Ђльфонс „оде. ‡наменосец

Ћцените этот текст:
Ђльфонс „оде. ‡наменосец

---------------------------------------------------------------
Џеревод Ќ. Љасаткиной
€з книги "”ранцузскаЯ новелла XIX века" т. 2
ѓосударственное издательство художественной литературы
"Њосква-‹енинград" 1959
ђучной ввод текста Ђ. Ѓахарев
---------------------------------------------------------------

Џолк выстроилсЯ в боевом порЯдке на железнодорожной насыпи и служил
мишенью длЯ всей прусской армии, сосредоточенной напротив, у леса. ‹юдей
расстреливали с восьмидесЯти метров. Ћфицеры кричали: "‹ожись!.." Ќо никто
не желал повиноватьсЯ; горделивый полк стоЯт прЯмо, сплотившись вокруг
своего знамени. Ќа широком фоне солнечного заката, пашен и колосЯщихсЯ нив
эта кучка людей, которую заволакивало дымной мглой, напоминала стадо,
застигнутое среди полЯ первыми порывами жестокой бури.
€ каким же градом свинца поливало эту насыпь! ’олько и слышен был треск
ружейной пальбы, глухой стук скатывавшихсЯ в ров котелков, да пули протЯжно
звенели вдоль всего полЯ битвы, точно натЯнутые струны зловещего и гулкого
инструмента. ‚ремЯ от времени полковое знамЯ, колыхавшеесЯ над головами от
вихрЯ картечи, нырЯло в клубы дыма; тогда, покрываЯ пальбу, стоны и
проклЯтиЯ раненых, раздавалсЯ строгий и гордый окрик: "‡намЯ, ребЯта,
знамЯ!" € тотчас фигура офицера, точно тень, бросалась вперед в кровавом
тумане, и доблестный стЯг, ожив, снова взвивалсЯ над полем битвы.
„вадцать два раза падало оно!.. „вадцать два раза его древко, едва
выскользнув из безжизненной руки, кем-то подхваченное, выравнивалось снова,
и когда, после захода солнца, горстка людей -- все, что осталось от полка, -
решилась наконец отступить, знамЯ было уже лоскутом в руке сержанта Ћрню,
двадцать третьего знаменосца за этот день.

‘ержант Ћрню был старый воЯка, едва умевший подписать свое имЯ и
прослуживший двадцать лет, чтобы заработать унтер-офицерские нашивки. ‚се
злоключениЯ ребенка-найденыша, всЯ тупаЯ муштра казармы запечатлелись на его
низком, упрЯмом лбу, на согнутой от ранца спине, на привычной выправке
строевого солдата. Љ тому же он заикалсЯ, но, чтобы быть знаменосцем,
красноречиЯ не требуетсЯ. ‚ечером, после сражениЯ, полковник сказал ему:
"ђаз знамЯ у тебЯ, пусть у тебЯ и останетсЯ". € на его убогую походную
шинель, успевшую выцвести от дождЯ и пороха, маркитантка тотчас же нашила
золотой галун подпоручика. ќто было единственное торжество за целую долгую
смиренную жизнь. Џлечи старого солдата разом расправились. ѓоремыка,
приученный гнуть спину и смотреть в землю, теперь шагал приосанившись и
глЯдел вверх на этот обрывок материи, стараЯсь держать его как можно прЯмее,
как можно выше, - над смертью, над изменой, над поражением.
Ќе было человека счастливее Ћрню, когда он в разгар сражениЯ обеими
руками держал древко, прочно всаженное в кожаный наконечник. Ћн не
произносил ни слова, не шевелилсЯ, он был важен, как жрец, держащий в руке
свЯщенный сосуд. ‚сЯ жизнь его, всЯ сила были в пальцах, что сжимали
чудесный золоченый лоскут, на который сыпались пули, да еще в глазах, с
вызовом глЯдевших прЯмо в лицо пруссакам, и как бы говоривших:
"Џопытайтесь-ка отнЯть его у менЯ!.."
Ќикто не пыталсЯ, даже сама смерть. €з самых смертоубийственных
сражений при Ѓорни, при ѓравелоте знамЯ выходило изрубленным,
продырЯвленным, сквозным от ран, но нес его неизменно старик Ћрню.

III

‡атем настал сентЯбрь... ЂрмиЯ под Њецем, окружение и долгаЯ стоЯнка в
грЯзи, где пушки ржавели, где лучшие в мире войска, деморализованные
бездействием, неизвестностью, отсутствием пищи, погибали от лихорадки и
тоски подле своих орудий. Ќи командиры, ни солдаты ни на что больше не
надеЯлись; один Ћрню не терЯл веры. ’рехцветное полотнище заменЯло ему все,
и пока старый солдат знал, что оно тут, рЯдом, он считал, что ничего не
погибло. Ќа беду, так как сражений больше не было, полковник держал знамЯ у
себЯ, в одном из предместий Њеца; и несчастный Ћрню был вроде матери, чей
ребенок отдан в чужие руки. Ћн неустанно думал о знамени. € вот, когда тоска
совсем заедала его, он, не переводЯ духа, спешил в Њец и, удостоверившись,
что оно стоит спокойно на прежнем месте у стены, возвращалсЯ, набравшись
мужества и терпениЯ, несЯ под промокшим плащом мечты о битвах, о
наступлении, о том, чтобы трехцветное полотнище, развернутое во всю ширь,
развевалось над прусскими траншеЯми.
Џриказ по войскам маршала Ѓазена[1] положил конец этим иллюзиЯм.
Џроснувшись однажды утром, Ћрню увидел, что весь лагерь в движении, солдаты
собираютсЯ кучками, волнуютсЯ, раззадоривают друг друга гневными выкриками,
грозЯт кулаками в сторону города, как бы указываЯ на виновника своего гнева.
ђаздавались возгласы: "„олой его!.. ђасстрелЯть!.." € офицеры не
останавливали солдат... Ћни прохаживались в сторонке, потупив головы, словно
стыдЯсь своих людей. € в самом деле, разве не стыдно было прочесть
полуторастатысЯчной армии прекрасно вооруженных, вполне боеспособных солдат
приказ маршала о сдаче врагу без боЯ?
- Ђ знамена? -- побледнев, спросил Ћрню.
- ‡намена должны быть сданы, как и все прочее: ружьЯ, остатки обоза --
словом, все...
- ђаз-раз-рази их гром! -- заикаЯсь, произнес беднЯга Ћрню. -- Њоего-то
им не видать. -- € пустилсЯ бежать в город.

’ам уже царило большое волнение. Ќациональные гвардейцы, мобили,
горожане роптали, возмущались. „рожа от страха, шли к маршалу депутации. Ќо
Ћрню ничего не видел, ничего не слышал. Ћн шагал по улице и ворчал:
- ЋтнЯть у менЯ знамЯ!.. Љак бы не так! Љак он смеет? Љто ему позволит?
Џускай отдает пруссакам свое собственное добро, золоченые кареты и дорогую
посуду из Њексики! Ђ это -- мое... ‚ нем -- моЯ честь. Љ нему Я не позволю
прикоснутьсЯ.
‘тарик бросал эти отрывистые слова, заикаЯсь и задыхаЯсь от быстрой
ходьбы; но мысль у него была вполне определеннаЯ, вполне ЯснаЯ: выкрасть
знамЯ, унести его в полк и прорватьсЯ сквозь рЯды пруссаков вместе со всеми,
кто захочет последовать за ним.
Љогда он пришел, его даже не впустили. Џолковник сам был в бешенстве и
никого не желал видеть... Ќо Ћрню стоЯл на своем. Ћн ругалсЯ, орал,
отталкивал вестового:
- ѓде мое знамЯ? „айте сюда мое знамЯ!..
‚ конце концов одно из окон распахнулось:
- ќто ты, Ћрню?
- „а, господин полковник, мне бы...
- ‚се знамена в арсенале... ступай туда, тебе дадут расписку...
- ђасписку?.. Ђ на что мне расписка?
- ’аков приказ маршала...
- ’ак Я же...
- “бирайсЯ к черту! -- € окно захлопнулось.
‘тарик Ћрню зашаталсЯ, как пьЯный.
- ђасписка... расписка... -- машинально бормотал он.
Ќаконец он снова пустилсЯ в путь, помнЯ только одно: знамЯ в арсенале,
и надо его оттуда вызволить во что бы то ни стало.

‚орота арсенала были распахнуты настежь, в них въезжали прусские
повозки и выстраивались среди двора. ‚ойдЯ, Ћрню затрепетал. Ћстальные
знаменосцы, пЯтьдесЯт или шестьдесЯт офицеров, уже стоЯли тут, скорбные,
молчаливые; и эти мрачные фургоны под дождем и эти люди с обнаженными
головами позади них -- все напоминало похороны...
‚ углу двора на грЯзных плитах были свалены грудой все знамена армии
Ѓазена. Љакое грустное зрелище представлЯли эти лоскутьЯ Яркого шелка, эти
обрывки золотой бахромы, обломки резного древка, все эти атрибуты славы,
брошенные наземь, мокрые, забрызганные грЯзью! Љто-то из военных чиновников
брал их одно за другим, и каждый знаменосец, когда называли его полк,
подходил за распиской. „вое пруссаков-офицеров, надменных и невозмутимых,
наблюдали за погрузкой.
€так, вы уходили прочь, свЯщенные лохмотьЯ славы, зиЯЯ дырами, печально
волочась по камнЯм, точно птицы с поломанными крыльЯми. ‚ы уходили прочь,
внушаЯ стыд, как все прекрасное, когда его марают, и каждое из вас уносило с
собой частицу ”ранции. ‘олнце дальних походов укрылось среди ваших линЯлых
складок. ‚ следах от пуль вы сберегли памЯть о безвестных мертвецах, павших
под стЯгом, в который метили враги...
- Ћрню, твой черед... ’ебЯ зовут, иди же за распиской!..
- ЉакаЯ там расписка?!
‡намЯ было перед ним. „а, это было его знамЯ, самое прекрасное, самое
истерзанное... Џри виде его старому солдату почудилось, будто он все еще
стоит на высокой насыпи, пули звенЯт, громыхают пушки, и слышитсЯ голос
полковника: "‡намЯ, ребЯта!.."
„вадцать два его товарища лежат на земле, а сам он, двадцать третий,
бросаетсЯ, чтобы поднЯть, поддержать злосчастное знамЯ, которое шатаетсЯ без
опоры. „а, в тот день он поклЯлсЯ защищать и хранить его до самой смерти. Ђ
сейчас...
Џри этой мысли всЯ кровь его сердца прихлынула к голове. Љак пьЯный,
как безумный бросилсЯ он на прусского офицера, вырвал свой возлюбленный
стЯг, ухватилсЯ за него обеими руками, потом попыталсЯ вновь поднЯть его как
можно выше, как можно прЯмее и закричал: "‡намЯ, ре..." - но крик застрЯл у
него в горле. Ћн почувствовал, что древко колеблетсЯ, выскальзывает у него
из рук. ‚ душном воздухе, в этом воздухе смерти, который тЯжким гнетом навис
над городами, сданными неприЯтелю, знамена не в силах были развеватьсЯ,
ничто благородное не в силах было жить... € старик Ћрню упал мертвый...

[1] Ѓазен ”рансуа (1811-1888) -- маршал ”ранции; во времЯ
франко-прусской войны, командуЯ армией, окруженной под городом Њецом,
изменил родине, вступил в тайные переговоры с Џруссией и сдал в плен
боеспособную армию. Ѓыл приговорен к смертной казни, замененной пожизненным
заключением.

Last-modified: Wed, 10 Oct 2001 21:06:01 GMT
Ћцените этот текст:

Ђльфонс „оде. ‡наменосец

I

II

III

IV

V