 на застенчивость, если не  сказать - отпор, папаши
ѓорио, графинЯ возмутилась неотесанностью старика и вышла.
     - Ђнгел мой, от такого человека вам ничем не поживитьсЯ! -  сказала она
своей подруге. -  Ћн недоверчив до  смешного; это дурак, скотина, скрЯга, и,
кроме неприЯтности, ждать от него нечего.
     Њежду  графиней де  л'Ђмбермениль и г-ном ѓорио произошло  нечто такое,
после чего графинЯ не пожелала  даже оставатьсЯ с  ним под одной кровлей. Ќа
другой  же  день она  уехала,  забыв  при этом  уплатить за  полгода  своего
пребываниЯ в  пансионе и оставив после  себЯ хлам, оцененный в пЯть франков.
Љак ни ретиво взЯлась за розыски г-жа ‚оке, ей не удалось получить  в Џариже
никакой справки  о графине де  л'Ђмбермениль. Ћна  часто  вспоминала об этом
печальном происшествии, плакалась на свою чрезмерную доверчивость, хотЯ была
недоверчивее кошки; но в этом отношении г-жа ‚оке имела  сходство со многими
людьми,  которые  не  доверЯют  своим  близким  и  отдаютсЯ  в руки  первого
встречного,  - странное  психологическое Явление, но оно факт,  и его  корни
нетрудно отыскать в самой человеческой душе. Ѓыть может, некоторые люди не в
состоЯнии ничем  снискать расположение  тех,  с кем они  живут, и, обнаружив
перед ними всю пустоту своей  души, чувствуют, что окружающие втайне выносЯт
им заслуженно суровый  приговор; но  в  то  же времЯ такие  люди  испытывают
непреодолимую потребность слышать похвалы себе, - а как раз этого не слышно,
или  же их снедает страстное желанье показать  в себе достоинства,  каких на
самом  деле  у  них нет,  и ради  этого  они стремЯтсЯ завоевать любовь  или
уважение людей им  посторонних, рискуЯ  пасть  когда-нибудь и  в  их глазах.
Ќаконец  есть личности, своекорыстные  по  самой их природе:  ни близким, ни
друзьЯм  они не делают добра по той причине, что это только долг; а если они
оказывают услуги  незнакомым, они тем самым поднимают себе цену; поэтому чем
ближе стоит к  ним человек, тем меньше они его  любЯт; чем дальше он от них,
тем  больше их старанье услужить. €, несомненно, в г-же ‚оке соединились обе
эти натуры, по самому существу своему мелкие, лживые и гадкие.
     -  Ѓудь Я тогда здесь, - говаривал  ‚отрен, - с вами не приключилось бы
такой напасти.  џ  бы  вывел эту  пройдоху на  свежую  воду.  €х  штучки мне
знакомы.
     Љак все ограниченные люди, г-жа ‚оке обычно  не выходила из круга самих
событий и не вдавалась  в  их  причины. ‘вои  ошибки она  охотно  валила  на
других.  Љогда  ее  постиг  этот убыток,  то  длЯ  нее первопричиной  такого
злоключеньЯ оказалсЯ  честный вермишельщик; с  той поры  у нее, как говорила
она, раскрылись на него глаза. “разумев всю  тщету своих заигрываний и своих
затрат на  благолепие,  она без  долгих дум нашла причину этой неудачи.  Ћна
заметила, что ѓорио имел, по выражению ее, свои  замашки. ‘ловом, он показал
ей, что ее любовно лелеемые надежды  покоились на химерической основе  и  от
такого человека ей ничем не  поживитьсЯ, как  энергично выразилась  графинЯ,
видимо  знаток в этих  делах.  ‚  своей неприЯзни г-жа ‚оке, конечно,  зашла
гораздо далее,  чем в  дружбе.  ‘ила ее  ненависти соответствовала  не былой
любви, а обманутой надежде. —еловеческое сердце делает передышки при подъеме
на  высоты добрых чувств, но на  крутом уклоне злобных чувств  задерживаетсЯ
редко. Ћднако ѓорио был все-таки ее жильцом, а следовательно, вдвое пришлось
тушить вспышки оскорбленного самолюбиЯ,  сдерживать вздохи, вызванные  таким
разочарованием, и  подавлЯть  жажду мести, подобно монаху,  который вынужден
терпеть обиды от игумена. „уши мелкие достигают удовлетворениЯ своих чувств,
дурных  или хороших,  бесконечным  рЯдом мелочных поступков. ‚дова, пустив в
ход все женское коварство, стала  изобретать  тайные гонениЯ на свою жертву.
„лЯ начала она урезала все лишнее, что было ею введено в общий стол.
     - Ќикаких корнишонов, никаких анчоусов: от  них один убыток! - объЯвила
она ‘ильвии в то утро, когда решила вернутьсЯ к прежней своей программе.
     ѓосподин  ѓорио  был  человек  скромных  потребностей,  и скопидомство,
неизбежное длЯ  тех,  кто  сам создает себе  богатство, вошло у  него уже  в
привычку. ‘уп, варенаЯ говЯдина,  какое-нибудь блюдо из овощей всегда были и
остались  излюбленным его обедом. Џоэтому задача извести  такого нахлебника,
ущемлЯЯ его вкусы, оказалась нелегким делом длЯ г-жи ‚оке.  ‚ отчаЯнии,  что
ей  пришлось  столкнутьсЯ  с  неуЯзвимым  человеком,  она  стала  выказывать
неуважение  к  нему,  тем  самым  внушаЯ   свою  неприЯзнь  к  ѓорио  другим
пансионерам, а те ради забавы способствовали ее месте.
     Љ концу первого года вдова дошла до такой степени подозрительности, что
задавала себе  вопрос: отчего этот купец, при его доходе в семь-восемь тысЯч
ливров, с его превосходным столовым  серебром и красивыми, как у содержанки,
драгоценностЯми, все-таки жил у нее и, несоразмерно с состоЯнием, так  скупо
тратилсЯ  на  свой  пансион?  ‚  течение  большей части первого  года  ѓорио
нередко, раз или два в неделю, обедал в другом месте, затем мало-помалу стал
обедать вне пансиона только  два  раза в  месЯц.  Ћтлучки г-на  ѓорио удачно
совпадали с выгодами г-жи ‚оке, а когда жилец  начал все чаще и чаще обедать
дома,  такаЯ исправность не  могла не  вызвать неудовольствиЯ  хозЯйки.  ќти
перемены  были  приписаны  не только  денежному  оскудению  ѓорио, но  и его
желанию  насолить  своей  хозЯйке. ѓнуснейшаЯ  привычка  карликовых  умов  -
приписывать свое духовное  убожество  другим.  Љ  несчастью, к концу второго
года  ѓорио  оправдал  все  пересуды  в  отношении себЯ,  попросив г-жу ‚оке
перевести  его  на  третий  этаж и  сбавить плату за  пансион  до  девЯтисот
франков. …му пришлось  так  строго экономить,  что он перестал топить зимою.
‚дова ‚оке потребовала, чтобы ей было  заплачено  вперед, на что  и получила
согласие г-на ѓорио, которого все же с той поры стала звать "папаша ѓорио".
     Ћ  причинах  этого  падениЯ  строили догадки  все  кому  не  лень. „ело
трудное. Љак говорила лжеграфинЯ, папаша ѓорио был скрытен, себе на  уме. Џо
логике  людей пустоголовых, всегда болтливых, потому что, кроме пустЯков, им
нечего  сказать, всЯкий, кто не болтает о  своих делах, очевидно, занимаетсЯ
зловредными  делами.  ’ак  "именитый  купец"  превратилсЯ   в   мазурика,  а
"волокита" - в  старого шута.  Џапаша ѓорио то оказывалсЯ человеком, который
забегал  на  биржу  и  там,  по  энергичному  выражению  финансового  Языка,
пощипывал на ренте, после того, как разорилсЯ на большой игре, - такова была
версиЯ ‚отрена, поселившегосЯ  тогда  в  "„оме ‚оке"; а то  он был одним  из
мелких  игроков,  что  каждый  вечер  ставЯт на счастье и выигрывают франков
десЯть. ’о  из него делали шпиона тайной полиции, - но, по уверению ‚отрена,
ѓорио был недостаточно  хитер, чтобы достигнуть  этого. Љроме  того,  папаша
ѓорио был также скрЯгой,  ссужившим под высокие проценты на короткий срок, и
лотерейным игроком, игравшим  на "сквозной" номер. Ћн превращалсЯ в какое-то
весьма таинственное  порождение бесчестьЯ, немощи, порока. Ћднакоже,  как ни
были гнусны его пороки или поведение, неприЯзнь к нему не доходила  до того,
чтобы иго изгнать: за пансион-то он платил. Љ тому же от него была и польза:
каждый,  высмеиваЯ  или   задираЯ  его,  изливал  свое  хорошее  или  дурное
настроение.
     Њнение г-жи  ‚оке казалось наиболее  правдоподобным  и  получило  общее
признание. Џо ее словам, этот  "хорошо сохранившийсЯ и свежий, как  Яблочко,
мужчина,   еще   способный   доставить   женщине   много   приЯтного",   был
просто-напросто распутник со  странными наклонностЯми. € вот  какими фактами
обосновала г-жа ‚оке эту клевету.
     Ќесколько месЯцев спустЯ после отъезда разорительной  графини, сумевшей
просуществовать полгода за счет хозЯйки,  г-жа  ‚оке однажды  утром, еще  не
встав с постели,  услышала  на  лестнице  шуршанье шелкового платьЯ и легкие
шаги  молодой,   изЯщной  женщины,   проскользнувшей  к  ѓорио   в   заранее
растворенную дверь. ’олстуха ‘ильвиЯ сейчас же пришла сказать своей хозЯйке,
что  некаЯ  девица,  чересчур  красиваЯ, чтобы  быть  честной,  одетаЯ,  как
божество,  в  прюнелевых ботинках,  совсем не запыленных, скользнула,  точно
угорь, с улицы  к ней на кухню  и  спросила,  где квартирует господин ѓорио.
‚дова  ‚оке вместе с кухаркой стали подслушивать и  уловили кое-какие нежные
слова, сказанные  во времЯ  этого довольно продолжительного посещениЯ. Љогда
же г-н ѓорио  вышел проводить свою даму,  толстуха  ‘ильвиЯ  надела  на руку
корзинку, как  будто  бы отправилась на  рынок,  и пошла следом  за любовной
парочкой.
     - ‘ударынЯ, - сказала она вернувшись,  - а,  надо быть, господин  ѓорио
богат  чертовски,  коли ничего не  жалеет длЯ своих  красоток. ‚ерите ли, на
углу ќстрапады[27] стоЯл роскошный экипаж, и в этот экипаж села она!
     ‚о  времЯ обеда г-жа ‚оке пошла задернуть занавеску, чтобы папаше ѓорио
солнце не било в глаза.
     - ѓосподин ѓорио, вас любЯт  красотки,  - смотрите, как солнышко с вами
играет. —орт возьми, у  вас есть вкус,  она прехорошенькаЯ, - сказала вдова,
намекаЯ на его гостью.
     - ќто моЯ дочь,  -  ответил ѓорио с гордостью, которую нахлебники сочли
просто самодовольством старика, соблюдавшего внешние приличиЯ.
     ‘пустЯ месЯц со времени первого визита к ѓорио - последовал второй. …го
дочь,  котораЯ была  у него первый  раз в  простом  утреннем платье,  теперь
Явилась после  обеда,  в выездном нарЯде. Ќахлебники, болтавшие  в гостиной,
имели случай полюбоватьсЯ на красивую, изЯщную  блондинку  с тонкой  талией,
слишком изысканную длЯ дочери какого-то папаши ѓорио.
     - „а их две! - заЯвила, не узнав ее, толстуха ‘ильвиЯ.
     —ерез несколько дней другаЯ девица, высокаЯ, хорошо  сложеннаЯ брюнетка
с живым взглЯдом, спросила г-на ѓорио.
     - „а их три! - воскликнула ‘ильвиЯ.
     ‚тораЯ дочь навестила отца тоже утром, а несколько дней спустЯ приехала
вечером в карете, одетаЯ в бальный туалет.
     -  –елых четыре!  - воскликнули г-жа  ‚оке  с  толстухой  ‘ильвией,  не
заметив в  этой  важной  даме никакого сходства  с  просто  одетой  девицей,
приходившей в первый раз утром.
     ѓорио еще  платил  тогда за  пансион тысЯчу двести  франков.  ѓ-жа ‚оке
находила  вполне  естественным,  что у  богатого  мужчины  четыре  или  пЯть
любовниц, а  в  его  стремлении выдать их за своих дочерей усматривала  даже
большое хитроумие.  Ћна нисколько не была в  претензии, что он их принимал в
"„оме ‚оке". Ќо так как этими  посещениЯми объЯснЯлось равнодушие пансионера
к ее особе, вдова позволила  себе в  начале  второго  года дать  ему  кличку
"старый кот". Љогда же ѓорио скатилсЯ до девЯтисот франков, она, увидЯ  одну
из этих  дам,  сходившую с  лестницы,  спросила его очень нагло,  во что  он
собираетсЯ превратить ее дом. Џапаша ѓорио ответил, что эта дама его старшаЯ
дочь.
     - ’ак у вас дочерей-то целых три дюжины, что ли? - съЯзвила г-жа ‚оке.
     -  ’олько  две  дочери,  -  ответил  ей  жилец  смиренно,  как  человек
разорившийсЯ, дошедший до полной покорности из-за нужды.
     Љ  концу  третьего  года папаша ѓорио еще  больше  сократил свои траты,
перейдЯ на четвертый этаж и ограничив расход на свое содержание сорока пЯтью
франками  в  месЯц.  Ћн  бросил нюхать  табак, рассталсЯ  с  парикмахером  и
перестал пудрить волосы. Љогда папаша ѓорио  впервые  ЯвилсЯ  ненапудренным,
хозЯйка ахнула от изумлениЯ, увидев цвет его волос  - грЯзно-серый с зеленым
оттенком. …го физиономиЯ, становЯсь под гнетом тайных горестей день ото  днЯ
все  печальнее, казалась самой  удрученной из всех физиономий, красовавшихсЯ
за  обеденным  столом.  Ќе оставалось  никаких сомнений: папаша ѓорио -  это
старый  распутник, только благодарЯ искусству врачей  сохранивший свои глаза
от коварного  действиЯ  лекарств, неизбежных при его  болезнЯх,  а противный
цвет его  волос -  следствие любовных излишеств и тех  снадобий,  которые он
принимал,  чтобы продлить  эти излишества. ”изическое  и  душевное состоЯние
беднЯги, казалось оправдывало  этот вздор. Љогда  у ѓорио сносилось красивое
белье, он заменил его бельем из коленкора,  купленного по четырнадцать су за
локоть. Ѓриллианты, золотаЯ табакерка,  цепочка,  драгоценности -  все  ушло
одно  вслед за  другим.  Ћн  рассталсЯ с васильковым фраком,  со всем  своим
парадом  и стал носить  зимой и летом  сюртук  из грубого сукна  коричневого
цвета, жилет  из козьей  шерсти и серые штаны из толстого буксина. ѓорио все
худел  и  худел; икры  опали,  лицо,  расплывшеесЯ в  довольстве  мещанского
благополучиЯ, необычайно  сморщилось,  челюсти резко  обозначились,  на  лбу
залегли складки. Љ концу четвертого года житьЯ на улице Ќев-‘ент-†еневьев он
стал сам на себЯ непохож. Њилый вермишельщик шестидесЯти двух лет, на вид не
больше  сорока,  высокий, полный буржуа, моложавый  до нелепости, с какой-то
юною улыбкою на лице, радовавший прохожих своим веселым видом, теперь глЯдел
семидесЯтилетним стариком, тупым, дрожащим, бледным. ‘колько жизни светилось
в голубых его  глазах! -  теперь  они потухли, выцвели, стали серо-железного
оттенка и больше не слезились, а краснаЯ закраина  их век как будто сочилась
кровью. Ћдним внушал он  омерзение, другим - жалость. ћные  студенты-медики,
заметив, что  нижнЯЯ губа у него отвисла, и  смерив его лицевой  угол, долго
старались растормошить  папашу ѓорио, но безуспешно,  после чего определили,
что он страдает кретинизмом.
     Љак  то  вечером,  по  окончании  обеда,  когда вдова  ‚оке  насмешливо
спросила ѓорио: "—то ж это ваши дочки перестали навещать вас?"  - ставЯ этим
под  сомнение  его  отцовство, папаша  ѓорио вздрогнул так,  словно  хозЯйка
кольнула его железным острием.
     - €ногда они заходЯт, - ответил он взволнованным голосом.
     - Ђх,  вот как! €ногда  вы их еще  видаете?  - воскликнули студенты.  -
Ѓраво, папаша ѓорио!
     ‘тарик уже  не слышал насмешек, вызванных его ответом: он  снова впал в
задумчивость,  а те,  кто наблюдал его  поверхностно, считали ее  старческим
отупением,  говорЯ, что он выжил из ума. …сли бы они знали ѓорио близко, то,
может быть, вопрос о  состоЯнии его, душевном и физическом, заинтересовал бы
их, хотЯ длЯ них он был почти неразрешим. Ќавести справки  о  том, занималсЯ
ли ѓорио в действительности торговлей мучным товаром  и  каковы были размеры
его  богатства, конечно, не  представлЯло затруднений,  но  люди старые, чье
любопытство  он мог бы пробудить, не выходили за пределы своего  квартала  и
жили в пансионе, как устрицы,  приросшие к своей  скале. —то  же касаетсЯ до
остальных,  то  стоило  им выйти  с  улицы  Ќев-‘ент-†еневьев,  и сейчас  же
стремительность  парижской  жизни  уносила воспоминанье  о  бедном  старике,
предмете их глумлений. ‚ понЯтии  беспечных юношей и этих ограниченных людей
такаЯ  горькаЯ нужда, такое  тупоумие  папаши  ѓорио не вЯзались  ни с каким
богатством, ни  с  какой дееспособностью. Ћ женщинах, которых он  выдавал за
своих дочерей,  каждый  держалсЯ мнениЯ г-жи ‚оке,  котораЯ  с непререкаемой
логикой  старух,  привыкших в часы вечерней болтовни судачить  о чем угодно,
говорила:
     - Ѓудь у  папаши  ѓорио  дочери так же богаты,  как  были  с виду дамы,
приходившие к нему, разве стал бы он жить у менЯ в доме, на четвертом этаже,
за сорок пЯть франков в месЯц и ходить как нищий?
     Џодобных доводов ничем не опровергнешь. ’аким  образом,  в конце ноЯбрЯ
1819  года, когда  разыгралась  эта драма, любой  нахлебник  в пансионе имел
вполне установившеесЯ мнение о бедном старике. Ќикакой жены, никаких дочерей
у  него никогда не  было; злоупотребление  удовольствиЯми превратило  его  в
улитку,  в человекообразного моллюска из отрЯда фуражконосных, как выразилсЯ
"разовый" нахлебник, чиновник …стественноисторического музеЯ...  „аже  Џуаре
был орел, джентльмен в сравнении  с ѓорио. Џуаре говорил,  рассуждал,  давал
ответы; правда, в разговоре -  и  в  рассуждениЯх,  и  в ответах - он ничего
своего не выражал, ибо имел привычку повторЯть иными словами только то,  что
было  сказано другими, но все же он способствовал беседе, в  нем была жизнь,
видимость  каких-то  чувств,  а  ѓорио,  опЯть-таки  по  выражению музейного
чиновника, стоЯл все времЯ на точке замерзаниЯ.
     ђастиньЯк,  съездив  домой,  вернулсЯ  в  настроении,  хорошо  знакомом
молодым  людЯм, если они очень способны вообще или если в них  под действием
тЯжелых  обстоЯтельств  вдруг  пробуждаютсЯ  на  короткий  срок  способности
исключительных людей. ‚  первый год своего пребываниЯ  в  Џариже, когда  длЯ
получениЯ  начальных  степеней  на  факультете  еще  не  требуетсЯ усидчивой
работы,  ќжен располагал  свободным  временем,  чтобы насладитьсЯ  показными
прелестЯми Џарижа. ‘туденту нехватит времени, если он намерен ознакомитьсЯ с
репертуаром каждого театра, изучить все ходы и выходы в парижском лабиринте,
узнать обычаи, перенЯть Язык,  привыкнуть к столичным удовольствиЯм, обегать
все приличные  и злачные места,  послушать  занимательные лекции и осмотреть
музейные богатства. ‚ это времЯ он придает огромное значение всЯким пустЯкам
и  страстно ими увлекаетсЯ. “ него  есть свой великий человек,  профессор из
Љоллеж  де ”ранс, которому за то и платЯт, чтоб он держалсЯ  на уровне своей
аудитории. ‘тудент  выше подтЯгивает галстук и принимает  красивые позы ради
какой-либо  женщины,  сидЯщей  в первом Ярусе Љомической оперы. €сподволь он
входит в жизнь,  обтесываетсЯ, расширЯет свой кругозор и постигает, наконец,
соотношение  различных слоев в человеческом обществе. Ќачав заглЯдыватьсЯ на
вереницу колЯсок, движущихсЯ при  Ярком солнце по …лисейским ЏолЯм, он скоро
пожелает обзавестись своим выездом.
     ќжен, не сознаваЯ  этого,  успел пройти  такую  школу еще  до того, как
уехал  на  каникулы, получив степень бакалавра словесных и юридических наук.
…го  ребЯческие  иллюзии,  его  провинциальные  воззрениЯ  исчезли,  понЯтиЯ
изменились,  а  честолюбие безмерно разрослось,  и, живЯ в родной усадьбе, в
лоне своей семьи, на все смотрел он новым, трезвым взглЯдом. …го отец, мать,
два брата, две  сестры и тетка, все богатство  которой заключалось в пенсии,
жили в  маленьком  именье ђастиньЯк. ќто поместье с доходом около трех тысЯч
франков  зависело от шаткой  экономики, господствующей  в  чисто промысловой
культуре  винограда,  и, несмотрЯ на это, требовалось ежегодно еще извлекать
тысЯчу двести франков  длЯ  ќжена.  Ћн  видел  эту постоЯнную нужду, которую
великодушно  скрывали от  него;  невольно  сравнивал своих  сестер,  которые
казались  ему   в  детстве   такими  красавицами,  с  парижскими  женщинами,
воплотившими  лелеемый  в  его  мечтах  тип  красоты;  сознавал всю зыбкость
будущего  этой многочисленной семьи,  котораЯ  надеЯлась  всецело  на  него;
замечал,  с  какою  мелочной  бережливостью  заботливо припрЯтывались  самые
дешевые  продукты; пил  вместе со  всей семьей  напиток,  приготовленный  на
виноградной кожуре; словом, множество обстоЯтельств, упоминание о коих здесь
бесцельно, удесЯтерило  его  желанье  преуспеть  в жизни и  возбудило  жажду
выдвинутьсЯ. Љак  это  свойственно  великодушным людЯм,  ему  хотелось  быть
обЯзанным  лишь собственным  заслугам. Ќо он  был  южанин,  до мозга  костей
южанин, поэтому на деле его решениЯм предстоЯло испытать те колебаниЯ, какие
возникают у  молодого человека, как  только он очутитсЯ в открытом море,  не
знаЯ, ни к какому  берегу направить свои  силы, ни под каким углом поставить
паруса. ќжен первоначально собиралсЯ окунутьсЯ с головой в работу, но вскоре
увлексЯ созданием  нужных ему свЯзей. ‡аметив, как  велико  влиЯние женщин в
жизни общества, он сразу же задумал пуститьсЯ в высший свет, чтобы завоевать
себе  там покровительниц; а  могло ли  их не оказатьсЯ у  молодого человека,
остроумного  и  пылкого,  когда  вдобавок  ум  и  пыл  в  нем  подкреплЯлись
изЯществом  осанки  и какой-то  нервической  красой,  на  которую  так падки
женщины?  ќти мысли осаждали ђастиньЯка во времЯ его блужданий по полЯм, где
он в былое  времЯ  так  весело прогуливалсЯ с сестрами, теперь замечавшими в
нем  очень большую перемену. …го тетка  г-жа  де  ЊарсийЯк была когда-то при
дворе  и   завела  знакомства   в  верхах  аристократического  мира.   ‘реди
воспоминаний тетки, которыми она прежде так часто и так заманчиво делилась с
ним,  юных  честолюбец вдруг  усмотрел исходные  позиции  длЯ своих побед  в
обществе,  не  менее  важных,  чем  его  успехи  в  коле  правоведениЯ;  он
расспросил  ее, какие  родственные свЯзи  возможно снова  завЯзать.  ’рЯхнув
ветви генеалогического дерева,  стараЯ дама решила, что среди эгоистического
племени богатых  родственников, изо всех  родных, способных сослужить службу
ее  племЯннику, виконтесса де Ѓосеан, пожалуй, окажетсЯ наиболее отзывчивой.
Ћна написала этой  молодой  даме письмо в  старинном  стиле и,  передав  его
ќжену, сказала,  что коль скоро он преуспеет у  виконтессы,  та пособит  ему
обрести  вновь  и  других  родственников. ‘пустЯ  несколько  дней  по  своем
прибытии  в  Џариж  ђастиньЯк  переслал  тетушкино  письмо  г-же  де Ѓосеан.
‚иконтесса ответила приглашением на бал, назначенный на другой день.
     ’аково было положение дел в семейном пансионе к концу ноЯбрЯ 1819 года.
Џолучив ответ  на  письмо,  ќжен  побывал на балу у г-жи  де Ѓосеан и пришел
домой часа в два ночи. —тобы  нагнать потерЯнный вечер, студент еще во времЯ
танцев  храбро  давал  себе  обет работать до утра.  Џоддавшись  чародейству
ложной энергии,  вспыхнувшей  в нем при виде  блеска светской  жизни, он был
готов впервые провести бессонную ночь в тиши своего квартала. ‚ этот день он
не  обедал в  пансионе.  ’аким  образом,  жильцы могли предполагать, что  он
вернетсЯ только  на  рассвете, как и случалось, когда он приходил с балов  в
Ћдеоне  или вечеров в Џрадо[33], забрызгав  грЯзью шелковые чулки  и стоптав
бальные  туфли. Љристоф,  прежде чем  запереть дверь  на  засов, выглЯнул на
улицу. Љак  раз  в это мгновение  ЯвилсЯ ђастиньЯк  и  мог поэтому  без шума
взойти   к  себе  наверх  в  сопровождении  Љристофа,   шумевшего   довольно
основательно. ќжен разделсЯ, обулсЯ в ночные туфли, надел плохонький сюртук,
разжег  торф в  печке и  приготовилсЯ к работе настолько быстро, что Љристоф
стуком своих тЯжелых башмаков  заглушил  и эти не очень шумные приготовлениЯ
студента.
     Џрежде  чем углубитьсЯ в  юридические книги, ќжен несколько минут сидел
задумавшись.  ‚иконтесса де Ѓосеан, с которой он только что свел знакомство,
была одной из цариц парижского большого света, а дом ее слыл самым  приЯтным
в ‘ен-†ерменском предместье. „а и по имени и по богатству она принадлежала к
верхам аристократического мира.  ЃлагодарЯ  своей тетке  де  ЊарсийЯк бедный
студент был  хорошо  принЯт виконтессой,  но сам не ведал, как много значила
такаЯ благосклонность: быть принЯтым в этих раззолоченных гостиных равнЯлось
грамоте на высшее дворЯнство.  Џоказав себЯ в  самом замкнутом обществе,  он
завоевал право на  вход куда угодно. Ћслепленный таким  блестЯщим собранием,
ќжен  едва успел обменЯтьсЯ  лишь несколькими  фразами  с г-жой де  Ѓосеан и
удовольствовалсЯ тем, что  среди толпы  богинь Џарижа, теснившихсЯ на рауте,
отметил  длЯ себЯ одну  из тех, в которых юноши  сразу же должны влюблЯтьсЯ.
‚ысокаЯ,  хорошо сложеннаЯ графинЯ Ђнастази де ђесто славилась на весь Џариж
красотой своего  стана. ‚ообразите  большие черные глаза, великолепные руки,
точеные ноги, в движениЯх огонь, - женщину, которую маркиз де ђонкероль звал
"чистокровной  лошадью". ЌервнаЯ утонченность не  портила ничем  ее красоты:
все формы ее отличались полнотой и округлостью, не вызываЯ упрека в излишней
толщине. "—истокровнаЯ лошадь", "породистаЯ женщина" - такие выражениЯ стали
вытеснЯть "небесных ангелов",  "оссиановские лица"[33] - всю старую любовную
мифологию,  отвергнутую  дендизмом.  Ќо  длЯ  ђастиньЯка  графинЯ  де  ђесто
ЯвлЯлась просто женщиной, притом желанной. ‚ списке кавалеров, записанных  у
нее  на веере, он обеспечил себе два танца и мог поговорить  с ней в  первом
контрдансе.
     -  ѓде  можно  встретить  вас, мадам?  -  спросил  он  напрЯмик,  с той
страстной силой, котораЯ так нравитсЯ женщинам.
     -  ѓде?.. •отЯ бы в  Ѓулонском  лесу, у Ѓуфонов[34],  у менЯ,  всюду, -
ответила она.
     € предприимчивый южанин постаралсЯ сблизитьсЯ с пленительной  графиней,
насколько  это  мыслимо  длЯ  молодого человека за времЯ контрданса  и  тура
вальса. ‘читаЯ свою даму "знатной  дамой", ќжен отрекомендовалсЯ  ей кузеном
г-жи  де Ѓосеан, после  чего графинЯ разрешила  ему  ЯвитьсЯ к ней и  бывать
запросто. Џо ее улыбке  на прощанье он заключил, что надо сделать ей  визит.
Ќа свое  счастье, он встретил человека,  который не посмеЯлсЯ его наивности,
считавшейсЯ смертным грехом в  среде прославленных повес этой  эпохи, всЯких
Њоленкуров, ђонкеролей, Њаксимов де ’рай, де Њарсе, Ђжуда-Џинто, ‚анденесов,
которые блистали  безумным  щегольством, вращаЯсь в обществе самых роскошных
женщин - леди Ѓрэндон, герцогини де ‹анже, графини Љергаруэт, г-жи ‘еризи  и
г-жи де  ‹анти,  герцогини де  ЉарильЯно, графини ”ерро, маркизы  д'ќглемон,
г-жи ”ирмиани, маркизы де ‹истомэр и маркизы д'ќспар, герцогини де Њофриньез
и дам из семейства де ѓранлье. €так, по счастью, неопытный  студент попал на
маркиза  де  Њонриво,  любовника герцогини де ‹анже, генерала, отличавшегосЯ
детским простодушием, который  и  сообщил ему, что графинЯ де ђесто живет на
ѓельдерской улице.
     Ѓыть молодым,  мечтать о женщине, жаждать светской жизни  и видеть, как
перед   тобой  распахиваютсЯ  двери  двух  домов;   стать  твердой  ногой  в
‘ен-†ерменском предместье  у  виконтессы де  Ѓосеан и преклонить  колено  на
оссе  д'Ђнтен[34]  перед графиней  де  ђесто,  пронизывать  взором анфиладу
парижских  салонов  и считать  себЯ  достаточно красивым,  чтобы  найти  там
покровительство и  помощь  в  женском  сердце;  чувствовать  себЯ достаточно
честолюбивым, чтобы  одним неподражаемым прыжком вскочить  на туго натЯнутый
канат, итти по нему со смелостью никогда  не падающего акробата и приобрести
самый  надежный  балансир в лице  обворожительной женщины! Љто бы, во власти
таких дум и такой женщины, величественно возникавшей перед ним здесь - рЯдом
с торфЯной печкой, между нищетой и ‘водом законов, - кто бы в своем раздумье
не пытал грЯдущее, не видел впереди удачи, как ќжен? разгулЯвшаЯсЯ мысль так
щедро давала векселЯ  под будущие радости, что он уже воображал себЯ наедине
с графиней де  ђесто,  но  в  это времЯ стон, подобный скорбному  вздоху св.
€осифа,  нарушил молчанье ночи  и отозвалсЯ  в сердце молодого человека, как
чей-то предсмертный хрип. ќжен  тихонько  открыл  дверь и, выйдЯ  в коридор,
заметил  полоску света под  дверью папаши ѓорио. ЋпасаЯсь, не  плохо ли  его
соседу, он приложил  глаз к  замочной скважине, заглЯнул в комнату  и увидел
старика за  работой,  казалось настолько  подозрительной,  что студент решил
оказать   услугу   обществу,   хорошенько  выследив   ночные  махинации  так
называемого  вермишельщика.  Џапаша ѓорио еще раньше  перевернул  стол вверх
ногами и  привЯзал  к его перекладине большую чашку и блюдо из позолоченного
серебра, а теперь  эти  предметы,  украшенные  богатой чеканкой, он  обвивал
чем-то  вроде  каната,  стЯгиваЯ  так  сильно,  что  свертывал  их  трубкой,
повидимому длЯ того, чтобы превратить в слитки.
     "Ћго!  Љаков  мужчина!  -  подумал ђастиньЯк,  глЯдЯ  на  жилистые руки
старика, пока он с помощью  веревки мЯл, как  тесто, позолоченное серебро. -
Ќе  вор ли он  или  сбытчик краденого, который только прикидываетсЯ немощным
дурачком и живет,  как нищий, чтобы спокойно заниматьсЯ  своим промыслом?" -
спрашивал себЯ ќжен выпрЯмлЯЯсь.
     ‘тудент снова приник глазом к замочной скважине. Џапаша ѓорио  размотал
канат,  взЯл  ком серебра,  положил  его на  стол,  предварительно  накрытый
одеЯлом, и стал катать, придаваЯ форму круглой чурки, - операциЯ, с  которой
он справлЯлсЯ изумительно легко.
     "„а, силы в  нем, пожалуй,  не меньше чем в польском короле Ђвгусте!" -
подумал ќжен, когда серебрЯнаЯ чурка стала почти круглой.
     Џапаша ѓорио печально глЯнул на дело рук  своих,  из  глаз  его потекли
слезы,  он  задул  витую  свечечку,  при  свете  которой плющил  серебро,  и
ђастиньЯк услышал, как он, вздохнув, улегсЯ спать.
     "ќто сумасшедший", - подумал студент.
     - Ѓедное дитЯ! - громко произнес папаша ѓорио.
     Џосле таких слов ќжен решил, что лучше помолчать об этом происшествии и
не  осуждать столь  опрометчиво соседа. ‘тудент  хотел было  уйти к себе, но
вдруг  он  услышал  еле  уловимое  шуршанье,  -  как  если  бы  по  лестнице
поднимались  люди, обутые в мЯгкие  покромчатые туфли.  ќжен  напрЯг слух  и
тогда  в  самом  деле  отчетливо  различил  дыхание каких-то двух людей.  Ќе
услыхав ни скрипа двери, ни  людских шагов, он сразу  увидел  слабый свет на
третьем этаже, в комнате ‚отрена.
     "‚от сколько тайн в семейном пансионе!" - произнес он про себЯ.
     ‘пустившись на несколько ступенек, он прислушалсЯ, и до его уха долетел
звон  золота. ‚скоре свет  погас, и  хотЯ  дверь опЯть  не скрипнула,  снова
послышалось дыхание двух человек. ‡атем, по мере того как оба они спускались
с лестницы, звук, удалЯЯсь, замирал.
     - Љто там ходит? - крикнула г-жа ‚оке, раскрыв свое окно.
     - ќто Я, мамаша ‚оке, иду к себе, - ответил тихим басом ‚отрен.
     "‘транно! ‚едь  Љристоф запер на засов, - недоумевал ќжен, входЯ к себе
в  комнату. - ‚ Џариже,  чтобы хорошо знать все,  что  творитсЯ  вокруг,  не
следует спать по ночам".
     „ва  этих  небольших  событиЯ  отвлекли  его  от  честолюбиво-любовного
раздумьЯ,  и  он  уселсЯ  за работу.  Ћднако внимание  студента рассеивалось
подозрениЯми насчет  папаши ѓорио, а  еще больше - образом графини де ђесто,
ежеминутно возникавшей перед ним как вестница его блестЯщего предназначеньЯ;
в  конце  концов  он лег  в постель  и заснул сразу как  убитый. Љогда юноши
решают посвЯтить всю ночь труду, они в семи случаЯх из десЯти предаютсЯ сну.
—тобы не спать ночами, надо быть старше двадцати лет.
     Ќа следующее утро в Џариже  стоЯл  тот густой туман,  который  так  все
закутывает,  заволакивает, что даже  самые точные люди ошибаютсЯ во времени.
„еловые встречи расстраиваютсЯ. Ѓьет полдень, а  кажетсЯ, что  только восемь
часов утра.  ‚ половине  десЯтого г-жа ‚оке еще не  поднималась  с  постели.
Љристоф  и  толстуха ‘ильвиЯ,  тоже  с опозданием,  мирно  попивали кофе  со
сливками, снЯтыми с  молока, купленного длЯ жильцов и подвергнутого ‘ильвией
длительному  кипЯчению,  чтобы  г-жа  ‚оке  не  заметила  такого незаконного
побора.
     -  ‘ильвиЯ, - обратилсЯ к ней Љристоф, макаЯ в кофе первый свой гренок,
-  что там ни говори, а господин  ‚отрен человек хороший. Ќынче ночью к нему
опЯть  приходили  двое; ежели хозЯйка  станет справлЯтьсЯ, ей ничего не надо
говорить.
     - Ђ он дал что-нибудь тебе?
     - ‘то су за один месЯц, - оно, значит, вроде как "помалкивай".
     - Ћн  да госпожа  Љутюр одни  не жмутсЯ, а  прочие  так и норовЯт левой
рукой взЯть обратно, что дают правой на Ќовый год, - сказала ‘ильвиЯ.
     - „а и дают-то что?! - заметил  Љристоф. - Љаких-нибудь сто су. ‚от уже
два  года, как  папаша ѓорио сам чистит  себе башмаки. Ђ  этот  скаред Џуаре
обходитсЯ без ваксы;  да  он  ее скорее вылижет, чем станет  чистить ею свои
шлепанцы. —то же до  этого щуплого студента, так он дает мне сорок су. Ђ мне
дороже стоЯт одни щетки, да вдобавок он сам торгует своим старым платьем. Ќу
и трущоба!
     - ќто еще что! - ответила ‘ильвиЯ, попиваЯ  маленькими глотками кофе. -
Ќаше место как-никак лучшее в  квартале; жить можно. Ђ вот что, Љристоф... Я
опЯть насчет почтенного дЯдюшки ‚отрена - с тобой ни о чем не говорили?
     - Ѓыло дело. ’ут на-днЯх повстречалсЯ  Я на улице с одним господином, а
он и  говорит мне: "Ќе у вас ли проживает толстый  господин, что красит свои
баки?" Ђ Я  ему на это:  "Ќет, сударь, он их не красит. ’акому весельчаку не
до того". џ, значит, доложил об этом господину ‚отрену, а он сказал: "•орошо
сказано, паренек! ’ак всегда и отвечай. —его уж неприЯтнее, как ежели узнают
о твоих слабостЯх. Ћт этого, глЯдишь, и брак расстроилсЯ".
     - „а и ко мне на рынке подъезжали, не  видела ли, дескать, Я его, когда
он надевает рубашку. ЏрЯмо смех! ‘лышишь, - сказала она, прерываЯ себЯ, - на
‚аль-де-ѓрас пробило уже без четверти десЯть, а никто и не шелохнетсЯ.
     -  •ватилась! „а никого и нет.  ѓоспожа Љутюр  со своей девицей  еще  с
восьми  часов пошли  к  причастию к  свЯтому  ќтьену. Џапаша  ѓорио  вышел с
каким-то свертком. ‘тудент вернетсЯ только  в десЯть, после лекций. џ убирал
лестницу  и  видел,  как они уходили,  еще папаша  ѓорио  задел  менЯ  своим
свертком,  твердым, как железо. € чем он только промышлЯет, этот старикашка?
„ругие его гонЯют, как кубарь, а все-таки он человек хороший, лучше их всех.
„ает-то он пустЯки, зато уж  дамы,  к которым  он посылает  менЯ  иной  раз,
отваливают на водку - знай наших, ну, да и сами разодеты хоть куда.
     - “ж не те ли, что он зовет своими дочками? €х целаЯ дюжина.
     - џ ходил только к двум, тем самым, что приходили сюда.
     - Ќикак хозЯйка завозилась;  поднимет сейчас гам,  надо  итти. Љристоф,
постереги-ка молоко от кошки.
     ‘ильвиЯ поднЯлась к хозЯйке.
     - —то это  значит, ‘ильвиЯ?  Ѓез четверти  десЯть, Я сплю, как сурок, а
вам и горЯ мало. Ќикогда не бывало ничего подобного.
     - ќто все туман, такой, что хоть ножом его режь.
     - Ђ завтрак?
     - Људа там! ‚ ваших жильцов, видно бес  вселилсЯ, - они  улепетнули  ни
свет ни пора.
     - ‚ыражайсЯ  правильно, ‘ильвиЯ,  - заметила  г-жа ‚оке, -  говорЯт: ни
свет ни зарЯ.
     -  ‹адно, буду говорить по-вашему.  Ђ завтракать можете в десЯть часов.
Њишонетка и ее  Џорей  еще не  ворошились. ’олько их и в доме, да и те спЯт,
как колоды; колоды и есть.
     - Ћднако, ‘ильвиЯ, ты их соединЯешь вместе, словно...
     - ‘ловно  что? - подхватила ‘ильвиЯ, заливаЯсь глупым смехом. - €з двух
выходит пара.
     - ‘транно, ‘ильвиЯ, как это  господин ‚отрен вошел сегоднЯ ночью, когда
Љристоф уже запер на засов?
     - „аже совсем  напротив, сударынЯ. Ћн услыхал господина ‚отрена и сошел
вниз отпереть ему. Ђ вы уж надумали...
     - „ай мне кофту и поживее займись завтраком. Џриготовь остатки баранины
с картофелем и подай вареных груш, что по два лиара штука.
     —ерез несколько минут  ‚оке  сошла вниз,  как раз в то времЯ, когда кот
ударом лапы сдвинул тарелку, накрывавшую чашку с молоком,  и торопливо лакал
его.
     - Њистигри! - крикнула ‚оке.
     Љот удрал, но затем вернулсЯ и стал теретьсЯ об ее ноги.
     - „а,  да, подмазывайсЯ,  старый подлюга!  -  сказала  ему  хозЯйка.  -
‘ильвиЯ! ‘ильвиЯ!
     - Ќу! чего еще, сударынЯ?
     - ‘мотри-ка, сколько вылакал кот!
     - ќто скотина Љристоф виноват, Я же ему сказала  накрыть на  стол. Људа
это он запропастилсЯ? Ќе беспокойтесь, сударынЯ; это молоко  пойдет длЯ кофе
папаши ѓорио. Џодолью воды,  он и не заметит. Ћн  ничего не замечает, даже -
что есть.
     -  Људа  пошел этот шут гороховый?  -  спросила  г-жа ‚оке,  расставлЯЯ
тарелки.
     - Љто его ведает, где его черти носЯт?
     - Џереспала Я, - заметила г-жа ‚оке.
     - Ђ свежи, как роза...
     ‚  эту минуту  послышалсЯ  звонок,  и в  столовую вошел ‚отрен, напеваЯ
басом:

     Ћбъехал Я весь белый свет
     € счастлив был необычайно...
     - •о!  •о!  „оброе утро, мамаша  ‚оке, -  сказал  он, заметив хозЯйку и
игриво заключаЯ ее в объЯтиЯ.
     - Ќу же, бросьте...
     - ‘кажите: "Ќахал!" ѓоворите же! ‚ам ведь  хочетсЯ сказать?.. Ќу, так и
быть, помогу вам накрывать на стол. ђазве Я не мил, а?

     Ѓлондинок и брюнеток цвет
     “мел везде срывать...
     ‘ейчас Я видел нечто странное...

     случайно...
     - Ђ что? - спросила вдова.
     -  Џапаша ѓорио  был в  половине  девЯтого на  улице „офины  у ювелира,
который  скупает  старое  столовое  серебро  и  галуны.  Ћн  продал  ему  за
кругленькую  сумму   какой-то   домашний  предмет  из   золоченого  серебра,
сплющенный очень здорово длЯ человека без сноровки.
     - „а ну, в самом деле?
     - „а. џ  шел домой,  проводив  одного своего  приЯтелЯ, который уезжает
совсем из ”ранции через посредство Љомпании почтовых  сообщений; Я  дождалсЯ
папаши ѓорио, чтобы понаблюдать за ним, - так, длЯ смеху. Ћн вернулсЯ в  наш
квартал, на улицу де-ѓрэ, где и вошел в дом к известному ростовщику по имени
ѓобсек,  - плут, каких мало,  способен сделать костЯшки длЯ домино из костей
родного  отца; это  -  еврей,  араб,  грек, цыган,  но  обокрасть  его  дело
мудреное: денежки свои он держит в банке.
     - Ђ чем же занимаетсЯ папаша ѓорио?
     - Ђ тем,  что разорЯетсЯ, -  ответил ‚отрен.  -  ќтот  болван настолько
глуп, что тратитсЯ на девочек, а они...
     - ‚от он! - сказала ‘ильвиЯ.
     - Љристоф, - кликнул папаша ѓорио, - поднимись ко мне!
     Љристоф последовал за ѓорио и вскоре сошел вниз.
     - ’ы куда? - спросила г-жа ‚оке слугу.
     - Џо поручению господина ѓорио.
     -  Ђ это что такое? - сказал ‚отрен, вырываЯ из рук Љристофа письмо, на
котором  было  написано: ѓрафине Ђнастази  де ђесто. - Људа идешь? - спросил
‚отрен, отдаваЯ письмо Љристофу.
     -  Ќа  ѓельдерскую  улицу. Њне  велено  отдать  это  письмо  графине  в
собственные руки.
     - Ђ что это там внутри?!  - сказал ‚отрен, рассматриваЯ письмо на свет.
- Ѓанковый билет?.. Ќе то! - Ћн приоткрыл конверт.  - Џогашенный вексель!  -
воскликнул он.  - ‚от так штука! ‹юбезен же старый дуралей.  €ди, ловкач,  -
сказал  он,  накрываЯ  своей  лапой голову Љристофа и перевертываЯ его,  как
волчок, - тебе здорово дадут на водку.
     ‘тол  был накрыт. ‘ильвиЯ  кипЯтила молоко. ѓ-жа ‚оке разводила огонь в
печке; хозЯйке помогал ‚отрен, все времЯ напеваЯ:

     Ћбъехал Я весь белый свет
     € счастлив был необычайно...
     Љогда все было уже готово, вернулись г-жа Љутюр и мадмуазель ’айфер.
     - Ћткуда вы так рано, дорогаЯ? - спросила у г-жи Љутюр г-жа ‚оке.
     - Њы с ней молились у свЯтого ќтьена дю-Њон; ведь сегоднЯ нам предстоит
итти к  господину ’айферу. беднаЯ девочка дрожит, как  лист, - отвечала г-жа
Љутюр,  усаживаЯсь против  печки  и протЯгиваЯ к топке  свои ноги, обутые  в
ботинки, от которых пошел пар.
     - Џогрейтесь, ‚икторина, - предложила г-жа ‚оке.
     -  Џросить бога, чтобы  он смЯгчил сердце вашего отца, дело  хорошее, -
сказал ‚отрен,  подаваЯ стул сироте. -  Ќо этого мало. ‚ам нужен друг, чтобы
он выложил все начистоту этой свинье, этому дикарю, у которого, говорЯт, три
миллиона, а  он не дает  вам приданого.  Џо  теперешним временам и  красивой
девушке приданое необходимо.
     -  Ѓедный  ребенок,  -  посочувствовала  г-жа ‚оке. -  Џослушайте,  моЯ
голубка, ваш отец - чудовище. Ћн накликает на себЯ всЯких бед.
     Џри  этих  словах  на  глаза  ‚икторины  навернулись  слезы,  и   вдова
замолчала, заметив знак, сделанный ей г-жой Љутюр.
     - •оть бы нам удалось повидать его, хоть  бы Я могла поговорить с ним и
передать ему прощальное письмо его жены! - снова начала вдова интендантского
комиссара. - џ не рискнула послать письмо по почте; он знает мой почерк.
     - Ћ женщины невинные, несчастные, гонимые, - воскликнул ‚отрен, перебив
ее, - до чего же вы дошли! Ќа-днЯх Я займусь вашими делами,  и все пойдет на
лад.
     - Ћ  господин  ‚отрен,  - обратилась к  нему ‚икторина, бросаЯ  на него
влажный и горЯчий взор, не возмутивший, впрочем, спокойствиЯ ‚отрена, - если
у  вас  окажетсЯ возможность  повидать моего  отца, передайте  ему,  что его
любовь  и  честь  моей матери  мне дороже всех богатств  мира.  …сли бы  вам
удалось  смЯгчить его  суровость,  Я стала бы молитьсЯ  за  вас богу. Ѓудьте
уверены в признательности...
     - "Ћбъехал Я весь белый свет..." - иронически пропел ‚отрен.
     ‚  этот момент  спустились  вниз  Џуаре,  мадмуазель  Њишоно  и  ѓорио,
вероЯтно привлеченные запахом подливки,  которую готовила ‘ильвиЯ к остаткам
баранины.  Љогда нахлебники, приветствуЯ  друг друга, сели за  стол, пробило
десЯть часов, и с улицы послышались шаги студента.
     -  ‚от  и хорошо,  господин  ќжен;  сегоднЯ вы позавтракаете  со  всеми
вместе, - сказала ‘ильвиЯ.
     ‘тудент поздоровалсЯ с присутствующими и сел рЯдом с папашей ѓорио.
     - ‘о мной случилось удивительное приключение, - сказал он, наложив себе
вдоволь  баранины и отрезаЯ кусок  хлеба,  причем г-жа  ‚оке,  как и всегда,
прикинула на глаз весь этого куска.
     - Џриключение?! - воскликнул Џуаре.
     - ’ак чему  же вы  дивитесь, стараЯ шлЯпа? - сказал ‚отрен, обращаЯсь к
Џуаре. - ѓосподин ќжен создан длЯ приключений.
     Њадмуазель ’айфер робко взглЯнула на юного студента.
     - ђасскажите же нам о вашем приключении, - попросила г-жа ‚оке.
     - ‚чера Я был на балу у своей родственницы, виконтессы  де Ѓосеан, в ее
великолепном особнЯке, где комнаты обиты шелком. Љороче говорЯ, она устроила
нам роскошный праздник, на котором Я веселилсЯ, как король...
     - лек, - добавил ‚отрен, прерываЯ его речь.
     - —то вы этим хотите сказать? - вспыхнул ќжен.
     - џ говорю - королек, потому что королькам живетсЯ гораздо веселее, чем
королЯм.
     - „а, это верно, - заметил "д'акальщик"  Џуаре, - Я бы скорей предпочел
быть этой беззаботной птичкой, чем королем, потому