  слух  о том,  что
‹антенак на свободе, недовольство обратилось против командира ѓовэна.  Љогда
же  из  темницы, где  полагалось  сидеть  взаперти ‹антенаку, вывели ѓовэна,
словно электрический  разрЯд прошел  по зале  суда, и через  минуту весть  о
происшествии облетела лагерь. ‚ маленькой армии поднЯлсЯ  ропот: "‘ейчас они
судЯт  ѓовэна,  -- говорили солдаты, -- но это только длЯ отвода глаз. ‡наем
мы  этих  бывших  и попов. ‘начала виконт спас маркиза, а  теперь  свЯщенник
помилует аристократа!" Љогда  же разнессЯ слух о том, что ѓовэн приговорен к
смертной казни, пошел  уже другой ропот: "Њолодец ѓовэн! ‚от командир у  нас
так командир! Њолод годами, а  герой! —то ж, что  он виконт, если он при том
честный  республиканец,  --  в  этом  двойнаЯ  заслуга!  Љак!  казнить  его,
освободителЯ Џонторсона, ‚ильдье, Џонт-о-Ѓо! ЏобедителЯ при „оле и ’урге! „а
ведь  с  ним  мы  непобедимы! „а  ведь  он меч  республики в ‚андее! Љазнить
человека, который нагнал страху на шуанов и вот уже пЯть  месЯцев исправлЯет
все  те глупости,  что  наделал ‹ешель  с  присными!  €  ‘имурдэн еще  смеет
приговаривать  его к  смертной  казни! Ђ за что?  ‡а  то, что  он  помиловал
старика,  который  спас  трех  детей! —тобы  поп  убивал  солдата? ќтого еще
нехватало!"
     ’ак роптал  победоносный и растревоженный отрЯд. ѓлухой гнев  подымалсЯ
против ‘имурдэна. —етыре тысЯчи человек  против  одного -- какаЯ  же это  на
первый  взглЯд сила! Ќо нет, это не сила. —етыре тысЯчи человек были толпой.
Ђ ‘имурдэн был волей.  Љаждый знал, что ‘имурдэн  спуску не даст и что стоит
ему  угрюмо насупить  брови, как задрожит  всЯ армиЯ. ‚ те суровые  времена,
если за  спиною человека  подымалась тень  Љомитета  общественного спасениЯ,
этого  было  достаточно,  чтобы  он  стал  грозой,  и  проклЯтиЯ сами  собой
переходили  в приглушенный ропот, а ропот в молчание. Ѓыл ли ропот, или нет,
‘имурдэн  распорЯжалсЯ судьбой ѓовэна, равно  как и судьбою  всех остальных.
Љаждый  понимал,  что  просить  бесполезно, что ‘имурдэн будет  повиноватьсЯ
только своей совести, чей нечеловеческий  глас был слышен только ему одному.
‚се зависело  от  него. ’о, что он  решил  в  качестве  военного судьи,  мог
перерешить он  один в  качестве гражданского  делегата. ’олько  он  один мог
миловать. Ћн был наделен чрезвычайными полномочиЯми: мановением руки  он мог
дать ѓовэну свободу; он был полновластным хозЯином над жизнью и смертью;  он
повелевал гильотиной. ‚ эту трагическую минуту этот человек был всемогущ.
     Ћставалось только одно -- ждать.
     ’ем временем настала ночь.


     <b>V
     <i>‚ темнице</i></b>

     ‡ала, где отправлЯли  правосудие,  вновь  превратилась  в  кордегардию;
караулы, как  и  накануне суда, удвоили;  на страже  перед  запертой  дверью
темницы стоЯли два жандарма.
     ‚ полночь какой-то человек с фонарем в  руках прошел через кордегардию;
он назвал себЯ и приказал отпереть двери темницы.
     ќто был ‘имурдэн.
     Ћн переступил порог, оставив дверь полуоткрытой.
     ‚  подземелье было тихо и темно. ‘имурдэн  сделал шаг, поставил  фонарь
наземь и  остановилсЯ.  ‚о мраке  слышалось ровное дыхание спЯщего человека.
‘имурдэн задумчиво вслушалсЯ в этот мирный звук.
     ѓовэн  лежал  в  глубине  каземата  на  охапке соломы.  ќто его дыхание
доносилось до ‘имурдэна. Ћн спал глубоким сном.
     ‘тараЯсь не шуметь, ‘имурдэн подошел поближе и долго смотрел на ѓовэна;
мать, склонившаЯсЯ  над  спЯщим  своим младенцем,  не  глЯдит на него  таким
невыразимо  нежным взглЯдом, каким глЯдел ‘имурдэн. Ѓыть может, это  зрелище
было  сильнее  ‘имурдэна;  он  как-то  по-детски  прикрыл  глаза кулаками  и
несколько мгновений стоЯл неподвижно. Џотом  он опустилсЯ на колени, бережно
приподнЯл руку ѓовэна и прижалсЯ к ней губами.
     ‘пЯщий  пошевелилсЯ и, открыв глаза,  удивленно посмотрел  вокруг,  как
озираетсЯ внезапно проснувшийсЯ человек.
     ‘вет фонарЯ слабо освещал подземелье. ѓовэн узнал ‘имурдэна.
     -- Ђ, -- сказал он, -- это вы, учитель!
     €, помолчав, добавил:
     -- Ђ мне приснилось, что смерть целует мне руку.
     ‘имурдэн вздрогнул,  как порой  вздрагивает человек, когда внезапно  на
него нахлынет волна разноречивых чувств; подчас  эта  волна  так  бурлива  и
высока, что  грозит  загасить  душу. Ќо  слова  не  шли  из  глубины  сердца
‘имурдэна. Ћн мог выговорить лишь одно: "ѓовэн!"
     Ћни  поглЯдели  друг  на друга. ѓлаза ‘имурдэна горели  тем нестерпимым
пламенем, от которого сохнут слезы, губы ѓовэна морщила кроткаЯ улыбка.
     ѓовэн приподнЯлсЯ на локте и заговорил:
     --  ‚от  этот  рубец на  вашем  лице  --  он от  удара  сабли,  который
предназначалсЯ мне, а вы принЯли его на себЯ. …ще вчера вы были в самой гуще
схватки  -- рЯдом со мной и ради  менЯ.  …сли бы провидение не послало вас к
моей колыбели, где бы Я был? Ѓлуждал бы в потемках. …сли у менЯ есть понЯтие
долга,  то лишь  благодарЯ вам. џ  родилсЯ свЯзанным. Џредрассудки -- те  же
путы, вы освободили  менЯ от них,  вы дали  мне взрасти свободно, и из того,
кто уже в младенчестве был мумией,  вы  сделали  живое  дитЯ. ‚ы зажгли свет
разума в  том,  кто без вас оставалсЯ бы убогим недоноском. Ѓез вас Я рос бы
карликом. ‚се живое во мне идет от вас. Ѓез вас Я бы стал сеньором и только,
вы же сделали из менЯ гражданина;  Я осталсЯ  бы  только гражданином, но  вы
сделали  из  менЯ мыслЯщее  существо; вы подготовили менЯ к земной жизни,  а
душу  мою -- к  жизни небесной. ‚ы вручили  мне  ключ истины, дабы Я  познал
человеческий удел, и ключ  света, дабы Я мог приобщитьсЯ к  неземному уделу.
“читель мой, благодарю вас. ‚едь это вы, вы создали менЯ.
     ‘имурдэн присел на солому рЯдом с ѓовэном и сказал:
     -- џ пришел поужинать с тобой.
     ѓовэн разломил краюху черного хлеба и протЯнул  ее  ‘имурдэну. ‘имурдэн
взЯл кусок; потом ѓовэн подал ему кувшин с водой.
     -- Џей сначала ты, -- сказал ‘имурдэн.
     ѓовэн отпил и передал кувшин ‘имурдэну. ѓовэн отхлебнул только  глоток,
а ‘имурдэн пил долго и жадно.
     ’ак  они  и  ужинали:  ѓовэн  ел,  а ‘имурдэн  пил,  -- верный  признак
душевного спокойствиЯ одного и лихорадочного волнениЯ другого.
     ЉакаЯ-то пугающаЯ безмЯтежность царила  в  подземной темнице. “читель и
ученик беседовали.
     -- Ќазревают великие  событиЯ,  -- говорил ѓовэн. --  ’о, что совершает
ныне революциЯ, полно таинственного смысла. ‡а видимыми деЯниЯми есть деЯниЯ
невидимые. € одно скрывает от наших глаз другое.  ‚идимое деЯние -- жестоко,
деЯние  невидимое  --  величественно.  ‘ейчас Я различаю  это  с  предельной
Ясностью.  ќто удивительно и прекрасно. Ќам пришлось лепить из старой глины.
Ћтсюда  этот  необычайный  девЯносто третий  год. €дет  великаЯ стройка. Ќад
лесами варварства подымаетсЯ храмина цивилизации.
     --   „а,   --  ответил  ‘имурдэн.   --  ‚ременное  исчезнет,  останетсЯ
непреходЯщее.  Ђ непреходЯщее -- это право и долг, идущие рука  об руку, это
прогрессивный  и  пропорциональный  налог, обЯзательнаЯ воинскаЯ повинность,
равенство, прЯмой без отклонений путь, и превыше всего самаЯ прЯмаЯ из линий
-- закон. ђеспублика абсолюта.
     -- џ предпочитаю республику идеала, -- заметил ѓовэн.
     Ћн помолчал, затем продолжал свою мысль:
     -- ‘кажите, учитель, среди всего упомЯнутого вами найдетсЯ ли место длЯ
преданности,  самопожертвованиЯ,  самоотречениЯ,   взаимного  великодушиЯ  и
любви?  „обитьсЯ всеобщего  равновесиЯ  --  это  хорошо;  добитьсЯ  всеобщей
гармонии --  это лучше. ‚едь лира выше  весов.  ‚аша республика  взвешивает,
отмерЯет и направлЯет человека;  моЯ возносит его в безбрежную  лазурь.  ‚от
где разница между геометром и орлом.
     -- ’ы витаешь в облаках.
     -- Ђ вы погрЯзли в расчетах.
     -- Ќе пустаЯ ли мечта эта гармониЯ?
     -- Ќо без мечты нет и математики.
     -- џ хотел бы, чтоб творцом человека был ќвклид.
     -- Ђ Я, -- сказал ѓовэн, -- предпочитаю в этой роли ѓомера.
     ‘уроваЯ  улыбка поЯвилась на губах ‘имурдэна, словно  он желал удержать
на земле душу ѓовэна.
     -- ЏоэзиЯ! Ќе верь поэтам!
     --  „а,  Я уже много раз  слышал это.  Ќе верь дыханию  ветра, не  верь
солнечным лучам, не  верь  благоуханию,  не верь  цветам,  не  верь  красоте
созвездий.
     -- ‚сем этим человека не накормишь.
     -- Љто знает? €деЯ -- та же пища. Њыслить -- значит питать себЯ.
     -- Џоменьше абстракций.  ђеспублика это дважды два четыре. Љогда Я  дам
каждому, что ему положено...
     -- ’огда вам придетсЯ еще добавить то, что ему не положено.
     -- —то ты под этим подразумеваешь?
     -- џ подразумеваю те поистине огромные взаимные уступки, которые каждый
обЯзан  делать всем и все должны делать каждому, ибо это основа общественной
жизни.
     -- ‚не незыблемого права нет ничего.
     -- ‚не его -- все.
     -- џ вижу лишь правосудие.
     -- Ђ Я смотрю выше.
     -- —то же может быть выше правосудиЯ?
     -- ‘праведливость.
     Њинутами они замолкали, словно видели отблеск Яркого света.
     ‘имурдэн продолжал:
     -- ‚ыразись Яснее, если можешь.
     --  Ћхотно. ‚ы хотите обЯзательной воинской повинности. Ќо против кого?
Џротив других же людей. Ђ Я, Я вообще не хочу никакой воинской повинности. џ
хочу  мира. ‚ы хотите  помогать  беднЯкам,  а  Я  хочу,  чтобы  нищета  была
уничтожена  совсем.  ‚ы  хотите ввести пропорциональный налог.  Ђ Я не  хочу
никаких  налогов.  џ  хочу,  чтобы  общественные  расходы  были  сведены   к
простейшим формам и оплачивались бы из избытка общественных средств.
     -- —то же, по-твоему, надо длЯ этого сделать?
     -- Ђ вот что: первым делом уничтожьте  всЯческий паразитизм: паразитизм
свЯщенника, паразитизм судьи, паразитизм солдата. ‡атем употребите с пользой
ваши богатства;  теперь  вы  спускаете туки  в сточную  канаву, внесите их в
борозду. ’ри четверти наших  земель не  возделаны,  подымите целину во  всей
”ранции, используйте пустые  пастбища; поделите все  общинные  земли.  Џусть
каждый человек  получит землю, пусть  каждый клочок  земли получит  хозЯина.
ќтим вы повысите общественное производство во сто крат. ”ранциЯ в наше времЯ
может дать крестьЯнину мЯсо  лишь четыре раза в год; возделав все свои полЯ,
она  накормит триста миллионов человек --  всю …вропу.  ‘умейте использовать
природу,  великую  помощницу,  которой   вы  ныне  пренебрегаете.  ‡аставьте
работать  на  себЯ  даже  легчайшее   дуновенье  ветра,  все  водопады,  все
магнетические токи. Ќаш  земной шар изрезан сетью  подземных артерий, в  них
происходит чудесное  обращение  воды,  масла,  огнЯ;  вскройте же  эти  жилы
земные,  и пусть  оттуда длЯ ваших водоемов потечет  вода, потечет масло длЯ
ваших ламп, огонь длЯ ваших очагов. Џоразмыслите над игрой морских волн, над
приливами  и отливами, над  непрестанным  движением морЯ. —то  такое  океан?
ЌеобъЯтнаЯ, но впустую пропадающаЯ сила. Љак же глупа наша землЯ! „о сих пор
она не научилась пользоватьсЯ мощью океана!
     -- ’ы весь во власти мечты.
     -- Ќо ведь это всецело в пределах реального.
     € ѓовэн добавил:
     -- Ђ женщина? Љакую вы ей отводите роль?
     --  ’у, что  ей  свойственна,  --  ответил  ‘имурдэн.--  ђоль  служанки
мужчины.
     -- ‘огласен. Ќо при одном условии.
     -- Љаком?
     -- Џусть тогда и мужчина будет слугой женщины.
     --  —то ты говоришь?-- воскликнул ‘имурдэн.-- Њужчина-- слуга  женщины!
„а никогда! Њужчина -- господин. џ признаю лишь одну самодержавную власть --
власть мужчины у домашнего очага. Њужчина у себЯ дома король.
     -- ‘огласен. Ќо при одном условии.
     -- Љаком?
     -- Џусть тогда и женщина будет королевой в своей семье.
     -- €ными словами, ты требуешь длЯ мужчины и длЯ женщины...
     -- ђавенства.
     -- ђавенства? —то ты говоришь! „ва таких различных существа...
     -- џ сказал "равенство". џ не сказал "тождество".
     ‚новь воцарилось  молчание, словно два эти  ума, метавшие друг в  друга
молнии, на минуту заключили перемирие. ‘имурдэн нарушил его первым.
     -- Ђ ребенок? Љому ты отдашь ребенка?
     -- ‘начала отцу, от  которого он зачат, потом матери, котораЯ произвела
его  на свет, потом  учителю, который его  воспитает,  потом городу, который
сделает из него мужа,  потом родине -- высшей из матерей, потом человечеству
-- великому родителю.
     -- ’ы ничего не говоришь о боге.
     --  ЉаждаЯ  из  этих  ступеней:  отец,  мать,  учитель, город,  родина,
человечество, -- все они -- ступени лестницы, ведущей к богу.
     ‘имурдэн молчал, а ѓовэн говорил:
     -- Љогда  человек достигнет верхней ступени лестницы, он придет к богу.
Ѓог отверзнет перед ним врата, и человек смело войдет в них.
     ‘имурдэн махнул рукой, словно желаЯ предостеречь друга.
     -- ѓовэн, вернись на землю. Њы хотим осуществить возможное.
     -- Ѓерегитесь, как бы возможное не стало невозможным.
     -- ‚озможное всегда осуществимо.
     -- Ќет, не всегда. …сли грубо  отшвырнуть утопию, ее можно  убить. …сть
ли что-нибудь более хрупкое, чем Яйцо?
     --  Ќо  и  утопию  нужно  сначала  обуздать,   возложить  на  нее  Ярмо
действительности  и  ввести  в  рамки  реального.  ЂбстрактнаЯ  идеЯ  должна
превратитьсЯ  в  идею  конкретную;  пусть  она  потерЯет  в   красоте,  зато
приобретет  в полезности; пусть  она  будет  не столь  широкой,  зато станет
вернее.  Ќеобходимо,  чтобы  право легло  в  основу закона,  и  когда  право
становитсЯ законом, он становитсЯ абсолютом. ‚от что Я называю возможным.
     -- ‚озможное гораздо шире.
     -- Ќу, вот ты снова начал мечтать.
     -- ‚озможное -- это таинственнаЯ птица, витающаЯ над нами.
     -- ‡начит, нужно ее поймать.
     -- Ќо только живую.
     ѓовэн продолжал:
     --  ЊоЯ мысль проста: всегда вперед.  …сли бы бог хотел,  чтобы человек
пЯтилсЯ назад,  он  поместил бы ему глаза  на  затылке.  ’ак будем же всегда
смотреть в сторону зари, расцвета, рождениЯ. Џадение отгнившего поощрЯет то,
что начинает  жить.  ’реск  старого  рухнувшего  дуба  --  призыв к молодому
деревцу.  Џусть каждый  век свершит свое деЯние,  ныне  гражданское,  завтра
просто  человеческое. Ќыне  стоит  вопрос о праве,  завтра встанет вопрос  о
заработной  плате.  ‘лова  "заработнаЯ плата"  и "право"  в  конечном  счете
означают одно и то же.  †изнь человека должна  быть оплачена; даваЯ человеку
жизнь, бог берет на себЯ обЯзательство перед ним; право  -- это прирожденнаЯ
плата; заработнаЯ плата -- это приобретенное право.
     ѓовэн говорил сосредоточенно и строго, как пророк. ‘имурдэн слушал. Ћни
поменЯлись ролЯми, и теперь, казалось, ученик стал учителем.
     ‘имурдэн прошептал:
     -- “ж очень ты скор.
     -- —то поделаешь! ЏриходитсЯ  поторапливатьсЯ,  --  с  улыбкой  ответил
ѓовэн. -- “читель, вот в чем разница между нашими двумЯ утопиЯми.  ‚ы хотите
обЯзательной  длЯ   всех   казармы,  Я  хочу  --   школы.  ‚ы   мечтаете   о
человеке-солдате, Я  мечтаю о человеке-гражданине. ‚ы хотите,  чтобы человек
был  грозен,  а  Я хочу,  чтобы он был мыслителем. ‚ы основываете республику
меча, Я хотел бы основать...
     Ћн помолчал.
     -- џ хотел бы основать республику духа.
     ‘имурдэн потупилсЯ и, глЯдЯ на черные плиты пола, спросил:
     -- Ђ пока что ты хочешь?
     -- ’ого, что есть.
     -- ‘ледовательно, ты оправдываешь настоЯщий момент?
     -- „а.
     -- Џочему?
     -- Џотому что это гроза. Ђ  гроза всегда знает, что делает. ‘жигаЯ один
дуб,  она  оздоравливает  весь  лес.  –ивилизациЯ  была   покрыта  гнойными,
заразными Язвами; великий ветер несет ей исцеление. ‚озможно, он не особенно
церемонитсЯ.  Ќо  может ли  он  действовать иначе?  ‚едь слишком много  надо
вымести грЯзи. ‡наЯ, как ужасны миазмы, Я понимаю Ярость урагана. Ђ впрочем,
что мне бури,  когда  у менЯ есть компас! —то мне боЯтьсЯ  страшных событий,
раз моЯ совесть спокойна!
     € он добавил низким торжественным голосом:
     -- …сть некто, чьей воле нельзЯ чинить препЯтствиЯ.
     -- Љто же это? -- спросил ‘имурдэн.
     ѓовэн указал пальцем ввысь. ‘имурдэн проследил взглЯдом его движение, и
ему почудилось,  что сквозь  каменные  своды темницы он  прозревает звездное
небо.
     Ћни снова замолчали.
     Ќаконец, ‘имурдэн сказал:
     -- ’ы  чересчур возвышаешь человеческое общество.  џ  уже говорил тебе,
--это невозможно, это мечта.
     -- ќто цель. Ђ  иначе зачем  людЯм общество? †ивите  в природе.  Ѓудьте
дикарЯми. ’аити, на ваш взглЯд,  рай. Ќо  только в этом раю  нет  места  длЯ
мысли.  Ђ  по  мне  куда лучше мыслЯщий ад, нежели  безмозглый рай. „а  нет,
причем здесь  ад!  Ѓудем людьми,  обществом  людей. ‚озвысимсЯ над природой.
€менно так. …сли человек ничего не привносит в природу, зачем же выходить из
ее  лона? “довлетворитесь  тогда  работой, как  муравьи, и медом, как пчелы.
Ѓудьте  рабочей пчелой, а не  мыслЯщей  владычицей ульЯ. …сли  вы привносите
хоть что-то  в  природу, вы тем самым  возвышаетесь  над ней; привносить  --
значит увеличивать;  увеличивать -- значит расти. Ћбщество -- та же природа,
но  природа  улучшеннаЯ. џ хочу  того, чего  нет у пчел в улье,  чего нет  у
муравьев в муравейнике:  мне нужны  памЯтники зодчества,  искусство, поэзиЯ,
герои,  гении. ‚ечно гнуть спину под бременем  тЯжкой ноши  -- неужели таков
человеческий  закон?  Ќет,  нет  и нет,  довольно  париев,  довольно  рабов,
довольно каторжников, довольно  отверженных!  џ  хочу, чтобы  все в человеке
стало символом цивилизации и образцом прогресса; длЯ ума Я хочу свободы, длЯ
сердца -- равенства, длЯ  души --  братства. Ќет! прочь Ярмо! —еловек создан
не  длЯ того, чтобы  влачить  цепи,  а чтобы раскинуть  крыльЯ. Џусть сгинут
люди-ужи.   џ   хочу,  чтобы  куколка  стала  бабочкой,  хочу,  чтобы  червь
превратилсЯ в живой крылатый цветок и вспорхнул ввысь. џ хочу...
     Ћн остановилсЯ. ѓлаза его блестели. ѓубы беззвучно шевелились.
     „верь  темницы  так  и не  закрыли.  Љакие-то невнЯтные шумы  проникали
снаружи  в подземелье. ‘лышалось далекое пение рожков, очевидно играли зорю;
потом  раздалсЯ стук прикладов о  землю, -- это сменилсЯ караул; потом возле
башни, сколько можно было судить из темницы, послышалось какое-то  движение,
словно  перетаскивали  и  сваливали  доски  и  бревна;  раздались  глухие  и
прерывистые удары, -- должно быть, перестук молотков.
     ‘имурдэн,  побледнев как  полотно,  вслушивалсЯ в эти  звуки. ѓовэн  не
слышал ничего. Ћн  все больше уходил в свои мечты. Љазалось даже, что  он не
дышит, с таким  напрЯженным вниманием всматривалсЯ  он в прекрасное видение,
возникшее перед его глазами. ‚се  его существо пронизывал сладостный трепет.
‘вет зари, зажегшийсЯ в его зрачках, разгоралсЯ все Ярче.
     ’ак прошло несколько минут. ‘имурдэн спросил:
     -- Ћ чем ты думаешь?
     -- Ћ будущем, -- ответил ѓовэн.
     € он снова  погрузилсЯ в мечты. ‘имурдэн поднЯлсЯ с  соломенного  ложа,
где они сидели бок о бок. ѓовэн даже не заметил этого.  ‘имурдэн, не отрываЯ
горЯщего страданием  взглЯда  от  своего  замечтавшегосЯ  ученика,  медленно
отступил к двери и вышел.
     „верь темницы захлопнулась.


     <b>VI
     <i>’ем временем солнце взошло</i></b>

     ‚ небе занималась зарЯ.
     Ћдновременно  с  рассветом  на   плоскогорье  ’ург,   напротив  и  выше
”ужерского  леса,  поЯвилось  нечто  странное,   неподвижное,  загадочное  и
незнакомое небесным птицам.
     ќто было какое-то диковинное сооружение, выросшее здесь за ночь. …го не
выстроили, а  воздвигли.  ‘илуэт, вырисовывавшийсЯ  на  фоне  неба прЯмыми и
жесткими линиЯми, издали напоминал букву  древнееврейского алфавита или один
из египетских иероглифов, входЯщих в таинственную азбуку древности.
     ЏерваЯ мысль,  которую вызывал  этот предмет, была мысль  о его  полной
бесполезности. Ћн  стоЯл среди цветущего вереска. Ќевольно  возникал вопрос:
каково его назначение?  ‡атем  глЯдевшего  охватывал трепет. ќто  сооружение
напоминало помост, установленный на четырех  столбах. Ќа  одном краю помоста
были укреплены стоймЯ еще  два  столба,  соединенные поверху перекладиной, к
которой был подвешен треугольник, казавшийсЯ черным на фоне утренней лазури.
Љ другому краю  помоста  вела лестница. ‚низу между двумЯ столбами прЯмо под
треугольником  можно  было  различить  две  доски,  образующие  вертикальную
раздвижную раму,  посреди  которой  имелось  круглое  отверстие,  равное  по
диаметру размерам человеческой шеи. ‚ерхнЯЯ часть рамы  скользила на  пазах,
так что не составлЯло труда ее опустить или поднЯть. ‘ейчас обе  части рамы,
которые при  соединении  образовывали  посередине  круглое  отверстие,  были
раздвинуты. “ подножиЯ двух столбов с перекладиной, к которой был прикреплен
треугольник, виднелась  доска, легко вращающаЯсЯ на шарнирах и походившаЯ на
обыкновенную  доску  качелей.  ђЯдом  с  этой  доской  стоЯла  продолговатаЯ
корзина, а между двух столбов впереди, на краю помоста, втораЯ -- квадратнаЯ
корзина. Ћна была выкрашена в красный цвет. ‚се сооружение  было деревЯнное,
за исключением металлического треугольника. —увствовалось, что оно возведено
руками человека,--  таким оно казалось безобразным, жалким и ничтожным; и  в
то же времЯ  водрузить  его не отказались бы  и духи зла, --  таким оно было
ужасным.
     ќто уродливое сооружение было гильотиной.
     Ќапротив нее, всего  в нескольких шагах, по ту сторону рва, возвышалось
другое чудище  -- ’ург.  Љаменное  чудище  как  будто  бросало  вызов чудищу
деревЯнному. ‡аметим кстати:  стоит человеку коснутьсЯ дерева или камнЯ, как
и дерево  и камень  уже перестают  быть  самими собою, а перенимают нечто от
человека. ЃашнЯ -- это догма, машина -- это идеЯ.
     ’ургскаЯ  башнЯ  была   роковым  итогом  прошлого,  который   в  Џариже
именовалсЯ  Ѓастилией,  в  Ђнглии  --  ‹ондонской  башней,  в   ѓермании  --
пильбергом, в €спании -- ќскуриалом,  в Њоскве -- Љремлем, в ђиме -- замком
‘вЯтого Ђнгела.
     ‚  ’урге было воплощено  целых пЯтнадцать  столетий: все средневековье,
вассальство, крепостничество, феодализм, а в гильотине -- только один год --
девЯносто  третий; и эти  двенадцать месЯцев  весили больше, чем  пЯтнадцать
веков.
     ЃашнЯ ’ург -- это была монархиЯ; гильотина -- это была революциЯ.
     ’рагическое сопоставление.
     ‘  одной стороны -- долг,  с другой  --  расплата. ‘  одной  стороны --
сложнейший лабиринт средневековьЯ: крепостной и  помещик, раб и  властитель,
простолюдин и  вельможа,  лоскутное законодательство, обраставшее  обычаЯми,
судьЯ  и свЯщенник,  действующие заодно, бесчисленные  путы,  поборы  казны,
подати  сеньору, солЯной  налог, закрепощение  человека  и  земли,  подушнаЯ
подать,  прерогативы,  предрассудки,  всЯческий фанатизм, королевские земли,
привилегии, скипетр, трон, произвол, божественное право; с другой стороны --
нечто простое: нож гильотины.
     ‘ одной стороны -- узел; с другой -- топор.
     „олгие  века башнЯ ’ург простоЯла в  одиночестве среди пустынных лесов.
€з ее устрашающих бойниц на голову врага лилось кипЯщее масло, горЯщаЯ смола
и расплавленный свинец; ее  подземельЯ,  усыпанные человеческими костЯми, ее
застенки  длЯ  четвертованиЯ   были  ареной  неслыханных  трагедий;  мрачной
громадой   возвышалась  она   над  этим   лесом;   пЯтнадцать   веков   она,
зловеще-спокойнаЯ, скрывалась в лесной сени; на  много миль  окрест она была
единственной владычицей,  единственным  кумиром и единственным пугалом;  она
царила, она ни с кем не желала делитьсЯ своей варварской властью, -- и вдруг
прЯмо перед ней, словно дразнЯ ее, возникло что-то, нет, не что-то, а кто-то
столь же грозный, как она сама, -- возникла гильотина.
     €ной раз кажетсЯ, что камень  тоже видит  своим загадочным оком. ‘татуЯ
наблюдает,  башнЯ  подкарауливает, фасад зданиЯ взирает. ЃашнЯ  ’ург  словно
приглЯдывалась к гильотине.
     Ћна будто пыталась понЯть, спрашивала себЯ: "—то это здесь такое?"
     ‘транное сооружение, оно словно выросло из-под земли.
     € впрЯмь оно выросло из-под земли.
     ђоковаЯ  землЯ  породила зловещее древо. €з  этой  земли, щедро политой
потом,   слезами,  кровью,   из  этой  земли,  изрезанной  рвами,  могилами,
тайниками, подземными ходами, из этой земли, где тлели кости многих и многих
людей,  ставших  мертвецами  по  воле  всЯческих  тиранов,  из  этой  земли,
скрывавшей  столько гибельных бездн, схоронившей в себе столько злодеЯний --
ужасных семЯн  грЯдущего, из недр этой земли в назначенный  срок выросла эта
незнакомка, эта мстительница, эта  жестокаЯ машина, подъЯвшаЯ меч, и  93 год
сказал старому миру: "џ здесь".
     ѓильотина с полным правом могла сказать башне: "џ твоЯ дщерь".
     € в  то  же времЯ  башнЯ  предугадывала  (ведь подобные роковые громады
живут своей сокрытой жизнью), что гильотина убьет ее.
     ЃашнЯ ’ург  робела перед возникшим перед ней грозным видением. „а,  она
словно  испытывала  страх.  ќто   страшилище,  эта  каменнаЯ  громада   была
величественна  и гнусна, но плаха с треугольником  была  хуже.  ђазвенчанное
всемогущество  трепетало  перед  всемогуществом  новоЯвленным.  €сторическое
преступление  взирало  на историческое возмездие. Ѓылое насилие  тЯгалось  с
сегоднЯшним  насилием;  стариннаЯ  крепость,  стариннаЯ  темница,  старинное
страшное обиталище  сеньоров, в стенах которого звучали вопли  пытаемых, это
сооружение, предназначенное  длЯ войн  и убийств,  ныне  непригодное  ни длЯ
жильЯ, ни  длЯ  осад,  опозореннаЯ,  поруганнаЯ, развенчаннаЯ груда  камней,
столь  же  ненужнаЯ,  как куча  золы,  мерзкий  и  величественный труп,  эта
хранительница зверских ужасов  минувших  столетий  смотрела,  как  наступает
грозный час живого времени. ‚черашний  день трепетал перед сегоднЯшним днем;
жестокаЯ старина  лицезрела новое страшилище и склонЯлась перед ним; то, что
стало ничем,  глЯдело  сумрачным  оком  на  то,  что стало  ужасом;  видение
всматривалось в призрак.
     Џрирода  неумолима; она  не  желает  ради  людской мерзости поступатьсЯ
своими цветами, своей музыкой,  своими  благоуханиЯми и  своими лучами;  она
подавлЯет человека, ЯвлЯЯ  ему  разительное противопоставление  божественной
красоты  и  социального  уродства; она  не  щадит  его, подчеркиваЯ  Яркость
крылышек бабочки, очарование соловьиной трели, и человек в разгар  убийства,
в разгар мщениЯ, в разгар варварской бойни осужден взирать  на  эти свЯтыни;
ему не скрытьсЯ от укора,  который шлет  ему  отовсюду  благость вселенной и
неумолимаЯ  безмЯтежность  небесной  лазури.  ‚идно,  так  надо,  чтобы  все
безобразие  человеческих законов выступало во всей своей неприглЯдной наготе
среди  вечной  красоты мира.  —еловек крушит  и ломает,  человек опустошает,
человек убивает; а лето -- все то же лето, лилиЯ --  все та же лилиЯ, звезда
-- все та же звезда.
     Ќикогда еще в Ясном небе  не занималсЯ такой чудесный рассвет, как в то
летнее  утро.  ’еплый  ветерок пробегал по зарослЯм  вереска, клочьЯ  тумана
лениво  цеплЯлись  за сучьЯ  дерев,  ”ужерский  лес, весь  напоенный  свежим
дыханием  ручейков,  словно огромнаЯ кадильница с благовониЯми, дымилсЯ  под
первыми лучами солнца;  синева тверди, белоснежные облачка, прозрачнаЯ гладь
вод, всЯ  гамма цветов от аквамарина до изумруда, прозрачнаЯ сень по-братски
обнЯвшихсЯ  ветвей, ковер  трав,  широкие равнины -- все было исполнено  той
чистоты,  которую природа создает в извечное  назидание человеку. ‘реди этой
мирной картины, словно напоказ, выставлЯло себЯ мерзкое людское бесстыдство;
средь мирной картины виднелись друг  против друга крепость и эшафот,  орудие
войны  и  орудие казни,  образ кровожадных веков и обагренной кровью минуты,
ночнаЯ  сова прошлого  и летучаЯ мышь,  возникшаЯ  в предрассветном  сумраке
будущего. € перед лицом  цветущей, благоуханной,  любвеобильной и прекрасной
природы  сиЯющие  небеса,  заливаЯ  светом  зари  башню  ’ург  и  гильотину,
казалось, говорили людЯм: "‘мотрите, вот что делаю Я и что делаете вы".
     ’акое страшное применение находит себе иной раз солнечный свет.
     ќто зрелище имело своих зрителей.
     —етыре  тысЯчи  человек,  составлЯющие  экспедиционный  отрЯд, стоЯли в
боевом  строю  на  плоскогорье.  еренги  солдат  окружали гильотину  с трех
сторон,  образуЯ геометрическую  фигуру, или,  вернее, букву  "…";  батареЯ,
расположеннаЯ   в  центре  длинной  ее  стороны,  служила   длЯ   этого  "…"
перпендикулЯрной   черточкой.  Љазалось,  что  выкрашенное  в  красный  цвет
сооружение отгорожено живой стеной, доходившей с двух сторон до самого  краЯ
плоскогорьЯ; четвертаЯ сторона была открыта,  здесь проходил ров, за которым
высилась башнЯ.
     ’аким  образом,  получилсЯ  как  бы  вытЯнутый  прЯмоугольник, середину
которого  занимал  эшафот.  Џо мере  того  как  разгоралась  зарЯ,  тень  от
гильотины, лежавшаЯ на траве, все укорачивалась.
     Љанониры стоЯли с зажженными факелами возле своих орудий.
     €з оврага подымалсЯ  тонкий  синеватый  дымок,  --  там  затухал пожар,
уничтоживший мост.
     „ымок заволакивал ’ургскую башню, не скрадываЯ  ее очертаний,  вышка ее
попрежнему царила  над всей  округой. ЃашнЯ была отделена  от гильотины лишь
шириною   рва.  ‘тоЯ  на  эшафоте  и  на   вышке,  люди  могли  бы  свободно
переговариватьсЯ.
     Ќа площадку вышки  поставили судейский  стол, стул и прикрепили  позади
трехцветные знамена.  ‡арЯ разгоралась за ’ургом, в  ее лучах чернаЯ громада
башни четко выступала на фоне порозовевшего  неба,  а наверху башни виднелсЯ
силуэт человека, -- скрестив руки, он неподвижно сидел  на  стуле, осененном
знаменами.
     ќтот  человек  был  ‘имурдэн.  Љак  и  накануне,  на  нем  была  одежда
гражданского  делегата,  шлЯпа  с  трехцветной  кокардой, саблЯ  на  боку  и
пистолеты за поЯсом.
     Ћн  молчал. Њолчали все.  ‘олдаты  стоЯли  сомкнутым строем,  приставив
ружье  к ноге  и не подымаЯ глаз. Љаждый касалсЯ локтем соседа, но  никто не
обменивалсЯ ни словом с  соседом. Љаждый думал об этой войне, о бесчисленных
схватках, о внезапной пальбе из-за изгородей, храбро подавлЯемой их ответным
огнем,  о  толпах разъЯренных крестьЯн, рассеЯнных  их  доблестью, о  взЯтых
крепостЯх, о  выигранных  сражениЯх, об одержанных победах,  -- и  теперь им
казалось,  что былаЯ  слава  оборачиваетсЯ  позором. ѓрудь  каждого  сжимало
мрачное ожидание.  ‚се глаза  были прикованы  к  палачу,  расхаживавшему  по
высокому помосту гильотины. ‘вет разгоравшегосЯ днЯ уже охватил полнеба.
     ‚друг до толпы донессЯ тот приглушенный звук, который издают  барабаны,
обвитые  траурным  крепом.  ЏохороннаЯ дробь  с  каждой минутой  становилась
громче;   рЯды   расступились   и   пропустили   в   прЯмоугольник  шествие,
направлЯвшеесЯ к эшафоту.
     ‚переди  --  барабанщики  в черном, затем  рота  гренадеров  с ружьЯми,
обращенными дулом  вниз,  затем  взвод  жандармов  с саблЯми  наголо,  затем
осужденный -- ѓовэн.
     ѓовэн шел  свободно.  …му не свЯзали веревками ни рук, ни ног. Ћн был в
походной форме и при шпаге.
     ествие замыкал второй взвод конвоиров.
     ‹ицо ѓовэна  еще хранило след мечтательной радости, котораЯ зажглась  в
его глазах в  ту  минуту, когда  он сказал  ‘имурдэну: "џ думаю  о будущем".
Ќесказанно прекрасна и возвышенна была эта  улыбка, так и  не сошедшаЯ с его
уст.
     ЏодойдЯ  к  роковому  помосту,  он  бросил  взглЯд  на  вершину  башни.
ѓильотину он даже не удостоил взглЯда.
     Ћн знал, что  ‘имурдэн сочтет  своим долгом  лично  присутствовать  при
казни. Ћн искал его глазами. € нашел.
     ‘имурдэн был бледен  и  холоден.  ‘тоЯвшие рЯдом  с ним люди  не  могли
уловить его дыханиЯ.
     “видев ѓовэна, он даже не вздрогнул.
     ’ем временем ѓовэн шел к гильотине.
     Ћн  шел  и  все смотрел  на  ‘имурдэна,  и ‘имурдэн  смотрел  на  него.
Љазалось, ‘имурдэн ищет поддержки в его взглЯде.
     ѓовэн  приблизилсЯ к подножью эшафота. Ћн поднЯлсЯ  на помост.  Ћфицер,
командовавший конвоем, последовал за ним. ѓовэн отстегнул шпагу и передал ее
офицеру; затем снЯл галстук и отдал его палачу.
     Ћн был подобен  видению.  Ќикогда еще он  не  был так прекрасен.  ‚етер
играл его темными кудрЯми, -- в  ту пору мужчины не  стриглись  так коротко,
как в наши  дни. …го шеЯ блистала женственной белизной, а взглЯд был твердый
и светлый,  как  у архангела.  € здесь,  на  эшафоте,  он продолжал мечтать.
‹обное место было вершиной, и ѓовэн стоЯл на ней, выпрЯмившись во весь рост,
величавый и спокойный. ‘олнечные лучи ореолом окружали его чело.
     Џолагалось, однако, свЯзать казнимого. Џалач подошел с веревкой в руке.
     Ќо тут, видЯ, что их молодого командира сейчас положат под нож, солдаты
не выдержали, закаленные  сердца  воинов переполнились  горечью. Џослышалось
то,  чего нет  ужаснее, --  рыдание войска.  ђаздались  крики:  "Џомиловать!
Џомиловать!"  Ќекоторые  падали на колени,  другие,  бросив  наземь  оружие,
протЯгивали  руки к вершине башни,  где  сидел ‘имурдэн.  Љакой-то гренадер,
указываЯ на гильотину, воскликнул: "Ђ замена разрешаетсЯ? џ готов!"
     ‚се в  каком-то  исступлении  кричали:  "Џомиловать!  Џомиловать!" „аже
сердце  льва, услышавшего эти крики,  сжалось  бы и  дрогнуло  в ужасе,  ибо
страшны солдатские слезы.
     Џалач остановилсЯ в нерешительности.
     ’огда с вершины  башни раздалсЯ властный голос, и все услышали зловещие
слова, как тихо ни были они произнесены:
     -- €сполнЯйте волю закона.
     ‚се  узнали  этот  неумолимый  голос.  ќто говорил ‘имурдэн.  €  войско
затрепетало.
     Џалач больше не колебалсЯ. Ћн подошел к ѓовэну, держа в руках веревку.
     -- Џодождите, -- сказал ѓовэн.
     Ћн  повернулсЯ лицом  к ‘имурдэну  и послал  ему правой, еще  свободной
рукой прощальный привет, затем дал себЯ свЯзать.
     € уже свЯзанный, он сказал палачу:
     -- Џростите, еще минутку.
     Ћн крикнул:
     -- „а здравствует ђеспублика!
     Џотом  его  положили  на  доску,  прекрасную  и  гордую  голову охватил
отвратительный  ошейник, палач осторожно приподнЯл на затылке волосы,  затем
нажал пружину,  стальной треугольник  пришел в движение и  заскользил  вниз,
сначала медленно, потом быстрее, и все услышали непередаваемо мерзкий звук.
     ‚  ту самую минуту  раздалсЯ  другой  звук.  Ќа  удар топора  отозвалсЯ
выстрел пистолета. ‘имурдэн схватил один  из  двух  пистолетов, заткнутых за
поЯс,  и в  то  самое  мгновение,  когда голова ѓовэна скатилась  в корзину,
‘имурдэн выстрелил себе в сердце. ‘труЯ крови хлынула из его рта,  и он упал
мертвым.
     „ве трагические  души,  две  сестры, отлетели  вместе,  и та,  что была
мраком, слилась с той, что была светом.


        ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€


        "„…‚џЌЋ‘’Ћ ’ђ…’€‰ ѓЋ„"

     "„евЯносто третий  год"  --  одно  из  самых значительных  произведений
‚иктора ѓюго. ќтот роман представлЯет собой широкое художественное  полотно,
на  котором  Яркими  красками  изображены  событиЯ  и  деЯтели,  участники и
противники    великого   революционного   переворота   конца   XVIII   века,
ликвидировавшего прогнившие феодальные порЯдки во ”ранции и открывшего новую
главу в  ее истории, а отчасти  и  в  истории  других  стран.  "Ћна  недаром
называетсЯ  великой,  -- писал ‚.  €. ‹енин о первой  французской буржуазной
революции. -- „лЯ своего  класса, длЯ которого  она работала, длЯ буржуазии,
она сделала так много, что весь XIX век, тот  век, который дал цивилизацию и
культуру всему человечеству, прошел под знаком французской революции" [‚. €.
‹енин, ‘очинениЯ, т. 29, стр. 342].
     Њногие выдающиесЯ мастера слова  --  в том числе  Ђнатоль  ”ранс, ђомен
ђоллан,  —арльз  „иккенс --  изобразили  в  своих  произведениЯх грандиозную
историческую драму 1789--1794 годов.  Ќо,  быть  может,  никому  из  них  не
удалось дать такую широкую  картину  эпохи, такое потрЯсающее по  своей силе
изображение  событий, какое привлекает читателей  в романе ѓюго. ЋбъЯснЯетсЯ
это  прежде  всего  тем,  что  ѓюго  был современником  и  очевидцем четырех
революций  (1830,  1848,  1870  и  1871  годов),  что  он  ЯвлЯлсЯ  активным
участником борьбы за утверждение республиканского строЯ во ”ранции. Ђ борьба
эта  развернулась  в  70-х годах, как  раз  тогда,  когда  создавалсЯ  роман
"„евЯносто третий год".
     ‡амысел романа поЯвилсЯ  у ѓюго в начале 1863 года.  "џ задумал большое
произведение, --  писал он тогда. -- џ колеблюсь  перед громадностью задачи,
котораЯ в то же времЯ менЯ привлекает. ќто 93-й год".
     естидесЯтые  годы   XIX   века  были  временем  оживлениЯ   и  подъема
общественного движениЯ во ”ранции, направленного против  душившего ее режима
бонапартистской реакции. ЌараставшаЯ с каждым годом борьба рабочего класса и
республиканских  групп  буржуазии   отражалась  и   в  литературе,  особенно
исторической.  Ќе  случайно, что  именно  в этот  период поЯвлЯетсЯ  большое
количество книг не  только по истории революции 1848 года, памЯть  о которой
еще была свежа тогда, но и по истории революции конца XVIII века.
     ЌаходЯсь  в эмиграции,  ѓюго внимательно следил за тем, что происходило
во  ”ранции.  Ћн тщательно изучал документы и литературу по  истории ”ранции
эпохи   революции    1789--1794    годов.    Џисатель    проделал   огромную
подготовительную  работу:   сохранилось  множество  папок  с   историческими
материалами (заметками,  выписками из  документов,  копиЯми),  которые  ѓюго
собирал и изучал, подготовлЯЯ роман об  этой эпохе. ‘ведениЯ о ней он черпал
преимущественно из трудов  буржуазно-демократического направлениЯ: из  книги
‹уи Ѓлана "”ранцузскаЯ революциЯ", из "€стории ђобеспьера" ќрнеста ЂмелЯ, из
трудов  Њишле  и  других  прогрессивных  историков.   Ћднако  ему  осталась,
повидимому, неизвестна книга Ѓужара о Њарате, поЯвившаЯсЯ в 1866 году.
     ѓюго начал писать роман 16 декабрЯ 1872 года и закончил его 9 июнЯ 1873
года. ђоман был издан в 1874 году.
     ‚ыход в  свет  этого произведениЯ  совпал  с  обострением  политической
обстановки   во   ”ранции,   вызванным   происками   крайних   реакционеров,
стремившихсЯ  восстановить монархический строй  и привести к власти династию
Ѓурбонов,  которую  поддерживали  крупные   помещики,   высшее  католическое
духовенство, реакционное офицерство и верхушка буржуазии.
     ѓюго принЯл активное  участие в  борьбе прогрессивных сил против планов
монархической  реставрации.  Ћн  боролсЯ  против  них  и  в  своих  речах  в
Ќациональном собрании и в  своих литературных произведениЯх.  ђоман о 1793-м
годе  --  самом трудном  и  вместе  с  тем  самом  славном  годе французской
революции -- всем своим содержанием, всей своей  направленностью служил делу
защиты  республиканского  строЯ,   делу  борьбы  против  приверженцев  новой
реставрации. ђеакционнаЯ критика  сразу же  почувствовала это  и  потому так
враждебно  встретила  роман   ѓюго.  "‚  "„евЯносто  третьем   годе",  --  с
неприкрытым негодованием писал  в  газете  "La  Presse" от 1 марта 1874 года
критик  ‹ескюр, --чувствуетсЯ  дыхание революционного демона, которым теперь
вдохновлЯетсЯ  поэт;   видно,  как   над   романом  реет   знамЯ  социальных
требований... не белое или трехцветное, а красное знамЯ".
     ‹ескюр  был, разумеетсЯ,  неправ,  изображаЯ ѓюго сторонником  красного
знамени  --  знамени  пролетарской  революции,  знамени  Џарижской  Љоммуны.
€звестно,  что писатель  не  понЯл  великих  освободительных задач  и  целей
Љоммуны.  Ќо  известно  и  то,  что  ѓюго  сурово осуждал  дикие  жестокости
версальской  военщины, ее кровавую расправу  с  трудЯщимисЯ  Џарижа,  что он
энергично  боролсЯ  за  амнистию  коммунарам.  ‘трах,  который  под влиЯнием
событий Љоммуны  охватил имущие классы ”ранции,  превратил многих буржуазных
либералов в Ярых реакционеров.  Џоказательна эволюциЯ, которую проделал ’эн,
в своей книге  "Џроисхождение современной ”ранции" (она начала издаватьсЯ  в
70-х  годах)   грубо  фальсифицировавший  историю  французской  революции  и
клеветнически чернивший ее деЯтелей (особенно Якобинцев).
     ‡аслуга  ѓюго состоит  в  том,  что  в своем романе, проникнутом  духом
свободолюбиЯ  и  гуманности, он  стремилсЯ  показать  величие революционного
переворота   конца   XVIII   века,   бесстрашие   и   героизм   французского
революционного   народа,    стойко    защищавшего    свою   родину    и   от
контрреволюционных  мЯтежников  и  от  иностранных  интервентов.  ЏрославлЯЯ
мужество  французских  революционеров  конца  XVIII  века, их патриотическую
преданность, ѓюго клеймил  изменников родины  -- дворЯн-эмигрантов,  которые
ради восстановлениЯ своих былых привилегий предавали свою  страну ее злейшим
врагам. Џатриотический  пафос,  которым  проникнут  "„евЯносто  третий год",
оказалсЯ не по нутру версальским реакционерам, пошедшим  на  прЯмой сговор с
германскими милитаристами длЯ совместной борьбы против парижских коммунаров,
доблестных защитников свободы и независимости ”ранции.
     ‘  большой  художественной  силой  и с  большим  знанием  исторического
материала показывает ѓюго в своем  романе  два враждебно-противостоЯщих друг
другу  лагерЯ  --  лагерь  буржуазно-демократической  революции,  сплоченный
вокруг    Якобинского    Љонвента,    и    лагерь    дворЯнско-монархической
контрреволюции. Љартины, изображающие  гражданскую  войну в  ‚андее,  борьбу
между  "синими"  (частЯми  республиканской  армии)   и  "белыми"   (отрЯдами
монархических  мЯтежников),  сменЯютсЯ  картинами,  рисующими  революционный
Џариж, его народные массы и их вождей.
     Џисатель  резко  клеймит  контрреволюционных   мЯтежников,  как  врагов
прогресса, как изменников родине.  Љакими  нич