ть ему, Я уставилась на его огромные ноги, протЯнутые на
ковре, и вздохнула, - мне хотелось бежать от него за тридевЯть земель.
     - џ надеюсь,  это вздох из глубины сердца и ты раскаиваешьсЯ,  что была
источником стольких неприЯтностей длЯ твоей дорогой благодетельницы?
     "Ѓлагодетельница!  Ѓлагодетельница!  -  повторЯла Я  про  себЯ.  -  ‚се
называют миссис ђид моей благодетельницей.  …сли так,  то  благодетельница -
это что-то очень нехорошее".
     - ’ы  молишьсЯ  утром  и  вечером?  -  продолжал  допрашивать менЯ  мой
мучитель.
     - „а, сэр.
     - —итаешь ты Ѓиблию?
     - €ногда.
     - ‘ радостью? ’ы любишь Ѓиблию?
     - џ  люблю Ћткровение,  и книгу пророка „аниила,  книгу ЃытиЯ,  и книгу
пророка ‘амуила, и про €ова, и про €ону...
     - Ђ псалмы? џ надеюсь, их ты любишь?
     - Ќет, сэр.
     - Ќет? Ћ, какой ужас! “ менЯ есть маленький мальчик, он моложе тебЯ, но
выучил наизусть шесть псалмов;  и когда спросишь его,  что он предпочитает -
скушать прЯник или выучить стих из псалма, он отвечает: "Ќу конечно, стих из
псалма!  ‚едь  псалмы поют ангелы!  Ђ  Я  хочу уже  здесь,  на  земле,  быть
маленьким ангелом". ’огда он получает два прЯника за свое благочестие.
     - Џсалмы не интересные, - заметила Я.
     - ќто показывает,  что у  тебЯ злое сердце,  и  ты  должна молить бога,
чтобы он  изменил его,  дал тебе новое,  чистое сердце.  Ћн  возьмет у  тебЯ
сердце каменное и даст тебе человеческое.
     џ  только что собралась спросить,  каким образом может быть произведена
эта операциЯ,  когда миссис ђид прервала менЯ,  приказав сесть,  и  уже сама
продолжала беседу:
     - Њне кажетсЯ, мистер Ѓрокльхерст, в письме, которое Я написала вам три
недели назад, Я подчеркнула, что эта девочка обладает не совсем теми чертами
характера и наклонностЯми, которых Я могла бы желать. € если вы примете ее в
‹овудскую школу,  Я бы очень просила вас,  пусть директриса и наставницы как
можно строже следЯт за нею и  борютсЯ с  ее главным грехом -  наклонностью к
притворству и  лжи.  џ  нарочно говорю об этом при тебе,  „жен,  чтобы ты не
вздумала вводить в заблуждение мистера Ѓрокльхерста.
     Ќедаром Я боЯлась, недаром ненавидела миссис ђид! ‚ ней жила постоЯннаЯ
потребность задевать мою  гордость как  можно чувствительнее!  Ќикогда Я  не
была счастлива в  ее присутствии,  -  с какой бы точностью Я ни выполнЯла ее
приказаниЯ,  как бы ни стремилась угодить ей, она отвергала все мои усилиЯ и
отвечала на них заЯвлениЯми,  вроде только что ею сделанного.  €  сейчас это
обвинение,  брошенное мне в  лицо перед посторонним,  ранило менЯ до глубины
души.  џ смутно догадывалась,  что она заранее хочет лишить менЯ и проблеска
надежды,  отравить и  ту новую жизнь,  которую она мне готовила;  Я ощущала,
хотЯ, быть может, и не могла бы выразить это словами, что она сеет неприЯзнь
и недоверие ко мне и на моей будущей жизненной тропе;  Я видела,  что мистер
Ѓрокльхерст уже  считает менЯ  лживым,  упрЯмым ребенком.  Ќо  как  Я  могла
боротьсЯ против этой несправедливости?!
     "Љонечно,  никак",  -  решила Я,  стараЯсь сдержать невольное рыдание и
поспешно отираЯ несколько слезинок, говоривших о моем бессильном горе.
     - Џритворство -  поистине весьма прискорбнаЯ черта в ребенке,  - заЯвил
мистер Ѓрокльхерст.  -  Ћно сродни лживости,  а  все лжецы будут ввергнуты в
озеро,  горЯщее пламенем и  серой.  ‚о  всЯком случае,  миссис ђид,  за  ней
установЯт надзор. џ поговорю с мисс ’емпль и с наставницами.
     - џ хотела бы, чтобы она была воспитана в соответствии со своим будущим
положением,  -  продолжала моЯ благодетельница. - Џусть научитсЯ смирЯтьсЯ и
быть полезной.  —то касаетсЯ каникул,  то она,  с  вашего позволениЯ,  будет
проводить их в ‹овуде.
     - ‚аши решениЯ,  сударынЯ, в высшей степени разумны, - отозвалсЯ мистер
Ѓрокльхерст.  -  ‘мирение -  это  высшаЯ христианскаЯ добродетель,  она  как
нельзЯ  лучше  пристала воспитанницам ‹овуда;  поэтому Я  требую,  чтобы  ее
развитию в детЯх уделЯлось особое внимание;  Я специально изучал вопрос, как
успешнее смирЯть в  них  суетное чувство гордости,  и  совсем  на  днЯх  мне
пришлось  получить  приЯтное  подтверждение достигнутых  мною  успехов:  моЯ
втораЯ дочь  Ђвгуста посетила со  своей  мамой  школу  и,  вернувшись домой,
воскликнула: "Џапочка, какие все девочки в ‹овуде простые и смирные - волосы
зачесаны за  уши,  фартуки длинные-предлинные;  а  эти холщовые сумки поверх
платьЯ...  совсем как  дети беднЯков.  Ћни смотрели на  нас с  мамой во  все
глаза, - добавила моЯ дочка, - будто никогда не видели шелковых платьев".
     - Њне очень приЯтно это слышать, - отозвалась миссис ђид. - Ћбыщи Я всю
Ђнглию,  Я  едва ли  нашла бы  более подходЯщую систему воспитаниЯ длЯ такой
девочки,  как „жен ќйр.  ‘трогость, мой дорогой мистер Ѓрокльхерст, - Я стою
за строгость решительно во всем!
     - ЌепоколебимаЯ строгость,  сударынЯ,  перваЯ  обЯзанность христианина.
—то  касаетсЯ  ‹овуда,  этому  принципу  подчинено все:  неприхотливаЯ пища,
скромнаЯ одежда,  строгий распорЯдок днЯ, закалЯющий характер и приучающий к
трудолюбию, - таков строй жизни этого дома и его обитателей.
     - € это совершенно правильно,  сэр.  ‡начит,  Я могу быть спокойна, что
девочку примут в  ‹овуд и  там воспитают в  соответствии с  ее  положением и
видами на будущее!
     - Љонечно, сударынЯ! Њы поместим ее в этот вертоград избранных душ. € Я
надеюсь, что она будет благодарна за столь высокую привилегию.
     - €так,  Я пришлю ее возможно скорее,  мистер Ѓрокльхерст,  потому что,
уверЯю вас,  Я жажду освободитьсЯ от ответственности, котораЯ стала длЯ менЯ
в конце концов слишком обременительной.
     - Љонечно,  конечно, сударынЯ! Ђ теперь пожелаю вам доброго здоровьЯ. џ
возвращусь в Ѓрокльхерст в течение ближайших двух недель:  викарий, мой друг
и благодетель,  раньше ни за что не отпустит менЯ.  Ќо Я извещу мисс ’емпль,
чтобы она ожидала новую девочку.  ’аким образом,  с приемом не будет никаких
затруднений. „о свиданиЯ!
     - „о свиданиЯ, мистер Ѓрокльхерст! Џередайте мой привет миссис Ђвгусте,
и ’еодоре, и мистеру Ѓрокльхерсту, Ѓроутону Ѓрокльхерсту.
     - Ќе  премину,  сударынЯ!  „евочка,  вот тебе книжка "‘путник ребенка";
прочти ее с  молитвой,  особенно "Ћписание ужасной и  внезапной смерти Њарты
„ж., дурной девочки, предавшейсЯ пороку лжи и обмана".
     ‘ этими словами мистер Ѓрокльхерст вручил мне тощую брошюрку, аккуратно
вшитую в папку,  и,  позвонив, чтоб ему подали экипаж, уехал. Њиссис ђид и Я
остались одни. Ќесколько минут прошло в молчании; она шила, а Я наблюдала за
ней. …й могло быть тогда лет тридцать шесть, тридцать семь. ќто была женщина
крепкого сложениЯ, с крутыми плечами и широкой костью, невысокаЯ, полнаЯ, но
не расплывшаЯсЯ:  у нее было крупное лицо с тЯжелой и сильно развитой нижней
челюстью;  лоб низкий,  подбородок массивный и выступающий вперед, рот и нос
довольно правильные;  под светлыми бровЯми поблескивали глаза,  в которых не
отражалось сердечной доброты.  Љожа у  нее  была смуглаЯ и  матоваЯ;  волосы
почти льнЯные;  сложение прочное и здоровье отличное,  -  она не ведала, что
такое хворь.  Њиссис ђид  была  аккуратной и  строгой хозЯйкой;  она  крепко
забрала в руки хозЯйство и арендаторов,  и только ее дети иногда выходили из
повиновениЯ и  смеЯлись над  ней.  Ћна  одевалась со  вкусом и  умела носить
красивые туалеты с достоинством.
     ‘идЯ  на  низенькой скамеечке,  в  нескольких шагах  от  ее  кресла,  Я
внимательно рассматривала ее фигуру и черты лица. ‚ руке Я держала трактат о
внезапной  смерти  лгуньи,  -  эта  историЯ  особенно  рекомендовалась моему
вниманию как весьма уместное длЯ менЯ предостережение.  ’о, что здесь сейчас
произошло,  -  слова,  сказанные миссис ђид  мистеру Ѓрокльхерсту,  весь тон
этого  разговора,   грубого  и  оскорбительного  длЯ  менЯ,  еще  болезненно
отдавалось в моей душе.  џ вспоминала каждое слово с той же болью, с какой Я
слушала их, и во мне пробуждалось горЯчее желание отомстить.
     Њиссис  ђид  поднЯла  голову;  ее  взглЯд  встретилсЯ  с  моим,  пальцы
перестали прилежно работать.
     - ‚ыйди из комнаты, возвращайсЯ в детскую, - последовал приказ.
     ‚ероЯтно,  мой взглЯд или что-нибудь во  мне показалось ей  вызывающим,
так как в ее словах звучало крайнее, хотЯ и затаенное раздражение. џ встала,
сделала несколько шагов к двери, затем вернулась, прошла через всю комнату и
приблизилась к ней вплотную.
     џ  должна была говорить:  менЯ слишком безжалостно попирали,  Я  должна
была  возмутитьсЯ.  Ќо  как?  —ем  Я  могла  отплатить моему  врагу,  какими
располагала средствами? џ собралась с духом и бросила ей в лицо:
     - џ  не лгуньЯ!  Ѓудь Я  лгуньей,  Я  бы сказала,  что люблю вас;  но Я
заЯвлЯю, что не люблю; Я ненавижу вас больше всех на свете, даже больше, чем
„жона ђида! Ђ эту книгу о лгунье можете отдать своей дочке „жорджиане, - это
она лжет, а не Я!
     ђуки миссис ђид все еще праздно лежали на ее работе,  она остановила на
мне свой ледЯной взор, замораживаЯ менЯ.
     - Ќадеюсь,  ты кончила? - спросила она тоном, каким говорЯт со взрослым
противником и каким не обращаютсЯ к ребенку.
     ќти глаза,  этот голос растравили во мне всю ту неприЯзнь,  которую Я к
ней  питала.  „рожа с  головы до  ног,  охваченнаЯ неудержимым волнением,  Я
продолжала:
     - џ рада,  что вы мне не роднаЯ тетЯ! Ќикогда больше, во всю мою жизнь,
Я не назову вас тетей!  џ ни за что не приеду повидать вас, когда вырасту; и
если кто-нибудь спросит менЯ, любила ли Я вас и как вы обращались со мной, Я
скажу,  что  при  одной мысли о  вас  все во  мне переворачиваетсЯ и  что вы
обращались со мной жестоко и несправедливо!
     - Љак ты смеешь это говорить, „жен ќйр?
     - Љак Я смею, миссис ђид? Љак смею? Ћттого, что это правда. ‚ы думаете,
у менЯ никаких чувств нет и мне не нужна хоть капелька любви и ласки,  -  но
вы ошибаетесь.  џ  не могу так жить;  а вы не знаете,  что такое жалость.  џ
никогда не  забуду,  как вы  втолкнули менЯ,  втолкнули грубо и  жестоко,  в
красную комнату и заперли там,  -  до самой смерти этого не забуду! Ђ Я чуть
не умерла от ужаса,  Я задыхалась от слез,  молила:  "‘жальтесь,  сжальтесь,
тетЯ ђид! ‘жальтесь!". € вы менЯ наказали так жестоко только потому, что ваш
злой сын ударил менЯ ни за что, швырнул на пол. Ђ теперь Я всем, кто спросит
о вас,  буду рассказывать про это. ‹юди думают, что вы добраЯ женщина, но вы
дурнаЯ, у вас злое сердце. ќто вы лгуньЯ!
     џ еще не кончила, как моей душой начало овладевать странное, никогда не
испытанное мною чувство освобождениЯ и торжества.  ‘ловно распались незримые
оковы и Я,  наконец, вырвалась на свободу. € это чувство поЯвилось у менЯ не
без основаниЯ:  миссис ђид,  видимо, испугалась, рукоделие соскользнуло с ее
колен;  она воздела руки,  заерзала на  стуле,  и  даже лицо ее  исказилось,
словно она вот-вот расплачетсЯ.
     - ’ы  ошибаешьсЯ,  „жен!  —то с  тобой?  Ћтчего ты так дрожишь?  •очешь
выпить воды?
     - Ќет, миссис ђид.
     - Њожет быть,  ты еще чего-нибудь хочешь,  „жен?  “верЯю тебЯ, Я готова
быть твоим другом.
     - Ќет,  неправда.  ‚ы сказали мистеру Ѓрокльхерсту, что у менЯ скверный
характер и что Я лгуньЯ;  а Я решительно всем в ‹овуде расскажу,  какаЯ вы и
как вы со мной поступили!
     - „жен ты не понимаешь: недостатки детей нужно искоренЯть.
     - џ не лгуньЯ! - закричала Я громко и исступленно.
     - Ќо  ты  несдержанна,  „жен,  согласись!  Ђ  теперь  возвращайсЯ-ка  в
детскую, будь моей хорошей девочкой и прилЯг, отдохни...
     - џ не ваша хорошаЯ девочка;  Я не хочу прилечь. Ћтправьте менЯ в школу
как можно скорее, миссис ђид, Я здесь ни за что не останусь.
     - „ействительно,  надо поскорее отослать ее  в  школу,  -  пробормотала
миссис ђид; и, собрав рукоделие, она поспешно вышла из комнаты.
     џ  осталась одна  на  поле боЯ.  ќто  была моЯ  перваЯ ЯростнаЯ битва и
перваЯ  победа.   Ќесколько  мгновений  Я  стоЯла  неподвижно,   наслаждаЯсь
одиночеством победителЯ.  ‘начала Я улыбалась, испытываЯ необычайный подъем,
но  эта жестокаЯ радость угасла так же  быстро как и  учащенное биение моего
пульса.  ђебенок не  может вести борьбу со взрослыми,  как вела Я,  не может
дать волю своим безудержным порывам и не испытать после этого укоров совести
и  леденЯщего  холода  неизбежных  сожалений.   ‘тепной  курган,  охваченный
бушующим, всепожирающим пламенем, мог бы служить эмблемой моей души, когда Я
обвинЯла миссис ђид и угрожала ей:  та же степь,  но чернаЯ, испепеленнаЯ, -
вот образ моего душевного состоЯниЯ, когда, после получасового размышлениЯ в
тишине, Я понЯла, насколько безрассудно было мое поведение и как тЯжело быть
ненавидимой и ненавидеть.
     ‚первые Я  испытала сладость мести;  прЯным вином  показалась она  мне,
согревающим и сладким,  пока его пьешь,  -  но оставшийсЯ после него терпкий
металлический привкус вызывал во мне ощущение отравы.  ‘  какой охотой Я  бы
попросила прощениЯ у  миссис ђид;  но Я  знала -  отчасти по опыту,  отчасти
инстинктивно,  -  что она оттолкнула бы менЯ с  удвоенным презрением и вновь
пробудила бы в моем сердце бурные порывы гнева.
     Њне хотелось бы  отдатьсЯ чему-нибудь более благородному,  чем Яростные
обличениЯ,  пробудить  в  своей  душе  более  мЯгкие  чувства,  чем  мрачное
негодование.  џ взЯла книгу -  это были арабские сказки, - уселась и сделала
попытку углубитьсЯ в  нее.  Ќо  Я  не  понимала того,  что читаю,  мои мысли
уносились далеко,  далеко,  и  страницы,  которые Я  обычно  находила такими
захватывающими,  ничего не  говорили моей душе.  ’огда Я  открыла стеклЯнную
дверь  столовой.  Љусты  стоЯли  совершенно неподвижно:  угрюмый мороз,  без
солнца, без ветра, сковал весь сад. Ќабросив на голову и плечи подол платьЯ,
Я  решила пройтись в  уединенной части парка;  но  менЯ не радовали ни тихие
деревьЯ,  ни сосновые шишки,  падавшие на дорогу, ни мертвые останки осени -
бурые,  блеклые листьЯ,  которые ветром смело в  кучи и  сковало морозом.  џ
прислонилась к  калитке и  взглЯнула на пустую луговину,  где уже не паслись
овцы и  где  невысокую траву побил мороз и  выбелил иней.  „ень был  хмурый,
тусклое серое  небо  нависло снеговыми тучами;  падали редкие хлопьЯ снега и
ложились,  не таЯ,  на обледеневшую тропинку,  на деревьЯ и кусты.  € вот Я,
несчастное дитЯ,  глЯдела на все это и  повторЯла шепотом все вновь и вновь:
"—то же мне делать? —то же мне делать?"
     € вдруг Я услышала звонкий голос:
     - Њисс „жен!  ѓде вы? €дите завтракать! џ отлично знала, что это Ѓесси,
но не тронулась с места; ее легкие шаги послышались на дорожке.
     - ЌехорошаЯ девочка!  -  сказала она.  -  Ћтчего вы не идете, когда вас
зовут?
     Џосле тех мыслей,  которым Я предавалась,  присутствие Ѓесси обрадовало
менЯ,  хотЯ она,  как обычно,  была не в духе. Ќо после моего столкновениЯ с
миссис ђид  и  победы над ней мимолетный гнев моей нЯни мало менЯ трогал,  и
мне захотелось погретьсЯ в  лучах ее молодой жизнерадостности.  џ  обвила ее
шею руками и сказала:
     - Ќе надо, Ѓесси, не браните менЯ.
     Ќикогда еще Я не позволЯла себе такого простого и естественного порыва.
Ѓесси сразу же растрогалась.
     - ‘траннаЯ вы девочка,  мисс „жен,  - сказала она, глЯдЯ на менЯ сверху
вниз, - какой-то странный и дикий ребенок. Џравда, что вас отдадут в школу?
     џ кивнула.
     - € вам не жалко будет расстатьсЯ с бедной Ѓесси?
     - Ђ какое Ѓесси до менЯ дело? Ћна вечно бранит менЯ.
     - Џотому что вы такаЯ чуднаЯ, пугливаЯ и застенчиваЯ. Ќадо быть смелее.
     - ‡ачем? ‚едь тогда менЯ будут еще больше обижать.
     - ѓлупости!  •отЯ вам и достаетсЯ,  это верно. Љогда моЯ мать приходила
на той неделе проведать менЯ,  она сказала мне:  "‚от уж не хотела бы, чтобы
кто-нибудь из моих ребЯт очутилсЯ на месте этой девочки!"  Ђ  теперь идем-ка
домой, у менЯ длЯ вас приЯтнаЯ новость.
     - “ж будто, Ѓесси?
     - „итЯ!  —то вы хотите сказать?  Љак печально вы смотрите на менЯ!  ’ак
слушайте же:  миссис,  молодые барышни и молодой барин уезжают после обеда в
гости,  так что вы будете пить чай со мной.  џ скажу кухарке,  чтобы она вам
испекла сладкий пирожок,  а  потом вы  поможете мне  пересмотреть ваши вещи:
скоро ведь придетсЯ укладывать ваш  чемодан.  Њиссис хочет отправить вас  из
ѓейтсхэда через день-два,  и  вы можете отобрать себе какие угодно игрушки -
все, что вам понравитсЯ.
     - Ѓесси, обещайте мне больше не бранить менЯ до моего отъезда!
     - „а  уж  ладно!  Ќо  только будьте и  вы славной девочкой и  больше не
бойтесь менЯ!  Ќе вздрагивайте,  как только Я что-нибудь порезче скажу;  это
ужасно раздражает.
     - Ќет,  Я  не буду боЯтьсЯ вас,  Ѓесси,  Я  к  вам привыкла;  скоро мне
придетсЯ боЯтьсЯ совсем других людей.
     - …сли вы будете их боЯтьсЯ, они не станут любить вас.
     - Љак и вы, Ѓесси?
     - ђазве Я не люблю вас,  мисс?  Њне кажетсЯ,  Я привЯзана к вам больше,
чем к остальным детЯм!
     - —то-то незаметно.
     - ‚едь вот вы  какаЯ хитраЯ!  ‚ы совсем по-другому разговаривать стали,
откуда у вас взЯлась такаЯ смелость и задор?
     - —то ж,  мне скоро придетсЯ уехать отсюда,  и,  кроме того... - Я чуть
было  не  рассказала  ей,  что  произошло  между  мною  и  миссис  ђид,  но,
поразмыслив, предпочла умолчать об этом.
     - ‡начит, вы рады уехать от менЯ?
     - Ќичуть, Ѓесси; сейчас мне, пожалуй, даже грустно.
     - "‘ейчас"!  „а еще "пожалуй"!  Љак спокойно моЯ барышнЯ это говорит! Ђ
если Я  попрошу,  чтобы вы  менЯ поцеловали,  вы  не  захотите?  ‚ы скажете:
"Џожалуй - нет"?!
     - џ охотно поцелую вас, Ѓесси, наклоните голову.
     Ѓесси наклонилась;  мы обнЯлись,  и Я с облегченным сердцем последовала
за ней в  дом.  Љонец этого днЯ прошел в  мире и  согласии,  а вечером Ѓесси
рассказывала мне  свои  самые чудесные сказки и  пела  самые красивые песни.
„аже и мою жизнь озарЯл иногда луч солнца.


        ѓлава V

     ‚ это утро, девЯтнадцатого ЯнварЯ, едва пробило пЯть часов, Ѓесси вошла
со свечой ко мне в комнату;  она застала менЯ уже на ногах и почти одетой. џ
поднЯлась за  полчаса до  ее  прихода,  умылась и  стала одеватьсЯ при свете
заходившей ущербной луны,  лучи  которой  лились  в  узенькое замерзшее окно
рЯдом с  моей кроваткой.  Њне предстоЯло отбыть из  ѓейтсхэда с  дилижансом,
проезжавшим мимо  ворот в  шесть часов утра.  ‚стала пока только одна Ѓесси;
она затопила в  детской камин и теперь готовила мне завтрак.  Ќе многие дети
способны есть, когда они взволнованы предстоЯщим путешествием; не могла и Я.
Ѓесси  тщетно уговаривала менЯ  проглотить несколько ложек горЯчего молока и
съесть кусочек хлеба.  “бедившись,  что ее усилиЯ ни к чему не приводЯт, она
завернула в  бумагу несколько домашних печений и  сунула их  в  мой саквоЯж,
затем помогла мне надеть пальто и капор,  закуталась в большой платок,  и мы
вдвоем вышли из  детской.  Љогда мы  проходили мимо спальни миссис ђид,  она
спросила:
     - Ђ вы не зайдете попрощатьсЯ с миссис?
     - Ќет,  Ѓесси,  когда  вы  вчера вечером ужинали,  она  подошла к  моей
кровати и сказала,  что не стоит утром беспокоить ни ее,  ни детей и что она
всегда была моим лучшим другом,  поэтому Я  должна хорошо отзыватьсЯ о ней и
вспоминать с благодарностью.
     - Ђ вы что ответили, мисс?
     - Ќичего; Я натЯнула одеЯло и отвернулась к стене.
     - Ќехорошо вы сделали, мисс „жен.
     - Ќет, хорошо, Ѓесси. Њиссис ђид никогда не была мне другом, она всегда
была моим врагом.
     - Ћ, перестаньте, мисс „жен!
     - Џрощай,  ѓейтсхэд! - воскликнула Я, когда мы миновали холл и вышли на
крыльцо.
     ‹уна зашла,  было очень темно;  Ѓесси несла фонарь, его лучи скользнули
по мокрым ступенЯм и размЯгченному внезапной оттепелью гравию дороги.  Љаким
сырым и  холодным было это зимнее утро!  Љогда мы шли по двору,  зубы у менЯ
стучали.  ‚  сторожке привратника был свет.  Њы вошли.  †ена привратника еще
только разводила в  печке огонь,  мой чемодан,  который был доставлен сюда с
вечера,  стоЯл,  перевЯзанный веревками,  у двери. „о шести оставалось всего
несколько минут, затем часы пробили, и тут же донессЯ отдаленный стук колес.
џ  подошла к  двери и стала смотреть,  как фонари почтового дилижанса быстро
приближаютсЯ во мраке.
     - Ћна едет одна? - спросила жена привратника.
     - „а.
     - Ђ далеко?
     - ‡а пЯтьдесЯт миль.
     - Џуть не  близкий!  Ќеужели миссис не  побоЯлась отпустить ее одну так
далеко?
     „илижанс подъехал.  ‚от он уже у ворот;  он запрЯжен четверкой лошадей,
на империале множество пассажиров. Ључер и кондуктор принЯлись торопить нас;
мой чемодан был погружен;  менЯ оторвали от Ѓесси,  к  которой Я  прижалась,
осыпаЯ ее поцелуЯми.
     - ‘мотрите, хорошенько берегите ее! - крикнула она кондуктору, когда он
поднЯл менЯ, чтобы посадить в дилижанс.
     - ‹адно,  ладно!  -  последовал ответ; дверь захлопнулась, чей-то голос
крикнул: "’рогай!" - и мы тронулись.
     ’ак Я  рассталась с Ѓесси и ѓейтсхэдом,  так менЯ умчало в неведомые и,
как мне тогда казалось, далекие и таинственные краЯ.
     џ  мало что помню из этого путешествиЯ;  знаю только,  что день казалсЯ
неестественно долгим и мне чудилось, будто мы проехали многие сотни миль. Њы
миновали несколько городов,  а в одном, очень большом, дилижанс остановилсЯ;
лошадей выпрЯгли, пассажиры вышли, чтобы пообедать. ЊенЯ отвели в гостиницу,
и  кондуктор предложил мне поесть.  Ќо так как у  менЯ не было аппетита,  он
оставил менЯ одну в огромной комнате;  в обоих концах ее топились камины,  с
потолка свешивалась люстра,  а вдоль одной из стен,  очень высоко,  тЯнулись
хоры, где поблескивали музыкальные инструменты. џ долго ходила взад и вперед
по  этой  комнате,  испытываЯ какое-то  необъЯснимое чувство:  Я  смертельно
боЯлась,  что  вот-вот  кто-то  войдет и  похитит менЯ,  -  ибо  Я  верила в
существование похитителей детей,  они слишком часто фигурировали в рассказах
Ѓесси.  Ќаконец кондуктор вернулсЯ;  менЯ еще  раз  сунули в  дилижанс,  мой
ангел-хранитель уселсЯ на свое место,  затрубил в  рожок,  и  мы покатили по
мостовой города ‹.
     ‘ырой и туманный день клонилсЯ к вечеру.  Љогда надвинулись сумерки,  Я
почувствовала,  что мы,  должно быть,  действительно далеко от ѓейтсхэда: мы
уже не  проезжали через города,  ландшафт менЯлсЯ;  на  горизонте вздымались
высокие серые холмы. Ќо вот сумерки стали гуще, дилижанс спустилсЯ в долину,
поросшую лесом,  и  когда всЯ  окрестность потонула во  мраке,  Я  еще долго
слышала, как ветер шумит в деревьЯх.
     “баюканнаЯ этим шумом,  Я,  наконец,  задремала.  џ  проспала недолго и
проснулась оттого,  что  движение вдруг  прекратилось;  дверь дилижанса была
открыта,  возле нее стоЯла женщина -  видимо,  служанка. Џри свете фонарей Я
разглЯдела ее лицо и платье.
     - …сть  здесь  девочка,  которую зовут  „жен  ќйр?  -  спросила она.  џ
ответила "да",  менЯ вынесли из дилижанса,  поставили наземь мой чемодан,  и
карета тут же отъехала.
     Ќоги у  менЯ затекли от долгого сидениЯ,  и Я была оглушена непрерывным
шумом и дорожной трЯской.  ЏридЯ в себЯ,  Я посмотрела вокруг: дождь, ветер,
мрак. ‚се же Я смутно различила перед собой какую-то стену, а в ней открытую
дверь; в эту дверь мы и вошли с моей незнакомой спутницей, она закрыла ее за
собой и  заперла.  ‡атем Я  увидела дом,  или  несколько домов,  -  строение
оказалось очень длинным,  со  множеством окон,  некоторые были освещены.  Њы
пошли по широкой, усыпанной галькой и залитой водой дороге и очутились перед
входом.  ЊоЯ спутница ввела менЯ в  коридор,  а  затем в  комнату с пылавшим
камином, где и оставила одну.
     џ стоЯла, согреваЯ онемевшие пальцы у огнЯ, и оглЯдывала комнату; свечи
в  ней не  было,  но  при трепетном свете камина Я  увидела оклеенные обоЯми
стены,  ковер,  занавески и  мебель  красного дерева;  это  была  приемнаЯ -
правда,  не такаЯ большаЯ и роскошнаЯ,  как гостинаЯ в ѓейтсхэде,  но все же
довольно уютнаЯ.  џ  была занЯта рассматриванием висевшей на  стене картины,
когда дверь открылась и  вошла какаЯ-то женщина со свечой;  за ней следовала
другаЯ.
     Џервой из  вошедших была стройнаЯ дама,  черноглазаЯ,  черноволосаЯ,  с
высоким белым  лбом;  она  куталась в  большой платок  и  держалась строго и
прЯмо.
     - „евочка слишком мала длЯ  такого путешествиЯ,  -  сказала она,  ставЯ
свечу на стол. ‘ минуту она внимательно разглЯдывала менЯ, затем добавила: -
Ќадо поскорее уложить ее  в  постель.  Ћна,  видимо,  устала.  ’ы устала?  -
спросила она, положив мне руку на плечо.
     - Ќемножко, сударынЯ.
     - € голодна, конечно. „айте ей поужинать, перед тем как она лЯжет, мисс
Њиллер. ’ы впервые рассталась со своими родителЯми, детка, чтобы поступить в
школу?
     џ объЯснила ей,  что у менЯ нет родителей.  Ћна спросила,  давно ли они
умерли,  сколько мне лет,  как мое имЯ,  умею ли  Я  читать,  писать и  хоть
немного  шить.  ‡атем,  ласково коснувшись моей  щеки  указательным пальцем,
выразила надежду,  что  Я  буду  хорошей девочкой,  и  отослала менЯ с  мисс
Њиллер.
     „аме,  с  которой Я  рассталась,  могло  быть  около тридцати лет;  та,
котораЯ шла теперь рЯдом со мной,  казалась на несколько лет моложе.  ЏерваЯ
произвела на менЯ сильное впечатление всем своим обликом, голосом, взглЯдом.
Њисс Њиллер выглЯдела заурЯдной;  на  лице ее  с  румЯнцем во всю щеку лежал
отпечаток тревог и  забот,  а  в  походке и  движениЯх была та торопливость,
какаЯ бывает у  людей,  поглощенных разнообразными и  неотложными делами.  џ
сразу же  решила,  что  это,  должно быть,  помощница учительницы;  так  оно
впоследствии и оказалось.  Ћна повела менЯ из комнаты в комнату, из коридора
в коридор по всему огромному,  лишенному всЯкой симметрии зданию; наконец мы
вышли из той части дома,  где царила глубокаЯ, гнетущаЯ тишина, и вступили в
большую длинную комнату, откуда доносилсЯ шум многих голосов. ‚ обоих концах
ее стоЯло по два больших сосновых стола,  на них горело несколько свечей,  а
вокруг,  на  скамьЯх,  сидело  множество девочек и  девушек всех  возрастов,
начинаЯ от девЯти-десЯти и до двадцати лет. Џри тусклом свете сальных свечей
мне  показалось,  что  девочек очень много,  хотЯ на  самом деле их  было не
больше восьмидесЯти.  Ќа  всех  были  одинаковые коричневые шерстЯные платьЯ
старомодного покроЯ и длинные холщовые передники. ќто было времЯ, отведенное
длЯ самостоЯтельных занЯтий,  и поразивший менЯ гул стоЯл в классной оттого,
что воспитанницы заучивали вслух уроки.
     Њисс Њиллер показала мне знаком,  чтобы Я  села на скамью возле дверей,
затем, встав у порога комнаты, громко крикнула:
     - ‘таршие, соберите учебники и положите их на место.
     —етыре рослые девушки встали из-за  своих  столов и,  обойдЯ остальных,
стали собирать книги. ‡атем мисс Њиллер отдала новое приказание:
     - ‘таршие, принесите подносы с ужином.
     ’е же четыре девушки вышли и сейчас же вернулись, каждаЯ несла поднос с
порциЯми какого-то кушаньЯ, посредине подноса стоЯл кувшин с водой и кружка.
     „евочки передавали друг  другу  тарелки,  а  если  кто  хотел пить,  то
наливал себе в кружку,  котораЯ была общей.  Љогда очередь дошла до менЯ,  Я
выпила воды,  так  как  чувствовала жажду,  но  к  пище не  прикоснулась,  -
усталость и  волнение совершенно лишили менЯ аппетита;  однако Я разглЯдела,
что это была нарезаннаЯ ломтЯми запеканка из овсЯной крупы.
     Љогда ужин был  съеден,  мисс Њиллер прочла молитву,  и  девочки парами
поднЯлись наверх. “сталость настолько овладела мною, что Я даже не заметила,
какова наша спальнЯ.  џ видела только,  что она,  как и класс, очень длинна.
‘егоднЯ мне предстоЯло спать в одной кровати с мисс Њиллер;  она помогла мне
раздетьсЯ.  Љогда Я легла, Я рассмотрела длинные рЯды кроватей, на каждую из
которых быстро укладывалось по две девочки;  через десЯть минут единственнаЯ
свеча была погашена, и среди полной тишины и мрака Я быстро заснула.
     Ќочь промелькнула незаметно;  Я  настолько устала,  что не видела снов.
‹ишь  один  раз  Я  проснулась,  услышала,  как  ветер проноситсЯ за  стеной
бешеными порывами, как льет потоками дождь, и почувствовала, что мисс Њиллер
уже  лежит рЯдом со  мною.  Љогда Я  снова открыла глаза,  до  менЯ  донессЯ
громкий звон колокола;  девочки уже встали и одевались; еще не рассвело, и в
спальне горело две-три свечи. џ поднЯлась с неохотой; было ужасно холодно, у
менЯ дрожали руки;  Я с трудом оделась, а затем и умылась, когда освободилсЯ
таз,  что произошло, впрочем, не скоро, так как на шестерых полагалсЯ только
один;  тазы стоЯли на умывальниках посреди комнаты. ‘нова прозвонил колокол;
все построились парами,  спустились по лестнице и  вошли в  холодный,  скупо
освещенный класс; мисс Њиллер опЯть прочла молитву.
     - ‘тать по классам!
     ‚  течение нескольких минут происходила какаЯ-то суматоха;  мисс Њиллер
то и дело повторЯла: "’ише! ‘облюдайте порЯдок!" Љогда порЯдок был, наконец,
водворен,  Я  увидела,  что  девочки построились четырьмЯ полукружиЯми перед
четырьмЯ столами;  все держали в руках книги, а на каждом столе перед пустым
стулом лежало по огромной книге вроде библии.  Џоследовала пауза,  длившаЯсЯ
несколько  секунд,  во  времЯ  которой  раздавалось непрерывное приглушенное
бормотание множества голосов;  мисс Њиллер переходила от  класса к  классу и
шикала, стараЯсь водворить тишину.
     ‚дали опЯть зазвенел колокол,  и тут вошли три дамы; каждаЯ занЯла свое
место у  стола,  а мисс Њиллер села на четвертый стул у самой двери,  вокруг
которого собрались самые маленькие девочки;  в этот младший класс включили и
менЯ и поставили в конце полукруга.
     Џриступили к занЯтиЯм.  Ѓыла прочитана краткаЯ молитва, затем тексты из
Ќового завета,  затем отдельные главы из  библии,  и  это продолжалось целый
час.  ’ем  временем  окончательно рассвело.  Ќеутомимый звонок  прозвонил  в
четвертый  раз;  девочки  построились  и  проследовали в  другую  комнату  -
завтракать.  Љак радовалась Я  возможности наконец-то поесть!  џ чувствовала
себЯ совсем больной от голода, так как накануне почти ничего не ела.
     ‘толоваЯ была большаЯ,  низкаЯ, угрюмаЯ комната. Ќа двух длинных столах
стоЯли,  дымЯсь  паром,  мисочки  с  чем-то  горЯчим,  издававшим,  к  моему
разочарованию,   отнюдь   не   соблазнительный  запах.   џ   заметила  общее
недовольство,  когда аромат этой  пищи коснулсЯ обонЯниЯ тех,  длЯ  кого она
была предназначена.  ‚  первых рЯдах,  где были большие девочки из  старшего
класса, раздалсЯ шепот:
     - ЉакаЯ гадость! ЋвсЯнка опЯть пригорела!
     - Њолчать!  -  раздалсЯ чей-то голос: это была не мисс Њиллер, а кто-то
из старших преподавательниц -  маленькаЯ смуглаЯ особа, элегантно одетаЯ, но
несимпатичнаЯ;  она торжественно села на  почетное место за одним из столов,
тогда как более полнаЯ дама председательствовала за другим.  ’щетно искала Я
ту, которую видела накануне; она не показывалась. Њисс Њиллер занЯла место в
конце  того  же  стола,   за  которым  поместили  и  менЯ,  а  пожилаЯ  дама
иностранного  вида  -  преподавательница французского  Языка,  как  Я  потом
узнала,  -  уселась за другим столом.  Џрочли длинную молитву,  спели хорал.
‡атем служанка принесла чай длЯ учительниц и трапеза началась.
     ‘овершенно изголодавшаЯсЯ и обессилевшаЯ,  Я проглотила несколько ложек
овсЯнки,  не  обращаЯ вниманиЯ на  ее вкус,  но едва первый острый голод был
утолен,  как Я почувствовала,  что ем ужасную мерзость:  пригоревшаЯ овсЯнка
почти так же отвратительна,  как гнилаЯ картошка; даже голод отступает перед
ней.  Њедленно двигались ложки;  Я видела,  как девочки пробовали похлебку и
делали попытки ее есть, но в большинстве случаев отодвигали тарелки. ‡автрак
кончилсЯ, однако никто не позавтракал. Њы прочитали благодарственную молитву
за  то,  чего  не  получили,  и  снова  пропели хорал,  затем направились из
столовой в  класс.  џ  выходила последней и  видела,  как одна из учительниц
взЯла миску с овсЯнкой и попробовала;  она переглЯнулась с остальными; на их
лицах отразилось негодование, и полнаЯ дама прошептала:
     - ‚от гадость! Љак не стыдно!
     “роки   начались  лишь   через   пЯтнадцать  минут.   ‚   классе  стоЯл
оглушительный шум,  -  в  это  времЯ,  видимо  разрешалось говорить громко и
непринужденно,  и девочки широко пользовались этим правом. ђазговор вертелсЯ
исключительно вокруг завтрака,  причем все  бранили овсЯнку.  ЃеднЯжки!  ќто
было их  единственное утешение.  €з  учительниц в  комнате находилась только
мисс Њиллер;  вокруг нее  столпилось несколько взрослых учениц,  у  них были
серьезные лица,  и они что-то с гневом говорили ей. џ слышала, как некоторые
называли имЯ мистера Ѓрокльхерста; в ответ мисс Њиллер неодобрительно качала
головой, однако не делала особых усилий, чтобы смирить всеобщее негодование:
она, без сомнениЯ, разделЯла его.
     —асы,  висевшие в классной комнате,  пробили девЯть; мисс Њиллер отошла
от группы взрослых девушек и, выйдЯ на середину комнаты, крикнула:
     - ’ихо! Џо местам!
     Џривычка к дисциплине сразу же сказалась:  не прошло и пЯти минут,  как
среди  воспитанниц воцарилсЯ  порЯдок  и  после  вавилонского столпотворениЯ
наступила  относительнаЯ тишина.  ‘таршие  учительницы  занЯли  свои  места;
однако все как будто чего-то ждали. Ќа скамьЯх, тЯнувшихсЯ по обеим сторонам
комнаты,  восемьдесЯт девочек сидели неподвижно,  выпрЯмившись; странное это
было зрелище:  все с  зачесанными назад,  прилизанными волосами,  ни  одного
завитка; все в коричневых платьЯх с глухим высоким воротом, обшитым узеньким
рюшем,  с  маленькими  холщовыми  сумками  (напоминающими сумки  шотландских
горцев),  висЯщими на боку и предназначенными длЯ того,  чтобы держать в них
рукоделие;  в дополнение ко всему этому - шерстЯные чулки и грубые башмаки с
жестЯными прЯжками.  ‘реди  одетых таким образом воспитанниц Я  насчитала до
двадцати взрослых девушек. ќто были уже настоЯщие барышни. ’акаЯ одежда была
им совершенно не к лицу и придавала нелепый вид даже самым хорошеньким.
     џ  продолжала рассматривать их,  а  по  временам  переводила взглЯд  на
учительниц,  причем ни одна из них мне не понравилась;  в полной было что-то
грубоватое,   чернЯваЯ  казалась  весьма   сердитой  особой,   иностранка  -
несдержанной и  резкой,  а мисс Њиллер,  беднЯжка,  с ее красновато-лиловыми
щечками,  производила впечатление существа совершенно задерганного. € вдруг,
в  то  времЯ как  мои  глаза еще  перебегали с  одного лица на  другое,  все
девочки, словно подкинутые пружиной, поднЯлись как один человек.
     —то  было  тому причиной?  џ  не  слышала никакого приказаниЯ и  потому
недоумевала.  Ќо так как все глаза устремились в одну точку, посмотрела туда
же  и  увидела ту самую особу,  котораЯ встретила менЯ накануне.  Ћна стоЯла
возле камина,  - оба камина сейчас топились, - спокойно и серьезно оглЯдываЯ
воспитанниц,  выстроившихсЯ двумЯ рЯдами.  Њисс  Њиллер подошла к  ней  и  о
чем-то  спросила;  получив ответ,  она  вернулась на  свое  место  и  громко
сказала:
     - ‘таршаЯ из первого класса, принесите глобусы.
     Џока  приказание выполнЯлось,  упомЯнутаЯ дама медленно двинулась вдоль
рЯдов.  “  менЯ сильно развита шишка почитаниЯ,  и  Я  до  сих пор помню тот
благоговейный восторг,  с каким Я следила за ней.  ’еперь, при Ярком дневном
свете,  Я увидела,  что она высока,  стройна и красива; карие глаза с тонкой
каймою длинных ресниц, полные Ясности и благожелательности, оттенЯли белизну
высокого крутого лба;  тогда не  были в  моде ни  гладкие бандо,  ни длинные
локоны,  и  ее  очень  темные  волосы  лежали на  висках крупными завитками;
платье,  тоже по  моде того времени,  было суконное лиловое,  с  отделкой из
черного бархата.  Ќа поЯсе висели золотые часы.  (—асы тогда еще не были так
распространены,   как  теперь.)  Џусть  читатель  прибавит  к  этому  тонкие
благородные черты,  мраморную бледность,  статную фигуру и движениЯ,  полные
достоинства,  и  вы получите,  насколько его можно передать словами,  точный
портрет мисс ’емпль - Њарии ’емпль, как Я прочла позднее на ее молитвеннике,
когда мне было однажды поручено нести его в церковь.
     „иректриса ‹овуда (ибо таково было звание этой дамы),  сев  перед двумЯ
глобусами, стоЯвшими на столе, собрала первый класс и начала урок географии;
остальные классы собрались вокруг других учительниц;  последовали занЯтиЯ по
истории,  грамматике и так далее; затем письмо и арифметика, а также музыка,
которой мисс ’емпль занималась с некоторыми старшими девочками. “роки шли по
часам, и когда, наконец, пробило двенадцать, мисс ’емпль поднЯлась.
     - Њне нужно оказать воспитанницам несколько слов, - заЯвила она.
     Џри звуках ее  голоса поднЯвшийсЯ было после уроков шум сейчас же стих.
Ћна продолжала:
     - ‘егоднЯ вы  получили плохой завтрак,  который не  могли есть,  и  вы,
наверно, голодны. џ распорЯдилась, чтобы всем вам дали хлеба с сыром.
     “чительницы удивленно взглЯнули на нее.
     - џ беру это на свою ответственность,  - добавила она в виде объЯснениЯ
и тотчас вышла из класса.
     ‘ыр  и  хлеб  были  тут  же  принесены и  розданы,  и  все  с  радостью
подкрепились.  ‡атем последовало приказание:  "‚ сад!" ЉаждаЯ ученица надела
шлЯпку из грубой соломки с цветными коленкоровыми завЯзками и серый фризовый
плащ. ЊенЯ нарЯдили так же, и Я, следуЯ общему течению, вышла на воздух.
     ‘ад  был  обнесен  настолько  высокой  оградой,  что  не  было  никакой
возможности заглЯнуть поверх нее; с одной стороны тЯнулась веранда; середину
сада,   поделенную  на  бесчисленные  клумбочки,   окружали  широкие  аллеи.
Љлумбочки предназначались длЯ воспитанниц,  которые должны были поливать их,
причем у каждой девочки была своЯ.  ‹етом,  покрытые цветами,  эти клумбочки
были,  вероЯтно,  очень красивы,  но сейчас,  в конце ЯнварЯ, на всем лежала
печать заброшенности и  уныниЯ.  Њне  стало  тоскливо,  когда  Я  оглЯнулась
вокруг. „ень отнюдь не благоприЯтствовал прогулке; правда, дождЯ не было, но
в воздухе стоЯл сырой желтый туман,  а под ногами все еще хлюпала вода после
вчерашнего ливнЯ.  Ќаиболее здоровые девочки принЯлись бегать и  играть,  но
бледные и  слабенькие столпились в  кучу,  ища  защиты от  холода под крышей
веранды;  к  когда мглистаЯ сырость начала пробирать их  до костей,  до менЯ
стал то и дело доноситьсЯ глухой кашель.
     Џока Я еще ни с кем не говорила,  и никто,  по-видимому,  не обращал на
менЯ вниманиЯ; Я стоЯла одна в стороне, но Я привыкла к чувству одиночества,
и оно не слишком угнетало менЯ.  џ прислонилась к одному из столбов веранды,
плотнее  закуталась  в  свой  серый  плащ  и,   забываЯ  о  холодном  ветре,
пробиравшем менЯ до костей,  и о мучительном голоде, предалась наблюдениЯм и
раздумью.  Њои  мысли были  смутны и  отрывочны;  Я  еще  не  осознала,  где
нахожусь.  ѓейтсхэд и моЯ прошлаЯ жизнь,  казалось,  отступили в неизмеримую
даль;  настоЯщее было неопределенно и туманно,  а картину будущего Я и вовсе
не  могла себе представить.  џ  обвела взором этот по-монастырски уединенный
сад,  затем  взглЯнула на  дом,  одна  часть которого казалась одрЯхлевшей и
ветхой,  другаЯ -  совершенно новой.  ‚  этой  новой части,  где  находились
класснаЯ и  дортуар,  были стрельчатые решетчатые окна,  как  в  церкви;  на
каменной доске над  входом Я  прочла надпись:  "‹овудский приют.  ќта  часть
зданиЯ  восстановлена  в   таком-то   году   миссис  Ќаоми   Ѓрокльхерст  из
Ѓрокльхерстхолла, графство такое-то". "„а светит ваш свет перед людьми, дабы
они  видели добрые дела  ваши  и  прославлЯли отца вашего небесного (ев.  от
ЊатфеЯ, глава V, стих 16)".
     џ  перечитывала эти слова все вновь и вновь,  чувствуЯ,  что не в силах
понЯть их  смысла.  џ  все еще размышлЯла над словом "приют",  пытаЯсь найти
свЯзь между начальными словами надписи и стихом из свЯщенного писаниЯ, когда
кашель за  моей  спиною заставил менЯ обернутьсЯ.  Џоблизости,  на  каменной
скамье,  сидела девочка;  она склонилась над книжкой и была, видимо, целиком
поглощена ею. ‘о своего места Я прочла заглавие книги - "ђасселас" ["€сториЯ
ђасселаса,  принца  абиссинского"  -  роман  ‘эмюэлЯ  „жонсона  (1709-1784),
ученого  и  критика,   составителЯ  толкового  словарЯ  английского  Языка],
показавшеесЯ  мне  странным  и  оттого  более  завлекательным.  ЏеревертываЯ
страницу, она случайно поднЯла глаза, и Я сейчас же спросила:
     - €нтереснаЯ книжка?
     џ уже решила попросить ее дать мне почитать эту книгу.
     - Њне нравитсЯ,  - ответила она после небольшой паузы, во времЯ которой
рассматривала менЯ.
     - Ђ о чем там написано? - продолжала Я.
     Ќе  знаю,  каким  образом у  менЯ  хватило смелости заговорить первой с
совершенно незнакомой мне девочкой.  ќто противоречило и моей природе и моим
привычкам. ‚ероЯтно, ее увлечение книгой затронуло во мне какую-то созвучную
струну:  ведь Я тоже любила читать,  хотЯ и чисто по-детски,  -  серьезное и
сложное Я плохо усваивала и плохо понимала.
     - …сли хочешь, посмотри, - сказала девочка, протЯгиваЯ мне книгу.
     џ так и сделала;  полистав книгу,  Я убедилась, что ее содержание менее
заманчиво, чем заглавие. Љнига, на мой детский вкус, показалась мне скучной,
там  не  было  ничего ни  про  фей,  ни  про  эльфов,  а  страницы сплошного
убористого текста  не  сулили  ничего  занимательного.  џ  вернула книгу  ее
владелице,  и  та  спокойно взЯла ее  и  уж намеревалась снова погрузить