бже  погружалась.
ќто совершалось очень медленно.
   ЌаходившиесЯ  на  "Њатутине"  чувствовали,  как  мало-помалу   на   них
надвигаетсЯ  ужаснейшаЯ  гибель,   гибель   без   борьбы.   €ми   овладела
зловеще-спокойнаЯ уверенность в  неизбежном  торжестве  слепой  стихии.  ‚
воздухе не было ни малейшего дуновениЯ, на воде  -  ни  малейшей  рЯби.  ‚
неподвижности кроетсЯ что-то неумолимое.  Џучина  поглощала  их  в  полном
безмолвии.  ‘квозь  слой  немотствующей   воды   безгневно,   бесстрастно,
бесцельно, безотчетно и безучастно их  притЯгивал  к  себе  центр  земного
шара.  Џучина  засасывала  их  среди  полного  затишьЯ.  “же  не  было  ни
разверстой пасти волн, ни злобно угрожавших челюстей  шквала  и  морЯ,  ни
зева смерча, ни валов, вскипавших  пеной  в  предвкушении  добычи;  теперь
несчастные  видели  перед   собой   черное   зиЯние   бесконечности.   Ћни
чувствовали, что погружаютсЯ в спокойную  глубину,  котораЯ  была  не  что
иное, как смерть. ђасстоЯние от борта до  воды  постепенно  уменьшалось  -
только и всего. Њожно было  точно  рассчитать,  через  сколько  минут  оно
исчезнет  совсем.  ќто  было  зрелище,   прЯмо   противоположное   зрелищу
наступающего прилива. Ќе вода поднималась к ним, а они опускались  к  ней.
Ћни сами рыли себе могилу. €х могильщиком была их собственнаЯ тЯжесть.
   €м готовилась казнь не по людским законам, но по законам природы.
   ‘нег все шел, и так как тонущее судно не двигалось,  эта  белаЯ  корпиЯ
пеленой ложилась на палубу, точно саваном покрываЯ урку.
   ’рюм постепенно наполнЯлсЯ водой. Ќе было  никаких  средств  остановить
течь. “ них не было даже черпака, который, впрочем,  не  мог  бы  принести
никакой пользы -  урка  была  палубным  судном.  ’ремЯ-четырьмЯ  факелами,
воткнутыми куда попало, осветили трюм. ѓальдеазун принес несколько  старых
кожаных ведер; решили отливать воду из трюма, образовали  цепь.  Ќо  ведра
оказались никуда не годными: одни  расползлись  по  швам,  у  других  было
дырЯвое дно, и вода выливалась из  них  по  дороге.  Ќесоответствие  между
количеством   воды   прибывавшей   и   вычерпываемой    казалось    прЯмым
издевательством. Џрибывала целаЯ бочка, убывал один стакан.  ‚се  стараниЯ
не приводили ни к чему. ќто напоминало  усилиЯ  скупца,  который  пытаетсЯ
израсходовать миллион, тратЯ ежедневно по одному су.
   ѓлаварь сказал:
   - Ќужно облегчить судно.
   ‚о времЯ бури несколько  сундуков,  находившихсЯ  на  палубе,  канатами
привЯзали к мачте. Ћни так  и  остались  принайтовленными  к  ее  обломку.
’еперь найтовы развЯзали и столкнули сундуки в воду через брешь в  обшивке
борта. Ћдин из  этих  сундуков  принадлежал  уроженке  Ѓискайи:  у  бедной
женщины вырвалось горестное восклицание:
   - Ђх, ведь там мой новый плащ на красной  подкладке!  €  мои  кружевные
чулки! € серебрЯные сережки, в которых Я ходила  к  обедне  в  богородицын
день!
   Џалубу очистили, оставалась каюта. Ћна  была  доверху  загромождена.  ‚
ней,  как  помнит   читатель,   находилсЯ   багаж   пассажиров   и   тюки,
принадлежавшие матросам.
   Ѓагаж вытащили и выкинули за борт через ту же брешь.
   ’юки также столкнули в море.
   ЏринЯлись до конца  опоражнивать  каюту.  ”онарь,  эзельгофт,  бочонки,
мешки, баки, бочки с пресной водой, котел с похлебкой  -  все  полетело  в
воду.
   Ћтвинтили гайки у чугунной  печки,  уже  давно  потухшей,  снЯли  ее  с
цементной подставки, поднЯли на палубу, дотащили до  бреши  и  бросили  за
борт.
   ‚ыкинули в море все, что можно было  оторвать  от  внутренней  обшивки,
выбросили ридерсы, ванты, обломки мачты и реи.
   ‚ремЯ от времени главарь шайки брал факел и освещал цифры на носу урки,
показывающие глубину осадки, стараЯсь определить, сколько еще  продержитсЯ
судно.


        18. ЉђЂ‰Ќ…… ‘ђ…„‘’‚Ћ

   €збавившись от груза, "Њатутина" стала погружатьсЯ  немного  медленнее,
но все же продолжала погружатьсЯ.
   Џоложение было отчаЯнное: ни  на  что  уже  не  приходилось  надеЯтьсЯ.
Џоследнее средство было исчерпано.
   - Ќет ли там еще чего, что можно было бы бросить в  море?  -  выкрикнул
главарь.
   „октор, о котором все теперь позабыли, вышел из рубки и сказал:
   - …сть.
   - —то именно? - спросил начальник.
   „октор ответил:
   - Ќаше преступление.
   ‚се вздрогнули и в один голос воскликнули:
   - Ђминь!
   „октор весь вытЯнулсЯ, мертвенно бледный,  и,  указав  рукой  на  небо,
произнес:
   - Ќа колени!
   Ћни качнулись, собираЯсь пасть ниц.
   „октор продолжал:
   - Ѓросим а море наши преступлениЯ. Ћни - наша  главнаЯ  тЯжесть.  €з-за
них судно идет ко дну. Ќечего больше думать  о  спасении  жизни,  подумаем
лучше о спасении души. ‘лушайте, несчастные: тЯжелее всего наше  последнее
преступление - то, которое мы сейчас совершили,  или,  вернее,  довершили.
Ќет более  дерзкого  кощунства,  как  искушать  пучину,  имеЯ  на  совести
предумышленное убийство. ’о, что содеЯно против ребенка, - содеЯно  против
бога. “ехать было необходимо, знаю, но это  была  вернаЯ  погибель.  ’ень,
отброшеннаЯ нашим черным делом, навлекла на нас бурю. ’ак и  должно  быть.
‚прочем, жалеть нам не о чем. ’ут, неподалеку от нас, в этой  непроглЯдной
тьме, ‚овильские песчаные отмели  и  мыс  ѓуг.  ќто  -  ”ранциЯ.  „лЯ  нас
оставалось только одно убежище - €спаниЯ. ”ранциЯ длЯ нас не менее опасна,
чем ЂнглиЯ. €збежав гибели  на  море,  мы  попали  бы  на  виселицу.  ‹ибо
потонуть, либо быть повешенным - другого выбора у нас не было. Ѓог  сделал
выбор за нас. ‚озблагодарим же его. Ћн дарует нам могилу  в  пучине  морЯ,
котораЯ смоет с нас грехи. ЃратьЯ мои, это было неизбежно. Џодумайте, ведь
мы сами только что сделали все от нас зависЯщее,  чтобы  погибло  невинное
существо, ребенок, и, быть может, в эту самую минуту в  небе,  над  нашими
головами, его чистаЯ душа обвинЯет нас перед лицом  судии,  взирающего  на
нас. ‚оспользуемсЯ же последней отсрочкой. ЏостараемсЯ,  если  только  это
еще возможно, исправить в пределах, нам  доступных,  содеЯнное  нами  зло.
…сли ребенок нас переживет, придем ему на помощь. …сли он умрет,  приложим
все усилиЯ к тому, чтобы заслужить его прощение.  ‘нимем  с  себЯ  тЯжесть
преступлениЯ. ЋсвободимсЯ от бремени, гнетущего нашу совесть. ЏостараемсЯ,
чтобы наши души не были отвергнуты богом, ибо это было  бы  самой  ужасной
гибелью. Ќаши тела тогда достались бы рыбам, а души -  демонам.  Џожалейте
самих себЯ! Ќа колени, говорю вам! ђаскаЯние - ладьЯ, котораЯ  никогда  не
идет ко дну. “ вас нет больше компаса?  ‚ы  заблуждаетесь.  ‚аш  компас  -
молитва.
   ‚олки превратились в  ЯгнЯт.  ’акие  превращениЯ  происходЯт  в  минуты
безысходного отчаЯниЯ. Ѓывают случаи, что и тигры  лижут  распЯтие.  Љогда
приоткрываетсЯ дверь в неведомое, верить - трудно, не верить - невозможно.
Љак бы ни были несовершенны попытки существовавших и существующих  религий
измыслить картину загробного мира, но даже и тогда,  когда  вера  человека
носит  неопределенный  характер  и  предлагаемые  ему  догматы  никак   не
согласуютсЯ  с  его  смутными  представлениЯми  о  вечности,  все-таки   в
последнюю минуту невольный трепет овладевает его душой. ‡а  порогом  жизни
нас ждет что-то неведомое. ќто и угнетает нас перед лицом смерти.
   —ас смерти - времЯ расплаты. ‚ это роковое мгновение люди чувствуют всю
тЯжесть лежащей на них ответственности. ’о, что было, усложнЯет собою  то,
чему предстоит совершитьсЯ. Џрошедшее возвращаетсЯ и вторгаетсЯ в будущее.
‚се изведанное предстоит взору такой же бездной, как и неизведанное, и обе
эти пропасти, одна - исполненнаЯ заблуждений, другаЯ -  ожиданиЯ,  взаимно
отражаютсЯ одна  в  другой.  ќто  слиЯние  двух  пучин  повергает  в  ужас
умирающего.
   Ѓеглецы утратили последнюю надежду на спасение здесь, в  земной  жизни.
Џотому-то они и повернулись в  противоположную  сторону.  ’олько  там,  во
мраке вечной ночи, они еще могли уповать на что-то. Ћни  это  понЯли.  ќто
было скорбным просветлением, за которым сразу же  снова  последовал  ужас.
’о, что постигаешь в минуту кончины, похоже на то, что видишь при  вспышке
молнии. ‘начала - все, затем - ничего. € видишь, и вместе с тем не видишь.
Џосле смерти наши глаза опЯть откроютсЯ, и то, что  было  молнией,  станет
солнцем.
   Ћни воскликнули, обращаЯсь к доктору:
   - ’ы! ’ы! ’ы один теперь у нас. Њы исполним все,  что  ты  велишь.  —то
нужно делать? ѓовори!
   „октор ответил:
   - Ќужно перешагнуть неведомую бездну и достигнуть другого берега жизни,
по ту сторону могилы. џ знаю  больше  всех  вас,  и  наибольшаЯ  опасность
угрожает мне. ‚ы поступаете правильно, предоставлЯЯ выбор моста тому,  кто
несет на себе самое тЯжелое бремЯ.
   € он прибавил:
   - ‘ознание содеЯнного зла гнетет совесть.
   Џотом спросил:
   - ‘колько времени нам еще остаетсЯ?
   ѓальдеазун взглЯнул на цифры, показывающие глубину осадки, и ответил:
   - Ќемного больше четверти часа.
   - •орошо, - промолвил доктор.
   ЌизкаЯ крыша рубки, на которую он облокотилсЯ, представлЯла собою нечто
вроде стола. „октор вынул из кармана чернильницу, перо и бумажник, вытащил
из него пергамент, тот самый, на котором несколько часов назад он набросал
строк двадцать своим неровным, убористым почерком.
   - ЋгнЯ! - распорЯдилсЯ он.
   ‘нег, падавший безостановочно, как брызги пены водопада,  погасил  один
за другим все факелы, кроме  одного.  Ђве-ЊариЯ  выдернул  этот  факел  из
гнезда и, держа его в руке, стал рЯдом с доктором.
   „октор спрЯтал бумажник в карман, поставил на крышу рубки  чернильницу,
положил перо, развернул пергамент и сказал:
   - ‘лушайте.
   € вот среди морЯ, на  неуклонно  оседавшем  остове  судна,  похожем  на
шаткий настил над зиЯющей могилой, доктор  с  суровым  лицом  приступил  к
чтению, которому, казалось, внимал весь окружавший их мрак. Ћсужденные  на
смерть, склонив  головы,  обступили  старика.  ЏламЯ  факела  подчеркивало
бледность их лиц. ’о, что читал доктор, было написано на английском Языке.
‚ременами, поймав  на  себе  чей-либо  жалобный  взглЯд,  молча  просивший
разъЯснениЯ, доктор останавливалсЯ и переводил только что  прочитанное  на
французский,  испанский,  баскский  или   итальЯнский   Языки.   ‘лышались
сдавленные рыданиЯ и  глухие  удары  в  грудь.  ’онущее  судно  продолжало
погружатьсЯ в воду.
   Љогда чтение было окончено, доктор разложил пергамент на  крыше  рубки,
взЯл перо и на оставленном длЯ подписей месте под текстом вывел свое  имЯ:
"„октор ѓернардус ѓеестемюнде".
   ‡атем, обратившись к людЯм, окружавшим его, сказал:
   - Џодойдите и подпишитесь.
   Џервой подошла уроженка Ѓискайи, взЯла перо и подписалась: "Ђсунсион".
   ‡атем передала перо ирландке, котораЯ,  будучи  неграмотной,  поставила
крест.
   „октор рЯдом с крестом приписал: "Ѓарбара ”ермой,  с  острова  ’иррифа,
что в ќбудах".
   Џотом протЯнул перо главарю шайки.
   ’от подписалсЯ: "ѓаиздорра, капталь".
   ѓенуэзец вывел под этим свое имЯ: "„жанджирате".
   “роженец ‹ангедока подписалсЯ: "†ак Љатурз, по прозванию Ќарбоннец".
   Џровансалец подписалсЯ:  "‹юк-Џьер  Љапгаруп,  из  Њагонской  каторжной
тюрьмы".
   Џод этими подписЯми доктор сделал примечание:
   "€з трех человек, составлЯвших экипаж урки, судовладельца унесло волною
в море, остальные два подписались ниже".
   Ћба матроса проставили под этим свои имена. “роженец  ‘еверной  Ѓискайи
подписалсЯ: "ѓальдеазун". “роженец ћжной Ѓискайи  подписалсЯ:  "Ђве-ЊариЯ,
вор".
   Џокончив с этим делом, доктор кликнул:
   - Љапгаруп!
   - …сть, - отозвалсЯ провансалец.
   - ”лЯга •ардкванона у тебЯ?
   - „а.
   - „ай-ка ее мне.
   Љапгаруп выпил последний глоток водки и протЯнул флЯгу доктору.
   ‚ода в трюме прибывала с каждой минутой.  ‘удно  все  больше  и  больше
погружалось в море.
   ‘кошеннаЯ к  краЯм  палуба  медленно  затоплЯлась  плоской,  постепенно
возраставшей волной.
   ‚се сбились в кучу на изгибе палубы.
   „октор просушил на пламени факела еще влажные подписи, сложил пергамент
тонкой трубкой, чтобы он мог пройти в горлышко флЯги, и всунул его внутрь.
Џотом потребовал:
   - Џробку!
   - Ќе знаю, где она, - ответил Љапгаруп.
   - ‚от обрывок гинь-лопарЯ, - предложил †ак Љатурз.
   „октор заткнул флЯгу кусочком несмоленого троса и Џриказал:
   - ‘молы!
   ѓальдеазун отправилсЯ на нос, погасил пеньковым  тушилом  догоревшую  в
гранате паклю, снЯл самодельный фонарь с форштевнЯ и принес  его  доктору:
граната была до половины наполнена кипЯщей смолой.
   „октор погрузил горлышко флЯги в смолу, затем вынул его оттуда.  ’еперь
флЯга, заключавшаЯ в себе подписанный всеми пергамент, была  закупорена  и
засмолена.
   - ѓотово, - сказал доктор.
   € в ответ из уст всех  присутствующих  вырвалсЯ  невнЯтный  разноЯзыкий
лепет, походивший на мрачный гул катакомб:
   - „а будет так!
   - Mea culpa! [грешен (лат.)]
   - Asi sea! [да будет так (исп.)]
   - Aro rai! [в добрый час (баскск.)]
   - Amen! [аминь (лат.)]
   ‚осклицаниЯ потонули  во  мраке,  подобно  угрюмым  голосам  строителей
‚авилонской башни, испуганных безмолвием неба, отказывавшегосЯ внимать им.
   „октор повернулсЯ спиною к своим товарищам по преступлению и  несчастью
и сделал несколько шагов к борту. ЏодойдЯ к  нему  вплотную,  он  устремил
взор в беспредельную даль и с чувством произнес:
   - ‘о мной ли ты?
   Ћн обращалсЯ, вероЯтно, к какому-то призраку.
   ‘удно оседало все ниже и ниже.
   Џозади  доктора  все  стоЯли,  погруженные  в  свои  думы.  Њолитва   -
неодолимаЯ сила. Ћни не просто склонились в молитве, они словно  сломились
под ее тЯжестью. ‚ их раскаЯнии было нечто непроизвольное. Ћни  беспомощно
никли, как никнет в безветрие парус, и мало-помалу эти  сбившиесЯ  в  кучу
суровые  люди  с  опущенными  головами  и  молитвенно  сложенными   руками
принимали, хотЯ и по-разному, сокрушенную  позу  отчаЯниЯ  и  упованиЯ  на
божью милость. Ѓыть может, то  было  отсветом  разверзавшейсЯ  перед  ними
пучины,  но  на  эти  разбойничьи  лица  теперь  легла  печать  спокойного
достоинства.
   „октор снова подошел к ним. Љаково бы ни было его прошлое, этот  старик
в  минуту  роковой  развЯзки  казалсЯ  величественным.  Ѓезмолвие   черных
пространств,  окружавших  корабль,  хотЯ  и  занимало  его  мысли,  но  не
повергало в смЯтение. ќтого  человека  нельзЯ  было  застигнуть  врасплох.
‘покойствиЯ его не мог нарушить даже ужас. …го лицо говорило о том, что он
постиг величие бога.
   ‚ облике этого старика, этого углубленного в  свои  мысли  преступника,
была торжественность пастырЯ, хотЯ он об этом и не подозревал.
   Ћн промолвил:
   - ‘лушайте!
   €, посмотрев с минуту в пространство, прибавил:
   - Џришел наш смертный час.
   ‚зЯв факел из рук Ђве-Њарии, он взмахнул им в воздухе.
   ‘таЯ искр оторвалась от пламени, взлетела и рассеЯлась во тьме.
   „октор бросил факел в море.
   ”акел  потух.  Џоследний  свет  погас,  воцарилсЯ  непроницаемый  мрак.
Љазалось, над ними закрылась могила.
   € в этой темноте раздалсЯ голос доктора:
   - ЏомолимсЯ!
   ‚се опустились на колени.
   ’еперь они стоЯли уже не на снегу, а в воде.
   €м оставалось жить лишь несколько минут.
   Ћдин только доктор не преклонил колеЯ. ‘нежные хлопьЯ  падали,  усеиваЯ
его фигуру белыми, похожими на слезы, звездочками и выделЯЯ ее  на  черном
фоне ночи. ќто была говорЯщаЯ статуЯ мрака.
   Ћн перекрестилсЯ и возвысил голос, меж тем как палуба у него под ногами
уже  начала   вздрагивать   толчками,   предвещающими   близость   момента
окончательного погружениЯ судна в воду. Ћн произнес:
   - Pater noster qui es in coelis [отче наш, иже еси на небесех (лат.)].
   Џровансалец повторил это по-французски:
   - Notre pere qui etes aux cieux.
   €рландка повторила на своем Языке, понЯтном уроженке Ѓискайи:
   - Ar nathair ata ar neamh.
   „октор продолжал:
   - Sanctificetur nomen tuum [да свЯтитсЯ имЯ твое (лат.)].
   - Que votre nom soit sanctifie, - перевел провансалец.
   - Naomhthar hainm, - сказала ирландка.
   - Adveniat regnum tuum [да приидет царствие твое (лат.)],  -  продолжал
доктор.
   - Que votre regne arrive, - повторил провансалец.
   - Tigeadh do rioghachd, - подхватила ирландка.
   Ћни стоЯли на коленЯх, и вода доходила им до плеч.
   „октор продолжал:
   - Fiat voluntas tua [да будет волЯ твоЯ (лат.)].
   - Que votre volonte soil faite, - пролепетал провансалец.
   “ обеих женщин вырвалсЯ вопль:
   - Deuntar do thoil ar an Hhalamb!
   - Sicut in coelo, et in terra [как на небе, так и на земле  (лат.)],  -
произнес доктор.
   Ќикто не отозвалсЯ.
   Ћн посмотрел вниз. ‚се головы были под водой. Ќикто не встал.  ‘тоЯ  на
коленЯх, они без сопротивлениЯ дали воде поглотить себЯ.
   „октор взЯл в правую руку флЯгу, стоЯвшую на крышке рубки, и поднЯл  ее
над головой.
   ‘удно шло ко дну.
   ЏогружаЯсь в воду, доктор шепотом договаривал последние слова молитвы.
   ‘ минуту над водой  виднелась  еще  его  грудь,  потом  только  голова,
наконец  лишь  рука,  державшаЯ  флЯгу,  как   будто   он   показывал   ее
бесконечности.
   Ќо вот исчезла и рука. Џоверхность морЯ стала гладкой, как у оливкового
масла, налитого в бочку. ‚се падал и падал снег.
   Љакой-то предмет вынырнул из пучины и во мраке поплыл  по  волнам.  ќто
была засмоленнаЯ флЯга,  державшаЯсЯ  на  воде  благодарЯ  плотной  ивовой
плетенке.


        —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ. ђ…Ѓ…ЌЋЉ ‚Ћ ЊђЂЉ…


        1. —…‘‘-•€‹‹

   Ќа суше бурЯ свирепствовала не меньше, чем на море.
   ’а же дикаЯ Ярость окружала и покинутого ребенка. ‘лабым и неискушенным
приходитсЯ самим изыскивать  способы  борьбы  с  бешеным  разгулом  слепой
стихии; мрак не делает различий; природа вовсе не так милосердна, как  это
предполагают.
   Џравда, на берегу почти не чувствовалось ветра; в холоде была  какаЯ-то
страннаЯ неподвижность. ѓрада не было. Ќо шел невероЯтно густой снег.
   ѓрад бьет, колотит, ранит, оглушает, разрушает, но снежные хлопьЯ  хуже
града. ЊЯгкие неумолимые снежинки делают свое дело втихомолку. …сли до них
дотронутьсЯ - они тают. €х чистота -  то  же,  что  искренность  лицемера.
‹ожась слой за слоем, снежинки вырастают в лавину;  нагромождаЯ  обман  на
обман, лицемер доходит до преступлениЯ.
   ђебенок продолжал идти вперед в сплошном тумане. ’уман на первый взглЯд
представлЯетсЯ легко преодолимым препЯтствием, но в этом-то и  заключаетсЯ
его опасность: он отступает, но не рассеиваетсЯ; так же  как  в  снеге,  в
тумане есть нечто предательское. ђебенку,  которому  по  странной  прихоти
судьбы приходилось боротьсЯ со всеми этими опасностЯми, удалось достигнуть
конца спуска и выйти на —есс-•илл. ‘ам того не знаЯ, он  находилсЯ  теперь
на перешейке; по обеим сторонам от него простиралсЯ океан: достаточно было
ему в ночном тумане и снежной метели сделать несколько неверных  шагов,  и
он, ступив направо, упал бы в глубокие воды залива, а свернув налево  -  в
бушующие волны открытого морЯ. Ћн шел, не подозреваЯ о том, что идет между
двумЯ безднами.
   ‚ те времена Џортлендский перешеек имел необычайно суровый и дикий вид.
’еперь этот перешеек уже ничем не напоминает то, чем он был прежде. ‘  тех
пор как из портлендского камнЯ стали делать романский  цемент,  всю  скалу
изрыли сверху донизу,  совершенно  изменив  этим  ее  первоначальный  вид.
Џравда, там и в наши дни еще попадаютсЯ известнЯки  нижнеюрской  формации,
сланцы и траппы, выступающие из пластов смешанных  пород,  точно  зубы  из
десен; но кирка разрыла и сровнЯла с землей эти  остроконечные  каменистые
холмы, на которых  вили  свои  безобразные  гнезда  стервЯтники.  Ќет  уже
вершин, куда могли бы слетатьсЯ поморники и хищные чайки, любЯщие, подобно
завистливым людЯм, грЯзнить все высокое. Ќапрасно стали бы  там  искать  и
исполинский монолит, прозванный ѓодольфином, что на древневаллийском Языке
означает "белый орел". ‹етом на этой изрытой и пористой, как губка,  почве
еще находЯт розмарин, мЯту, дикий иссоп, морокой  укроп,  настой  которого
служит хорошим укреплЯющим средством, и узловатую траву, растущую прЯмо на
песке и употреблЯемую длЯ изготовлениЯ циновок; но там уже не  увидишь  ни
серой амбры, ни черного олова, ни трех разновидностей сланца  -  зеленого,
голубого и  цвета  шалфейных  листьев.  €счезли  лисицы,  барсуки,  выдры,
куницы; на скалистых уступах Џортленда, так же как и на высотах  Љорнуэла,
водились прежде серны; теперь их больше нет. ‚ некоторых местах еще  ловЯт
палтусов и сардин. Ќо вспугнутые лососи уже не поднимаютсЯ в период  между
днем св.Њихаила и рождеством к верховьЯм “эЯ, чтобы метать там икру.  ‘юда
уже не прилетают, как в старину,  во  времена  …лизаветы,  те  неизвестные
птицы величиною с Ястреба,  что  расклевывали  Яблоко  пополам  и  съедали
только семена. Ќе видно тут и тех коварных желтоклювых  ворон,  называемых
по-английски cornish dough, а по-латыни pyrrocarax, которые сбрасывали  на
соломенные крыши  горЯщие  прутьЯ  виноградных  лоз.  Ќе  видно  больше  и
переселившегосЯ  сюда  с  шотландского  архипелага   колдуна-буревестника,
выпускавшего из клюва какой-то  жир,  который  островитЯне  жгли  в  своих
светильнЯх. Ќе встретить  больше  вечером  в  лужах,  оставленных  морским
приливом, древней легендарной птицы со свиными ногами, мычавшей  теленком.
Џриливом уже не выбрасывает на песок острозубую усатую нерпуху с загнутыми
ушами, ползающую на ластах. Ќа Џортленде, ставшем в наши дни неузнаваемым,
никогда не водились соловьи, потому что там  не  было  лесов,  но  соколы,
лебеди и морские гуси перевелись на нем сравнительно недавно. “ теперешних
портлендских овец жирное мЯсо и тонкое руно;  но  у  тех  немногочисленных
иизкорослых овец, которые паслись здесь два века  назад,  питаЯсь  соленой
прибрежной травой, мЯсо было жесткое, а  шерсть  грубаЯ;  так  и  подобало
кельтскому скоту, который стерегли  во  времЯ  оно  пастухи,  евшие  много
чеснока, жившие по сто лет  и  на  расстоЯний  полумили  пробивавшие  латы
своими аршинными стрелами. ѓде не возделана землЯ,  там  и  шерсть  груба.
Ќынешний —есс-•илл ничем  не  напоминает  прежнего  —есс-•илла:  до  такой
степени все здесь преображено человеком и бешеными  ветрами,  разрушающими
даже камень.
   ‚ наши дни по этой узкой косе проходит железнаЯ  дорога,  доходЯщаЯ  до
—езлтона, в котором новенькие дома расположены а шахматном порЯдке. …сть и
станциЯ "Џортленд". ’ам,  где  когда-то  ползали  тюлени,  теперь  катЯтсЯ
вагоны.
   „вести лет назад Џортлендский перешеек представлЯл собою  двухсторонний
скат со скалистым хребтом посредине.
   Ћпасности, угрожавшие ребенку, не  исчезли,  только  стали  иными.  Џри
спуске самым страшным длЯ него было сорватьсЯ и упасть к  подножию  утеса;
на перешейке же он на каждом  шагу  рисковал  провалитьсЯ  в  какую-нибудь
рытвину. ђаньше он имел дело с пропастью; теперь ему пришлось иметь дело с
трЯсиной. Ќа берегу морЯ все оказываетсЯ ловушкой: утесы - скользки, песок
- зыбуч. —то ни изберешь точкой опоры - все  обманчиво.  •одишь  точно  по
стеклу. ‚ любую минуту почва может  раздатьсЯ  у  вас  под  ногами,  и  вы
исчезнете бесследно. Ѓерег океана, как хорошо оборудованнаЯ  сцена,  имеет
свои многоЯрусные люки.
   ‚ысокие гранитные склоны, в  которые  упираютсЯ  оба  ската  перешейка,
почти совсем недоступны. Ќа  них  с  трудом  можно  отыскать  то,  что  на
театральном  Языке  называетсЯ  выходом  на  сцену.  —еловек   не   должен
рассчитывать на гостеприимство океана: ни скалы, ни волны  не  окажут  ему
радушного приема. Њоре заботитсЯ лишь с птицах и о рыбах. Џерешейки всегда
обнажены и каменисты. ‚олны, размывающие и подрывающие их с  двух  сторон,
придают им резкие очертаниЯ. ‚сюду - острые выступы, гребни,  пилообразные
хребты, ужасные осколки треснувших глыб, впадины  с  зазубренными  краЯми,
напоминающие усеЯнную острыми зубами челюсть акулы, волчьи Ямы,  прикрытые
влажным мхом, крутые обрывы скал, нависших над пенЯщимсЯ прибоем. —еловек,
задавшийсЯ целью перейти по хребту перешейка,  встречает  на  каждом  шагу
уродливые, величиною с дом, громады, имеющие форму  берцовых  или  тазовых
костей, лопаток, позвонков  -  омерзительную  анатомию  оголенных  утесов.
Џешеход с риском свернуть себе шею пробираетсЯ через груды этих  обломков.
ќто почти то же самое, что ходить по костЯку исполинского скелета.
   Џредставьте же себе ребенка, совершающего этот ѓеркулесов подвиг.
   Џри Ярком дневном свете идти все-таки было бы легче, ко  вокруг  царила
тьма. ‡десь необходим проводник, а ребенок был один. € взрослому  человеку
здесь пришлось бы немало потрудитьсЯ, а у него  были  только  слабые  силы
ребенка. Џроводника могла  бы,  на  худой  конец,  заменить  тропинка.  Ќо
тропинок здесь не было. €нстинктивно  он  избегал  цепи  острых  утесов  и
старалсЯ держатьсЯ  как  можно  ближе  к  берегу.  Ќо  на  этом  пути  ему
попадались рытвины. €х было три разновидности: одни -  наполненные  водой,
другие - снегом, третьи - песком. ЏоследнЯЯ разновидность всего  страшнее,
ибо песок засасывает.
   Ћпасность,  которую   ждешь   заранее,   внушает   тревогу;   опасность
неожиданнаЯ внушает ужас. ђебенок боролсЯ с неведомыми ему опасностЯми. Ћн
то и дело вслепую приближалсЯ к тому, что могло стать его могилой.
   “ него не было колебаний. Ћн  огибал  скалы,  обходил  провалы,  чутьем
угадывал расставленные мраком ловушки,  преодолевал  одно  препЯтствие  за
другим и смело  двигалсЯ  вперед.  Ќе  имеЯ  возможности  идти  прЯмо,  он
все-таки шел уверенно.
   ‚ случае надобности он мгновенно  отступал.  Ћн  вовремЯ  выбиралсЯ  из
трЯсины зыбучих песков. Ћн стрЯхивал с себЯ снег. Ќе раз оказывалсЯ он  по
колено в воде, и его мокрые лохмотьЯ сразу же замерзали на сильном  ночном
морозе. Ћн шел быстро в своей обледеневшей  одежде.  Џри  этом  он  как-то
умудрилсЯ сохранить свою матросскую куртку сухой и теплой на груди.  ѓолод
по-прежнему мучил его.
   Ќет предела неожиданностЯм, кроющимсЯ в бездне: тут все возможно,  даже
спасение. €схода из нее не видно, но он существует. Љаким образом ребенок,
застигнутый снежной  метелью,  от  которой  у  него  захватывало  дыхание,
заблудившийсЯ на узком подъеме между двумЯ разверстыми пропастЯми, не видЯ
дороги, все-таки одолел перешеек,  он  и  сам  не  мог  бы  объЯснить.  Ћн
скользил, карабкалсЯ, падал, поднималсЯ, нащупывал  дорогу  и  упорно  шел
вперед - вот и все. ‚ этом тайна всЯкой победы. Ќе прошло и часа,  как  он
почувствовал, что поднимаетсЯ в гору: он достиг другого  конца  перешейке,
он оставил позади себЯ —есс-•илл, он стоЯл уже на твердой почве.
   Њоста, соединЯющего теперь ‘ендфорд-Љэс со ‘молмоус-‘ендом, в  ту  пору
не существовало. ‚озможно,  что  ребенок,  руководЯсь  верным  инстинктом,
добралсЯ до гребнЯ, высЯщегосЯ как раз напротив  “айк-ђеджиса,  где  тогда
пролегала песчанаЯ коса - природное шоссе, пересекавшее €ст-”лит.
   Ћн избегнул гибели, грозившей ему на перешейке, но  все  еще  находилсЯ
лицом к лицу с бурей, с зимою, с ночью.
   Џеред ним снова простиралась во мгле необъЯтнаЯ равнина.
   Ћн посмотрел на землю, отыскиваЯ тропинку.
   ‚друг он наклонилсЯ.
   Ћн заметил на снегу что-то, похожее на след.
   ‚ самом деле  это  был  след,  след  человеческой  ноги.  …е  отпечаток
совершенно  Явственно  виднелсЯ  на  белой  пелене  снега.  ђебенок   стал
рассматривать его. ‘лед был  оставлен  босой  ступней;  нога  была  меньше
мужской, но больше детской.
   ‚ероЯтно, это была нога женщины.
   ‡а первым следом был второй, за ним третий,  следы  шли  на  расстоЯнии
шага один от другого и  уклонЯлись  вправо  по  равнине.  ‘леды  были  еще
свежие, слегка  припорошенные  снегом.  ‡десь  несомненно  прошла  недавно
женщина.
   Ћна, невидимому, направилась в ту сторону, где ребенок разглЯдел дым.
   Ќе спускаЯ глаз с этих следов, ребенок пошел по ним.


        2. „…‰‘’‚€… ‘Ќ…ѓЂ

   Ќекоторое времЯ он шел по этим следам. Љ несчастью, они становились все
менее и менее отчетливыми. ‘нег так и валил. ќто было как  раз  то  времЯ,
когда "Њатутина" под тем же снегопадом шла к своей гибели в открытом море.
   ђебенок, боровшийсЯ, так же  как  и  судно,  со  смертью,  хотЯ  она  и
предстала ему в ином облике, не видел в  окружавшей  его  со  всех  сторон
непроглЯдной тьме ничего, кроме этих следов на снегу, и  он  ухватилсЯ  за
них, как за путеводную нить.
   ‚друг - потому ли, что их окончательно замело  снегом,  или  по  другой
причине - следы пропали. ‚се вокруг опЯть стало гладким, плоским,  ровным,
без единого пЯтнышка. ‡емлЯ была сплошь затЯнута  белой  пеленой,  небо  -
черной.
   Њожно было подумать, что женщина, проходившаЯ здесь, улетела.
   ‚ыбившийсЯ из сил ребенок наклонилсЯ к  земле  и  стал  приглЯдыватьсЯ.
“вы, тщетно.
   Ќе успел он выпрЯмитьсЯ, как ему почудилсЯ какой-то непонЯтный звук, но
у него не было уверенности, что он не ослышалсЯ. ‡вук был похож на  голос,
на вздох, на неуловимый лепет, и, казалось, исходил  скорее  от  человека,
чем от животного. Ћднако в нем было что-то замогильное, а  не  живое.  ќто
был звук, какой нам слышитсЯ иногда сквозь сон.
   Ћн посмотрел вокруг, но ничего не увидел.
   Џеред ним  расстилалась  бесконечнаЯ,  голаЯ,  мертвеннаЯ  пустынЯ.  Ћн
прислушалсЯ. ‡вук прекратилсЯ. Ѓыть может, это ему только  почудилось?  Ћн
прислушалсЯ еще раз. ‚се было тихо.
   Ћчевидно, в густом тумане что-то  вызывало  слуховую  галлюцинацию.  Ћн
снова двинулсЯ в путь.
   Ћн брел теперь наугад.
   …два прошел он несколько шагов, как звук возобновилсЯ. Ќа этот  раз  он
уже не мог сомневатьсЯ. ќто был стон, почти рыдание.
   ‡вук вновь повторилсЯ.
   …сли души, находЯщиесЯ в чистилище, могут стонать,  то,  вероЯтно,  они
стонут именно так.
   ’рудно представить себе что-либо более трогательное, душераздирающее  и
вместе с тем более слабое, чем этот голос. €бо  это  был  голос  -  голос,
принадлежавший  человеческому  существу.  ‚  этом  жалобном  и,  казалось,
безотчетном стенании чувствовалось биение  чьей-то  жизни.  ќто  молило  о
помощи живое страдание, не сознающее того, что оно страждет и молит.  ќтот
стон, бывший, может быть, первым, может быть, последним вздохом, в  равной
мере напоминал предсмертный хрип  и  крик  новорожденного.  Љто-то  дышал,
кто-то задыхалсЯ, кто-то плакал. ѓлухаЯ  мольба,  доносившаЯсЯ  неизвестно
откуда.
   ђебенок зорко посмотрел во все  стороны:  вдаль,  вблизи  себЯ,  вверх,
вниз. Ќикого и ничего.
   Ћн напрЯг слух. ‡вук раздалсЯ еще раз. Ћн Явственно услыхал его.  ѓолос
немного напоминал блеЯние Ягненка.
   ’огда ему стало страшно, ему захотелось убежать.
   ‘тон повторилсЯ. “же четвертый раз.  ‚  нем  была  невероЯтнаЯ  мука  и
жалоба. —увствовалось, что это - последнее усилие, скорее  невольное,  чем
сознательное, и что сейчас этот крик,  вероЯтно,  умолкнет  навсегда.  ќто
была мольба о помощи,  безотчетно  обращеннаЯ  умирающим  в  пространство,
откуда должно было прийти спасение; это был предсмертный лепет,  взывавший
к незримому провидению. ђебенок пошел в ту сторону, где слышалсЯ голос.
   Ћн по-прежнему ничего не видел.
   —утко прислушиваЯсь, он сделал еще несколько шагов.
   ‘тенание не прекращалось. €з  нечленораздельного  и  еле  внЯтного  оно
сделалось теперь Явственным и громким. ќто было где-то совсем  близко.  Ќо
где именно?
   Љто-то рЯдом жалобно взывал. ќти дрожащие звуки раздавались возле него.
—еловеческий стон, носившийсЯ где-то в  пространстве,  -  вот  что  слышал
ребенок в непроглЯдном мраке. ’аково по крайней мере было его впечатление,
смутное, как густой туман, в котором он блуждал.
   ЉолеблЯсь между безотчетным  желанием  бежать  и  безотчетным  желанием
остатьсЯ,  он  вдруг  заметил  на  снегу,  в  нескольких  шагах  от  себЯ,
волнообразное возвышение размером с человеческое тело, невысокий  бугорок,
продолговатый и узкий, нечто вроде белой могильной насыпи  на  заснеженном
кладбище.
   ‚ эту минуту стон перешел в крик.
   Ћн доносилсЯ из-под этого холмика.
   ђебенок нагнулсЯ, присел на корточки перед снежным сугробом и  принЯлсЯ
торопливо разгребать его обеими руками.
   Џо мере того как он  расчищал  снег,  перед  ним  стали  обрисовыватьсЯ
очертаниЯ человеческого тела, и  вдруг  в  вырытом  углублении  показалось
бледное лицо.
   Ќо кричало не это существо. Ќет, глаза его были закрыты, а рот  хотЯ  и
открыт, но полон снега.
   ‹ицо было неподвижно. Ћно не дрогнуло, когда ребенок дотронулсЯ до него
рукой. ђебенок, обморозивший себе кончики пальцев, отпрЯнул, ощутив  холод
этого лица. ќто была голова женщины. ‚ разметавшиесЯ волосы набилсЯ  снег.
†енщина была мертва.
   ђебенок снова принЯлсЯ разгребать снег. Џоказалась шеЯ покойницы, потом
верхнЯЯ часть туловища, прикрытаЯ  лохмотьЯми,  сквозь  которые  виднелось
голое тело.
   ‚друг  он  почувствовал  под  своими  руками  легкое  движение.  —то-то
маленькое шевелилось под снежным сугробом. Њальчик быстро раскидал снег  и
увидел на обнаженной груди матери  жалкое  тельце  крошечного,  совершенно
голого младенца, хилого, посиневшего от холода, но еще живого.
   ќто была девочка.
   ђваные пеленки, в которые ее завернули, были, должно быть, короткими, и
она, ворочаЯсь, выбилась из них. ’епло, исходившее от ее щуплого тельца  и
от ее дыханиЯ, растопило вокруг нее немного снега. Љормилица дала бы ей на
вид месЯцев пЯть-шесть, но ей было,  вероЯтно,  около  года:  ведь  нищета
ведет детей к рахитизму и задерживает их рост.  Љак  только  лицо  малютки
показалось из-под снега, горький плач  ее  сменилсЯ  резким  криком.  Њать
несомненно была мертва, если этот отчаЯнный вопль не мог разбудить ее.
   Њальчик взЯл малютку на руки.
   ќта  мать,  застывшаЯ  на  снегу,  производила  страшное   впечатление.
Љазалось, ее  лицо  светитсЯ  каким-то  призрачным  светом.  …е  отверстый
бездыханный рот как будто готовилсЯ отвечать на невнЯтном Языке  теней  на
вопросы, предлагаемые там, в незримом мире, мертвецам. Ќа  лице  ее  лежал
тусклый отпечаток белеющих кругом снежных просторов. ‚иднелось юное  чело,
обрамленное темными волосами, почти негодующе  нахмуренные  брови,  сжатые
ноздри, закрытые веки, слипшиесЯ от инеЯ ресницы и спускавшиесЯ  от  углов
глаз к концам губ следы обильных слез. ‘нег бросал бледный отблеск на  это
мертвое лицо. ‡има и могила отнюдь не враждебны друг  другу.  ’руп  -  это
обледеневший человек. ‚ наготе груди было  нечто  возвышенно-трогательное.
Ћна исполнила свое назначение. ‹ежавшаЯ на ней трагическаЯ печать увЯданиЯ
свидетельствовала о том, что это безжизненное существо дало жизнь  другому
существу: девственную чистоту сменило величие материнства. Ќа одном  соске
белела жемчужина. ќто была замерзшаЯ каплЯ молока.
   ЏоЯсним сразу, что по тем же самым равнинам, по которым  шел  покинутый
мальчик, незадолго до него брела в поисках крова заблудившаЯсЯ  нищенка  с
младенцем у груди. Ћкоченев от холода, она свалилась  под  бурным  порывом
ветра и не могла уже поднЯтьсЯ. …е замело вьюгой.  €з  последних  сил  она
прижала к себе ребенка и так умерла.
   Њалютка пыталась прильнуть губами к этому  мрамору.  ‚  бессознательной
доверчивости, с которой она искала себе пищи, не  было  ничего  противного
законам  природы,  ибо  мать,  только  что  испустившаЯ  последний  вздох,
по-видимому еще способна накормить грудью ребенка.
   Ќо ротик младенца не мог найти соска,  на  котором  застыла  похищеннаЯ
смертью каплЯ молока, и малютка, более привыкшаЯ к колыбели, чем к могиле,
закричала под снегом.
   Џокинутый мальчик услыхал вопль погибавшей крошки.
   Ћн вырыл ее из сугроба.
   Ћн взЯл ее на руки.
   Џочувствовав, что ее держат на руках, она перестала кричать. ‹ица  двух
детей  соприкоснулись,  и  посиневшие  губы  младенца  прильнули  к   щеке
мальчика, как к материнской груди.
   Њалютка  была  близка  к  тому  состоЯнию,  когда   застывающаЯ   кровь
останавливает биение сердца. Њать уже успела приобщить ее в какой-то  мере
к своей смерти; холод трупа распространЯетсЯ на окружающее: ножки и  ручки
малютки  были  словно  скованы  этим   ледЯным   холодом.   Њальчик   тоже
почувствовал на себе его дыхание.
   €з всей одежды на нем осталась сухой и теплой только матросскаЯ куртка.
Џоложив крошку на грудь умершей, он снЯл с  себЯ  куртку,  закутал  в  нее
девочку, снова взЯл ее на руки и, сам теперь  полуголый,  ничем  почти  не
защищенный от бушующей вьюги, держа малютку в объЯтиЯх, опЯть  тронулсЯ  в
путь.
   ‘нова отыскав  щеку  мальчика,  младенец  прильнул  к  ней  губами,  и,
согревшись,  уснул.  ќто  было   первым   поцелуем   двух   детских   душ,
встретившихсЯ во мраке.
   Њать осталась лежать в снегу; лицо ее было обращено к ночному небу.  Ќо
в ту минуту, когда мальчик снЯл с  себЯ  куртку,  чтобы  завернуть  в  нее
малютку, покойница, быть может, увидела это из  беспредельности,  где  уже
была ее душа.


        3. ’џѓЋ‘’Ќ›‰ Џ“’њ …™… ’џ†…‹…… Ћ’ ЌЋ€

   Џрошло более четырех часов с  того  момента,  как  урка  покинула  воды
Џортлендской бухты, оставив мальчика одного на берегу. ‡а те долгие  часы,
когда он, брошенный всеми,  брел  куда  глаза  глЯдЯт,  ему  повстречались
здесь, в человеческом обществе, в  которое  ему,  быть  может,  предстоЯло
вступить, лишь трое: мужчина, женщина и ребенок. Њужчина - тот, что был на
холме; женщина - та, что лежала в снегу; ребенок - девочка, которую он нес
на руках.
   Ћт усталости и голода он еле держалсЯ на ногах. Ќо он  шел  вперед  еще
решительнее, чем прежде, хотЯ  теперь  у  него  прибавилась  ноша,  а  сил
убавилось. Ћн был почти совсем  раздет.  …ле  прикрывавшие  его  лохмотьЯ,
обледенев на морозе, подобно  стеклу  резали  тело  и  обдирали  кожу.  Ћн
замерзал, зато девочка согревалась. ’о, что терЯл он, не пропадало  даром,
а шло на пользу малютке. Ћн ощущал это тепло, возвращавшее ее к  жизни,  и
упорно шел вперед.
   ‚ремЯ от времени, стараЯсь не выронить ноши, он  нагибалсЯ,  захватывал
полную горсть снега и растирал себе ступни, чтобы не дать им закоченеть.
   Џорою же, когда у него пересыхало в горле, он  набирал  в  рот  немного
снегу и сосал  его;  это  ненадолго  утолЯло  жажду,  но  вызывало  озноб.
Њимолетное облегчение лишь усиливало страданиЯ.
   ‚ьюга, разбушевавшись, уже не знала пределов своему  неистовству,  -  в
природе  наблюдаютсЯ  ЯвлениЯ,  которые  следовало  бы  назвать   снежными
потопами. ќто и было таким потопом. ЃеснуЯсь, бурЯ обрушилась не только на
океан: она свирепствовала и на побережье. ‚ероЯтно, как раз  в  это  времЯ
урка, беспомощно носЯсь по волнам, терЯла в поединке  с  рифами  последние
остатки такелажа.
   „вигаЯсь сквозь  вьюгу  на  восток,  ребенок  пересек  широкие  снежные
пространства. Ћн не имел представлениЯ, который мог быть час. “же давно не
различал он никакого дыма. ’акие приметы исчезают во мраке  ночи  довольно
скоро, не говорЯ уже о  том,  что  час  был  поздний  и  огни  давно  были
потушены; в конце концов он, может быть, просто ошибсЯ, и в  той  стороне,
куда он направлЯлсЯ, не было ни города, ни селениЯ.
   Ќо эти сомнениЯ нисколько не ослабили его решимости.
   „ва-три  раза  малютка  принималась  кричать.  Ќе  останавливаЯсь,   он
укачивал ее на ходу; она успокаивалась и  умолкала.  Ќаконец  она  заснула
крепким, безмЯтежным сном. ‘ам дрожа от  холода,  он  чувствовал,  что  ей
тепло.
   Ћн то и дело запахивал плотнее куртку вокруг  шейки  малютки,  чтобы  в
разошедшиесЯ складки не забилсЯ иней и чтобы к тельцу ребенка не  было  ни
малейшего доступа таЯвшему снегу.
   Џоверхность равнины была волнистой. ‚  ложбинах,  где  она  понижалась,
ветром намело такие сугробы, что мальчик утопал в них чуть не по грудь и с
трудом прокладывал себе дорогу, расталкиваЯ снег коленЯми.
   ‚ыбравшись из лощины, он попал на плоскогорье, со всех сторон  открытое
ветрам, где снег лежал лишь тонким слоем. ’ам была гололедица.
   ’еплое дыхание девочки, касаЯсь его щеки, согревало его  на  мгновение,
но увлажненные волосы на виске тотчас же превращались в сосульку.
   Ћн отдавал себе отчет, насколько усложнилась его задача: ему уже нельзЯ
было упасть.  Ћн  чувствовал,  что,  упав,  он  больше  не  подыметсЯ.  Ћн
изнемогал от усталости, и мрак немедленно придавил бы его своей  свинцовой
тЯжестью к земле, а мороз заживо приковал бы его к ней, как ту  покойницу.
„о сих пор он уже не раз висел над пропастью, но  спускалсЯ  благополучно;
не раз спотыкалсЯ, попадаЯ ногою в Ямы, но выбиралсЯ  из  них  невредимым;
теперь же всЯкое падение было равносильно смерти. Ќеверный шаг  разверзнул
бы перед ним могилу. …му нельзЯ было поскользнутьсЯ: у него не хватило  бы
сил даже привстать на колени. Ђ между тем  поскользнутьсЯ  можно  было  на
каждом шагу: все пространство вокруг покрылось ледЯной корой.
   „евочка, которую он нес, страшно мешала ему идти; это  была  не  только
тЯжесть, непосильнаЯ при его усталости и истощении, это была еще и помеха.
Ћбе руки у него были занЯты, между тем при гололедице именно  руки  служат
пешеходу необходимым естественным балансиром.
   Ќадо было обходитьсЯ без этого балансира.
   Ћн и обходилсЯ без него и шел, не знаЯ, как ему управитьсЯ с ношей.
   Њалютка оказалась каплей, переполнившей чашу его бедствий.
   Ћн продвигалсЯ  вперед,  ставЯ  ноги  как  на  туго  натЯнутом  канате,
проделываЯ чудеса равновесиЯ, которых никто не видел. ‚прочем,  повторЯем,
быть может на этом скорбном пути за ним  из  мрака  бесконечности  следили
открывшиесЯ глаза матери да око божие.
   Ћн шаталсЯ, оступалсЯ, но удерживалсЯ на ногах, все  времЯ  заботЯсь  о
малютке, закутываЯ ее поплотнее  в  куртку,  покрываЯ  ей  головку,  опЯть
оступалсЯ