 грЯзью, воскликнул при этом, что он куда  охотнее
имел бы дело  (выражаЯсь  деликатно)  с  лакеЯми,  поскольку  среди  кучеров
попадаютсЯ наглецы, у которых хватает совести требовать на чай за то, что их
лупЯт, а кроме того, у них у всех одно на уме: предъЯвить аду иск за то, что
черти ни черта не смыслЯт в своем ремесле и  не  умеют  так  звучно  щелкать
кнутом, как они.
     - Ђ за что это их здесь терзают? - осведомилсЯ Я.
     Ќе успел Я это сказать, как с места поднЯлсЯ  пожилой  кучер  с  черной
бородой и самой злодейской рожей и сказал:
     - Џотому, сударь, что мы люди бывалые и в ад  приехали  на  конЯх,  как
господа. ’ут вмешалсЯ черт:
     - Ђ почему ты ничего не говоришь о своих тайных проделках, о  греховных
деЯниЯх, которые ты прикрывав, а также про  то,  как  ты  бессовестно  лгал,
занимаЯсь своим низким делом?
     - ќто мое-то дело низкое? - возмутилсЯ один из кучеров (он в свое времЯ
служил у некоего кабальеро и надеЯлсЯ, что тот еще вызволит его из  ада).  -
‡а последние десЯть лет не было на свете более почетного занЯтиЯ, чем  наше.
‘лучалось даже, что нас в кольчуги и пастушьи  куртки  обрЯжали  или  еще  в
широкое платье с пелеринами наподобие отложных воротников у свЯщенников. €бо
мы были все равно что исповедники, чужих грехов знали куда больше, чем  они.
‚ самом деле, как ухитрилась бы загубить свою душу инаЯ  тихонЯ,  все  времЯ
сидЯщаЯ  в  своем  углу,  если  бы  какой-нибудь  хитрец  не  соблазнил   ее
покрасоватьсЯ в карете.  Љонечно,  попадаютсЯ  мнимо  добродетельные  особы,
которые под предлогом, что едут в церковь, отправлЯютсЯ на свидание  пешком,
но уж те, кто  задергивает  занавески  и  откидываетсЯ  на  задние  сиденьЯ,
навернЯка дают  обильную  пищу  дьЯволу.  ‘даетсЯ  мне,  нынче  все  женщины
променЯли свое целомудрие на дары - одаренных теперь не  сочтешь,  а  вот  о
целомудрии что-то не слышно.
     - Ќу вот, - воскликнул черт, - прорвало моего кучеришку, теперь ему  на
десЯть лет хватит.
     - Ђ с чего бы мне молчать, - огрызнулсЯ тот, - когда вы  обращаетесь  с
нами черт знает как, вместо того чтобы ценить нас и холить? Њы же доставлЯем
вам добычу вашу в преисподнюю не побитую, не  порченую,  не  каких-либо  там
хромых и колченогих, не голь перекатную, как вечно нищие  дворЯне,  а  народ
раздушенный, холеный, опрЯтный, передвигающийсЯ  не  иначе  как  в  каретах.
Ћказывай мы такую услугу другим, они бы бог знает как нас ценили, а тут  мне
говорЯт, что все это мне поделом, так как Я дешево возил, в речах учтив  был
и в рот хмельного не брал (остальные кучера по сравнению  с  этими  питухами
были просто лЯгушками!) или потому, что  паралитиков  слушать  мессу  возил,
больных - к причастию, а монашек - к ним в монастырь! Ќикто не докажет,  что
в эту карету входил кто-либо с чистыми помыслами. „ело  кончалось  тем,  что
всЯкий жених перед свадьбой осведомлЯлсЯ, не побывала ли его невеста в  моей
карете, ибо  это  было  бы  верным  доказательством  ее  развращенности.  €,
несмотрЯ на это, вы так со мной рассчитываетесь?
     - Џошел вон! - крикнул другой черт, левша и мулат.
     Ћн крепко поддал ему, и кучера замолчали. ‚онь, исходившаЯ  от  возниц,
заставила менЯ поспешить дальше.
     џ добралсЯ до какого-то сводчатого помещениЯ, где было так холодно, что
Я стал дрожать и стучать зубами. “дивленный студеностью ада, Я спросил, куда
Я попал. Ћтветить мне взЯлсЯ дрЯхлый и кривоногий бес с петушиными  шпорами,
кожа которого была покрыта цыпками и трещинами.
     - •олод сей проистекает оттого, - сказал он, - что в этом месте собраны
шуты, гаеры, жонглеры и фиглЯры - все дураки  дураками,  у  которых  -  уши,
Ясное дело, холодные. ’аких на свете несть числа и еще столько же;  их  всех
загнали сюда, ибо если бы они разбрелись по преисподней,  то  холодом  своим
умерили бы Язвительность адского пламени.
     џ попросил разрешениЯ поглЯдеть на них, на что последовало согласие, и,
дрожа  от  стужи,  приблизилсЯ  к  самому  леденЯщему  сброду,  который  мне
когда-либо доводилось видеть. Ћдной вещи при  этом  никто  не  поверит:  они
изводили друг друга шутками, в которых упражнЯлись на этом свете.
     ‘реди  шутов  Я  заметил  много  лиц,  которых  почитал  почтенными.  џ
осведомилсЯ, почему они попали сюда,  и  черт  мне  ответил,  что  это  были
льстецы, а следовательно, и заправские шуты, в которых шутовство это  крепко
въелось.
     џ полюбопытствовал узнать, за что осуждаютсЯ пошлЯки и как их казнЯт.
     - Њногие люди осуждаютсЯ на вечные муки, - ответил мне черт, -  за  то,
что впали в смертный грех уныниЯ. Ћни же, наоборот, осуждены за то,  что  не
унывали или делали вид, что не  унывают,  и  шутовством  своим  погружали  в
уныние других. ќто все народ, который ЯвлЯетсЯ к нам без  предупреждениЯ  на
готовый стол и постеленную кровать, словно в собственный  дом.  Ћтчасти  они
нам и сподручны, ибо, как известно, они и себЯ, и  других  способны  начисто
извести, а это облегчает нам работу. Џри жизни большаЯ их часть уже несет на
себе отметину ада, ибо тот, кто не давал вырывать себе зубы за  деньги,  тот
уж непременно позволЯл гасить свечи о  собственную  задницу  или  выщипывать
брови, и когда здесь мы их мучаем, многим это оказываетсЯ делом уже знакомым
- всЯ разница в том, что они денег  не  зарабатывают.  ‚идишь  вон  того,  -
продолжал черт, - при жизни он был дураком-проповедником и  теперь  попал  к
шутам, ибо делал все, чтобы понравитьсЯ слушателЯм; а вот этот был судьей  и
ради красного словца готов был пренебречь правосудием, и  если  не  толковал
законы вкривь, то уж вкось их толковал обЯзательно. Ќу, а этот был не в меру
услужливым супругом, он определен к шутам, ибо,  длЯ  того  чтобы  доставить
всем удовольствие, продавал то, которое  ему  доставлЯла  собственнаЯ  жена,
получаЯ от нее свой суточный паек не натурой, а деньгами.
     Ђ вот эта женщина, хоть и из благородных, была превеликой фокусницей  и
угодила к гаерам, ибо, длЯ того чтобы всем угодить, готовила из  себЯ  блюдо
на все вкусы. Љороче говорЯ, в общество шутов  попадают  представители  всех
сословий,  и  потому-то  их  такое  множество:   да   и,   если   хорошенько
поразмыслить, разве не все вы в конечном счете шуты, ибо  только  и  знаете,
что потешаетесь друг над другом, и у вас это, как Я  уже  сказал,  природное
свойство и лишь у немногих - ремесло. Љроме этих, есть у нас шуты увЯдшие  и
осыпавшиесЯ и шуты, забытые при жатве, так сказать, колоски. Џервые по  двое
или в одиночку слонЯютсЯ  по  домам  знати,  а  колоски  -  те  фиглЯрничают
понемножку по деревнЯм, и уж о последних могу вас заверить, что если бы  они
не жаловали к нам, мы бы ничего не предпринимали, чтобы их увидеть.
     ‚ это времЯ внутри помещениЯ раздалсЯ шумок, и  черт  поспешил  узнать,
что случилось. Ћставшись один, Я направилсЯ в какое-то место за  загородкой,
где нестерпимо вонЯло клопами.
     "ђаз несет клопами, - сказал Я себе, - готов побитьсЯ  об  заклад,  что
тут живут сапожники". ’ак и оказалось, ибо Я тотчас услышал стук  колодок  и
приметил сапожные ножи. џ зажал нос и сунул голову в подобие свинарника, где
они были собраны. Ћказалось, что там их великое число. ‘торож их сказал мне:
     - ќто те, кто ЯвилсЯ сюда в природном виде, кожи не прЯча. …жели другие
попадают в ад на собственных подошвах, этих влекут сюда  и  свои,  и  чужие,
поэтому-то они так легки на подъем.
     ‡десь Я должен заверить читателЯ, что  в  аду  не  увидишь  ни  единого
дерева, ни большого, ни малого, и солгал  ‚ергилий,  говорЯ,  что  там,  где
находЯтсЯ любовники, растут мирты, ибо никакого признака  рощи  Я  здесь  не
обнаружил  и  единственные  признаки  древесности  наличествовали  в   буксе
сапожных колодок, ибо другое дерево здесь в ход не идет.
     ‚сех этих сапожников  тЯнуло  на  блев  из-за  того,  что  двери  в  их
помещение подпирали пирожники, которых  двум  тысЯчам  чертей  не  удавалось
утрамбовать в находившуюсЯ по смежности силосную Яму.
     - ЏечальнаЯ наша участь, - горестно вздохнул один, - мы  осуждаем  себЯ
на вечные муки за грех плоти, а баб не знавали, и не с мЯсом дело  имели,  а
все больше с костЯми!
     Ћни все горько плакались, пока их не прервал черт, воскликнув:
     - Њошенники, нет никого, кто бы заслуживал ада больше вашего!  ‚едь  вы
заставлЯли людей жрать всЯкое дерьмо и пальцами сморкались в  еду,  полагаЯ,
верно, что сопли ваши сходЯт за сироп. ‘колько желудков принЯлось бы  лаЯть,
если бы воскресить всех собак, которых вы их заставили  переварить!  ‘колько
раз сходила за коринку жаднаЯ муха, увЯзшаЯ в тесте ваших пирогов, и сколько
раз именно она оказывалась единственной  начинкой  в  пирожках,  которые  вы
продавали своим злосчастным покупателЯм! ‘колько зубов и сколько желудков вы
прокатили верхом, заставлЯЯ их владельцев поедать целых коней! € после всего
этого вы имеете еще наглость жаловатьсЯ, вы, которые были  осуждены  еще  во
чреве матери! Ђ что сказать про ваши горЯчие блюда? „а  только  то,  что  их
можно было бы отправить на горЯчее поле. €так, будьте проклЯты, страдайте  и
помалкивайте, ибо хуже приходитсЯ тем, кто должен вас  мучить,  чем  вам  от
вынесениЯ этих мук. Ќу а вы, - обратилсЯ он ко мне, - проходите, нам  и  без
вас дела хватает.
     џ покинул пирожников и поднЯлсЯ на косогор, на вершине которого направо
и налево от менЯ пылали в вечном  пламени  какие-то  люди.  Ћгонь  разводили
черти, которые оживлЯли его с помощью не мехов, а стукачей, ибо  способность
дуть на ближних была у последних ни с чем не сравнимой.  ЋказываетсЯ,  и  на
том свете они не бросают своего ремесла и по-прежнему ЯвлЯютсЯ раздувателЯми
слонов из мух, тлетворным дыханием судилищ и вонючим духом палача, равно как
и науськиватели их - проклЯтые альгуасилы.
     ‚сЯкий раз, как огонь  разгоралсЯ  Ярче,  истЯзуемые  начинали  истошно
вопить. Ћдин из них кричал:
     -  џ  при  каждой  сделке  торговал   честно,   всЯкий   раз   продавал
по-праведному, чего же менЯ преследуют?
     "‚сЯкий раз продавал по  праведнику",  -  послышалось  мне.  "Ќу,  этот
почище €уды будет", - сказал Я про себЯ.
     „вижимый любопытством, Я направилсЯ к нему, чтобы посмотреть, смахивает
ли он на  изображениЯ  предателЯ  и  чернаЯ  у  него  или  рыжаЯ  борода,  и
неожиданно признал в нем знакомого купца, незадолго до этого умершего.
     - Љак, и вы тут? - воскликнул Я.
     - Љак вам это нравитсЯ? Ќе лучше ли было бы иметь поменьше добра  и  не
томитьсЯ здесь? Ќа это один из мучителей воскликнул:
     - ќти жулики думали, что все обстоит очень просто и аршином  своим  они
могут добитьсЯ того же, что жезлом божьим добилсЯ Њоисей. €з камнЯ-де у  них
забьет источник изобильЯ. ‚еликими мастерами были они обманывать, ну и  дюйм
за дюймом, вершок за вершком недомера дотЯнулись до ада.  ‚прочем,  кто  мог
сомневатьсЯ, что темень в их лавках (весьма пригоднаЯ длЯ их темных дел)  не
приведет их во тьму кромешную преисподней. Ћх, - воскликнул он с  превеликой
досадой, - и народ же это был! ‘ богом хотел сравнЯтьсЯ! Љак и  он  меры  не
иметь. Ќо тот, что все видит, оторвал их от неги их атласов,  ласковых,  как
южное небо, и вверг в грозовые тучи ада, где терзает их своими  молниЯми.  €
если хочешь окончательно  просветитьсЯ,  знай,  что,  поскольку  этот  народ
вместе  с  ювелирами  и  торговцами  всЯкими  булавками   и   лентами   лишь
потворствует безрассудству людскому, все эти люди в одночасье  оказались  бы
нищими, если бы господь бог  пожелал,  чтобы  мир  в  одно  прекрасное  утро
проснулсЯ разумным и ему стало Ясно, что, покупаЯ алмазы, жемчуга, золото  и
различные шелка, он тратит деньги на бесполезные и излишние редкости,  а  не
на нужное и полезное. € знайте, что всего дороже покупаетсЯ на земле то, что
меньше всего стоит, а именно - возможность чванитьсЯ. Ђ эти купцы  суть  те,
кто питает ваши похоти и распутства.
     ‚ид у этого черта был такой, будто он никогда не закончит своей  рацеи,
поэтому Я продолжал свой путь,  приведенный  в  изумление  громким  хохотом,
который до менЯ донессЯ. “слышать смех в аду - вещь необычнаЯ, и Я загорелсЯ
нетерпением узнать его причину.
     - —то это такое? - воскликнул Я.
     € вижу, стоЯт на возвышении два человека, прекрасно одетых,  с  чулками
на завЯзках, и горланЯт. Ќа одном плащ и шапочка, манжеты  как  воротник,  а
воротник как штаны - все в кружевах; на другом пелерина, и в  руках  у  него
пергаментный свиток. ‚сЯкий раз, как они произносили хоть  слово,  семь  или
восемь чертей, стоЯвших с ними рЯдом, покатывались со смеху,  что  приводило
кавалеров в крайнее раздражение. џ подошел поближе, дабы расслышать их речи,
и вот что  дошло  до  менЯ  из  уст  мужчины  с  пергаментом,  который,  как
оказалось, был идальго:
     - ђаз мой отец звалсЯ так-то и так-то, и Я внук  ќстебана  такого-то  и
такого-то, и в моем роду было тринадцать доблестнейших военачальников, а  со
стороны матери доньи ђодриги Я происхожу от пЯти ученейших мужей, -  как  же
могли менЯ осудить? ‚се это записано в сей грамоте, Я ни от кого не завишу и
податей платить не обЯзан.
     - Ќе хочешь расплачиватьсЯ деньгами, расплатишьсЯ хребтиной, -  вставил
черт и тут же хватил его несколько раз по спине так, что  тот  полетел  вниз
под горку, и тут же добавил: - Џора бы вам проникнутьсЯ мыслью, что тот, кто
происходит от ‘ида, Ѓернардо и ѓоффредо и  не  может  сравнЯтьсЯ  с  ними  в
доблести, а, наоборот, исполнен пороков, как вы, сводит  на  нет  всю  славу
своего рода, а не ЯвлЯетсЯ ее  наследником.  Љровь  у  всех,  дворЯнчик  мой
любезный, одинаково алаЯ! †изнью своей уподобьтесь вашим предкам, и Я  тогда
поверю, что вы происходите от ученого, когда вы сами станете им или'  будете
стремитьсЯ им сделатьсЯ, а иначе все ваше благородство будет  лишь  недолгим
обманом, который  раскроетсЯ  вместе  с  вашей  смертью.  €бо  в  канцелЯрии
преисподней всЯкий пергамент коробитсЯ и грамоты становЯтсЯ  жертвами  огнЯ.
Ѓлагородным в жизни может считатьсЯ лишь тот, кто на самом деле  благороден,
и добродетель - единственнаЯ грамота, к которой мы  здесь  питаем  уважение,
ибо, даже  если  человек  произошел  от  предков  низких  и  безвестных,  но
руководствовалсЯ  в  жизни  божескими  законами,  он  становитсЯ   достойным
подражаниЯ, превращаетсЯ в дворЯнина и его можно считать  основателем  рода.
Ќас здесь смех разбирает при  виде  того,  как  вы  оскорблЯете  деревенских
жителей, мавров и  евреев,  как  если  бы  они  не  обладали  добродетелЯми,
которыми пренебрегаете вы. ’ри вещи делают  вас  смешными  в  глазах  людей:
перваЯ - дворЯнство, втораЯ - гонор и  третьЯ  -  бахвальство,  ибо  каждому
Ясно, что длЯ вас достаточно того, что ваши предки обладали  добродетелью  и
благородством, чтобы утверждать, что и вы ими обладаете, между  тем  как  вы
всего лишь бесполезное порождение земли. ‘ыну хлебопашца удаетсЯ  приобрести
великую ученость; сельский житель, потративший много сил на полезные  науки,
становитсЯ архиепископом, а кабальеро, происходЯщий от –езарЯ,  но  тратЯщий
свое времЯ не  на  битвы  и  на  победы,  а  на  игры  и  распутство,  смеет
утверждать, что не следовало бы давать митру  тому,  кто  не  происходит  от
порЯдочных  родителей,  как  будто  им,  а  не  ему   предстоЯло   выполнить
возложенные на него обЯзанности. Ћни хотЯт  (что  за  слепота!),  чтобы  им,
порочным, зачтена была чужаЯ добродетель, проЯвившаЯсЯ  чуть  ли  не  триста
тысЯч лет назад и  ныне  почти  забытаЯ,  и  не  желают,  чтобы  бедный  был
прославлен за собственную.
     ‘ловно червь подточил изнутри идальго, когда он услышал эту отповедь, а
стоЯвший с ним рЯдом кабальеро погрузилсЯ  в  грустные  мысли,  теребЯ  свой
плоеный воротник и разрезы своих штанов.
     - —то мне сказать о вашем гоноре? ’о, что это величайший  тиран,  самый
вредоносный и приносЯщий всего более огорчений. Ѓедный кабальеро  умирает  с
голоду,  у  него  не  хватает  денег,  чтобы  одетьсЯ,  он  ходит  рваный  и
латаный-перелатаный или превращаетсЯ  в  разбойника.  „енег  просить  он  не
может, ибо это оскорбило бы его честь, служить не хочет, ибо это  бесчестно.
‚се, к чему стремЯтсЯ и чего добиваютсЯ  люди,  делаетсЯ  ради  чести.  —его
только не губит ложно понЯтое чувство чести!  Ђ  если  всмотретьсЯ,  чем,  в
сущности, ЯвлЯетсЯ эта мифическаЯ честь, видишь, что она ничто. €з-за  чести
тот, кому охота была бы пойти туда-то и  туда-то  поесть,  не  решаетсЯ  это
сделать. —ести ради вдовы  умирают  в  четырех  стенах,  а  девица  проводит
тридцать лет замужем сама за собой, не знаЯ, ни что такое  мужчина,  ни  что
такое радости жизни. ЃлюдЯ свою честь, замужнЯЯ не дает воли своему желанию,
когда оно заЯвлЯет о себе. ђади чести люди переплывают морЯ. ђади чести люди
убивают друг друга. ђади чести все тратЯт больше того, что имеют.  Ђ  посему
честь есть не что иное, как безрассудство плоти и  духа,  ибо  у  одних  она
отнимает радости, а у других покой. € чтобы вы, люди, с совершенной Ясностью
уразумели, какие вы несчастные и как непрочно все то, чем вы  так  дорожите,
поймите, что из того, что вы больше всего цените, а именно  чести,  жизни  и
имущества, честь ваша висит на волоске бабьего срама, жизнь в руках лекарей,
а имущество зависит от росчерка пера какого-то писаришки.
     "€так, разуверьтесь в своих заблуждениЯх,  смертные,  -  сказал  Я  про
себЯ, - уразумейте, что это ад, где, длЯ того чтобы терзать людей горестными
речами, им говорЯт истины!"
     ’ут черт снова принЯлсЯ развивать свою мысль.
     - Ђ бахвальство?  —то  может  быть  смехотворнее!  Ќет  на  свете  иных
добродетелей, как человеколюбие (которым побеждаетсЯ лютость своЯ и чужаЯ) и
твердость мучеников. ‚сЯкое иное мужество - показное. ‚едь  то,  что  делают
люди, что они сделали, воспитав великое множество доблестных военачальников,
проЯвивших себЯ  храбрецами  на  войне,  они  сделали  не  длЯ  того,  чтобы
прославитьсЯ, а из страха; ибо всЯкий, сражающийсЯ на своей  земле,  защищаЯ
ее от врага, делает это из страха  перед  еще  большим  злом,  поскольку  он
опасаетсЯ плена или смерти, а идущий завоевывать тех, кто сидит у себЯ дома,
порою совершает это из боЯзни, как бы тот не напал на него первым.
     ’е же, кто не  имеет  этого  намерениЯ,  побуждаемы  бывают  алчностью.
Ќичего  себе  доблестные  воины!  ѓрабители  чужого  золота   и   нарушители
спокойствиЯ других народов, которым господь положил  в  качестве  ограды  от
нашего честолюбиЯ глубокие морЯ и высокие  горы.  —еловек  убивает  другого,
движимый чаще всего гневом, слепой страстью, а иной раз и страхом, как бы не
быть  убитым  самому.  -  €  вы,  люди,  понимающие  все  шиворот-навыворот,
называете глупцом всЯкого, кто не бунтует, не  буЯнит  и  не  сквернословит;
умным - того, кто злобен, любит скандалить и  нарушать  порЯдок;  смельчаком
слывет у вас тот, кто не дает людЯм покоЯ, а трусом - кто благодарЯ  хорошим
манерам  избегает  положений,  при  которых  к  нему   могли   бы   проЯвить
неучтивость. Ђ между тем это как раз те люди, в которых  ни  один  порок  не
может найти благоприЯтной почвы.
     - —ерт подери! - воскликнул Я. - ђечи этого черта стоЯт больше, чем все
капиталы, что у менЯ за душой!
     ’ут тот, на котором были чулки с завЯзками, сказал с глубокой печалью в
голосе:
     - ‚се это верно, если речь идет об этом дворЯнине; но,  клЯнусь  честью
кабальеро, при чем тут Я? - ‘лово "кабальеро" он растЯнул по крайней мере на
три четверти часа. - ђасценивать так менЯ, во-первых, неверно и,  во-вторых,
неучтиво. Љак будто все люди одним миром мазаны!
     ‘лева эти вызвали у чертей раскатистый хохот. Ћдин  из  них  немедленно
подошел к нему и попросил его успокоитьсЯ и сказать, в чем  он  нуждаетсЯ  и
что его более всего огорчает, ибо с ним хотели бы обойтись так, как он этого
заслуживает. ’от, не долго думаЯ, ответил:
     - Џремного вам обЯзан. Ќе могли бы вы дать мне доску,  чтобы  отгладить
мой воротник?
     —ерти прыснули со смеху, а дворЯнин опЯть расстроилсЯ.
     †елаЯ повидать в аду возможно больше разных разностей, Я решил, что уже
и так задержалсЯ здесь слишком долго, и пошел дальше. Ќе успел  Я  отойти  и
нескольких шагов, как набрел на  лужу,  широкую  что  твое  море  и  отменно
грЯзную. ’ут стоЯл такой гам, что у менЯ голова  кругом  пошла.  џ  спросил,
куда Я попал, и получил в  ответ,  что  здесь  отбывают  наказание  женщины,
которые при жизни избрали себе должность дуэньи.
     ’аким образом, Я узнал, что особы  эти  на  том  свете  превращаютсЯ  в
лЯгушек, ибо при жизни они, подобно  лЯгушкам,  способны  были  квакать  без
толку и без умолку, как это делают лЯгушки, сидЯ в  своей  вонючей  тине,  а
поэтому в адские лЯгушки они угодили вполне справедливо,  ибо  дуэньи  -  ни
рыба ни мЯсо, как и они. ЊенЯ очень  позабавила  мысль,  что  дуэньи  теперь
превратились в гадов, волей-неволей должны держать  ноги  раскорЯкой  и  что
единственное  достойное  вниманиЯ  расположено  у  них  сейчас  ниже  поЯса,
поскольку лица их остались худыми, а шеи в морщинах.
     џ пошел дальше, оставив лужу по левую руку, и  набрел  на  луг,  где  в
адском пламени вцеплЯлись друг другу в  бороды  и  оглашали  воздух  криками
множество мужчин. ЋхранЯли их шестеро стражей. џ обратилсЯ к одному из них с
просьбой разъЯснить мне, что это за старики и почему их здесь собрано  такое
количество.
     - Ђ, это место отведено отцам, которые осуждают себЯ  на  вечные  муки,
чтобы оставить богатое наследство детЯм. €наче его называют загоном дураков.
     - Ћ, Я несчастный! - воскликнул в это мгновение  один  из  этих  нежных
родителей. - ‚сю-то жизнь Я покоЯ не знал - не  пил,  не  ел,  все  старалсЯ
сколотить достойное наследство старшему сыну. џ  даже  длЯ  того,  чтобы  не
тратить лишних денег, так и умер, не прибегнув к лекарю. € вот, не  успел  Я
испустить дух, как сынок мой уже  утирал  себе  слезы  моими  денежками.  €,
вполне уверенный, что такой скаред, как Я,  мог  только  угодить  в  ад,  он
решил, что нет ни малейшего смысла служить мессы за упокой моей  души,  и  в
этом пошел наперекор моей последней воле. Ђ тут господь  бог  в  усугубление
моего  наказаниЯ  дал  мне  возможность  видеть,  как  мой  недостойный  сын
расточает накопленное мною", и слышать, как он  говорит:  "ђаз  отец  осудил
себЯ на вечные муки, уж лучше бы он побольше взЯл себе на душу, а  то  стоит
ли мучитьсЯ из-за таких пустЯков?"
     - ‚ы, может быть, хотите убедитьсЯ, - вмешалсЯ  один  из  чертей,  -  в
справедливости поговорки, котораЯ  у  вас  так  в  ходу:  "‘частлив  сын,  у
которого отец в аду жаритсЯ"?
     Ќе успели слова эти донестись до слуха стариков, как они принЯлись выть
и бить себЯ по лицу. ‘трашно было на них смотреть.
     Ќе будучи в состоЯнии вынести это зрелище, Я прошел дальше.
     „ойдЯ  до  очень  мрачной  тюрьмы,  Я  услышал  великий  лЯзг  цепей  и
наручников, шипенье огнЯ, удары и вопли. џ осведомилсЯ, кого здесь  терзают,
на что мне сказали, что тут помещаютсЯ все "кабызнали".
     - —то-то не понимаю, - сказал Я, -  о  каких  таких  "кабызналах"  идет
речь.
     - Ђ вот о каких, - ответили мне. - ‚се, кого вы здесь видите, - дураки.
†изнь они в свое времЯ вели дурную, но сами этого не сознавали и по  дурости
своей осудили себЯ на вечные муки. Ђ теперь только и слышишь  от  них:  "ќх,
кабы знал, ходил бы в церковь", "ќх, - кабы знал,  смолчал  бы",  "ќх,  кабы
знал, помог бы беднЯку", "ќх, кабы знал, непременно бы исповедовалсЯ".
     џ в ужасе устремилсЯ  прочь  от  столь  дурного  и  столь  ослепленного
общества, но угодил из  огнЯ  да  в  полымЯ.  Ћстановившись  перед  каким-то
загоном, Я спросил у находившегосЯ при нем черта, кого он здесь казнит.
     - ’ут разный народ, - ответил он мне. - ’ут и те, кто  говаривал:  "Ѓог
милостив", и "Љого когда-либо осуждало милосердие  божье?",  и  "ѓосподь  не
оставит".
     џ очень удивилсЯ и сказал ему:
     -  Љак  это  милосердие  может  кого-либо  осуждать,  когда  это   дело
правосудиЯ? ’ы что-то брешешь, черт.
     - Ђ ты, - произнес нечистик, - треплешь Языком, как  несмышленыши,  ибо
не знаешь, что половина по крайней мере попавшего сюда народа  сидит  именно
из-за милосердиЯ божьего. ’ы только прикинь, как много таких,  кто,  упрекни
их в каком-либо дурном поступке, не обратЯт на слова твои никакого  вниманиЯ
и будут только повторЯть: "Ѓог милостив и на пустЯки не  обращает  вниманиЯ,
ибо велико всепрощение его". € в то времЯ как  они,  совершаЯ  преступлениЯ,
ожидают помилованиЯ всевышнего, мы их ожидаем здесь.
     - ’ак что же, по-твоему, выходит, что на бога и на милость  его  нельзЯ
рассчитывать?
     - Ћтнюдь, - ответили мне, - это значит лишь то, что он помогает  добрым
желаниЯм и награждает добрые дела и не терпит косненьЯ в дурном.  ‹юди  сами
вводЯт себЯ в обман, если думают, что  милость  божьЯ  способна  покрыть  их
дурные поступки и действовать так, как им выгодно, а не так,  как  сообразно
ее свойствам, ибо она чиста и безмерна длЯ праведных и достойных ее,  и  кто
более всего  уповает  на  нее,  менее  всего  нуждаетсЯ  в  ее  помощи".  Ќе
заслуживает милосердьЯ  божьего  тот,  кто,  знаЯ,  сколь  оно  безгранично,
заключает из этого, что бог может дать поблажку дурным его побуждениЯм, и не
усматривает в нем целительного источника  длЯ  души.  Њилость  свою  господь
зачастую проЯвлЯет и ко многим недостойным ее, ибо люди собственными  силами
ничего  не  способны  совершить,  если  не   помогут   им   заслуги   их   и
покровительство всевышнего. € самое большее, что может сделать человек,  это
старатьсЯ заслужить его.
     "Ћ люди, - подумал Я, - как  часто  забываете  вы  о  самом  главном  и
откладываете до последнего днЯ то, что  намеревались  сделать  еще  в  самый
первый! …сли бы вы только знали, что приговор, которого вы так боитесь,  уже
произнесен над вами! Љак поучительно было бы  длЯ  многих  взором  и  слухом
впитать в себЯ все то, что творитсЯ в аду!"
     ‘ этими словами Я проследовал дальше и дошел до конюшни, где помещались
красильщики. Ћни так мало отличались от чертей, а черти  от  них,  что  даже
следователю было бы трудно установить, кто из них кто. џ  спросил  у  одного
мулата, лоб которого был так  роскошно  украшен  рогами,  что  больше  всего
напоминал вешалку, где помещаютсЯ содомиты, старухи и рогоносцы. Ћн сказал:
     - ђогоносцы рассеЯны по всему аду, ибо эта публика при  жизни  ЯвлЯетсЯ
чертЯми, так сказать, первой степени посвЯщениЯ, - ибо уже в этой  жизни  им
положено терпеть и носить свой  роговой  венец.  —то  касаетсЯ  содомитов  и
старух, мы не только ничего о них не знаем, но еще от всей души  желали  бы,
чтобы и они о нас ничего не знали,  ибо  в  случае  первых  это  значило  бы
подвергать опасности наш тыл. Џо этой причине мы, черти, и носим хвосты, ибо
там, где пахнет  мужеложеством,  необходимы  хвосты-опахала.  ‘тарух  мы  не
желаем иметь поблизости,  ибо  они  и  здесь  нас  донимают  и  изводЯт.  €м
недостаточно  того,  что  они  испытали  при  жизни,  они  ЯвлЯютсЯ  сюда  и
преследуют нас  своей  любовью.  Њногие  прибыли  к  нам  седые  и  покрытые
морщинами, без единого зуба во рту, но ни одной  из  них  еще  не  наскучила
жизнь. ‘амое забавное, что, кого бы вы ни спросили, в  аду  не  окажетсЯ  ни
одной старухи. ’а, у которой гноЯтсЯ глаза и нет  ни  волос,  ни  зубов,  но
морщин зато хоть отбавлЯй, ибо зажилась  она  на  свете,  заверит  нас,  что
волосы выпали у нее после болезни, что зубы испортились от сластей, что горб
вырос от ушиба, и не признаетсЯ в своей старости, даже если бы считала,  что
исповедью своей она вернет себе молодость.
     ђЯдом с красильщиками раздавались отдельные голоса каких-то несчастных,
жаловавшихсЯ на свою грустную судьбу.
     - —то это за народ? - спросил Я.
     Ќа это один из них ответил:
     - ‡лополучные, погибшие нежданной смертью.
     - Ѓрешешь, - перебил его черт. - Ќи один человек нежданно не гибнет. Џо
легкомыслию или по неосторожности - другое дело.  Ќо  нежданно  -  нет.  Љак
может нежданно умереть человек, видЯщий, что  всЯ  его  жизнь  есть  путь  в
могилу и что смерть все времЯ у него под боком? ‚сю жизнь вы ничего иного не
видите, кроме похорон, мертвецов и гробницы. Ќи о чем другом  не  толкуют  с
церковных кафедр и не говорЯт в книгах. Људа бы вы  ни  обратили  взор,  все
напоминает вам о смерти.  €  сносившаЯсЯ  одежда,  и  разрушающийсЯ  дом,  и
разваливающаЯсЯ стена - не говорЯт ли вам о ней?  „аже  сон,  в  который  вы
погружаетесь каждую ночь, не ЯвлЯет ли он вам образа смерти?  Љак  же  может
оказатьсЯ такой человек, длЯ которого смерть  была  бы  неожиданностью?  ‚се
вокруг него только и напоминает ему о ней. ‚ы не имеете права называть  себЯ
погибшими нежданно, а  лишь  людьми,  не  верившими  в  то,  что  могут  так
погибнуть, хоть знали, что от смерти не защищена даже самаЯ цветущаЯ  юность
и что в одно и то же времЯ, творЯ благо и зло, смерть ЯвлЯетсЯ и матерью,  и
мачехой.
     ‚ это времЯ Я повернул голову и увидел некое углубление, в котором души
теснились как сельди в бочке. ‚ то же мгновение до носа моего донессЯ весьма
противный запах.
     - Ђ это кто такие? - поинтересовалсЯ Я.
     - Ђптекари, - отозвалсЯ некий наказывавший их желтый и тощий  судьЯ.  -
Ђд они набили до отказу. Ќу и народ! Њеж тем как все прочие  очищают,  чтобы
спастись, от греха свои души, аптекарь держит очистительные длЯ  того  лишь,
чтобы очищать чужие карманы, а это в рай ему дороги не открывает. ‚от уж кто
по праву может  называтьсЯ  алхимиком  со  своим  "Ars  sacra"!  {"‘вЯщенным
искусством" (лат.).} ќто не какой-нибудь „емокрит из Ђбдер, ни Ђвиценна,  ни
ѓебар, ни ђаймунд Ђуллий, ибо если они и писали  о  том,  как  из  различных
металлов можно получить золото, сами они его не добывали, а если и добывали,
то никто после них этим уменьем уже не обладал, между тем как  эти  аптекари
делают золото из мутной воды, из палок, из мух, из  дерьма,  из  пауков,  из
скорпионов и из жаб. ‡олото приносит им даже бумага, ибо  деньги  они  дерут
даже за обертку своих мазей. ‚ыходит, что  ради  них  одних  господь  вложил
целительную силу в травы, камни и человеческие слова, ибо нет  травы,  какой
бы вредной и Ядовитой она ни была, котораЯ  не  приносила  бы  им  прибытка,
включаЯ крапиву и цикуту, и нет такого камнЯ, из которого они  не  извлекали
бы себе проку, даже из нетесаного булыжника, ибо с его помощью они растирают
свои зельЯ. Ђ что касаетсЯ слов,  то  они  у  них  всегда  в  предостаточном
запасе, ибо покупателю они никогда ни в чем не отказывают, о чем  бы  их  ни
попросили, даже если этого снадобьЯ у них нет, стоит им увидеть деньги,  ибо
вместо гвоздичного масла они отвешивают вам спермацету,  и  заказчик,  таким
образом, покупает лишь слова, а не то,' что эти слова обозначают.  „а  и  не
аптекарЯми их, собственно говорЯ, надо было бы называть, а  оружейниками,  и
лавки их не аптеками, а оружейными  складами  докторов,  где  врач  выбирает
кинжал грудных сиропов,  палаш  настоек,  мушкет  проклЯтого  слабительного,
употреблЯемого без меры, выписанного не  вовремЯ  и  некстати.  ’ам  великий
набор пищалей-мазей, тошнотворные аркебузы клизм  и  зарЯды  свечей.  Њногие
ищут в них спасениЯ, но у тех, кто умирает, ничего уже,  надо  полагать,  не
остаетсЯ на похороны.
     - …сли хотите от души посмеЯтьсЯ, - сказали мне, - взглЯните, кто сидит
за ними, и увидите, какое наказание  положено  цирюльникам.  Џодымитесь  длЯ
этого на два уступа, ибо они на этом холме.
     џ сделал, как - мне было сказано,  и  увидел  (удивительное  зрелище  и
справедливейшее наказание!), что брадобреи, за  исключением  рук,  были  все
перевЯзаны веревками. Ќад головой у  каждого  висела  гитара,  а  между  ног
лежала шахматнаЯ доска с шашками.  ‚сЯкий  раз,  когда,  влекомые  природной
страстью к пассакальЯм, они собирались побренчать, гитара улетала от них,  а
когда они обращали взоры вниз и готовились поддать какую-нибудь шашку, доска
исчезала под землей. ‚ этом и заключалось их наказание. џ так  смеЯлсЯ,  что
никак не мог от них оторватьсЯ.
     ‡а одной из дверей стоЯло большое число людей, жаловавшихсЯ на то,  что
на них не обращают ни малейшего вниманиЯ и даже не хотЯт их мучить.  Ќа  это
какой-то черт ответил, что они нисколько не уступают  чертЯм,  ибо  не  хуже
чертей способны мучить других.
     - Љто это? - спросил Я. —ерт объЯснил мне:
     -  ‘  вашего  позволениЯ,  это  все  левши  -  народ,  что  все  делает
шиворот-навыворот,  а  потому  и  недоволен,  что  не  находитсЯ  вместе   с
остальными осужденными. ‡десь мы никак понЯть не можем,  люди  они  или  что
другое, ибо при жизни  они  только  и  знали,  что  причинЯли  досаду  своим
ближним, ЯвлЯЯсь дурным предзнаменованием. ‚стретитьсЯ  с  таким  человеком,
когда идешь куда-нибудь по делу, все равно что набрести  на  ворона  или  на
сову. € да будет вам известно, что когда ‘цевола сжег себе правую руку из-за
того, что вместо Џорсенны убил другого, он сделал это  не  длЯ  того,  чтобы
остатьсЯ одноруким, а потому, что хотел наказать себЯ еще более  сурово.  Ћн
сказал: "’ак вот, за то, что Я ошибсЯ, осужу себЯ остатьсЯ левшой",
     € когда за сопротивление правосудию кого-нибудь присуждают к  отсечению
правой руки, суть наказаниЯ не в том,  что  виновного  оставлЯют  с  культей
вместо кисти, а в том, что из него делают левшу. Ђ когда в  одном  старинном
романсе  какой-то  человек  захотел  бросить   другому   особенно   сильное,
Язвительное и обидное проклЯтие, он воскликнул:

     уйца мавра пусть смертельный
     Ќанесет тебе удар.

     €звестно, что в день ‘трашного суда все те, кто осужден на вечные муки,
будут поставлены ошую от господа.  „а  что  говорить  -  народ  этот  сделан
шиворот-навыворот, в толк не возьмешь, люди это или нет.
     Ќо тут менЯ знаками подозвал к себе черт, дав мне в то же времЯ понЯть,
что шуметь не следует. џ подошел к нему, он подвел менЯ к окну и сказал:
     - ’ы только полюбуйсЯ, что проделывают с собой уродины.
     € действительно, Я увидел превеликое множество женщин, занЯтых кто чем:
одни, вместо того чтобы штопать себе чулки, штопали себе лица, маскируЯ раны
и шрамы; другие вообще переделывали себЯ заново, ибо ни теперешний  рост  их
благодарЯ высоким каблукам, ни чернота  бровей  благодарЯ  сурьме,  ни  цвет
волос  благодарЯ  краске,  ни  тело  благодарЯ  платью,  ни  руки  благодарЯ
средствам, заставлЯющим слезать старую кожу, ни губы благодарЯ помаде уже не
были теми, коими наделила их природа.
     џ увидел, как одни прикрывали плеши свои волосами,  которые  они  могли
назвать собственными лишь потому, что заплатили за них  звонкой  монетой.  “
других половина красоты лица находилась на туалете - в банках с  румЯнами  и
притираниЯми.
     - Ќа что только не способны  бабы!  -  воскликнул  один  из  чертей.  -
Ќаучились сиЯть, как солнце, не будучи светилами. Ѓольшинство их засыпает  с
одним лицом, а пробуждаетсЯ с другим, спЯт с одними  волосами,  а  встают  с
другими. ‘колько раз вам начинало казатьсЯ, что вы спите с чужой женой, а на
поверку оказывалось, что прелюбодеЯние дальше оболочки не  простиралось.  ‚ы
только посмотрите, как исследуют они  свои  лица  в  зеркале!  ќто  те,  кто
осуждают на вечные муки себЯ за то, что лгут  своей  наружностью  и  кажутсЯ
красавицами, будучи уродами.
     џ был крайне удивлен, ибо никак не  мог  подумать,  что  подобный  грех
может повлечь за собой осуждение.
     Ћтвернувшись от них, Я увидел мужчину, сидевшего одиноко на стуле.  …го
не терзали ни огонь, ни холод, ни черти, ни какаЯ-либо  другаЯ  ниспосланнаЯ
на него напасть. Ћн испускал  самые  жалостные  крики,  которые  мне  только
привелось услышать в аду, и готов был выплакать собственное сердце,  которое
так исстрадалось, что вот-вот должно было разорватьсЯ.
     "–арица небеснаЯ! - воскликнул Я про себЯ. - ‘ чего это убиваетсЯ  этот
несчастный, когда никто его и пальцем-то не трогает?"
     Ђ тот, что ни миг, удваивал свои стоны и вопли.
     - Џослушай, - сказал Я, - кто ты такой и  на  что  ты  жалуешьсЯ,  коли
никто тебЯ не донимает - ни огонь тебЯ не  поджаривает,  ни  мороз  тебЯ  не
леденит?
     - Ћ-о-о, - простонал он, - нет горше наказаниЯ в аду,  нежели  мое;  ты
считаешь, что менЯ не терзают  палачи?  Љак  жестоко  ты  ошибаешьсЯ!  ‘амые
жестокие мучители сокрыты в собственной моей душе! Ќеужто ты  не  видишь?  -
воскликнул он и стал зубами вгрызатьсЯ в свой стул и, корчась,  кататьсЯ  по
земле.  -  ‚от  они,  хладнокровно  отмерЯющие  вечные  муки  за   безмерные
преступлениЯ! Ћ, какими  страшными  демонами  ЯвлЯетесь  вы,  сознание  того
добра, которое Я мог совершить и не совершил, памЯть о тех советах, какими Я
пренебрег, и о злодеЯниЯх, в которых Я повинен! Љаким вечным упреком встаете
вы передо мной! Љак  жестока  карающаЯ  менЯ  десница  господнЯ!  ‘тоит  вам
оставить менЯ, как воображение мое принимаетсЯ рисовать ту славу, которой  Я
мог бы наслаждатьсЯ ценою гораздо  меньших  страданий,  чем  те,  которые  Я
испытываю сейчас. Ћ разум мой, сколь прекрасным живописуешь  ты  небо,  дабы
нанести мне последний удар! Ћставь менЯ хотЯ бы на  мгновение.  Ќеужто  волЯ
моЯ обречена ни на минуту не жить со мной в мире  и  согласии?  Ћ  пришелец,
если бы знал ты, какие три  невидимые  Языка  пламени  и  какие  бестелесные
истЯзатели терзают менЯ в трех способностЯх моей души - верить, надеЯтьсЯ и,
любить! Ђ когда их одолевает усталость, на  смену  ЯвлЯетсЯ  червь  совести,
голод которого невозможно насытить и который  готов  непрерывно  точить  мою
душу, - Я, каким ты менЯ видишь, ЯвлЯюсь вечно терзаемой жертвой его зубов.
     ’ут он возвысил голос и продолжал:
     - ЌайдетсЯ ли во всей этой обители отчаЯниЯ душа, котораЯ  пожелала  бы
сменить сжирающий ее огонь и своих палачей на  мои  страданиЯ?  ‚от  так,  о
смертный, расплачиваютсЯ на том свете, кто обладал на  земле  знаниЯми,  кто
был начитан, владел даром слова и блистал умом, - они сами ЯвлЯютсЯ длЯ себЯ
и палачами, и застенком.
     €, охваченный еще более глубоким  приступом  отчаЯниЯ,  он  снова  стал
битьсЯ и корчитьсЯ в страшных муках.
     џ в страхе отступил от него, говорЯ себе: "‚от куда приводЯт и  знаниЯ,
и разум, если их превратно используют. ЊенЯ давеча удивило, что  он  плачет,
хотЯ никто его не трогает, а между тем в груди этого человека  таилсЯ  самый
истинный ад".
     ЏроизносЯ эти слова, Я добралсЯ до обширного полЯ, где в разных  местах
подвергалось разнообразным мучениЯм множество людей. ’ам Я увидел  несколько
проезжавших повозок, на них были души, коих терзали  раскаленными  клешнЯми.
Џеред повозками шествовали глашатаи. џ прислушалсЯ к тому, что  провозглашал
один из них, и вот что Я услышал:
     - ‘их людей господь велел наказать за возмутительное поведение и за то,
что они служили дурным примером ближним.
     Џовозки передвигались от одной кучки осужденных к другой, и  каждаЯ  из
них приобщала возмутителей к своим  мукам,  поскольку  они  дурным  примером
способствовали их гибели. Ћб этих  людЯх,  вводивших  других  в  соблазн,  и
сказал господь, что лучше бы было им никогда не рождатьсЯ.
     €зрЯдно рассмешили менЯ несколько кабатчиков, которым под честное слово
разрешено было свободно бродить по всему аду, причем  сколько  их  здесь  ни
было, все это слово соблюдали. “ менЯ разгорелось любопытство узнать, почему
это их одних пускают гулЯть беспрепЯтственно.
     - Њы даже ворота свои оставлЯем открытыми, государь мой, - сказал  один
черт, - у нас нет ни малейшего основаниЯ опасатьсЯ, что из ада сбегут  люди,
которые делали на земле все возможное, чтобы в него попасть. Ђ  кроме  всего
прочего, кабатчики, переселенные сюда, через три месЯца становЯтсЯ такими же
чертЯми, что и мы. Њы только следим за тем,  чтобы  они  не  приближались  к
адскому пламени других грешников, ибо они, чего доброго, могли  бы  плеснуть
туда воды.
     Ќо если вы хотите посмотреть на нечто достопримечательное,  поднимитесь
на  этот  холм:  в  самой  глубокой  части  ада  вы  увидите  €уду-предателЯ
собственной персоной вместе с окаЯнной породой проклЯтых кладовщиков.
     џ последовал его совету и увидел €уду  (что  менЯ  крайне  обрадовало),
окруженного своими последователЯми и подражателЯми его  деЯний.  ‡атруднЯюсь
сказать, был ли он рыжебород, как его изображают  испанцы,  или  чернобород,
как живописуют его другие народы, дабы сделать  из  него  испанца,  ибо  мне
лично он показалсЯ каплуном. Ќичего другого и не могло  быть,  ибо  врЯд  ли
столь гнусные склонности и столь двуличнаЯ душа могли оказатьсЯ  в  ком-либо
ином, как не в существе, которое (будучи  каплуном)  было  ни  женщиной,  ни
мужчиной. “ кого, как  не  у  каплуна,  хватило  бы  бесстыдства  поцеловать
•риста, чтобы продать  его?  €  кто,  как  не  каплун,  должен  был  понести
наказание за то, что оказалсЯ с тугой мошной? €  кто,  как  не  каплун,  мог
выказать себЯ столь  малодушным,  что  удавилсЯ,  не  вспомнив  о  том,  что
милосердие господне безгранично? џ крепко верю всему тому, что провозглашает
католическаЯ церковь, но в  аду  €уда  мне  показалсЯ  вне  всЯких  сомнений
каплуном. ’о же скажу и о чертЯх - все они каплуны: бороды у них не  растут,
а кожа покрыта морщинами. ‚прочем, допускаю мысль, что безбороды они потому,
что опалены, а все в морщинах оттого, что в аду им очень  жарко.  €,  верно,
так оно и сеть, ибо не видел Я у них ни бровей, ни ресниц, и  все  о