал
тебе...
   Љ моему изумлению, на ее лице Я прочел, что она того же мнениЯ. Ќо  она
ничего не ответила.
   - Ќетти! - решилсЯ Я. - џ не могу без тебЯ, Я люблю тебЯ.
   - …сли бы ты менЯ любил, ты  бы  никогда  не  написал  таких  вещей,  -
сказала она укоризненно, глЯдЯ на свои белые пальцы,  перебиравшие  листьЯ
папоротника.
   - Ќо Я не думаю того, что писал. Џо крайней мере, не всегда думаю.
   Ќа самом деле мне очень нравились  мои  письма,  и  Я  считал,  что  со
стороны  Ќетти  очень  глупо  этого  не  понимать,  но  в  данную  минуту,
разумеетсЯ, убеждать ее в этом было незачем.
   - € все-таки ты это написал.
   - Ђ потом прошел семнадцать миль, чтобы сказать тебе, что Я этого вовсе
не думаю.
   - „а. Ќо, может быть, все-таки думаешь.
   џ растерЯлсЯ и только пробормотал:
   - Ќет, не думаю.
   - ’ебе кажетсЯ, что ты... что ты любишь менЯ, ‚илли, но это не так.
   - ‹юблю! Ќетти! ’ы и сама знаешь, что люблю!
   Ћна покачала головой.
   € тут Я прибег к самому героическому средству.
   - Ќетти, - сказал Я, - ты мне дороже, чем... даже чем мои взглЯды.
   Ћна все еще не поднимала глаз от цветка.
   - ќто тебе сейчас так кажетсЯ, - сказала она.
   џ разразилсЯ бурными протестами.
   - Ќет, - сказала она кратко, - теперь все изменилось.
   - Љак могли два письма все изменить?! - воскликнул Я.
   - Ќе в одних письмах дело, - отвечала  она,  -  но  все  изменилось.  €
навсегда.
   Ћна сказала это медленно,  словно  подыскиваЯ  выражениЯ.  Џотом  вдруг
взглЯнула на менЯ  и  сделала  легкий  жест,  показывающий,  что  разговор
окончен.
   Ќо Я не допускал такого конца.
   - Ќавсегда?.. Ќет!.. Ќетти! Ќетти! ’ы говоришь это не серьезно!
   - ‘ерьезно, - ответила она с твердостью, глЯдЯ на менЯ, и  во  всем  ее
облике сквозила решимость. Ћна  точно  внутренне  приготовилась  к  взрыву
протеста с моей стороны.
   ђазумеетсЯ, Я разразилсЯ целым потоком слов, но они ее не  трогали.  Ћн
стоЯла, как неприступнаЯ крепость, и, словно пушечными выстрелами, сметала
своими возражениЯми мои беспорЯдочные словесные атаки. џ  помню,  что  наш
разговор свелсЯ к нелепому спору о том, могу Я  ее  любить  или  нет.  Ћна
стоЯла передо мною,  непостижимо  далекаЯ  и  недоступнаЯ,  красиваЯ,  как
никогда, и это приводило менЯ в отчаЯние.
   џ уже говорил, что раньше, при встречах, мы всегда чувствовали взаимную
близость, какое-то запретное, сладкое волнение.
   џ  умолЯл,  доказывал.  џ  пыталсЯ  объЯснить  ей,  что  даже   грубые,
непонЯтные письма Я писал, желаЯ быть ближе к ней. џ преувеличенно красиво
расписывал, как Я мечтал о ней, когда мы были в  разлуке,  и  какой  удар,
какое мучение длЯ менЯ найти ее такой чужой и холодной.  Ћна  смотрела  на
менЯ, видела мое волнение, но оставалась глуха к моим словам.  ’еперь  эти
слова, хладнокровно записанные  на  бумаге,  могут  показатьсЯ  жалкими  и
слабыми, но тогда Я был уверен в своем красноречии.  џ  говорил  от  всего
сердца, Я весь сосредоточилсЯ на одном чувстве. ‘  полнейшей  искренностью
старалсЯ Я передать ей то, что чувствовал при разлуке с  нею,  и  выразить
всю силу своей любви. “порно, с усилиЯми и страданиЯми пробиралсЯ Я  к  ее
душе сквозь джунгли слов.
   ‚ыражение  ее  лица  наконец  начало  изменЯтьсЯ   с   той   неуловимой
постепенностью,  с  какой  светлеет  на  рассвете  безоблачное   небо.   џ
почувствовал,  что  растрогал  ее,  что  ее  жестокость  тает,   решимость
смЯгчаетсЯ, что она колеблетсЯ. Ћна еще не забыла нашу  прежнюю  близость.
Ќо она не хотела сдаватьсЯ.
   - Ќет! - воскликнула она вдруг, встрепенувшись.
   Ћна  положила  руку  мне  на  плечо.   “дивительнаЯ,   новаЯ   мЯгкость
послышалась в ее голосе.
   - ќто невозможно, ‚илли. ‚се изменилось теперь, все.  Њы  ошиблись.  Њы
были оба глупыми  подростками,  и  оба  ошиблись.  ’еперь  все  изменилось
навсегда. ќто так.
   Ћна повернулась и пошла прочь.
   - Ќетти! - закричал Я и,  продолжаЯ  умолЯть,  шел  за  ней  по  узкому
проходу к дверЯм теплицы. џ преследовал ее, как обвинитель, а она  уходила
от менЯ, как виноватаЯ, которой стыдно своего поступка.  ’ак  вспоминаетсЯ
мне это теперь.
   Ѓольше мне не удалось с ней поговорить.
   € все же Я видел, что мои  слова  совершенно  уничтожили  ту  преграду,
котораЯ возникла между нами при встрече в парке. џ то и дело ловил на себе
взглЯд ее карих глаз. Ћни выражали что-то новое  -  будто  удивление,  что
между нами есть какаЯ-то свЯзь, сожаление, сочувствие. € при этом какой-то
вызов.
   Љогда мы вернулись, Я стал более свободно разговаривать с  ее  отцом  о
национализации железных дорог, сознание, что Я могу еще влиЯть  на  Ќетти,
настолько улучшило мое настроение, что Я даже шутил с Џус. Џоэтому  миссис
‘тюарт решила, что дело обстоит гораздо лучше, чем было на самом  деле,  и
сиЯла от удовольствиЯ.
   Ќо Ќетти оставалась задумчивой и мало говорила.  Ћна  была  в  каком-то
недоумении, которого Я не мог разгадать. ‘коро она незаметно покинула  нас
и ушла наверх.


   џ натер ногу и не мог вернутьсЯ в Љлейтон пешком, но у менЯ  в  кармане
был один шиллинг и пенни - этого хватило  бы  на  билет  от  —ексхилла  до
‚торой Њили, и Я решил проехать хоть это расстоЯние  по  железной  дороге.
Љогда  Я  собралсЯ  уходить,  Ќетти   неожиданно   высказала   необычайную
заботливость обо мне. џ должен идти по  большой  дороге,  утверждала  она:
сейчас слишком темно, чтобы пробиратьсЯ напрЯмик к воротам сада.
   џ напомнил, что ночь луннаЯ.
   - „а еще комета в придачу, - добавил старый ‘тюарт.
   - Ќет, - настаивала она, - ты должен идти по большой дороге.
   џ не соглашалсЯ.
   Ћна стоЯла рЯдом.
   - ђади моего удовольствиЯ, - умолЯюще шепнула  она,  сопровождаЯ  слова
выразительным взглЯдом, удивившим менЯ.
   "Љакое в этом может быть удовольствие?" - недоумевал Я.
   Ѓыть может, Я и согласилсЯ бы, если бы она не продолжала убеждать менЯ.
   - Џод остролистами подле изгороди темно,  как  в  колодце.  €  еще  эти
борзые...
   - џ не боюсь темноты, - возразил Я. - „а и собак тоже.
   - Ќо это ужасные собаки! Ђ что, если хоть одна отвЯзана?
   ќто был аргумент девочки, котораЯ не понимает, что темнотой и  собаками
можно напугать лишь особ ее пола.  џ  и  сам  без  удовольствиЯ  думал  об
изголодавшихсЯ огромных собаках,  рвущихсЯ  с  цепи,  и  о  том  концерте,
который  они  зададут,  услышав  запоздалые  шаги  у  лесной  опушки,   но
поэтому-то  и  решил  не  уступать.  Џодобно  большинству  людей  с  живым
воображением, Я легко поддавалсЯ  страху  и  искушению  избегать  риска  и
постоЯнно старалсЯ искоренЯть в себе эти чувства и скрывать их от  других,
и потому отказатьсЯ от  кратчайшего  пути,  когда  могло  показатьсЯ,  что
причина этому - полдюжины собак, почти наверное привЯзанных на цепь,  было
невозможно.
   ’аким образом, наперекор Ќетти Я мужественно пустилсЯ в путь,  чувствуЯ
себЯ храбрецом и радуЯсь легкой возможности доказать  свою  храбрость,  но
слегка огорченный тем, что Ќетти может остатьсЯ недовольна.
   ЊесЯц скрылсЯ  за  тонким  облачком,  тропинка  под  буками  была  едва
заметна. џ не был настолько поглощен своими любовными делами, чтобы забыть
одну предосторожность, которую - должен сознатьсЯ - Я всегда принимал, идЯ
ночью по этому дикому и уединенному парку. џ вложил большой камень в  один
конец свитого из платка жгута, а другой конец обвЯзал  вокруг  кисти  свой
руки. ‚ложив это оружие в карман, Я пошел более уверенно.
   Ќаконец Я вышел из чащи остролиста к углу изгороди и вздрогнул - передо
мной был молодой человек во фраке, с сигарой в руке.
   џ шел по дерну, мои шаги были не слышны. Ћн стоЯл освещенный  луной,  и
его сигара мерцала, как кроваво-краснаЯ звезда, а  Я  приближалсЯ  к  нему
невидимкой в густой тени, но тогда Я этого не понЯл.
   - „обрый вечер, - крикнул он с шутливым вызовом. - џ пришел первый.
   - Ђ мне-то что до этого? - сказал Я, выходЯ из тени.
   џ неверно истолковал его слова. Њежду обитателЯми  господского  дома  и
деревенскими жителЯми постоЯнно возникали споры о праве  пользованиЯ  этой
тропинкой. џ знал об этом споре, и нечего говорить, на чьей  стороне  были
мои симпатии.
   - —то?! - воскликнул он в изумлении.
   - ‚ы думаете, Я побегу, - сказал Я и пошел прЯмо на него.
   …го фрак, его воображаемый вызов  разбудили  во  мне  всю  накопившуюсЯ
ненависть к людЯм его класса. џ знал  его.  ќто  был  ќдуард  ‚еррол,  сын
человека, которому принадлежало не только это огромное  поместье  и  более
половины гончарен ђоудона, но также акции, угольные копи, поместьЯ, земли,
сдающиесЯ в аренду, по всему округу —етырех городов.  Њолодой  ‚еррол  был
благородный и способный юноша - так про него  говорили.  ЌесмотрЯ  на  его
молодость, поговаривали о его кандидатуре в парламент; он хорошо училсЯ  в
университете,  и  его  всЯчески  пропагандировали   в   нашей   среде.   ‘
уверенностью и легкостью, как нечто само собой разумеющеесЯ, он получал  и
принимал такие преимущества, за которые Я пошел бы даже на пытку, а  между
тем, по моему твердому убеждению, Я заслуживал их больше, чем  он.  €  вот
теперь он стоЯл предо мною, как олицетворение всего,  что  наполнЯло  менЯ
злобой. Ћднажды он остановилсЯ в своем автомобиле около нашего дома,  и  Я
задрожал от бешенства, заметив почтительное восхищение  в  глазах  матери,
когда она смотрела на него из-за занавески.
   - ќто молодой мистер ‚еррол, - сказала она. - ѓоворЯт, он очень умный.
   - …ще бы им не говорить! - ответил Я. - —ерт бы побрал и его и их.
   Ќо это все между прочим.
   Ћн был Явно поражен, увидев перед собой мужчину.
   - ќто еще кто такой? - спросил он совсем другим тоном.
   џ доставил себе дешевое удовольствие, ответив, как эхо:
   - Ђ это еще кто такой?
   - € что дальше? - спросил он.
   - џ буду ходить по этой тропинке, сколько мне угодно, - заговорил Я.  -
ЏонЯтно? ќто общаЯ тропинка, она  принадлежит  всем  так  же,  как  прежде
принадлежала и эта землЯ. ‡емлю вы украли - вы и вам подобные, - теперь вы
хотите отнЯть у нас право ходить по ней. ‘коро  вы  потребуете,  чтобы  мы
вообще убирались с лица земли. џ вам уступать не намерен. ЏонЯтно?
   џ был ниже его ростом и, вероЯтно, года на два моложе, но моЯ рука  уже
сжимала самодельный кистень в кармане, и Я бы с радостью подралсЯ  с  ним.
Ћн отступил на шаг, когда Я к нему приблизилсЯ.
   - ‚ы, наверно, социалист? - сказал он настороженно, но спокойно и  чуть
насмешливо.
   - Ћдин из многих.
   - Њы все теперь социалисты, - заметил он философски, - и Я не  имею  ни
малейшего намерениЯ оспаривать ваше право идти по тропинке.
   - Џопробовали бы вы! - сказал Я.
   - Ќи малейшего, - повторил он.
   - ’о-то.
   Ћн вновь сунул сигару в рот; наступила короткаЯ пауза.
   - ‚ы идете к поезду? - спросил он.
   Ќе ответить было бы нелепо.
   - „а, - отрезал Я.
   Ћн заметил, что в такой вечер приЯтно прогулЯтьсЯ.
   џ колебалсЯ еще с минуту, но он стоЯл в стороне, дорога была  свободна;
мне, по-видимому, ничего не оставалось, как пойти дальше.
   - „оброй ночи, - сказал он, когда Я двинулсЯ.
   џ глухо буркнул то же самое.
   €дЯ пустынной тропинкой, Я чувствовал  себЯ,  точно  бомба,  начиненнаЯ
проклЯтиЯми и готоваЯ взорватьсЯ. €з нашего столкновениЯ  он,  несомненно,
вышел победителем.


   ‡атем последовало необычайно Ярко сохранившеесЯ в моей памЯти  странное
сплетение двух совершенно различных событий.
   Љогда Я шел по последнему открытому лугу, перед —ексхиллской  станцией,
то заметил, что у менЯ две тени.
   ќто  поразило  менЯ  и  прервало  мои  мысли.  Џомню,   как   Я   вдруг
заинтересовалсЯ этим Явлением. џ резко обернулсЯ и стоЯл, глЯдЯ на месЯц и
большую белую комету, внезапно вынырнувшую из облаков.
   Љомета стоЯла от  луны  градусов  на  двадцать.  Љак  красив  был  этот
зеленовато-белый призрак, паривший в темно-синей глубине! Љомета  казалась
Ярче луны, потому что была меньше, но отбрасывала тень  не  такую  черную,
хотЯ и отчетливую... ‡аметив  это,  Я  пошел  дальше,  наблюдаЯ  за  двумЯ
бегущими передо мной тенЯми.
   џ совершенно не помню хода моих мыслей в те минуты. Ќо внезапно  -  так
внезапно, как если бы вдруг, завернув за угол, Я на  что-то  наткнулсЯ,  -
комета начисто исчезла из моего сознаниЯ, и у менЯ  Явилась  новаЯ  мысль.
Њне иногда приходит в голову, что мои две тени - одна женственно нежнаЯ  и
более короткаЯ - внушили мне ее. Љак бы там ни было, но в это мгновение  Я
с уверенностью интуиции понЯл, зачем стоЯл у ограды сада  молодой  человек
во фраке. Ћн ждал Ќетти!
   ‘тоило только этой мысли поЯвитьсЯ, как все стало на  свое  место.  ‚се
недоумениЯ этого днЯ, таинственнаЯ, невидимаЯ преграда между мной и Ќетти,
что-то невыразимо странное в ней  и  ее  поведении  -  все  стало  Ясно  и
понЯтно.
   џ знал теперь, почему она смутилась при моем поЯвлении, зачем вышла  из
дому в этот послеобеденный час, почему так  спешила  увести  менЯ  в  дом;
знал, какова была та "книга", за которой она бегала, и знал  также,  зачем
ей было нужно, чтобы Я пошел на станцию по большой дороге. ‚се объЯснилось
в одно мгновение.
   ‚ообразите себе, как Я стоЯл,  -  маленький,  черный  человечек,  точно
громом пораженный и вдруг замерший на месте, как Я  потом  снова  двинулсЯ
вперед, крича что-то нечленораздельное и бессильно  размахиваЯ  руками,  а
две тени все бежали вперед, словно насмехаЯсь надо мной. € кругом широкий,
облитый лунным светом луг в рамке неЯсных, как  мираж,  далеких  и  низких
деревьев, и надо всем этим Ясный купол чудесной светлой ночи.
   Ќа  минуту  мое  открытие  оглушило  менЯ;  мысль  как  бы   оцепенела,
разглЯдываЯ плоды своего труда, а ноги машинально несли  менЯ  по  прежней
дороге, и вот уже в теплой вечерней темноте  засветились  неЯркие  огоньки
станции —ексхилл...
   Џомню почти безумный взрыв бешенства, когда Я внезапно очнулсЯ, один  в
грЯзном  отделении  тогдашнего  третьего  класса.  џ  вскочил   с   криком
разъЯренного  животного  и  изо  всей  силы  стукнул  кулаком   деревЯнную
стенку...
   ‘транно: Я совсем не помню своего состоЯниЯ непосредственно после этого
момента, но знаю, что затем - через минуту, быть может, -  Я  уцепилсЯ  за
поручни вагона и хотел было  спрыгнуть  с  поезда.  ќто  должен  был  быть
драматический прыжок, а потом Я вернусь к ней,  обличу  ее  и  подавлю  ее
своим презрением. € так Я висел, убеждаЯ себЯ прыгнуть. Ќе помню, почему и
как Я раздумал, но, во всЯком случае, не прыгнул.
   Љогда поезд  остановилсЯ  на  ближайшей  станции,  Я  уже  не  думал  о
возвращении. џ сидел в углу, засунув под мышку свой ушибленный  кулак,  и,
не замечаЯ боли, старалсЯ обдумать как можно обстоЯтельнее план действий -
действий, которые выразили бы всю безмерность моего негодованиЯ.


        3. ђ…‚Ћ‹њ‚…ђ

   - ќта комета столкнетсЯ с землей, - сказал  один  из  двух  пассажиров,
вошедших в вагон.
   - Ќеужели? - отозвалсЯ другой.
   - ѓоворЯт, она из газа, эта комета. Ќе разорвет нас? Љак полагаете?..
   Љакое мне было дело до всего этого?
   џ думал только о мести, столь чуждой  всему  моему  существу.  „умал  о
Ќетти и ее возлюбленном. џ твердо решил, что она ему не  достанетсЯ,  хотЯ
бы длЯ этого мне пришлось убить их обоих. Ћ том, что за этим последует,  Я
не  думал,  лишь  бы  сделать  это.  ‚се  мои  неудовлетворенные   страсти
обратились в бешенство. ‚ ту ночь Я без колебаний согласилсЯ бы на  вечные
мучениЯ ради возможности  отомстить.  ’ысЯчи  вероЯтностей,  сотни  бурных
предположений,  целый  вихрь   отчаЯнных   планов   проносились   в   моем
оскорбленном,  ожесточенном  сознании.  —удовищное,   неумолимо   жестокое
отмщение за мое поруганное "Я" - иного выхода длЯ менЯ не было.
   Ђ Ќетти? џ все еще любил ее, но уже с мучительной ревностью, с  острой,
безмерной ненавистью поруганной гордости и обманутой страсти.


   ‡а свой шиллинг и пенни Я смог доехать только до ‚торой Њили, а  дальше
пришлось идти пешком. Џомню, как, спускаЯсь с  Љлейтон-Љрэста,  Я  услышал
визгливый голос, проповедовавший что-то небольшой праздничной толпе  зевак
при свете газового фонарЯ у щита длЯ афиш. Ѓойкий,  невысокий  человек,  с
белокурой кудрЯвой бородкой, с такими же волосами и  водЯнистыми  голубыми
глазами, говорил о приближающемсЯ конце мира.
   џ, кажетсЯ, в первый раз  услышал  тогда  сопоставление  конца  мира  с
кометой, и все это перемежалось международной  политикой  и  пророчествами
„аниила.
   џ остановилсЯ на минуту, в сущности, только потому, что мне  преградила
дорогу толпа слушателей, а затем менЯ поразило странное,  дикое  выражение
его лица и его указующий в небо палец.
   - Ќаступает конец вашим порокам и прегрешениЯм! -  кричал  он.  -  ’ам!
’ам, вверху, звезда страшного суда! ‚сем  людЯм  предначертано  погибнуть!
‚сех ждет смерть! - ’ут его голос перешел в какое-то тоскливое  завывание.
- Ђ после смерти - страшный суд!
   џ протолкалсЯ сквозь толпу и пошел дальше, и  его  странный,  заунывный
хриплый голос все преследовал менЯ. џ был занЯт одной и той же мыслью: где
купить револьвер и как научитьсЯ владеть им? ‚ероЯтно, Я  забыл  бы  этого
проповедника, если бы не увидел его потом в кошмарном сне, когда ненадолго
заснул в ту ночь. Ќо большую ее часть Я провел с открытыми глазами,  думаЯ
о Ќетти и ее возлюбленном.
   ’ри  следующих,  довольно  странных  днЯ  прошли   под   знаком   одной
неотступной мысли.
   ќта мысль была - купить револьвер.  џ  внушил  себе,  что  должен  либо
поднЯть себЯ  в  глазах  Ќетти  каким-нибудь  необыкновенным,  героическим
поступком, либо убить ее. „ругого выхода Я не  видел.  џ  чувствовал,  что
иначе Я потерЯю последние остатки своей гордости и  чести,  что  иначе  до
конца жизни буду недостоин уважениЯ, недостоин любви. ѓордость вела менЯ к
этой цели между порывами возмущениЯ.
   Ћднако купить револьвер было не так-то легко.
   ЊенЯ беспокоило, как Я буду держатьсЯ  с  продавцом,  и  Я  старательно
подготовил ответ на тот случай, если ему вздумаетсЯ спросить менЯ, зачем Я
покупаю оружие. џ решил сказать, что еду в ’ехас и думаю, что  там  оружие
может пригодитьсЯ. ’ехас тогда считалсЯ дикой  и  беззаконной  местностью.
’ак как Я ничего не знал насчет системы или калибра,  то  мне  нужно  было
суметь расспросить спокойно, на каком расстоЯнии можно убить  мужчину  или
женщину из  предлагаемого  мне  оружиЯ.  ‚сю  практическую  сторону  моего
предприЯтиЯ Я продумал достаточно хладнокровно. ’рудно  было  также  найти
продавца оружиЯ. ‚ Љлейтоне, в лавке, где  продавались  велосипеды,  можно
было найти мелкокалиберное ружье, но  револьверы  там  продавались  только
дамские, слишком игрушечные длЯ моей цели. ЏодходЯщий револьвер,  большой,
тЯжелый и неуклюжий, с надписью "Ќа вооружении  в  американской  армии"  Я
нашел наконец в витрине ломбарда на узкой •ай-стрит в ‘уотингли.
   Џокупка, длЯ которой Я взЯл из сберегательной кассы свои два  с  лишним
фунта, совершилась без всЯких затруднений. Џродавец  сообщил  мне,  где  Я
могу купить патроны,  и  Я  отправилсЯ  домой  со  вздувшимисЯ  карманами,
вооруженный до зубов.
   Џокупка револьвера была, как Я уже  говорил,  главнейшей  задачей  этих
дней, но Я все же не был настолько поглощен ею, чтобы  не  замечать  того,
что происходило на улицах, по которым Я бродил, стремЯсь  к  осуществлению
своей цели. Џовсюду был ропот. ‚сЯ область —етырех городов хмуро и  грозно
выглЯдывала из-за своих узких дверей. Ћбычный живой поток людей, идущих на
работу или по своим  делам,  замер,  застыл.  ‹юди  собирались  на  улицах
кучками, группами, как спешат по сосудам  кровЯные  тельца  к  месту,  где
начинаетсЯ воспаление.  †енщины  выглЯдели  изможденными  и  озабоченными.
Њеталлисты не согласились на объЯвленное уменьшение  заработной  платы,  и
началсЯ локаут. Ћни уже "играли".  Џримирительный  комитет  изо  всех  сил
старалсЯ предотвратить разрыв между углекопами и их хозЯевами, но  молодой
лорд ђедкар, самый крупный собственник угольных копей в округе и  владелец
всех земель в ‘уотингли и половины в Љлейтоне, вел себЯ  так  высокомерно,
что разрыв становилсЯ  неизбежным.  ќто  был  красивый  галантный  молодой
человек; его гордость возмущалась при мысли о том, что  какое-то  "сборище
грЯзных углекопов" намерено диктовать ему условиЯ, и он  не  собиралсЯ  им
уступать. ђедкар был с самого раннего детства  окружен  роскошью;  на  его
изысканное воспитание была истрачена заработнаЯ плата пЯти тысЯч  человек;
необузданное,   романтическое   честолюбие   наполнЯло   его   так   щедро
вскормленный ум. ‚ Ћксфорде он тотчас стал выделЯтьсЯ своим  презрительным
отношением к демократии. ‚ его ненависти к толпе  было  нечто,  покорЯющее
воображение: с одной стороны, блистательный  молодой  аристократ  в  своем
живописном одиночестве, с другой  -  невзрачнаЯ,  сераЯ  масса,  одетаЯ  в
дешевое  трЯпье,  невоспитаннаЯ,  вечно  голоднаЯ,  завистливаЯ,   низкаЯ,
лениваЯ  и  жаждущаЯ  жизненных  благ,  которых  никогда  не  имела.  ђади
цельности  общего   впечатлениЯ   забывали   про   бравого   полицейского,
охранЯющего особу лорда, и упускали из виду тот факт, что лорд  ђедкар  на
законнейшем основании мог морить голодом рабочих, в то времЯ как они могли
добратьсЯ до него, только серьезно нарушив закон.
   Ћн жил в ‹оучестер-хаусе, милЯх в пЯти за —ексхиллом;  но  отчасти  длЯ
того, чтобы показать, как мало он придает значениЯ  своим  противникам,  а
отчасти, вероЯтно, чтобы следить за продолжавшимисЯ переговорами, он почти
ежедневно  поЯвлЯлсЯ  в  —етырех  городах  на  своем  большом  автомобиле,
делавшем шестьдесЯт миль в час. Њожно было подумать, что чисто  английское
стремление к "честной игре" делало его бравое поведение вполне безопасным;
тем не менее ему случалось нарыватьсЯ на неприЯтности - во всЯком  случае,
пьЯнаЯ ирландка однажды погрозила ему кулаком.
   ЊрачнаЯ, молчаливаЯ  толпа,  котораЯ  росла  с  каждым  днем,  состоЯла
наполовину из женщин; она таила в себе неЯсную угрозу, как туча,  залегшаЯ
неподвижно на вершине  горы,  и  не  покидала  площади  перед  Љлейтонской
ратушей, где шла конференциЯ...
   џ  считал,  что  Я  вправе  смотреть  на  автомобиль  лорда  ђедкара  с
ненавистью, вспоминаЯ дыры в нашей крыше.
   Њы снимали наш маленький домик по контракту у старого скрЯги по фамилии
Џеттигрю; сам  он  жил  близ  ЋверкаслЯ,  в  вилле,  украшенной  гипсовыми
изображениЯми собак и  козлов.  ЌесмотрЯ  на  специальный  пункт  в  нашем
контракте, он не делал у нас решительно никакого ремонта,  рассчитываЯ  на
робость моей матери. Љак-то раз она не смогла  уплатить  в  срок  половины
своей поквартальной платы за  дом,  и  он  отсрочил  ее  на  целый  месЯц;
опасаЯсь, что когда-нибудь ей снова понадобитсЯ такое же снисхождение, она
превратилась с тех пор в смиреннейшую рабыню домохозЯина. ЃоЯсь, как бы он
не обиделсЯ, она не решалась даже попросить его  починить  крышу.  Ќо  раз
ночью дождь промочил ее кровать, она простудилась,  а  ее  жалкое,  старое
стеганое одеЯло вылинЯло. ’огда она поручила мне написать старому Џеттигрю
смиренную просьбу - сделать в виде особой милости то, что  он  должен  был
делать по контракту. Ћдной из нелепостей прошлых дней было  то,  что  даже
существующие односторонние законы держались в тайне от народа, ими  нельзЯ
было пользоватьсЯ, их механизм нельзЯ было  привести  в  движение.  ‚место
Ясно написанного кодекса, прозрачные  принципы  и  постановлениЯ  которого
теперь к услугам  всех  и  каждого,  в  то  времЯ  хитросплетениЯ  законов
оставались профессиональной тайной юристов.  €знуренным  работой  беднЯкам
постоЯнно приходилось выносить множество  мелких  несправедливостей  из-за
незнаниЯ законов и чрезвычайной дороговизны  ведениЯ  судебного  процесса,
требовавшего к тому же массу времени и энергии. „лЯ того, кто был  слишком
беден,  чтобы  нанЯть  хорошего  адвоката,  не  существовало   правосудиЯ;
оставалась лишь формальнаЯ охрана порЯдка полицией  и  неохотно  даваемые,
небрежные  советы  должностных  лиц.  ѓражданские  законы  в   особенности
ЯвлЯлись таинственным орудием высших классов, и Я не представлЯю себе  той
несправедливости, котораЯ могла бы заставить мою бедную мать обратитьсЯ  к
ним.
   ‚се это, наверно, кажетсЯ вам невероЯтным, но могу вас уверить, что так
и было.
   ‘тарый Џеттигрю приезжал к моей матери,  обстоЯтельно  рассказал  ей  о
своем ревматизме, осмотрел  крышу  и  объЯвил,  что  она  не  нуждаетсЯ  в
ремонте. Љогда Я узнал об этом, то дал волю  своему  обычному  в  эти  дни
чувству - пламенному негодованию - и решил  взЯть  дело  в  свои  руки.  џ
написал домохозЯину письмо и потребовал исправлениЯ  крыши  в  юридических
выражениЯх, "согласно контракту". "…сли это не будет выполнено  в  течение
недели, начинаЯ с сегоднЯшнего днЯ, мы будем вынуждены обратитьсЯ в  суд".
Ћб этом героическом поступке Я ни слова не сказал матери, и  когда  старый
Џеттигрю ЯвилсЯ к ней в состоЯнии крайнего  волнениЯ,  с  моим  письмом  в
руках, она возмутилась почти так же, как и он.
   - Љак мог ты написать старому мистеру Џеттигрю такое письмо? - спросила
она менЯ.
   џ ответил, что старик Џеттигрю - бессовестный мошенник или еще что-то в
том же роде, и боюсь, что Я вел себЯ очень непочтительно с матерью,  когда
она сказала мне, что все уладила - как именно, об этом она умолчала, но  Я
мог и сам легко догадатьсЯ - и что Я должен дать ей  твердое  и  нерушимое
слово больше в это не вмешиватьсЯ. ‘лова Я не дал.
   „елать мне тогда было нечего, и Я немедленно в бешенстве  отправилсЯ  к
Џеттигрю, чтобы изложить ему все в должном свете. Ќо Џеттигрю уклонилсЯ от
объЯснений. Ћн заметил менЯ, когда Я всходил на  крыльцо,  -  как  сейчас,
помню его кривой сморщенный нос, хмурые брови и  седой  вихор  на  голове,
выглЯдывавший из-за оконной занавески,  -  и  приказал  служанке  запереть
дверь на цепочку и сказать, что хозЯин менЯ не примет. ’аким образом,  мне
пришлось снова взЯтьсЯ за перо.
   џ не имел понЯтиЯ о том, как вести дело судебным порЯдком,  и  тут  мне
пришла  в  голову  блистательнаЯ  мысль  обратитьсЯ   к   лорду   ђедкару,
собственнику земли, так сказать, феодальному главе, и сообщить ему, что  в
руках старого Џеттигрю  его  рента  обесцениваетсЯ.  Љ  этому  Я  прибавил
несколько общих соображений об  аренде,  об  обложении  налогом  земельной
ренты и о частной собственности на землю. ‹орд ђедкар,  который  ненавидел
простой люд и проЯвлЯл  свое  презрение  к  ним  подчеркнуто  унизительным
обращением, вызвал мою особую ненависть тем, что поручил своему  секретарю
засвидетельствовать мне почтение и просить менЯ не соватьсЯ в его дела,  а
заниматьсЯ своими собственными. Џисьмо так разозлило менЯ, что Я  разорвал
его в клочьЯ и величественным жестом разбросал по всему полу, с которого Я
потом - чтобы не затруднЯть этим мать - долго собирал  клочки,  ползаЯ  на
четвереньках.
   џ еще обдумывал громовой ответ, обвинительный акт против  всего  класса
ђедкаров, обличающий их нравы, их мораль, их экономические и  политические
преступлениЯ, но менЯ отвлекли мысли о Ќетти. Ќе настолько, однако,  чтобы
Я не ругалсЯ вслух, когда во времЯ моих долгих блужданий в поисках  оружиЯ
мимо менЯ проносилсЯ автомобиль благородного лорда. Ђ потом Я  узнал,  что
мать  ушибла  колено  и  захромала.  ЋпасаЯсь   рассердить   менЯ   лишним
напоминанием о крыше, она стала без менЯ  сама  передвигать  свою  кровать
подальше от дыры в потолке и ушиблась. ‚сЯ жалкаЯ мебель  была  составлена
теперь к облезлым стенам:  штукатурка  потолка  потемнела  от  сырости,  а
посредине комнаты стоЯло корыто.
   џ рассказал вам все это, чтобы вы понЯли, как плохо  и  неудобно  тогда
жили, чтобы вы почувствовали  дыхание  недовольства  жарких  летних  улиц,
волнение об исходе стачки, тревожные слухи, собраниЯ и митинги, все  более
сумрачные  лица  полицейских,  воинственные  заголовки  статей  в  местных
газетах,  пикеты  у  молчаливых,  бездымных  фабрик,  зорко  осматривающие
каждого прохожего... ‚се это было,  но  вы  понимаете,  что  до  менЯ  эти
впечатлениЯ доходили  только  отрывочно,  составлЯли  живой  зрительный  и
звуковой фон длЯ моей навЯзчивой идеи, длЯ осуществлениЯ которой  мне  так
необходим был револьвер.
   џ шел по мрачным улицам среди угрюмой толпы, и мысль о  Ќетти,  о  моей
Ќетти и ее титулованном избраннике  беспрерывно  разжигала  во  мне  жажду
мести.


   —ерез три днЯ, в среду,  произошел  первый  взрыв  возмущениЯ,  который
закончилсЯ кровопролитием в Џикок-ѓруве и затоплением всех угольных  копей
‘уотингли.  Њне  пришлось  присутствовать  только  при   одном   из   этих
столкновений, и это была лишь прелюдиЯ к дальнейшей борьбе.
   Ћтчеты прессы об этом происшествии очень разноречивы. ’олько прочтЯ их,
можно составить себе понЯтие о необычайном пренебрежении к истине, которое
бесчестило прессу той эпохи. ‚ моем бюро есть пачка газет того времени - Я
их собирал, - и сейчас Я просмотрел три или четыре  номера  того  времени,
чтобы освежить мои воспоминаниЯ.  ‚от  они  лежат  передо  мною  -  серые,
странные, измЯтые; дешеваЯ бумага порыжела, стала ломкой  и  протерлась  в
изгибах, краска выцвела, стерлась, и  мне  приходитсЯ  обращатьсЯ  с  ними
предельно осторожно, когда Я просматриваю  их  кричащие  заголовки.  Љогда
читаешь их в безмЯтежной обстановке сегоднЯшнего  днЯ,  то  по  всему;  по
тону, по  аргументам  и  призывам  -  кажетсЯ,  будто  их  писали  пьЯные,
обезумевшие люди.  Ћни  производЯт  впечатление  какого-то  глухого  рева,
криков и воплей, звучащих в маленьком, дешевом граммофоне.
   ’олько в номере от понедельника, да и то  оттесненное  на  задний  план
военными новостЯми, Я нашел сообщение о необычайных событиЯх в Љлейтоне  и
‘уотингли.
   ’о, что Я  видел,  произошло  вечером.  џ  училсЯ  стрелЯть  из  своего
драгоценного приобретениЯ. „лЯ этого Я ушел за четыре  или  пЯть  миль  по
тропинке через заросшую вереском пустошь и затем вниз к уединенной рощице,
полной полевых колокольчиков, на полпути между ‹итом и ‘таффордом. ‡десь Я
провел день, с мрачным упорством практикуЯсь  в  стрельбе.  „лЯ  мишени  Я
принес с собою старую тростниковую раму от бумажного змеЯ,  которую  можно
было складывать  и  раскладывать,  и  каждый  удачный  выстрел  отмечал  и
нумеровал, чтобы сравнивать с другими.
   Ќаконец Я убедилсЯ, что в тридцати шагах девЯть раз из десЯти попадаю в
игральную карту; к тому же стало темнеть, и мне уже трудно было  различать
начерченный карандашом центр. џ направилсЯ домой  через  ‘уотингли  в  том
состоЯнии тихой задумчивости, которое бывает иногда у горЯчих людей, когда
они голодны.
   „орога проходила между двумЯ рЯдами тесно стоЯвших жалких рабочих лачуг
и дальше, там, у станции парового трамваЯ, где у  фонарЯ  стоЯл  Ящик  длЯ
писем, принимала  на  себЯ  роль  главной  улицы  ‘уотингли.  ‚начале  эта
грЯзнаЯ, раскаленнаЯ солнцем улица была необычно тиха и  пустынна,  но  за
первым же углом, где приютилось несколько пивных, она  стала  многолюдной,
но все-таки было тихо, даже дети  как  будто  присмирели,  а  люди  стоЯли
кучками и смотрели на ворота угольных копей Ѓенток-Ѓордена.
   ’ам дежурили пикеты, хотЯ  переговоры  между  хозЯевами  и  рабочими  в
ратуше еще продолжались и  официально  работа  не  прекратилась.  Ќо  один
рабочий  копей,  „жек  Ѓриско,  социалист,  написал  в  руководЯщий  орган
английских социалистов "Џризыв"  резкое  письмо  по  поводу  событий,  где
разбирал  побуждениЯ  лорда  ђедкара.  ‡а  опубликованием   этого   письма
немедленно последовало увольнение его автора. ‹орд ђедкар  так  писал  днЯ
через два в "’аймсе" (у  менЯ  есть  этот  номер,  так  же  как  и  другие
лондонские газеты за последний месЯц  перед  Џеременой):  "ќтому  человеку
заплатили  и  вышвырнули  его  вон  пинком  ноги.  Љаждый  уважающий  себЯ
предприниматель поступил бы точно так же".
   ќто случилось накануне вечером, и рабочие еще не решили, что им следует
предпринЯть в  этом  спорном  и  сложном  случае.  Ќо  они  тотчас  начали
полуофициальную  стачку  на  всех  угольных  копЯх  ђедкара,  за  каналом,
пересекающим ‘уотингли. Ћни прекратили работу, не предупредив хозЯев и тем
нарушив договор. Ќо в постоЯнной борьбе за свои права рабочие в те далекие
дни  то  и  дело  ставили  себЯ  в  невыгодное   положение   и   совершали
противозаконные поступки; все это происходило потому, что их бесхитростные
умы жаждали немедленных действий и не терпели проволочек.
   Ќе все, однако, рабочие покинули шахту Ѓенток-Ѓордена. ’ам что-то пошло
не так - возможно, не было согласованности или еще чего-нибудь,  но  шахта
работала. ‘реди  забастовавших  рабочих  распространилсЯ  слух,  что  лорд
ђедкар заранее держал наготове людей из „урхэма и что  они  уже  в  шахте.
’еперь невозможно с уверенностью сказать, как было дело.  ‘ообщениЯ  газет
разноречивы, но достоверного ничего нет.
   ‚ероЯтно, Я прошел бы через темную сцену, на которой разыгрывалась  эта
вЯлаЯ промышленнаЯ драма, не задав ни одного вопроса, если бы случайно  на
той же сцене не поЯвилсЯ одновременно со мною  лорд  ђедкар  и  не  привел
тотчас же эту драму в движение.
   Ћн объЯвил, что если рабочие хотЯт дратьсЯ,  то  он  обещает  им  такую
драку, какой они еще не видывали,  и  весь  тот  день  усиленно  занималсЯ
военными приготовлениЯми, открыто собираЯ толпу  "иуд",  как  мы  называли
штрейкбрехеров, которые, по его словам, - и мы этому верили - должны  были
заменить в копЯх прежних рабочих.
   џ  был  очевидцем  всего  происшедшего  около  копей  Ѓенток-Ѓордена  и
все-таки не знаю, что собственно там произошло.
   ‘удите сами: Я расскажу все, что видел.
   џ спускалсЯ по  крутой  булыжной  мостовой,  глубокой,  как  ущелье,  -
тротуары по обе стороны поднимались футов на шесть над ее уровнем,  и  там
тЯнулись однообразными рЯдами отворенные двери мрачных и  низких  домишек.
Ќагромождение приземистых, крытых шифером синеватых крыш и густо  торчащих
печных  труб   спускалось   к   открытому   пространству   перед   копЯми,
пространству, покрытому обломками  углЯ  и  размешанной  колесами  грЯзью;
налево тЯнулсЯ заросший бурьЯном пустырь, а направо были ворота копей.
   ‡а всем этим продолжалась главнаЯ улица с лавками, и прЯмо из-под  моих
ног поЯвились рельсы парового трамваЯ, то блестевшие отраженным светом, то
терЯвшиесЯ в тени, чтобы снова вынырнуть под грЯзно-желтым отсветом только
что зажженного фонарЯ и затем пропасть  за  углом.  „альше  лежала  темнаЯ
масса  домишек  -  маленькие,  прокопченные  лачуги,   -   среди   которых
поднимались жалкие церквушки, питейные дома, школы и прочие зданиЯ, и  над
всем этим  возвышались  трубы  ‘уотингли.  Ќаправо,  над  входом  в  шахту
Ѓенток-Ѓордена, Ясно рисовалось в тусклом полусвете большое черное колесо,
и дальше, то тут, то там, такие  же  колеса  над  другими  шахтами.  Ћбщее
впечатление  при  спуске  с  холма  -  теснота  и  темнота  под   высоким,
необозримым простором светлого  вечернего  неба,  к  которому  поднимались
черные колеса шахт. € над безмЯтежной глубиной этого неба царила комета  -
громаднаЯ зеленовато-белаЯ звезда, на которую дивились все,  у  кого  были
глаза, чтобы видеть.
   Ќа западе на  побледневшем  вечернем  небе  Ясно  вырисовывалась  линиЯ
горизонта; комета же  взошла  с  востока  из-за  полосы  дыма  от  заводов
Ѓлэддина. ЊесЯц еще не всходил.
   Љ атому времени комета уже начала принимать форму облака, знакомую всем
по  тысЯчам  фотографий  и  рисунков.  ‘перва  она  была  лишь   крошечным
пЯтнышком, видимым только в  телескоп,  потом  сравнЯлась  по  величине  и
блеску с крупнейшей звездой; продолжаЯ расти с часу на час,  она  в  своем
невероЯтно быстром, бесшумном и неотвратимом беге к нашей  ‡емле  достигла
размеров ‹уны и переросла ее. ’еперь это было самое  великолепное  зрелище
на  небе.  џ  никогда  не  видел  фотографии,  котораЯ  давала  бы  верное
представление о комете, но вопреки общепринЯтому мнению о кометах  у  этой
не было никакого хвоста. Ђстрономы заговорили  было  о  двух  хвостах,  из
которых один находилсЯ впереди Ядра кометы,  а  другой  сзади,  но  хвосты
исчезли, так что комета имела скорее форму клуба светЯщегосЯ дыма с  более
Ярким Ядром. Џри восходе она  была  Ярко-желтой  и  принимала  характерный
зеленоватый цвет, лишь поднЯвшись над вечерним туманом.
   Љомета невольно притЯгивала мое внимание, несмотрЯ на то, что Я всецело
был занЯт земными вещами. џ смотрел на нее со смутным  предчувствием;  мне
казалось, что такое  удивительное  и  прекрасное  Явление  должно  сыграть
как