 течение
нескольких месЯцев наслаждалсЯ бы безмЯтежным спокойствием.
     ЏолнаЯ тишина на море считаетсЯ опытными морЯками предвестницей бури, и
Я знаю людей, которые, будучи вовсе не суеверны,  склонЯютсЯ  к  мысли,  что
долгий и необыкновенный мир  всегда  сменЯетсЯ  распрЯми.  Џо  этой  причине
древние в таких случаЯх приносили жертвы Ќемезиде - богине, взирающей, по их
мнению,  завистливым  оком  на  людское  счастье   и   находЯщей   особенное
наслаждение разрушать его.
     Ѓудучи весьма далеки от веры в эту Языческую богиню и не желаЯ поощрЯть
никаких суеверий, мы были бы рады, если бы  мистер  „жон  ”р...  или  другой
подобный ему философ потрудилсЯ бы немного над отысканием  истинной  причины
этих  внезапных  переходов  от   благополучиЯ   к   несчастью,   так   часто
наблюдающихсЯ в жизни. Њы тоже приведем такой пример, ибо наше дело излагать
факты, а рассуждать о причинах предоставим умам более высокого полета.
     ‹юди всегда находили большое  удовольствие  в  том,  чтобы  разузнавать
чужие дела и толковать о них. ‚следствие этого  во  все  времена  и  у  всех
народов существовали особые места длЯ общественных  сборищ,  где  любопытные
могли встречатьсЯ и удовлетворЯть свое любопытство. ‘реди  них  цирюльни  по
справедливости занимали выдающеесЯ место. "Ќовости цирюльни" вошли у  греков
в пословицу, а ѓораций  в  одном  из  своих  посланий  делает  и  о  римских
цирюльниках почетное упоминание в этом смысле.
     Ђнглийские брадобреи ничуть  не  уступают  своим  греческим  и  римским
предшественникам. €ностранные дела обсуждаютсЯ у них почти с таким же важным
видом, как и в кофейнЯх, а событиЯ отечественные  -  гораздо  пространнее  и
непринужденнее. Ќо эти заведениЯ служат только длЯ мужчин; а так как и  наши
соотечественницы, особенно из низших классов, любЯт собратьсЯ и  потолковать
гораздо больше всех иноплеменниц, то английский общественный  строй  обладал
бы большим недочетом, если бы и они не располагали таким местом,  где  могли
бы удовлетворЯть свое любопытство, принимаЯ во внимание, что в этом качестве
слабый пол ничуть не уступает сильной половине человеческого рода.
     €так, в отношении места, где они могли бы  собиратьсЯ,  британских  дам
нужно  считать  счастливее  их  иноплеменных  сестер,   ибо,   насколько   Я
припоминаю, мне не случалось ни читать в  истории,  ни  наблюдать  во  времЯ
путешествий ничего подобного.
     Ћзначенное место ЯвлЯетсЯ не чем иным, как мелочной лавкой;  там  можно
узнать все новости; в каждом  английском  приходе  там  собираютсЯ  кумушки,
вульгарно выражаЯсь, посплетничать.
     Џопав однажды в такое сборище женщин,  миссис  Џартридж  была  спрошена
одной из своих соседок, не слышала ли она чего-нибудь  новенького  о  „женни
„жонс. Ќа ее отрицательный ответ спрашивавшаЯ заметила с улыбкой, что приход
очень обЯзан миссис Џартридж за то, что она выгнала вон „женни.
     Њиссис Џартридж, как  известно  читателю,  уже  давно  излечившаЯсЯ  от
ревности и не имевшаЯ других поводов  к  неудовольствию  на  свою  служанку,
развЯзно отвечала, что не понимает, за что тут быть обЯзанным:  ведь  другой
такой девушки, как „жеиви, пожалуй, и нет в приходе.
     - Ѓудем надеЯтьсЯ, что нет,- сказала кумушка,- хоть и  довольно  у  нас
всЯкой дрЯни. ’ак вы,  видно,  не  слышали,  что  она  разрешилась  двойней?
‚прочем, она родила их не здесь, поэтому муж мой и другой наш надзиратель за
призреваемыми говорЯт, что мы не обЯзаны их воспитывать.
     - „войней! - с жаром воскликнула миссис Џартридж.- ‚ы  менЯ  огорошили!
Ќе знаю, обЯзаны ли мы их воспитывать, но Я  уверена,  что  они  произведены
здесь: ведь нет еще девЯти месЯцев, как девчонка ушла отсюда.
     Ќичто не может сравнитьсЯ с  быстротой  и  внезапностью  операций  ума,
особенно когда его приводит в действие  ревность  со  своими  помощницами  -
надеждой и страхом. Њиссис Џартридж мигом припомнила, что, живЯ в  ее  доме,
„женни почти никуда не отлучалась. ЌаклонившийсЯ над стулом муж, быстрота, с
какой девушка вскочила с места, латынь, улыбка и многие  другие  вещи  разом
пришли ей в голову. “довольствие мужа по случаю ухода „женни  показалось  ей
теперь притворным и в то же времЯ искренним, проистекавшим от  пресыщениЯ  и
сотни других дурных причин, что только пуще разогревало ее ревность. ‘ловом,
теперь она была уверена в виновности своего мужа  и  немедленно,  в  большой
тревоге, покинула собрание.
     •отЯ домашнЯЯ кошка - и младшаЯ в кошачьей породе, но она по свирепости
не уступает  старшим  линиЯм  своего  семейства  и,  будучи  гораздо  слабее
благородного тигра,  равнЯетсЯ  с  ним  в  кровожадности;  когда  маленькаЯ,
измученнаЯ ею длЯ  забавы  мышь  на  времЯ  ускользает  от  ее  когтей,  она
беснуетсЯ, мЯукает, ворчит, брюзжит и, если отодвинуть Ящик или  сундук,  за
которым спрЯталась мышка, как молниЯ бросаетсЯ на  свою  добычу  и  с  дикой
Яростью кусает, царапает, мнет и терзает бедного зверька.
     ‘ не меньшим бешенством ринулась миссис Џартридж на  бедного  педагога,
обрушив на него сразу и Язык, и зубы, и руки. Џарик мгновенно был  сорван  с
его головы, рубашка - с плеч, и по лицу несчастного  потекли  пЯть  кровавых
ручьев  -  по  числу  когтей,  которыми  природа,  по  несчастью,  вооружила
неприЯтелЯ.
     Њистер Џартридж  придерживалсЯ  некоторое  времЯ  чисто  оборонительной
тактики,  стараЯсь  только  прикрыть  руками  лицо;  но,  видЯ,  что  Ярость
противника  не  утихает,  он  рассудил,  что  вправе   наконец   попробовать
обезоружить его. то есть придержать его руки. ‚ последовавшей схватке чепчик
слетел с головы миссис Џартридж, короткие, не  достававшие  до  плеч  волосы
встали  дыбом,  корсет,  зашнурованный  только   на   одну   нижнюю   петлю,
расстегнулсЯ, и груди, гораздо более обильные, чем  волосы,  сверились  ниже
поЯса; лицо ее было запачкано кровью мужа, зубы скрежетали от  бешенства,  и
глаза метали огонь,  как  из  кузнечного  горна.  ‘ловом,  эта  воинственнаЯ
амазонка привела бы в трепет и человека похрабрее мистера Џартриджа.
     Ќаконец беднЯге посчастливилось  овладеть  ее  руками  и  лишить  таким
образом оружиЯ, которое она носила  на  кончиках  пальцев;  как  только  это
случилось, так тотчас мЯгкость, свойственнаЯ ее полу, взЯла в ней  верх  над
бешенством:  в  ту  же  минуту  она  залилась  слезами,  а  слезы  кончились
обмороком.
     ЌебольшаЯ долЯ самообладаниЯ, еще остававшаЯсЯ у мистера  Џартриджа  во
времЯ  этой  дикой  сцены,  причины  которой  ему  были  непонЯтны,   теперь
окончательно покинула его. Ћн опрометью выбежал на улицу с криком, что  жена
его при смерти, и  умолЯл  соседей  поспешить  поскорее  к  ней  на  помощь.
Ќесколько добрых женщин внЯли его мольбам, вошли в дом и, употребив  обычные
в таких случаЯх средства, привели в конце концов миссис Џартридж в  чувство,
к великой радости ее мужа.
     …два только супруга, выпив успокоительного, немного пришла в себЯ,  как
начала выкладывать присутствующим многочисленные оскорблениЯ, нанесенные  ей
мужем; изменник, жаловалась она, не только оскорбил ее супружеское ложе,  но
еще и обошелсЯ с ней самым бесчеловечным  образом,  когда  она  его  за  это
упрекнула: сорвал с нее чепчик и корсет,  оттаскал  за  волосы  да  вдобавок
отколотил так, что знаки от побоев она унесет с собой в могилу.
     Ѓедный муж, носивший на лице гораздо Явственнейшие  следы  супружеского
гнева, онемел от изумлениЯ при этом обвинении, столь  мало  согласном,  как,
надеюсь, засвидетельствует читатель, с истиной: ведь он ни  разу  не  ударил
ее. …го молчание  было  истолковано  собравшимисЯ  женщинами  как  публичное
признание, и все они разом стали, a una voce  6,  упрекать  и  бранить  его,
приговариваЯ, что только подлецы способны бить женщину.
     Њистер Џартридж сносил все это терпеливо; но когда жена призвала  кровь
на лице своем в свидетели его бесчеловечности, он не  выдержал  и  заЯвил  о
своих правах на эту кровь, котораЯ действительно принадлежала  ему;  беднЯге
показалось слишком противоестественным,  чтобы  она  восстала  мстительницей
против него, как кровь убитого против убийцы.
     †енщины ответили только: как жаль, что это кровь из его лица, а  не  из
самого сердца, и объЯвили в один голос, что, если их мужьЯ  посмеют  поднЯть
на них руку, они выпустЯт им всю кровь из жил.
     Џосле многих  замечаний  по  поводу  случившегосЯ  и  множества  добрых
советов мистеру Џартриджу насчет его  будущего  поведениЯ  общество  наконец
разошлось, оставив мужа наедине с женой, из беседы с которой мистер Џартридж
скоро узнал причину своих страданий.

        ѓ‹Ђ‚Ђ V,
     в которой читателю есть что обсудить и над чем поразмыслить

     џ считаю справедливым замечание,  что  тайна  редко  бывает  достоЯнием
только одного лица; но было бы почти чудом, если бы  происшествие,  подобное
описанному, сделавшись известным  целому  приходу,  не  получило  дальнейшей
огласки.
     € действительно, не прошло и нескольких дней,  как  во  всем  околотке,
употреблЯЯ  образное  выражение,  затрезвонили  о  зверском  избиении   жены
учителем из ‹иттл-Ѓадингтона. ‚ иных местах передавали даже, что он ее убил,
в других - что он переломал ей руки, в третьих - ноги. ‘ловом, послушать эти
толки, так миссис Џартридж получила от мужа едва ли  не  все  увечьЯ,  какие
только можно нанести человеческому телу.
     Ћ причине этой  ссоры  рассказывали  тоже  различно;  если,  по  словам
некоторых, миссис Џартридж застала мужа в кровати со служанкой, то ходили  и
совсем другие слухи. Ќекоторые переносили даже вину на супругу,  а  ревность
приписывали мужу.
     Њиссис ‚илкинс давно уже слышала об этой ссоре; но так как до слуха  ее
дошла версиЯ, далекаЯ от истины, то она сочла благоразумным молчать о  ней,-
главным образом потому, может быть,  что  все  порицали  мистера  Џартриджа;
между тем его жена, еще будучи служанкой у мистера Ћлверти, чем-то оскорбила
миссис ‚илкинс, котораЯ была не очень расположена прощать подобные вещи.
     Ќо миссис ‚илкинс обладала острым зрением и  заглЯдывала  на  несколько
лет  вперед;  она  чувствовала,  что  со  временем  ее  хозЯином,  по   всей
вероЯтности, станет капитан Ѓлайфил. ‚идЯ же его нерасположение к найденышу,
она вообразила, что окажет капитану приЯтную услугу, если ей удастсЯ сделать
какие-нибудь открытиЯ, способные охладить привЯзанность  мистера  Ћлверти  к
этому ребенку, доставлЯвшую настолько Явное неудовольствие капитану, что  он
не мог его скрывать даже в присутствии самого Ћлверти, хотЯ миссис  Ѓлайфил,
игравшаЯ свою роль при посторонних гораздо искуснее, часто ставила в  пример
мужу свое угождение причуде брата, которую, по ее словам, видела и  осуждала
ничуть не меньше других.
     ‚от  почему  миссис  ‚илкинс,  получив  случайно,  хоть  и  с   большим
запозданием, правильные сведениЯ о  ссоре  учителЯ  с  женой,  не  замедлила
разузнать досконально все подробности и доложила капитану,  что  ей  удалось
наконец открыть настоЯщего  отца  подкидыша;  при  этом  она  посетовала  на
слабость своего хозЯина, который, говорила она, только ронЯет себЯ в  мнении
околотка, окружаЯ такой заботливостью незаконного ребенка.
     Љапитан побранил ее за эти заключительные слова, сказав, что слугам  не
пристало судить о поступках своих господ. …сли бы даже чувство чести и разум
позволили ему вступить в союз с миссис ‚илкинс, то гордость  ни  за  что  бы
этого не допустила. € по правде говорЯ, нет ничего  опрометчивее  входить  в
заговор со слугами вашего друга против их хозЯина, потому что таким  образом
вы становитесь рабом этих самых слуг, способных в любую минуту предать  вас.
ќто соображение, должно быть,  и  удержало  капитана  Ѓлайфила  от  излишней
откровенности с миссис ‚илкинс  и  не  позволило  ему  поощрить  ее  критику
поступков Ћлверти.
     Ћднако, не выразив миссис ‚илкинс никакого удовольствиЯ по случаю этого
открытиЯ, он внутренне немало ему порадовалсЯ и решил извлечь  из  него  как
можно больше выгоды.
     „олго хранил он новость в тайне, надеЯсь, что мистер Ћлверти узнает  ее
от кого-нибудь другого; однако миссис ‚илкинс, не то обидевшись на капитана,
не то не понЯв его тактики и боЯсь, что ее  открытие  действительно  ему  не
понравилось, не проронила больше о нем ни слова.
     Џоразмыслив, Я нахожу  несколько  странным,  что  домоправительница  не
поделилась своей новостью с миссис  Ѓлайфил,  несмотрЯ  на  то  что  женщины
делЯтсЯ новостЯми друг с другом гораздо охотнее, чем с  нами.  …динственным,
как мне кажетсЯ,  объЯснением  этой  загадки  может  служить  отчужденность,
установившаЯсЯ с некоторых пор между барыней и экономкой. Њожет быть, миссис
Ѓлайфил была недовольна слишком большим вниманием ‚илкинс к найденышу,  ибо,
стараЯсь вредить ребенку с целью снискать себе расположение капитана, „ебора
в то же времЯ с каждым днем  все  больше  расхваливала  его  перед  Ћлверти,
потому  что  любовь  к  нему  сквайра  с   каждым   днем   возрастала.   ќто
обстоЯтельство, вопреки всем  стараниЯм  экономки  выказывать  перед  миссис
Ѓлайфил прЯмо противоположные чувства, должно быть,  оскорблЯло  щепетильную
барыню, положительно возненавидевшую миссис ‚илкинс. •отЯ она и не  отказала
ей от должности, может быть, потому, что  не  могла  этого  сделать,  однако
находила множество способов отравлЯть ей существование. ‚ конце  концов  это
до того озлобило миссис  ‚илкинс,  что,  в  пику  своей  барыне,  она  стала
обращатьсЯ с маленьким ’омми с подчеркнутым уважением и нежностью.
     Љапитан,  видЯ,  что  историЯ  таким   образом,   пожалуй,   заглохнет,
воспользовалсЯ наконец удобным случаем и рассказал ее сам.
     Ћднажды зашел у него с мистером Ћлверти разговор о милосердии;  капитан
с большим знанием дела доказывал мистеру Ћлверти, что  в  ‘вЯщенном  писании
слово "милосердие" нигде не обозначает благотворительности или щедрости.
     -  •ристианскаЯ  религиЯ,-говорил  он,-  установлена  длЯ  целей  более
высоких,  чем  утверждение  истин,  задолго  до  нее   преподанных   многими
Языческими  философами;  истины  эти,  может  быть,  и   достойны   названиЯ
нравственных  добродетелей,  но  еще  весьма  далеки  от  того  возвышенного
христианского  умонастроениЯ,  того  воспарениЯ  мысли,  по  чистоте   своей
приближающегосЯ к ангельскому совершенству, которое достигаетсЯ,  выражаетсЯ
и испытываетсЯ только силой благодати. ’е ближе подошли к смыслу  ‘вЯщенного
писаниЯ,- говорил  он,-  которые  понимают  под  милосердием  чистосердечие,
благожелательное мнение о наших братьЯх и  снисходительное  суждение  об  их
поступках- добродетель, более высокую и более объемлющую по  своей  природе,
чем жалкое раздавание милостыни, которое, хотЯ бы мы разорились и пустили по
миру свои семьи, никогда не может коснутьсЯ многих, тогда как в ином и более
истинном значении милосердие может объЯть все человечество.
     - ЏринимаЯ во внимание,-говорил он,-кто  такие  были  апостолы,  нелепо
предполагать, будто  им  было  преподано  правило  щедрости  или  раздаваниЯ
милостыни. Ќо если мы не можем представить себе, чтобы  такое  правило  было
преподано божественным нашим учителем людЯм, которые не могли применить  его
на деле, то тем более у нас нет оснований думать, чтобы его  понимали  таким
образом те, которые могут применЯть его и не применЯют.
     - Ќо хотЯ в таких добрых делах,- продолжал он,- боюсь Я, и нет  большой
заслуги, однако должен признать, что они могли бы доставить  доброму  сердцу
большое наслаждение, если бы его не  отравлЯло  то  обстоЯтельство,  что  мы
легко  подвержены  обману  и  часто  оказываем   лучшие   наши   благодеЯниЯ
недостойным, как, признайтесь, случилось  и  с  вами:  этот  низкий  человек
Џартридж совсем не заслуживал вашей щедрости. „ва-три таких  примера  должны
сильно уменьшить внутреннее удовольствие, которое находит добрый  человек  в
делах благотворительности, и даже внушить ему страх,  как  бы  не  оказатьсЯ
виновным в попустительстве пороку и поощрении людей  пропащих;  преступление
это очень тЯжелое и ни в коем случае не может быть оправдано тем, что у  нас
и в мыслЯх не было заниматьсЯ таким попустительством,  -  разве  только  при
выборе  предметов  длЯ  нашей  благотворительности  мы   соблюдали   сугубую
осторожность. џ не сомневаюсь, что это соображение сильно  умерЯло  щедрость
многих достойных и благочестивых людей.
     Њистер Ћлверти отвечал капитану, что он не может состЯзатьсЯ  с  ним  в
знании греческого Языка и потому ничего не может  сказать  насчет  истинного
значениЯ слова, переведенного как "милосердие", но  он  всегда  считал,  что
сущность его состоит в делах и что подаЯние милостыни составлЯет, по крайней
мере, одну ветвь этой добродетели.
     —то  же  касаетсЯ  вопроса  о  заслуге,  то  он  охотно  соглашаетсЯ  с
капитаном; ибо какаЯ заслуга в простом исполнении долга? Ђ долг этот, как ни
толковать слово "милосердие", достаточно Ясно вытекает из всего духа  Ќового
завета.  ’аким  образом,  он  необходимо  предписываетсЯ   и   христианскими
законами, и законами самой природы; и  при  этом  исполнение  его  настолько
приЯтно, что если о каком-нибудь  долге  можно  сказать,  что  он  сам  себе
награда, то таким долгом ЯвлЯетсЯ именно благотворение.
     - Ќеобходимо, однако, признать,- продолжал он,  -  что  есть  один  род
щедрости (Я бы  назвал  его  милосердием),  которому  действительно  присуща
некотораЯ  видимость  заслуги:  именно  когда  мы  из  доброжелательности  и
христианской любви отдаем другому  то,  в  чем  сами  нуждаемсЯ,  когда  длЯ
облегчениЯ  несчастий  ближнего  соглашаемсЯ  часть  их   взЯть   на   себЯ,
отказываЯсь в его пользу от таких вещей, без которых нам самим очень  трудно
обойтись. ‚ этом, мне кажетсЯ, есть заслуга;  а  облегчать  положение  наших
братьев только от  избытка,  быть  милосердным  (приходитсЯ  употребить  это
слово) скорее за счет своей казны, чем себЯ самих, спасти несколько семейств
от нищеты ценой отказа от приобретениЯ  редкой  картины  или  удовлетворениЯ
иного суетного желаниЯ - это значит не больше, чем быть человеком. џ  решусь
даже сказать: это значит быть в некоторой мере  эпикурейцем;  ибо  может  ли
величайший эпикуреец пожелать чего-либо большего,  как  есть  многими  ртами
вместо одного? Ђ так именно, по-моему, следует сказать о человеке,  знающем,
что многие обЯзаны хлебом насущным его щедрости.
     —то  же  касаетсЯ  опасности  облагодетельствовать  человека,   который
впоследствии может оказатьсЯ недостойным, как  это  нередко  случаетсЯ,  то,
конечно, она не способна удержать благотворителЯ от свершениЯ добрых дел.  џ
не допускаю, чтобы несколько и даже  много  примеров  неблагодарности  могли
оправдать бесчувственность состоЯтельного человека  к  горю  ближних,  и  не
верю, чтобы они могли  оказать  подобное  действие  на  истинно  милосердное
сердце. ’олько убеждение во всеобщей порочности могло бы  удержать  человека
отзывчивого; и такое убеждение должно  привести  его,  мне  кажетсЯ,  или  к
атеизму, или к фанатизму. Ћднако недопустимо заключать о всеобщей порочности
из факта существованиЯ небольшого числа порочных лиц, и Я уверен, что такого
вывода никогда не сделает тот, кто, исследуЯ собственное сердце,  находит  в
нем Явное исключение из этого общего правила.
     ‚ заключение мистер Ћлверти спросил, кто такой этот Џартридж,  которого
капитан назвал низким человеком.
     - џ имею в виду,- отвечал капитан,- Џартриджа - цирюльника,  учителЯ...
и не знаю, кем он еще состоит. Џартриджа - отца ребенка, которого вы нашли в
своей постели.
     Њистер Ћлверти выразил большое удивление при этом известии, а капитан -
не меньшее удивление, что его шурин этого не знал: он  сказал,  что  новость
известна ему уже более месЯца, и припомнил, правда, с большим трудом, что ее
сообщила ему миссис ‚илкинс.
     ‚илкинс была немедленно призвана и после  подтверждениЯ  ею  сказанного
капитаном,   отправлена   мистером   Ћлверти,   по   совету   капитана,    в
‹иттл-Ѓадингтон -разузнать, правда ли все  это,  ибо  капитан  объЯвил  себЯ
противником всЯкой поспешности в уголовных делах,  сказав,  что  ни  в  коем
случае не желает подсказывать мистеру Ћлверти решение,  неблагоприЯтное  длЯ
ребенка  или  его  отца,  не  удостоверившись  предварительно  в  виновности
последнего; хотЯ  сам  он  втайне  был  убежден  показаниЯми  одного  соседа
Џартриджа, но великодушие не позволило  ему  сообщать  такие  улики  мистеру
Ћлверти.

        ѓ‹Ђ‚Ђ VI
     Џроцесс Џартриджа, школьного учителЯ, по обвинению  его  в  распутстве;
показание его жены, краткое размышление о мудрости  наших  законов  и  много
иных важных  материй,  которые  больше  всего  понравЯтсЯ  людЯм,  наилучшим
образом в них смыслЯщим

     Њожет показатьсЯ удивительным, что такаЯ всем известнаЯ историЯ, давшаЯ
столько материала длЯ разговоров, не дошла до сих пор до мистера  Ћлверти  и
что он ЯвлЯлсЯ, должно быть, единственным человеком в  околотке,  никогда  о
ней не слышавшим.
     —тобы до некоторой  степени  объЯснить  читателю  такую  странность,  Я
считаю долгом сообщить ему, что никто в  целом  королевстве  не  был  больше
мистера Ћлверти далек от мысли поступать против учениЯ о милосердии - в  том
смысле этого слова, как было рассмотрено в предыдущей главе.  „ействительно,
он практиковал эту добродетель  и  в  положительном  и  в  отрицательном  ее
значении: никто не был более отзывчив к нужде и более готов помочь другому в
несчастье, никто не относилсЯ деликатнее к чужой репутации и недоверчивее  -
к разным невыгодным длЯ нее слухам.
     Џоэтому злословие не имело доступа к его столу. „авно уже замечено, что
человека можно  узнать  по  его  приЯтелЯм;  Я  же  беру  на  себЯ  смелость
утверждать, что из разговора за столом знатного человека можно узнать о  его
религиозности, политических убеждениЯх, вкусах и вообще  всех  наклонностЯх;
ибо хотЯ Я есть такие чудаки, которые везде  будут  высказывать  свой  образ
мыслей, но у большинства людей достаточно силен инстинкт  угодничества,  длЯ
того чтобы сообразовать свой разговор со вкусами и наклонностЯми высших.
     ‚озвратимсЯ, однако, к миссис ‚илкинс, котораЯ, несмотрЯ на  пЯтнадцать
миль расстоЯниЯ, исполнила свое поручение чрезвычайно быстро  и  представила
такое убедительное доказательство виновности  учителЯ,  что  мистер  Ћлверти
распорЯдилсЯ послать за преступником и допросить  его  viva  voce  7.  €так,
мистер Џартридж был призван ЯвитьсЯ лично  и  оправдатьсЯ  (если  только  он
может) против возведенных на него обвинений.
     ‚ назначенное времЯ предстали пред лицом самого мистера Ћлверти в зале,
называвшемсЯ "Џарадиз", как упомЯнутый Џартридж с женой своей Ђнной,  так  и
миссис ‚илкинс, его обвинительница.
     Њистер Ћлверти  воссел  в  судейское  кресло,  и  мистер  Џартридж  был
подведен к нему. ‚ыслушав обвинение из  уст  миссис  ‚илкинс,  последний  не
признал  себЯ  виновным,  с  большим  жаром  утверждаЯ,  что  он  совершенно
непричастен к этому делу.
     Џотом была допрошена миссис Џартридж; после скромного извинениЯ, что ей
приходитсЯ  говорить  правду  во  вред  своему  мужу,  она  рассказала   все
обстоЯтельства, уже известные читателю, и в заключение сказала, что  муж  ей
во всем созналсЯ.
     Џростила она ему или нет, этого Я не берусь решить; верно  только,  что
она неохотно выступила свидетельницей против мужа, и  есть  много  оснований
предполагать, что ее никогда не заставили бы дать  эти  показаниЯ,  если  бы
миссис ‚илкинс еще  дома  не  выведала  от  нее  с  большой  ловкостью  всех
подробностей и не пообещала ей от имени мистера Ћлверти, что наказание  мужа
не причинит никакого вреда его семейству.
     Џартридж упорно продолжал отрицать свою виновность, хотЯ и  согласилсЯ,
что действительно сделал жене упомЯнутое признание; он оправдывалсЯ тем, что
был к нему вынужден ее неотступной назойливостью: она поклЯлась не оставлЯть
его в покое, пока он не признаетсЯ, так  как  у  нее  нет  никаких  сомнений
насчет его виновности, и дала торжественное обещание в случае его  признаниЯ
никогда больше об этом не упоминать. ‚от что довело учителЯ, по его  словам,
до ложного признаниЯ, хотЯ он и не был  виноват;  по  этим  соображениЯм  он
готов был признатьсЯ хоть в убийстве.
     ’акого поклепа миссис Џартридж не могла снести хладнокровно; не имеЯ  в
настоЯщем положении никакого средства, кроме слез, она прибегла к их помощи,
разрыдавшись в три ручьЯ, и сказала (или, вернее, прокричала),  обращаЯсь  к
мистеру Ћлверти:
     - ‘ позволениЯ вашей милости, ни одна еще женщина на свете  не  терпела
таких оскорблений, как Я от этого низкого человека! ќто не в первый  раз  он
мне изменЯет. Ќет, с позволениЯ вашей милости, он оскорблЯл мое ложе  многое
множество раз. џ могла бы еще терпеть его пьЯнство и нерадение по должности,
не нарушай он свЯщенной заповеди брака. „обро бы, где-нибудь на стороне, что
еще куда ни шло,  но  с  моей  служанкой,  в  моем  доме,  под  моей  крышей
осквернЯть мое чистое ложе -  а,  ей-богу,  он  валЯлсЯ  на  нем  со  своими
гнусными, вонючими  потаскушками!  „а,  негодник,  ты  осквернил  мое  ложе,
осквернил! € смеешь после  этого  обвинЯть  менЯ,  что  Я  стращала  тебЯ  и
вынудила к признанию! Ќу, скажите, пожалуйста, можно ли поверить, чтоб Я его
стращала? ‚се мое тело в синЯках от его жестокого обращениЯ. …сли бы ты  был
мужчиной, мерзавец, то постыдилсЯ бы так обижать женщину!  Ќо  какой  же  ты
мужчина! ’ы и не муж мне! ’ебе нужно  бегать  за  девками!..  Ќе  отпирайсЯ,
когда Я говорю! € раз уж он ведет себЯ так дерзко, то Я готова, с позволениЯ
вашей милости, присЯгнуть, что застала их в кровати. ’ы забыл,  небось,  как
избил менЯ до беспамЯтства и все лицо раскровенил за то, что Я мЯгко укорила
тебЯ в прелюбодействе! ’ак Я могу призвать в свидетели всех моих соседей. ’ы
до смерти менЯ обидел, да, да!..
     ’ут мистер  Ћлверти  перебил  ее  и  попросил  успокоитьсЯ,  обещаЯ  ей
восстановить справедливость; затем  обратилсЯ  к  Џартриджу,  обалдевшему  и
потерЯвшему половину рассудка от изумлениЯ, половину от  страха,  и  сказал,
что ему прискорбно видеть такого падшего человека. Ћн заЯвил  ему,  что  это
вилЯнье, эти признаниЯ и отпирательства сильно отЯгчают его вину  и  что  ее
могут загладить только откровенное признание и искреннее раскаЯние.  Џоэтому
он увещевал  его  немедленно  сознатьсЯ  в  совершенном  преступлении  и  не
упорствовать в отрицании того, что так Ясно доказано даже его женой.
     ‡десь,  читатель,  прошу  тебЯ  минуточку  потерпеть,  пока  Я   воздам
справедливую хвалу великой мудрости и прозорливости наших  законов,  которые
не принимают в расчет показаний жены ни за,  ни  против  мужа.  ќто,-говорит
один ученый автор, которого, насколько мне известно, цитировали до  сих  пор
только в юридических сочинениЯх,- породило бы вечные раздоры  между  ними  и
послужило бы поводом  многих  клЯтвопреступлений,  а  также  многих  побоев,
штрафов, заключений в тюрьму, ссылок и повешений.
     Џартридж стоЯл некоторое времЯ безмолвный, пока от него не  потребовали
ответа. ’огда он сказал, что его заЯвление правильно, и призвал в  свидетели
своей невиновности небо и самое „женни, просЯ его милость немедленно послать
за ней, ибо он не знал - пли, по крайней мере, делал вид, что не знает,-  об
ее отъезде из этой местности.
     ‚рожденнаЯ любовь к справедливости в соединении со спокойным характером
делала мистера Ћлверти терпеливейшим из судей и заставлЯла  его  выслушивать
всех свидетелей, которых обвинЯемый мог выставить в свою защиту. Џоэтому  он
согласилсЯ отложить окончательный приговор по  настоЯщему  делу  до  приезда
„женни, за которой немедленно отправил нарочного,  после  чего,  посоветовав
Џартриджу и жене его соблюдать мир (причем обращалсЯ  преимущественно  не  к
тому лицу, к какому следовало бы), велел им снова ЯвитьсЯ к нему  через  два
днЯ, ибо он выслал „женни на целый день пути от своего дома.
     ‚ назначенное времЯ все стороны собрались, когда  вернулсЯ  нарочный  с
донесением, что не мог найти „женни, так как несколько дней тому  назад  она
покинула свое жилище в обществе одного офицера-вербовщика.
     ’огда мистер Ћлверти заЯвил,  что  показание  такой  распутницы,  какой
оказываетсЯ „женни, не заслуживает никакого довериЯ, но что, по его твердому
убеждению, если бы она была  налицо  и  сказала  бы  правду,  то,  наверное,
подтвердила бы факты, достаточно Ясно доказанные множеством обстоЯтельств, в
том числе собственным признанием обвинЯемого  и  заЯвлением  жены,  что  она
застала  мужа  на  месте  преступлениЯ.  Џоэтому  он  снова  стал  увещевать
Џартриджа сознатьсЯ. Ќо когда тот продолжал утверждать, что он  не  виновен,
мистер Ћлверти заЯвил, что теперь у него нет никаких сомнений  в  виновности
учителЯ и что он считает такого дурного  человека  недостойным  получать  от
него какое-нибудь вспомоществование. Ћн лишил его поэтому ежегодного пособиЯ
и посоветовал раскаЯтьсЯ длЯ спасениЯ души своей на  небе  и  трудитьсЯ  длЯ
пропитаниЯ себЯ и жены на земле.
     Ќе много, должно быть, найдетсЯ  людей  несчастнее  бедного  Џартриджа.
ЏотерЯв большую часть доходов  вследствие  показаниЯ  жены,  он  ею  же  был
попрекаем ежедневно за то, что нарЯду со многими другими  лишил  ее  и  этой
милости. Ќо такова уж была его судьба, и ему пришлось покоритьсЯ ей.
     •отЯ Я назвал учителЯ в последнем абзаце "бедным Џартриджем", но  прошу
читателЯ отнести этот эпитет на  счет  сострадательности  моего  сердца,  не
делаЯ из него никаких заключении насчет невиновности  потерпевшего.  Ѓыл  он
невиновен или нет, это, может быть, обнаружитсЯ  впоследствии;  но  если  уж
муза истории доверила  мне  некоторые  тайны,  Я  ни  за  что  не  стану  их
разглашать, пока она не даст мне на это позволениЯ.
     €так, пусть читатель сдержит на времЯ свое любопытство. ‚ерно лишь  то,
что, как бы ни обстоЯло дело в действительности, у Ћлверти  было  более  чем
достаточно улик длЯ  объЯвлениЯ  его  виновным;  любое  судебное  учреждение
удовольствовалось бы и половиной их длЯ постановлениЯ об  его  отцовстве.  €
все же, несмотрЯ на  категоричность  утверждений  миссис  Џартридж,  котораЯ
готова была даже присЯгнуть, очень может статьсЯ, что учитель был совершенно
невиноват;  ибо,  хотЯ  из   сопоставлениЯ   времени   отъезда   „женни   из
‹иттл-Ѓадингтона с временем ее родов Ясно было, что она зачала ребенка еще и
этом приходе, однако отсюда вовсе не следовало, что Џартридж непременно  был
его отцом. ЋставлЯЯ в стороне прочие мелочи, скажем только,  что  в  том  же
самом  доме  жил  малый  лет  восемнадцати,  причем  между  ним   и   „женни
существовала  достаточнаЯ  короткость  длЯ  того,   чтобы   дать   повод   к
подозрениЯм; но ревность слепа, и это обстоЯтельство ни разу  не  остановило
на себе вниманиЯ взбешенной супруги.
     ђаскаЯлсЯ Џартридж благодарЯ увещаниЯм мистера Ћлверти или нет, это  не
столь  Ясно.  Ќесомненно  только,  что  жена  его  искренне  раскаивалась  в
сделанном ею показании, особенно когда убедилась, что миссис „ебора обманула
ее и отказалась замолвить за нее слово мистеру  Ћлверти.  Ќесколько  больший
успех имела она  у  миссис  Ѓлайфил,  котораЯ,  как  заметил,  должно  быть,
читатель,  была  женщина  более  добродушнаЯ  и  поэтому   любезно   взЯлась
ходатайствовать перед  братом  о  восстановлении  пособиЯ;  впрочем,  помимо
сердечной доброты, ею руководило и другое сильнейшее  и  более  естественное
побуждение, которое выЯснитсЯ в следующей главе.
     …е ходатайства были, однако,  безуспешны.  Њистер  Ћлверти  хотЯ  и  не
разделЯл мнениЯ некоторых новейших писателей, что милосердие  заключаетсЯ  в
наказании виновных, но был также далек от мысли, что эта высокаЯ добродетель
требует прощать тЯжких преступников здорово живешь, без  всЯкого  основаниЯ.
‘омнительность факта или какое-нибудь смЯгчающее вину обстоЯтельство никогда
не  оставлЯлись  им   без   вниманиЯ,   но   просьбы   правонарушителЯ   или
заступничество других нисколько его не трогали. ‘ловом, он никогда не прощал
по той  только  причине,  что  наказание  приходилось  не  по  вкусу  самому
виновному или друзьЯм его.
     Џартридж и жена его принуждены были покоритьсЯ своей судьбе;  а  судьба
эта была суроваЯ: учитель не только не удвоил усердиЯ  к  работе  по  случаю
уменьшениЯ доходов, но в некотором роде предалсЯ отчаЯнию;  леность,  всегда
ему свойственный порок, в нем усилилась, вследствие чего  он  лишилсЯ  своей
маленькой школы и осталсЯ бы с женою без куска  хлеба,  если  бы  не  помощь
одного  доброго  христианина,  снабдившего  его  небольшими   средствами   к
существованию.
     ’ак как помощь эта посылалась супругам неизвестной рукой, то  они,  так
же как, вероЯтно, и читатель, думали, что тайный их благодетель не кто иной,
как сам мистер Ћлверти; не желаЯ  открыто  покровительствовать  пороку,  он,
возможно, решилсЯ втайне помочь самим  порочным,  когда  их  бедствиЯ  стали
несоразмерно жестоки по сравнению с проступком. ‚ таком свете бедственное их
положение  представилось  и  самой  ”ортуне:  она  сжалилась   наконец   над
несчастной четой и  чувствительно  облегчила  незавидную  участь  Џартриджа,
положив конец страданиЯм его жены, котораЯ вскоре захворала оспой и умерла.
     Џриговор,  произнесенный  мистером  Ћлверти  над  Џартриджем,   сначала
встречен был всеобщим одобрением; но едва только учитель стал испытывать  на
себе его последствиЯ, как все соседи смЯгчились и начали  жалеть  беднЯка  и
порицать,  как   суровость   и   жестокость,   то,   что   сперва   называли
справедливостью. Ћни бранили  судей,  хладнокровно  выносЯщих  обвинительные
приговоры, и пели похвалы милосердию и прощению.
     ќти негодующие крики  еще  более  усилились  по  случаю  смерти  миссис
Џартридж. •отЯ причиной ее была только что упомЯнутаЯ  болезнь,  порождаемаЯ
не бедностью и не горем, многие не постыдились приписать ее  суровости  или,
как теперь говорили, жестокости мистера Ћлверти.
     ЏотерЯв жену, школу и пособие  и  лишившись  неизвестного  благодетелЯ,
переставшего посылать упомЯнутую  выше  помощь,  Џартридж  решил  переменить
место действиЯ и покинуть  деревню,  в  которой,  при  всеобщем  сострадании
соседей, подвергалсЯ опасности умереть с голоду.

        ѓ‹Ђ‚Ђ VII
     Ѓеглый  набросок  наслаждениЯ,  которое  благоразумные  супруги   могут
извлечь из ненависти, с присовокуплением нескольких  слов  в  защиту  людей,
смотрЯщих сквозь пальцы на недостатки своих друзей

     Љапитан хотЯ и сокрушил бедного Џартриджа, однако не пожал  плодов,  на
которые надеЯлсЯ: ему не удалось выжить найденыша из дома мистера Ћлверти.
     Ќапротив, последний с каждым днем все больше привЯзывалсЯ к  маленькому
’омми, словно чрезмерной нежностью и  ласковостью  к  сыну  хотел  загладить
суровость к отцу.
     ќто обстоЯтельство, наравне с другими ежедневными примерами великодушиЯ
мистера Ћлверти, сильно портило самочувствие капитана, ибо  в  каждой  такой
щедрости on видел ущерб своему богатству.
     ‚ этом, как мы сказали, он расходилсЯ со своей женой, как,  впрочем,  и
во всем другом. •отЯ любовь, основаннаЯ на  рассудке,  ЯвлЯетсЯ,  по  мнению
многих мудрых людей, более прочной, чем любовь,  внушеннаЯ  красотой,  но  в
настоЯщем случае вышло не так. Љак раз взглЯды и суждениЯ супругов сделались
длЯ них Яблоком раздора и главной  причиной  ссор,  от  времени  до  времени
возникавших между ними, пока, наконец,  супруга  не  прониклась  глубочайшим
презрением к мужу, а супруг - безграничным отвращением к жене.
     ’ак как оба они упражнЯли свои способности главным образом на  вопросах
богословиЯ, то с первого их знакомства оно и составлЯло главный  предмет  их
бесед. Љапитан, как человек  благовоспитанный,  до  свадьбы  всегда  уступал
своей собеседнице, и притом  не  неуклюже,  как  иной  самодовольный  дурак,
который, вежливо преклонЯЯсь перед доводами высшего, желает все же показать,
что считает себЯ правым. Ќапротив, капитан, хотЯ и был одним из  спесивейших
людей  на  свете,  однако  признавал  свою  противницу  победительницей  так
безусловно, что мисс Ѓриджет, нисколько не сомневавшаЯсЯ в его  искренности,
всегда выносила из диспута удивление перед своим умом и любовь к его уму.
     •отЯ эта угодливость особе, которую капитан презирал от всей души, была
не так тЯжела длЯ него, как в том случае, когда, в надежде  на  повышение  в
чинах, ему пришлось  бы  проЯвить  се  по  отношению  к  ѓодли  или  другому
выдающемусЯ своей ученостью богослову,  но  и  она  обходилась  ему  слишком
дорого, чтобы он мог терпеть ее без особых причин. Џоэтому,  когда  женитьба
устранила все такие  причины,  он  стал  тЯготитьсЯ  своей  уступчивостью  и
выслушивал мнениЯ жены с тем наглым высокомерием, на какое  способны  только
люди, сами заслуживающие презрениЯ, и  какое  способны  сносить  только  те,
которые его совершенно не заслуживают.
     Љогда первые потоки нежности иссЯкли  и  когда  в  спокойные  и  долгие
промежутки  между  приступами  страсти  рассудок  начал   раскрывать   глаза
новобрачной и миссис Ѓлайфил увидела,  как  изменилось  обращение  капитана,
который под конец на все ее доводы только презрительно  фыркал,  то  она  не
обнаружила никакого желаниЯ сносить оскорбление  с  кроткой  покорностью.  ‚
первый раз оно до такой степени взбесило ее, что дело могло бы принЯть очень
трагический оборот, если бы  гнев  ее  не  вылилсЯ  в  более  мЯгкой  форме,
преисполнив ее глубочайшим презрением к умственным  способностЯм  мужа,  что
несколько умерило ее ненависть к нему, которой, впрочем, она тоже  запаслась
в немалом количестве.
     Ќенависть капитана к жене была проще: за недостатки  ума  и  знаний  он
презирал ее не больше, чем за то, что она не была шести футов росту. ‚ своем
суждении о женском поле  капитан  перещеголЯл  даже  брюзгу  ЂристотелЯ:  он
смотрел на женщину, как на домашнее животное, немного поважнее кошки, потому
что обЯзанности ее были несколько значительнее; но разница между ними, в его
представлении, была так ничтожна, что  при  женитьбе  на  землЯх  и  угодьЯх
мистера Ћлверти ему было почти безразлично, кого из них ему взЯть за ними  в
приданое. ‚се же самолюбие его было чрезмерно,  и  он  болезненно  переносил
презрение, которое начала теперь проЯвлЯть  к  нему  жена;  в  соединении  с
любовью, которой она так неумеренно награждала его раньше,  это  породило  в
нем гадливость и отвращение, какие редко в ком можно встретить.
     ‹ишь одна ситуациЯ супружеской  жизни  чужда  наслаждению  -  состоЯние
равнодушиЯ. Ќо если многим моим читателЯм известно, надеюсь, как  бесконечно
приЯтно бывает угождать любимому человеку,  то,  боюсь,  найдутсЯ  и  такие,
которые изведали удовольствие  мучить  ненавистного.  ‚  этом  удовольствии,
сдаетсЯ мне, нужно видеть причину того, что муж и жена часто отказываютсЯ от
покоЯ, которым могли бы наслаждатьсЯ в браке, как бы ни были они  ненавистны
друг другу. ‚от почему на жену часто находЯт припадки любви и ревности и она
даже отказывает себе во всех удовольствиЯх, лишь бы разрушить  и  расстроить
удовольствиЯ мужа; а он в отместку подвергает себЯ  всЯческим  стеснениЯм  и
сидит  дома  в  неприЯтном  длЯ  себЯ  обществе,  чтобы  жена  оставалась  с
человеком, которого она тоже терпеть не мо/кет. Ћтсюда также обильные слезы,
нередко проливаемые вдовой над прахом мужа, с которым она не имела ни минуты
мира и покоЯ в жизни, но которого теперь ей нельзЯ будет мучить.
     Ќо ни одна супружескаЯ чета не испытывала  этого  наслаждениЯ  в  такой
мере, как капитан и его  жена.  „остаточно  было  одному  из  них  высказать
какое-нибудь мнение,  чтобы  другой  стал  упорно  отстаивать  мнение  прЯмо
противоположное.  …сли  один  предлагал  какое-нибудь  развлечение,   другой
непременно от него отказывалсЯ, они никогда не любили и  не  ненавидели,  не
хвалили и не бранили одного и того же человека; и вот почему,  заметив,  что
капитан злобно посматривает на найденыша, жена его начала ласкать ребенка не
меньше собственного сына.
     —итатель легко поймет, что такие  отношениЯ  между  мужем  и  женой  не
слишком содействовали покою мистера Ћлверти, мало напоминаЯ  то  безмЯтежное
счастье, которое он мечтал устроить длЯ всех троих при помощи этого брачного
союза. Ќо нужно сказать, что, как он ни обманулсЯ в своих радужных надеждах,
все же он далеко не знал всей правды; ибо если у  капитана  было  достаточно
оснований держатьсЯ настороже в его присутствии, то и жене его  приходилось,
из боЯзни навлечь на себЯ неудовольствие брата, вести себЯ  точно  таким  же
образом. „ействительно, третье лицо может быть очень близким  и  даже  долго
жить в одном доме с супружеской четой, проЯвлЯющей достаточную сдержанность,
и нисколько не догадыватьсЯ о горьких чувствах, питаемых  супругами  друг  к
другу. Ѓывает, конечно, что целого днЯ мало как длЯ  ненависти,  так  и  длЯ
любви, однако долгие часы, обыкновенно проводимые  вместе,  без  посторонних
свидетелей,   доставлЯют   мало-мальски    сдержанным    супругам    столько
благоприЯтных случаев  насладитьсЯ  обеими  названными  страстЯми,  что  они
свободно могут выдержать несколько часов в обществе и  не  миловатьсЯ,  если
они влюблены, или не  плевать  друг  другу  в  лицо,  если  они  друг  друга
ненавидЯт. ‚озможно, впрочем, что мистер Ћлверти видел  довольно  длЯ  того,
чтобы ему было немн