нью...
   ѓолос у него становилсЯ пронзительным, как у  матери,  в  его  холодных
глазах сверкал злой огонек,  удививший  его  спутников,  которые  невольно
подумали: "—то с ним такое?" “ доктора Явилась вполне обоснованнаЯ  мысль:
"‘колько там ни толкуй об уколах и академических шпагах, а Я бы  не  хотел
быть на месте кнЯзЯ".
   - —то касаетсЯ материнского инстинкта женщины, - усмехнулсЯ Џоль Ђстье,
- Я мог бы в соответствии с картиной, нарисованной нашим  другом,  указать
на госпожу ќвиза - беременнаЯ на восьмом месЯце, она разозлилась на своего
мужа-банкира за то, что он отказалсЯ купить ей какой-то драгоценный  убор,
била себЯ изо всех сил кулаками  по  животу  и,  наталкиваЯсь  на  мебель,
старалась больнее ударить свой плод: "‚от тебе твой ребенок,  подлец!  ‚от
тебе твой ребенок!" Ђ как пример стыдливости и супружеской верности  можно
привести случай с миленькой вдовушкой, котораЯ  в  склепе,  на  надгробной
плите покойного...
   - „а ведь ты об эфесской матроне (*37) нам рассказываешь, - перебил его
‚едрин.
   € под трЯску экипажа разгорелсЯ спор, вековечный спор между мужчинами о
женщине и о любви.
   - ‚нимание, господа! - крикнул доктор; он, сидЯ спиной к кучеру, увидел
два экипажа, быстро поднимавшиесЯ в гору вслед за ними.
   ‚переди,  в  открытой  колЯске,  находились  секунданты  кнЯзЯ.  ѓомес,
приподнЯвшись, вполголоса, с большим подобострастием назвал их имена:
   - Њаркиз д'ћрбен... ѓенерал де Ѓоннейль, из †окей-клуба...  ‚от  это  Я
понимаю! € мой коллега Ћбуй.
   ’оже в своем роде неудачником был этот доктор Ћбуй, но только с орденом
в петлице, потому и гонорар  его  доходил  до  ста  франков.  ‡а  колЯской
следовала собственнаЯ карета кнЯзЯ, в которой скрывалсЯ  вместе  со  своим
неизменным ‹аво сам д'Ђтис, весьма  раздосадованный  всем  этим  делом.  ‚
продолжение пЯти минут три экипажа поднимались в  гору,  один  за  другим,
вереницей, как на свадьбе или на  похоронах,  слышалсЯ  лишь  стук  колес,
тЯжелое дыхание и фырканье лошадей, потрЯхивавших удилами.
   - Ћбгоните, - прогнусавил чей-то высокомерный голос.
   -  ‚от  и  прекрасно,  -  сказал  Џоль,  -  пусть  они  приготовЯт  нам
расквартировку.
   Ќа узкой дороге экипажи чуть не задели друг друга колесами,  секунданты
обменЯлись поклонами, врачи -  улыбками  соучастников.  Џотом  ландо  ЏолЯ
Ђстье обогнала карета,  в  которой  за  зеркальными  стеклами,  поднЯтыми,
несмотрЯ на жару, виднелось угрюмое,  неподвижное  лицо,  бледное,  как  у
мертвеца.
   "…два ли он будет бледнее  через  час,  когда  его  повезут  обратно  с
проколотым боком..." - думал Џоль. Њысленно он прекрасно  рассчитал  удар:
секунднаЯ финта, потом прЯмо вглубь, между третьим и четвертым ребром.
   Ќа пригорке стало прохладнее, воздух был напоен ароматом,  цвели  липы,
акации, первые розы,  за  низкими  оградами  парков  волнами  расстилались
широкие лужайки, на которые ложились узорчатые тени деревьев. ‚ тиши полей
прозвенел колокольчик у какой-то калитки.
   - Џриехали, - объЯвил доктор ѓомес, хорошо знавший эту местность. ‡десь
находилсЯ бывший конский завод маркиза д'ћрбена, распродававшийсЯ два года
крЯду. ‹ошадей отсюда увезли, осталось только несколько молоденьких кобыл,
скакавших по лугу, отделенному высокой изгородью.
   „уэль должна была состоЯтьсЯ на большой площадке, в самом низу участка,
перед белой каменной конюшней - туда пришлось добиратьсЯ  по  спускавшимсЯ
вниз тропинкам, заросшим травой и мхом.  Ћба  отрЯда  шли  вместе,  молча,
соблюдаЯ все правила приличиЯ. Ћдин только ‚едрин, не выносивший  светских
условностей,  к   великому   огорчению   ”рейде,   выглЯдевшего   особенно
торжественно в  своем  туго  накрахмаленном  воротничке,  то  восторгалсЯ:
"‘мотрите,  вот  ландыш!.."  -  то  срывал  с  ветки  листок.   Џораженный
неподвижным величием природы, столь не соответствовавшим  нелепой  людской
суете, глЯдЯ на густой лес, покрывавший склоны горы, на  прекрасные  дали,
тонувшие в синеватой мгле жаркого днЯ, на сгрудившиесЯ крыши и  сверкавшую
да солнце реку,  он  твердил,  машинально  указываЯ  на  горизонт;  "ЉакаЯ
красота! ЉакаЯ тишина!" - не оборачиваЯсь и не видЯ,  кто  шел  следом  за
ним, поскрипываЯ изЯщными ботинками.
   Ћ, каким презрением был обдан неучтивый ‚едрин, а заодно  и  пейзаж,  и
само небо, ибо кнЯзь д'Ђтис был на это мастер, - он  умел  презирать,  как
никто! Ћн презирал взглЯдом, тем знаменитым взглЯдом,  блеск  которого  не
мог выдержать Ѓисмарк; презирал своим большим,  лошадиным  носом,  ртом  с
опущенными углами; презирал, сам не знаЯ за  что,  ничего  не  говорЯ,  не
слушаЯ, не читаЯ и не понимаЯ. ‚сЯ его дипломатическаЯ  карьера,  успех  у
женщин и в свете - все  пришло  к  нему  благодарЯ  этому  всепоглощающему
презрению. Ќо, в сущности, этот ‘ами был пустым бубенцом,  марионеткой,  -
умнаЯ женщина из состраданиЯ вытащила его из мусорного  Ящика,  в  который
бросают устричные раковины в ночных ресторанах, поставила на ноги, поднЯла
на огромную высоту, нашептываЯ ему, что  следует  говорить  и  -  что  еще
важнее - о чем следует умолчать, подсказываЯ каждое движение,  каждый  шаг
до тех пор, пока,  почувствовав  себЯ  на  коне,  он  не  отшвырнул  ногой
скамейку, ставшую ему ненужной. ‘вет обычно весьма одобрЯет подобного рода
поступки. €ного мнениЯ держалсЯ ‚едрин. …му пришли на памЯть  сказанные  о
’алейране слова "шелковый чулок, набитый грЯзью" (*38), когда  он  смотрел
вслед величественно опередившему  его,  надменному,  достойному  всЯческих
похвал почтенному господину. ѓерцогинЯ, несомненно,  умнаЯ  женщина,  если
она, желаЯ скрыть ничтожество своего любовника, сделала его  дипломатом  и
академиком, нарЯдив его таким образом в два домино официального карнавала,
одетые одно на другое, оба одинаково потрепанные, но сохранившие  обаЯние,
перед которым по старой памЯти продолжает преклонЯтьсЯ  общество.  Ќо  как
могла она полюбить этого опустошенного человека,  этого  бездушного  шута,
‚едрин не понимал. ‡а кнЯжеский титул? Ћна сама не менее знатного рода. ‡а
английский шик, за сюртук, плотно облегающий спину  висельника,  за  брюки
цвета лошадиного помета, особенно уродливые среди зеленой листвы? Џожалуй,
прав был этот мерзавец Џоль Ђстье,  издеваЯсь  над  тЯготением  женщин  ко
всему низменному, к уродству моральному и физическому!
   ЉнЯзь подошел к доходившей ему  до  поЯса  изгороди,  котораЯ  отделЯла
тропинку  от  лужайки,  и,  потому  ли,  что  он  не  понадеЯлсЯ  на  свои
расслабленные ноги, потому ли, что перешагнуть ее считал недостойным столь
важной особы, остановилсЯ в  нерешительности.  Ћсобенно  смущал  его  этот
высоченного роста художник, присутствие которого он чувствовал за  спиной.
Ќаконец д'Ђтис решилсЯ сделать крюк, дойти до калитки. Ђ  ‚едрин  прищурил
свои и без того маленькие глазки.
   "‘тупай, ступай, голубчик, - думал он, -  выбирай  хоть  самую  длинную
дорогу, все равно придетсЯ дойти до конюшни. Љто знает,  может  быть,  там
тебЯ и ждет справедливаЯ кара за все твои мерзости... Џотому что  в  конце
концов всегда наступает расплата..."
   “спокоенный такими рассуждениЯми, художник, даже  не  коснувшись  рукою
плетнЯ, одним прыжком  перемахнул  через  него  без  всЯкой  претензии  на
благовоспитанность и присоединилсЯ к группе секундантов, занЯтых бросанием
жребиЯ относительно места и шпаг. ѓлЯдЯ, как они, нагнувшись с  серьезными
и важными лицами, следЯт за падением  монеты,  как  кидаютсЯ  поднЯть  ее,
чтобы определить, орел  это  или  решка,  можно  было  бы  принЯть  их  за
школьников на перемене, но только морщинистых и с пробивающейсЯ сединой. ‚
то времЯ как обсуждалсЯ вопрос о каком-то внушавшем сомнение ударе, ‚едрин
услышал, что его тихонько зовет Ђстье, переодевшийсЯ за домиком и с полным
хладнокровием опорожнЯвший свои карманы.
   - —то там городит этот генерал?.. Ћн,  кажетсЯ,  намерен  держать  свою
трость  наготове,  чтобы  предотвратить  несчастье!..  џ  не  хочу  этого,
понимаешь?.. Њы ведь не новички, оба мы люди бывалые, тренированные...
   Ђстье шутил, но, сказав это, он плотно сжал губы, лицо принЯло свирепое
выражение.
   - ‘тало быть, дело серьезное? - спросил ‚едрин, глЯдЯ на него в упор.
   - Љак нельзЯ более серьезное.
   - ‘транно! џ так и думал.
   ‘кульптор  подошел  к  генералу,   командиру   кавалерийской   бригады,
воинственному от пЯт до торчавших, как у фавна, ушей, которые  по  Яркости
цвета могли поспорить только с ушами ”рейде. Ћт заЯвлениЯ  скульптора  они
еще больше побагровели, - казалось, вот-вот из них брызнет кровь.
   - ‘огласны, м-ст-вый г-с-дарь! Ћтлично, м-ст-вый г-с-дарь!
   ‘лова хлестали, как удары бича. ‘лышал ли их ‘ами, которому доктор Ћбуй
помогал засучить рукава рубашки? €ли на него повлиЯло поЯвление стройного,
ловкого, как кошка, сильного молодого человека, который,  обнажив  круглую
шею и руки, шел ему навстречу, устремив на него беспощадный взглЯд? Љак бы
то ни было, приехав сюда  ради  соблюдениЯ  светских  приличий,  без  тени
беспокойства,  как  приезжает  на  дуэль  дворЯнин,  который  уже  не  раз
участвовал в Џодобного рода делах и знает, что значат в таких случаЯх  два
дельных секунданта, он сразу  изменилсЯ,  стал  землистого  цвета,  нижнЯЯ
челюсть под бессильно  свисавшей  бородой  начала  у  него  дрожать,  лицо
исказилось отвратительной гримасой страха. ’ем не менее он овладел собой и
довольно храбро стал в позицию.
   - ѓоспода, начинайте!
   „а, за все бывает расплата. Ћн ощутил это всем  своим  существом  перед
направленным на него неумолимым острием, которое еще издали искало его  и,
казалось, щадило в первую минуту,  чтобы  тем  вернее  нанести  удар.  …го
собирались убить... ‚ этом не было сомнений. ‚ытЯнув длинную, худую  руку,
отступаЯ под звЯканье шпажных чашек,  он  впервые  почувствовал  угрызениЯ
совести, что так подло бросил свою любовницу, ту, котораЯ вытащила его  из
грЯзи и вновь ввела в свет. …му представилось также, что справедливый гнев
этой женщины и вызвал эту грозЯщую ему сейчас, настигающую его  опасность,
котораЯ словно взбаламутила все кругом, так что само  небо,  раскинувшеесЯ
над его головой, стало вращатьсЯ и  отступать  в  каком-то  фантастическом
освещении.  Ћн  видел  встревоженные  лица  секундантов  и  врачей,   даже
растерЯнные жесты двух конюхов, размахивавших  фуражками,  чтобы  отогнать
прыгавших лошадей, которым тоже  хотелось  посмотреть.  ‚друг  послышались
громкие, резкие голоса:
   - „овольно!.. „овольно!.. Ћстановитесь!..
   —то случилось? Ћпасность уже далеко, небо снова стало  неподвижно,  все
принЯло обычное положение и окраску. ’олько у  его  ног,  на  истоптанной,
взрытой земле, большаЯ лужа крови, от которой почернел желтый песок,  и  в
ней лежит распростертый Џоль Ђстье с проткнутой насквозь шеей,  заколотый,
как боров. ‚ безмолвии  оцепенениЯ,  вызванного  катастрофой,  на  лужайке
продолжают чуть  слышно  жужжать  насекомые,  а  лошади,  оставленные  без
присмотра,  сгрудились  в  отдалении  и  любопытно   тЯнутсЯ   мордами   к
неподвижному телу побежденного.
   Ђ  ведь  Џоль  мастерски  владел  шпагой.  Џод  его  пальцами,  как  бы
слившимисЯ  с  эфесом,  клинок  победно  сверкал,   взметалсЯ,   спускалсЯ
стремглав, со свистом рассекаЯ воздух, и устремлЯлсЯ вперед, тогда  как  у
того, кто стоЯл против него, рука беспомощно и трусливо махала шпагой, как
вертелом. Љак же это могло получитьсЯ? ‘екунданты скажут, за ними  сегоднЯ
вечером повторЯт газеты, а завтра и весь  Џариж,  что  Џоль  Ђстье,  делаЯ
выпад, поскользнулсЯ и сам наткнулсЯ на шпагу! ‚се  это  будет  разъЯснено
обстоЯтельно и точно. Ќо когда дело касаетсЯ решающих событий человеческой
жизни, разве точность наших слов  не  находитсЯ  в  противоречии  с  нашим
внутренним  убеждением?  „аже  длЯ  тех,  кто  был  очевидцем,  длЯ  самих
участников  дуэли  навсегда  останетсЯ  неЯсной,   покрытой   туманом   та
критическаЯ минута, когда вмешалась судьба и вопреки ожиданиЯм,  наперекор
логике  нанесла  последний  удар,  прикрывшись  темным  облачком,   всегда
окутывающим исход героических сражений.
   Џеренесенный в квартирку конюха, примыкавшую  к  конюшне,  Џоль  Ђстье,
лежа на железной кровати,  раскрыл  глаза  после  длительного  обморока  и
прежде всего заметил литографию наследного принца, висевшую на  стене  над
комодом, на котором были разложены хирургические инструменты. ЏридЯ в себЯ
при виде предметов внешнего мира, Џоль посмотрел на это  жалкое,  грустное
лицо с тусклыми глазами, выцветшие от сырости стены, и  несчастнаЯ  участь
этого юноши опечалила  его  как  дурное  предзнаменование.  Ќо  его  душе,
сотканной из честолюбиЯ и хитрости,  не  чужда  была  смелость.  ‘  трудом
поднЯв туго забинтованную голову, он спросил изменившимсЯ, слабым, но  все
таким же насмешливым голосом:
   - ђана или укол, доктор?
   ѓомес, свертываЯ пропитанную карболкой марлю, сделал ему знак молчать:
   - “кол, счастливчик вы этакий... ‘амой малости недоставало... Њы с Ћбуй
думали, что задета соннаЯ артериЯ...
   ™еки, молодого человека слегка порозовели, глаза заблестели. Љак хорошо
жить! ‚ нем тотчас же проснулось честолюбие, он захотел узнать,  долго  ли
ему придетсЯ пролежать в постели и когда он поправитсЯ окончательно.
   Ќедели три - месЯц, так сказал доктор, отвечавший небрежно, с  оттенком
забавного презрениЯ, но, в сущности,  раздосадованный,  задетый  за  живое
неудачей своего пациента.
   Џоль, уставЯсь в стену, размышлЯл. „'Ђтис уедет, Љолетта  выйдет  замуж
прежде,  чем  ему  удастсЯ   выздороветь...   ‡начит,   сорвалось,   нужно
подыскивать что-нибудь другое!
   „верь распахнулась, и в каморку широкой волной хлынул свет.  Ћ,  жизнь!
Ћ, Яркое солнце!..  ‚едрин,  войдЯ  с  ”рейде,  приблизилсЯ  к  кровати  и
радостно протЯнул Џолю руку:
   - Ќу и напугал же ты нас!
   Ћн любил этого стервеца, он дорожил им, как произведением искусства.
   - „а, очень напугал,  -  подтвердил  виконт,  вытираЯ  лоб  и  чувствуЯ
огромное облегчение.
   Ћн только что видел свое избрание, свои надежды на академическое кресло
лежащими на земле в крови. Ќикогда  старик  Ђстье  не  стал  бы  оказывать
содействие человеку, причастному к такой катастрофе! ”рейде был добрЯк, но
навЯзчиваЯ мысль об  Ђкадемии  намагничивала  его,  как  стрелку  компасам
сколько его ни трЯсти, сколько ни поворачивать, он неизменно возвращалсЯ к
академическому полюсу. € меж тем как  раненый  улыбалсЯ  друзьЯм,  слегка,
однако, смущенный тем, что  он,  такой  ловкий,  такой  сильный,  лежит  в
постели и не  может  пошевельнутьсЯ,  ”рейде  не  переставал  восторгатьсЯ
учтивостью секундантов, с которыми сразу удалось договоритьсЯ относительно
протокола поединка, учтивостью доктора  Ћбуй,  предложившего  остатьсЯ  со
своим коллегой, наконец, учтивостью самого кнЯзЯ, уехавшего  в  колЯске  и
предоставившего Џолю Ђстье, чтобы отвезти его домой,  свою  карету,  очень
покойную, в одну лошадь, котораЯ сможет подъехать к домику конюха. Ћ,  все
это было так учтиво!
   - Ќу и надоел же он со своей  учтивостью,  -  сказал  ‚едрин,  подметив
гримасу на лице ЏолЯ, которой тот не мог скрыть.
   - Ћднако как все  это  странно!..  -  прошептал  молодой  человек  чуть
слышно, словно в раздумье.
   €так, за стеклом медленно возвращающейсЯ кареты, рЯдом с доктором,  все
увидЯт его бледное, окровавленное лицо, а не лицо того, другого. „а,  удар
был неудачный!.. ‚друг он приподнЯлсЯ, несмотрЯ  на  увещеваниЯ  врача,  и
быстро, дрожащей рукой написал  карандашом  на  своей  визитной  карточке:
"‘удьба так же коварна, как и люди. џ  хотел  отомстить  за  ‚ас  -  и  не
смог... Џростите..." ‡атем подписалсЯ, перечитал, подумал, снова  перечел,
вложил в дешевенький конверт с цветочками из деревенской мелочной лавочки,
отысканный в пыли  комода,  написал  на  нем;  "ѓерцогине  Џадовани"  -  и
попросил ”рейде как можно скорее лично передать письмо.
   - ђовно через час будет доставлено, дорогой Џоль.
   Џоль  жестом  поблагодарил  своих  друзей,  простилсЯ  с  ними,   потом
вытЯнулсЯ, закрыл глаза и пролежал молча, без движениЯ, до самого отъезда,
прислушиваЯсь к раздававшемусЯ  на  залитой  солнцем  лужайке  неумолчному
тихому жужжанию насекомых, которое он воспринимал как начало лихорадки,  и
сквозь  опущенные  ресницы  ему  представлЯлось,  как  развернетсЯ   новаЯ
интрига, столь отличнаЯ от прежней, чудесным образом, экспромтом ЯвившаЯсЯ
его воображению тут, пока он, поверженный, еще лежит на кровати конюха.
   Ќо был ли это экспромт? Њолодой честолюбец мог сам  в  этом  ошибитьсЯ.
Џобудительный мотив часто ускользает от нас,  затерЯнный,  сокрытый  среди
того, что нас тревожит в критические минуты, подобно тому как растворЯетсЯ
в толпе вожак, который взбудоражил ее. —еловеческое существо - это  толпа.
’акой же многогранный и сложный, как и она, человек поддаетсЯ  безотчетным
порывам,  но  вожак  тут  же,  сзади,  и  сколь  неожиданными,  ничем   не
обусловленными ни кажутсЯ нам наши поступки, они, как и  действиЯ  уличной
толпы, всегда подготовлЯютсЯ заранее. ‘ того самого вечера, когда ‹аво  на
балконе  особнЯка  Џадовани  обратил  внимание   папского   гвардейца   на
герцогиню, у ЏолЯ зародилась мысль, что в случае  неудачи  с  г-жой  ђозен
остаетсЯ прекраснаЯ ЂнтониЯ. Ћн подумал об этом еще третьего днЯ в театре,
увидев графа Ђдриани в ложе герцогини, но не  задержалсЯ  на  этой  мысли,
потому что все его усилиЯ были направлены в другую сторону и он верил  еще
в возможность победы. ’еперь же, когда он потерпел полное  поражение,  его
первой мыслью с возвратом к жизни была герцогинЯ. €так, почти неведомо длЯ
него самого, это решение, казавшеесЯ ему внезапным, уже издавна,  медленно
и тайно зрело в нем.
   "џ хотел отомстить за ‚ас - и не смог..."
   Ќесомненно, добраЯ, пылкаЯ и мстительнаЯ, какой он ее  знал,  герцогинЯ
Џадовани, которую ее соотечественники  -  корсиканцы  называли  Њари-Ђнто,
завтра утром будет у его изголовьЯ. € от него самого  теперь  уже  зависит
удержать ее навсегда.


   ‚озвращаЯсь  вдвоем  в  ландо,  опередившем  карету  ‘ами,  двигавшуюсЯ
медленно, чтобы не потревожить раненого, ‚едрин и  ”рейде  философствовали
перед пустым сиденьем, где  в  саржевом  футлЯре  лежали  шпаги,  которыми
противники пользовались на дуэли.
   - Џрисмирели небось, голубчики, а ведь не то было, когда ехали туда,  -
сказал ‚едрин, пнув их сапогом.
   ”рейде задумчиво произнес:
   - € дралсЯ-то  он  на  своих  шпагах.  -  ‘нова  став  торжественным  и
сдержанным, как подобает секунданту, он добавил: - ‚се  преимущества  были
на нашей стороне - и  место  и  шпаги...  Љ  тому  же  и  фехтовальщик  он
первоклассный... „ействительно, странно, как сказал Џоль...
   Ќа минуту они  примолкли,  залюбовавшись  красотой  освещенной  закатом
реки, горевшей иззелена-золотистым багрЯнцем.
   Њиновав мост, лошади рысью понеслись по Ѓулонской улице.
   - ‚ сущности говорЯ, - продолжал ‚едрин так, словно их беседа  не  была
прервана долгим молчанием,  -  при  всех  его  кажущихсЯ  успехах  молодой
человек все-таки неудачник. џ несколько раз  наблюдал  его  в  схватках  с
жизнью, когда ему приходилось пускать  в  ход  все  свои  возможности  при
обстоЯтельствах, которые служат как бы пробным камнем" позволЯющим  судить
о судьбе человека. € что же? Љак он ни хитрит, как ни рассчитывает, как ни
обдумывает все детали, наилучшим образом смешиваЯ  краски  на  палитре,  в
последнюю минуту что-то дает трещину и,  не  сломив  его  вконец,  все  же
препЯтствует достижению намеченной  цели...  Џочему?  Њожет  быть,  только
потому, что  у  него  слегка  искривлен  нос...  “верЯю  тебЯ,  что  такие
отклонениЯ почти всегда служат  признаком  внутренней  фальши,  не  совсем
прЯмого пути. Ќезадачливый игрок!
   Њысль эта позабавила их. ЏродолжаЯ говорить об удаче и неудаче,  ‚едрин
рассказал об одном странном случае, происшедшем чуть  не  на  его  глазах,
когда он был на Љорсике у герцогов Џадовани. †ил он в ЃарбикальЯ на берегу
морЯ, как раз против маЯка на ‘ангинерских островах.  Ќа  этом  маЯке  был
старый смотритель, отличный служака, которому уже  недолго  оставалось  до
выхода на пенсию. Ћднажды ночью  во  времЯ  дежурства  старик  заснул;  он
продремал ровно пЯть минут, ни одной  минуты  больше,  остановив,  однако,
своей вытЯнутой ногой движение сигнального  фонарЯ  с  вращающимсЯ  огнем,
который должен был ежеминутно менЯть свой цвет. ‚ ту же минуту,  в  ту  же
ночь главный инспектор, совершающий раз в год объезд, проходил на вестовом
судне мимо ‘ангинерских островов; он  удивилсЯ  неподвижности  сигнального
света, приказал остановитьсЯ, стал следить, удостоверилсЯ, и на  следующий
день дозорнаЯ шлюпка  доставила  на  остров  нового  смотрителЯ  вместе  с
распорЯжением о немедленном увольнении несчастного старика.
   - Њне кажетсЯ, - заметил ‚едрин, - что такое совпадение  во  времени  и
пространстве случайного  взглЯда  инспектора  и  краткого  сна  старика  -
действительно редкий пример неудачи.
   Љогда они подъезжали к площади ‘огласиЯ,  художник  широким,  спокойным
жестом указал на раскинувшеесЯ над ними темно-зеленое небо, на  котором  в
мерцании угасавшего чудесного днЯ загорались звезды.
   ‘пустЯ несколько минут ландо въехало на короткую  и  уже  темную  улицу
Џуатье и остановилось перед высокими, украшенными гербом воротами особнЯка
Џадовани. †алюзи были  спущены,  только  щебет  птиц  доносилсЯ  из  сада.
ѓерцогинЯ уехала в Њуссо на все лето.  ”рейде  колебалсЯ,  держа  в  руках
большой конверт. „умаЯ, что он предстанет перед  прекрасной  Ђнтонией,  он
приготовилсЯ сделать трогательное описание дуэли,  ввернуть,  быть  может,
словечко о своей кандидатуре  на  ближайших  выборах  и  теперь  не  знал,
передать ли  письмо  слуге  или  же  лично  отвезти  его  герцогине  через
три-четыре днЯ, как только он возвратитсЯ в Љло-†алланж. ‚ конце концов он
оставил письмо привратнику и, садЯсь снова в экипаж, сказал:
   - ЃеднЯга!.. Ћн уверЯл, что это крайне спешно.
   - Ќу, понЯтно, - заговорил ‚едрин, в  то  времЯ  как  ландо  катило  по
набережным, испещренным симметрично расположенными  желтыми  огоньками,  к
условленному месту,  где  должно  было  состоЯтьсЯ  составление  протокола
поединка. - Ќу, понЯтно... џ не знаю содержаниЯ этого письма, но, судЯ  по
тому, что он написал его в такую минуту... Ќадо полагать, это какой-нибудь
мастерский ход, что-то чрезвычайно искусное и тонкое... Ђ вот поди ж ты...
Љрайне спешно, а герцогинЯ-то в отъезде!
   ‘ серьезным видом, теребЯ пальцами кончик носа, он добавил:
   - ‚от как обстоЯт дела, друг мой.


        11

   “дар шпаги, от которого чуть  не  умер  сын,  заставил  супругов  Ђстье
позабыть семейные раздоры. ЏотрЯсенный  до  глубины  своего  родительского
сердца, ‹еонар расчувствовалсЯ и простил. Ђ так как в течение трех  недель
г-жа Ђстье не отходила от постели ЏолЯ, забегаЯ на  Ѓонскую  только  чтобы
взЯть белье  или  переменить  платье,  то  устранЯлась  опасность  слышать
косвенные, вскользь брошенные намеки, способные  возобновить  ссору  между
людьми, живущими вдвоем, даже после взаимного прощениЯ и водворениЯ  мира.
Џотом, когда  Џоль  выздоровел  и  уехал  в  Њуссо,  куда  его  настойчиво
призывала герцогинЯ,  окончательному  примирению  идеальной  академической
четы - по крайней  мере,  приведению  ее  к  обычной,  ровной  температуре
"холодных парников" - способствовали  переезд  супругов  Ђстье  во  дворец
Њазарини, вступление мэтра в должность и водворение в  квартиру  покойного
‹уазильона, вдова которого, назначеннаЯ директрисой ќкуэнского  института,
своим поспешным отъездом дала возможность  новому  непременному  секретарю
перебратьсЯ туда чуть ли не на следующий день после его избраниЯ.
   „лЯ  устройства  на  новой  квартире,  так  долго  служившей  предметом
зависти, ожиданиЯ, чаЯний и надежд, где известен был каждый закоулок,  все
удобства длЯ  жильцов,  времени  потребовалось  немного.  ѓлЯдЯ,  с  какой
точностью здесь размещалась мебель с Ѓонской,  можно  было  подумать,  что
вещи возвращаютсЯ с дачи и сами становЯтсЯ, как бы врастаЯ, на свои  места
по оставленным ими следам на полу и стенах. Ќе  было  произведено  никаких
улучшений. ’олько немного привели в порЯдок спальню ‹уазильона, в  которой
тот умер, да оклеили новыми обоЯми бывшую гостиную ‚ильмена,  превращенную
‹еонаром в кабинет, чтобы иметь длЯ работы спокойную комнату, выходЯщую на
залитый светом двор; к кабинету примыкало небольшое помещение,  высокое  и
светлое, его отвели длЯ автографов, перевезенных в три приема на фиакре  с
помощью переплетчика ”ажа.
   Љаждое утро приносило историку новую усладу. …го "архив" был почти  так
же удобен,  как  в  министерстве  иностранных  дел.  Ћн  входил  туда,  не
сгибаЯсь, не карабкаЯсь по  лестнице,  не  то  что  в  собачью  конуру  на
Ѓонской; об этой конуре он вспоминал теперь со злобой и отвращением, с той
упорной, беспощадной злобой, с какой человек обычно относитсЯ к месту, где
он страдал. Џримирение возможно  с  живыми  людьми,  способными  менЯтьсЯ,
принимать то один, то другой облик, но по отношению к  вещам,  сохранЯющим
свою каменную неподвижность, это  немыслимо.  ‚  радостном  чаду  переезда
Ђстье-ђею позабыл  свой  гнев,  вину  жены,  даже  неприЯзнь  к  ’ейседру,
который, как и прежде, должен был ЯвлЯтьсЯ в среду утром.  Ќо  стоило  ему
подумать о клетке на антресолЯх, куда еще так недавно его загонЯли  раз  в
неделю, как историк начинал  скрежетать  зубами,  нижнЯЯ  челюсть  у  него
выступала вперед, и он снова превращалсЯ в Љрокодила.
   Ќо каков был этот ’ейседр! —есть натирать полы во ”ранцузской академии,
во дворце Њазарини,  не  производила  на  него  никакого  впечатлениЯ;  он
относилсЯ к  этому  с  непостижимым  равнодушием  и  продолжал  с  тем  же
спокойным высокомерием уроженца ђиома  взирать  на  простого  "ованьЯ"  и
бесцеремонно толкать стол непременного секретарЯ,  заваленный  бумагами  и
бесчисленными докладами. Ђстье-ђею, не сознаваЯсь в том, был  смущен  этим
подавлЯвшим его презрением и порой пыталсЯ разъЯснить деревенщине  величие
того места, где он орудовал своим восковым кругом.
   - ’ейседр! - обратилсЯ он однажды к полотеру.  -  ‡десь  когда-то  была
гостинаЯ великого ‚ильмена... Ћбращаю на это ваше внимание.
   € тут  же,  чтобы  смЯгчить  гордого  овернца,  он  малодушно  приказал
Љорантине:
   - Џринесите стаканчик вина этому славному малому.
   €зумленнаЯ Љорантина принесла вино,  и  полотер,  с  широко  раскрытыми
сиЯющими глазами, выпил его залпом, опершись на свою щетку, потом, обтерев
обшлагом рот, поставил на поднос пустой стакан, на котором осталсЯ след от
его жадных губ.
   - —то там ни говори, гошподин Ђштье, нет ничего  лучше  на  швете,  чем
штаканчик холодненького винца.
   ‚ его голосе звучало такое непоколебимое убеждение,  бородавки  на  его
лице излучали столько  блаженства,  что  непременному  секретарю  осталось
только удалитьсЯ в свой "архив", громко хлопнув дверью. ‚ конце концов  не
стоило выбиватьсЯ из сил, подниматьсЯ из ничтожества на такую  высоту,  на
вершину  литературной  славы,  становитьсЯ  историком  Ћрлеанского   дома,
главной пружиной ”ранцузской  академии,  если  не  меньшее  счастье  может
доставить этому неучу стакан холодного вина. “слыхав,  однако,  как  через
минуту полотер, посмеиваЯсь, говорил Љорантине, что "плевать ему на бывшую
гостиную ‚ильмена", ‹еонар Ђстье пожал  плечами,  и  зависть  его  исчезла
перед лицом  подобного  невежества,  уступив  место  глубокой  благодушной
жалости.
   Ђ г-же Ђстье, выросшей и  воспитанной  во  дворце  Њазарини,  свЯзанной
воспоминаниЯми детства с каждой  плитой  на  дворе,  с  каждой  ступенькой
почтенной и пыльной лестницы Ѓ, казалось, что после долгого отсутствиЯ она
наконец вернулась домой. Ќеизмеримо больше, чем ее муж, могла она  оценить
материальные преимущества их настоЯщего положениЯ:  не  надо  было  больше
платить за квартиру, за отопление и освещение - большаЯ экономиЯ во  времЯ
зимних приемов! - не говорЯ  уже  об  увеличенном  окладе,  знакомствах  в
высшем свете, влиЯтельных  свЯзЯх,  столь  нужных  ее  сыну  в  погоне  за
заказами.  ‚осхвалЯЯ  в  прежнее  времЯ  прелести  своей  квартиры,   г-жа
‹уазильон всегда  с  пафосом  присовокуплЯла:  "џ  принимала  в  ней  даже
царствующих особ..." "Ѓез сомнениЯ,  но  только  в  "известном  месте",  -
ехидно  поЯснЯла  милейшаЯ   Ђделаида,   вытЯгиваЯ   свою   длинную   шею.
„ействительно, в дни торжественных  заседаний,  томительных  и  бесконечно
долгих, нередко случалось, что по окончании их какаЯ-нибудь путешествующаЯ
принцесса крови или светскаЯ дама, пользовавшаЯсЯ влиЯнием в  министерских
кругах, наносила жене непременного секретарЯ не совсем бескорыстный визит.
€менно такого рода гостеприимству обЯзана была г-жа  ‹уазильон  получением
теперь  поста  директрисы,  а  г-жа  Ђстье,  разумеетсЯ,  не  хуже   своей
предшественницы сумеет воспользоватьсЯ "известным местом". ’олько ссора  с
герцогиней, помешавшаЯ г-же Ђстье последовать за Џолем в  Њуссо,  омрачала
ей торжество. Ќо тут весьма кстати подоспело приглашение из  Љло-†алланжа,
расположенного по  соседству  с  замком  герцогини,  что  давало  Ђделаиде
возможность быть неподалеку от сына, и  она  надеЯлась  мало-помалу  снова
войти в милость к прекрасной Ђнтонии, к которой она  почувствовала  прилив
нежности за ее доброту к Џолю.
   ‹еонара  задерживали  в  Џариже  служба  и  дела   ‹уазильона,   сильно
запущенные за последние месЯцы, и он согласилсЯ на отъезд  жены,  пообещав
приехать на несколько дней к их друзьЯм ”рейде, но в глубине  души  твердо
решив не покидать  дорогой  его  сердцу  Ђкадемии.  ’ам  так  хорошо,  так
покойно! „ва заседаниЯ в неделю - причем ‹еонару надо было только  перейти
двор, - летние заседаниЯ, происходившие запросто, по-семейному, на которых
дремали пЯть-шесть "жетонщиков" под нагретым солнцем стеклЯнным куполом. ‚
остальные дни недели - полнейшаЯ свобода. ’рудолюбивый старец  пользовалсЯ
досугом, чтобы выправить корректуру своего наконец дописанного  "ѓалилеЯ",
который должен был выйти в свет к началу осени. ‹еонар полол сорную траву,
подчищал, следил за тем, чтобы там не оставалось чего-нибудь такого, чтобы
ничего такого не осталось, а кроме того, готовил к печати  второе  издание
"Ћрлеанского дома", обогащенное  новыми,  еще  не  изданными  материалами,
вдвойне увеличивавшими ценность исследованиЯ. Њир дрЯхлеет. €сториЯ -  это
памЯть человечества, и, как таковаЯ, она подвержена всем недугам, страдает
пробелами, слабеет, а  потому  должна  всегда  и  неизменно  опиратьсЯ  на
подлинные,   оригинальные    документы,    обновлЯтьсЯ,    обращатьсЯ    к
первоисточникам во избежание ошибок и пустозвонства. Љакую гордость, какой
сладостный трепет  испытывал  поэтому  Ђстье-ђею,  перечитываЯ  в  знойные
августовские дни эту столь достоверную, столь  оригинальную  документацию,
прежде чем отослать издателю  Џти-‘екару  драгоценные  страницы  вместе  с
заглавным  листом,  на  котором  впервые  красовалось  под  его  фамилией:
"Ќепременный секретарь ”ранцузской академии"! …го глаз  еще  не  привык  к
этому званию, и оно всЯкий раз ослеплЯло его, как и сверкавший белизною на
солнце  перед  его   окнами   двор,   огромный   второй   двор   Ђкадемии,
величественный и безмолвный, лишь изредка оглашаемый щебетанием ласточек и
чириканьем  воробьев  и  казавшийсЯ  еще  более   внушительным   благодарЯ
бронзовому бюсту Њинервы и десЯти  колоннам,  возвышавшимсЯ  вдоль  задней
стены,  над  которой  поднималась  гигантскаЯ   труба   Њонетного   двора,
расположенного по соседству.
   Ћколо четырех часов, когда  тень  от  бюста  богини  в  шлеме  начинала
заметно удлинЯтьсЯ, по плитам двора раздавались беспокойные, быстрые  шаги
старого  †ана  ђею.  Ћн  жил  над  квартирой  четы  Ђстье  и  ежедневно  в
определенный час выходил на большую прогулку, сопровождаемый - правда,  на
значительном расстоЯнии - слугой, опиратьсЯ на  руку  которого  он  упорно
отказывалсЯ. ‹етом, очень жарким в этом году, он еще  хуже  стал  слышать,
еще более замкнулсЯ в себе, умственные способности его ослабели,  особенно
памЯть, которой уже больше не могли помочь булавки,  вколотые  в  отвороты
его сюртука. Ћн путалсЯ в своих рассказах, блуждал в своих  воспоминаниЯх,
как старый ‹ивингстон среди болот –ентральной Ђфрики, топталсЯ  на  месте,
сбивалсЯ, пока кто-нибудь не приходил ему на помощь. ќто обижало  старика,
приводило его в мрачное настроение, он сторонилсЯ людей, разговаривал  сам
с собой во времЯ прогулок, отмечаЯ неожиданной остановкой и кивком  головы
конец какой-нибудь истории и  неизбежно  следовавшее  затем:  "џ  сам  это
видел". ‚прочем, старец все еще  держалсЯ  прЯмо,  и,  как  и  во  времена
„иректории, был столь же склонен к мистификациЯм  и  забавлЯлсЯ  тем,  что
лишал вина и мЯса,  заставлЯЯ  следовать  самой  разнообразной  и  нелепой
диете, толпу глупцов, жаждавших продлить жизнь и осаждавших его  письмами,
дабы узнать,  какому  режиму  обЯзан  он  своим  необычайным  долголетием.
ЏредписываЯ одним овощи, молоко или сидр, другим -  одни  только  устрицы,
себе он ни в чем не отказывал,  изрЯдно  выпивал  за  обедом,  после  чего
всегда ложилсЯ отдыхать, а по  вечерам  бодрым  шагом  расхаживал  взад  и
вперед, словно отбываЯ вахту, над головой ‹еонара Ђстье.
   Џрошли два месЯца - август и сентЯбрь  -  после  переезда  непременного
секретарЯ  на  новую  квартиру,  два  месЯца,  исполненных  счастливого  и
плодотворного покоЯ, -  таким  затишьем  в  честолюбивых  замыслах  ‹еонар
Ђстье, быть может, не наслаждалсЯ за всю свою  долгую  жизнь.  ѓ-жа  Ђстье
уведомлЯла о своем скором возвращении из Љло-†алланжа. Џарижское небо  уже
серело первыми туманами, академики начали съезжатьсЯ,  заседаниЯ  утратили
семейный характер, и в бывшей гостиной ‚ильмена ‹еонару Ђстье уже не  надо
было за работой опускать шторы, защищаЯсь от  палЯщего  солнца  на  дворе.
Ћднажды после полуднЯ, когда  ученый,  сидЯ  за  столом,  писал  милейшему
своему ”рейде, сообщаЯ ему  добрые  вести  относительно  его  кандидатуры,
старинный надтреснутый колокольчик резко задребезжал в передней. Љорантина
куда-то отлучилась. ‹еонар Ђстье  сам  пошел  отворЯть  и,  к  величайшему
своему удивлению, оказалсЯ лицом  к  лицу  с  бароном  ћшенаром  и  Ѓосом,
архивариусом-палеографом,  который,  ворвавшись  с  растерЯнным  видом   в
кабинет мэтра, вздымаЯ  руки  к  небу  и  трЯсЯ  своей  рыжей  бородкой  и
всклокоченной головой, прохрипел:
   -   „окументы    фальшивые...    “    менЯ    есть    доказательства...
„оказательства!..
   Ђстье-ђею, ничего не  понимаЯ,  смотрел  на  барона,  уставившегосЯ  на
карниз,  затем,  уЯснив  себе  из  воплей  палеографа,  что   оспариваетсЯ
подлинность писем Љарла V,  проданных  г-жой  Ђстье  и  уступленных  Ѓосом
ћшенару, свысока улыбнулсЯ и выразил полную готовность  выкупить  эти  три
автографа, бесспорность которых ничто не могло поколебать в его глазах.
   -  Џозвольте  мне,  господин  непременный  секретарь,   обратить   ваше
внимание.
   ѓоворЯ это, барон  ћшенар  неторопливо  расстегнул  свое  пальто  цвета
мастики и вытащил из большого конверта  три  письма  Љарла  V,  совершенно
преображенные, ставшие неузнаваемыми под действием щелочей, сменившие свой
дымчатый цвет на ослепительно белый, обнаруживаЯ даже  длЯ  невооруженного
глаза фабричное клеймо, удобочитаемое и Явственное, посреди страницы,  под
подписью королЯ:

   Ѓ.Ѓ.
   Ђнгулем, 1836 г.

   - ќто химик „ельпеш, наш ученый собрат, из Ђкадемии наук...
   ЋбъЯснениЯ барона неЯсным  гулом  отдавались  в  сознании  злополучного
‹еонара. Ћн стоЯл без кровинки  в  лице,  побледнев  до  кончиков  толстых
волосатых пальцев, в которых дрожали три автографа.
   - „вадцать тысЯч франков будут у вас сегоднЯ вечером, господин Ѓос, - с
трудом двигаЯ пересохшими губами, произнес Ђстье-ђею.
   - ѓосподин барон заплатил мне за них двадцать две  тысЯчи,  -  жалобным
тоном возразил Ѓос.
   - „вадцать две тысЯчи, согласен, - сказал Ђстье-ђею и нашел в себе силы
проводить посетителей. Ќо в полумраке темной передней он  задержал  своего
коллегу из Ђкадемии  надписей  и  стал  смиренно  молить  его  ради  чести
”ранцузской академии не предавать огласке это злополучное дело.
   - Ћхотно, дорогой мэтр, но с условием...
   - ѓоворите, говорите!..
   - ‚  ближайшие  дни  вы  получите  от  менЯ  письмо  относительно  моей
кандидатуры на кресло ‹уазильона...
   Љрепкое рукопожатие было ответом непременного секретарЯ,  поручившегосЯ
за себЯ и за своих друзей.
   Ћставшись один, несчастный рухнул в кресло  у  заваленного  корректурой
стола, где лежали развернутыми три  подложных  письма  к  ђабле.  Ћн  тупо
смотрел на них, ничего не понимаЯ, и машинально читал:  "Њэтр  ђабле!  ‚ы,
чей ум столь тонок и  проницателен..."  Ѓуквы  плЯсали,  вихрем  кружились
перед ним, неЯсные и  расплывшиесЯ  под  действием  железного  купороса  в
большие пЯтна, которые  на  его  глазах  росли,  ширились  и  готовы  были
поглотить всю его коллекцию, все его двенадцать тысЯч автографов, так  как
все они, увы, происходили из одного и того же источника...  …сли  эти  три
документа поддельные... ‘тало быть, и его "ѓалилей", и "Ћрлеанский дом", и
письмо …катерины,  поднесенное  великому  кнЯзю,  и  письмо  ђотру  (*39),
которое он публично принес в дар Ђкадемии!.. ‘тало быть...  стало  быть...
Ќеобычайным усилием волн он заставил себЯ встать. ”аж! Ќемедленно к ”ажу!
   …го знакомство с переплетчиком началось несколько  лет  назад,  с  того
днЯ, когда маленький человечек ЯвилсЯ  в  архив  министерства  иностранных
дел, чтобы испросить мнение  прославленного  и  ученого  директора  архива
относительно письма Њарии Њедичи (*40) к папе “рбану VIII, в  котором  она
ходатайствовала за ѓалилеЯ. Љак раз в это времЯ Џти-‘екар,  издаваЯ  серию
занимательных исторических повествований  под  общим  заглавием  "кольные
досуги", объЯвил о предполагаемом выходе в свет "ѓалилеЯ",  принадлежащего
перу академика Ђстье-ђею. Џоэтому, когда на основании своего  долголетнего
опыта маститый историк определил и удостоверил подлинность  манускрипта  и
когда узнал, что у ”ажа имеетсЯ также ответ папы “рбана,  благодарственное
письмо ѓалилеЯ королеве и другие документы, у него возникла мысль написать
серьезный исторический труд вместо предполагавшегосЯ пустЯчка. Ќо в то  же
времЯ у него, как у человека честного,  зародились  сомнениЯ  относительно
происхождениЯ этих документов, и он пристально посмотрел на уродца, изучаЯ
с таким  же  вниманием,  как  если  бы  это  был  автограф,  его  длинное,
мертвенно-бледное лицо с красными моргающими веками, затем, строго щелкнув
челюстью, спросил:
   - ќти манускрипты принадлежат вам, господин ”аж?
   - Ћ нет, дорогой мэтр!
   Ћн, ”аж, ЯвлЯлсЯ только посредником одной  особы...  одной  престарелой
девицы знатного происхождениЯ, вынужденной распродавать по частЯм  богатую
коллекцию, ЯвлЯющуюсЯ достоЯнием ее семьи еще со времен ‹юдовика  XVI.  Ћн
даже не решалсЯ взЯть на себЯ посредничество,  не  спросив  предварительно
мнениЯ известнейшего и беспристрастнейшего ученого; теперь же, заручившись
одобрением мэтра, он предполагает обратитьсЯ к богатым  коллекционерам,  к
барону ћшенару, например, но тут Ђстье-ђею прервал его:
   - Ќезачем!  Џринесите  мне  все,  что  относитсЯ  к  ѓалилею.  џ  сумею
пристроить эти документы.
   ‹юди приходили и садились у маленьких столиков - это  были  завсегдатаи
архивов, охотники покопатьсЯ  в  бумагах  и  разнюхать  что-нибудь  новое,
похожие на молчаливых, покрытых пылью землекопов, разрывающих катакомбы  и
пахнущих плесенью, затхлостью, трупами, извлеченными из могил.
   -  Ќаверху!..  ‚  моем  кабинете...  Ќе  здесь,  -  шепнул  архивариус,
нагнувшись к огромному уху горбуна, напомаженного, в перчатках, с пробором
посредине, удалЯвшегосЯ с горделивым  самодовольством,  столь  характерным
длЯ такого рода калек.
   ‘ущий клад была эта коллекциЯ семейства  Њениль-Љаз  -  фамилию  старой
девы Ђльбен ”аж сообщил  под  строжайшим  секретом  -  неисчерпаемый  клад
автографов XVI и XVII веков, разнообразных и любопытных, ЯвлЯвших  прошлое
в  новом  свете,  ниспровергавших  иногда  одним   словом,   одной   датой
сложившиесЯ представлениЯ о фактах и людЯх. Љак бы дорого они  ни  стоили,
‹еонар Ђстье не  упускал  ни  одного  из  этих  документов,  почти  всегда
оказывавшихсЯ необходимыми длЯ  его  работ,  которыми  он  был  занЯт  или
которые задумывал. € ни тени сомнениЯ не возбуждали в нем рассказы горбуна
о непочатых свЯзках автографов,  валЯвшихсЯ  в  пыли  на  чердаке  старого
особнЯка в Њенильмонтане. …сли после некоторых Ядовитых намеков  "великого
собирателЯ автографов" подозрение и рождалось у историка, то  как  он  мог
устоЯть перед невозмутимостью переплетчика, сидевшего за своим станком или
поливавшего  салат  в  тиши  зеленого  скита,  в  особенности  слушаЯ  его
объЯснениЯ, совершенно правдоподобные, по поводу ошибок или  подчисток  на
иных листах, его  рассказы  о  том,  как  коллекциЯ  семейства  Њениль-Љаз
пострадала от шторма, когда ее перевозили в Ђнглию во  времена  эмиграции?
“спокоенный и довольный,  Ђстье-ђею  бодрым  шагом  проходил  через  двор,
каждый раз уносЯ с собой какое-нибудь новое приобретение, оставлЯЯ  взамен
чек на пЯтьсот, на тысЯчу или даже на две тысЯчи франков, в зависимости от
важности исторического документа.
   ‚ сущности, какими бы  соображениЯми