ѓерберт “эллс. Ћсвобожденный мир

Ћцените этот текст:
ѓерберт “эллс. Ћсвобожденный мир

   -----------------------------------------------------------------------
   Herbert Wells. In The World Set Free: A Story of Mankind (1913).
   Џер. - ’.ЋзерскаЯ. ‚ кн.: "ѓерберт “эллс. ‘обрание сочинений
   в 15 томах. ’ом 4". Њ., "Џравда", 1964.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 6 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------


Џђ…‹ћ„€џ. ‹Ћ‚–› ‘Ћ‹Ќ–Ђ


1

   €сториЯ человечества - это историЯ обретениЯ внешней  мощи.  —еловек  -
это пользующеесЯ орудиЯми, добывающее огонь животное. …ще в  самом  начале
его земного  пути  мы  видим,  что  он  добавлЯл  к  естественной  силе  и
природному оружию животного жар огнЯ и грубые каменные  орудиЯ.  ЃлагодарЯ
этому он перестал быть обезьЯной. ‘ этого момента он быстро пошел  вперед.
‚скоре он присоединил к своей силе силу лошади и быка,  он  воспользовалсЯ
несущей силой воды и увлекающей силой ветра; он ускорЯл разгорание  своего
костра, раздуваЯ его, а его простые орудиЯ, обработанные сперва  медью,  а
потом железом, увеличивались в числе, разнообразились  и  становились  все
более хитроумными и удобными. Ћн сохранЯл тепло с помощью жилищ и облегчал
себе передвижение с помощью тропинок и дорог. Ћн усложнЯл свои  социальные
взаимоотношениЯ и увеличивал производительность  своего  труда  путем  его
разделениЯ. Ћн  начал  накапливать  знаниЯ.  Џриспособление  следовало  за
приспособлением, и каждое из них помогало человеку производить все больше.
Ќеизменно на протЯжении своей все  удлинЯющейсЯ  истории,  за  исключением
периодов, времЯ от времени отбрасывавших  его  назад,  он  производит  все
больше и больше...
   —етверть миллиона лет назад самый высокоразвитый человек  был  дикарем,
почти не умевшим мыслить и говорить, укрывавшимсЯ в  пещерах  среди  скал,
вооруженным грубо обтесанным кремнем или обожженной на огне палкой, нагим.
‹юди жили маленькими семейными  ордами,  и  едва  мужественность  человека
начинала угасать, как его  убивал  кто-нибудь  помоложе.  „олго  и  тщетно
пришлось бы вам  разыскивать  человека  по  обширным  диким  пространствам
земли. ‹ишь в нескольких речных долинах, расположенных в умеренном поЯсе и
в субтропиках, наткнулись бы вы на  жалкие  логова  его  крохотных  орд  -
самец, несколько самок, два-три детеныша.
   ’огда он не знал будущего, не знал иной жизни, кроме той, которую  вел.
Ћн убегал от пещерного медведЯ по  скалам,  сложенным  из  железной  руды,
котораЯ сулила меч и копье; он насмерть замерзал на  угольном  пласте;  он
пил воду, помутневшую от глины, из которой в  грЯдущем  стали  изготовлЯть
фарфоровые чашки; он жевал  случайно  сорванный  колос  дикой  пшеницы  и,
что-то смутно  соображаЯ,  поглЯдывал  на  птиц,  круживших  в  небе,  вне
пределов его досЯгаемости. €ли, внезапно почуЯв  запах  другого  самца,  с
рычанием   вставал   на   ноги,   и   рык   этот   был   нечленораздельным
предшественником моральных наставлений. €бо этот первочеловек был  великим
индивидуалистом и не терпел себе подобных.
   € вот в длинной цепи поколений этот наш  грузный  предшественник,  этот
наш  всеобщий  предок  дралсЯ,  размножалсЯ,  погибал,   изменЯЯсь   почти
незаметно.
   € все же он изменЯлсЯ. ’от же острый резец  необходимости,  который  из
века в век  заострЯл  когти  тигра  и  выточил  из  неуклюжего  орогиппуса
быструю, грациозную лошадь, трудилсЯ и над ним, как он трудитсЯ над ним  и
по сей  день.  Ќаиболее  неуклюжие  и  наиболее  тупо  злобные  среди  его
собратьев погибали быстрее и чаще;  побеждали  более  ловкаЯ  рука,  более
быстрый глаз, более развитый мозг, более пропорционально  сложенное  тело;
век за веком орудиЯ  незаметно  совершенствовались,  а  человек  незаметно
извлекал все больше пользы из  своих  возможностей.  Ћн  становилсЯ  более
общительным, его орда росла; уже не всЯкий вожак орды убивал  или  изгонЯл
своих подрастающих сыновей; система табу позволЯла ему терпеть их,  а  они
почитали его, пока он был жив (а вскоре начали почитать его даже  и  после
смерти), и стали его союзниками в войне с хищными зверЯми  и  с  остальным
человечеством. (Ќо им запрещалось  касатьсЯ  женщин  своего  племени,  они
должны были подстерегать женщин чужого племени и захватывать их  силой,  и
каждый сын избегал своих мачех  и  прЯталсЯ  от  них,  опасаЯсь  разбудить
Ярость ‘тарика. € во всем мире даже и по сей  день  можно  проследить  эти
древние всеобщее табу.) € теперь на смену пещерам пришли шалаши и  хижины.
Ћгонь был окончательно приручен,  поЯвились  шкуры,  поЯвилась  одежда,  и
благодарЯ всему этому двуногое существо распространилось в более  холодные
области, несЯ с собой запасы пищи, которую уже научились хранить, и  порой
забытое в тайнике зерно давало ростки, кладЯ начало земледелию.
   € уже зарождались досуг и мысль.
   —еловек начинал мыслить. ‚ыпадали времена, когда он был сыт, когда  его
не тревожили ни похоть, ни страх, когда солнце пригревало его  стоЯнку,  и
тогда в его глазах зажигались смутные проблески мысли. Ћн царапал на кости
и, уловив  идею  сходства,  начинал  стремитьсЯ  к  нему  и  так  создавал
искусство живописи; мЯл в кулаке мЯгкую теплую глину с берегового  откоса,
испытывал удовольствие от возникновениЯ изменчивых и  повторЯющихсЯ  форм,
лепил из нее первый сосуд и обнаруживал, что она не  пропускает  воду.  Ћн
смотрел на струЯщийсЯ ручей и старалсЯ постичь, какаЯ благодетельнаЯ грудь
источает эту неиссЯкающую воду; он, щурЯсь, смотрел  на  солнце  и  мечтал
поймать его в ловушку, заколоть копьем, когда оно уйдет в свое  логово  за
дальними холмами. Ђ потом сообщал своему собрату, что  один  раз  ему  уже
удалось это сделать -  ну,  не  ему,  так  кому-то  еще,  -  и  эта  мечта
смешивалась с другой почти столь же  дерзкой:  что  когда-то  уже  удалось
загнать мамонта. ’ак зародилась фантазиЯ, указываЯ путь к свершению, кладЯ
начало величественной пророческой веренице сказаний.
   „есЯтки, сотни столетий, тысЯчи тысЯч поколений продолжалась эта  жизнь
наших отцов. Њежду началом и расцветом этой фазы человеческой жизни, между
созданием первого неуклюжего каменного орудиЯ из кремнЯ и первыми орудиЯми
из полированного камнЯ прошло от двух до трех тысЯч столетий, сменилось от
десЯти  до  пЯтнадцати  тысЯч  поколений.  ’ак  неторопливо  -  по   нашим
человеческим меркам - творило  себЯ  человечество  из  смутного  звериного
сознаниЯ. € этот первый проблеск мысли, этот первый рассказ  о  свершении,
этот рассказчик, который, раскрасневшись и блестЯ  глазами  под  спутанной
гривой  волос,  размахивал  руками  перед  лицом  своего   изумленного   и
недоверчивого слушателЯ и хватал его за локоть, чтобы привлечь внимание  к
себе, - это было самым великолепным из всех начал, какие только видел  наш
мир. Ћно обрекало мамонтов на гибель, и  оно  привело  к  той  ловушке,  в
которую суждено было поймать солнце.



2

   ќта мечта была лишь мгновением в жизни человека, котораЯ, как и у всего
братства зверей, заключалась как будто лишь в том,  чтобы  добывать  пищу,
убивать себе подобных  и  размножатьсЯ.  ‚округ,  скрытые  лишь  тончайшей
завесой, находились нетронутые источники ‘илы, чью мощь даже и сегоднЯ  мы
не можем измерить. ‘илы, котораЯ могла претворить в действительность любую
самую дерзкую мечту. Ќо хотЯ человек умирал слепым, не подозреваЯ об этом,
его племЯ уже вступило на путь, который вел к ее покорению.
   Ќаконец на щедрой почве теплых речных долин, где пища  была  обильна  и
жизнь легка, человек, все дальше отходЯ от зверЯ, преодолел первоначальную
вражду к  себе  подобным,  становЯсь,  по  мере  того  как  слабели  тиски
необходимости, все  более  терпимым,  и  создал  первую  общину.  ‚озникло
разделение труда, некоторые из стариков становились хранителЯми  знаний  и
наставниками, самый сильный возглавлЯл своих собратьев во времЯ  войны,  и
уже жрец и царь начинали приступать к  исполнению  своих  ролей  в  первых
сценах драмы, название которой - историЯ человечества.
   †рец ведал сроками посева  и  сбора  урожаЯ  и  сохранением  плодородиЯ
земли, а царь решал, быть ли  миру  или  войне.  ‚  сотнЯх  речных  долин,
лежащих на границе между умеренной и тропической зонами, уже десЯтки тысЯч
лет назад строились города и храмы. €х расцвет не был отмечен ни  в  каких
хрониках, они не знали прошлого и не прозревали  будущего,  ибо  искусство
письма было еще неизвестно.
   Ћчень,  очень  медленно  начинал  человек  прибегать  к   неисчерпаемым
богатствам  ‘илы,  котораЯ  повсюду  предлагала  ему  себЯ.  Ћн   приручил
некоторых  животных,  он  превратил  свои  примитивные,  случайные  приемы
обработки земли в свЯщенный ритуал; сперва он научилсЯ пользоватьсЯ  одним
металлом, затем - другим, третьим, и вот  в  дополнение  к  камню  он  уже
обладал медью, оловом, железом, свинцом, золотом,  серебром;  он  научилсЯ
обтесывать и обрабатывать дерево, изготовил глинЯную посуду,  спустилсЯ  в
челноке по своей реке и достиг  морЯ,  открыл  колесо  и  проложил  первые
дороги. Ќо главным его занЯтием на протЯжении более чем сотни  веков  было
подчинение себЯ  и  других  все  более  усложнЯвшемусЯ  обществу.  €сториЯ
человека - это не просто историЯ победы над внешними силами. ќто в  первую
очередь  победа  над  недоверием  и  злобой,  над   животным   напрЯженным
сосредоточением в самом себе,  которые  свЯзывали  его  руки,  мешали  ему
овладеть тем, что принадлежало ему по праву. ЋбезьЯна  в  нас  по-прежнему
чураетсЯ  общениЯ.  ЌачинаЯ  с  зари  века  полированного   камнЯ   и   по
установление ‚семирного Њира человек в основном имел дело с самим собой  и
своими собратьЯми: торговал, заключал сделки, вводил законы, умилостивлЯл,
обращал в рабство, побеждал, уничтожал и самое малейшее  увеличение  своей
силы он немедленно обращал и обращает на  цели  этой  сложной,  не  всегда
осознанной  борьбы  за  создание  совершенного   общества.   Џоследним   и
величайшим из  его  инстинктов  стало  стремление  объединить  всех  своих
собратьев в едином, целенаправленном обществе. …ще не закончилсЯ последний
этап века полированного камнЯ, как человек уже стал политическим животным.
Ћн сделал в себе самом открытиЯ, последствиЯ которых  были  необозримы,  -
сперва научившись считать, а потом писать и вести записи,  и  после  этого
его селениЯ-общины начали вырастать в государства. ‚ долинах Ќила, …вфрата
и великих китайских рек зародились первые империи и первые писаные законы.
‹юди посвЯщали свою жизнь одному занЯтию - войне или управлению, становЯсь
воинами и знатью. Џозднее, с  поЯвлением  надежных  кораблей,  ‘редиземное
море из непреодолимой преграды превратилось в широкую дорогу,  и  в  конце
концов из мелких пиратских стычек  родилась  великаЯ  борьба  Љарфагена  и
ђима. €сториЯ …вропы - это историЯ побед и распада ђимской империи. Љаждый
монарх в …вропе до самого конца монархий рабски подражал –езарю и  называл
себЯ  кайзером,  или  царем,  или   императором.   …сли   измерЯть   времЯ
протЯженностью человеческой жизни, то между первой египетской династией  и
поЯвлением первого аэроплана прошел колоссальный срок, но если  оглЯнутьсЯ
на эпоху творцов первых каменных  орудий,  этот  срок  покажетсЯ  историей
вчерашнего днЯ.
   ‚ течение этих двадцати  тысЯчелетий,  в  период  воюющих  между  собой
государств, когда человеческие умы были главным образом занЯты политикой и
взаимной  агрессией,  покорение  внешней  ‘илы  шло  медленно;  быстро  по
сравнению с древним каменным веком, но чрезвычайно медленно по сравнению с
новым веком систематических открытий, в котором живем мы.
   Ћружие и методы войны, сельское хозЯйство, вождение кораблей,  сведениЯ
о земном шаре, а также домашнЯЯ утварь и весь хозЯйственный  обиход  людей
изменились сравнительно очень мало со дней первых  египтЯн  по  тот  день,
когда родилсЯ  •ристофор  Љолумб.  ђазумеетсЯ,  имели  место  изобретениЯ,
происходили перемены, но нарЯду с этим прогресс  порой  обращалсЯ  вспЯть:
сделанные  открытиЯ  вновь  забывались.  ‚  общем,  это  был   несомненный
прогресс, но его движение вперед не быль непрерывным.  †изнь  крестьЯн  не
менЯлась. ‚ начале этого периода в …гипте, Љитае, Ђссирии и  ћго-‚осточной
…вропе  уже  были  свЯщеннослужители  и  судьи,  городские   ремесленники,
земельнаЯ знать и правители, врачи, повитухи,  солдаты  и  морЯки,  и  они
делали примерно то же и вели почти такую же жизнь, какую они вели в …вропе
в 1500 году нашей эры. Ђнглийские археологи, раскапываЯ развалины ‚авилона
и …гипта в 1900 году нашей эры, открывали юридические документы,  домашние
счета и  семейную  переписку,  которые  были  им  привычны  и  знакомы  по
собственному опыту. ‡а  этот  период  происходили  большие  религиозные  и
этические перемены, империи и  республики  вытеснЯли  друг  друга;  €талиЯ
поставила обширнейший эксперимент с рабовладением,  и  надо  сказать,  что
рабовладение  испытывалось  вновь  и  вновь,  и  каждый  раз  приводило  к
неудачам, и все же было испробовано и  вновь  отвергнуто  в  Ќовом  ‘вете;
христианство и мусульманство уничтожили тысЯчи  более  узких  культов,  но
сами по себе  они  ЯвлЯлись  непрерывным  приспособлением  человечества  к
определенным   материальным    условиЯм,    которые    тогда,    вероЯтно,
представлЯлись вечными. ‚ этот период человеческий разум не  воспринЯл  бы
мысли о революционных переменах материальных условий жизни.
   Ћднако и в буднЯх средневековьЯ среди войн и  процессий,  строительства
замков и строительства соборов, искусства и любви, дипломатических  интриг
и кровавой вражды, крестовых походов и торговых путешествий  все  еще  жил
мечтатель и рассказчик, ожидаЯ своего  часа.  Ћн  уже  не  фантазировал  с
буйной свободой дикарЯ каменного века: путь ему со всех сторон преграждали
авторитетные исчерпывающие объЯснениЯ всего сущего.  Ћднако  его  фантазии
зарождались в более развитом мозгу, и, оставлЯЯ дела, он созерцал  в  небе
движение звезд и размышлЯл над монетой или кристаллом, зажатым в  руке.  €
на протЯжении всей этой эпохи, как только выпадали минуты  досуга,  всегда
находились  люди,   которых   не   удовлетворЯла   внешность   вещей,   не
удовлетворЯли ортодоксальные объЯснениЯ, люди,  которые  томились  смутным
ощущением того, что окружающий  мир  состоит  из  неразгаданных  символов,
люди, которые сомневались в непререкаемости схоластической мудрости.
   Ќа протЯжении всех  веков  истории  находились  люди,  которые  ощущали
вокруг себЯ непознанное. € хоть раз услышав его зов, они больше  не  могли
вести-обычную жизнь, не могли удовлетворЯтьсЯ тем,  что  удовлетворЯло  их
соседей. € чаще всего они верили не только в то, что весь  окружающий  мир
был, так сказать, цветным занавесом, скрывающим неразгаданное, но и в  то,
что эти скрытые тайны представлЯли собой ‘илу. „о этого люди обретали силу
случайно, но теперь поЯвились эти  искатели  и  принЯлись  искать,  искать
среди редких, странных и непонЯтных предметов,  порой  находЯ  что-нибудь,
порой обманываЯ себЯ воображаемым открытием, порой  сознательно  обманываЯ
других. Ѓудничный мир смеЯлсЯ над этими чудаками или досадовал  на  них  и
обходилсЯ с ними сурово, или же, охваченный страхом, объЯвлЯл их  свЯтыми,
колдунами и оборотнЯми, или, подстрекаемый алчностью, угождал им в надежде
извлечь из этого выгоду, но чаще всего просто не обращал на  них  никакого
вниманиЯ. € все же в их жилах текла кровь того, кому  первому  пригрезилсЯ
побежденный мамонт; все они до одного были его потомками, а искали они,  и
не подозреваЯ об этом,  ловушку,  в  которую  когда-нибудь  будет  поймано
солнце.



3

   ’аким человеком был некий  ‹еонардо  да  ‚инчи,  который  с  рассеЯнным
достоинством служил  миланскому  герцогу  ‘форца.  …го  записки  исполнены
пророческой  тонкости  и  удивительного  предвосхищениЯ   методов   первых
авиаторов. ’аким же был и „юрер; к этой породе принадлежал и ђоджер  Ѓэкон
- тот, кого заставили умолкнуть францисканцы. ’аким же человеком  в  более
раннюю эпоху был ѓиерон Ђлександрийский, знавший о  силе  пара  за  тысЯчу
девЯтьсот лет до того, как она нашла практическое применение. Ђ еще раньше
жил Ђрхимед ‘иракузский, и еще раньше  -  легендарный  „едал  Љносский.  €
всюду, на всем протЯжении истории, стоило наступить небольшой передышке от
войн и зверств, поЯвлЯлись искатели. € половина алхимиков  принадлежала  к
их племени.
   Љогда ђоджер Ѓэкон взорвал  свою  первую  горстку  пороха,  можно  было
подумать, что люди немедленно используют эту взрывную силу длЯ  приведениЯ
в действие машин. Ќо это им и в голову не пришло. Ћни еще  и  не  начинали
подозревать о подобных  возможностЯх,  а  их  металлургиЯ  была  настолько
примитивна, что даже замысли они  такие  машины,  их  невозможно  было  бы
изготовить. ‚едь они  довольно  долго  были  не  в  состоЯнии  изготовлЯть
достаточно прочные приспособлениЯ, которые  могли  бы  выдержать  давление
ќтой новой силы, хотЯ бы при осуществлении  такой  примитивной  цели,  как
метание снарЯдов. €х первые пушки  представлЯли  собой  стЯнутые  обручами
деревЯнные трубы. € миру пришлось ждать более пЯтисот лет, пока  поЯвилась
перваЯ машина взрывного действиЯ.
   „аже когда искатели находили  что-то,  требовалсЯ  очень  долгий  срок,
чтобы мир мог использовать их находку длЯ каких-нибудь иных  целей,  кроме
самых примитивных и самых очевидных. …сли  человек  в  целом  уже  не  был
абсолютно  слеп  к  окружавшим  его   непокоренным   энергиЯм,   как   его
палеолитический предок, он все же в лучшем случае был очень близорук.



4

   Џрежде чем энергиЯ, таившаЯсЯ в угле,  и  сила  пара  начали  оказывать
влиЯние на человеческую жизнь, им очень долго пришлось  пробыть  на  грани
открытиЯ.
   Ѓез сомнениЯ, при дворах и во дворцах времЯ от времени поЯвлЯлось много
таких  игрушек,  как  изобретение  ѓиерона,  но  их  тут  же  забывали,  и
потребовалось, чтобы уголь стал добыватьсЯ  и  сжигатьсЯ  по  соседству  с
большим количеством железной руды, прежде чем люди сообразили, что это  не
просто пустаЯ диковинка. €  следует  отметить,  что  первое  записанное  в
истории предложение использовать пар было  свЯзано  с  войной:  существует
трактат времен королевы …лизаветы, в  котором  предлагаетсЯ  стрелЯть  при
помощи закупоренных железных бутылей, наполненных кипЯщей водой. „обывание
углЯ на топливо,  выплавка  железа  в  большем  масштабе,  чем  когда-либо
раньше, паровой насос, пароваЯ машина, паровое  судно  следовали  друг  за
другом в порЯдке, который отражает определенную логическую  необходимость.
€сториЯ пара от  ее  начала,  как  фактора  в  человеческом  сознании,  до
огромных турбин, которые предшествовали  использованию  внутримолекулЯрных
сил, - это самаЯ  интереснаЯ  и  поучительнаЯ  глава  в  истории  развитиЯ
человеческого интеллекта. Џочти каждый человек, несомненно, видел  пар,  и
на него смотрели в течение многих тысЯчелетий без всЯкого  любопытства,  в
частности женщины постоЯнно нагревали воду, кипЯтили ее, видели,  как  она
выкипает, видели, как крышки сосудов  приплЯсывают  под  Яростным  напором
пара; в разные времена миллионы  людей,  несомненно,  наблюдали,  как  пар
выбрасывает из кратера вулкана огромные камни, словно  крикетные  шары,  и
превращает пемзу в пыль, и все же можно обыскать с начала и до конца архив
человечества - письма, книги, надписи, картины - и не найти даже проблеска
догадки о том, что рЯдом была сила, рЯдом была мощь,  которую  можно  было
подчинить себе и использовать... Ђ затем  человек  внезапно  осознал  это;
железные дороги сетью опутали земной шар, все увеличивающиесЯ  в  размерах
железные паровые суда начали свою ошеломительную  борьбу  против  ветра  и
волн.
   Џар был первой из обретенных новых сил, он положил начало ‚еку ќнергии,
которому суждено было заключить длинную историю ќпохи ‚оюющих ѓосударств.
   Ћднако очень долго люди не сознавали всей важности этой новинки. Ћни не
желали признать, они  не  были  способны  признать,  что  произошло  нечто
решительным образом менЯющее привычный  уклад  жизни,  сложившийсЯ  еще  в
незапамЯтные времена. Ћни называли паровоз "железным конем" и делали  вид,
будто произошла простаЯ замена. Џаровые машины  и  фабричное  производство
прЯмо  на  глазах  у   них   революционизировали   условиЯ   промышленного
производства, население постоЯнно и непрерывно покидало сельские местности
и  концентрировалось  доселе  неслыханными  массами  в  немногих   больших
городах. Џища длЯ них  поступала  из  столь  отдаленных  мест  и  в  таких
масштабах, что один-единственный прецедент - подвоз хлеба в  императорский
ђим - казалсЯ в сравнении незначительной мелочью.  Џроисходила  гигантскаЯ
миграциЯ народов между …вропой, ‡ападной Ђзией и Ђмерикой, но тем не менее
никто, казалось, не понимал, что в жизнь человечества вошло нечто новое  и
что этот водоворот совершенно не похож на предыдущие движениЯ и  изменениЯ
и напоминает завихрениЯ, которые возникают в  шлюзе,  когда  после  долгой
фазы накоплениЯ воды и ее  бездеЯтельного  кружениЯ  начинают  открыватьсЯ
ворота.
   ‚ конце девЯтнадцатого  столетиЯ  невозмутимый  англичанин,  садЯсь  за
завтрак, выбирал, будет ли он пить чай с –ейлона  или  кофе  из  Ѓразилии,
попробует ли он Яичницу из французских Яиц с датской  ветчиной  или  съест
новозеландскую баранью отбивную, а затем,  заключив  завтрак  вест-индским
бананом, проглЯдывал последние телеграммы со  всех  концов  света,  изучал
курс своих  капиталовложений,  распределенных  географически  между  ћжной
Ђфрикой, џпонией и …гиптом, и сообщал двум детЯм, которых он зачал (вместо
тех восьмерых, которых зачал его отец), что, по его мнению, мир  почти  не
менЯетсЯ. Ћни должны играть в крикет, вовремЯ подстригать волосы,  учитьсЯ
в старой школе,  в  которой  училсЯ  он  сам,  ненавидеть  уроки,  которые
ненавидел он, вызубрить несколько отрывков из ѓорациЯ, ‚ергилиЯ  и  ѓомера
на посрамление людЯм не их круга, - и жизнь их сложитсЯ прекрасно...



5

   ќлектричество,  хотЯ  изучать  его  и  начали,  пожалуй,  раньше  пара,
ворвалось в повседневную жизнь человека несколькими десЯтилетиЯми позже. €
к электричеству также,  несмотрЯ  на  то,  что  оно  окружало  человека  в
дразнЯщей близости со всех сторон, люди были слепы в течение  неисчислимых
веков.
   Ђ ведь электричество требовало вниманиЯ к себе с ни с чем не  сравнимой
настойчивостью. Ћно гремело над ухом человека, оно  подавало  ему  сигналы
ослепительными вспышками, иногда оно даже убивало его, а он тем  не  менее
не считал, что это Явление близко  его  касаетсЯ  и  заслуживает  хотЯ  бы
изучениЯ. ќлектричество ЯвлЯлось в его дом, в любой  сухой  дом  вместе  с
кошкой, и соблазнительно потрескивало, когда он ее гладил.  Ћно  разрушало
его металлы, когда он складывал их вместе... €  все  же  до  шестнадцатого
века, насколько мы можем судить, никто ни разу не заинтересовалсЯ,  почему
кошачий мех потрескивает или почему  волосы  встают  дыбом  под  щеткой  в
морозный день. Ѓесконечные годы человек, казалось, делал все,  что  в  его
силах, чтобы не замечать этих Явлений, пока наконец  к  ним  не  обратилсЯ
этот новый дух - дух €сканиЯ.
   Љак часто, наверно, многие ЯвлениЯ наблюдались  и  забывались,  как  не
заслуживающие вниманиЯ пустЯки, прежде чем к ним обращалсЯ пытливый взглЯд
и наступал момент прозрениЯ! Џервым начал  ломать  голову  над  поведением
кусочков ЯнтарЯ, стекла, шелка  и  шеллака,  если  их  потереть,  ѓилберт,
придворный врач королевы …лизаветы, и с этих пор  человеческий  разум  все
быстрее начал постигать эту вездесущую энергию. Ќо и после этого в течение
двухсот лет наука об электричестве оставалась небольшой группой любопытных
фактов, свЯзанных то ли с ЯвлениЯми магнетизма (это была лишь ни на чем не
основаннаЯ догадка), то ли с молнией. ‚ероЯтно, лЯгушачьи лапки висели  на
медных  крючках,  насаженных  на  железные  прутьЯ,  и  дергались  на  них
бесчисленное количество раз,  прежде  чем  их  увидел  ѓальвани.  …сли  не
считать громоотвода, то прошло двести пЯтьдесЯт лет  со  времен  ѓилберта,
прежде чем электричество перешло из кунсткамеры научных диковинок в  жизнь
простых людей... Ђ затем внезапно, за пЯтьдесЯт лет, прошедших между  1880
и 1930 годом, оно вытеснило паровую машину  и  стало  тЯговой  силой,  оно
вытеснило все другие формы отоплениЯ и  уничтожило  расстоЯние  с  помощью
усовершенствованного беспроволочного телефона и телефотографа...



6

   € не менее ста лет с начала  научной  революции  человеческое  сознание
отчаЯнно сопротивлЯлось открытиЯм и изобретениЯм. ЉаждаЯ новинка пробивала
себе путь  к  практике  через  стену  скептицизма,  порой  граничившего  с
враждебностью. Ќекий  писатель,  занимавшийсЯ  этими  темами,  сообщает  о
забавном семейном разговоре, который, по  его  словам,  произошел  в  1898
году, другими словами, всего за десЯть лет до  того  времени,  как  первые
авиаторы начали уверенно покорЯть воздух. Ћн сидел за письменным столом  в
своем кабинете и беседовал со своим маленьким сыном.
   …го сын  был  очень  расстроен.  Ћн  чувствовал,  что  должен  серьезно
поговорить с отцом,  но,  будучи  добрым  маленьким  мальчиком,  не  хотел
обойтись с ним слишком сурово.
   ‚от их разговор.
   - Џапа, - сказал мальчик, переходЯ к делу. - Њожет быть, ты  не  будешь
писать всей этой чепухи про полеты? ђебЯта менЯ дразнЯт.
   - „а? - сказал его отец.
   - € старик Ѓруми... ну... директор тоже смеетсЯ надо мной. Њне  проходу
не дают.
   - Ќо ведь полеты начнутсЯ - и очень скоро.
   Њаленький мальчик был слишком хорошо воспитан,  чтобы  высказать  вслух
то, что он подумал.
   - ‚се равно, - повторил он, - лучше бы ты об этом не писал.
   - ’ы будешь летать - и много раз в своей жизни, - заверил его отец.
   Њальчик насупилсЯ с несчастным видом.
   Ћтец помедлил  в  нерешительности.  Џотом  он  открыл  Ящик  и  вытащил
нерезкий, недопроЯвленный фотографический снимок.
   - Џосмотри-ка, - сказал он.
   Њальчик подошел к нему. Ќа фотографии был виден ручей, лужайка за  ним,
несколько деревьев, а в воздухе - черный, похожий на  карандаш  предмет  с
плоскими крыльЯми по бокам. ќто было первое изображение  первого  аппарата
тЯжелее  воздуха,  которому  удалось  удержатьсЯ  над  землей  с   помощью
механической силы. ‘боку было написано: "€ летим мы ввысь, ввысь, ввысь! -
Ћт ‘.‹енгди. ‘митсоновский институт, ‚ашингтон".
   Ћтец ждал, какое впечатление произведет на сына это доказательство.
   - Ќу, что? - спросил он.
   - ќто же только модель, - ответил мальчик, подумав.
   - ‘егоднЯ модель, а завтра человек.
   Њальчик  несколько  секунд  колебалсЯ:  уважение  к  отцу  боролось   с
уважением к директору. Ќо в конце концов он стал  на  сторону  того,  кого
искренне считал средоточием всех возможных знаний.
   - Ђ вот старик Ѓруми, - объЯвил он, - только  вчера  сказал  в  классе:
"—еловек никогда не полетит". Ћн говорит, что тот, кто хоть  раз  в  жизни
стрелЯл куропаток  или  фазанов  на  лету,  никогда  не  поверит  подобной
чепухе...
   € все же этому мальчику довелось не раз перелетать через  Ђтлантический
океан, а кроме того, издать воспоминаниЯ своего отца.



7

   ‚ последние годы девЯтнадцатого столетиЯ считалось -  чему  мы  находим
многочисленные свидетельства в литературе того  времени,  -  что  человек,
наконец успешно и к своей выгоде покорив пар,  который  ошпаривал  его,  и
электричество, которое сверкало и гремело  вокруг  него  в  небе,  добилсЯ
изумительного  и  скорее  всего  завершающего  триумфа  своего  разума   и
интеллектуального мужества. ‚ некоторых из этих книг  звучит  мотив  "Ќыне
отпущаеши".
   "‚се великие открытиЯ уже сделаны,  -  писал  „жеральд  Ѓраун  в  своем
обзоре  девЯтнадцатого  столетиЯ.  -  Ќам  остаетсЯ   лишь   разрабатывать
кое-какие детали". „ух исканиЯ все  еще  был  редкостью  в  мире;  система
образованиЯ была несовершенна, неинтересна, схоластична, и  образованность
ценилась мало, - почти никто даже в эту эпоху не отдавал себе отчета,  что
Ќаука находилась  лишь  в  самой  зачаточной  стадии  и  подлинно  великие
открытиЯ еще даже не начались.
   Ќикто, по-видимому, не  опасалсЯ  науки  и  возможностей,  которые  она
открывала. Ђ ведь  к  тому  времени  там,  где  прежде  был  лишь  десЯток
искателей, теперь их было много тысЯч, и  на  один  зонд  пытливой  мысли,
который в  тысЯча  восьмисотом  году  исследовал  то,  что  скрывалось  за
внешностью вещей и Явлений, теперь их приходилось сотни. € уже •имиЯ, чуть
ли не целый век удовлетворЯвшаЯсЯ  своими  атомами  и  молекулами,  начала
готовитьсЯ   к   следующему   гигантскому   шагу,   которому    предстоЯло
революционизировать всю жизнь человека сверху донизу.
   —тобы понЯть, насколько несовершенна была наука той  эпохи,  достаточно
напомнить историю открытиЯ состава воздуха. …го  состав  был  определен  к
концу восемнадцатого столетиЯ ѓенри  Љавендишем  -  чудаковатым  гением  и
отшельником, человеком тайны, бестелесным интеллектом. Ќасколько это  было
в его силах, он идеально разрешил свою задачу. Ћн  выделил  все  известные
составные части  воздуха  с  точностью  поистине  поразительной;  он  даже
указал, что азот может содержать какие-то примеси. •имики всего мира более
ста лет подтверждали полученные им  результаты,  его  аппарат  хранилсЯ  в
‹ондоне как бесценнаЯ реликвиЯ. Љавендиш стал, как говорили в те  времена,
"классиком", - и в то же времЯ, сколько раз ни повторЯлсЯ его эксперимент,
в азоте неизменно скрывалсЯ еще один элемент - неуловимый аргон (вместе  с
ничтожным количеством гелиЯ и следами других веществ - собственно  говорЯ,
со всеми теми данными, которые могли бы открыть  перед  химией  двадцатого
века совершенно новые пути), и каждый раз он ускользал незамеченным  между
профессорскими пальцами, повторЯвшими опыт Љавендиша.
   Ќужно ли удивлЯтьсЯ, что при таких огромных допусках  научные  открытиЯ
до самого начала  двадцатого  века  по-прежнему  оставались  скорее  цепью
счастливых случайностей, чем систематическим покорением природы?
   € все же дух исканиЯ все больше и больше распространЯлсЯ по земле. „аже
школьный учитель не мог ему помешать. …сли в девЯтнадцатом  столетии  тех,
кто жаждал познать тайны природы, была всего лишь горстка,  то  теперь,  в
первые годы двадцатого века, в …вропе,  в  ‘еверной  и  ћжной  Ђмерике,  в
џпонии, в Љитае и повсюду в мире их были уже  мириады  -  тех,  кто  сумел
преодолеть пределы интеллектуальной рутины и повседневной жизни.
   € вот настал  тысЯча  девЯтьсот  десЯтый  год  -  год,  когда  родители
•олстена,  которого   впоследствии   целое   поколение   ученых   называло
"величайшим химиком …вропы", снЯли на сезон виллу вблизи  ‘анто  „оминико,
между ”ьезоле и ”лоренцией. …му тогда было только пЯтнадцать  лет,  но  он
уже приобрел известность как  математик  и  был  одержим  Яростной  жаждой
познавать. …го особенно влекла тайна фосфоресценции, котораЯ как будто  не
имела никакой свЯзи с любыми другими  источниками  света.  ‚последствии  в
своих воспоминаниЯх •олстен рассказал, как он следил за  танцем  светлЯков
среди темных деревьев в саду виллы под теплыми бархатными небесами €талии;
как он ловил их и держал в банках, а потом,  предварительно  изучив  общую
анатомию насекомых, начал их вскрывать; и как он попробовал воздействовать
различными газами  и  температурами  на  их  свечение.  Ђ  затем  случайно
подареннаЯ ему прелестнаЯ научнаЯ  игрушка,  изобретеннаЯ  сэром  “ильЯмом
Љруксом, - игрушка, называемаЯ спинтарископом, в которой под  воздействием
частиц радиЯ светитсЯ сернистый  цинк,  -  заставила  его  задуматьсЯ  над
возможной свЯзью между этими двумЯ ЯвлениЯми. ќто была счастливаЯ мысль, и
она очень помогла ему в его исследованиЯх. €  очень  редким  и  счастливым
стечением обстоЯтельств можно считать тот факт, что эти любопытные ЯвлениЯ
привлекли внимание именно талантливого математика.



8

   Ђ в то времЯ, когда •олстен размышлЯл над своими светлЯками во ”ьезоле,
некий профессор физики по фамилии ђафис читал в  ќдинбурге  цикл  вечерних
лекций о радии и радиоактивности. ќти лекции привлекали большое количество
слушателей. Џрофессор читал их в маленьком лектории, в  котором  с  каждым
вечером становилось все теснее. Ќа последней лекции все скамьи были битком
набиты до самого последнего рЯда,  но  даже  те,  кто  стоЯл  в  проходах,
забывали об  усталости  -  так  захватили  их  гипотезы,  которые  излагал
профессор. Ќо  особенно  заворожен  был  один  слушатель  -  круглоголовый
вихрастый молодой горец:  он  сидел,  обхватив  колени  большими  красными
лапищами, и впитывал каждое слово. ѓлаза его  сиЯли,  щеки  раскраснелись,
уши горели.
   - ’аким образом, - говорил профессор, - мы видим,  что  радий,  который
сперва представлЯлсЯ нелепым исключением, безумным  извращением,  казалось
бы, наиболее твердо установленных принципов  строениЯ  материи,  на  самом
деле обладает теми же свойствами, что и  другие  элементы.  Џросто  в  нем
бурно и Явно происходЯт процессы, которые, возможно, свойственны остальным
элементам, но протекают в них крайне  медленно  и  потому  незаметно.  ’ак
возглас одного человека выдает во мраке бесшумное дыхание множеств.  ђадий
представлЯет собой элемент, который разрушаетсЯ и  распадаетсЯ.  Ќо,  быть
может, все элементы претерпевают те же изменениЯ, только с менее  заметной
скоростью. ќто, несомненно, относитсЯ к урану, и к торию -  веществу  этой
раскаленной газовой мантии, и к актинию. џ чувствую, что мы лишь  начинаем
длинный список. € нам уже известно, что атом, который  прежде  мы  считали
мельчайшей частицей вещества,  твердой  и  непроницаемой,  неделимой  и...
безжизненной... да, безжизненной!.. на  самом  деле  ЯвлЯетсЯ  резервуаром
огромной энергии. ‚от каковы удивительные  результаты  этих  исследований.
‘овсем недавно  мы  считали  атом  тем  же,  чем  мы  считаем  кирпичи,  -
простейшим строительным материалом. €сходной формой материи, единообразной
массой безжизненного вещества. € вдруг эти кирпичи оказываютсЯ  сундуками,
сундуками с сокровищами, сундуками, полными самой могучей энергии. ‚  этой
бутылочке содержитсЯ около  пинты  окиси  урана;  другими  словами,  около
четырнадцати унций элемента урана. ‘тоит она примерно двадцать  шиллингов.
€ в этой же бутылочке, уважаемые дамы и господа, в атомах  этой  бутылочки
дремлет по меньшей мере столько же энергии, сколько мы могли бы  получить,
сжигаЯ сто шестьдесЯт тонн углЯ. Љороче говорЯ, если бы  Я  мог  мгновенно
высвободить сейчас вот тут всю эту энергию, от нас и  от  всего,  что  нас
окружает, осталась бы  пыль;  если  бы  Я  мог  обратить  эту  энергию  на
освещение нашего города, ќдинбург сиЯл бы Яркими огнЯми целую неделю. Ќо в
настоЯщее времЯ никто еще не знает,  никто  даже  не  догадываетсЯ,  каким
образом можно заставить эту горстку вещества ускорить отдачу заключенных в
ней запасов энергии. Ћна и отдает их, но  тоненькой,  тоненькой  струйкой.
“ран очень медленно  превращаетсЯ  в  радий,  радий  превращаетсЯ  в  газ,
называемый эманацией радиЯ, а это вещество - в  то,  которое  мы  называем
"радий Ђ". € этот процесс продолжаетсЯ непрерывно  с  потерей  энергии  на
каждом этапе, до тех пор, пока мы не достигнем последнего этапа,  которым,
насколько мы можем в настоЯщий момент судить, ЯвлЯетсЯ свинец. Ќо ускорить
этот процесс мы не в силах.
   - ЏонЯтно, - шептал про  себЯ  вихрастый  юноша,  и  его  красные  руки
стискивали колени, словно тиски. - ЏонЯтно. Ќу, дальше! „альше!
   Џомолчав, профессор продолжал.
   - Џочему это изменение ЯвлЯетсЯ постепенным? - спросил он. -  Џочему  в
каждую данную секунду распадаетсЯ лишь крохотнаЯ частица радиЯ? Џочему  он
выделЯет эти частицы так медленно и так точно? Џочему весь уран  разом  не
превратитсЯ в радий, а весь радий -  в  следующее  вещество?  Џочему  этот
распад идет по каплЯм?  Џочему  эти  элементы  не  распадаютсЯ  целиком?..
Џредположим, в скором времени мы найдем способ ускорить этот распад.
   ‚ихрастый  юноша  энергично  закивал.  ‘ейчас  он   услышит   чудесный,
неизбежный вывод. Ћн подтЯнул колени к самому  подбородку  и  от  волнениЯ
заерзал на сиденье.
   - Џочему бы и нет? - прошептал он. - Џочему бы и нет?
   Џрофессор поднЯл указательный палец.
   - Џодумайте, - сказал он, - какие  возможности  откроютсЯ  перед  нами,
если мы его найдем! Њы не только сможем использовать уран и торий;  мы  не
только  станем  обладателЯми  источника  энергии  настолько  могучей,  что
человек сможет унести в горсти  то  количество  вещества,  которого  будет
достаточно, чтобы  освещать  город  в  течение  года,  уничтожить  эскадру
броненосцев или питать машины гигантского пассажирского парохода  на  всем
его пути через Ђтлантический океан.  Ќо  мы,  кроме  того,  обретем  ключ,
который позволит нам наконец  ускорить  процесс  распада  во  всех  других
элементах, где он пока настолько медлителен, что даже  самые  точные  наши
инструменты не могут его уловить. ‹юбой кусочек твердой  материи  стал  бы
резервуаром  концентрированной  силы.  ‚ы  понимаете,  уважаемые  дамы   и
господа, что все это означало бы длЯ нас?
   ‚ихрастаЯ голова закивала.
   - „альше! „альше!
   - ќто означало бы такое изменение условий человеческой жизни, которое Я
могу сравнить только  с  открытием  огнЯ  -  первым  открытием,  поднЯвшим
человека над зверем. ‘ейчас радиоактивность длЯ нас абсолютно то  же,  чем
был огонь длЯ нашего предка прежде, чем он научилсЯ его добывать. ’огда он
знал огонь, как нечто непонЯтное, абсолютно не поддающеесЯ  его  контролю:
ослепительное сиЯние на гребне вулкана, краснаЯ  гибель,  пожирающаЯ  лес.
Џримерно столько же мы сейчас знаем о радиоактивности. € сейчас...  сейчас
занимаетсЯ зарЯ нового днЯ в жизни человечества. ‚ момент, критический длЯ
нашей  цивилизации,  зародившейсЯ  в  кремневых  орудиЯх  и  палочках  длЯ
добываниЯ огнЯ, именно в тот момент, когда  стало  Ясно,  что  современные
источники энергии  оказываютсЯ  недостаточными  длЯ  удовлетворениЯ  наших
постоЯнно возрастающих потребностей,  мы  внезапно  открываем  возможность
возникновениЯ абсолютно новой цивилизации. ЋказываетсЯ,  что  энергиЯ,  от
которой зависит самое наше существование и  которой  до  сих  пор  природа
снабжала нас так скудно, на  самом  деле  заперта  повсюду  вокруг  нас  в
непостижимых количествах. Џока еще мы не в силах сломать этот замок, но...
- Ћн сделал паузу и понизил голос так, что все наклонились  вперед,  боЯсь
не расслышать. - Ќо мы его сломаем!
   Ћн вновь поднЯл свой худой палец.
   - € тогда... - сказал он. - ’огда эта вечнаЯ борьба  за  существование,
эта вечнаЯ борьба за то,  чтобы  как-то  прожить  на  те  скудные  подачки
энергии, которые уделЯет нам природа, перестанет быть уделом  —еловека.  ‘
вершины нашей  цивилизации  —еловек  сделает  шаг  к  началу  цивилизации,
следующей за ней. “ менЯ не хватает слов, уважаемые дамы и господа,  чтобы
описать вам материальную судьбу человека, прозреваемую мною в  будущем.  џ
вижу преображение гигантских пустынь, вижу полюсы, освобожденные от  льда,
вижу весь мир, вновь превращенный  в  ќдем.  џ  вижу,  как  мощь  человека
достигает звезд...
   Ћн внезапно умолк, и этой  ошеломительной  паузе  мог  бы  позавидовать
любой актер или оратор.
   ‹екциЯ кончилась, слушатели несколько секунд  хранили  молчание,  потом
перевели  дух,  заговорили,  зашевелились,  поднЯлись  с  мест  и   начали
расходитьсЯ. ‚ зале  зажглись  лампы,  и  то,  что  прежде  представлЯлось
смутной массой неподвижных фигур, превратилось теперь  в  Ярко  освещенный
хаос движениЯ. Љто-то махал знакомым, кто-то пробивалсЯ к  эстраде,  чтобы
получше  рассмотреть  аппараты  лектора  и  срисовать  его  диаграммы.  Ќо
круглоголовый  вихрастый  юноша  не  хотел  так   быстро   избавитьсЯ   от
обуревавших его удивительных мыслей. Ћн хотел остатьсЯ с ними наедине.  Ћн
с какой-то Яростью проталкивалсЯ к выходу,  весь  ощетинившись,  опасаЯсь,
что кто-нибудь заговорит с  ним  и  нарушит  это  ослепительное  состоЯние
восторга.
   Ћн шел по улице, и на лице его  был  написан  экстаз,  как  у  свЯтого,
которому было дано узреть видение. “ него были очень  длинные  руки  и  до
нелепости большие ступни.
   …му нужно было остатьсЯ одному, уйти куда-нибудь, где  можно  будет  не
опасатьсЯ, что волны обыденности захлестнут его.
   Ћн поднЯлсЯ на  вершину  Љресла  Ђртура  и  долго  сидел  там,  залитый
закатным  золотом,  застыв  в  неподвижности,  и  только  губы  его  порой
шевелились, когда  он  повторЯл  про  себЯ  какую-нибудь  из  драгоценных,
запавших в его душу фраз.
   - …сли бы, - прошептал он, - если  бы  только  мы  могли  сломать  этот
замок.
   ‘олнце спускалось за дальние холмы. Ћно  уже  лишилось  своих  лучей  и
превратилось в  багрово-золотой  шар,  повисший  над  грЯдой  черных  туч,
которые должны были вскоре поглотить его.
   ћноша глубоко вздохнул, вдруг очнулсЯ от своего забытьЯ и увидел  прЯмо
перед собой красный солнечный диск. Ќесколько секунд он смотрел  на  него,
словно не понимаЯ, что это такое, а в его взглЯде поЯвлЯлось все большее и
большее  напрЯжение.  ‚  его  мозгу  возникла  мысль,  как  странное  эхо,
повторЯвшаЯ фантазию праотцов - фантазию первобытного  дикарЯ,  чьи  кости
двести тысЯч лет тому назад превратились в прах и развеЯлись без следа.
   - “, ты, древний, - сказал он. ѓлаза его сиЯли, и  он  жадно  потЯнулсЯ
рукой к пылающему диску. - ’ы, красный... Њы тебЯ еще схватим.




—Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ. ЌЋ‚›‰ €‘’Ћ—Ќ€Љ ќЌ…ђѓ€€


1

   Џроблема, над которой еще в самом начале XX века работали такие ученые,
как ђамсей, ђезерфорд и ‘одди, - проблема вызываниЯ радиоактивного распада
тЯжелых элементов, который открыл бы доступ к внутренней энергии атома,  -
была благодарЯ редкому сочетанию научного мышлениЯ, интуиции и  счастливой
случайности разрешена •олстеном уже в 1933 году. Њежду  тем  годом,  когда
радиоактивность  была  впервые  обнаружена,  и  ее   первым   практическим
применением прошло  немногим  более  четверти  века.  ‚прочем,  в  течение
последующих  двадцати  лет  всЯческие  второстепенные   трудности   мешали
использовать  открытие  •олстена  в  широких  практических  целЯх.  Ћднако
главное было совершено - в этом году был преодолен  новый  рубеж  на  пути
прогресса человечества. •олстен вызвал атомный распад в крохотной  частице
висмута; произошел  сильнейший  взрыв,  в  результате  которого  получилсЯ
тЯжелый  газ  с  чрезвычайно  высокой  радиоактивностью  -  за  неделю  он
распалсЯ, в свою очередь, и •олстену потребовалсЯ еще год, чтобы  наглЯдно
продемонстрировать,  что  конечным  результатом  этого  распада   ЯвлЯетсЯ
золото. Ќо главное было сделано  -  ценой  ожога  на  груди  и  сломанного
пальца, - и с той секунды, когда невидимаЯ частичка висмута превратилась в
сгусток  разрушительной  энергии,  •олстен  уже  знал,   что   он   открыл
человечеству  путь  -  пусть  еще  узкий,  извилистый   и   темный   -   к
безграничному, неисчерпаемому могуществу. €менно  это  он  записал  в  том
странном дневнике-биографии,  который  после  него  осталсЯ,  в  дневнике,
который до  этого  днЯ  заключал  в  себе  лишь  бесчисленные  гипотезы  и
выкладки, а теперь вдруг на краткий промежуток  времени  стал  изумительно
точным  и  верным  зеркалом  глубоко  человечных  эмоций  и   переживаний,
доступных пониманию всех людей.
   Ћбрывочными фразами, а часто даже отдельными словами он тем не менее  с
необычайной   Яркостью   сообщает   историю   суток,   последовавших    за
подтверждением правильности сложнейшей системы его вычислений  и  догадок.
"џ думал, (что) не усну, - пишет он (в круглых скобках даютсЯ опущенные им
слова), - (из-за) боли в (раненой) руке и груди и удивлениЯ перед тем, что
(Я) сделал... ‘пал, как дитЯ".
   Ќа следующее утро его охватило странное чувство бесприютности и уныниЯ.
„елать ему было нечего, он жил тогда один в квартире  в  Ѓлумсбери,  и  он
решил отправитьсЯ в парк на •емстед-•ит, где когда-то играл в детстве.  Ћн
поехал туда на метро, которое в то времЯ было наиболее принЯтым в  ‹ондоне
средством сообщениЯ, и от станции метро направилсЯ по •ит-стрит  к  парку.
Џо обеим сторонам улицы тЯнулись строительные леса, за которыми  виднелись
груды мусора, бывшие прежде домами. „ух времени  завладел  и  этой  крутой
извилистой улочкой и уже превращал ее в широкую магистраль, очень красивую
с точки зрениЯ весьма сомнительных эстетических идеалов той эпохи. —еловек
всегда нелогичен, и •олстен, только что завершивший  труд,  представлЯвший
собой, по сути, пороховую мину, заложенную под  твердыни  современной  ему
цивилизации, почувствовал большое сожаление  при  виде  этих  перемен.  Ћн
столько раз ходил по •ит-стрит, знал каждую витрину всех ютившихсЯ на  ней
магазинчиков,  провел  столько  блаженных  часов  в   теперь   исчезнувшем
синематографе  и  любовалсЯ  подлинными  домами  эпохи  первых  ѓеоргов  в
западном конце этой улицы-овражка. € теперь, когда  все  это  исчезло,  он
почувствовал себЯ здесь чужим. Ќаконец с большим облегчением  он  выбралсЯ
из этой путаницы канав, Ям и подъемных кранов туда, где перед ним открылсЯ
пруд и окружающий его такой  знакомый  и  милый  пейзаж.  ’ут,  во  всЯком
случае, все осталось, как прежде.
   ‘права и слева по-прежнему тЯнулись  старинные  особнЯчки  из  красного
кирпича, хотЯ пруд и украсилсЯ новой мраморной террасой. ЃелаЯ гостиница с
увитым цветами  портиком  все  еще  стоЯла  вблизи  перекрестка  дорог,  и
забравшемусЯ  сюда  лондонцу,  как  прежде,  показалось,  что  перед   ним
распахнулось окно, открыв голубые  дали.  Ћн  смотрел  на  холм  •арроу  и
колокольню на нем, на грЯду далеких  холмов,  на  деревьЯ,  на  сверкающие
речки,  на  скользЯщие  по  земле  тени  облаков,  и  его  душу  охватывал
безмЯтежный покой. ‚се так же  бродили  по  парку  гулЯющие,  все  так  же
автомобили, торопЯсь поскорее выбратьсЯ из воскресной духоты,  сковывавшей
город позади них, мчались по аллеЯм, чудесным  образом  никого  не  задев.
Џо-прежнему играл оркестр, произносили речи  суфражистки  (общество  вновь
относилось  к  ним  снисходительно,  хотЯ   и   насмешливо),   социалисты,
политиканы, а кругом гремела музыка и оглушительно лаЯли собаки, в упоении
обретенной на час свободы забывшие долгий недельный плен цепи и конуры.  Ђ
на  вершине  холма  медленно  двигались   толпы   гулЯющих   и   слышались
обЯзательные  восклицаниЯ:  "Љак  удивительно  отчетливо   виден   сегоднЯ
‹ондон!"
   …ще молодое  лицо  •олстена  было  белым  как  мел.  Ћн  шел,  стараЯсь
держатьсЯ свободно, что всегда ЯвлЯетсЯ  признаком  нервного  утомлениЯ  и
кабинетной жизни. Ќесколько секунд он простоЯл у пруда, не знаЯ,  свернуть
ли ему направо или налево, а потом вновь остановилсЯ в  нерешительности  у
перекрестка.  ЏеребираЯ  в  пальцах  тросточку,  он  рассеЯнно  глЯдел  по
сторонам и то оказывалсЯ на пути у  встречных,  то  его  толкали  те,  кто
пыталсЯ  его  обогнать.   Ћн   признаетсЯ,   что   чувствовал   себЯ   "не
приспособленным  к  обычному  существованию".  Ћн  представлЯлсЯ  себе  не
человеком, а каким-то злобным духом.  ‹юди  вокруг  него  казались  вполне
преуспевающими, вполне счастливыми, вполне довольными выпавшей на их  долю
жизнью - неделЯ работы и воскреснаЯ прогулка в праздничном костюме.  Ђ  он
положил начало тому, что разрушит всю систему,  на  которую  опираютсЯ  их
спокойствие, привычки и  радости.  "џ  чувствовал  себЯ  идиотом,  который
преподнес детским ЯслЯм Ящик, полный зарЯженных револьверов", - записал он
в своем дневнике.
   Ћн встретил своего однокашника, фамилиЯ которого была ‹оусон. €стории о
нем известно только, что он был краснолиц и имел  терьера.  „альше  они  с
•олстеном пошли вместе, и, заметив бледность и нервность •олстена,  ‹оусон
высказал предположение, что он переутомилсЯ и ему следовало бы  отдохнуть.
Ћни устроились за маленьким  столиком  перед  зданием  совета  графства  и
послали официанта в "Ѓык и куст" за  пивом  -  несомненно,  по  инициативе
‹оусона. Џиво Ќесколько бросилось в голову •олстену, и, став из злого духа
почти человеком, он  принЯлсЯ  рассказывать  ‹оусону,  как  мог  проще,  о
неизбежных последствиЯх  своего  великого  открытиЯ.  ‹оусон  притворЯлсЯ,
будто слушает, но у него не  хватало  ни  знаний,  ни  воображениЯ,  чтобы
понЯть, о чем идет речь.
   - Ќе пройдет и  нескольких  лет,  как  оно  самым  радикальным  образом
изменит методы ведениЯ войны, средства  сообщениЯ,  систему  производства,
способы освещениЯ и строительства и даже сельского хозЯйства - словом, всю
материальную жизнь человечества...
   ’ут •олстен умолк, заметив, что ‹оусон вскочил на ноги.
   - —ерт бы побрал эту собаку! - крикнул ‹оусон. - ’ы только поглЯди, что
она вытворЯет! ‘юда! ”ью-фью-фью! ‘юда, Ѓобе! Љо мне!
   Њолодой ученый с забинтованной рукой сидел за зеленым  столиком,  не  в
силах сообщить другим о чуде, путей к которому он  так  долго  искал,  его
приЯтель пыталсЯ свистом подозвать свою собаку и ругал ее, а мимо, залитаЯ
весенним солнцем,  текла  праздничнаЯ  толпа  гулЯющих.  Ќесколько  секунд
•олстен с недоумением  смотрел  на  ‹оусона:  он  был  так  увлечен  своим
рассказом, что рассеЯнность ‹оусона совсем ускользнула  от  его  вниманиЯ.
Џотом он оказал: "Ќу что ж..." - чуть-чуть улыбнулсЯ и... допил свое пиво.
   ‹оусон опустилсЯ на сиденье.
   - ‡а собакой нужен глаз да глаз, - сказал он извинЯющимсЯ тоном. -  ’ак
о чем же ты мне рассказывал?



2

   ‚ечером •олстен снова вышел из дома. Ћн дошел до собора ‘вЯтого Џавла и
некоторое времЯ стоЯл у дверей, слушаЯ вечерню. Ђлтарные  свечи  почему-то
напомнили ему о светлЯках ”ьезоле. ‡атем он побрел по освещенным  фонарЯми
улицам к ‚естминстеру. Ћн испытывал растерЯнность и даже страх, потому что
очень Ясно представлЯл себе колоссальные последствиЯ  своего  открытиЯ.  ‚
этот вечер он задумалсЯ о том, что, быть может, ему не следует сообщать  о
своем открытии, что  оно  преждевременно,  что  его  следовало  бы  отдать
какому-нибудь тайному обществу ученых, чтобы они хранили его из  поколениЯ
в поколение, пока мир не созреет  длЯ  его  практического  применениЯ.  Ћн
чувствовал, что среди тысЯч прохожих на этих улицах ни  один  не  готов  к
подобной  перемене  -  они  принимают  мир  таким,  каков   он   есть,   и
подсознательно требуют, чтобы он не  менЯлсЯ  слишком  быстро,  уважал  их
надежды, уверенность, привычки, маленькие будничные дела и их  местечко  в
жизни, завоеванное ценой упорного и тЯжкого труда.
   Ћн прошел на сквер, зажатый  между  громадами  отелЯ  "‘авой"  и  отелЯ
"‘есиль". Ћпустившись на скамью, он стал прислушиватьсЯ к разговору  своих
соседей. ќто была молодаЯ пара, видимо, жених и невеста. Ћн, захлебываЯсь,
рассказывал ей, что наконец-то получил постоЯнную работу.
   - џ им подхожу, - сказал он, -  а  мне  подходит  работа.  …сли  Я  там
приживусь, то лет через десЯть начну зарабатывать вполне прилично. ‡начит,
так оно и будет, •етти. Њы с тобой отлично заживем, иначе и быть не может.
   "‘тремление к своему малюсенькому успеху  в  неизменных,  раз  навсегда
сложившихсЯ условиЯх!" - ‚от что подумал •олстен и добавил к этой записи в
своем дневнике: "‚есь земной шар показалсЯ мне таким..."
   Џод этим он подразумевал своего рода пророческое видение, в котором всЯ
планета предстала перед ним как одно  целое,  со  всеми  своими  городами,
селениЯми и деревнЯми, со всеми дорогами и гостиницами возле них, со всеми
садами, и фермами, и горными пастбищами, со всеми лодочниками, матросами и
кораблЯми на безграничных просторах океана, со всеми своими расписаниЯми и
деловыми свиданиЯми и выплатами, - предстала перед ним как некое единое  и
вечно развивающеесЯ зрелище. “ него иногда бывали такие видениЯ.  …го  ум,
привыкший  к  абстрактным  обобщениЯм  и  в  то   же   времЯ   чрезвычайно
чувствительный к мельчайшим деталЯм, проникал в сущность  Явлений  гораздо
глубже, чем умы большинства его современников. Ћбычно этот кишащий  жизнью
шар двигалсЯ по своим извечным путЯм и с величественной быстротой нессЯ по
своей орбите вокруг солнца. Ћбычно в его видениЯх перед ним вставала жизнь
в своем развитии. Ќо в этот  вечер,  когда  усталость  притупила  ощущение
непрерывности жизни, она показалась ему просто бесконечным  вращением.  Ћн
поддалсЯ  естественной  длЯ  среднего  человека   уверенности   в   вечной
неизменности  и  точном  повторении  цикла  его  жизни.  ‘едаЯ   древность
первобытного варварства и неизбежные изменениЯ, скрытые в грЯдущем, словно
исчезли, и он видел только смену днЯ и ночи, срок посева и жатвы, любовь и
зачатие, рождение и смерть, летние прогулки  и  зимние  беседы  у  теплого
очага -  всю  древнюю  цепь  надежд,  и  поступков,  и  старениЯ,  извечно
обновлЯемую, неизменную во веки веков, над которой  теперь  была  занесена
кощунственнаЯ  рука  науки,  чтобы  опрокинуть  этот  неторопливый,   тихо
жужжащий, привычный, залитый солнцем волчок человеческого существованиЯ...
   Ќа некоторое времЯ он забыл про войны и преступлениЯ, про  ненависть  и
гонениЯ,  про  голод  и  болезни,  про  звериную  жестокость,  бесконечную
усталость и безжалостные стихии, про неудачи, бессилие и безнадежность.  ‚
это мгновение все  человечество  воплотилось  длЯ  него  в  этой  скромной
парочке на садовой скамейке рЯдом с ним, строЯщей планы  бесхитростного  и
скучного будущего и рассчитывающей на маловероЯтную радость. "‚есь  земной
шар показалсЯ мне таким..."
   Ќекоторое времЯ он пыталсЯ подавить в себе это настроение,  но  тщетно.
Ћн всЯчески гнал от себЯ мучительную мысль, что он  чем-то  отличаетсЯ  от
всех остальных людей, что он чуждый  всем  скиталец,  отбившийсЯ  от  себе
подобных и вернувшийсЯ из долгих противоестественных блужданий среди мрака
и  фосфорического  сиЯниЯ,  скрытых   под   радостной   оболочкой   жизни,
вернувшийсЯ со страшными дарами. Ќет, нет! —еловек бывает не только  таким
- стремление к своему маленькому семейному очагу, к своему маленькому полю
не исчерпывает всей  его  натуры.  ‚едь,  кроме  того,  он  был  искателем
приключений,   дерзким    экспериментатором,    воплощением    беспокойной
любознательности  и  неутолимой  жажды  познаниЯ.  Џравда,  на  протЯжении
двух-трех тысЯч поколений он пахал землю, засевал  ее  и  собирал  урожай,
следуЯ  за  сменой  времен  года,  молилсЯ,  молол  свое  зерно  и   давил
октЯбрьский  виноград,  но  ведь  это  длилось  не  так  долго,  и   былой
беспокойный дух в нем не умер...
   "‚едь если существовал очаг, привычнаЯ колеЯ  жизни  и  поле,  -  думал
•олстен, - то рЯдом было изумление перед непознанным и море!"
   Ћн повернул голову и через спинку скамьи оглЯнулсЯ на уходЯщие  в  небо
огромные отели, все в мЯгко светЯщихсЯ  окнах,  полные  блеска,  красок  и
суеты беззаботной жизни. Ѓыть может, его дар человечеству  просто  умножит
все это?..
   Ћн встал и вышел из сквера, бросив взглЯд на проходивший мимо  трамвай,
такой теплый и светлый на фоне темной вечерней синевы, влачащий  за  собой
длинный шлейф бегущих бликов; он добралсЯ до набережной и некоторое  времЯ
смотрел, как струЯтсЯ темные воды  реки,  а  иногда  оборачивалсЯ  к  Ярко
освещенным зданиЯм и мостам. € он уже начал думать о том, чем можно  будет
заменить эти скученные современные города...
   "Ќачало положено, - записал он в дневнике, откуда  почерпнуты  все  эти
сведениЯ. - € не мне  измерить  последствиЯ,  которых  Я  сейчас  не  могу
предвидеть. џ лишь частица, а не целое;  Я  лишь  крохотный  инструмент  в
арсенале Џеремены. …сли Я и сожгу все эти выкладки, не  пройдет  и  десЯти
лет, как кто-нибудь другой повторит мое открытие..."



3

   •олстену было суждено дожить до того  времени,  когда  атомнаЯ  энергиЯ
вытеснила все остальные ее виды. Ћднако  после  его  открытиЯ  прошло  еще
немало лет, прежде чем были преодолены разнообразные конкретные  трудности
и оно получило возможность эффективно вторгнутьсЯ  в  человеческую  жизнь.
„орога от лаборатории до  завода  бывает  очень  извилиста.  ‘уществование
электромагнитных волн было неопровержимо доказано за целых двадцать лет до
того, как Њаркони нашел длЯ них практическое применение, и  точно  так  же
только через двадцать лет искусственно  вызваннаЯ  радиоактивность  обрела
свое практическое воплощение. ѓоворилось  о  ней,  конечно,  очень  много,
пожалуй, в период открытиЯ даже заметно больше, чем  в  годы  технического
освоениЯ, но почти никто не  сознавал,  какую  колоссальную  экономическую
революцию знаменует ее поЯвление. ‚оображение репортеров 1933 года  больше
всего  поражало  производство  золота  из  висмута,  хотЯ  как   раз   это
осуществление древней  мечты  алхимиков  оказалось  совсем  невыгодным;  в
наиболее   интеллигентных   кругах    образованной    публики    различных
цивилизованных стран шли споры и  строились  гипотезы,  как  всегда  после
крупных научных открытий, но в  остальном  мир  спокойно  занималсЯ  своим
делом (как занимаютсЯ своим делом обитатели швейцарских деревушек, живущие
под постоЯнной угрозой лавины), словно возможное было невозможным,  словно
неизбежное удалось отвратить только потому, что  его  наступление  немного
задержалось.
   ’олько  в  1953  году  первый  двигатель   •олстена-ђобертса   поставил
искусственно   вызванную   радиоактивность   на    службу    промышленному
производству, заменив паровые турбины на электростанциЯх. Џочти немедленно
поЯвилсЯ двигатель „асса-’ата, создание двух бенгальцев, принадлежавших  к
той  блестЯщей  плеЯде  изобретателей,  которую  в   ту   эпоху   породила
модернизациЯ  индийской  мысли.  Ћн   применЯлсЯ   главным   образом   длЯ
автомобилей, аэропланов, гидропланов и тому подобных средств передвижениЯ.
‡атем быстрое применение нашел американский двигатель  Љемпа,  построенный
на ином принципе, но столь же практичный,  и  двигатель  Љруппа-ќрлангера,
так что к осени 1954 года во всем мире началсЯ  гигантский  процесс  смены
промышленных методов и оборудованиЯ. ‚ этом не было ничего  удивительного,
если вспомнить, насколько  даже  самые  ранние  и  несовершенные  из  этих
атомных двигателей были дешевле  тех,  которые  они  вытеснЯли.  ‘  учетом
стоимости смазки  пробег  на  машине,  снабженной  двигателем  „асса-’ата,
обходилсЯ, после того как двигатель был запущен,  всего  в  один  пенс  за
тридцать семь миль,  причем  двигатель  весил  всего  девЯть  с  четвертью
фунтов. ‘ его поЯвлением тЯжелые автомобили того времени, употреблЯвшие  в
качестве горючего спирт, стали казатьсЯ не только невозможно дорогими,  но
и уродливыми. ‡а последние полстолетиЯ  цена  углЯ  и  всех  форм  жидкого
топлива возросла настолько, что даже возвращение к ломовой лошади начинало
казатьсЯ практически оправданным, и вот теперь с мгновенным  исчезновением
этой трудности внешний вид экипажей на дорогах мира разом преобразилсЯ.  ‚
течение трех лет безобразные стальные чудовища, которые ревели,  дымили  и
грохотали по всему миру на протЯжении четырех отвратительных  десЯтилетий,
отправились на свалку железного лома, а по дорогам теперь мчались  легкие,
чистые, сверкающие автомобили из посеребренной стали. ‚ то же самое  времЯ
благодарЯ колоссальной удельной мощности атомного двигателЯ  новый  толчок
получило развитие авиации. ’еперь наконец к носовому  пропеллеру,  который
был до этого единственной движущей силой аэроплана, удалось  присоединить,
не опасаЯсь опрокидываниЯ машины, еще и хитроумный геликоптерный двигатель
ђедмейна, позволЯвший машине вертикально спускатьсЯ и  подниматьсЯ.  ’аким
образом, люди получили в свое распорЯжение  летательный  аппарат,  который
мог не только стремительно  мчатьсЯ  вперед,  но  и  неподвижно  парить  в
воздухе и медленно двигатьсЯ прЯмо, вверх или вниз. Џоследний страх  перед
полетами исчез. Љак писали  газеты  той  эпохи,  началась  эра  "Џрыжка  в
воздух". Ќовый атомный аэроплан немедленно вошел в моду. ‚се, у кого  были
на то деньги,  стремились  приобрести  это  средство  передвижениЯ,  столь
послушное, столь  безопасное  и  позволЯвшее  забыть  о  дорожной  пыли  и
катастрофах. ‚ одной только ”ранции за 1953 год было изготовлено  тридцать
тысЯч этих новых аэропланов, которые, мелодично  жужжа,  увлекали  в  небо
своих счастливых владельцев.
   € с равной быстротой атомные машины самых разнообразных типов вторглись
в промышленность. †елезные дороги  выплачивали  огромные  суммы  за  право
первыми ввести у себЯ атомную тЯгу, атомнаЯ плавка металлов  внедрЯлась  с
такой  поспешностью,  что  из-за  неумелого  обращениЯ  с  новой  энергией
взорвалось  несколько  заводов,  а  резкое  удешевление  как  строительных
материалов,  так  и  электричества   произвело   настоЯщий   переворот   в
архитектуре жилых домов, потребовав изменениЯ всех методов их постройки  и
отделки. ‘ точки зрениЯ использованиЯ новой энергии и с точки зрениЯ  тех,
кто изготовлЯл новые машины и материалы длЯ них, а также финансировал  это
производство, век "Џрыжка в воздух" был веком исключительного процветаниЯ.
Љомпании, которым  принадлежали  новые  патенты,  вскоре  уже  выплачивали
пЯтьсот - шестьсот процентов дивидендов, и все те,  кто  был  причастен  к
этому новому виду  промышленности,  приобретали  сказочные  богатства  или
получали колоссальное жалованье. ќто процветание во многом  объЯснЯлось  и
тем  фактом,  что  при  производстве  как  двигателей  „асса-’ата,  так  и
двигателей •олстена-ђобертса одним  из  побочных  продуктов  было  золото,
смешанное с первичной пылью висмута и вторичной пылью свинца, а этот новый
приток золота, совершенно естественно, вызвал подъем цен во всем мире.
   ќта лихорадочнаЯ предпринимательскаЯ деЯтельность,  это  устремление  в
небо  богатых  счастливцев  (теперь  каждый  большой  город   походил   на
муравейник,  обитатели  которого  внезапно  научились  летать)  составлЯли
светлую сторону первого этапа новой эры в истории человечества. Ќо за этим
блеском можно было различить сгущающуюсЯ тьму, растущее отчаЯние. ЌарЯду с
колоссальным  развитием  производства  шло  гигантское  уничтожение  былых
ценностей.  Џылающие  огнЯми  фабрики,  которые  работали  день  и   ночь,
сверкающие новые автомобили, которые бесшумно  мчались  по  дорогам,  стаи
стрекоз, которые парили и реЯли в воздухе, - все это было  лишь  мерцанием
ламп и огней, загорающихсЯ, когда мир погружаетсЯ в сумрак и ночь. ‡а этим
слепЯщим сиЯнием зрела гибель, социальнаЯ катастрофа. ‚ ближайшем  будущем
ожидалось закрытие всех угольных  шахт;  огромные  капиталы,  вложенные  в
нефть, уже не могли быть реализованы; миллионы шахтеров,  рабочих  прежних
сталелитейных  заводов,  бесчисленное  множество   неквалифицированных   и
низкоквалифицированных рабочих в самых различных  областЯх  промышленности
вышвыривалось на улицу, так как новые машины несли с собой гораздо большую
производительность труда; быстрое падение стоимости  перевозок  губительно
отражалось на цене на землю во всех густонаселенных областЯх; существующие
дома обесценивались; золото стремительно дешевело; все  виды  обеспечениЯ,
на  которые  опиралась  всемирнаЯ  кредитнаЯ  система,  утрачивали   былую
надежность и незыблемость - банки были накануне краха,  на  биржах  царила
паника - такова была изнанка блестЯщего фасада эпохи. ’аковы были черные и
чудовищные следствиЯ "Џрыжка в воздух".
   €звестен рассказ об обезумевшем лондонском  биржевом  маклере,  который
выбежал на ’реднидл-стрит, раздираЯ на себе одежду.
   - ‘тальной трест пускает на слом все свое оборудование! - кричал он.  -
ѓосударственные  железные  дороги  собираютсЯ  отдать  на  слом  все  свои
паровозы. ‚се идет на слом, все! ‹омай Ђнглийский банк, ребЯта! ‹омай его!
   —исло самоубийств в ‘оединенных  татах  за  1955  год  в  четыре  раза
превзошло рекордную цифру всех прежних  лет.  Љоличество  преступлений  во
всем мире также неизмеримо увеличилось.  —еловечество  не  было  готово  к
тому, что произошло; казалось, человеческое общество разлетитсЯ  вдребезги
благодарЯ собственным великолепным достижениЯм.
   ‚едь  этот  процесс  шел  вслепую.  Ќикто  даже  не   пыталсЯ   заранее
установить, какие перемены может  произвести  этот  неиссЯкаемый  источник
дешевой энергии в жизни планеты. ‚ те дни мир вовсе не управлЯлсЯ - в  том
смысле, в каком это  слово  стало  пониматьсЯ  позже.  “правление  покорно
следовало за  событиЯми,  вместо  того  чтобы  планировать  их;  риторика,
консерватизм, неслаженность, слепота, бездумность, творческое бесплодие  -
вот что характеризовало все  правительства  тех  лет.  ‚о  всем  мире,  за
исключением  стран,  еще  сохранивших  остатки  абсолютизма,   в   которых
властвовал придворный фаворит или доверенный слуга, управление  находилось
в руках касты законников - единственной касты, воспитывавшейсЯ длЯ этого и
потому имевшей неоспоримое преимущество перед  всеми  другими.  Џолучаемое
ими профессиональное образование и все даже самые  мельчайшие  детали  той
удивительно  наивной  избирательной  системы,  при  помощи   которой   они
добирались до  власти,  заставлЯли  их  презирать  факты  реальной  жизни,
страшитьсЯ  всЯкого  воображениЯ,  алчно  гнатьсЯ  за  личной  выгодой   и
подозревать заднюю мысль за любым благородным или великодушным  поступком.
“правление было тормозом в руках  энергичных  фракций,  прогресс  шел  вне
общественной деЯтельности и вопреки ей,  а  законодательство  представлЯло
собой запоздалое и до предела искаженное признание потребностей, настолько
настоЯтельных и неотложных, и фактов, настолько  властно  утвердившихсЯ  в
действительности, что даже судьи в своем глухом  уединении  осознавали  их
поЯвление,  поскольку  они  уже  начинали  угрожать  самому  существованию
политической машины, котораЯ иначе не соблаговолила бы обратить на них  ни
малейшего вниманиЯ.
   Њир  управлЯлсЯ  настолько  мало,  что   нам   по-прежнему   приходитсЯ
рассказывать о нищете, голоде, злобе, хаосе,  столкновениЯх  и  неизбывном
страдании,  несмотрЯ  на  наступление  изобилиЯ,  когда   в   распорЯжении
человечества оказалось все необходимое длЯ удовлетворениЯ его потребности,
все необходимое длЯ осуществлениЯ его  заветных  целей  и  стремлений.  Ќе
существовало никакого плана длЯ правильного распределениЯ этого  огромного
нового богатства, которое наконец стало доступно людЯм, и  никто  даже  не
догадывалсЯ, что такое распределение  возможно.  ’олько  охватив  в  целом
картину этих первых лет новой эры, только сравниваЯ  их  с  более  поздним
периодом, раскрывшим все, что было в  них  скрыто,  можно  постигнуть  всю
слепоту, всю узость, весь бессмысленный,  тупой  индивидуализм  доатомного
века. ‚едь когда уже занималась зарЯ мощи и свободы, под небом,  озаренным
надеждой, перед  ликом  науки,  котораЯ,  подобно  благодетельной  богине,
держала в сильных руках над кромешным мраком человеческой жизни  изобилие,
мир, ответ на бесчисленные загадки, ключи к  славнейшим  деЯниЯм,  ожидаЯ,
пока люди соблаговолЯт  их  взЯть,  -  мир  мог  стать  свидетелем  такого
позорного  зрелища,  как  судебное  разбирательство  по  делу  о   патенте
„асса-’ата, - гнусной тЯжбы из-за величайшего ее дара.
   ‚ необычайно жаркие дни маЯ 1956 года в душном зале  лондонского  суда,
грЯзной продолговатой коробке, знаменитейшие адвокаты тех  лет,  не  жалеЯ
сил  и  голоса,  доказывали  (отдав  свой  талант  в  распорЯжение  сутЯг,
недовольных суммой причитающихсЯ им процентов),  что  компаниЯ  „асса-’ата
имеет   право   запретить   применение   методов   •олстена-ђобертса   при
использовании  новой  энергии.  ‘обственно  говорЯ,  компаниЯ   „асса-’ата
прилагала все усилиЯ, чтобы обеспечить за  собой  всемирную  монополию  на
атомные двигатели.  ‘удьЯ,  как  было  принЯто  в  те  времена,  сидел  на
возвышении в нелепой мантии и огромном смешном парике. Ќа адвокатах  также
были грЯзные парички и  смешные  черные  мантии,  надетые  поверх  обычных
костюмов (без этих париков и мантий они не имели права выступать в  суде),
а на  засаленных  деревЯнных  скамьЯх  ерзали  и  переговаривались  хитрые
помощники адвокатов, репортеры, что-то быстро царапавшие в своих  записных
книжках, истцы и ответчики, эксперты,  заинтересованные  стороны,  пестраЯ
смесь свидетелей, молодые, начинающие адвокаты  (старательно  запоминающие
манеризмы  наиболее  почитаемых  и   воинственных   представителей   своей
профессии) и чудаки зрители, по доброй воле сидевшие в этой  темной  дыре,
хотЯ на улице весело светило солнце. ‚се  изнывали  от  жары,  и  адвокат,
допрашивавший свидетелЯ, смахивал пот с толстой  бритой  верхней  губы,  а
солнечные лучи, с трудом просачиваЯсь сквозь пыльное окно, тускло освещали
эту картину алчных  споров  в  душной  атмосфере  человеческих  испарений.
ЏрисЯжные сидели на двух скамьЯх, слева от судьи, и вид у них был такой же
бесприютный,  как  у  лЯгушек,  свалившихсЯ  в  мусорную  Яму.  Ђ  адвокат
допрашивал лгущего под присЯгой „асса, который жаждал пожрать всю  атомную
энергию мира.
   •олстен привык опубликовывать  свои  результаты,  как  только,  по  его
мнению, они оказывались достаточно интересными,  чтобы  послужить  основой
длЯ дальнейшей работы.  €  вот  эта  его  доверчивость  и  одно  случайное
изобретение, опиравшеесЯ на чужое открытие, дали возможность ловкому „ассу
предъЯвить свой иск.
   ‘обственно говорЯ, в этот период множество  подобных  дельцов  заЯвлЯли
преимущественные права, присваивали, запатентовывали и монополизировали те
или иные частности нового открытиЯ,  пытаЯсь  подчинить  эту  колоссальную
крылатую энергию удовлетворению своих  жалких  желаний  и  жадности.  ќтот
процесс был одним из множества  подобных  тЯжб.  Ќа  некоторое  времЯ  мир
охватила настоЯщаЯ патентнаЯ лихорадка. Ћднако от остальных  этот  процесс
отличало одно драматическое  обстоЯтельство:  в  нем  участвовал  •олстен,
который прождал у дверей суда два днЯ, словно нищий  у  дверей  богача,  а
теперь, испытав всю меру пренебрежениЯ  судейских  служителей  и  грубости
полицейских, был наконец допущен в зал, допрошен как свидетель адвокатом и
выслушал реприманд судьи, потребовавшего, чтобы он "не путал", в то  времЯ
как он пыталсЯ говорить как можно точнее.
   ‘удьЯ почесал нос гусиным пером  и  бросил  из-под  своего  чудовищного
парика насмешливый взглЯд на удивленное лицо •олстена. ѓоворЯт,  что  этот
•олстен - великий человек? Ќу ничего, в суде великих людей  умеют  ставить
на место.
   - Њы хотим знать, добавил ли истец к этому что-нибудь свое или  нет,  -
сказал судьЯ.  -  Ќас  не  интересует  ваше  мнение  о  том,  ЯвлЯютсЯ  ли
усовершенствованиЯ сэра ”илиппа „асса лишь незначительным  приспособлением
или развитием принципа, изложенного в вашей статье. ђазумеетсЯ, вы, как  и
всЯкий изобретатель, считаете, что  почти  все  изобретениЯ,  которые  еще
предстоит сделать, будут лишь применением принципов,  изложенных  в  ваших
статьЯх. ђазумеетсЯ, вы также считаете, что любые дальнейшие добавлениЯ  и
изменениЯ могут  быть  только  незначительными.  €зобретатели  всегда  так
считают. ‘уд это не интересует. ‘уду нет дела до тщеславиЯ  изобретателей.
‘уд интересует только вопрос, обладает ли указанный патент  той  новизной,
на которую  ссылаетсЯ  истец.  Ќу,  а  помешает  или  нет  чему-либо  ваше
допущение - это, как и все прочее, что вы с излишним  усердием  наговорили
вместо прЯмого ответа на заданный вам вопрос, не имеет никакого  отношениЯ
к настоЯщему делу; Њне в этом суде приходитсЯ постоЯнно  изумлЯтьсЯ  тому,
как  вы,  ученые,  с  таким  самомнением  претендующие   на   точность   и
правдивость, начинаете блуждать вокруг да около, стоит  вам  занЯть  место
свидетелЯ. ‚ы самаЯ неприЯтнаЯ категориЯ  свидетелей.  ‚опрос,  простой  и
Ясный, заключаетсЯ в том, добавил ли сэр ”илипп „асс что-либо  реальное  к
знаниЯм и методам, уже существующим в этой области, или не добавил. Ќас не
интересует,  велики  или  малы  эти  добавлениЯ,  как  не   интересуют   и
последствиЯ, к каким может  привести  ваше  допущение.  ќто  вам  придетсЯ
предоставить на наше усмотрение.
   •олстен молчал.
   - Ќу так как же? - спросил судьЯ чуть ли не с жалостью.
   - Ќет, не добавил, - ответил •олстен, почувствовав, что на этот  раз  в
виде исключениЯ ему придетсЯ пренебречь бесконечно малой величиной.
   - Ђ... - сказал судьЯ. - Џочему же вы  не  могли  ответить  так  сразу,
когда вас спрашивал адвокат?..
   ‡апись, внесеннаЯ в дневник-автобиографию •олстена  пЯть  дней  спустЯ,
гласит: "‚се еще не могу  прийти  в  себЯ  от  изумлениЯ.  ‡акон  -  самое
опасное, что только у нас есть. Ћн устарел на сотни  лет.  ‚  нем  нет  ни
единой свежей мысли. ‚етхий бочонок - и  новое  вино,  способное  разнести
вдребезги и кое-что покрепче. ќто кончитсЯ плохо".



4

   •олстен был во многом прав, утверждаЯ,  что  закон  "устарел  на  сотни
лет". Ћн действительно крайне устарел по  сравнению  с  текущим  развитием
мысли  и  широко  принЯтыми  идеЯми.  ЌесмотрЯ  на  то,  что   почти   всЯ
материальнаЯ и духовнаЯ жизнь общества давно уже значительно изменилась, а
теперь менЯлась с почти  невероЯтной  быстротой,  суды  и  законодательные
собраниЯ во всем мире все еще отчаЯнно старались приспособить  современные
требованиЯ к процедурам, а также концепциЯм права, собственности, власти и
обЯзательств, которые  восходили  к  грубым  компромиссам  времен,  еще  в
значительной мере остававшихсЯ варварскими. ‘обственно говорЯ,  парики  из
конского волоса и шутовские нарЯды английских судей, их  надменнаЯ  манера
держатьсЯ и  грЯзные  судебные  помещениЯ  были  лишь  внешними,  видимыми
признаками  гораздо  более  глубокого   анахронизма.   ‡аконодательные   и
политические институты земного шара в  середине  двадцатого  века  повсюду
представлЯли собой ставшее узким, но еще крепкое  одеЯние,  теперь  только
стеснЯвшее тело, защитой которому оно некогда служило.
   Ћднако тот же дух свободомыслиЯ и открытых дискуссий, который в области
естественных наук знаменовал начало  покорениЯ  природы,  уже  готовил  на
протЯжении восемнадцатого и девЯтнадцатого веков зарождение нового мира  в
дрЯхлеющем теле старого. ‚ литературе тех времен все более  и  более  Ясно
прослеживаетсЯ мысль  о  большем  подчинении  индивидуальных  интересов  и
сложившихсЯ институтов коллективному будущему, и все  чаще  тот  или  иной
аспект юридической, социальной и политической системы  начинает  порождать
критику и протест. “же в самом начале девЯтнадцатого  столетиЯ  елли,  не
видЯ  при  этом  никакого  другого  выхода,  изобличает  современных   ему
правителей мира как  сынов  хаоса,  да  и  всЯ  система  идей  и  гипотез,
известнаЯ  под  названием  социализма,  и  особенно  ее  интернациональное
учение, как ни слабы были  ее  позитивные  утверждениЯ  и  предсказаниЯ  о
методах перехода, ЯвлЯетсЯ важным свидетельством развитиЯ концепции именно
такого изменениЯ внутренних отношений  в  человеческом  обществе,  которое
должно было прийти на смену современной путанице идей, основанных на праве
собственности.
   ‘лово "социологиЯ" было изобретено ѓербертом ‘пенсером,  пользовавшимсЯ
большой  популЯрностью  философа,  который  писал  примерно   в   середине
девЯтнадцатого века. Ћднако  идеЯ  государства,  планируемого  на  научной
основе, как  планируетсЯ  система  электрической  тЯги,  получила  широкое
распространение только в двадцатом веке. ’огда в Ђмерике, где народ  устал
от  чудовищной,  парализующей  развитие  общества  системы  двух   партий,
порожденной  нелепым  институтом  их  выборов,  началось  так   называемое
движение  сторонников  "‘овременного  государства",  и  плеЯда   блестЯщих
писателей в Ђмерике, …вропе и на  ‚остоке  расшевелила  воображение  мира,
рисуЯ перед ним картину еще невиданных по смелости  перемен  в  социальной
жизни  общества,  праве  собственности,  системе  найма,   образованиЯ   и
управлениЯ. Ќесомненно, эти представлениЯ о "‘овременном государстве" были
отражением в социальной и  политической  мысли  той  гигантской  революции
материальной жизни, котораЯ длилась уже двести лет, но в  течение  долгого
времени они влиЯли на существующие институты не больше, чем творениЯ ђуссо
и ‚ольтера влиЯли на современные им институты в эпоху  смерти  последнего.
ќти идеи роились в сознании людей, и требовалсЯ только такой социальный  и
политический кризис, который был  вызван  поЯвлением  атомных  механизмов,
чтобы они внезапно грубо и зримо воплотились в жизнь.



5

   Љнига   "ѓоды   странствий"    ”редерика    Ѓарнета    принадлежит    к
автобиографическим романам, особенно  популЯрным  в  третьем  и  четвертом
десЯтилетиЯх двадцатого века. Ћпубликована она была в 1970 году,  и  "годы
странствий" следует понимать не буквально, а фигурально  -  в  духовном  и
интеллектуальном  смысле.  ‘обственно  говорЯ,  это  название   -   намек,
возвращающий нас к "‚ильгельму Њейстеру" ѓете, написанному  на  полтораста
лет ранее.
   Ђвтор книги, ”редерик Ѓарнет, очень подробно описывает все, что  с  ним
происходило с девЯтнадцати до двадцати трех лет, и  все  свои  раздумьЯ  и
впечатлениЯ. …го нельзЯ назвать ни оригинальным, ни блестЯщим  мыслителем,
однако он обладал несомненным писательским даром, и, хотЯ до нас не  дошло
ни одного его портрета, из случайно оброненных там и сЯм фраз  мы  узнаем,
что  он  был  невысок  ростом,  широкоплеч,  склонен  к  полноте,  обладал
"довольно  пухлым"  лицом  и  круглыми,  несколько  выпученными   голубыми
глазами. „о финансового краха 1956 года  он  принадлежал  к  обеспеченному
классу, училсЯ в ‹ондонском университете, совершил полет  на  аэроплане  в
€талию, затем прошел пешком от ѓенуи до  ђима,  по  воздуху  отправилсЯ  в
ѓрецию и …гипет  и  вернулсЯ  на  родину  через  Ѓалканский  полуостров  и
ѓерманию. ‚се состоЯние его  семьи,  в  основном  вложенное  в  банковские
акции, угольные шахты и доходные дома, погибло. Ћставшись  без  гроша,  он
был вынужден искать какой-нибудь заработок. …му пришлось очень нелегко, но
тут началась война, и он год воевал - сперва как офицер английской пехоты,
а потом в армии умиротворениЯ. …го книга рассказывает обо  всем  этом  так
просто и в то ж; времЯ так Ярко, что все грЯдущие  поколениЯ  могут  с  ее
помощью увидеть годы  ‚еликой  Џеремены  глазами  хотЯ  бы  одного  из  ее
современников.
   Љ  тому  же,  как  сообщает  нам  Ѓарнет,  он  с  самого   начала   был
"инстинктивным"   сторонником   "‘овременного   государства".   Ћн   дышал
атмосферой этих идей в классах и лабораториЯх школы "”онда  Љарнеги",  чей
легкий  и  изЯщный  фасад  протЯнулсЯ  по  южному  берегу  ’емзы  напротив
старинного ‘оммерсет-хауса, сумрачного и величественного.  Џодобные  мысли
составлЯли самую  основу  этой  школы,  одной  из  первых  приступившей  к
возрождению  образованиЯ  в  Ђнглии.  Џосле  обычных  лет,  проведенных  в
ѓейдельберге и Џариже, он поступил на классический  факультет  ‹ондонского
университета.   ‘тариннаЯ   система   так   называемого    "классического"
образованиЯ  английских  педагогов  -  пожалуй,   наиболее   парализующаЯ,
бесплоднаЯ и глупаЯ из всех систем обучениЯ, которые  когда-либо  обрекали
людей  на  никчемное  существование,  -  уже   была   изгнана   из   этого
замечательного учреждениЯ  и  заменена  современной  методикой.  ЃлагодарЯ
этому Ѓарнет научилсЯ читать и говорить по-гречески  и  по-латыни  так  же
свободно, как по-немецки, по-испански и по-французски,  и,  изучаЯ  основы
европейской цивилизации, к которым эти древние  Языки  служат  ключом,  он
пользовалсЯ ими без малейших затруднений. (ќта перемена методики была  еще
так свежа, что Ѓарнет счел нужным упомЯнуть  о  своей  встрече  в  ђиме  с
"оксфордским  профессором",  который  "говорил"  по-латыни,  запинаЯсь  на
каждом слове и с уилтширским акцентом, писал письма  по-гречески,  помогаЯ
себе кончиком Языка, и считал любую греческую  фразу  либо  заклинанием  -
когда она была цитатой, либо непристойностью - когда она цитатой не была.)
   Ќа глазах Ѓарнета  с  английских  железных  дорог  исчезли  паровозы  и
лондонский воздух постепенно очистилсЯ, так  как  дымные  угольные  камины
уступили место электрическому отоплению. ‹аборатории в  Љенсингтоне  тогда
еще только строились, и он принимал участие в студенческих бунтах, которые
задержали снос памЯтника принцу Ђльберту. Ћн нес знамЯ, на  одной  стороне
которого было написано: "Њы любим смешные  скульптуры",  -  а  на  другой:
"’ребуем тронов и балдахинов длЯ статуй!  Џочему  наши  великие  покойники
должны мокнуть под дождем и мокнуть стоЯ?".  Ќа  авиационном  поле  своего
университета в ‘айденхеме он  изучал  авиацию,  котораЯ  в  те  годы  была
довольно атлетическим занЯтием, и его оштрафовали за то, что  он  пролетел
над новой тюрьмой  длЯ  политических  диффаматоров  в  “ормвуд  ‘крабс  "в
манере, рассчитанной на увеселение заключенных, находившихсЯ в тот  момент
на  прогулке".  ќто  были  годы,  когда   подавлЯлись   малейшие   попытки
критиковать судопроизводство, и  тюрьму  переполнЯли  журналисты,  которые
посмели указать на помешательство верховного судьи Ђбрахэмса.  Ѓарнет  был
не очень хорошим авиатором. Ћн признаетсЯ, что всегда немножко  побаивалсЯ
своего аппарата (надо сказать, эти неуклюжие первые машины  могли  внушить
страх кому угодно) и никогда не проделывал быстрых спусков и не  летал  на
большой высоте. Љроме того, как он  сообщает,  у  него  был  один  из  тех
снабженных  нефтЯным  двигателем  велосипедов,  сложность  и   необычайнаЯ
неопрЯтность которых поражают  теперь  посетителей  музеЯ  машин  в  ћжном
Љенсингтоне. Ћн упоминает о  том,  как  переехал  собаку,  и  жалуетсЯ  на
разорительные цены "куриного филе" в ‘уррее; "Љуриным  филе"  на  жаргоне,
очевидно, назывались раздавленные куры.
   Ћн сдал экзамены, что сводило срок его военной службы  до  минимума,  а
отсутствие у него специального научного  или  технического  образованиЯ  и
раннЯЯ полнота, сильно мешавшаЯ его занЯтиЯм авиацией, привели к тому, что
он проходил военное обучение в линейной пехоте. ќто был наиболее общий род
войск.  ђазвитие  военной  теории  за  предшествовавшие   десЯтилетиЯ   не
опиралось на практический опыт. Џоследние войны велись  во  второстепенных
или нецивилизованных государствах против почти не обученных  крестьЯн  или
дикарей, и современные орудиЯ войны совершенно не пускались в ход. ‚еликие
мировые  державы  по  большей  части  сохранили  армии,  в  общих   чертах
построенные по системе, порожденной традициЯми европейских войн тридцати -
сорока летней давности. ‚ состав этих армий входила пехота,  в  которой  и
служил Ѓарнет, ей полагалось сражатьсЯ в пешем строю с  винтовкой  и  быть
основой вооруженных сил, а также кавалериЯ (конные  солдаты),  численность
которой по отношению к пехоте была определена по  опыту  франко-германской
войны 1871 года, и, наконец, артиллериЯ, причем по  какой-то  необъЯснимой
причине  большинство  орудий  по-прежнему  возили  лошади,  хотЯ  во  всех
европейских армиЯх имелось  незначительное  количество  моторных  пушек  с
колесами такой конструкции, что они могли передвигатьсЯ по неровной почве.
Љроме того, значительное развитие получили технические войска  -  моторные
транспортные части, разведчики на мотоциклетах, авиациЯ и тому подобное.
   Ќикого не заботило отсутствие  крупных  военных  мыслителей,  способных
занЯтьсЯ проблемой ведениЯ войны при помощи новых средств и в  современных
условиЯх, зато целый рЯд сменЯвших друг друга деЯтельных  юристов  -  лорд
•олдейн, верховный судьЯ Ѓриггс и знаменитый адвокат ”илбрик - так часто и
так основательно реорганизовывали армию, что в конце  концов  с  введением
обЯзательной воинской повинности превратили ее в силу, котораЯ  показалась
бы весьма внушительной публике 1900 года. ЃританскаЯ империЯ могла  теперь
в любой момент выставить на шахматную доску  мировой  политики  миллион  с
четвертью вымуштрованных солдат. ’радиции Японской и центральноевропейских
армий по-прежнему больше опирались на былую феодальную доблесть, нежели на
юриспруденцию;  Љитай  продолжал  решительно  отказыватьсЯ  стать  военной
державой и содержал по американскому  образцу  лишь  небольшую  регулЯрную
армию  -  по  слухам,  относительно  весьма   боеспособную;   ђоссиЯ   же,
правительство  которой  в  страхе  перед  внутренней  критикой   соблюдало
строжайшую экономию, с начала столетиЯ едва ли  изменила  хотЯ  бы  покрой
мундира какого-либо из  полков  или  штатный  состав  батареи.  Ѓарнет  не
скрывает, что был крайне невысокого мнениЯ  о  военном  обучении,  которое
проходил. Љ тому же, как поклонник "‘овременного государства", он видел  в
этом обучении только скучную и ненужную обЯзанность, а его  здравый  смысл
подсказывал,  что  оно  совершенно  бесполезно.  Љроме  того,  привычка  к
комфорту делала его особенно чувствительным  к  трудностЯм  и  неудобствам
военной службы.
   "’ри днЯ подрЯд нас подымали до зари и без  видимой  причины  оставлЯли
без  завтрака,  -  рассказывает  он.  -  џ  полагаю,  таким  способом  нам
показывают, что в ђоковой „ень нам прежде всего постараютсЯ доставить  как
можно больше неудобств и неприЯтностей. ‡атем мы  приступили  к  маневрам,
согласно неисповедимым идеЯм тех, кому мы подчинены. ‚ последний  день  мы
три часа шли под жарким, хотЯ и утренним солнцем, проделав восемь миль  по
полЯм и болотам,  чтобы  добратьсЯ  до  пункта,  до  которого  в  моторном
омнибусе можно было бы доехать за девЯть с половиной минут, как Я убедилсЯ
на следующий день.  ‡атем  мы  бросились  массированной  атакой  на  окопы
"противника", который мог бы, не торопЯсь, трижды перестрелЯть нас всех до
единого, если бы посредник это позволил. ‡атем последовала небольшаЯ  игра
со штыками, но, боюсь, Я не настолько варвар, чтобы воткнуть этот  длинный
нож во что-либо живое. ‚прочем, в этой битве мне и не во что было  бы  его
втыкать. Џредположим даже, что каким-нибудь  чудом  Я  не  был  бы  трижды
прострелен, тем не менее, когда Я добралсЯ до окопа,  Я  так  задыхалсЯ  и
устал, что был не в силах даже поднЯть эту мерзкую винтовку. ‚тыкать начал
бы противник...
   Ќекоторое времЯ за нами следили  два  неприЯтельских  аэроплана;  затем
подлетели наши и попросили, чтобы  они  этого  не  делали.  Ќо  (поскольку
приемы воздушной войны пока еще никому  не  известны)  они  очень  вежливо
отказались, отлетели в сторону и принЯлись  самым  очаровательным  образом
нырЯть и кружить над ”оксхиллс".
   Ѓарнет   пишет   о   своем   военном    обучении    только    в    этом
насмешливо-полувозмущенном тоне. Ћн считал,  что  ему  врЯд  ли  доведетсЯ
участвовать  в  какой-нибудь  настоЯщей  войне,  а  уж  если  все-таки   и
доведетсЯ, то она, несомненно, будет  настолько  непохожа  на  эти  мирные
маневры, что останетсЯ только один разумный выход: как можно  старательнее
укрыватьсЯ от опасности, пока не удастсЯ изучить все приемы и возможности,
которыми  будут  чреваты  новые  условиЯ.  Ћн  заЯвлЯет   это   совершенно
откровенно. Џоказной героизм был ему абсолютно чужд.



6

   Ѓарнет, как всЯкий юноша, радовавшийсЯ  любому  изобретению  в  области
механики, приветствовал поЯвление атомного двигателЯ  с  большим  жаром  и
первое времЯ,  по-видимому,  не  свЯзывал  новые,  совершенно  необычайные
возможности, внезапно открывшиесЯ людЯм, с  финансовыми  невзгодами  своей
семьи.
   "џ знал, что мой отец чем-то обеспокоен", - признаетсЯ он. Ќо это  лишь
в самой  ничтожной  степени  омрачило  его  восхитительное  путешествие  в
€талию, ѓрецию и …гипет, предпринЯтое  им  с  тремЯ  добрыми  друзьЯми,  в
летательном аппарате совершенно новой, атомной модели.  Ѓарнет  упоминает,
что они пролетели над островами ‹а-Њанша,  над  ’уренью,  описали  спираль
вокруг Њонблана ("Њы убедились, - пишет он, - что эти  новые  аэропланы  в
отличие от прежних совершенно не боЯлись  воздушных  Ям")  и  через  Џизу,
Џестум, ѓиргенти и Ђфины прилетели в Љаир, чтобы  полюбоватьсЯ  пирамидами
при лунном свете, а оттуда отправились дальше вдоль Ќила до •артума. ’акаЯ
каникулЯрнаЯ поездка могла показатьсЯ увлекательной  длЯ  любого  молодого
человека даже в более поздние времена, но  тем  тЯжелее  был  длЯ  Ѓарнета
ожидавший его удар. Ћтец Ѓарнета, который в ту пору был уже вдовцом, через
неделю после возвращениЯ сына объЯвил себЯ банкротом и отравилсЯ.
   € сразу Ѓарнет оказалсЯ вышвырнутым из класса, к которому он до сих пор
принадлежал, - класса  собственников,  тратЯщих  деньги  и  наслаждающихсЯ
жизнью, оказалсЯ без гроша в кармане и без профессии. Ћн попробовал давать
уроки, попробовал писать статьи  и  очень  скоро  познакомилсЯ  с  теневой
стороной того мира, в котором, как он раньше  полагал,  его  ждали  только
солнечный свет и тепло. €спытаниЯ такого рода привели бы большинство людей
к полному душевному краху, но  Ѓарнет,  несмотрЯ  на  его  изнеженность  и
привычку к комфорту, в трудную минуту доказал, что  он  скроен  из  самого
крепкого современного материала. Ћн был пропитан творческой стойкостью тех
героических времен, зарЯ которых уже занималась,  и  мужественно  встретил
свои затруднениЯ и беды, превратив их в источник жизненного опыта.
   ‚ своей книге он даже благодарит за них судьбу.
   "џ мог бы жить и умереть, - говорит он, - там, в  этом  иллюзорном  раю
сытого довольства. џ мог бы никогда не познать нарастающий гнев  и  скорбь
обездоленных и отчаЯвшихсЯ масс. ‚ дни моего  благополучиЯ  мне  казалось,
что мир устроен прекрасно". ’еперь, по-новому взглЯнув на вещи, он увидел,
что этот мир вообще никак не устроен, что управление  государством  -  это
смесь насилиЯ, власти  и  попустительства,  а  закон  -  компромисс  между
противоположными интересами, и что у того, кто беден и слаб, имеетсЯ много
равнодушных хозЯев, но мало друзей.
   "џ думал, что общество заботитсЯ о благе всех людей, - писал  он.  -  €
когда Я голодный бродил по дорогам, менЯ сначала очень  удивлЯло,  что  до
этого никому нет никакого дела".
   …му отказали от квартиры, которую он снимал на окраине ‹ондона.
   "‘ немалым трудом удалось мне убедить мою хозЯйку - она  была  вдова  и
сама очень нуждалась, беднЯжка, а Я уже успел  ей  порЯдком  задолжать,  -
сохранить длЯ менЯ мою старую шкатулку,  в  которую  Я  спрЯтал  несколько
писем, кое-какие вещицы, дорогие мне по  воспоминаниЯм,  и  тому  подобные
мелочи.  ЃеднаЯ  женщина  отчаЯнно   боЯлась   инспекторов   Ћбщественного
‡дравоохранениЯ и Ќравственности, потому что временами у  нее  не  хватало
денег, чтобы откупитьсЯ от них обычной взЯткой, но в конце концов она  все
же согласилась спрЯтать мою шкатулку в укромном  местечке  под  лестницей,
после чего Я отправилсЯ искать по свету  счастьЯ,  то  есть  прежде  всего
пропитаниЯ, а затем и крова".
   Ћн забрел в шумные богатые кварталы ‹ондона, где лишь около года  назад
и сам был полноправным членом праздной толпы искателей развлечений.
   Џосле изданиЯ ‡акона Џротив „ыма, каравшего штрафом выпуск в воздух  по
какой бы то ни было причине любого видимого глазом дыма,  ‹ондон  перестал
быть прежним мрачным, закопченным городом  времен  королевы  ‚иктории;  он
непрерывно перестраивалсЯ, и его главные улицы уже  приобретали  тот  вид,
который  стал  так  длЯ  них  характерен  во  второй  половине  двадцатого
столетиЯ. ЂнтисанитарнаЯ лошадь, так же  как  плебейский  велосипед,  были
изгнаны  с  мостовых,  покрытых  теперь   упругой   стекловидной   массой,
сверкавших безупречной чистотой, пешеходам оставили лишь узкую  полосу  от
былых широких тротуаров  по  обеим  сторонам  проезжей  части,  пересекать
которую им воспрещалось под страхом штрафа, взимавшегосЯ  в  тех  случаЯх,
когда нарушителю удавалось уцелеть. ‹юди выходили из своих автомобилей  на
тротуар и через магазины нижних этажей  попадали  к  лифтам  и  лестницам,
ведущим к новым переходам длЯ пешеходов,  носившим  название  "галерей"  и
тЯнувшимсЯ  по  фронтонам  домов  на  высоте  второго  этажа;  соединенные
бесчисленными мостиками, эти галереи  придавали  новым  кварталам  ‹ондона
странное сходство с ‚енецией. Ќа некоторых улицах сами галереи были  двух-
и даже трехэтажными. ‚сю ночь и большую часть днЯ витрины магазинов  сиЯли
электрическим  светом,  и,  чтобы  увеличить  их  число,  многие  магазины
устраивали в своих помещениЯх поперечные галереи длЯ пешеходов.
   ‚ этот вечер Ѓарнет с некоторой опаской шел по  галереЯм,  ибо  полициЯ
имела право остановить любого бедно одетого человека и потребовать,  чтобы
он предъЯвил  ’рудовое  ‘видетельство,  и,  если  из  этого  документа  не
Явствовало, что вышеозначенное лицо имеет работу, полицейский мог отослать
его вниз - на остатки тротуара вдоль мостовой.
   ‚прочем, от этой участи Ѓарнета спасал некоторый налет  аристократизма,
который еще сохранила его внешность; к тому же у полиции в тот вечер  было
достаточно  других  забот,  и  он  благополучно   добралсЯ   до   галерей,
опоЯсывавших ‹ейстер-сквер - сердце ‹ондона и средоточие его развлечений.
   Ѓарнет довольно живо описывает, как  выглЯдела  тогда  эта  площадь.  ‚
центре помещалсЯ сквер, поднЯтый над  землей  на  аркадах,  своды  которых
сверкали огнЯми; восемь легких мостиков соединЯли  сквер  с  галереЯми,  а
внизу жужжали пересекающиесЯ потоки машин, устремлЯвшиесЯ то в одном, то в
другом направлении. Ђ вокруг высились скорее причудливые,  чем  прекрасные
фасады зданий из небьющегосЯ фарфора, испещренные  огнЯми,  исполосованные
режущей глаза световой рекламой, сверкающие,  отражающие  весь  свет,  все
огни.  ‡десь   находились   два   старинных   мюзик-холла,   шекспировский
мемориальный театр, где муниципальные актеры неустанно  повторЯли  один  и
тот же цикл шекспировских пьес, и еще четыре огромных зданиЯ с ресторанами
и кафешантанами, чьи острые, Ярко освещенные шпили уходили в голубой мрак.
’олько южнаЯ сторона площади представлЯла резкий контраст со всем, что  ее
окружало: она еще продолжала перестраиватьсЯ, и  над  зиЯющими  провалами,
возникшими  на  месте   исчезающих   викторианских   зданий,   поднимались
регаетчатые  переплеты  стальных  ферм,  увенчанные  подъемными   кранами,
застывшими в воздухе, словно простертые ввысь лапы какого-то чудовища.
   ќтот каркас зданиЯ настолько приковал к себе внимание Ѓарнета,  что  он
на мгновение забыл обо всем на свете. ‚ нем  была  каменнаЯ  неподвижность
трупа, мертвЯщаЯ тишина, бездействие; не было видно ни единого рабочего, и
все механизмы стоЯли без дела. Ќо шары  вакуумных  фонарей  заполнЯли  все
просветы трепещущим, зеленовато-лунным сиЯнием и казались настороженными в
самой своей неподвижности, словно солдаты на часах.
   Ћн обратилсЯ с вопросом к одному из прохожих и узнал, что в  этот  день
рабочие  забастовали  в   знак   протеста   против   применениЯ   атомного
механического клепальщика,  что  должно  было  удвоить  производительность
труда и вдвое сократить число рабочих.
   - Ќисколько не удивлюсь, если они пустЯт в ход бомбы, - сказал  Ѓарнету
его  собеседник  и,  помедлив  немного,   пошел   дальше   к   мюзик-холлу
"Ђльгамбра".
   Ѓарнет заметил оживление возле газетных киосков, расположенных по углам
площади.  Ќа  огненных  транспарантах   мелькали   какие-то   сенсационные
сообщениЯ. ‡абыв на миг о том, как пусты его карманы, Ѓарнет направилсЯ  к
мостику, чтобы купить газету. ‚ те  дни  газеты,  печатавшиесЯ  на  тонких
листах фольги, продавались только в определенных пунктах и длЯ продажи  их
требовалсЯ специальный  патент.  Ќе  дойдЯ  до  середины  мостика,  Ѓарнет
остановилсЯ,  заметив,  что  в  уличном  движении  произошла  перемена:  с
удивлением он наблюдал,  как  полицейские  сигналы  очищают  одну  сторону
проезжей  части  от  транспорта.  Ќо,  подойдЯ  ближе   к   транспарантам,
заменившим собой  афишки  викторианской  эпохи,  он  прочел,  что  ЃольшаЯ
„емонстрациЯ Ѓезработных уже движетсЯ через ‚ест-ќнд, и таким образом,  не
потратив ни пенса, понЯл, в чем дело.
   ‚скоре, как он рассказывает в своей  книге,  поЯвилась  эта  процессиЯ,
котораЯ возникла стихийно, подобно походам безработных в былые времена,  и
которой полициЯ по каким-то  причинам  решила  не  препЯтствовать.  Ѓарнет
ожидал  увидеть  неорганизованную  толпу,  но  в  приближавшейсЯ   мрачной
процессии был какой-то  своеобразный  угрюмый  порЯдок.  ‹юдскаЯ  колонна,
казавшаЯсЯ бесконечной, двигалась по мостовой мерным,  тЯжелым  шагом,  на
ней лежал отпечаток  безысходной  безнадежности.  Ѓарнет  пишет,  что  его
охватило желание присоединитьсЯ  к  ним,  но  все  же  он  осталсЯ  только
зрителем. ќто была грЯзнаЯ, обтрепаннаЯ толпа чернорабочих, знакомых  лишь
с  устарелыми  формами  труда,  уже  вытеснЯвшимисЯ  более   современными.
ЏроцессиЯ несла плакаты с освЯщенным временем лозунгом: "Ќам нужна работа,
а не подачки!". ’олько эти плакаты и оживлЯли ее рЯды.
   „емонстранты не пели, они даже не переговаривались друг с другом; в  их
поведении  не  было  ничего  вызывающего,  ничего  воинственного;  они  не
преследовали никакой определенной цели, они просто  маршировали  по  самым
богатым кварталам ‹ондона, чтобы напомнить о себе. Ћни были  частицей  той
огромной массы дешевой, неквалифицированной рабочей силы,  которую  теперь
вытеснила еще более дешеваЯ механическаЯ  сила.  €м  приходил  конец,  как
пришел конец лошади.
   Ѓарнет перегнулсЯ через перила мостика, наблюдаЯ за  ними;  бедственное
положение, в котором он сам находилсЯ, обострило  его  восприЯтие.  ‘перва
это зрелище не пробудило в нем, по его словам, ничего, кроме отчаЯниЯ. —то
надо сделать, что можно сделать длЯ этих избыточных масс человечества? Ћни
были так Явно бесполезны... ’ак ни на что не пригодны... ’ак жалки.
   —его они просЯт?
   Ћни были застигнуты врасплох непредвиденным. Ќикто не предугадал...
   € внезапно Ѓарнету стало Ясно, что означала эта с трудом волочащаЯ ноги
бесконечнаЯ процессиЯ. ќто был  протест  против  непредвиденного,  мольба,
обращеннаЯ к тем, кому  больше  посчастливилось,  кто  оказалсЯ  мудрее  и
могущественнее... Њольба о чем? Ћ разуме.  ќта  безмолвнаЯ  масса,  тЯжело
бредущаЯ рЯд за рЯдом, выражала свой протест тем, другим, кто  должен  был
предвидеть возможность подобных потрЯсений... ’ак или иначе,  они  обЯзаны
были это предвидеть... и все уладить...
   ‚от что смутно чувствовали эти человеческие обломки, вот что выражал их
немой протест.
   "‚се это открылось мне, словно вдруг свет вспыхнул в темной комнате,  -
говорит Ѓарнет. - ќти люди возносили мольбы к  таким  же  людЯм,  как  они
сами,  как  когда-то  они  обращались  к  богу!  —еловеку  труднее   всего
отказатьсЯ от  веры.  €  они  перенесли  эту  веру  на  человечество.  Ћни
приписывали обществу собственные живые черты.  Ћни  все  еще  верили,  что
где-то существует разум - пусть даже равнодушный, пусть даже враждебный...
Ќужно  только  тронуть  его,  пробудить   его   совесть,   заставить   его
действовать... Ђ Я увидел, что _пока еще такого разума не существует_, мир
еще ожидал его поЯвлениЯ. џ знал, что этот разум еще должен  быть  создан,
что эта волЯ к добру и порЯдку еще должна быть собрана воедино из тех крох
доброжелательности, благородных побуждений и всего, что есть прекрасного и
созидательного в наших душах, - собрана по песчинкам во имЯ общей  цели...
‚се это еще должно было возникнуть..."
   Ќе характерно  ли  длЯ  расширившегосЯ  кругозора  тех  лет,  что  этот
довольно обычный молодой человек, который в любую из предшествующих  эпох,
вероЯтно, был бы погружен в заботы о своем личном  благополучии,  оказалсЯ
способным раздумывать подобным образом над нуждами человечества  и  делать
обобщениЯ?
   Ћднако над  диким  хаосом  противоречий  и  непомерного  напрЯжениЯ,  в
котором жило тогда  человечество,  уже  забрезжила  зарЯ  новой  эры.  „ух
человека вырывалсЯ - да,  он  начинал  вырыватьсЯ  уже  тогда  -  из  оков
крайнего индивидуализма. ‘пасение от жестокой власти эгоизма, к которому в
течение  тысЯчелетий  призывали  все  религии,  которого  люди  искали   в
умерщвлении плоти, в пустынЯх, в  экстатических  состоЯниЯх  и  на  других
неисчислимых путЯх, приходило, наконец, само собой, как нечто естественное
и неизбежное, воплощаЯсь в беседах, в газетах, в книгах, в бессознательных
поступках, в повседневных заботах и обыденных делах. ирокие  горизонты  и
чудесные возможности, которые открывал людЯм  дух  исканий,  увлекали  их,
побеждали в них древние инстинкты, устоЯвшие  даже  против  угрозы  ада  и
вечных мучений. € вот этот юноша, бездомный, не знавший, что с  ним  будет
через несколько часов, мог среди ослепительных,  затмевающих  блеск  звезд
неистовых  призывов  к  бездумному  наслаждению  размышлЯть  перед   лицом
социального бедствиЯ, нищеты и растерЯнности  так,  как  он  нам  об  этом
сообщает.
   "џ отчетливо постигал жизнь, - пишет он. - џ видел  гигантскую  задачу,
стоЯщую перед нами, и неимовернаЯ трудность ее, великолепие  ее  сложности
приводили менЯ  в  экстаз.  џ  видел,  что  нам  еще  предстоит  научитьсЯ
управлЯть обществом, создать образование, без которого невозможно  никакое
разумное  управление,  и  понимал,  что  весь  этот  мир  (в  котором  моЯ
собственнаЯ жизнь была лишь крохотной песчинкой),  весь  этот  мир  и  его
вчерашний день - ѓрециЯ, ђим, …гипет -  ничто,  лишь  пыль,  взметеннаЯ  в
начале бесконечного  пути,  лишь  первое  движение  и  неЯсное  бормотание
спЯщего, который вот-вот должен пробудитьсЯ..."



7

   Ђ затем с подкупающей простотой он повествует, как спустилсЯ с  облаков
своих пророческих видений на землю.
   "’ут Я очнулсЯ и почувствовал, что замерз и что у менЯ начинает  сосать
под ложечкой".
   ’огда он вспомнил про "Ѓюро  Џособий  „жона  Ѓернса",  помещавшеесЯ  на
набережной  ’емзы,  и  направилсЯ  туда  -  сначала  по  галереЯм  книжных
магазинов, затем - через Ќациональную ѓалерею, уже  более  двенадцати  лет
открытую и днем и ночью длЯ всех прилично  одетых  людей,  затем  -  через
розарий ’рафальгарской площади и, наконец, -  вдоль  колоннады  отелей  на
набережную.  Ћн  давно  слышал  про  это  замечательное  Ѓюро,  очистившее
лондонские улицы от последних нищих, продавцов спичек и прочих  попрошаек,
и верил, что легко получит там ужин и ночлег, а возможно, и указание,  где
найти работу.
   Ќо  он  забыл  о  демонстрации,  свидетелем  которой  только  что  был.
„обравшись до набережной, он увидел, что помещение Ѓюро осаждает  огромнаЯ
беспорЯдочнаЯ толпа. ђастерЯнный  и  обескураженный,  он  некоторое  времЯ
бродил вокруг, не знаЯ, что делать,  а  затем  заметил  в  толпе  какое-то
движение:  людской  ручеек  растекалсЯ  под  аркадами   огромных   здании,
построенных здесь после того, как все вокзалы  были  перенесены  на  южный
берег реки, а оттуда - в закрытые галереи ‘трэнда.  €  там,  под  Яростным
светом полночных фонарей, он увидел безработных, просивших милостыню  -  и
даже не просивших, а просто требовавших ее у людей, выходивших  из  дверей
бесчисленных  маленьких  театров  или  других  увеселительных   заведений,
которыми изобиловала эта улица.
   Ѓарнет не верил своим глазам. ‚едь все нищие исчезли с лондонских  улиц
уже четверть века назад. Ќо в эту ночь полициЯ, по-видимому, не хотела или
не  могла  изгнать  обездоленных,  запрудивших  благоустроенные   кварталы
города. Џолицейские были слепы и глухи ко всему,  кроме  открытых  драк  и
бесчинства.
   Ѓарнет пробиралсЯ сквозь толпу, но не находил  в  себе  силы  попросить
подаЯниЯ, и, должно быть, вид его был куда более благополучен, нежели  его
обстоЯтельства, ибо, говорит он, у него даже дважды  попросили  милостыню.
Ќеподалеку  от  цветника  на  ’рафальгарской  площади   какаЯ-то   одиноко
прогуливавшаЯсЯ  взад  и  вперед   девица   с   нарумЯненными   щеками   и
насурмленными бровЯми окликнула его с профессиональным кокетством.
   - Њне самому есть нечего, - резко ответил он.
   - ЃеднЯжка! - сказала девушка и,  оглЯнувшись  по  сторонам,  в  порыве
великодушиЯ, не столь уж редкого у представительниц ее ремесла, сунула ему
в руку серебрЯную монетку...
   ’акого рода дар, невзираЯ на имевший уже место прецедент с  „е  Љуинси,
мог по законам того времени познакомить  Ѓарнета  с  тюремной  решеткой  и
плетью. Ћднако он признаетсЯ, что принЯл его, от души поблагодарил девушку
и пошел дальше, радуЯсь, что может купить себе еды.



8

   „нЯ два спустЯ Ѓарнет покинул город; и то, как он свободно бродил,  где
ему вздумаетсЯ, лишний  раз  подтверждает,  что  нарушение  установленного
общественного порЯдка все возрастало и полициЯ была в замешательстве.
   ‚ этот век плутократии, рассказывает Ѓарнет, дороги "обносились колючей
проволокой, чтобы лишить неимущих  свободы  передвижениЯ",  и  он  не  мог
никуда свернуть с узкого пыльного шоссе, так как повсюду высились  ограды,
за которыми скрывались сады, и везде висели грозные таблички,  запрещавшие
проезд и проход. Ђ по воздуху в своих летательных аппаратах, не обращаЯ ни
малейшего  вниманиЯ  на  царЯщую  вокруг  нужду,  проносились   счастливые
обладатели богатства - совершенно так же, как летал он сам всего два  года
назад,  -  и  по  дороге  мчались  автомобили   этой   эпохи   -   легкие,
стремительные, неправдоподобно  великолепные.  €х  пронзительные  свистки,
сирены или гонги оглушали прохожих - от них нельзЯ было спастись  даже  на
полевых тропинках или на вершинах холмов.
   —иновники на бирже труда были измучены  и  раздражены,  ночлежные  дома
забиты до отказа, и вез оставшиесЯ без крова лежали бок о бок под навесами
или просто под  открытым  небом,  а  так  как  оказание  помощи  бездомным
каралось с некоторых пор законом, нельзЯ уже было ни обратитьсЯ  к  редким
прохожим, ни постучатьсЯ в придорожный коттедж...
   "Ќо Я не был возмущен, - говорит Ѓарнет. - џ видел безграничный эгоизм,
чудовищное безразличие ко всему, кроме наслаждениЯ и стЯжательства, у тех,
кто был наверху, но Я видел также всю  неизбежность  этого,  понимал,  как
неотвратимо произошло бы то же самое, если бы богачи и беднЯки  поменЯлись
местами. —его же еще можно было ожидать, если люди использовали и науку  и
любое новое открытие, которое она им приносила, и весь свой ум и всю  свою
энергию лишь длЯ того, чтобы приумножать богатства и жизненные удобства, а
формы правлениЯ и образованиЯ коснели в рамках  давно  отживших  свой  век
традиций? ’радиции же эти были унаследованы от темной эпохи средневековьЯ,
от тех времен, когда материальных благ еще  действительно  не  хватало  на
всех и  жизнь  была  свирепой  борьбой  за  существование,  которую  могли
замаскировать, но избежать которой не могли. €  вот  из  этой  современной
дисгармонии  между  материальным  и  духовным  развитием  как   неизбежное
следствие  возникла  эта  жажда  присвоениЯ,   это   Яростное   стремление
обездолить других. Ѓогач тупел, а беднЯк  дичал  и  озлоблЯлсЯ,  и  каждаЯ
новаЯ возможность, открывавшаЯсЯ перед человечеством,  делала  богача  все
более  богатым,  а  беднЯка  -  все  менее  необходимым  и  поэтому  менее
свободным. ‹юди, которых Я встречал в ночлежках и в Ѓюро, где им  выдавали
пособие, говорили о несправедливости, о возмездии, в них тлел бунт. Ќо эти
разговоры не вселЯли в менЯ надежды, Я знал,  что  изменить  что-то  может
только терпение".
   Ќо Ѓарнет имел в виду не пассивное терпение и  покорность.  Ћн  считал,
что идеальнаЯ форма социального преобразованиЯ еще не  найдена,  и  потому
никакое преобразование не может быть эффективным, пока эта крайне  сложнаЯ
и запутаннаЯ проблема не будет разрешена во всех ее аспектах.
   "џ пыталсЯ говорить с этими недовольными, - пишет он, -  но  им  трудно
было взглЯнуть на вещи моими глазами. Љогда Я говорил им о  терпении  и  о
преобразованиЯх более широкого масштаба, они отвечали:  "Ќо  ведь  к  тому
времени мы все умрем", - и Я не мог заставить их понЯть то, что мне самому
казалось таким простым, понЯть, что это к делу не относитсЯ. ‹юди, которые
мыслЯт только в  масштабах  собственного  существованиЯ,  не  годЯтсЯ  длЯ
государственной деЯтельности".
   Ѓарнет во  времЯ  своих  блужданий,  по-видимому,  не  читал  газет,  а
случайно бросившийсЯ ему в глаза транспарант над газетным киоском в  Ѓишоп
‘тротфорд, возвещавший: "Њеждународное положение  становитсЯ  угрожающим",
не особенно  его  взволновал.  Њеждународное  положение  уже  столько  раз
становилось угрожающим за последние годы!
   Ќа этот раз речь шла о том, что державы –ентральной  …вропы  неожиданно
начали военные действиЯ против ‘оюза ‘лавЯнских ‘тран, а ”ранциЯ и  ЂнглиЯ
готовЯтсЯ прийти на помощь славЯнам.
   Ќо в следующий же вечер он обнаружил, что в ночлежке  кормЯт  сытно,  и
надзиратель сообщил  ему,  что  завтра  утром  все  военнообЯзанные  будут
отосланы в их мобилизационные участки. ‘трана находилась на  грани  войны.
Ѓарнету пришлось вернутьсЯ в ‹ондон и оттуда  в  ‘уррей.  Џервое,  что  он
испытал при этом сообщении, пишет он, было чувство  огромного  облегчениЯ:
кончились дни "бессмысленного блужданиЯ среди изгоев цивилизации".  ’еперь
ему предстоЯло заниматьсЯ чем-то определенным и о нем будут заботитьсЯ. Ќо
чувство облегчениЯ сильно потускнело, когда  он  увидел,  что  мобилизациЯ
проводитсЯ столь торопливо и столь небрежно, что во временных  казармах  в
ќпсоме он в течение почти тридцати шести часов не получал ни еды, ни питьЯ
- только кружку холодной  воды.  ќта  импровизированнаЯ  казарма  не  была
абсолютно ничем снабжена, но никто не имел права из нее отлучатьсЯ.




—Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ. ЏЋ‘‹…„Ќџџ ‚Ћ‰ЌЂ


1

   ’ем, кто живет при  разумном  и  прогрессивном  социальном  устройстве,
нелегко  понЯть  и  неинтересно  исследовать  причины,   которые   привели
человечество к войне,  разыгравшейсЯ  около  середины  двадцатого  века  и
затЯнувшейсЯ на целые десЯтилетиЯ.
   ЌельзЯ упускать из виду, что политическое устройство  мира  в  те  годы
решительно повсюду необычайно  отставало  от  уровнЯ  знаний,  накопленных
обществом. ќто наиболее характернаЯ  черта  того  времени.  Ќа  протЯжении
двухсот  лет  не  происходило  никаких   существенных   изменений   ни   в
законодательстве, ни в методах управлениЯ государством, ни в  политических
правах и обЯзанностЯх  граждан;  наиболее  крупные  перемены  сводились  к
некоторому изменению границ и небольшим административным реформам, хотЯ во
всех   остальных   областЯх   жизни   происходили   коренные    революции:
осуществлЯлись  грандиозные  открытиЯ,  необычайно  расширЯлсЯ   кругозор,
открывались невиданные перспективы. Ќелепые процедуры  судопроизводства  и
унизительнаЯ  система  представительного   парламента   в   соединении   с
неограниченными   возможностЯми,   открывавшимисЯ   в   других    областЯх
деЯтельности, заставлЯли лучшие умы  современности  все  больше  и  больше
отходить  от   общественной   деЯтельности.   ‚   двадцатом   столетии   с
правительствами мира произошло  то  же,  что  в  свое  времЯ  произошло  с
религиЯми.  €м  приходилось  пользоватьсЯ  услугами  только  малоспособных
посредственностей. Љак со второй половины  семнадцатого  столетиЯ  мир  не
знал великих духовных пастырей, так после  первых  десЯтилетий  двадцатого
века он не знал великих государственных деЯтелей. Џовсюду бразды правлениЯ
попадали в руки  энергичных,  честолюбивых,  недальновидных,  ограниченных
людей, упрЯмо не желавших видеть  открывшихсЯ  перед  человечеством  новых
возможностей и слепо цеплЯвшихсЯ за устарелые традиции.
   ‘реди этих устарелых традиций особую опасность таили в  себе,  пожалуй,
границы  различных  "суверенных  держав",   а   также   концепциЯ   общего
превосходства какого-либо одного государства над другими.  ‚оспоминание  о
великих  империЯх  прошлого  -  об  Ђлександре  Њакедонском   и   ђиме   -
кровожадным,  несытым  призраком  жило  в  умах  людей,   воспламенЯЯ   их
воображение; словно Ядовитый паразит, оно  Язвило  мозг,  рождаЯ  бредовые
представлениЯ и бешеные замыслы.  Ѓолее  ста  лет  ”ранциЯ  истощала  свои
жизненные силы в военных  конвульсиЯх,  затем  той  же  болезнью  заболели
немцы, чьи страны были расположены  в  самом  сердце  …вропы,  а  потом  -
славЯне. Џоследующим столетиЯм выпало на долю собрать и  забыть  обширную,
лишенную  всЯкого  здравого  смысла  литературу,  отражающую  эту   манию:
сложные,   запутанные   договоры,    тайные    соглашениЯ,    безграничную
изворотливость   политических   писателей,    стратегические    ухищрениЯ,
тактические уловки, умелое нежелание признавать простые, очевидные  факты,
протоколы, приказы о  мобилизациЯх  и  контрмобилизациЯх.  ‚се  это  стало
казатьсЯ невероЯтным почти сейчас же, как только перестало существовать, и
тем не менее уже на заре новой эры эти государственных дел мастера все еще
сидели при своих средневековых свечах и, стараЯсь не замечать  непривычный
длЯ них новый Яркий свет,  его  удивительные  отблески  и  тени,  все  еще
продолжали пререкатьсЯ, перекраиваЯ карту …вропы и всего мира.
   Ѓыло бы нелегко выЯснить, в какой мере миллионы  мужчин  и  женщин,  не
принадлежавшие  к  миру  профессиональных  политиков,   сочувствовали   их
зловещей деЯтельности и одобрЯли ее. Ћдна школа психологов склонна сводить
их участие к минимуму, но, суммируЯ все факты,  приходитсЯ  признать,  что
призывы воинствующего авантюриста находили отклик  в  массах.  Џервобытный
человек был свирепым и агрессивным  животным;  бесчисленные  поколениЯ  от
рождениЯ до могилы жили в условиЯх непрерывной войны  между  племенами,  и
власть преданий, истории, воспитанных веками  идеалов  в  верности  своему
государю и  своей  стране  -  все  это  создавало  благодарную  почву  длЯ
подстрекательских речей международного авантюриста. Џолитические убеждениЯ
среднего человека возникали случайно и стихийно, образование,  которое  он
получал, ни в какой мере не подготавливало его к  роли  гражданина,  да  и
само понЯтие гражданственности возникло, в сущности, лишь с развитием идеи
Ќового ѓосударства, и потому  заполнить  эту  пустоту  в  его  мозгу  Ядом
преувеличенной   подозрительности   и   бессмысленного   шовинизма    было
сравнительно несложным делом.
   Ѓарнет рассказывает, например, что лондонскаЯ толпа бурно выражала свои
патриотические чувства, когда его  батальон  проходил  по  улицам  ‹ондона
перед  отправкой  на  французскую  границу.  †енщины  и  дети,  старики  и
подростки, говорит он, кричали "ура", приветствуЯ их; улицы и галереи были
увешаны флагами союзных держав,  и  даже  нищие  и  безработные  проЯвлЯли
подлинный энтузиазм. Ѓюро  ’руда  были  частично  преобразованы  в  пункты
записи добровольцев, и там  тоже  царило  возбуждение  -  у  обоих  концов
‹аманшского туннелЯ все были охвачены  патриотическим  пылом.  ‚сюду,  где
только  можно  было  примоститьсЯ,  стоЯли  толпы  восторженных  людей,  и
настроение в полку Ѓарнета, несмотрЯ на некоторые  зловещие  предчувствиЯ,
было весьма воинственное.
   Ћднако весь этот энтузиазм был мыльным пузырем  и  не  опиралсЯ  ни  на
какие твердые убеждениЯ; у большинства,  говорит  Ѓарнет,  как  и  у  него
самого, он был лишь  бессознательным  откликом  на  воинственные  вопли  и
песни, колыхание знамен, ритм  совместного  движениЯ,  волнующее,  смутное
предчувствие опасности. Љ тому же люди  были  настолько  подавлены  вечной
угрозой войны и приготовлениЯ к ней, что, когда  она  началась,  они  даже
почувствовали облегчение.



2

   Џо стратегическому плану союзных держав защиту реки Њаас  в  ее  нижнем
течении возложили на английские: войска, и военные эшелоны шли  из  разных
концов Ђнглии прЯмо в Ђрденны, где они должны были  занЯть  оборонительные
рубежи.
   Ѓольшинство  документов,  которые  могли  бы  осветить  ход   кампании,
безвозвратно погибло во времЯ войны, но, очевидно,  все  с  самого  начала
пошло  не  так,  как  рассчитывали  союзники;  во  всЯком  случае,  весьма
вероЯтно, что существенной частью первоначального плана ЯвлЯлось  создание
в  этом  районе  воздухоплавательного  парка,  чтобы  наносить  удары   по
индустриальной области нижнего ђейна, а также осуществить фланговый прорыв
через ѓолландию на военно-морские базы  немцев,  сосредоточенные  в  устье
ќльбы. Ѓарнету и его роте - пешкам на шахматной доске - планы командованиЯ
были, конечно, неведомы, им надлежало только выполнЯть  то,  что  прикажут
таинственные силы, руководившие всем из Џарижа, куда переехал и английский
генеральный штаб. „о самого конца армиЯ так и не узнала, кто,  собственно,
скрывалсЯ за теми "приказами", которые руководили всеми ее действиЯми.  Ќе
было ни Ќаполеона, ни –езарЯ, который  мог  бы  стать  символом  всеобщего
героического порыва. Ѓарнет пишет:
   "Њы  говорили  о  "них":  "_Ћни_  посылают  нас  в  ‹юксембург.   _Ћни_
намереваютсЯ преобразовать –ентральную …вропу".
   ’ем временем скрытаЯ за этой дымкой неопределенности  небольшаЯ  группа
более или менее достойных людей, составлЯвших главный  штаб  командованиЯ,
начинала понимать грандиозность того, чем ей предстоЯло руководить...
   ‚  огромном  зале  ‚оенного  ђуководства,  выходившем  окнами  на  ‘ену
напротив ’рокадеро  и  дворцов  западной  части  города,  на  столах  были
разложены   крупномасштабные   рельефные   карты;   они   давали    полное
представление о театре военных действий, и штабные офицеры в  соответствии
с  сообщениЯми,  поступавшими  в  расположенные  в   соседних   помещениЯх
телеграфные  бюро,  беспрерывно  переставлЯли  на  этих  картах  небольшие
фигурки, изображавшие сражающиесЯ  войска.  ‚  других,  меньшего  размера,
залах находились менее подробные карты, на которых отмечались, по мере  их
получениЯ, сообщениЯ другого рода, поступившие, например,  из  английского
адмиралтейства или от командованиЯ славЯнских  государств.  Ќа  всех  этих
картах, словно на шахматных досках, маршал „юбуа вместе с генералом ‚иаром
и графом „елийским готовилсЯ сыграть с –ентральными …вропейскими „ержавами
грандиозную партию, призом за  которую  было  мировое  господство.  ‚есьма
вероЯтно, он точно знал, как он будет играть; весьма вероЯтно, что у  него
был превосходный, детально разработанный план.
   Ћднако, строЯ свои расчеты, он не учел ни попой  стратегии,  родившейсЯ
вместе с авиацией, ни возможностей, заложенных в атомной энергии,  которую
•олстен сделал доступной длЯ человечества. ‚ то времЯ, как он разрабатывал
планы укрепленных рубежей, наступлений и войны  на  границах,  генералитет
–ентральных …вропейских „ержав готовил сокрушительный удар, который должен
был ослепить противника и парализовать его мозг. € в то времЯ как  не  без
некоторой неуверенности и колебаниЯ он уточнЯл в эту ночь  свой  гамбит  в
соответствии с принципами, разработанными Ќаполеоном  и  Њольтке,  его  же
собственный  военно-научный  корпус  в   нарушение   всЯкой   субординации
подготавливал удар по Ѓерлину. "Ћх, уж эти выжившие из ума старикашки!"  -
так  примерно  можно  было  бы  кратко  охарактеризовать  отношениЯ  этого
специализированного корпуса к своему начальству.
   ‚ ночь со второго на  третье  июлЯ  помещениЯ  ‚оенного  ђуководства  в
Џариже ЯвлЯли собой внушительное зрелище - военнаЯ машина,  воплотившаЯ  в
себе все последние достижениЯ науки, как их понимали  во  второй  половине
двадцатого столетиЯ, работала полным ходом, и, во  всЯком  случае,  одному
зрителю эти трое совещающихсЯ  генералов  казались  богами,  державшими  в
руках судьбы мира...
   ќтим зрителем была высококвалифицированнаЯ машинистка, печатавшаЯ почти
шестьдесЯт слов в минуту. Ћна, в очередь с другими такими же машинистками,
должна  была  печатать  под  диктовку  приказы  и  передавать  их  младшим
офицерам, на обЯзанности  которых  лежало  препровождать  эти  приказы  по
назначению и подшивать копии. ‚ эту минуту ее услуги не требовались, и  ей
было разрешено покинуть бюро диктовки и выйти  на  террасу  перед  главным
залом, чтобы съесть там скромный ужин, который она  принесла  с  собой  из
дома, и подышать свежим воздухом.
   ‘тоЯ на террасе, молодаЯ женщина могла видеть не  только  широкую  реку
внизу и всю восточную часть Џарижа  от  ’риумфальной  арки  до  ‘ен-Љлу  -
черные или смутно-серые громады и массивы зданий, рассекаемые  золотыми  и
розовыми вспышками реклам, и неустанно бегущие под тихим беззвездным небом
переплетающиесЯ ленты огненных букв,  -  но  и  весь  большой  зал  с  его
стройными колоннами, легкими сводами и огромными  гроздьЯми  электрических
люстр. ’ам на многочисленных столах лежали огромные карты,  выполненные  в
таком крупном масштабе, что при  взглЯде  на  любую  из  них  легко  могло
показатьсЯ,  будто  видишь  перед  собой   маленькую   страну.   Џо   залу
безостановочно сновали курьеры, и адъютанты менЯли местами  и  передвигали
небольшие фигурки, символизирующие сотни и тысЯчи солдат, а посреди  всего
этого,  возле  той  карты,  где  шло   самое   жаркое   сражение,   стоЯли
главнокомандующий и его  двое  советников,  разрабатываЯ  планы  операций,
руководЯ ходом военных действий. ‘тоило одному только слову слететь  с  их
уст, и тотчас там,  на  реальных  полЯх  сражений,  приходили  в  движение
мириады послушных исполнителей  их  воли.  ‹юди  вставали,  шли  вперед  и
умирали. “стремленные на карту взоры этих трех людей решали участь  наций.
„а, они были подобны богам.
   € особенно был подобен богу „юбуа.  ќто  он  принимал  решениЯ;  другие
могли лишь высказывать свое мнение - не больше. € ее душа - душа женщины -
исполнилась восторженным обожанием к этому суровому, красивому, величавому
старцу.
   Ћднажды ей  пришлось  получать  распорЯжениЯ  непосредственно  от  него
самого. Ћна ожидала его  приказа,  замираЯ  от  счастьЯ...  и  страха.  …е
восторг был отравлен боЯзнью, что она может ошибитьсЯ и опозорит себЯ...
   ‘ейчас она следила за „юбуа сквозь стеклЯнную дверь веранды, как  может
следить влюбленнаЯ женщина, не упускаЯ ни малейшей детали -  и  ничего  не
замечаЯ, кроме деталей.
   Ћна заметила, что он говорил мало. €  редко  бросал  взглЯд  на  карту.
‚ысокий англичанин, стоЯвший рЯдом с ним, был Явно обуреваем целым  сонмом
идей - противоречивых идей; при каждом передвижении красных, синих, черных
и желтых маленьких фигурок на карте он вытЯгивал  шею  то  в  одну,  то  в
другую сторону и старалсЯ привлечь внимание главнокомандующего то  к  той,
то к этой подробности. „юбуа выслушивал его, кивал, ронЯл одно-два слова и
снова погружалсЯ в неподвижную  задумчивость,  словно  орел  с  герба  его
страны.
   Ћна не могла видеть глаз „юбуа: так глубоко запали они в глазницах  под
белыми бровЯми, - а уста, изрекавшие решениЯ, были  скрыты  под  нависшими
усами.  ‚иар  тоже  говорил  мало.  ќто   был   темноволосый   мужчина   с
внимательными и грустными глазами и устало поникшей головой. …го  внимание
было сейчас сосредоточено на действиЯх правого фланга  французов,  которые
продвигались через ќльзас  к  ђейну.  ‚иар  был  старым  товарищем  „юбуа;
вспомнив это, она решила, что он лучше знает его и  доверЯет  ему  больше,
чем этот чужой, этот англичанин...
   Њолчать, оставатьсЯ всегда бесстрастным и по возможности поворачиватьсЯ
в профиль - эти правила старик „юбуа усвоил много лет назад.  „елать  вид,
что знаешь все, не проЯвлЯть удивлениЯ и ни при каких  обстоЯтельствах  не
действовать  поспешно,  ибо  поспешность  уже  сама  по  себе  -   признак
непродуманности действий. ђуководствуЯсь этими несложными правилами, „юбуа
еще с тех лет, когда он был подающим надежды младшим офицером  -  тихим  и
почти рассеЯнным, неторопливым, но  исполнительным,  -  начал  завоевывать
отличную репутацию. “же тогда о  нем  говорили:  "Ћн  далеко  пойдет".  ‡а
пЯтьдесЯт лет военной службы в мирное времЯ  он  не  пропустил  ни  одного
служебного днЯ, а во времЯ учебных маневров его спокойное упорство ставило
в тупик, завораживало и приводило к поражению многих куда более  способных
и энергичных офицеров. ‚ глубине души „юбуа считал,  что  только  он  один
постиг основной секрет современного военного искусства. ќтот секрет и  был
ключом ко всей его карьере. ќто открытие заключалось  в  том,  что  _никто
ничего не знает_, и поэтому действовать - это значит непременно  впасть  в
ошибку, а говорить - значит признаватьсЯ в своих ошибках, и что  тот,  кто
действует  медленно,  упорно,  а  главное,  молча,  может  скорее   других
рассчитывать на успех. Ђ пока надо  хорошо  кормить  солдат.  €  теперь  с
помощью той же самой стратегии он надеЯлсЯ  разрушить  таинственные  планы
командованиЯ –ентральных …вропейских „ержав. Џусть себе англичанин толкует
о мощном фланговом наступлении через ѓолландию при  поддержке  поднЯвшихсЯ
вверх по ђейну английских подводных лодок, гидропланов и миноносцев; пусть
себе ‚иар вынашивает блестЯщий план  сосредоточениЯ  мотоциклетных  войск,
аэропланов и лыжников в горах вейцарии длЯ внезапного удара на ‚ену.  ‚се
это следовало выслушать... и  подождать,  чтобы  экспериментировать  начал
противник. ‚се это одни эксперименты. Ђ пока он продолжал поворачиватьсЯ в
профиль с видом полной  уверенности  в  себе,  словно  хозЯин  автомобилЯ,
который уже отдал все распорЯжениЯ шоферу.
   €  это  спокойное  лицо,  это  выражение  глубокой   невозмутимости   и
абсолютной уверенности в  себе  и  в  своих  познаниЯх  придавали  силу  и
уверенность всем, кто его окружал. Ќа  огромных  картах  лежала  тень  его
высокой фигуры, отбрасываемаЯ  бесчисленными  светильниками,  похожими  на
огненные гроздьЯ, то чернаЯ, то почти прозрачнаЯ, повтореннаЯ десЯтки раз,
падающаЯ то под одним углом, то под другим, доминирующаЯ над всем.  €  эта
бесчисленно повтореннаЯ тень как бы символизировала его власть.  Љогда  из
аппаратной поЯвлЯлсЯ очередной адъютант, чтобы  изменить  расположение  на
карте тех или  других  фигур,  внести  ту  или  иную  поправку,  заменить,
согласно полученным донесениЯм, один полк –ентральных  …вропейских  „ержав
двадцатью, отвести назад, продвинуть вперед или  совсем  убрать  с  театра
военных   действий   какое-либо   соединение   союзников,   маршал   „юбуа
отворачивалсЯ, делаЯ вид,  что  не  замечает  происходЯщего,  или,  бросив
взглЯд на карту, позволЯл себе легкий кивок, словно учитель, видЯщий,  как
ученик сам исправил свою ошибку: "„а, так лучше".
   Ћн изумителен, думала машинистка, стоЯвшаЯ на  веранде,  и  изумительно
все, что там происходит. ќто был мозг западного мира,  это  был  Ћлимп,  у
подножиЯ которого лежали  враждующие  страны.  €  маршал  „юбуа  возвращал
”ранции, ”ранции, котораЯ так  долго  в  бессильном  гневе  смотрела,  как
попираютсЯ права ее империи, ее былое первенствующее положение в мире.
   € машинистке казалось, что ей выпала неслыханнаЯ честь:  она,  женщина,
тоже участвует во всем этом.
   Ќелегко быть женщиной, готовой пасть на колени перед  своим  кумиром  и
вместе  с  тем  оставатьсЯ  бесстрастной,  отчужденной,  исполнительной  и
точной. Ћна должна владеть собой...
   Ћна  предалась  мечтам,  фантастическим  мечтам  о   будущем,   которое
наступит, когда война окончитсЯ победой. Ѓыть может, тогда эта  суровость,
этот панцирь непроницаемости будет сброшен, и боги снизойдут до  смертных.
…е ресницы медленно опустились...
   ‚незапно она вздрогнула  и  очнулась.  Ћна  почувствовала,  что  тишина
окружающей ее ночи чем-то нарушена. ‚низу, на мосту, происходило  какое-то
волнение и какое-то движение на улице, а в небе среди  облаков  заметались
лучи прожекторов, установленных где-то над  ’рокадеро.  Ђ  затем  волнение
перекинулось с улицы на террасу, где она стоЯла, и ворвалось в зал.
   Ћдин из часовых вбежал с террасы в  зал  и  кричал  что-то,  размахиваЯ
руками.
   € все вокруг изменилось. ЉакаЯ-то дрожь разливалась,  пронизывала  все.
Њашинистка  ничего  не  понимала.  Љазалось,  все  водопроводные  трубы  и
подземные  машины,  кабели  и  провода  запульсировали,  задергались,  как
кровеносные сосуды. € она ощутила дуновение, похожее  на  порыв  ветра,  -
дуновение ужаса.
   …е глаза невольно устремились к маршалу  -  так  испуганное  дитЯ  ищет
глазами мать.
   …го лицо было все так же безмЯтежно.  Џравда,  ей  показалось,  что  он
слегка нахмурилсЯ, но это было вполне понЯтно, ибо граф  „елийский,  делаЯ
какие-то отчаЯнные жесты длинной худой рукой, взЯл его за  локоть  и  Явно
старалсЯ увлечь к двери, ведущей на веранду. Ђ ‚иар почти бежал к огромным
окнам, как-то странно изогнувшись и устремив взглЯд вверх.
   —то происходит там, в небе?
   € тут раздалсЯ грохот, похожий на раскаты грома.
   ѓрохот обрушилсЯ  на  нее,  как  удар.  ‘корчившись,  она  прижалась  к
каменной балюстраде и  поглЯдела  вверх.  Ћна  увидела  три  черные  тени,
метнувшиесЯ  вниз  в  разрывах  облаков,  и  позади  двух  из  них  -  две
огненно-красные спирали...
   ‘трах парализовал в ней  все,  кроме  зрениЯ,  и  несколько  мгновений,
казавшихсЯ вечностью, она смотрела на эти красные смерчи, летЯщие  на  нее
сверху.
   Њир вокруг куда-то исчез. Ќа земле не существовало уже  больше  ничего,
кроме пурпурно-алого, ослепительного сверканиЯ и  грохота  -  оглушающего,
поглощающего все, не смолкающего ни на мгновение грохота. ‚се другие  огни
погасли, и в этом слепЯщем  свете,  оседаЯ,  рушились  стены,  взлетали  в
воздух колонны, кувыркались карнизы и кружились куски стекла.
   Њашинистке казалось, что  огромный  пурпурно-алый  клубок  огнЯ  бешено
крутитсЯ среди этого вихрЯ обломков,  Яростно  терзает  землю  и  начинает
зарыватьсЯ в нее подобно огненному кроту.


   Њашинистка очнулась, как после глубокого сна.
   Ћна почувствовала, что лежит ничком на какой-то землЯной насыпи и  одна
ее ступнЯ погружена в горЯчую воду.  Ћна  хотела  приподнЯтьсЯ  и  ощутила
острую боль в ноге.  Ћна  не  понимала,  ночь  это  или  день  и  где  она
находитсЯ. Ћна снова сделала попытку приподнЯтьсЯ, вздрогнула,  застонала,
перевернулась на спину, села и оглЯделась по сторонам.
   Љругом, как показалось ей, царила тишина.  ‚  действительности  же  она
находилась в самом центре неистового шума, но не  замечала  этого,  потому
что ее слух был поврежден.
   ’о, что она увидела, никак не укладывалось в ее сознании.
   ‚округ  нее  был  странный  мир,   беззвучный   мир   разрушениЯ,   мир
исковерканных, нагроможденных друг на друга предметов. € все  было  залито
мерцающим пурпурно-алым светом, и только этот свет, единственный из всего,
что ее окружало, казалось, был ей почему-то знаком. Џотом совсем рЯдом она
увидела ’рокадеро, возвышавшийсЯ над хаосом обломков, - здание изменилось,
чего-то в нем не хватало, и тем не менее это, без сомнениЯ, был ’рокадеро:
его  силуэт  отчетливо  выделЯлсЯ  на  фоне   залитых   багровым   светом,
крутЯщихсЯ, рвущихсЯ вверх клубов пара. € тут она вспомнила Џариж, и ‘ену,
и  теплый  вечер,  и  подернутое  облаками  небо,  и   сверкающий   огнЯми
великолепный зал ‚оенного ђуководства...
   Ћна приподнЯлась, вползла немного выше  по  склону  землЯной  насыпи  и
снова оглЯделась по сторонам, уже Яснее понимаЯ, что произошло...
   ѓруда земли, на которой она лежала, вдавалась наподобие мыса в реку,  а
почти у ее ног виднелось озерцо, из которого во  все  стороны  растекались
теплые ручейки и струйки. Џримерно в футе  над  ним  свивались  в  спирали
клубы пара. ‚ воде отражалась верхнЯЯ часть какой-то очень знакомой на вид
колонны. Џо другую сторону мыса из воды почти отвесной  стеной  вздымались
руины, увенчанные огненной короной,  и,  отражаЯ  ее  сверкание,  клубЯсь,
взлетали к  зениту  огромные  столбы  пара.  Ћттуда,  с  вершины  руин,  и
распространЯлось это синевато-багровое сиЯние, заливавшее  своим  зловещим
светом все вокруг, и мало-помалу эти  руины  свЯзались  в  ее  сознании  с
исчезнувшим зданием ‚оенного ђуководства.
   - Ђх! - прошептала она и застыла на  секунду  в  полной  неподвижности,
уставившись прЯмо перед собой широко раскрытыми глазами, прильнув к теплой
земле.
   Џотом это оглушенное, искалеченное существо снова начало  озиратьсЯ  по
сторонам. †енщина почувствовала, что ей необходимо увидеть  других  людей.
…й хотелось говорить, хотелось задавать  вопросы;  хотелось  рассказать  о
том, что с ней произошло. Ќога  жестоко  болела.  ’ак  где  же  санитарный
автомобиль? ‚ ее душе поднималось раздражение. ‚едь произошла  катастрофа!
Ђ  когда  происходит  катастрофа,  то  съезжаютсЯ  санитарные  автомобили,
полициЯ и врачи ищут раненых...
   Ћна вытЯнула шею, приглЯдываЯсь. ђЯдом как будто кто-то был.  Ќо  всюду
стоЯла мертваЯ тишина.
   - Њосье! - крикнула она и, не слыша собственного  голоса,  заподозрила,
что у нее поврежден слух.
   …й было страшно и одиноко среди этого дикого хаоса, а  этот  человек  -
если это действительно человек, -  быть  может,  еще  жив,  хотЯ  и  лежит
совершенно неподвижно. Ѓыть может, он только потерЯл сознание...
   ‘качущие отблески огнЯ упали на его тело, осветив его  на  мгновение  с
поразительной отчетливостью. ќто был маршал „юбуа.  Ћн  лежал  на  большом
обрывке военной карты, к которой прилипли,  с  которой  свисали  маленькие
деревЯнные фигурки - пехота, кавалериЯ, артиллерийские орудиЯ,  занимавшие
пограничный рубеж. Њаршал словно не замечал того, что происходило  кругом,
у него был  отсутствующий  вид.  Љазалось,  он  был  погружен  в  глубокие
размышлениЯ...
   Ћна не различала его глаз, скрытых под нависшими бровЯми, но брови были
как  будто  нахмурены.  „а,  он  хмурилсЯ,  словно  не  хотел,  чтобы  его
беспокоили, но его лицо еще  хранило  отпечаток  спокойной  уверенности  в
себе,  дышало  убеждением,  что   ”ранциЯ   может   чувствовать   себЯ   в
безопасности, пока ее судьба в его руках.
   †енщина не стала  больше  окликать  его,  но  подползла  чуть  поближе.
‘трашное предположение заставило расширитьсЯ ее зрачки. ‘делав мучительное
усилие, она приподнЯлась и заглЯнула за груду обломков. ђука ее  коснулась
чего-то влажного, и, инстинктивно отдернув ее, она застыла.
   ’о, что лежало перед ней, уже не было человеком: это был кусок человека
- голова и плечи, переходившие в темное  месиво  и  черную  поблескивающую
лужу...
   € пока она смотрела, окаменев, развалины над  ее  головой  покачнулись,
стали оседать и рухнули. ЉипЯщий поток хлынул на женщину, и ей показалось,
что он стремительно уносит ее куда-то вниз...



3

   Љогда молодой авиатор, командир французского  военно-научного  корпуса,
круглоголовый, грубоватый малый с коротко подстриженными темными волосами,
услышал о гибели ‚оенного ђуководства,  он  только  рассмеЯлсЯ.  ‚се,  что
лежало вне сферы его деЯтельности, нисколько не волновало его воображениЯ.
—то ему за дело, если Џариж в огне! …го родители и сестра жили в  Љодбеке,
а единственнаЯ девушка, за которой он когда-либо ухаживал -  да  и  то  не
очень рьЯно, - в ђуане. Ћн хлопнул своего помощника по плечу.
   - Ќу, теперь, - сказал он, - ничто  на  свете  не  может  нам  помешать
добратьсЯ  до  Ѓерлина  и  отплатить  им  той  же  монетой...   ‘тратегиЯ,
государственные соображениЯ - с этим теперь покончено...  Џошли,  дружище,
покажем этим старым бабам, на что мы способны, когда  никто  не  сует  нам
палки в колеса.
   ЏЯть минут он провел у телефона, отдаваЯ распорЯжениЯ, а затем вышел во
двор  замка,  в  котором  находилсЯ  его  штаб,  и  приказал  подать  себе
автомобиль. Ќадо было спешить - до восхода солнца оставалось  каких-нибудь
полтора часа. Ћн  поглЯдел  на  небо  и  с  удовлетворением  заметил,  что
побледневший небосвод на востоке затЯгивают тЯжелые тучи.
   ќтот молодой человек был весьма изобретателен и хитер. …го аэропланы  и
боеприпасы были разбросаны на большом пространстве:  спрЯтаны  в  амбарах,
засыпаны сеном, укрыты в лесах. „аже сокол мог бы  разглЯдеть  их,  только
приблизившись на расстоЯние выстрела. Ќо сегоднЯ ночью авиатору нужен  был
один-единственный аэроплан, и он был у него под рукой: в полной готовности
он стоЯл, накрытый брезентом, между двумЯ скирдами милЯх в двух от  замка.
Ќа нем авиатор собиралсЯ лететь на Ѓерлин только с одним помощником. „воих
людей было достаточно длЯ того, что он собиралсЯ сделать...
   Ћн распорЯжалсЯ даром, который наука навЯзала еще не готовому длЯ  него
человечеству в дополнение ко  всем  своим  прочим  дарам  -  черным  дарам
разрушениЯ, - а этот молодой человек не был  склонен  к  чувствительности,
скорее - к опасности и риску...
   ‚ его смуглом лице с блестЯщей, глЯнцевитой кожей отчетливо  проступали
негроидные черты. Ћн улыбалсЯ,  как  бы  предвкушаЯ  удовольствие.  ‚  его
низком, сочном голосе звучал затаенный смешок, и, отдаваЯ распорЯжениЯ, он
подчеркивал свои слова  выразительным  жестом  большой  волосатой  руки  с
вытЯнутым вперед длинным указательным пальцем.
   - Њы заплатим им той же монетой!  -  говорил  он.  -  ‡аплатим  сполна!
ЌельзЯ терЯть ни минуты, ребЯта...
   € вот за грЯдой  облаков,  сгустившихсЯ  над  ‚естфалией  и  ‘аксонией,
бесшумный, как солнечный луч, пронессЯ  аэроплан  с  беззвучно  работающим
атомным   двигателем   и   фосфоресцирующим   гироскопическим    компасом,
устремлЯЯсь, как стрела, к нервному центру,  руководЯщему  всеми  военными
силами –ентральных …вропейских „ержав.
   Ћн летел не особенно высоко, этот аэроплан, - он скользил в сотне футов
над  облачной  пеленой,  скрывавшей  землю,  скользил,  готовый  в   любое
мгновение нырнуть в ее влажный мрак, если на горизонте поЯвитсЯ  вражеский
аэроплан. Њолодой кормчий этого воздушного кораблЯ делил свое  напрЯженное
до предела внимание между направлЯющими его путь звездами  над  головой  и
плотным слоем клубЯщихсЯ паров,  скрывавших  от  него  землю.  Ќа  больших
пространствах эти облака лежали ровным слоем,  словно  застывшаЯ  лава,  и
были  почти  столь  же  неподвижны,  но  кое-где  этот   слой   становилсЯ
прозрачным, и в разрывах  смутно  мелькала  далекаЯ  промоина,  в  которой
просвечивала поверхность земли. Ћдин раз авиатор отчетливо увидел огненный
чертеж железнодорожной станции, в другой раз  он  успел  заметить  горЯщую
ригу на склоне какого-то высокого холма: за завесой бурлЯщего  дыма  пламЯ
казалось синевато-багровым. Ќо даже там, где землЯ  была  окутана  саваном
облаков, она жила  в  звуках.  ‘квозь  их  пласты  долетал  глухой  грохот
мчащихсЯ поездов, гудки автомобилей... ‘ юга доносилсЯ треск  перестрелки,
а когда цель была уже недалеко, авиатор услышал крик петуха...
   Ќебо над  этим  морем  облаков,  сначала  темное,  усыпанное  звездами,
понемногу все светлело и светлело  с  северо-востока,  по  мере  того  как
занималась зарЯ. Њлечный Џуть растаЯл в синеве, и мелкие звезды  померкли.
‹ицо  искателЯ  приключений  и  риска,   сжимавшего   штурвал   аэроплана,
зеленоватое от падавшего на него отблеска фосфоресцирующего овала Љомпаса,
было  красиво  в   своей   непреклонной   целеустремленной   решимости   и
бессмысленно  счастливо,  как  у  слабоумного,   наконец-то   завладевшего
коробкой спичек. …го помощник, человек, не наделенный воображением, сидел,
широко расставив ноги; на полу между его ног  стоЯл  длинный,  похожий  на
гроб Ящик с тремЯ отделениЯми длЯ трех  атомных  бомб  -  бомб  совершенно
нового типа, еще ни разу не испытанных, взрывное действие  которых  должно
было продолжатьсЯ беспрерывно в течение неопределенно  долгого  срока.  „о
сих пор каролиний - основное взрывчатое вещество этих бомб  -  подвергалсЯ
испытаниЯм только в ничтожно  малых  количествах  внутри  стальных  камер,
впаЯнных в свинец. Џомощник авиатора знал, что в темных шарах,  покоЯщихсЯ
на дне Ящика, стоЯвшего между его ног, дремлют  гигантские  разрушительные
силы, но собиралсЯ точно выполнить полученный приказ и ни о чем не  думал.
…го орлиный профиль на  фоне  звездного  неба  не  выражал  ничего,  кроме
мрачной решимости.
   Ђэроплан  приближалсЯ  к   вражеской   столице,   и   облака   начинали
рассеиватьсЯ.
   „о сих пор полет был необыкновенно удачен - они не встретили ни  одного
неприЯтельского  аэроплана.  Џограничных  разведчиков   им,   по-видимому,
удалось миновать  ночью  -  вероЯтно,  те  держались  преимущественно  под
облаками. Џространство велико, и им посчастливилось благополучно  избежать
встречи с воздушными стражами. €х  аэроплан,  выкрашенный  в  светло-серый
цвет, был почти не различим на фоне облаков, над которыми он скользил.  Ќо
вот уже восток заалел в лучах восходЯщего солнца,  до  Ѓерлина  оставалось
каких-нибудь два десЯтка миль, а удача продолжала сопутствовать французам.
Ћблака под ними неприметно таЯли...
   Ќа северо-востоке, залитый  утренним  светом,  лившимсЯ  через  большой
разрыв в облаках, лежал Ѓерлин, все еще не погасивший своих ночных  огней.
“казательный палец левой  руки  авиатора  скользил  по  квадрату  слюдЯной
карты, прикрепленной у штурвала, еще раз сверЯЯсь с расположением дорог  и
открытых пространств. ‡десь, ближе к  правой  стороне,  среди  похожих  на
озера равнин, расположен  ѓафель;  там,  возле  лесов,  должен  находитьсЯ
пандау;  здесь  река  огибает  Џотсдам;  там  впереди  -   арлоттенбург,
рассеченный широкой магистралью, словно  луч  прожектора,  указывающей  на
ѓенеральный таб. ‚он там  ’иргартен;  за  ним  возвышаетсЯ  императорский
дворец, а справа от него в этих высоких зданиЯх, под  этими  сбившимисЯ  в
кучу, увенчанными шпилЯми, увешанными флагами  крышами  расположилсЯ  штаб
–ентральных …вропейских „ержав. ‚ холодном  бледном  свете  зари  все  это
казалось отчетливым, но серым.
   Ђвиатор  резко  поднЯл  голову,  внезапно  услышав  жужжание,   которое
возникло, казалось, ниоткуда и с каждой секундой становилось  все  громче.
Џочти над самой его головой кружил немецкий аэроплан, спускаЯсь с огромной
высоты, чтобы напасть на него. ‹евой рукой авиатор  сделал  знак  мрачному
человеку, сидевшему за его спиной, крепче ухватил штурвал  обеими  руками,
согнулсЯ над ним и, вытЯнув шею, поглЯдел вверх.
   Ћн был внимателен и насторожен,  хотЯ  абсолютно  не  верил,  что  враг
способен взЯть над ним верх. Ћн был твердо убежден, что  еще  не  родилось
немца, который мог бы победить его в воздухе; да и не  только  его,  но  и
любого опытного французского авиатора. Ћн предполагал, что они  собираютсЯ
ударить его сверху на манер Ястребов, но,  спускаЯсь  с  жестокого  холода
высот,  голодные  и  усталые  после   бессонной   ночи,   они   спускались
недостаточно быстро - словно меч, извлекаемый из ножен ленивцем, -  и  это
дало  ему  возможность  проскользнуть  вперед,  оказатьсЯ  между  ними   и
Ѓерлином.  …ще  на  расстоЯнии  мили  от  него  они  начали  окликать  его
по-немецки в  мегафон,  но  слова  доносились  до  него  лишь  как  клубок
невнЯтных хриплых звуков. ‡атем его  зловещее  молчание  пробудило  в  них
тревогу, и они погнались за ним и оказались Ярдов на двести  позади  него,
держась на сто Ярдов выше. Ћни начинали догадыватьсЯ,  кто  он  такой.  Ћн
перестал наблюдать за ними и сконцентрировал все свое внимание на  городе,
лежавшем впереди, и в течение некоторого времени  оба  аэроплана  неслись,
состЯзаЯсь в скорости...
   ЏулЯ просвистела в воздухе, и авиатору показалось, что у него над  ухом
разорвали лист бумаги. ‡а первой пулей последовала втораЯ. —то-то  ударило
по аэроплану.
   Џора было действовать. ирокие проспекты, площади,  парки  стремительно
увеличивались в размерах и придвигались все ближе и ближе.
   - ЏриготовитьсЯ! - скомандовал авиатор.
   •удое лицо помощника застыло в  мрачной  решимости:  обеими  руками  он
вынул большую атомную бомбу из ее гнезда и поставил на край Ящика. ќто был
черный шар в два фута в диаметре. Њежду двух  ручек  находилась  небольшаЯ
целлулоиднаЯ втулка, и, склонившись к ней, он, словно примерЯЯсь, коснулсЯ
ее  губами.  Љогда  он  прокусит  ее,   воздух   проникнет   в   индуктор.
“достоверившись, что все в порЯдке, он высунул голову за  борт  аэроплана,
рассчитываЯ  скорость  и  расстоЯние  от  земли.  ‡атем  быстро  нагнулсЯ,
прокусил втулку и бросил бомбу за борт.
   - Џоворот! - почти беззвучно скомандовал он.
   Џолыхнуло ослепительное алое пламЯ, и бомба  пошла  вниз  -  крутЯщийсЯ
спиралью огненный столб в центре воздушного смерча. Ћба аэроплана взлетели
вверх; их подбросило, как мЯчики,  и  закружило.  Ђвиатор,  стиснув  зубы,
старалсЯ выправить потерЯвшую  устойчивость  машину.  …го  тощий  помощник
руками  и  коленЯми  упиралсЯ  в  борт  -  он  закусил  губу,  ноздри  его
раздувались. ‚прочем, он был надежно закреплен ремнЯми...
   Љогда он снова  поглЯдел  вниз,  его  взору  предстало  нечто  подобное
кратеру  небольшого  вулкана.  ‚  саду  перед  императорским  дворцом  бил
великолепный и зловещий огненный фонтан, выбрасываЯ из своих  недр  дым  и
пламЯ прЯмо вверх, туда, где в воздухе реЯл аэроплан; казалось, он  бросал
им обвинение. Ћни находились слишком высоко, чтобы различать фигуры  людей
или заметить действие взрыва на здание, пока фасад дворца не покачнулсЯ  и
не начал оседать и рассыпатьсЯ, словно кусок сахара в  кипЯтке.  ’от,  кто
сбросил бомбу, посмотрел, обнажил в усмешке длинные зубы и,  выпрЯмившись,
насколько ему позволЯли ремни, вытащил из  Ящика  вторую  бомбу,  прокусил
втулку и послал следом за первой.
   ‚зрыв произошел на этот раз почти под  самым  аэропланом  и,  накренив,
подбросил его вверх. џщик с последней бомбой едва не  опрокинулсЯ,  тощего
швырнуло на Ящик, лицом прЯмо на бомбу,  на  ее  целлулоидную  втулку.  Ћн
ухватилсЯ за ручки бомбы и с внезапной решимостью, словно боЯсь, что бомба
ускользнет от него, прокусил втулку. Ќо прежде чем он успел бросить  бомбу
за борт, аэроплан  начал  перевертыватьсЯ.  €  все  стало  опрокидыватьсЯ.
—еловек инстинктивно ухватилсЯ руками за борт, стараЯсь удержатьсЯ, и  его
тело, прижав бомбу, помешало ей упасть.
   Њгновение спустЯ  она  взорвалась,  и  от  аэроплана,  авиатора  и  его
помощника остались только разлетевшиесЯ  во  все  стороны  куски  металла,
реющие в воздухе лохмотьЯ и капли влаги, а третий огненный столб, крутЯсь,
обрушилсЯ на обреченный город...



4

   ‚первые за всю историю войн поЯвилсЯ  непрерывный  продолжительный  тип
взрыва; в сущности, до середины двадцатого века все известные в  то  времЯ
взрывчатые  вещества  представлЯли  собой  легко  горЯщие  субстанции;  их
взрывные свойства определЯлись  быстротой  горениЯ;  действие  же  атомных
бомб, которые наука послала на землю в  описанную  нами  ночь,  оставалось
загадкой даже длЯ тех, кто ими воспользовалсЯ. Ђтомные бомбы, находившиесЯ
в распорЯжении союзных держав, представлЯли собой куски чистого каролиниЯ,
покрытые снаружи слоем неокислЯющегосЯ вещества, с индуктором, заключенным
в герметическую оболочку. –еллулоиднаЯ втулка, помещавшаЯсЯ между ручками,
за которые поднималась бомба, была устроена так, чтобы ее легко можно было
прорвать и впустить воздух в индуктор, после чего он мгновенно  становилсЯ
активным и начинал возбуждать радиоактивность во внешнем  слое  каролиниЯ.
ќто, в свою очередь, вызывало новую индукцию, и таким образом за несколько
минут всЯ бомба превращалась  в  беспрерывный,  непрекращающийсЯ  огненный
взрыв.  –ентральные  …вропейские  „ержавы  располагали  точно  такими   же
бомбами, с той лишь разницей, что они были  несколько  больше  и  обладали
более сложным индукционным устройством.
   „о сих пор все ракеты и снарЯды,  какие  только  знала  историЯ  войны,
создавали, в сущности, один мгновенный взрыв; они взрывались, и в  тот  же
миг все было кончено, и если в сфере действиЯ их взрыва и летЯщих осколков
не было ничего живого  и  никаких  подлежащих  разрушению  ценностей,  они
оказывались потраченными  зрЯ.  Ќо  каролиний  принадлежал  к  бета-группе
элементов так называемого "заторможенного распада", открытых •ислопом,  и,
раз начавшись, процесс распада выделЯл гигантское  количество  энергии,  и
остановить его было невозможно. €з всех  искусственных  элементов  •ислопа
каролиний обладал самым  большим  зарЯдом  радиоактивности  и  потому  был
особенно опасен в производстве и употреблении. € по сей день  он  остаетсЯ
наиболее активным источником атомного распада,  известным  на  земле.  …го
период  полураспада  -  согласно  терминологии  химиков  первой   половины
двадцатого века - равен семнадцати днЯм; это  значит,  что  на  протЯжении
семнадцати дней он расходует половину того колоссального  запаса  энергии,
который таитсЯ в его больших  молекулах;  в  последующие  семнадцать  дней
эманациЯ сокращаетсЯ наполовину, затем снова наполовину и так  далее.  Љак
все  радиоактивные  вещества,  каролиний  (несмотрЯ  на  то,  что   каждые
семнадцать  дней  его  сила  слабеет  вдвое  и,  следовательно,  неуклонно
иссЯкает, приближаЯсь к бесконечно малым величинам)  никогда  не  истощает
своей энергии до конца, и по сей день полЯ сражений  и  области  воздушных
бомбардировок той сумасшедшей эпохи в истории человечества содержат в себе
радиоактивные  вещества  и  ЯвлЯютсЯ,  таким  образом,  центрами   вредных
излучений...
   Љогда целлулоиднаЯ втулка разрывалась, индуктор окислЯлсЯ и  становилсЯ
активным. Џосле этого в верхнем  слое  каролиниЯ  начиналсЯ  распад.  ќтот
распад не сразу, а постепенно проникал во внутренние слои бомбы. ‚  первые
секунды после начала взрыва бомба в  основном  еще  продолжала  оставатьсЯ
инертным веществом, на поверхности которого происходил  взрыв,  -  большим
пассивным  Ядром  в  центре  грохочущего  пламени.  Ѓомбы,  сброшенные   с
аэропланов, падали  на  землю  именно  в  этом  состоЯнии;  они  достигали
поверхности земли, все еще находЯсь в основном  в  твердом  состоЯнии,  и,
плавЯ землю и камни, уходили в глубину.  ‡атем,  по  мере  того,  как  все
большее количество каролиниЯ  приобретало  активность,  бомба  взрывалась,
превращаЯсь в чудовищный котел огненной энергии, на  дне  которого  быстро
образовывалось нечто вроде небольшого  беспрерывно  действующего  вулкана.
—асть каролиниЯ,  не  имевшаЯ  возможности  рассеЯтьсЯ  в  воздухе,  легко
проникала в кипЯщий водоворот  расплавленной  почвы  и  перегретого  пара,
смешиваЯсь с ними  и  продолжаЯ  с  Яростной  силой  вызывать  извержениЯ,
которые могли длитьсЯ годами, месЯцами или неделЯми  -  в  зависимости  от
размеров  бомбы  и   условий,   способствующих   или   препЯтствующих   ее
рассеиванию.  ђаз  сброшеннаЯ  бомба  полностью  выходила  из-под   власти
человека, и действием ее нельзЯ было никак управлЯть, пока ее  энергиЯ  не
истощалась. €з кратера, образованного взрывом в том месте,  куда  проникла
бомба, начинали вырыватьсЯ раскаленные  пары,  взлетать  высоко  в  воздух
землЯ и камни, уже Ядовитые, уже насыщенные каролинием, уже излучающие,  в
свою очередь, огненную, все испепелЯющую энергию.
   ’аково было величайшее достижение военной науки, ее триумф - невиданной
силы взрыв, который должен был "решительно изменить" самую сущность войны.



5

   ‘овременный историк, описываЯ ту эпоху, утверждает, что это было времЯ,
когда человечество "верило в непреложность некоторых отвлеченных понЯтий и
было слепо к очевидным фактам". € в самом  деле,  те,  кто  жил  в  начале
двадцатого  века,  должны  были  бы,  казалось,  Ясно  видеть,  что  война
стремительно становитсЯ невозможной. € тем не  менее  они  Явно  этого  не
замечали. Ћни не замечали этого до тех пор, пока атомные бомбы  не  начали
рватьсЯ в их неумелых руках. Ђ ведь всЯкий просвещенный человек,  казалось
бы, не мог не заметить  столь  очевидных  фактов.  Ќа  протЯжении  двух  -
девЯтнадцатого  и  двадцатого  -   веков   количество   энергии,   которую
завоевывали  и  подчинЯли  себе  люди,  неуклонно  возрастало.  ‚  военном
отношении  это  означало,  что  способность  наносить  удар,   способность
разрушать также неудержимо возрастает. Ђ  возможность  спастись,  избежать
этого разрушениЯ не увеличивалась ни  на  йоту.  €  любые  виды  пассивной
обороны, любые защитные средства, любые укреплениЯ - все сводилось на  нет
этим  чудовищным  ростом  разрушительных   сил.   ‘пособ   же   применениЯ
разрушительных  сил  становилсЯ  настолько  доступным,  что  любаЯ   самаЯ
незначительнаЯ группа недовольных могла им воспользоватьсЯ, и это означало
полный  переворот  в   полицейской   системе   и   внутреннем   управлении
государства.  …ще  до  начала  последней  войны  было  общеизвестно,   что
количество скрытой энергии, которое может превратить  в  руины  полгорода,
легко умещаетсЯ в ручном саквоЯже. ќти факты жили в сознании каждого;  они
были известны  даже  уличным  ребЯтишкам.  €  тем  не  менее  человечество
продолжало  "баловатьсЯ",  по  выражению  американцев,  с  такой   опасной
игрушкой, как военные приготовлениЯ и военные угрозы.
   ’олько Ясно осознав этот глубокий разрыв  между  достижениЯми  науки  и
человеческого разума, с  одной  стороны,  и  действиЯми  политиканов  -  с
другой, современный человек окажетсЯ способен понЯть, как могло  сложитьсЯ
подобное чудовищное положение вещей. ‘оциальнаЯ организациЯ  общества  все
еще находилась на  стадии  варварства.  “же  насчитывалось  немало  людей,
обладавших высоким духовным развитием, в личной жизни  человек  становилсЯ
цивилизованным  существом,  и  бытоваЯ  культура  достигала  расцвета,  но
общество как таковое в целом оставалось бессмысленным, нежизнеспособным  и
неорганизованным до идиотизма.  ЉоллективнаЯ  цивилизациЯ  -  "‘овременное
ѓосударство" - все еще скрывалась во тьме грЯдущего.



6

   Ћднако вернемсЯ к "ѓодам странствиЯ" ”редерика Ѓарнета и узнаем, какова
была судьба среднего человека во времЯ войны. ‚  те  дни,  когда  Џариж  и
Ѓерлин испытали на себе ужасающее могущество  науки,  обращенной  на  цели
разрушениЯ, Ѓарнет со своей ротой усердно рыл окопы в ‹юксембурге.
   Љратко, но живо он описывает мобилизацию и свое  путешествие  в  жаркую
летнюю пору через север ”ранции и Ђрденны. „еревьЯ и  трава  пожелтели  от
зноЯ, кое-где начали уже проглЯдывать осенние  краски,  и  пшеничные  полЯ
отливали золотом. Љогда эшелон задержалсЯ на час в  €рсоне,  на  платформе
мужчины и женщины с трехцветными значками угощали  изнемогавших  от  жажды
солдат пивом и лепешками, и все выглЯдело очень весело и празднично.
   "Љакое отличное, прохладное это было пиво, - пишет Ѓарнет.  -  Ђ  Я  от
самого ќпсома ничего не ел и не пил".
   ‚  розовеющем  вечернем  небе  кружило  несколько  монопланов.  "‘ловно
гигантские ласточки", - замечает Ѓарнет.
   Ѓатальон  Ѓарнета  был  отправлен  через  ‘едан  в  местечко,  носившее
название ‚иртон, и оттуда по железной дороге на †емель. Ќо  в  лесу  поезд
остановили, их высадили, и  они  провели  беспокойную  ночь  возле  самого
железнодорожного полотна, где беспрерывно  проходили  эшелоны  и  товарные
составы. Ђ на  следующее  утро,  едва  холодный  рассвет  пробилсЯ  сквозь
холодные облака, Ѓарнет уже шагал на восток к  Ђрлону  по  широким  полЯм,
перемежающимсЯ рощами, и мало-помалу тучи рассеЯлись, и  начало  припекать
беспощадное солнце.
   Џрибыв на место, пехота получила приказ рыть окопы и стрелковые  Ячейки
между ‘ен-ћбером и  ‚иртоном  и  замаскироватьсЯ  в  них,  чтобы  не  дать
неприЯтелю продвинутьсЯ с востока к укрепленной линии на Њаасе. „вое суток
они работали, исполнЯЯ приказ,  и  ни  разу  не  видели  неприЯтелЯ  и  не
подозревали  о  катастрофе,  котораЯ  обезглавила  европейские   армии   и
превратила западную часть Џарижа и центр  Ѓерлина  в  пылающие  развалины,
повторЯющие в миниатюре гибель Џомпеи.
   € даже когда они услышали о случившемсЯ, это была далеко не всЯ правда.
   "Ќам сказали, что аэропланы и бомбы натворили немало бед  в  Џариже,  -
рассказывает  Ѓарнет,  -  но  отсюда  еще  не  следовало,  что  "Ћни"   не
разрабатывают по-прежнему свои планы и  не  издают  приказы  где-нибудь  в
другом месте. Љогда из леса перед нами поЯвилсЯ неприЯтель,  мы  закричали
"ура" и принЯлись палить в него, не думаЯ ни о  чем,  кроме  завЯзавшегосЯ
боЯ.  Ђ  если  времЯ  от  времени  кто-нибудь  приподнимал  голову,  чтобы
посмотреть, что происходит в небе, свист пули над ухом быстро приводил его
снова в горизонтальное положение..."
   ќто  сражение  продолжалось  три  днЯ  и  захватило  довольно   большое
пространство - между ‹увеном на севере и ‹онгви на  юге.  ‚  основном  это
была ружейнаЯ перестрелка и рукопашный  бой.  Ђэропланы,  по-видимому,  не
принимали первое времЯ заметного участиЯ в сражении, хотЯ,  без  сомнениЯ,
их стратегическое значение с  самого  начала  было  велико,  так  как  они
предупреждали возможность внезапных маневров, внезапной переброски  войск.
ќти аэропланы были снабжены  атомными  двигателЯми,  однако  не  имели  не
только атомных бомб, которые были Явно неприменимы на полЯх сражений, но и
никаких других. € хотЯ они вступали в единоборство и стрелЯли друг в друга
и в них стрелЯли с земли из винтовок, тем  не  менее  настоЯщих  воздушных
боев почти не происходило. ’о ли сами авиаторы не склонны были вести  бой,
то ли командование обеих сторон предпочитало беречь свои машины длЯ  целей
разведки...
   „нЯ два Ѓарнет рыл окопы и строил планы дальнейших  действий,  а  затем
очутилсЯ на передовых  позициЯх.  ‘вои  стрелковые  Ячейки  он  расположил
главным образом вдоль глубокой сухой канавы, котораЯ служила хорошим ходом
сообщениЯ, а  землю  разбросал  по  соседнему  полю  и  замаскировал  свое
сооружение снопами колосьев  и  пучками  маков.  Ќичего  не  подозревавший
противник начал наступление через это поле и, несомненно, понес бы тЯжелые
потери, если бы кто-то на правом фланге не открыл стрельбы раньше времени.
   "Љогда неприЯтельские солдаты поЯвились передо  мной,  Я  почувствовал,
что менЯ охватил странный трепет, - признаетсЯ Ѓарнет. - ќто  было  совсем
не то ощущение, какое испытываешь на маневрах. Ћни  остановились  было  на
опушке леса, а потом двинулись вперед развернутым строем. Ћни приближались
к нам, но смотрели не на нас, а куда-то в сторону, вправо. „аже когда  они
начали падать под нашими пулЯми, а их офицеры предупредили  их  свистками,
они,  казалось,  по-прежнему  не  видели  нас.  „вое  или  трое   из   них
остановились и тоже открыли стрельбу, а  затем  они  все  стали  отступать
обратно к лесу. ‘начала они отступали  медленно,  оглЯдываЯсь  на  нас,  а
затем - словно лес притЯгивал их к себе  -  затрусили  к  нему  рысцой.  џ
выстрелил - почти машинально - и  промахнулсЯ,  потом  выстрелил  снова  и
почувствовал, что уже хочу непременно попасть в цель,  проверил  установку
прицела и стал тщательно ловить на мушку голубую спину,  мелькавшую  среди
колосьев. ‘начала мне это не удавалось - так порывисты и  неожиданны  были
движениЯ солдата, - и Я не стрелЯл, но затем он, по-видимому, встретил  на
своем пути канаву или какое-то другое препЯтствие и задержалсЯ на секунду.
"Џолучай", - прошептал Я и нажал на спуск.
   џ испытал в высшей степени странное ощущение. ‚ первую секунду, увидав,
что Я попал в него, Я почувствовал прилив гордости и радость...
   ЏулЯ заставила его  завертетьсЯ  на  месте  волчком.  Ћн  подпрыгнул  и
вскинул руки...
   ‡атем Я увидел, что верхушки колосьев колышутсЯ  и  в  просветах  между
ними мелькает его  бьющеесЯ  на  земле  тело.  ‚незапно  к  горлу  у  менЯ
подступила тошнота. џ не убил его...
   Ћн был беспомощен, как раздавленный червЯк, но у него еще  хватало  сил
корчитьсЯ. џ задумалсЯ...
   Џочти два часа этот прусский солдат умирал за стеной колосьев. € не  то
звал кого-то, не то кто-то окликал его...
   ‡атем он как будто  подпрыгнул  -  по-видимому,  в  последнем  страшном
усилии встать на ноги, - но тут же  снопа  свалилсЯ,  как  куль,  затих  и
больше не шевелилсЯ.
   ‚идеть его было невыносимо, и кто-то, по-моему, пристрелил его. џ и сам
уже собиралсЯ это сделать..."
   ЌеприЯтель принЯлсЯ обстреливать окопы союзников из своих укреплений  в
лесу. ‘оседа Ѓарнета ранило, и он начал неистово  чертыхатьсЯ  и  стонать.
Ѓарнет по дну канавы подполз к нему и увидел, что солдат весь в  крови,  а
кисть  его  правой  руки  превратилась  в  кровавое  месиво.   Ѓоль   была
невыносимой, но раненого душила такаЯ Ярость, что он забыл о боли.
   - ѓлЯдите, глЯдите, - твердил он,  то  прижимаЯ  изуродованную  руку  к
груди, то вытЯгиваЯ ее. - ѓлупость чертова! ЏраваЯ рука, сэр!  ЊоЯ  праваЯ
рука!
   Ѓарнет долго не мог его успокоить. ‘олдат  был  вне  себЯ  от  сознаниЯ
жестокого безумиЯ войны, сознаниЯ, поразившего его вместе с пулей, котораЯ
мгновенно и навеки превратила его из искусного механика  в  калеку.  Ћн  в
диком ужасе смотрел на страшную рану, ничего не видЯ и не замечаЯ  вокруг.
‚се же в конце  концов  Ѓарнет  перевЯзал  кровоточащий  обрубок  и  помог
раненому перебратьсЯ по дну канавы в безопасное место.
   Љогда Ѓарнет вернулсЯ, все солдаты громко  требовали  воды,  их,  целый
день сидевших в окопах, томила жажда. Џообедали они шоколадом с хлебом.
   "‘начала, - говорил Ѓарнет, - Я, получив мое  первое  боевое  крещение,
был в необычайно приподнЯтом состоЯнии духа. ‡атем, по мере усилениЯ жары,
начались всЯческие мучениЯ, а времЯ тЯнулось невыносимо медленно. Њухи  не
давали мне покоЯ, а кроме того, оказалось, что мой  тесный  окопчик  кишит
муравьЯми. џ не мог ни встать, ни выбратьсЯ  из  него,  так  как  какой-то
неприЯтельский стрелок в лесу давно держал менЯ  под  прицелом.  Ђ  Я  все
времЯ думал о пруссаке, валЯвшемсЯ на  поле,  и  в  ушах  у  менЯ  звучали
горькие вопли моего солдата. "ѓлупость чертова!" „а,  это  была  глупость,
проклЯтаЯ глупость. Ќо кто был в ней виноват? Љак мы дошли до этого?..
   Џосле полуднЯ неприЯтельский  аэроплан  сделал  попытку  выбить  нас  с
позиции динамитными бомбами, но две-три наших пули попали  в  него,  и  он
внезапно нырнул за вершины деревьев.
   "‘ейчас повсюду, от ѓолландии до Ђльп, - сказал Я себе, -  скорчившись,
зарывшись в землю,  лежит  миллион  людей,  которые  стараютсЯ  как  можно
основательнее  изувечить  друг  друга.  ѓрандиозность  этого  безумиЯ   не
укладываетсЯ в сознании. ќто сон. ‘коро Я очнусь..."
   € тотчас эта мысль обрела иную форму: "‘коро человечество очнетсЯ".
   џ лежал, раздумываЯ, сколько десЯтков тысЯч из  этого  миллиона  сейчас
негодуют на обветшалые фетиши - империю и национальный флаг.  Ѓыть  может,
этот чудовищный кошмар предшествует кризису? € спЯщий, не в силах выносить
долее подобный ужас... проснетсЯ?
   Ќе помню, чем закончились мои  размышлениЯ.  ЉажетсЯ,  они  не  столько
закончились, сколько были прерваны  отдаленным  грохотом  пушек,  начавших
издалека обстреливать Ќамюр".



7

   Ђ ведь пока  еще  Ѓарнет  не  испытал  и  тени  того,  во  что  обещала
развернутьсЯ эта война. „о сих пор он принимал участие  лишь  в  небольшой
перестрелке. тыковаЯ атака, прорвавшаЯ их передовую линию, произошла  под
Љруа ђуж, за двадцать с лишним миль от расположениЯ его роты, и  в  ту  же
ночь под покровом темноты они  оставили  окопы  и  без  дальнейших  потерь
покинули этот рубеж.
   Џолк  Ѓарнета  без  соприкосновениЯ  с  противником  отошел  за   линию
укреплений между Ќамюром и ‘еданом, погрузилсЯ в вагоны на станции Њетте и
был переброшен через Ђнтверпен и ђоттердам на север, в ѓарлем. Ћтсюда  они
уже походным порЯдком были направлены на север ѓолландии.  €  только  тут,
после  этого  перехода  через  ѓолландию,  Ѓарнет  начал   постигать   всю
чудовищность и катастрофичность этой борьбы, в которой  он  исполнЯл  свою
неприметную роль.
   Ћн очень живо описывает мелькавшие за окнами  вагонов  холмы  и  долины
Ѓрабанта, многочисленные мосты через рукава ђейна и постепенный переход от
холмистого бельгийского пейзажа  к  плоским  Ярко-зеленым  лугам,  залитым
солнцем плотинам и бесчисленным ветрЯным мельницам голландских  равнин.  ‚
те годы от Ђлкмара и ‹ейдена до „олларта тЯнулась  сплошнаЯ  полоса  суши.
’ри  большие  провинции  -   ћжнаЯ   ѓолландиЯ,   ‘евернаЯ   ѓолландиЯ   и
‡ейдерзееланд,  которые  с  начала  десЯтого  века  и  по  1945  год  были
постепенно отвоеваны у морЯ и лежали на  много  футов  ниже  уровнЯ  волн,
бившихсЯ о защищавшие их плотины, теперь пышно цвели под северным солнцем,
кормЯ  многочисленное  население.  ‘ложнаЯ  система  законов,  обычаев   и
традиций неустанно и зорко охранЯла эти земли  от  ведущей  на  них  осаду
морской стихии. Ќа  двести  пЯтьдесЯт  с  лишним  миль,  от  ‚алхерена  до
”рисландии, протЯнулась линиЯ дамб и насосных станций, вызываЯ  восхищение
всего мира.
   …сли  бы  какому-нибудь  любопытному  богу  вздумалось  понаблюдать  за
течением событий в этих северных областЯх, пока англичане  совершали  свой
фланговый марш, он мог бы с удобством воссесть на одном из  величественных
кучевых  облаков,  которые  медленно  плыли  по  голубому   небу   в   эти
замечательные дни накануне великой катастрофы. „а, погода в те дни  стоЯла
жаркаЯ, без дождЯ, с  легким  ветерком,  а  землЯ  была  сухой  и  немного
пыльной. € любознательный бог созерцал бы  широкие  зеленые  пространства,
залитые солнцем и испещренные тенЯми облаков, и  отражающие  небо  болота,
обрамленные и разделенные густым ивнЯком и серебристыми камышами, и  белые
ленты дорог, открытые солнечным лучам, и кружевную сеть синих каналов.  Џо
лугам  бродили  огромные  стада,  по  дорогам   безостановочно   двигались
велосипеды,  возы  и  пестрые  автомобили  крестьЯн;  гудки   бесчисленных
моторных судов на каналах соперничали с шумной сутолокой дорог, и  повсюду
- в окруженных ригами и амбарами усадьбах, в сбившихсЯ  у  дороги  в  кучу
зданиЯх, в беспорЯдочно разбросанных домах деревень с неизменной старой  и
красивой церковью, в тесных городах,  перерезанных  бульварами  с  искусно
подстриженными деревьЯми, опоЯсанных каналами с бесчисленными  мостами,  -
повсюду обитали люди.
   Ќарод этой страны не отличалсЯ  воинственностью.  €нтересы  и  симпатии
ѓолландии так поделились между двумЯ  враждующими  лагерЯми,  что  она  до
конца продолжала находитьсЯ в нерешительности  и  не  принимала  активного
участиЯ в борьбе мировых держав. € везде вдоль дорог, по которым проходили
войска, собирались кучки и толпы бесстрастных наблюдателей и зевак: дети и
женщины в своеобразных белых чепцах и старомодных  деревЯнных  башмаках  и
пожилые бритые мужчины, спокойно и задумчиво посасывающие длинные  трубки.
Ћни не боЯлись вторгшихсЯ к ним чужеземцев: те дни, когда слово "солдатнЯ"
вызывало в представлении шайки разнузданных  грабителей,  давно  канули  в
прошлое...
   ‘о своего наблюдательного пункта в облаках бог увидел бы, как одетые  в
форму цвета хаки солдаты и выкрашенные в цвет хаки орудиЯ расползались  по
всей приморской ѓолландии. Ћн увидел бы длинные железнодорожные составы  -
вагоны, набитые солдатами, и платформы с тЯжелыми артиллерийскими орудиЯми
и боеприпасами, - медленно ползущие на север, опасаЯсь крушениЯ; он увидел
бы ђейн и ельду, запруженные судами, выгружающими  все  больше  и  больше
солдат и все больше и больше боеприпасов; он увидел бы привалы, и  раздачу
рационов, и выгрузку из поездов; увидел бы  длинные,  медленно  движущиесЯ
колонны пехоты и кавалерии, похожие  на  гусениц,  и  похожие  на  личинки
фургоны, и  похожие  на  огромных  жуков  орудиЯ,  ползущие  на  север  по
затененным тополЯми дорогам и  плотинам  мимо  безучастных  к  их  судьбе,
невозмутимо наблюдающих за ними голландцев. ‚се суда и  баржи  на  каналах
были реквизированы  длЯ  переброски  войск.  ‚  свете  теплого  солнечного
летнего днЯ всЯ  эта  картина  оттуда,  сверху,  с  облаков,  должна  была
казатьсЯ каким-то буйным праздником оживших игрушек.
   Љогда солнце стало клонитьсЯ  к  западу,  все  происходЯщее  внизу,  на
земле, должно было подернутьсЯ золотистой  дымкой,  стать  более  Ярким  и
засверкать, а удлинившиесЯ тени - сделать предметы более  выпуклыми.  ’ени
высоких колоколен все росли и росли,  пока  не  достигли  горизонта  и  не
слились с надвигающимсЯ мраком, и  тогда  медленно,  неслышно,  расправлЯЯ
складки своего синего и все более отливающего черным плаща  и  мало-помалу
обволакиваЯ им землю, подкралась ночь; в  непроглЯдной  ее  тьме  одна  за
другой затеплились  слабые  искорки,  и  вскоре  уже  мрак  сиЯл  тысЯчами
брильЯнтовых огней. € из этого слиЯниЯ тьмы и мерцающего света до  облаков
долетел бы неумолчный гул человеческой деЯтельности,  особенно  отчетливый
теперь, когда она была только слышна, но незрима.
   €, быть может, проносЯсь в прозрачной бездне между землей  и  звездами,
бог-наблюдатель всю ночь не сомкнул глаз, а быть может,  он  задремал.  Ќо
если бы он поддалсЯ этой вполне естественной потребности на четвертую ночь
от начала великого флангового марша, то был бы скоро разбужен, ибо  в  эту
ночь битва в воздухе решила участь ѓолландии.
   Ђэропланы были наконец введены в бой, и внезапно с ревом и  визгом  они
ринулись вперед  со  всех  четырех  сторон  небосвода,  проносЯсь  то  над
наблюдателем, то под ним, нырЯЯ,  сталкиваЯсь,  опрокидываЯсь,  взмываЯ  к
зениту и падаЯ на  землю,  ринулись  -  одни,  чтобы  напасть  на  мириады
копошащихсЯ внизу существ, другие, чтобы защитить их.
   –ентральные …вропейские  „ержавы  втайне  собирали  в  кулак  все  свои
летательные машины, и теперь они бросили их в атаку  на  небольшой  клочок
низменности - подобно великану, швырЯющему на землю десЯть тысЯч ножей.  ‚
этой бешено несущейсЯ стае находилось пЯть аэропланов с атомными  бомбами,
державших курс прЯмо к дамбам  ѓолландии.  €  в  ответ  на  это  внезапное
нападение на севере, на западе и  на  юге  в  воздух  поднЯлись  аэропланы
союзников и бросились на врага. ’ак началась война в воздухе. ‚  эту  ночь
люди носились в горных высЯх, оседлав вихрь, и, подобно архангелам, разили
и падали, сраженные. € небеса проливали на изумленную землю ливень героев.
Џоистине последние битвы, которые  вело  человечество,  были  великолепнее
всех предыдущих. —его стоЯт воспетые ѓомером  схватки  на  мечах  и  скрип
несущихсЯ в бой  колесниц  по  сравнению  с  этим  стремительным  полетом,
столкновением, головокружительным триумфом и безудержным падением вниз,  в
объЯтиЯ смерти?
   Ђ потом в этот смерч воздушных дуэлей,  несущийсЯ,  крутЯсь,  в  пустом
пространстве между огнЯми уличных  фонарей  и  мерцанием  звезд,  ворвалсЯ
вихрь и грохот, способный заглушить любой гром, и двадцать огненных  змей,
увеличиваЯсь на лету, алчно ринулись вниз на плотины ѓолландии и вонзились
в преграды между морем и сушей, и снова взмыли вверх гигантскими  столбами
алого дыма, пара и огнЯ, и пламЯ вырвало из мрака эту крохотную  страну  с
ее деревьЯми и шпилЯми  колоколен,  объЯтую  ужасом,  видную  всю  как  на
ладони... Ђ вокруг злобно металось  море,  Яростно  пенЯ  багровые  волны,
подобные волнам крови.
   € над этим густонаселенным клочком земли  разнессЯ  дикий  многоголосый
вопль и тревожный набат...
   “целевшие аэропланы  повернули  обратно  и  скрылись  из  глаз,  словно
внезапно  устыдЯсь  своего  деЯниЯ.  Ђ  через  десЯть  брешей,  охваченных
пламенем, которое не могла погасить никакаЯ вода, на сушу с ревом ринулось
море.



8

   "Њы клЯли свое невезение, - говорит Ѓарнет, - потому что в ту  ночь  не
успели добратьсЯ до казарм в Ђлкмаре,  где,  как  мы  слышали,  нас  ждали
полные рационы, табак и другие желанные  блага.  Ќо  главный  канал  между
‡андамом и Ђмстердамом был безнадежно запружен судами, и мы  обрадовались,
когда нам представилсЯ случай  отстать  от  нашего  основного  транспорта,
причалить в маленьком,  заброшенном  и  затЯнутом  тиной  затоне  и  найти
пристанище в покинутом доме на берегу. Њы проникли в дом  и  обнаружили  в
погребе бочонок с остатками сельди,  несколько  головок  сыра  и  глинЯные
кувшины с джином. Њы развели огонь, поджарили на рашпере селедки, насушили
гренков с сыром. Ќикто из нас не смыкал глаз уже почти сорок  часов,  и  Я
решил остатьсЯ в этом убежище до рассвета, а затем, если канал по-прежнему
будет запружен судами, бросить нашу баржу и добиратьсЯ до Ђлкмара пешком.
   Ќаше убежище находилось примерно в сотне Ярдов от канала,  и  мы  могли
видеть флотилию, проходившую под  невысоким  каменным  мостом,  и  слышали
голоса солдат. ‚скоре в затоне неподалеку от нас остановилось еще пЯть или
шесть барж; на двух из них были солдаты Ђнтримского полка, и Я поделилсЯ с
ними найденным провиантом. Ћни, в свою очередь, угостили нас  табаком.  Ќа
запад от нас тЯнулось  широкое  пространство  воды,  а  за  ним  виднелось
множество крыш и две-три церковных колокольни.  Ќаша  баржа  была  слишком
перегружена, и Я разрешил нескольким взводам -  всего  тридцати  -  сорока
солдатам - расположитьсЯ на берегу. џ не позволил им разместитьсЯ в  доме,
опасаЯсь, как бы они не попортили  мебели,  и  оставил  хозЯевам  долговую
расписку за провиант, который мы взЯли. Ћсобенно радовались  мы  табаку  и
возможности развести костры, так как нас одолевали комары.
   ‚орота дома, в котором  мы  нашли  провиант,  были  украшены  надписью:
"Vreugde bij Vrede" - "Њир дарует радость",  -  и  все  здесь  говорило  о
деЯтельной  старости  удалившегосЯ  на  покой  человека,  умеющего  ценить
комфорт. џ прошел через  сад,  которому  большие  кусты  роз  и  душистого
шиповника придавали нарЯдный и веселый вид, к  очаровательной  беседке  и,
устроившись там, стал наблюдать за моими солдатами, которые  расположились
на берегу и теперь стрЯпали ужин или  просто  отдыхали.  ‡аходЯщее  солнце
золотило почти безоблачное небо.
   Џоследние две недели Я не имел  ни  минуты  свободного  времени  и  был
целиком поглощен выполнением получаемых приказов. џ работал, напрЯгаЯ  все
свои физические и душевные силы, отдыхаЯ лишь  в  короткие  часы,  которые
удавалось урвать длЯ  сна.  ’еперь  эта  неожиданнаЯ  передышка  дала  мне
возможность беспристрастно оценить то, что Я делал, и осознать,  насколько
поразительно было все  происходЯщее.  џ  преисполнилсЯ  признательности  к
солдатам моей роты, менЯ  восхищала  веселаЯ  готовность,  с  которой  они
терпели  лишениЯ  и  подчинЯлись  необходимости.  џ  смотрел  на   них   и
прислушивалсЯ к их славным голосам. Љак исполнительны были эти  люди!  Љак
беспрекословно готовы были они подчинЯтьсЯ и забывать о  себе  ради  общей
цели! џ думал о том, как мужественно переносили они все испытаниЯ и тЯготы
последних двух недель, как закалЯлись в этих испытаниЯх и  как  крепло  их
товарищество; и Я думал  о  том,  как,  невзираЯ  ни  на  что,  много  еще
сохранилось добросердечиЯ в нашей сумасбродной человеческой  натуре.  ‚едь
все  они,  в  конце   концов,   были   лишь   случайными   представителЯми
человечества; их терпеливость и доброжелательность были  подобны  энергии,
заключенной в атоме, и еще только  ждали  часа,  когда  им  будет  найдено
благое применение. € снова с поразительной Ясностью и силой Я  понЯл,  что
человечество прежде всего и больше  всего  нуждаетсЯ  в  руководстве,  что
основнаЯ задача - найти руководство, забыть  себЯ  в  стремлении  к  цели,
стоЯщей перед  всем  человеческим  родом.  €  в  эту  минуту  жизнь  снова
представилась мне Ясной и простой..."
   Џризнание  очень  знаменательное  длЯ  "немного   дородного"   молодого
офицера, описавшего впоследствии все это в  своих  "ѓодах  странствий",  и
очень характерное длЯ той перемены, котораЯ уже происходила в  те  годы  в
душах людей, подготавливаЯ новую эру в истории человечества.
   Ѓарнет  пишет  дальше  о  необходимости  спасти  науку  и  общественные
учреждениЯ от индивидуализма и о том, как он пришел к выводу,  что  это  -
единственное "спасение". ‚ те  годы  эти  мысли,  без  сомнениЯ,  казались
поразительными и оригинальными; теперь это лишь  само  собой  разумеющаЯсЯ
основа человеческой жизни.
   Ќа небе догорел закат, и сумерки сгустились в  ночь.  ‚о  мраке  костры
запылали Ярче, и на той стороне затона кто-то затЯнул ирландскую песню. Ќо
солдатам Ѓарнета, слишком уставшим за день, было не до песен, и на  палубе
баржи и на берегу все спали.
   "ЉажетсЯ,  один  только  Я  не  мог  уснуть.  „олжно  быть,   сказалось
переутомление. Џромучившись некоторое времЯ в лихорадочной  полудремоте  у
румпелЯ, Я очнулсЯ и сел, охваченный смутным беспокойством...
   ‚ ту ночь всЯ ѓолландиЯ представлЯлась мне лишь огромным пологом  неба.
‚низу была чернаЯ кромка горизонта:  два-три  церковных  шпилЯ  и  вершины
тополей,  а  над  ними  -  опрокинутаЯ  гигантскаЯ  чаша  неба.  Ћна  была
безоблачна и пуста. € все  же  моЯ  неЯснаЯ  тревога  каким-то  непонЯтным
образом исходила от неба.
   Ќеожиданно менЯ охватила  грусть.  Ѓыла  какаЯ-то  печальнаЯ  смиреннаЯ
покорность в этих спЯщих фигурах, окружавших менЯ;  все  эти  люди  пришли
сюда издалека, они оставили позади привычную жизнь, чтобы принЯть  участие
в этой безумной войне, котораЯ ничего не приносила и  пожирала  все,  -  в
бессмысленном водовороте разрушениЯ. џ  увидел,  как  коротка  и  непрочна
жизнь человека, целиком  зависЯщаЯ  от  случаЯ,  чудовищно  беспомощнаЯ  в
осуществлении даже самых скромных своих замыслов. € Я думал:  неужели  так
будет всегда, неужели человек навеки обречен оставатьсЯ животным, которому
так никогда и не будет суждено подчинить себе  судьбу  и  изменить  ее  по
своей воле? €  он  так  и  останетсЯ  существом  добрым,  но  завистливым,
жаждущим,  но   неосуществлЯющим,   широко   одаренным,   но   действующим
безрассудно, - останетсЯ таким до тех пор, пока породивший его ‘атурн  сам
же его и не поглотит?..
   џ внезапно очнулсЯ от этих  мыслей,  заметив,  что  высоко  в  небе  на
северо-востоке поЯвилась эскадра аэропланов. Ќа полночной синеве неба  они
казались крохотными  черными  черточками.  ЏомнитсЯ,  Я  поглЯдел  на  них
сначала довольно равнодушно, как  на  стаю  перелетных  птиц.  Ђ  затем  Я
увидел, что  это  лишь  крыло  огромного  воздушного  флота,  стремительно
приближающегосЯ к нам со стороны границы, и насторожилсЯ.
   “видев эти аэропланы, Я был поражен, что не заметил их раньше.
   “дивленный, взволнованный, Я тихонько поднЯлсЯ  на  ноги,  стараЯсь  не
разбудить своих товарищей. џ  напрЯженно  прислушивалсЯ,  ожидаЯ  услышать
грохот наших пушек. Џочти бессознательно Я поглЯдел на юг, потом на запад,
всматриваЯсь в даль, ожидаЯ, что оттуда придет  защита,  и  тотчас  увидел
совсем  близко  от  себЯ,  точно  они  вынырнули  прЯмо  из   мрака,   три
стремительно несущиесЯ эскадры  аэропланов:  одна  эскадра  шла  на  очень
большой высоте, другаЯ - основное Ядро отрЯда - примерно  на  высоте  двух
тысЯч  футов,  третьЯ  летела  совсем   низко   над   землей.   Ђэропланы,
находившиесЯ в центре, шли таким плотным косЯком, что  за  ними  не  видно
было звезд, и тут Я понЯл, что начинаетсЯ война в воздухе.
   Ѓыло что-то очень необычное и странное в этих почти невидимых с  земли,
изготовившихсЯ к бою противниках,  стремительно  и  бесшумно  сближающихсЯ
друг с другом над головой спЯщих внизу войск. ‚се  вокруг  менЯ  еще  было
погружено в сон; на судах, заполнЯвших  главный  канал,  не  заметно  было
никакого движениЯ, хотЯ вдоль канала тЯнулась цепочка костров, да  и  весь
он, испещренный светЯщимисЯ точками, должен  был  быть  отчетливо  заметен
сверху. ‡атем издали, со  стороны  Ђлкмара,  донессЯ  звук  горнов,  затем
раздались выстрелы, и с ними слилсЯ отчаЯнный перезвон колоколов. џ  решил
как можно дольше не будить моих солдат...
   ‚оздушный бой разгорелсЯ мгновенно, как во сне. Њне кажетсЯ, что  между
тем моментом, когда Я увидел в воздухе вражеский флот, и началом  сражениЯ
прошло не больше пЯти минут. џ видел  все  очень  хорошо,  черные  силуэты
аэропланов четко выделЯлись в прозрачной синеве северного неба.  Ђэропланы
союзников - преимущественно французские - Яростным  ливнем  обрушились  на
Ядро вражеского флота. Ћни  действительно  походили  на  крупные  дождевые
капли. ЏослышалсЯ треск, похожий на  шелест  северного  сиЯниЯ,  -  первый
звук, который долетел до  менЯ;  по-видимому,  в  небе  началась  ружейнаЯ
перестрелка. Ѓледные вспышки, похожие на летние зарницы, озарили  небо,  а
через секунду там уже царил хаос воздушного сражениЯ, все еще почти совсем
беззвучный.  Ќекоторые  вражеские  аэропланы   опрокидывались,   очевидно,
задетые удачным выстрелом; другие начинали  стремительно  падать  и  вдруг
исчезали в ослепительном пламени, от  которого  на  мгновение  меркло  все
вокруг.
   € в то времЯ, как Я все еще вглЯдывалсЯ в небо, стараЯсь защитить рукой
глаза от этих слепЯщих вспышек, а солдаты просыпались и вскакивали, кругом
на плотины были сброшены  атомные  бомбы.  ‘  оглушительным  грохотом  они
падали с неба, подобно ‹юциферу на картинах, оставлЯЯ позади себЯ огненный
след. € светлаЯ, прозрачнаЯ, полнаЯ трагических  событий  ночь,  казалось,
внезапно исчезла, поглощеннаЯ  черным  непроницаемым  мраком,  смыкавшимсЯ
вокруг этих исполинских огненных столбов...
   ‡а грохотом взрыва последовал рев ветра, в  небе  замелькали  молнии  и
заклубились тучи...
   ‚се произошло с феерической быстротой. ‘екунду  назад  Я  был  одиноким
наблюдателем в мире, погруженном в сон, в следующее мгновение все были  на
ногах... Њир пробудилсЯ, растерЯнный, ничего не понимающий...
   ‚незапно налетевший шквал обрушилсЯ на менЯ с такой силой,  что  сорвал
мой шлем и снес беседку в саду усадьбы "Њир дарует  радость",  скосив  ее,
словно косой. џ видел, как падали бомбы, видел страшное  малиновое  пламЯ,
взмывавшее вверх при каждом взрыве, и громоздЯщиесЯ друг  на  друга  клубы
кроваво-красного пара, и летЯщие к небу обломки, и на этом  огненном  фоне
встали черные силуэты всех окрестных церквей, деревьев и  печных  труб.  €
внезапно Я понЯл.  ‚ражеские  аэропланы  взорвали  плотины.  ќти  огненные
столбы означали их гибель, и через несколько минут, сюда, на  нас,  хлынет
море..."
   „алее Ѓарнет довольно пространно описывает меры  -  и,  надо  признать,
вполне разумные  меры,  -  которые  были  им  принЯты  перед  лицом  этого
неслыханного бедствиЯ. Ћн посадил  своих  солдат  на  баржу  и  сообщил  о
случившемсЯ на соседние баржи;  затем  велел  механику  пустить  машину  и
отчалил. Ќо тут он вспомнил,  что  следует  запастись  продовольствием,  и
высадил на берег пЯтерых солдат, и они раздобыли несколько десЯтков сыров,
успев вернутьсЯ на баржу до наводнениЯ.
   Ѓарнет упоминает об этом доказательстве своего хладнокровиЯ с  законной
гордостью. Ћн намеревалсЯ повернуть баржу носом против волны и дать полный
ход. € он все времЯ благословлЯл судьбу за то, что находитсЯ в  затоне,  а
не в каше  судов  на  главном  канале.  Ћн,  как  мне  кажетсЯ,  несколько
переоценил возможную силу первого удара - он опасалсЯ, объЯснЯет  он,  что
волна подхватит баржу и разобьет ее о дома или деревьЯ.
   Ѓарнет не указывает, сколько времени прошло между взрывом плотин и  тем
мгновением,  когда  их  баржу  настигло  хлынувшее  на  сушу   море,   но,
по-видимому, это произошло минут через двадцать  -  тридцать.  Ћн  работал
теперь в полном мраке - если не считать света  фонарЯ  -  и  на  ураганном
ветру. Ћн зажег носовой и кормовой огни...
   Џар клубами поднималсЯ ввысь над стремительно надвигавшейсЯ стеной воды
- ведь она хлынула в проломы плотин, раскалившиесЯ от взрыва почти добела,
- и эта плотнаЯ завеса клубЯщегосЯ пара скоро совершенно  скрыла  огненные
вулканы взрывов...
   "Ќаконец наводнение  достигло  нас.  Ћно  разливалось  по  всей  стране
широким валом, надвигаЯсь с глухим ревом. џ  ожидал  увидеть  Ќиагару,  но
высота обрушившегосЯ на нас водопада не превышала двенадцати  футов.  Ќаша
баржа на какой-то миг неуверенно закачалась, получила хорошую порцию  воды
на палубу и всплыла. џ скомандовал полный  вперед,  поставил  баржу  носом
против течениЯ и ценой  отчаЯнных  усилий  старалсЯ  удержать  ее  в  этом
положении.
   „ул ветер, такой же неистовый,  как  этот  потоп,  и  мне  кажетсЯ,  мы
сталкивались со всем, что только крутилось в волнах между  нами  и  морем.
…динственным источником света среди этой кромешной тьмы были наши  фонари;
в двадцати футах пелена пара становилась уже непроницаемой, а рев  морЯ  и
ветра  заглушал  все  прочие  звуки.  —ерные  глЯнцевитые  волны,  пенЯсь,
проносились мимо нас, на миг попадаЯ в полосу света наших огней,  и  снова
растворЯлись во мраке. € оттуда,  из  этого  мрака,  неожиданно  возникали
различные предметы, которые мчались прЯмо на  нас:  полузатонувшаЯ  лодка,
корова, часть бревенчатой стены какого-то дома, беспорЯдочнаЯ груда досок,
Ящиков.  ‚се  они  вдруг  поЯвлЯлись  перед  нами,  словно  приоткрывалась
какаЯ-то  дверца,  стремительно  надвигались,   с   сокрушительной   силой
ударЯлись о нашу баржу, а порой проносились мимо. Ћдин  раз  Я  совершенно
отчетливо различил во тьме белое, как мел, человеческое лицо...
   ‚переди перед нами все времЯ маЯчила группа  полузатопленных,  гнущихсЯ
под ветром деревьев, и мы постепенно  к  ним  приближались.  џ  постаралсЯ
обойти их стороной. €х ветви метались из стороны в сторону на черном  фоне
клубЯщегосЯ пара,  словно  воздетые  в  безысходном  отчаЯнии  руки.  Ћдин
большой сук обломило ветром, и  он  со  свистом  пронессЯ  мимо  менЯ.  Њы
понемногу продвигались вперед. Љогда Я в последний раз оглЯнулсЯ  на  "Њир
дарует радость", прежде чем ее поглотила тьма, она  была  прЯмо  за  нашей
кормой..."



9

   Ќа рассвете баржа Ѓарнета все еще держалась на воде. ЌосоваЯ  часть  ее
сильно пострадала, и солдаты посменно откачивали и отливали  воду.  Ѓарнет
сумел спасти десЯток людей, чьЯ лодка перевернулась рЯдом с баржей, а  три
других лодки он тащил  на  буксире.  ‚о  всЯком  случае,  он  еще  плыл  и
находилсЯ  где-то  между  Ђмстердамом  и  Ђлкмаром,  но  где   именно-т-он
определить не мог. Ќастал день, скорее похожий на  ночь.  ‚сюду,  куда  ни
глЯнь, под хмуро-серым небом расстилалось серое пространство воды,  а  над
водой торчали  полуразрушенные  кровли  и  верхние  этажи  домов,  вершины
деревьев, верхушки ветрЯных мельниц  -  словом,  верхнЯЯ  треть  знакомого
голландского пейзажа, - и мимо них в туманной дымке плыла  целаЯ  флотилиЯ
барж и маленьких лодочек (некоторые были опрокинуты вверх  дном),  бревна,
балки, мебель и множество других разнообразных предметов.
   “топленники в то утро оставались еще под водой. ‹ишь изредка  проплывал
труп коровы или  окостеневшее  тело  человека,  судорожно  вцепившегосЯ  в
какой-нибудь дощатый Ящик или стул, напоминаЯ о скрытом под водой страшном
кладбище. ’олько к четвергу на поверхность стало всплывать много трупов.
   ‘ерый туман, словно серый полог, висел над головой, закрываЯ  даль.  Ћн
рассеЯлсЯ лишь после полуднЯ, и тогда на западе под тЯжелыми тучами пыли и
клубами пара над безбрежным простором  воды  стали  видны  огненно-красные
фонтаны атомных вулканов.
   €здали, сквозь мглистую дымку, они казались тусклыми и  зловещими,  как
лондонские закаты.
   "Ћни стоЯли над водой, - говорит  Ѓарнет,  -  словно  огненные  водЯные
лилии со смЯтыми лепестками".
   ќто утро  Ѓарнет  провел,  по-видимому,  на  канале,  спасаЯ  тех,  кто
проплывал мимо, вылавливаЯ опрокинутые лодки, помогаЯ людЯм  выбратьсЯ  из
затопленных домов. „ругие военные  баржи  занимались  тем  же.  ’олько  на
исходе днЯ, когда самаЯ неотложнаЯ помощь была оказана, он  вспомнил,  что
ему следует накормить и напоить своих солдат  и  решить,  что  предпринЯть
дальше. “ них еще оставалось немного сыра,  но  не  было  ни  капли  воды.
"Џриказы", эти таинственные повелители человеческих  судеб,  исчезли  уже,
по-видимому, навсегда. Ѓарнет понЯл, что теперь он должен  действовать  на
свой страх и риск.
   "‚се мы чувствовали: произошла катастрофа такого масштаба и мир  должен
был так изменитьсЯ, что мы напрасно стали  бы  надеЯтьсЯ  найти  на  земле
место, где все оставалось бы таким же, как до войны. Њы собрались на юте -
мой механик Њайлис, Љемп, еще двое младших офицеров  и  Я  -  и  принЯлись
вырабатывать план действий. “ нас не было ни пищи, ни  определенной  цели.
Њы пришли к заключению, что наши боевые возможности  ничтожны  и  что  нам
надо прежде всего раздобыть себе еду и получить какие-то инструкции. Љаким
бы ни  был  план  военных  операций,  который  прежде  предопределЯл  наши
действиЯ, теперь он, совершенно очевидно,  утратил  всЯкий  смысл.  Њайлис
считал, что нам следует повернуть  на  запад  и  попробовать  вернутьсЯ  в
Ђнглию через ‘еверное море. Џо его расчетам, на такой моторной барже,  как
наша, можно было достичь йоркширского побережьЯ через сорок  четыре  часа.
Ќо Я отверг его предложение, потому что у нас было слишком мало  провианта
и совсем не было воды.
   ‘о всех лодок вблизи от нас доносились просьбы дать им воду, и от этого
нам хотелось пить еще сильнее. џ решил, что нам следует плыть на  юг,  где
мы,  несомненно,  доберемсЯ  до  такой  возвышенности,  котораЯ  не  будет
затоплена морем, и тогда мы сможем пристать к берегу,  найти  какой-нибудь
ручей, напитьсЯ, пополнить наши запасы и узнать, что происходит в мире. Ќа
многих баржах, проплывавших  в  тумане  мимо  нас,  находились  английские
солдаты, заплывшие сюда с ‘еверного Љанала, но и они знали о  происходЯщем
не больше, чем мы. "Џриказы" больше не служили нам путеводной звездой.
   Ћднако вечером того же днЯ  "Џриказы"  снова  напомнили  о  себе  через
мегафон  английского  миноносца,  сообщавшего  о  заключении  перемириЯ  и
обрадовавшего нас известием, что провиант и вода срочно отправлЯютсЯ  вниз
по ђейну и флотилиЯ барж с припасами будет стоЯть на  старом  ђейне  возле
‹ейдена..."
   Ќо мы  не  последуем  за  Ѓарнетом  и  его  солдатами  в  это  странное
путешествие по воде, над сушей, между  деревьев,  домов  и  церквей,  мимо
‡андама  через  ѓарлем  и  Ђмстердам  до  ‹ейдена.  Ћни  плыли  в  тумане,
пронизанном красными отблесками огнЯ, в каком-то призрачном  мире,  полном
неизвестности, растерЯнности, туманных  силуэтов,  доносившихсЯ  откуда-то
голосов и мучительной жажды, притуплЯвшей все другие чувства.
   "Њы сидели, -  пишет  Ѓарнет,  -  тесно  прижавшись  друг  к  другу,  а
расположившиесЯ на носу солдаты были воплощением молчаливого  терпениЯ.  €
только один звук настойчиво нарушал тишину - мЯукала кошка,  которую  один
из наших солдат спас вблизи ‡андама, когда  она  проплывала  мимо  нас  на
стоге  сена.  Њы  держали  курс  на  юг,   полагаЯсь   на   компас-брелок,
принадлежавший Њайлису.
   Њне кажетсЯ, никто из нас тогда не  думал  о  том,  что  мы  -  остатки
разбитой армии; нам в  те  минуты  было  как-то  не  до  войны.  Ќад  всем
преобладало  ощущение  грандиозной  стихийной  катастрофы.  Џосле  атомных
взрывов все международные споры словно  утратили  всЯкое  значение.  ‚  те
минуты, когда мы забывали о жажде, мы  задумывались  над  тем,  что  нужно
найти способ прекратить применение этого страшного оружиЯ, пока  на  земле
еще не уничтожено все живое. €бо нам стало совершенно  очевидно,  что  эти
бомбы и те еще более страшные  силы  разрушениЯ,  предтечами  которых  они
ЯвлЯютсЯ, могут в мгновение ока уничтожить все, созданное человечеством, и
порвать все существующие между людьми свЯзи.
   - —то они намерены делать? -  спрашивал  Њайлис.  -  —то  они  намерены
делать? ‘овершенно Ясно, что мы должны положить  конец  войне.  ‘овершенно
Ясно, что должен быть установлен какой-то порЯдок.  ‚се  это...  все,  что
происходит... совершенно немыслимо.
   џ ответил ему не сразу. —то-то - Я даже сам  не  знаю,  что  именно,  -
воскресило в моей памЯти того раненого, которого Я перевЯзал в первый день
сражениЯ.  џ  снова  увидел  его  гневные,  полные  слез  глаза  и  жалкий
кровоточащий  обрубок,  который  пЯть  минут  назад  был  искусной   рукой
человека, простертой  вперед  в  неистовом  протесте:  "ѓлупость  чертова!
ЏраваЯ рука, сэр! ЊоЯ _праваЯ_ рука..."
   Ќа какое-то мгновение Я утратил веру в людей, в силу разума.
   - Њне кажетсЯ, что мы слишком... слишком глупы, - сказал Я  Њайлису,  -
чтобы когда-нибудь положить конец войне. …сли бы у нас хватало на это ума,
мы должны были бы сделать это раньше. Њне кажетсЯ,  что  вот  это...  -  Я
указал на черный скелетообразный остов разбитой ветрЯной мельницы, нелепый
и безобразный, торчавший над залитой кровавым светом водой, - это конец".



10

   Ћднако нам пора проститьсЯ с ”редериком Ѓарнетом  и  с  его  голодными,
погибающими от жажды на борту баржи солдатами.
   ‚ течение какого-то времени казалось,  что  цивилизации  -  в  ‡ападной
…вропе, во всЯком случае, - пришел конец. ‘емена, посеЯнные  Ќаполеоном  и
взращенные  Ѓисмарком,  распустились  пышным  цветом,  "подобные  огненным
лилиЯм", озарив своим кровавым  пламенем  гибнущие  нации,  разрушенные  и
затопленные храмы, лежащие  в  руинах  города,  навсегда  погубленные  длЯ
человечества плодородные полЯ и миллионы трупов, плавающих в лужах  крови.
Ѓыл ли этот урок достаточным длЯ человечества, или же  пламЯ  войны  будет
снова и снова озарЯть руины?
   Ќи Ѓарнет,  ни  его  товарищи,  разумеетсЯ,  не  могли  с  уверенностью
ответить на этот вопрос. €сториЯ человечества уже знала один такой пример.
Љогда американский континент был открыт европейцами,  высокаЯ  цивилизациЯ
отступила там перед культом войны, рафинированным  и  жестоким,  и  теперь
многие  мыслЯщие  люди  полагали,  что  снова,  в  еще  большем  масштабе,
повторитсЯ это торжество воина, эта победа инстинкта разрушениЯ, присущего
человеку.
   „альнейший рассказ Ѓарнета целиком подтверждает  обоснованность  такого
трагического  предположениЯ.  Ѓарнет  дает  несколько   беглых   зарисовок
гибнущей - и, по-видимому, непоправимо гибнущей -  цивилизации.  Ћн  видел
холмы Ѓельгии, кишащие беженцами и опустошаемые холерой; он видел  остатки
воюющих армий, поддерживающих военный  порЯдок  уже  после  перемириЯ,  не
ведущих боев, но враждебно настороженных  в  силу  привычки,  и  он  видел
полное отсутствие какого бы то ни было плана во всем.
   ‚ небе летали  аэропланы,  выполнЯЯ  какие-то  таинственные  поручениЯ.
•одили слухи, что в долинах ‘емуа и  в  лесных  районах  восточных  Ђрденн
началось людоедство, что там беснуютсЯ религиозные фанатики, что  Љитай  и
џпониЯ напали на ђоссию,  а  в  Ђмерике  разразилась  революциЯ.  ‚се  это
сопровождалось бурЯми и ураганами небывалой силы и грозовыми ливнЯми...




—Ђ‘’њ ’ђ…’њџ. ЋЉЋЌ—ЂЌ€… ‚Ћ‰Ќ›


1

   Ќа горном склоне неподалеку от  города  Ѓриссаго,  над  двумЯ  заливами
‹аго-Њаджоре, лежат уступами  зеленые  луга,  спускающиесЯ  на  востоке  к
Ѓеллинцоне и на юге - к  ‹уино,  необычайно  красивые  весной,  когда  они
превращаютсЯ в пестрый цветочный ковер. Ќо особенно прекрасны они в первые
дни июнЯ, когда цветут хрупкие асфодели - лилии свЯтого Ѓруно и  весь  луг
усеЯн  их  белоснежными  венчиками.  Љ  западу  от  этого  восхитительного
местечка протЯнулось глубокое лесистое ущелье  -  голубой  провал  шириной
около мили, а за ним встает стена утесов, величественных  и  мрачных.  Ќад
лугами асфоделей каменистые склоны уходЯт ввысь,  к  скалистому,  залитому
солнцем крЯжу, который, изгибаЯсь,  смыкаетсЯ  с  вершинами  этих  утесов,
образуЯ с ними единую линию горизонта. Ќа фоне  этого  сурового  и  дикого
горного ландшафта еще более безмЯтежными кажутсЯ огромное  озеро  внизу  и
окружающие его просторы плодородных долин  и  холмов  с  лентами  дорог  и
пЯтнами деревень, и острова на юге и востоке, и  червонно-золотые  рисовые
полЯ ‚аль-Њаджа на севере.
   € потому, что это уединенное и  ничем  не  знаменитое  местечко  лежало
вдали от трагедий, обрушившихсЯ на человечество в тот роковой  год,  вдали
от горЯщих городов и погибающих от голода сотен тысЯч людей, здесь, в этом
укромном углу, где все, дыша покоем, умиротворЯло и укреплЯло дух, - здесь
должно было состоЯтьсЯ совещание правителей,  стремившихсЯ  приостановить,
если еще не поздно, гибель  цивилизации.  ‡десь  должны  были  встретитьсЯ
представители крупнейших держав мира, которых  привела  сюда  несокрушимаЯ
энергиЯ ‹еблана, этого человека, страстно  и  беззаветно  преданного  идее
гуманизма,  бывшего  в  ту  пору  французским  послом  в   ‚ашингтоне,   -
встретитьсЯ длЯ последней отчаЯнной попытки "спасти человечество".
   ‹еблан принадлежал к тем  простым,  бесхитростным  людЯм,  чей  удел  -
оставатьсЯ в тени во все эпохи процветаниЯ, но  кому  суждено  сыграть  на
мировой арене такую роль, котораЯ навеки  обессмертит  их  имЯ  в  истории
человечества после того, как страшнаЯ катастрофа упрощает положение  вещей
в мире до их собственной простоты. ’акими людьми были  Ђвраам  ‹инкольн  и
ѓарибальди. € ‹еблан с его прозрачно чистой, как у ребенка, душой,  с  его
полной отрешенностью от  личных  интересов,  Явившись  среди  этого  хаоса
бедствий, недовериЯ и растерЯнности, обратилсЯ с  неотразимым  призывом  к
здравому смыслу - к единственному, что еще могло  спасти  мир.  …го  голос
прозвучал как великое увещевание.
   ќто был лысый коротышка в очках, вдохновлЯемый теми высокими  идеалами,
которые принесла в  дар  человечеству  французскаЯ  нациЯ.  Ћн  глубоко  и
убежденно верил в одну простую истину: войне должен быть положен конец,  и
единственный способ прекратить войну - это  создать  единое  правительство
длЯ всех народов, населЯющих землю. ‚се прочие соображениЯ  он  считал  не
заслуживающими вниманиЯ. ‚ самом  начале  войны,  как  только  подверглись
разрушению  столицы  двух  воюющих  держав,  ‹еблан   ЯвилсЯ   со   своими
предложениЯми в Ѓелый дом к президенту. Ћн сделал это как нечто само собою
разумеющеесЯ. …му посчастливилось, что в этот момент он был в ‚ашингтоне и
должен  был  взывать  к  воображению   именно   американцев,   которое   в
национальном масштабе отличаетсЯ удивительной детскостью,  ибо  американцы
принадлежат к числу народов, чье простодушие спасло мир.  ‹еблану  удалось
увлечь своей идеей президента Ђмерики  и  американское  правительство.  ‚о
всЯком случае, они поддержали его в достаточной мере,  чтобы  придать  ему
вес в  глазах  наиболее  скептически  настроенных  правителей  европейских
государств, и, заручившись такой поддержкой,  он  взЯлсЯ  -  ничего  более
фантастического нельзЯ, казалось бы, придумать - свести вместе  правителей
всех государств и объединить их. Ћн писал  неисчислимые  письма,  рассылал
депеши,  предпринимал  самые  рискованные  путешествиЯ  и  вербовал   себе
союзников везде, где только  мог;  никто  не  казалсЯ  ему  лицом  слишком
незначительным длЯ осуществлениЯ его целей или настолько упрЯмым, что  его
не стоило убеждать. ‚  страшную  осень  последней  войны  этот  неутомимый
провидец в очках был похож на  неунывающую  канарейку,  отважно  щебечущую
среди грома и молний. € никакие бедствиЯ и катастрофы не могли  поколебать
его уверенность в том, что этим бедствиЯм может быть положен конец.
   Ђ в  те  дни  землЯ  всЯ  была  в  огне  войны  и  разрушениЯ  достигли
неслыханных размеров. Ќа вооруженном до зубов земном шаре одно государство
за другим, предвосхищаЯ возможность нападениЯ,  спешило  нанести  удар.  ‚
исступлении и страхе они бросались в войну, стремЯсь раньше других пустить
в ход свои бомбы. Љитай и џпониЯ напали на  ђоссию  и  уничтожили  Њоскву,
‘оединенные таты обрушили свой удар на џпонию, в €ндии бушевало стихийное
восстание, и „ели  превратилсЯ  в  огненный  кратер,  изрыгающий  пламЯ  и
смерть, а грозный балканский  король  объЯвил  мобилизацию.  Љазалось  бы,
каждому в те страшные дни должно было наконец стать Ясно, что  мир  очертЯ
голову устремлЯетсЯ к анархии. ‚есной 1959 года уже около двухсот, центров
цивилизации (и каждую неделю их количество возрастало) были  превращены  в
негаснущие очаги пожаров, над  которыми  ревело  малиновое  пламЯ  атомных
взрывов.  ‚сЯ  промышленность  была  полностью  дезорганизована,   хрупкаЯ
система мирового кредита рухнула, и во всех городах,  во  всех  населенных
местностЯх людЯм грозил голод или они уже голодали. Џочти все столицы были
в огне, погибли миллионы людей, и многие обширные  области  уже  никак  не
управлЯлись. Џо словам одного писателЯ  того  времени,  человечество  было
подобно спЯщему, который бессознательно играет  спичками  и  пробуждаетсЯ,
объЯтый пламенем.
   ЌайдутсЯ ли на всем земном шаре волЯ и ум, способные, действуЯ в  столь
непривычных  условиЯх,  противостоЯть  происходЯщему  и  сделать  хотЯ  бы
попытку предотвратить полное крушение всей социальной системы? ќтот вопрос
в течение многих месЯцев оставалсЯ открытым. Ќа какое-то времЯ  дух  войны
сделал бесплодными любые попытки  сплотить  все  созидательные  силы,  все
силы, направленные на сохранение порЯдка. ‹еблан был  похож  на  человека,
который пытаетсЯ образумить землетрЯсение и ищет здравый смысл  в  кратере
ќтны. •отЯ еле державшиесЯ  у  кормила  власти  официальные  правительства
теперь  были  бы  рады  заключению  мира,  банды  безответственных  и   не
поддающихсЯ убеждению патриотов, узурпаторов, авантюристов и  политических
головорезов  разного  рода  оказались  обладателЯми  несложных   аппаратов
высвобождениЯ атомной энергии и могли создавать  новые  очаги  разрушениЯ.
Љаролиний таил в себе неотразимую притЯгательную силу длЯ некоторых  умов.
‡ачем уступать, если еще можно  уничтожить  противника?  ‘даватьсЯ?  ‚  то
времЯ, как еще осталась возможность взорвать  неприЯтелЯ  и  развеЯть  его
прах по ветру? ‚ласть разрушать, котораЯ была когда-то высшей  привилегией
правительств, стала теперь единственной силой, и она правила миром везде и
повсюду. Ќа земле оставалось уже немного мыслЯщих людей,  которые  в  этот
период, когда мир грозил превратитьсЯ в огненную  пустыню,  не  впали  бы,
подобно Ѓарнету, в отчаЯние, восклицаЯ вместе с ним:
   - ќто конец!..
   € все это времЯ ‹еблан, поблескиваЯ очками, ездил то туда, то  сюда,  с
неистощимой силой убеждениЯ доказываЯ разумность  своей  идеи,  и  к  нему
постепенно начали прислушиватьсЯ. Ќи разу за все времЯ  не  проЯвил  он  и
тени сомнениЯ в том, что весь этот хаос должен прийти  к  концу.  Ќи  одна
нЯнька среди самых отчаЯнных воплей в детской  не  была  так  непоколебимо
уверена, что в конце концов  и  здесь  воцаритсЯ  покой.  ‘начала  к  нему
относились как к забавному фантазеру, затем мало-помалу его фантазии стали
находить хотЯ и сумасбродными,  но  все  же  осуществимыми.  Ђ  еще  через
некоторое времЯ его уже считали практическим человеком.  ‹юди,  которые  в
1958 году выслушивали его с улыбкой нетерпениЯ, в  начале  1959  года  уже
настойчиво спрашивали, что, по  его  мнению,  следует  предпринЯть.  €  он
излагал свои мысли с терпеливостью философа и Ясной точностью француза. Ћн
начал  получать  все  более  и  более  обнадеживающие   ответы.   Џереплыв
Ђтлантический  океан,  он  направилсЯ  в  €талию  и   здесь,   заручившись
обещаниЯми различных лиц, стал готовить конференцию. Њы уже упомЯнули выше
причины, побудившие его  избрать  длЯ  этой  цели  высокогорные  луга  над
Ѓриссаго.
   - Њы должны освободитьсЯ от всех старых,  укоренившихсЯ  ассоциаций,  -
заЯвил он.
   Џутем реквизиции он начал добывать  все  необходимое  длЯ  предстоЯщего
совещаниЯ, делаЯ это  со  спокойной  уверенностью,  полностью  оправдавшей
себЯ. € вот совещание, которому  предстоЯло  установить  новый  социальный
порЯдок в мире, собралось, не слишком на первых порах уверенное в  успехе.
‹еблан, созываЯ свою  конференцию,  держалсЯ  без  всЯкого  высокомериЯ  и
руководил ею с предельной скромностью. Ќа высоких  склонах  гор  поЯвились
люди с аппаратами беспроволочного телеграфа; за ними последовали другие  -
с палатками и провиантом; подвели подвесную  дорогу  к  линии  Ѓриссаго  -
‹окарно. Џриехал ‹еблан. Ћн  тщательно  проверил  каждую  мелочь,  котораЯ
могла бы нарушить ход совещаниЯ и внести диссонанс. …го можно было  скорее
принЯть за высланного вперед курьера, чем за инициатора  совещаниЯ.  ‡атем
на аэропланах, подвесной дорогой или иным способом  прибыли  те,  кто  был
призван решить судьбу мира. ќто совещание не носило никакого  специального
наименованиЯ. ‚ нем принЯли участие девЯть  монархов,  президенты  четырех
республик, некоторые министры и посланники, а также  видные  журналисты  и
другие такие же влиЯтельные деЯтели. Џрисутствовали и представители науки,
приехала даже мироваЯ знаменитость, старец •олстен, чтобы вместе с другими
вложить свою долю дилетантской государственной мудрости в разрешение самой
сложной и грозной проблемы века. “ одного  только  ‹еблана  могло  хватить
решимости собрать  вместе  как  номинальных  правителей,  так  и  истинных
властителей мира нарЯду с величайшими умами  современности  и  мужественно
надеЯтьсЯ, что они могут прийти к соглашению...



2

   €  наконец  один  из  приглашенных  на  это  совещание   представителей
различных держав пришел пешком. ќто был король  ќгберт  -  молодой  король
почтенного и древнего королевства …вропы.  ќгберт  был  король-мЯтежник  и
всегда бунтовал против своего высокого положениЯ. Ћн  любил  предпринимать
длинные пешеходные путешествиЯ и предпочитал ночевать под открытым  небом.
Ќа этот раз  он  прошел  пешком  перевал  ‘анта-ЊариЯ-Њаджоре  и  в  лодке
добралсЯ по озеру до Ѓриссаго; отсюда - снова пешком - направилсЯ  в  горы
по прелестной дороге, обсаженной дубами и каштанами. Ћн  взЯл  с  собой  в
путь - так как вовсе не намерен был спешить - пакеты хлеба  и  сыра.  ‘вою
небольшую свиту, котораЯ была необходима в столь торжественном случае  длЯ
его личного  комфорта  и  престижа  государства,  он  отправил  вперед  по
подвесной дороге, так что с ним шел только его секретарь ”ермин -  ученый,
ради этого поста  оставивший  профессорскую  кафедру  мировой  политики  в
‹ондонском институте социологических, политических и  экономических  наук.
”ермин,  в  большей   мере   обладавший   умом,   чем   проницательностью,
рассчитывал, что в своем новом положении будет  пользоватьсЯ  значительным
влиЯнием, и даже теперь, по прошествии нескольких лет службы, едва начинал
сознавать, насколько его функции сводЯтсЯ  лишь  к  тому,  чтобы  слушать.
Џрежде он  занималсЯ  проблемами  международной  политики  и  был  крупным
авторитетом в вопросах тарифов и общегосударственной  стратегии  и  весьма
уважаемым  сотрудником  некоторых  крупных  печатных  органов,  призванных
отражать общественное мнение, но атомные бомбы захватили его  врасплох,  и
он все еще никак не мог освободитьсЯ до конца от своих доатомных  взглЯдов
и побороть влиЯние этих длительных взрывов, заставивших его умолкнуть.
   Љороль сумел полностью освободить себЯ от  всЯческих  оков  придворного
этикета. ‚ теории - а он очень любил теоретизировать  -  его  манеры  были
крайне демократичны. € если обе бутылки пива  нес  ”ермин,  раздобывший  в
одной из городских лавчонок рюкзак,  то  король  допустил  это  только  по
недосмотру и в силу привычки. ‘обственно говорЯ, он никогда в жизни ничего
не носил сам, но как-то ни разу не заметил этого.
   - Њы никого не возьмем с собой, - сказал король. - Ќикого.  ‚се  должно
быть предельно просто.
   € ”ермин нес бутылки с пивом.
   ЏоднимаЯсь в гору - темп в основном задавал не ”ермин, а король, -  они
обсуждали предстоЯщее совещание,  и  ”ермин  с  некоторой  неуверенностью,
немало удивившей бы его самого в те годы, когда он был профессором, сделал
попытку наметить политический курс своего спутника.
   - џ признаю, ваше  величество,  -  сказал  ”ермин,  -  что  общаЯ  идеЯ
проекта, выдвинутого ‹ебланом, может быть осуществлена, но вместе  с  тем,
хотЯ Я и согласен, что было бы, вероЯтно, желательно установить некоторого
рода общий контроль над международными  делами  -  нечто  вроде  ѓаагского
международного суда с более расширенными полномочиЯми, - это еще отнюдь не
причина отказыватьсЯ от основных принципов национальной и  государственной
суверенности.
   - ”ермин, - оказал король, - Я намерен  подать  достойный  пример  всем
моим братьЯм-королЯм...
   ”ермин изобразил любопытство, за которым скрывалсЯ страх.
   - ...послав к чертЯм весь этот вздор, - закончил король.
   € он прибавил шагу как раз в тот момент,  когда  ”ермин,  уже  порЯдком
запыхавшийсЯ, собралсЯ что-то ответить.
   - џ намерен покончить со всем  этим  вздором,  -  сказал  король,  едва
”ермин открыл рот. - џ намерен бросить мою империю и мой  королевский  сан
на стол и заЯвить, что торговатьсЯ не буду. ‹юди слишком много торговались
из-за прав - вот что больше всего мешало им  жить  -  везде  и  всегда.  џ
намерен положить конец этой бессмыслице.
   ”ермин остановилсЯ как вкопанный.
   - Ќо позвольте, ваше величество! - вскричал он.
   Љороль тоже остановилсЯ, шагов на шесть впереди, и поглЯдел через плечо
на вспотевшую физиономию своего советника.
   - Ќеужто вы в самом  деле  думаете,  ”ермин,  что  Я  ЯвилсЯ  сюда  как
какой-нибудь прожженный политикан, чтобы  создать  из  моего  флага,  моей
короны, моих претензий и прочего и прочего препЯтствиЯ  на  пути  к  миру?
ќтот французик прав. € вы это знаете не хуже  менЯ.  ‚се  это  принадлежит
прошлому. Њы, все мы - короли, и правители, и представители  государств  -
первопричина этого зла. ‚едь  мы  проЯвление  и  символ  разобщенности,  а
разобщенность всегда таит в себе угроза войны, а  угроза  войны,  конечно,
приводит к накапливанию все большего и большего количества  атомных  бомб.
ќта стараЯ, как мир, игра окончена. Ћднако что же  мы  остановились?  Ќадо
идти. Њир ждет. Ђ вы не считаете, что игра окончена, ”ермин?
   ”ермин поправил лЯмку рюкзака и вытер ладонью вспотевший лоб.
   - џ допускаю, ваше величество, -  хмуро  сказал  он  вслед  удалЯющейсЯ
спине, - что должна быть создана определеннаЯ гегемониЯ, некий союз, вроде
древней Ђмфиктионии.
   - „олжна быть создана единаЯ и самаЯ простаЯ форма управлениЯ длЯ  всей
земли, - бросил король через плечо.
   - Ќо безоговорочное, безрассудное отречение, ваше величество...
   - Ѓух! - воскликнул король.
   Џрерванный подобным образом, ”ермин умолк.  Ќо  легкое  облачко  досады
набежало на его разгорЯченный лоб.
   - ‚чера, - сказал король, поЯснЯЯ свое междометие, -  Японцы  чуть-чуть
не покончили с ‘ан-”ранциско.
   - џ этого не слышал, ваше величество.
   - Ђмериканцы сшибли Японский аэроплан в океан, и бомба  взорвалась  под
водой.
   - Џод водой, ваше величество?
   -  „а.  ЋбразовалсЯ  подводный  вулкан.  Џар  виден  с  Љалифорнийского
побережьЯ. ‚от как близко они подобрались.  €  в  то  времЯ  как  творЯтсЯ
подобные  дела,  вы  хотите,  чтобы  Я  взобралсЯ  на  эту  гору  и  начал
торговатьсЯ.  ‚ообразите,  какое  впечатление  произведет   это   на   его
величество - моего кузена... да и на всех прочих!
   - Ћн-то будет торговатьсЯ, ваше величество.
   - Ќичего подобного, - оказал король.
   - Ќо как же, ваше величество?
   - ‹еблан ему не позволит.
   ”ермин снова резко остановилсЯ и злобно дернул ненавистную лЯмку.
   - Ћн будет прислушиватьсЯ  к  голосу  советников,  ваше  величество,  -
сказал он голосом, который не оставлЯл сомнений, что в  поведении  рюкзака
каким-то образом виноват король.
   Љороль оглЯнулсЯ.
   - Ќадо поднЯтьсЯ еще немного, -  сказал  он.  -  џ  хочу  добратьсЯ  до
безлюдного селениЯ, про которое нам говорили, и там мы выпьем  наше  пиво.
ќто должно быть близко. Њы выпьем пиво и выбросим бутылки. € после  этого,
”ермин, Я попрошу вас взглЯнуть на вещи в более широком аспекте...  Џотому
что вам это необходимо, поверьте...
   Љороль зашагал дальше, и некоторое времЯ не слышно было  ничего,  кроме
стука башмаков по кремнистой дороге да учащенного дыханиЯ ”ермина.
   Ќаконец (как подумал ”ермин) или вскоре (как показалось королю)  подъем
стал менее крут, тропа расширилась, и путники  очутились  в  необыкновенно
красивом месте. ќто был один из тех  высокогорных  поселков,  которые  еще
сохранились в горах ‘еверной €талии - несколько лепЯщихсЯ  тесными  рЯдами
домиков и сараев - и становились обитаемыми только в разгар лета, а  зимой
и весной, вплоть до середины июнЯ, стоЯли обычно на замке и пустовали. ‚се
домики, сложенные из красивого светло-серого камнЯ, затененного каштанами,
утопали в густой траве, в рамке Ярко-золотого дрока. Љороль еще никогда  в
жизни не видел такого великолепного цветениЯ дрока, и, взглЯнув  на  него,
он громко выразил  свой  восторг;  казалось,  дрок  не  столько  поглощает
солнечный свет, сколько сам  излучает  его.  Љороль  тотчас  опустилсЯ  на
замшелый камень, с трудом извлек из кармана хлеб и сыр и попросил  ”ермина
сунуть бутылки с пивом в траву, где-нибудь в тени, чтобы их охладить.
   - Џодумать только, ”ермин, чего лишают себЯ  люди,  которые  летают  на
воздушных кораблЯх! - сказал он.
   ”ермин обвел селение неодобрительным взглЯдом.
   - ‚ы наблюдаете это в  наиболее  выгодном  свете,  ваше  величество,  -
сказал он. - Ђ потом сюда вернутсЯ крестьЯне и все загрЯзнЯт.
   - Љрасота все равно останетсЯ, - сказал король.
   - ЏоверхностнаЯ,  ваше  величество,  -  сказал  ”ермин.  -  Ћднако  эта
деревушка - символ быстро исчезающего социального порЯдка.  …сли  обратить
внимание на траву, которой заросли эти камни и котораЯ пробиваетсЯ даже  в
хижинах, то Я склонен сделать вывод, что ею уже перестали пользоватьсЯ.
   - Њне кажетсЯ, - сказал король, - что  люди  придут  сюда,  как  только
будут скошены цветущие луга. ‚ероЯтно, сюда приходЯт загорелые девушки,  с
красными платочками на черных  волосах,  и  неторопливые  палевые  коровы,
каких мы видели на дорогах внизу... Љак  же  приЯтно  сознавать,  что  эти
прекрасные старинные формы жизни так неувЯдаемы! …ще  во  времена  ђима  и
даже за много столетий до него, когда еще и слух о римлЯнах не долетал  до
этого краЯ, люди с наступлением лета пригонЯли сюда  свои  стада...  Љакие
призраки  витают  над  этими  лугами!..  ‘колько   столкновений,   сколько
надежд!.. „ети резвились здесь, росли, превращались в стариков и старух  и
умирали - и так из поколениЯ  в  поколение,  тысЯчи  человеческих  жизней.
‚любленные, бесчисленные влюбленные  ласкали  друг  друга  среди  золотого
дрока...
   Ћн задумалсЯ, усердно пережевываЯ хлеб с сыром.
   - †аль, что мы не захватили с собой кружки длЯ пива, - сказал он.
   ”ермин  достал  складной  алюминиевый  стаканчик,  и  король  соизволил
напитьсЯ.
   - Њне бы хотелось, ваше величество, - внезапно сказал ”ермин, - убедить
вас по крайней мере не спешить с вашим решением...
   - Ќе стоит говорить об этом, ”ермин, - сказал король. -  „лЯ  менЯ  все
Ясно, как божий день.
   - ‚аше величество, - взмолилсЯ ”ермин, с трудом  справлЯЯсь  с  хлебом,
сыром и охватившим  его  неподдельным  волнением,  -  неужели  у  вас  нет
уважениЯ к вашему королевскому сану?
   Џомолчав, король ответил с необычной серьезностью:
   - €менно потому, что оно  у  менЯ  есть,  ”ермин,  Я  и  не  хочу  быть
марионеткой в этой игре международных интересов.  -  Ќесколько  секунд  он
задумчиво смотрел на своего спутника, а затем добавил:
   - Љоролевский сан! Ђ что вы знаете о королевском сане,  ”ермин?  „а!  -
крикнул король своему  растерЯвшемусЯ  советнику.  -  ‚первые  в  жизни  Я
собираюсь стать настоЯщим королем. џ намерен  возглавить  великое  дело  и
полагаюсь только  на  себЯ.  „есЯтки  поколений  моЯ  династиЯ  была  лишь
марионеткой в руках своих советников. ‘оветники! Ђ теперь Я намерен  стать
подлинным королем... € Я намерен... Я намерен сбросить с себЯ,  уничтожить
корону, котораЯ делала менЯ рабом, покончить с ней раз и навсегда. „а, это
грохочущее взрывчатое вещество уничтожило массу обветшалого и вредоносного
хлама! Ћкостеневший старый мир снова бурлит  и  плавитсЯ  в  огне,  как  в
плавильном тигле, и если Я был лишь начинкой королевской мантии, то теперь
Я стал королем среди королей. џ призван сыграть свою роль, став  во  главе
событий и положив конец крови, огню и бессмысленному хаосу.
   - Ќо, ваше величество... - не унималсЯ ”ермин.
   - ќтот ‹еблан прав. Њир должен  объединитьсЯ  в  республику,  единую  и
неделимую. ‚ы это сами понимаете, а мой долг  -  помочь  это  осуществить.
Љороль должен возглавить свой народ, а вы хотите, чтобы Я сидел у него  на
шее, словно Њорской ‘тарик на шее  ‘индбада-Њорехода.  ‘егоднЯ  мы  должны
привести к присЯге королей. —еловечество более не нуждаетсЯ в нашей опеке.
Њы должны разделить с ним наши мантии, мы  должны  разделить  с  ним  нашу
королевскую власть и сказать людЯм: теперь каждый из вас король  и  должен
править миром... Ќеужели вы, ”ермин, не чувствуете величиЯ этой минуты?  Ђ
вы хотите, чтобы Я поднЯлсЯ туда, на эту  гору,  и  затеЯл  там  торг,  и,
словно  какой-нибудь  жалкий  сутЯга,  набивал  себе  цену,   выторговывал
компенсации, требовал полномочий...
   ”ермин пожал плечами с покорностью  отчаЯниЯ,  а  затем  доказал  делом
старую истину, что при любых обстоЯтельствах человек должен есть.
   Ќекоторое времЯ оба молчали; король ел и перебирал в  уме  фразы  речи,
которую он готовил длЯ совещаниЯ. €з уважениЯ к древности его  короны  его
просили председательствовать на совещании, и он был  намерен  использовать
эту возможность так, чтобы памЯть о нем осталась в веках. “бедившись,  что
красноречие ему не изменило, он на несколько  секунд  задержал  взглЯд  на
расстроенном и хмуром лице ”ермина.
   - ”ермин, - сказал он, - вы идеализировали королевский сан.
   - ‚аше величество, - уныло сказал ”ермин, - мечтой всей моей жизни было
служить ему.
   - „ергаЯ за ниточки, ”ермин, - сказал король.
   - ‚ам угодно быть несправедливым, ваше величество,  -  ответил  ”ермин,
глубоко уЯзвленный.
   - Њне угодно покончить с несправедливостью,  -  сказал  король.  -  Ђх,
”ермин, - продолжал король, - неужели вы нисколько  мне  не  сочувствуете?
Ќеужели вы никогда не поймете, что Я не просто плоть и кровь, но еще и дух
и воображение со всеми его правами.  џ  король,  восставший  против  оков,
которые зовутсЯ короной. џ пробудившийсЯ король.  Њои  досточтимые  дед  и
прадед никогда за  всю  свою  августейшую  жизнь  не  пробуждались  ни  на
секунду. €м нравилось занЯтие, которое вы, да, вы, их советники, дали  им:
у них никогда не возникало сомнений в его целесообразности. Ђ ведь это все
равно, что дать куклу женщине, которой следовало бы  иметь  детей.  Ћни  с
наслаждением участвовали во всЯческих церемониЯх и  процессиЯх,  открывали
памЯтники,  принимали  верноподданнические  адреса,   посещали   столетних
старцев и тройнЯшек и проделывали еще многое в этом же  роде.  €  все  это
доставлЯло  им  невероЯтную  радость.  Ћни  собирали  альбомы  газетных  и
журнальных вырезок, где они были изображены во времЯ какой-нибудь подобной
церемонии,  и  если  пакеты  этих  вырезок  становились  тоньше,  это   их
тревожило. ’олько это их и тревожило. Ђ во мне есть какой-то атавизм.  Њои
симпатии влекут менЯ назад, к неконституционным монархам. ‚ероЯтно, имена,
данные мне при крещении, восходЯт к слишком дальним предкам. Њне  хотелось
действовать.  Њне  было  скучно.  џ  мог  бы,  как  большинство   принцев,
погрЯзнуть  в  пороке,  если  бы  нравы  нашего  дворца  не  были   против
обыкновениЯ действительно строгими. џ был воспитан при самом целомудренном
дворе,   когда-либо   существовавшем   на   земном    шаре...    Ѓдительно
целомудренном... € Я стал читать книги, ”ермин, и  задавать  вопросы.  ќто
должно было случитьсЯ с кем-то из нас рано или поздно. Ћчень  может  быть,
что Я просто от природы не  слишком  порочен.  ‚о  всЯком  случае,  Я  так
считаю. - ‘ минуту он размышлЯл. - „а, это так.
   ”ермин кашлЯнул.
   -  џ  согласен  с  вами,  ваше  величество,   -   сказал   он.   -   ‚ы
предпочитаете...
   Ћн не договорил. “ него чуть не сорвалось с Языка - "болтовню",  но  он
подыскал другое слово: "идеи".
   - Ћ этот мир венценосцев! - продолжал король. - ‘коро  никто  не  будет
понимать, что это такое. Ћн станет длЯ всех загадкой... ќто был нарЯду  со
всем прочим мир парадных  одежд.  „лЯ  нас  все  непременно  облачалось  в
парадные одежды и почти всегда украшалось  флагами.  Ђ  глаз  киноаппарата
должен был следить, чтобы мы принимали это как положено. …сли вы,  ”ермин,
король и отправитесь поглЯдеть на какой-нибудь полк, он  мгновенно  бросит
заниматьсЯ своим делом, наденет полную парадную  форму,  станет  смирно  и
возьмет на караул. Љогда мои августейшие родители отправлЯлись куда-нибудь
в поезде, в тендер засыпали побеленный уголь. „а, ”ермин,  его  белили,  а
если  бы  уголь  от  природы  был  белый,  а  не  черный,  Я  уверен,  что
железнодорожное начальство распорЯдилось бы его почернить. ‚от как с  нами
обходились. ‹юди всегда повертывались к нам лицом. Њы никого и  ничего  не
видели в профиль.  ‘оздавалось  впечатление,  что  весь  мир  с  упорством
маньЯка не сводит с  нас  глаз.  Ђ  когда  Я  начинал  задавать  канцлеру,
архиепископу и всем остальным свои наивные вопросы, пытаЯсь узнать, что  Я
увидел бы, если бы кто-нибудь повернулсЯ ко мне спиной, мне только  давали
понЯть, что Я, увы, не проЯвлЯю должного такта, которого требует  от  менЯ
мой сан... - Ћн опЯть на мгновение задумалсЯ.  -  €  все  же,  вы  знаете,
”ермин, в этом есть кое-что. Љоролевское достоинство  распрЯмило  плечи  и
придало осанку моему августейшему коротышке-дедушке.  Ћно  придавало  моей
бабушке своеобразное  неуклюжее  величие  даже  в  те  минуты,  когда  она
сердилась, а сердилась она очень часто. “ них обоих было в высокой степени
развито чувство долга. Њой бедный отец  все  времЯ  прихварывал  во  времЯ
своего недолгого царствованиЯ, но никто, кроме самых приближенных лиц,  не
знает, чего ему стоило каждое  поЯвление  на  публичных  церемониЯх.  "Њой
народ  ждет  этого  от  менЯ",  -  говорил  он  обычно  про  ту  или  иную
утомительную обЯзанность. Џочти  все,  что  его  заставлЯли  делать,  было
глупо, как все скверные традиции, но в том, как он это делал и почему,  не
было ничего глупого... ‘ознание своего королевского достоинства - отличнаЯ
вещь, ”ермин, и оно у менЯ в крови; трудно себе представить, чем Я мог  бы
стать, не будь Я королем. џ мог бы умереть за мой народ, ”ермин, а  вы  не
можете. Ќет, только не говорите, что вы готовы умереть за менЯ, потому что
это неправда. Ќе думайте, что Я забываю про мой королевский  сан,  ”ермин,
не внушайте себе это. џ король, истинный король, помазанник божий. ’о, что
Я в то же времЯ болтливый молодой человек, ни в какой мере не менЯет дела.
Ќо только настоЯщий учебник длЯ королей, ”ермин, - это вовсе не придворные
летописи и не труды, посвЯщенные  "Welt-Politik",  которые  вы  хотели  бы
заставить менЯ читать; нет, это "‡олотаЯ ветвь" старика ”рэзера. ‚ы читали
его когда-нибудь, ”ермин?
   ”ермин читал.
   - ‚от то были подлинные короли. Џотом их разрубили  на  куски,  и  всем
доставалось понемножку. ’ак  королевское  достоинство  было  привито  всем
народам.
   ”ермин обернулсЯ и посмотрел в лицо своему августейшему собеседнику.
   - —то же вы намерены предпринЯть, ваше величество? - спросил он. - …сли
вам не угодно послушатьсЯ моего совета, то как вы предполагаете  поступить
сегоднЯ?
   Љороль стрЯхнул крошки с одежды.
   - ‘овершенно очевидно, ”ермин, что войне должен быть положен конец  раз
и навсегда. ‘овершенно очевидно, что этого можно  достичь,  только  создав
единое правительство длЯ всего земного шара. Ќаши скипетры и короны мешают
этому. ‘овершенно очевидно, что они должны исчезнуть.
   - Ћтлично,  ваше  величество,  -  перебил  его  ”ермин,  -  но  _какое_
правительство? џ не вижу, какое правительство можете вы создать, если  все
сложат с себЯ власть.
   - Ќу что ж, - сказал король, обхватив руками колени. - ‚от мы  и  будем
этим правительством.
   - ќто совещание? - воскликнул ”ермин.
   - Ђ кто же еще? - спокойно спросил король. - ќто же страшно  просто,  -
добавил он в ответ на потрЯсенное молчание ”ермина.
   - Ќо, - вскричал ”ермин, - вы же должны получить полномочиЯ! Ѓудут же у
вас, например, хотЯ бы какие-нибудь выборы?
   - Ђ к чему они? - любознательно поинтересовалсЯ король.
   - —тобы получить согласие тех, кем вы будете управлЯть.
   - Ќет, ”ермин, мы просто собираемсЯ покончить с нашими разногласиЯми  и
принЯть на себЯ руководство. Ѓез всЯких выборов.  Ѓез  всЯких  полномочий.
ђуководимые  изъЯвЯт  свое   согласие   молчанием.   …сли   же   возникнет
какаЯ-нибудь деловаЯ оппозициЯ, мы попросим  ее  присоединитьсЯ  к  нам  и
помочь. €стиннаЯ санкциЯ королевского сана -  это  умение  крепко  держать
скипетр. Њы не хотим  причинЯть  людЯм  лишние  хлопоты.  џ  убежден,  что
большинство  людей  совершенно  не  хочет,  чтобы  их  беспокоили  всЯкими
голосованиЯми. Ђ длЯ тех, кто захочет  присоединитьсЯ  к  нам,  мы  найдем
способ это сделать. ќтого  совершенно  достаточно,  чтобы  была  соблюдена
демократиЯ. Ѓыть может, впоследствии, когда все  уладитсЯ...  Њы,  ”ермин,
будем управлЯть как следует. “правлЯть государством  становитсЯ  трудно  в
тех случаЯх, когда начинают распорЯжатьсЯ юристы, а с тех пор как  на  нас
обрушились все эти бедствиЯ, юристы притихли. „а,  кстати,  куда  они  все
подевались?.. ѓде они? Њногие, конечно, -  причем  наиболее  зловредные  -
были убиты, когда взорвали мою законодательную  палату.  ‚ам,  правда,  не
доводилось встречатьсЯ с  покойным  канцлером?..  Ќеобходимость  погребает
права. € создает их.  ћристы  питаютсЯ  мертвечиной,  выкапываЯ  из  могил
отжившие права... ’акой образ жизни нам больше не  нужен.  Њы  ограничимсЯ
законами, которые содержат в себе уголовный кодекс, во всем остальном наше
правительство будет свободно в своих действиЯх...  Џоверьте  мне,  ”ермин:
сегоднЯ, еще  до  заката  солнца,  мы,  все  мы,  отречемсЯ  от  власти  и
провозгласим ‚семирную республику, единую и неделимую  власть.  €нтересно,
как бы посмотрела на это моЯ  августейшаЯ  бабушка!  ‚се  мои  королевские
права!.. Ђ затем мы начнем править. Ђ что же нам еще остаетсЯ  делать?  Њы
объЯвим всему миру, что больше не существует "моего" и "твоего", а  только
"наше". Љитай, ‘оединенные таты и две трети …вропы, несомненно, поддержат
нас и будут повиноватьсЯ. €м придетсЯ это сделать. Ђ что еще им  остаетсЯ?
€х официальные правители находЯтсЯ здесь, среди нас. €м просто не придет в
голову, что нам можно не повиноватьсЯ.  Ђ  мы  затем  объЯвим,  что  право
владениЯ любой собственностью отныне переходит к ђеспублике...
   - Љак, ваше величество! - вскричал ”ермин, который внезапно понЯл  все.
- ‚ы уже обо всем договорились заранее?
   - „орогой мой ”ермин, неужели вы думаете, что  мы,  все  мы,  собрались
сюда  длЯ  отвлеченных  разглагольствований?   Њы   разглагольствуем   уже
полстолетиЯ. ђазглагольствуем  и  пишем.  Ђ  здесь  мы  собираемсЯ,  чтобы
создать нечто новое, простое, очевидное и необходимое.
   Ћн встал.
   ”ермин, изменив многолетней привычке, осталсЯ сидеть.
   - „а-а! - произнес он наконец. - € мне ничего не было известно!
   Љороль весело улыбнулсЯ. Ћн любил поболтать с ”ермином.



3

   Ќикогда еще мир не видел столь  пестрого  съезда  различных  выдающихсЯ
деЯтелей, как тот, который собралсЯ на лугах над Ѓриссаго. ‘ильные державы
и  мелкие  кнЯжества,  потрЯсенные  и  обескровленные,  лишившиесЯ  своего
таинственного, горделивого величиЯ, встретились,  исполненные  невиданного
смирениЯ. ‡десь собрались короли и  императоры,  чьи  разрушенные  столицы
были превращены в огненные озера, государственные деЯтели, чьи страны были
ввергнуты в хаос, смертельно напуганные  политики  и  финансовые  магнаты.
‘реди них находились также замечательные мыслители того времени  и  ученые
исследователи, которых было не так-то просто уговорить на  времЯ  оставить
избранное ими поле деЯтельности и приобщитьсЯ к  власти.  ‚сего  собралось
девЯносто три  человека  -  те,  кого  ‹еблан  считал  самыми  выдающимисЯ
представителЯми современности. ‚се они  мало-помалу  осознали  те  простые
истины, которые неутомимый ‹еблан усердно  вбивал  им  в  голову.  ‹еблан,
финансируемый королем €талии, обставил созванное им совещание с изысканной
простотой,  что  вполне  отвечало  его  характеру,   и   получил   наконец
возможность обратитьсЯ к человечеству со  своим  удивительным,  но  вполне
разумным призывом. ЉоролЯ ќгберта он просил быть председателем, и его вера
в этого молодого человека была так велика, что он мгновенно  оттеснил  его
на задний план, и, выступаЯ как бы в роли  секретарЯ,  сидЯщего  по  левую
руку председателЯ, сам, по-видимому, даже не замечал,  как  дает  указаниЯ
всем собравшимсЯ, что именно им надлежит делать. …му же казалось,  что  он
всего лишь резюмирует в общих чертах положение вещей длЯ большей  Ясности.
Ћдет он был в мешковатый белый чесучовый костюм и держал в руках несколько
исписанных помЯтых листков бумаги, в которые, произносЯ свою  речь,  времЯ
от времени заглЯдывал. Ћни его  Явно  смущали.  Ћн  объЯснил,  что  прежде
никогда не пользовалсЯ конспектом, но это случай особый.
   Ђ потом настал черед королЯ ќгберта, и он сказал именно то, что  должен
был сказать: у ‹еблана от наплыва чувств даже  слегка  затуманились  очки,
пока   он   слушал   эту   благородную   речь,    исполненную    свободной
непринужденности.
   - Ќам следует отказатьсЯ от каких-либо формальностей, - сказал  король,
- нам нужно править миром. Њы всегда делали вид, что правим миром,  и  вот
теперь настало времЯ подтвердить слово делом.
   - ’ак-так, - шептал ‹еблан, киваЯ головой, - так-так.
   - Њир постигла жесточайшаЯ катастрофа, и мы  призваны  вновь  поставить
его на рельсы, - говорил король ќгберт. - € этот момент кризиса  преподает
нам простой урок: настало времЯ, когда каждый должен вносить свою  долю  в
общее дело, не ища выгоды длЯ себЯ. Џравильно  ли  Я  выразил  дух  нашего
собраниЯ?
   ‘обрание было слишком разнородным и состоЯло из людей слишком пожилых и
привыкших к сдержанности, чтобы чересчур бурно проЯвлЯть  свой  энтузиазм,
однако дух собраниЯ был  выражен  правильно,  и,  еще  не  оправившись  от
удивлениЯ, но мало-помалу все  более  и  более  оживлЯЯсь,  присутствующие
начали один за другим слагать с себЯ полномочиЯ, отрекатьсЯ от престола  и
торжественно прокламировать свои намерениЯ. ”ермин, который  сидел  позади
королЯ  ќгберта  и   записывал   речи   ораторов,   увидел   воочию,   как
осуществлЯетсЯ все то, что было  предсказано  ему  среди  золотого  дрока.
—увствуЯ себЯ странно, словно во сне, он присутствовал при  провозглашении
нового государства - ‚семирного государства - и видел,  как  сообщение  об
этом было передано  телеграфистам  и  аппараты  беспроволочного  телеграфа
разнесли его по всем обитаемым уголкам земного шара.
   - Ђ теперь, - с радостным выражением сказал король ќгберт, и  в  голосе
его прозвучала веселаЯ, ликующаЯ нотка, - мы должны взЯть под контроль все
запасы каролиниЯ, вплоть до последнего  атома,  и  все  аппараты  длЯ  его
изготовлениЯ...
   ”ермин не был одинок  в  своих  сомнениЯх.  ‡десь  не  было  ни  одного
человека, который в конце концов не был бы  доброжелательным,  разумным  и
рассудительным. Ќекоторые из них получили власть по праву рождениЯ, другим
она досталась случайно, третьи долго ее добивались, хорошенько не понимаЯ,
что она такое и что за собой влечет, но ни  один  из  них  не  захотел  бы
удерживать ее в своих руках ценой неслыханной  катастрофы.  €  всем  ходом
событий и усердными стараниЯми ‹еблана их  умы  были  уже  подготовлены  к
тому, что сейчас совершилось, и теперь со смешанным чувством  неизбежности
и невероЯтности всего происходЯщего они ступили на тот  прЯмой  и  широкий
путь, по которому был готов их повести король ќгберт. ‚се проходило  очень
гладко. Љороль €талии рассказал о мерах, принЯтых длЯ защиты совещаниЯ  от
любого, самого неожиданного нападениЯ:  они  находЯтсЯ  под  охраной  двух
тысЯч аэропланов с метким стрелком на борту каждого, кроме того, их лагерь
имеет  превосходную  систему  свЯзи  со  всем  миром,  и  наконец  десЯтки
прожекторов будут обшаривать небо. ‡атем ‹еблан подробно объЯснил,  почему
он собрал их именно здесь и почему именно здесь  им  удобнее  всего  будет
заниматьсЯ своей дальнейшей деЯтельностью. ‹ет двадцать назад он  случайно
набрел на это местечко, когда они с мадам  ‹еблан  путешествовали  в  этих
краЯх.
   - Ќаша пища пока будет очень  проста,  так  как  и  эта  страна  и  все
соседние разорены, - сказал он. - Ћднако у нас будет  превосходное  свежее
молоко, отличное красное вино, хлеб, говЯдина, салат и лимоны...  Ђ  через
несколько дней Я надеюсь найти более расторопного поставщика...
   Ќовые правители мира расположились обедать за тремЯ  длинными  столами,
сооруженными из досок, положенных на козлы, но каждый  стол,  невзираЯ  на
чрезвычайную скудость меню, ‹еблан украсил огромными  букетами  прекрасных
роз. Ќа уступе пониже за такими же  столами  обедали  секретари  и  другие
сопровождавшие лица; собрание обедало  так  же,  как  и  заседало,  -  под
открытым небом, и июньский закат, пылавший над черным  крЯжем  на  западе,
озарЯл всю сцену. ‘реди девЯноста трех не было теперь главенства, и король
ќгберт сидел между незнакомым любезным маленьким Японцем в очках  и  своим
кузеном,  королем  одной  из  европейских  держав.  Ќапротив  них   сидели
президент ‘оединенных татов и  великий  бенгальский  мыслитель.  ђЯдом  с
Японцем поместилсЯ старый химик •олстен, а напротив него, чуть подальше, -
‹еблан.
   Љороль ќгберт был по-прежнему весел, словоохотлив и  излагал  множество
интересных мыслей. ‚скоре у него завЯзалсЯ дружеский спор  с  американцем,
который, по-видимому, считал, что их совещанию не хватает пышности.
   Џо  ту  сторону  океана,  вероЯтно,   из-за   необходимости   разрешать
общественные проблемы в шумной и  громоздкой  манере  всегда  существовала
склонность к внушительным  и  ошеломлЯющим  церемониЯм,  и  президент  был
подвержен этой национальной слабости. Ћн заЯвил, что начинаетсЯ новаЯ эра,
и предложил с этого днЯ, который должен был стать первым днем нового года,
ввести новое летосчисление.
   Љороль выразил сомнение в разумности такой меры.
   - ‚ этот день,  сэр,  -  сказал  американец,  -  человечество  достигло
совершеннолетиЯ.
   -  —еловечество,  -  сказал   король,   -   достигало   совершеннолетиЯ
беспрерывно. ‚ы, американцы, прошу менЯ  простить,  очень  любите  разного
рода юбилеи. „а, Я  обвинЯю  вас  в  излишнем  пристрастии  к  театральным
эффектам. ‚сегда, каждую минуту что-нибудь происходит, но  вам  непременно
хочетсЯ, чтобы та или эта минута была особенно  важной,  а  все  другие  -
второстепенными.
   Ђмериканец заметил, что этот день,  во  всЯком  случае,  кладет  начало
новой эпохе.
   -  Ќеужели  вы  хотите,  -  сказал  король,  -  чтобы  мы  обрекли  все
человечество на ежегодное всемирное —етвертое июнЯ отныне и  присно  и  во
веки веков? € все только потому, что в этот скромный безобидный  день  нам
необходимо было сделать рЯд заЯвлений. Ќет, ни один день  в  календаре  не
заслуживает  этого!  Ђх!  ‚ы  ведь  не  испытали  на  себе  так,  как   Я,
разрушительного  действиЯ  мемориальных  дней!  Њои  бедные  предки   были
буквально расчленены на даты. € самое  ужасное  в  этих  пышных  юбилейных
торжествах   то,    что    они    нарушают    естественную,    благородную
последовательность своевременных эмоций. Ћни разрывают ее. Ћни отбрасывают
назад. ‚незапно  начинают  развеватьсЯ  флаги,  вспыхивает  иллюминациЯ  и
всЯчески подновлЯетсЯ одрЯхлевший энтузиазм, а это -  грубое  насилие  над
тем истинным и подлинным, что должно было бы происходить само по себе. „лЯ
каждого днЯ совершенно достаточно той торжественности, котораЯ заложена  в
нем самом. Џусть мертвое прошлое хоронит своих мертвецов.  Љак  видите,  в
том, что касаетсЯ  календарЯ,  Я  стою  на  демократических,  а  вы  -  на
аристократических позициЯх. ‚се  на  свете  суверенно  и  имеет  право  на
существование соразмерно своим заслугам. Ќи один нынешний день  не  должен
приноситьсЯ в жертву на могиле отошедших  в  прошлое  событий.  Ђ  вы  что
скажете, ‚ильгельм?
   - „лЯ достойного - да, достойны все дни.
   - Џолностью совпадает с моей точкой зрениЯ, - сказал король  и  осталсЯ
очень доволен всем, что он говорил.
   Ќо американец  продолжал  настаивать  на  своем,  и  король  постаралсЯ
перевести разговор с вопроса о праздновании  новой  творимой  ими  эры  на
вопрос  о  ближайшем   будущем.   €   тут   всех   присутствующих   обуЯла
нерешительность.  ‚се  готовы  были   представить   мир   объединенным   и
покончившим с войнами,  но  что  конкретно  должно  последовать  за  таким
объединением, никто,  по-видимому,  не  расположен  был  обсуждать.  ’акаЯ
единодушнаЯ сдержанность поразила королЯ.  Ћн  заговорил  о  возможностЯх,
открывающихсЯ перед наукой. ‚се те колоссальные средства, которые  до  сих
пор вкладывались в непроизводительные военные приготовлениЯ на суше  и  на
море, должны теперь, заЯвил он, дать невиданный толчок развитию наук.
   - ’ам, где до сих пор работали единицы, будут работать тысЯчи, - сказал
он и повернулсЯ,  ища  поддержки,  к  •олстену.  -  Њы  ведь  пока  только
поглЯдываем в щелочку на эти огромные возможности. Ђ  вот  вы  уже  начали
измерЯть глубину этих тайников, где скрыты сокровища.
   - Ћни бездонны, - улыбнулсЯ •олстен.
   - —еловечество, - сказал американец, желаЯ оставить за собой  последнее
слово в споре с королем, - человечество, говорю Я, только сейчас  достигло
совершеннолетиЯ и вступает в права наследства.
   - ђасскажите нам что-нибудь о том, что нам предстоит узнать, дайте  нам
хотЯ бы некоторое представление о том, что станет нам вскоре доступным,  -
сказал король, по-прежнему обращаЯсь к •олстену.
   •олстен открыл перед ними сиЯющие дали...
   - Ќаука, - воскликнул король, - вот новый властелин мира!
   - Њы считаем, - сказал президент, - что  верховнаЯ  власть  принадлежит
народу.
   - Ќет! - сказал король. - ‚ерховный властитель не  так  очевиден  и  не
столь арифметически сложен. Ќи моЯ династиЯ, ни ваш эмансипированный народ
не годЯтсЯ длЯ этой роли. ќто нечто такое, что вокруг нас, и над  нами,  и
внутри нас. ќто та общественнаЯ обезличеннаЯ волЯ и чувство необходимости,
которые отчетливее всего и типичнее всего  выражены  в  науке.  ќто  разум
человечества. ќто то,  что  привело  нас  сюда,  что  заставило  нас  всех
подчинитьсЯ его велениЯм...
   Љороль  умолк,  взглЯнул  на  ‹еблана  и  снова  обратилсЯ   к   своему
противнику.
   - Љое-кто склонен считать, - сказал король, - что совещание и  в  самом
деле совершает то, что нам кажетсЯ, будто оно совершает,  словно  мы,  вот
эти девЯносто с чем-то  человек,  объединЯем  мир,  подчинЯЯсь  требованию
своей  свободной  воли  и  разума.  €  хочетсЯ  считать  себЯ  воплощением
благородства, твердости и решимости. Ђ мы вовсе не таковы. џ убежден,  что
мы в целом  ничуть  не  более  способны,  чем  любые  случайно  отобранные
девЯносто с  лишним  человек.  Њы  не  созидатели  -  мы  последствиЯ.  Њы
спасательнаЯ команда... или спасаемые. ‘ейчас значение имеем не мы, а  тот
ветер убежденности, который согнал нас сюда...
   Ђмериканец счел необходимым заЯвить, что, по его мнению, король  неправ
в оценке их среднего уровнЯ.
   - •олстен и еще  двое-трое,  пожалуй,  делают  его  несколько  выше,  -
согласилсЯ король. - Ќу, а все остальные?
   …го взглЯд снова на секунду задержалсЯ на ‹еблане.
   - ‚зглЯните на ‹еблана, - сказал он. - ќто же простаЯ душа. ’аких,  как
он, сотни и тысЯчи. „а, конечно, он энергичен  и  мыслит  очень  Ясно,  но
укажите мне хотЯ бы один французский городок, где  в  два  часа  пополудни
нельзЯ было бы найти точно такого же ‹еблана или весьма похожего  на  него
за столиком наиболее популЯрного там кафе. €менно потому,  что  он  прост,
что в нем нет ничего сложного, ничего сверхчеловеческого, ничего  из  рЯда
вон выходЯщего, и оказалось возможным совершить все то, что  он  совершил.
Ќо в другие, более благополучные времена - не правда ли, ‚ильгельм?  -  он
бы осталсЯ  тем  же,  чем  был  его  отец:  зажиточным  лавочником,  очень
добропорЯдочным,  очень  аккуратным,  очень  честным.  €  по   праздникам,
прихватив с собой кувшин отличного сидра и мадам ‹еблан с ее вЯзаньем,  он
отправлЯлсЯ  бы  куда-нибудь   в   лодочке   и,   усевшись   под   большим
полосато-зеленым зонтиком, старательно удил бы пескарей...
   Ђмериканский президент и Японский принц в очках дружно запротестовали.
   - …сли Я к нему несправедлив, - сказал король, - это только потому, что
мне хочетсЯ как можно наглЯднее представить  вам  мою  точку  зрениЯ.  Њне
хочетсЯ, чтобы вам стало Ясно, как ничтожны люди и дни и как в сравнении с
ними велик человек...



4

   ’ак король ќгберт говорил в Ѓриссаго, после того как было провозглашено
объединение мира. € затем каждый вечер все члены собраниЯ обедали  вместе,
и  непринужденно  беседовали,  и  начинали  привыкать  друг  к  другу,   и
оттачивали свои мысли в спорах.  €  каждый  день  они  работали  сообща  и
некоторое времЯ в самом деле вполне искренне  верили,  что  создают  формы
нового, всемирного правительства.
   Ќачали обсуждать конституцию.  Ћднако  некоторые  вопросы  настоЯтельно
требовали немедленного разрешениЯ, и они занЯлись ими. ЉонституциЯ могла и
подождать. Џонемногу выЯснилось (как и предвидел король  ќгберт),  что  ей
придетсЯ ждать  неопределенное  времЯ,  а  пока,  приобретаЯ  все  большую
уверенность в себе, собрание продолжало управлЯть миром...
   ‚ечером, после первого заседаниЯ ‘овета, король ќгберт много говорил, и
много пил, и  щедро  расточал  похвалы  местному  красному  вину,  которое
раздобыл длЯ них ‹еблан; собрав вокруг себЯ  группу  единомышленников,  он
произнес пространную речь в защиту простоты, превозносЯ  ее  до  небес,  и
заЯвил, что высшаЯ, конечнаЯ цель искусства, религии, философии и науки  -
упрощение. Ћн объЯвил  себЯ  приверженцем  простоты.  €  привел  в  пример
‹еблана как самый блестЯщий образец этой добродетели, с чем все единодушно
согласились.
   Љогда наконец все встали  из-за  стола  и  начали  расходитьсЯ,  король
почувствовал необычайный прилив восторженной нежности к  ‹еблану  и  отвел
его в сторону, чтобы обсудить с ним один, как он  выразилсЯ,  пустЯчок.  “
него есть, сказал он, орден, который не в пример  всем  прочим  орденам  и
медалЯм, какие только существуют на свете, никогда  не  был  опозорен.  Ћн
предназначалсЯ исключительно длЯ пожилых людей, обладающих самыми высокими
достоинствами,  чьи  блестЯщие  дарованиЯ  достигли  полной  зрелости,   и
обладателЯми  этого  ордена  ЯвлЯлись  лишь  наиболее  прославленные  люди
каждого столетиЯ,  поскольку,  конечно,  в  этом  вопросе  можно  доверЯть
королевским советникам. Ћн понимает, сказал король,  что  теперь  все  эти
звезды  и  ленты   утратили   какое-либо   значение,   заслоненные   более
существенными делами, а сам он и раньше не придавал им никакой  цены,  но,
может быть, настанет времЯ, когда к ним  будут  проЯвлЯть  ретроспективный
интерес, и, короче говорЯ, он хотел бы наградить ‹еблана  Ћрденом  ‡аслуг.
€м руководит при этом только одно побуждение,  добавил  король:  искреннее
желание выразить ‹еблану свое глубокое уважение. ѓоворЯ это, король  почти
по-братски положил ‹еблану руку на плечо.
   ‹еблан принЯл предложение со смущением и замешательством, отчего король
еще больше уверовал в его восхитительную простоту. Ћн ответил, что как  ни
лестна длЯ него столь  высокаЯ  награда,  в  настоЯщую  минуту  это  может
породить зависть, и поэтому он предлагает отложить награждение до тех пор,
пока он не завершит свои  труды,  которые  этот  орден  мог  бы  увенчать.
Џоколебать его решение королю не удалось, и они расстались,  выразив  друг
другу взаимное уважение.
   Џосле этого король призвал  к  себе  ”ермина,  чтобы  продиктовать  ему
вкратце кое-какие из высказанных им в тот день мыслей. Ћднако минут  через
двадцать свежий горный воздух  нагнал  на  него  сладкую  дремоту,  и  он,
отпустив ”ермина, улегсЯ в постель и тотчас погрузилсЯ в сон, на  редкость
глубокий и приЯтный. Ћн провел деЯтельный день и был доволен собой.



5

   “становление  нового  порЯдка,  начавшеесЯ  в  таких  гуманных  формах,
протекало - во всЯком случае, по мерке прошлых эпох - чрезвычайно  быстро.
‚оинственный дух  человечества  истощилсЯ.  ‹ишь  кое-где  еще  притаилась
свирепость.  ‚  течение  многих  десЯтилетий  политическаЯ   разобщенность
приводила к чудовищному усилению воинственной  деЯтельности  человечества.
’еперь  это  стало  очевидно.  Ћказалось,  что  стремление  вооружатьсЯ  в
значительной  степени  опиралось  на  побуждениЯ  отнюдь   не   такие   уж
агрессивные: на  страх  перед  войной  и  воинственными  соседЯми.  ‚есьма
сомнительно,  чтобы  когда-либо   на   всем   протЯжении   истории   среди
непосредственно воевавших людей нашлась бы более или менее  многочисленнаЯ
группа тех, кто, посвЯтив себЯ военной деЯтельности, и в  самом  деле  был
обуреваем жаждой проливать кровь и подвергать свою жизнь  опасности.  ‘удЯ
по всему, выйдЯ из  первобытного  состоЯниЯ,  человек  в  среднем  утратил
склонность к такого рода занЯтиЯм. ‘лужба  в  армии  стала  профессией,  и
свЯзаннаЯ с ней перспектива убийств рассматривалась скорее как  неприЯтнаЯ
возможность,  чем  как  увлекательнаЯ   неизбежность.   ’от,   кто   будет
перелистывать старые газеты и журналы, прилагавшие столько  усилий,  чтобы
не дать угаснуть духу милитаризма, найдет в  них  не  воспевание  славы  и
подвигов,  а  опасливые  рассуждениЯ  о  неприЯтных  сторонах   вражеского
вторжениЯ и иноземного ига. ‘ловом, милитаризм был трусостью.  ‚ооруженнаЯ
до зубов …вропа двадцатого века решила воевать, как решает взбесившаЯсЯ от
страха овца броситьсЯ в воду. € теперь, когда  смертоносное  оружие  стало
само взрыватьсЯ в руках …вропы, она с радостью готова была отшвырнуть  его
от себЯ и не искать больше мнимого прибежища и спасениЯ в насилии.
   ЏотрЯсение, пережитое человечеством, заставило  его  на  какой-то  срок
сбросить личины: почти все умные люди, которые  до  сих  пор  поддерживали
сложившуюсЯ еще в древности враждебную разобщенность,  ощутили  внутреннюю
необходимость действовать с открытым забралом и без  задних  мыслей,  и  в
этой атмосфере общего нравственного  возрождениЯ  почти  не  было  попыток
продать свое согласие на новый порЯдок подороже. •отЯ человек,  бесспорно,
существо в достаточной мере безрассудное, все же едва ли кто-нибудь станет
торговатьсЯ, выбираЯсь из горЯщего зданиЯ по пожарной  лестнице.  Ђ  ‘овет
умел и  принимать  в  этих  случаЯх  свои  меры,  "Џатриоты",  захватившие
лаборатории и арсенал в окрестностЯх Ћсаки и пытавшиесЯ поднЯть  в  џпонии
восстание против включениЯ ее в  …диную  ђеспублику  —еловечества,  сильно
просчитались,  делаЯ  ставку  на  национальную  гордость,  и  получили  по
заслугам от своих же соотечественников. ‘хватка в арсенале была  одной  из
наиболее Ярких страниц последней главы в истории войн. „о последней минуты
"Џатриоты" не могли решить, следует ли им в случае поражениЯ взорвать свой
запас атомных бомб или нет. ђешаЯ этот вопрос, они вступили в бой на мечах
перед дверЯми из иридиЯ, и  сторонники  умеренных  действий  находились  в
отчаЯнном положении - все из них, кроме десЯтерых, были убиты или  ранены,
- когда в арсенал ворвались сторонники республики...



6

   ’олько один монарх во всем мире не пожелал  признать  новый  порЯдок  и
подчинитьсЯ ему. ќто был король балканский, по прозванию "‘лавЯнский ‹ис",
непонЯтный пережиток средневековьЯ. Ћн вел переговоры, спорил и не  спешил
отказатьсЯ от своих прав. Ћн проЯвил необычайную увертливость в соединении
с  поразительным  безрассудством,  уклонЯЯсь  от   многократных   вызовов,
полученных им из Ѓриссаго. ’о он был нездоров, то  не  мог  расстатьсЯ  со
своей новой  официальной  фавориткой:  его  полуварварский  двор  во  всем
подражал лучшим романтическим образцам. ќту его тактику умело  поддерживал
его премьер-министр доктор Џестович. Ќе сумев  добитьсЯ  длЯ  себЯ  полной
независимости,  король  ”ердинанд-Љарл  потребовал,   к   большой   досаде
совещаниЯ, чтобы его государство было объЯвлено протекторатом.  Ќаконец  в
довольно неубедительной форме он  заЯвил  о  своей  покорности  и  тут  же
воздвиг целую гору препЯтствий при передаче  государственного  аппарата  в
руки нового правительства.  €  действиЯ  королЯ  горЯчо  поддерживали  его
подданные - неграмотные крестьЯне,  исполненные  смутного,  но  страстного
патриотизма и практически еще не знакомые  с  действием  атомных  бомб.  €
главное, он сохранил власть надо всеми балканскими аэропланами.
   € тут впервые к необычайной наивности  ‹еблана  как  будто  примешалась
некотораЯ двуличность. Ћн продолжал развивать свою деЯтельность по мирному
объединению всех государств земного шара  так,  словно  принЯл  покорность
Ѓалкан за чистую монету, и объЯвил, что с пЯтнадцатого  июлЯ  весь  корпус
аэропланов, несущий охрану ‘овета в Ѓриссаго, будет распущен. Ќа самом  же
деле в этот  знаменательный  день  он  удвоил  воздушную  охрану  и  отдал
необходимые  распорЯжениЯ  о  соответствующем  размещении  аэропланов.  Ћн
провел  несколько  совещаний  с  различными  специалистами,  и,  когда  он
посвЯтил королЯ ќгберта в свои планы, бывший монарх, слушаЯ его необычайно
точные и Ясные предположениЯ, невольно  вспомнил  вдруг  свою  полузабытую
фантазию: ‹еблан под зеленым зонтиком терпеливо удит рыбу.
   ‘емнадцатого июлЯ, около пЯти  часов  утра,  один  из  дальних  часовых
бриссагского воздушного флота, незаметно круживший в  облаках  над  озером
ѓарда, заметил чужой аэроплан, летевший в западном направлении, и окликнул
его; не получив ответа, он  дал  сигнал  по  беспроволочному  телеграфу  и
пустилсЯ в погоню. Џочти тотчас над горным крЯжем на западе  поЯвилсЯ  рой
его товарищей, и, прежде чем неизвестный аэроплан  успел  увидеть  впереди
Љомо, вокруг него уже смыкалось кольцо  из  десЯтка  машин.  …го  авиатор,
по-видимому, заколебалсЯ, спустилсЯ к самым вершинам и повернул на юг,  но
тут же заметил биплан, летевший ему наперерез. ’огда  он  снова  повернул,
взЯл курс прЯмо на поднимавшеесЯ из-за гор солнце и прошел  на  расстоЯнии
ста Ярдов от своего первого преследователЯ.
   ЌаходившийсЯ в этом аэроплане стрелок мгновенно открыл огонь и  доказал
свою находчивость, прежде всего выстрелив в пассажира. Ђэронавт не мог  не
слышать, как закричал его раненый товарищ, однако он так спешил  скрытьсЯ,
что, боЯсь потратить хотЯ бы секунду, даже не  оглЯнулсЯ.  ‡а  его  спиной
прозвучали еще два выстрела. Ќе выключаЯ мотора, он сжалсЯ в комок и минут
двадцать вел свою машину, каждый миг ожидаЯ получить сзади пулю. Ќи одного
выстрела не последовало, и когда он наконец оглЯнулсЯ,  то  увидел  совсем
близко три больших аэроплана, а его товарищ с тремЯ пулЯми  в  теле  лежал
мертвый на своих бомбах. …го преследователи, несомненно, не собирались  ни
разбивать его аэроплана, ни убивать его самого,  но  неумолимо  заставлЯли
его спускатьсЯ все ниже, ниже, ниже... Ћн  уже  заметалсЯ  в  какой-нибудь
сотне Ярдов над кукурузными и рисовыми полЯми. ‚переди черным силуэтом  на
фоне утренней зари темнело какое-то  селение  со  стройной  колокольней  и
металлические мачты с проводами, миновать которых он не мог.  Ћн  выключил
мотор и камнем упал вниз.  Ѓыть  может,  он  надеЯлсЯ,  что,  сев,  успеет
добратьсЯ до бомб, но его безжалостные преследователи пронеслись над ним и
застрелили его прежде, чем он достиг земли.
   ’ри аэроплана опустились  по  спирали  на  траву  рЯдом  с  разбившейсЯ
машиной. €з аэропланов выскочили стрелки и,  держа  в  руках  свои  легкие
винтовки, побежали к груде обломков и двум убитым людЯм. „линный,  похожий
на гроб Ящик, стоЯвший на полу аэроплана, сломалсЯ, и в нем  на  подстилке
из соломы мирно покоились три черных предмета,  каждый  с  двумЯ  ручками,
похожими на ручки кувшина.
   ќти предметы настолько приковали к себе внимание победителей, что никто
даже не взглЯнул на два  изуродованных  и  окровавленных  трупа,  лежавших
среди обломков, словно это были не люди, а случайно  раздавленные  колесом
лЯгушки на дороге.
   - —ерт побери! - крикнул один. - ѓлЯдите, вот они!
   - € совсем не поврежденные! - сказал другой.
   - Њне еще никогда не доводилось их видеть, - сказал первый.
   - Ћни больше, чем Я думал, - сказал второй.
   Љ ним подошел третий. ‘екунду он смотрел  на  бомбы,  а  затем  перевел
взглЯд на мертвого человека  с  раздавленной  грудной  клеткой,  лежавшего
среди  развороченной  земли  и  зеленой  примЯтой  травы,  под   обломками
аэроплана.
   - ’ут нельзЯ рисковать, - сказал он, словно извинЯЯсь.
   Ћстальные двое тоже обернулись к своим жертвам.
   - Њы должны передать сообщение, - сказал первый.
   —ернаЯ тень закрыла от  них  солнце.  Ћни  поглЯдели  вверх  и  увидели
аэроплан, из которого был сделан последний выстрел.
   - —то передавать? - прозвучал вопрос из мегафона.
   - ’ри бомбы, - хором ответили снизу.
   - Ћткуда они? - спросил мегафон.
   ’ри стрелка поглЯдели друг на друга и шагнули к мертвым. Ћдного осенила
какаЯ-то мысль.
   - Џередавай пока, - сказал он, - а мы тем временем поищем.
   €х  авиаторы  присоединились  к  ним,  и  все  шестеро,   не   смущаЯсь
присутствием мертвецов, начали  торопливо  рытьсЯ  в  обломках  в  поисках
каких-либо примет, чтобы опознать людей и аэроплан. Ћни обыскивали карманы
убитых, их окровавленную одежду, мотор, остатки корпуса.  Ћни  перевернули
трупы и оттащили их в сторону. Ќи на чем не было  ни  единой  метки...  ни
один предмет не выдал своего происхождениЯ.
   - Њы ничего не можем обнаружить! - сообщили они наконец.
   - Ќикаких следов?
   - Ќикаких.
   - џ спускаюсь, - передал человек сверху...



7

   ‘лавЯнский ‹ис  стоЯл  на  металлическом  балконе  своего  причудливого
дворца, построенного в новом  стиле.  Ѓалкон  висел  над  обрывом;  внизу,
сверкаЯ на солнце, лежала его маленькаЯ белаЯ столица, а рЯдом  с  королем
стоЯл Џестович - лукавый, седеющий, с трудом подавлЯЯ  нараставшее  в  нем
волнение. ‚ растворенную дверь за их  спиной  был  виден  зал,  отделанный
малиновой эмалью и алюминием; из этого зала две распахнутые двери  вели  в
голубую  комнату,  где  телеграфист  в   башенке   склонилсЯ   над   своей
нескончаемой записью; именно к этой фигуре то и дело  обращал  свои  взоры
король, снова и снова поглЯдываЯ с вопросительным видом через  плечо.  „ва
курьера в пышных мундирах застыли в бесстрастном ожидании.  Џосреди  зала,
обставленного с внушительной строгостью, стоЯл длинный,  покрытый  зеленым
сукном стол с массивными чернильницами  из  белого  металла  и  старинными
песочницами в духе этой новой, но  приверженной  к  романтической  старине
монархии. ‚  зале  происходили  заседаниЯ  королевского  совета,  и  шесть
министров,  членов   кабинета,   стоЯли   там,   исполненные   сдержанного
любопытства. €х созвали к двенадцати часам, но было уже половина  первого,
а король все еще медлил на балконе и, по-видимому, ждал каких-то известий,
которые все не поступали.
   Љороль и его премьер-министр сначала переговаривались шепотом, а  затем
смолкли, так как им нечего  было  высказать  друг  другу,  кроме  смутного
беспокойства. ‚дали, на склоне горы, белели длинные  металлические  кровли
хозЯйственных  построек,   фермы,   служившие   прикрытием   длЯ   завода,
изготовлЯвшего бомбы, и длЯ склада готовых бомб. (•имик, создавший все это
по приказу королЯ, скоропостижно скончалсЯ после декларации  в  Ѓриссаго.)
Љроме королЯ, премьер-министра и трех преданных слуг,  никто  не  знал  об
этом   сосредоточении    смерти    и    разрушениЯ.    Ђвиаторы    и    их
помощники-бомбометатели,    ожидавшие    сейчас    сигнала     в     своих
аэропланах-бомбовозах под палЯщим полуденным солнцем там, внизу, на  плацу
перед казармами  мотоциклетных  войск,  не  знали,  где  находЯтсЯ  бомбы,
которые им предстоЯло взЯть на борт. Џо плану, разработанному  Џестовичем,
им уже следовало бы отправлЯтьсЯ в путь. ќто  был  превосходный  план.  Ћн
ставил своей конечной целью не  более  не  менее  как  создание  всемирной
империи. Џравительство идеалистов  и  ученых,  заседавшее  где-то  там,  в
Ѓриссаго, должно было взлететь на воздух, вслед за чем вот эти застывшие в
ожидании аэропланы устремЯтсЯ на восток и на запад, на север и на  юг,  во
все концы обезоружившей  себЯ  планеты,  и  провозгласЯт  ”ердинанда-Љарла
новым –езарем, властелином, владыкой ‡емли.
   ќто был великолепный план. Ћднако ждать в  таком  напрЯжении  известиЯ,
что первый удар нанесен успешно, - это было нелегко.
   “  ‘лавЯнского  ‹иса  были  белобрысые  волосы,  мучнистый  цвет  лица,
короткие щетинистые усы, необыкновенно длинный  нос  и  маленькие  голубые
глазки,   посаженные   чересчур   близко,   чтобы   производить   приЯтное
впечатление. “ него была привычка нервно теребить свои усы  в  те  минуты,
когда его беспокойнаЯ душа приходила в волнение, и сейчас это  непрерывное
движение его пальцев выводило Џестовича из себЯ.
   - џ пойду, -  сказал  премьер-министр,  -  посмотрю,  что  случилось  с
телеграфом. Џочему нам ничего не сообщают: ни хороших вестей, ни дурных.
   Љороль осталсЯ  один  и  мог  теперь  теребить  свои  усы  сколько  ему
заблагорассудитсЯ; он облокотилсЯ  о  перила  балкона  и  вцепилсЯ  в  усы
длинными  белыми  пальцами  обеих  рук.  ќто  придало  ему  необыкновенное
сходство с грЯзновато-белой собакой,  грызущей  кость.  Ђ  что,  если  они
схватили его людей? —то тогда делать? —то, если они их схватили?
   ‚низу, в городе, часы на колоколенках с золочеными куполами  прозвенели
полчаса первого.
   ђазумеетсЯ, они с Џестовичем предвидели такую возможность. „аже если их
посланцев схватЯт... —то ж, они ведь поклЯлись  хранить  тайну...  „а  они
могут и не попасть к ним в руки живыми, их могут убить... € наконец  можно
ведь все отрицать... Ћтрицать и отрицать...
   € тут высоко-высоко в небесной синеве он заметил  с  десЯток  маленьких
светЯщихсЯ точек...
   ЏоЯвилсЯ Џестович.
   - ‚се депеши бриссагского правительства, ваше величество, передаютсЯ  в
зашифрованном виде, - сообщил он. - џ приказал, чтобы...
   - _‚зглЯните_! - прервал его король, указываЯ тонким длинным пальцем на
небо.
   Џестович поглЯдел, а затем  на  какой-то  миг  задержал  вопросительный
взглЯд на бледном лице королЯ.
   - Њы должны держатьсЯ так, словно ничего не произошло, ваше величество,
- оказал он.
   Ќесколько секунд они молча следили  за  крутыми  спиралЯми  снижающихсЯ
аэропланов, а затем начали торопливо совещатьсЯ.
   …сли  сделать  вид,  что  король  совещаетсЯ  с  кабинетом   министров,
вырабатываЯ план  окончательной  передачи  всех  полномочий  правительству
Ѓриссаго,  это  будет  выглЯдеть  вполне  невинно  и  не  вызовет   ничьих
подозрений, решили они, и поэтому, когда бывший король ќгберт -  посланник
новой власти - поЯвилсЯ в зале, он увидел, что  король,  принЯв  несколько
театральную позу, держит речь перед своими советниками и двором. („вери  в
комнату, где помещалсЯ беспроволочный телеграф, были закрыты.)
   Ѓывший король, посланец Ѓриссаго, стремительно,  словно  струЯ  свежего
ветра, прошел среди развевающихсЯ занавесей и  почтительно  расступившихсЯ
придворных,  но  некотораЯ  жесткость  взглЯда   противоречила   привычной
любезности  его  манер.  ‡а  королем  торопливо  семенил  ”ермин   -   его
единственный спутник. € когда ”ердинанд-Љарл встал, приветствуЯ гостЯ,  по
спине балканского владыки снова прошел холодок - как тогда, на  балконе...
Ќо тревога тотчас развеЯлась:  так  беззаботно  и  непринужденно  держалсЯ
посланец. ‚ конце концов даже ребенок сумеет обвести вокруг  пальца  этого
пустомелю,  который  ради  какой-то   идеи   и   по   приказу   ничтожного
утописта-французика в очках выбросил на свалку,  словно  ненужную  ветошь,
древнейшую в мире корону.
   Ќадо отрицать, отрицать...
   Ђ затем мало-помалу - и это было еще более тЯгостно - король балканский
начал сознавать, что и отрицать ему  нечего.  ѓость  дружески  и  спокойно
говорил о всех сторонах спора между Ѓалканами и Ѓриссаго,  говорил  о  чем
угодно, кроме...
   - Ѓыть может, они просто где-то задержались? Ѓыть  может,  им  пришлось
опуститьсЯ на землю из-за какой-нибудь поломки и они все еще  на  свободе?
Ѓыть может, именно сейчас, когда этот дурак что-то здесь лопочет, они там,
над горами, сбрасывают свой смертоносный груз за борт аэроплана?
   Ќеистовые надежды и мечты заставили ‘лавЯнского  ‹иса  вновь  распушить
поджатый было хвост.
   Ћ чем он все-таки говорит? Ќадо же отвечать ему,  пока  еще  ничего  не
известно! ‚ любую минуту небольшаЯ окованнаЯ латунью дверь за  его  спиной
может отворитьсЯ, и они услышат, что Ѓриссаго превращен в прах  и  развеЯн
по ветру. ЏриЯтно будет разрЯдить напрЯжение,  приказав  без  лишних  слов
арестовать этого болтуна. Џожалуй, его можно будет убить... —то такое?
   Љороль ќгберт повторил:
   - Љак  ни  смешно,  они  предполагают,  что  ваша  уверенность  в  себе
объЯснЯетсЯ припрЯтанным запасом атомных бомб.
   Љороль ”ердинанд-Љарл постаралсЯ взЯть себЯ  в  руки  и  с  возмущением
отверг подобные выдумки.
   - Ћ, разумеетсЯ! - сказал бывший король. - ќто разумеетсЯ само собой.
   - Љакие есть длЯ этого основаниЯ?
   Ѓывший король позволил себе  сделать  какой-то  неопределенный  жест  и
довольно Явственно хмыкнул. Љакого дьЯвола он ухмылЯетсЯ?
   - ‚ сущности, никаких, - сказал он. - Ќо,  когда  дело  касаетсЯ  вещей
такого рода, приходитсЯ быть сугубо осторожным.
   € опЯть на краткий миг что-то, какаЯ-то тень  насмешки  промелькнула  в
глазах   посланца,   и   холодок   снова   пробежал   по   спине    королЯ
”ердинанда-Љарла.
   Џестович, наблюдавший хмурое, напрЯженное лицо ”ермина, почувствовал ту
же мучительную тревогу. Ћн поспешил на помощь  своему  монарху,  опасаЯсь,
что тот будет протестовать чрезмерно горЯчо.
   - Ћбыск! - кричал король. - Ќаложение ареста на наши аэропланы!
   - ’олько на времЯ, - поЯснил бывший король ќгберт, - пока не закончитсЯ
обыск.
   Љороль воззвал к своим советникам.
   - Ќарод никогда не допустит этого, ваше величество, - заЯвил  суетливый
человечек в раззолоченном мундире.
   - ‚ам придетсЯ принудить  его,  -  сказал  бывший  король,  с  любезной
улыбкой обращаЯсь ко всем советникам.
   Љороль ”ердинанд  метнул  взглЯд  на  закрытую  латунную  дверь,  из-за
которой все еще не поступало никаких вестей.
   - Љогда хотите вы приступить к обыску?
   Ѓывший король лучезарно улыбнулсЯ.
   - ђаньше чем послезавтра это едва ли будет возможно, - сказал он.
   - ‚ы будете обыскивать только столицу?
   - Ђ что же еще? - совсем уже весело спросил бывший король.
   - ‹ично мне, - доверительным  тоном  продолжал  он,  -  всЯ  эта  затеЯ
представлЯетсЯ крайне нелепой. ЏрЯтать атомные бомбы! Ќу кто  способен  на
такую глупость? Ќикто. ‚едь это  виселица,  если  его  поймают,  навернЯка
виселица, а если не поймают, то почти навернЯка он сам взлетит на  воздух.
Ќо  теперь  мне,  как  и  любому  другому  человеку  в  мире,   приходитсЯ
подчинЯтьсЯ приказу. € вот Я здесь.
   ќта простодушнаЯ болтовнЯ приводила королЯ в  Ярость.  Ћн  поглЯдел  на
Џестовича; тот едва приметно кивнул. Ќо как бы то ни было, это хорошо, что
приходитсЯ иметь дело с дураком. Ћни могли бы послать сюда  и  искушенного
дипломата.
   - „а, конечно, - сказал король, - Я не могу не признать превосходства в
силе... Ќу, и известной  логики...  в  этих  распорЯжениЯх,  исходЯщих  из
Ѓриссаго.
   - Ћ, Я знал, что вы будете разумны,  -  со  вздохом  облегчениЯ  сказал
бывший король. - ‚ таком случае нам следует уточнить...
   € они уточнили - без излишних формальностей. „о конца  обыска  ни  один
балканский аэроплан не имел права  поднЯтьсЯ  в  воздух;  в  то  же  времЯ
воздушный флот всемирного правительства будет кружить в небе,  а  во  всех
балканских городах должны быть развешены объЯвлениЯ с предложением награды
тем, кто укажет местонахождение атомных бомб...
   - ‚ам надо это подписать, - сказал бывший король.
   - ‡ачем?
   - —тобы подтвердить, что мы не совершаем никаких враждебных действий по
отношению к вам.
   Џестович утвердительно кивнул в ответ на взглЯд своего монарха.
   - Ќу, а теперь, - все с той же милой непринужденностью продолжал бывший
король, - мы вызовем сюда побольше наших людей, прибегнем к  помощи  вашей
полиции и осмотрим ваш дворец и прочее. ‚от и все. Ђ пока, если позволите,
Я буду вашим гостем.
   Љогда Џестович осталсЯ наконец снова наедине с королем, он увидел,  что
тот обуреваем самыми противоречивыми чувствами,  которые  играли  им,  как
бушующие волны щепкой. ’о он был исполнен радужных надежд  и  презрениЯ  к
"этому ослу" и его обыску, то погружалсЯ в пучину отчаЯниЯ.
   - Ћни найдут их, Џестович, и тогда он нас повесит.
   - Љто нас повесит?
   Љороль приблизил свой длинный нос к самому лицу советника.
   - ќтот улыбающийсЯ мерзавец жаждет нас  повесить,  -  сказал  он.  -  €
повесит, если только мы дадим ему хоть малейшую возможность.
   - —его же тогда стоит всЯ их ЌоваЯ –ивилизациЯ и ѓосударственность?
   - ‚ы думаете,  что  эта  банда  безбожников,  вивисекторов-фанатиков  и
фарисеев способна на сострадание? - воскликнул последний коронованный жрец
романтики. -  ‚ы  думаете,  Џестович,  они  понимают,  что  такое  высокие
стремлениЯ и манЯщаЯ мечта? ‚ы думаете, что наш  смелый  и  величественный
замысел может их увлечь? ‚от здесь, перед вами, стою Я - последний и самый
великий романтик из цезарей всех времен, и вы  думаете,  что  они  упустЯт
случай повесить менЯ, как собаку, удушить менЯ, как крысу в норе?  Ђ  этот
ренегат! ќтот, бывший некогда помазанником божьим...
   - Ќе выношу таких глаз,  которые  смеютсЯ  и  не  становЯтсЯ  мЯгче,  -
помолчав, добавил король.
   - џ не стану сидеть здесь, как кролик  перед  удавом,  -  сказал  он  в
заключение. - Њы должны куда-нибудь перенести эти бомбы.
   - ђискните, - сказал Џестович, - не трогайте их.
   - Ќет, - сказал король. - €х надо спрЯтать поближе  к  границе.  ’огда,
пока за нами будут следить здесь, - а за нами здесь  всегда  будут  теперь
следить, - мы можем купить аэроплан за границей и поднЯть их в воздух...
   ‚есь вечер король был как в лихорадке и все его раздражало, но  тем  не
менее он разработал весьма хитроумный план. Ѓомбы нужно было переправить в
другое место; длЯ этого требовалось два фургона  с  атомными  двигателЯми,
как длЯ перевозки сена. Ѓомбы нужно завалить сеном...  Џестович  уходил  и
приходил, давал указаниЯ преданным слугам, обдумываЯ каждую мелочь,  менЯЯ
уже принЯтые решениЯ.
   ’ем временем  король  и  бывший  король  дружески  беседовали  о  самых
разнообразных предметах. Ќо мысль о пропавшем без вести  аэроплане  ни  на
мгновение не покидала королЯ ”ердинанда-Љарла.  Ѓыл  ли  он  захвачен  или
успешно выполнил  приказ,  по-прежнему  оставалось  загадкой.  €  в  любую
секунду всЯ сила и мощь,  стоЯвшаЯ  за  спиной  посланца  Ѓриссаго,  могла
рухнуть и исчезнуть.
   Ђ после полуночи король в плаще и шлЯпе с большими, свисающими на глаза
полЯми, какие мог бы надеть и крестьЯнин и почтенный горожанин,  незаметно
выскользнул через ход длЯ прислуги в восточном крыле дворца в густой парк,
разбитый   на   склоне    холма    над    городом.    Џестович    и    его
камердинер-телохранитель Џетр в такой же одежде вышли из-за кустов  лавра,
окаймлЯвших аллею, и присоединились к своему монарху. Ѓыла  теплаЯ,  ЯснаЯ
ночь, но звезды казались непривычно далекими и тусклыми из-за  аэропланов,
которые, включив свои прожекторы, обшаривали небо их  лучами.  Ћдин  Яркий
луч, казалось, задержалсЯ на мгновение на короле,  когда  тот  выходил  из
дворца, но тотчас скользнул дальше, и ”ердинанд-Љарл  решил,  что  его  не
заметили. Ћднако не  успел  он  со  своими  спутниками  выйти  за  пределы
дворцового сада, как луч другого прожектора снова нашел их и задержалсЯ на
них.
   - Ћни видЯт нас! - вскричал король.
   - Ћни нас не узнают, - сказал Џестович.
   Љороль поглЯдел вверх: равнодушный, круглый,  светЯщийсЯ  глаз  смотрел
прЯмо на него; он  словно  бы  подмигнул  ему  и  потух,  ослепив  его  на
несколько секунд...
   Ћни пошли  дальше.  ‚озле  садовой  калитки,  котораЯ  по  распорЯжению
Џестовича была открыта, король остановилсЯ в тени дуба и оглЯнулсЯ на свой
дворец. ќто было высокое узкое сооружение;  двадцатый  век  отдавал  здесь
дань  средневековью  с  помощью  стали,  бронзы,  искусственного  камнЯ  и
матового стекла. „ворец вздымал ввысь  нагромождение  шпилей  и  башен.  ‚
верхнем этаже восточного крыла находились апартаменты, отведенные  бывшему
королю ќгберту. Ћдно из окон было Ярко освещено, и на фоне этого  светлого
пЯтна  неподвижно  стоЯла  небольшаЯ  чернаЯ  фигура,  устремив  взглЯд  в
темноту.
   Љороль скрипнул зубами.
   - Ћн даже не подозревает, как мы проскользнули у него между пальцев,  -
сказал Џестович.
   € в эту минуту бывший король медленно поднЯл руки, словно зеваЯ,  потер
глаза и отошел от окна, очевидно, чтобы лечь спать.
   Љороль торопливо шагал по  глухим,  извилистым  улочкам  своей  древней
столицы к перекрестку, где их уже ждал старый,  потрепанный  автомобиль  с
атомным двигателем. ќто был  наемный  экипаж  самого  низкого  разбора,  с
помЯтым кузовом и  продавленным  сиденьем.  ‡а  рулем  сидел  обыкновенный
шофер, каких сколько угодно  в  столице,  но  рЯдом  с  шофером  помещалсЯ
молодой секретарь Џестовича, знавший дорогу на ферму,  где  были  спрЯтаны
бомбы.
   Ђвтомобиль петлЯл по лабиринту старого города, еще Ярко  освещенного  и
оживленного (кружившие в небе аэропланы заставили людей высыпать на улицу,
а хозЯев кафе держать свои двери открытыми), а затем, проехав по  длинному
новому мосту  и  миновав  предместье  с  редко  разбросанными  строениЯми,
очутилсЯ среди полей. € все это времЯ, пока автомобиль  проезжал  столицу,
король, мечтавший затмить –езарЯ, сидел совершенно неподвижно, откинувшись
на спинку сиденьЯ, и никто не произносил  ни  слова.  Ђ  когда  автомобиль
выбралсЯ из предместьЯ на темное шоссе, они снова увидели, что над темными
полЯми, словно гигантские призраки, беспокойно снуют лучи прожекторов. Џри
виде этих мечущихсЯ белесых овалов  король  выпрЯмилсЯ,  а  потом  закинул
голову и стал глЯдеть на кружившие в небе аэропланы.
   - Њне это не нравитсЯ, - сказал король.
   ‚скоре одно из этих голубовато-лунных  пЯтен  легло  на  автомобиль  и,
казалось, заскользило вместе с ним. Љороль съежилсЯ на сиденье.
   - Љак они отвратительно бесшумны, - сказал король.  -  ’акое  ощущение,
словно за тобой крадутсЯ длинные белые кошки.
   Ћн снова выглЯнул в окно.
   - ‚от этот Явно следит за нами, - сказал он.
   € тут внезапно его обуЯл панический страх.
   - Џестович, - сказал он, вцепившись  в  руку  своего  министра,  -  они
следЯт за нами. ЏридетсЯ отказатьсЯ от нашего плана. Ћни следЯт за нами. џ
возвращаюсь.
   Џестович начал его уговаривать.
   - ‚елите шоферу поворачивать  обратно,  -  сказал  король  и  попыталсЯ
отодвинуть панель переговорного  окошка.  Ќесколько  секунд  в  автомобиле
происходила отчаЯннаЯ борьба: один хватал другого за руки, раздалсЯ глухой
удар. -  џ  не  в  состоЯнии  этого  выдержать,  -  твердил  король.  -  џ
возвращаюсь.
   - Ќо ведь они нас повесЯт, - сказал Џестович.
   - Ќет, если мы сейчас во всем  признаемсЯ.  Ќет,  если  мы  отдадим  им
бомбы. ќто вы втравили менЯ в эту...
   Ќаконец Џестович предложил компромисс. Џримерно  в  полумиле  от  фермы
есть гостиница. Ћни заедут туда, король выпьет коньЯку  и  даст  отдохнуть
своим нервам. Ђ если и после этого он сочтет за лучшее вернутьсЯ  обратно,
ну так он вернетсЯ обратно.
   - ‚зглЯните, - сказал Џестович, - луч опЯть погас.
   Љороль посмотрел на небо.
   - Џо-моему, этот аэроплан следует за нами, погасив прожектор, -  сказал
он.
   ‚ маленькой старой и грЯзной гостинице король мешкал довольно долго, не
знаЯ, на что решитьсЯ, а потом сказал, что вернетсЯ назад  и  отдастсЯ  на
милость ‘овета.
   - …сли этот ‘овет еще существует, - заметил Џестович. -  ‚озможно,  что
ваши бомбы уже покончили с ним.
   - …сли бы  так,  эти  проклЯтые  аэропланы  не  летали  бы  у  нас  над
головой...
   - Ћни могут еще не знать.
   - Ќо разве вам нельзЯ обойтись без менЯ, Џестович?
   Џестович ответил не сразу.
   - џ считал, что бомбы следует оставить на старом  месте,  -  сказал  он
наконец и подошел к  окну.  Ќа  их  автомобиль  падал  Яркий  сноп  света.
Џестовича осенила блестЯщаЯ мысль.
   - џ пошлю моего секретарЯ, чтобы он длЯ виду затеЯл какой-нибудь спор с
шофером, - сказал Џестович. -  ќто  прикует  внимание  к  ним,  а  мы  тем
временем - вы, Я и Џетр - выйдем через задний ход и, держась в тени  живой
изгороди, проберемсЯ на ферму...
   ќтот план, вполне  достойный  репутации  Џестовича,  как  будто  вполне
удалсЯ.
   „есЯть минут спустЯ, мокрые, грЯзные, запыхавшиесЯ,  но  не  замеченные
никем, они уже перелезали через ограду фермы. Ќо когда они  уже  бежали  к
сараЯм, из груди королЯ вырвалсЯ не то стон, не то проклЯтие - все  вокруг
них-осветилось на мгновение... и свет скользнул дальше.
   Ќо действительно ли он не  задержалсЯ  или  все  же  помедлил  какую-то
секунду?
   - Ћни не заметили нас, - сказал Џетр.
   - „а, наверное, так, - сказал король и прирос к месту,  уставившись  на
сноп света, который скользнул по склону горы, задержалсЯ на  мгновение  на
стоге сена и, разгораЯсь все Ярче, пополз обратно.
   - ‚ сарай! - крикнул король.
   Ћн больно ударилсЯ обо что-то ногой,  но  через  минуту  все  трое  уже
находились внутри огромного сараЯ на стальном каркасе,  в  котором  стоЯли
два моторных фургона с сеном, предназначавшиесЯ длЯ перевозки бомб. Љурт и
Ђвель - братьЯ Џетра - поставили их здесь еще  днем.  Џоловина  сена  была
сброшена на пол сараЯ; оно предназначалось длЯ того, чтобы прикрыть бомбы,
как только король укажет, где они спрЯтаны.
   - ‡десь есть подвал, - сказал король. - Ќе надо, не  зажигайте  фонарЯ.
‚от ключ, откроетсЯ кольцо...
   Ќекоторое времЯ никто не произносил ни слова. ‚ темноте послышалсЯ стук
сдвинутой с места каменной плиты и шарканье подошв по ступенькам,  ведущим
в подвал, а затем шепот и тЯжелое дыхание - это Љурт взбиралсЯ по лестнице
с первой бомбой в руках.
   - Њы еще им покажем, - сказал король и тут же ахнул. - —ерт  бы  побрал
эти прожекторы! € какого дьЯвола вы оставили дверь открытой?
   ирокие двери сараЯ были распахнуты  настежь,  и  весь  пустынный  двор
фермы был залит голубым пытливым  светом  прожекторов,  а  на  полу  сараЯ
лежала широкаЯ полоса света.
   - ‡акрой дверь, Џетр, - сказал Џестович.
   - Ќет! - крикнул король, но было поздно, так как  Џетр  уже  вступил  в
полосу света. - Ќе показывайтесь! - снова крикнул король.
   Љурт шагнул вперед и оттащил брата обратно.  Ќа  несколько  секунд  все
пЯтеро застыли в неподвижности. Љазалось,  свет  будет  гореть  вечно,  но
внезапно он погас, и они на минуту ослепли.
   - ‚от теперь, - с тревогой сказал король, - теперь закройте дверь.
   - ’олько не плотно! - крикнул Џестович. - Ћставьте щель, чтобы мы могли
выбратьсЯ...
   ЏоднЯть  наверх  и  погрузить  бомбы  было  делом  нелегким,  и  король
некоторое времЯ трудилсЯ, как простой смертный. Љурт и Ђвель  выносили  из
подвала тЯжелые бомбы, Џетр поднимал их в  фургон,  а  король  и  Џестович
помогали прЯтать их в сене. ‚се старались  производить  как  можно  меньше
шума...
   - -ш-ш! - прошептал король. - —то это?
   Ќо Љурт  и  Ђвель  не  расслышали  его  предупреждениЯ  и,  спотыкаЯсь,
продолжали подниматьсЯ по лестнице с последней ношей.
   - -ш-ш! - Џетр бросилсЯ к ним и шепотом приказал  им  остановитьсЯ.  ‚
сарае наступила полнаЯ тишина.
   „верь сараЯ  приотворилась  немного  шире,  и  на  тускло-голубом  фоне
выросла чернаЯ фигура человека.
   - …сть тут кто-нибудь? - с легким итальЯнским акцентом спросил человек.
   ЉоролЯ прошиб холодный пот. Ћтветил Џестович:
   - ’олько бедный крестьЯнин - нагружает сеном свою машину, - сказал  он,
схватил тЯжелые вилы и неслышно шагнул вперед.
   - ‚ы грузите свое сено в плохое времЯ и при очень скверном освещении, -
сказал человек, заглЯдываЯ внутрь. - ђазве у вас здесь нет электричества?
   ‚незапно вспыхнул свет электрического фонарика, и в тот же миг Џестович
прыгнул вперед.
   - “бирайсЯ вон из моего сараЯ! - крикнул  он  и  вонзил  вилы  в  грудь
незваного гостЯ. ‚ероЯтно, он надеЯлсЯ мгновенно заставить его  замолчать.
Ќо человек громко вскрикнул, когда вилы, вонзившись ему в грудь, отбросили
его назад, и тотчас стало слышно, как кто-то бежит через двор.
   - Ѓомбы! - крикнул раненый, стараЯсь выдернуть впившиесЯ в грудь зубьЯ,
и в ту же секунду Џестович, по инерции шагнувший вперед после удара, попал
в полосу света и был застрелен кем-то из двух подбегавших людей.
   —еловек, лежавший на земле, был тЯжко ранен, но не утратил  присутствиЯ
духа.
   - Ѓомбы! - повторил он и, с трудом поднЯвшись на колени, направил  свет
своего электрического фонарика прЯмо на королЯ.
   - ‡астрелите их! - крикнул он, кашлЯЯ и выплевываЯ  сгустки  крови,  от
чего ореол света вокруг головы королЯ заплЯсал.
   € в этом плЯшущем пЯтне двое его товарищей увидели королЯ, стоЯвшего на
коленЯх в фургоне, и  Џетра  возле  стены.  ‘тарый  ‹ис  поглЯдел  на  них
исподлобьЯ - они увидели бесцветно-белое лицо  злой  нечисти,  попавшей  в
капкан. € когда, превозмогаЯ страх, в порыве самоубийственного героизма он
наклонилсЯ вперед к бомбе, они  выстрелили  одновременно  и  разнесли  ему
череп.
   Ћт его лица осталась только нижнЯЯ половина.
   - Џристрелите их! - продолжал кричать раненый. - Џристрелите их всех!
   Ќо тут фонарик в его руке погас, и он  со  стоном  покатилсЯ  под  ноги
своих товарищей.
   Ќо у тех тоже были с собой  фонари,  и  сарай  осветилсЯ  снова.  Џетра
застрелили, хотЯ он уже поднЯл руки в знак того, что сдаетсЯ.
   Љурт и Ђвель, стоЯвшие на верхней ступеньке лестницы,  секунду  были  в
нерешительности, а затем ринулись обратно в подвал.
   - …сли мы не убьем их, - сказал один из стрелков, -  они  разнесут  нас
своими бомбами в клочьЯ. Ћни спустились туда, вниз. €дем!..
   - ‚от они! ђуки вверх! ‘лышите? Џосвети, Я буду стрелЯть...



8

   Ѓыло еще совсем темно, когда ”ермин  и  камердинер  Явились  к  бывшему
королю ќгберту и доложили, что все кончилось благополучно.
   ќгберт приподнЯлсЯ и сел, спустив ноги с кровати.
   - Ћн покинул дворец? - осведомилсЯ бывший король.
   - Ћн мертв, - сказал ”ермин. - …го застрелили.
   Ѓывший король задумалсЯ.
   - Џожалуй, это наилучший исход, - сказал он. - Ђ где бомбы? Ќа ферме, у
подножиЯ холма? „а ведь  это  же  совсем  рЯдом!  €демте  туда.  џ  сейчас
оденусь. …сть здесь кто-нибудь, ”ермин, чтобы сварить нам по чашечке кофе?
   ‚ скупых предрассветных сумерках автомобиль бывшего королЯ доставил его
на ферму, где последний непокорный король лежал  среди  своих  бомб.  Љрай
неба запылал,  восток  осветилсЯ  и  солнце  поднЯлось  над  горой,  когда
автомобиль королЯ ќгберта въехал во двор фермы. ’ам он  увидел  фургоны  с
сеном, которые уже выкатили из сараЯ  вместе  с  их  смертоносным  грузом.
—еловек сорок авиаторов охранЯли двор, а в стороне стоЯла кучка  крестьЯн,
глазеЯ на происходЯщее, но еще не понимаЯ его значениЯ. ЏЯть  трупов  были
аккуратно уложены в рЯд возле каменной ограды  двора.  Ќа  лице  Џестовича
застыло удивленное выражение, а королЯ можно было опознать только  по  его
длинным белым пальцам и золотистым усам. ђаненого  аэронавта  перенесли  в
гостиницу. Ѓывший король  отдал  распорЯжение  отправить  бомбы  со  всеми
предосторожностЯми в новые специальные лаборатории  под  –юрихом,  где  их
должны были обезвредить в парах хлора, и  повернулсЯ  к  пЯти  неподвижным
фигурам.
   ЏЯть пар ступней торчали в странном окаменелом согласии...
   - Ђ что еще можно было сделать? -  сказал  король,  словно  отвечаЯ  на
какой-то внутренний протест.
   - •отелось бы мне знать, ”ермин, много ли их еще осталось!
   - Ѓомб, ваше величество? - спросил ”ермин.
   - Ќет, таких королей...
   - Љакое достойное сожалениЯ безумие! - сказал бывший король,  продолжаЯ
думать вслух. - ”ермин, Я полагаю, что  похоронить  их  следует  вам,  как
бывшему профессору Њеждународной Џолитики. ‡десь?.. Ќет, не  хороните,  их
возле колодца. ‹юди будут пить эту воду. Џохороните их где-нибудь  там,  в
поле.




—Ђ‘’њ —…’‚…ђ’Ђџ. ЌЋ‚Ђџ ќђЂ


1

   ’еперь, когда все уже осуществлено, задача, стоЯвшаЯ  перед  ‘оветом  в
Ѓриссаго, представлЯетсЯ нам, в общем, довольно простой.  ‚  основном  она
сводилась к тому, чтобы приспособить социальный порЯдок к стремительному и
все убыстрЯющемусЯ  развитию  человеческих  знаний.  ‘овет  был  собран  с
поспешностью спасательной экспедиции, но спасать ему  предстоЯло  обломки,
которые уже нельзЯ было  спасти.  ‚ыбор  был  только  один:  либо  возврат
человечества к варварству  примитивного  земледелиЯ,  от  которого  оно  с
такими муками едва успело избавитьсЯ,  либо  создание  нового  социального
порЯдка на основе современной науки. Џрежние качества человеческой натуры:
подозрительность,   своекорыстие,   зависть,   воинственность    -    были
несовместимы с гигантской разрушительной силой новых изобретений,  которые
открывала людЯм лишеннаЯ людских слабостей логика чистой науки. ђавновесие
могло быть достигнуто либо путем  низведениЯ  цивилизации  до  уровнЯ,  на
котором  современные  механизмы  не  могли  бы  создаватьсЯ,  либо   путем
приспособлениЯ человеческой натуры и всех социальных  институтов  к  новым
условиЯм. € ‘овет был создан длЯ осуществлениЯ второй возможности.
   ђано или поздно человечество  неизбежно  должно  было  оказатьсЯ  перед
необходимостью такого выбора.  Ќеожиданное  развитие  атомной  науки  лишь
ускорило и сделало более внезапным и драматичным это столкновение нового с
привычным, которое подготавливалось еще с той минуты,  Љогда  был  обтесан
первый кремневый топор или высечена перваЯ искра огнЯ. ‘ того  днЯ,  когда
человек создал свое первое орудие и позволил другому самцу приблизитьсЯ  к
себе, он перестал быть  существом,  руководимым  чистым  инстинктом  и  не
знающим колебаний. € с этого днЯ все шире разверзалась пропасть между  его
эгоистическими  страстЯми  и  социальной  необходимостью.  Њало-помалу  он
приспособилсЯ к оседлой жизни и его себЯлюбие расширилось до  общественных
потребностей клана и племени. Ќо как бы ни расширЯлсЯ круг его  стремлений
и интересов, дремавший в нем инстинкт охотника,  кочевника  и  открывателЯ
чудес опережал их, питаЯ его фантазию. Ќикогда человек  не  был  до  конца
покорен клочком своей земли или прикован к своему очагу. ‚сегда и повсюду,
чтобы удержать его в узах жизни пахарЯ и скотовода, требовались воспитание
и свЯщенник. Њало-помалу огромнаЯ сложнаЯ система традиций  и  императивов
подавила его инстинкты - императивов, удивительно  подходивших  длЯ  того,
чтобы превратить его в  землепашца  и  скотовода,  который  на  протЯжении
двадцати тысЯч лет считалсЯ нормальным типом человека.
   Ђ его труд без всЯкого намерениЯ  или  желаниЯ  с  его  стороны  создал
цивилизацию. –ивилизацию породил избыток плодов сельского  хозЯйства.  Ћна
возникла в виде торговли и дорог, она пустила  по  рекам  лодки  и  вскоре
вторглась в морЯ, а в дворцах ее первых владык, в  ее  храмах,  богатых  и
располагавших досугом, в  пестрой  суете  ее  портовых  городов  рождалась
мысль, рождались философиЯ и наука и закладывались основы нового  порЯдка,
который  в  конце  концов  утвердилсЯ  как  единственно  возможнаЯ   форма
человеческого существованиЯ. ‘перва медленно - как мы рассказали  вначале,
- а потом все быстрее и быстрее человечество овладевало все новыми  родами
энергии. —еловек, в общем, не искал их и не стремилсЯ к ним: они были  ему
навЯзаны, и в течение какого-то времени люди беспечно  пользовались  этими
новыми  силами  и  новыми  открытиЯми  и  изобретениЯми,   совершенно   не
задумываЯсь над последствиЯми. ‚едь на протЯжении  бесчисленных  поколений
эти перемены происходили настолько постепенно, что  человек  их  почти  не
ощущал. Ќо когда они  завели  его  достаточно  далеко,  их  темп  внезапно
убыстрилсЯ. € человек,  испытываЯ  потрЯсение  за  потрЯсением,  обнаружил
наконец, что его жизнь все меньше и меньше сохранЯет старые  формы  и  все
больше и больше приобретает новые.
   …ще накануне высвобождениЯ атомной энергии  противоречиЯ  между  старым
укладом жизни и новым достигли крайнего напрЯжениЯ. ќти противоречиЯ  были
даже острее, чем  накануне  падениЯ  ђимской  империи.  ‘  одной  стороны,
существовал старинный жизненный уклад,  опиравшийсЯ  на  семью,  небольшую
общину, распыленную промышленность; с другой - новаЯ  жизнь,  измерЯвшаЯсЯ
иными масштабами, с широкими горизонтами и по-новому осознанными задачами.
“же становилось очевидным, что людЯм  придетсЯ  сделать  выбор.  ђозничные
торговцы и синдикаты не могли существовать бок о бок на  одном  и  том  же
рынке, сонные возчики и моторные  фургоны  не  могли  двигатьсЯ  по  одной
дороге, лучники и стрелки-аэронавты - служить в одной и той же армии,  или
примитивные крестьЯнские ремесла и мощные заводы - ужитьсЯ на одной и  той
же  планете.  €  тем  более   несовместимы   были   крестьЯнские   идеалы,
устремлениЯ, жадность и зависть  с  безграничными  возможностЯми,  которые
открывала людЯм новаЯ эра. …сли бы взрывы атомных бомб не заставили лучшие
умы мира поспешно встретитьсЯ на совещании в Ѓриссаго, все равно  так  или
иначе, рано или поздно, но совещание - пусть  и  не  столь  официальное  -
наиболее мыслЯщих и чувствующих свою  ответственность  людей  должно  было
состоЯтьсЯ длЯ разрешениЯ этой мировой дилеммы. …сли  бы  работа  •олстена
затЯнулась на века и результаты его открытий мир  получал  бы  постепенно,
самыми  ничтожными  долЯми,  все  равно  человечество  было  бы  вынуждено
собратьсЯ и обсудить эти  открытиЯ,  чтобы  выработать  план  действий  на
будущее. € в самом  деле,  еще  за  сто  лет  до  кризиса  существовала  и
накапливалась литература, предвидевшаЯ эти  проблемы,  и  совещание  могло
оперетьсЯ  в  своей  работе  на  огромное  количество  проектов   созданиЯ
"‘овременного ѓосударства". Ђтомные взрывы  лишь  углубили  уже  назревшую
проблему и придали ей драматизм.



2

   ‘оздание  этого  ‘овета  не   знаменовало   собой   приход   к   власти
сверходаренных людей. …го члены не были глухи к чужому мнению  и  выносили
свои идеи на обсуждение - идеи, рожденные в результате "морального  шока",
пережитого  человечеством  под  воздействием  атомных  взрывов;   но   нет
оснований полагать, что носители этих идей особенно высоко поднимались над
средним  уровнем.  Њожно  было  бы  привести  примеры  тысЯчи   ошибок   и
оплошностей, допущенных ‘оветом вследствие рассеЯнности, раздражительности
или усталости его членов. Њногое  делалось  на  ощупь  и  часто  неудачно.
‚есьма сомнительно, чтобы среди членов ‘овета нашелсЯ хоть  один  человек,
которого можно было бы назвать по-настоЯщему великим; исключение составлЯл
•олстен,  но  и  его  одаренность  ограничивалась  одной   узкоспециальной
областью. Ћднако ‘овету в  целом  было  присуще  чувство  взЯтой  на  себЯ
ответственности, действиЯ его отличались последовательностью  и  прЯмотой.
—то касаетсЯ ‹еблана, то ему,  несомненно,  была  свойственна  благороднаЯ
простота, но и тут  позволительно  усомнитьсЯ,  был  ли  он  по-настоЯщему
великим человеком или попросту добрым и честным.
   Ѓывший король ќгберт был по-своему мудр, не лишен романтической жилки и
оказалсЯ бы заметен среди тысЯч, хотЯ и не  среди  миллионов.  Ћднако  его
мемуары и даже решение писать эти мемуары как нельзЯ лучше характеризуют и
его самого и его соратников. —итать эту  книгу  очень  интересно,  но  она
вызывает и большое недоумение. Ћгромную работу,  проделанную  ‘оветом,  он
принимает как нечто само собою разумеющеесЯ, как ребенок - бога.  ЉажетсЯ,
что он совершенно не  отдает  себе  отчета  в  том,  насколько  велико  ее
значение. Ћн рассказывает забавные анекдоты о своем секретаре ”ермине  или
кузене  ‚ильгельме,  высмеивает  американского  президента,   который,   в
сущности, ЯвлЯлсЯ не столько представителем американского народа,  сколько
случайным  изделием  американской  политической   машины,   и   пространно
описывает, как он, потерЯв дорогу, три днЯ  блуждал  в  горах  в  обществе
единственного Японского члена ‘овета.  “рон,  нанесенный  их  отсутствием,
был, по-видимому, не слишком велик и не вызвал перерыва в заседании...
   ‘овещание в Ѓриссаго порой пытались изобразить как собрание всего цвета
человечества. ‚ознесенное причудой или мудростью ‹еблана на  вершину  гор,
оно приобрело черты некой олимпийской надмирности, а  извечнаЯ  склонность
человеческого ума преувеличивать такого рода  сходства  превратила  членов
этого совещаниЯ в некое подобие богов.  Ћднако  его  скорее  следовало  бы
сравнить с вынужденными сборищами в горах, какие, несомненно,  происходили
в первые дни всемирного потопа. ‘ила ‘овета крылась не в нем  самом,  а  в
обстоЯтельствах, которые обострЯли работу ума,  очищали  души  от  мелкого
тщеславиЯ, освобождали от извечных оков честолюбиЯ и антагонизма. ќто было
правительство, с которого соскоблили все вековые наслоениЯ, и оно получило
такую свободу действий,  какую  могут  дать  только  подобное  очищение  и
нагота. € свои проблемы оно ставило перед собой Ясней  и  проще,  без  тех
запутанных и сложных процедур, которые  создавали  столько  затруднений  в
прежние времена.



3

   Њир в том виде, в каком он представал тогда взорам ‘овета, ставил перед
ними поистине слишком грандиозную и слишком неотложную задачу, чтобы можно
было тратить времЯ и силы на внутренние разногласиЯ. Џожалуй, имеет  смысл
обрисовать в нескольких фразах  положение  человечества  к  концу  периода
воюющих государств, к критическому году, последовавшему за  высвобождением
атомной  энергии.   ќтот   мир,   располагавший,   по   нашим   теперешним
представлениЯм, весьма скудными возможностЯми,  впал  теперь  в  состоЯние
чудовищного хаоса и бедствий.
   ‘ледует  помнить,  что  в  то  времЯ  людЯм   еще   только   предстоЯло
распространитьсЯ на огромные пространства земного шара - песчаные, горные,
необитаемые, дикие чащи, лесные пустыни и покрытые льдом полЯрные  области
еще ждали их. ‹юди по-прежнему могли жить только у воды, на пригодных  длЯ
земледелиЯ почвах, в  умеренном  или  субтропическом  климате;  они  густо
селились лишь в речных долинах, и все их большие города возникали либо  на
судоходных реках, либо возле морских  портов.  Ќа  огромных  пространствах
даже этой пригодной длЯ возделываниЯ  земли  мухи  и  москиты,  разносчики
смертоносных болезней, успешно противостоЯли вторжению человека, и под  их
охраной девственные леса стоЯли нетронутыми.  „а,  в  сущности,  над  всей
землей, даже в самых густонаселенных  районах,  кишели  такие  рои  мух  и
вредных насекомых, что сейчас это представлЯетсЯ  нам  почти  невероЯтным.
Љарта населениЯ земного шара 1950 года была бы так густо  заштрихована  по
берегам морей и рек,  что  могло  бы  создатьсЯ  впечатление,  будто  homo
sapiens ["человек разумный" (лат.); определение современного человека  как
биологического вида] был существом земноводным. ‘вои шоссейные и  железные
дороги человек тоже прокладывал в низинах, лишь кое-где пробиваЯсь  сквозь
преграды гор или взбираЯсь на высоту не  более  трех  тысЯч  футов,  чтобы
достичь какого-нибудь курорта. € даже через океан он  следовал  по  строго
определенному пути, так что в океане были  сотни  тысЯч  квадратных  миль,
куда корабли заплывали только случайно, когда их заносило туда бурей.
   ‚ таинственные земные  недра  под  его  ногами  он  заглЯнул  всего  на
какие-нибудь пЯть миль, и сорока лет еще не прошло с тех пор, как он ценой
трагического упорства достиг наконец полюсов земного  шара.  Ќеисчерпаемые
минеральные богатства Ђрктики и Ђнтарктики  были  все  еще  погребены  под
напластованиЯми вечных льдов, и неизведанные  сокровища  внутренних  слоев
земной коры оставались нетронутыми; даже о самом их существовании он  пока
не подозревал. ‚ысокогорные области были известны только кучке проводников
и  альпинистов  да  посетителЯм  нескольких  жалких  отелей,  а   огромные
безводные пространства, пересекавшие массивы континентов от ѓоби до ‘ахары
и протЯнувшиесЯ вдоль американского горного крЯжа, с их  чистым  воздухом,
ежедневным обилием ослепительного солнечного света и тепла,  торжественной
тишиной  и  прохладой  звездных  ночей  и  скрытыми  глубоко  под   землей
водоемами, представлЯлись воображению человека областЯми ужаса и смерти.
   Ќо теперь взрыв  атомных  бомб  безжалостно  разбросал  огромные  массы
населениЯ, жившие до этого момента скученно в колоссальных грЯзных городах
той эпохи, но сельским областЯм. ‘ловно какаЯ-то грубаЯ сила,  возмущеннаЯ
человеческой слепотой, сознательно  сотрЯсла  планету,  чтобы  переместить
людей в более здоровые и пригодные длЯ  жизни  районы.  Ѓольшие  города  и
огромные  индустриальные   районы,   избежавшие   атомных   бомбардировок,
находились вследствие краха экономики  почти  в  таком  же  бедственном  и
трагическом положении, как те, что пылали от взрывов, и сельские местности
были наводнены бездомными, отчаЯвшимисЯ людьми. ‚ некоторых частЯх земного
шара свирепствовал голод, кое-где поЯвилась чума...
   Ќа равнинах северной €ндии, где благосостоЯние народа из года в год все
более попадало в зависимость от железных  дорог  и  системы  ирригационных
каналов,  которые  наиболее  фанатичные  отрЯды   повстанцев   привели   в
негодность, бедствиЯ достигли  неслыханных  размеров:  население  вымирало
целыми деревнЯми, и никому не было до этого дела, и даже тигры и  пантеры,
охотившиесЯ за немногими еще уцелевшими, изнуренными голодом  и  болезнЯми
людьми, уползали назад в джунгли  зараженными  и  там  погибали.  ‚  Љитае
бесчинствовали разбойничьи шайки.
   ‘тоит отметить, что от той эпохи до нас  не  дошло  ни  одного  полного
описаниЯ атомного взрыва. Ќо сохранились бесчисленные упоминаниЯ,  заметки
и  частичные  описаниЯ,  и  с  их  помощью  следующим  поколениЯм  удалось
воссоздать картину гибели и опустошениЯ.
   Ќеобходимо помнить, что эта картина беспрерывно, изо днЯ в день и  даже
из  часа  в  час  изменЯлась,  по  мере  того   как   взорвавшаЯсЯ   бомба
перемещалась, выбрасывала осколки,  проникала  в  свежий  слой  почвы  или
соприкасалась с водой. Ѓарнет, оказавшийсЯ в начале октЯбрЯ в сорока милЯх
от  Џарижа,  описывает  главным  образом  смЯтение,  царившее  в  сельских
местностЯх, и трудность  стоЯвшей  перед  ним  задачи,  но  все  же  и  он
упоминает об огромных облаках пара, "закрывавших все небо на  юго-западе",
и багровом зареве, видневшемсЯ под ними ночью. Ќекоторые районы Џарижа еще
продолжали пылать, и даже на этом расстоЯнии от него  в  импровизированных
жилищах устроилось немало  людей,  стороживших  груды  вещей,  которые  им
удалось награбить в горЯщем городе. Ѓарнет упоминает также про  отдаленный
грохот взрывов, "похожий на шум поездов, проносЯщихсЯ по железному мосту".
   „ругие описаниЯ сходны с этим: всюду встречаютсЯ "непрерывные раскаты",
либо "глухие удары и грохот",  либо  что-нибудь  в  том  же  роде,  и  все
единодушно  говорЯт  о  густой  пелене  пара,  внезапно  превращающейсЯ  в
проливной дождь, пронизанный зигзагами молний. —ем  ближе  к  Џарижу,  тем
больше становилось таких стоЯнок, теснЯщих  деревни,  и  множество  людей,
часто больных и чесоточных, ютилось под самодельными навесами, потому  что
им некуда было идти. Џелена пара по мере приближениЯ к городу  становилась
все более густой и непроницаемой,  так  что  наконец  дневной  свет  исчез
совсем и  осталось  лишь  тусклое  багровое  зарево,  "необычайно  гнетуще
действовавшее на душу". Ќо и в этой  зловещей  полутьме  еще  жило  немало
людей, цеплЯвшихсЯ за  свои  жилища.  —аще  всего  они  голодали,  питаЯсь
овощами со своих огородов или раздобываЯ что-нибудь из запасов  бакалейных
лавок.
   …ще ближе к городу - и исследователь увидел бы перед собой  полицейский
кордон, преграждающий путь тем, кто,  отчаЯвшись,  стремилсЯ  возвратитьсЯ
домой или хотЯ бы спасти наиболее ценное  имущество,  оставшеесЯ  в  "зоне
непосредственной опасности".
   ѓраницы этой зоны были установлены довольно произвольно.  …сли  бы  наш
исследователь мог получить туда доступ, он попал бы в зону грохота, в зону
непрекращающихсЯ раскатов грома, странного, лиловато-красного сиЯниЯ,  где
все  сотрЯсаетсЯ  и  содрогаетсЯ  от  непрерывных  взрывов  радиоактивного
вещества. –елые  кварталы  пылали,  но  дрожащие  Языки  пламени  казались
тощими, бледными призраками огнЯ на фоне могучего малинового  зарева.  Ћно
глЯдело и из пустых глазниц окон, торчащих среди руин и пожарищ.
   Љаждый шаг здесь был так же опасен, как  спуск  в  кратер  действующего
вулкана.  ЉипЯщий,  смерчеподобный  центр  действиЯ  атомного  взрыва  мог
внезапно переместитьсЯ в любом направлении; огромные  глыбы  земли,  куски
канализационных труб или каменной  мостовой,  поднЯтые  на  воздух  струей
взрыва, могли обрушитьсЯ на голову исследователЯ, а разверзшаЯсЯ  под  его
ступнЯми  бездна  -  поглотить  его  в  своей  огненной  пучине.  …два  ли
кто-нибудь, раз отважившись проникнуть в эту долину смерти и  оставшись  в
живых, решалсЯ повторить свою попытку. ‘уществуют  рассказы  о  светЯщихсЯ
радиоактивных парах, разлетавшихсЯ на десЯтки миль от места взрыва бомбы и
убивавших  и  сжигавших  все,  что  попадалось  им  на  пути.  Ђ   пожары,
распространившиесЯ из Џарижа в западном направлении, достигли почти самого
морЯ.
   Љ тому же воздух в этом  внутреннем  кругу  преисподней  среди  залитых
багровым светом руин был настолько сух и так опалЯл  кожу  Я  легкие,  что
вызывал трудноизлечимые Язвы...
   ’аков был конец Џарижа, и такое  же  бедствие,  только  в  еще  большем
масштабе, постигло —икаго, и такова же была участь Ѓерлина, Њосквы, ’окио,
восточной половины  ‹ондона,  ’улона,  ЉилЯ  и  еще  двухсот  восемнадцати
населенных  центров  и  стратегически  важных  пунктов.  Љаждый   из   них
превратилсЯ в пылающий очаг радиоактивного распада, погасить который могло
только времЯ, и длЯ некоторых из них это времЯ не настало еще и поныне. Џо
сей день взрывы эти еще  продолжают  кое-где  грохотать,  хотЯ  и  со  все
убывающей силой и свирепостью. Ќа карте почти каждой страны три-четыре,  а
то и больше красных кольца  отмечают  местонахождение  затухающих  атомных
бомб и мертвые районы в несколько  десЯтков  миль  диаметром  вокруг  них,
откуда человек был  вынужден  уйти.  ’ам  пылали  музеи,  соборы,  дворцы,
библиотеки,  галереи  шедевров  мирового  искусства  и  все,  что  накопил
человек, создаваЯ и совершенствуЯ; теперь  это  погребено  под  дымЯщимисЯ
обломками и станет наследием  грЯдущих  поколений,  которым,  быть  может,
удастсЯ когда-нибудь исследовать эти любопытные останки...



4

   Ћбездоленные городские  жители,  которые  в  черные  дни  осени,  когда
завершилась ЏоследнЯЯ война,  наводнили  сельские  области,  находились  в
состоЯнии тупого отчаЯниЯ и  гибли  массами.  Ѓарнет  описывает  множество
встреч  с  этими  несчастными,  ютившимисЯ  в  примитивных  шалашах  среди
виноградников ампани, куда он попал в тот период, когда  служил  в  армии
восстановлениЯ мира и порЯдка.
   ‚от, например, рассказ о дамском портном, который вышел на дорогу возле
ќпернэ и осведомилсЯ, как обстоЯт дела в Џариже. ќто был, говорит  Ѓарнет,
круглолицый человек в опрЯтном черном  костюме  (настолько  опрЯтном,  что
Ѓарнет был поражен, увидев его жилище - шатер, сооруженный из  ковров);  у
него  были  "любезные,  но   несколько   назойливые   манеры",   тщательно
подстриженные усы и бородка, аккуратно приглаженные волосы и выразительные
брови.
   - Ќикто не бывает в Џариже, - сказал Ѓарнет.
   - Ќо, мосье, это - большое  упущение,  -  заметил  стоЯвший  у  обочины
человек.
   - Ћпасность слишком велика. ђадиациЯ разрушает кожу.
   Ѓрови запротестовали.
   - Ќеужели ничего нельзЯ сделать?
   - Ќичего.
   - Ќо, мосье, это же чрезвычайно неудобно - так жить в изгнании и ждать.
ЊоЯ жена и мой маленький  сын  испытывают  невероЯтные  страданиЯ.  Џолное
отсутствие удобств. Љ тому же приближаетсЯ зима. џ уж не говорю о расходах
и о том, как трудно доставать провизию... Љак вы полагаете,  мосье,  когда
будет наконец предпринЯто что-либо, чтобы сделать Џариж... доступным?
   Ѓарнет внимательно поглЯдел на своего собеседника.
   - џ слышал, - сказал он, - что должно  сменитьсЯ  несколько  поколений,
прежде чем Џариж снова станет доступным.
   - Ћ! Ќо это же чудовищно! Џодумайте, мосье! —то пока будут делать  люди
вроде менЯ? џ костюмер. ‚се мои клиенты, все мои интересы да прежде  всего
самый мой стиль - все это немыслимо без Џарижа...
   Ѓарнет  посмотрел  на  небо,  откуда  начинал  накрапывать  дождь,   на
пустынные полЯ, с которых уже был убран урожай, на подстриженные тополЯ  у
дороги.
   - ЏонЯтно, что вы хотите возвратитьсЯ в Џариж, - сказал он, - но Џарижа
больше не существует.
   - Ќе существует?
   - Ќет.
   - Ќо в таком случае, мосье, что же... что же будет со мной?!
   Ѓарнет поглЯдел на запад, куда уходила белаЯ лента дороги.
   - ѓде еще мог бы Я рассчитывать... найти хорошую клиентуру?
   Ѓарнет не ответил.
   - Ѓыть может, на ђивьере? €ли, скажем, в таком курортном  городке,  как
•омбург? €ли где-нибудь на море?
   - ‚се это, - сказал Ѓарнет, впервые позволЯЯ себе осознать до конца то,
что подсознательно было длЯ него Ясно уже давно, - все это тоже, вероЯтно,
больше не существует.
   Ќаступило молчание. ‡атем голос рЯдом с ним произнес:
   - Ќо, мосье, это же немыслимо! ’огда же не остаетсЯ... ничего!
   - „а, не очень много.
   - —еловек не может вдруг взЯть и начать сажать картофель!
   - Ѓыло бы неплохо, если бы мосье мог принудить себЯ...
   - ‚ести жизнь крестьЯнина? Ђ  моЯ  жена?..  ‚ы  не  знаете,  какое  это
утонченное, изнеженное создание! Ћна  так  трогательно  беспомощна!  ‚  ее
беззащитности есть особое тонкое очарование. Ћна похожа на гибкую, лиану с
большими белыми цветами... ‚прочем, все это вздор. Ќе  может  быть,  чтобы
Џариж, выстоЯвший против стольких бедствий, не возродилсЯ к жизни снова.
   - Ќе думаю, чтобы он когда-нибудь возродилсЯ. Џарижу  пришел  конец.  €
‹ондону тоже, и как  Я  слышал,  и  Ѓерлину.  “дар  был  нанесен  по  всем
важнейшим столицам мира...
   - Ќо... Џозвольте мне в этом усомнитьсЯ, мосье.
   - ќто так.
   - ќто невозможно. –ивилизации не гибнут подобным образом.  —еловечество
будет требовать...
   - Џарижа?
   - „а, Џарижа.
   - ‚ы можете с  таким  же  успехом  броситьсЯ  в  Њальмстрем,  мосье,  и
пытатьсЯ возобновить вашу деЯтельность там.
   - џ предпочитаю оставатьсЯ при своем убеждении, мосье.
   - ЏриближаетсЯ зима. Ќе разумнее ли  было  бы,  мосье,  подыскать  себе
жилье?
   - …ще дальше от Џарижа? Ќет, мосье.  Ќо  то,  что  вы  сказали,  мосье,
невероЯтно, этого не может быть, вы в каком-то  чудовищном  заблуждении...
Џраво же, вы заблуждаетесь... џ просто хотел  получить  от  вас  некоторые
сведениЯ...
   "Љогда Я в последний раз оглЯнулсЯ на него, - пишет Ѓарнет, - он  стоЯл
возле придорожного столба на вершине холма и задумчиво,  пожалуй,  даже  с
некоторым сомнением, смотрел  в  сторону  Џарижа,  не  замечаЯ  моросЯщего
дождЯ, который уже промочил его насквозь".



5

   Џо мере того как  Ѓарнет  переходит  к  описанию  приближающейсЯ  зимы,
записи его все больше и больше пронизывает холодок уныниЯ и  не  до  конца
еще осознанное ощущение неотвратимо надвигающейсЯ гибели. ‚сЯ эта огромнаЯ
масса невольных и не приспособленных к новому образу жизни кочевников не в
состоЯнии  была  осознать,  что  кончилась  целаЯ  эпоха,  что  помощи   и
руководства в прежнем виде ждать больше  неоткуда,  что  времЯ  не  пойдет
вспЯть, как бы терпеливо ни стали они этого  дожидатьсЯ.  €  когда  первые
снежные хлопьЯ безжалостного ЯнварЯ закружились в воздухе, многие все  еще
смотрели с надеждой в сторону Џарижа. € повествование Ѓарнета делаетсЯ все
мрачнее...
   Џосле возвращениЯ Ѓарнета в Ђнглию тон его записок  стал,  быть  может,
менее трагичен, но, безусловно, более суров. ЂнглиЯ  предстала  перед  ним
страной испуганных и озлобленных домовладельцев, прЯчущих  продовольствие,
искоренЯющих кражи и грабежи, выгонЯющих  каждого  погибающего  от  голода
скитальца из каждой придорожной канавы, опасаЯсь, что  он  бесцеремонно  и
бессовестно умрет на пороге у того, кто не сумеет прогнать его дальше.
   Џоследние остатки английских войск покинули ”ранцию в марте после того,
как  находившеесЯ  в   Ћрлеане   временное   правительство   категорически
отказалось   снабжать   их   продовольствием.   Џо-видимому,   это    были
дисциплинированные, но, в сущности, бесполезные вооруженные  отрЯды,  хотЯ
Ѓарнет и считает, что они во многом содействовали прекращению  грабежей  и
разбоЯ и поддержанию порЯдка. Ћн вернулсЯ на родину, в голодающую  страну,
- судЯ по его запискам, ЂнглиЯ  в  ту  весну  представлЯла  собой  картину
унылого терпениЯ, что не мешало ей прибегать к самым отчаЯнным средствам в
поисках спасениЯ. Ћна переживала еще большие страданиЯ, чем  ”ранциЯ,  так
как  прекратилсЯ  подвоз  продовольствиЯ,  без  которого  она   не   могла
обходитьсЯ. ‘олдаты Ѓарнета получили в „увре хлеб, сушеную рыбу и  вареную
крапиву, затем походным порЯдком были отправлены в Ђшфорд и там распущены.
Џо дороге они видели на телеграфных столбах четырех повешенных: их казнили
за кражу брюквы. ђаботные дома в Љенте кормили, как  узнал  Ѓарнет,  толпы
скитальцев хлебом с примесью глины и опилок. Ђ в ‘уррее  не  хватало  даже
такой  пищи.  Ѓарнет  пешком  направилсЯ  в  ‚инчестер,  обходЯ   подальше
отравленный атомными взрывами район ‹ондона, и в ‚инчестере  ему  повезло:
он получил место помощника телеграфиста на центральной телеграфной станции
и постоЯнный паек. ‘танциЯ стоЯла на вершине мелового холма, на  восточной
окраине города.
   ‡десь   он   помогал   принимать   бесчисленные   шифрованные   депеши,
предшествовавшие совещанию в Ѓриссаго,  и  здесь  через  его  руки  прошла
„екларациЯ,  объЯвлЯвшаЯ  об  окончании  войны  и  создании  объединенного
правительства мира.
   …му нездоровилось в тот день, он  чувствовал  себЯ  разбитым,  и  смысл
того, что он расшифровывает,  не  проник  до  конца  в  его  сознание.  Ћн
занималсЯ этим машинально, как давно надоевшей обЯзанностью.
   „екларациЯ вызвала бурю ответных депеш, совсем его замучивших. ‚ечером,
когда его сменили, он съел свой скудный ужин  и  вышел  на  балкон,  чтобы
покурить и проветрить голову после непривычно  напрЯженных  часов  работы,
смысл которой  оставалсЯ  ему  непонЯтным.  Ѓыл  тихий,  Ясный  вечер.  Ћн
разговорилсЯ с одним из своих товарищей-телеграфистов, и только  тут,  как
он пишет: "џ вдруг осознал, отклики каких  грандиозных  событий  проходили
через мои руки в течение последних четырех часов. Ќо восторг первых  минут
сменилсЯ сомнением.
   - ќто какое-то шарлатанство, - глубокомысленно заметил Я.
   Ќо мой сослуживец был настроен более оптимистично.
   - ќто значит - конец бомбардировкам и разрушениЯм, - сказал он.  -  ќто
значит, что мы скоро получим из Ђмерики зерно.
   - Љто же станет посылать нам  зерно,  когда  деньги  больше  ничего  не
стоЯт? - спросил Я.
   € тут внезапно снизу, из города, к нам донессЯ звон. ‘оборные колокола,
ни разу за все времЯ моего пребываниЯ в этом городе не издавшие ни  звука,
зазвонили - вначале несколько  неуверенно,  хрипло,  словно  простуженные.
Њало-помалу они оживали все больше, и мы понЯли, что происходит.  ќто  был
благовест. Њы прислушивались к нему в  недоверчивом  изумлении,  глЯдЯ  на
изможденные желтые лица друг друга.
   - ‡начит, это правда, - сказал мой товарищ.
   - Ќо что же можно теперь сделать? - спросил Я. - ‚се разрушено..."
   € на этой фразе, с неожиданным художественным чутьем,  Ѓарнет  обрывает
свое повествование.



6

   Џриступив к делам, новое  правительство  с  первых  же  шагов  проЯвило
известное величие духа. „а,  в  сущности,  иначе  и  быть  не  могло:  его
действиЯ требовали величиЯ духа. ‘ самого начала  новые  правители  должны
были иметь перед глазами весь земной шар и рассматривать  его  как  единое
целое, как единую проблему: уже нельзЯ было более заниматьсЯ им по частЯм.
Ќеобходимо было сохранить  его  весь  в  целом  от  всЯкой  новой  попытки
атомного разрушениЯ и обеспечить всеобщий и постоЯнный мир на всей  земле.
Ћт  этой  способности  видеть  мир  как  нечто   единое   зависело   самое
существование нового правительства. „ругого выхода не было.
   …два все существующие на земле запасы атомных  бомб  и  аппаратура  длЯ
синтеза  каролиниЯ  были  захвачены,  пришлось  занЯтьсЯ   роспуском   или
использованием на общественных работах всех еще  находившихсЯ  под  ружьем
войск; а затем надо  было  спасти  урожай,  накормить  миллионы  бездомных
скитальцев и найти длЯ них кров и работу. ‚ Љанаде, в ћжной  Ђмерике  и  в
азиатской  части  ђоссии  хранились  колоссальные  запасы  продовольствиЯ,
которые оказались под спудом  только  из-за  краха  денежной  и  кредитной
систем. ќто продовольствие необходимо было  как  можно  быстрее  доставить
туда, где свирепствовал голод, чтобы спасти  население  этих  областей  от
полного вымираниЯ. ‚ результате восстановление путей сообщениЯ и перевозка
этих  запасов  дали  занЯтие  большинству   бывших   солдат   и   наиболее
трудоспособных безработных. Ѓорьба с бездомностью приобретала  грандиозные
размеры: начав с устройства временных  лагерей,  жилищный  комитет  ‘овета
быстро перешел к постройкам более постоЯнного характера. ‚  своей  попытке
организовать эти толпы бродЯг новое правительство встретило гораздо меньше
трудностей, чем можно было ожидать. ќтот страшный год страданий и  смертей
сделал людей необычайно покорными: они  разуверились  в  былых  традициЯх,
освободились от своих укоренившихсЯ предрассудков;  они  чувствовали  себЯ
пришельцами в странном чуждом мире и готовы были  последовать  за  всЯким,
кто уверенно  поведет  их  за  собой.  ђаспорЯжениЯ  нового  правительства
поступали  к  ним  вместе  с  лучшими  из  всех  верительных  грамот  -  с
продовольствием. Ћдин  старый  ученый,  исследователь  рабочего  движениЯ,
доживший до новой эпохи, утверждает, что  люди  в  те  дни  так  же  легко
подчинЯлись приказам, "как толпа рабочих-иммигрантов в чужой стране".
   Ђ  тем  временем  стали  очевидны  огромные  возможности  использованиЯ
атомной энергии на благо общества. Ќовые механизмы, получившие  применение
еще до войны, улучшались и множились, и ‘овет получил в свое  распорЯжение
не только миллионы рабочих рук,  но  также  машины  и  энергию,  благодарЯ
которым  первоначальные  его  планы  представлЯлись   теперь   смехотворно
ничтожными. ‘елениЯ, которые предполагалось строить из  дерева  и  железа,
строились из камнЯ и бронзы; дороги, которые  представлЯлись  лишь  узкими
полосками рельсов, на деле превращались в широкие пути, требовавшие смелых
архитектурных  решений;  сельское  хозЯйство,  от  которого   ждали   лишь
удовлетворениЯ самых насущных нужд,  теперь  благодарЯ  новым  удобрениЯм,
химическим средствам, ультрафиолетовым лучам и научному руководству  скоро
создало уже достаточное изобилие во всем.
   Ќовое правительство  предполагало  начать  с  частичного  и  временного
восстановлениЯ той старой  социальной  и  экономической  системы,  котораЯ
ЯвлЯлась  преобладающей  до  поЯвлениЯ  первых  атомных  двигателей,   ибо
большинство ставшего неимущим населениЯ земного  шара  давно  приспособило
свои  взглЯды  и  привычки  к  этой  системе.  „альнейшее  же   социальное
переустройство оно надеЯлось возложить на плечи своих преемников,  кем  бы
они ни оказались. Ћднако день ото днЯ становилось все очевидней,  что  это
невозможно. ‘ тем  же  успехом  ‘овет  мог  бы  провозгласить  возрождение
рабства. Љогда энергиЯ  и  золото  стали  производитьсЯ  в  неограниченных
количествах,  капиталистическаЯ  система  была   разрушена   и   разрушена
невосстановимо; при первой же попытке ее восстановить она снова  потерпела
крах. “же перед войной половина промышленных рабочих не  имела  работы,  и
намерение заставить их трудитьсЯ на прежних условиЯх работы по найму  было
чревато неудачей с самого начала; полностью разрушеннаЯ система  денежного
обращениЯ уже сама по себе служила  достаточным  к  тому  препЯтствием,  и
поэтому возникла необходимость накормить, одеть и дать кров огромной массе
людей по всей земле, не требуЯ от них возмещениЯ в форме  того  или  иного
труда. ‚ скором времени отсутствие работы длЯ столь  огромного  количества
людей стало представлЯть собой совершенно очевидную социальную  опасность,
и  правительству  пришлось  прибегнуть  к  такого  рода  ухищрениЯм,   как
элементарные  декоративные  работы  по  дереву  и  камню,  ручное  тканье,
садоводство, цветоводство и разбивка парков  и  скверов;  все  эти  работы
производились в широких масштабах с привлечением наименее  приспособленной
к жизни части населениЯ, чтобы не дать ей сойти с пути, а более молодые  и
способные были направлены в школы, где им выплачивали пособие и обучали их
обращению с новыми атомными механизмами... ’ак ‘овет мало-помалу  невольно
приступил к преобразованию жизни города и промышленного производства, а  в
сущности, и всей социальной системы.
   €деи, когда на их пути не воздвигают препЯтствий  политические  интриги
или соображениЯ финансового порЯдка, приобретают необычайно  стремительное
и широкое распространение, и не прошло и  года,  как  протоколы  заседаний
‘овета со всей очевидностью показали, что  он  понЯл,  какие  колоссальные
возможности открываютсЯ перед ним, и частично под  своим  непосредственным
руководством,  частично  через  специальные  комитеты  занЯлсЯ   созданием
совершенно нового социального строЯ.
   "‚ мире не может быть устойчивого социального порЯдка, и люди не  могут
чувствовать себЯ счастливыми, пока огромные части земного шара  и  большие
категории  людей  находЯтсЯ   на   другой   стадии   цивилизации,   нежели
преобладающаЯ масса. ’еперь уже такое  положение,  когда  огромные  группы
людей находЯтсЯ в неблагоприЯтном экономическом положении или не  понимают
принЯтой всем остальным миром социальной задачи, стало невозможным".
   ‚от так ‘овет сформулировал свое представление о проблеме, которую  ему
предстоЯло разрешить. ЉрестьЯнин, батрак и всЯкий земледелец, пользующийсЯ
примитивными способами труда, находились "в неблагоприЯтном  экономическом
положении" по  отношению  к  более  образованным  и  менее  консервативным
классам, и сама логика событий вынуждала ‘овет  проводить  систематическое
вытеснение этого отсталого способа производства более  эффективным.  ‘овет
разработал план перехода к "современной системе" земледелиЯ во всем  мире;
эта система  должна  была  дать  каждому  земледельцу  полную  возможность
пользоватьсЯ всеми достижениЯми цивилизации, и  такое  вытеснение  старого
новым осуществлЯлось неуклонно и продолжает осуществлЯтьсЯ  по  сей  день.
ЋсновнаЯ идеЯ современной системы  заключаетсЯ  в  замене  индивидуального
земледельца земледельческой гильдией и в  полном  отказе  от  деревенского
образа жизни. ќти  гильдии  представлЯют  собой  союзы  мужчин  и  женщин,
получающих в совместное владение участок пахотной  земли  или  пастбища  и
обЯзующихсЯ производить определенное количество  зерна,  мЯса  или  других
продуктов сельскохозЯйственного труда. ќти союзы, как правило, не  велики,
что дает возможность руководить их деЯтельностью на строго демократических
началах,  но  вместе  с  тем  и  достаточно  многочисленны,  чтобы   самим
производить всю работу, за исключением времени  уборки  урожаЯ,  когда  им
оказывают помощь городские жители. ‚озле своих  полей  они  строЯт  летние
домики, так как быстрота и  дешевизна  современных  способов  передвижениЯ
позволЯют постоЯнно жить в ближайшем городе, где у них есть  свои  дома  с
общей столовой и клубом, и, кроме того, каждаЯ гильдиЯ  обзаводитсЯ  своим
"домом гильдии" в столице государства или области.  ЃлагодарЯ  этой  новой
системе на огромных пространствах, где в  старину  с  незапамЯтных  времен
преобладало "сельское" население, теперь от него не осталось  и  следа.  €
мало-помалу навсегда уходит в прошлое и замкнутаЯ, коснаЯ жизнь  одинокого
фермера,  и  мелочные  дрЯзги  и  обиды,  зависть  и   недоброжелательство
маленькой деревушки - все это скученное, полуживотное существование  вдали
от книг, от общественных  интересов,  в  постоЯнном  общении  с  коровами,
свиньЯми, курами и их экскрементами. ‘коро все это исчезнет  окончательно.
„аже в  девЯтнадцатом  веке  это  уже  перестало  быть  неизбежным  уделом
человека,  и  только  отсутствие  коллективного  сознаниЯ  и  воображаемаЯ
потребность в  грубых,  необразованных  солдатах  и  производЯщем  классе,
стоЯщем на низшей ступени развитиЯ, помешали этому процессу произойти  еще
в ту эпоху...
   € одновременно с преображением сельской  жизни  лагери  длЯ  городского
населениЯ, созданные ‘оветом в первый период его деЯтельности, тоже быстро
преобразовывались - отчасти в  силу  сложившегосЯ  положениЯ,  отчасти  по
указаниЯм самого ‘овета - в города нового типа...



7

   „лЯ того, чтобы проиллюстрировать, каким образом кардинальные  проблемы
вынуждали ‘овет в Ѓриссаго братьсЯ  за  их  разрешение,  достаточно  будет
сказать, что прошел почти год, прежде чем ‘овет, и то с большой  неохотой,
приступил  к  созданию  единого  общего  Языка  длЯ  всех  народов   мира,
необходимость которого была очевидна. ‘овет,  по-видимому,  даже  не  стал
рассматривать   предложенные   ему   варианты   искусственно    созданного
универсального Языка. Ћн хотел как можно меньше усложнЯть  жизнь  простых,
обремененных заботами людей, а широкое распространение  английского  Языка
во всем мире с самого начала подкупило их  в  его  пользу.  €сключительнаЯ
простота английской грамматики также говорила сама за себЯ.
   ђади того, чтобы английскаЯ речь могла зазвучать во всех уголках  мира,
народам, говорЯщим на этом Языке, пришлось пойти на некоторые жертвы. џзык
лишилсЯ целого рЯда грамматических особенностей, в частности  старых  форм
сослагательного  наклонениЯ   и   большинства   неправильных   образований
множественного числа; правописание  было  упорЯдочено  и  приспособлено  к
гласным, существующим в других  европейских  Языках,  после  чего  началсЯ
процесс  заимствованиЯ  иностранных  имен  существительных   и   глаголов,
чрезвычайно быстро достигший колоссальных размеров. —ерез десЯть лет после
созданиЯ ‚семирной  ђеспублики  "‘ловарь  Ќового  Ђнглийского  џзыка"  так
разроссЯ, что уже включал в себЯ двести  пЯтьдесЯт  тысЯч  слов,  так  что
человеку,  жившему  в  1900  году,  было  бы   совсем   нелегко   Џрочесть
обыкновенную газету.
   € в то же времЯ люди новой эпохи по-прежнему могли оценить  достоинства
старой английской литературы...
   …динообразие было  введено  и  в  других  областЯх,  имевших  не  столь
принципиальное  значение.  ‘тремление  к   всеобщему   взаимопониманию   и
облегчению всЯкого рода общениЯ и свЯзей, естественно, повлекло  за  собой
принЯтие  повсюду  метрической  системы  весов   и   мер   Я   уничтожение
многочисленных отличных друг от друга календарей, чрезвычайно  затемнЯвших
до последнего времени хронологию. ѓод был разделен на тринадцать  месЯцев,
по четыре недели в каждом, а „ень Ќового ѓода  и  „ень  ‚исокосного  ѓода,
объЯвленные праздниками, не входили в счет  обычных  недель.  ’ак  системе
месЯцев и недель была дана  четкость  и  стройность.  Џомимо  этого,  было
решено, как выразилсЯ в разговоре с ”ермином король, "пригвоздить к  месту
пасху".
   ‚ этих вопросах, как и во многих других,  новаЯ  цивилизациЯ  проЯвлЯла
себЯ в форме упрощениЯ сложностей старой. €сториЯ календарЯ на  протЯжении
всей  мировой  истории  представлЯет  собой  несовершенные   попытки   его
упорЯдочить - восходившие к седой древности  попытки  зафиксировать  времЯ
посева и день зимнего солнцестоЯниЯ, - и  это  окончательное  упорЯдочение
календарЯ имело чисто символическое значение, выходЯщее далеко за  пределы
практического удобства. Ћднако  ‘овет  не  позволЯл  себе  слишком  резких
нововведений; он не переименовал месЯцев и не изменил летосчислениЯ.
   ‚о всем мире уже  была  принЯта  единаЯ  монетнаЯ  система.  ‚  течение
нескольких месЯцев после того, как ‘овет взЯл  власть  в  свои  руки,  мир
существовал без какой-либо твердой валюты.  „еньги  еще  были  в  ходу  на
довольно  больших  пространствах,  но  достоинство  их  колебалось   самым
фантастическим образом, как и доверие к ним  населениЯ.  ‡олото  перестало
быть, как прежде, редким металлом, и всЯ денежнаЯ система рухнула.  ‡олото
навсегда превратилось теперь в продукт  отхода  в  процессе  высвобождениЯ
атомной энергии, и стало Ясно, что уже ни один  металл  не  сможет  больше
послужить основой денежной системы. ‘ этой  минуты  любые  денежные  знаки
имели  лишь  условную  стоимость.  Ћднако  мир   привык   иметь   дело   с
металлической монетой, свЯзи и взаимоотношениЯ  между  людьми  в  огромной
мере выросли  и  зиждились  на  основе  наличных  расчетов  и  были  почти
непредставимы без  участиЯ  этого  чрезвычайно  удобного  посредника.  „лЯ
продолжениЯ  жизни  человеческого  общества  как   социального   организма
казалось совершенно необходимым существование денежного  обращениЯ  в  том
или ином виде, и перед ‘оветом  встала  задача  найти  какую-то  подлинную
ценность, котораЯ  могла  бы  послужить  базисом  денежной  системы.  Ѓыли
рассмотрены такие, казалось бы, устойчивые ценности,  как  землЯ  и  труд,
выраженный в часах. Ќаконец правительство, в руках  которого  были  теперь
сосредоточены почти все запасы атомного сырьЯ,  объЯвило  золотой  соверен
единицей денежного обращениЯ,  приравнЯв  его  стоимость  к  определенному
количеству единиц энергии и установив одновременно, что один соверен равен
двадцати маркам, двадцати пЯти франкам, пЯти долларам  и  так  далее;  оно
также принЯло на себЯ обЯзательство при  соблюдении  определенных  условий
отпускать в  виде  обеспечениЯ  указанное  количество  энергии  за  каждый
предъЯвленный золотой соверен. ‚ целом эта система  оправдала  себЯ.  ”унт
стерлингов избежал полной девальвации. ђепутациЯ металлических денег  была
восстановлена, и после некоторого колебаниЯ  цен  деньги  в  их  привычном
наименовании снова начали входить в употребление и приобретать  более  или
менее устойчивые эквиваленты в повседневном обиходе людей...



8

   Љогда ‘овет в Ѓриссаго увидел, что задуманные как  временные  поселениЯ
лагери быстро превращаютсЯ в  большие  города  нового  типа  и  он,  таким
образом,   волей-неволей   перестраивает    мир,    решено    было    дело
перераспределениЯ  городского  населениЯ  земного  шара  передать  в  руки
координатора и специального комитета из наиболее квалифицированных  людей.
’еперь этот комитет ЯвлЯетсЯ всемирным правительством  в  гораздо  большей
мере, чем сам ‘овет или любой другой из его комитетов. „еЯтельность  этого
комитета - непрекращающаЯсЯ активнаЯ планировка и перепланировка мира  как
места обитаниЯ людей,  -  истоки  которой,  почти  неприметные  вначале  и
носившие название "градостроительства", следует  искать  где-то  не  то  в
…вропе, не  то  в  Ђмерике  конца  девЯтнадцатого  столетиЯ  (вопрос  этот
окончательно еще  не  решен),  представлЯет  теперь  собой,  так  сказать,
коллективную материальную деЯтельность всего человечества в целом.  Џришло
к концу стихийное беспорЯдочное расселение и перемещение народов (столь же
бесцельное и неосмысленное, как растекание в разные стороны выплеснутой на
землю  воды),  занимавшее  огромное  место  в  истории   человечества   на
протЯжении  бессчетного   количества   веков   и   приводившее   здесь   к
перенаселению, там - к нескончаемым опустошительным войнам и повсюду  -  к
хаотичности, в лучшем случае колоритной, но крайне неудобной. ’еперь  люди
расселЯютсЯ по всем годным длЯ жизни уголкам земли, и помогает им  в  этом
все человечество в целом всеми имеющимисЯ в его  распорЯжении  средствами.
ѓорода  не  привЯзаны  больше  к  проточной  воде  и  плодородным  землЯм,
стратегические соображениЯ не  играют  больше  роли  при  их  постройке  и
планировании, так же как и вопросы социальной неустойчивости.  Ђэроплан  и
очень дешевый быстроходный  автомобиль  положили  конец  прежним  торговым
путЯм; единый Язык и единые длЯ всего мира  порЯдки  и  законы  уничтожили
тысЯчи всевозможных затруднений и неудобств, в  результате  чего  началось
небывалое расселение людей по всей земле. —еловек получил возможность жить
где угодно. ‚от почему наши города теперь представлЯют собой не  случайные
скоплениЯ людей, а  подлинно  общественные  поселениЯ,  обладающие  каждое
своими отличительными  особенностЯми,  объединенные  общими  интересами  и
нередко общим родом занЯтий. Ћни разбросаны среди бывших  пустынь  -  этих
водоемов солнца, которые на протЯжении стольких веков  были  потерЯны  длЯ
человечества, они устремлЯютсЯ ввысь  среди  вечных  снегов,  прЯчутсЯ  на
далеких островах, в океане, нежатсЯ на берегах глубоких лагун.  Ќа  первых
порах все человечество  стремилось  покинуть  долины  рек,  служившие  ему
колыбелью полмиллиона лет, но  теперь,  когда  ‚ойна  с  Њухами  близка  к
завершению и эти тлетворные насекомые уничтожены  почти  все  до  единого,
люди начинают возвращатьсЯ на прежние места, так как их снова  потЯнуло  к
опоЯсанным ручьЯми садам, к жизни, так приЯтно протекавшей среди островов,
гондол и мостов, к ночным огнЯм фонарей, отраженным в воде залива.
   —еловек, перестающий быть животным, занЯтым обработкой земли, все более
и более превращаетсЯ в строителЯ, путешественника  и  творца.  €з  Ћтчетов
Љомитета ђасселениЯ видно, насколько человек перестает быть  земледельцем.
€з года в  год  наши  научные  лаборатории  упрощают  труд  земледельца  и
повышают его производительность; менее одного процента  населениЯ  земного
шара занЯто  сейчас  производством  продуктов  питаниЯ,  да  и  эта  цифра
неуклонно  уменьшаетсЯ.  Љоличество  людей,  обладающих   образованием   и
склонностЯми земледельца, значительно превышает общественную потребность в
них, и труд их теперь обращен на возделывание  садов,  парков,  газонов  и
обширных великолепных цветников, которые занимают в нашей жизни все больше
и больше места.  Џо  мере  усовершенствованиЯ  методов  земледелиЯ  растет
урожай,  и  одна  сельскохозЯйственнаЯ  организациЯ  за   другой   решает,
пользуЯсь постановлением 1975 года, превратить свои  полЯ  в  общественный
парк  и  сады   увеселений.   ’аким   образом,   неуклонно   увеличиваетсЯ
пространство, отданное свободному времЯпрепровождению и красоте. €  победы
ученых-химиков, создающих синтетические  продукты  питаниЯ,  пока  еще  не
находЯт  себе  практического  применениЯ  просто  потому,   что   питатьсЯ
естественными продуктами и выращивать их гораздо приЯтнее и интереснее.  €
с каждым годом все разнообразней становЯтсЯ  сорта  наших  фруктов  и  все
прекрасней наши цветы.



9

   ‚ первые годы существованиЯ ‚семирной ђеспублики имели  место  рецидивы
разного рода политических  авантюр.  Ќебезынтересно  отметить,  что  после
гибели королЯ ”ердинанда-Љарла  попыток  возродить  сепаратизм  больше  не
замечалось, но когда самые  насущные  материальные  потребности  населениЯ
были удовлетворены, в рЯде  стран  поЯвились  очень  малопохожие  люди,  в
действиЯх которых было нечто общее: все они  стремились  воскресить  былые
политические неурЯдицы, чтобы с их помощью достичь  высокого  положениЯ  и
влиЯниЯ. Ќи один из  этих  авантюристов  не  пыталсЯ  выступить  от  имени
королЯ, откуда Явствует, что монархизм успел устареть еще в  девЯтнадцатом
веке, но  все  они  играли  на  пережитках  националистических  и  расовых
предрассудков, которых было немало в любой стране,  и  не  без  известного
основаниЯ утверждали, что ‘овет попирает расовые и национальные  обычаи  и
не  считаетсЯ  с  религиозными  установлениЯми.  ђавнины  €ндии   особенно
изобиловали  такого  рода  агитаторами.  ‚озрождение  газет,   переставших
печататьсЯ в страшный год из-за краха денежной системы, дало оружие в руки
недовольных  и  помогло  им  организоватьсЯ.  ‚начале  ‘овет  не  придавал
значениЯ  растущей  оппозиции,  а  затем  признал  ее  с   обезоруживающей
прЯмотой.
   ђазумеетсЯ, еще никогда не существовало столь условного  правительства.
Ћно было на редкость незаконным. ‚ сущности, это скорее был клуб - клуб из
ста или около того человек. ‚начале их было девЯносто три,  но  это  число
впоследствии увеличилось за  счет  привлечениЯ  новых  членов,  количество
которых всегда превышало количество умерших,  так  что  одно  времЯ  ‘овет
состоЯл  даже  из  ста  девЯтнадцати  членов.  ‘остав  его  был  неизменно
разнороден. Џривлечение новых членов никогда не основывалось на  признании
чьих-либо прав. ‘тарый институт монархии неожиданно сослужил  свою  службу
новому режиму. „евЯть членов первоначального состава нового  правительства
были коронованными особами, добровольно отрекшимисЯ от  трона,  и  никогда
потом число представителей былых династий не падало ниже шести. …сли они и
два-три бывших президента республики обладали хоть какой-то тенью права на
власть, то все остальные члены ‘овета не имели уже решительно никаких прав
на участие в управлении миром.  …стественно  поэтому,  что  их  противники
легко находили  общий  Язык  в  вопросе  о  возрождении  представительного
правительства и возлагали большие надежды на возвращение  к  парламентской
системе.
   ‘овет решил дать недовольным все, чего они требовали,  однако  в  такой
форме, котораЯ мало отвечала их намерениЯм. ‚ мгновение ока он превратилсЯ
в представительный орган. Ћн  стал  даже  сверхпредставительным.  Ћн  стал
столь  представительным,  что  все  политиканы   захлебнулись   в   потоке
избирательных голосов. ‚се взрослое население обоих полов от ћжного полюса
до ‘еверного получило право голоса; весь земной шар был разделен на десЯть
избирательных округов, которые голосовали в один и тот же день  с  помощью
весьма простого усовершенствованиЯ  почтовой  свЯзи.  —лены  правительства
избирались пожизненно  и  могли  быть  отозваны  только  в  исключительных
случаЯх, но раз в пЯть лет проводились  новые  выборы  и  в  правительство
дополнительно избирались  еще  пЯтьдесЯт  человек.  Ѓыла  принЯта  система
пропорционального  представительства   и   прЯмого   голосованиЯ,   причем
избиратель  имел  также  право  указать  на  избирательном   бюллетене   в
специально отведенной длЯ этого графе, кого именно из своих представителей
он хотел бы отозвать. Ћднако, чтобы отозвать  выборное  лицо,  требовалось
такое же  количество  голосов,  каким  оно  было  избрано,  а  длЯ  членов
правительства  первого  состава  -  столько  же  голосов,   сколько   дали
результаты первых выборов по любому избирательному округу.
   Ќа этих условиЯх ‘овет охотно отдал  свою  судьбу  в  руки  избирателей
всего земного шара. Ќи один из членов ‘овета не был отозван,  а  пЯтьдесЯт
новых избранных его коллег, из которых двадцать  семь  имели  рекомендации
самих членов ‘овета, были слишком  разнородны  по  своему  составу,  чтобы
изменить   общее   направление   его   политики.   Ћтсутствие   каких-либо
обЯзательных процедур или формальностей  не  давало  возможности  устроить
обструкцию внутри него,  и  когда  один  из  двух  новых  членов-индийцев,
сторонников внутренней автономии, спросил, как можно внести  законопроект,
он узнал, что законопроекты вообще не вносЯтсЯ. €ндийцы решили  обратитьсЯ
к спикеру и удостоились выслушать немало мудрых поучений  из  уст  бывшего
королЯ ќгберта,  принадлежавшего  теперь  к  старожилам  ‘овета.  ‚се  это
ошеломило их раз и навсегда...
   Ќо в эти дни работа ‘овета уже  близилась  к  концу.  …го  усилиЯ  были
теперь направлены не столько  на  дальнейшую  созидательную  деЯтельность,
сколько на охрану уже достигнутых результатов, защиту  их  от  театральных
эффектов политиканов.
   —еловечество  все  более  и  более   освобождалось   от   необходимости
подчинЯтьсЯ какому-либо официальному правительству. „еЯтельность ‘овета на
первоначальной ступени была высоко героична. Ћн вышел на смертный поединок
с драконом  и  одним  ударом  разрубил  хитросплетенный  клубок  устарелых
понЯтий и нелепых, неуклюжих, порожденных завистью законов  собственности;
он разработал широкую  и  благородную  систему  охранительных  институтов,
обеспечил свободу пытливости  мысли,  свободу  критики,  свободу  общениЯ,
единую основу длЯ  воспитаниЯ  и  образованиЯ,  а  также  освобождение  от
экономического гнета.
   ‘овет  все  больше  и  больше  становилсЯ  скорее  залогом   надежности
достигнутого, чем фактором  активного  вмешательства.  „о  наших  дней  не
сохранилось ничего, что хотЯ бы в какой-то мере  напоминало  ту  атмосферу
мелочных споров и распрей,  в  которой  не  столько  создавалось,  сколько
усложнЯлось и запутывалось законодательство и котораЯ  ЯвлЯлась,  пожалуй,
наиболее   ошеломлЯющей   чертой   всей   общественно-политической   жизни
девЯтнадцатого столетиЯ. ‚ том веке люди, по-видимому,  только  и  делали,
что издавали законы, в то времЯ как мы в подобном случае  просто  по  мере
надобности  изменЯли  бы  некоторые  установлениЯ.  ќта  деЯтельность   по
изменению установлений, которую мы поручаем ученым комитетам  специального
назначениЯ, обладающим необходимыми познаниЯми и идущим  в  ногу  с  общим
процессом  интеллектуального  развитиЯ  общества  в  целом,  находилась  в
девЯтнадцатом веке в сетЯх законодательной системы. “  них  шли  споры  по
мелочам.  ‚  наше  времЯ  это  столь  же  странно,   как   спорить   из-за
незначительных приспособлений какой-нибудь сложной машины. „лЯ нас  теперь
так же Ясно, что жизнь должна протекать в рамках  известных  законов,  как
то, что день должен  сменЯтьсЯ  ночью.  €  наше  правительство  собираетсЯ
теперь на день-два один раз в  году  в  залитом  солнцем  Ѓриссаго,  когда
расцветают лилии свЯтого Ѓруно, - собираетсЯ, в сущности, только длЯ того,
чтобы благословить деЯтельность своих комитетов. € даже сами эти комитеты,
в свою очередь, теперь уже скорее ЯвлЯютсЯ носителЯми  общественных  идей,
нежели инициаторами.  ‘тановитсЯ  все  труднее  выделЯть  из  общей  массы
отдельные руководЯщие личности. Њало-помалу  значение  отдельной  личности
длЯ нас стираетсЯ. ЉаждаЯ хорошаЯ  мысль  служит  теперь  общему  делу,  и
каждый одаренный мозг находит себе применение  в  сфере  того  широкого  и
свободного содружества людей,  которое  сливает  воедино  и  направлЯет  к
единой цели энергию и волю всего человечества.



10

   ‚рЯд ли когда-нибудь вновь вернетсЯ тот этап развитиЯ  общества,  когда
"политика", иначе говорЯ, своевольное вмешательство в здравые установлениЯ
общественного характера, была главным интересом в жизни  серьезных  людей.
Њы, по-видимому, уже вступили в совершенно новую  в  истории  фазу,  когда
соперничество - в отличие от соревнованиЯ - почти сразу из  движущей  силы
человеческого существованиЯ превратилось в нечто позорное,  подавлЯемое  и
уничтожаемое.  Џрофессии,  основанные  на  соперничестве,  перестали  быть
почетным занЯтием. Њир между отдельными нациЯми принес с собой и мир между
отдельными  людьми.  Њы  живем  в  обществе,  достигшем   совершеннолетиЯ.
—еловек-воин, человек-законник уходЯт в область  небытиЯ  вместе  со  всем
тем, что насаждало распри и раздор; на смену этим  пережиткам  варварских,
низких страстей приходит мечтатель, человек-ученый, человек-художник.
   Ќет жизни, которую можно было бы назвать единственно  естественной  длЯ
человека.  Ћн  был  и  остаетсЯ  лишь  вместилищем  разнообразных  и  даже
несовместимых возможностей - древним свитком, на котором  налагаетсЯ  друг
на друга множество предрасположений. ‚ начале двадцатого  столетиЯ  многие
писатели имели обыкновение говорить  о  конкуренции,  о  замкнутой,  узкой
жизни,  посвЯщенной  стЯжательству,  накоплению,  о   подозрительности   и
отчужденности так, словно все это воплощало основные свойства человеческой
натуры, а широта ума, стремление  не  к  обладанию,  а  к  созиданию  были
уклонением от  нормы,  к  тому  же  весьма  поверхностным.  Ќасколько  эти
писатели  были  неправы,  стало  Ясно  в  первые  же   десЯтилетиЯ   после
установлениЯ ‚семирной  ђеспублики.  Љак  только  мир  был  освобожден  от
огрублЯющей душу неуверенности в завтрашнем дне, от  бессмысленной  борьбы
за  существование,  разобщающей  людей  и  поглощающей   личность,   стало
совершенно очевидно,  что  в  людЯх,  в  огромном  их  большинстве,  живет
задавленное стремление  к  созиданию.  €  мир  начал  созидать  -  сначала
преимущественно в эстетическом плане.  ќта  эра  в  истории  человечества,
удачно названнаЯ "–ветением", еще не  закончилась.  Ѓольшинство  населениЯ
земного шара состоит сейчас из художников в широком смысле этого слова,  и
в основном деЯтельность людей направлена уже не  на  то,  чтобы  создавать
повседневно необходимое, а на то, чтобы улучшить,  украсить,  одухотворить
жизнь. ‚ последние годы этот созидательный процесс претерпел  значительные
изменениЯ. Ћн стал более  целенаправленным;  первоначальное  стремление  к
изЯществу и красоте уступило место большей углубленности, выразительности.
Ќо это не менЯет существа самого процесса,  это  скорее  вопрос  оттенков.
Џеремены эти свЯзаны с расширением и углублением образованиЯ  и  развитием
философии. Ќа смену первым  безотчетно-ликующим  взлетам  фантазии  пришли
более осознанные и более плодотворные творческие порывы. ‚о всем этом есть
естественнаЯ закономерность, ибо искусство приходит к  нам  раньше  науки,
как удовлетворение насущных потребностей приходит раньше искусства  и  как
игра и развлечение возникают  в  жизни  человека  прежде,  чем  достижение
сознательно поставленной перед собой задачи...
   Ќа протЯжении тысЯчелетий накапливалось в  человеке  это  стремление  к
творческой деЯтельности, борЯсь против ограничений, поставленных перед ним
его социальной неприспособленностью. ќтот уголек  тлел  давно,  и  наконец
пламЯ вспыхнуло и вырвалось наружу. ‹етописи и памЯтники,  оставшиесЯ  нам
от наших предков, необычайно трогательно  и  трагично  свидетельствуют  об
этом  извечно  подавлЯемом  стремлении  создать  что-то.  ‚  мертвой  зоне
погибшего под атомными бомбами ‹ондона еще  сохранилсЯ  квартал  маленьких
особнЯчков; он дает довольно Яркое представление о  старом  укладе  жизни.
ќти домики  чудовищны,  однообразны,  квадратны,  неуклюжи,  придавлены  к
земле, уродливо несоразмерны в своих частЯх, неудобны длЯ жильЯ, грЯзны  и
в некоторых отношениЯх просто омерзительны;  только  люди,  доведенные  до
отчаЯниЯ, потерЯвшие всЯкую надежду на что-либо лучшее, могли жить в таких
домах;  однако  к  каждому  из  этих  жилищ  примыкает  жалкий   маленький
прЯмоугольник земли, именуемый "садом", где почти всегда можно  обнаружить
подпорку  длЯ  веревки,  на  которой  сушилось  белье,  мерзейший  Ящик  с
отбросами и  урну,  доверху  набитую  Яичной  скорлупой,  золой  и  прочим
мусором. ’еперь, когда этот район можно посещать почти без всЯкого  риска,
так как лондонскаЯ радиациЯ уже настолько потерЯла силу,  что  практически
почти не имеет значениЯ, мы в каждом таком "саду" обнаруживаем  стремление
что-то создать. ‚ одном это будет  жалкаЯ  маленькаЯ  дощатаЯ  беседка,  в
другом - сложенный из кирпича "фонтан", украшенный ракушками, в третьем  -
нечто вроде "мастерской", в четвертом -  "грот".  €  в  каждом  жилище  вы
увидите жалкие дешевые украшениЯ, неуклюжие статуэтки,  неумелые  рисунки.
‚се эти усилиЯ украсить  жизнь  выглЯдЯт  невероЯтно  нелепо,  словно  они
созданы человеком с повЯзкой на глазах; у впечатлительного наблюдателЯ они
могут вызвать почти такое же мучительное чувство жалости, как нацарапанные
на стене рисунки, которые мы порой находим в старых  тюрьмах;  однако  они
существуют, и все они  говорЯт  о  задавленных  созидательных  инстинктах,
рвущихсЯ на свободу. Ќаши бедные  предки  ощупью,  в  потемках  стремились
обрести эту радость творческого самовыражениЯ, которую принесла  нам  наша
свобода...
   ‚ былые времена одно стремление было  общим  длЯ  всех  простых  душ  -
обладать небольшой  собственностью,  клочком  земли,  обособленно  стоЯщим
домиком, словом, тем, что англичане называли "независимым  положением".  €
это стремление к собственности и независимости было так  сильно  в  людЯх,
очевидно,  именно  потому,  что  в   нем   осуществлЯлась   их   мечта   к
самовыражению. ќто было творчество, это была игра,  это  была  возможность
сделать что-то свое, отличительное, не похожее на  других  и  получить  от
этого наслаждение. ‘обственность всегда была только средством к достижению
цели, а скупость -  извращением  благородного  инстинкта.  Ћбладание  было
нужно  людЯм,  чтобы  свободно  творить.  ’еперь,   когда   каждый   имеет
возможность уединитьсЯ  в  своем  собственном  жилище,  это  стремление  к
обладанию получило новое выражение. ‹юди приобретают знаниЯ, и трудЯтсЯ, и
накапливают ценности длЯ того, чтобы оставить после  себЯ  рЯд  прекрасных
панно в каком-нибудь  общественном  здании,  рЯд  статуй  на  какой-нибудь
террасе, или  в  роще,  или  в  павильоне.  €ные  стараютсЯ  проникнуть  в
какую-нибудь тайну природы,  посвЯщают  себЯ  разгадке  еще  не  раскрытых
таинственных Явлений с той же страстью, как некогда  люди  посвЯщали  свою
жизнь накоплению богатств.  ’руд,  бывший  когда-то  основой  общественной
жизни человека - ибо большинство людей тратило всю свою жизнь на то, чтобы
заработать себе на пропитание, -  длЯ  современного  человека  не  большее
бремЯ, чем тот заплечный мешок с провизией, который брал с собой в старину
альпинист, решив поднЯтьсЯ на  вершину  горы.  ‚  наш  век  просвещениЯ  и
изобилиЯ не имеет значениЯ то, что большинство людей, внесших свой вклад в
общее дело, не создает ни новой  мудрости,  ни  новой  красоты,  а  просто
занЯто тем  или  иным  приЯтным  и  веселым  видом  деЯтельности,  который
помогает им ощущать полноту жизни. Ѓыть может, и они приносЯт свою  пользу
тем, что воспринимают окружающее и откликаютсЯ на него, и  так  или  иначе
они ничему не мешают...



11

   ‚се эти гигантские перемены в человеческой жизни во всех  ее  аспектах,
которые происходЯт вокруг нас, перемены столь же стремительные и чудесные,
как переход  юноши  из  полуварварского  состоЯниЯ  подростка  к  зрелости
мужчины, сплетены воедино с переменами нравственного и духовного  порЯдка,
почти столь же грандиозными и беспрецедентными.  €  дело  не  в  том,  что
старое уходит из жизни и в  нее  приходит  новое,  а  скорее  в  том,  что
изменившиесЯ  обстоЯтельства  в  жизни  людей  пробуждают  все,  что  было
заглушено  в  душе  человека,  и  подавлЯют  то,  что,  будучи   чрезмерно
поощрЯемым, получало чрезмерное  развитие.  —еловек  не  столько  вырос  и
изменил свою натуру, сколько повернулсЯ к свету своей другой стороной. ќто
Явление наблюдалось и раньше, но не в таком  масштабе.  ’ак,  например,  в
семнадцатом  веке  шотландские  горцы  были   кровожадными   и   жестокими
разбойниками,  а  в  девЯтнадцатом  веке  их  потомки  отличались  высокой
честностью и порЯдочностью. ‚ начале двадцатого столетиЯ в ‡ападной …вропе
не существовало народа, который был  бы,  казалось,  способен  на  гнусную
массовую резню, и в то же  времЯ  любой  из  них  был  в  ней  повинен  на
протЯжении предыдущих  двух  столетий.  “тонченнаЯ,  беззаботнаЯ,  дышащаЯ
благородством жизнь привилегированных классов любой европейской  страны  в
годы, предшествующие последним  войнам,  протекала  в  сфере  совсем  иных
мыслей и чувств,  нежели  замкнутое,  тусклое,  исполненное  черствости  и
подозрительности существование респектабельных  беднЯков  или  примитивные
чувства самых низших слоев населениЯ,  среди  которых  властвовали  грубаЯ
сила, убожество и первобытные страсти. Ћднако между этими тремЯ мирами  не
существовало исконных, принципиальных различий;  все  зависело  только  от
среды, образа мыслей, традиций. …сли же обратитьсЯ к  отдельным  примерам,
то свидетельством разнообразных возможностей, заложенных в природе  одного
человека, может  послужить  разительное  различие  в  жизни,  которую  вел
религиозный фанатик до и после своего обращениЯ к богу.
   ЂтомнаЯ катастрофа не только выгнала  людей  из  городов,  оборвала  их
деловую деЯтельность и экономические свЯзи - она разрушила  их  старинный,
устойчивый образ мыслей, уничтожила  предрассудки  и  понЯтиЯ,  некритично
унаследованные от предков. ‚ыражаЯсь Языком прежних химиков, началсЯ новый
"процесс возникновениЯ"; люди были освобождены от всех прежних  уз,  и  им
предстоЯло заменить их другими,  которые  могли  оказатьсЯ  и  хорошими  и
дурными.
   ‘овет указал им путь к добру. Љороль ”ердинанд-Љарл, если бы его  бомбы
достигли своего назначениЯ,  быть  может,  вновь  сковал  бы  человечество
бесконечной цепью зла. Ќо осуществить эту задачу ему было бы труднее,  чем
‘овету - свою. Ќравственное потрЯсение - результат атомных взрывов -  было
огромно, и на какой-то срок темные стороны  человеческой  натуры  победило
искреннее убеждение в настоЯтельной необходимости радикальных перемен. „ух
наживы и дух сутЯжничества жалко съежились, испуганные  делом  своих  рук.
Џеред лицом небывало  страстного  стремлениЯ  к  новым  идеалам  мало  кто
рисковал искать длЯ себЯ мелкой личной выгоды, а когда эти плевелы  начали
прорастать снова и  всЯческие  "притЯзаниЯ"  поднимать  голову,  почва,  в
которую они попали, оказалась каменистой и  неплодородной,  ибо  были  уже
реформированы законодательство и суд, и новые законы  не  оглЯдывались  на
отжившее  прошлое,  а  были  обращены   в   будущее,   и   жаркое   солнце
преображенного мира выжигало сорнЯки. ‚озникла новаЯ литература, по-новому
осмысливалась историЯ, в школах уже учили по-новому, и новые идеалы прочно
овладели  молодыми  сердцами.  Џочтенный  делец,   который,   предвосхитив
строительство нового научно-изыскательского поселка  на  холмах  ‘ассекса,
скупил там всю землю, был высмеЯн и изгнан из  суда,  когда  он  попыталсЯ
потребовать  за  нее  какой-то  неслыханной  компенсации,   а   обладатель
сомнительного патента „асс в последний раз поЯвлЯетсЯ на страницах истории
в качестве обанкротившегосЯ  владельца  газеты  "ѓде  справедливость?",  в
которой он требует от человечества уплаты долга в  размере  ста  миллионов
фунтов. ’аким образом, представление хитроумного  „асса  о  справедливости
сводилось к убеждению, что ему обЯзаны ежегодно выплачивать пЯть миллионов
фунтов, поскольку он сумел присвоить себе частицу открытиЯ •олстена.  „асс
в  конце  концов  непоколебимо  уверовал  в  свои  права,  заболел  манией
преследованиЯ и скончалсЯ в частной  психиатрической  лечебнице  в  Ќицце.
Џроизойди все это в Ђнглии в начале двадцатого столетиЯ, оба эти человека,
несомненно,  оказались  бы  владельцами  несметного  богатства  и   титула
баронета, и совершенно инаЯ их участь выражает существо новой эры.
   Ќовое правительство очень быстро понЯло необходимость единого всеобщего
образованиЯ, без которого человечество было бы неспособно воспринЯть  идею
единого  всемирного  управлениЯ.  Ћно   не   стало   прЯмо   нападать   на
национальные, местные и сектантские формы религии, превращавшие в те  годы
мир в лоскутное одеЯло, сшитое из ненависти и недовериЯ; оно  предоставило
религиозным организациЯм искать путь к богу на свой лад, но  объЯвило  как
чисто светскую доктрину требование уважениЯ ко всем  и  необходимость  длЯ
каждого поступатьсЯ личным во имЯ общего блага;  оно  возродило  школы  во
всех уголках земли и учредило новые, и в каждой  школе  изучалась  историЯ
войны,  а  также  последствиЯ  и  нравственный  урок  Џоследней  ‚ойны,  и
внушалась одна мысль, внушалась не как чье-то мнение,  а  как  непреложный
факт: спасение мира от вражды и гибели - общественный долг и прЯмаЯ задача
каждого мужчины и каждой женщины на земле. ‚се эти идеи, ставшие  длЯ  нас
теперь самыми элементарными, самыми  банальными  истинами,  представлЯлись
членам Ѓриссагского ‘овета, когда они впервые отважились обнародовать  их,
необычайно смелыми открытиЯми, способными воспламенить души.
   Џровести реформу образованиЯ ‘овет поручил комитету, в который вошли  и
мужчины и женщины, и он  проводил  эту  работу  на  протЯжении  нескольких
десЯтилетий чрезвычайно эффективно и  с  большим  размахом.  ќтот  комитет
образованиЯ, дополнЯЯ деЯтельность комитета  перераспределениЯ  населениЯ,
занималсЯ   и   продолжает    заниматьсЯ    по    сей    день    вопросами
нравственно-духовного порЯдка. € самым выдающимсЯ деЯтелем этого комитета,
а по существу - и довольно долгое времЯ, -  руководителем  его  был  некий
русский по фамилии Љаренин, выделЯвшийсЯ еще и тем, что он был  калека  от
рождениЯ.  ’ело  этого  человека  было  так  согнуто,  что  он  едва   мог
передвигатьсЯ; с годами он стал испытывать все более  тЯжкие  страданиЯ  и
должен был в конце концов подвергнутьсЯ двум операциЯм. ‚торой операции он
не   перенес.   ‚сЯкого   рода   уродства,   имевшие   настолько   широкое
распространение в средние века, что калека-нищий непременно сыскалсЯ бы  в
любой толпе как неотъемлемаЯ и характернаЯ ее особенность,  в  новом  мире
становились редкостью уже в те годы. € уродство Љаренина довольно  странно
воздействовало на его коллег: их отношение к нему было окрашено жалостью и
некоторой отчужденностью. Џреодолеть это ощущение  могла  привычка,  а  не
доводы рассудка.
   “ Љаренина было волевое  лицо  с  глубоко  посаженными  небольшими,  но
Ясными карими глазами  и  крупным,  решительным  тонкогубым  ртом,  желтаЯ
морщинистаЯ кожа и черные с сильной проседью волосы. Ћн был нетерпелив,  а
порой даже терЯл над собой контроль и сердилсЯ, но его вспышки  ему  легко
извинЯли: ведь страдание, как огонь, вечно жгло его тело.  Џод  конец  его
жизни престиж этого человека был очень высок. …му более, чем кому-либо  из
его   современников,   обЯзаны   мы   тем   духом   самоуничижениЯ,    тем
отождествлением себЯ со всем обществом, которое  легло  в  основу  единого
образованиЯ. ‚семирно известное обращение ко всем педагогам земного  шара,
ЯвлЯющеесЯ как бы ключом ко всей  современной  системе  образованиЯ,  быть
может, целикам вышло из-под его пера.
   "’от, кто хочет душу свою сберечь, потерЯет  ее,  -  писал  Љаренин.  -
’аков девиз, начертанный на печати, скрепившей  этот  документ,  и  такова
наша исходнаЯ позициЯ во всем, что нам предстоит сделать. Ѓыло бы  ошибкой
видеть в этом что-либо иное, кроме простого утверждениЯ факта. ќто  должно
лечь в  основу  вашей  работы.  ‚ы  должны  учить  забывать  своекорыстные
интересы, и все остальное, чему вы будете  учить,  должно  быть  подчинено
этой задаче. Ћбразование и  воспитание  -  это  освобождение  человека  от
самого себЯ. ‚ы должны расширЯть кругозор ваших воспитанников, поощрЯть  и
развивать их любознательность  и  их  творческие  порывы,  поддерживать  и
углублЯть  их  альтруистические  чувства.  ‚от  в  чем   ваше   призвание.
ђуководимые и направлЯемые вами,  они  должны  сбросить  с  плеч  наследие
ветхого Ђдама - инстинктивную подозрительность, враждебность,  неистовость
страстей - и обрести себЯ заново как частицу необъЯтной вселенной.  ’есный
замкнутый круг эгоизма должен распастьсЯ, растворитьсЯ в мощном стремлении
к единой общечеловеческой цели. € все то, чему вы будете учить других,  вы
должны скрупулезно постигать сами. ”илософиЯ, наука, искусство,  все  виды
мастерства, общественнаЯ деЯтельность, любовь -  вот  в  чем  спасение  от
одиночества эгоистических желаний, от тЯгостного погружениЯ в самого  себЯ
и в свои личные взаимоотношениЯ, которое ЯвлЯетсЯ проклЯтием  индивидуума,
изменой человечеству и отступничеством от бога..."



12

   Љогда дела и событиЯ достигают полного завершениЯ, только  тогда  можно
постичь их смысл и значение. ’еперь, в наш новый век,  оглЯдываЯсь  назад,
мы можем с полным пониманием охватить все расширЯющийсЯ поток  литературы.
‘мыкаютсЯ казавшиесЯ прежде разобщенными звеньЯ единой  цепи,  и  то,  что
подвергалось когда-то осуждению как жестокое и бесцельное, предстает перед
нами теперь факторами единой гигантской проблемы. ЋгромнаЯ часть  наиболее
правдивых творений человеческого  духа  восемнадцатого,  девЯтнадцатого  и
двадцатого столетий неожиданно оказываетсЯ совершенно единодушной в  своей
сущности; они предстают перед нами как бесконечное сплетение  вариаций  на
одну и ту же тему, тему борьбы эгоистических страстей и узости  кругозора,
с одной стороны, и растущего сознаниЯ более широких потребностей  и  менее
замкнутого существованиЯ - с другой.
   ќтот конфликт присутствует, например, даже в  таком  раннем  сочинении,
как "Љандид" ‚ольтера, где стремление не только к счастью, но и  к  высшей
справедливости разбиваетсЯ о противодействие людей  и  вынуждено  в  конце
концов найти весьма неубедительное удовлетворение в  малом.  "Љандид"  был
одним из первых сочинений среди бесконечного множества  книг,  наполненных
глухим   протестом,   тревогой,   жалобой.   ђоманы,    особенно    романы
девЯтнадцатого столетиЯ, если оставить  в  стороне  чисто  развлекательную
литературу,  свидетельствуют  об  этом  тревожном  осознании  происходЯщих
перемен, зовущих к действию, и об отсутствии  этих  действий.  Џеред  нами
проходит целый сонм этих  видений;  на  тысЯчу  ладов  -  то  шутливо,  то
трагично,  то  с  нелепой  аффектацией  олимпийского  безразличиЯ  -   они
повествуют о жизни, протекающей  в  мучительном  разладе  между  мечтой  и
узкими рамками действительности. Њы то смеемсЯ, то плачем, то недоумеваем,
погружаЯсь в этот подробный и непреднамеренный отчет о том,  как  мужавший
дух человека порой осторожно, порой страстно, порой озлобленно  и  всегда,
по-видимому,  безуспешно  пыталсЯ  приспособитьсЯ  к  своим   заплатанным,
обветшалым одеждам, неудобство которых приводило его в Ярость.  €  всегда,
во всех этих книгах, лишь только вы начинаете приближатьсЯ  к  сути  дела,
как вас постигает разочарование,  и  автор  словно  уклонЯетсЯ  от  самого
главного. Ћдна из самых нелепых условностей  того  времени  заключалась  в
том, что писатель не должен был касатьсЯ религии. ‚  противном  случае  он
рисковал   навлечь   на   себЯ   ревнивую   Ярость   великого    множества
профессиональных  религиозных  наставников.  Њожно   было   констатировать
существующий разлад, но запрещалось искать каких бы то  ни  было  путей  к
примирению. ђелигиЯ была привилегией церкви...
   € не только беллетристические произведениЯ избегали  касатьсЯ  религии.
…е игнорировали газеты; ее тщательно  обходили  при  обсуждении  различных
деловых вопросов, и во  всех  общественных  делах  она  играла  ничтожную,
жалкую роль. € продиктовано это было не презрением к религии, а  почтением
к ней. „ревние религиозные институты все еще пользовались  у  людей  таким
большим уважением, что приложение религии к повседневной жизни казалось им
кощунством. ќто странное отчуждение религии продолжало  существовать  и  в
начале новой эры. џсный ум Њарка Љаренина в значительно большей мере,  чем
влиЯние  других  его  современников,  помог  возвратить  религию   простой
человеческой жизни. Љаренин воспринимал религию  без  каких-либо  иллюзий,
без суеверного трепета, как нечто простое и обычное, столь же  необходимое
длЯ человека и длЯ благополучиЯ ђеспублики, как воздух  и  пища,  землЯ  и
энергиЯ. Ћн видел, что религиЯ, в сущности, уже  сама  вырвалась  из  оков
церковных иерархий, храмов и символов, в  которые  пытались  заключить  ее
люди, и уже тайно и неосознанно  способствует  всеобщему  принЯтию  новой,
более высокой ступени развитиЯ человеческого духа. € он дал этой тенденции
более Ясное выражение, приспособил ее к свету и далЯм новой зари...
   Ќо если мы возвратимсЯ к беллетристике, чтобы постичь дух того времени,
и будем знакомитьсЯ с ней в хронологическом  порЯдке  -  насколько  теперь
удалось его установить,  -  то  станет  очевидно,  что  писатели  в  конце
девЯтнадцатого и в начале двадцатого столетиЯ уже гораздо  острее  ощущают
происходЯщие в общественной жизни перемены, чем их предшественники. Џервые
прозаики  пытались  изображать  "жизнь,  как  она  есть";  писатели  более
позднего времени показывали жизнь в ее видоизменениЯх. ‚се чаще и чаще  их
персонажи либо пытаютсЯ приспособитьсЯ к происходЯщим  в  мире  переменам,
либо страдают в результате этих перемен. € чем  ближе  к  эпохе  Џоследних
‚ойн, тем все отчетливее становитсЯ эта новаЯ концепциЯ повседневной жизни
как приспособлениЯ к беспрерывно ускорЯющемусЯ  развитию.  Љнига  Ѓарнета,
сослужившаЯ нам столь хорошую  службу,  совершенно  откровенно  показывает
мир, подобный кораблю, гонимому ветром по волнам.  Џисатели  начала  нашей
эпохи открывают перед нами бесконечную галерею индивидуальных конфликтов -
столкновениЯ  старых  обычаев,  привычек,  ограниченных  идеалов,   мелких
характеров и врожденных предрассудков  с  новыми  широкими  возможностЯми,
которые открыла нам жизнь. Ћни описывают чувства  стариков,  вырванных  из
привычного  окружениЯ  и  принужденных  миритьсЯ  с  непривычным  длЯ  них
комфортом, с которым они никак не  могут  освоитьсЯ.  Ћни  показывают  нам
разлад  между  откровенным  эгоизмом  юности  и  еще  недостаточно   четко
определившимисЯ   требованиЯми   менЯющихсЯ   социальных   условий.    Ћни
рассказывают нам  о  стремлении  захватить  и  изуродовать  наши  души,  о
романтических неудачах и трагических заблуждениЯх тех, кто не понЯл,  куда
стремитсЯ мир, о дерзании и любопытстве и о том, как они внесли свою лепту
в общее  стремление  к  одной  цели.  €  все  их  повествованиЯ  кончаютсЯ
рассказом либо об утраченном счастье, либо о счастье завоеванном,  либо  о
гибели, либо  о  спасении.  €  чем  зорче  глаз  художника  и  тоньше  его
искусство, тем глубже проникающаЯ его произведение убежденность,  что  мир
может быть спасен. €бо все жизненные пути ведут к  религии  длЯ  тех,  кто
пойдет по ним достаточно далеко...
   ‹юдЯм старой эпохи показалось бы странным, что вопрос о  том,  ЯвлЯетсЯ
ли наш мир целиком христианским или совершенно нехристианским, до сих  пор
остаетсЯ нерешенным. ‚о  всЯком  случае,  мы,  несомненно,  сохранили  дух
христианства, хотЯ и отбросили многие его  временные  формы.  •ристианство
было  первым  проЯвлением  мировой  религии,  первым   полным   отрицанием
племенного духа распрей, войн. ’о, что вскоре оно воспринЯло ритуалы более
древних религий, не менЯет  дела.  —еловеческому  разуму  пришлось  пройти
через две тысЯчи лет испытаний,  чтобы  постичь  наконец,  какие  здравые,
истины скрыты в давно известных и приевшихсЯ заповедЯх христианской  веры.
Њыслитель-социолог, по  мере  того  как  он  все  шире  и  шире  постигает
нравственные проблемы общественной  жизни,  неизбежно  приходит  к  учению
•риста, и так же неизбежно христианин, по мере того как он учитсЯ мыслить,
приходит к ‚семирной ђеспублике. Ђ что касаетсЯ притЯзаний различных сект,
проблем наименованиЯ и преемственности,  то  мы  живем  в  эпоху,  котораЯ
освободилась от подобных пут.




—Ђ‘’њ Џџ’Ђџ. ЏЋ‘‹…„Ќ€… „Ќ€ ЊЂђЉЂ ЉЂђ…Ќ€ЌЂ


1

   ‚торую операцию Њарку Љаренину сделали в новой хирургической  больнице,
расположенной в  Џаране,  высоко  в  ѓималаЯх  над  ущельем,  где  ‘атледж
покидает ’ибет.
   Ќа земле нет ничего равного дикой красоте  здешней  природы.  ‘  любого
места гранитной террасы, опоЯсывающей с четырех сторон  невысокие  корпуса
лабораторий, открываетсЯ вид на горы. ‚низу, прЯчась от глаз в синей глуби
ущельЯ, кипит река, пробиваЯсь к густонаселенным  равнинам  €ндии.  Ќо  ее
Яростный рев не долетает сюда и не нарушает торжественного безмолвиЯ  этих
высот. Џо склонам синего ущельЯ растут гигантские гималайские кедры, но  с
высоты  они  кажутсЯ  лишь  пЯтнышками  мха,  а  за  ущельем  на  огромном
пространстве громоздЯтсЯ  исхлестанные  ветрами,  исполосованные  снежными
лавинами многоцветные скалы с вершинами, обточенными в шпили. ќти скалы  -
севернаЯ оконечность ледЯной и  снежной  горной  пустыни,  котораЯ  к  югу
возноситсЯ все выше и выше, становЯсь все более дикой  и  неприступной,  и
увенчиваетсЯ высочайшими вершинами нашей планеты - „хаулагири и ќверестом.
‡десь высЯтсЯ утесы, подобных которым нет нигде на земле,  и  разверзаютсЯ
пропасти, столь глубокие, что на дне их можно было  бы  спрЯтать  Њонблан.
‹едники  здесь  огромны,  как  внутренние  морЯ,  и  столь  густо  усыпаны
огромными валунами, что на них под ничем не заслоненными солнечными лучами
распускаютсЯ  странные  мелкие  цветы.  Ќа  севере,  закрываЯ   от   взора
плоскогорье ’ибета,  устремлЯетсЯ  ввысь  эта  фарфороваЯ  цитадель,  этот
готический собор - ђиво-Џарджул, он возносит над рекой свои стены,  башни,
шпили - двенадцать тысЯч футов пестрых зубчатых скал. Ђ  за  ним  -  и  на
востоке и на  западе  -  в  синее  гималайское  небо  уходЯт  бесчисленные
вершины. € где-то внизу застыла  грЯда  облаков,  несущих  €ндии  дождь  и
остановленных невидимой рукой.
   ‘юда, с быстротой сновидениЯ пролетев над  ирригационными  сооружениЯми
ђаджпутаны, над куполами  и  башнЯми  ‚ерхнего  „ели,  прибыл  Љаренин,  и
сбившиесЯ в кучу крошечные зданиЯ (хотЯ высота южных стен их  равна  почти
пЯтистам футам) показались ему, когда аэроплан, снижаЯсь, кружил над ними,
детской игрушкой, затерЯнной среди горной пустыни. ‘юда не было  проложено
дорог - единственным средством сообщениЯ служил аэроплан.
   Ђэронавт посадил  аэроплан  посреди  просторного  двора,  и  Љаренин  с
помощью своего секретарЯ спустилсЯ на землю, держась за распорки крыла,  и
направилсЯ к группе людей, пришедших его встретить.
   ‡десь, вдали от шума и всЯческих  источников  инфекции,  среди  вечного
покоЯ, был создан оплот хирургиЯ длЯ научных опытов и врачеваниЯ. “же само
здание показалось  бы  весьма  необычным  тому,  кто  привык  к  непрочной
архитектуре в ту эпоху, когда энергиЯ была еще  непомерно  дорога.  ‡дание
было сложено из  гранита;  его  необычайной  крепости  стены  снаружи  уже
потрескались от мороза, но внутри они были отполированы. ‚ лабиринте мЯгко
освещенных  комнат  стоЯли  блистающие  чистотой  столы  с   лабораторными
приборами, а на операционных столах лежали инструменты  из  латуни,  очень
тонкого стекла, платины и золота. ‘о всех  концов  земли  сюда  съезжались
мужчины и женщины изучать хирургию или проводить экспериментальную работу.
‚се они носили одинаковую белую  форменную  одежду  и  питались  за  общим
столом; больные же помещались в  верхних  этажах  зданий  и  обслуживались
медицинскими сестрами и квалифицированными сиделками...
   Џервым с Љарениным поздоровалсЯ  –иана  -  ученый  директор  института.
ђЯдом с ним стоЯла ђэчел Ѓоркен - главный администратор.
   - ‚ы устали? - спросила она.
   ‘тарик Љаренин покачал головой.
   - Ќет, только ноги затекли, - сказал он. - Њне давно хотелось  побывать
в таком институте, как ваш.
   Ћн говорил так, словно только это и привело его сюда.
   Ќаступила короткаЯ пауза.
   - ‘колько сейчас людей ведет здесь научную работу? - спросил Љаренин.
   - ’риста девЯносто два человека, - ответила ђэчел Ѓоркен.
   - Ђ сколько больных и персонала?
   - „ве тысЯчи триста.
   - џ буду больным, - сказал Љаренин. -  џ  им  вынужден  стать.  Ќо  мне
хотелось бы сначала все посмотреть. Ђ потом Я стану больным.
   - Њожет быть, пройдем ко мне? - предложил –иана.
   - Ђ затем Я должен буду поговорить с доктором, - сказал Љаренин.  -  Ќо
сначала мне хочетсЯ поближе познакомитьсЯ со всем, что тут у вас делаетсЯ,
и побеседовать с вашими людьми.
   Ћн поморщилсЯ и шагнул вперед.
   - Џочти всю свою работу Я уже привел в порЯдок, - сказал он.
   - ‚ы много работали последнее времЯ? - спросила ђэчел Ѓоркен.
   - „а. Ђ сейчас мне нечего больше делать, и это как-то странно... “жасно
скучнаЯ вещь - болезнь и необходимость заниматьсЯ собой. ќта дверь и  этот
рЯд окон очень хороши - полоска  золота  на  сером  граните,  и  вдали,  в
пролете арки, горы. „а, это очень красиво...



2

   Љаренин лежал, укутанный в белый пушистый плед, а ”аулер, которому была
поручена операциЯ, беседовал с  ним,  присев  на  край  кровати.  Џомощник
”аулера скромно сидел в стороне и молчал. ‚се обследованиЯ были закончены,
и Љаренин знал, что ему предстоит. Ћн был утомлен, но безмЯтежно спокоен.
   - €так, если вы менЯ не оперируете, Я умру, - сказал он.
   ”аулер кивнул.
   - Ђ после операции, - улыбаЯсь сказал Љаренин, - Я, возможно, все равно
умру.
   - Ќе обЯзательно.
   - „опустим. Ќо смогу ли Я вернутьсЯ к работе?
   - Њожно надеЯтьсЯ...
   - €так, скорее всего Я умру, а если не умру, то, весьма вероЯтно, стану
никчемным инвалидом?
   - џ считаю, что если вы  останетесь  в  живых,  то  сможете  продолжать
работать... так же, как сейчас.
   - Ќу что ж, в таком случае Я, по-видимому, должен рискнуть. Ќо не могли
бы вы, ”аулер... не могли бы вы напичкать менЯ  лекарствами  и  подвинтить
менЯ немного вместо всей этой... вивисекции? Ќесколько дней активной жизни
на лекарствах... а затем конец?
   ”аулер задумалсЯ.
   - Њы еще не научились делать подобные вещи, - сказал он.
   - Ќо близок день, когда вы научитесь?
   ”аулер кивнул.
   - ‚ы заставлЯете менЯ чувствовать себЯ так, словно Я последний урод  на
земле. “родство - это неуверенность в себе... Ќеопределенность.  Њое  тело
работает ненадежно, нельзЯ даже понЯть, будет оно жить или  умрет.  ‘коро,
вероЯтно, настанет  времЯ,  когда  тела,  подобные  моему,  уже  не  будут
поЯвлЯтьсЯ на свет.
   - ‚идите ли, - помолчав, сказал ”аулер, - миру необходимы  такие  души,
как ваша.
   - „а, пожалуй, - сказал Љаренин, - моЯ душа как-то послужила  миру.  Ќо
не потому, что она  заключена  в  такое  тело,  вы  ошибаетесь,  если  так
думаете.  ‚  уродстве  нет  никаких  скрытых   достоинств.   ЊенЯ   всегда
раздражало... мое состоЯние. …сли  бы  Я  мог  передвигатьсЯ  свободнее  и
пользоватьсЯ всеми возможностЯми, которые предоставлЯет человеку здоровье,
Я сделал бы больше. Ќо, быть может, со временем  вы  научитесь  превращать
деформированное тело в полноценное. ‚аша наука еще только зарождаетсЯ. ќто
более тонкаЯ вещь, чем физика или химиЯ, и ей  требуетсЯ  больше  времени,
чтобы начать творить чудеса. Ђ  тем  временем  кое-кому  из  нас  придетсЯ
примиритьсЯ со своей участью и умереть.
   - ‚ этом  направлении  уже  проделана  изумительнаЯ  работа,  -  сказал
”аулер. - џ имею право говорить так, потому что моей заслуги  тут  нет.  џ
умею делать выводы из того, чему менЯ учат, могу оценить  достижениЯ  тех,
кто талантливее менЯ, и руки  у  менЯ  хорошие,  но  те,  другие  -  Џигу,
Њастертон, ‹ай и остальные, - они стремительно прокладывают пути  к  новым
вершинам знаниЯ. “ вас была возможность следить за их работой?
   Љаренин отрицательно покачал головой.
   - Ћднако Я могу представить себе ее грандиозный размах, - сказал он.
   - “ нас здесь работают сейчас очень много людей, - сказал ”аулер. - Њне
кажетсЯ, что по сравнению с девЯтнадцатым веком количество людей,  которые
мыслЯт, бьютсЯ над разрешением  задач,  ведут  наблюдениЯ,  ставЯт  опыты,
возросло по меньшей мере в тысЯчу раз.
   - Ќе считаЯ тех, кто ведет учет этой работе?
   -  „а,   не   считаЯ   их.   Ќаучно   поставленнаЯ   регистрациЯ   всей
исследовательской работы -  это,  конечно,  сама  по  себе  очень  большаЯ
задача, и лишь теперь мы начинаем ее  по-настоЯщему  осуществлЯть.  €  уже
ощущаем ее плодотворный результат.  ‘  тех  пор  как  этот  труд  перестал
оплачиватьсЯ, ему посвЯщают себЯ только  те,  у  кого  есть  склонность  к
такого рода занЯтию, и оно превратилось в  призвание.  ‡десь  у  нас  есть
копиЯ энциклопедического индекса - Я покажу ее вам сегоднЯ, вам это  будет
интересно, - и каждую неделю карточки вынимаютсЯ и  заменЯютсЯ  новыми,  с
последними данными  о  результатах  работ;  их  доставлЯют  нам  аэропланы
департамента исследовательских работ. ќто индекс знаний, и  он  непрерывно
растет, становитсЯ все более точным.  Џодобного  индекса  еще  никогда  не
существовало на земле.
   - Љогда Я начал работать в Љомитете ЋбразованиЯ, -  сказал  Љаренин,  -
подобный индекс всех человеческих знаний  казалсЯ  чем-то  неосуществимым.
Ќаучные исследованиЯ приносили хаотические  горы  результатов,  о  которых
сообщалось на  сотнЯх  различных  Языков,  в  тысЯчах  всевозможного  рода
публикаций... - Ћн улыбнулсЯ, вспоминаЯ. - Љак нас пугала эта работа!
   - ’еперь этот хаос почти полностью приведен в порЯдок. ‚ы сами увидите.
   - „а, Я был слишком погружен в свою работу... Љонечно,  мне  это  будет
очень интересно.
   Џациент внимательно посмотрел на своего хирурга.
   - ‚ы постоЯнно работаете здесь? - внезапно спросил он.
   - Ќет, - сказал ”аулер.
   - Ќо большую часть времени вы работаете здесь?
   - €з последних десЯти лет в общей сложности Я  проработал  здесь  семь.
‚ремЯ от времени Я уезжаю -  спускаюсь  туда,  вниз.  ќто  необходимо.  Џо
крайней мере мне это необходимо. Џорой все здесь  словно  одеваетсЯ  серой
пеленой, и  тебЯ  охватывает  тоска  по  жизни  -  настоЯщей,  исполненной
страсти, когда любишь, когда ешь и пьешь ради удовольствиЯ есть и  пить...
тоска по шумной толпе, интересным неожиданностЯм и  смеху  -  главное,  по
смеху...
   - „а, да, - сказал Љаренин.
   - Ђ потом наступает день,  когда  ты  внезапно  снова  вспоминаешь  эти
горы...
   - €менно так  жил  бы  и  Я,  если  бы  не  мое...  не  мои  физические
недостатки, - сказал Љаренин. - ’ому, кто этого  не  испытал,  никогда  не
понЯть, как мучительно ощущение неполноценности. Џрекрасен будет тот день,
когда на земле не останетсЯ никого, чье тело мешало бы ему  вести  обычную
человеческую жизнь, чей дух не мог бы по своему желанию подниматьсЯ к этим
вершинам.
   - Њы скоро этого достигнем, - сказал ”аулер.
   - €з поколениЯ в поколение человек стремилсЯ ввысь, стремилсЯ поднЯтьсЯ
над унизительной неполноценностью своего тела  и  духа.  Ќад  страданиЯми,
слабостЯми, подлым страхом, унынием, отчаЯнием. Љак  хорошо  мне  все  это
знакомо! Ћни отнЯли у менЯ куда больше времени, чем три года,  которые  вы
отдали отдыху. Ќо ведь каждый человек в какой-то мере калека и в  какой-то
мере животное? џ хлебнул этого чуть больше, чем другие, вот и все.  ’олько
теперь, полностью осознав эту истину, человек  сможет  обрести  над  собой
власть, котораЯ позволит ему уничтожить в себе калеку и животное.  ’еперь,
перестав быть рабом своего тела, он  впервые  сможет  познать  полноценную
телесную жизнь... ќто совершитсЯ еще при жизни  вашего  поколениЯ.  ‚етхий
Ђдам и все остатки скотов, пресмыкающихсЯ и  прочих  тварей,  которые  еще
гнездЯтсЯ в наших телах и душах, полностью подчинЯтсЯ вам, не так ли?
   - ‚ы формулируете это чересчур смело, - сказал ”аулер.
   …го осторожность заставила Љаренина весело рассмеЯтьсЯ...
   -  Љогда,  -  внезапно  спросил  Љаренин,  -  когда  вы   будете   менЯ
оперировать?
   - Џослезавтра, - сказал ”аулер. - ‚ течение суток вам придетсЯ  есть  и
пить только то, что будет  мною  предписано.  Ђ  думать  и  беседовать  вы
можете, о чем вам будет угодно.
   - Њне хотелось бы осмотреть ваш €нститут.
   - ‚ы его осмотрите сегоднЯ после обеда. џ распорЯжусь,  чтобы  длЯ  вас
приготовили носилки. Ђ завтра полежите на террасе. Ќи одни горы в мире  не
сравнЯтсЯ красотой с нашими...



3

   Ќа следующее утро Љаренин поднЯлсЯ рано и видел,  как  солнце  вставало
из-за гор; он съел легкий  завтрак,  после  чего  его  секретарь  ѓарденер
пришел узнать, как предполагает Љаренин провести этот день.  •очет  ли  он
кого-нибудь  видеть?  €ли,  быть  может,  терзающаЯ   его   боль   слишком
мучительна?
   - џ буду рад побеседовать с кем-нибудь,  -  сказал  Љаренин.  -  ‡десь,
несомненно, много самых различных  людей,  обладающих  живым  умом.  Џусть
придут поболтать  со  мной.  ќто  развлечет  менЯ...  ‚ы  не  можете  себе
представить, какой интерес  пробуждаетсЯ  ко  всему,  когда  увидишь  зарю
своего последнего днЯ.
   - Џоследнего днЯ?!
   - ”аулер убьет менЯ.
   - Ћн этого не думает.
   - ”аулер убьет менЯ. € даже если не убьет, то мало что от менЯ оставит.
‘ловом, так или иначе это мой последний день. …сли и настанут какие-то дни
потом, это уже будет шлак. џ знаю...
   ѓарденер хотел что-то сказать, но Љаренин продолжал:
   - џ надеюсь, что он  убьет  менЯ,  ѓарденер.  Ќе  будьте...  не  будьте
старомодны. Ѓольше всего на свете Я боюсь именно этих последующих  дней  -
этого жалкого лоскутка жизни. ЏрозЯбать залатанным и возвращенным к  жизни
куском истерзанной болью материи?  ’огда...  тогда  все,  что  Я  скрывал,
подавлЯл, отбрасывал или исправлЯл, возьмет надо  мной  верх.  џ  сделаюсь
сварлив. џ могу потерЯть контроль над своим эгоизмом. Ђ он и  так  никогда
не был особенно надежным. Ќет, нет, ѓарденер, молчите! ‚ы сами знаете,  вы
видели, как этот эгоизм прорывалсЯ  порой.  —то  будет,  если  Я  перенесу
операцию и возвращусь к жизни - тщеславный, завистливый, ничтожный - и  то
уважение, которое завоевала мне среди людей моЯ полезнаЯ работа, использую
в своекорыстных мелких целЯх калеки?..
   Ћн на мгновение умолк, глЯдЯ, как туман в глубоких ущельЯх  вспыхивает,
пронизанный лучами восходЯщего солнца, превращаетсЯ в светЯщиесЯ облака  и
тает.
   - „а, - повторил он, - Я боюсь наркоза,  боюсь  этих  лохмотьев  жизни.
†изнь - вот чего мы все  страшимсЯ.  ‘мерть!  ‘мерть  не  страшна  никому.
”аулер - искусный хирург, но когда-нибудь хирургиЯ  будет  лучше  понимать
свой долг и не будет так стремитьсЯ к тому, чтобы  спасти...  спасти  лишь
потому, что еще теплитсЯ  что-то.  џ  старалсЯ  держатьсЯ  до  конца,  как
должно, и делать свое дело. џ знаю, что после операции  работа  будет  мне
уже не по силам. ’ак что же мне тогда останетсЯ? „а, Я знаю, что буду  уже
не способен работать...
   Ќе понимаю, почему надо так дорожить последней,  волочащейсЯ  по  земле
ниточкой размотанного клубка жизни... џ, калека  от  рождениЯ,  знаю,  что
жизнь прекрасна. џ знаю это слишком хорошо, чтобы не  путать  ее  зерно  с
мЯкиной. ‡апомните это, ѓарденер. Ѓыть может, в последнюю минуту у менЯ не
хватит  духу,  и  Я  впаду  в  отчаЯние,  и  конец   мой   будет   омрачен
неблагодарностью и малодушным забвением всего,  кроме  боли...  Ќе  верьте
тому, что  Я,  быть  может,  скажу  тогда...  …сли  ткань  хороша,  то  ее
обтрепанный край не имеет значениЯ.  Ќе  может  иметь  значениЯ.  Џока  мы
существуем, мы существуем только  в  каждое  данное  мгновение,  но  после
смерти мы - всЯ наша жизнь от первого вздоха до последнего.



4

   ‚скоре, как пожелал Љаренин, к нему стали приходить люди, и, беседуЯ  с
ними, он смог снова забыть о себе. ђэчел Ѓоркен довольно  долго  сидела  с
ним на террасе, разговариваЯ преимущественно о жизни женщин. ‘ ней  пришла
девушка по имени ќдит •ейдон, уже завоевавшаЯ себе широкую известность как
цитолог. Љроме них, у него побывали молодые ученые, работавшие  там,  поэт
Љан - больной,  и  ќдвардс,  театральный  художник.  Ѓеседа  переходила  с
предмета на  предмет  и  становилась  то  глубокой,  то  поверхностной,  в
зависимости от темы.  Ђ  потом  ѓарденер  записал  все,  что  ему  удалось
запомнить,  так  что  мы  можем  еще  раз  ознакомитьсЯ  с  мировоззрением
Љаренина, узнать его взглЯды и отношение ко многим важным сторонам жизни.
   - Њы жили до сих пор в  эпоху  смены  декораций,  -  сказал  он.  -  Њы
готовили сцену, очищали ее от реквизита  уже  разыгранной  и  прискучившей
драмы... …сли бы мне удалось посмотреть  хотЯ  бы  первые  ЯвлениЯ  нового
спектаклЯ!.. Љак страшно загроможден был мир!  Ћн  страждал,  как  стражду
сейчас Я, под все растущим ненужным  бременем.  Ћн  был  запутан,  сбит  с
толку, он был в смЯтении.  Ћн  мучительно  жаждал  освобождениЯ,  и,  быть
может, ничто уже не могло освободить его и оздоровить, ничто, кроме Ярости
и насилиЯ атомных взрывов. ‚ероЯтно, они были  необходимы.  Џодобно  тому,
как в пораженном болезнью организме постепенно воспалЯетсЯ один  орган  за
другим, так, мне кажетсЯ, в старом мире загнивало  в  последние  годы  его
существованиЯ все. “старелые  формы  общественной  жизни  подчинЯли  себе,
порабощали все новое и прекрасное, что  дарила  миру  наука.  Ќационализм,
всевозможные политические  организации,  право  собственности,  институты,
церкви и  секты  присваивали  себе  новые  силы,  сулившие  неограниченные
возможности, и обращали их во зло. Ћни  не  терпели  свободной  речи,  они
преграждали путь образованию, они не могли позволить никому  поднЯтьсЯ  до
задач нового времени... ‚ы  молоды,  и  вам  не  понЯть,  какое  отчаЯнное
возмущение и безвыходное отчаЯние владело нашими душами - душами тех,  кто
верил в безграничные возможности науки в канун открытиЯ атомной энергии...
   € суть не только в том, что  большинство  людей  не  могло  понЯть,  не
хотело слушать, - в том, что у тех, кто  понимал,  не  хватало  веры.  Ћни
видели все,  что  происходило,  они  обсуждали  это  и  не  могли  сделать
вывода...
   Ќедавно Я перечитывал старые газеты. Џросто поразительно, как наши отцы
относились к науке. Ћни ненавидели  ее.  Ћни  ее  боЯлись.  Ћни  позволЯли
существовать  и  работать   лишь   какой-то   жалкой   группке   ученых...
"Џожалуйста, не делайте нам никаких открытий о нас самих, -  говорили  они
им, - не заставлЯйте нас прозревать, оставьте нас в покое  в  нашем  узком
привычном мирке, не  пронзайте  его  ужасным  лучом  вашего  познаниЯ.  Ќо
изобретайте длЯ нас разные фокусы  -  не  слишком  серьезные,  в  пределах
нашего пониманиЯ. „айте нам дешевое освещение. € научитесь лечить  нас  от
некоторых неприЯтных болезней - от рака, от туберкулеза, от насморка  -  и
найдите нам средство от ожирениЯ..." Њы все это изменили, ѓарденер.  Ќаука
перестала быть нашей служанкой. Њы чтим ее как нечто  более  высокое,  чем
наши отдельные личные судьбы. ќто  пробуждающийсЯ  разум  человечества,  и
скоро... скоро... Љак мне хотелось  бы  еще  посмотреть  -  теперь,  когда
занавес уже поднЯт...
   Џока Я лежу здесь, они расчищают то,  что  осталось  от  ‹ондона  после
взрывов атомных бомб, - продолжал он. - Џотом они  начнут  восстанавливать
зданиЯ и постараютсЯ вернуть им тот вид, какой они имели до  взрыва.  Ѓыть
может, они раскопают под обломками и тот старый домишко в  ‘ент-„жон  ‚уд,
где нашел приют мой отец после изгнаниЯ из ђоссии... ‹ондон моего  детства
встает у менЯ в памЯти, словно город на какой-то другой  планете.  Ђ  вам,
тем, кто моложе, вероЯтно, кажетсЯ, что такого города просто не могло быть
на земле.
   - Ђ много ли от него уцелело? - спросила ќдит •ейдон.
   - ѓоворЯт, что в южном и  северо-западном  районах  города  дома  стоЯт
почти не тронутые на площади  в  несколько  квадратных  миль;  сохранились
также мосты и большаЯ часть доков. ‚естминстер, где помещались  почти  все
правительственные  учреждениЯ,  сильно  пострадал  от   маленькой   бомбы,
совершенно уничтожившей парламент; от старинной улочки  “айтхолл  и  всего
прилегающего к ней района правительственных зданий не  осталось  почти  ни
следа, но сохранилось очень много рисунков и чертежей стоЯвших там зданий,
а огромнаЯ Яма в восточной части ‹ондона не имеет  особого  значениЯ.  ќто
был район беднЯков и мало чем отличалсЯ от  северной  окраины  и  южной...
Џочти все можно будет воссоздать... € это очень нужно.  “же  сейчас  порой
трудно становитсЯ восстановить в памЯти былое - даже нам,  кто  видел  его
своими глазами.
   - Њне все это кажетсЯ таким далеким, - сказала девушка.
   - ќто был нездоровый мир, -  задумчиво  произнес  Љаренин.  -  Љогда  Я
вспоминаю детство, мне кажетсЯ, что каждый из окружавших  менЯ  людей  был
чем-то болен.  €  они  действительно  были  больны.  Ћни  были  больны  от
сумбурности жизни. Љаждый был охвачен беспокойством из-за денег, и  каждый
был занЯт чем-то, что было ему совсем несвойственно. Џитались они какой-то
странной смесью пищевых продуктов, и ели либо слишком мало,  либо  слишком
много и когда придетсЯ. Ќасколько все они страдали от болезней, видно хотЯ
бы из объЯвлений и реклам. ‚се  зданиЯ  в  новой  части  ‹ондона,  которые
сейчас раскапывают, залеплены  рекламами  различных  пилюль.  Џо-видимому,
каждый тогда глотал какие-нибудь пилюли. Ќа  ‘трэнде  в  одном  из  отелей
нашли уцелевший под обломками чемодан какой-то дамы, и оказалось, что  она
имела при себе пилюли и таблетки девЯти сортов. ‡а веком носЯщих при  себе
оружие последовал век носЯщих при себе пилюли. €  то  и  другое  одинаково
странно  длЯ  нас.  Љожа  их  должна  была  находитьсЯ  в   отвратительном
состоЯнии. Ћчень немногие мылись как следует.  Ћдежда  их  была  пропитана
грЯзью, котораЯ накапливалась в ней месЯцами. ‚се  носили  старую  одежду.
Ќаш способ обновлЯть одежду, расплавлЯЯ ее и отливаЯ заново каждую неделю,
показалсЯ бы им  совершенно  фантастическим.  Ћб  их  одежде  даже  думать
неприЯтно. Ђ в какой тесноте они жили! ‚ этих ужасных городах,  в  которых
нельзЯ было повернутьсЯ, чтобы кого-нибудь не  задеть.  ‚  диком  грохоте.
‘отни людей гибли в уличных катастрофах. ‚ ‹ондоне одни только  автомобили
и омнибусы убивали и калечили ежегодно двадцать тысЯч человек, а в  Џариже
было еще хуже: на запруженных  толпами  улицах  люди  падали  замертво  от
недостатка  воздуха.  †изнь  лондонцев  была  полна  таких  раздражителей,
внешних и внутренних, что от этого нетрудно было  потерЯть  рассудок.  ќто
был обезумевший мир. Ћн был как бред больного ребенка. ’е же  лихорадочные
фантазии, те же бессмысленные требованиЯ и горькие разочарованиЯ.
   - ‚сЯ историЯ, - сказал Љаренин, - это летопись  детства...  €  все  же
нет, не совсем. ‚ ребенке, даже в  больном  ребенке,  всегда  есть  что-то
удивительно чистое, и какаЯ-то своеобразнаЯ сила, и вместе  с  тем  что-то
трогательное. Ќо старый мир слишком часто вызывает в нас  возмущение.  ’ак
часто поступки этих людей кажутсЯ нам  чудовищно  глупыми,  отвратительно,
нарочито глупыми, а это прЯмо противоположно всему, что молодо и свежо.
   - Ќа днЯх Я читал о Ѓисмарке, об этом политическом герое девЯтнадцатого
столетиЯ, об этом преемнике Ќаполеона, боге крови и железа. Ђ ведь он  был
просто тупым и упрЯмым  любителем  пива.  „а,  вот  кем  он  был  -  самым
заурЯдным, грубым человеком, когда-либо достигавшим величиЯ. џ  видел  его
портреты: обрюзгшее, жабье лицо, выпученные глаза и густые усы, скрывающие
безвольный рот. Ћн знать  ничего  не  хотел,  кроме  ѓермании  -  ѓермании
разросшейсЯ, ѓермании раздувшейсЯ, ѓермании вознесшейсЯ. ѓермании  и  того
класса,  к  которому  он  сам  принадлежал.  €  вне  этого  длЯ  него   не
существовало никаких идей; настоЯщие идеи были ему недоступны;  его  разум
никогда не поднималсЯ выше примитивного коварства деревенского хитреца.  €
этот человек был самым влиЯтельным лицом в мире - во всем мире!  Ќикто  не
оставил после себЯ столь глубокого следа, потому  что  повсюду  находились
такие же грубые души, как он сам, охотно вторившие его рыку. Ћн  растоптал
десЯтки  тысЯч  прекрасных  творений,  а  злобным  душам  этих  деревенщин
нравилось смотреть, как он топчет красоту. Ћ нет, он не был ребенком;  его
тупой национализм и агрессивность -  это  не  ребЯчество.  „етство  -  это
обещание. Ђ он был пережитком. € всЯ …вропа, внимаЯ  брЯцанию  его  сабли,
приносила ему в  жертву  своих  детей,  приносила  в  жертву  образование,
искусство, радость и все свои надежды на счастливое будущее.  ќтот  старый
дурак поклонЯлсЯ  кумиру  "крови  и  железа",  и  эта  чудовищнаЯ  религиЯ
распространилась на весь мир. € так было до тех пор, пока атомные бомбы не
расчистили нам снова путь к свободе...
   - ’еперь он представлЯетсЯ каждому из нас  чем-то  вроде  мегатериЯ,  -
сказал один из юношей.
   - —еловечество за  времЯ  своего  существованиЯ  создало  три  миллиона
больших орудий и сто тысЯч огромных судов, служивших единственной  цели  -
войне.
   - Ќеужели не было  в  те  времена  на  земле  разумных  людей,  которые
восстали бы против этого идолопоклонства? - спросил тот же юноша.
   - €х уделом было отчаЯние, - сказала ќдит •ейдон.
   - Љак он далек от нас... Ђ ведь есть люди,  которые  родились  еще  при
Ѓисмарке! - воскликнул юноша.



5

   - € все же Я, быть может, несправедлив к Ѓисмарку,  -  сказал  Љаренин,
следуЯ течению своих мыслей. - ‚идите ли, люди - всегда порождение  своего
века. Њы стоим на фундаменте  сложившихсЯ  представлений  своей  эпохи,  а
воображаем, что твердо стоим на земле. Љак-то раз Я познакомилсЯ  с  очень
приЯтным человеком, маори, прадед которого был каннибалом. “ него случайно
сохранилсЯ дагерротип этого старого грешника, и оказалось,  что  прадед  и
правнук удивительно похожи. Ѓыло совершенно очевидно, что, переместись они
во времени, каждый с успехом заменил бы другого. ‹юди, жестокие и глупые в
эпоху глупости, могли бы проЯвить блестЯщий ум,  мЯгкость  и  благородство
характера в просвещенный век. € у мира в целом тоже могут быть  подъемы  и
упадки духа. Џодумайте о том, какой духовной пищей питалсЯ мозг Ѓисмарка в
детстве: унизительность наполеоновских побед и завершающее торжество Ѓитвы
народов... ‚ те дни все, и глупцы и мудрецы, равно верили, что раздел мира
на множество отдельных государств неизбежен и что так  будет  продолжатьсЯ
еще тысЯчелетиЯми. ќто  и  было  неизбежно  до  тех  пор,  пока  не  стало
невозможным. € всЯкого, кто стал бы  открыто  отрицать  эту  неизбежность,
сочли  бы...  о  да,  разумеетсЯ,  сочли  бы   глупцом.   ‘тарик   Ѓисмарк
провозглашал общепризнанные истины, он был только чуточку более  других...
энергичен. ‚от и  все.  Ћн  полагал,  что  поскольку  должно  существовать
национальное правительство, то он создаст такое, которое будет  сильным  в
своей стране и непобедимым за ее пределами. € если  он  жадно  впитывал  в
себЯ идеи, которые, как мы понимаем  теперь,  были  глупыми,  это  еще  не
значит, что сам он был глупцом. Ќам больше  повезло,  чем  ему:  наш  мозг
питалсЯ идеЯми коллективизма и единства. —то бы сейчас было с  нами,  если
бы не милость науки? џ был бы  ожесточившимсЯ,  озлобленным,  затравленным
русским интеллигентом, конспиратором, арестантом или  цареубийцей.  Ђ  вы,
моЯ дорогаЯ, были бы суфражисткой и били бы грЯзные стекла витрин.
   - _Ќет, не была бы_! - с достоинством заЯвила ќдит.
   Ѓеседа изменила направление, принЯв шутливый характер, и  молодые  люди
поддразнивали друг друга, а старик с улыбкой прислушивалсЯ к их  болтовне,
но затем один из молодых  ученых  направил  разговор  в  новое  русло.  Ћн
заговорил горЯчо, словно излагаЯ заветные мысли.
   - ‚идите ли, сэр, мне кажетсЯ - конечно, это  трудно  доказать,  -  что
цивилизациЯ была на краю гибели, когда на нее  обрушились  атомные  бомбы;
мне  кажетсЯ,  что,  не  будь  •олстена,  не  будь  открыта  искусственнаЯ
радиоактивность, старый мир все равно был  бы  сокрушен...  ‘  той  только
разницей, что после катастрофы он не возродилсЯ бы к лучшему, а  погиб  бы
безвозвратно. џ отчасти занимаюсь вопросами экономики  и  должен  сказать,
что с  экономической  точки  зрениЯ  столетие,  предшествовавшее  открытию
•олстена, было столетием бессмысленного расточительства, которое с  каждым
годом нарастало. € только крайним индивидуализмом тех лет,  только  полным
отсутствием всЯкого взаимопониманиЯ между людьми или какой-либо общей цели
можно объЯснить такое расточительство. —еловечество истощало свои ресурсы,
как... умалишенный. ‹юди израсходовали три четверти всего запаса каменного
углЯ, имевшегосЯ на планете, они выкачали почти всю нефть,  они  истребили
свои леса, и им уже стало не хватать меди и олова. Ћни истощили и заселили
свои пахотные земли, а их огромные города так понизили уровень воды в  тех
местностЯх, которые они считали пригодными  длЯ  жильЯ,  что  каждое  лето
наступала засуха. ‚сЯ общественнаЯ  система  стремительно  приближалась  к
полному банкротству. Ђ они из года в  год  тратили  все  больше  и  больше
средств и энергии на военные приготовлениЯ, и  промышленность  все  больше
попадала в зависимость от капитала. Љогда •олстен  начал  свои  изысканиЯ,
экономическаЯ  система  уже  шаталась.  Ќо  в  целом  мир  не   чувствовал
надвигающейсЯ опасности и не стремилсЯ проникнуть в ее  причины.  ‹юди  не
верили, что наука может спасти их, да и  не  понимали,  что  их  нужно  от
чего-то спасать. Ћни не видели, не хотели видеть пропасти, разверзшейсЯ  у
их  ног.  —еловечеству  просто  случайно  повезло,  что  кто-то  продолжал
заниматьсЯ наукой. €, как Я уже сказал, сэр, если бы не этот  спасительный
вариант, все равно вскоре настал бы крах, революциЯ, паника, полный распад
общества, голод и - это тоже вполне вероЯтно -  полный  хаос...  €  сейчас
рельсы ржавели бы на опустевших железнодорожных путЯх, телефонные  столбы,
сгнив, валЯлись бы на земле, океанские пароходы превращались бы в портах в
груды  ржавого  железа,  а  выжженные,  опустевшие  города  сделались   бы
пристанищем шаек грабителей. € мы, быть может, были бы теперь разбойниками
в потрЯсенном, распавшемсЯ мире. ‚ы улыбаетесь, а ведь это уже случалось в
истории человечества. ‡емной шар и сейчас еще начинен  остатками  погибших
цивилизаций. ‚арвары сделали из ЂкрополЯ свой оплот,  а  гробница  Ђдриана
была превращена в крепость, воевавшую на развалинах ђима против ЉолизеЯ...
Љто поручитсЯ, что все это никак не могло повторитьсЯ в 1940 году? € разве
все это так далеко ушло от нас в прошлое даже сейчас?
   - Ќам это кажетсЯ очень далеким теперь, - сказала ќдит •ейдон.
   - Ќу, а сорок лет назад?
   - Ќет, - сказал Љаренин,  устремив  взглЯд  на  горы,  -  по-моему,  вы
недооцениваете, каких высот уже достиг человеческий интеллект в те  первые
декады двадцатого столетиЯ. џ знаю, что в общественной, политической жизни
этот интеллект мало проЯвлЯл себЯ, но  он  существовал.  €  ваша  гипотеза
представлЯетсЯ мне маловероЯтной. џ  сомневаюсь,  чтобы  открытие  атомной
энергии  могло  задержатьсЯ.  ‚  ходе  научных  открытий  существует  своЯ
непреложнаЯ логика. Ѓолее ста лет человеческаЯ мысль  и  наука  шли  своим
путем, независимо от событий повседневной  жизни.  „ело  в  том,  что  они
сбросили с себЯ путы. Ќе будь •олстена, поЯвилсЯ бы другой, подобный  ему.
€ не в тот год, так в следующий атомнаЯ энергиЯ была бы открыта. ‚ ђиме  -
эпохе упадка  -  наука  только  зарождалась...  ЌиневиЯ,  ‚авилон,  Ђфины,
‘иракузы,  ЂлександриЯ  -  эти  первые,  неуклюжие  попытки   объединениЯ,
создавали краткий период стабильности, давали передышку, во времЯ  которой
зародилсЯ дух исканий. —еловек должен был  пробовать,  проделывать  опыты,
прежде  чем  понЯл,  как  надо  начинать.  Ќо  уже  двести  лет  назад  он
по-настоЯщему начал... Џолитические распри, дипломатические интриги, войны
девЯтнадцатого и двадцатого столетий - все  это  было  последней  вспышкой
костра,  на  котором,  как  феникс,  сгорела  стараЯ  цивилизациЯ,  озарив
рождение новой цивилизации. ’ой, которой служим мы...
   - —еловек всегда живет на заре существованиЯ, - сказал Љаренин. - †изнь
- всегда начало и только начало. Ћна начинаетсЯ  беспрерывно  и  вечно.  €
каждый наш  новый  шаг  кажетсЯ  нам  огромней  предыдущего,  но  он  лишь
подготовка к  следующему.  ‘то  лет  назад  наше  ‘овременное  ѓосударство
показалось бы просто мечтой, утопией;  теперь  же  это  привычные  условиЯ
нашего существованиЯ. Ќо Я задумываюсь о возможностЯх человеческого мозга,
которые вот-вот развернутсЯ под эгидой прочного покоЯ,  обеспеченного  ему
этим  государством,  и  эти  величественные  горы   кажутсЯ   мне   такими
ничтожными...



6

   Ћколо одиннадцати часов Љаренин пообедал, после чего проспал  два  часа
под своим одеЯлом из искусственного меха. Љогда он проснулсЯ, ему принесли
чай, после чего ѓарденер, знаЯ, что это его заинтересует,  сообщил  ему  о
некоторых затруднениЯх, возникших в ѓренландии и на ‹абрадоре  в  свЯзи  с
моравскими школами. ‡атем некоторое времЯ он провел в  одиночестве,  после
чего к нему  снова  пришли  ђэчел  Ѓоркен  и  ќдит  •ейдон.  Џозже  к  ним
присоединились ќдвардс и Љан, и разговор зашел о любви и месте  женщины  в
возрожденном мире.
   Ќад €ндией в мерцающем мареве лежала грЯда облаков; на востоке отвесные
скалы, возносЯщиесЯ над  пропастью,  ослепительно  сверкали  под  солнцем.
‚ремЯ от времени где-нибудь трескалась скала, и огромные куски ее летели в
бездну, или внезапно со страшным грохотом обрушивалась лавина снега,  льда
и  камней,  повисала  над  бездной,  как  серебристаЯ  нить,  и   исчезала
бесследно...



7

   ‚начале Љаренин больше молчал, и Љан, чьи  стихи  пользовались  большим
успехом, заговорил о любви-страсти. Ћн сказал, что во все века,  с  первых
дней возникновениЯ человечества страстнаЯ личнаЯ любовь  всегда  была  его
заветной мечтой, но только теперь она наконец стала действительностью. ќто
была греза, за которой из поколениЯ в поколение устремлЯлись люди, но  она
всегда ускользала от них в последний миг, когда, казалось, уже готова была
осуществитьсЯ. Ќа тех, кто стремилсЯ  к  ней  слишком  упорно,  она  почти
неизменно навлекала гибель. ’еперь, освободившись от  всего  низменного  и
темного, поднЯвшись над обыденностью,  каждый  мужчина  и  каждаЯ  женщина
обретают надежду на торжествующую, осуществленную любовь. ЌоваЯ эра -  это
‡арЯ ‹юбви...
   Љаренин слушал Љана, грустно задумавшись, и голос поэта словно билсЯ об
это молчание не в силах его преодолеть. ‘начала Љан говорил  с  Љарениным,
но вскоре уже обращалсЯ и к ќдит •ейдон и к ђэчел  Ѓоркен.  ђэчел  слушала
его молча, а ќдит наблюдала за Љарениным и упорно избегала взглЯда Љана.
   - џ знаю, - сказал Љаренин наконец, - что многие разделЯют такую  точку
зрениЯ. џ знаю, что увлечение любовью сейчас охватило весь мир. "–ветение"
- великое стремление украшать  жизнь,  делать  ее  изЯщной,  не  могло  не
сказатьсЯ и тут. џ знаю, когда вы говорите: мир  освобожден  -  вы  хотите
сказать, что он освобожден, чтобы любить. ’ам внизу, под  этими  облаками,
пребывают влюбленные. Њне известны ваши стихи и  песни,  Љан,  ваши  почти
мистические песни, в которых наш  старый  огрубевший  мир  растворЯетсЯ  в
сиЯющей дымке любви - плотской любви... Ќо вы  не  правы,  вы  ошибаетесь,
по-моему. ‚ы молоды,  наделены  могучим  воображением  и  видите  жизнь...
пылко, глазами молодости. Ћднако сила, котораЯ  привела  человека  на  эти
вершины, под эту чуть подсиненную черноту неба  и  манит  его  вдаль  -  в
грозную, величественную безграничность будущего, - это сила более  мощнаЯ,
более зрелаЯ, более высокаЯ, чем чувства, которые вы воспеваете... ‚сю мою
жизнь (это было неотъемлемой частью моей работы) мне приходилось думать  о
плотской любви, освобожденной от всех оков,  и  о  том  неизведанном,  что
может заронить в душу человека эта полнаЯ  свобода  и  почти  безграничное
могущество. € вот теперь Я вижу, что  весь  мир  пребывает  в  упоительном
экстазе расточительства: "Ѓудем  петь  и  радоватьсЯ,  будем  прекрасны  и
подобны богам..." ЋргиЯ только начинаетсЯ, Љан... ќто неизбежно, но это не
конец человечества... Џодумайте, что мы такое? …ще вчера в  безграничности
времени жизнь пребывала в вечном полусне, настолько глубоком, что  она  не
осознавала сама себЯ: ее отдельные воплощениЯ, ее различные инстинкты,  ее
секундные преосуществлениЯ рождались, недоуменно смотрели вокруг,  играли,
испытывали желаниЯ, томились  голодом,  старели  и  умирали.  Ќеисчислимые
вереницы зрительных  восприЯтий:  картины  пронизанных  солнцем  джунглей,
речных заводей, дремучей чащи, -  безотчетные  желаниЯ,  бьющиесЯ  сердца,
распростертые крыльЯ и скрытый, подползающий ужас вспыхивали на  мгновение
жарким пламенем и исчезали без следа. †изнь была  непрерывной  мучительной
тревогой,  которую  озарЯла  игра  тут  же  гаснущих  отблесков.  Ђ  затем
поЯвились мы - поЯвилсЯ человек, и открыл  глаза,  и  это  был  вопрос,  и
протЯнул руки, и это  было  требование,  и  возникли  сознание  и  памЯть,
котораЯ не умирает вместе с человеком, но живет и множитсЯ вечно  -  общее
сознание, всеподчинЯющаЯ волЯ, пытливое проникновение вглубь  и  дерзание,
достигающее звезд... ѓолод, и страх, и то, что кажетсЯ вам таким важным, -
пол - все это лишь первичные частицы жизни, из которых мы все возникли.  €
Я согласен с вами: все эти первичные чувства  следует  удовлетворить,  ими
нельзЯ пренебрегать, с ними надо считатьсЯ, но  все  они  будут  оставлены
позади.
   - ’олько не ‹юбовь, - сказал Љан.
   - џ говорю о плотской любви, о любви-сближении. €менно это вы и  имеете
в виду, Љан. - Љаренин покачал головой. -  ‚ы  не  можете  одновременно  и
стоЯть под деревом и взбиратьсЯ на его вершину, - сказал он.
   - Ќет, - помолчав, заговорил он снова, - это чувственное волнение,  эти
любовные перипетии - все это одно из состоЯний роста, и мы перерастаем их.
„о сих пор литература, искусство, взглЯд на чувства  и  все  эмоциональные
формы нашего бытиЯ были еще совсем юношескими; книги и  пьесы,  радости  и
надежды - все вращалось вокруг открывшегосЯ  вам  чуда  любви,  но  теперь
жизнь шагнула вперед, и сознание повзрослевшего человечества обращаетсЯ  к
другим предметам. Џоэты, которые прежде  умирали  в  тридцать  лет,  живут
теперь до восьмидесЯти пЯти. € вы тоже будете еще долго жить, Љан!  “  вас
впереди бессчетнаЯ вереница лет - и все они будут  наполнены  познанием...
Ќад всеми нами еще тЯготеет чрезмерное бремЯ пола и различных свЯзанных  с
ним традиций, и мы должны от него освободитьсЯ. € мы уже освобождаемсЯ  от
него. Њы уже открыли тысЯчи различных способов отдалЯть  смерть,  так  что
половой инстинкт, получивший такое сильное развитие на ранней,  варварской
ступени  нашего  существованиЯ,  чтобы  в  достаточной  мере  уравновесить
смерть, теперь стал молотом, лишенным наковальни, и бьет не по  смерти,  а
по жизни. ‚ы, молодые  юноши  и  девушки,  поэты,  хотите  обратить  ее  в
наслаждение. —то ж, наслаждайтесь. ќто тоже может быть одним  из  способов
избавлениЯ. Ћчень скоро, если у вас есть мозг, достойный  этого  названиЯ,
наслаждение вам надоест  и  вы  подниметесь  сюда  во  имЯ  более  высоких
занЯтий. ‘тарые религии и новые их видоизменениЯ все еще пытаютсЯ,  как  Я
вижу, подавлЯть эти инстинкты. Џусть подавлЯют. …сли  им  это  удастсЯ.  ‚
своих последователЯх. ‹юбой путь в конце концов  все  равно  приведет  вас
сюда, к вечным поискам знаниЯ, к великому упоению могуществом разума.
   - Ќо, между прочим, - сказала ђэчел Ѓоркен, -  между  прочим,  половина
человечества -  женщины,  специально  приспособлены  длЯ...  длЯ  любви  и
продолжениЯ рода, хотЯ в этом теперь меньше нуждаютсЯ.
   - Ћба пола специально приспособлены длЯ любви и длЯ продолжениЯ рода, -
сказал Љаренин.
   - Ћднако основное бремЯ несут женщины.
   - Ќо не психологически, - заметил ќдвардс.
   - Џраво же, - сказал Љан, - если вы говорите о  любви  как  о  какой-то
ступени  в  жизни  человека,  то  не  кажетсЯ  ли  вам,  что  эта  ступень
необходима? ‘овершенно независимо от задачи продолжениЯ рода любовь  между
полами необходима. ђазве не любовь, не чувственнаЯ любовь развЯзала крыльЯ
воображениЯ? ‚едь без этого толчка, без  этого  стремлениЯ  оторватьсЯ  от
самого себЯ, стать безрассудным, забыть о себе наша  жизнь  была  бы  лишь
удовлетворением поставленного в стойло вола, не так ли?
   - Љлюч, которым мы отмыкаем дверь, чтобы отправитьсЯ в  путешествие,  -
сказал Љаренин, - это средство, а не цель.
   - Ђ женщины? - воскликнула ђэчел.  -  Њы  же  существуем!  Љаково  наше
будущее как женщин? Ќеужели мы только  ключ,  который  отпирает  длЯ  вас,
мужчин, двери воображениЯ? Џоговорим теперь об  этой  стороне  вопроса.  џ
постоЯнно думаю о ней, Љаренин. Ђ вы - что вы  думаете  о  нас?  ‚едь  вы,
вероЯтно, много размышлЯли над этими проблемами?
   Љаренин, казалось, взвешивал свой ответ, а потом сказал с расстановкой:
   - ЊенЯ нисколько не интересует ваше будущее: как женщин. ЊенЯ нисколько
не  интересует  будущее  мужчин  -  как  самцов.  џ  хочу  уничтожить  эти
раздельные судьбы. ЊенЯ интересует только ваше общее будущее как носителей
разума,  как  частиц   единого   разума   всех   человеческих   поколений,
продолжающих его пополнЯть. ‚едь не только природа разделила  человечество
на две специфические половины, но  люди  сами  всеми  своими  институтами,
всеми своими обычаЯми всЯчески углублЯют, преувеличивают это  различие.  џ
же хочу, чтобы женщины утратили свою специфичность.  ќта  мысль  не  нова.
€менно  этого  требовал  Џлатон.  џ  не  хочу,  чтобы  и  дальше  все  шло
по-прежнему и природное различие продолжало всЯчески подчеркиватьсЯ. џ его
не отрицаю, но хочу уменьшить его и преодолеть.
   - Ђ пока мы... остаемсЯ женщинами, - сказала ђэчел Ѓоркен.
   - Ќо нужно ли вам всегда думать о себе как о женщинах?
   - Ќас к этому вынуждают, - сказала ќдит •ейдон.
   - †енщина, мне кажетсЯ, не перестает быть женщиной только  потому,  что
одеваетсЯ и работает, как мужчина, - сказал ќдвардс. -  ‚от  вы,  женщины,
живущие здесь - Я имею в виду  женщин-ученых,  -  носите  такую  же  белую
одежду, как мужчины, гладко причесываетесь  и  занимаетесь  своей  работой
так, словно на свете существует лишь один пол, и все же вы ничуть не менее
женщины - даже если и не столь женственны, как те красавицы, которые живут
там  внизу,  на  равнине,  одеваютсЯ  ради  удовольствиЯ  выставлЯть  себЯ
напоказ, думают только о любовниках и всЯчески подчеркивают  свое  отличие
от мужчин... Ќаоборот, мы любим вас гораздо больше...
   - Ќо ведь мы занимаемсЯ нашей работой, - сказала ќдит •ейдон.
   - ’ак какое это имеет значение? - спросила ђэчел.
   - …сли вы занЯты работой и мужчины занЯты работой,  тогда,  бога  ради,
оставайтесь женщинами, сколько вам нравитсЯ, - сказал Љаренин. -  Љогда  Я
призываю вас покончить со своей специфичностью, Я думаю не об  уничтожении
пола, а об уничтожении этой  одержимости  полом,  котораЯ  превращаетсЯ  в
досадную и вредную помеху на  пути  жизни.  ‚озможно,  именно  пол  создал
общество, и первой формой общества была семьЯ, то есть союз полов,  первым
государством -  объединение  кровных  родственников,  первыми  законами  -
половые запреты.  „о  самого  последнего  времени  понЯтие  нравственности
подразумевало прежде всего соблюдение  определенных  правил  в  отношениЯх
полов, не преступающее установленных норм. „о  самого  последнего  времени
главным жизненным интересом и целью обыкновенного среднего  человека  было
содержать женщину и ее детей и властвовать  над  ними,  а  главную  заботу
женщины составлЯло стремление найти  себе  такого  мужчину.  ‚  этом  была
драма, в этом заключалась жизнь. € зависть с ревностью, порождаемые  этими
стремлениЯми, правили миром. ‚ы только  что  сказали,  Љан,  что  плотскаЯ
любовь - это ключ,  отмыкающий  двери  индивидуального  одиночества,  а  Я
говорю, что до сих пор она отмыкала эти двери лишь длЯ того,  чтобы  снова
замкнуть их, сделав наше одиночество парным... Ѓыть может,  все  это  было
необходимо когда-то,  но  теперь  нам  это  не  нужно.  ‚се  изменилось  и
продолжает изменЯтьсЯ крайне стремительно. ‚аше будущее, ђэчел, как женщин
сходит на нет.
   - Ќеужели вы хотите сказать, Љаренин, что женщины  должны  будут  стать
мужчинами?
   - € мужчины и женщины должны стать людьми.
   - ‚ы хотите уничтожить женщину?  Ќо  послушайте,  Љаренин!  ќто  же  не
только вопрос пола. Ќезависимо от  нашего  пола  мы  другие,  чем  вы.  Њы
по-другому воспринимаем  жизнь.  ‡абудьте  на  минуту,  что  мы...  самки,
Љаренин, все равно вы увидите, что мы другие люди, с другим назначением. ‚
некоторых областЯх мы как-то удивительно неспособны. Ќу,  вот  Я  нахожусь
здесь потому, что у менЯ есть организаторские способности,  а  ќдит  здесь
потому, что у нее искусные и терпеливые руки. Ќо это ничуть не менЯет того
факта, что почти всЯ наука в мире создана мужчиной, что мужчины  и  только
мужчины творЯт историю и можно написать историю всех  народов,  населЯющих
землю, не упомЯнув почти ни одного женского имени.  Ќо  зато  мы  обладаем
даром преданности, умением  воодушевлЯть,  инстинктивной  тЯгой  ко  всему
поистине прекрасному, жизнелюбием, особой чуткостью и зоркостью на добро и
зло. ‚ы знаете, что в этом отношении мужчины по сравнению с нами слепцы. €
вы знаете, что они беспокойны и порывисты. Ђ у нас есть  стойкость.  Њожет
быть, мы не способны открывать  новые  горизонты  или  прокладывать  новые
пути, но разве в будущем  не  предназначена  длЯ  нас  роль  поддерживать,
восполнЯть и сохранЯть? ђоль, быть может, не менее важнаЯ, чем ваша? ‘толь
же важнаЯ. Ќа нас держитсЯ мир, Љаренин, хотЯ, быть может,  воздвигли  его
вы.
   - ‚ы прекрасно знаете, ђэчел, что Я разделЯю ваши взглЯды. џ не считаю,
что женщина не должна больше существовать. Ќо Я действительно считаю,  что
женщина-кумир, плотский кумир, не имеет больше права на  существование.  џ
хочу, чтобы не существовало больше женщин, оружие которых  -  ревность,  а
талант - порабощение. џ хочу, чтобы не существовало больше женщин, которых
можно завоевать, как приз, или запереть, как драгоценность. Ђ  там  внизу,
на равнине, именно этому кумиру кадЯт фимиам.
   - ‚  Ђмерике,  -  сказал  ќдвардс,  -  мужчины  дерутсЯ  на  поединках,
отстаиваЯ превосходство своей избранницы, и  устраивают  турниры  в  честь
Љоролевы Љрасоты.
   - ‚ ‹ахоре Я видел красивую  девушку,  -  сказал  Љан.  -  Ћна,  словно
богинЯ, восседала под золотым балдахином, а на ступеньках у ее ног  сидели
трое прекрасных мужчин, одетых и вооруженных, как на  старинных  полотнах.
Ћни выражали этим свою преданность ей и ждали только ее позволениЯ,  чтобы
сразитьсЯ за нее.
   - ‚се это выдумки самих мужчин, - сказала ќдит •ейдон.
   - џ уже говорил, - воскликнул ќдвардс, - что чувственнаЯ любовь гораздо
Ярче воспламенЯет воображение мужчины, чем женщины! ЉакаЯ женщина способна
на подобные поступки? †енщина  либо  просто  подчинЯетсЯ,  либо  стараетсЯ
извлечь из них длЯ себЯ выгоду.
   - ‚се дурное, что есть в  отношениЯх  мужчины  и  женщины,  обоюдно,  -
сказал Љаренин. - ќто вы, поэты,  Љан,  с  помощью  ваших  любовных  песен
превращаете прекрасный товарищеский союз  в  возбужденный  хоровод  вокруг
женщины. Ћднако в женщине, во многих  женщинах  заложено  нечто,  радостно
откликающеесЯ на этот призыв,  они  дают  волю  самому  эгоистичному  виду
эгоизма - культу собственной личности. Ћни  становЯтсЯ  своим  собственным
художественным творением. Ћни ухаживают за собой  и  украшают  себЯ,  как,
вероЯтно, не смог бы ни один мужчина на свете.  Ћни  ищут  себе  золоченые
балдахины. € даже когда они  как  будто  восстают  против  этого,  они,  в
сущности, преследуют ту же цель. џ читал в старых газетах  о  движении  за
эмансипацию женщин, возникшем накануне открытиЯ  атомной  энергии.  ’акого
рода движениЯ, порождавшиесЯ стремлением освободитьсЯ от ограниченности  и
тирании пола, кончались еще более неистовым утверждением  его,  и  женщины
снова провозглашались  героинЯми  и  возвеличивались  еще  больше.  …лена,
попадавшаЯ в тюрьму за суфражизм, принесла по-своему не  меньше  зла,  чем
…лена ’роЯнскаЯ, и до  тех  пор,  пока  вы  не  перестанете  считать  себЯ
женщинами, - с мЯгкой улыбкой он погрозил ђэчел  пальцем,  -  вместо  того
чтобы считать себЯ просто разумными людьми, до тех пор  вам  всегда  будет
грозить опасность стать  жертвами...  "еленизма".  „умать  о  себе  как  о
женщине - это значит не мыслить себЯ отдельно от  мужчины.  ‚ы  не  можете
этого избежать. Ђ вы должны научитьсЯ -  ради  нас  и  ради  вас  самих  -
мыслить себЯ во вселенной рЯдом с солнцем и звездами. ‚ы  не  должны  быть
целью наших дерзновенных стремлений, вы должны сами разделЯть их с нами...
   € широким жестом он указал на темно-синее небо над вершинами гор.



8

   - Ќа все эти вопросы наука скоро даст нам ответ, -  сказал  Љаренин.  -
Џока мы сидим здесь и в довольно туманных выражениЯх обсуждаем на  досуге,
что нужно людЯм и что, возможно, будет, сотни умных и  пытливых  мужчин  и
женщин трудЯтсЯ над этими проблемами  уверенно  и  спокойно,  трудЯтсЯ  из
любви к знанию. ’еперь самой богатой жатвы мы можем ожидать от  психологии
и физиологии нервной  системы.  ‘ложность  отношений  мужчины  и  женщины,
проблема живучести эгоизма - все  это  временные  беды,  и  с  ними  будет
покончено еще в нашем веке.  ‚  один  прекрасный  день  эти  противоречиЯ,
которые кажутсЯ такими укоренившимисЯ, исчезнут, все, что  кажетсЯ  сейчас
несовместимым, гармонично совместитсЯ, и мы  будем  так  же  решительно  и
смело отливать в прекрасную форму наши тела и души, наши  чувства  и  наши
взаимоотношениЯ, как мы врезаемсЯ сейчас в недра гор, и обуздываем морскую
стихию, и менЯем направление ветра.
   - ќто будет следующаЯ ступень, - сказал ”аулер, который тоже  вышел  на
террасу и молча сел на стул за спиной Љаренина.
   - Љонечно, в старину люди были прикованы к своему городу  или  к  своей
стране, - сказал ќдвардс, - прикованы к домам, которыми они владели, или к
работе, которой занимались...
   -  џ  считаю,  -  сказал  Љаренин,  -  что   способность   человека   к
самосовершенствованию безгранична.
   -  Љонечно,  она  безгранична,  -  сказал  ”аулер,  проходЯ  вперед   и
присаживаЯсь на перила террасы, лицом к Љаренину. - ‡нание неисчерпаемо, и
возможности человека безграничны... ‚ы не устали от разговоров?
   - Њне все это очень интересно, -  сказал  Љаренин.  -  Њне  кажетсЯ,  в
скором времени люди перестанут испытывать усталость. ‚ы  скоро  изобретете
какое-нибудь  средство,  которое  будет  очищать  организм  от   продуктов
утомлениЯ и мгновенно восстанавливать истощенные ткани. ќту старую  машину
можно заставить работать без замедлениЯ и без остановки.
   - ќто возможно, Љаренин. Ќо нам еще нужно многое узнать.
   - Ђ сколько часов в сутки мы не живем полноценно, а тратим на  процессы
пищеварениЯ! Ѓыть может, и от этого нас со временем можно будет избавить?
   ”аулер утвердительно кивнул.
   - Ђ затем еще сон. Љогда человек положил конец ночи, Ярко осветив  свои
города и дома, - это произошло всего лет сто назад, - казалось, что теперь
он, естественно, восстанет против своего восьмичасового бездействиЯ.  Ѓыть
может, скоро мы будем глотать какую-нибудь таблетку или нас будут помещать
в поле  действиЯ  какой-нибудь  силы,  после  чего  нам  будет  достаточно
подремать часок, чтобы снова стать свежими и бодрыми.
   - ”робишер и Ђмир Ђли уже ведут работу в этом направлении.
   -  €  наконец,  все  помехи,  которые  несет  с  собой  старость,   все
болезненные изменениЯ, которые несут годы нашему организму, мало-помалу вы
заставлЯете  их  отступать  все  дальше  и  дальше  и   все   увеличиваете
расстоЯние, отделЯющее бурную и страстную юность от воздержанной старости.
—еловек, который прежде неуклонно слабел по мере того, как разрушались его
зубы, и умирал, сейчас с надеждой  смотрит  вперед,  верЯ,  что  срок  его
существованиЯ на земле будет продлен еще и еще. Ђ тело человека и все  его
рудиментарные органы, все его предательские западни, в которых  гнездилась
длЯ него опасность, - вам удаетсЯ все лучше и лучше справлЯтьсЯ с ними. ‚ы
как бы заново лепите и перекраиваете это тело, и оно выходит из ваших  рук
обновленным. Ђ психологи учатсЯ отливать в новую форму  мозг,  освобождать
его от болезненных комплексов, от дурных мыслей и  побуждений,  от  всего,
что его угнетает, и  от  предрассудков  и  узости.  €  в  нас  все  больше
повышаетсЯ способность передавать по наследству то, чем мы овладели, и так
сохранЯть это длЯ человечества. —еловечество беспрерывно накапливает силы,
мудрость, опыт, знаниЯ и все больше  подчинЯет  отдельную  личность  общей
цели. Ќе так ли?
   ”аулер подтвердил, что это действительно так, и  принЯлсЯ  рассказывать
Љаренину о новых работах, проводЯщихсЯ в €ндии и в ђоссии.
   - Ђ как обстоит дело с проблемой наследственности? - спросил Љаренин.
   ”аулер  рассказал  об   огромном   научном   материале,   собранном   и
исследованном  гениальным  —еном,  которому  удалось  проследить  довольно
отчетливо законы наследственности и даже найти способы предопределЯть  пол
ребенка, некоторые черты  его  внешнего  облика  и  многие  наследственные
особенности...
   - Ћн действительно способен?..
   - Џока еще это, так сказать, лабораторнаЯ победа, - сказал ”аулер. - Ќо
завтра она принесет и практические результаты.
   - ‚от видите, - воскликнул Љаренин, с улыбкой оборачиваЯсь  к  ђэчел  и
ќдит, - пока мы здесь развиваем всевозможные теории о мужчинах и женщинах,
наука уже открывает силы, которые могут раз и навсегда  покончить  с  этим
старым спором! …сли женщина станет длЯ нас помехой, мы сведем это  зло  до
минимума, а если какой-нибудь тип мужчины или  женщины  будет  нам  не  по
вкусу, мы не будем больше его воспроизводить. ‚се  эти  старые  тела,  эти
старые  телесные  ограничениЯ  и   всЯ   эта   Якобы   неизбежнаЯ   грубаЯ
наследственность спадают с души человека, как сморщенный кокон с  бабочки.
‘ам Я, например, когда слышу о чем-либо подобном, ощущаю себЯ именно такой
бабочкой, котораЯ боитсЯ расправить еще влажные крыльЯ. ‚едь куда все  это
нас уводит?
   - ‡а грань человеческого, - сказал Љан.
   - Ќет, - ответил Љаренин. - Њы по-прежнему можем твердо  стоЯть  ногами
на этой земле, котораЯ нас породила. Ќо воздушнаЯ сфера уже перестала быть
длЯ нас преградой, и земной шар уже не прикован к нашим ногам, как Ядро  к
ступнЯм каторжника... ‘коро люди, научившиесЯ приспособлЯтьсЯ к изменениЯм
силы тЯжести, к  иным  давлениЯм  и  к  разреженным  неизвестным  газам  и
страшному ощущению пустого пространства, отважатсЯ покинуть пределы ‡емли.
Ћдной этой планеты будет им уже  мало;  их  дух  заставит  их  устремитьсЯ
ввысь... ђазве вы не видите, как их смелые  корабли,  сверкаЯ  на  солнце,
устремЯтсЯ к звездам и будут становитьсЯ все  меньше  и  меньше,  пока  не
превратЯтсЯ в мерцающую светЯщуюсЯ точку  и  не  растают  в  синеве?  Ѓыть
может, они одержат победу, быть может,  погибнут,  но  за  ними  последуют
другие... € словно откроетсЯ огромное окно, - закончил Љаренин.



9

   Љогда день склонилсЯ к вечеру, Љаренин и его собеседники  поднЯлись  на
крышу зданиЯ, чтобы полюбоватьсЯ закатом, игрой красок на вершинах  гор  и
последним брезжущим сиЯнием. Љ  ним  присоединились  еще  два  хирурга  из
расположенных  в  нижнем  этаже  лабораторий,  а  затем  сиделка  принесла
Љаренину освежающий  напиток  в  чашечке  из  тонкого  стекла.  Ѓыл  тихий
безветренный вечер; на севере в темно-синем безоблачном небе виднелись два
серебристых биплана, летевших к обсерваториЯм на ќвересте, который лежал в
двухстах милЯх отсюда за зубчатыми массивами на востоке. ‚се следили,  как
они плыли над горами и растаЯли в синеве. Џотом заговорили о  работе  этих
обсерваторий. Џонемногу разговор перешел  на  исследовательскую  работу  в
целом, котораЯ  велась  сейчас  во  всем  мире,  и  мысли  Љаренина  снова
возвратились к совокупному интеллекту человечества и к великому  будущему,
открывавшемусЯ перед человеческой мыслью. Ћн  задавал  хирургам  множество
вопросов о перспективах их науки и с огромным интересом и волнением слушал
все, что они ему рассказывали.
   Ђ  пока  они  беседовали,  солнце  коснулось  краЯ  гор,  на  мгновение
превратилось в ослепительное полушарие жидкого огнЯ, зазубренное снизу,  и
скрылось за крЯжем.
   Љаренин, прищурившись, посмотрел на его пламенеющий край, прикрыл глаза
рукой и умолк.
   ‚незапно он вздрогнул.
   - —то с вами? - спросила ђэчел Ѓоркен.
   - џ совсем забыл... - сказал он.
   - —то вы забыли?
   - џ совсем забыл, что завтра менЯ будут оперировать. џ, —еловек, провел
сегоднЯ такой увлекательный день, что  чуть  было  не  позабыл  про  Њарка
Љаренина. Њарк  Љаренин  завтра  лЯжет  под  ваш  нож,  ”аулер,  и  весьма
вероЯтно, что Њарк Љаренин умрет. - Љаренин остановил  возражениЯ,  поднЯв
морщинистую руку. - ќто не имеет значениЯ,  ”аулер.  ќто  почти  не  имеет
значениЯ даже длЯ менЯ. Ќу, право же, разве это Љаренин сидел здесь сейчас
и разговаривал с вами? Ќе кажетсЯ ли вам, ”аулер, что это скорее наш общий
разум - разум всего человечества говорил во всех нас и с нами? ‚ы, и Я,  и
все мы выражали мысль за мыслью, но нить этих мыслей  не  принадлежала  ни
вам, ни мне. Њы все познали какую-то истину. € когда человек  полностью  и
окончательно  выразил  свою  сущность,  став  выразителем  идеи,  он   как
отдельнаЯ  личность  уже  перестает  существовать.  џ  чувствую,  что  уже
опустошил этот неглубокий сосуд - этого Њарка Љаренина, который  в  юности
так безраздельно и прочно держал менЯ в своих цепЯх. ‚аша красота, дорогаЯ
ќдит, и ваш высокий лоб, дорогаЯ ђэчел, и ваши твердые руки, ”аулер, - все
это сейчас почти в  такой  же  мере  Я  сам,  как  эта  рука,  лежащаЯ  на
подлокотнике моего кресла. € в  такой  же  мере  не  Я.  Ђ  дух,  жаждущий
познать, дух, стремЯщийсЯ созидать, дух, который живет в нас и  говорит  в
нас сейчас, жил в Ђфинах, жил во ”лоренции и будет жить, Я убежден в этом,
вечно...
   € ты, древнее ‘олнце, в последний раз  пронзающее  мечами  своих  лучей
ослабевшие глаза Њарка, - берегись менЯ! ’ы думаешь, что  Я  умираю,  а  в
действительности Я лишь еще раз менЯю оболочку, чтобы добратьсЯ  до  тебЯ.
„есЯть тысЯчелетий Я грозил достичь тебЯ, и скоро, знай,  скоро  Я  приду.
Џосле того как Я совсем освобожусь от своего  тела,  и  все  личины  будут
сброшены. ’еперь уже скоро, очень скоро, древнее ‘олнце,  Я  устремлюсь  к
тебе, и достигну тебЯ, и опущу ступню на твое испещренное пЯтнами лицо,  и
ухвачу тебЯ за твои огненные кудри. ‘начала  Я  шагну  на  ‹уну,  а  затем
устремлюсь на тебЯ. џ  уже  говорил  с  тобой  когда-то,  древнее  ‘олнце,
миллионы раз Я обращалсЯ к тебе, и сейчас эти воспоминаниЯ оживают во мне.
„а, давно, давно - прежде чем Я. —еловек, сменил тысЯчи поколений, забытых
ныне и превратившихсЯ в прах, - Я, волосатый дикарь, протЯнул к тебе  руку
и - о, как отчетливо Я это помню! - увидел тебЯ  в  ловушке.  ’ы  позабыло
это, древнее ‘олнце?..
   ‘лушай,  древнее   ‘олнце,   Я   собираю   себЯ   воедино   из   капель
индивидуальностей, которые разбивали менЯ на мириады  рассеЯнных  по  миру
частиц. џ собираю миллиард моих мыслей в  единую  науку  и  миллионы  моих
разрозненных стремлений в единую общую волю, в единую общую  цель.  „а,  у
тебЯ есть причины прЯтатьсЯ от менЯ за горами, да,  ты  можешь  страшитьсЯ
менЯ...



10

   Љаренин  пожелал  остатьсЯ  наедине  со  своими  мыслЯми,  прежде   чем
вернутьсЯ к себе на ночь. …му облегчили боль,  котораЯ  снова  начала  его
мучить, укутали в меха, потому что ночь несла с  собой  ледЯной  холод,  и
оставили его, и он еще долго сидел  один,  глЯдЯ,  как  догорает  закат  и
надвигаетсЯ ночной мрак.
   ’ем, кто незаметно наблюдал за ним, на случай если ему  может  что-либо
понадобитьсЯ, казалось, что он совсем ушел в свои мысли.
   Ѓелые и лиловые пики гор  на  золоте  заката  вспыхивали  и  угасали  в
холодной синей дали, а над ними уже загорались Яркие созвездиЯ  индийского
неба, блеска которых не может затмить даже  сиЯние  луны.  ‹уна  поднЯлась
из-за черной стены гор на востоке, но задолго до ее поЯвлениЯ она  послала
вперед свои косые лучи, пронизав ими туман, лежащий в ущельЯх, и превратив
башни и шпили ђиво-Џарджул в волшебно сиЯющий сказочный замок...
   Ќо вот над черной кромкой скал вспыхнул свет, призрачный  и  Яркий,  и,
словно оторвавшийсЯ от соломинки мыльный пузырь, спокойнаЯ  и  ЯснаЯ  луна
поплыла в бездонное темное небо...
   €  тогда  Љаренин  встал.  Ћн  сделал  несколько  шагов  по  террасе  и
остановилсЯ, глЯдЯ на этот огромный серебрЯный диск,  на  этот  серебрЯный
щит, с которого должен начать человек свое  победоносное  проникновение  в
далекие миры...
   Џотом он повернулсЯ и, заложив руки за спину, устремил взор на звезды в
северной части неба...
   Ќаконец он возвратилсЯ в свою комнату. Ћн лег в постель  и  проспал  до
утра, и сон его был спокоен. Ђ рано утром к нему пришли, ему дали  наркоз,
и операциЯ была произведена.
   Ћна прошла успешно, но Љаренин сильно ослабел  и  был  вынужден  лежать
совершенно неподвижно.
   Ђ на седьмую ночь сгусток крови оторвалсЯ от рубцующейсЯ ткани,  достиг
сердца, и Љарелии умер мгновенно.
Last-modified: Tue, 06 Mar 2001 20:58:10 GMT
Ћцените этот текст: