на, - нет, она рыдала от бессильного гнева, от отчаЯниЯ. „о
сих пор она считала себЯ независимой и свободной, брачные узы  тЯготили  ее,
как стены тюрьмы.
     - џ уйду... - лепетала она сквозь слезы. - Ћн сам менЯ заставлЯет...  џ
уйду туда, куда уж никто не последует за мной.
     - ‚от как! - воскликнул Я. - ‚ы хотите покончить с собой?.. ‘ударынЯ, у
вас, наверное, есть веские причины не возвращатьсЯ к графу Ћктаву?
     - Ћ, еще бы!
     - ’ак откройте их мне, откройте их моему дЯде; в нас  вы  найдете  двух
преданных советчиков. …сли в исповедальне мой дЯдЯ - свЯщенник, то в миру он
просто добрый  старик.  Њы  вас  выслушаем,  мы  попытаемсЯ  разрешить  ваши
сомнениЯ, и если вы жертва обмана  или  рокового  недоразумениЯ,  нам,  быть
может, удастсЯ его распутать. ‚ы кажетесь мне чистой и безупречной, но  если
вы и совершили какой-нибудь проступок, вы давно  искупили  его...  ‚спомните
наконец, что во мне вы приобрели самого искреннего друга. …сли вы  пожелаете
избавитьсЯ от тирании графа, Я найду способ вам помочь, он  никогда  вас  не
разыщет.
     - Ћ, ведь есть еще монастыри, - сказала она.
     - ‚ерно. Ќо граф стал министром, и если он  воспрепЯтствует  этому,  ни
один монастырь на свете не примет вас. Ћднако, как бы могуществен он ни был,
Я спасу вас от него.., если только.., вы докажете мне,  что  не  можете,  не
должны возвращатьсЯ к нему. Ћ, не  бойтесь,  что,  скрывшись  от  графа,  вы
попадете под мою власть! -  продолжал  Я,  увидев  ее  недоверчивый  взглЯд,
полный гнева и высокомериЯ. - ‚ы будете наслаждатьсЯ покоем, одиночеством  и
независимостью; словом, вы будете так же свободны и  так  же  уважаемы,  как
будто вы злаЯ и безобразнаЯ стараЯ дева. џ сам  никогда  не  увижу  вас  без
вашего согласиЯ.
     - Ќо как вы спасете менЯ? Љаким способом?
     - ќто моЯ тайна, сударынЯ.  џ  не  обманываю  вас,  г  будьте  уверены.
„окажите мне, что уединение - единственный выход длЯ вас, что одиночество вы
предпочитаете жизни  супруги  Ћктава,  богатой,  всеми  почитаемой  графини,
владелицы одного из красивейших особнЯков Џарижа, обожаемой жены, счастливой
матери.., и Я обещаю вам выиграть дело, - Ќеужели же нет на свете  человека,
который бы понЯл менЯ? - прошептала она.
     - Ќет, - ответил Я. - Џоэтому Я призвал религию, чтобы  рассудить  нас.
Њой дЯдЯ -  семидесЯтипЯтилетний  старик,  свЯтой  человек.  Ћн  не  великий
инквизитор, а скорее свЯтой €оанн; но длЯ вас он станет ”енелоном, тем,  кто
говорил  герцогу  Ѓургундскому:  "…шьте  говЯдину  по  пЯтницам,  ешьте   на
здоровье, но будьте христианином, ваша светлость!"
     - Џолноте, сударь, монастырь -  мое  последнее  прибежище  и  последнЯЯ
обитель. ’олько бог в состоЯнии понЯть менЯ. Ќи  одного  человека,  будь  то
хоть свЯтой Ђвгустин, самый милостивый из отцов церкви, Я не пущу в  тайники
своей совести, столь же неприступные, как круги „антова ада. џ  отдала  свою
любовь не мужу, а другому, хоть и не  достоин  он  был  этого  дара!  Ћн  не
оценил, не принЯл моей любви; Я подарила ему сердце, как мать дарит  ребенку
прекрасную игрушку, и он шутЯ разбил его. џ не  способна  любить  дважды.  ‚
иных душах любовь не  может  потускнеть:  либо  она  существует,  либо  нет.
‡арождаетсЯ ли она, или разрастаетсЯ, она заполнЯет рею душу. ’ак знайте, те
восемнадцать месЯцев, что Я прожила с ним,  значили  длЯ  менЯ  больше,  чем
восемнадцать лет жизни, Я вложила  в  эту  любовь  все  силы  души;  они  не
истрачены, они вконец истощены той обманчивой близостью, при которой Я  одна
была искренна. Љубок счастьЯ длЯ менЯ не исчерпан и не пуст, его уже  нельзЯ
наполнить, ибо он разбит. џ не в состоЯнии боротьсЯ,  Я  обезоружена.  Џосле
того, как Я отдалась всем существом, что Я такое?  Ћбъедки  пира.  Њне  дано
только одно имЯ - Ћнорина и только одно сердце. Њой  муж  обладал  девушкой,
недостойный любовник обладал женщиной, что же осталось  от  менЯ?  Џозволить
любить себЯ? - вот что вы хотите мне сказать. Ќет, Я еще сохранила гордость,
Я не могу вынести мысли, что стану проституткой! „а, Я  прозрела  при  свете
пожара; и знаете что... Њожет быть, Я  еще  согласилась  бы  уступить  любви
другого; но любви Ћктава... Ћ, никогда!
     - ‡начит, вы любите его, - сказал Я.
     - џ его уважаю, ценю, почитаю, он не причинил мне ни малейшего зла;  он
добр, великодушен, но Я больше не могу его любить... ‚прочем, - прервала она
себЯ, - не будем говорить об этом. ‚ споре все умалЯетсЯ.  џ  напишу  вам  о
своих мыслЯх, а сейчас не могу их выразить, они душат менЯ, менЯ  лихорадит,
Я стою на пожарище, на развалинах своей обители. ‚се, что Я вижу вокруг, все
вот эти вещи, добытые, как мне казалось, моим трудом, напоминают мне  то,  о
чем Я хотела забыть. Ђх! Ќадо бежать отсюда, как Я бежала из дома  Ћктава  -
Људа же? - спросил Я. - ђазве женщина может  существовать  без  покровителЯ?
Ќеужели в тридцать лет, во всем блеске красоты, в расцвете сил, о которых вы
и не подозреваете, переполненнаЯ любовью, готовой излитьсЯ, - вы удалитесь в
пустыню, куда Я мог бы вас укрыть?.. †ивите с миром. ѓраф  за  пЯть  лет  ни
разу не ЯвилсЯ сюда, он никогда не проникнет  к  вам  без  вашего  согласиЯ.
‘амоотверженность его за  эти  девЯть  лет  должна  служить  порукой  вашего
спокойствиЯ. ‚ы можете в полной безопасности обсудить ваше будущее со мною и
моим дЯдей. „ЯдЯ не менее влиЯтелен, чем любой министр. “спокойтесь  же,  не
усугублЯйте своих страданий. ‘вЯщенник, голова которого поседела в  служении
богу, не ребенок; он вас поймет, вот уже скоро  полвека  люди  поверЯют  ему
свои горести, он взвешивает в руке столь тЯжкое бремЯ, как сердца королей  и
принцев …сли он суров в церковном облачении, под  сводами  храма,  то  среди
ваших цветов он будет таким же кротким,  как  они,  и  милостивым,  как  его
божественный учитель.
     џ рассталсЯ с графиней в полночь и оставил  ее  с  виду  спокойной,  но
мрачной   и   задумчивой,   полной   тайных   замыслов,   которые    никакаЯ
проницательность не могла бы разгадать.  ЏройдЯ  несколько  шагов  по  улице
‘ен-Њор, Я встретил  графа  -  он  покинул  обычное,  условленное  место  на
бульваре, его влекла навстречу мне неудержимаЯ сила  -  Љакую  ужасную  ночь
проведет беднЯжка! - воскликнул он, когда Я закончил рассказ  о  происшедшей
сцене. - Ђ что, если бы Я пошел сейчас к ней,  если  бы  она  вдруг  увидела
менЯ?
     - Ћна может броситьсЯ  из  окошка,  -  ответил  Я.  -  ѓрафинЯ  подобна
‹укреции, она не переживет насилиЯ, даже от человека, которому  отдалась  бы
по своей воле.
     - ‚ы еще молоды, - возразил  он.  -  ‚ы  не  знаете,  что,  когда  душа
потрЯсена жестокой внутренней борьбой, волЯ непостоЯнна, как воды  озера  во
времЯ бури, ветер менЯетсЯ ежеминутно, и  волны  устремлЯютсЯ  то  к  одному
берегу, то к другому. ‚озможно, что этой ночью Ћнорина, увидев менЯ,  упадет
в мои объЯтиЯ, возможно, что она выброситсЯ из окна - € вы согласились бы на
такой риск? - спросил Я.
     - Џойдемте, - отвечал он. - „ома,  в  ожидании  завтрашнего  вечера,  Я
приму дозу опиума, которую прописал мне „еплен, чтобы спасти от бессонницы!
     Ќа другой день в полдень тетушка ѓобен принесла  мне  письмо,  сообщив,
что графинЯ, изнуреннаЯ усталостью, легла в шесть  часов  утра  и  благодарЯ
лекарству, приготовленному аптекарем, крепко спит.
     ‚от это письмо, Я сохранил с него  копию.  ‚ам  известны,  сударынЯ,  -
сказал консул, обращаЯсь  к  мадемуазель  де  ’уш,  -  вам  хорошо  известны
средства, доступные писательскому искусству  ухищрениЯ  стилЯ  и  измышлениЯ
многих сочинителей, не лишенных таланта, но вам придетсЯ  признать,  что  из
недр литературы не мог бы возникнуть такой  документ!  Ќет  ничего  страшнее
правды. ‚от что писала эта женщина, или, вернее, воплощенное страдание:

     "ѓосподин Њорис,
     џ заранее предвижу все, что мне сказал бы ваш дЯдЯ; он знает не больше,
чем моЯ совесть. ‘овесть в человеке - это  голос  бога.  џ  знаю,  что  буду
осуждена, если Ќе примирюсь с Ћктавом: таков приговор  религии.  ѓражданский
закон призывает менЯ повиноватьсЯ, повиноватьсЯ во что бы то ни  стало.  ђаз
мой муж не отверг менЯ - свет признает менЯ чистой и добродетельной, чтобы Я
ни  совершила.  „а,  брак  велик  тем,  что  общество  утверждает  прощение,
дарованное мужем; но общество забывает, что не всегда грешница хочет принЯть
прощение. Џо закону, по религии, по мнению света -  Я  обЯзана  вернутьсЯ  к
Ћктаву. ‘огласно общечеловеческой морали, жестоко с моей стороны  отказывать
ему в счастье, лишать его детей, вычеркивать его род из золотой книги пэров.
Њои страданиЯ, сомнениЯ, чувства, весь мой эгоизм (ибо Я эгоистична)  должны
быть принесены в жертву семье. џ  стану  матерью,  ласки  детей  осушат  мои
слезы!  ЊенЯ  ждет   полное   благополучие,   всеобщее   уважение;   гордаЯ,
блистательнаЯ, Я буду  разъезжать  в  великолепном  экипаже!  “  менЯ  вновь
поЯвЯтсЯ слуги, особнЯк, богатство, Я буду царицей празднеств  столько  раз,
сколько недель в году. ‘вет примет менЯ  прекрасно.  Ќаконец  мне  не  нужно
взбиратьсЯ на высоты патрицианского сословиЯ, - Я как будто и не  спускалась
с них. €так, бог, закон, общество действуют в полном согласии.  Џротив  чего
вы восстаете? - вопрошают менЯ  с  высоты  неба,  кафедры,  трибунала,  даже
трона, чье властное вмешательство в  случае  надобности  было  бы  испрошено
графом. ‚аш дЯдЯ даже возвестит мне о  некоей  небесной  благодати,  котораЯ
снизойдет на менЯ, о сладостном сознании  исполненного  долга.  Ѓог,  закон,
свет. Ћктав - все требуют, чтобы Я жила, не правда ли?  Ќу,  так  вот,  даже
если нет других препЯтствий, мой ответ разом разрешает все: Я уйду из жизни!
џ снова стану чистой и непорочной, когда буду покоитьсЯ в саване, украшеннаЯ
безупречной бледностью смерти. ‡десь нет  и  тени  "ослиного  упрЯмства",  в
котором  вы  шутЯ  упрекали  менЯ,  -   упрЯмство   в   женщине   вызываетсЯ
уверенностью, предвидением будущего. …сли мой муж, из любви  ко  мне,  готов
все забыть, то Я никогда не забуду прошлого. ђазве забвение зависит от  нас?
Љогда вдова  выходит  замуж,  любовь  превращает  ее  в  юную  девушку,  она
соединЯетсЯ с любимым человеком; Я же не могу любить графа. ‚ этом все дело,
поймите! ‚сЯкий раз, когда наши глаза встретЯтсЯ, Я вспомню  о  своей  вине,
даже если взор моего мужа будет полон  любви.  Ѓезмерность  его  великодушиЯ
только подтвердит безмерность моей вины. Њой тревожный взглЯд  всегда  будет
читать в его взоре безмолвный приговор.  ‘мутные  воспоминаниЯ  вечно  будут
боротьсЯ в моем сердце. Ќикогда мне не испытать в замужестве  и  мучительной
отрады, гибельной  горЯчки  страсти;  Я  истерзаю  мужа  своей  холодностью,
невольными сравнениЯми, утаенными в  глубине  совести,  которые  он  все  же
угадает. € в тот день, когда в горькой складке на  его  лбу,  в  опечаленном
взглЯде, неуловимом жесте Я прочту невольный, пусть даже подавленный, упрек,
- ничто менЯ не удержит: Я разобью себе голову о мостовую, и камни покажутсЯ
мне милосерднее моего мужа. Ѓыть может, причиной  этой  ужасной  и  желанной
смерти будет излишнЯЯ чувствительность. џ могу ошибитьсЯ, не понЯв, что гнев
или досада Ћктава вызваны какой-нибудь  неудачей  в  делах,  или  обманутьсЯ
несправедливым подозрениЯм. “вы! Њожет случитьсЯ, что доказательство любви Я
приму за доказательство презрениЯ? ЉакаЯ  пытка  длЯ  обоих!  "Ћктав  всегда
будет сомневатьсЯ во мне, Я всегда буду сомневатьсЯ в нем. џ буду сравнивать
его - совершенно невольно - с недостойным соперником, с человеком,  которого
Я презираю, но который дал мне  изведать  наслаждениЯ  страсти;  они  словно
выжжены огнем, Я стыжусь их, но не могу забыть. Ќе довольно ли  с  вас  этих
признаний?  Ќичто,  сударь,  не  убедит  менЯ  в  том,  что   любовь   может
возродитьсЯ, ибо Я не могу и  не  хочу  принЯть  ничьей  любви.  ЋбольщеннаЯ
девушка  подобна  сорванному  цветку;  согрешившаЯ  женщина  -  это   цветок
затоптанный.  ‚ы,  любитель  цветов,  должны  знать,  что  нельзЯ  выпрЯмить
стебель, оживить поблекшие краски, вернуть  жизненные  соки  в  эти  хрупкие
сосуды, когда растение сломано...  …сли  какой-нибудь  ботаник,  пусть  даже
гений, взЯлсЯ бы за такую задачу, разве сумел бы он расправить складки  этой
измЯтой ткани? Ћн создал бы новый цветок, он уподобилсЯ бы богу! ’олько  бог
мог бы менЯ воссоздать! џ пью горькую чашу искуплениЯ; но, осушаЯ  ее,  Я  с
ужасом повторЯю: "€скупить не значит стереть".  ‚  своем  одиночестве  Я  ем
хлеб, смоченный слезами; но никто не видит этого, никто не видит моих  слез.
‚ернутьсЯ к Ћктаву - значит отказатьсЯ от слез, мои слезы оскорбили бы  его.
Ћ сударь, сколько добродетелей надо попрать, чтобы - Я не говорю отдатьсЯ, -
нет, покоритьсЯ обманутому мужу! Љто может их счесть? ’олько бог, он один  -
поверенный и судьЯ мучительных сокровенных тайн,  от  которых  побледнеют  и
ангелы. -Џослушайте, Я скажу больше. †енщина смело смотрит в глаза  супругу,
когда тот ничего не знает; она проЯвлЯет упорство и силу  в  лицемерии,  она
обманывает, чтобы дать счастье и мужу и любовнику. Ќо разве не  унизительно,
когда оба знают все? Ќа страстные восторги Я отвечу лишь покорностью.  Ћктав
примет  мою  уступчивость  за  развращенность.  Ѓрак  основан  на   взаимном
уважении, на обоюдных жертвах; но ни Ћктав, ни Я, мы не сможем уважать  друг
друга на следующий день после сближениЯ: Я была бы обесчещена, увидев в  его
страсти старческую похоть, влечение к куртизанке, Я  постоЯнно  мучилась  бы
стыдом  от  сознаниЯ,  что  Я  вещь,  а  не  госпожа  ‚  его  доме  Я   буду
олицетворением не добродетели, а сладострастиЯ. ‚от горькие плоды  греха.  џ
сама создала себе брачное ложе, на котором  мне  суждено  метатьсЯ,  как  на
раскаленных угольЯх, ложе без сна. ‡десь у менЯ бывают минуты покоЯ, минуты,
когда Я забываю обо всем, но в старом особнЯке все будет напоминать мне, что
Я запЯтнала свой подвенечный нарЯд. Љогда Я страдаю  здесь,  Я  благословлЯю
свои страданиЯ, Я говорю богу: "Ѓлагодарю тебЯ!" Ђ  в  доме  Ћктава  Я  буду
мучитьсЯ страхом и раскаЯнием, вкушаЯ радости, которых недостойна. ‚се  это,
сударь, не доводы  рассудка,  -  это  глубокаЯ  тревога  души,  опустошенной
семилетними страданиЯми. € наконец смею ли Я сделать вам  последнее  ужасное
признание? џ все времЯ ощущаю у своей груди ребенка,  зачатого  в  опьЯнении
восторга, в минуту беспредельного счастьЯ, младенца, которого Я семь месЯцев
выкармливала и которым буду беременна всю жизнь. …сли мне  придетсЯ  кормить
новых детей, они будут пить мои  слезы,  и  молоко  мое  станет  горьким.  џ
легкомысленна на вид, Я кажусь вам ребенком... Ћ да! “ мен и памЯть ребенка,
та памЯть, которую человек обретает вновь на краю могилы. ‚ы видите сами,  -
в той прекрасной жизни, куда общество и любовь мужа  хотЯ  г  менЯ  вернуть,
всЯкое положение было  бы  ложным,  всЯкий  миг  таил  бы  в  себе  западню,
раскрывал бы передо мной бездны, куда Я паду, израненнаЯ насмерть.  ‚от  уже
пЯть лет глЯжу  Я  в  безрадостное  будущее,  не  находЯ  себе  обители  длЯ
покаЯниЯ, а душа моЯ действительно охвачена искренним раскаЯнием. Ќа все это
у религии найдутсЯ ответы, и Я знаю их наизусть. ‚се муки мои, все страданиЯ
- это возмездие за грех, и  господь  даст  мне  силу  перенести  их.  ’акими
доводами  удовлетворЯтсЯ  иные  благочестивые  души,  но  мне  недостает  их
твердости. Њой выбор сделан: ад, в котором бог  дозволит  мне  благословлЯть
его, Я предпочитаю тому  аду,  какой  ждет  менЯ  в  доме  Ћктава  …ще  одно
последнее слово …сли бы Я была  девушкой  и  обладала  теперешним  жизненным
опытом, Я вновь избрала бы  Ћктава  супругом,  но  в  том-то  и  заключаетсЯ
причина моего отказа: Я не хочу краснеть перед этим человеком. Љак?! џ  буду
преклонЯть перед ним колени, а он будет стоЯть, высоко поднЯв  голову!  …сли
же мы обменЯемсЯ ролЯми, Я сочту его  достойным  презрениЯ.  џ  не  потерплю
снисхождениЯ к моей вине.  Ђнгела,  который  иногда  бы  проЯвлЯл  резкость,
вполне допустимую с обеих сторон, когда оба безупречны, - такого  ангела  не
может быть на земле, он на небесах! Ћктав полон доброты, Я знаю;  но  в  его
душе (как ни велико его благородство, он все же человек) Я не нахожу  залога
нашей новой совместной  жизни.  ‘кажите  же  мне,  где  Я  могу  обрести  то
уединение, тот мир, ту тишину, - „рузей в непоправимом несчастье, -  которые
вы мне обещали?"

     џ снЯл копию с ее письма, чтобы  сохранить  у  себЯ  -  вот  она,  -  и
отправилсЯ на улицу Џайен. ’ревога  победила  действие  опиума.  Ћктав,  как
безумный, металсЯ по саду.
     -  Ќапишите  ответ,  -  сказал  Я,  подаваЯ  ему  письмо  его  жены.  -
Џопытайтесь  успокоить  целомудрие  страдающей  женщины.  ќто  труднее,  чем
захватить  врасплох  невинность,   котораЯ   отдаетсЯ   по   неведению,   из
любопытства.
     - Ћна моЯ! - воскликнул граф, и лицо его озарилось счастьем,  когда  он
углубилсЯ в чтение.
     Ћн знаком попросил менЯ оставить его одного,  боЯсь  моего  испытующего
взглЯда. џ понЯл, что чрезмернаЯ радость и чрезмерное горе подчинЯютсЯ одним
и тем же законам; и Я пошел навстречу госпоже де Љуртвиль и Ђмелии,  которые
обедали в этот день у графа.
     Љак ни очаровательна была  мадемуазель  де  Љуртвиль,  Я  почувствовал,
увидев ее, что  любовь  многолика  и  что  женщины,  способные  внушить  нам
истинную любовь, встречаютсЯ  крайне  редко.  Ќевольно  сравниваЯ  Ђмелию  с
Ћнориной, Я находил больше прелести в женщине, котораЯ согрешила, чем в этой
невинной девушке. „лЯ Ћнорины  верность  была  не  просто  обЯзанностью,  но
выстраданным  сознанием  долга;  ЂмелиЯ  готова  была  с  безмЯтежным  видом
произнести торжественные обеты, не понимаЯ ни их значениЯ, ни налагаемых ими
обЯзательств €змученнаЯ, полумертваЯ женщина, грешница,  жаждущаЯ  утешениЯ,
казалась   мне   неизъЯснимо   прекрасной;   она   возбуждала   великодушие,
свойственное человеку, она  требовала  от  любЯщего  всех  сокровищ  сердца,
величайшего напрЯжениЯ душевных сил, она  наполнЯла  жизнь,  вносила  в  нее
борьбу за счастье, между тем как ЂмелиЯ, чистаЯ и доверчиваЯ, замкнулась  бы
в кругу семьи и материнства, где обыденное должно было заменить поэзию,  где
мне не пришлось бы ни боротьсЯ, ни  добиватьсЯ  победы  ђазве  юноша,  делаЯ
выбор между  тихими  долинами  ампани  н  снежными  Ђльпами,  грозными,  но
величественными, мог бы избрать мирную и однообразную равнину? Ќет, подобные
сравнениЯ на пороге мэрии вредны и гибельны. “вы,  надо  многое  испытать  в
жизни, пока поймешь, что брак несовместим со страстью, что любовные бури  не
могут служить основой семьи. Џосле трепетных мечтаний о  несбыточной  любви,
фантастических видений, мучительных  наслаждений  любви  идеальной  Я  видел
перед собой убогую  действительность.  —то  вы  хотите?  Џожалейте  менЯ!  ‚
двадцать пЯть лет Я сомневалсЯ  в  самом  себе.  Ќо  Я  принЯл  мужественное
решение. џ отправилсЯ к графу, чтобы сообщить ему о прибытии родственниц,  и
увидел, как он помолодел от возродившейсЯ надежды.
     - —то с вами, Њорис? - спросил он, пораженный моим расстроенным видом.
     - ѓраф...
     - Љак, вы больше не называете менЯ Ћктавом?  ‚ы,  кому  Я  буду  обЯзан
жизнью и счастьем?
     - „орогой Ћктав, если вам  удастсЯ  вернуть  графиню  к  исполнению  ее
долга, - Я хорошо изучил ее (он взглЯнул на менЯ так, как Ћтелло,  вероЯтно,
смотрел на џго,  когда  тому  удалось  заронить  первое  подозрение  в  душу
мавра)... Ћна не должна больше встречатьсЯ со мной,  не  должна  знать,  что
Њорис был вашим секретарем. Ќикогда не произносите моего имени, пусть  никто
не напоминает ей обо мне, иначе все погибнет, вы назначили менЯ  докладчиком
дел  в  ѓосударственном   совете,   так   дайте   мне   лучше   какой-нибудь
дипломатический пост за границей, какое-нибудь консульство  и  проститесь  с
мыслью женить менЯ на Ђмелии. Ћ, не тревожьтесь, - сказал Я, заметив, что он
вздрогнул, - Я доведу свою роль до конца.
     - Ѓедный друг мой, - вздохнул он, крепко пожав  мне  руку  и  сдерживаЯ
слезы, увлажнившие его глаза.
     - ‚ы дали мне перчатки, - сказал Я, смеЯсь, - но Я не надел их,  вот  и
все.
     ’огда мы условились о том,  как  Я  должен  держать  себЯ  с  графиней;
вечером мне предстоЯло встретитьсЯ с ней. „ело было в  августе,  день  стоЯл
знойный, надвигалась гроза; небо казалось багровым, цветы изливали удушливый
аромат, парило, как в бане, и Я невольно подумал, как было бы  хороню,  если
бы графинЯ уехала куда-нибудь в €ндию.  Ќо  Я  увидел  ее.  Ћна  сидела  под
деревом на деревЯнной садовой  скамье  со  спинкой,  ноги  ее  покоились  на
деревЯнной подставочке, и носки туфель чуть виднелись из-под  оборки  платьЯ
белого муслина с голубыми бантами; лицо ее обрамлЯли локоны. Ќе вставаЯ, она
указала мне рукой место возле себЯ, говорЯ:
     - Ќе правда ли, мое положение безвыходно?
     - ‚ той жизни, какую вы сами себе создали, - возразил Я, - но не в той,
которую Я хочу создать длЯ вас; стоит вам лишь захотеть, и вы  будете  очень
счастливы...
     - Ќо как? - спросила она.
     Ћна ждала ответа, затаив дыхание.
     - ‚аше письмо в руках графа.
     Ћнорина вскочила, как испуганнаЯ лань,  отбежала  на  несколько  шагов,
прошлась по саду, долго стоЯла неподвижно,  потом,  поднЯвшись  в  гостиную,
села там в одиночестве; дав ей времЯ  оправитьсЯ  после  этого  неожиданного
удара, Я пошел к ней.
     - € вы называете себЯ другом?.. Ќет, вы - предатель, может быть,  шпион
моего мужа. €нстинкт женщин равносилен проницательности великих умов.
     - ‚аше письмо требовало ответа, не правда ли?  ’олько  один  человек  в
целом мире может ответить вам... Џрочтите  же  ответ,  дорогаЯ  графинЯ,  и,
если, прочитав его, вы не увидите никакого выхода, "предатель" докажет  вам,
что он верный  друг,  -  Я  отыщу  длЯ  вас  такой  монастырь,  откуда  даже
могущество супруга не сможет вас извлечь;  но,  прежде  чем  уйти  от  мира,
выслушайте противную сторону. ‘уществует закон божественный и  человеческий,
которому даже ненависть должна подчинЯтьсЯ,  -  он  повелевает  не  выносить
приговора, не выслушав защиты. „о сих пор вы только обвинЯли, как балованное
дитЯ, никого не слушаЯ и затыкаЯ уши. Ќо  самоотверженнаЯ  любовь,  длЯщаЯсЯ
семь лет, имеет свои права. €так, прочтите ответ вашего мужа. —ерез  дЯдю  Я
передал ему копию вашего письма, и дЯдЯ спросил графа, что  бы  он  ответил,
если бы его жена написала ему такое письмо. Џоэтому вы не скомпрометированы.
‘тарик сам принесет вам письмо графа. €з уважениЯ к самой себе вы должны при
этом свЯтом человеке и при мне  прочесть  письмо,  иначе  вы  будете  просто
строптивым и злым ребенком. Џринесите эту жертву обществу, закону, богу.
     Ћна не видела в этой уступке никакого посЯгательства на ее женскую волю
и поэтому согласилась. ‚се мои действиЯ за последние четыре -  пЯть  месЯцев
строились в расчете на эту минуту. Ќо ведь и пирамиды заканчиваютсЯ острием,
на котором может поместитьсЯ лишь маленькаЯ птичка. ѓраф возлагал  все  свои
надежды на этот последний час, и он дождалсЯ его. ‘амым Ярким  воспоминанием
моей жизни всегда будет поЯвление моего дЯди в десЯть часов вечера на пороге
этой гостиной в стиле помпадур. …го серебристые седины, выделЯвшиесЯ на фоне
черной одежды, его величаво-спокойное лицо произвели на  графиню  магическое
впечатление: ей показалось, будто освежающий бальзам коснулсЯ ее ран, ее как
бы озарил отблеск той добродетели, котораЯ, сама  того  не  ведаЯ,  излучает
свет.
     - ѓосподин аббат ‹оро, - доложила тетушка ѓобен.
     - ‚ы пришли к нам с вестью о мире и счастье, дорогой дЯдЯ? - спросил  Я
его.
     - Њы всегда обретаем мир и счастье, когда соблюдаем указаниЯ церкви,  -
отвечал дЯдЯ, передаваЯ Ћнорине следующее письмо:

     "ЊоЯ дорогаЯ Ћнорина!
     …сли бы вы оказали мне милость и доверились мне, если бы прочли письмо,
которое Я написал вам пЯть лет назад,  вы  избавили  бы  себЯ  от  пЯти  лет
напрасного труда и лишений, приводивших менЯ в  отчаЯние.  ‚  том  письме  Я
предлагал вам договор, условиЯ которого рассеЯли  бы  все  ваши  опасениЯ  и
сделали бы возможной нашу совместную жизнь. џ горько упрекал самого себЯ, за
семь лет страданий Я постиг всю тЯжесть своей вины. џ плохо  понЯл  сущность
брака. џ не сумел вовремЯ угадать угрожавшую  вам  опасность;  в  доме  моем
обитал ангел, и господь  сказал  мне:  "Ћберегай  и  храни  его!"  ‘оздатель
наказал менЯ за безрассудную самоуверенность. € теперь вы не можете  нанести
себе ни одного удара, не поразив и менЯ  в  самое  сердце;  ‘милуйтесь  надо
мной, дорогаЯ Ћнорина! џ понимаю горечь воспоминаний и  не  хочу,  чтобы  вы
возвращались в старый особнЯк на улице Џайен, где Я могу еще жить  без  вас,
но не в силах был бы поселитьсЯ вместе с вами.  џ  с  радостью  отделываю  и
украшаю длЯ вас другой дом в предместье ‘ент-Ћноре, куда надеюсь  ввести  не
жену, возвращенную мне законом, а сестру, котораЯ позволит  мне  запечатлеть
на своем челе чистый поцелуй, каким отец каждый день  благословлЯет  любимую
дочь. Ќеужели вы лишите менЯ права, которое Я завоевал вопреки вам, -  права
заботитьсЯ о ваших нуждах, о ваших развлечениЯх, о самой жизни  вашей?  ‹ишь
материнское сердце полно беззаветной любви и всегда готово  прощать;  вы  не
знали другой матери, кроме моей, и она, без сомнениЯ, сумела бы помирить вас
со мной. Ќо как вы не угадали, что в моей груди бьютсЯ два сердца, -  сердце
вашей родной матери и матери приемной! „а, дорогаЯ,  моЯ  любовь  к  вам  не
навЯзчива, не придирчива, это та любовь, что не дает заботам  омрачить  лицо
обожаемого ребенка. ‡а  кого  принимаете  вы  менЯ,  друга  вашего  детства,
Ћнорина, считаЯ менЯ способным требовать  неискренних  поцелуев,  разрываЯсь
между радостью и тревогой? Ќе бойтесь, вам не придетсЯ переносить  униженных
молений страсти; Я тогда лишь осмелилсЯ позвать вас к себе, когда  убедилсЯ,
что могу предоставить вам  полную  свободу.  ‚аша  гордость,  развившаЯсЯ  в
уединении, преувеличивает трудности: живите у менЯ, как у  брата  или  отца,
это не принесет вам страданий, может быть, не даст  и  радостей,  но  вы  не
встретите ни насмешки, ни равнодушиЯ, ни сомнений в вашей  искренности.  ‚ас
всегда будет окружать атмосфера ровнаЯ, мЯгкаЯ, без бурь  и  непогоды.  …сли
позднее вы почувствуете, что  вы  у  себЯ  дома,  как  в  своем  флигеле,  и
пожелаете внести в нашу жизнь какие-нибудь утехи, удовольствиЯ, развлечениЯ,
- вы расширите по своему усмотрению рамки этого круга. Њатеринскому  чувству
неведомо ни осуждение, ни жалость, - это  любовь  бескорыстнаЯ,  любовь  без
желаний. џ боготворю вас и сумею подавить те чувства, которые могли  бы  вас
оскорбить. ’аким образом, мы оба будем честны по  отношению  друг  к  другу.
Ќежность сестры, дружеское участие - вот чего просит  тот,  кто  хочет  быть
вашим спутником: его же страсть вы можете измерить по  тому,  как  он  будет
старатьсЯ утаить ее от вас. Ќи вы, ни Я не станем ревновать  к  прошлому,  у
нас обоих достаточно здравого смысла, чтобы смотреть только вперед. €так,  в
новом особнЯке вы будете жить, как на улице ‘ен-Њор; оставайтесь по-прежнему
чистой, независимой, одинокой, занимайтесь  тем,  чем  захотите,  руководЯсь
собственной волей; но к этому прибавитсЯ законное  покровительство  супруга,
которого сейчас вы принуждаете  к  потаенным  рыцарским  подвигам,  всеобщее
уважение, придающее женщине так много блеска, и богатство, которое  позволит
вам делать столько добрых дел.  Ћнорина,  если  вы  пожелаете  вернуть  себе
бесполезную свободу, стоит вам только попросить, и вам не воспрепЯтствует ни
церковь,  ни  закон:  все  будет  зависеть  от  вашей  гордости,  от  вашего
собственного побуждениЯ. ’ого, что вас пугает, могла бы опасатьсЯ моЯ  жена,
но не друг и не сестра, по отношению к которой Я буду неизменно почтителен и
деликатен. „лЯ моего счастьЯ достаточно одного - видеть вас счастливой, и  Я
доказал это за семь лет.  Џорукой  моих  слов,  Ћнорина,  служат  те  цветы,
которые вы делали: свЯто хранимые, орошенные  моими  слезами,  они,  подобно
письменам перуанцев, заключают историю наших горестей. ‚озможно, этот тайный
договор не понравитсЯ вам, дитЯ мое, но Я просил свЯтого  человека,  который
передаст письмо, не говорить ни слова в мою пользу.  џ  не  хочу,  чтобы  вы
вернулись ко мне из страха, внушенного  церковью,  или  по  велению  закона.
’олько от вас самой хочу Я получить то простое и скромное счастье, о котором
прошу. …сли вы будете упорствовать, обрекаЯ менЯ на мрачную, одинокую жизнь,
лишенную даже улыбки милой сестры, на ту жизнь, которую Я  веду  уже  девЯть
лет, если вы останетесь в вашей пустыне, одинокаЯ, бесстрастнаЯ, - моЯ  волЯ
склонитсЯ перед вашей. Ќе тревожьтесь, Я не нарушу вашего  спокойствиЯ,  как
не нарушал его до сих пор. џ прикажу уволить того безумца, который  вмешалсЯ
в ваши дела и, быть может, огорчил вас..."

     - Ѓлагодарю вас, сударь, - сказала Ћнорина и, спрЯтав письмо за корсаж,
устремила взглЯд на моего дЯдю. - џ воспользуюсь разрешением остатьсЯ здесь,
которое дает мне граф...
     - Љак! - воскликнул Я.
     „ЯдЯ, услышав мой возглас, тревожно взглЯнул на менЯ, а графинЯ  лукаво
усмехнулась и этой усмешкой выдала себЯ. Ћнорина хотела разгадать, не был ли
Я комедиантом, ловким  посредником,  птицеловом;  и  Я,  к  своей  печали  и
радости, обманул ее своим восклицанием, невольным  криком  души,  а  женщины
хорошо разбираютсЯ в ее порывах.
     - Ђ, Њорис, - сказала она, - вы умеете любить, как Я вижу!
     Ћгонь, вспыхнувший в моих  глазах,  окончательно  рассеЯл  беспокойство
графини, если оно у нее  и  возникло.  ’аким  образом,  Я  служил  графу  до
последней минуты. Ћнорина снова  взЯла  письмо,  чтобы  дочитать  его.  „ЯдЯ
сделал мне знак, и Я поднЯлсЯ.
     - Ћставим графиню одну, - шепнул он мне.
     - ‚ы уже уходите, Њорис? - промолвила она, не глЯдЯ на менЯ.
     Ћна встала, пошла за нами, продолжаЯ читать, а на пороге флигелЯ  взЯла
менЯ за руку, ласково пожала ее и сказала:
     - Њы еще увидимсЯ...
     - Ќет, - отвечал Я, до боли сжимаЯ ее руку. - ‚ы  любите  своего  мужа!
‡автра Я уезжаю.
     € Я быстро ушел, покинув дЯдю, которого она спросила:
     - —то такое с вашим племЯнником?
     Ѓедный аббат довершил мою задачу, указав на голову  и  сердце,  как  бы
говорЯ: "Ћн безумец, извините его, сударынЯ!" - и в этом было больше правды,
чем он сам подозревал.
     —ерез неделю Я  уехал,  получив  назначение  на  место  вице-консула  в
€спанию, в большой торговый город, где Я в короткий срок стал консулом,  чем
вполне удовлетворЯлось мое честолюбие.
     ‚скоре после своего приезда туда Я получил от графа следующее письмо:

     "„орогой Њорис,
     …сли бы Я был счастлив, то не писал бы вам; но Я вступил в новую полосу
жизни, полную страданий, џ снова молод, охвачен желанием, но моЯ страстность
человека, достигшего  сорока  лет,  сочетаетсЯ  с  благоразумием  дипломата,
который умеет сдерживать свои чувства.  Љогда  вы  уезжали,  Я  еще  не  был
допущен во флигель на улице ‘ен-Њор; но в письме мне было разрешено  ЯвитьсЯ
туда, в печальном и нежном письме женщины, котораЯ боитсЯ волнующей встречи.
џ прождал больше месЯца, прежде чем осмелилсЯ  туда  пойти.  Џослав  тетушку
ѓобен спросить, примет ли  менЯ  ее  госпожа,  Я  сел  на  скамью  в  аллее,
неподалеку от будки привратника, сжал голову руками и пробыл там около  часа
- ѓрафинЯ переодеваетсЯ, - сказала мне тетушка ѓобен, чтобы скрыть под видом
лестного длЯ менЯ кокетства нерешительность Ћнорины.
     Ќаконец мы встретились и с четверть часа не  могли  преодолеть  нервной
дрожи, вроде той, что  овладевает  ораторами  на  трибуне;  мы  обменивались
неловкими  фразами,  растерЯнные  и  смущенные,  тщетно  пытаЯсь  поддержать
разговор.
     - Џослушайте, Ћнорина, - сказал Я со слезами на глазах, - лед сломан, Я
трепещу от счастьЯ, и вы должны простить  мне  бессвЯзность  моей  речи  ’ак
будет еще долго продолжатьсЯ.
     - Ќет преступлениЯ  в  том,  чтобы  влюбитьсЯ  в  собственную  жену,  -
отвечала она, принужденно улыбаЯсь.
     - Ћкажите мне милость, не работайте больше, как работали до сих пор.  џ
знаю от тетушки ѓобен, что вы уже три  недели  живете  на  свои  сбережениЯ.
‚спомните, у вас лично есть шестьдесЯт тысЯч франков ренты, и,  если  вы  не
хотите подарить мне сердце, по крайней мере не дарите мне своего состоЯниЯ!
     - џ уже давно знаю, как вы добры... - промолвила она.
     - …сли вам так хочетсЯ остатьсЯ  здесь  и  сохранить  независимость,  -
отвечал Я ей, -  если  самаЯ  пламеннаЯ  любовь  не  может  снискать  вашего
расположениЯ, то по крайней мере не работайте больше..
     џ протЯнул ей три чека на двенадцать тысЯч ренты каждый; она взЯла  их,
равнодушно развернула и, прочтЯ, вместо ответа только взглЯнула на менЯ. „а,
Њорис, она отлично понимала, что Я давал ей не деньги, а возвращал свободу.
     - џ побеждена, - сказала  она,  протЯгиваЯ  мне  руку  длЯ  поцелуЯ,  -
приходите ко мне, когда вам вздумаетсЯ.
     €так, она принЯла менЯ, но ей пришлось сделать  над  собой  усилие.  Ќа
следующий день она встретила менЯ принужденно, с неестественной  веселостью,
и нам понадобилось два месЯца, чтобы постепенно привыкнуть друг к другу.  ‡а
это времЯ мне удалось узнать ее подлинный характер.  €  вот  снова  наступил
чарующий май, весна любви, и она принесла мне невыразимые  радости.  Ћнорина
уже не боЯлась менЯ, она менЯ изучала. Ќо когда Я  предложил  ей  поехать  в
Ђнглию, чтобы открыто соединитьсЯ со мной, снова занЯть подобающее  место  в
моем доме и в обществе, поселитьсЯ в новом особнЯке, она пришла в ужас.
     - Џочему бы мне не остатьсЯ здесь навсегда? - сказала она.
     џ молча покорилсЯ.
     "Ќе испытание ли это?" - спрашивал Я себЯ, уходЯ.
     ЋтправлЯЯсь из дому на улицу ‘ен-Њор, Я трепетал от волнениЯ,  любовные
грезы переполнЯли мое сердце, и Я мечтал, как юноша:
     "Ћна уступит сегоднЯ вечером..."
     Ќо всЯ уверенность, все надежды рассеивались от одной улыбки, от одного
повелительного взглЯда ее глаз, гордых и спокойных, не  знающих  страсти.  џ
весь холодел от страха, мне вспоминались те ужасные слова,  которые  вы  мне
как-то передавали:  "‹укрециЯ  кинжалом  и  кровью  начертала  первое  слово
женской хартии: "‘вобода!" џ дошел до полного отчаЯниЯ, чувствуЯ, что должен
добитьсЯ согласиЯ Ћнорины и что сломить ее волю невозможно. „огадывалась  ли
она, какие бури бушевали во мне, когда Я  шел  к  вей  и  когда  возвращалсЯ
домой? Ќаконец, не найдЯ  в  себе  решимости  говорить,  Я  описал  ей  свое
состоЯние в письме. Ћнорина не ответила на письмо, но стала такой печальной,
что Я сделал вид, будто и не писал его. Њне было больно, что Я  огорчил  ее,
она прочла это в моем сердце и простила менЯ: сейчас вы  увидите,  как.  ’ри
днЯ назад она впервые принЯла менЯ в своей спальне. Љомната эта, всЯ в белых
и голубых тонах, была полна цветов, красиво убрана, залита  светом.  Ћнорина
выбрала  нарЯд,  в  котором  она  особенно  очаровательна.  ‚олосы  изЯщными
локонами обрамлЯли ее лицо,  прелесть  которого  вы  знаете,  цветы  вереска
украшали ее головку; на ней было белое кисейное платье, широкаЯ белаЯ  лента
с длинными развевающимисЯ концами опоЯсывала ее тонкий стан. ‚ы помните, как
идет ей простота, но в этот  день  она  походила  на  новобрачную,  то  была
Ћнорина прежних дней. ЊоЯ радость тотчас же замерла, ибо  лицо  ее  выражало
необычайную серьезность. ЏламЯ таилось подо льдом.
     - Ћктав, - сказала она мне, - Я буду вашей женой, когда вы захотите; но
знайте, такаЯ покорность опасна, Я могу подчинитьсЯ...
     џ невольно содрогнулсЯ.
     - „а, Я понимаю, - сказала она, - покорность вас оскорблЯет, вы  хотите
того, чего Я не могу вам дать: любви! ђелигиЯ и сострадание  заставили  менЯ
отречьсЯ от обета одиночества, и вот вы здесь!
     Џомолчав, она продолжала:
     - Џрежде вы не просили большего; теперь вы хотите  вернуть  себе  жену.
Ќу, что же, Ћнорина возвратитсЯ к вам - такаЯ, как она есть. џ не  обманываю
вас обещаниЯми. Љем Я буду? Њатерью? џ хочу этого. Ћ, поверьте мне, Я горЯчо
этого желаю! Џопытайтесь возродить менЯ к жизни, Я согласна. Ќо если Я умру,
друг мой, не клЯните моей памЯти; не считайте  менЯ  упрЯмой:  менЯ  погубит
стремление  к  идеалу..,  а  может  быть,  правильнее   будет   назвать   то
неизъЯснимое чувство, которое убьет менЯ, -  поклонением  божеству!  Ѓудущее
уже не зависит от менЯ, оно теперь на вашей совести, решайте сами!..
     Џосле  этого  она  села  со  спокойной  грацией,  так  восхищавшей  вас
когда-то, и, взглЯнув на менЯ, увидела, что Я бледнею от горЯ,  которое  она
мне причинила, понЯла, что кровь стынет в моих  жилах.  Ћна  угадала,  какое
ужасное впечатление произвели ее слова, взЯла менЯ за  руки  и,  сжимаЯ  их,
сказала:
     - Ћктав, Я люблю тебЯ, но не той любовью, какой ты хочешь: Я люблю твою
душу... Ќо знай, Я люблю тебЯ так, что готова умереть за тебЯ, как восточнаЯ
рабынЯ, н умру без ропота. ќто будет моим искуплением.
     Џотом она опустилась на колени на подушку у моих ног и сказала в порыве
величайшего милосердиЯ:
     - Љак знать, быть может, Я и не умру...  ‚от  уже  два  месЯца,  как  Я
борюсь с собой. —то мне делать?.. ‘ердце  мое  переполнено,  и  Я  взываю  к
сердцу друга, громко взываю о помощи: что мне делать?"

     џ ничего не ответил. „ва месЯца спустЯ газеты сообщили  о  прибытии  на
английском пароходе графини Ћктав, вернувшейсЯ в лоно  семьи  после  долгого
путешествиЯ; все обстоЯтельства были придуманы так хорошо, что никто не  мог
в них усомнитьсЯ. Џереехав в ѓеную, Я получил письмо, где  менЯ  уведомлЯли,
что графинЯ счастливо разрешилась от бремени, подарив своему  мужу  сына.  џ
два часа сидел с этим письмом в руках вот здесь, на террасе, на этой скамье.
„ва месЯца спустЯ, удрученный смертью  дЯди,  уступив  настойчивым  уговорам
Ћктава, де ѓранвилЯ и де ‘еризи, моих покровителей, Я дал согласие женитьсЯ.
—ерез  полгода  после  €юльской  революции   Я   получил   письмо,   которым
заканчиваетсЯ историЯ этой супружеской четы. ‚от оно:

     "ѓосподин Њорис,
     џ умираю, хотЯ Я стала матерью, а может быть, именно поэтому. џ  хорошо
сыграла роль любЯщей жены, Я обманула мужа, Я испытала  такие  же  подлинные
радости, как те слезы, что проливает актриса на сцене.  џ  умираю  во  славу
общества, семьи и брака, как первые христиане умирали во славу бога.  Ћтчего
Я умираю, не знаю, хотЯ добросовестно пытаюсь выЯснить  это,  потому  что  Я
совсем не упрЯма Ќо вам мне хочетсЯ объЯснить, что у менЯ за недуг, вам, кто
привел  ко  мне  доброго  исцелителЯ,  вашего  дЯдю,  увещаниЯм  которого  Я
уступила; он был моим духовником, Я ухаживала  за  ним  во  времЯ  последней
болезни, и он, указываЯ на  небо,  завещал  мне  исполнить  свой  долг  €  Я
выполнила свой  долг.  џ  не  осуждаю  женщин,  которые  умеют  забывать,  Я
восхищаюсь  ими  как  сильными,  стойкими  натурами,  моЯ  же   слабость   в
воспоминаниЯх. џ не могла дважды испытать  ту  беззаветную  любовь,  котораЯ
сливает нас воедино с любимым человеком.  „о  последней  минуты,  -  вы  это
знаете, - Я взывала к вашему сердцу, к исповеднику, к мужу:  сжальтесь  надо
мною!.. ‚се были безжалостны ко мне. €  вот  Я  умираю,  умираю  мужественно
Ќаверное, ни одна куртизанка не казалась  веселее  менЯ.  Њой  бедный  Ћктав
счастлив, Я старательно поддерживаю в нем обольщениЯ сердца. ‚ это" страшной
игре Я не щажу  своих  сил,  -  актрисе  аплодируют,  ее  чествуют,  осыпают
цветами; но невидимый соперник каждый день ЯвлЯетсЯ за  добычей,  за  жалким
остатком моей жизни. ‘ердце мое истерзано, но Я улыбаюсь!  џ  улыбаюсь  двум
своим детЯм, но старший, мой покойный сын, побеждает. џ  говорила  вам,  что
так и будет: мертвый ребенок зовет менЯ, и Я иду к нему. Ѓлизость без  любви
- мучительное унижение, и душа моЯ непрестанно это  чувствует.  џ  плачу,  Я
отдаюсь своим мечтам только в одиночестве. ’ребованиЯ света, дом,  заботы  о
ребенке, заботы о счастье Ћктава не оставлЯют мне ни минуты,  и  Я  не  могу
углубитьсЯ в себЯ, чтобы  почерпнуть  новые  силы,  как  это  удавалось  мне
прежде, в уединении.
     ЏостоЯннаЯ  настороженность  так  угнетает  менЯ,  так  бьетсЯ  от  нее
сердце... џ не сумела развить  в  себе  выдержки  и  хладнокровиЯ  с  острым
слухом, лживой речью, зорким взглЯдом. Ќе губы любимого целуют мои  глаза  и
пьют мои слезы, Я  сама  украдкой  отираю  их  платком;  вода  освежает  мои
воспаленные веки, а не любимые уста. џ разыгрываю комедию перед самой собою,
оттого, быть может, Я и умираю џ так искусно скрываю свое  горе,  что  никто
его не обнаружит;  надо  же,  чтобы  оно  питалось  чем-нибудь,  вот  оно  и
подтачивает мою жизнь ‚рачи догадались о моей тайне, но Я сказала им:
     - Џридумайте какую-нибудь правдоподобную смертельную болезнь, иначе мой
муж не переживет менЯ € вот мы условились, „еплен, ЃьЯншон и Я, что Я умираю
от размЯгчениЯ не знаю уж какой кости  -  от  болезни,  описанной  наукой  в
совершенстве. Ћктав уверен, что Я обожаю его! Ћднако, поймите менЯ, Я все же
боюсь, что вскоре он последует за мной, џ  пишу  вам,  чтобы  в  случае  его
смерти попросить вас стать опекуном молодого графа. ‚ы найдете приложенную к
письму приписку к духовному завещанию, где Я выражаю свою последнюю волю; вы
дадите ему ход,  если  только  ЯвитсЯ  необходимость  ‚едь,  может  быть,  Я
ошибаюсь: мысль о мо