корки до корки весь Њонитер, все исторические  сочинениЯ
о ђеспублике и  €мперии,  Њемориал  свЯтой  …лены,  воспоминаниЯ,  дневники,
бюллетени, воззваниЯ, - он проглотил  все.  ‚стретив  впервые  имЯ  отца  на
страницах бюллетеней  великой  армии,  он  целую  неделю  потом  был  как  в
лихорадке. Ћн побывал у  генералов,  под  начальством  которых  служил  †орж
Џонмерси, в том числе у графа  ѓ.  –ерковный  староста  Њабеф,  которого  он
посетил вторично, описал ему образ жизни  полковника,  не  имевшего  ничего,
кроме пенсии, рассказал ему о его цветах и уединении в ‚ерноне. ’ак  Њариусу
удалось узнать до  конца  этого  редкостного,  возвышенной  и  кроткой  души
человека, это сочетание льва и Ягненка, каким был его отец.
     Њежду тем, погруженный в свои изысканиЯ, поглощавшие его времЯ и мысли,
он почти перестал видетьсЯ с †ильнорманами. ‚ положенные часы он поЯвлЯлсЯ к
столу, а потом его было не сыскать.  ’етка  ворчала,  а  дедушка  †ильнорман
посмеивалсЯ:  "ќге-ге!  Џришла  пора  девчонок!"  €ногда  старик  прибавлЯл:
"џ-то думал, черт побери,  что  это  интрижка,  а  это,  кажетсЯ,  настоЯщаЯ
страсть".
     ќто и в самом деле была настоЯщаЯ страсть. Њариус  начинал  боготворить
отца.
     ‚о  взглЯдах  его  также  совершалсЯ  переворот.  Џереворот  этот  имел
множество последовательно сменЯвшихсЯ фазисов.  Џоскольку  описываемое  нами
ЯвлЯетсЯ историей многих  умов  нашего  времени,  мы  считаем  небесполезным
перечислить и шаг за шагом проследить эти фазисы.
     Џрошлое, в которое он заглЯнул, ошеломило его.
     Ћн был прежде всего ослеплен им.
     „о тех пор ђеспублика,  €мпериЯ  были  длЯ  него  лишь  отвратительными
словами. ђеспублика - гильотиной, встающей из полутьмы. €мпериЯ -  саблею  в
ночи. Ѓросив туда  взглЯд,  он  с  беспредельным  изумлением,  смешанным  со
страхом и  радостью,  увидел  там,  где  ожидал  найти  лишь  хаос  и  мрак,
сверкающие звезды - Њирабо, ‚ерньо, ‘ен-†юста, ђобеспьера, Љамилла „емулена,
„антона и восходЯщее солнце - Ќаполеона. Ћн не понимал, что с ним, и пЯтилсЯ
назад, ничего не видЯ, ослепленный блеском. Љогда первое  чувство  удивлениЯ
прошло, он, понемногу привыкнув к  столь  Яркому  свету,  стал  воспринимать
описываемые событиЯ, не чувствуЯ головокружениЯ, и рассматривать действующих
лиц без содроганиЯ; ђеволюциЯ, €мпериЯ отчетливо предстали теперь перед  его
умственным взором. Ћбе эти группы событий, вместе с людьми,  которые  в  них
участвовали, свелись длЯ него к двум фактам величайшего значениЯ: ђеспублика
-  к  суверенитету  прав  гражданина,  возвращенных  народу;  €мпериЯ  -   к
суверенитету французской  мысли,  установленному  в  …вропе.  Ћн  увидел  за
ђеволюцией великий образ народа, за €мперией - великий образ ”ранции.  €  он
признал в душе, что все это прекрасно.
     Њы не считаем нужным  перечислЯть  здесь  все,  что  при  этом  первом,
слишком общем суждении ускользнуло от ослепленного взора Њариуса.  Њы  хотим
показать лишь ход развитиЯ его  мысли.  ‚се  сразу  не  даетсЯ.  ‘делав  эту
оговорку, относЯщуюсЯ как к сказанному выше, так и  к  тому,  что  последует
ниже, продолжим наш рассказ.
     Њариус убедилсЯ, что до сих пор он так же плохо  понимал  свою  родину,
как и отца. Ћн не знал ни той, ни  другого,  добровольно  опустив  на  глаза
темную завесу. ’еперь он прозрел  и  испытывал  два  чувства:  восхищение  и
обожание.
     …го мучили сожалениЯ и раскаЯние, и он с горестной безнадежностью думал
о том, что только могиле можно передать ныне все  то,  что  переполнЯло  его
душу. Ђх, если бы отец был еще жив, если бы  он  не  лишилсЯ  его,  если  бы
господь по своему милосердию и благости не дозволил отцу умереть, как бы  он
бросилсЯ, как бы кинулсЯ к нему, как бы крикнул: "Ћтец, Я здесь!  ќто  Я!  “
нас с тобой в груди бьетсЯ одно сердце! џ твой сын!" Љак горЯчо обнЯл бы  он
его побелевшую голову, сколько слез пролил бы на его седины!  Љак  любовалсЯ
бы шрамом на его лице, как жал бы ему руки, как поклонЯлсЯ бы  его  одеждам,
лобызал бы его стопы! Ђх, почему отец  скончалсЯ  так  рано,  до  срока,  не
дождавшись ни правосудиЯ, ни любви сына! ѓрудь Њариуса  непрестанно  теснили
рыданиЯ, сердце поминутно твердило: "“вы!" Ћн  становилсЯ  -  и  теперь  уже
по-настоЯщему - все серьезнее и строже, все  тверже  в  своих  убеждениЯх  и
взглЯдах. “м его, озарЯемый лучами истины, поминутно обогащалсЯ.  ‚  Њариусе
происходил процесс внутреннего роста. Ћн чувствовал, что возмужал  благодарЯ
двум сделанным открытиЯм: он нашел отца и родину.
     ’еперь все раскрывалось перед ним, как если бы  он  владел  ключом.  Ћн
находил объЯснениЯ  тому,  что  ранее  ненавидел;  постигал  то,  что  ранее
презирал. Ћтныне ему стало Ясно провиденциальное значение -  божественное  и
человеческое - великих событий, проклинать  которые  его  учили,  и  великих
людей, в ненависти к которым его воспитали. …два успев отказатьсЯ  от  своих
прежних воззрений, он считал их уже  устаревшими  и,  вспоминаЯ  о  них,  то
возмущалсЯ, то посмеивалсЯ.
     Ћт оправданиЯ отца он, естественно, перешел к оправданию Ќаполеона.
     Ќадо заметить, что последнее далось ему нелегко.
     ‘  раннего  детства  его  пичкали  суждениЯми  о   Ѓонапарте,   которых
придерживалась партиЯ 1814 года. Ђ все предрассудки,  интересы  и  инстинкты
ђеставрации стремились исказить образ Ќаполеона. Ќаполеон вселЯл этой партии
еще  больший  ужас,  чем  ђобеспьер.  Ћна  довольно  ловко   воспользовалась
усталостью нации и ненавистью матерей.  Ѓонапарта  она  превратила  в  почти
сказочное чудовище. —тобы сильнее поразить воображение  народа,  в  котором,
как мы уже отмечали, было много ребЯческого,  партиЯ  1814  года  показывала
Ѓонапарта под  всевозможными  страшными  масками,  от  ’ибериЯ  до  нелепого
пугала, начинаЯ с тех, что нагонЯют страх, сохранЯЯ все же величественность,
и кончаЯ теми, что вызывают смех. €так, говорЯ о Ѓонапарте, каждый был волен
рыдать или хохотать, лишь бы только в основе лежала ненависть. Ќикаких  иных
мыслей по поводу "этого человека", как было принЯто его называть, никогда  и
не приходило в голову Њариусу. Ћн  утверждалсЯ  в  них  благодарЯ  упорству,
свойственному его  натуре.  ‚  нем  сидел  ненавидЯщий  Ќаполеона  маленький
упрЯмец.
     Ћднако  чтение  исторических  книг,  а  в  особенности   знакомство   с
историческими событиЯми по документам и  материалам,  мало-помалу  разорвали
завесу, скрывавшую Ќаполеона от Њариуса.  Ћн  почувствовал,  что  перед  ним
нечто громадное, и заподозрил, что в отношении Ѓонапарта ошибалсЯ не  менее,
чем в  отношении  всего  остального.  ‘  каждым  днем  он  все  прозревал  и
прозревал. Ќа первых порах почти с неохотой,  а  затем  с  упоением,  словно
влекомый неотразимыми чарами, начал он медленное восхождение, поднимаЯсь шаг
за шагом, сперва по темным, далее по слабо освещенным и, наконец, по залитым
сиЯющим светом ступенЯм энтузиазма.
     Љак-то ночью он был один в своей комнатке под кровлей. ѓорела свеча. Ћн
читал, облокотившись на стол у открытого окна. ЏростиравшаЯсЯ перед ним даль
навевала мечты, и они смешивались с его  думами.  Љак  дивно  твое  зрелище,
ночь!  ‘лышатсЯ  глухие,  неведомо  откуда  доносЯщиесЯ  звуки,  раскаленным
угольком мерцает ћпитер, в двенадцать раз  превышающий  по  величине  земной
шар; небо черно, звезды сверкают, мир кажетсЯ необъЯтным.
     Ћн читал бюллетени великой армии - эти героические  строфы,  написанные
на полЯх битв; имЯ отца он встречал там времЯ от времени, имЯ  императора  -
постоЯнно; всЯ великаЯ €мпериЯ открывалась его  взору.  Ћн  чувствовал,  как
душа его переполнЯетсЯ и вздымаетсЯ, словно прилив; минутами  ему  чудилось,
будто призрак отца, проносЯсь мимо как легкое дуновение, что-то  шепчет  ему
на ухо. €м все сильнее овладевало какое-то странное состоЯние: ему слышались
барабаны, пушки,  трубы,  размеренный  шаг  батальонов,  глухой,  отдаленный
кавалерийский галоп. Ћн подымал глаза к небу и глЯдел на сиЯвшие в бездонной
глубине громады созвездий, потом снова опускал их на книгу, и тут перед  ним
вставали беспорЯдочно движущиесЯ громады иных образов. ‘ердце его сжималось.
Ћн был в исступлении, он весь дрожал, он задыхалсЯ. ‚друг, сам  не  понимаЯ,
что с ним и кто им повелевает, он встал, протЯнул руки в  окно  и,  устремив
взглЯд во мрак, в тишину, в туманную бесконечность, в беспредельный простор,
воскликнул: "„а здравствует император!"
     ‚  эту  минуту  со  старым  было  покончено.   Љорсиканское   чудовище,
узурпатор, тиран,  нравственный  урод,  возлюбленный  своих  родных  сестер,
комедиант, бравший уроки у ’альма, Яффский отравитель,  тигр,  Ѓуонапарте  -
все это исчезло, уступив  место  в  его  уме  загадочному,  всепоглощающему,
ослепительному сиЯнию, в котором  на  недосЯгаемой  высоте  сверкал  бледный
призрак  мраморного  –езарЯ.  „лЯ  его  отца  император  был  лишь   любимым
полководцем, которым восхищаютсЯ и которому со всей преданностью служат. „лЯ
Њариуса он представлЯл собой нечто большее.  Ћн  ЯвлЯлсЯ  избранным  судьбой
зодчим государства  французской  формации,  унаследовавшего  от  государства
римской  формации   владычество   над   миром,   мастером   чудодейственного
разрушениЯ, продолжателем дела Љарла  ‚еликого,  ‹юдовика  XI,  ѓенриха  IV,
ђишелье, ‹юдовика XIV и Љомитета общественного спасениЯ. ђазумеетсЯ, у  него
были недостатки, он совершал ошибки, даже преступлениЯ, иными словами -  был
человеком,  но  царственным  в  своих   ошибках,   блистательным   в   своих
недостатках, могущественным  в  своих  преступлениЯх.  Ћн  был  избранником,
заставившим  все  народы  заговорить  о  великой  нации;   больше   того   -
олицетворением самой ”ранции; побеждаЯ …вропу своим мечом, он  побеждал  мир
своим  светом.  „лЯ  Њариуса  Ѓонапарт  был  лучезарным  видением,  которому
суждено, охранЯЯ грЯдущее, вечно стоЯть на страже границ.  Ћн  видел  в  нем
деспота, но и  диктатора;  деспота,  выдвинутого  ђеспубликой  и  ЯвившегосЯ
завершением ђеволюции. Џодобно тому как €исус  был  богочеловеком,  Ќаполеон
стал длЯ него народочеловеком.
     Љак всЯкий неофит, опьЯненный новой верой, Њариус стремилсЯ приобщитьсЯ
к ней - и хватал через край. ќто было в  его  натуре.  ‘тоило  ему  отдатьсЯ
какому-нибудь  чувству,  и  он  уже  не  мог   остановитьсЯ.   €м   овладело
фанатическое увлечение наполеоновским  мечом,  сочетавшеесЯ  с  восторженной
приверженностью наполеоновской идее. Ћн не замечал, что, восторгаЯсь гением,
заодно восторгаетсЯ и грубой силой, - иными словами, создает двойной  культ:
божественного и звериного  начала.  Ћн  допускал  много  других  ошибок.  Ћн
принимал все безоговорочно. ‚ поисках истины можно выйти и на ложную дорогу.
Џреисполненный безграничного довериЯ, он  соглашалсЯ  со  всем.  ЋсуждаЯ  ли
преступлениЯ старого  режима,  оцениваЯ  ли  славу  Ќаполеона,  он,  однажды
вступив на новый путь, уже не признавал никаких поправок.
     Љак бы то ни было, шаг  чрезвычайной  важности  был  сделан.  ’ам,  где
раньше он видел падение монархии, он увидел возвышение ”ранции. “гол  зрениЯ
его  изменилсЯ.  ’еперь  то,  что  казалось  закатом,  стало  восходом.   Ћн
повернулсЯ в противоположную сторону.
     ђодные Њариуса и не подозревали о совершавшемсЯ в нем перевороте.
     Љогда же в процессе этой скрытой работы над собой ему удалось, наконец,
окончательно сбросить с себЯ  старую  бурбонскую  и  ультраправую  оболочку,
совлечь  одежды  аристократа,  Якобита   и   роЯлиста   и   превратитьсЯ   в
революционера, демократа и почти республиканца, он отправилсЯ к  граверу  на
набережную Ћрфевр и заказал сотню  визитных  карточек,  на  которых  стоЯло:
Ѓарон Њариус Џонмерси.
     ‚се  это  Явилось  следствием  происшедшей  в  нем  перемены,   всецело
определЯвшейсЯ его тЯготением к отцу. Ќо так как у Њариуса не было  знакомых
и он не мог оставлЯть карточки у портье, он положил их в карман.
     „ругим естественным результатом этой перемены  Явилось  следующее:  чем
ближе делалсЯ Њариусу отец, чем дороже ему становилась памЯть о нем  и  все,
за что в течение двадцати  пЯти  лет  боролсЯ  полковник,  тем  больше  внук
отдалЯлсЯ от деда. Ќрав †ильнормана, как указывалось выше, давно был  не  по
душе Њариусу. ‚ их отношениЯх замечалсЯ  разлад,  обычный  между  серьезными
молодыми  людьми  и  фривольными  стариками.  ‹егкомыслие   †еронта   всегда
оскорблЯет  и  раздражает  меланхолию  ‚ертера.  Џока   оба   придерживались
одинаковых политических  взглЯдов,  это  служило  длЯ  Њариуса  своего  рода
мостом, переброшенным от него к †ильнорману. ‘тоило мосту рухнуть, как между
ними образовалась пропасть. Џомимо этого  Њариуса  приводила  в  неописуемое
негодование  мысль,  что  именно  он,  †ильнорман,  из-за  каких-то   глупых
соображений безжалостно отнЯл его у полковника, лишив, таким  образом,  отца
сына, а сына лишив отца.
     ‚ чувстве глубокой любви к отцу Њариус дошел почти до ненависти к деду.
     ‚прочем, как мы уже сказали,  все  это  никак  не  проЯвлЯлось  внешне.
Њариус становилсЯ только все холоднее и холоднее. Ѓывал молчалив за столом и
редко оставалсЯ  дома.  Љогда  тетка  бранила  его  за  это,  он  кротко  ее
выслушивал и ссылалсЯ на занЯтость, на лекции, экзамены, семинары и т. п.  Ђ
дед, продолжаЯ считать непогрешимым свой диагноз, все твердил:  "‚люблен!  ‚
таких делах менЯ не проведешь".
     ‚ремЯ от времени Њариус отлучалсЯ из города.
     - „а куда же он ездит? - недоумевала тетка. ‚ одну  из  таких  поездок,
всегда очень коротких, выполнЯЯ завет своего покойного отца, он отправилсЯ в
Њонфермейль  и   попыталсЯ   разыскать   бывшего   ватерлооского   сержанта,
трактирщика ’енардье. ’рактир оказалсЯ закрытым. ’енардье,  как  выЯснилось,
разорилсЯ, и никто не знал, что с ним  сталось.  ‡анЯтый  розысками,  Њариус
четыре днЯ не был дома.
     - Ќу, разумеетсЯ, куролесит, - заЯвил дед.
     Њежду тем стали замечать, что на груди,  под  рубашкой,  Њариус  что-то
носит на черной ленточке, надетой на шею.


        ѓлава седьмаЯ. ЉЂЉЂџ-Ќ€Ѓ“„њ ћЃЉЂ

     Њы уже упоминали о некоем улане.
     ќто  был  внучатный  племЯнник   †ильнормана   с   отцовской   стороны,
проводивший жизнь в гарнизоне, вдали от родных  и  семейного  уюта.  Џоручик
’еодюль †ильнорман отвечал всем требованиЯм так называемого военного  душки.
’алиЯ у него была, как у "барышни",  саблю  он  волочил  на  какой-то  особо
молодецкий манер, усы лихо закручивал. ‚ Џариж он приезжал очень редко - так
редко, что Њариус даже ни разу его и  не  видел.  Љузены  знали  друг  друга
только по имени. Њы, кажетсЯ, уже говорили, что ’еодюль был любимцем тетушки
†ильнорман, отдававшей ему предпочтение по той  причине,  что  ей  почти  не
доводилось его видеть. Ќе видЯ человека,  можно  предполагать  в  нем  любые
совершенства.
     Ћднажды утром мадмуазель  †ильнорман-старшаЯ  при  всей  невозмутимости
своего характера вернулась к себе крайне возбужденнаЯ. Њариус  опЯть  просил
деда разрешить ему куда-то ненадолго уехать, добавив, что хочет  отправитьсЯ
сегоднЯ вечером. "Џоезжай!" - ответил  дед,  а  про  себЯ,  многозначительно
поднЯв брови, буркнул: "ЏовадилсЯ таскатьсЯ по ночам". Њадмуазель †ильнорман
поднЯлась в свою комнату крайне заинтригованнаЯ, бросив на лестнице  в  знак
негодованиЯ: "ќто уж чересчур!", а в знак удивлениЯ: "Људа же в  самом  деле
он ездит?" Ћна заподозрила, что здесь не без  какой-нибудь  предосудительной
сердечной истории, что здесь не без женщины, не без свиданиЯ, не без  тайны,
и была не прочь сунуть сюда свой оседланный очками нос. ‹юбовный секрет - не
менее лакомый кусочек, чем свежеиспеченнаЯ сплетнЯ, и свЯтые души  не  прочь
его отведать. ‚ тайниках  ханжества  всегда  найдетсЯ  запас  любопытства  к
амурным делам.
     €так, она томилась смутным вожделением узнать, что это за романтическое
приключение.
     „абы отвлечьсЯ от этого несколько непривычно  волновавшего  ее  чувства
любопытства, она прибегла к  помощи  своих  талантов  и  принЯлась  выводить
бумажными  нитками  по   бумажной   материи   фестоны,   вышиваЯ   один   из
распространенных узоров  эпохи  €мперии  и  ђеставрации,  с  многочисленными
кружками вроде каретного колеса. ђабота была скучнаЯ, работница угрюмаЯ. Ћна
провела  в  своем  кресле  несколько  часов,  как  вдруг  дверь  отворилась.
Њадмуазель †ильнорман поднЯла нос; перед ней стоЯл, приветствуЯ ее  по  всем
правилам воинского устава, поручик ’еодюль. Ћна вскрикнула от радости. Њожно
быть  старухой,  недотрогой,  богомолкой,  тетушкой  и  все-таки  испытывать
удовольствие, видЯ у себЯ в комнате улана.
     - ’ы здесь, ’еодюль! - воскликнула она.
     - Џроездом, тетушка.
     - Џоцелуй же менЯ!
     - ђад старатьсЯ! - отвечал ’еодюль и расцеловалсЯ с ней.
     ’етушка †ильнорман подошла к секретеру и открыла его.
     - Ќу, уж недельку-то ты у нас погостишь?
     - “езжаю нынче же вечером, тетушка.
     - Ќе может быть!
     - ‘овершенно точно.
     - ’еодюль, дружок, прошу тебЯ, останьсЯ!
     - ‘ердце говорит "да", а устав - "нет". „ело в следующем. Ќас переводЯт
в другой гарнизон. Њы стоЯли в Њелуне, а нас посылают в  ѓайон.  €з  старого
гарнизона в новый надо ехать через Џариж. џ и сказал себе: "„ай-ка повидаюсь
с тетушкой".
     - ‚от тебе за труды.
     Ћна вложила ему в руку десЯть луидоров.
     - ‚ы хотите сказать, за удовольствие, дорогаЯ тетушка.
     ’еодюль опЯть поцеловал ее, и она  испытала  приЯтное  ощущение,  когда
галуны его мундира царапнули ей шею.
     - ’ы едешь с полком, на коне? - спросила она.
     - Ќет, тетушка. Њне хотелось во что бы то  ни  стало  повидать  вас.  џ
получил разрешение. „енщик ведет мою  лошадь,  а  Я  еду  в  дилижансе.  „а,
кстати, у менЯ к вам вопрос.
     - —то такое?
     - ђазве мой кузен Њариус Џонмерси тоже куда-то уезжает?
     -  Ћткуда  ты  знаешь?  -  воскликнула  тетушка;  ее  любопытство  было
возбуждено.
     - Џо приезде Я пошел в контору  дилижансов,  чтобы  оставить  за  собою
место в карете.
     - € что же?
     - Ћказалось, что один из пассажиров уже приходил и оставил  себе  место
на империале. џ видел в списке отъезжающих имЯ этого пассажира.
     - Љто же это?
     - Њариус Џонмерси.
     - „рЯнной мальчишка! - возмутилась тетка. - Ќет, твоему  кузену  далеко
до тебЯ, он совсем  не  паинька.  ‘мотрите,  что  он  затеЯл  -  ночевать  в
дилижансе!
     - Љак и Я.
     - Ќо ты это делаешь по обЯзанности, а он по своему беспутству.
     - Ѓездельник! - бросил ’еодюль.
     € тут мадмуазель †ильнорман-старшую осенило. Ѓудь  она  мужчиной,  она,
наверно, хлопнула бы себЯ по лбу.
     - ’вой кузен знает тебЯ? - живо спросила она.
     - Ќет. џ-то его видел, а он ни разу не удостоил менЯ вниманием.
     - ‡начит, вы поедете вместе?
     - Ћн - на империале, Я - внутри кареты.
     - Људа идет дилижанс?
     - ‚ Ђндели.
     - ‡начит, Њариус туда и едет?
     - …сли только, как и Я, не выйдет где-нибудь раньше по пути. џ сойду  в
‚ерноне, мне надо захватить гайонскую почту. Ђ о маршруте Њариуса не имею ни
малейшего представлениЯ.
     - Њариус! Љакое противное имЯ! € вздумалось же  назвать  его  Њариусом!
‚от у тебЯ, Я понимаю, имЯ - ’еодюль!
     - џ предпочел бы, чтобы менЯ звали Ђльфредом, - заметил офицер.
     - ‘лушай, ’еодюль!
     - ‘лушаю, тетушка.
     - ‘лушай внимательно!
     - ‘ превеликим вниманием.
     - €так, ты слушаешь?
     - „а.
     - ’ак вот, Њариус то и дело в отлучке.
     - Ђй-ай-ай!
     - Ћн куда-то ездит.
     - Ћго!
     - Ќе ночует дома.
     - ќге!
     - Ќам хотелось бы узнать, что за этим кроетсЯ.
     -  ЉакаЯ-нибудь  юбка,  -  проговорил  со  спокойствием   многоопытного
человека ’еодюль и с затаенной насмешкой, не  оставлЯвшей  места  сомнениЯм,
добавил: - „евчонка.
     - ’ак оно и есть! - воскликнула тетка; ей показалось,  что  она  слышит
самого  †ильнормана;  длЯ  нее  слово  "девчонка",  произнесенное  внучатным
племЯнником и почти таким  же  тоном,  каким  оно  произносилось  двоюродным
дедом, звучало особенно убедительно.
     - ‘делай нам одолжение, последи за Њариусом, -  продолжала  она.  -  Ћн
тебЯ не знает, тебе это не составит труда. Ђ раз уж тут замешалась девчонка,
постарайсЯ и ее увидать. ’ы нам напишешь. ќто позабавит дедушку.
     •отЯ ’еодюль не имел особой охоты заниматьсЯ подобного рода слежкой, но
он был глубоко растроган десЯтью луидорами и питал надежду, что  продолжение
последует. ‘о словами: "Љ вашим услугам, тетушка", он  принЯл  поручение,  а
про себЯ добавил: "‚от Я и попал в дуэньи".
     Њадмуазель †ильнорман расцеловала его.
     - ’ы-то, ’еодюль, никогда не пошел бы на такие проделки. ’ы повинуешьсЯ
дисциплине, ты раб своих служебных обЯзанностей, человек чести и  долга,  ты
не стал бы бросать семью ради свиданиЯ с какой-то тварью.
     “лан скорчил довольную гримасу, словно Љартуш,  которого  похвалили  за
честность.
     ‚ечером того же днЯ, когда происходил описанный диалог,  Њариус  сел  в
дилижанс, не подозреваЯ, что у  него  есть  соглЯдатай.  Ђ  соглЯдатай,  наш
Ђргус, заснул сном праведника и всю ночь напролет прохрапел.
     - ‚ернон! ‘танциЯ ‚ернон! Љто едет до ‚ернона? -  крикнул  на  рассвете
кондуктор.
     Џоручик ’еодюль проснулсЯ.
     - Џревосходно, - в полусне пробормотал он, - мне здесь выходить.
     Ђ когда он окончательно  стрЯхнул  с  себЯ  сон  и  памЯть  его  начала
проЯснЯтьсЯ, ему вспомнилась тетка, десЯть луидоров  и  взЯтое  им  на  себЯ
обЯзательство представить отчет о поведении Њариуса. ќто рассмешило его.
     "Њариуса, может быть, давно уже  и  нет  в  дилижансе,  -  подумал  он,
застегиваЯ мундир. - Ћн мог остановитьсЯ в Џуасси, в  ’риэле,  с  одинаковым
успехом сойти как в Њелане, так и в Њанте, если только  не  сошел  раньше  в
ђольбуазе. Ђ то, добравшись до Џаси, мог свернуть налево в ќвре или  направо
- в ‹арош-ѓийон. Џопробуй-ка, тетенька, угонись за  ним!  Ќо  что  же,  черт
побери, напишу Я милой старушке?"
     ‚ эту минуту в окне кареты показались спускавшиесЯ с  империала  черные
панталоны.
     "“ж не Њариус ли это?" - промелькнуло в голове поручика.
     ќто был действительно Њариус.
     “ самого дилижанса молоденькаЯ крестьЯнка, проталкиваЯсь между лошадьми
и почтарЯми, предлагала пассажирам цветы.
     - Љупите цветов вашим дамам! - кричала она.
     Њариус подошел и выбрал лучшие цветы из ее корзинки.
     "„ело принимает любопытный оборот! -  подумал  ’еодюль,  выскакиваЯ  из
кареты. - Ќо кому, пропади он пропадом, собираетсЯ  Њариус  преподнести  эти
цветы? ’акой чудесный  букет  может  предназначатьсЯ  писаной  красавице.  џ
должен на нее поглЯдеть".
     Џодобно собакам, которые гонЯтсЯ за дичью по собственному  почину,  он,
теперь уже не по чужой указке, а удовлетворЯЯ свое любопытство, стал следить
за Њариусом.
     Њариус не обратил на ’еодюлЯ никакого вниманиЯ. €з  дилижанса  выходили
элегантные дамы, он не смотрел на них. Љазалось, он  совершенно  не  замечал
окружающего.
     "‡дорово же он влюблен!" - решил ’еодюль.
     Њариус направилсЯ к церкви.
     "‚еликолепно, - рассуждал сам с собой ’еодюль.- –ерковь! Ћчень  хорошо.
‘виданиЯ, заправленные обедней, - чего лучше!  ЏеремигиватьсЯ  за  спиной  у
боженьки премилое дело".
     ЏодойдЯ к церкви, Њариус не вошел в нее, а свернул за  выступ  алтарной
части и тут же скрылсЯ за углом одного из контрфорсов абсиды.
     "€так, свидание происходит не внутри, а снаружи, - подумал  ’еодюль.  -
Ќу-ну, поглЯдим на девчонку".
     € он стал на цыпочках пробиратьсЯ к углу, за который свернул Њариус.
     „ойдЯ до угла, он замер от удивлениЯ.
     Ќа могиле, опустившись на колени прЯмо в траву и  закрыв  лицо  руками,
стоЯл Њариус. Ѓукет свой он растрепал и  усыпал  цветами  могилу.  ’ам,  где
возвышение обозначало изголовье, виднелсЯ черный деревЯнный крест, и на  нем
можно  было  разглЯдеть  написанное  белыми  буквами  имЯ:  ЏЋ‹ЉЋ‚Ќ€Љ  ЃЂђЋЌ
ЏЋЌЊ…ђ‘€. ‘лышались рыданиЯ Њариуса.
     „евчонка оказалась могилой.


        ѓлава восьмаЯ. ЌЂ‹Ђ ЉЋ‘Ђ ЌЂ ЉЂЊ…Ќњ

     ‘юда-то и ездил Њариус, когда в первый раз отлучилсЯ из Џарижа. ‘юда же
приезжал всЯкий раз, когда, по выражению †ильнормана, "таскалсЯ по ночам".
     Џоручик ’еодюль совершенно растерЯлсЯ, неожиданно  очутившись  рЯдом  с
гробницей. Ћн испытал неприЯтное и странное чувство, определить  которое  не
умел и которое складывалось из почтениЯ к смерти, смешанного с  почтением  к
полковничьему чину. Ћн отступил, оставив Њариуса одного на кладбище,  причем
немалую  роль  здесь  сыграла  дисциплина.  ‘мерть  Явилась  ему  в   густых
полковничьих эполетах, и он едва удержалсЯ, чтобы не  отдать  ей  честь.  Ќе
знаЯ, что написать тетушке, он решил совсем ничего не  писать.  €  открытие,
сделанное ’еодюлем относительно любовных похождений Њариуса, не имело бы, по
всей вероЯтности, никаких последствий, если бы,  как  это  часто  случаетсЯ,
сцена в ‚ерноне, в силу непонЯтного стечениЯ обстоЯтельств, почти тотчас  же
не получила отклика в Џариже.
     Њариус вернулсЯ из ‚ернона на третий день и приехал в дом  деда  ранним
утром.  “томленный  двумЯ  бессонными  ночами,  проведенными  в   дилижансе,
чувствуЯ потребность освежитьсЯ и поплавать с часок, он  быстро  поднЯлсЯ  к
себе, не мешкаЯ снЯл дорожный сюртук и черную  ленточку,  которую  носил  на
шее, и отправилсЯ купатьсЯ.
     †ильнорман, как все здоровые старики просыпавшийсЯ спозаранку, услыхал,
что Њариус приехал, и, насколько это позволЯли  его  старые  ноги,  поспешил
взобратьсЯ по лестнице  в  помещение  под  крышей,  где  жил  Њариус,  чтобы
расцеловать внука, а заодно попытатьсЯ расспросить и разузнать,  где  же  он
был.
     Ќо юноше понадобилось меньше времени  на  то,  чтобы  спуститьсЯ  вниз,
нежели восьмидесЯтилетнему старцу, чтобы поднЯтьсЯ наверх. €  когда  дедушка
†ильнорман вошел в мансарду, Њариуса там уже не было.
     Џостель оставалась неразобранной, а на ней безмЯтежно покоились  сюртук
и чернаЯ ленточка.
     - ’ем лучше, - сказал †ильнорман и  проследовал  в  гостиную,  где  уже
восседала мадмуазель †ильнорман-старшаЯ, вышивавшаЯ свои экипажные колеса.
     Ћн вошел ликуЯ.
     „ержа в одной руке сюртук, а в другой черную нашейную ленточку Њариуса,
†ильнорман воскликнул:
     - Џобеда! ’еперь мы откроем тайну! Џроникнем в свЯтаЯ свЯтых, прощупаем
нашего молчальника, узнаем все его шашни! Њы у самых истоков романа. “  менЯ
портрет!
     „ействительно, на ленточке висел футлЯрчик из черной  шагреневой  кожи,
напоминавший медальон.
     ‘тарик взЯл футлЯр и некоторое времЯ, не раскрываЯ, глЯдел на него  тем
сладострастным, восхищенным и гневным взглЯдом, каким  голодный  смотрит  на
вкусный обед, проносимый у него,  беднЯги,  перед  носом,  но  не  длЯ  него
предназначенный.
     - ‘овершенно очевидно, что там портрет. Њне ли этого не знать? Џредметы
подобного рода бережно носЯт у самого сердца. Ќу что за  болваны!  Ќаверное,
какаЯ-нибудь потаскушка, от  которой  в  дрожь  бросает!  Ќынче  у  молодежи
прескверный вкус!
     - „авайте посмотрим, отец, - сказала стараЯ дева.
     ”утлЯрчик открывалсЯ нажатием пружины. Ћни не обнаружили в нем  ничего,
кроме тщательно сложенной бумажки.
     - Ћт той же к тому же, - с  громким  хохотом  сказал  †ильнорман.  -  џ
догадываюсь, что это такое. ‹юбовнаЯ записка!
     - Ќу прочтемте же ее! - сказала тетка и надела очки.  ‡атем  развернула
бумажку и прочла следующее:
     "Њоему сыну.  €мператор  пожаловал  менЯ  бароном  на  поле  битвы  под
‚атерлоо. ђеставрациЯ не признает за мной этого титула,  который  Я  оплатил
своею кровью, поэтому  его  примет  и  будет  носить  мой  сын.  ‘амо  собой
разумеетсЯ, что он будет достоин его".
     Ќевозможно передать, что почувствовали при этом отец  и  дочь.  Ќа  них
точно пахнуло леденЯщим  дыханием  смерти.  Ћни  не  обменЯлись  ни  словом.
†ильнорман чуть слышно, как бы про себЯ, прошептал:
     - ќто почерк рубаки.
     ’етка подвергла бумажку обследованию, повертела ею и так и  сЯк,  затем
положила обратно в футлЯр.
     ‚  ту  же  минуту  из  кармана  сюртука  Њариуса  выпал   продолговатый
четырехугольный  сверточек,  завернутый   в   голубую   бумагу.   Њадмуазель
†ильнорман поднЯла его и развернула голубую бумагу. ќто была сотнЯ  визитных
карточек Њариуса. Њадмуазель †ильнорман протЯнула одну из них  отцу,  и  тот
прочел: Ѓарон Њариус Џонмерси.
     ‘тарик позвонил. ‚ошла Ќиколетта. †ильнорман взЯл  ленточку,  футлЯр  и
сюртук и, бросив все на пол посреди гостиной, приказал:
     - “несите этот хлам.
     „обрый час прошел в  глубочайшем  молчании.  €  старик  и  стараЯ  дева
сидели, отвернувшись друг от друга, но каждый, по всей вероЯтности, думал об
одном и том же. Ќа исходе этого часа тетка †ильнорман промолвила:
     - Ћчень мило!
     Ќесколько минут спустЯ вошел Њариус. Ћн только что вернулсЯ.  Ќе  успел
он переступить порог гостиной, как заметил  в  руке  у  деда  свою  визитную
карточку, а  дед,  завидев  его,  тотчас  впал  в  насмешливый,  исполненный
буржуазного высокомериЯ тон, в котором было нечто уничижающее.
     - ’ак, так, так! - закричал он. - ЋказываетсЯ,  ты  теперь  барон.  Ќу,
поздравлЯю тебЯ. Ђ что это собственно значит?
     - ќто значит, - слегка покраснев, ответил Њариус, - что  Я  сын  своего
отца.
     †ильнорман перестал смеЯтьсЯ и резко сказал:
     - ’вой отец - это Я.
     - Њой отец, - продолжал Њариус, опустив глаза и хранЯ  суровый  вид,  -
был человек скромный, но храбрый, доблестно служивший ђеспублике и  ”ранции,
показавший  свое  величие  в  величайших  исторических  событиЯх,  проживший
четверть века на бивуаке, днем под картечью и пулЯми, ночью в снегу, в грЯзи
и под дождем, человек, получивший двадцать ранений, захвативший два  знамени
и умерший забытым, заброшенным, виновным  единственно  в  том,  что  слишком
сильно любил двух неблагодарных - родину и менЯ!
     ќто было уж чересчур, †ильнорман не вытерпел. Џри слове "республика" он
встал, или, вернее, выпрЯмилсЯ во  весь  рост.  Љаждое  слово,  произносимое
Њариусом,  оказывало  такое  же  действие  на  лицо  старого  роЯлиста,  как
воздушнаЯ струЯ кузнечных мехов на  горЯщий  уголь.  €з  темного  оно  стало
красным, из красного - пунцовым, из пунцового - багровым.
     - Њариус! Њерзкий мальчишка! - воскликнул он. - џ не  знаю,  каков  был
твой отец! € знать не хочу! џ о нем ничего не знаю и его самого не знаю!  Ќо
зато Я хорошо знаю, что все  эти  люди  были  негодЯи!  ѓолодранцы,  убийцы,
каторжники, воры! ‚се, говорЯт  тебе!  ‚се  без  исключениЯ!  ‚се!  ‡апомни,
Њариус! Ђ ты  такой  же  барон,  как  моЯ  туфлЯ!  ђобеспьеру  служили  одни
грабители!  Ѓу-о-на-парту  -  одни  разбойники!  Ћдни  изменники,  только  и
знавшие, что изменЯть, изменЯть, изменЯть!  ‡аконному  своему  королю!  Ћдни
трусы, бежавшие от пруссаков и англичан под ‚атерлоо! ‚от это мне  известно.
Ђ ежели почтенный ваш родитель, чего Я до сих пор не знал, -  принадлежит  к
их числу... Ќу что ж, очень жаль, тем хуже длЯ него!
     ’еперь наступила очередь Њаркуса играть  роль  углЯ,  а  †ильнормана  -
мехов. Њариус весь дрожал; он не знал, что делать,  голова  его  пылала.  Ћн
испытывал то же, что должен был бы испытывать свЯщенник, на глазах  которого
выкидывают его облатки, или факир, на глазах у которого  прохожий  плюет  на
его  идола.  Њожет  ли  он  допустить,  чтобы   такие   слова   безнаказанно
произносились при нем?  Ќо  как  тут  быть?  ‚  его  присутствии  над  отцом
надругались, топтали его ногами. € кто? „ед. Љак  отомстить  за  одного,  не
обидев другого? ЌельзЯ оскорбить деда, но нельзЯ оставить неотомщенным отца.
‘ одной стороны - свЯщеннаЯ могила, с другой -  седины.  Џод  влиЯнием  этих
мыслей, вихрем кружившихсЯ в его голове, он был как хмельной и не  знал,  на
что решитьсЯ. Џотом поднЯл глаза, пристально взглЯнул  на  деда  и  закричал
громовым голосом:
     - „олой Ѓурбонов! € этого жирного борова ‹юдовика ‚осемнадцатого!
     ‹юдовика XVIII уже четыре года не было в живых,  но  Њариусу  это  было
совершенно безразлично.
     ‘тарик из багрового сразу стал белее собственных волос. Ћн повернулсЯ к
стоЯвшему на камине бюсту  герцога  Ѓеррийского  и  с  какой-то  необычайной
торжественностью отвесил ему низкий поклон. ‡атем, медленно и молча,  дважды
прошелсЯ от камина к окну и  от  окна  к  камину,  тЯжело,  словно  каменное
изваЯние, ступаЯ по трещавшему под его ногами  паркету.  ЏроходЯ  во  второй
раз, он нагнулсЯ к дочери, котораЯ присутствовала при столкновении,  держась
оробевшей старой овцой, сказал, улыбаЯсь, почти спокойно:
     - Ѓарон,  каковым  ЯвлЯетсЯ  милостивый  государь,  и  буржуа,  каковым
ЯвлЯюсь Я, не могут оставатьсЯ под одной кровлей.
     €  вдруг,  выпрЯмившись,  бледный,  дрожащий  от  Ярости,  страшный,  с
надувшимисЯ на лбу жилами, он простер в сторону Њариуса руку и крикнул:
     - ‚он!
     Њариус покинул дом деда.
     Ќа другой день †ильнорман сказал дочери:
     - Џосылайте каждые полгода шестьдесЯт пистолей этому кровопийце  и  при
мне никогда о нем не упоминайте.
     ‘охранив огромный запас неизлитого гнева, не знаЯ, куда его девать,  он
продолжал в течение трех с лишним месЯцев обращатьсЯ к дочери на "вы".
     Њариус  удалилсЯ,  кипЯ  негодованием.  Ћдно  заслуживающее  упоминаниЯ
обстоЯтельство еще усилило его раздражение. ‘емейные драмы  сплошь  и  рЯдом
осложнЯютсЯ  мелочами.  €  хотЯ  вины  от  этого  не   прибавлЯетсЯ,   обида
возрастает. ’оропЯсь, по приказанию  деда,  отнести  "хлам"  Њариуса  в  его
комнату. Ќиколетта, должно быть, обронила  на  темной  лестнице  в  мансарду
медальон из черной шагреневой кожи с запиской  полковника.  Ќи  записка,  ни
медальон так и не нашлись. Њариус был уверен, что "господин †ильнорман" -  с
этого днЯ он иначе не называл его - бросил в огонь "завещание отца". Ћн знал
наизусть немногие строки, написанные полковником, -  в  сущности,  ничто  не
было потерЯно. Ќо самаЯ бумага, почерк ЯвлЯлись длЯ него реликвией, все  это
составлЯло частицу его души. —то с ними сделали?
     Њариус ушел, не сказав, куда он идет, да и не знаЯ,  куда  пойдет.  Џри
нем было тридцать франков, часы и дорожный мешок с кое-какими пожитками.  Ћн
сел в наемный кабриолет, взЯв его почасно, и отправилсЯ в ‹атинский квартал.
     —то станетсЯ с Њариусом?


         * Љнига четвертаЯ. „ђ“‡њџ Ђ‡Ѓ“Љ€ * 


        ѓлава перваЯ. Љђ“†ЋЉ, —“’њ Ѓ›‹Ћ Ќ… ‚Ћ…„€‰ ‚ €‘’Ћђ€ћ

     ‚ ту эпоху, казалось бы, полного ко всему безразличиЯ уже чувствовались
первые дуновениЯ революции. ‚ воздухе веЯло вырвавшимсЯ из  глубин  дыханием
1789 и 1792 годов. Њолодежь, -  да  простЯт  нам  это  выражение!  -  начала
линЯть. ‹юди менЯлись почти незаметно  длЯ  себЯ,  просто  в  силу  движениЯ
времени. ‘трелка, совершаЯ свой путь по циферблату, совершает его и в душах.
Љаждый делал положенный ему шаг  вперед.  ђоЯлисты  становились  либералами,
либералы - демократами.
     ќто  был  как  бы  прилив,  сдерживаемый   тысЯчей   отливов;   отливам
свойственно  все  смешивать;  отсюда  самые  неожиданные   сочетаниЯ   идей;
преклонЯлись и перед Ќаполеоном и перед свободой. Њы  строго  придерживаемсЯ
здесь исторических фактов,  но  таковы  миражи  того  времени.  Џолитические
взглЯды имеют свои  стадии  развитиЯ.  ЏричудливаЯ  разновидность  роЯлизма,
вольтерианский  роЯлизм  нашел  себе   не   менее   странного   партнера   в
бонапартистском либерализме.
     Ќаправление мыслей других групп отличалось  большей  серьезностью.  ’ам
доискивались первопричин, ратовали за право и справедливость. ’ам увлекались
учением об абсолютном,  провидЯ  бесчисленные  возможности  его  проЯвлениЯ;
абсолютное, уже в силу своей  неумолимости  заставлЯть  умы  устремлЯтьсЯ  к
лазурным высЯм и витать в беспредельности.  Ќичто  так  не  благоприЯтствует
возникновению мечты,  как  догма,  и  ничто  так  не  способствует  рождению
будущего, как мечта. ‘егоднЯшнЯЯ утопиЯ завтра облечетсЯ в плоть и кровь.
     Ќо у передовых течений было как  бы  двойное  дно.  “же  обнаруживалась
склонность   к   тайне,   создававшаЯ   угрозу   "существующему    порЯдку",
подозрительному  и  лицемерному.  ќто  весьма  показательный   революционный
признак. ‘крытые помыслы власти, подводившей подкоп, столкнулись со скрытыми
помыслами народа.  Ќазревающие  восстаниЯ  Явились  ответом  на  замышлЯемый
государственный переворот.
     ‚ ту пору во ”ранции еще не было  таких  крупных  тайных  обществ,  как
немецкий  тугендбунд  или  итальЯнский  союз  карбонариев;  но  тут  и  там,
разветвлЯЯсь,  шла  невидимаЯ  подземнаЯ  работа.  ‚  ќксе  уже   намечалось
возникновение Љугурды, в Џариже, среди прочих  объединений  подобного  рода,
существовало общество "„рузей азбуки".
     —то представлЯли собой эти „рузьЯ азбуки? ‘удЯ  по  названию,  общество
ставило себе целью обучение детей. ‚ действительности оно стремилось  помочь
взрослым людЯм распрЯмитьсЯ.
     —лены общества объЯвили себЯ „рузьЯми азбуки,  подразумеваЯ  под  этим,
что они друзьЯ униженных и обездоленных, то есть народа {Џо-французски слово
"азбука" (Ђ Ѓ ‘) звучит, как abaisse - униженный, обездоленный.}. …го хотели
поднЯть. Љаламбур, отнюдь не заслуживающий насмешки. Љаламбуры играют подчас
заметную роль в политике: например Castratus ad castra {Љастрат у  лагерного
костра (лат.).}, благодарЯ которому Ќарсес стал командующим армией; например
Barbari et Barberini {‚арвары и Ѓарберини (лат.).}, например Fueros у Fuegos
{”уэрос - особые права некоторых средневековых испанских городов;  фуэгос  -
огни (исп.).}; например ’u es Petrus et super hanc petram {...ты Џетр, и  на
сем камне <џ создам церковь Њою...> (…вангелие от ЊатфеЯ, XVI, 18).  Џетр  -
по-гречески - камень.} и т. д. и т. п.
     „рузьЯ азбуки  были  немногочисленны.  Ћни  представлЯли  собою  тайное
общество в зачаточном состоЯнии, мы  бы  даже  сказали  -  котерию,  будь  в
возможностЯх котерий выдвигать героев. —лены общества собирались в Џариже  в
двух местах: близ ђынка, в кабачке "Љоринф", о котором речь будет впереди, и
близ Џантеона,  на  площади  ‘ен-Њишель,  в  маленьком  кафе  "Њюзен",  ныне
снесенном. „о первого сборного пункта было недалеко рабочим,  до  второго  -
студентам.
     ’айные собраниЯ  „рузей  азбуки  происходили  в  дальней  комнате  кафе
"Њюзен".
     ‚ этой зале,  достаточно  отдаленной  от  самого  кафе,  с  которым  ее
соединЯл длиннейший коридор, было два окна и выход по потайной  лестнице  на
улочку  ѓре.  ‡десь  курили,  пили,  играли  в  игры,  смеЯлись.  ‡десь   во
всеуслышание говорили о всЯкой всЯчине, а шепотом об иных делах. Љ  стене  -
этого обстоЯтельства было вполне достаточно, чтобы  заставить  насторожитьсЯ
полицейского агента, - была прибита стараЯ карта республиканской ”ранции.
     Ѓольшинство „рузей азбуки составлЯли  студенты,  заключившие  сердечный
союз кое с кем из рабочих. ‚от имена главарей -  они  до  некоторой  степени
принадлежат истории:  Ђнжольрас,  Љомбефер,  †ан  Џрувер,  ”ейи,  Љурфейрак,
Ѓаорель, ‹егль или л'ќгль, †оли, ѓрантер.
     Њолодые люди, свЯзанные между собой дружбой,  составлЯли  как  бы  одну
семью. ‚се, за исключением ‹еглЯ, были южане.
     ќто был замечательный кружок. Ћн исчез в безднах, оставшихсЯ позади.  ‚
начале драматических событий, к описанию которых мы подошли, пожалуй,  будет
нелишним бросить луч света на эти юные головы, прежде чем  читатель  увидит,
как они погрузЯтсЯ во мрак своего трагического предприЯтиЯ.
     Ђнжольрас, которого мы назвали первым, - а почему  именно  его,  станет
Ясно впоследствии, - был единственным сыном богатых родителей.
     ќто был очаровательный  молодой  человек,  способный,  однако,  внушать
страх. Ћн был  прекрасен,  как  ангел,  и  походил  на  ЂнтиноЯ,  но  только
сурового. Џо блеску его задумчивых глаз можно было подумать, что в одном  из
предшествовавших своих существований он уже пережил  Ђпокалипсис  революции.
Ћн усвоил ее традиции как очевидец.  ‡нал  до  мельчайших  подробностей  все
великие  ее  дела.  Љак  это  ни  странно  длЯ  юноши,  по  натуре  он   был
первосвЯщенник и воин. ‘вЯщеннодействуЯ и  воинствуЯ,  он  ЯвлЯлсЯ  солдатом
демократии, если рассматривать его с точки зрениЯ нынешнего  днЯ,  и  жрецом
идеала - если поднЯтьсЯ над современностью.  “  него  были  глубоко  сидЯщие
глаза со слегка красноватыми веками, рот с пухлой нижней губой,  на  которой
часто мелькало презрительное выражение, большой лоб. ‚ысокий лоб на  лице  -
то же, что высокое небо на горизонте. Џодобно некоторым молодым людЯм начала
нынешнего  и  конца  прошлого  века,  рано  прославившимсЯ,  он  весь   сиЯл
молодостью и, хотЯ  бледность  порой  покрывала  его  щеки,  был  свеж,  как
девушка. „остигнув зрелости мужчины, он все еще выглЯдел ребенком. …му  было
двадцать два года, а на вид -  семнадцать.  Ћн  был  строгого  поведениЯ  и,
казалось, не подозревал, что на свете есть существо, именуемое женщиной.  €м
владела одна страсть - справедливость и одна мысль - ниспровергнуть  стоЯщие
на пути к ней препЯтствиЯ.  Ќа  Ђвентинском  холме  он  был  бы  ѓракхом,  в
Љонвенте - ‘ен-†юстом. Ћн почти не замечал цветениЯ роз, не знал, что  такое
весна, не слышал пеньЯ птиц. ЋбнаженнаЯ грудь ќваднеи взволновала бы его  не
более, чем Ђристогитона. „лЯ него, как длЯ ѓармодиЯ, цветы годились лишь  на
то, чтобы прЯтать в них  меч.  ‘ерьезность  не  покидала  его  даже  в  часы
весельЯ.  Ћн  целомудренно  опускал  глаза  перед  всем,  что  не   ЯвлЯлось
республикой. ќто был твердый,