в
моем присутствии - а это случаетсЯ беспрестанно,- эти упреки, эта  суровость
по  отношению к вам направлены  против  менЯ. Ќе  ждите же  от  него  нежных
отцовских чувств... € кроме того-сказать ли вам всю правду? - вы напоминаете
мне такую гнусную измену, такую неблагодарность со стороны другого человека,
что мысль о нем длЯ менЯ невыносима.  Ћн все времЯ стоит  между вами и мною,
он ненавистен мне, и эта ненависть распространЯетсЯ на вас.
     - Љак! -  вскричала Я.- Ќеужели Я  не могу надеЯтьсЯ, что вы и господин
‘имонен будете обращатьсЯ со мной хотЯ бы как с чужой, посторонней девушкой,
которую вы приютили из милосердиЯ?
     - Њы оба неспособны на  это. „очь моЯ, перестаньте отравлЯть мне жизнь.
Ќе будь у вас сестер, Я знала бы, как поступить, "но у вас их две, и у обеих
большие  семьи. ЏоддерживавшаЯ  менЯ  страсть  давно угасла, и совесть вновь
вступила в свои права.
     - Ћднако тот, кому Я обЯзана жизнью...
     - …го нет больше. Ћн умер, не вспомнив  о вас, и это еще наименьшее  из
его злодеЯний...
     ’ут  лицо ее исказилось,  глаза  засверкали  негодованием,  она  хотела
продолжать, но не могла произнести ни слова-так дрожали  ее губы. Ќе вставаЯ
со стула, она закрыла лицо руками, чтобы  скрыть  от менЯ клокотавшие в  ней
страсти.  Ќесколько  минут она сидела в такой  позе,  потом  встала и  молча
зашагала по комнате. Ќаконец, с трудом удерживаЯсь от слез, сказала:
     - Ћн-чудовище! …сли вы не задохнулись в моем чреве от  тех мук, которые
он причинил мне,  тут нет его заслуги; но Ѓог сохранил нас обеих, чтобы дочь
искупила грех  матери. „итЯ мое, у  вас нет ничего и  никогда  не будет.  ’о
немногое, что Я могу длЯ вас сделать, Я делаю тайком от ваших сестер. ’аковы
последствиЯ  слабости.  Ћднако  Я  надеюсь,  что  мне  не  в  чем будет себЯ
упрекнуть, когда Я буду умирать. ‘ помощью строгой экономии Я скоплю длЯ вас
вклад в монастырь.  џ нисколько не  злоупотреблЯю снисходительностью мужа, а
просто изо  днЯ в день откладываю, что могу, из щедрых подарков,  которые он
мне делает времЯ от времени. џ продала свои драгоценности, и он разрешил мне
располагать вырученной суммой по моему усмотрению. џ любила играть в карты -
и  не  играю  больше. џ  любила театр - и  лишила  себЯ этого развлечениЯ. џ
любила общество-и живу затворницей.  џ любила роскошь-и  отказалась  от нее.
…сли вы примете  монашество, как того желаем  мы с господином ‘имоненом,-ваш
вклад будет плодом моих каждодневных лишений.
     - Ќо, матушка,  ведь у вас в  доме еще бывают состоЯтельные люди.  Ѓыть
может, найдетсЯ  человек,  которому Я понравлюсь  настолько, что  он даже не
потребует сбережений, предназначенных вами длЯ моего устройства.
     - ’еперь об этом нечего и думать, ваша выходка вас погубила.
     - Ќеужели беда непоправима?
     - Ќепоправима.
     -  Ќо  если  Я и  не  найду супруга,  неужели так необходимо,  чтобы  Я
заперлась в монастыре?
     - Ќеобходимо, если только вы не захотите продлить  мои муки и угрызениЯ
совести до  той минуты, когда Я  закрою глаза навек,-  а она неотвратима.  ‚
этот  страшный миг ваши сестры будут у моей постели. ‘удите сами, смогу ли Я
видеть  вас  рЯдом с  ними!  Џоймите, как  мучительно  будет  длЯ менЯ  ваше
присутствие в эти последние мгновеньЯ! „очь  моЯ -  ибо вы  все же моЯ дочь,
хотЯ, и помимо моей воли,- ваши сестры законным  путем получили имЯ, которое
вы  получили путем преступлениЯ;  не огорчайте  же свою мать, котораЯ  скоро
угаснет. „айте ей спокойно сойти в могилу, и тогда, готовЯсь предстать перед
великим судией, она сможет сказать себе, что загладила свою  вину, насколько
это было в ее  силах, сможет надеЯтьсЯ, что  вы не внесете  раздоров  в  дом
после ее смерти и не будете отстаивать права, которых не имеете.
     -  Њатушка,-сказала   Я,-будьте   спокойны  на  этот  счет.  Џригласите
стрЯпчего. Џусть он составит  акт об отказе от наследства, и Я  подпишу все,
что вам будет угодно.
     -  ќто  невозможно: дети не могут сами лишать  себЯ  наследства.  ’акое
наказание  может  исходить  лишь  от родителей, имеющих веское основание длЯ
своего гнева. …сли  бы Ѓогу угодно было призвать  менЯ к  себе  завтра,  мне
пришлось бы  завтра же  пойти на эту крайнюю меру  и  открытьсЯ мужу,  чтобы
действовать сообща  с  ним.  Ќе  вынуждайте менЯ на  эту  откровенность:  он
возненавидит менЯ  за нее, а  вам она не принесет ничего, кроме позора. …сли
вы переживете  менЯ,  то останетесь  без имени, без средств, без  положениЯ.
ЌесчастнаЯ! ‘кажите  мне, что с вами будет? Љакие  мысли должна  Я  унести с
собой в могилу? €так, мне придетсЯ сказать мужу... сказать, что... что вы не
его дитЯ... Ћ дочь моЯ, если бы довольно было броситьсЯ к вашим ногам, чтобы
добитьсЯ от вас... но нет, вы бесчувственны, у вас каменное сердце  - сердце
вашего отца.
     ‚ эту минуту поЯвилсЯ  г-н ‘имонен. Ћн увидел  волнение своей жены;  он
любил ее; он был  вспыльчив.  Ћн остановилсЯ  на  пороге и,  бросив на  менЯ
грозный взглЯд, сказал мне:
     - “йдите!
     Ѓудь он моим отцом, Я бы послушалась его, но он им не был.
     ЋбращаЯсь к слуге, который держал свечу, г-н ‘имонен добавил:
     - ‘кажите ей, чтобы она больше не поЯвлЯлась здесь.
     ‘нова   Я  оказалась  запертой  в  моей  маленькой  темнице.  џ  начала
обдумывать  то,  что мне  сказала  мать.  “пав  на  колени,  Я просила  Ѓога
вразумить  менЯ. „олго молилась Я, приникнув  лицом  к  полу. Ћбыкновенно мы
вопрошаем небо  лишь в тех случаЯх, когда не знаем сами, на  что решитьсЯ, и
редко  бывает, чтобы  голос свыше не посоветовал нам уступить. €менно  такое
решение  и  было  принЯто мною. "Ћни хотЯт,  чтобы Я  стала  монахиней. Ѓыть
может, такова  и ЃожьЯ  волЯ. •орошо, Я  стану  монахиней!  …сли  непременно
нужно,  чтобы Я была несчастна,  то не  все ли  равно, где  это  будет?.." џ
попросила служанку сообщить мне,  когда отца  не будет дома. Ќа следующий же
день Я  стала  просить мать  дать  мне возможность переговорить с  нею.  Ћна
велела передать мне,  что обещала г-ну  ‘имонену  не делать этого, но что  Я
могу написать ей, и прислала мне карандаш. €так, Я написала на клочке бумаги
(впоследствии этот роковой листок был найден  и использован против  менЯ как
нельзЯ лучше):
     "Њатушка!  џ  очень  сожалею,  что  причинила  ‚ам  столько  огорчений.
Џростите менЯ за них, Я намерена положить им конец. ђаспорЯжайтесь мною, как
‚ам  будет угодно. …сли ‚аша волЯ-видеть менЯ монахиней, то да будет  это  и
Ѓожьей волей..."
     ‘лужанка  взЯла  это  послание  и  отнесла  матери.  Њинуту  спустЯ она
вернулась и с восторгом вскричала:
     -  Ђх,  мадемуазель, зачем же вы тЯнули так долго, когда одного  вашего
слова довольно было,  чтобы осчастливить  ваших родителей  и  вас  самих.  “
вашего батюшки, у вашей матушки такие  лица, каких Я ни разу не видала у них
с тех пор,  как живу в доме. Ћни постоЯнно ссорились из-за вас. Ѓлагодарение
Ѓогу, больше мне этого не придетсЯ видеть...
     џ слушала ее, а  сама  думала о том,  что  только  что  подписала  свой
смертный  приговор. €  это  предчувствие оправдаетсЯ, если  вы,  сударь,  не
поможете мне.
     Ќесколько дней прошло без  всЯких новостей. Ќо вот как-то  утром, часов
около  девЯти, дверь с шумом распахнулась, и  вошел г-н  ‘имонен в халате  и
ночном колпаке. ‘  тех пор как Я узнала, что он мне не отец, его присутствие
внушало мне только страх. џ встала и присела перед ним. Њне казалось,  что у
менЯ два сердца. Ћ матери Я не могла думать  без состраданиЯ и без  слез. Ќе
то было по отношению к г-ну ‘имонену. Ќесомненно, что отец внушает нам такое
чувство, какого не испытываешь  ни к кому в мире. …го не сознаешь,  пока  не
окажешьсЯ,  подобно  мне, лицом  к лицу  с человеком, который долго  носил и
только  что  утратил  это свЯщенное  имЯ.  „ругим  никогда  не понЯть  этого
чувства. …сли бы в ту минуту вместо г-на ‘имонена передо мной была моЯ мать,
мне кажетсЯ, Я была бы совершенно иной.
     - ‘юзанна,-обратилсЯ он ко мне,-узнаете вы, эту записку? - „а, сударь.
     - Џо доброй ли воле вы написали ее?
     - Њне приходитсЯ ответить: да.
     - € вы намерены выполнить то, что в ней написано?
     - „а, намерена.
     - ‚ы предпочитаете какой-нибудь определенный монастырь?
     - Ќет, все монастыри длЯ менЯ одинаковы.
     - •орошо.
     ‚от что Я ответила;  но,  к  несчастью, мои слова не были  записаны.  ‚
течение двух недель Я оставалась  в полном неведении относительно того,  что
творилось вокруг  менЯ. ЉажетсЯ, за  это времЯ родители обращались  в разные
монастыри, но  вследствие  огласки,  которую получил мой  поступок в  первом
монастыре, менЯ нигде не хотели принимать.
     ‚ ‹оншане оказались менее требовательны, должно быть, туда дошел слух о
том,  что Я хорошаЯ  музыкантша  и что у  менЯ есть  голос.  ђодители сильно
преувеличили передо мной  затруднениЯ,  которые  им пришлось  преодолеть,  и
милость,  которую  оказал  мне  этот  монастырь,  принимаЯ  менЯ.  Ћни  даже
заставили  менЯ написать  настоЯтельнице.  џ не предвидела тогда последствий
этой  письменной улики. Џо-видимому, они потребовали ее  от менЯ,  опасаЯсь,
как бы  в  будущем  Я  не  пожелала  расторгнуть  мой  обет, и  хотели иметь
документ, где бы моей собственной рукой было засвидетельствовано,  что Я даю
его добровольно.  Ќе будь этой  причины, каким образом  письмо, адресованное
настоЯтельнице, могло впоследствии  попасть  в  руки  моих зЯтьев?  Ќо лучше
поскорее  закрыть глаза  на  это,  иначе г-н  ‘имонен предстанет  предо мной
таким, каким Я не хочу его видеть: его уже нет в живых.
     ЊенЯ отвезли в ‹оншан.  Њать  проводила  менЯ туда. џ не  стала просить
позволениЯ проститьсЯ  с г-ном ‘имоненом; сказать правду, Я  вспомнила о нем
только дорогой. ‚ монастыре менЯ ждали. ‘юда уже дошел слух и о моей истории
и  о  моих  талантах.  Ќикто  ничего  не  сказал  мне  о  первой,  зато  все
поторопились  убедитьсЯ,  стоило  ли приобретение  тех трудов, какие были на
него затрачены. Џосле длинной беседы о безразличных  вещах,-ибо, разумеетсЯ,
после того что со мной произошло, мне не стали говорить о Ѓоге, о призвании,
об  опасностЯх мирской жизни или о  сладости жизни монастырской, передо мной
не  отважились произнести  ни  слова  из того  благочестивого  вздора, каким
обычно  заполнЯютсЯ первые минуты,-итак, после длинной  беседы о посторонних
вещах  настоЯтельница сказала мне: "Њадемуазель,  вы  играете, поете,  у нас
есть клавесин. Ќе хотите ли перейти в приемную?" Ќа душе у менЯ было тЯжело,
но  не  времЯ  было  выказывать   свое  нежелание.  Њать  прошла  вперед,  Я
последовала за ней;  настоЯтельница с несколькими монахинЯми,  привлеченными
любопытством, замыкала шествие. ќто, было вечером; принесли свечи, Я села за
клавесин. џ долго наигрывала,  перебираЯ  в  памЯти  Я множество музыкальных
отрывков и не  находЯ ничего подходЯщего. Њежду тем  настоЯтельница торопила
менЯ, и Я запела, без всЯкого умысла,  по привычке, одну  арию, котораЯ была
хорошо мне знакома: "Џечальные сборы, бледные факелы, день  ужаснее  ночи" и
т. д.  Ќе знаю,  какое  это произвело впечатление, но Я  пела недолго:  менЯ
прервали похвалами,  и Я была очень удивлена, что заслужила их так  быстро и
так легко.  Њать  поручила менЯ заботам настоЯтельницы,  дала мне поцеловать
руку и уехала.
     €  вот  Я в другом монастыре в качестве испытуемой, и притом проходЯщей
испытание по доброй воле. Ќо  вы, сударь, вы ведь  знаете все, что произошло
вплоть  до настоЯщей  минуты,-каково  же ваше мнение обо всем  этом? ЃольшаЯ
часть этих фактов совсем не была упомЯнута, когда Я хотела расторгнуть  свой
обет:  одни -  потому,  что  их  нельзЯ  было  подкрепить  доказательствами,
другие-оттого, что  они вызвали  бы  ко  мне отвращение, не принесЯ при этом
никакой  пользы.  ‹юди  увидели бы во мне лишь жестокосердную дочь, котораЯ,
чтобы  добитьсЯ свободы, бесчестит памЯть своих родителей. Ќалицо были улики
против менЯ, фактов же, говоривших в мою пользу, нельзЯ было ни привести, ни
доказать.  џ вовсе не хотела, чтобы у судей возникли подозрениЯ относительно
обстоЯтельств моего  рождениЯ. Ќекоторые  лица,  совершенно  непричастные  к
закону, советовали мне привлечь  к делу духовника моей матери,  который  был
прежде и  моим  духовником.  ќтого нельзЯ  было  сделать, и  даже  будь  это
возможно,  Я  бы этого не допустила. Љстати,  чтобы  не  забыть сказать вам,
сударь, и чтобы  вы, руководЯсь желанием  помочь мне, не упустили  этого  из
виду: Я  думаю  - если только вы не подадите мне лучшего совета,-  что  надо
молчать  о том, что Я  пою и играю на клавесине; одного этого было бы вполне
достаточно,  чтобы открыть  мое  местопребывание. ЉичитьсЯ этими талантами -
значит  потерЯть  безвестность  и  безопасность,  которых  Я  ищу.  „евушки,
находЯщиесЯ в моем положении, не умеют играть и петь,- значит, и Я не должна
выставлЯть напоказ это умение.  …сли мне придетсЯ покинуть родину, вот тогда
Я  сделаю  это  источником  своего существованиЯ. Џокинуть родину?  ‘кажите,
почему эта мысль так пугает менЯ? Џотому, что Я не знаю, куда ехать. Џотому,
что Я молода и неопытна. Џотому, что Я боюсь нищеты, людей и порока. Џотому,
что Я всегда  жила взаперти и вне  Џарижа считала бы себЯ затерЯнной в мире.
Ѓыть может,  все это и не так, но это то, что Я чувствую. ‘ударь, Я не знаю,
куда ехать, не знаю, кем стать; это зависит от вас.
     ‚  ‹оншане,  как  и  в большинстве  других  монастырей,  настоЯтельницы
менЯютсЯ через  каждые  три года.  Љогда  менЯ привезли сюда,  эту должность
только что занЯла некаЯ г-жа де  Њони. џ не могу передать  вам, как она была
добра, сударь, но именно ее доброта и погубила менЯ. ќто была умнаЯ женщина,
хорошо знавшаЯ человеческое сердце.  Ћна была снисходительна, хотЯ в этом не
было ни  малейшей надобности:  все мы  были ее детьми. Ћна замечала  лишь те
проступки,  которых  ей  никак   нельзЯ  было  не  заметить,  или  настолько
серьезные,   что   закрыть   на  них   глаза   было  невозможно.  џ   говорю
беспристрастно,  так как  неукоснительно выполнЯла свои  обЯзанности,  и она
отдала бы  мне должное, подтвердив, что Я  не совершила ни одного проступка,
за который бы ей пришлось наказать менЯ или же простить. …сли  она оказывала
кому-нибудь предпочтение, то оно было вполне заслуженным. Ќе знаю, удобно ли
будет после этого сказать вам, что она нежно полюбила менЯ и что Я занЯла не
последнее место среди ее фавориток.  џ знаю, что это большаЯ похвала мне,  и
похвала эта значит гораздо больше, чем вы можете себе представить, не будучи
с ней знакомым. ”аворитками  остальные монахини называют из  зависти любимиц
настоЯтельницы. “ г-жи де Њони был, пожалуй, лишь один недостаток, который Я
могла  бы  поставить  ей  в  упрек:  дело в  том, что любовь к  добродетели,
благочестию,  искренности,  к  кротости,  к дарованиЯм  и  к  честности  она
проЯвлЯла совершенно открыто, хотЯ и знала,  что те, кто не мог претендовать
на эти  качества,  тем самым были  унижены  еще сильнее. Ћна обладала  также
способностью,  котораЯ,  пожалуй,  чаще  встречаетсЯ  в монастырЯх, нежели в
миру,-  быстро узнавать человеческую душу.  ђедко случалось, чтобы монахинЯ,
не  понравившаЯсЯ  ей  с  самого  начала,  понравилась  бы  ей  когда-нибудь
впоследствии. ЊенЯ она полюбила сразу,  и  Я сейчас  же почувствовала  к ней
полное  доверие. ѓоре тем монахинЯм, к  которым она не была расположена. Ћни
неминуемо оказывались злыми, ничтожными женщинами, и сами сознавали это. Ћна
перваЯ заговорила о том,  что  произошло со мной в монастыре  св.  Њарии.  џ
откровенно рассказала ей все, как говорю вам, поделилась всем, о чем  только
что написала вам:  ни обстоЯтельства моего рождениЯ, ни мои горести -  ничто
не было забыто. Ћна сочувствовала  мне,  утешала, внушала  надежду на лучшее
будущее.
     Њежду тем срок моего испытаниЯ истек,  пришло времЯ стать послушницей -
и Я надела покрывало. ‘вое послушничество Я отбывала без особого отвращениЯ.
ќти  два года Я  описываю бегло, потому что в  них  не было длЯ менЯ  ничего
печального,  если не  считать тайного  чувства, говорившего мне, что шаг  за
шагом Я приближаюсь к  принЯтию званиЯ, длЯ которого вовсе не создана. ‚ремЯ
от  времени это  чувство вспыхивало во мне с особенной силой, но Я тотчас же
прибегала к моей доброй настоЯтельнице, и она обнимала менЯ, просветлЯла мою
душу,  приводила  разумные доводы,  а  под  конец  всегда говорила: "Ђ разве
другие званиЯ лишены шипов? ‚едь каждый  ощущает только свои. Џойдемте, дитЯ
мое, преклоним колена и помолимсЯ..."
     ’ут она простиралась ниц и  молилась  вслух с таким умилением,  с таким
красноречием, кротостью,  одушевлением и жаром, словно ее вдохновлЯл сам дух
Ѓожий. …е мысли, выражениЯ, образы проникали вам  в самое сердце. ‘начала вы
просто  слушали ее,  затем, постепенно  увлекаЯсь,  сливались  с  ней,  душа
замирала, и  вы  разделЯли ее  порыв. “ нее вовсе не  было намерениЯ пленЯть
вас, но,  несомненно, происходило именно это; вы уходили  от  нее с пылающим
сердцем, радостное восхищение  отражалось на вашем лице, и что за сладостные
слезы вы проливали! ’акое же чувство испытывала и она сама; оно долго жило в
ней, и вы сберегали его в своем сердце. Ќе Я одна испытала это; это испытали
все монахини. Ќекоторые говорили мне, что понемногу такое утешение сделалось
длЯ них величайшим наслаждением, что оно превратилось длЯ них в потребность,
и,  пожалуй,   мне  недоставало  лишь  более   длительной  привычки,   чтобы
почувствовать то же, что они.
     Ћднако с приближением днЯ пострига менЯ стала охватывать такаЯ глубокаЯ
тоска,  что  моЯ добраЯ настоЯтельница  не знала,  что делать.  „ар утешениЯ
покинул  ее,  она  сама мне  в  этом  призналась.  "Ќе  знаю,  что  со  мной
происходит,-сказала она.-Љогда вы приходите, мне  кажетсЯ, что Ѓог удалЯетсЯ
от менЯ и глас  его умолкает. ’щетно Я воспламенЯю себЯ и ищу мыслей, тщетно
стараюсь  возбудить свою душу:  Я  чувствую себЯ обыкновенной,  ограниченной
женщиной, Я  боюсь говорить..."-"Ђх, матушка!-отвечала  Я ей.-Љакое  ужасное
предзнаменование! —то, если
     это сам Ѓог приказывает вам молчать?.."
     Љак-то раз, чувствуЯ себЯ более неуверенной и подавленной, чем когда бы
то ни было, Я  вошла в  ее келью.  ‘начала мое поЯвление смутило ее:  должно
быть, в  моих глазах,  во всем  моем  существе  она прочитала, что  глубокое
чувство, которое Я носила в себе, было ей не по силам, и не хотела боротьсЯ,
не  будучи  уверенной в  победе. ’ем не  менее она  начала  убеждать  менЯ и
мало-помалу воспламенилась. Џо  мере  того как моЯ  скорбь затихала, ее  пыл
возрастал;  внезапно она упала на колени, Я сделала  то же. Њне  показалось,
что  Я готова разделить ее порыв,  Я этого хотела. Ћна  произнесла несколько
слов, потом вдруг умолкла. Ќапрасно  Я ждала: она ничего больше не  сказала,
встала и залилась  слезами.  ‚зЯв  менЯ  за  руку, она прижала менЯ  к себе.
"Њилое  дитЯ,-сказала  она,-какое  ужасное  действие  оказали  вы  на  менЯ!
Љонечно, свЯтой  дух удалилсЯ, Я чувствую  это. €дите, и пусть Ѓог говорит с
вами сам: ему не угодно изъЯвить свою волю моими устами..."
     € в  самом  деле, с ней произошло что-то  непонЯтное.  ‚нушила ли Я  ей
неверие в ее силы, которое так и не рассеЯлось больше, вселила  ли в ее душу
робость или действительно прервала ее общение с небом,-но дар утешениЯ так к
ней и не вернулсЯ. Ќакануне днЯ
     пострига  Я пошла повидатьсЯ с нею; она была так  же печальна, как Я. џ
заплакала,  она  тоже. џ упала к  ее ногам, она  благословила менЯ, поднЯла,
поцеловала и отослала  со  словами: "џ  устала жить, мне  хочетсЯ умереть. џ
просила Ѓога, чтобы он не дал мне увидеть этот день,  но на то нет его воли.
€дите,  Я поговорю  с вашей матерью, Я проведу  ночь в молитве; помолитесь и
вы, но потом ложитесь в постель, приказываю вам это".
     - Џозвольте мне помолитьсЯ вместе с вами,-попросила Я.
     - ‚ы можете пробыть со мной с девЯти до одиннадцати часов, не дольше. џ
стану на молитву в  половине десЯтого, вы  сделаете то же,  но в одиннадцать
часов вы оставите менЯ молитьсЯ одну,  а сами пойдете отдыхать. €дите, милое
дитЯ, Я буду бодрствовать перед ѓосподом остаток ночи.
     Ћна хотела молитьсЯ, но не могла. ‚ то  времЯ как Я  спала, эта  свЯтаЯ
женщина  прошла  по  коридорам  и,  стучась  в  каждую дверь,  стала  будить
монахинь, предлагаЯ им бесшумно спуститьсЯ  в  церковь.  Љогда все  монахини
собрались там, она призвала их обратитьсЯ к небу с молитвой за менЯ. ‘начала
молились молча, потом  настоЯтельница погасила свечи, и все вместе прочитали
"Miserere"  -  все, кроме настоЯтельницы, котораЯ распростерлась у  подножиЯ
алтарЯ и, жестоко истЯзаЯ  себЯ, повторЯла: "Ћ ѓосподи! …сли ты покинул менЯ
за  какую-нибудь совершенную  мной  вину, то  даруй мне прощение. џ не прошу
тебЯ  вернуть отнЯтый у менЯ  дар,  но обратись сам к этой невинной, котораЯ
спит, в то времЯ как Я взываю здесь к тебе, молЯ о ней. ѓосподи, наставь ее,
наставь ее родителей и прости менЯ", Ќа  следующий день рано утром она вошла
в  мою келью. џ не слышала ее шагов, Я  еще не проснулась"  ‘ев на край моей
постели,  она  осторожно положила  руку мне  на  лоб и  посмотрела  на менЯ:
беспокойство,  смЯтение и скорбь сменЯлись на ее лице, и такою Я увидела ее,
открыв глаза. Ћна ничего не  сказала мне о  том, что произошло ночью, только
спросила, рано ли Я легла. џ ответила:
     - Љогда вы мне приказали.
     - ‘пали ли вы?
     - Љрепко спала.
     - ’ак Я и думала... Љак вы чувствуете себЯ?
     - Џрекрасно. Ђ вы, матушка?
     - “вы! џ никогда не  была спокойна перед  постригом любой из послушниц,
но ни за одну из них Я не тревожилась так,  как за вас. Љак бы мне хотелось,
чтобы вы были счастливы!
     - …сли вы всегда будете любить менЯ, то Я буду счастлива.
     - Ђх, если бы все дело было только в этом! ‚ы ни о чем не думали ночью?
     - Ќет.
     - Ќичего не видели во сне?
     - Ќет.
     - —то происходит сейчас в вашей душе?
     - џ отупела. џ  повинуюсь своей  участи  без отвращениЯ и без  охоты. џ
чувствую, что необходимость увлекает менЯ, и отдаюсь течению. Ђх, матушка, Я
вовсе   не  ощущаю  той  тихой  радости,  того  трепета,  той  грусти,  того
сладостного смЯтениЯ, какое иногда замечала  у других в  подобные минуты.  џ
ничего  не понимаю,  Я  не  могу даже  плакать.  ќтого  хотЯт, так  надо-вот
единственнаЯ мысль, котораЯ приходит мне в голову... Ќо вы молчите?..
     - џ пришла не длЯ того, чтобы  разговаривать с  вами, а длЯ того, чтобы
видеть  и слышать вас, џ жду  вашу матушку. Џостарайтесь не волновать  менЯ.
Џусть чувства накопЯтсЯ в моей душе. Љогда она будет полна,  Я  покину  вас.
Њне надо  помолчать:  Я знаю  свое  сердце-это  вулкан,  который извергаетсЯ
только раз, но извергаетсЯ с силой, и не на вас должна обрушитьсЯ  его лава.
Џолежите еще немного, Я буду смотреть на вас.  ‘кажите мне несколько  слов и
дайте  получить  здесь  то,  за  чем  Я  пришла.  џ  уйду,  и  Ѓог  довершит
остальное...
     џ умолкла и, откинувшись на подушку, протЯнула  ей руку. Ћна сжала ее в
своей.  ‚идимо,  она размышлЯла,  и размышлЯла глубоко. Ћна силилась держать
глаза закрытыми, но времЯ от  времени открывала их, возводила к небу и снова
переводила  взглЯд на менЯ. Ћна начала волноватьсЯ. ‚ ее  смЯтенной  душе то
бурлили, то утихали страсти. Џоистине, эта женщина была рождена, чтобы стать
пророчицей: об  этом  говорили ее  внешность  и характер. Љогда-то она  была
прекрасна, но годы,  сделав дрЯблой  и морщинистой ее  кожу, лишь придали ее
лицу еще больше  достоинства. ѓлаза у нее были небольшие,  но, казалось, они
всегда  смотрели  либо  в  глубь ее души, либо,  проникаЯ сквозь  окружающие
предметы, различали где-то там, вдали, прошлое или будущее. ‚ремЯ от времени
она с силой сжимала мне руку. ‚незапно она спросила, который час.
     - ‘коро шесть.
     -Џрощайте, Я ухожу.  ‘ейчас  придут  облачать вас, Я не  хочу быть  при
этом, это отвлечет менЯ от моих мыслей. “ менЯ  сейчас одна забота-сохранить
сдержанность в первые минуты.
     Ќе успела она  выйти, как вошли наставница послушниц и мои товарки. Ћни
снЯли  с менЯ  монашескую одежду и надели  мирскую: вы, наверно, знаете этот
обычай. џ не слышала,  о чем говорили вокруг менЯ, Я превратилась в автомат.
џ не замечала ничего окружающего и только по временам судорожно вздрагивала.
Њне  говорили,  что  Я  должна  делать,  и  Я  это  делала,  причем  нередко
приходилось по нескольку раз  повторЯть  мне одно и  то  же, ибо Я с первого
раза не понимала. ЌельзЯ сказать, что Я думала о другом,- нет, просто Я была
слишком поглощена тем, что творилось в моей душе. ‚ голове Я ощущала сильную
тЯжесть,  словно   от  избытка  размышлений.  ’ем  временем   настоЯтельница
беседовала с моей  матерью.  џ  так никогда  и не узнала  впоследствии,  что
произошло при этом свидании, длившемсЯ очень долго. Њне только сказали, что,
уходЯ,  моЯ  мать  была  так  взволнована,  что  не  могла  найти  дверь,  а
настоЯтельница вышла, сжимаЯ голову руками.
     Ќо вот зазвонили в  колокола, и  Я спустилась в  церковь. ‘обрание было
малочисленно. Ќе знаю, хорошо или плохо  было напутственное слово, с которым
ко  мне  обратились,- Я  не слыхала его. ‘о мной  делали все, что  хотели, в
продолжение  всего этого утра, совершенно выпавшего из моей жизни.  Ќе знаю,
сколько  времени оно  длилось, не  знаю, что  Я делала, что говорила. „олжно
быть, мне задавали вопросы, и, должно быть, Я отвечала;  Я  произнесла обет,
но ничего не помню об этом, и сделалась монахиней так же бессознательно, как
сделалась когда-то христианкой. ‚о всем  обрЯде пострига Я понЯла не больше,
чем в обрЯде крещениЯ,  и, по-моему,  разница между  ними единственно лишь в
том, что один из них дарует благодать, а другой только обещает ее. Џравда, Я
не  высказала протеста в ‹оншане, как сделала  это в монастыре св. Њарии, но
скажите мне,  сударь, разве  вы считаете, что теперь Я более свЯзана, нежели
тогда? Ћтдаю себЯ  на  ваш суд.  Ћтдаю себЯ  на  суд  Ѓожий. џ  была в такой
глубокой  прострации, что, когда  несколько дней спустЯ мне  заЯвили,  что Я
участвую в хоре, Я не понЯла, что это значит. џ  спросила - правда ли, что Я
постриглась;  попросила  показать мне  подпись, поставленную под данным мною
обетом.  Ћкружающие  были  вынуждены  присоединить  к  этим  доказательствам
свидетельство всей общины и  нескольких посторонних лиц, присутствовавших на
церемонии. џ много раз обращалась к настоЯтельнице с вопросом:
     "Ќеужели  это  правда?"-и все времЯ ждала, что  она ответит мне:  "Ќет,
дитЯ  мое, вас  обманывают..." …е неоднократные  подтверждениЯ  не  убеждали
менЯ, Я не могла постичь, как это,  проведЯ  целый день, столь бурный, столь
богатый необычайными разнообразными событиЯми,  Я не помню ни одного из них,
не  помню  лиц  женщин, прислуживавших  мне, лица свЯщенника, произносившего
напутственное слово, лица человека, который  принимал мой обет. ‘ менЯ снЯли
монашескую одежду  и  надели  мирскую-вот  единственное, что  Я  припоминаю.
ЌачинаЯ с этой минуты, Я была  буквально невменЯема.  Џонадобилось несколько
месЯцев,  чтобы  Я вышла  из  такого состоЯниЯ, и  именно длительности этого
периода  выздоровлениЯ, если  его  можно назвать так, Я приписываю  глубокое
забвение всего происшедшего: так бывает  с людьми,  которые перенесли долгую
болезнь; они как будто бы рассуждали вполне здраво, приобщились свЯтых тайн,
а выздоровев, не  сохранили ни о чем ни малейшего воспоминаниЯ. Њне пришлось
видеть в монастыре подобные примеры, и Я сказала самой себе:
     "„олжно  быть, именно  это  случилось со мной в  день  моего пострига".
Ћднако остаетсЯ узнать-исходЯт ли эти действиЯ от человека и участвует ли он
в них, хотЯ и кажетсЯ, что это так?
     ‚ том  же  году Я понесла три значительные утраты: умер мой отец,  или,
вернее,  тот,  кто  считалсЯ  им,- он  был  немолод,  много  работал; умерла
настоЯтельница,  и  затем  умерла  моЯ  мать.  „остойнаЯ  монахинЯ   задолго
почувствовала приближение смертного часа. Ћна наложила на себЯ обет молчаниЯ
и приказала принести в свою спальню гроб;
     она утратила сон и  проводила дни и  ночи,  размышлЯЯ и записываЯ  свои
мысли: после нее осталось пЯтнадцать "ђазмышлений",  которые  представлЯютсЯ
мне  образцом душевной красоты. “ менЯ сохранилсЯ список. …сли  когда-нибудь
вам  захочетсЯ  познакомитьсЯ  с  мыслЯми, внушенными  предсмертным часом, Я
перешлю их вам. Ћни озаглавлены: "Џоследние минуты сестры де Њони".
     Џеред  смертью, лежа в постели, она велела  одеть себЯ. …е причастили и
соборовали. ‚  руках она  держала  распЯтие.  ќто  было  ночью, свет больших
восковых свечей озарЯл это мрачное зрелище. Њы со слезами окружили ее, кельЯ
огласилась  рыданиЯми.  ‚друг   глаза  умирающей  засветились,  и,  внезапно
приподнЯвшись,  она  заговорила. ѓолос  ее  звучал почти так же громко,  как
прежде,  когда  она  была  здорова. “траченный дар вновь вернулсЯ к ней. Ћна
упрекнула  нас за слезы, которые мы проливали, как  бы завидуЯ ожидаемому ее
вечному  блаженству.  "„ети  мои,-  сказала она,-  ваша  скорбь вводит вас в
заблуждение. ‚от там, там,- она указала  на небо,- буду Я служить вам. ѓлаза
мои будут неустанно устремлены на эту обитель, Я буду молитьсЯ за вас, и мои
молитвы будут услышаны. Џодойдите же все,  чтобы Я могла обнЯть вас, примите
мое  благословение и мой прощальный  привет..." ‚от последние слова, которые
произнесла  перед  кончиной  эта  удивительнаЯ  женщина,  оставившаЯ по себе
бесконечную скорбь и сожалениЯ.
     ЊоЯ мать умерла в конце осени, вскоре после поездки к одной из дочерей.
“ нее было много горЯ, здоровье ее  было сильно расшатано. џ так и не узнала
от нее ни  имени моего отца, ни истории  моего рождениЯ.  Ќаш общий духовник
передал мне  по ее поручению  небольшой сверток, зашитый в кусок полотна.  ‚
нем были пЯтьдесЯт луидоров и записка. ‚от что Я прочла в ней:
     "„итЯ мое, здесь очень немного, но совесть не позволЯет мне располагать
большей  суммой;  это  остаток  того,  что  мне  удалось  скопить  благодарЯ
небольшим подаркам  господина  ‘имонена.  †ивите праведно, это  вернее всего
может дать ‚ам счастье-даже и в  этом мире. Њолитесь за менЯ. ‚аше рождение-
это единственный большой грех, совершенный мною;
     помогите же мне искупить его, и  пусть  ѓосподь  простит мне  то, что Я
произвела  ‚ас на свет,  за те добрые дела, которые совершите ‚ы. ѓлавное-не
нарушайте покоЯ семьи, и хотЯ образ жизни, который ‚ы ведете, принЯт ‚ами не
столь добровольно, как Я этого желала, бойтесь изменить его. ‡ачем Я сама не
была заперта в  монастыре  всю мою жизнь! Њысль  о  том, что через минуту  Я
должна буду предстать пред грозным судией, не так пугала  бы менЯ. „итЯ мое,
помните,  что  участь ‚ашей  матери в мире ином  во многом зависит от ‚ашего
поведениЯ в этом мире:
     всевидЯщий  Ѓог  в  своем правосудии зачтет мне все  добро и  все  зло,
которые ‚ы совершите. Џрощайте, ‘юзанна, не требуйте ничего от ‚аших сестер,
они  не  в состоЯнии помочь ‚ам. Ќи на что не надейтесь со стороны отца;  он
опередил менЯ, его уже озарил великий свет, он менЯ ждет, и мое  присутствие
будет  длЯ  него  менее страшно,  нежели встреча с  ним-длЯ  менЯ.  …ще  раз
прощайте. Ћ, несчастнаЯ мать! Ћ,  несчастнаЯ дочь! Џриехали ‚аши сестры, и Я
недовольна ими: они всЈ хватают, всЈ тащат; на глазах у умирающей матери они
заводЯт ссоры  из-за  денег,-это менЯ удручает. Љогда  они подходЯт  к  моей
постели,  Я отворачиваюсь:  Я не  хочу  видеть  эти два созданиЯ,  в которых
бедность  вытравила все  естественные  чувства.  Ћни  жаждут  завладеть  тем
немногим, что Я оставлЯю;
     они задают врачу и  сиделке неприличные вопросы,  показывающие, с каким
нетерпением они  ждут минуты, когда менЯ  не  будет и  они  станут хозЯевами
всего,  что менЯ  окружает.  Ќе  знаю,  каким образом,  но  у  них  возникло
подозрение, что у менЯ под матрацем спрЯтаны какие-то деньги. Ћни делали все
возможное, чтобы заставить менЯ поднЯтьсЯ, но, к счастью, сегоднЯ пришел мой
доверенный, и вот  Я  вручаю  ему этот сверток вместе с письмом, которое  он
пишет сейчас под мою диктовку. ‘ожгите письмо, и когда узнаете, что менЯ уже
нет в  живых,-  а это  будет скоро,- отслужите обедню за упокой моей  души и
повторите ‚аш обет:  ибо Я по-прежнему желаю, чтобы ‚ы оставались монахиней.
Њысль о  том, что ‚ы можете  очутитьсЯ в  миру,  без  помощи, без поддержки,
такаЯ молодаЯ, окончательно нарушила бы покой моих последних минут".
     Ћтец  мой  умер  5  ЯнварЯ,  настоЯтельница-в конце того же  месЯца,  а
мать-на следующее ђождество.
     Њесто матушки  де  Њони заступила  сестра  •ристина. Ђх, сударь,  какаЯ
разница  между ними! џ уже говорила вам, что за женщина  была перваЯ. ‚тораЯ
была  мелочна,  ограничена,  суеверна.  Ћна  увлекалась  новыми религиозными
течениЯми, совещалась  с сульпицианцами и  иезуитами. Ћна возненавидела всех
любимиц  своей  предшественницы,  и  монастырь сразу  наполнилсЯ  раздорами,
ненавистью,  злословием,  доносами,  клеветой  и  гонениЯми.  Ќас  заставили
заниматьсЯ  вопросами  богословиЯ,  в которых  мы ровно  ничего не смыслили,
одобрЯть религиозные формулы, участвовать в нелепых обрЯдах.  ‘естра де Њони
никогда  не одобрЯла способов покаЯниЯ, изнурЯющих плоть. Ћна сама применила
их  лишь  дважды  в  своей  жизни:  первый  раз-накануне  моего  пострига  и
второй-при  других,  сходных обстоЯтельствах. Ћна говорила, что  эти способы
покаЯниЯ не  исправлЯют от каких-либо недостатков, а лишь порождают гордыню.
Ћна  хотела,  чтобы ее  монахини  чувствовали себЯ хорошо, чтобы у  них было
здоровое тело  и Ясный  дух. ‚ступив в должность, она прежде  всего отнЯла у
сестер все власЯницы и плети, запретив и впредь держать их у себЯ,  а  также
запретила примешивать к пище золу и спать  на голых досках. ‘естра •ристина,
напротив,  вернула  каждой  монахине ее власЯницу  и плеть и  отнЯла  у всех
‚етхий и Ќовый завет. ”аворитки прежней королевы никогда не бывают в милости
у  ее  преемницы.   џ  была  безразлична,  если  не  сказать  больше,  новой
настоЯтельнице по той причине, что менЯ нежно любила ее предшественница, и Я
не замедлила  ухудшить свою  участь  поступками,  которые вы припишете  либо
безрассудству,  либо  стойкости, в зависимости  от точки зрениЯ, с  какой вы
посмотрите на них.
     ‚о-первых, Я открыто предалась  скорби, которую вызвала  во  мне смерть
сестры  де  Њони,  при  каждом  удобном  случае  восхвалЯла  ее и  проводила
сравнение  между нею и новой настоЯтельницей-сравнение, которое  всегда было
не в  пользу сестры •ристины. џ  рисовала  картины жизни монастырЯ в прежние
годы,  напоминала о мире, каким мы тогда наслаждались,  о снисходительности,
какую нам выказывала сестра де Њони, о пище - как духовной, так и телесной,-
которую  нам  предоставлЯли,   и   восторгалась  добродетелью,  чувствами  и
характером  прежней  настоЯтельницы.  ‚о-вторых,  Я сожгла свою власЯницу  и
выбросила плеть, побуждаЯ к тому же и своих товарок, причем некоторые из них
последовали моему примеру. ‚-третьих, раздобыла себе  ‚етхий  и Ќовый завет.
‚-четвертых,  отвергла  всЯкое  сектантство,  называЯ   себЯ  христианкой  и
отказываЯсь  принЯть  имЯ   Янсенистки  или  молинистки.   ‚-пЯтых,   строго
замкнулась в рамках монастырского устава, не  отступаЯ от него ни в ту, ни в
другую   сторону  и,  следовательно,  не   выполнЯЯ  никаких  дополнительных
повинностей,   ибо  и  обЯзательные  казались   мне  чрезмерно  трудными:  Я
соглашалась сесть  за орган только  в  праздник,  пела  только  в  хоре"  не
разрешала злоупотреблЯть  моей  услужливостью  и  музыкальными  талантами  и
выставлЯть   менЯ  напоказ  чуть  ли   не  ежедневно.  џ  прочла  и  перечла
монастырский  устав, Я выучила  его наизусть.  …сли  мне приказывали сделать
что-нибудь такое, что было не совсем Ясно выражено в уставе, или вовсе в нем
отсутствовало,  или  же  казалось  мне  противоречащим  ему,   Я  решительно
отказывалась  выполнить  приказание. џ  показывала  книгу  и говорила:  "‚от
обЯзательства, принЯтые мною. Ќикаких других Я на себЯ не брала".
     Њои речи  увлекли кое-кого из  товарок. ‚ласть старших оказалась сильно
ограниченной,  они  не могли  больше  распорЯжатьсЯ нами,  как рабынЯми.  Ќе
проходило ни одного днЯ  без какой-нибудь бурной сцены. ‚о всех сомнительных
случаЯх товарки советовались со мной, и всегда Я вставала на защиту устава и
против деспотизма.  ‚скоре Я приобрела  репутацию  бунтовщицы, и, пожалуй, в
какой-то степени  Я действительно играла  эту  роль. ’о  и дело в  монастырь
приглашались  старшие викарии архиепископа, и  менЯ  вызывали на суд,  где Я
защищала себЯ и  своих  товарок, причем  ни  разу не  случилось,  чтобы менЯ
признали  виновной, ибо  доводы разума всегда  оказывались  на моей стороне.
Ќевозможно было обвинить менЯ  и  в нарушении моих  обЯзанностей,  так как Я
выполнЯла  их самым  тщательным образом. —то до небольших поблажек,  которые
всецело  зависЯт  от  настоЯтельницы, то  Я никогда и не просила  о  них.  џ
никогда  не  поЯвлЯлась в приемной; не имеЯ никаких  знакомств, Я никогда не
принимала  гостей.   Ќо  Я  сожгла  свою  власЯницу  и  выбросила  плеть,  Я
посоветовала и другим сделать то  же, Я  не хотела  слушать разговоров ни об
Янсенизме,  ни  о молинизме,  независимо  от того,  хвалили эти  теории  или
осуждали. Љогда  менЯ спрашивали, подчинЯюсь  ли  Я уставу, Я  говорила, что
подчинЯюсь церкви; на вопрос,  признаю ли Я папскую буллу,  Я  отвечала, что
признаю …вангелие. Љак-то раз обыскали мою келью и нашли там ‚етхий и  Ќовый
завет.  Њне  случалось  вести неосторожные  беседы  по поводу подозрительной
близости  нескольких фавориток между  собой.  ЌастоЯтельница имела  долгие и
частые свиданиЯ с глазу  на глаз с одним молодым свЯщенником, и Я раскрыла и
причину их и  предлог. ‘ловом, Я делала все, чтобы  вызвать к  себе страх  и
ненависть, чтобы погубить себЯ,  и в  конце  концов добилась своего. Ќа менЯ
больше не  жаловались церковным властЯм,  а просто решили  сделать мою жизнь
невыносимой. Ћстальным  монахинЯм запретили  общатьсЯ со  мной,  и вскоре  Я
осталась одна.  “ менЯ было несколько подруг-очень  немного.  ЌастоЯтельница
догадалась, что они  постараютсЯ найти способ потихоньку  нарушить запрет и,
не  имеЯ  возможности беседовать со мной днем, будут  приходить ко мне ночью
или в неурочное времЯ. Ќас  выследили. ‡астали менЯ сначала с одной, потом с
другой. ќтот  неосторожный  поступок превратили Ѓог  знает во  что, и Я была
наказана самым  бесчеловечным  образом: менЯ заставили в  течение нескольких
недель  простаивать  церковную  службу  на  коленЯх, отдельно  от  всех,  на
клиросе;  питатьсЯ хлебом и водой;  сидеть взаперти в келье; выполнЯть самую
грЯзную  работу. ‘ теми,  кого сочли моими сообщницами, обошлись  не  лучше.
Љогда нельзЯ было найти за мной вину, ее выдумывали. Њне давали одновременно
несколько  несовместимых приказаний и наказывали  за то, что  Я не выполнила
их.  Џередвигали часы  церковной  службы,  часы  трапез, нарушали  без моего
ведома весь  монастырский распорЯдок, в результате чего, несмотрЯ на все мои
стараниЯ,  Я  каждый  день  оказывалась  виноватой,   и   каждый  день  менЯ
наказывали. “  менЯ  есть мужество, но  какое  мужество может устоЯть против
немилости,  одиночества,  преследований?  „ошло  до  того,  что мои  мучениЯ
превратились  в  игру,  в  забаву длЯ  пЯтидесЯти объединившихсЯ между собой
женщин. џ  не в состоЯнии передать во  всех подробностЯх их злобные выходки.
Њне мешали  спать, бодрствовать, молитьсЯ. ’о  у  менЯ крали  что-нибудь  из
моего  платьЯ, то  у менЯ пропадал ключ  или молитвенник,  то портилсЯ вдруг
замок в двери. Њне  мешали хорошо выполнить заданную работу, портили то, что
уже было хорошо  сделано мною. Њне приписывали слова, которых Я не говорила,
и поступки,  которых  Я не  совершала. Ќа менЯ взваливали ответственность за
все на  свете,  и  моЯ жизнь превратилась  в цепь истинных  или  вымышленных
проступков и в цепь наказаний.
     Њое здоровье не вынесло столь  длительных и столь жестоких испытаний. џ
впала в уныние, грусть и тоску. ‚начале Я еще пыталась порой искать душевную
силу и покорность судьбе у подножиЯ алтарЯ и, случалось, находила там и то и
другое. џ металась между смирением и отчаЯнием, то подчинЯЯсь всей суровости
моей  доли,  то  стремЯсь  освободитьсЯ  от  нее  с  помощью   какого-нибудь
решительного средства. ‚ монастырском саду был глубокий колодец. ‘колько раз
Я подходила к нему! ‘колько раз  заглЯдывала в него!  ђЯдом  стоЯла каменнаЯ
скамьЯ. ‘колько раз сидела Я на ней, опустив голову на край колодца! ‘колько
раз, охваченнаЯ смЯтением, Я вскакивала, внезапно решив положить предел моим
мукам! —то  удерживало менЯ в то времЯ? Џочему Я предпочитала тогда плакать,
кричать,  топтать ногами свое покрывало, рвать на себе волосы, царапать лицо
ногтЯми? …сли  Ѓог не дал мне погубить  себЯ, то  почему же он  допустил все
остальное?
     ’о, что Я скажу сейчас,  может показатьсЯ  вам очень странным, и все же
это чистаЯ  правда:  так  вот,  Я нисколько не  сомневалась, что  мои частые
прогулки к колодцу были замечены моими жестокими врагами, и они льстили себЯ
надеждой,  что  когда-нибудь  Я  выполню  намерение, жившее в глубине  моего
наболевшего  сердца. Љогда Я направлЯлась  в сторону  колодца, они намеренно
отходили от него  и смотрели в другую сторону. Њного  раз Я находила