на   знаменитого   капитана   ”ракасса,  актера  и
дворЯнина, доблестного поборника красоты, который не  испугалсЯ
ни  палок, ни шпаг и не побоЯлсЯ померитьсЯ силами с герцогом -
грозой отважнейших  дуэлистов.  ‡ато  Ѓлазиус  не  ждал  ничего
хорошего   от  этого  успеха;  его  не  без  основаниЯ  страшил
мстительный нрав ‚алломбреза, который непременно  найдет  повод
расквитатьсЯ  за  все  и  чем-нибудь насолить труппе. "ѓоршку с
котлом не битьсЯ, - пусть сразу и  не  разлетитсЯ,  а  глине  с
чугуном  все  равно не сравнитьсЯ", - говорил он. ‚ ответ €род,
полагаЯсь  на  поддержку  ‘игоньЯка  и  маркиза,  обзывал   его
трЯпкой, трусом, трЯсуном.
     …сли  бы ‘игоньЯк не был по-настоЯщему влюблен в €забеллу,
он смело мог  бы  изменить  ей,  и  не  один  раз,  ибо  многие
красавицы  слали  ему нежные улыбки, невзираЯ на его несуразный
нарЯд, на картонный нос, выкрашенный киноварью, и на комическую
роль, мало пригодную длЯ  романтических  мечтаний.  „аже  успех
‹еандра  потерпел  урон.  ’щетно  щеголЯл он своими выигрышными
данными, пыжилсЯ, как мохноногий голубь, навивал па палец букли
парика, показываЯ знаменитый алмаз, скалил зубы до самых десен;
впечатлениЯ он больше не производил и, конечно,  не  помнил  бы
себЯ  от  досады,  если бы дама в маске не была на своем посту,
ласкаЯ его взором и отвечаЯ на  его  взглЯды  ударами  веера  о
барьер   ложи  и  другими  знаками  любовного  взаимопониманиЯ.
ЌедавнЯЯ победа врачевала легкий укол, нанесенный самолюбию,  а
радости,  какие  сулила ему ночь, служили утешением за вечер, в
который звезда его потускнела.
     Љогда актеры  вернулись  в  гостиницу,  ‘игоньЯк  проводил
€забеллу до порога ее комнаты, и молодаЯ актриса, против своего
обыкновениЯ,   позволила  ему  войти.  ‘лужанка  зажгла  свечу,
подбросила дров в камин и деликатно удалилась. Џосле  того  как
за  ней  опустилась  портьера,  €забелла сжала руку ‘игоньЯка с
такой силой, какую трудно  было  предположить  в  ее  тонких  и
хрупких пальцах, и приглушенным от волнениЯ голосом произнесла:
     - ЏоклЯнитесь,  что  больше  не будете дратьсЯ из-за менЯ.
ЏоклЯнитесь в этом, если любите менЯ так, как говорите.
     - ’акую клЯтву Я дать не могу, -  ответил  барон.  -  …сли
какой-нибудь   наглец  осмелитсЯ  проЯвить  к  вам  неуважение,
конечно, Я покараю его должным  образом,  будь  он  герцог  или
принц крови.
     - Ќо   ведь  Я  всего  лишь  беднаЯ  комедиантка,  котораЯ
обречена сносить обиды от первого встречного. Џо мнению  света,
увы,  с  избытком  оправданному  театральными нравами, - каждаЯ
актриса непременно и куртизанка.  ‘тоило  женщине  вступить  на
подмостки,  как  она  уже  принадлежит  толпе:  жадные  взглЯды
разбирают ее прелести, проникают в тайны ее красоты,  и  каждый
мысленно обладает ею как любовницей. Џервый встречный, знаЯ ее,
считает  себЯ ее знакомым и, проникнув за кулисы, оскорблЯет ее
стыдливость бесцеремонными признаниЯми, которые она и не думала
поощрЯть. …сли  она  благонравна,  ее  целомудрие  толкуют  как
притворство или меркантильный расчет. ‚се это надо терпеть, раз
изменить  ничего  нельзЯ. Ћтныне положитесь на менЯ: сдержанным
поведением,  резким   словом,   холодным   взглЯдом   Я   сумею
противостоЯть  дерзости  вельмож,  вертопрахов и хлыщей всЯкого
рода,  которые  теснЯтсЯ  вокруг  моего  туалетного  стола  или
скребутсЯ  в  дверь  моей  уборной  во  времЯ  антрактов.  “дар
планшеткой по осмелевшим пальцам,  поверьте  мне,  стоит  удара
вашей рапиры.
     - Ќо  мне-то  позвольте  считать, прелестнаЯ €забелла, что
шпага благородного человека может кстати  послужить  поддержкой
планшетке  честной  девицы,  и  не  лишайте  менЯ званиЯ вашего
рыцарЯ и защитника.
     €забелла  по-прежнему  держала  руку  ‘игоньЯка  и  нежным
взглЯдом  своих  голубых  глаз,  полных  немой мольбы, пыталась
вынудить у него желанную клЯтву; но барон отказывалсЯ ей внЯть,
в вопросах чести он был непримирим, как  испанский  идальго,  и
скорее   согласилсЯ   бы   претерпеть  тысЯчу  смертей,  нежели
допустить малейшее непочтение к  его  возлюбленной;  он  хотел,
чтобы  €забеллу  на  подмостках уважали так же, как герцогиню в
светской гостиной.
     - Џослушайте,  обещайте  мне  не  подвергать  себЯ  впредь
опасности  по  всЯким  ничтожным  поводам,  - попросила молодаЯ
актриса. - ‘ каким трепетом, с какой тревогой  ждала  Я  вашего
возвращениЯ!  џ  знала,  что  вы  отправились  дратьсЯ  с  этим
герцогом, о котором никто не говорит без  страха.  ‡ербина  все
мне  рассказала. Љак вы беспощадно терзаете мое сердце! Њужчины
забывают о нас, бедных женщинах, когда затронута  их  гордость;
они неумолимо идут своим путем, не слыша рыданий, не видЯ слез,
они слепы и глухи в своей жестокости. Ђ вы знаете, что, если бы
вас убили, Я тоже умерла бы?..
     „рожь в голосе и слезы, выступившие на глазах €забеллы при
одной   мысли   об  опасности,  которой  подвергалсЯ  ‘игоньЯк,
доказывали правдивость ее слов.
     Ќесказанно  тронутый  этой  искренней  любовью,  барон  де
‘игоньЯк  свободной  рукой  обнЯл  €забеллу  за талию, и она не
воспротивилась, когда он привлек ее к себе на грудь и  коснулсЯ
губами ее склоненного лба, чувствуЯ у своего сердца прерывистое
дыхание молодой женщины.
     ’ак  пробыли  они  несколько  минут  молча  в  невыразимом
упоении,  которым  не   преминул   бы   воспользоватьсЯ   менее
почтительный   любовник,  но  ‘игоньЯку  претило  злоупотребить
целомудренной покорностью, порожденной страданием.
     - “тешьтесь, дорогаЯ €забелла, -  с  ласковой  шутливостью
сказал  он,  -  мало  того  что  Я не умер, Я даже ранил своего
противника, хотЯ он и слывет недурным дуэлистом.
     - џ знаю, что у вас благороднаЯ душа  и  твердаЯ  рука,  -
отвечала  €забелла.  -  Ќедаром  Я  люблю вас и не боюсь в этом
сознатьсЯ,  понимаЯ,  что  вы  не   употребите   во   зло   мою
откровенность. Љогда Я увидела вас таким печальным и одиноким в
угрюмом  замке, где увЯдала ваша юность, мной овладела нежнаЯ и
грустнаЯ жалость к вам. ‘частье не пленЯет  менЯ,  мне  страшен
его  блеск.  Ѓудь  вы счастливы, Я боЯлась бы вас. ‚о времЯ той
прогулки по саду, когда вы раздвигали передо мной колючие ветки
кустарника,  вы  сорвали  длЯ  менЯ  дикую  розу,  единственный
подарок, который могли сделать мне, - прежде чем спрЯтать ее за
корсаж, Я уронила на нее слезу и молча, взамен розы, отдала вам
свою душу.
     “слышав   эти  нежные  слова,  ‘игоньЯк  хотел  поцеловать
прекрасные уста, произнесшие их; €забелла высвободилась из  его
объЯтий  без  пугливого жеманства, но с той кроткой решимостью,
которую порЯдочный человек не смеет неволить.
     - „а, Я люблю вас, - продолжала она, -  но  по-иному,  чем
обычно  любит женщина; главное длЯ менЯ - забота о вашей чести,
а не собственное наслаждение. џ согласна,  чтобы  менЯ  считали
вашей любовницей, - это единственнаЯ причина, могущаЯ оправдать
ваше  пребывание  в труппе бродЯчих актеров. —то мне до злобных
сплетен! ‹ишь бы Я сама сохранила уважение к  себе  и  сознание
своей  чистоты.  …сли бы моЯ девичьЯ честь была запЯтнана, Я не
перенесла бы позора. Ѓез сомнениЯ, дворЯнскаЯ кровь, текущаЯ  в
моих жилах, внушает мне эту гордость, смешную - не правда ли? -
в комедиантке. Ќо, что поделаешь, такаЯ Я уродилась.
     Љак  ни  был  робок  ‘игоньЯк,  молодость  взЯла свое. ќти
пленительные признаниЯ  ничуть  не  удивили  бы  самоуверенного
фата, его же они переполнили сладостным опьЯнением и затуманили
ему   голову.  Ћбычно  бледные  щеки  его  запылали,  в  глазах
засверкали огненные искры, в ушах звенело, а сердце,  казалось,
стучит  у  самого  горла.  Љонечно,  он  не  подвергал сомнению
целомудрие €забеллы, но  полагал,  что  тут  малейшее  дерзание
восторжествует   над   ее  стыдливостью.  Ћн  слышал,  что  час
увенчанной любви бьет лишь раз.  „евушка  стоЯла  перед  ним  в
ореоле своей сиЯющей красоты, словно сквозь прекрасную оболочку
светилась  ее  душа,  словно  это был ангел на пороге любовного
раЯ; он сделал к ней шаг и в  судорожном  порыве  прижал  ее  к
себе.
     €забелла   не  пыталась  сопротивлЯтьсЯ,  но,  откинувшись
назад, чтобы избежать поцелуев молодого человека, она  обратила
к  нему  взор,  полный  скорби и укоризны. Џрозрачные слезинки,
воистину жемчужины  невинности,  покатились  из  ее  прекрасных
голубых  глаз  по  внезапно побелевшим щекам и закапали на губы
‘игоньЯка, грудь напрЯглась от сдерживаемых рыданий, потом  все
тело обмЯкло, казалось, девушка близка к обмороку.
     Ѓарон  в  смЯтении  опустил ее в кресло, упал перед ней на
колени и, сжимаЯ ее покорные руки, молил о  прощении,  объЯснЯл
свой  поступок порывом молодости, потерей самообладаниЯ, каЯлсЯ
в нем и клЯлсЯ его искупить безусловным послушанием.
     - ‚ы сделали мне очень больно,  -  со  вздохом  промолвила
наконец  €забелла.  -  џ  так  доверилась  вашей  деликатности!
Ќеужели недостаточно было вам моего признаниЯ в любви? ‚едь  из
самой  откровенности  его вы могли заключить, что Я решилась не
уступать своему влечению. Њне казалось, что вы позволите любить
себЯ, как  мне  хочетсЯ,  не  смущаЯ  мою  нежность  низменными
посЯгательствами.  ‚ы  отнЯли  у  менЯ эту уверенность; в слове
вашем Я не сомневаюсь, но слушатьсЯ  своего  сердца  больше  не
могу.  Ђ  мне  так отрадно было вас видеть, вас слушать, читать
ваши  мысли  по  глазам!  џ  хотела  делить  с  вами   горести,
предоставив радости другим. ‚ толпе грубых, циничных, распутных
мужчин нашелсЯ один, думалось мне, который верит в целомудрие и
способен  уважать  предмет  своей любви. џ, презреннаЯ актерка,
вечно преследуемаЯ пошлыми домогательствами, мечтала  о  чистой
привЯзанности.  џ  хотела  лишь  одного - довести вас до порога
счастьЯ, а затем снова скрытьсЯ в безвестности. Љак  видите,  Я
не была чересчур требовательна.
     - ЏрелестнаЯ  €забелла, от каждого сказанного вами слова Я
все сильнее чувствую недостойность своего поведениЯ! - вскричал
‘игоньЯк. - џ не понЯл, что у вас ангельское  сердце  и  что  Я
должен  целовать  следы  ваших  ног.  Ќо отныне вам нечего менЯ
боЯтьсЯ; супруг сумеет сдержать  пыл  любовника.  “  менЯ  есть
только  мое имЯ - такое же чистое и незапЯтнанное, как вы сами.
џ предлагаю его вам, если вы удостоите принЯть его.
     ‘игоньЯк все еще стоЯл на  коленЯх  перед  €забеллой;  при
этих  словах  девушка наклонилась к нему и, обхватив его голову
руками, в приливе самозабвенной  страсти,  запечатлела  на  его
губах  торопливый  поцелуй; затем поднЯлась и сделала несколько
шагов по комнате.
     - ‚ы будете моей женой, -  повторил  ‘игоньЯк,  опьЯненный
прикосновением ее уст, свежих, как цветок, жгучих, как пламЯ.
     - Ќикогда,   никогда!   -   с  необычайным  воодушевлением
ответила €забелла. -  џ  покажу  себЯ  достойной  такой  чести,
отказавшись  от  нее.  Ђх,  друг мой! ‚ каком блаженном упоении
утопает моЯ душа! ‡начит, вы менЯ уважаете! ‚ы  решились  бы  с
гордо  поднЯтой  головой  ввести  менЯ  в  залы,  где развешаны
портреты ваших предков, в  часовню,  где  покоитсЯ  прах  вашей
матери?  џ  безбоЯзненно  выдержала  бы взглЯд умерших, которым
ведомо все, и девственный венец не был бы ложью на моем челе.
     - Љак! ‚ы говорите, что Я любим вами, и отвергаете менЯ  и
как любовника и как мужа? - воскликнул ‘игоньЯк.
     - ‚ы предложили мне свое имЯ, этого длЯ менЯ достаточно. џ
возвращаю  его  вам,  на  несколько  мгновений  удержав в своем
сердце. Њиг один Я была вашей женой и никогда  не  буду  больше
ничьей.  –елуЯ вас, Я мысленно говорила "да". Ќо это величайшее
на земле счастье не длЯ менЯ. ‚ы, дорогой мой  друг,  совершили
бы  большую  ошибку,  свЯзав свою судьбу с жалкой комедианткой,
которой свет всегда ставил бы в укор театральное  прошлое,  как
бы  честно  и  беспорочно  оно  ни было. ‚ам были бы мучительны
холодные и  презрительные  мины,  которыми  встречали  бы  менЯ
знатные дамы, а вызвать этих злобных гордЯчек на дуэль вы бы не
могли.  Љак последний отпрыск знатного рода, вы обЯзаны вернуть
ему величие, отнЯтое немилостивой судьбой. Љогда брошенный мною
нежный взглЯд принудил вас покинуть родной замок, вы  помышлЯли
лишь  о  пустой  любовной интрижке, и это вполне естественно; Я
же, заглЯдываЯ в будущее, думала совсем о другом. џ видела, как
вы, побывав  при  дворе,  возвращаетесь  домой  в  великолепной
одежде,  с  назначением  на  почетную должность; замок ‘игоньЯк
приобретает прежний блеск; мысленно Я срывала с его стен  плющ,
обновлЯла  черепицы на кровлЯх старых башен, водворЯла на места
выпавшие камни,  вставлЯла  стекла  в  рамы,  золотила  стертых
аистов  на  вашем  гербе  и,  проводив  вас  до  границы  ваших
владений, исчезала с подавленным вздохом.
     - ‚аша мечта осуществитсЯ, благороднаЯ €забелла, но иначе,
чем вы говорите, развЯзка не будет столь печальна.  ‚ы  перваЯ,
об  руку  со  мной,  переступите  порог  дома,  который  навеки
избавитсЯ от трений запустениЯ и козней злого рока.
     - Ќет, нет, то будет  какаЯ-нибудь  прекраснаЯ  знатнаЯ  и
богатаЯ  наследница  родовитой  фамилии, во всем достойнаЯ вас,
чтобы вы с гордостью представили ее друзьЯм и никто бы не  мог,
злобно  ухмылЯЯсь,  сказать: "Њне случалось освистать эту особу
или похлопать ей".
     - ЉакаЯ жестокость, показав себЯ  столь  достойной  любви,
столь  совершенной,  отнЯть  у  влюбленного  всЯкую  надежду! -
воскликнул ‘игоньЯк. - Ћткрыть мне небо и тотчас вновь  закрыть
его  передо  мной!  Ќичего  не  может  быть бесчеловечнее! Ќо Я
заставлю вас переменить решение!
     - ‹учше  не  пытайтесь,  оно  непоколебимо,  -   возразила
€забелла  ласково,  но  твердо.  - Ћтступив от него, Я бы стала
себЯ  презирать.  „овольствуйтесь  же   самой   чистой,   самой
искренней,  самой  преданной  любовью,  какою когда-либо билось
женское сердце,  но  не  требуйте  ничего  больше.  Ќеужто  так
тЯгостно  быть  любимым  простушкой, которую многие, по причине
дурного вкуса, находЯт привлекательной, -  с  улыбкой  добавила
она, - сам ‚алломбрез гордилсЯ бы этим.
     - ‚сецело отдать себЯ и наотрез отказать в своей близости,
бросить в одну чашу нечто столь сладостное и столь горькое, мед
и полынь, - вы одна способны на такое противоречие.
     - „а,  во мне много странностей, - согласилась €забелла, -
это Я унаследовала от матери. Ќадо миритьсЯ со  мной,  какаЯ  Я
есть.  Ђ если вы будете настаивать и терзать менЯ, Я найду себе
укромное пристанище, где вы менЯ никогда не найдете. €так,  все
решено. ‚ремЯ позднее - ступайте к себе в комнату и переделайте
длЯ менЯ стихи в той пьесе, которую нам предстоит скоро играть:
они  не  подходЯт ни к моей наружности, ни к моему характеру. џ
ваш маленький друг, будьте моим большим поэтом. ‘ этими словами
€забелла достала из Ящика бумажный свиток, перевЯзанный розовой
ленточкой, и вручила его барону де ‘игоньЯку.
     - Ђ теперь  поцелуйте  менЯ  и  уходите,  -  сказала  она,
подставлЯЯ  ему  щеку.  - ‚ы будете работать длЯ менЯ, а всЯкий
труд требует вознаграждениЯ.
     ‚оротЯсь к себе, ‘игоньЯк долго не  мог  успокоитьсЯ,  так
взволновала  его  эта  сцена. ‚ одно и то же времЯ он испытывал
отчаЯние и восторг, сиЯл и хмурилсЯ, был вознесен на  небеса  и
низвергнут   в  ад.  Ћн  плакал  и  смеЯлсЯ,  во  власти  самых
разноречивых  и  бурных  ощущений:  он  был  окрылен  радостным
сознанием,   что   его   любит   девушка,  прекраснаЯ  лицом  и
благороднаЯ  сердцем,  и  глубоко  удручен  уверенностью,   что
никогда  ничего  не  добьетсЯ от нее. Њало-помалу душевнаЯ бурЯ
улеглась, и к нему вернулось спокойствие. Ћн перебирал в памЯти
все сказанное €забеллой, и нарисованнаЯ ею картина  восставшего
из руин замка ‘игоньЯк Явилась его разгорЯченному воображению в
самых  Ярких  и  живых  красках.  …му  словно бы привиделсЯ сон
наЯву.
     ”асад дома сиЯл на солнце белизной, а заново  вызолоченные
флюгера сверкали на фоне голубого неба. Ћдетый в богатую ливрею
Џьер  стоЯл  между  Њиро  и  ‚ельзевулом  под  гербом портала в
ожидании  своего  господина.  Ќад  трубами,   бездействовавшими
столько  времени, вилсЯ веселый дымок, показываЯ, что дом полон
многочисленной челЯди и довольство вновь воцарилось в нем.
     Ђ сам он, барон де ‘игоньЯк, в изЯщном и  пышном  костюме,
на  котором сверкало и переливалось золотое шитье, вел к жилищу
своих  предков  €забеллу,  чей  царственный  нарЯд  был  заткан
гербами,  судЯ  по  цветам  и эмалЯм, принадлежавшими одному из
знатнейших домов ”ранции.  Ќа  голове  ее  блистала  герцогскаЯ
корона. Ќо молодаЯ женщина не стала от этого спесивее, она была
по-прежнему  мила и скромна, а в руке держала ту маленькую розу
- подарок ‘игоньЯка, несмотрЯ на времЯ не утратившую  свежести,
и на ходу вдыхала ее аромат.
     Љогда  молодаЯ  чета  приблизилась  к  замку,  почтенный и
величавый на вид старец с орденскими звездами на  груди,  лицом
совершенно   незнакомый  ‘игоньЯку,  выступил  из-под  портала,
очевидно с намерением  приветствовать  новобрачных.  Ќо  каково
было  удивление  барона,  когда подле старца он увидел молодого
человека весьма горделивой  осанки,  чьих  черт  он  сперва  не
разглЯдел,   но   потом  как  будто  узнал  в  нем  герцога  де
‚алломбреза.   Њолодой   человек   дружелюбно,   безо   всЯкого
высокомериЯ,  улыбалсЯ ему. ‚илланы восторженно восклицали: "„а
здравствует €забелла, да здравствует ‘игоньЯк!"
     ‘квозь   гул   приветственных   кликов   послышалсЯ   звук
охотничьего  рога; вслед за тем из чащи на лужайку, подстегиваЯ
строптивого иноходца, выскочила амазонка, чертами очень  схожаЯ
с  €олантой. Ћна потрепала рукой шею конЯ, сдержала его аллюр и
медленно проехала мимо  замка,  -  ‘игоньЯк  невольно  проводил
взглЯдом    блистательную   наездницу,   чьЯ   бархатнаЯ   юбка
раздувалась крылом, но чем дольше он  смотрел,  тем  бледнее  и
бесцветнее  становилось  видение.  ’еперь оно стало прозрачным,
как  тень,  и  сквозь  его  полустертые   очертаниЯ   проступал
окрестный    ландшафт.    €оланта   испарилась,   как   смутное
воспоминание перед живым  образом  €забеллы.  ЌастоЯщаЯ  любовь
развеЯла первые юношеские грезы.
     €  правда,  в своем ветхом замке, где глазу не на чем было
отдохнуть  от  зрелища  опустошениЯ  и  нищеты,  барон   влачил
мрачное, дремотное существование скорее призрака, нежели живого
человека,  пока  не  встретил  впервые  €оланту де ”уа, котораЯ
охотилась среди пустынных  ланд.  „о  тех  пор  он  видел  лишь
крестьЯнок,  обгоревших до черноты, и чумазых пастушек - самок,
а не женщин; чудесное видение ослепило его, словно он глЯдел на
солнце. „аже когда он  закрывал  глаза,  перед  ним  все  времЯ
витало  лучезарное лицо, казалось, принадлежавшее обитательнице
другого мира. €оланта и в самом деле была бесподобно  хороша  и
способна пленить куда более искушенного ценителЯ, нежели бедный
дворЯнчик,  разъезжающий  на  тощем  одре  в  непомерно широкой
отцовской  одежде.  Ќо  по  улыбке,  вызванной  у  €оланты  его
смехотворным  облачением,  ‘игоньЯк  понЯл,  как  нелепо питать
малейшую надежду в отношении этой дерзкой красавицы. Ћн избегал
встреч с €олантой или  старалсЯ  смотреть  на  нее,  не  будучи
замеченным   ею,   откуда-нибудь  из-за  дерева  или  плетнЯ  у
проселочной дороги, по которой она  обычно  проезжала  с  целой
свитой  поклонников,  казавшихсЯ  барону  в  его самоуничижении
безжалостно красивыми, великолепно  разодетыми  и  неподражаемо
галантными.  ‚  такие  дни  он  возвращалсЯ  к  себе  в замок с
отравленной горечью душой, бледный,  измученный,  пришибленный,
как  после  тЯжкой болезни, и часами просиживал в углу у очага,
не произносЯ ни слова, опершись подбородком на ђ“Љ“.
     ‘ поЯвлением в замке €забеллы обрела цель та смутнаЯ жажда
любви, котораЯ терзает юность, заполнЯЯ долгие  досуги  погоней
за  химерами.  ЋбаЯние,  доброта,  скромность  молодой  актрисы
затронули самые нежные струны в душе ‘игоньЯка  и  внушили  ему
подлинную любовь. €забелла залечила рану, нанесенную презрением
€оланты.
     Ћчнувшись  от  несбыточных мечтаний, ‘игоньЯк пожурил себЯ
за леность и не без  усилиЯ  сосредоточил  внимание  на  пьесе,
которую дала ему €забелла, попросив подправить некоторые места.
Ћн  вычеркнул стихи, не соответствующие образу молодой актрисы,
и заменил их другими;  он  заново  переделал  любовный  монолог
героЯ,  сочтЯ его холодным, натЯнутым, высокопарным, слишком уж
книжным.  ’екст,  что  он  написал  взамен,  бесспорно,  звучал
искреннее,  пламеннее,  нежнее;  мысленно  барон  адресовал его
самой €забелле.
     ђабота его затЯнулась  далеко  за  полночь,  но  оказалась
успешной,  так  что  он  и  сам  осталсЯ  доволен, и наутро был
вознагражден  ласковой  улыбкой  €забеллы,  котораЯ  тотчас  же
принЯлась  заучивать  стихи,  переделанные  ее  поэтом, как она
называла его. Ќи Ђрди, ни ’ристан не могли бы ей так угодить.
     Ќа вечернем представлении наплыв публики был  больше,  чем
накануне,  и  зрители чуть было не задавили швейцара, порываЯсь
протиснутьсЯ все разом, из страха не найти в зале  места,  хоть
они  и заплатили за билеты. ‘лава капитана ”ракасса, победителЯ
‚алломбреза,  росла  час  от  часа,  принимаЯ   фантастические,
баснословные  размеры; ему охотно приписали бы деЯниЯ ѓеркулеса
и подвиги всех двенадцати  рыцарей  Љруглого  стола.  Ќекоторые
молодые  дворЯне  из  числа  врагов герцога намеревались свести
дружбу с отважным дуэлистом и, сложившись по шесть пистолей  на
брата,  устроить  в  его  честь пирушку в кабачке. Њногие дамы,
сочинЯЯ пылкие любовные посланиЯ, адресованные ему, побросали в
огонь не один неудачный черновик. ‘ловом, он вошел в  моду.  Ћн
был  у  всех  на  Языке.  ‚незапный  успех мало радовал его, он
предпочел  бы  по-прежнему   пребывать   в   безвестности,   но
уклонитьсЯ от этой шумихи не мог. ‡начит, надо было терпеть; на
минуту  ему  пришло  в  голову  попросту  спрЯтатьсЯ, больше не
показыватьсЯ  на  сцене.  Ћднако,  представив  себе,  в   какое
отчаЯние  придет  ’иран,  ошеломленный  огромными  сборами,  он
отказалсЯ от своего намерениЯ.  ђазве  благородные  комедианты,
поддержавшие  его в нужде, не имели права пожинать теперь плоды
его непрошеной популЯрности?  €так,  он  смирилсЯ,  надел  свою
маску,  опоЯсалсЯ  мечом,  перекинул  плащ  через  плечо и стал
ждать, когда помощник режиссера позовет его на выход.
     ’ак как сборы были отличные и публика многочисленнаЯ, €род
показал  себЯ   щедрым   директором,   распорЯдившись   удвоить
количество  свечей,  и  зала  вспыхнула  огнЯми не хуже, чем на
придворном  спектакле.  ЌадеЯсь  пленить   капитана   ”ракасса,
местные  дамы  Явились  во  всеоружии,  как говорЯт в ђиме - in
fiocchi1. Ќи один алмаз не осталсЯ в футлЯре, все это  сверкало
и  переливалось  на персЯх, более или менее белых, на головках,
более или менее красивых,  но  одинаково  одушевленных  горЯчим
желанием понравитьсЯ.
     Џустовала одна только ложа, очень выгодно расположеннаЯ на
самом  виду,  и  все  взоры  с  любопытством  обращались к ней.
„ворЯне и горожане, занЯвшие  свои  места  за  час  до  начала,
удивлЯлись,  почему  замешкались обладатели ложи. €род, глЯдЯ в
щелку занавеса, медлил с тремЯ  традиционными  ударами,  должно
быть,   дожидаЯсь,   чтобы   пожаловали  эти  пренебрежительные
спесивцы, ибо ничто так не раздражает на театре, как запоздалые
зрители, которые, войдЯ, двигают стульЯ,  шумно  усаживаютсЯ  и
отвлекают внимание от сцены.
     Љогда  занавес уже поднималсЯ, место в ложе занЯла молодаЯ
женщина, а подле  нее  с  трудом  опустилсЯ  в  кресло  пожилой
господин,  весьма  благообразной  и  патриархальной наружности.
„линные седые волосы пышными завитками ниспадали с  густых  еще
висков,  но  на темени уже блестела плешь цвета слоновой кости.
Ћбрамленные серебристыми прЯдЯми щеки, то ли от жизни на свежем
воздухе, то ли от раблезианского поклонениЯ  Ѓахусу,  приобрели
багровую  окраску.  ‚се еще черные кустистые брови нависали над
глазами, которые, несмотрЯ  на  годы,  не  утратили  живости  и
временами  резво поблескивали в кольцах темных морщинок. ‚округ
чувственного толстогубого рта топорщились наподобие запЯтых усы
и бородка-эспаньолка, вполне  заслуживающаЯ  названиЯ  коготка,
которое  в  старинном героическом эпосе неизменно присваиваетсЯ
бороде Љарла ‚еликого; двойной подбородок  переходил  в  тучную
шею,  и  общий  облик был бы довольно заурЯдным, если бы его не
облагораживал взглЯд, не  допускавший  сомнений  в  родовитости
старца.  ‚оротник венецианского гипюра был откинут на камзол из
золотой   парчи,   ослепительно-белаЯ   сорочка,   вздутаЯ   на
объемистом  животе,  спускалась,  покрываЯ  поЯс, до коричневых
бархатных панталонов; плащ того же цвета,  отороченный  золотым
галуном,  был небрежно наброшен на спинку кресла. Ќе составлЯло
труда узнать в этом старце дЯдю-опекуна, низведенного  на  роль
дуэньи  капризной  племЯнницей,  в которой он души не чаЯл. Џри
виде их обоих - ее, стройной и грациозной, и  его,  грузного  и
хмурого,  - приходило на ум сравнение с „ианой, котораЯ таскает
на поводу старого прирученного  льва,  когда  он  предпочел  бы
спать  в  своем  логове,  вместо  того  чтобы  плестись  за ней
повсюду, но принужден покорЯтьсЯ.
     €зысканный нарЯд молодой  девушки  свидетельствовал  о  ее
богатстве  и  высоком  положении.  Џлатье  цвета морской волны,
который могут позволить себе лишь блондинки, уверенные в  цвете
своего  лица, оттенЯло снежную белизну целомудренно приоткрытой
груди, а алебастрово-прозрачнаЯ шеЯ, как  пестик  из  лепестков
лилии,  выступала  из  плоеного ажурного воротника. ‘еребристаЯ
парчоваЯ юбка переливалась  на  свету,  а  индийские  жемчужины
вспыхивали  блестЯщими  точками  по  краю  платьЯ  и  по вырезу
корсажа. ‚олосы,  завитые  в  букольки  на  висках  и  на  лбу,
напоминали  при  огнЯх живое золото; чтобы достойно описать их,
понадобилось бы по  меньшей  мере  двадцать  сонетов  со  всеми
итальЯнскими  concetti1 и с испанскими agudezas2 в придачу. ‚сЯ
зала была заворожена красотой девушки, хотЯ она еще не  снимала
маски,  но  то,  что  было видно, служило порукой за остальное;
чистаЯ,  нежнаЯ   линиЯ   подбородка,   безупречные   очертаниЯ
Ярко-малиновых   губ,   выигрывавшие   от  соседства  с  черным
бархатом, продолговатый изЯщный и тонкий овал лица, совершеннаЯ
форма миниатюрного ушка, как будто выточенного из  агата  самим
Ѓенвенуто  —еллини, - достаточно перечисленных прелестей, чтобы
вызвать зависть даже у богини.
     ‚скоре из-за жары в зале или из желаниЯ  оказать  смертным
милость,  которой  они  вовсе  недостойны, молодаЯ богинЯ снЯла
докучный кусок картона, наполовину скрывавший ее  ослепительную
красоту. ‚зорам зрителей предстали прекрасные глаза, светЯщиесЯ
прозрачным  лазоревым  блеском  между  темным  золотом  длинных
ресниц; не то  греческий,  не  то  римский  нос  и  щеки,  чуть
тронутые  румЯнцем,  рЯдом  с  которым  цвет  самой свежей розы
показалсЯ бы землистым. ќто была €оланта де ”уа.
     …ще раньше, чем она снЯла маску, ревнивые  женские  сердца
почувствовали,  что  успех  их  сорван,  а  сами  они  обречены
обратитьсЯ в дурнушек и древних старух.
     ЋбведЯ  спокойным   взором   потрЯсенную   залу,   €оланта
облокотилась  о барьер ложи, оперлась щекой на руку и застыла в
такой позе, котораЯ  прославила  бы  любого  ваЯтелЯ,  если  бы
только  мастер,  будь он грек или римлЯнин, мог вообразить себе
что-либо похожее на этот образец небрежной грации и врожденного
изЯщества.
     - ‘делайте  милость,  дЯдюшка,  не  вздумайте  заснуть,  -
вполголоса  сказала  она  старому  вельможе,  который тотчас же
выпрЯмилсЯ в кресле и  стал  таращить  глаза,  -  это  было  бы
нелюбезно   в  отношении  менЯ  и  противно  законам  старинной
учтивости, которую вы не устаете восхвалЯть.
     - Ѓудьте покойны, милаЯ племЯнница, когда мне окончательно
прискучит пошлаЯ и глупаЯ болтовнЯ этих фиглЯров, со  всеми  их
страстЯми, до которых мне дела нет, Я взглЯну на вас, и сна как
не бывало.
     Џока  €оланта  обменивалась  с  дЯдей  этими  замечаниЯми,
капитан ”ракасс, расставлЯЯ ноги циркулем,  дошел  до  рампы  и
остановилсЯ  с  самым  вызывающим  и  заносчивым видом, свирепо
вращаЯ глазами.
     Ѓурные  рукоплесканиЯ  раздались  со   всех   сторон   при
поЯвлении общего любимца и на миг отвлекли внимание от €оланты.
Ѓез  сомнениЯ,  ‘игоньЯк  не был тщеславен и в своей дворЯнской
гордости презирал ремесло комедианта, на  которое  обрекла  его
нужда.  Ћднако  мы  не  беремсЯ  утверждать,  что самолюбие его
ничуть не было польщено таким шумным и горЯчим  приемом:  славе
гистрионов,   гладиаторов  и  мимов  нередко  завидовали  люди,
поставленные  очень  высоко,  -  римские  императоры,   кесари,
владыки  мира,  не гнушавшиесЯ оспаривать на арене цирка или на
театральных подмостках лавры певцов, актеров, борцов и  возниц,
хотЯ  и  так  сами были многократно увенчаны, чему известнейшим
примером служит Ќерон ќнобарб.
     Љогда рукоплесканиЯ утихли, капитан  ”ракасс  окинул  залу
тем  взглЯдом,  каким  актер  неизменно проверЯет, все ли места
занЯты, и стараетсЯ угадать, веселое или  мрачное  расположение
духа  у  зрителей,  и  на  этом строит свою игру, позволЯЯ себе
большие или меньшие вольности.
     ‚друг барон застыл, как громом пораженный: огни свеч будто
превратились в огромные солнца, затем  показались  ему  черными
кругами  на  ослепительном  фоне.  ѓоловы  зрителей, которые он
раньше смутно различал  у  своих  ног,  расплылись  в  сплошной
туман.  …го  с  ног  до  головы  обдало жаром, а вслед за тем -
леденЯщим холодом. Ќоги, как ватные, подогнулись под ним, и  он
словно  погрузилсЯ  по  поЯс  в настил сцены; во рту пересохло,
горло сжали железные тиски, как преступнику испанскаЯ  гаррота,
а  из  головы,  будто  птицы из раскрытой клетки, беспорЯдочной
испуганной стаей, сталкиваЯсь и путаЯсь между  собой,  вылетели
все  слова,  какие  ему  нужно  было  произнести. •ладнокровие,
выдержка,  памЯть  вмиг  покинули  барона.  Љазалось,  незримаЯ
молниЯ  ударила  в  него,  еще  немного - и он упал бы замертво
прЯмо на рампу. Ћн увидел в ложе ослепительную  и  невозмутимую
€оланту   де   ”уа,   пристально   смотревшую  на  него  своими
прекрасными синими глазами.
     Ћ, позор! Ћ, проклЯтье! Ћ, злаЯ насмешка судьбы! Ќезадача,
несноснаЯ  длЯ  благородной  души!  ‚   шутовском   нарЯде,   в
низменной,  недостойной  роли  увеселителЯ  черни кривлЯтьсЯ на
глазах у столь надменной, столь заносчивой, столь  высокомерной
красавицы,  когда  хочетсЯ  совершать  перед  ней  возвышенные,
героические,  сверхчеловеческие  деЯниЯ,  дабы  унизить  ее   и
сломить ее гордыню! € не иметь возможности скрытьсЯ, исчезнуть,
провалитьсЯ  в  самые  недра  земли! Џервым движением ‘игоньЯка
было бежать опрометью, продырЯвив заднюю декорацию головой, как
баллистой; но у него на ногах  словно  оказались  те  свинцовые
подошвы,  в  которых, как говорЯт, упражнЯютсЯ скороходы, чтобы
обрести большую легкость... Ћн прирос к полу и  стоЯл,  раскрыв
рот,  растерЯнный,  смЯтенный,  к  великому  изумлению ‘капена,
который подумал, что капитан  ”ракасс  забыл  роль,  и  шепотом
подсказывал ему первые слова монолога.
     Џублика,  решив,  что актер, прежде чем начать, ждет новых
рукоплесканий, принЯлась опЯть бить в  ладоши,  топать  ногами,
словом,  поднЯла  такой шум, какого еще не слыхивали на театре.
ќто дало ‘игоньЯку  времЯ  прийти  в  себЯ:  сделав  над  собой
героическое  усилие,  он  вполне  овладел своими способностЯми.
"—то ж, будем хотЯ бы на высоте своего позорного  положениЯ,  -
внушил  он  себе,  твердо  становЯсь  на ноги, - недостает еще,
чтобы  менЯ  в  ее  присутствии  освистали,  забросали  гнилыми
Яблоками  и тухлыми Яйцами. Ѓыть может, она даже не узнала менЯ
под этой гнусной личиной, - кто поверит, что один из ‘игоньЯков
ходит обрЯженный в красное с желтым, как ученаЯ обезьЯна! €так,
смелей, не посрамим себЯ! …сли  буду  хорошо  играть,  она  мне
похлопает, а это уже немалаЯ победа, ведь на такую привередницу
угодить нелегко".
     ‚се   эти  соображениЯ  промелькнули  в  голове  ‘игоньЯка
быстрее, чем нам удалось их записать, ибо перу  не  поспеть  за
мыслью,  и  вот он уже произносил свой главный монолог с такими
причудливыми раскатами голоса, такими неожиданными интонациЯми,
с таким безудержным комическим задором, что публика разразилась
восторженными криками, и даже сама €оланта невольно улыбнулась,
хоть и твердила, что не понимает вкуса в подобном шутовстве. …е
дЯдюшка, толстый командор, и не  помышлЯл  о  сне,  он  выражал
полное одобрение и хлопал в ладоши, не щадЯ своих подагрических
рук.  Ђ  несчастный  ‘игоньЯк  от  отчаЯниЯ, казалось, старалсЯ
преувеличенным кривлЯнием, шутовством и фанфаронством  оплевать
самого   себЯ   и  довести  издевательство  судьбы  до  крайних
пределов;  с  безумным,  Яростным  весельем  попирал  он   свое
достоинство,  дворЯнскую  гордость,  уважение  к  себе и памЯть
предков.
     "’ы можешь торжествовать, злой рок, нельзЯ быть  униженным
сильнее,  пасть  глубже,  чем  Я, - думал он, получаЯ пощечины,
щелчки и пинки, - ты создал менЯ несчастным! ’еперь ты  делаешь
менЯ  смешным!  ’ы  подло  выставлЯешь менЯ на позор перед этой
гордой аристократкой. —его же тебе надобно еще?"
     Њинутами гнев обуревал его, и он выпрЯмлЯлсЯ  под  ударами
‹еандра  с  таким  грозным  и  свирепым видом, что тот в страхе
отступал, но тут же, опомнившись, снова входил в характер роли,
дрожал всем телом, выбивал  зубами  дробь,  трЯссЯ  на  хлипких
ногах, заикалсЯ и, к вЯщему удовольствию зрителей, проЯвлЯл все
признаки подлейшей трусости.
     ’акие  резкие скачки поведениЯ показались бы нелепыми не в
столь многогранной роли, но публика приписывала их  вдохновению
актера, всецело слившегосЯ с образом действующего лица, и очень
их  одобрЯла.  Ћдной €забелле было Ясно, в чем причина смЯтениЯ
‘игоньЯка, - в присутствии среди публики дерзкой охотницы,  чьи
черты  очень прочно врезались ей в памЯть. €граЯ свою роль, она
украдкой поглЯдывала на ложу, где с  высокомерным  спокойствием
уверенного  в  себе  совершенства  восседала  гордаЯ красавица,
которую молодаЯ актриса  в  смирении  своем  не  смела  назвать
соперницей.   Ћна   находила   горькую  усладу  в  сознании  ее
неоспоримого превосходства, мысленно утешаЯ себЯ  тем,  что  ни
одна женщина не могла бы сравнитьсЯ в прелестЯх с этой богиней.
ѓлЯдЯ  на  царственную  красоту  €оланты,  она  понимала теперь
безрассудную  любовь,  которую  внушают  иногда   простолюдинам
несравненные  чары какой-нибудь юной королевы, ЯвившейсЯ народу
в  апогее  славы  во  времЯ  публичной  церемонии,  -   любовь,
доводЯщую до безумиЯ, до тюрьмы и казни.
     Ђ сам ‘игоньЯк дал себе слово не глЯдеть на €оланту, чтобы
в минутном  порыве,  потерЯв  над  собой  власть,  не совершить
какого-нибудь дикого поступка и  публично  не  опозорить  себЯ.
Ќапротив,   он   старалсЯ   найти  успокоение,  когда  тому  не
препЯтствовала  роль,  подолгу  глЯдЯ  на  кроткую   и   добрую
€забеллу.  ЃурЯ  в  его  душе  стихала  при виде ее прелестного
личика, затуманенного налетом  грусти  из-за  докучной  тирании
отца,  который,  по ходу пьесы, хотел насильно выдать ее замуж;
любовь  одной  искупала  презрение  другой.  Ћн  вновь  обретал
уважение к себе, что давало ему силы продолжать игру.
     Ќаконец  пытка  прекратилась.  Љогда  по  окончании  пьесы
‘игоньЯк,  задыхаЯсь,  сбросил  за  кулисами  маску,  остальные
актеры  были  поражены тем, как разительно изменилсЯ он в лице.
Ћн был смертельно бледен и, точно безжизненное  тело,  упал  на
стоЯвшую  рЯдом  скамейку.  ‚идЯ,  что  он  близок  к обмороку,
Ѓлазиус принес ему флЯжку  спиртного,  сказав,  что  нет  лучше
средства  в  таких  случаЯх,  чем  глоток-другой  доброго вина.
‘игоньЯк жестом показал, что не хочет ничего, кроме воды.
     - ‚реднаЯ привычка, пагубнаЯ ошибка  в  диете,  -  заметил
Џедант,  -  вода  пригодна  только  длЯ лЯгушек, рыб и уток, но
никак не длЯ людей; по аптечному образцу на  графинах  с  водой
следовало  бы  писать:  "„лЯ  наружного  употреблениЯ". џ мигом
отдал бы богу душу от одного глотка этого пресного пойла.
     „оводы Ѓлазиуса не помешали барону выпить целый кувшин. Ћт
свежей влаги он совсем пришел в чувство и уже не так растерЯнно
оглЯдывалсЯ по сторонам.
     - ‚ы играли  превосходно  и  вдохновенно,  -  начал  €род,
приближаЯсь  к  ‘игоньЯку.  -  Ќо нельзЯ так растрачивать себЯ.
€наче вы быстро сгорите на этом огне.  €скусство  комедианта  в
том   и   состоит,   чтобы,  сохранЯЯ  внутреннее  спокойствие,
изображать лишь видимость чувств. Ќадо, чтобы подмостки  горели
под  ним, а сам он был холоден и трезв, поднимаЯ бурю страстей.
Ќи один актер так живо не  передавал  еще  апломб,  наглость  и
глупость  хвастуна  Њатамора,  а сумей вы повторить сегоднЯшнюю
импровизацию, вам по праву надо бы отдать пальму  первенства  в
комическом амплуа.
     - „олжно  быть, Я уж слишком хорошо вошел в свою роль! - с
горечью ответил барон. - џ и сам  чувствовал  себЯ  препотешным
шутом  в  той  сцене,  когда ‹еандр продырЯвливает гитару о мою
голову.
     - ‚аша правда, вы умудрились состроить донельзЯ смешную  и
свирепую  гримасу.  „аже столь гордаЯ, знатнаЯ и рассудительнаЯ
особа,  как   мадемуазель   €оланта   де   ”уа,   соблаговолила
улыбнутьсЯ. џ видел это собственными. глазами.
     - џ  очень польщен, что мне удалось развлечь эту надменную
красавицу! - весь вспыхнув, промолвил ‘игоньЯк.
     - Џростите менЯ, - поспешил сказать ’иран, заметив, как он
покраснел. -  “спех,  опьЯнЯющий  нас,  бедных  комедиантов  по
ремеслу,   должен  быть  безразличен  человеку  вашего  званиЯ,
стоЯщему выше самого лестного одобрениЯ.
     - ‚ы ничуть не обидели менЯ, благородный €род,  -  ответил
‘игоньЯк,  протЯгиваЯ  ’ирану руку. - ‚се, что ни делаешь, надо
делать хорошо. џ лишь невольно вспомнил, что в юношеских  своих
мечтах сулил себе успехи иного рода.
     €забелла,  переодевшись  длЯ  следующей  роли, прошла мимо
‘игоньЯка и, прежде чем выйти  на  сцену,  бросила  ему  взглЯд
ангела-утешителЯ,  исполненный  такой  нежности,  состраданиЯ и
любви, что он выкинул из головы €оланту и перестал  чувствовать
себЯ  несчастным,  -  от  этого  божественного  бальзама  рана,
нанесеннаЯ его гордости,  затЯнулась  хотЯ  бы  на  времЯ,  ибо
такого рода раны никогда не перестают кровоточить.
     Њаркиз  де  Ѓрюйер  находилсЯ  на  своем  посту и, усердно
хлопаЯ ‡ербине во времЯ представлениЯ, не преминул все же пойти
поздороватьсЯ с €олантой,  которую  давно  знал  и  сопровождал
иногда  на  охоту.  Ќе  называЯ барона, он рассказал ей о дуэли
капитана  ”ракасса  с  герцогом  де  ‚алломбрезом,  подробности
которой  в  качестве  секунданта  одного  из  противников  знал
досконально.
     - ‚ы напрасно скрытничаете, - заметила €оланта, - Я  сразу
угадала,  что  капитан  ”ракасс  не  кто  иной,  как  барон  де
‘игоньЯк. џ сама видела, как он уезжал из своей  совиной  башни
за  этой  вертихвосткой,  бродЯчей  фиглЯркой, котораЯ на сцене
изображает из себЯ елейную скромницу, - добавила она с деланным
смешком. - Љстати, он ведь побывал  у  вас  в  замке  вместе  с
актерами. ‘удЯ по его глуповатому виду, Я никак не ожидала, что
он окажетсЯ отменным комедиантом и отважным дуэлистом.
     ЃеседуЯ с €олантой, маркиз оглЯдывал залу, котораЯ отсюда,
из ложи, была видна лучше, чем с его обычного места в оркестре,
где ему  удобней  было  наблюдать  игру  ‡ербины.  ‚нимание его
остановилось на замаскированной даме, которой он до сих пор  не
замечал, потому что сам все времЯ сидел в первом рЯду, спиной к
зрителЯм,  избегаЯ  оборачиватьсЯ  и  быть  узнанным. •отЯ дама
была, можно сказать, всЯ окутана черными кружевами,  в  позе  и
облике  таинственной  красавицы  что-то  смутно  напомнило  ему
маркизу, его супругу. "Ѓа! ‚едь она должна сейчас быть в  замке
Ѓрюйер,  где  Я  ее  оставил", - мысленно воскликнул он. Љак бы
вознаграждаЯ себЯ за то, что  лицо  у  нее  скрыто,  незнакомка
кокетливо  положила  на  барьер  ложи  руку,  и  в  этот миг на
безымЯнном  пальце  сверкнул  крупный  алмаз,   который   имела
обыкновение  носить  маркиза;  озадаченный  столь Явной уликой,
маркиз покинул €оланту и ее вельможного  дЯдюшку  с  намерением
убедитьсЯ  во  всем  на  месте,  проЯвив  неожиданное,  но, как
оказалось, недостаточно стремительное  рвение,  ибо,  когда  он
достиг  цели, птичка уже выпорхнула из гнезда. Ћн спугнул даму,
и она поспешила исчезнуть, что немало смутило  и  раздосадовало
его, хоть он и был снисходительным супругом.
     - Ќеужто она влюблена в этого ‹еандра, - пробормотал он, -
счастье, что Я авансом велел отдубасить его и могу считать себЯ
удовлетворенным.
     ќта   мысль   вернула  ему  обычную  безмЯтежность,  и  он
отправилсЯ  за  кулисы.  ‘убретка  уже  удивлЯлась,  почему  он
медлит,  и встретила его с притворным гневом, которым подобного
рода женщины подстегивают мужской пыл.
     Џосле спектаклЯ ‹еандр, в свою очередь, обеспокоенный тем,
что маркиза  исчезла   посреди   представлениЯ,   поспешил   на
–ерковную  площадь, где все эти дни его поджидал паж с каретой.
Ќашел он одного только  пажа,  который,  вручив  ему  письмо  и
довольно  увесистую шкатулку, так быстро скрылсЯ в темноте, что
актер мог бы счесть его поЯвление плодом собственной  фантазии,
если бы не держал в руках послание и подарок. Ћкликнув чьего-то
слугу,  который  с  фонарем шел в один из соседних домов, чтобы
проводить  из  гостей  своего  хозЯина,