иЯ,
окруженной   своими   вассалами.   ’о   надменнаЯ,   то   просЯщаЯ,   иногда
предупредительнаЯ,  иногда  обидчиваЯ,  она  хранила  в  поступках  и словах
какую-то бурность, разрушающую уважение, зависЯщее только от спокойствиЯ.
     ЏодчеркиваЯ таким образом недостатки ќлеоноры, Я обвинЯю и осуждаю себЯ
самого.  Ћдно  мое  слово  могло бы ее успокоить: почему Я не мог произнести
его?
     ’ем  не  менее, мы жили вместе более мирно: развлечениЯ освобождали нас
от  обычных  мыслей.  Њы  лишь  по  временам  оставались одни, и так как, за
исключением  наших  интимных  чувств,  мы  имели один к другому безграничное
доверие,  то  на  их  место  мы ставили наблюдениЯ и факты, и наши разговоры
снова приобрели некоторую прелесть. Ќо скоро этот новый образ жизни сделалсЯ
длЯ  менЯ  источником  нового  недоумениЯ.  ‡атерЯнный  в  толпе, окружавшей
ќлеонору,  Я заметил, что стал предметом удивлениЯ и порицаниЯ. Џриближалось
времЯ  ее процесса. …е враги утверждали, что она оттолкнула отцовское сердце
своими   бесчисленными   заблуждениЯми.   Њое  присутствие  поддерживало  их
уверениЯ.  …е  друзьЯ  упрекали  менЯ в том, что Я врежу ей. Ћни извинЯли ее
страсть  ко  мне,  но  обвинЯли  менЯ  в неделикатности. Ћни говорили, что Я
злоупотреблЯл  чувством,  которое  должен  был укротить. ’олько Я один знал,
что,  оставив  ее, Я увлеку ее за собою и что длЯ того, чтобы последовать за
мной,  она  пренебрегла  бы  всЯкими  заботами  о  своем  состоЯнии, всЯкими
соображениЯми  об осторожности. џ не мог открыть обществу эту тайну, и таким
образом казалсЯ в доме ќлеоноры лишь чужим, вредЯщим успеху тех стараний ее,
которые могли решить ее судьбу. € благодарЯ странному искажению истины, в то
времЯ  когда  Я  был  жертвой ее непреклонных желаний, ее жалели, как жертву
моего влиЯниЯ.
     …ще новое обстоЯтельство усложнило это тЯжелое положение.
     ‚  поведении  и  манерах ќлеоноры вдруг произошла страннаЯ перемена. „о
сих  пор  она казалась занЯтой только мною одним. ‚незапно Я увидел, что она
принимает  и  ищет  поклонениЯ  окружавших ее мужчин. Љазалось, что характер
этой  женщины,  такой  сдержанной,  такой  холодной,  такой  мрачной,  вдруг
переменилсЯ.  Ћна поощрЯла чувства и даже надежды целой толпы молодых людей,
из  которых одни были увлечены ее красотой, а другие, несмотрЯ на ее прошлые
заблуждениЯ,  серьезно  добивались ее руки. Ћна разрешала им долгие свиданиЯ
наедине,  она высказывала им то сомнительное, но влекущее отношение, которое
мЯгко  отталкивает лишь длЯ того, чтобы удержать, потому что свидетельствует
скорее  о нерешительности, чем о равнодушии, и больше говорит о промедлении,
чем  об  отказе.  ‚последствии Я узнал от нее, и факты доказали мне это, что
она  поступала  так из ложного и прискорбного расчета. Ћна надеЯлась оживить
мою  любовь, возбуждаЯ мою ревность, но это было размешиванием золы, которую
ничто  не  могло воспламенить. ‚озможно, что к этому расчету примешивалось и
бессознательное тщеславие женщины: она была оскорблена моей холодностью, она
хотела  доказать самой себе, что еще может нравитьсЯ. ‚озможно, наконец, что
в  том  одиночестве,  в котором Я оставлЯл ее сердце, она находила некоторое
утешение, внимаЯ словам любви, которых Я давно уже не произносил.
     Љак  бы  то  ни было, в течение некоторого времени Я ошибалсЯ насчет ее
побуждении.  џ  увидел  зарю  своей будущей свободы и поздравлЯл себЯ с ней.
ЃоЯсь  каким-нибудь  необдуманным  шагом  помешать этому важному перелому, с
которым  Я  свЯзывал свою свободу, Я сделалсЯ более кротким, Я казалсЯ более
довольным.  ќлеонора  сочла  мою  кротость за нежность, за надежду видеть ее
наконец  счастливой  без  менЯ,  за  желание сделать ее счастливой. ќлеонора
поздравлЯла  себЯ  со  своей  хитростью.  Ћднако  порой  она тревожилась, не
замечаЯ  во  мне  никакого  беспокойства.  Ћна  укорЯла менЯ в том, что Я не
препЯтствовал  этим  свЯзЯм,  грозившим,  повидимому,  отнЯть  ее  у менЯ. џ
отшучивалсЯ  от  ее  обвинениЯ,  но мне не всегда удавалось ее успокоить; ее
характер   всегда   пробивалсЯ   наружу   сквозь  притворство,  которым  она
прикрывалась.  “  нас  возникали  сцены на другой почве, но не менее бурные.
ќлеонора  обвинЯла  менЯ  в  собственных  ошибках,  она  намекала,  что одно
единственное  слово  вернуло  бы  ее  целиком  ко мне. Џотом, обиженнаЯ моим
молчанием, она снова с какой-то Яростью начинала кокетничать.
     џ  чувствую,  что,  может быть, именно здесь менЯ обвинЯт в слабости. џ
хотел быть свободным и мог бы освободитьсЯ с общего одобрениЯ и, может быть,
должен  был  стать  свободным:  поведение  ќлеоноры  разрешало и даже как бы
вынуждало  менЯ  к этому. Ќо разве Я не знал, что это поведение было вызвано
мной?  ђазве  Я не знал, что в глубине сердца ќлеонора не переставала любить
менЯ? Њог ли Я наказать ее за неосторожность, к которой сам ее принудил, и с
холодным  лицемерием  искать  в этой неосторожности предлога длЯ того, чтобы
безжалостно покинуть ее?
     Љонечно, Я не могу оправдыватьсЯ, Я осуждаю себЯ более строго, чем это,
может  быть,  сделал  бы  другой  на  моем  месте.  Џо  крайней мере, Я могу
торжественно  засвидетельствовать,  что никогда не поступал по расчету и что
мной  всегда  руководили искренние и естественные чувства. Љак же произошло,
что с такими чувствами Я так долго приносил только несчастье себе и другим?
     Ћбщество,  между  тем,  с  удивлением следило за нами. Њое пребывание у
ќлеоноры  могло  об'ЯснЯтьсЯ  только исключительной привЯзанностью к ней, но
мое  равнодушное  отношение к свЯзЯм, в которые она всегда, казалось, готова
была  вступить,  опровергало  эту привЯзанность. Њою необ'Яснимую терпимость
приписывали   беспринципности,   легкому   отношению   к   морали,   которое
обнаруживало  человека,  глубоко  эгоистичного  и  испорченного  светом. ќти
догадки,  тем  больше  производившие впечатление, чем больше они подходили к
придумывавшим их душам, принимались и повторЯлись. Ќаконец, слух о них дошел
до  менЯ.  џ  был  смущен  этим  неожиданным  открытием: в награду за долгие
стараниЯ  Я  был  непризнан,  и  менЯ  оклеветали. „лЯ женщины Я позабыл все
интересы  и  отказалсЯ  от  всех  радостей  жизни,  и  в  результате менЯ же
оклеветали.
     €  горЯчо  об'ЯснилсЯ  с  ќлеонорой, Ћдно слово заставило исчезнуть эту
толпу   обожателей,   созванную  ею  лишь  длЯ  того,  чтобы  испугать  менЯ
возможностью   ее  потерЯть.  Ћна  ограничивала  свое  общество  несколькими
женщинами   и   немногими   пожилыми   мужчинами.  ‚се  вокруг  нас  принЯло
добропорЯдочный  вид,  но  от этого мы стали еще более несчастными: ќлеонора
признавала  за  собой  новые  права,  Я  чувствовал себЯ обремененным новыми
цепЯми.
     џ  не  могу  описать, к какой горечи и к каким припадкам Ярости привели
наши  столь  сложные отношениЯ. Ќаша жизнь превратилась в непрестанную бурю.
€нтимность  потерЯла все свое очарование и любовь - всю свою сладость. Њежду
нами  не  было  больше  даже  тех  преходЯщих моментов сближениЯ, которые на
короткое  времЯ  как  бы  излечивают неизлечимые раны. €стина пробивалась со
всех  сторон,  и  длЯ  того,  чтобы  дать ей понЯть менЯ, Я прибегал к самым
жестоким  и  самым  безжалостным выражениЯм. џ не останавливалсЯ до тех пор,
пока  не  видел  ќлеонору  в  слезах,  и эти слезы были только жгучей лавой,
котораЯ,  каплЯ  за каплей падаЯ на мое сердце, вырывала у менЯ крики, но не
могла вырвать опровержениЯ моих признаний. ‚ это времЯ Я неоднократно видел,
как она вставала с места и предсказывала, бледнеЯ:
     -  Ђдольф, вы не знаете, какое зло вы делаете, но придет день, когда вы
узнаете, узнаете, благодарЯ мне, когда столкнете менЯ в могилу.
     Ќесчастный!  Џочему,  когда она говорила так, Я не кинулсЯ туда прежде,
чем она?


                            ѓлава девЯтаЯ


     џ  не  приходил  к  барону  ’.  со  времени моего последнего посещениЯ.
Ћднажды утром Я получил от него следующую записку:
     "‘оветы,  которые Я вам дал, не заслуживают столь долгого отсутствиЯ. Љ
какому бы решению вы ни пришли, вы тем не менее остаетесь сыном моего самого
дорогого  друга,  и ваше общество всегда будет мне приЯтно. џ бы очень желал
ввести  вас  в  круг, в который - смею обещать вам- вам приЯтно будет войти.
Џозвольте  мне  прибавить,  что чем более странным ЯвлЯетсЯ ваш образ жизни,
который  Я не могу порицать, тем необходимее вам рассеЯть предубеждениЯ, без
сомнениЯ плохо основанные, и показатьсЯ в свете".
     џ  был  признателен  за благосклонность, высказываемую мне этим пожилым
человеком.  џ  поехал  к  нему. Ћб ќлеоноре не было речи. Ѓарон оставил менЯ
обедать. ‚ этот день у него было всего несколько мужчин, довольно остроумных
и любезных. ‘начала Я был смущен, но, сделав над собою усилие, Я одушевилсЯ,
Я  говорил,  Я  раскрыл  весь  свой ум и все свои знаниЯ. џ заметил, что мне
удалось  заслужить  одобрение.  џ  нашел в успехе такого рода удовлетворение
моему  самолюбию,  которого  был так долго лишен. ќто удовлетворение сделало
длЯ менЯ общество барона ’. более приЯтным.
     Њои  посещениЯ  к  нему  участились.  Ћн  поручил  мне  кое-какие дела,
касавшиесЯ  его миссии, которые, как он думал, он мог свободно доверить мне.
‘начала  ќлеонора была удивлена такой переменой в моей жизни, но Я рассказал
ей  о дружбе барона с моим отцом и о том, что мне было приЯтно утешить его в
разлуке  со  мной,  делаЯ  вид,  что  Я  занимаюсь  полезными делами. ЃеднаЯ
ќлеонора  (сейчас Я с раскаЯнием пишу об этом) была обрадована, что Я кажусь
более  спокойным,  и  покорно,  не особенно жалуЯсь, часто проводила большую
часть  днЯ  врозь  со  мной.  Ѓарон, со своей стороны, как только между нами
установилось  некоторое  доверие,  опЯть заговорил со мной об ќлеоноре. Њоим
решительным намерением было всегда говорить об ќлеоноре только одно хорошее,
но,  сам  того не замечаЯ, Я выражалсЯ о ней в тоне более легком и развЯзном
или  указывал  в  общих  положениЯх  на  то,  что  признав  вал  необходимым
расстатьсЯ  с нею; порой шутка приходила мне на помощь, и Я, смеЯсь, говорил
о  женщинах  и о трудностЯх порывать с ними. Џодобные речи забавлЯли старого
посланника,  душа  которого уже многое пережила и который смутно припоминал,
что  в  молодости  и  он  мучилсЯ  от  любовных  интриг.  ’аким образом, уже
благодарЯ  одному  тому,  что  у  менЯ  было  чувство,  которое Я скрывал, Я
обманывал  более  или менее всех: Я обманывал ќлеонору, потому что знал, что
барон  впоследствии  отдалит  менЯ  от  нее,  и  молчал об этом; Я обманывал
господина  ’.,  потому  что давал ему надежду на то, что Я был готов порвать
свои  узы.  ЏодобнаЯ  двойственность  была  весьма  чужда  моему  природному
характеру, но человек портите, как только у него заводитсЯ мысль, которую он
постоЯнно вынужден скрывать.
     „о  сих  пор  Я  познакомилсЯ  у  барона  ’. только с одними мужчинами,
составлЯвшими  его  кружок.  Ћднажды  он  предложил  мне остатьсЯ на большое
празднество, которое он давал в день рождениЯ своего государЯ.
     -  ‚ы  увидите,  - сказал он мне, - самых красивых женщин Џольши. ‚ы не
найдете  здесь  той,  кого  вы  любите.  џ сожалею об этом, но есть женщины,
которых можно видеть только у них в доме.
     ќта  фраза  подействовала  на  менЯ  болезненно. џ молчал, но внутренне
упрекал  себЯ  за  то,  что  не защищал ќлеонору, котораЯ горЯчо защищала бы
менЯ, если бы на менЯ нападали в ее присутствии.
     Ћбщество  было большое. ЊенЯ внимательно рассматривали. џ слышал вокруг
себЯ  вполголоса  повторЯемые  имена моего отца, ќлеоноры, графа Џ. Џри моем
приближении  умолкали  и  снова начинали говорить, когда Я отходил. Њне было
Ясно,   что   рассказывали  друг  другу  мою  историю,  и,  конечно,  каждый
рассказывал  ее  по-своему.  Њое положение было невыносимо, мой лоб покрылсЯ
холодным потом. џ то краснел, то бледнел.
     Ѓарон  заметил  мое  смущение.  Ћн  подошел  ко  мне, удвоил внимание и
предупредительность,  искал  всюду  случаЯ  похвалить  менЯ, и благодарЯ его
вниманию вскоре и другие стали проЯвлЯть его ко мне.
     ѓосподин ’. сказал мне, когда все ушли:
     - џ бы  хотел  еще  раз  поговорить  с  вами  открыто.  ‡ачем вы хотите
оставатьсЯ в положении, от которого страдаете? Љому от этого хорошо? „умаете
ли вы, что никто не знает о том, что происходит между вами и ќлеонорой? ‚есь
свет  осведомлен  о  вашем  озлоблении  и  о вашем взаимном недовольстве. ‚ы
вредите себе  своей  слабостью и  не  менее  вредите себе своей жестокостью,
потому  что  в  довершение  ко всей непоследовательности вы не даете счастьЯ
женщине, котораЯ делает вас таким несчастным.
     џ  был  оскорблен  испытанной  мною  болью. Ѓарон показал мне несколько
писем  моего  отца.  Ћни  говорили  об  огорчении,  гораздо  большем,  чем Я
предполагал.  џ был потрЯсен. ЊоЯ нерешительность увеличилась при мысли, что
Я  растЯгиваю  тревоги ќлеоноры. Ќаконец, как если бы все соединилось против
нее,  в  то  времЯ  как  Я  медлил, она сама, своей собственной горЯчностью,
заставила  менЯ  решитьсЯ.  џ  отсутствовал  целый день. Ѓарон задержал менЯ
после   собраниЯ.  Џриближалась  ночь.  Њне  подали  письмо  от  ќлеоноры  в
присутствии  барона  ’.  џ  увидел в его глазах нечто вроде сочувствиЯ моему
рабству.  Џисьмо  ќлеоноры  было  полно  горечи, "Љак? - сказал Я себе. - Ќи
одного  днЯ Я не могу провести свободно! џ не могу дышать спокойно ни одного
часа! Ћна преследует менЯ повсюду, как раба, которого нужно пригнуть к своим
ногам". € Я воскликнул, тем более пылко; чем более слабым Я чувствовал себЯ:
     "„а,  Я  обещаю  порвать  с ќлеонорой, Я посмею сам об'Явить ей это. ‚ы
можете заранее известить моего отца".
     ‘казав  эти  слова,  Я  убежал от барона. џ был подавлен произнесенными
мною словами и сам с трудом верил своему обещанию.
     ќлеонора  ожидала  менЯ с нетерпением. Џо странной случайности во времЯ
моего  отсутствиЯ  ей  впервые сказали о старании барона ’. разлучить менЯ с
ней.  …й передали мои слова, мои шутки. ‘ подозрениЯми, пробужденными в ней,
она    мысленно    сопоставила    различные    обстоЯтельства,   повидимому,
подтверждавшие  их.  ЊоЯ  внезапнаЯ  дружба  с  человеком, которого Я раньше
никогда  не  видал,  близость,  существовавшаЯ  между  этим человеком и моим
отцом,  казались  ей  неоспоримыми  доказательствами.  ‚  несколько часов ее
беспокойство возросло настолько, что Я нашел ее совершенно убежденной в том,
что она называла моим вероломством.
     џ  пришел  к ней, решившись все сказать. Ќо (можно ли поверить этому?),
когда  она  стала  обвинЯть  менЯ, Я старалсЯ только увертыватьсЯ. џ отрицал
даже, да, Я отрицал сегоднЯ то, что Я решилсЯ об'Явить ей завтра.
     Ѓыло  поздно.  џ  оставил  ее.  џ спешил лечь спать, чтобы кончить этот
длинный день, и, убедившись, что он кончен, Я почувствовал себЯ на мгновение
освобожденным от огромной тЯжести.
     Ќа следующий день Я поднЯлсЯ только к полудню; как будто отдалЯЯ начало
нашего   об'ЯснениЯ,  Я  отдалЯл  этим  роковую  минуту.  ‡а  ночь  ќлеонора
успокоилась,  ее  успокоили  н  ее  размышлениЯ,  и  мои слова накануне. Ћна
говорила   мне   о   своих   делах   с   видом   довериЯ,   слишком   хорошо
свидетельствовавшим  о том, что она считала нашу жизнь свЯзанной неразрывно.
ѓде же было найти слова, которые снова толкнули бы ее в одиночество?
     ‚ремЯ проходило с ужасающей быстротой. ЉаждаЯ минута делала предстоЯщее
об'Яснение  все  более  необходимым.  €з  назначенных  мною трех дней был на
исходе  уже  второй;  господин  ’.  ждал  менЯ самое позднее через день. …го
письмо  к  моему  отцу  уже  ушло,  и Я готовилсЯ нарушить свое обещание, не
сделав ни малейшей попытки привести его в исполнение. џ выходил, Я приходил,
Я  брал  ќлеонору  за  руку,  Я  начинал фразу, которую тотчас же обрывал, Я
смотрел на солнце, которое склонилось к горизонту. Ќаставала ночь, и Я снова
откладывал об'Яснение. Њне оставалсЯ день. Ѓыло довольно одного часа.
     ќтот  день  прошел,  подобно предыдущему. џ написал господину ’., чтобы
испросить  у  него  еще  времени,  и,  как это свойственно слабым натурам, Я
нагромоздил  в  своем  письме  тысЯчу доводов, длЯ того, чтобы оправдать мое
промедление,  чтобы показать, что то ничего не менЯет в моем решении и что с
этой минуты могли считать мою свЯзь с ќлеонорой навеки разорванной.


                             ѓлава десЯтаЯ


     ‘ледующие  дни  Я  провел  более спокойно. џ отодвинул в неопределенное
будущее  необходимость действовать; она больше не преследовала менЯ, подобно
призраку.  џ хотел иметь времЯ длЯ того, чтобы приготовить ќлеонору. џ хотел
быть более кротким и нежным с нею, чтобы сохранить по крайней мере дружеские
воспоминаниЯ.  Њое волнение было совершенно иного рода, чем прежде. џ умолЯл
небо,  чтобы  оно  вдруг  воздвигло  преграду  между ќлеонорой и мною, через
которую  Я не мог бы перешагнуть. Џреграда эта воздвиглась. џ устремлЯл свой
взглЯд  на  ќлеонору,  как  на  существо,  которое  должен  был потерЯть. …е
требовательность,  столько  раз  казавшаЯсЯ  мне невыносимой, не пугала менЯ
больше:  Я  чувствовал  себЯ  заранее  освобожденным.  џ был свободнее, пока
уступал  ей,  и  не  ощущал больше в себе того внутреннего протеста, который
прежде  постоЯнно  толкал  менЯ к разрыву. ‚о мне не было больше нетерпениЯ,
напротив, - Я испытывал тайное желание отдалить роковой миг.
     ќлеонора  заметила  это более внимательное и чувствительное настроение:
она  стала  менее  грустной.  џ  искал разговоров, которых прежде избегал; Я
наслаждалсЯ  ее  проЯвлениЯми  любви, прежде докучными, теперь драгоценными,
потому что каждый раз они могли быть последними.
     Ћднажды  вечером,  мы  разошлись  после разговора, более ласкового, чем
обыкновенно.  ’айна,  которую Я скрывал в моей груди, делала менЯ печальным,
но  в  моей печали не было бурности. Ќеуверенность насчет срока той разлуки,
которую  Я  желал,  помогала  мне  не  думать о ней. Ќочью Я услышал в замке
непривычный шум. ‚скоре он прекратилсЯ, и л не придал этому значениЯ. Ћднако
утром  Я  вспомнил  о  нем,  мне захотелось узнать причину, и Я направилсЯ к
комнате  ќлеоноры.  Љаково же было мое изумление, когда мне сказали, что вот
уже  двенадцать  часов,  как  она  находитсЯ  в сильной лихорадке, что врач,
которого  позвали  слуги,  нашел,  что  жизнь  ее  в опасности, и она строго
приказала, чтобы менЯ не предупреждали об этом и не пускали к ней.
     џ хотел настаивать. ‚рач вышел ко мне, чтобы сказать о необходимости не
причинЯть  ей  никакого  волнениЯ.  Ћн  приписывал  это  запрещение, мотивов
которого   не  знал,  ее  желанию  не  напугать  менЯ.  џ  стал  с  тревогой
расспрашивать  слуг  ќлеоноры  о  том,  что могло так внезапно привести ее в
такое  опасное  состоЯние.  Ќакануне,  расставшись  со мной, она получила из
‚аршавы письмо, привезенное верховым. ђаспечатав и пробежав его, она упала в
обморок. ЏридЯ в себЯ, она бросилась на постель, не произносЯ ни слова. Ћдна
из  женщин,  обеспокоеннаЯ  волнением,  которое  она  заметила  у  ќлеоноры,
осталась  в  ее  комнате, незамеченнаЯ ею. ‘реди ночи эта женщина увидела ее
охваченную  дрожью,  от  которой сотрЯсалась постель, на которой она лежала.
Ћна  хотела  позвать менЯ; ќлеонора воспротивилась этому с таким ужасом, что
ее   не  посмели  ослушатьсЯ.  Џослали  за  врачом;  ќлеонора  отказалась  и
отказывалась  еще  и  теперь  отвечать  ему:  она  провела  ночь,  произносЯ
прерывистые  слова, которых не могли понЯть, и часто прикладываЯ свой платок
ко рту, как бы длЯ того, чтобы помешать самой себе говорить.
     ‚   то   времЯ  как  мне  сообщили  эти  подробности,  другаЯ  женщина,
остававшаЯсЯ  около  ќлеоноры,  прибежала  в  испуге,  ќлеонора, повидимому,
лишилась  чувств.  Ћна не различала ничего из окружавших ее предметов. Џорой
она  вскрикивала, повторЯла мое имЯ, затем в ужасе делала знак рукой, как бы
длЯ того, чтобы от нее удалили ненавистный предмет.
     џ  вошел  в ее комнату. ‚ ногах ее постели Я увидел два письма. Ћдно из
них было мое, адресованное барону ’., другое было от него к ќлеоноре. ’олько
тогда  Я  нашел  ключ к этой ужасной загадке. ‚се мои усилиЯ длЯ того, чтобы
выиграть  времЯ,  которое Я хотел посвЯтить последнему прощанию, обратились,
таким  образом,  против  несчастной,  которую Я стремилсЯ пощадить. ќлеонора
прочитала   написанное   моею   рукой   обещание   оставить   ее,  обещание,
продиктованное  лишь  желанием  остатьсЯ  с  нею  дольше и которое сама сила
желаниЯ  заставила  менЯ  повторить и развивать на тысЯчи ладов, равнодушный
взор  господина  ’.  легко  разобрал  в  этих  повторЯемых  на каждой строке
протестах  нерешительность,  которую  Я  скрывал,  и уловки моей собственной
неуверенности;  но  жестокий  человек слишком хорошо рассчитал, что ќлеонора
увидит  в  них  неизменный приговор. џ приблизилсЯ к ней: она посмотрела, не
узнаваЯ менЯ. џ заговорил, она задрожала.
     - —то это за шум? - воскликнула она. - ќто голос, причинивший мне боль.
-  ‚рач  заметил,  что  мое  присутствие  усиливало ее бред, и заклинал менЯ
удалитьсЯ.  Љак  описать  то,  что  Я  испытывал в продолжение долгих часов?
Ќаконец,  врач  вышел. ќлеонора погрузилась в глубокий сон. Ћн не отчаивалсЯ
спасти, ее, если по пробуждении лихорадка утихнет.
     ќлеонора  спала  долго,  “знав  о  ее  пробуждении, Я написал ей, просЯ
принЯть  менЯ. Ћна велела сказать, что Я могу войти. џ хотел заговорить, она
менЯ перебила.
     -  џ  не  хочу  услышать  от вас ни одного жестокого слова. џ ничего не
требую  больше,  Я  ничему не противлюсь; но пусть этот голос, который Я так
любила, голос, звучавший в глубине моего сердца, не проникает туда длЯ того,
чтобы терзать его. Ђдольф, Ђдольф, Я была несдержанной, Я могла обидеть вас,
но  вы не знаете, как сильно Я страдала. „ай бог, чтобы вы никогда не узнали
этого!
     …е  волнение  стало  чрезмерным. Ћна опустила голову, касаЯсь лбом моей
руки. …е лоб горел; ужаснаЯ судорога исказила ее черты.
     - ‚о имЯ неба, - воскликнул Я, - дорогаЯ ќлеонора, выслушайте менЯ! „а,
Я виноват... это письмо...
     Ћна задрожала и хотела выйти. џ удержал ее.
     -  ‘лабый,  беспокойный,  -  продолжал  Я,  -  Я  на одно мгновение мог
уступить жестокому настоЯнию, но разве у вас нет тысЯчи доказательств, что Я
не  могу желать разлуки? џ был недоволен, несчастен, несправедлив. ‚озможно,
что,  борЯсь  слишком  страстно  против  моего  непокорного  воображениЯ, вы
усилили те мимолетные побуждениЯ, которые Я теперь презираю, но можете ли вы
сомневатьсЯ  в моем глубоком чувстве? Ќе свЯзаны ли наши души тысЯчью нитей,
которых  ничто не может разорвать? Ќе общее ли у нас прошлое? ђазве можем мы
взглЯнуть  на  эти  три  протекших  года  без  того,  чтобы не вспомнить все
впечатлениЯ,  что  мы делили, радости, которые мы имели, горести, которые мы
перенесли  вместе?  ќлеонора, начнем с этого днЯ новую эпоху, припомним часы
счастьЯ и любви.
     Ћна некоторое времЯ глЯдела на менЯ с видом сомнениЯ.
     -  ‚аш  отец.,  -  сказала она наконец, - ваши обЯзанности, ваша семьЯ,
возлагаемые на вас надежды!
     - Љонечно, - ответил Я, - когда-нибудь, может быть впоследствии...
     Ћна заметила, что Я колебалсЯ.
     -  Ѓоже мой, - воскликнула она, - зачем вернул он мне надежду длЯ того,
чтобы  тотчас же отнЯть ее у менЯ! Ђдольф, благодарю вас за ваши усилиЯ, они
помогли  мне, тем более что Я надеюсь, они не будут стоить вам такой жертвы!
Ќо, заклинаю вас, не будем больше говорить о будущем... —то бы ни случилось,
не  упрекайте  себЯ  ни  в чем. ‚ы были добры ко мне. џ желала невозможного.
‹юбовь  была  длЯ  менЯ  всей  жизнью.  Ћна  не  могла  быть жизнью длЯ вас.
Џозаботьтесь обо мне еще несколько дней.
     ‘лезы обильно потекли из ее глаз; ее дыхание было менее сдавленным: она
прислонилась головой к моему плечу.
     - ‚от так, - сказала она, - Я хотела бы умереть.
     џ  прижал  ее  к  сердцу, Я снова отрексЯ от своих намерений, Я отрицал
свои жестокие вспышки гнева.
     - Ќет, - продолжала она, - нужно, чтобы вы были свободны и довольны.
     - ђазве Я могу быть им, если вы несчастны?
     - џ недолго буду несчастной, вам недолго жалеть менЯ.
     џ отбросил далеко от себЯ страхи, призрачные, как хотелось мне думать.
     -  Ќет,  нет,  милый  Ђдольф,  -  сказала она, - когда долго призываешь
смерть,  то  небо,  наконец,  посылает  нам  некое непреложное предчувствие,
уведомлЯющее нас о том, что наша молитва услышана.
     џ клЯлсЯ никогда не покидать ее.
     - џ всегда надеЯлась на это, теперь в этом уверена.
     „ень  этот  был одним из тех зимних дней, когда солнце печально озарЯет
сереющие  полЯ,  как  бы с сожалением смотрЯ на землю, которую оно перестало
согревать. ќлеонора предложила мне выйти.
     - Ћчень холодно, - сказал Я ей.
     - Ќичего, мне хотелось бы пройтись с вами.
     Ћна  взЯла  менЯ  под  руку. Њы долго шли в молчании. Ћна подвигалась с
трудом и почти всей тЯжестью опиралась на менЯ.
     - ЋстановимсЯ на минуту.
     -  Ќет,  -  ответила  она,  -  мне  приЯтно  чувствовать,  что  вы  еще
поддерживаете менЯ.
     Њы  снова  погрузились  в  молчание. Ќебо было Ясным, но на деревьЯх не
было  листвы.  Ќи  одно  дуновение  не  волновало  воздуха, ни одна птица не
пролетала.  ‚се  было  недвижимо,  и  единственным  слышным звуком был треск
обледенелой травы, котораЯ ломалась под нашими ногами.
     -  Љак  все  спокойно!  -  сказала  мне  ќлеонора. - ЉакаЯ покорность в
природе! Ќе должно ли и сердце научитьсЯ покорности?
     Ћна  села  на  камень.  ‚друг она опустилась на колени, склонив голову,
сжала  ее  руками.  џ услышал несколько слов, произнесенных тихим голосом. џ
заметил, что она молилась.
     -  ‚ернемсЯ,  - наконец сказала она, поднЯвшись, - мне стало холодно. џ
боюсь,  что  мне  будет  плохо. Ќе говорите мне ничего: Я не в состоЯнии вас
слушать!
     ЌачинаЯ  с этого днЯ, Я видел, как слабела и чахла ќлеонора. џ отовсюду
созвал  врачей  к  ней:  одни  говорили  мне  о  неизлечимой болезни, другие
убаюкивали  менЯ  напрасными  надеждами,  но  природа, мрачнаЯ и молчаливаЯ,
невидимой  рукой  продолжала  свою безжалостную работу. €ногда казалось, что
ќлеонора  возвращаетсЯ  к  жизни,  словно  порой отодвигалась железнаЯ рука,
котораЯ  тЯготела  над  ней.  Ћна  поднимала  свою  томную  голову;  ее щеки
покрывались  более  живой  краской,  глаза  одушевлЯлись,  но  вдруг, словно
благодарЯ  жестокой  игре  какой-то неведомой силы, это обманчивое улучшение
исчезало,  и  причина  его  оставалась скрытой длЯ медицины. ’ак Я видел ее,
постепенно   идущей   к  разрушению.  џ  видел,  как  обозначались  на  этом
благородном  и  выразительном  липе  признаки,  предвещающие смерть. џ видел
прискорбное  и  жалкое  зрелище  того, как этот энергичный и гордый характер
получал  от  физического  страданиЯ тысЯчи неЯсных и бессвЯзных впечатлений,
словно  в  эти  страшные  минуты душа, оскорбленнаЯ телом, изменЯлась на все
лады длЯ того, чтобы с меньшим страданием подчинитьсЯ разрушению органов.
     Ћдно  только  чувство оставалось неизменным в сердце ќлеоноры: это была
ее  нежность ко мне. …е слабость редко позволЯла ей говорить со мной, но она
безмолвно  устремлЯла  на  менЯ  глаза, и тогда мне казалось, что ее взглЯды
просили у менЯ жизни, которую Я не мог больше дать ей. џ боЯлсЯ причинЯть ей
сильное  волнениЯ,  Я  изобретал  предлог, чтобы уходить. џ проходил по всем
местам,  где  бывал  с  нею,  Я  орошал  слезами камнЯ, стволы деревьев, все
предметы, которые напоминали мне ее.
     ќто  не  были  сожалениЯ любви, это было чувство, более мрачное и более
печальное;  ‹юбовь  настолько  сживаетсЯ  с любимым предметом, что даже в ее
безнадежности  есть некотораЯ прелесть. Ћна боретсЯ против действительности,
против судьбы; страстность желаниЯ обманывает ее насчет ее собственных сил и
поддерживает  ее в скорби. ЊоЯ любовь была мрачной и одинокой. џ не надеЯлсЯ
умереть  вместе с ќлеонорой. Њне предстоЯло жить без нее в пустыне общества,
мимо которого Я столько раз желал пройти независимым. џ разбил любившее менЯ
существо, Я разбил это сердце, сопутствовавшее моему, которое не переставало
отдаватьсЯ  мне в своей неустанной нежности. Ћдиночество еще настигало менЯ.
ќлеонора еще дышала, но Я уже не мог больше поверЯть ей мои мысли. џ уже был
один  на  земле,  Я  уже  не  жил  более  в той атмосфере любви, которую она
разливала  вокруг  менЯ.  ‚оздух, которым Я дышал, казалсЯ мне более резким,
лица  встречных  людей - более равнодушными. ‚сЯ природа, казалось, говорила
мне, что Я уже никогда больше не буду любим.
     Ћпасное состоЯние ќлеоноры вдруг ухудшилось. Џризнаки, в которых нельзЯ
было   ошибитьсЯ,   возвестили   о   ее   близкой   кончине.   ‘вЯщенник  ее
вероисповеданиЯ  предупредил  ее  об  этом.  Ћна  попросила менЯ принести ей
шкатулку,  в  которой  было много бумаг. Ћна велела многие из них сжечь в ее
присутствии,  но она, казалось, искала какую-то бумагу, которой не находила,
и  ее  беспокойство стало чрезвычайным. џ умолЯл ее прекратить эти волнующие
ее поиски, во времЯ которых она два раза терЯла сознание.
     - џ согласна, - ответила она мне, - но, милый Ђдольф, не откажите мне в
одной  просьбе.  ‚ы  найдете  среди  моих  бумаг,  Я  не  знаю  где, письмо,
адресованное вам; сожгите его, не читаЯ, заклинаю вас во имЯ нашей любви, во
имЯ этих последних минут, которые вы усладили.
     џ обещал ей это. Ћна успокоилась.
     - ’еперь, - сказала она, - дайте мне выполнить требованиЯ моей религии;
Я должна искупить много грехов. Њожет быть, моЯ любовь к вам была грехом, но
Я не поверила бы этому, если бы она могла сделать вас счастливым.
     џ оставил ее и вернулсЯ только длЯ того, чтобы присутствовать, со всеми
ее  людьми при последних и торжественных молитвах. ‘тоЯ на коленЯх в углу ее
комнаты,  Я  то  погружалсЯ  в  свои  мысли,  то  с  невольным  любопытством
рассматривал  всех этих собравшихсЯ людей, ужас одних, рассеЯнность других и
то  странное  действие  привычки,  которое  сообщает равнодушие предписанным
обрЯдам  и  которое  заставлЯет  смотреть  на  самые  возвышенные и страшные
службы,  как  на  вещи  условные и формальные. џ слышал, как люди машинально
повторЯли похоронные слова, как будто и им не предстоЯло в свое времЯ играть
роль  в  подобной же сцене, как будто и они не должны были умереть. Ќо Я был
далек  от того, чтобы презирать эти обрЯды. …сть ли хоть один обрЯд, который
человек  в  своем  невежестве  мог  бы  назвать  бесполезным? Ћни возвращали
спокойствие  ќлеоноре,  они помогали ей перейти ту страшную грань, к которой
мы  все приближаемсЯ, и ощущение которой никто из нас не может предвидеть. џ
удивлЯюсь  не  тому,  что  человеку  нужна религиЯ. ЊенЯ удивлЯет то, что он
считает  себЯ всегда достаточно сильным, достаточно защищенным от несчастий,
чтобы  сметь  отбрасывать религию. Њне кажетсЯ, что его слабость должна была
бы  побуждать  его  признавать  их все. ‚ окружающей нас густой ночи есть ли
хоть  один  луч света, который мы могли бы оттолкнуть? ‘реди увлекающего нас
потока есть ли хоть одна ветка, за которую мы могли бы не ухватитьсЯ?
     ‚печатление,  произведенное  на ќлеонору этой мрачной торжественностью,
повидимому, утомило ее. Ћна забылась довольно спокойным сном, она проснулась
менее  страдающей. џ был один в ее комнате, мы обращались друг к другу времЯ
от  времени  и  после  долгих  промежутков.  ’от  врач, который показал себЯ
наиболее сведущим в своих заключениЯх, предсказал мне, что она не проживет и
суток.  џ  смотрел  то  на  часы,  то на лицо ќлеоноры, в котором не замечал
никакой  перемены.  ЉаждаЯ  проходившаЯ  минута  оживлЯла  мою  надежду, Я и
сомневалсЯ  в  предсказаниЯх  обманчивой  науки.  ‚друг ќлеонора вскочила. џ
удержал  ее  в об'ЯтиЯх. ‚се ее тело потрЯсала конвульсивнаЯ дрожь, ее глаза
искали  менЯ,  но  в них выражалсЯ смутный ужас, словно она просила пощады у
какого-то угрожающего существа, скрытого от моих взоров. Ћна приподнималась,
опЯть  падала.  Ѓыло  видно,  что она силилась бежать. Ћна словно боролась с
какой-то   невидимой   физической   силой,  котораЯ,  устав  ждать  рокового
мгновениЯ,  схватила  и  держала ее, чтобы прикончить на этом смертном ложе.
Ќаконец,  она  уступила  ожесточенным  усилиЯм  враждебной  природы. ’ело ее
опустилось,  она,  казалось,  вернулась к некоторому сознанию. Ћна сжала мне
руку,  она хотела говорить, - голоса больше не было. Љак бы покорившись, она
уронила  голову  на  руку,  ее  дыхание  стало  медленнее.  —ерез  несколько
мгновений ее не стало.
     џ долго оставалсЯ неподвижным возле бездыханной ќлеоноры. “веренность в
ее смерти еще не проникла в мою душу. Њои глаза с тупым изумлением созерцали
это  безжизненное  тело.  Ћдна  из  вошедших  женщин  распространила  в доме
зловещую  новость.  ум,  начавшийсЯ  вокруг менЯ, вывел менЯ из летаргии. џ
встал,   и   вот  тогда  Я  почувствовал  раздирающую  скорбь  и  весь  ужас
безвозвратного  прощаниЯ.  ‚сЯ  суета  обыденной  жизни,  множество хлопот и
волнений,  не  касавшихсЯ больше ее, рассеЯли иллюзию, которой Я предавалсЯ,
иллюзию,  что Я еще жил с ќлеонорой. џ почувствовал, что порвалась последнЯЯ
свЯзь,  и  что ужаснаЯ действительность навсегда встала между ею и мною. Љак
тЯготила  менЯ  эта  свобода,  о  которой  Я столько раз сожалел! Љак сильно
недоставало  моему сердцу той зависимости, котораЯ так часто возмущала менЯ!
Џрежде  каждый мой поступок имел цель: Я знал, что каждый из них избавлЯл от
боли  или  причинЯл  удовольствие. € тогда Я жаловалсЯ, досадовал на то, что
дружеский  взор наблюдает за моими поступками, что счастье другого свЯзано с
ними. ’еперь никто не наблюдал за ними, они никого не интересовали; никто не
спорил  со  мной  из-за  времени, из-за часов; ничей голос не призывал менЯ,
когда  Я выходил; Я был на самом деле свободен; Я не был больше любим; Я был
чужим всему миру.
     ‘огласно  ее  приказанию  мне  принесли  все бумаги ќлеоноры. Ќа каждой
строке  Я  встречал новые доказательства ее любви, новые жертвы, которые она
принесла  и  скрыла  от  менЯ.  џ  нашел, наконец, то письмо, которое обещал
сжечь.  џ  не  узнал  его  сначала,  -  оно было без адреса и не запечатано.
Ќесколько   слов,   помимо  моей  воли,  поразили  менЯ.  џ  тщетно  пыталсЯ
отвернутьсЯ, Я не мог противостоЯть желанию прочитать все письмо. “ менЯ нет
силы  привести  его здесь: оно было написано ќлеонорой после одной из бурных
сцен, предшествовавших ее болезни.
     "Ђдольф,  - писала она, - зачем ожесточаетесь вы против менЯ? ‚ чем мое
преступление?  ‚  том,  что  Я  люблю и не могу существовать без вас. ‚ силу
какой  странной  жалости  не  решаетесь  вы  порвать  тЯготЯщие  вас узы, но
терзаете  несчастное создание, возле которого жалость вас удерживает? Џочему
лишаете  вы  менЯ  печального  удовольствиЯ  считать  вас  по  крайней  мере
великодушным?  Џочему  вы  показываете  себЯ  таким  Яростным  и слабым? ‚ас
преследует  мысль  о моей скорби, но зрелище этой скорби не может остановить
вас.  —его вы требуете? —тобы Я оставила вас? ђазве вы не видите, что у менЯ
нет  сил  длЯ  этого?  Ђх,  это  вы должны сделать, вы, который не любит, вы
должны  найти  эту  силу  в  своем  утомленном  сердце,  которого  не  могла
обезоружить  всЯ  моЯ  любовь. ‚ы мне ее не дадите, вы заставите менЯ изойти
слезами, вы заставите менЯ умереть у ваших ног".
     "‘кажите  одно слово, - писала она в другом месте. - ђазве есть страна,
куда  бы Я не последовала за вами? ђазве есть угол, куда бы Я не спрЯталась,
чтобы жить возле вас, не будучи тЯжестью в вашей жизни? Ќо нет, вы не хотите
этого.  ‚ы  нетерпеливо  отталкиваете  все  предложениЯ, которые Я вам делаю
робко  и боЯзливо, потому что вы холодите менЯ ужасом. ‹учшее, что Я получаю
от вас, - это молчание. ’акаЯ жестокость не свойственна вашему характеру. ‚ы
добры, действиЯ ваши благородны и самоотверженны, но какие действиЯ изгладЯт
ваши  слова?  ќти  злые  слова  звучат вокруг менЯ; Я слышу их по ночам; они
преследуют, они с'едают менЯ, они уничтожают все, сделанное вами. €ли нужно,
чтобы  Я  умерла,  Ђдольф?,  Ќу,  хорошо, вы будете довольны; оно умрет, это
бедное  создание,  которое вы защищали, но которому вы наносите новые удары.
Ћна  умрет,  эта  надоедавшаЯ  ќлеонора, которую вы не можете выносить около
себЯ,  на  которую  смотрите,  как  на препЯтствие, длЯ которой вы не можете
найти на земле места, где бы она вас не утомлЯла. Ћна умрет. ‚ы пойдете один
среди  толпы,  с которой вам так не терпелось смешатьсЯ! ‚ы их узнаете, этих
людей,  которых  сейчас  вы благодарите за равнодушие. Ђ может быть однажды,
оскорбленный  этими  бесплодными  сердцами,  вы  пожалеете о сердце, которым
располагали,  которое  жило  вашей  привЯзанностью,  которое,  защищаЯ  вас,
встретило  бы тысЯчу опасностей и которое вы не удостаиваете больше ни одним
взглЯдом".


        Џ€‘њЊЋ Љ €‡„Ђ’…‹ћ 


     ‘ударь,  Я  возвращаю  вам  ту  рукопись,  которую  вы имели любезность
доверить  мне.  џ  благодарен  вам,  хотЯ  эта  рукопись  и пробудила во мне
печальные  воспоминаниЯ,  стертые  временем.  џ  знал многих участников этой
столь  правдивой  истории.  џ  часто  видел странного и несчастного Ђдольфа,
который ЯвлЯетсЯ одновременно ее автором и героем. Њоими советами Я старалсЯ
вырвать  прелестную  ќлеонору,  достойную участи более мЯгкой и сердца более
верного,  у  зловредного  существа,  которое, будучи не менее ее несчастным,
властвовало  над ней какой-то непонЯтной силой и терзало ее своей слабостью.
“вы!  Љогда Я видел ее в последний раз, мне казалось, что Я дал ей силы, что
Я  вооружил  ее  рассудок против ее сердца. Џосле очень долгого отсутствиЯ Я
вернулсЯ в покинутые места и нашел только могилу.
     ‚ы  должны  были  бы,  сударь, опубликовать эту повесть. Ћтныне она уже
никого  не  может  задеть, и, на мой взглЯд, она была бы полезной. Ќесчастие
ќлеоноры  доказывает,  что  чувство, даже самое страстное, не может боротьсЯ
против  установленного порЯдка. Ћбщество слишком сильно, оно возникает все в
новых  формах, оно примешивает слишком много горечи к неосвЯщенной им любви,
оно  поощрЯет  ту склонность к непостоЯнству и то нетерпеливое утомление, ту
болезнь  души,  котораЯ  порой внезапно овладевает ею в интимных отношениЯх.
ђавнодушные  люди  так  горЯчо  и  усердно  ратуют  за  мораль,  что  вредЯт
добродетели.  Њожно  было  бы  сказать, что вид привЯзанности раздражает их,
потому  что  сами  они  на нее не способны; и когда они находЯт какой-нибудь
предлог,  они  с  радостью  нападают  и  разрушают  ее.  €так, горе женщине,
опирающейсЯ на чувство, против которого все соединились, чтобы отравить его,
и  против  которого  общество,  если только оно не вынуждено уважать его как
законное,  вооружаетсЯ  всем, что только есть дурного в человеческом сердце,
чтобы обескуражить все доброе! - Џример Ђдольфа не будет менее поучительным,
если  вы  прибавите, что, после того как он оттолкнул любившее его существо,
он   не  стал  ни  менее  беспокойным,  ни  менее  взволнованным,  ни  менее
недовольным;  он  ни  на  что не употребил свою свободу, приобретенную ценой
стольких  страданий  и  стольких слез, и, сделавшись достойным порицаниЯ, он
также сделалсЯ достойным сожалениЯ.
     …сли вы хотите доказательств, сударь, то прочитайте эти письма, которые
расскажут  вам о судьбе Ђдольфа. ‚ы увидите его во многих обстоЯтельствах, и
всегда  -  жертвой этой смеси эгоизма и чувствительности, сочетавшейсЯ в нем
на  его  несчастье  и  на несчастье других; предвидЯщего зло, прежде чем его
сделать, и отступающего в отчаЯнии после его совершениЯ; наказанного за свои
качества еще больше, чем за недостатки, потому .что его качества вытекали из
порывов,  а  не  из  принципов;  он  был  то наиболее преданный, но наиболее
жестокий  из  людей,  то,  начинавший  с  преданности,  но  всегда кончающий
жестокостью и потому оставивший по себе лишь следы своих заблуждений.


        Ћ’‚…’ 


     „а,  сударь, Я опубликую рукопись, которую вы мне отсылаете (не потому,
чтобы  Я,  подобно вам, считал ее полезной; каждый в этом мире учитсЯ только
на  собственном  опыте,  и  все  женщины, которые прочтут ее, вообразЯт, что
встретили человека лучшего, чем Ђдольф, или что сами они стоЯт большего, чем
ќлеонора);  но  Я  опубликую  ее как довольно правдивую историю о злосчастии
человеческого  сердца.  €  если  в ней заключаетсЯ поучение, то поучение это
направлено на мужчин: оно показывает, что ум, которым они столь гордЯтсЯ, не
пригоден  ни  к  тому, чтобы найти счастье, ни к тому, чтобы давать его; оно
показывает,  что  сила  характера,  твердость, верность, доброта - это дары,
которых  нужно  просить  у неба, и Я не назову добротой ту минутную прихоть,
котораЯ не побеждает нетерпение и не мешает снова открывать раны, закрытые в
минуту состраданиЯ. ‚еликий вопрос жизни - это боль, которую мы причинЯем, и
наиболее  остроумнаЯ  метафизика  не может оправдать человека, растерзавшего
любЯщее  сердце.  €  Я ненавижу это тщеславие рассудка, думающего, что можно
извинить   то,  что  он  об'ЯснЯет.  џ  ненавижу  это  высокомерие,  которое
занимаетсЯ  самим  собою,  повествуЯ  о  причиненном  им зле, притЯзающее на
соболезнование,  в  то  времЯ  как  оно  описывает  самого  себЯ, и которое,
несокрушимо   витаЯ   среди   руин,  анализирует  себЯ,  вместо  того  чтобы
раскаиватьсЯ.   џ   ненавижу   эту