олстЯк ‹аво.
   ”рейде обернулсЯ в гневе, но  в  это  самое  времЯ  молоденький  офицер
Яростно скомандовал:
   - Ќа... плечо!..
   ‹Язгнули ружьЯ, и орган загремел "Њарш на смерть героЯ".
   - ЏроцессиЯ двинулась к выходу. ‚о  главе,  как  и  прежде,  президиум:
ѓазан, ‹анибуар, „еминьер, и добрый учитель ”рейде Ђстье-ђею.  ’еперь  они
были великолепны. Џопугаечно-зеленый цвет  их  расшитых  золотом  мундиров
тонул в полумраке высоких сводов. Ћни выходили из глубины храма  парами  и
медленно, точно нехотЯ, направлЯлись к огромному, сиЯющему  квадрату  -  к
открытым настежь высоким дверЯм. ‡а президиумом следовала всЯ  корпорациЯ,
пропускаЯ  вперед  старейшего,  достойного  изумлениЯ  †ана  ђею,  который
казалсЯ еще выше в своем долгополом сюртуке; он шел, высоко поднЯв смуглую
головку, точно выдолбленную из кокосового ореха, с видом пренебрежительным
и рассеЯнным, означавшим, что он уже "это видел" несметное число раз. €  в
самом деле: за шестьдесЯт лет, в течение которых почтенный старец  получал
жетоны в Ђкадемии, он, надо полагать, наслышалсЯ псалмов и не  раз  кропил
свЯтой водой катафалки прославленных покойников.
   Ќо если †ан ђею прекрасно играл Ѓессмертного,  то  следовавшие  за  ним
"праотцы" представлЯли  собой  смешную,  жалкую  пародию  на  это  звание.
„рЯхлые, сгорбленные, кривобокие, точно старые фруктовые деревьЯ, они  еле
волочили ноги, спотыкались, моргали, как ночные птицы; те,  которых  никто
не поддерживал, двигались ощупью. €мена их, произносимые шепотом в  толпе,
вызывали воспоминаниЯ об их трудах, которые канули в  ‹ету,  которые  были
давным-давно позабыты. ђЯдом с этими  выходцами  с  того  света,  с  этими
"отпускниками с Џер-‹ашез", как  их  назвал  какой-то  острЯк  из  конвоЯ,
остальные академики казались молодыми; они пыжились, выпЯчивали грудь  под
восторженными взглЯдами женщин, сверкавшими  сквозь  черные  вуали,  среди
теснившейсЯ толпы, среди киверов и ранцев одуревших солдат.
   € на этот раз поклон ”рейде двум-трем "будущим собратьЯм" был  встречен
холодной и презрительной усмешкой, вызывавшей в памЯти дурные  сны,  когда
лучшие друзьЯ не узнают нас.  Ќо  не  успел  поэт  этим  опечалитьсЯ,  как
оказалсЯ в водовороте толпы, двигавшейсЯ в  противоположных  направлениЯх:
внутрь церкви и к выходу.
   - Ќу, дорогой виконт, придетсЯ нам теперь поддать пару.
   ќтот совет, сказанный ему на ухо любезным Џишералем среди гула  голосов
и стука передвигаемых стульев, ободрил несчастного кандидата, но когда  он
проходил мимо помоста, на котором стоЯл гроб, „анжу протЯнул  ему  кропило
и, не глЯдЯ на него, прошептал:
   - ‘ами не действуйте... Џлывите по течению.
   “ ”рейде ноги подкосились. Џоддать  пару!..  Ќе  действовать!..  Љакому
совету следовать, какой  лучше?  …го  учитель  Ђстье,  наверное,  ему  это
разъЯснит. Џоэт попыталсЯ выбратьсЯ из храма,  чтобы  отыскать  мэтра.  Ќо
сделать это было нелегко на запруженной народом  церковной  площади  в  то
времЯ,  как  размещалась  процессиЯ  и  устанавливали   гроб,   заваленный
бесчисленными венками.  Ќет  ничего  оживленнее  выхода  из  церкви  после
отпеваниЯ  на  простор  улицы  в  прекрасный  солнечный   день.   ‘лышатсЯ
приветствиЯ, светские любезности, не имеющие  ничего  общего  с  печальной
церемонией, люди чувствуют облегчение, им  хочетсЯ  вознаградить  себЯ  за
долгий час, проведенный  в  полной  неподвижности,  под  звуки  печального
пениЯ. ‡накомые делЯтсЯ своими планами,  уславливаютсЯ  о  встрече  -  все
говорит о том, что после краткого перерыва жизнь торопитсЯ вновь  вступить
в свои права, отбрасываЯ бедного ‹уазильона далеко в прошлое, которому  он
отныне принадлежит.
   -  ‚о  ”ранцузской  комедии,  вечером...  ’олько  не  забудьте...   ќто
последний вторник, - лепетала г-жа Ђнселен.
   - ‚ы будете до конца? - спросил Џоль толстЯка ‹аво.
   - Ќет, Я провожу госпожу ќвиза.
   - ‡начит, в шесть у Љейзера - это будет недурно после речей.
   ’раурные кареты приближались длинной вереницей, между  тем  как  другие
экипажи стремительно уносились в разные стороны. €з всех окон,  обращенных
на площадь, высовывались люди.  Ќа  конках,  прекративших  движение  вдоль
‘ен-†ерменского бульвара, пассажиры  стоЯли  на  империале,  и  головы  их
возвышались в несколько рЯдов, черными нитЯми прорезаЯ синеву неба.
   ”рейде, ослепленный солнечным светом, низко надвинув шлЯпу, смотрел  на
огромную толпу и чувствовал прилив гордости; он  относил  к  Ђкадемии  эту
посмертную славу, которую никак нельзЯ было приписать автору  "ЏутешествиЯ
в Ђндорскую долину". ‚ то же  времЯ  он,  к  своему  великому  прискорбию,
убеждалсЯ,  что  его  дорогие  "будущие  собратьЯ"  Явно  держали  его  на
почтительном расстоЯнии, делали вид, когда он приближалсЯ, что они  чем-то
занЯты, или же просто отворачивались, даваЯ понЯть,  что  он  лишний.  ’ак
поступали даже те, которые третьего днЯ у ‚уазена обласкали его; "Љогда же
вы будете одним из наших?" Ќо  горше  всего  ему  было,  что  и  Ђстье-ђею
отступилсЯ от него.
   - Љакое несчастье, дорогой мэтр! - обратилсЯ  к  нему  с  соболезнующим
видом кандидат,  только  чтобы  что-нибудь  сказать,  чтобы  почувствовать
человеческое тепло.
   Ђстье, стоЯ возле катафалка, не ответил,  он  перелистывал  свою  речь,
которую ему предстоЯло произнести.
   ”рейде повторил:
   - Љакое несчастье!
   - ‚ы ведете себЯ неприлично, милый ”рейде, -  произнес  мэтр  громко  и
резко. ™елкнув челюстью, он снова углубилсЯ в чтение.
   Ќеприлично?.. Џочему?.. Ќесчастный инстинктивно стал ощупывать, все  ли
пуговицы у него на месте, с тревогой осмотрел себЯ с  головы  до  ног,  не
будучи в состоЯнии понЯть, чем вызваны эти  резкие  слова  осуждениЯ.  —то
случилось? —то он сделал?
   “ него потемнело в глазах. Ћн смутно видел, как катафалк с колыхавшейсЯ
на нем пирамидой цветов и зелеными мундирами по четырем углам  тронулсЯ  с
места. ‘зади следовали тоже зеленые мундиры, потом всЯ  корпорациЯ,  а  за
нею на почтительном расстоЯнии шла  другаЯ  группа  людей,  среди  которых
очутилсЯ и он, сам не знаЯ, как он туда попал.  Њолодые  люди  и  старики,
унылые,   печальные,   с   глубокой   складкой   посреди   лба,    котораЯ
свидетельствовала  о  снедавшей  их  мысли,  смотрели  на  своего   соседа
подозрительным, ненавидЯщим взглЯдом. Ћправившись от пережитого  волнениЯ,
”рейде мог назвать каждого из них; он  увидел  увЯдшее,  озабоченное  лицо
папаши  Њозера  -  вечного  кандидата,  открытое  лицо  „альзона,   автора
двусмысленной книжонки, забаллотированного на последних  выборах,  ‘алелЯ,
ѓерино. ‚се они тащились на буксире; ими ЂкадемиЯ  больше  не  занималась,
она предоставлЯла им плыть  по  волне,  оставлЯемой  победоносным  судном,
поймавшим их на надежный крючок. ‚се они  были  здесь  налицо,  несчастные
пойманные рыбы: одни уже дохлые, под водой, другие еще продолжали битьсЯ и
бросали страдальческие, алчные взглЯды, просЯщие, молЯщие, вечно  молЯщие.
„аваЯ себе клЯтву  избежать  этой  участи,  Ђбель  ”рейде  шел  на  ту  же
приманку,  тЯнулсЯ  за  удочкой,  так  крепко  попавшись  на  крючок,  что
вырватьсЯ ему не было уже никакой возможности.
   ‚дали, на улицах, очищенных от толпы,  по  пути  следованиЯ  процессии,
приглушеннаЯ  барабаннаЯ  дробь,  чередуЯсь  с  рокотом  труб,  привлекала
прохожих, толпившихсЯ на тротуарах, и любопытных, высовывавшихсЯ из  окон.
Џотом снова раздались протЯжные звуки "Њарша на смерть героЯ". € при  виде
этих необычайных почестей, этих национальных  похорон,  этого  горделивого
протеста униженного в своем достоинстве человека, побежденного смертью, но
сумевшего возвысить и украсить свое поражение, отрадно было сознавать, что
все  это  делаетсЯ  длЯ  ‹уазильона,  непременного  секретарЯ  ”ранцузской
академии, то есть длЯ ничтожнейшего из ничтожных.


        9

   …жедневно между четырьмЯ и шестью, то  несколько  раньше,  то  позднее,
смотрЯ по времени года, Џоль Ђстье приезжал принимать душ в  водолечебницу
д-ра Љейзера, находившуюсЯ в конце предместьЯ ‘ент-Ћноре.  „вадцать  минут
фехтованиЯ, бокса или упражнениЯ на палках, затем холодный душ и  плавание
в бассейне. Џо выходе оттуда минутнаЯ  остановка  у  цветочницы  на  улице
–ирка, чтобы вдеть себе гвоздику в петлицу, а затем прогулка  длЯ  моциона
до ’риумфальной арки на площади ‡везды. ‘тэн в кабриолете следовал за  ним
вдоль тротуара. Џотом катание по аллее акаций, где Џоль возбуждал  зависть
женщин своим Ярким цветом лица и нежной, как у  девушки,  кожей,  чего  он
добилсЯ,  неукоснительно  соблюдаЯ  вошедшие  в  моду   правила   гигиены.
Џосещение  водолечебницы  избавлЯло   его   от   чтениЯ   газет:   сплетни
передавались здесь из кабины в  кабину,  облетали  фехтовальный  зал,  где
завсегдатаи Љейзера болтали,  сидЯ  на  диванах  в  замшевых  куртках  длЯ
стрельбы или во фланелевых халатах, не переставаЯ судачить даже  у  дверей
докторского кабинета в ожидании очереди  на  душ.  ѓромко,  без  стеснениЯ
оглашались здесь  последние  новости:  клубные,  салонные,  парламентские,
биржевые и судебные,  -  среди  лЯзга  рапир  и  стука  палок,  подзываниЯ
служителей, резких похлопываний по голому телу,  среди  скрипа  кресел  на
колесиках длЯ ревматиков, фырканьЯ пловцов в бассейне под гулкими  сводами
и покрывавших шум рассекаемой и струЯщейсЯ воды возгласов добрейшего  д-ра
Љейзера, который,  стоЯ  на  своем  помосте,  беспрестанно  повторЯл,  как
припев, одно и то же слово:
   - Џовернитесь!
   ‚ этот день Џоль Ђстье с наслаждением "поворачивалсЯ"  под  благодатной
струей воды, оставлЯЯ здесь свою мигрень и пыль, привезенные с похорон,  а
заодно и звучавшие в его ушах надгробные академические сетованиЯ  в  стиле
Ђстье-ђею: "—асы его были сочтены... •ладнаЯ рука ‹уазильоне... €спита  до
дна  чаша  счастьЯ..."  Ћ,  папаша!  Ћ,   дорогой   мэтр!   „ействительно,
требовалось  много  воды  -  дождЯ,  струй  и  каскада,  -   чтобы   смыть
воспоминание об этом мрачном пустословии. …ще весь мокрый, Џоль столкнулсЯ
с каким-то высоким субъектом, вылезавшим из бассейна; субъект кивнул  ему,
дрожа от холода, согнувшись в  три  погибели;  широкий  резиновый  капюшон
закрывал ему голову и часть лица. ѓлЯдЯ  на  это  мертвенно-бледное  худое
тело, на эту неестественную, деревЯнную походку, Џоль принЯл его за одного
из тех несчастных неврастеников - пациентов Љейзера, которые приходЯт  длЯ
взвешиваниЯ в фехтовальный зал, безмолвные, словно ночные птицы, составлЯЯ
разительный контраст с жизнерадостным смехом и избытком сил окружающих. Ќо
презрительнаЯ горбинка длинного носа и брезгливо опущенные углы рта смутно
напомнили ему кого-то из общества. ‚ кабине,  в  то  времЯ  как  служитель
массировал его, Џоль спросил:
   - Љто это поклонилсЯ мне, ђаймон?
   - ЉнЯзь д'Ђтис, сударь,  -  ответил  ђаймон,  подобострастно  произносЯ
слово "кнЯзь". - Ћн с некоторых пор принимает душ, и  всегда  по  утрам...
’олько сегоднЯ он запоздал из-за чьих-то похорон - так он сказал †озефу.
   ‚ полуоткрытую  дверь  кабины  виден  был  на  противоположной,  четной
стороне коридора толстый, заплывший белым бесформенным жиром ‹аво - голый,
он пристегивал под коленЯми подвЯзки к длинным чулкам, какие обычно  носЯт
женщины и духовные лица.
   - Ќу, что скажете, Џоль? ‚идели, как ‘ами набираетсЯ сил?
   ‹аво лукаво подмигнул.
   - ЌабираетсЯ сил?..
   - Ќу да! Ћн женитсЯ через две недели, вы же знаете.  —тобы  не  ударить
лицом в грЯзь, беднЯга смело взЯлсЯ за холодный душ и прижиганиЯ.
   - Ђ когда же он собираетсЯ в посольство?
   - Ћчень скоро. ЉнЯгинЯ уже уехала. ’ам они и повенчаютсЯ.
   Џоль Ђстье почуЯл беду.
   - ЉнЯгинЯ?.. „а на ком же он женитсЯ?
   - —то вы, с луны свалились, что ли? ‚от уже два днЯ весь  Џариж  только
об этом и говорит... Ќа  Љолетте,  черт  возьми,  на  безутешной  Љолетте!
•отелось  бы  мне  знать,  как  это  принЯла  герцогинЯ...  Ќа   похоронах
‹уазильона она держалась прекрасно, но не поднЯла вуали, никому не сказала
ни слова... Ќелегко проглотить такую пилюлю!.. Џодумать только:  не  далее
как вчера мы с ней вместе ездили выбирать обивку длЯ петербургской спальни
изменника.
   ‹аво говорил гнусавым, злым, как у светской кумушки, голосом, продолжаЯ
застегивать свои подвЯзки, а  в  виде  аккомпанемента  к  этому  жестокому
рассказу через две кабины от них среди гулких похлопываний по голому  телу
раздавалсЯ голос кнЯзЯ, подбадривавшего служителЯ:
   - Љрепче, †озеф, крепче! Ќе бойтесь!
   ђазбойник действительно набиралсЯ сил.
   ЏолЯ Ђстье, который при первых словах ‹аво пересек коридор, чтобы лучше
слышать, охватило безумное желание вышибить ногой дверь в кабину к кнЯзю и
наброситьсЯ на  него,  грубо  потребовать  объЯснений  от  этого  негодЯЯ,
вырвавшего у него из рук богатство. Ќо он  счел  свой  гнев  неуместным  и
вернулсЯ к себе, чтобы одетьсЯ и немного успокоитьсЯ, -  он  понимал,  что
прежде всего ему нужно поговорить с матерью, узнать от нее  действительное
положение вещей.
   Џетлица его в этот вечер, сверх обыкновениЯ, осталась  без  цветка,  и,
меж тем  как  женщины  под  ленивое  покачивание  растЯнувшихсЯ  вереницей
экипажей искали глазами красивого  молодого  человека  в  аллее,  где  его
привыкли видеть,  он  нессЯ  на  Ѓонскую.  ’ам  его  встретила  Љорантина,
нерЯшливо одетаЯ, с засученными рукавами.  ЏользуЯсь  отсутствием  барыни,
она принЯлась за большую стирку.
   - ‚ы не знаете, где мама обедает?
   Ќет, барынЯ ей ничего не сказала, но барин наверху, копаетсЯ в бумагах.
   ‹естница жалобно заскрипела под тЯжелыми шагами ‹еонара Ђстье.
   - ќто ты, Џоль?
   Џолумрак коридора и душевное смЯтение, в котором он находилсЯ, помешали
молодому человеку заметить растерЯнный вид отца и взволнованный тон, каким
тот отвечал на вопросы.
   - Љак поживает мэтр?.. Њамы нет дома?..
   - Ќет, она обедает у госпожи Ђнселен и  собираетсЯ  с  ней  в  театр...
Џопозже и Я поеду туда.
   Ћтцу и сыну нечего было больше сказать - они стоЯли лицом к лицу, чужие
и враждебные друг другу. ‘егоднЯ, однако,  Џоль  сгорал  от  нетерпениЯ  и
готов был спросить ‹еонара, что ему известно относительно брака  ‘ами,  но
он тут же спохватилсЯ:
   "Ћн слишком глуп, мама не могла с ним об этом говорить".
   Ћтец, тоже терзаемый желанием  задать  какой-то  вопрос,  со  смущенным
видом обратилсЯ к сыну:
   - Џослушай, Џоль... Џредставь себе, что у менЯ пропали... џ вот  сейчас
ищу...
   - —то ты ищешь?
   Ђстье-ђею на минуту заколебалсЯ,  вглЯдываЯсь  в  красивое  лицо  сына,
неизменно  сохранЯвшее   из-за   слегка   искривленного   носа   выражение
неискренности, потом угрюмо и печально сказал:
   - Ќет, ничего, это бесполезно... Њожешь идти.
   Џолю Ђстье оставалось только встретитьсЯ с матерью  в  театре,  в  ложе
г-жи Ђнселен. ЏредстоЯло убить два-три часа. Ћн отослал  экипаж,  приказав
‘тэну приехать одевать его в клуб, сам же медленным шагом пошел бродить по
Џарижу, тающему в вечерних сумерках, когда кругло  подстриженные  кусты  в
тюильрийских садах загораютсЯ Яркими красками  на  фоне  темнеющего  неба.
ќтот  час  восхитительной  неопределенности  словно  создан   длЯ   людей,
погруженных в мечты или деловые комбинации. ќкипажи попадаютсЯ  все  реже.
’ени прохожих мелькают, слегка задеваЯ вас; можно  без  помехи  отдаватьсЯ
своим думам. Њолодой честолюбец размышлЯл, вновь  обретЯ  самообладание  и
Ясность мысли. Ћн размышлЯл, как Ќаполеон в последние  часы  сражениЯ  при
‚атерлоо: в течение целого днЯ неизменный успех, а вечером  -  неожиданное
поражение. Џочему? ЉакаЯ была совершена ошибка? Ћн  расставлЯл  по  местам
фигуры на шахматной доске, искал и не мог понЯть. Ѓыть может, он  поступил
неосторожно,  что  целых  два  днЯ  не  виделсЯ  с  ней,  но  ведь   самаЯ
элементарнаЯ тактика требовала после  эпизода  на  кладбище  дать  женщине
справитьсЯ с угрызениЯми совести. Њожно ли было предвидеть такое поспешное
бегство? ‚незапно у него Явилась надежда, что кнЯгинЯ, эта  легкомысленнаЯ
птичка, менЯющаЯ свои  решениЯ,  как  жердочки,  еще  не  уехала,  что  он
застанет ее за приготовлениЯми;  к  отъезду,  безутешной,  в  нерешимости,
вопрошающей портрет  ѓерберта:  "Џосоветуй  мне!.."  -  и  он  вернет  ее,
заключив в свои объЯтиЯ. ’еперь он понимал и Ясно  представлЯл  себе,  как
складывались в ее маленькой головке все перипетии пережитого ею романа.
   Ћн приказал  отвезти  себЯ  на  улицу  Љурсель.  ЋсобнЯк  опустел!  …му
сказали, что  кнЯгинЯ  отбыла  сегоднЯ  утром.  ‘овсем  упав  духом,  Џоль
вернулсЯ домой, только чтобы не быть в клубе, где ему пришлось бы  болтать
и отвечать на вопросы.  ‚ид  огромного,  в  средневековом  стиле  дома,  с
фасадом, походившим на Ѓашню голода и облепленным Ярлычками, заставил  его
сердце болезненно сжатьсЯ, напомнив о ворохе неоплаченных  счетов.  Ћщупью
он вошел к себе в особнЯк, пропахший запахом жареного лука: в  те  вечера,
когда хозЯин обедал в клубе, несносный маленький грум готовил себе тушеную
говЯдину. ЊастерскаЯ еще не погрузилась во мрак. Џоль бросилсЯ  на  диван,
раздумываЯ о том, что это за полоса неудач преследует его, расстраиваЯ его
замыслы, его хитроумнейшие комбинации, и заснул на два  часа,  после  чего
проснулсЯ преображенным. Џодобно тому как памЯть обострЯетсЯ во времЯ сна,
его волЯ, его интриганские способности не  оставались  бездейственными  во
времЯ этого краткого отдыха. “  него  созрел  новый  план,  к  нему  опЯть
вернулась холоднаЯ  и  твердаЯ  решимость,  которую  французскаЯ  молодежь
проЯвлЯет гораздо реже, чем склонность к брЯцанию оружием.
   Џоль быстро оделсЯ, подкрепил силы  парой  Яиц  и  чашкой  чаю,  слегка
провел щипцами по бороде и усам,  и,  когда  на  контроле  во  ”ранцузской
комедии он назвал имЯ г-жи Ђнселен, самый наблюдательный человек не мог бы
в этом до кончиков ногтей светском  щеголе  подметить  хотЯ  бы  намек  на
озабоченность и угадать, что заключает в себе эта очаровательнаЯ  салоннаЯ
вещица, покрытаЯ черным и белым лаком и запертаЯ на крепкий замок.
   Љульт официальной французской литературы, созданный г-жой Ђнселен, имел
два храма: ”ранцузскую академию и ”ранцузскую комедию, но так  как  первый
бывал открыт только длЯ вознесениЯ  ревностных  молитв  верующих,  то  она
усердствовала во втором, с необычайной пунктуальностью посещаЯ все службы,
не пропускаЯ ни одной премьеры, ни одной генеральной репетиции, ни  одного
абонементного спектаклЯ по вторникам. Љниги она  читала  только  с  маркой
Ђкадемии и с благоговением внимала только  артистам  ”ранцузской  комедии,
которых, еще не пройдЯ  контролЯ,  одарЯла  словами,  полными  умилениЯ  и
неистового восторга. ‚ своем воображении  почтеннаЯ  дама  воздвигала  две
огромные кропильницы из белого  мрамора  у  входа  в  дом  Њольера,  перед
статуЯми ђашели и ’альма.
   - Ђх, какой порЯдок!.. Љакие швейцары!.. Љакой театр!..
   ђазмахиваЯ своими короткими ручками, с трудом переводЯ дыхание, толстаЯ
дама наполнЯла коридор экспансивной, шумной радостью, вызывавшей  со  всех
сторон восклицаниЯ: "‚от и госпожа Ђнселен!" ‚  особенности  по  вторникам
равнодушие светской, чопорной публики составлЯло  разительный  контраст  с
ложей, где ворковала и млела от наслаждениЯ, чуть не  перевесившись  через
барьер, добродушнаЯ толстаЯ горлица с  розовыми  глазками,  трещавшаЯ  без
умолку: "Ћ, этот Љоклен! Ћ, этот „елоне! (*35) —то  за  молодежь!..  Љакой
театр!.." Ќи о чем ином в этой ложе  не  разрешалось  говорить,  во  времЯ
антракта   знакомых   встречали   восторженные    возгласы    о    таланте
автора-академика или о прелестЯх актрисы из труппы любимого театра.
   Љогда вошел Џоль Ђстье, занавес был поднЯт, и  он,  знаЯ  обрЯды  этого
культа,  строжайший  запрет  произносить  хотЯ  бы  одно  слово  во  времЯ
действиЯ,  здороватьсЯ,  двигать  креслом,  выжидал,  стоЯ  неподвижно   в
аванложе, отделенной одной  ступенькой  от  самой  ложи,  где  ее  хозЯйка
предавалась восторгам, восседаЯ между г-жой Ђстье и г-жой ќвиза;  „анжу  и
”рейде с физиономиЯми висельников сидели позади. Џри характерном  щелканье
затворЯемой  двери  в  ложу,  за  которым  последовало   грозное   "’шш!",
обращенное к непрошеному гостю, дерзнувшему  нарушить  богослужение,  мать
слегка обернулась и вздрогнула, увидев сына. —то случилось? —то за  важное
и неотложное дело привело его сюда, в это  осиное  гнездо  скуки,  -  его,
способного скучать только ради какой-нибудь цели? Ќаверно,  опЯть  деньги,
проклЯтые деньги. Љ счастью, они скоро у нее будут: женитьба ‘ами обогатит
их. ЌесмотрЯ на желание подойти  к  сыну,  успокоить,  сообщить  радостную
новость,  которой  он,  возможно,  еще  не  знает,  она  принуждена   была
оставатьсЯ на месте, смотреть на  сцену  и  подпевать  хозЯйке:  "Ћ,  этот
Љоклен!.. Ћ, этот „елоне!.. Ћх!.. Ђх!.." Ћжидание было длЯ нее мучительной
пыткой, как и длЯ ЏолЯ, ничего не видевшего,  кроме  ослепительно  Яркого,
раскаленного  барьера  рампы  и  отражавшейсЯ  в  боковом  зеркале   части
зрительного зала. Љазалось, что окутанные голубоватой дымкой кресла,  ложи
и партер, рЯды человеческих лиц, женские нарЯды и головные уборы находЯтсЯ
под  водой  -  такие  они  были  бесцветные,  призрачные.  ‚  антракте   -
обЯзательное выслушивание похвал:
   - Ђ платье ђейшамбер? ‚ы заметили, милый Џоль?.. Џередник  из  розового
стеклЯруса, а полосы по бокам из ленты. ‡аметили? Ќет, право, только здесь
и умеют одеватьсЯ.
   Ќачали поЯвлЯтьсЯ знакомые. Њать добралась наконец до сына, села с  ним
на диван, и там, среди мехов и вечерних  манто,  они  заговорили  шепотом,
наклонившись друг к другу.
   - Ћтвечай коротко и Ясно, - начал Џоль. - ‘ами женитсЯ?
   - „а, герцогинЯ знает об этом со вчерашнего днЯ... Ќо она все-таки сюда
Явилась... ќти корсиканцы так горды!
   - Ђ имЯ богатой иностранки... ’еперь ты можешь его назвать?
   - Ѓоже мой, Љолетта! ’очно ты не догадывалсЯ!
   - € в голову не приходило... ‘колько ты за это получишь?
   - „вести тысЯч... - прошептала она торжествующе.
   - Ђ мне  твои  интриги  обошлись  в  двадцать  миллионов...  џ  потерЯл
двадцать миллионов и женщину...
   ‚ бешенстве стиснув ей руки, он бросил ей в лицо:
   - ‹овкачка!
   Ћна замерла на месте, словно оглушеннаЯ. ’ак это он был  причиной  того
сопротивлениЯ, того противодействиЯ, которое она встречала в иные дни, это
из-за него вздыхала дурочка: "…сли б вы только знали!" - безутешно рыдаЯ в
объЯтиЯх старшей подруги! € вот по окончании подкопа,  который  каждый  со
своей стороны вел к заветному кладу так хитро,  терпеливо  и  таинственно,
они при последнем ударе заступом очутились лицом  к  лицу,  но  с  пустыми
руками. Њать и сын молчали и искоса поглЯдывали друг на друга.  ѓлаза  их,
такие схожие, злобно горели в полумраке. Ђ знакомые меж  тем  приходили  и
уходили, оживленнаЯ беседа не прекращалась. € сильна  же  эта  дисциплина,
эта светскаЯ выдержка, заставившаЯ обоих подавить в себе переполнЯвшее  их
желание кричать, топать ногами, вопить, разнести все вокруг!
   ѓоспожа Ђстье перваЯ прервала молчание:
   - …сли бы еще кнЯгинЯ не уехала...
   ђот ее исказилсЯ от злобы - ведь этот внезапный отъезд был  тоже  делом
ее рук!
   - ‡аставим вернутьсЯ! - сказал Џоль.
   - Љаким образом?
   ‚место ответа он спросил:
   - ‘ами в театре?
   - Ќе думаю. Људа ты? —то ты хочешь делать?
   - Ћставь менЯ в  покое...  ‘лышишь?  ’олько  не  вмешивайсЯ...  “  тебЯ
несчастливаЯ рука.
   Ћн вышел  из  ложи  с  толпой  посетителей,  удалЯвшихсЯ  по  окончании
антракта,  а  мать  вновь  занЯла  свое  место  слева  от  г-жи   Ђнселен,
по-прежнему восторженной, благоговеющей, в состоЯнии вечного экстаза.
   - Ћ, этот Љоклен!.. „а посмотрите же, милаЯ!
   Ќо "милаЯ" была очень рассеЯнна. ‘ блуждающим взглЯдом и страдальческой
улыбкой освистанной балерины, она под предлогом, что свет рампы слепит  ей
глаза,  поминутно  оборачивалась  к  зрительному  залу,  отыскиваЯ   сына.
Џожалуй, он еще затеет ссору с кнЯзем, если тот здесь... € все по ее вине,
из-за ее чудовищной недогадливости...
   - Ћ, этот „елоне! ‚ы видели? ‚идели?..
   Ќет, она видела только ложу герцогини,  куда  кто-то  вошел,  такой  же
изЯщный и молодой, как ее Џоль, но это был  юный  граф  Ђдриани,  узнавший
вместе со всем Џарижем о разрыве и уже пустившийсЯ по  свежим  следам.  „о
самого конца спектаклЯ  мать  терзалась  страхом,  тысЯчи  смутных  планов
роились в ее голове. Ћна  припоминала  все,  что  случилось,  даже  мелкие
эпизоды, которые должны были насторожить ее. Ђх, дура, дура!.. Љак это она
не сообразила?..
   Ќаконец-то разъезд! Ќо до чего все это медленно,  остановки  на  каждом
шагу, обмен приветствиЯми, улыбки, рукопожатиЯ!
   - ѓде вы проводите лето? Џриезжайте к нам в „овиль.
   ‚ узком коридоре, где теснитсЯ толпа, где женщины укутываютсЯ в меха  и
шали, проверЯЯ грациозным движением, на месте ли их  сережки,  на  широкой
мраморной белой лестнице, внизу которой  ожидают  слуги,  мать,  продолжаЯ
разговаривать, зорко всматриваетсЯ, прислушиваетсЯ,  стараетсЯ  уловить  в
гуле  огромного  светского  пчелиного  роЯ,  разлетающегосЯ  на  несколько
месЯцев, словцо, намек на какое-нибудь  столкновение.  Ќо  вот  показалась
герцогинЯ, гордаЯ и  величественнаЯ,  в  длинном  белом  манто,  затканном
золотом, - она спускалась под руку с папским гвардейцем. Ћна знает,  какую
подлость учинила ей приЯтельница, и  обе  женщины,  проходЯ,  обмениваютсЯ
холодным взглЯдом, лишенным всЯкого выражениЯ, но более опасным, чем самаЯ
отчаЯннаЯ ругань прачек на мостках. Ћни знают  теперь,  чего  можно  ждать
друг от друга, знают, что в этой войне, сменившей их задушевную  близость,
противники вооружены отравленными  стрелами  и  каждый  удар  будет  метко
направлен искусной рукой в самое чувствительное место.  Ќо  обе  находЯтсЯ
при   исполнении   светских   обЯзанностей,   обе   прикрываютсЯ   личиной
хладнокровиЯ, и их злобные чувства, у одной - глубокие и сильные, у другой
- полные Яда, могут соприкоснутьсЯ, столкнутьсЯ, не угрожаЯ вспышкой.
   ‚низу, в толпе выездных лакеев и молодых щеголей,  ждал  ‹еонар  Ђстье,
заехавший за женой, как он ей и обещал.
   - Ђ вот и мэтр! - воскликнула г-жа Ђнселен.
   ‚ последний раз, смочив пальцы свЯтой водой, она  окропила  ею  всех  -
академика Ђстье-ђею, академика „анжу, и Љоклена,  и  „елоне.  Ћх!..  Ђх!..
‹еонар молча следовал за нею,  ведЯ  под  руку  жену,  сердито  поднЯв  от
сквознЯка воротник. ел дождь. ѓ-жа Ђнселен предложила подвезти  супругов,
правда, без особой  настойчивости,  как  обычно  поступают  люди,  имеющие
собственные экипажи, но боЯщиесЯ утомить лошадей, а пуще всего  прогневать
кучера, разумеетсЯ, лучшего кучера в Џариже. ‚прочем, мэтра ждал фиакр; он
резко прервал поток любезностей, расточаемых толстой дамой.
   - Ќу, конечно, конечно, - щебетала она, - знаем мы вас... —тобы  побыть
вдвоем... Ђх, эти счастливые супруги!..
   Џо мокрым проходам ‹еонар Ђстье увел жену.
   Љогда светскаЯ чета по окончании бала  или  вечера  уезжает  в  карете,
невольно возникает вопрос: "Ћ чем они теперь будут говорить?"  Џо  большей
части ни о чем особенном. Њуж  обычно  покидает  такого  рода  празднества
раздраженный, усталый, а жена стараетсЯ еще продлить их в темноте экипажа,
сравниваЯ все мелочи своего нарЯда, своей внешности с тем, что она  сейчас
видела, припоминаЯ особенности туалетов и убранства комнат. Ќо  надетаЯ  в
обществе маска столь бесстыдна, лицемерие света столь велико, что было  бы
любопытно понаблюдать  за  тем,  как  будет  отброшена  светскаЯ  рисовка,
уловить правду в звуках голоса,  в  самом  существе  этих  людей,  увидеть
подлинные отношениЯ между супругами, внезапно освободившимисЯ от стеснений
и условностей в своей карете, котораЯ мчитсЯ по  пустынному  Џарижу  между
отблесками фонарей.
   —то  касаетсЯ  супругов  Ђстье,  то  их   возвращениЯ   были   особенно
характерными. Ћставшись наедине с мужем,  г-жа  Ђстье  тотчас  отбрасывала
всЯкую почтительность и внимание, которыми она окружала мэтра в  обществе,
говорила резко, словно вымещаЯ свой вынужденный интерес к  его  рассказам,
прослушанным уже сотни раз и наводЯщим на нее смертельную  скуку.  ‹еонар,
благодушный от природы, неизменно довольный собой и  другими,  возвращалсЯ
обычно в самом радужном  настроении  и  каждый  раз  бывал  озадачен  теми
гадостЯми, которые его жена принималась рассказывать про хозЯев дома -  их
друзей и про гостей, только что встреченных там.  ‚  своем  злословии  она
спокойно доходила до самых чудовищных обвинений, с той  легкостью,  с  тем
бессовестным  преувеличением,  которыми  проникнуты  все   взаимоотношениЯ
парижского общества. —тобы не раздражать жену,  он  молчал,  нахохлившись,
или же дремал в своем углу.  ‚  этот  вечер,  не  в  пример  прочим,  мэтр
развалилсЯ в экипаже, не  обращаЯ  вниманиЯ  на  окрик  жены:  "ЌельзЯ  ли
поосторожнее с моим платьем!" - пропустив  мимо  ушей  этот  пронзительный
крик женщины, у которой помЯли ее нарЯд.  Ќо  ему  было  наплевать  на  ее
платье.
   - ЊенЯ  обокрали,  сударынЯ!  -  крикнул  он  так  громко,  что  стекла
зазвенели.
   Ђх, боже мой!.. Ђвтографы!.. Ћна совсем о них позабыла, в особенности в
эту минуту, снедаемаЯ более серьезной тревогой, и в удивлении ее  не  было
ни малейшего притворства.
   Ћбокрали, унесли письма Љарла V, три ценнейших  документа...  Ќо  голос
его уже утратил уверенность, необходимую при атаке,  подозрениЯ  его  были
поколеблены искренним изумлением Ђделаиды. Ђ она тем временем оправилась:
   - Љого же вы подозреваете?
   ‚ честности Љорантины, по ее мнению, сомневатьсЯ не  приходитсЯ...  ‚от
разве  ’ейседр...  Ќо  как  можно  предположить,  что  такой   неотесанный
болван...
   ’ейседр!.. ‹еонар даже завопил, настолько ему это показалось очевидным.
„вижимый ненавистью к человеку со щеткой, он  как  нельзЯ  лучше  объЯснил
себе преступление, проследив его от самых истоков, с той минуты, когда  за
столом зашла  речь  о  ценности  манускрипта.  ‘лова  мэтра,  подхваченные
Љорантиной, были в простоте душевной повторены ею на кухне... Ђх, негодЯй,
у него и вид настоЯщего преступника! —то за безумие было противитьсЯ этому
безотчетному чувству недовериЯ!  ђазве  естественна,  в  самом  деле,  эта
антипатиЯ,  ненависть,  которую  внушил  полотер   ему,   ‹еонару   Ђстье,
академику? Џолучит же он по заслугам, этот мерзавец,  живо  отправитсЯ  на
каторгу!
   - Џисьма Љарла ЏЯтого! ’ы только подумай...
   Ћн решил, не заезжаЯ домой, подать жалобу полицейскому комиссару.  †ена
пыталась отговорить его:
   - „а вы с ума сошли!.. Љ комиссару после полуночи!
   Ќо он заупрЯмилсЯ  и  высунулсЯ  под  дождь,  чтобы  отдать  приказание
кучеру. ѓ-же Ђстье пришлось резко потЯнуть его назад. “сталаЯ, измученнаЯ,
не имеЯ больше сил поддерживать эту ложь,  вывертыватьсЯ  и  хитрить,  она
призналась во всем:
   - ќто не ’ейседр... ќто Я!..
   Ќе переводЯ дыханиЯ, она рассказала про поездку к Ѓосу и про полученные
деньги - двадцать тысЯч франков, которые ей надо было достать во что бы то
ни стало... Џоследовавшее затем молчание было столь  продолжительным,  что
она подумала, не случилсЯ ли с мужем обморок или не хватил  ли  его  удар.
Ќет. Ќо, подобно упавшему или сильно ударившемусЯ ребенку, бедный Љрокодил
так широко раскрыл рот,  чтобы  дать  выход  своему  гневу,  набрал  такое
количество воздуха, что не мог издать ни единого  звука.  Ќо  вот  наконец
раздалсЯ неистовый рев на всю площадь  Љарусель,  через  которую  ехал  по
лужам фиакр:
   - Ћбокрали! ЊенЯ обокрали... †ена обокрала менЯ ради сына...
   …го  исступленный  бред  прерывалсЯ  бранными  словами   из   лексикона
овернских  крестьЯн  вперемежку   с   воплЯми   ѓарпагона,   оплакивающего
украденную шкатулку (*36): "Ћ, где ты, справедливость! Џраведное небо!.. џ
погиб!.." - и с восклицаниЯми из других избранных произведений  в  том  же
роде, которые он не раз цитировал своим ученикам.
   Ќа огромной площади,  по  которой  в  этот  час  театрального  разъезда
сновали во всех направлениЯх омнибусы и экипажи, было светло, как днем, от
Яркого света высоких электрических фонарей.
   - „а замолчите же наконец! - остановила его г-жа Ђстье. - ‚едь вас  все
знают.
   - Љроме вас, сударынЯ.
   …й казалось, что он вот-вот прибьет ее,  и  в  том  состоЯнии  нервного
напрЯжениЯ, в каком она находилась, она была бы, пожалуй, этому  рада.  Ќо
‹еонар внезапно притих из боЯзни  скандала,  только  клЯлсЯ  прахом  своей
матери, что по приезде  домой  тотчас  уложит  свой  сундук  и  отправитсЯ
прЯмехонько в ‘ованьЯ, а его супруга со своим сынком, прожорливой  акулой,
пусть наслаждаютсЯ плодами своего грабежа.
   € еще раз  высокий  старый  сундук,  подбитый  большими  гвоздЯми,  был
перенесен из передней в кабинет. ‚ нем еще оставалось несколько поленьев с
прошлой зимы, но это не остановило Ѓессмертного, и в течение  целого  часа
на весь дом раздавалсЯ грохот от швырЯниЯ  дров  и  от  хлопаньЯ  дверцами
шкафов, из которых он все выкидывал, сваливаЯ  в  опилки,  на  сухую  кору
белье, платье, ботинки, даже зеленый  мундир  и  вышитый  парадный  жилет,
аккуратно завернутые в салфетку. Ќо гнев его, нашедший себе выход  в  этой
возне, постепенно стихал, по мере того как наполнЯлсЯ сундук,  и  если  от
бури оставалась еще легкаЯ зыбь и глухие раскаты, то лишь потому,  что  он
чувствовал себЯ слабым, свЯзанным по рукам и ногам, всеми  своими  корнЯми
вросшим в эту жизнь. Ђ г-жа Ђстье, присев на краешек кресла, в капоте и  в
ночном кружевном чепчике, смотрела на эти сборы  и,  позевываЯ,  повторЯла
спокойно и насмешливо:
   - ‹еонар! Ќу полно!.. ‹еонар!..


        10

   - ...„лЯ менЯ люди, как и вещи, имеют только одно значение,  интересуют
только с той стороны, с которой к ним можно подойти, чтобы вертеть ими как
вздумаетсЯ, чтобы крепко держать их в руках... ќту сторону найти Я умею, и
в этом моЯ сила!.. Ључер, к "—ерной ѓолове"!..
   Џо приказанию ЏолЯ Ђстье открытое ландо, в котором он вместе с ”рейде и
‚едрином выехал за город, остановилось направо  от  моста  ‘ен-Љлу,  перед
указанной  им  гостиницей.  ‚се  трое  были  в  черных,  словно  траурных,
цилиндрах, резко выделЯвшихсЯ на Ярком послеобеденном солнышке. Џри каждом
толчке тЯжелого наемного экипажа о булыжники площади  был  виден  зловещий
длинный футлЯр  из  зеленой  саржи,  торчавший  из-под  откинутого  верха.
ѓотовЯсь к дуэли с д'Ђтисом, Џоль сначала наметил секундантами виконта  де
”рейде, из-за его титула и частицы "де", и графа  Ђдриани,  но  нунциатура
побоЯлась нового скандала после истории с  кардинальской  шапкой,  и  Џолю
пришлось заменить юного Џепино скульптором, но его  не  покидала  надежда,
что, быть может, в последнюю минуту, длЯ протокола  дуэли,  который  будет
опубликован в газетах, ‚едрин не откажетсЯ раскрыть  свой  титул  маркиза.
‚прочем, ничего серьезного, судЯ  по  видимости,  не  произошло  -  просто
пререкание в  клубе  за  карточным  столом,  к  которому  кнЯзь  присел  в
последний раз перед своим отъездом из Џарижа. Ќедоразумение тем  не  менее
уладить не удалось ввиду крайней несговорчивости ЏолЯ  Ђстье,  снискавшего
себе громкую славу в фехтовальных залах; пробитые им  мишени  выставлЯлись
напоказ в тире на бульваре д'Ђнтэн.
   ‚  то  времЯ  как  колЯска  стоЯла  у  террасы   ресторана,   привлекаЯ
многозначительные взглЯды молчаливых официантов,  из  круто  спускавшегосЯ
переулка  выкатилсЯ  толстый  человечек.  ‚ертлЯвый  и  приветливый,   как
курортный врач, в белых гетрах, белом галстуке и  в  цилиндре,  он  издали
махал зонтиком.
   - ‚от и ѓомес... - сказал Џоль.
   „октор ѓомес, студентом успешно работавший  в  парижских  больницах,  а
потом опустившийсЯ из-за пристрастиЯ к  картам  и  давнишней  сомнительной
свЯзи,  искатель  приключений  низкого  пошиба,  человек   не   злой,   но
беспринципный, сделал своей специальностью участие в  такого  рода  делах,
получаЯ за труды два луидора и завтрак. „евицы легкого поведениЯ звали его
дЯдюшкой. ‚ настоЯщее времЯ он отдыхал у Љлокло в ‚илль-д'Ђвре и прибыл  к
назначенному месту запыхавшись, держа в руках  дорожный  мешок  с  набором
хирургических инструментов, аптечкой, бинтами, лубками в таком количестве,
что их хватило бы на целый перевЯзочный пункт.
   - “кол или рана? - спросил он, усевшись в ландо против ЏолЯ.
   - “кол... укол, доктор. Ќа академических шпагах... ”ранцузскаЯ академиЯ
против Ђкадемии моральных и политических наук.
   ѓомес улыбнулсЯ, пристроив мешок между ногами.
   - џ не знал... џ подготовилсЯ к серьезному делу.
   - Ќужно  будет  все  это  выложить,  чтобы  произвести  впечатление  на
противника, - промолвил ‚едрин своим обычным, спокойным тоном.
   ѓомес  прищурилсЯ,  видимо  смущенный  присутствием  двух  секундантов,
неизвестных на парижских бульварах. Џоль Ђстье относилсЯ к доктору  как  к
слуге и даже не соизволил их познакомить.
   Љогда  ландо  тронулось  с  места,  во  втором  этаже  отворилось  окно
"отдельного кабинета", и в  нем  показалась  любопытнаЯ  парочка:  высокаЯ
хрупкаЯ девушка с светло-голубыми,  цвета  льна,  глазами,  в  корсете,  с
обнаженными руками, прикрывшись салфеткой, котораЯ, однако,  не  закрывала
груди и плеч, и бородатый уродец, настоЯщий балаганный карлик. ‘низу  была
видна только его напомаженнаЯ, едва возвышавшаЯсЯ над подоконником  голова
и несоразмерно большаЯ рука, охватившаЯ, словно  щупальцами,  склонившийсЯ
стан Њарии „онваль, инженю театра †имназ.
   „октор узнал ее и назвал по имени.
   - ‘ кем это она?
   …го спутники оглЯнулись, но женщина исчезла - у  окна  осталась  только
длиннаЯ голова горбуна, будто срезаннаЯ и посаженнаЯ на край подоконника.
   - ‘кажите на милость! „а это дЯдюшка ”аж!..
   ‚едрин махнул ему рукой, потешаЯсь возмущением ”рейде.
   - Ђ что Я тебе говорил?.. ‘амые хорошенькие девочки Џарижа...
   - ЉакаЯ мерзость!
   - ‚ас это удивлЯет, господин де ”рейде?
   Џоль Ђстье подверг женщин злобной критике... ќто испорченные  дети,  со
всеми извращениЯми и  недостатками  детей,  с  природными  склонностЯми  к
обману и лжи,  заносчивости  и  трусости...  Љроме  того,  женщины  жадны,
тщеславны и любопытны! Ѓолтают бойко и самоуверенно, но ни одной  мысли  в
голове. ‚ споре юлЯт,  вертЯтсЯ,  скользЯт,  точно  ходЯт  в  потемках  по
льду... ђазве можно о чем-нибудь поговорить с женщиной?.. “ женщины ничего
нет - ни доброты, ни жалости, ни ума, даже чувственности. €зменЯет мужу  с
любовником, которого тоже не  любит,  пуще  всего  боитсЯ  стать  матерью,
только один ее любовный возглас не  лжет:  "Ѓудь  осторожен!"  ‚от  какова
современнаЯ женщина... ‡а фасон шлЯпки, за новое  платье  от  прихта  она
способна украсть, готова на всЯкую низость, потому что, в сущности,  любит
только нарЯды!.. —тобы представить себе, до какой степени женщины влюблены
в нарЯды,  нужно  сопровождать,  как  это  ему  неоднократно  приходилось,
светских дам - самых шикарных, самых знатных - к  знаменитому  портному...
Ћни дружат со старшими мастерицами, приглашают их  на  завтрак  к  себе  в
замок, благоговеют перед  старым  прихтом,  как  перед  папой  римским...
Њаркиза де ђока-Ќова привозила к нему своих дочек  -  не  хватало  только,
чтобы она попросила его благословить их.
   - ‘овершенно верно, - подтвердил доктор, автоматически  киваЯ  головой,
как  человек  на  жалованье,  у  которого  вывихнута  шеЯ  от  постоЯнного
одобрениЯ.
   Џосле  неожиданной,  прервавшей  мирное  течение   беседы,   резкой   и
необъЯснимой  выходки  молодого  человека,  обычно  такого   холодного   и
сдержанного, наступило недоуменное, неловкое молчание.  ‘олнце  невыносимо
пекло, накалЯЯ сложенные из камнЯ стены,  окаймлЯвшие  крутую  дорогу,  по
которой с трудом тащились лошади; гравий скрипел под колесами.
   - Љак милосердна и сострадательна может быть  женщина  -  этому  Я  был
свидетелем... - ‚едрин заговорил,  откинув  голову,  убаюканный  движением
экипажа, полузакрыв глаза, словно видЯ то, что недоступно другим... - Ќе у
знаменитого портного, нет! ‚ городской  больнице,  в  отделении  Ѓушеро...
‡аново  оштукатуреннаЯ  конура,  железнаЯ  кровать  в  беспорЯдке,  одеЯла
сброшены на пол, и на ней безумец в предсмертном припадке, голый, покрытый
потом, с пеной у рта, в страшных судорогах, извиваетсЯ, как клоун в цирке,
корчитсЯ и воет  так,  что  по  всему  больничному  двору  слышно.  “  его
изголовьЯ две молодые женщины по обе стороны кровати:  монахинЯ  и  совсем
юнаЯ студентка, слушательница Ѓушеро... Ћбе наклонились без  отвращениЯ  и
страха к несчастному, к которому никто не решаетсЯ  подойти;  они  отирают
ему лоб и губы, выступивший от страданий пот и пену, котораЯ его  душит...
ЊонахинЯ все времЯ-читает молитву, студентка не молитсЯ, но у обеих  глаза
светЯтсЯ  той  же  любовью,  и  с  одинаковой   нежностью   их   маленькие
мужественные ручки стирают слюну чуть ли не во рту у страдальца. €  в  них
обеих,  не  знающих  усталости,  в  их  героической,   чисто   материнской
самоотверженности  чувствовалось  столько  женственного!   ‚от   настоЯщие
женщины!.. •отелось пасть перед ними на колени и рыдать.
   - ‘пасибо, ‚едрин! - прошептал ”рейде; он задыхалсЯ от волнениЯ,  думаЯ
о своей милой сестре.
   „октор хотел было опЯть кивнуть головой: "‘овершенно верно...", но Џоль
Ђстье нервно и сухо остановил его:
   - Ќу, понЯтно, сиделки, Я не спорю... ‘ами хворые, они  обожают  ходить
за больными, перевЯзывать, натирать, греть простыни, подносить  тазы...  Љ
тому же их увлекает власть над страждущими, измученными болез