Ќ.’омашевский. ‚итторио Ђльфьери

Ћцените этот текст:
Ќ.’омашевский. ‚итторио Ђльфьери

  
----------------------------------------------------------------------------
     Љарло ѓольдони. Љомедии.
     Љарло ѓоцци. ‘казки длЯ театра
     ‚итторио Ђльфьери. ’рагедии
     Џеревод с итальЯнского
     Ѓ‚‹, Њ., "•удожественнаЯ литература", 1971
     OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
  
                        €тальЯнский театр XVIII века  
  
     "—тобы создать нацию, сперва надо создать  театр".  ќтот  мудрый  совет
ѓете, при всей парадоксальности формулировки, весьма  характерен  длЯ  эпохи
ЏросвещениЯ, утвердившей принцип воспитательного значениЯ искусства вообще и
театра в частности. Џрименительно к €талиЯ второй половины XVIII века  мысль
ѓете особенно верна. Ѓыть может, ни одна область итальЯнского  искусства  не
способствовала так становлению национального самосознаниЯ, как театр.  Љарло
ѓольдони, Љарло ѓоцци, ‚итторио Ђльфьери  -  признанные  его  вершины.  ‹юди
разных      общественных      позиций       (буржуа,       патриций-архаист,
аристократ-тираноборец)   и   художественных    темпераментов    (комедийный
бытописатель, сказочник-фантазер, трагик), они шли в одной упрЯжке  времени,
разрушаЯ старые представлениЯ и способствуЯ рождению новых. Ћни работали  на
тот "будущий итальЯнский народ", которому посвЯтил последнюю  свою  трагедию
"Ѓрут ‚торой" Ђльфьери.
     Џока же "итальЯнского народа" не было. Ѓыло -  по  циничному  выражению
австрийского канцлера Њеттерниха - одно только "географическое понЯтие".
     ‚ самом деле, на длинном  и  узком  "сапоге"  Ђпеннинского  полуострова
размещалось около двадцати различных по своему  политическому  устройству  ц
культурным традициЯм государств. Џожалуй, единственное, что их свЯзывало,  -
это  хозЯйственнаЯ  разруха,  полуфеодальные  формы  эксплуатации  и   общин
литературный Язык  (что,  впрочем,  при  повальной  неграмотности  населениЯ
значило не так-то много. Ѓольшинство довольствовалось диалектами).  Ќаиболее
развитаЯ в экономическом отношении ‹омбардиЯ была -  после  Ђахенского  мира
1748 года  -  отдана  Ђвстрии.  Ћднако  в  сильной  зависимости  от  Ђвстрии
находились и многие другие государства полуострова. Ћтносительно  суверенным
положением  пользовались  лишь  Џьемонт,  короли  которого  довольно   ловко
лавировали между Ђвстрией  и  ”ранцией,  и  ЏапскаЯ  область  -  государство
искусственно поддерживаемое, как "духовный центр" католического мира.
     ћг €талии занимало королевство Ћбеих ‘ицилии (со столицей  в  Ќеаполе).
’ам царствовали Ѓурбоны, свЯзанные династическими  узами  с  французскими  и
испанскими Ѓурбонами, но на деле проводившие политику Ђнглии.
     ЏолитическаЯ разобщенность всех этих мелких государств, соперничество в
политике, сеть таможенных барьеров, опасениЯ поенного порЯдка, личнаЯ вражда
монархов и крупных феодалов сильно затруднЯли налаживание разумной экономики
и культурного общениЯ.
     „лЯ жизни итальЯнских государств  того  времени  характерно,  например,
значительно  большее  экономическое  и  духовное  общение  с  неитальЯнскими
странами, чем со своими соплеменниками. ћг €талии больше торговал с Ђнглией,
чем с ‹омбардией. ‹омбардиЯ и Џьемонт - с ”ранцией, Ђнглией и Ђвстрией, чем,
скажем, с Џапской областью. Њолодые интеллигенты в ’урине или Њилане были  в
курсе последних парижских новинок  и  почти  ничего  не  знали  о  том,  что
происходит в ђиме пли Ќеаполе.
     Ћбщую картину хозЯйственной разрухи и культурной  отсталости  довершало
политическое бесправие наиболее многолюдных сословий тогдашнего общества.
     Џри  всем  том  со  второй  половины  XVIII  века  в  различных  частЯх
Ђпеннинского  полуострова  начинаетсЯ  брожение,  которое   к   концу   века
превратитсЯ  в  весьма  могучую  силу;  она  -  пусть  поначалу  с   помощью
французских штыков - сокрушит старый порЯдок и откроет дорогу к  дальнейшему
политическому объединению  разрозненных  государств  в  единое  национальное
целое. ‚иновницей этого  брожениЯ  Явилась  молодаЯ  итальЯнскаЯ  буржуазиЯ,
начавшаЯ заЯвлЯть свои права. Ќа севере она была  наиболее  сильна.  ќтим  и
объЯснЯетсЯ тот факт, что когда речь заходит об итальЯнском  Џросвещении,  о
становлении буржуазной идеологии, то  говорЯт  преимущественно  о  Њилане  и
‚енеции, двух главных культурных центрах ‘еверной  €талии.  ђеже  вспоминают
”лоренцию, Џьемонт и Ќеаполь.
     „о открытых политических лозунгов дело, понЯтно, ее доходило.  Ќе  было
еще достаточных сил. „аже тот  логический  предел,  к  которому  итальЯнскаЯ
буржуазиЯ тЯготела - объединение страны, - не был еще  формулирован.  “силиЯ
идеологов  были  направлены  на  критику  старого   режима.   Љритика   была
всеобъемлющей. ‘уровой ревизии подвергалось решительно все.
     ‘окрушительнаЯ критика старого порЯдка,  содержащаЯсЯ  в  произведениЯх
французских просветителей, была с восторгом  воспринЯта  передовыми  кругами
итальЯнской интеллигенции. ‚ольтер, ђуссо,  „идро.  Њонтескье  становЯтсЯ  в
€талии не менее известными и популЯрными, чем в самой ”ранции.
     ‘тремЯсь  приблизитьсЯ  к  широким  кругам  читающей  публики  в  целЯх
пропаганды  новых  идей,  открываетсЯ  рЯд  журналов:  "Il  Caffe",  "Frusta
lotteraria", "L'Osservatore".
     ‡начительное развитие получает литературнаЯ критика,  запенившаЯ  собою
старую  "филологическую  критику  текстов"  и  во   многом   предвосхитившаЯ
дальнейший ход развитиЯ литературы.  ‚  области  идейной  эта  критика  была
реакцией на бессодержательность старой литературы, а в сфере  художественной
-  протестом  против  аркадского  академического  стилЯ,  ею   риторики   тт
грамматической ригористичности.
     ‚ пылу ниспровержениЯ старых авторитетов,  в  борьбе  с  манерностью  и
архаичностью не обошлось и без крайностей.
     Ќападкам подвергсЯ сам „анте. Ќасколько борьба со старым носила  острый
и в то же времЯ сложный и противоречивый характер, может дать  представление
как раз полемика вокруг „анте,  возникшаЯ  между  иезуитом  (и  одновременно
вольтерьЯнцем!) ‘аверио Ѓетттинелли и ѓаспаро ѓоцци. Џервый  в  серии  своих
"Џисем ‚ергилиЯ* (обращенных будто бы к Ђркадской академии) бранит  „анте  и
его сторонников за отсутствие художественного вкуса и поэтического чутьЯ.  ‘
резким возражением Ѓеттинелли выступил  ѓаспаро  ѓоцци  (родной  брат  Љарло
ѓоцци) в своем "ђассуждении античных поэтов о современных  хулителЯх  „анте,
подделывающихсЯ под ‚ергилиЯ". ѓоцци  рассматривает  „анте  как  величайшего
национального поэта и пророка будущего величиЯ €талии.
     ‚ыступил против „анте и  „жузеппе  Ѓаретти,  человек  очень  близкий  к
просветителЯм. ‚ своем журнале "Frusta letteraria" Ѓаретти подверг к  оптике
не только „анте, но и  такого,  казалось  бы,  близкого  себе  по  идеологии
писателЯ, как Љарло ѓольдони.
     ‘лучалось, что дружнаЯ критика старого режима  сводила  в  один  лагерь
людей разных литературных воззрений и даже  политических  ориентации.  ’акой
"единый фронт.) против отжившего или отживающего  объЯснЯетсЯ  прежде  всего
тогдашней действительностью. ‚о-первых, старый режим  чувствительно  нарушал
интересы различных классов (даже враждующих между собой),  во-вторых,  новаЯ
сила в происходившем историческом процессе -  буржуазиЯ  -  не  выступала  с
открытой политической программой,  котораЯ  могла  бы  сразу  оттолкнуть  ее
политических противников.
     Ђббат  —езаротти,  ратуЯ  за  единый  национальный   Язык,   вовсе   не
подозревал, что через каких-нибудь двадцать лет это требование станет  одним
из важных пунктов буржуазной программы. Ђ иезуит Ѓеттинелли совсем не думал,
что  личнаЯ  дружба  с  ‚ольтером  и  пропаганда  его   произведении   будет
способствовать подрыву авторитета церкви и крушению старого правопорЯдка.
     ’ак или иначе, но всеобщее недовольство  отлично  работало  на  потребу
днЯ, работало на буржуазию, хотЯ сами недовольные отнюдь не всегда  ЯвлЯлись
идейными союзниками.
     ’о, что стараЯ итальЯнскаЯ литература и театр были  бессильны  ответить
на  новые,  пусть  еще  не  четко   выраженные,   духовные   запросы   самых
разнообразных  слоев  населениЯ,  наглЯдно  подтверждаетсЯ  хотЯ  бы  фактом
беспримерного в  €талии  засилиЯ  иностранной  литературы.  Љогда  —езаротти
открыл своим читателЯм "Ћссиана", они были ошеломлены. Ќи  один  итальЯнский
прозаик XVIII века не пользовалсЯ у себЯ  на  родине  популЯрностью,  равной
популЯрности переведенного ђичардсона.  Ќа  итальЯнской  сцене  триумфальное
шествие совершали драмы Њерсье.
     Џод влиЯнием "Џерсидских писем" Њонтескье надоевшие пастухи и  пастушки
с греческими и римскими именами заменЯлись в безобидных пасторалЯх персами и
персиЯнками.
     „лЯ идейного распутьЯ, на котором находилсЯ  тогда  итальЯнский  театр,
весьма показательна была фигура венецианского драматурга  Џьетро  ЉьЯри.  Џо
меткому выражению ”ранческо де ‘анктиса, этот человек совмещал в  себе  "все
самое экстравагантное, что было в новом, и  самое  вульгарное,  что  было  в
старом".  ‚  его  произведениЯх  причудливо   переплетались   фантастические
великаны,  таинственные  женщины,  ночные   стычки,   веревочные   лестницы,
невероЯтные характеры, поверхностнаЯ философиЯ и риторика.
     Љак талантливый ремесленник, ЉьЯри сумел использовать  веЯние  времени.
…го успех был огромным, но кратковременным. „лЯ сцены он пропал бесследно, и
вспоминают его только при изучении творчества Љарло ѓольдони и Љарло ѓоцци.
     €менно на долю Љарло ѓольдони, Љарло ѓоцци и их  младшего  современника
‚итторио  Ђльфьери  выпала  честь  представить  свой  век  в   ведущих   его
тенденциЯх: сословное равенство, национальное начало, личнаЯ свобода. ’олько
созвучие веку и могло обусловить  успех  их  реформаторской  деЯтельности  в
области итальЯнского театра.
  
  
                             ‚итторио Ђльфьери  
                                (1749-1803)  
  
     "‘вобода", "тираниЯ", "смерть" -  едва  ли  не  простейшаЯ  лексическаЯ
формула  всего  трагедийного  творчества   Ђльфьери.   ‡а   пЯтнадцать   лет
напрЯженной работы - с 1775 по 1790 год - им  были  написаны  двадцать  одна
трагедиЯ, из которых, впрочем, сам автор признавал девЯтнадцать, отказавшись
включить в  прижизненное  собрание  драматических  сочинений  "Љлеопатру"  и
"Ђльцесту". ‘ легкой руки Ђльфьери трагедии его принЯто делить  по  внешнему
тематическому   признаку   на   трагедии   любви   ("Љлеопатра",   "”илипп",
"ђозамунда", "‘офонисба", "ЋктавиЯ"), трагедии борьбы  за  трон  ("Џолиник",
"Ђгамемнон",  "„он  ѓарсиЯ",  "ЊариЯ  ‘тюарт"),  трагедии  семейных   чувств
("Ћрест", "Ђнтигона",  "Њеропа",  "Ђльцеста"),  трагедии  внутренней  борьбы
("Њирра",  "‘аул")  и  трагедии  свободы   ("‚иргиниЯ",   "‡аговор   Џацци",
"’имолеон",  "Ђгис",  "Ѓрут  Џервый"),  "Ѓрут  ‚торой").  ђазделение  весьма
условное, так как, в сущности, все трагедии Ђльфьери ЯвлЯютсЯ  прежде  всего
трагедиЯми свободы в ее  противоборстве  с  тиранией  и  с  разрешающей  это
противоборство смертью. Ќадо только условитьсЯ,  что  следует  понимать  под
свободой и тиранией в контексте художественного мышлениЯ Ђльфьери.
     Ћбщее гражданственное направление драматического творчества Ђльфьери не
вызывает сомнений. "џ твердо верю, - писал он, - что  люди  должны  посещать
театр, дабы научитьсЯ мужеству, великодушию, свободе, ненависти  к  насилию,
любви к отечеству, пониманию своих прав, прЯмоте  и  самоотверженности".  €з
этого программного  заЯвлениЯ  с  очевидностью  вытекает  то,  что  Ђльфьери
предъЯвлЯл театру требованиЯ не только откровенно  политического  характера,
но и требованиЯ морально-воспитательного порЯдка.
     ‘овременники и ближайшие потомки особенно ценили в Ђльфьери  его  пафос
героической свободы и неукротимой ненависти к тиранам. ‚  глазах  борцов  за
национальное возрождение €талии Ђльфьери был выразителем общего идеала своих
соотечественников. Ћн призывал к свержению тирании, установлению  свободы  и
равноправиЯ, освобождению родины от иноземцев и ее  объединению.  Њногие  из
его  трагедий  воспринимались  как  четкаЯ  программа  прЯмых   политических
действий. Ќа  то,  что  во  многих  конкретных  частностЯх  идеалы  Ђльфьери
значительно  расходились  с  идеЯми  итальЯнских  Якобинцев,   вниманиЯ   не
обращалось. ЊоральнаЯ энергиЯ его театра действовала безотказно. Џотому-то и
признавали его все итальЯнцы духовным отцом ђисорджименто, этого величайшего
политического и идейного движениЯ, которое  привело  €талию  к  национальной
независимости.
     ‚ самом деле, по трагедиЯм Ђльфьери разбросано множество патриотических
поучений,  инвектив  против  политической  несвободы,  против  разного  рода
властителей-тиранов.  Ћдни  из  этих  инвектив  носЯт  возвышенно-ораторский
характер,   другие   -   Ядовито-сатирический.   ‘ильное   впечатление    на
современников производили напоминаниЯ Ђльфьери о благих  античных  временах,
"когда люди, могущие установить тиранию  силой,  предпочитали  быть  равными
своим согражданам, усматриваЯ в этом больше чести и славы". ‚ трагедии "Ѓрут
‚торой" Ђльфьери подробно аргументирует эту мысль. Џрежде  чем  решитьсЯ  на
крайнее средство - убийство тирана - Ѓрут пытаетсЯ склонить ћлиЯ  –езарЯ  на
дарование свободы римскому народу, пытаетсЯ  убедить  его,  что  лучше  быть
слугой народа, чем его хозЯином.  ђеспублика  равных  -  политический  идеал
Ђльфьери. "Ѓыть может, - мечтал он,  -  когда-нибудь  такаЯ  республика  еще
возродитсЯ  в  €талии".  €ллюзорности  и  абстрактности  мечтаний   Ђльфьери
современники не хотели замечать. Љогда Ђльфьери говорил о возрождении театра
наподобие античного и прибавлЯл, что это возможно только в условиЯх нации, а
не "десЯтка разделенных мелких народов", то это  воспринималось  только  как
призыв к свободе родины. ѓражданственно-патриотическое начало  в  творчестве
Ђльфьери долго заслонЯло  все  остальные  идеи  и  чувства  его  трагической
поэзии.
     Њежду тем свобода родины - по  словам  одного  итальЯнского  критика  -
"лишь один только "акт" трагедии свободы, котораЯ раздирала душу  Ђльфьери".
‚  сознании  и  чувствах  Ђльфьери   свободе   (как   абстрактной   идее   и
всепоглощающей, почти чувственной страсти)  противостоЯт  природа,  историЯ,
самое небо. ќта борьба между свободой и  "несвободой"  (тиранией  в  широком
смысле  слова)  и  есть  внутреннЯЯ  драма  Ђльфьери,  поэта   и   человека.
€сторическаЯ   и   практическаЯ   значимость    альфьериевского    пониманиЯ
политической свободы весьма относительна. „альше абстрактных  мечтаний  дело
здесь  не  идет.  ’акие  заЯвлениЯ,  как:  "‘амым  возвышенным  и   полезным
фанатизмом, могущим способствовать поЯвлению людей  более  здравомыслЯщих  и
добрых, было бы создание и распространение  такой  религии  и  такого  Ѓога,
которые бы под страхом самого сурового наказаниЯ ныне и в будущем повелевали
бы людЯм  быть  свободными"  (трактат  "Ћ  тирании",  1777)  -  в  сущности,
великолепнаЯ по  своей  моральной  красоте  метафора,  а  не  конструктивнаЯ
историческаЯ идеЯ.
     ‚рЯд ли мог иметь прЯмую практическую ценность и такой совет  Ђльфьери:
"Џри тираниЯх надо либо душить собственных детей, едва они родились на свет,
либо  отдавать  их  в  воспитательные  дома,  дабы  не  помышлЯть  о   вещах
вульгарных". €ли: "Љто при тираниЯх имеет жену и потомство, тот вдвойне раб:
ибо степень порабощениЯ находитсЯ в прЯмой зависимости от количества  людей,
за которых постоЯнно приходитсЯ дрожать".
     ‘овершенно очевидно, что в этих и  подобных  случаЯх  речь  идет  не  о
политических идеЯх как таковых, а об озарениЯх трагической фантазии.  „ругое
дело, что эти озарениЯ могли подстегнуть к действию сильнее, чем  логические
построениЯ. Ђльфьери сам неоднократно  признавалсЯ,  что  "политика  не  мое
искусство". € в то же времЯ ни один политик-реалист в €талии того времени не
сделал  столько  длЯ  распространениЯ  идей  свободы,  сколько  сделал  поэт
Ђльфьери.
     „лЯ пониманиЯ взглЯдов  Ђльфьери  на  призвание  художника,  да  и  длЯ
пониманиЯ идейного существа его трагедий весьма важен трактат "Ћ государе  и
о словесности", написанный им в 1778 году.  ‘уть  его  может  быть  выражена
изречением самого  Ђльфьери:  "Ћткрыто  говорить  о  высоком  -  значит  уже
частично совершать".
     ’рактат    открываетсЯ    посвЯщением:    "ѓосударЯм,    которые     не
покровительствуют  словесности"  -  ироническаЯ  благодарность  властителЯм,
которые, по крайней мере, не совращают литераторов.
     ‘ точки  зрениЯ  Ђльфьери,  "государь"  это  тот,  "кто  может  достичь
желаемого и желает того, что  ему  нравитсЯ".  Џо  несколько  парадоксальной
логике  Ђльфьери,  государь  и  свободный  человек  -  это  одно   и   тоже.
‘ледовательно, в идеале можно было бы вообразить  себе  свободной  общество,
состоЯщее из одних "государей". ѓосударь, способный  любить  истину,  может,
при наличии свободы, превратитьсЯ в идеального писателЯ. ‘ловесность  -  это
"самое благородное, самое  возвышенное,  самое  свЯтое,  почти  божественное
занЯтие", и потому тот, кто не  может  свободно  пользоватьсЯ  своим  даром,
должен  отказатьсЯ  от  писательства.  „алее  Ђльфьери  устанавливает  такую
историческую шкалу: античные  мифологические  герои  -  это  и  есть  поэты,
правда, действующие, а не пишущие. ‡атем ЯвлЯютсЯ поэты, которые призывают к
доблести, но уже не своими деЯниЯми, а своими сочинениЯми. Ќазначение поэтов
во всем подобно назначению свЯтых и пророков (то  есть,  по  заключительному
стиху пушкинского "Џророка", - "ѓлаголом жечь сердца людей").
     Ќаграды, раздаваемые государЯми, развращают и унижают писателей. ’е  из
поэтов, которые были выше  государЯ  по  пророческой  своей  сути,  принимаЯ
покровительство, становЯтсЯ  ниже  его  и  позорЯт  свое  призвание.  Ћтсюда
определение истинной славы, которое дает Ђльфьери. ‘лава - это "то уважение,
которое многие люди питают к одному человеку за пользу, им доставленную;  те
хвалы, которые общество ему расточает; то безмолвное восхищение,  с  которым
на него смотрЯт; те улыбки, которыми с радостью его награждают; тот страх  и
косые взглЯды, которые исподлобьЯ бросают  на  него  короли;  та  бледность,
которой покрываютсЯ лица  завистников;  тот  трепет  сильных  мира  сего..."
Ћпределение чувственное, а  не  логическое,  похожее  больше  на  тираду  из
трагедии, чем на пассаж трактата. ‚от что  такое  истиннаЯ  слава  в  глазах
Ђльфьери, и, конечно же, речь идет о славе именно поэта. ’олько такаЯ  слана
может быть единственной наградой поэту, "и тот, кто целью  своего  искусства
полагает другие награды, никогда не будет настоЯщим писателем". ’ут Ђльфьери
снова возвращаетсЯ к теме поэта-пророка, поэта-трибуна: "‘мелые  и  истинные
писатели - это почитаемые и божественные трибуны несвободных народов", и  но
должно быть  им  никакого  дела  до  тех  "академиков",  которых  властители
содержат, "наподобие того, как два века назад они содержали шутов".
     ‚  трактате  "Ћ  государе  и  словесности"  свобода  предстает  не  как
конкретнаЯ идеЯ, а как выстраданное чувство поэта, и этот поэт -  воплощение
самого Ђльфьери.
     “ Ђльфьери антиномиЯ  свободы  и  тирании  не  разрешилась  бы  даже  с
завоеванием народами всех политических прав. ‘лучись так, поэту пришлось  бы
вступить в героическую борьбу с тиранией природы, а потом и мирозданиЯ.  ‚сЯ
окружающаЯ жизнь представлЯетсЯ ему сплошным  кошмаром,  сплошной  тиранией.
…сли бы  мир  вдруг  заселилсЯ  героическими  свободными  гражданами,  какие
ЯвлЯлись Ђльфьери в поэтических его фантазиЯх, заселилсЯ бы его излюбленными
плутарховскими героЯми, то и  тогда  Ђльфьери  врЯд  ли  обрел  бы  душевное
равновесие. Ђльфьери обратилсЯ к трагедии не просто потому,  что  жанр  этот
соответствовал литературному вкусу, но прежде всего  потому,  что  он  давал
наилучшую возможность выразить разлад между обособившейсЯ  индивидуальностью
и окружающим миром. Ћттого-то в трагедиЯх Ђльфьери персонажи более лиричны и
менее объективны, чем персонажи великих трагедий прошлого. Ћтсюда  начиналсЯ
романтизм.
     €з четырех трагедий Ђльфьери, помещенных в этом томе, только один "Ѓрут
‚торой" посвЯщен непосредственно  теме  гражданской  свободы.  ‘ам  Ђльфьери
считал, что ни в какой другой своей  трагедии  ему  не  удавалось  подчинить
действиЯ  героЯ  трагедии  столь  возвышенной  мотивировке:   всеподчинЯющей
страсти к свободе. ‚се другие помыслы  и  соображениЯ  у  Ѓрута  отходЯт  на
второй план. Ћн всецело подчинен одной идее:  добитьсЯ  свободы  длЯ  своего
народа. Ђльфьери осложнЯет положение Ѓрута тем, что делает его сыном –езарЯ.
Љонфликт между сыновним  и  гражданским  долгом,  между  личным  восхищением
военной и человеческой доблестью –езарЯ и убеждением в пагубности  его  роли
длЯ свободы римского общества доведен Ђльфьери  до  высочайшего  напрЯжениЯ.
‚се действие трагедии, включаЯ, казалось бы, чисто лирические линии (Ѓрут  -
ЏорциЯ), подчинено главному, да, в сущности, и единственному конфликту.
     ‹юбопытно, что эта  обнаженнаЯ  политическаЯ  тенденциозность  трагедии
Ђльфьери  в  десЯтые  годы  XIX  века,  в  период  нарастаниЯ  карбонарского
движениЯ,  стала  предметом  полемики.   Ћдин   из   пионеров   итальЯнского
романтизма, гражданского патриотического его крыла,  ќрмес  ‚исконти  писал:
"...заслуживает  серьезного  порицаниЯ  тот,  кто  сегоднЯ,  следуЯ  примеру
Ђльфьери,  написавшего  трагедию  "Ѓрут  ‚торой",  позволит  себе   одобрить
убийство –езарЯ. Њы назовем такого  писателЯ  классицистом,  потому  что  он
оценивает заговор Ѓрута, исходЯ из устаревших представлений... € мы  назовем
романтиком того, кто, напротив, основываЯсь на  современных  представлениЯх,
осудит неосторожность этого предприЯтиЯ и с сожалением  отзоветсЯ  о  слепом
усердии  благонамеренных  убийц".  ‚  самом  деле,  в  момент,  когда  узкаЯ
заговорщицкаЯ  тактика  отдельных  карбонарских  обществ   была   отвергнута
историей, трагедиЯ Ђльфьери оказалась "не  ко  двору".  Ђ  вот  те  трагедии
Ђльфьери,  где  он,  казалось  бы,  не  проводит  определенной  политической
тенденции  ("Ћрест",  "Њирра",  "‘аул"),   оказались   в   центре   вниманиЯ
революционно-патриотически   настроенного   итальЯнского   театра.   "‘аул",
например,   стал   излюбленной   трагедией   итальЯнского   зрителЯ    эпохи
ђисорджименто. ’рагедиЯ не сходила со сцены несколько десЯтков  лет.  ‚  ней
играли самые великие актеры века. Џреданность  Њелхолы  долгу,  предпочтение
смерти за родину измене, жертвенность Њирры, избравшей смерть вместо позора,
апофеоз дружбы (Ћрест и Џилад), торжество справедливости - все эти мотивы  и
чувства трех лучших трагедий Ђльфьери зазвучали со сцены итальЯнских театров
симфонией  гражданской  и   человеческой   доблести,   мужества,   чести   и
патриотизма. Ћни Явились гимном раскрепощению человеческих сердец  и  разума
от тирании какого бы то ни было зла, от всего того, что сковывает  свободную
человеческую  волю.  ‚  историческом  контексте  национально-освободительной
борьбы моральные и часто абстрактные  уроки  Ђльфьери  приобрели  конкретный
революционный смысл.
        
Last-modified: Wed, 09 Mar 2005 10:25:10 GMT
Ћцените этот текст: