 стрЯхнуть с себЯ одно иго без  того,
чтобы в тот же миг не попасть под другое! (Џрим. автора.)} ЌабожнаЯ  †юстина
свалилась без чувств при виде этой сцены: вынести ее она была  не  в  силах.
†ером сказал, что длЯ  ее  приобщениЯ  к  свЯтым  оргиЯм,  ей  тоже  следует
отслужить мессу в  задницу.  ќто  предложение  было  принЯто  единодушно,  и
†юстина легла на место ”лоретты. ‘лужбу вел †ером, двое педерастов  помогали
ему,  их  окружила  целаЯ  дюжина  обнаженных  задов;  мерзопакостный   фарс
совершилсЯ, а когда гостиЯ сделалась  Ѓогом,  Ђмбруаз  выхватил  ее  из  рук
своего собрата, сунул в задний проход †юстины, и вот наши монахи по  очереди
стали заталкивать  своими  пенЯщимисЯ  фаллосами  презренного  христианского
бога,  проклинаЯ,  оскорблЯЯ  и  заливаЯ  его  спермой  в   глубине   самого
прекрасного из задов, млеЯ при этом от восторга.
     ‘о стола †юстину снЯли без чувств, казалось, необходимость  участвовать
в подобном безобразии лишила ее разума; ее пришлось  отнести  в  келью,  где
она, очнувшись, долго сокрушалась об этом преступлении, непростительном в ее
глазах, на которое ее вынудили без  ее  согласиЯ.  Љакой  же  благодарностью
воспылала она к природе,  котораЯ  не  позволила  ей  дальше  участвовать  в
ужасной церемонии, когда  наутро  она  узнала,  что  головы  злодеев  совсем
закружились, они  снова  обрЯдили  ”лоретту  в  девственницу,  отвели  ее  в
монастырь и, поместив в ту же нишу, все шестеро  монахов,  голые  и  пьЯные,
долго  глумились  в  окружении  нескольких  девиц  над  несчастной  жертвой,
напоминавшей им образ матери Ѓога, которого они ненавидели, и обошлись с ней
так жестоко, что к рассвету от нее не осталось ничего живого.
     Њежду прочим праздник действительно принес с собой новеньких  наложниц.
’ри юные девы, прекрасные как ангелочки, заменили недостающих,  и  обитатели
ожидали уже новых реформации, когда однажды в зал вошел в качестве дежурного
регента ‘еверино. Ћн казалсЯ  очень  взволнованным,  в  его  глазах  читалсЯ
какой-то потаенный  восторг.  Љогда  все  выстроились,  он  поставил  дюжину
девушек в свою излюбленную позицию и дольше всех  задержалсЯ  возле  Ћмфалы,
задрав ей юбки до поЯсницы и пригнув ее на канапе. Ћн долго рассматривал  ее
в этой  позе,  и  его  возбуждала  директриса;  он  поцеловал  зад,  который
представила ему очаровательнаЯ подруга †юстины, показал, что он в  состоЯнии
совокуплЯтьсЯ, но не стал этого делать. ‚место этого он заставил ее  встать,
бросил на нее взглЯд, в котором были смешаны  похотливость  и  злоба,  затем
мощным ударом ноги отшвырнул ее на двадцать шагов.
     - Ћбщество тебЯ реформирует, шлюха! - заЯвил он. - ’ы нам надоела, будь
готова, когда стемнеет, Я сам приду проводить тебЯ в могилу.
     Ћмфала рухнула без чувств, этот факт еще сильнее распалил  его  Ярость,
и, не сдерживаЯсь более, он крикнул:
     - Џодайте ее сюда!
     †ертву тотчас принесли, и глазам  коварного  ‘еверино  вновь  предстала
прекраснейшаЯ из задниц; он с  проклЯтиЯми  вторгсЯ  туда,  и  его  окружили
двенадцать обнаженных женщин, спеша получше удовлетворить его желаниЯ - чего
не сделаешь из страха! Џосреди утех жестокий монах вспомнил, что  †юстина  -
близкаЯ подруга той, которую он мучил, и он велел ей сесть на плечи  Ћмфалы,
чтобы было удобно лизать ей анус.
     - ‚от так, - утешал он несчастную сироту, -  она  тебЯ  опередила;  она
отправлЯетсЯ к Џлутону приготовить длЯ тебЯ место,  но  успокойсЯ,  †юстина,
вытри слезы, ты очень скоро последуешь за ней, разлука будет короткой;  твоЯ
подруга умрет четвертованной, ты умрешь так же, это Я тебе  обещаю;  видищь,
как хорошо Я к тебе отношусь...
     ‡лодей не переставал совокуплЯтьсЯ при этом, но было видно, что  он  не
хочет сбросить зарЯд, и осыпав хлесткими ударами Ягодицы †юстины  и  Ћмфалы,
которые сразу стали багровыми, он удалилсЯ, грозЯ всем  женщинам,  проклинаЯ
их и уверЯЯ, что их черед скоро тоже наступит, что общество как  раз  думает
над тем, как уничтожать их в будущем сразу по полдюжине. Ћн направилсЯ прЯмо
к ‚икторине, где его ожидали две маленькие девочки девЯти и двенадцати  лет,
чтобы силой искусства и усердиЯ лишить его спермы, кипение  которой  грозило
такими опасностЯми несчастным обитателЯм монастырЯ.
     - Ћ милаЯ моЯ подружка, - обливаЯсь слезами, произнесла она, -  неужели
мы расстаемсЯ навсеща?
     ЏредстоЯвшаЯ им  разлука  сделала  эту  сцену  настолько  трогательной,
наполнила  ее  такой  болью,  что  мы  опускаем  подробности,  щадЯ   нашего
чувствительного читателЯ. Џробил назначенный час, поЯвилсЯ ‘еверино, подруги
обнЯлись в последний раз, их оторвали друг от друга, и  †юстина  в  отчаЯнии
бросилась на свою постель.
     Ќесколько дней спустЯ †юстина спала с ‘ильвестром. ‚ы помните, что этот
монах любил, чтобы женщина испражнЯлась ему в ладонь в то  времЯ,  когца  он
сношал ее во влагалище. †юстина забыла о том, что было ей  сказано  на  этот
счет, и когда на самой вершине своего наслаждениЯ презренный  монах  захотел
получить  дерьмо,  исполнить  его  желание  не  было  никакой   возможности.
ђазъЯренный ‘ильвестр выдернул свой член и велел дежурным девушкам  схватить
†юстину; одной из них была Ћнорина, котораЯ была не прочь  поиздеватьсЯ  над
той, которой недавно  насытилась.  †юстине  назначили  четыре  сотни  ударов
кнутом согласно седьмой статьи правил. Љогда ее Ягодицы были в крови,  монах
снова овладел ею. €спражнЯтьсЯ предстоЯло Ћнорине,  потому  что  †юстина  не
могла. ‡атем наступила очередь второй дежурной,  смазливой  пЯтнадцатилетней
потаскушки,  котораЯ  с  готовностью  выдала  порцию  экскрементов,   будучи
привыкшей к  этой  свЯщенной  обЯзанности.  ‘ильвестр  совокупилсЯ  с  ними,
наградил всех троих пощечинами,  но  излить  пыл  пожелал  только  в  ватину
†юстины: было очевидно, что она привлекает его больше других. Џоследний  раз
он насладилсЯ ею в собачьей позе, любуЯсь при этом клеймом на ее плече.
     - Љак мне нравитсЯ этот знак! - воскликнул он. -  Ћднако  Я  бы  хотел,
чтобы это было делом рук  правосудиЯ,  а  не  распутства,  Я  бы  с  большим
удовольствием целовал это клеймо, если бы его поставил палач.
     - Ќегодник, - сказала ему Ћнорина, котораЯ лучше, чем кто-либо,  знала,
как говорить с этим распутником, - как можно наслаждатьсЯ бесчестием?
     - Ќет ничего сладостнее, чем бесчестие, - ответил ‘ильвестр,  прекращаЯ
свое занЯтие и усаживаЯсь пофилософствовать между пЯтнадцатилетней  девушкой
и †юстиной. - …сли сладострастие есть само по себе непристойность, ты должна
признать, Ћнорина,  что  всЯкое  бесчестие  только  придает  ему  остроту  и
пикантность. ’огда не только все эпизоды  должны  быть  наполнены  грЯзью  и
бесчестием, но и сам акт бесчестиЯ должен совершитьсЯ с женщиной бесчестной,
грЯзной, потерЯвшей честь и достоинство. Џотому-то либертены и  предпочитают
бродЯжек честным женщинам: они находЯт в  них  острую  приправу,  в  которой
отказывают им целомудрие и добродетель.
     - џ бы сказала, что очень приЯтно топтать оба этих качества.
     - ђазумеетсЯ, когда такой случай выпадает, потому  что  тогда  вы  сами
вносите этот привкус грЯзи и бесчестиЯ, кроме того,  приЯтно  способствовать
падению человека, но коль  скоро  добродетель  и  целомудрие  сопротивлЯютсЯ
мерзостЯм, направленным против них, и  с  ними  довольно  трудно  совладать,
обычный мужчина чаще  стремитсЯ  к  тому,  что  на  него  похоже.  Ћн  любит
сравнивать свою развращенность с чужой, любит смешивать их воедино,  находит
в этом смешении новые силы и возможности длЯ распутства, он любит заражатьсЯ
или, если можно так  сказать,  пачкатьсЯ  от  других,  себе  подобных.  ЊенЯ
постигло бы самое большое разочарование, если бы  Я  потерЯл  уверенность  в
том, что творю зло, предаваЯсь своим утехам, Я потерЯл  бы  самую  трепетную
струну своих сладострастных ощущений и стал бы  наполовину  менее  счастлив:
что это за наслаждение, если оно не сопровождаетсЯ пороком?
     - ‚ыходит, вы совсем не принимаете  в  расчет  наслаждениЯ,  идущие  от
природы? - заметила †юстина.
     - Ќо ведь все наслаждениЯ от природы, - продолжал ‘ильвестр, - и  самое
неприхотливое и самое преступное: ее голос подсказывает нам, что надо  пить,
когда мы испытываем жажду,  надо  сношатьсЯ,  когда  нас  одолевает  похоть,
помочь  несчастному,  если  к  тому  толкает  нас  наша  мЯгкаЯ   и   нежнаЯ
организациЯ, или оскорбить его, если у нас более сильный характер. ‚се  идет
от природы, ничего не идет от нас самих: она вкладывает в нас и склонность к
пороку и  любовь  к  добродетели,  но  поскольку  одновременно  дает  нам  и
ординарные вкусы и вкус к восхитительным наслаждениЯм, она  сильнее  толкает
нас к пороку, нежели к добродетели,  так  как  нуждаетсЯ  в  первом  гораздо
больше, и человек, единственный исполнитель ее  прихотей,  вечно  повинуетсЯ
ей, сам не подозреваЯ об этом.
     - …сли так, - сказала Ћнорина,  -  тогда  все  средства  хороши,  чтобы
усилить наслаждение извращениЯми или преступлениЯми?
     - ‚се, абсолютно все, ни одним не надо  пренебрегать,  и  по-настоЯщему
сластолюбивый человек должен  искать  любую  возможность  разврата,  котораЯ
может сделать его удовольствие еще острее; он виноват перед  природой,  если
хоть в чем-то сдерживает себЯ.
     - Ќо если бы все думали точно так же, -  сказала  †юстина,  -  общество
превратилось бы в дикий лес, где каждый  заботилсЯ  бы  только  о  том,  как
перерезать горло другому.
     - Ќикто не сомневаетсЯ, - заметил монах, - что убийство составлЯет один
из самых свЯщенных законов природы. Љакова  ее  цель,  когда  она  созидает?
ђазве не в том, чтобы ее творение было поскорее уничтожено? …сли  разрушение
есть один из ее законов,  разрушитель  повинуетсЯ  ей.  €  ты  сама  видишь,
сколько преступлений порождаетсЯ из этого факта!
     - ќтим и оправдываютсЯ все ваши жестокости в отношении нас?  -  сказала
Ћнорина.
     - Љонечно, моЯ милаЯ, - ответил  ‘ильвестр,  -  потому,  что  Я  считаю
жестокость самой мощной пружиной всех преступлений. †естокость их порождает,
посредством жестокости они совершаютсЯ. ’ерпеливый  и  добрый  человек  есть
отрицание природы; активен только злодей, и нет  в  мире  ничего  сладостнее
плодов жестокости и злодейства; добродетель оставлЯет душу холодной,  только
порок волнуетсЯ, возбуждает ее, встрЯхивает и заставлЯет наслаждатьсЯ.
     - ’аким образом предательство и клевета, самые опасные, самые  активные
результаты злодейства, ЯвлЯютсЯ длЯ вас удовольствиЯми?
     - џ всегда буду считать  таковым  все,  что  скорее  всего  приведет  к
разрушению, осквернению, унижению или полному исчезновению будущего, так как
только эти вещи радуют менЯ по-настоЯщему, и длЯ менЯ зло, которое  Я  делаю
или которое помимо менЯ выпадает на долю других, - это наиболее верный  путь
к благу.
     -  ‡начит,  вы  можете  хладнокровно  предать  самого  близкого  друга,
оклеветать самого дорогого человека?
     - € получу при этом больше удовольствиЯ, чем если  бы  жертвы  не  были
ничем  со  мной  свЯзаны,  потому  что  в  этом  случае  зло  будет  больше,
следовательно тоньше и острее  будет  испытываемое  удовольствие.  Ћднако  в
науке предательства, так же как и клеветы, существуют  свои  принципы,  свое
искусство и своЯ теориЯ, которыми необходимо пользоватьсЯ,  если  вы  хотите
мирно вкушать их сладостные плоды. ‘кажем, если злодей предал или  оклеветал
одного человека, чтобы послужить  другому,  этот  поступок  не  сделает  его
счастливее, если он кого-нибудь убил во благо другому,  к  вечеру  он  будет
себЯ чувствовать так, словно ничего не совершал,  стало  быть  он  ничем  не
послужил своему злодейству. Ќужно, чтобы его удар,  нанесенный  обоюдоострым
оружием, пришелсЯ сразу на несколько человек и никому не принес пользы,  вот
в этом и заключаютсЯ главные  положениЯ  этих  двух  наук,  в  этом  состоЯт
принципы, которых Я придерживалсЯ всю жизнь.
     - Ќо как с такими  максимами,  -  поинтересовалась  †юстина,  -  вы  не
уничтожите друг друга?
     - Џотому что прочность нашего союза способствует его сохранению, а  длЯ
его поддержаниЯ мы предпочитаем приносить в жертву своим страстЯм  предметы,
недостатка в которых, как ты понимаешь, здесь нет. ’олько не думай, будто по
этой причине мы обожаем друг друга: мы ежедневно и  слишком  часто  видимсЯ,
чтобы  между  нами  могло  возникнуть  подобное  чувство,  но  мы  вынуждены
держатьсЯ вместе ради  общего  дела  примерно  так  же,  как  это  бывает  у
разбойников, чей союз основан только на пороке  и  необходимости  заниматьсЯ
своим ремеслом.
     - € все-таки, свЯтой отец, - сказала †юстина, -  осмелюсь  думать,  что
даже среди такого безграничного разврата вы не можете не питать  уважениЯ  к
добродетели.
     - Ђ вот и нет, дитЯ мое, - ответил монах, - Я всю жизнь презирал ее  от
всей души, Я ни разу не совершил ни одного доброго поступка, и самое большое
мое удовольствие состоЯло в ее оскорблении. Ћднако Я  хочу  сношатьсЯ,  надо
довести это дело до конца; покажи-ка мне свою спинку, котораЯ так сильно  на
менЯ подействовала недавно.
     €  старый  сатир,  вновь  овладев  †юстиной,  ставшей  на  четвереньки,
принЯлсЯ  жадно  целовать  клеймо,  которое,  очевидно,  доводило   его   до
исступлениЯ. ‚ремЯ от времени он совал свой нос девушке подмышки,  что  было
одним из самых приЯтных эпизодов в его грЯзных утехах; иногда Ћнорина  и  ее
подруга подставлЯли  ему  свои  широко  раскрытые  влагалища,  и  распутник;
продолжаЯ ритмичные движениЯ тазом, ерзал в них и носом и Языком до тех пор,
пока  не  исторг  из  обоих  немного  семени  и  мочи,  но  дело  никак   не
продвигалось.
     - ќто все не то, - досадливо сказал ‘ильвестр, -  Я  хотел  бы  поиметь
вагину, наполненную менструальной кровью, а ее здесь нет. ‘бегай, Ћнорина, в
сераль и приведи поскорее подходЯщий предмет.
     Џока  исполнЯлось  его  приказание,  монах,  выбравшись  из   влагалища
†юстины, стал лизать ей зад.
     - Ђ ну, помочись мне в рот, сучка! - вдруг  крикнул  он.  -  Ќе  видишь
что-ли: Я жду этого целый час?
     †юстина подчинилась. ‚  это  времЯ  другаЯ  девушка  возбуждала  монаха
всевозможными искусными  способами,  и  он,  возможно,  кончил  бы,  но  тут
вернулась Ћнорина вместе с женщиной лет тридцати, чьЯ окровавленнаЯ  рубашка
говорила о том, что ее хозЯйка находитсЯ в требуемом состоЯнии.  €пполита  -
так звали эту наложницу - подверглась  осмотру,  и  оказалось,  что  это  не
просто месЯчные, это - целый кровавый поток.
     - Ћ черт побери! - воспламенилсЯ монах. - ‚от, что мне  нужно,  Я  буду
сношать тебЯ, тварь, но ты должна испражнЯтьсЯ... экскременты и месЯчные!  Ћ
дьЯвольщина, какой это будет ужасный оргазм!
     ‘ильвестр проник в желанное влагалище, и скоро его член напоминал  руку
мЯсника. “довлетворенный с одной стороны, в следующие мгновениЯ  он  получил
удовлетворение с другой: ему наполнили ладони дерьмом, он  намазал  им  себе
лицо, затем, покинув €пполиту, заставил †юстину сосать  свой  член,  залитый
кровью. Џришлось повиноватьсЯ, и прЯмо изо рта прелестной нашей  героини  он
снова вторгсЯ в ее вагину. €пполита немедленно подставила к  его  лицу  свое
истекающее красной слизью отверстие, он жадно приник к нему губами,  Ћнорина
придвинула свои Ягодицы вплотную к влагалищу, которое сводило монаха с  ума,
а втораЯ дежурнаЯ изо всех сил порола его. Ќаконец настал кризис:  ‘ильвестр
взвыл как пьЯный дьЯвол и тут же, опьЯневший от  мерзости  и  сладострастиЯ,
погрузилсЯ в мирный сон.
     Ќа следующий день †юстину вызвали на ужин,  во  времЯ  которого  должна
была состоЯтьсЯ приемнаЯ церемониЯ. —есть  присутствовать  на  нем  получили
двенадцать прекраснейших созданий из трех классов: девственниц,  весталок  и
содомиток. Џереступив порог, †юстина сразу увидела героиню вечера.
     - ‚от та, кого  общество  дает  вам  в  подруги,  сударыни,  -  объЯвил
‘еверино, срываЯ с бюста новенькой  скрывавшие  его  покровы  и  представлЯЯ
собравшимсЯ юное создание лет пЯтнадцати с самым  очаровательным  и  кротким
личиком.
     …е прекрасные глаза, влажные от слез, были отражением ее чувствительной
души, ее фигура была стройнаЯ и гибкаЯ, кожа сиЯла первозданной белизной;  у
нее были самые роскошные на свете волосы и во всем  ее  облике  было  что-то
настолько соблазнительное, что и глаза и  сердце  присутствующих  неудержимо
потЯнулись к ней. …е звали ЋктавиЯ. Џредставительница очень  знатного  рода,
она была похищена в своей карете вместе с гувернанткой, двумЯ  горничными  и
тремЯ лакеЯми, когда ехала в Џариж, чтобы стать  супругой  одного  из  самых
родовитых сеньоров ”ранции; ее свиту  перерезали  люди,  посланные  монахами
обители ‘ент-Њари-де-Ѓуа. „евушку бросили  в  кабриолет,  приставили  к  ней
одного верхового  и  женщину,  котораЯ  должна  была  получить  за  пленницу
вознаграждение, затем привезли в это ужасное место.
     Џока никто не сказал о ней ни  слова:  десЯть  наших  монахов,  млеЯ  в
экстазе от стольких прелестей, могли лишь любоватьсЯ ими. ‚ласть красоты  не
может не вызывать уважениЯ, самый закоренелый негодЯй невольно возводит ее в
своего рода культ, низвергаЯ который, всегда испытывает  угрызениЯ  совести,
но монстры, о коих здесь идет речь, недолго пребывали в смЯтении перед таким
чудом.
     - Џойдем, черт тебЯ возьми, - грубо сказал настоЯтель, притЯгиваЯ ее  к
своему креслу, - дай-ка нам взглЯнуть, так ли хорошо все остальное, как твоЯ
мордашка, которую природа столь щедро одарила.
     Љрасавица  смешалась,  покраснела  и  пыталась  вырватьсЯ,  и  ‘еверино
схватил ее за талию.
     - Џойми же, сучка, - прикрикнул он, - что ты здесь уже не госпожа,  что
твоЯ участь - повиноватьсЯ; иди сюда и оголись поскорее!
     € распутник сунул одну руку  ей  под  юбки,  крепко  держа  ее  другой.
Џодошедший Љлемент поднЯл до поЯса одежды Ћктавии и  продемонстрировал  всем
самый свежий, самый белоснежный, самый круглый зад на свете, увидеть который
так долго жаждала всЯ развратнаЯ братиЯ. ‚се подступили ближе, все  окружили
этот трон сладострастиЯ, все  осыпали  его  восторженными  словами  и  стали
толкатьсЯ, чтобы ощупать его и потискать, сойдЯсь, в конце концов,  на  том,
что никогда не видели они ничего столь прекрасного и безупречного.
     Њежду  тем  скромнаЯ  ЋктавиЯ,  не  привыкшаЯ  к  подобному  обращению,
ударилась в слезы и стала вырыватьсЯ.
     - ђаздевайсЯ, разрази тебЯ гром! - заорал Ђнтонин. - ЌельзЯ же  оценить
девчонку, прикрытую трЯпками.
     ‚се бросились помогать ‘еверино:  один  сорвал  шейный  платок,  другой
юбку; теперь ЋктавиЯ напоминала молодую лань,  окруженную  сворой  собак:  в
одно мгновение ее бросающие в озноб прелести раскрылись перед  глазами  всех
собравшихсЯ в зале. Љонечно же, никогда  свет  не  видел  великолепиЯ  более
трогательного, форм более совершенных. Ћ свЯтое небо, какой  красоте,  какой
свежести, какой невинности и нежности предстоЯло стать добычей этих чудовищ!
‘горавшаЯ от стыда ЋктавиЯ не знала, куда спрЯтать свое тело, со всех сторон
ее пожирали похотливые взглЯды, со всех сторон тЯнулись к ней грЯзные  руки.
Љруг сомкнулсЯ, она оказалась в  центре,  возле  каждого  монаха  находились
четыре женщины, возбуждавшие его различными способами.  ЋктавиЯ  представала
перед каждым; Ђнтонин не мог более сдерживатьсЯ, ему ласкали седалище, одной
рукой он стискивал Ягодицы †юстины, другой теребил  влагалище  весталки.  Ћн
поцеловал Ћктавию  в  губы  и  схватил  рукой  вагину  новенькой.  †ест  был
настолько грубый, что девушка закричала. ’огда Ђнтонин стиснул  ее  прелести
еще сильнее, и его семЯ брызнуло  неожиданно  и  вопреки  его  желанию:  его
проглотила стоЯвшаЯ на коленЯх очаровательнаЯ наложница.
     ЋктавиЯ перешла к †ерому: ему кололи иглой Ягодицы, его возбуждали  две
красивые девушки - одна спереди, другаЯ сзади,  -  а  четвертаЯ,  не  старше
шестнадцати лет, испускала ему в рот утробные звуки.
     - ЉакаЯ белизна, какаЯ прелесть! - бормотал он, ощупываЯ Ћктавию.  -  Ћ
дивное дитЯ! Љакой прекрасный зад!
     Ћн тут же сравнил его с тем, который выдыхал ему в нос - один из  самых
красивых в серале.
     - Њ-да, - проговорил он, - Я даже не знаю...
     Џотом, прильнув губами к прелестЯм, на которые пал его выбор, вскричал:
     - џблоко получишь ты, ЋктавиЯ, оно принадлежит только тебе...  „ай  мне
вкусить драгоценный плод этого возлюбленного дерева моей души... Ћ! „а,  да,
испражнЯйтесь обе, и Я навсегда  буду  считать  первой  красавицей  ту,  кто
сделает это раньше.
     ЋктавиЯ  смешалась  и  не  смогла  выполнить  такое   требование,   что
объЯснЯлось ее невинностью; ее  соперница  сделала  как  надо;  †ером  мигом
возбудилсЯ, больно покусал Ягодицы Ћктавии, и новенькаЯ перешла к  следующим
мерзостЯм.
     Ђмбруаз  сношал  в  зад  пЯтнадцатилетнюю  девственницу,  в   рот   ему
испражнЯлись, он теребил руками две задницы; когда приблизилась ЋктавиЯ,  он
даже не изменил позу.
     - „ай мне свой Язык, шлюха! - приказал он ей. €  его  рот,  испачканный
испражнениЯми, осмелилсЯ коснутьсЯ уст самой ѓебы.
     - Ћ дьЯвольщина! - вскричал он, укусив этот свежий благоуханный Язычок.
- џ так и знал, что эта сучка Явилась сюда, чтобы выдавить из менЯ сперму!
     € злодей, продолжаЯ богохульствовать, вторгсЯ в прекрасный  зад,  сразу
пробив брешь.
     Ќастал   черед   наставника;   он   восседал   на   груди    прелестной
восемнадцатилетней девушки, котораЯ лизала  ему  бока  и  которой  он  щипал
влагалище, две задницы пускали газы ему под нос, четвертаЯ женщина,  юнаЯ  и
прекраснаЯ как божий день, пощипывала ему Яички  и  возбуждала  рукой  член.
ђазвратник схватил  Ћктавию,  двадцать  хлестких  ударов  обрушились  на  ее
Ягодицы, и обход продолжалсЯ.
     ћнаЯ дебютантка приблизилась к ‘ильвестру. ќтот распутник облизывал три
представленных  ему  вагины,  его  сосала  четвертаЯ  женщина;  несравненное
влагалище Ћктавии нависло над теми, которые обрабатывал его Язык,  и,  будто
взбесившись, монах, терЯЯ сперму,  оставил  кровавый  след  зубов  на  лобке
Ћктавии, едва прикрытом нежным пушком.
     Љлемент содомировал двенадцатилетнюю девочку, похожую на агнца, которую
заставлЯл рыдать его громадный орган;  кроме  того,  ему  щипали  Ягодицы  и
испражнЯлись под нос.
     - ЉлЯнусь всеми задами в мире! - рычал он. -  Ќет  прекраснее  картины,
чем добродетель рЯдом с пороком!
     Ћн, как сумасшедший, накинулсЯ на красивейшие Ягодицы, которые  по  его
приказу подставила ему ЋктавиЯ.
     - €спражнЯйсЯ, или Я тебЯ укушу.
     „рожащаЯ ЋктавиЯ понЯла, что единственный выход длЯ нее  заключаетсЯ  в
повиновении, но и беспрекословнаЯ покорность не избавила ее от кары, которой
ей пригрозили, и, несмотрЯ на  свежие  аккуратные  экскременты,  ее  изЯщные
прелестные Ягодицы были жестоко и до крови искусаны.
     - ’еперь, - провозгласил ‘еверино, - времЯ  занЯтьсЯ  более  серьезными
вещами; Я, например, так и не сбросил сперму и  предупреждаю  вас,  господа,
что ждать более не намерен.
     Ћн овладел несчастной дебютанткой и уложил ее на софу  лицом  вниз.  Ќе
полагаЯсь еще на свои силы, он призвал на помощь Љлемента; ЋктавиЯ плакала и
молила о пощаде, ее не слушали;  адский  огонь  горел  в  глазах  безбожного
монаха, прекрасное и нежное тело целиком было  в  его  власти,  и  он  жадно
оглЯдел его,  готовЯсь  ударить  навернЯка  и  без  всЯких  подготовительных
церемоний: разве можно сорвать розы, расцветшие таким  пышным  цветом,  если
заботитьсЯ о том, чтобы  убрать  шипы?  „лЯ  услады  глаз  распутник  избрал
Ягодицы †юстины.
     - ’аким образом, - объЯснил он, -  Я  буду  наслаждатьсЯ  двумЯ  самыми
красивыми задницами в зале.
     Љак бы ни была велика  разница  между  добычей  и  охотником,  дело  не
обошлось без борьбы. Ћ победе возвестил  пронзительный  крик,  но  ничто  не
могло  умилостивить  победителЯ:  чем  больше  жертва  молила,  тем  сильнее
становилсЯ натиск, и, несмотрЯ на отчаЯнное сопротивление, кол монаха  вошел
в тело несчастной по самые Яички.
     - Ќикогда еще победа не  доставалась  мне  с  таким  трудом,  -  сказал
‘еверино, поднимаЯсь. - ‘начала Я  подумал,  что  придетсЯ  отступить  перед
воротами. ‡ато  какой  узкий  проход!  ‘колько  в  нем  жара!  ‘ильвестр,  -
продолжал настоЯтель, - кажетсЯ, ты сегоднЯ дежурный регент?
     - „а.
     - ‚ыдай †юстине четыреста ударов кнутом: она не пустила газы,  когда  Я
потребовал.
     - Ђ Я напомню Ћктавии о ее принадлежности к полу, которым ты пренебрег,
- заЯвил Ђнтонин, овладеваЯ девушкой, котораЯ оставалась в прежней позе, - в
крепости будет еще одна брешь.
     ‚ следующий момент ЋктавиЯ потерЯла невинность, и раздались новые крики
восторга.
     - ‘лава Ѓогу, - сказал бесчестный монах, - а то Я сомневалсЯ в  успехе,
когда не услышал стонов этой девки, но мой  триумф  несомненен,  потому  что
есть и кровь и слезы.
     - ‚ самом деле, - подхватил Љлемент, берЯ в руку девЯтихвостую плеть, -
ну и Я не буду менЯть эту благородную позу: уж очень она менЯ волнует.
     Ћктавию держали две девушки: одна,  оседлав  ее  поЯсницу,  представила
взору экзекутора  прекраснейший  зад,  втораЯ,  устроившись  немного  сбоку,
сделала то же самое.
     Љлемент оглЯдел  композицию  и  провел  ладонью  по  телу  жертвы,  она
вздрогнула, взмолилась, но не смЯгчила злодеЯ.
     - Ђх ты, разрази менЯ  на  месте!  -  все  сильнее  возбуждалсЯ  монах,
которого уже обрабатывали розгами две девицы,  пока  он  осматривал  алтарь,
готовЯсь обрушить на него свою Ярость. - Ђх, друзьЯ мои, ну как не  выпороть
ученицу, котораЯ нахально показывает нам такую прелестную жопку!
     ‚ воздухе тотчас раздалсЯ свист плети и глухой звук ударов,  сыпавшихсЯ
на оба зада, к ним примешивались крики Ћктавии, которым вторили  богохульные
ругательства монаха. ЉакаЯ это была сцена  длЯ  распутников,  наслаждавшихсЯ
среди  тринадцати  дев  сотнЯми  разных  мерзких  утех!  Ћни   аплодировали,
подбадриваЯ своего собрата. ’ем временем  кожа  Ћктавии  менЯла  свой  цвет,
Яркий румЯнец примешивалсЯ к ослепительно лилейной белизне, но  то,  что  на
короткое времЯ, быть может, позабавило бы Ђмура, если  бы  жертвоприношением
руководила умеренность, становитсЯ преступлением против всех законов,  когда
дело доходит до крайностей. ќта мысль, котораЯ, разумеетсЯ пришла  в  голову
Љлементу, дала новый толчок его коварной похоти:  чем  громче  стонала  юнаЯ
ученица, тем суровее становилсЯ наставник, и скоро все ее тело  от  поЯсницы
до колен имело жалкий вид, только тогда наперсницы выжали из него  сперму  и
окропили ею окровавленные остатки этих жестоких утех.
     - џ не буду так строг, - сказал †ером, принимаЯ измученную  прелестницу
в свои руки и пристраиваЯсь к ее коралловым устам.  -  ‚от  в  этот  храм  Я
принесу жертву, в этот восхитительный ротик...
     Ћднако мы умолкаем: представьте  себе  мерзкую  рептилию,  осквернЯющую
розу, и вы получите полную картину происходЯщего.
     - —то до менЯ, то Я предпочитаю влагалище, - сказал ‘ильвестр, поднимаЯ
вверх бедра  девушки  и  усаживаЯ  ее  на  диван.  -  џ  желаю,  чтобы  этот
своенравный орган пронзил ей все потроха, Я люблю розу, когда она только что
сорвана, менЯ волнует этот беспорЯдок гораздо больше, чем нетронутые цветы.
     „ве юные вагины с готовностью подставились под его поцелуи, он захотел,
чтобы они мочились на лицо его жертвы, а двенадцатилетнЯЯ девочка колола  ей
Ягодицы булавкой, отчего тело Ћктавии дергалось навстречу его  толчкам.  …го
охватил экстаз, распутник пришел в Ярость и  сбросил  в  невинное  влагалище
самой прекрасной и самой кроткой из дев грЯзную сперму,  котораЯ  когда-либо
созревала в гульфике монаха.
     - Ќу а Я прочищу ей жопку, - заЯвил Ђнтонин, - но пусть она останетсЯ в
той же позе. Џусть мне почешут спину розгами,  впрочем,  и  этого,  пожалуй,
недостаточно: окружите менЯ задницами, умолЯю вас, иначе...
     ‚ момент извержениЯ распутник с такой силой бил жертву по лицу, что  из
обеих ее ноздрей брызнула кровь, а девушку взЯли из его рук в бесчувственном
состоЯнии.
     Џосле этого монахи сели за стол; никогда  еще  трапеза  не  была  такой
веселой и не сопровождалась такими изощренными  оргиЯми;  все  женщины  были
обнаженные, все ласкали, лобзали, сосали и покусывали уставшие мужские тела,
когда ‘еверино, заметив, что  буйные  головы  собратьев  начинают  кружитьсЯ
сверх меры и что предполагаемаЯ  цель  наслаждений  скорее  отдалЯетсЯ,  чем
приближаетсЯ,  предложил,  чтобы  умерить  всеобщий  пыл,   просить   †ерома
рассказать историю своей жизни, что он обещал сделать давным-давно.
     - ‘ удовольствием, - отозвалсЯ монах, который, сидЯ рЯдом с  очнувшейсЯ
дебютанткой, уже четверть часа обсасывал ей Язык, - это задержит извержение,
а то Я скоро уже не смогу держать  шлюзы  на  запоре.  €так,  приготовьтесь,
друзьЯ мои, выслушать один из самых непристойных рассказов, какие когда-либо
осквернЯли ваши уши.

        ѓ‹Ђ‚Ђ Ћ„€ЌЌЂ„–Ђ’Ђџ

     ђассказ †ерома

     Џервые же поступки моего детства показали бы всем, кто причислЯет  себЯ
к роду человеческому, что мне предстоит сделатьсЯ  одним  из  самых  больших
негодЯев, каких рождала французскаЯ землЯ. џ получил от природы наклонности,
настолько извращенные, эта неистоваЯ природа  проЯвлЯлась  во  мне  образом,
настолько противным всем принципам морали, что, глЯдЯ на  менЯ,  приходилось
констатировать, что либо Я - чудовище, созданное длЯ того, чтобы обесчестить
нашу общую праматерь, либо она имела  какие-то  свои  причины  создать  менЯ
таким,  потому  что  только  ее  рука  могла  вложить  в  менЯ  неистребимую
склонность  к  мерзким  порокам,  поразительные  примеры  которых  Я   ЯвлЯл
ежедневно.
     ЊоЯ семьЯ жила в  ‹ионе.  Ћтец  занималсЯ  там  коммерцией  и  довольно
успешно, чтобы оставить нам в один  прекрасный  день  состоЯние,  более  чем
достаточное длЯ нашего существованиЯ, когда его забрала смерть, а  Я  в  это
времЯ лежал в  колыбели.  Њать,  котораЯ  менЯ  обожала  и  придавала  моему
воспитанию невероЯтное  значение,  воспитывала  менЯ  вместе  с  сестренкой,
рожденной через год после моего рождениЯ как раз в неделю  смерти  отца.  …е
назвали ‘офиЯ, и когда она достигла возраста  тринадцати  лет,  возраста,  в
котором она, благодарЯ моим стараниЯм,  стала  играть  видную  роль  в  моих
приключениЯх, можно было уверенно сказать, что это самаЯ красиваЯ девушка  в
‹ионе.  ’акое  обилие  прелестей  не  замедлило  сказатьсЯ  в  том,  что   Я
почувствовал, как вдруг  исчезают  так  называемые  барьеры  природы,  когда
поднимаетсЯ член, и тогда в ней остаетсЯ только то, что бросаЯ друг к  другу
два пола, приглашает их вместе насладитьсЯ всеми радостЯми любви и разврата.
€ вот эти радости, более близкие моему сердцу, чем чувства, слишком  похожие
на добродетель, чтобы Я навсегда отверг их, стали моими единственными,  и  Я
должен признать, что с той поры, как мне открылись все привлекательные черты
‘офии, Я желал ее тело, но не ее сердце. €  Я  уверенно  мигу  заЯвить,  что
никогда не знал того ложного чувства нежности, которое,  относЯсь  скорее  к
моральной стороне наслаждениЯ, признает  только  удовольствиЯ,  свЯзанные  с
предметами обожаниЯ. џ имел много женщин в своей жизни и утверждаю,  что  ни
одна не была дорога моему сердцу, мне  вовсе  непонЯтно,  как  можно  любить
предмет, которым наслаждаешьсЯ. Ћ, каким жалким  казалось  мне  наслаждение,
если  его  элементами  было  какое-то  другое  чувство,  кроме   потребности
сношатьсЯ! џ сношалсЯ лишь длЯ того, чтобы оскорбить предмет моей похоти,  и
в половом акте не видел иной  радости,  кроме  осквернениЯ  этого  предмета:
желание обладать им возникает во мне прежде  наслаждениЯ,  Я  его  ненавижу,
когда сперма пролита.
     ЊоЯ мать воспитывала ‘офию в  доме,  и  поскольку  Я  был  экстерном  в
пансионе, где училсЯ, Я почти весь день  проводил  со  своей  очаровательной
сестрой. …е прелестнаЯ мордашка,  ее  шикарные  волосы,  ее  соблазнительнаЯ
фигурка бросали менЯ в дрожь и вызывали, как уже говорил, желание как  можно
скорее увидеть разницу между ее телом  и  своим,  желание  любоватьсЯ  этими
различиЯми и  продемонстрировать  ей  то,  что  вложила  в  мою  конституцию
природа. Ќе знаЯ, как объЯснить сестре то, что Я чувствовал, Я  вознамерилсЯ
не соблазнить ее, а застать врасплох, так как в этом  был  какой-то  элемент
предательства,  который  мне  нравилсЯ.  „лЯ  этого  Я   целый   год   делал
невозможное, чтобы добитьсЯ своего, но безуспешно. ’огда Я почувствовал, что
надо решитьсЯ на просьбу, однако и в это Я хотел внести  привкус  коварства:
иначе Я не смог бы возбудитьсЯ. ‚от каким образом Я приступил  к  исполнению
своего плана.
     Љомната ‘офии располагалась достаточно далеко от комнаты матери,  чтобы
дать мне  возможность  попытатьсЯ,  и  под  тем  предлогом,  что  хочу  лечь
пораньше, Я незаметно забралсЯ под кровать предмета своих желаний с  твердым
намерением перебратьсЯ в постель, как только она лЯжет. ЊенЯ не смущало, что
такой поступок вызовет у ‘офии жуткий страх. Ћ чем может думать  человек,  у
которого стоит член? џ не замечал ничего вокруг, кроме своего  единственного
предмета, и все мои поступки диктовались только  этим  чувством.  ‚от  ‘офиЯ
вошла к себе, и Я услышал, как она молитсЯ  Ѓогу.  Њожете  представить  себе
сами, как раздражала менЯ эта задержка, Я проклинал ее причину  с  такой  же
искренностью, с какой мог бы сделать  это  и  сегоднЯ,  когда  будучи  ближе
знаком с этой химерой, Я бы, как мне кажетсЯ, оскорбил любого,  кто  вздумал
бы молитьсЯ ей от чистого сердца.
     Ќаконец ‘офиЯ легла; едва  коснулась  она  постели,  как  Я  был  у  ее
изголовьЯ. ‘офиЯ потерЯла сознание; Я прижал ее к своей груди и, озабоченный
более тем, чтобы осмотреть ее, нежели привести в чувство, успел  обследовать
все ее прелести, прежде чем ее стыдливость смогла помешать моим  замыслам...
’ак вот что такое женщина! ’ак Я думал, трогаЯ лобок ‘офии. ’ак что же здесь
красивого? Ђ вот это, продолжал Я  про  себЯ,  поглаживаЯ  Ягодицы,  намного
лучше и гораздо красивее, чем переднЯЯ часть. Ќо по какому странному капризу
природа не одарила своими щедротами ту часть женского тела, котораЯ отличает
его от нашего? ‚едь нет никакого сомнениЯ,  что  именно  к  этому  стремЯтсЯ
мужчины, но чего можно желать там, где ничего нет? Ќеужели их привлекает вот
это? - недоумевал Я,  касаЯсь  прекраснейших  на  свете,  хотЯ  и  небольших
грудей. ‡десь нет ничего особенного, не считаЯ этих двух шаров,  так  нелепо
сооруженных на груди. €так, сделал Я вывод, возвращаЯсь к заду,  только  эта
часть достойна нашего почитаниЯ, и раз уж мы обладаем ею в той же мере,  что
и женщины, Я не понимаю, какой смысл так усердно добиватьсЯ ее. ‚се враки! ‚
женщине нет ничего выдающегосЯ,  и  Я  могу  смотреть  на  нее  без  всЯкого
волнениЯ... ‚прочем, мой член при этом поднимаетсЯ, Я чувствую, что это тело
могло бы менЯ позабавить, но обожать его, как это делают  мужчины,  если  им
верить..? Ќу уж, увольте.
     - ‘офиЯ, - произнес Я довольно резко: именно такой тон надо употреблЯть
с женщинами, чтобы поставить их на место, - проснись же, ‘офиЯ!  ’ы  что,  с
ума сошла? ‚едь это Я!
     Љогда она начала приходить в чувство, Я продолжал:
     - ‘естренка, милаЯ, Я не сделаю тебе ничего  дурного,  Я  просто  хотел
посмотреть на твое тело, и теперь Я удовлетворен: поглЯди, до чего оно  менЯ
довело, успокой мой пыл; когда Я один, это делаетсЯ вот так:  посмотри,  два
движениЯ рукой, отсюда вытекает сок, и все в порЯдке. Ќо теперь  мы  вдвоем,
поэтому избавь менЯ от такой необходимости, ‘офиЯ; мне кажетсЯ, Я получил бы
больше удовольствиЯ, если бы этим занЯлась твоЯ рука.
     € без лишних церемоний Я вложил свой член в ее ладонь; ‘офиЯ сжала  его
и обнЯла менЯ.
     - Ћ друг мой, - прошептала она, - нет нужды скрывать,  что  Я,  подобно
тебе, давно размышлЯю о различиЯх, которые могут иметьсЯ между двумЯ полами,
и у менЯ было  огромное  желание  рассмотреть  тебЯ  всего.  Ќо  мне  мешала
стыдливость,   мать   не   перестает   твердить    мне    о    благоразумии,
добродетельности,  скромности...  —тобы  утвердить  в  моей  душе  все   эти
добродетели, она недавно отдала менЯ на попечение местного викариЯ, человека
строгого... сухого, который только и  говорит,  что  о  любви  к  Ѓогу  и  о
сдержанности, приличествующей иным девушкам, и после таких проповедей,  друг
мой, если бы ты не начал первым, Я бы ни за что не завела об этом разговор.
     - ‘офиЯ, - сказал Я тогда сестре, устраиваЯсь в ее постели и прижимаЯсь
к ней, - Я  не  намного  старше  тебЯ  и  не  намного  опытнее,  но  природа
достаточно менЯ  вразумила  и  убедила,  что  все  культы,  все  религиозные
мистерии - это не что иное, как презреннаЯ чепуха.  Џойми,  мой  ангел:  нет
другого Ѓога,  кроме  удовольствиЯ,  и  только  на  его  алтарЯх  должны  мы
совершать обрЯды.
     - ќто правда, †ером?
     - Ћ да, да! ќто говорит мне мое сердце, и оно уверЯет тебЯ в этом.
     - Ќо как сделать, чтобы познать это удовольствие?
     - ‚озбуждать себЯ и друг друга. Љогда долго теребить эту штуку, из  нее
брызжет белый сок, который заставлЯет менЯ стонать от восторга; не  успею  Я
кончить, как хочетсЯ начать снова... Ќо вот насчет тебЯ,  поскольку  у  тебЯ
ничего подобного нет, Я даже не знаю, как это сделать.
     - ‘мотри, †ером, - отвечала сестра, кладЯ мою руку на  свой  клитор,  -
природа и менЯ вразумлЯла так же, как и тебЯ, и если ты захочешь  пощекотать
этот маленький бугорок, ты почувствуешь, как  он  твердеет  и  набухает  под
пальцами, если ты будешь его легонько массировать, пока Я займусь тем, что у
менЯ в руке, тогда, друг мой, или Я сильно  ошибаюсь,  или  мы  оба  получим
удовольствие.
     Ќе успел Я исполнить желание  сестры,  как  она  вытЯнулась,  вздохнула
глубоко, и через минуту плутовка окропила мои пальцы. џ поспешил ответить на
этот порыв сладострастиЯ, навалилсЯ на нее, впиваЯсь  губами  в  ее  рот,  и
энергично массируЯ себе член, отплатил ей той же монетой. …е бедра  и  лобок
залил  тот  восхитительный  сок,  выброс  которого  доставил   мне   столько
наслаждениЯ.  Џосле  этого  мы  оба  погрузились  в   короткое   оцепенение,
естественное следствие сладострастного  каприза,  которое  доказывает  своей
приЯтной истомой,  до  какой  степени  была  только  что  потрЯсена  душа  и
насколько она нуждаетсЯ в отдыхе. Ќо  в  тогдашнем  возрасте  желаниЯ  очень
скоро пробуждаютсЯ вновь.
     - Ћ ‘офиЯ, - сказал Я сестре, - мне кажетсЯ, что мы оба многого еще  не
знаем, поверь мне, что не так  надо  вкушать  это  удовольствие,  мы  забыли
некоторые обстоЯтельства, которые, впрочем, и не могут  быть  нам  известны.
Ќадо лечь одному на другого, и поскольку в тебе есть  отверстие,  а  в  моем
теле имеетсЯ выступающаЯ штука, необходимо, чтобы она вошла в твою  полость,
и при этом мы должны энергично двигатьсЯ, вот каков, по-моему, весь механизм
сладострастиЯ.
     - џ согласна с тобой, друг мой, - отвечала сестра,  -  но  не  знаю,  о
какой полости идет речь, куда ты хочешь проникнуть.
     - …сли Я не ошибаюсь, если правильно понимаю  намеки  природы  на  этот
счет, - сказал Я, вставлЯЯ один палец в задний проход ‘офии, - вот  где  это
отверстие.
     - •орошо, попытайсЯ, - сказала сестра, - Я не против, если  только  это
будет не очень больно.
     …два получив согласие ‘офии, Я уложил ее на живот  на  краю  постели  и
быстро овладел ее задом. Ћрган мой в то времЯ еще не подрос, поэтому  разрыв
был небольшой, и ‘офиЯ, котораЯ сгорала от нетерпениЯ испытать все до конца,
приложила старание, и мой содомитский натиск увенчалсЯ успехом.
     -  Ђх,  как  мне  было  больно!  -  пожаловалась  она,  когда  операциЯ
завершилась.
     - Џотому что это в первый раз, - ответил Я. - „ержу пари, что во второй
ты испытаешь только удовольствие.
     - ‹адно, тогда начинай снова, друг мой, Я готова ко всему.
     џ еще раз овладел ею, семЯ мое изверглось, и ‘офиЯ тоже кончила.
     - Ќе знаю,  правильно  ли  мы  это  делали,  -  сказала  сестра,  -  но
удовольствие Я получила очень большое... Ђ как ты, †ером?
     Ќо здесь пыл мой начал спадать, никакой любви во  мне  не  было,  чисто
физическое желание насладитьсЯ сестрой было  единственным  двигателем  моего
поступка, и наслаждение разом охладило это желание. ’еперь Я смотрел на тело
‘офии безо всЯкого восторга. ‘тоит ли говорить, что  эти  прелести,  которые
совсем недавно воспламенЯли менЯ, вызывали уже только отвращение. Џоэтому  Я
с холодностью ответил  своей  маленькой  сучке,  что  считаю  наши  действиЯ
правильными и что, коль скоро оба мы следовали велениЯм природы, врЯд ли она
хотела нас обмануть; впрочем, Я добавил, что благоразумнее будет расстатьсЯ,
что мое долгое пребывание в ее комнате может нас скомпрометировать и что мне
пора спать. ‘офиЯ захотела удержать менЯ.
     - ’ы оставлЯешь менЯ в возбужденном состоЯнии, - сказала она, -  и  мне
придетсЯ самой успокаивать себЯ. Ћ †ером, останьсЯ еще ненадолго!
     Ќо непостоЯнный †ером совершил три извержениЯ, и, несмотрЯ  на  красоту
его дорогой сестренки, он решительно нуждалсЯ в отдыхе  хотЯ  бы  длЯ  того,
чтобы прежнЯЯ иллюзиЯ могла поЯвитьсЯ вновь.
     џ обещал описать вам самые потаенные движениЯ своего сердца, поэтому не
могу умолчать о своих размышлениЯх. Љогда Я вернулсЯ к себе, они были совсем
не в пользу предмета, который недавно разжег мой пыл, во мне не  осталось  к
нему никакого уважен