 с
двумЯ советниками, сменЯющимисЯ каждые шесть месЯцев; нет  сомнениЯ,  что  к
новому году начальником будет Ѓуффальмакко, Я - советником;  так  решено.  Ђ
начальник может ввести и заставить  ввести  кого  ему  угодно;  потому,  мне
кажетсЯ, вам следовало бы,  по  возможности,  сблизитьсЯ  с  Ѓуффальмакко  и
учествовать его. ќто такой человек,  что  если  он  познает  вашу  мудрость,
тотчас же влюбитсЯ в вас, и когда вы привлечете его  немного  своим  умом  и
теми хорошими вещами, которые у вас водЯтсЯ, вы можете попросить его; он  не
сумеет сказать вам: нет. џ говорил с ним о вас, и он очень к вам расположен;
вы сделайте это, а мне предоставьте сделатьсЯ с ним". ’огда маэстро  сказал:
"“ж очень мне нравитсЯ то, что ты говоришь, и если он человек, чтущий мудрых
мужей, и хоть немного побеседует со мною, Я так устрою, что он всегда  будет
за мною ходить, потому что ума у менЯ столько, что  Я  мог  бы  снабдить  им
целый город, оставаЯсь умнейшим".
     “строив это, Ѓруно обо всем подробно  рассказал  Ѓуффальмакко.  а  тому
показалось за тысЯчу лет времЯ, пока ему удастсЯ сделать то, чего  добивалсЯ
маэстро-дуралей. ‚рач, безмерно желавший попасть в корсары, не мешкаЯ долго,
подружилсЯ с Ѓуффальмакко, что удалось ему  легко.  Ќачал  он  ему  задавать
лучшие в свете ужины и обеды, а вместе с ним и Ѓруно;  они  же  кормили  его
обещаниЯми, как люди, чуЯвшие хорошие вина, жирных каплунов и другие лакомые
вещи, постоЯнно посещали его, бываЯ у него  без  особых  приглашений  и  все
времЯ говорЯ, что длЯ другого они  того  бы  не  сделали.  Њежду  тем  когда
маэстро показалось, что пора, он обратилсЯ с просьбой к Ѓуффальмакко, как то
сделал и с Ѓруно. Ѓуффальмакко притворилсЯ,  что  очень  этим  разгневан,  и
сильно накричал на Ѓруно, говорЯ: "ЉлЯнусь великим богом в ЏазиньЯно, Я едва
удерживаюсь, чтобы не дать тебе в голову  такого  тумака,  что  у  тебЯ  нос
свалитсЯ в пЯтки, предатель  ты  этакий!  Љто  другой  мог  поведать  о  том
маэстро, как не ты?" ’от усердно извинЯл его, говорЯ и  клЯнЯсь,  что  узнал
это со стороны, и после многих мудрых речей все-таки его успокоил.  ЋбратЯсь
к маэстро, Ѓуффальмакко сказал: "Њаэстро, оно и видно, что вы были в Ѓолонье
и принесли в наш город уменье держать Язык за зубами; еще скажу вам, что  вы
учились азбуке не на Яблоке, как то желают делать иные глупцы,  а  научились
ей на тыкве, а известно, что она длиннаЯ, и Я не ошибусь,  сказав,  что  вас
крестили в воскресенье. €  хотЯ  Ѓруно  говорил  мне,  что  вы  там  изучали
медицину, мне кажетсЯ, вы обучились  там  искусству  обворожать  людей,  что
благодарЯ вашему уму и выдумкам вы делаете лучше,  чем  кто-либо  другой  из
виденных мною". ‚рач оборвал его на средине речи  и,  обратившись  к  Ѓруно,
сказал: "—то значит говорить и обращатьсЯ с людьми умными! Љто бы так  скоро
понЯл все особенности моего ума, как то сделал этот  достойный  человек!  ’ы
вот не догадалсЯ так скоро, как он, чего Я стою; расскажи по  крайней  мере,
что Я тебе заметил, когда ты рассказал мне о  любви  Ѓуффальмакко  к  мудрым
людЯм. ђазве Я того не говорил?" - "ѓоворил,  и  лучше",  -  ответил  Ѓруно.
’огда маэстро сказал Ѓуффальмакко: "„ругое бы ты заговорил, если бы  повидал
менЯ в Ѓолонье, где не было ни большого, ни малого, ни доктора, ни  школЯра,
который не любил бы менЯ более всего на свете, - так Я сумел  всех  ублажить
своей беседой и своим умом. ‘кажу тебе более: Я там не  произнес  ни  слова,
чтобы не заставить всех смеЯтьсЯ, так Я всем  нравилсЯ,  а  когда  Я  оттуда
уезжал, все поднЯли страшный плач, желаЯ, чтобы Я осталсЯ, и дело  дошло  до
того, что решили, лишь бы Я осталсЯ, предоставить мне одному читать медицину
всем школЯрам, какие там были; но Я не захотел, ибо решил приехать  сюда  за
большим наследством, в которое теперь вступил и которое всегда было  в  моем
роде; так Я и сделал".  ’огда  Ѓруно  сказал  Ѓуффальмакко:  "Љак  тебе  это
нравитсЯ? Ђ ты не верил мне, когда Я тебе о том говорил. ЉлЯнусь евангелием,
в нашем городе нет врача, который сравнЯлсЯ бы с ним в распознавании ослиной
мочи, и, наверное, ты подобного не найдешь  отсюда  и  до  парижских  ворот.
Џоди-ка попробуй не сделать того, чего он хочет". - "Џравду говорит Ѓруно, -
заметил медик, - но менЯ здесь не знают, вы здесь народ грубый,  а  повидали
бы вы менЯ среди докторов, какой у менЯ  вид!"  ’огда  Ѓуффальмакко  сказал:
"Џоистине,  маэстро,  вы  знаете  гораздо  больше,  чем  Я  когда-либо   мог
предположить,  потому,  говорЯ  с  вами  непутно,  как  следует  говорить  с
подобными вам мудрыми людьми, скажу вам, что Я непременно устрою,  чтобы  вы
поступили в наше общество".
     Џосле этого обещаниЯ чествованиЯ их врачом умножились,  они,  потешаЯсь
этим, заставлЯли его плЯсать под дудку величайших глупостей на свете, обещаЯ
дать ему в жены графиню Ћтхожих, самое  прелестное  существо,  какое  только
можно найти на  задах  человеческого  рода.  ‚рач  спросил,  кто  такаЯ  эта
графинЯ. Ѓуффальмакко ответил: "Ђх ты тыква моЯ семеннаЯ, это очень  знатнаЯ
дама, и мало на свете домов, где бы она не творила суд и  расправу,  и  даже
минориты отдают ей дань при звуке литавров. € скажу  тебе,  что,  когда  она
ходит, кругом ее хорошо слышно, хотЯ она большею частью сидит запершись; тем
не менее еще недавно она прошла ночью мимо вашей входной двери,  направлЯЯсь
к Ђрно, чтобы вымыть  себе  ноги  и  подышать  воздухом;  но  ее  постоЯнное
времЯпребывание в Ћтхожей  области.  Џотому-то  ее  служители  часто  бродЯт
вокруг и все носЯт в доказательство ее главенства скипетр -  веник  и  Ядро.
‚ельмож ее везде можно видеть, каковы: Џодворотник, дон Ључа, Љоротыш,  †ижа
и другие; думаю, что все они вам знакомы, но вы их  не  помните.  ‚  сладкие
объЯтиЯ этой-то знатной  дамы,  оставив  красавицу  из  Љакавинчильи,  мы  и
направим вас, если надежда нас не обманет". ‚рач,  рожденный  и  выросший  в
Ѓолонье, не понимал их выражений, почему и осталсЯ доволен обещанной дамой.
     Ќемного времени спустЯ художники принесли ему  весть,  что  он  принЯт.
Љогда настал день, накануне ночи,  когда  им  надлежало  собратьсЯ,  маэстро
позвал их обоих к обеду и после обеда спросил, что  ему  предпринЯть,  чтобы
ЯвитьсЯ в общество. Ќа это Ѓуффальмакко сказал:  "‚идите  ли,  маэстро,  вам
следует быть очень мужественным, потому что, если вы не  будете  таковым,  у
вас ЯвЯтсЯ препЯтствиЯ, а нам вы учините большой вред; причину,  почему  вам
необходимо большое мужество, вы сейчас  узнаете.  ‚ы  должны  устроить  так,
чтобы сегоднЯ вечером, в пору первого сна, быть  на  одной  из  тех  высоких
гробниц, что недавно устроены позади ‘анта ЊариЯ Ќовелла; будьте в лучшем из
ваших платьев, чтобы на первый раз ЯвитьсЯ в приличном виде перед обществом,
и потому еще (так нам сказали, ибо после того мы там не были),  что  графинЯ
желает вас как человека хорошего рода поставить  рыцарем,  искупав  на  свой
собственный счет. ’ам дождитесь, пока не придет посланный нами. Ђ  длЯ  того
чтобы осведомить вас обо всем, знайте,  что  ЯвитсЯ  черный,  рогатый  зверь
небольшого роста и будет сильно пыхтеть и скакать  на  площади  перед  вами,
дабы устрашить вас, но увидев, что вы не пугаетесь, тихо подойдет к  вам,  а
как подойдет, вы безо всЯкого страха спускайтесь с могилы и, не поминаЯ бога
и  его  свЯтых,  оседлайте  его;  когда  сЯдете,  сложите  на   груди   руки
крест-накрест, не касаЯсь более зверЯ. ’огда он тихо двинетсЯ и доставит вас
к нам; но говорю вам теперь же,  если  вы  упомЯнете  бога  и  свЯтых,  либо
ощутите страх,  он  может  вас  сбросить  и  свалить  в  место  не  особенно
благовонное; потому, если вы полагаете, что мужества у  вас  не  хватит,  не
ходите, ибо вы сделаете вред себе без всЯкой пользы нам".
     ’огда врач ответил: "‚ы менЯ еще не знаете. ‚ы глЯдите  на  то,  что  Я
ношу перчатки и на мне платье длинное; если б вы знали, что Я по ночам делал
в Ѓолонье, когда хаживал с товарищами к женщинам, вы диву бы дались. ЉлЯнусь
богом, раз ночью случилось так, что одна из них не  захотела  пойти  с  нами
(дрЯнненькаЯ она была, хуже того, ростом с кулак), Я прежде всего  поколотил
ее хорошенько, а затем,  схватив  ее  на  отвес,  понес  ее  на  расстоЯние,
пожалуй, полета стрелы и добилсЯ-таки того, что пришлось ей  пойти  с  нами.
Џомню в другой раз, со мной не было никого, кроме моего слуги, вскоре  после
Ave Maria Я проходил там мимо кладбища миноритов, где в тот день  похоронили
одну женщину, и не ощутил  никакого  страха.  Џоэтому  не  смущайтесь  этим,
потому что смел и храбр Я  очень.  €  скажу  вам  еще:  чтобы  ЯвитьсЯ  туда
прилично, Я надену мое пурпурное платье, в котором менЯ поставили в доктора;
поглЯжу Я, как-то обрадуетсЯ общество, увидев менЯ, а там со  временем  менЯ
сделают и начальником. “видите, как пойдет дело, лишь бы мне  попасть  туда,
ибо, еще не видав менЯ, графинЯ так в менЯ влюбилась,  что  хочет  уготовить
мне рыцарскую баню; может быть, рыцарство мне не пристанет и  Я  плохо  буду
блюсти его, а может быть и хорошо; дайте только мне  все  устроить".  -  "‚ы
очень хорошо говорите, - сказал Ѓуффальмакко, - но  смотрите,  не  подшутите
над нами, - вы, пожалуй, не придете или вас не найдут, когда  мы  пошлем  за
вами; говорю это, потому что теперь холод, а вы, господа врачи,  больно  его
бережетесь". - "Ќе  попусти  того  господь!  -  отвечал  врач.  -  џ  не  из
ознобышей, холод мне нипочем; редко случаетсЯ мне, чтобы,  поднЯвшись  ночью
за телесной нуждой, как то приходитсЯ порой делать, Я надевал поверх  куртки
что-либо кроме шубы. Џотому Я буду там наверно".
     Љогда  те  удалились  и  наступила  ночь,  маэстро  придумал  длЯ  жены
кое-какие предлоги, стащил у нее тайком  свое  торжественное  платье,  надел
его, и когда ему показалось, что  пора,  отправилсЯ  на  одну  из  указанных
гробниц; скорчившись  на  одном  из  мраморных  памЯтников,  ибо  холод  был
сильный, он стал поджидать зверЯ. Ѓуффальмакко, высокий  и  здоровый,  добыл
одну из тех личин, которые употреблЯлись в  известных  играх,  ныне  уже  не
совершающихсЯ, и, напЯлив на себЯ черный мех наизнанку, так уладилсЯ в  нем,
что походил на медведЯ, только у маски была  дьЯвольскаЯ  харЯ  и  была  она
рогатаЯ. ’ак нарЯженный, он вместе с Ѓруно, шедшим за  ним  посмотреть,  как
будет дело, отправилсЯ на новую площадь у ‘анта ЊариЯ Ќовелла.  ‹ишь  только
он завидел, что маэстро там, начал скакать и страшно  метатьсЯ  по  площади,
пыхтЯ, рыча и крича, точно исступленный. Љак услышал это и  увидел  маэстро,
волосы у него стали дыбом, он принЯлсЯ дрожать,  потому  что  был  боЯзливее
женщины, и было мгновение, когда он  предпочел  бы  скорее  быть  дома,  чем
здесь. ’ем  не  менее,  раз  отправившись  туда,  он  сделал  усилие,  чтобы
ободритьсЯ, так велико было в нем желание увидеть чудеса, о которых  те  ему
наговорили.
     Џобесновавшись  перед  ним   некоторое   времЯ,   как   было   сказано,
Ѓуффальмакко сделал вид, будто присмирел, подошел  к  гробнице,  на  которой
находилсЯ маэстро, и остановилсЯ. ’от, весь дрожа от страха,  не  знал,  что
ему делать, сойти или остатьсЯ. Ќаконец, убоЯвшись, как бы зверь  не  учинил
чего худого, если он не вскочит  на  него,  вторым  страхом  изгнал  первый;
спустЯсь с гробницы и тихо говорЯ  спаси  господи,  он  взобралсЯ  на  него,
крепко уселсЯ и, все еще дрожа, сложил руки крестом на груди, как  было  ему
сказано. ’огда Ѓуффальмакко тихо направилсЯ к ‘анта ЊариЯ делла ‘калла и  на
четвереньках довез его до монахинь ђиполи. Ѓыли тогда в той стране Ямы, куда
тамошние крестьЯне опрастывали графиню Ћтхожую длЯ унаваживаниЯ своих полей.
Љогда Ѓуффальмакко приблизилсЯ к ним, подойдЯ к краю одной и  улучив  времЯ,
подставил руку под ногу врача и, сдернув его со спины,  сбросил  прЯмо  вниз
головою; страшно ворча, скача и беснуЯсь, он направилсЯ  вдоль  ‘анта  ЊариЯ
делла ‘кала к лугу Ћньисанти, где нашел Ѓруно, убежавшего, ибо он не в силах
был удержатьсЯ от смеха. ‘ильно потешаЯсь, они издали  принЯлись  наблюдать,
что будет делать испачканный врач.
     ѓосподин врач, увидев себЯ в  том  поганом  месте,  силилсЯ  поднЯтьсЯ,
пытаЯсь вылезть, и снова падаЯ туда и сюда; весь  замаравшись  с  головы  до
ног, опечаленный и жалкий, проглотил  несколько  драхм  грЯзи,  но  все-таки
выкарабкалсЯ, покинув там плащ. Ћтершись, насколько было  возможно,  руками,
не знаЯ, что иное ему предпринЯть, он вернулсЯ домой и стал стучатьсЯ,  пока
ему не отперли.
     Љогда он вошел весь провонЯлый, не успели затворить за ним  двери,  как
Явились Ѓруно и Ѓуффальмакко, чтобы узнать, как  примет  маэстро  его  жена.
Ќавострив уши, они услышали, что жена осыпала его большею бранью, чем  какаЯ
доставалась  какому-либо  негодЯю,  говорЯ:  "Џоделом  тебе!  ’ы   ходил   к
какой-нибудь другой женщине и  желал  ЯвитьсЯ  красивым  в  своем  пурпурном
платье. ЊенЯ тебе не было достаточно? ЊенЯ  бы,  братец,  хватило  на  целый
полк, не то что на тебЯ. †елала бы Я, чтобы они утопили тебЯ, а  не  то  что
бросили, куда тебЯ и следовало бросить. ‚от так почтенный медик, у него своЯ
жена, а он ночью за чужими бегает!" ’акими и многими другими речами жена  не
переставала мучить его до  полуночи,  пока  врача,  по  его  желанию,  всего
омывали.
     Ќа следующее утро Ѓруно и Ѓуффальмакко, расписав себе под  платьем  все
тело в синий цвет, как бывает от побоев, Явились к врачу, которого нашли уже
вставшим. ‚ойдЯ к нему, они почувствовали, что от всего вонЯет,  потому  что
не все еще было так вычищено, чтоб  не  несло.  Љогда  врач  услышал  об  их
приходе, вышел к ним навстречу и пожелал им во имЯ божие доброго днЯ. Ќа это
Ѓруно и Ѓуффальмакко по уговору ответили ему с гневным видом: "Ќу, этого  мы
вам не пожелаем, напротив, молим господа послать вам всего  худого,  умереть
бы вам злою смертью, как человеку неверному и наибольшему предателю из  всех
живущих, ибо не за вами стало, чтобы мы, старавшиесЯ доставить вам  честь  и
удовольствие, не были убиты, как псы. €з-за вашего обмана нам перепало в эту
ночь столько ударов, что при меньшем количестве осел дошел бы  до  ђима,  не
говорЯ уже о том, что мы были в опасности быть изгнанными из общества,  куда
намеревались провести вас. …сли вы нам не верите, поглЯдите на наше тело, на
что оно похоже". €, распахнув перед ним в полусвете одежды, они показали ему
свои намалеванные груди и тотчас же закрылись. ‚рач хотел было извинитьсЯ  и
рассказать о своих бедствиЯх, как и куда его бросили.  Ќа  это  Ѓуффальмакко
сказал: "џ желал бы, чтобы он вас бросил с моста в Ђрно. ‡ачем  поминали  вы
бога и свЯтых? ђазве мы вам  о  том  наперед  не  говорили?"  ‚рач  отвечал:
"…й-богу, не поминал".  -  "Љак  не  поминали?  -  говорит  Ѓуффальмакко.  -
Џоминали и очень; наш посланный сказал нам, что вы дрожали, как ветка, и  не
понимали, где вы находитесь. •орошо вы с нами поступили, более никто с  нами
того не учинит, а вам мы воздадим ту честь, какаЯ вам подобает".
     ‚рач стал просить прощениЯ  и  молить,  ради  бога,  не  позорить  его,
стараЯсь умиротворить их словами, какие  только  приходили  ему  на  ум.  €з
боЯзни, чтобы они не объЯвили ему позора, он, если прежде их  чествовал,  то
теперь зачествовал и заухаживал еще более, угощаЯ их обедами и всем другим.
     ’аким-то образом, как вы слышали, наставлЯют  уму-разуму  тех,  кто  не
вынес его из Ѓолоньи.

        ЌЋ‚…‹‹Ђ „…‘џ’Ђџ

     ЌекаЯ сицилианка ловко похищает у одного купца все,  привезенное  им  в
Џалермо; притворившись, что вернулсЯ еще с большим, чем прежде,  товаром,  и
занЯв у ней денег, он оставлЯет ей воду и вычески.
     Љакой смех вызывала порою у дам новелла королевы, нечего и  спрашивать:
не было ни одной, у которой  от  чрезмерного  смеха  раз  до  двенадцати  не
ЯвлЯлись бы слезы на глазах. Ќо когда новелла  кончилась,  „ионео,  знавший,
что очередь за ним, сказал: - Џрелестные дамы, известно,  что  проделка  тем
более нравитсЯ, чем над более тонким  искусником  ловко  подшутили.  Џотому,
хотЯ все мы говорили здесь много прекрасного, Я намерен рассказать  новеллу,
котораЯ тем более понравитсЯ вам в сравнении с  другими  рассказанными,  чем
более та, над которой подшутили, превосходила всех и каждого из обманутых, о
которых шла речь, в искусстве проводить других.
     ‘уществовал прежде, а может быть, и теперь еще существует такой  обычай
в приморских городах, где есть  порт,  что  все  купцы,  ЯвлЯющиесЯ  туда  с
товарами, выгрузив их, складывают их в один  магазин,  кое-где  называющийсЯ
доганой, который содержит коммуна или владетель города. ‡десь, сдав тем, кто
над этим поставлен, весь товар по расписке  с  показанием  его  цены,  купец
получает от них склад, куда и помещает свой товар, заперев его  на  ключ,  а
доганьеры вписывают  его  в  книгу  доганы  за  счет  купца,  заставлЯЯ  его
впоследствии платить себе пошлину за весь товар или за часть его, которую он
выберет из доганы. €з этой книги доганы маклера часто узнают  о  качестве  и
количестве находЯщихсЯ там товаров, а также каких он купцов, с которыми  они
впоследствии, когда им понадобитсЯ, толкуют о  мене  и  размене,  продаже  и
другом сбыте.
     Ћбычай этот существовал как во многих других местах, так и в Џалермо  в
‘ицилии, где также водилось и еще водитсЯ много женщин, красивых  собой,  но
живших не в ладах с честью; те же, которые их не знают,  принЯли  бы  их  за
знатных и достойных дам. ‚сецело преданные  тому,  чтобы  не  то  что  брить
мужчин, а сдирать с них кожу, они, едва увидЯт приезжего  купца,  тотчас  же
справлЯютсЯ в книге доганы, что у него там есть и насколько он  состоЯтелен,
а затем своим приветливым и любовным обращением и  милыми  речами  стараютсЯ
подманить и завлечь таких купцов в свои любовные сети;  многих  они  увлекли
этим путем, выманив у них из рук большую часть товара, а у  многих  и  весь;
были и такие, которые оставили там товар и судно, тело и кости, - так  нежно
поводила бритвой цирюльница.
     € вот случилось недавно, что прибыл  туда  посланный  своими  хозЯевами
молодой  человек,  наш  флорентинец,  по  имени  Ќикколо  да  —иньЯно,  хотЯ
прозывали его ‘алабаэтто; прибыл  с  таким  количеством  шерстЯного  товара,
оставшегосЯ у него от Ярмарки в  ‘алерно,  что  стоимость  его  доходила  до
пЯтисот флоринов золотом; уплатив за него доганьерам  пошлину,  он  поместил
его в склад и, не обнаруживаЯ большого спеха сбыть его, стал развлекатьсЯ по
городу. Ѓыл он белолицый,  белокурый,  очень  красивый  и  стройный;  и  вот
случилось, что  одна  из  тех  цирюльниц,  котораЯ  называла  себЯ  мадонной
џнкофьоре, прослышав кое-что о его состоЯнии, стала бросать на него взглЯды.
‡аметив это и полагаЯ, что это знатнаЯ дама, он вообразил, что  нравитсЯ  ей
своею красотой, и решил, что в этой любви необходима осторожность; не говорЯ
о том никому ни слова, он стал  прохаживатьсЯ  мимо  дома  той  женщины.  ’а
заметила это и в течение нескольких дней, воспламенив его своими взглЯдами и
показываЯ, что сама к нему  пылает,  тайно  послала  к  нему  одну  женщину,
превосходно знавшую искусство сводничества. Ќаболтав ему многое, она чуть не
со слезами на глазах сказала ему, что он своей красотой и привлекательностью
так пленил ее госпожу, что она не находит  себе  места  ни  днем  ни  ночью;
потому она ничего так не желает, как сойтись  с  ним  тайно,  если  это  ему
угодно, в одной бане. ‘казав это, она вынула из кошелька перстень  и  подала
ему от имени своей госпожи. “слышав это, ‘алабаэтто обрадовалсЯ  более,  чем
кто-либо, и, взЯв перстень, поведЯ им по глазам и поцеловав  его,  надел  на
палец, а посланной отвечал, что если мадонна џнкофьоре его любит,  то  и  он
отвечает ей взаимностью, потому что любит ее более собственной жизни и готов
отправитьсЯ, куда она ни пожелает и во всЯкий час.
     Љогда посланнаЯ вернулась с этим ответом  к  своей  барыне,  ‘алабаэтто
было дано знать вскоре за тем, в какой бане ему следует на другой день после
вечерни поджидать ее. Ќе говорЯ о том никому, он поспешно отправилсЯ туда  в
указанный ему час Я узнал, что банЯ  была  наперед  заказана  дамой.  Џрошло
немного времени, как Явились две  рабыни  с  ношей:  одна  несла  на  голове
большой хороший матрац из хлопка, другаЯ большую корзину со  всЯким  добром;
положив матрац на кровать в одном из банных покоев, они постлали на нем пару
тончайших простынь с шелковыми полосами, а затем одеЯло из белой  киприйской
ткани и две подушки, искусно расшитые. ‡атем, раздевшись и войдЯ в баню, они
начисто вымыли и вымели ее. Ќемного времени спустЯ пришла в баню дама, а  за
нею две другие рабыни. ‹ишь только представилась возможность,  она  радостно
приветствовала ‘алабаэтто и после многих глубоких вздохов,  крепко  обнЯв  и
поцеловав его, сказала: "Ќе знаю, кто бы другой мог довести менЯ  до  этого,
кроме тебЯ. ’ы зажег мне душу, гадкий ты тосканец". ‡атем,  по  ее  желанию,
они, оба обнажившись, вошли в баню, а вместе с ними и две рабыни. ‡десь,  не
дав никому прикоснутьсЯ к нему, она сама мускусным и гвоздичным мылом вымыла
всего ‘алабаэтто, а затем велела рабынЯм  вымыть  и  растирать  самое  себЯ.
‘делав это, рабыни принесли две белоснежные тонкие простыни, от которых  так
пахло розами, что все  вокруг  благоухало  ими.  Ћдна  обернула  в  простыню
‘алабаэтто, другаЯ в другую - даму, взвалили их себе на плечи и положили  их
в приготовленную постель. ‡десь, когда пот у них прошел, рабыни снЯли с  них
одни простыни, и они остались  лежать  голые  в  других.  ‚ынув  из  корзины
прекраснейшие серебрЯные флаконы, наполненные  один  розовой  водой,  другой
померанцевой и еще один с жасминной и другими  душистыми  водами,  опрыскали
их, после чего, достав Ящик с сластЯми и дорогими винами, они сами несколько
подкрепили себЯ. ‘алабаэтто  казалось,  что  он  в  раю,  и  он  тысЯчу  раз
заглЯдывалсЯ на даму, в самом деле красивую, и веком  показалсЯ  ему  каждый
час, пока не ушли  рабыни  и  он  не  очутилсЯ  в  ее  объЯтиЯх.  Љогда,  по
приказанию своей госпожи, они вышли, оставив в комнате зажженный факел,  она
обнЯла ‘алабаэтто, он - ее, и к великому удовольствию  ‘алабаэтто,  которому
казалось, что она всЯ тает от любви к нему, они долгое времЯ пробыли вместе.
     Љогда даме показалось, что пора встать,  позвав  рабынь,  они  оделись,
снова несколько подкрепили себЯ напитками и сластЯми, а лицо  и  руки  омыли
теми ароматическими водами. ђасставаЯсь, дама сказала ‘алабаэтто: "Њне  было
бы очень приЯтно, если б ты  пожелал  сегоднЯ  вечером  прийти  поужинать  и
переночевать у менЯ".  ‘алабаэтто,  уже  увлеченный  ее  красотой  и  хитрой
приветливостью и твердо убежденный, что она любит его пуще  глаза,  отвечал:
"Њадонна, всЯкое ваше желание мне в высшей степени приЯтно, потому и сегоднЯ
вечером и всегда Я намерен делать все, что  вам  угодно  и  что  будет  вами
приказано". ‚ернувшись домой, дама приказала хорошенько убрать свою  комнату
утварью и вещами и, заказав  роскошный  ужин,  стала  поджидать  ‘алабаэтто.
Љогда немного смерклось, он отправилсЯ туда и, радостно встреченный,  весело
поужинал, и ему прекрасно прислуживали. ‚ойдЯ затем в ее комнату, он  ощутил
чудесный запах алойного дерева, увидел постель, богато  вышитую  киприйскими
птичками, а на вешалках много красивых платьев.  ‚се  это  взЯтое  вместе  и
каждое в особенности заставило его предположить, что она знатнаЯ  и  богатаЯ
дама. •отЯ об ее жизни, слышал он, сказывали иное, он ни за что на свете  не
хотел тому верить и если  и  допускал,  что  она  кое-кого  провела,  никоим
образом не предполагал, чтобы то же могло случитьсЯ и с ним. Ћн пробыл с ней
ночь в величайшем удовольствии, воспалЯЯсь к ней все более  и  более.  Љогда
настало утро, она надела на него красивый  и  изЯщный  серебрЯный  поЯсок  с
прекрасным кошельком и сказала ему: "Њилый мой ‘алабаэтто, не забывай  менЯ,
и как сама Я в твоем распорЯжении, так и все, что тут  есть  и  что  Я  могу
сделать, все к твоим услугам". ‘алабаэтто весело обнЯл  ее  и  поцеловал  и,
выйдЯ из дома, отправилсЯ туда, где собирались купцы.
     ’ак он бывал у нее раз и два, ничего не затрачиваЯ и с каждым часом все
более увЯзаЯ в западне. ‘лучилось, что он распродал  свои  сукна  на  чистые
деньги и порЯдочно на них заработал, о чем дама тотчас же узнала не от него,
а через других. Љогда однажды  вечером  ‘алабаэтто  к  ней  отправилсЯ,  она
принЯлась болтать с ним и шутить, целуЯ и обнимаЯ его и представлЯЯсь  столь
в него влюбленной, что, казалось, она изноет от любви в  его  объЯтиЯх;  она
пожелала подарить ему еще два прекрасных серебрЯных  кубка,  которые  у  нее
были, но ‘алабаэтто не захотел брать их, потому что получил  от  нее  раз  и
другой вещи стоимостью  флоринов  в  тридцать  золотом,  а  никогда  не  мог
добитьсЯ того, чтобы она принЯла от него что-либо, что стоило грош. Ќаконец,
когда она хорошенько его воспламенила, притворЯЯсь влюбленной и щедрой, одна
из ее рабынь, по уговору с  нею,  позвала  ее,  вследствие  чего,  выйдЯ  из
комнаты и помешкав некоторое времЯ, она вернулась назад плача и,  бросившись
ничком  на  кровать,  стала  так  жалобно  стонать,  как  ни  одна  женщина.
€зумленный ‘алабаэтто обнЯл ее и принЯлсЯ сам с ней  плакать,  говорЯ:  "“вы
мне! сердце вы мое, что с вами вдруг сталось, что за причина  такой  печали?
‘кажите мне это, душа моЯ". ‡аставив себЯ  долго  упрашивать,  она  сказала:
"“вы мне, милый мой повелитель, Я не знаю, что мне начать и что мне сказать.
џ только что получила письмо из Њессины, пишет мне мой брат, чтобы,  если  б
даже мне пришлось продать и заложить все, что  у  менЯ  есть,  Я  непременно
прислала ему через неделю тысЯчу флоринов золотом, иначе ему отрубЯт голову.
џ не знаю, что мне сделать, чтобы достать их так  скоро:  будь  у  менЯ  две
недели впереди, Я нашла бы способ раздобыть их  из  одного  места,  где  мне
следует получить  гораздо  более,  или  продала  бы  какое-нибудь  из  своих
поместий; но Я не в состоЯнии этого сделать и готова была бы скорее умереть,
чем  получить  столь  дурную  весть".   ’ак   сказав,   притворЯЯсь   сильно
опечаленной, она не переставала плакать.
     ‘алабаэтто, у которого любовное пламЯ отнЯло большую часть  необходимой
рассудительности, поверив, что то действительные слезы, а  слова  еще  более
правдивы, сказал: "Њадонна, Я не могу услужить  вам  тысЯчью  флоринами,  но
могу пЯтьюстами, если вы уверены, что вернете их мне через  две  недели;  то
ваше счастье, что именно вчера мне удалось продать  мои  сукна,  -  не  будь
этого, Я не мог бы ссудить вам и гроша". - "“вы мне, - сказала дама, - так у
тебЯ был недостаток в деньгах, почему же не попросил ты их у  менЯ?  •отЯ  у
менЯ тысЯчи не было, но Я могла бы дать тебе сто  и  даже  двести  флоринов.
ќтим ты отнЯл  у  менЯ  решимость  принЯть  от  тебЯ  предлагаемую  услугу".
Џодкупленный этими словами, ‘алабаэтто сказал: "Њадонна, мне не хотелось бы,
чтобы вы отказали по этой причине, потому что, если бы у менЯ была такаЯ  же
нужда, как у вас, Я попросил бы вас  о  том".  -  "џ  признаю  в  этом,  мой
‘алабаэтто, твою действительную, истинную ко мне любовь, что,  не  дожидаЯсь
просьбы, ты готов добровольно помочь мне в нужде такой суммой денег. џ и без
того была твоею, тем более стану после этого и никогда не забуду, что тебе Я
обЯзана жизнью брата. ѓосподь то ведает, Я  беру  их  неохотно,  потому  что
знаю, что ты купец, а купцы делают все свои дела  деньгами;  но  так  как  Я
поставлена в необходимость и у менЯ твердаЯ надежда скоро вернуть их тебе, Я
их возьму, а чтоб добыть остальное, если не  найду  более  скорого  способа,
заложу все мои вещи. ’ак сказав, она с плачем прильнула к  лицу  ‘алабаэтто.
’от стал ее утешать и, пробыв с нею ночь, дабы оказатьсЯ щедрым  ее  слугою,
не ожидаЯ ее просьбы, принес ей пЯтьсот золотых флоринов чистоганом, которые
она принЯла внутренне смеЯсь, со слезами на  глазах,  тогда  как  ‘алабаэтто
удовлетворилсЯ одним ее обещанием.
     Љогда дама получила деньги, тотчас же счет пошел по другому индикту,  и
тогда как прежде доступ к ней был свободен,  когда  того  желал  ‘алабаатто,
теперь стали ЯвлЯтьсЯ причины, вследствие которых ему из семи раз ни один не
удавалось войти, и ему не оказывали ни того  привета,  ни  тех  ласк,  какие
бывали прежде. Ќе только что  настал  срок,  когда  ему  следовало  получить
деньги, но прошел и месЯц и два,  и  когда  он  просил  денег,  ему  платили
словами.  Џотому,  убедившись  в  коварстве  негодной  женщины  и  в   своей
безрассудности и сознаваЯ, что ничего не получит от нее, кроме того, что  ей
заблагорассудитсЯ, ибо у него не было  ни  записей,  ни  свидетелЯ,  стыдЯсь
пожаловатьсЯ на то кому-либо, потому что  его  о  том  предупреждали,  и  он
ожидал, что над его глупостью поделом насмеютсЯ, чрезвычайно опечаленный, он
наедине с собою оплакивал свое неразумие. Ђ  так  как  от  своих  хозЯев  он
получил письма, чтоб он разменЯл те деньги и отправил им, он, опасаЯсь,  как
бы за неисполнением проступок его не был открыт, решилсЯ уехать  и,  сев  на
корабль, отправилсЯ не в Џизу, как следовало, а в Ќеаполь.
     Ѓыл там в то времЯ наш согражданин Џьетро  делло  ЉаниджьЯно,  казначей
константинопольской императрицы, человек большого и находчивого ума, хороший
приЯтель  ‘алабаэтто  и  его  родных;  ему-то  как   человеку   разумнейшему
пожаловалсЯ через несколько дней ‘алабаатто, рассказав, что он сделал и  что
с ним, по несчастью, приключилось, и попросил его помощи и совета, чтобы ему
можно было здесь просуществовать, ибо  он  утверждал,  что  намерен  никогда
более не возвращатьсЯ во ”лоренцию. Ћпечаленный  этими  вестЯми,  ЉаниджьЯно
сказал: "•удо ты поступил, дурно вел  себЯ,  плохо  слушалсЯ  своих  хозЯев,
много денег потратил зараз на лакомую жизнь, но что  делать?  „ело  сделано,
надо поискать другого способа". €, как человек рассудительный, он тотчас  же
надумал, что предпринЯть, о чем и сказал ‘алабаэтто. ’ому это поправилось, и
он решил попытатьсЯ последовать совету, а так  как  у  него  были  кое-какие
деньги, да и ЉаниджьЯно ссудил  ему  немного,  он  сделал  несколько  тюков,
хорошо свЯзанных и упакованных, и, купив около двадцати бочек  из-под  олеЯ,
наполнив их и все навьючив, вернулсЯ в Џалермо.  „ав  доганьерам  расписание
тюков и показав ценность бочек и велев все занести на свой счет,  он  сложил
все в склады, говорЯ, что пока не ЯвитсЯ  другой  товар,  им  ожидаемый,  он
этого трогать не желает.
     “знав об этом и услышав, что товар, им  теперь  привезенный,  стоит  по
крайней мере две тысЯчи флоринов золотом или и более, не считаЯ  ожидаемого,
стоЯщего более трех тысЯч, џнкофьоре вообразила, что мало стЯнула с него, и,
решившись вернуть ему пЯтьсот флоринов, чтобы заполучить большую часть  пЯти
тысЯч,  послала  за  ним  ‘алабаэтто,  искусившийсЯ   в   хитрости,   пошел.
Џритворившись не знающей, что он с собой привез, она радостно его  встретила
и сказала: "’ы не сердишьсЯ ли на менЯ за то, что Я не отдала тебе  к  сроку
твоих денег?" ‘алабаэтто засмеЯлсЯ и сказал: "Њадонна, мне в самом деле  это
было несколько неприЯтно, ибо, что касаетсЯ до менЯ, Я был  бы  в  состоЯнии
вырвать у себЯ сердце, если б думал, что этим угожу вам; но послушайте,  как
Я на вас гневаюсь такова и столь сильна любовь, которую Я к вам питаю, что Я
велел продать большую часть моих имений и теперь привез  сюда  товару  более
чем на две тысЯчи флоринов да еще ожидаю с запада столько, что  будет  более
чем на три тысЯчи, хочу основать здесь лавку и поселитьсЯ, чтобы быть всегда
вблизи вас, ибо, мне сдаетсЯ, Я счастливее  вашей  любовью,  чем,  думаю  Я,
кто-либо иной влюбленный - своею".
     Ќа это дама сказала: "‚идишь ли, ‘алабаэтто, всЯкаЯ твоЯ удача  веселит
менЯ, как удача человека, которого Я люблю более жизни, и мне очень приЯтно,
что  ты  вернулсЯ  с  намерением  остатьсЯ  здесь,  ибо  надеюсь  еще  часто
миловатьсЯ с тобой, но Я хотела бы извинитьсЯ перед тобою за то, что,  в  то
времЯ когда ты отсюда уезжал, ты желал порою прийти ко мне и  не  мог,  иной
раз приходил и не был  принЯт  так  любовно,  как  бывало;  да  кроме  того,
извинитьсЯ в том, что в обещанное времЯ не  вернула  тебе  твоих  денег.  ’ы
должен знать, что Я была тогда в величайшей печали и в большом горе,  а  кто
находитсЯ в таком расположении духа, хотЯ бы  и  сильно  любил  другого,  не
может быть так приветлив и внимателен, как тот бы  желал,  затем  ты  должен
знать, что женщине очень трудно найти тысЯчу флоринов золотом, день-деньской
нам лгут, а не исполнЯют того, что обещано, почему и  нам  приходитсЯ  лгать
другим; по этой-то, а не по другой неправедной причине и  вышло,  что  Я  не
вернула тебе твоих денег; но Я получила их вскоре после  твоего  отъезда,  и
если бы знала, куда послать их тебе, будь уверен, послала бы, но так как это
не было мне известно, Я приберегла их длЯ тебЯ". €  велев  принести  кошель,
где были те самые флорины, которые он сам принес ей, она положила его ему  в
руки и сказала: "‘осчитай, все ли тут пЯтьсот". Ќикогда  еще  ‘алабаэтто  не
был так  доволен;  пересчитав  их  все  пЯтьсот  и  припрЯтав,  он  отвечал:
"Њадонна, Я знаю, что вы говорите  правду  и  что  вы  достаточно  длЯ  менЯ
сделали; скажу вам, что как по этой причине, так и ради любви, которую  Я  к
вам питаю, нет той суммы, которой  вы  пожелали  бы  длЯ  вашей  надобности,
которую Я не ссудил бы вам по мере сил; когда Я  устроюсь,  вы  убедитесь  в
этом на деле".
     ’аким-то образом обновив с ней любовь на словах, ‘алабаэтто снова начал
жить с ней  весело,  и  она  принЯлась  оказывать  ему  величайшие  в  свете
удовольствиЯ и внимание, обнаруживаЯ к нему сильную  любовь.  Ќо  ‘алабаэтто
хотел наказать обманом за ее обман,  и  когда  однажды  она  пригласила  его
прийти к себе на ужин и ночлег, ЯвилсЯ туда такой печальный и грустный, что,
казалось,  он  умрет.  џнкофьоре,  обнимаЯ  и  целуЯ  его,   принЯлась   его
расспрашивать, откуда у него такаЯ печаль. „олго заставив  себЯ  упрашивать,
он сказал: "џ разорен, потому что судно с товаром, который Я поджидал, взЯто
корсарами Њонако и откупилось за десЯть тысЯч флоринов золотом,  из  которых
мне следует уплатить тысЯчу, а у менЯ нет ни копейки, потому что те пЯтьсот,
которые ты мне вернула, Я тотчас же отослал в Ќеаполь  на  покупку  полотна,
чтобы доставить сюда, если бы Я захотел теперь продать товар, что  со  мной,
едва ли взЯл бы за него полцены, потому что теперь не времЯ, а менЯ здесь не
так еще знают, чтобы нашелсЯ кто-нибудь, кто  бы  помог  мне  в  этом  деле;
потому Я и не знаю, что мне делать и что сказать; если Я тотчас же не  вышлю
денег, товар повезут в Њонако и Я никогда ничего не получу".
     „ама была очень этим опечалена,  ибо  ей  казалось,  что  длЯ  нее  все
потерЯно, раздумываЯ, каким бы способом ей устроить, чтобы товар не  ушел  в
Њонако, она сказала: "Ѓог ведает, как мне тебЯ жаль ради моей к тебе  любви;
но зачем же так печалитьсЯ? …сли б у менЯ были  такие  деньги,  Я,  ей-богу,
тотчас же ссудила бы их тебе, но у менЯ их нет. Џравда,  есть  тут  человек,
одолживший менЯ на днЯх пЯтьюстами флоринами, которых  у  менЯ  не  хватало,
только за большой рост: он желает не  менее  тридцати  со  ста;  если  б  ты
захотел достать их у этого человека, надо было  бы  обеспечить  его  хорошим
залогом, и Я готова заложить длЯ тебЯ все это имущество и самое себЯ за  то,
что он тебе ссудит, лишь бы  услужить  тебе;  а  за  остальное  чем  ты  его
обеспечишь?"
     ‘алабаэтто понЯл причину, побудившую ее к такой  услуге,  и  догадалсЯ,
что  она  сама  сулила  свои  же  деньги;  довольный  этим,  он,  во-первых,
поблагодарил ее, а затем сказал, что большой процент его не  остановит,  ибо
он в нужде; далее он продолжал, что обеспечит это  товаром,  что  у  него  в
догане, распорЯдившись записать его на имЯ того, что ссудит ему  деньги,  но
что он желает  сохранить  ключи  от  складов,  как  длЯ  того,  чтобы  иметь
возможность показать свой товар, если его потребуют, так и  затем,  чтобы  у
него ничего не тронули, не подмешали и не подменили. „ама отвечала, что  это
- дело и обеспечение хорошее. Џотому, когда  настал  день,  она  послала  за
маклером, которому вполне доверЯлась, и, поговорив с ним об этом деле,  дала
ему тысЯчу флоринов золотом, которые он тотчас же ссудил  ‘алабаэтто,  велев
перевести на свое имЯ все, что у него было в догане; дав друг другу записи и
расписки и согласившись относительно всего, они оба пошли по своим делам.
     ‘алабаэтто при первой возможности сел на  судно  с  тысЯчью  пЯтьюстами
золотых флоринов в кармане, вернулсЯ в Ќеаполь к Џьетро делло  ЉаниджьЯно  и
отсюда послал верный и полный отчет во ”лоренцию своим хозЯевам, отправившим
его с сукнами; расплатившись с  Џьетро  и  со  всеми  другими,  которым  был
должен, он несколько дней провел  весело  с  ЉаниджьЯно  на  счет  обманутой
сицилианки. ‡атем, не желаЯ более быть купцом, поехал в ”еррару.
     Ќе находЯ ‘алабаэтто в Џалермо, џнкофьоре стала удивлЯтьсЯ  и  возымела
подозрениЯ; прождав его месЯца два и видЯ, что он ни  ЯвлЯетсЯ,  она  велела
маклеру  взломать  склады.  Ћсмотрев,  во-первых,  бочки,  которые   считали
наполненные олеем, нашли их с морской водой, а в каждой  бочке  было,  может
быть с бочонок олеЯ, доходившего до втулки. ‡атем, развЯзав тюки, нашли, что
за исключением двух с сукнами все остальные с оческами; одним  словом,  все,
что там было, стоило не  более  двухсот  флоринов.  “видев  себЯ  обманутой,
џнкофьоре долго оплакивала возвращенные ею  пЯтьсот  флоринов  и  еще  более
тысЯчу, данных взаймы, часто приговариваЯ: "“  кого  с  тосканцем  дело,  то
такова их злоба, что не следует плошать, а смотреть в оба".  ’ак,  оставшись
при ущербе и глумлении, она догадалась, что коса нашла на камень.
     Љогда „ионео кончил свою новеллу, а ‹ауретта увидела, что настал  срок,
далее которого ей  нельзЯ  было  царствовать,  она  похвалила  совет  Џьетро
ЉаниджьЯно, пригодность которого оказалась  на  деле,  и  не  меньше  уменье
‘алабаэтто привести его в исполнение; снЯв  с  головы  лавровый  венок,  она
возложила его на …милию, любезно прибавив: "Њадонна, Я  не  знаю,  будет  ли
наша королева милостива, но красива она  наверное;  итак,  потщитесь,  чтобы
наши деЯниЯ соответствовали вашей красоте". ‘ этими словами она села. …милиЯ
несколько зарделась от  стыда,  не  столько  потому,  что  стала  королевой,
сколько оттого, что при всех других ей расточили похвалы, особенно  приЯтные
женщинам, и так зарумЯнилась, как молодые розы на заре. ’ем не менее, пробыв
некоторое  времЯ  с  опущенными  глазами,  пока  у  ней  не   сошла   краска
стыдливости, и распорЯдившись с сенешалем о делах, касающихсЯ общества,  она
так начала: "Џрелестные дамы, мы видим воочию, что,  когда  быки  доработали
часть днЯ, стесненные Ярмом, их затем освобождают, отвЯзав, и дают  свободно
идти пастись по рощам, где им угодно. Њы видим также, что  сады,  зеленеющие
разными растениЯми, не только не менее, но и более красивы,  чем  рощи,  где
водЯтсЯ одни дубы.  ‚от  почему,  принимаЯ  во  внимание,  сколько  дней  мы
беседовали, подчинЯЯсь известному закону, Я полагаю,  что  будет  не  только
полезным, но и необходимым нам, в том  нуждающимсЯ,  несколько  погулЯть  и,
погулЯв, обновить силы, чтобы снова запрЯчьсЯ в Ярмо. Џотому Я  не  намерена
ограничить известным  сюжетом  то,  о  чем  предстоит  рассказывать  завтра,
продолжаЯ ваши приЯтные беседы, но желаю, чтобы каждый говорил,  о  чем  ему
угодно, будучи твердо убеждена, что разнообразие рассказов  будет  не  менее
приЯтно, чем если б говорили об одном предмете. …сли Я так  сделаю,  то  те,
которые станут править после менЯ, будут в состоЯнии с большой  уверенностью
подчинить нас, как окрепших, обычным правилам". ’ак сказав, она каждому дала
свободу до часа ужина.
     ‚се похвалили мудрую королеву за сказанное ею и, поднЯвшись,  предались
кто одной, кто другой утехе: дамы стали плести венки и забавлЯтьсЯ,  молодые
люди - играть и петь; так провели они времЯ до ужина; когда он  настал,  они
весело и с удовольствием поели у прекрасного фонтана;  поужинав,  по  обычаю
занЯлись пением  и  плЯской.  Џод  конец,  следуЯ  порЯдку,  заведенному  ее
предшественниками, невзираЯ на песни, которые многие из них спели  от  себЯ,
королева приказала Џамфило спеть свою. ’от охотно начал таким образом.
     Ђмур, такие наслажденьЯ,
     ‚есельЯ, радости ты доставлЯешь мне,
     —то Я блаженствую, горЯ в твоем огне!

     „ав радость высшую, весельем ты до краЯ
     Ќаполнил сердце мне, - и, а нем
     ‘тесненное, оно наружу устремилось
     €, на лице сиЯющем играЯ,
     ‚сем говорит о счастии моем.
     ’ак высоко, так видно поместилась
     ЊоЯ любовь, что этим облегчилось
     Њне пребыванье там, где, по ее вине,
     ѓорю Я въЯве и во сне.

     Ђмур, ни песней, ни рукою
     Ќе в силах Я сказать, изобразить,
     ‚ каком моЯ душа блаженном восхищенье;
     „а если бы и мог, мне тайною такою
     Ќеобходимо дорожить:
     “знай другие - наслажденье
     Њне обратилось бы в мученье;
     Ђ Я, Я счастлив так, что речи ни одне
     € крошечку того не выразЯт вполне.

     Љто б думал, что туда дойдут мои объЯтьЯ,
     ѓде их теперь раскрыть мне было суждено?
     —то, во спасение души моей и тела,
     Љогда-нибудь могу лицо свое прижать Я
     Љ тому, чего теперь коснулосЯ оно?
     Ќет, нет, в успех такого дела
     Џовер