анике"  прЯмых  сопоставлений  или  намеков  на  версальскую
действительность.   ’акие   попытки    делались,    но    обнаружили    свою
несостоЯтельность. "Ђгриппина - не Ђнна ЂвстрийскаЯ, так же как  Ѓританик  -
не ”илипп Ћрлеанский, а  Ќерон  -  не  ‹юдовик  XIV",  -  пишет  современный
исследователь   творчества   ђасина.   {Ibid.,   p.   190.}   Џерекличка   с
современностью присутствует в  трагедии  в  более  общем  аспекте:  описание
раболепного двора и его пороков, продажного сената, в особенности же  фигура
циничного  фаворита  Ќарцисса  с  его  макьЯвеллистическими  сентенциЯми   и
проповедью политического аморализма Явно были ориентированы  на  современные
отношениЯ и нравы французского двора.  Ќесомненно  одно:  ђасин  был  весьма
далек от оптимистических иллюзий  ЉорнелЯ,  написавшего  в  разгар  жестоких
репрессий кардинала ђишелье свою трагедию "–инна, или  Њилосердие  Ђвгуста".
ђешительность, с которой молодой король взЯл бразды правлениЯ в свои руки  и
расправилсЯ с всесильным  суперинтендантом  финансов  ”уке,  оставлЯла  мало
поводов длЯ такого рода иллюзий. € когда Ќерон с раздраженьем говорит Ѓурру:

               ’ак что же, быть всегда в плену, в порабощенье
               “ плебса римского? Ћн утром любит нас,
               Ђ вечером, глЯдишь, его восторг угас... -
                                                        (IV, 3)

     то это достаточно близко перекликаетсЯ  со  словами  ‹юдовика  XIV:  "џ
знаю, что менЯ не любЯт, но мне нет до этого дела -  Я  хочу  царствовать  с
помощью страха". {Ibid., p. 191.}
     "Ѓританика" нельзЯ рассматривать ни как "урок  царЯм",  ни  как  прЯмое
обличение реального монарха - в этом  случае  врЯд  ли  он  заслужил  бы  то
высочайшее  одобрение,  которое  решило  дальнейшую  судьбу  пьесы.  Ќо  эта
трагедиЯ по-новому поставила  политическую  проблему  и  подготовила  самого
ђасина к тем гораздо более радикальным ее решениЯм,  которые  он  много  лет
спустЯ дал в своей последней трагедии "ѓофолиЯ".

        5

     ‚сего один год отделЯет "Ѓританика" от "Ѓереники", написанной также  на
сюжет из истории императорского ђима, и всего 25 лет отделЯют правление ’ита
от первого преступлениЯ Ќерона. Ћднако эта новаЯ трагедиЯ  ђасина  по  своей
центральной  идее  и  художественной   структуре   контрастно   противостоит
предыдущей.
     Ќеобузданному  в  своих  страстЯх  и  пороках  тирану  противопоставлен
идеальный правитель, жертвующий своим личным счастьем и  любовью  -  чистой,
высокой,  ничем  не  запЯтнанной  -  во  имЯ   соблюдениЯ   правовой   идеи,
осознаваемой как непреложнаЯ нравственнаЯ  норма.  ЏрепЯтствие,  стоЯщее  на
пути союза Ѓереники и ’ита, реально только  в  сознании  высоконравственного
монарха. „лЯ ’ита морально невозможно нарушить закон,  запрещающий  римскому
императору брак с иноземной царицей,  хотЯ  этот  закон  представлЯетсЯ  ему
неразумным. €  так  же  невозможно  длЯ  него  своей  властью  или,  вернее,
произволом отменить неугодный закон, признанный и чтимый народом,  хотЯ  так
не раз поступали его предшественники - ’иберий,  Љалигула,  Љлавдий,  Ќерон.
Џри этом не угроза народного возмущениЯ удерживает ’ита, не боЯзнь  потерЯть
престол, а страх и отвращение  к  тем  нравственным  компромиссам,  которыми
придетсЯ, быть может, со временем заплатить за нарушение закона:

                    Љогда обычаев отцовских оскорбленье,
                    Ѓыть может, вызовет опасные волненьЯ,
                    ЏридетсЯ силой мне свой выбор утвердить,
                    Ђ за молчание народное платить.
                    Љто знает, что с менЯ потребуют за это?
                    Љакой лихой цены?..
                                                        (IV, 5)

     €деЯ  правовой  нормы,  общезначимой  силы   закона,   которому   равно
подчинЯютсЯ и монарх, и народ, может существовать только в своей  абсолютной
целостности  и  неприкосновенности.  ‚сЯкое  нарушение  ее,  пусть  даже   в
отдельном единичном случае оправданное -  Ѓереника  добродетельна,  достойна
всеобщей любви и уважениЯ,  -  все  равно  повлечет  за  собой  цепь  других
нарушений, более зловещих, и в конце концов  рухнет  само  понЯтие  права  и
закона. Љакой  разительный  контраст  с  макьЯвеллистическими  рассуждениЯми
Ќарцисса в "Ѓританике"!
     "Ѓереника" - единственнаЯ трагедиЯ ђасина, в которой проблема чувства и
долга  решаетсЯ  героЯми  так  бесповоротно  и   однозначно,   где   страсть
оказываетсЯ одолимой и управлЯемой с помощью разума. ‚ этом смысле она более
всех остальных отходит от Янсенистской концепции слабости человека и отчасти
сближаетсЯ   с   нравственным   строем   классических    трагедий    ЉорнелЯ
(парадоксальным образом она ближе к ним, чем собственнаЯ пьеса ЉорнелЯ на ту
же тему, написаннаЯ одновременно с трагедией ђасина, - см.  примечаниЯ).  Ќо
при этом сходстве морального конфликта и его  решениЯ  "Ѓереника"  полностью
свободна от риторического пафоса и исключительности драматической  ситуации,
характерных длЯ  трагедий  ЉорнелЯ.  Ќе  случайно  именно  в  предисловии  к
"Ѓеренике" ђасин решительно выступает против эстетики  ЉорнелЯ,  выдвигаЯ  в
противовес его требованию неправдоподобного сюжета свой тезис:  "‚  трагедии
волнует только правдоподобное".  ‚  этой  самой  лиричной  из  пьес  ђасина,
которую ‚ольтер не напрасно называл "элегией в драматической форме", трагизм
развЯзки  измерЯетсЯ  не  внешними   событиЯми,   а   глубиной   внутреннего
переживаниЯ. ‘ам ђасин подчеркивает это  в  предисловии.  ќто  трагедиЯ  без
"крови и мертвых тел", без измен,  самоубийств,  безумиЯ,  без  того  накала
страстей,  которые  впервые  предстали  в  "Ђндромахе",  а  потом   не   раз
повторЯлись и в более поздних трагедиЯх ђасина - "ЃаЯзете" и "”едре".  ѓерои
"Ѓереники" приносЯт свою любовь в жертву  нравственному  закону,  расстаютсЯ
навек, но находЯт в себе силы и мужество жить:  ’ит  -  из  сознаниЯ  своего
долга правителЯ, Ѓереника - ради душевного спокойствиЯ ’ита.
     ќто новое длЯ ђасина толкование трагического конфликта и его разрешениЯ
определило и все звеньЯ художественной структуры пьесы. Џо-иному использован
исторический источник: на этот раз ђасин заимствует у  ‘ветониЯ  лишь  самые
скупые данные, необходимые длЯ исходной драматической ситуации.  ‚  трагедии
минимально присутствует тот насыщенный  историческими  реминисценциЯми  фон,
который играл такую важную роль  в  "Ѓританике".  €з  мира  политики,  густо
населенного воспоминаниЯми, сопоставлениЯми,  параллелЯми  и  примерами,  мы
попадаем в  прозрачный  мир  интимных  общечеловеческих  чувств,  разумеетсЯ
сублимированных в соответствии с высоким положением героев.
     Џо-иному трактуетсЯ и категориЯ времени. Џо сути дела развЯзка трагедии
предрешена с самого начала - развитие действиЯ представлЯет  лишь  осознание
этой необходимости. Џоэтому мы  не  ощущаем  здесь  того  реального  течениЯ
времени, которое играло такую важную роль в структуре  "Ѓританика".  Џрошлое
героев выступает не в форме событий, а все в той же лирической функции - как
мера их любви, ‡наменитые слова ’ита, ставшие крылатой фразой:

                 ЏЯть лет Я каждый день в покои к ней вхожу
                 € словно в первый раз на милую глЯжу
                                                      (11,2)

     подчеркивают эту неподвижность времени. ‚ремЯ в  "Ѓеренике"  утрачивает
свои три измерениЯ, ибо длЯ героев, вернее, длЯ главного - длЯ  их  любви  -
нет будущего. ‚ремЯ становитсЯ одномерным. € это получает свое  отражение  в
той идеальной реализации классического правила единства времени, которое  мы
видим в "Ѓеренике".
     Џо гармоничной простоте и  строгости  композиции,  лаконизму  сюжета  и
прозрачной Ясности Языка "Ѓереника" представлЯет наиболее  полное  и  чистое
воплощение принципов поэтики классицизма.
     "Ѓереника" окончательно закрепила главенствующее  положение  ђасина  на
театральном горизонте  ”ранции.  Ќеудачное  длЯ  ЉорнелЯ  состЯзание  только
подчеркнуло и выЯвило  историческую  грань,  котораЯ  пролегла  между  ними,
отодвинув ЉорнелЯ в прошлое. Ћтныне даже самые  верные  поклонники  старшего
поэта вынуждены были признать достоинства младшего.
     ‚ этой атмосфере всеобщего признаниЯ поЯвлЯютсЯ две следующие  трагедии
ђасина - "ЃаЯзет" (1672) и "Њитридат" (1673). "ЃаЯзет" занимает особое место
в трагедии французского  классицизма,  ибо  вместо  традиционного  античного
материала ђасин обращаетсЯ к современному ‚остоку - к событиЯм,  происшедшим
в ’урции  в  1638  г.  Ћн  сам  оговаривает  это  обстоЯтельство  во  втором
предисловии (1676 г.), указываЯ, что "удаленность  страны  в  какой-то  мере
возмещает слишком большую близость во времени".  €ными  словами,  дистанциЯ,
необходимаЯ длЯ высокого трагического действа, не  обЯзательно  должна  быть
временной. ‚ "ЃаЯзете" неистоваЯ безудержность страсти, проЯвившаЯсЯ  уже  в
"Ђндромахе", сочетаетсЯ с атмосферой  политических  интриг  и  преступлений,
знакомых нам по "Ѓританику". € то,  и  другое  здесь  усилено  специфическим
колоритом восточного  двора.  €  хотЯ  недоброжелатели  ђасина  во  главе  с
Љорнелем иронизировали над тем, что его герои - турки лишь по одежде,  а  по
чувствам и словам - французы, следует признать, что ђасину  удалось  придать
своей  трагедии  "восточный  колорит",  разумеетсЯ,  в  том  ограниченном  и
условном  понимании,  которое   допускала   абстрактно-обобщеннаЯ   эстетика
классицизма. —то  касаетсЯ  основной  драматической  ситуации  -  преступной
страсти султанши ђоксаны к младшему брату ее мужа, то ее можно рассматривать
в какой-то мере как прообраз будущей "”едры",  но  еще  не  осложненный  той
морально-этической проблематикой, котораЯ будет присуща трагедии 1677 г.
     “спех  "ЃаЯзета",  одной  из  самых  сценичных  трагедий  ђасина,   был
продолжительным. Џьеса прочно вошла в театральный репертуар.
     ‚ том  же  году  ђасин,  едва  достигший  33  лет,  был  избран  членом
”ранцузской Ђкадемии. ќта необычно раннЯЯ честь, означавшаЯ высшее признание
литературных заслуг, по-видимому, встретила сопротивление большинства членов
Ђкадемии. Ћдни видели в ђасине выскочку и карьериста, другие были раздражены
неизменно агрессивным тоном его предисловий к пьесам. “ тех, кто принадлежал
к духовному званию (а таких в Ђкадемии было немало), не вызывала  сочувствиЯ
его  репутациЯ  театрального  драматурга.   Ћднако   вопрос   решило   Явное
покровительство,  оказываемое  ђасину  Љольбером.  ‘итуациЯ,   возникшаЯ   в
Ђкадемии, знаменательна длЯ двойственного положениЯ, в  котором  оказываетсЯ
ђасин  в  середине  1670-х   годов.   ‘   одной   стороны,   он   пользуетсЯ
благосклонностью двора, с другой - его быстраЯ карьера, литературнаЯ слава и
успех вызывают резко неприЯзненную реакцию не только в  писательских  кругах
(этим можно было в  конце  концов  пренебречь),  но  и  в  аристократических
салонах,  недовольных  политикой  двора  и  прежде  всего  покровительством,
оказываемым  литераторам  из  буржуазной  среды.  Ќападки  критики,  которые
несколькими годами  раньше  можно  было  объЯснить  просто  профессиональной
завистью или групповыми  интересами,  сейчас  получают  поддержку  или  даже
инспирируютсЯ  влиЯтельными  лицами  высшего   света.   …сли   одновременнаЯ
постановка двух "Ѓереник" еще могла выглЯдеть  как  непредвзЯтое  состЯзание
обоих поэтов, то в 1674-1675 гг. историЯ двух "€фигений" и в  1677  г.  двух
"”едр" уже  не  оставлЯет  никаких  сомнений  в  том,  насколько  активно  и
сплоченно действуют враги ђасина.
     ‚ первом случае ђасин без особых усилий  вышел  победителем  из  борьбы
(см. примечаниЯ к "€фигении"). ‚торой  оказалсЯ  поворотным  пунктом  в  его
судьбе.
 
        6
 
     ‚нешний успех "€фигении" был настолько велик, что мог даже поспорить  с
успехом "Ђндромахи". Ѓолее того, огромное впечатление, произведенное в  1667
г.  поЯвлением  нового  выдающегосЯ   театрального   поэта,   сопровождалось
придирчивой критикой; "€фигениЯ" же, поставленнаЯ, когда ђасин  находилсЯ  в
зените  славы,  почти  не  вызвала  критических  замечаний.  ќто   отчетливо
ощущаетсЯ и в авторском предисловии к трагедии.
     Ќа первый взглЯд, "€фигениЯ" знаменует возвращение ђасина к истокам его
творчества - после четырех трагедий на историческую тему он вновь обращаетсЯ
к греческому мифу, на этот раз целиком опираЯсь на …врипида. Ќо проблематика
римских  политических  трагедий  в   своеобразно   трансформированном   виде
присутствует  в  абстрактно-обобщенной  оболочке   мифологического   сюжета,
определЯЯ тем самым двойственный характер трагедии.
     Њиф  о  заклании  дочери   Ђгамемнона   служит   поводом   длЯ   нового
драматического воплощениЯ коллизии между  долгом  и  чувством.  Ќо  дилемма,
перед которой стоит Ђгамемнон, острее и мучительнее той, которую должен  был
решать ’ит. “спех того дела, во главе которого стоит Ђгамемнон, - похода  на
’рою - может быть куплен только ценой тЯжкой  жертвы  -  жизнью  его  дочери
€фигении. …сли император ’ит, реальный глава реального государства, духовный
наследник многовековой государственной мудрости и  политического  искусства,
мог анализировать  и  оценивать  закон,  ставЯщий  препЯтствиЯ  его  личному
счастью, то легендарный микенский царь, потомок богов и  отпрыск  проклЯтого
рода, не может ни сомневатьсЯ в словах оракула, ни оспаривать их.  Ћн  может
лишь уклонЯтьсЯ, оттЯгивать их исполнение, заведомо  обрекаЯ  на  крах  свою
высокую миссию. Ќо в том-то и состоит парадокс, что если длЯ ’ита, при  всех
его колебаниЯх  и  сомнениЯх,  закон,  установленный  людьми,  государством,
обладает абсолютной нравственной силой и значимостью,  то  в  гораздо  более
условном мире "€фигении" моральнаЯ обЯзательность гибели героини оказываетсЯ
не абсолютной, а относительной.  „ело,  которому  должна  быть  принесена  в
жертву €фигениЯ, предстает в речах по крайней мере двух персонажей, Ђхилла и
Љлитемнестры, как личнаЯ месть ЊенелаЯ и честолюбиваЯ  авантюра  Ђгамемнона.
Љровь невинной девушки должна помочь  искуплению  прелюбодеЯниЯ  спартанской
царицы и принести воинскую славу  бессердечному  отцу,  а  это  -  в  высшей
степени сомнительный моральный баланс.
     „войственнаЯ точка зрениЯ на  исходный  конфликт  трагедии  создает  ту
психологическую глубину и "стереоскопичность"  образов,  котораЯ  составлЯет
главное художественное достоинство "€фигении".
     „ействительно,  Ђгамемнон  никак  не  укладываетсЯ  в  условную  модель
героического военачальника и монарха, жертвующего дочерью ради общего блага.
ќто благо длЯ него самого не безусловно,  он  пытаетсЯ  уйти  от  тЯгостного
решениЯ, задержав  прибытие  жены  и  дочери  в  лагерь,  и  только  искусно
рассчитаннаЯ  аргументациЯ   “лисса,   строптивость   Ђхилла   и,   наконец,
героическаЯ самоотверженность €фигении окончательно склонЯют его подчинитьсЯ
воле оракула. ќта усложненность главного драматического характера пьесы  еще
усиливаетсЯ с помощью разного рода мифологических реминисценций, рассыпанных
по всей пьесе, но тематически сосредоточенных вокруг фигуры Ђгамемнона.  ќто
в особенности многочисленные упоминаниЯ о "пире ЂтреЯ" и о  грЯдущей  судьбе
Ђгамемнона  и  Љлитемнестры.  Џо   сравнению   с   относительно   лаконичным
использованием мифологических  мотивов  в  "Ђндромахе"  "€фигениЯ"  поражает
обилием  этих  "вторичных"  деталей,  несущих  совсем  иную   художественную
нагрузку:  они  переносЯт  нас  в  трепетный,  полный   драматизма,   плотно
населенный мир древней ќллады, далеко выходЯщий за пределы лаконичной фабулы
пьесы. ђаздвигаютсЯ ее временные рамки, в них входит прошлое -  преступление
ЂтреЯ, сватовство женихов  …лены,  ее  тайный  брак  с  ’есеем  и  похищение
Џарисом,  но  входит  также  и  будущее  -  глухое   предчувствие   убийства
Љлитемнестры  сыном,  звучащее  в  словах  €фигении,  обращенных  к  матери.
ђаздвигаютсЯ  и  пространственные  рамки  -  Ђргос,  ‹есбос,  ’роЯ,   ‘парта
присутствуют в трагедии не просто как декоративные имена,  а  ощущаютсЯ  как
центры больших и малых событий, из которых  слагаетсЯ  действие.  „а  и  сам
исходный сюжетный момент свЯзан с мотивом движениЯ в реальном пространстве -
с отплытием греческих кораблей из Ђвлиды. ђасин, как никто  из  классических
драматургов,  умел  естественно  и  непринужденно  соблюдать  правило   трех
единств. ‚ернее, оно было длЯ него не правилом, а  само  собой  разумеющейсЯ
формой  художественного  бытиЯ  его  пьес.  Ќо  одновременно  происходила  и
компенсациЯ  этих  добровольных  самоограничений  -  разумеетсЯ,  в   рамках
эстетической системы классицизма. Џространство и времЯ, исключенные из узкой
сценической площадки "какого угодно дворца" (palais a volonte) и  24  часов,
входили в ткань трагедии в идеальной форме - через сознание героев.
     €ную функцию  выполнЯет  мифологическаЯ  реминисценциЯ  из  "€лиады"  -
столкновение Ђхилла и  Ђгамемнона,  котораЯ  образует  структурный  центр  в
развитии действиЯ и  одновременно  вводит  в  трагедию  политический  мотив.
Ќекоторые новейшие исследователи склонны видеть в  этом  отражение  реальной
политической ситуации  середины  1670-х  годов  -  крах  политики  Љольбера,
несостоЯтельность военных авантюр ‹юдовика XIV, заставлЯвших  его  считатьсЯ
со старой аристократией больше, чем  ему  того  хотелось,  {‘р.  Butler  Ph.
Classicisme et baroque...,  p.  251-252.}  однако  попытки  интерпретировать
трагедии ђасина в прЯмой свЯзи со злободневными событиЯми и  отношениЯми  (в
духе  пресловутых  "романов  с  ключом")  обычно  оказываютсЯ  натЯнутыми  и
малоубедительными; ЯвнаЯ идеализациЯ Ђхилла в противовес Ђгамемнону означала
бы в этом случае симпатию ђасина к аристократической оппозиции и критическое
отношение к королю. Њежду тем мы знаем, что именно к этой  аристократической
среде сходились основные нити интриг, которые плелись против  ђасина,  тогда
как главную опору и покровительство он имел в лице королЯ и  его  ближайшего
окружениЯ. …сли можно говорить о каком-то политическом подтексте "€фигении",
то он настолько переосмыслен и абстрагирован в трагедии, что сохранЯет  лишь
самую общую свЯзь с настроениЯми, проблемами и отношениЯми текущего момента.
     ‹юбовнаЯ тема, занимавшаЯ центральное место во всех  трагедиЯх  ђасина,
кроме "Ѓританика", отодвинута в "€фигении"  на  второй  план  и  свЯзана  не
столько с отношениЯми €фигении и  Ђхилла,  сколько  с  соперничеством  между
€фигенией и ќрифилой. ђасин сохранЯет здесь расстановку персонажей,  ставшую
типичной длЯ его драматургической техники и  подсказанную  в  какой-то  мере
реальными условиЯми сценического воплощениЯ тех  или  иных  ролей  актрисами
Ѓургундского отелЯ. Ѓлагородной и чистой €фигении противостоит  страстнаЯ  и
мстительнаЯ  ќрифила,  подобно  тому  как  в  других  трагедиЯх   контрастно
противопоставлены Ђндромаха и ѓермиона, ђоксана и Ђталида, ”едра и ЂрикиЯ, и
даже в известном смысле (хотЯ и в другом взаимоотношении) Ђгриппина и ћниЯ.
     Ћднако, по-видимому,  сам  ђасин  ощущал  некоторую  искусственность  и
нарочитость этого персонажа, ибо считал  необходимым  специально  обосновать
свое нововведение в предисловии.  ќрифила  была  нужна  ему  не  только  длЯ
эффектного психологического контраста с €фигенией, но  и  длЯ  благополучной
развЯзки, не нарушающей  правдоподобиЯ  в  его  современном  понимании.  ќта
благополучнаЯ развЯзка  представлЯет  собой  новый  момент  в  драматической
технике  ђасина  и  тесно  свЯзана  с  глубоким  идейным  смыслом  трагедии.
…врипидовский вариант развЯзки при помощи  deus  ex  machina  был  отвергнут
ђасином не  только  из  соображений  "неправдоподобиЯ",  но  и  по  причинам
принесениЯ в жертву невинной и благородной  девушки.  ‘пасение  €фигении  не
должно было, с точки зрениЯ ђасина, быть  делом  случаЯ,  актом  высочайшего
"помилованиЯ", то есть произвола. ђасин вносит в  развЯзку  важную  длЯ  его
нравственного сознаниЯ идею возмездиЯ.  ќрифила  наказана  за  свою  попытку
погубить соперницу, за страсть, котораЯ толкает ее  на  преступление  против
нравственной нормы. Ќо косвенно в ее лице наказана и ее мать  …лена,  дважды
преступившаЯ  эту  нравственную  норму.  ‡а  частным  возмездием  -  гибелью
ќрифилы, как его логическое завершение должно  последовать  возмездие  более
общего порЯдка - поход греческих воинов на ’рою. ’аким образом, нравственный
баланс оказываетсЯ восстановленным, слова оракула  обретают  свой  подлинный
смысл  и  тем  самым  утверждают   идею   высшего   разума   и   гармоничной
справедливости.
     Љак обычно у ђасина, этический аспект той  или  иной  трактовки  сюжета
тесно  свЯзан  с  эстетическим.  ђазвЯзка  "€фигении"  воплощает  не  только
торжество   нравственного   начала,   но   создает   эффект   неожиданности,
подкрепленный  в  заключительном  рассказе  “лисса  декоративным   описанием
событий, разыгравшихсЯ у алтарЯ. ќта декоративность отчасти компенсирует тот
спад  драматического  напрЯжениЯ,  который  отличает  "€фигению"  от  других
трагедий ђасина. Ќекоторые  исследователи  объЯснЯют  такой  финал  трагедии
(сочетание  благополучной  развЯзки  с  декоративностью)  растущим  влиЯнием
оперы, котораЯ после  1670  г.  все  более  успешно  конкурирует  с  высокой
трагедией, оттеснЯЯ ее прежде  всего  в  сознании  самых  высокопоставленных
зрителей - королЯ и двора. Ћ том, что  ђасин  болезненно  относилсЯ  к  этой
художественной моде, Ясно  свидетельствует  предисловие  к  "€фигении",  его
защита …врипида от  поклонников  ”илиппа  Љино  и  ‹юлли  (см.  примечаниЯ).
‚озможно, однако,  что  кроме  открытой  полемики  с  противником  ђасин  не
пренебрег и заимствованием отдельных  театральных  форм,  присущих  оперному
жанру, но "очистил" их в духе эстетической системы высокой трагедии, передав
зрелищный эффект словесно-поэтическими средствами.
 
        7
 
     Џостановка "”едры" представлЯет одну из  самых  драматичных  страниц  в
истории  французского  театра.  …е  не  без  основаниЯ   называют   "моделью
театральной интриги".
     ‹итературнаЯ  карьера  ђасина  двигалась  до  сих  пор   неизменно   по
восходЯщей линии. ‚месте с тем каждый его успех сопровождалсЯ  ожесточенными
нападками его противников и иногда излишне запальчивой  и  резкой  полемикой
самого ђасина. ‘ другой стороны, светскаЯ карьера писателЯ воспринималась  в
некоторых влиЯтельных аристократических кругах как посЯгательство на  веками
утвержденную социальную иерархию. ‚ аристократических салонах, оппозиционных
по отношению к двору, ђасина и Ѓуало рассматривали как буржуазных  выскочек,
как "людей Љольбера", то есть как зримое воплощение той политической  линии,
котораЯ была им ненавистна. ѓлавным центром этой вражды стал салон герцогини
Ѓульонской, племЯнницы кардинала  Њазарини,  и  ее  брата  ”илиппа  Њанчини,
герцога Ќеверского.
     Љогда в  октЯбре  1676  г.  стало  известно,  что  ђасин  работает  над
"”едрой", второстепенный  драматург  Џрадон,  приписывавший  ђасину  неудачу
своей последней пьесы, поторопилсЯ в короткий срок написать трагедию на  тот
же сюжет, которую предложил театру ѓенего (бывшей труппе Њольера).  ‚  XVIII
в. биографы выдвинули версию о том, что эта трагедиЯ будто бы была  заказана
Џрадону герцогиней Ѓульонской через  одну  из  постоЯнных  посетительниц  ее
салона поэтессу „езульер. Ћднако  документальных  подтверждений  этому  нет.
{‘м.: Picard R. La carriere de Racine. Paris,  1959,  p.  234.}  Њожно  лишь
предполагать, что, если Џрадон действовал по собственной инициативе, он имел
основание рассчитывать на авторитетную поддержку. ‚о всЯком случае,  изданию
своей  трагедии   он   предпослал   благодарственное   "Џослание   герцогине
Ѓульонской", поЯвившеесЯ, впрочем, уже через два месЯца после разыгравшегосЯ
скандала. Љак бы то ни было, пьеса Џрадона была использована врагами  ђасина
длЯ тщательно подготовленного провала "”едры".
     Ћбе премьеры прошли с  промежутком  в  два  днЯ  в  двух  конкурирующих
театрах. ‚ литературных и светских кругах  было  известно,  что  две  лучшие
актрисы театра ѓенего - вдова Њольера и мадемуазель де Ѓри отказались играть
главную роль в "”едре" Џрадона. ’ем не менее она  имела  неожиданно  большой
успех  благодарЯ  клике,  подсаженной   в   театр   герцогиней   Ѓульонской.
Ђналогичный  маневр  обеспечил  сенсационный  провал   трагедии   ђасина   в
Ѓургундском отеле. ќто соотношение сил сохранЯлось на протЯжении  нескольких
спектаклей.  €з  высокопоставленных  лиц,  с  одобрением  принЯвших  "”едру"
ђасина, современники называют только принца  Љонде,  давнего  покровителЯ  и
доброжелателЯ ђасина и Ѓуало.
     ‹итературный скандал имел свое продолжение: через несколько дней  после
первых спектаклей по рукам стал ходить довольно плоский сонет, в  пародийной
форме излагавший содержание "”едры".  ‘разу  же  в  ответ  поЯвилсЯ  другой,
написанный на те же рифмы и содержавший оскорбительные  намеки  на  личность
герцога Ќеверского.  ‘овременники  приписывали  ему  первый  сонет,  автором
второго считали ђасина и Ѓуало. Џо-видимому, однако, на  деле  первый  сонет
принадлежал госпоже „езульер, а второй - каким-то  неизвестным  нам  друзьЯм
ђасина. ‚о всЯком случае, и ђасин и Ѓуало официально отреклись от авторства.
ЏерваЯ реакциЯ  оскорбленного  герцога  и  его  окружениЯ  была  чрезвычайно
острой. ђасину и Ѓуало грозили физической расправой,  и  только  решительное
вмешательство  принца  Љонде  несколько  охладило  страсти.  Џо   прошествии
нескольких месЯцев оценка критики свидетельствовала  уже  о  недвусмысленной
победе ђасина над Џрадоном, а последовавшее осенью назначение его и Ѓуало на
должность королевских историографов укрепило их положение и авторитет.
     ‚месте с тем эта весьма почетнаЯ должность практически  означала  отказ
от театральной деЯтельности - в иерархическом сознании того времени это были
вещи социально несовместимые. ђасин рассталсЯ  с  театром.  †енитьба  (летом
1677 г.) на Љатерине ђоман_е_,  девушке  из  солидной  буржуазно-чиновничьей
семьи, упрочила его материальное и общественное  положение,  но  знаменовала
сознательный и добровольный разрыв с прошлым - по свидетельству  ‹уи  ђасина
(в данном случае заслуживающему довериЯ), его мать никогда не  читала  и  не
видела  на  сцене  ни  одной   пьесы   своего   мужа.   …е   духовный   мир,
сформировавшийсЯ в кругу религиозных и нравственных представлений, близких к
Янсенизму, исключал какой-либо интерес к светской литературе и тем более - к
театру.
     “же несколько ранее происходит восстановление былых отношений ђасина  с
Янсенистами, свидетельствующее о том, что  внешней  перемене  в  его  судьбе
сопутствовал и внутренний кризис. —то было первичным  -  решить  трудно  или
даже  невозможно.  ‚о  всЯком  случае  симптомы  этого   кризиса   Явственно
обнаружились уже в "”едре". € не случайно  идейный  вождь  Янсенизма  Ђнтуан
Ђрно сочувственно оценил эту трагедию ђасина, которую Ѓуало принес  ему  как
залог  примирениЯ  непокорного  воспитанника  с  его  бывшими  наставниками.
”ормулировка Ђрно: "”едра  -  христианка,  которую  не  осенила  благодать",
постоЯнно приводимаЯ во всех трудах, посвЯщенных ђасину,  свидетельствует  о
том, что идейное содержание трагедии свЯзывалось в сознании современников  с
Янсенистской концепцией человека.
     "”едра", котораЯ по праву считаетсЯ лучшим творением ђасина, вызывает и
поныне  самые  горЯчие   споры.   џзыческаЯ   или   христианскаЯ   трагедиЯ,
ЯнсенистскаЯ или экзистенциалистскаЯ, классическаЯ  или  барочнаЯ  -  таковы
лишь самые общие противопоставлениЯ и толкованиЯ, которые  возникают  по  ее
поводу.
     Џо своей нравственной проблематике "”едра" ближе всего  к  "Ђндромахе".
‘ила и слабость человека, преступнаЯ страсть, охватывающаЯ душу,  и  твердое
сознание той нравственной нормы, которую человек нарушает под влиЯнием  этой
страсти, приговор, выносимый им самому себе, - все это доведено в "”едре" до
апогеЯ. …сли в "Ђндромахе" эта концепциЯ присутствовала  скорее  имплицитно,
была растворена в поступках персонажей больше, чем в их речах, то здесь  она
получает свое прЯмое и концентрированное выражение в монологах  ”едры.  ’ема
суда над собой и высшего  суда,  творимого  божеством,  проходит  через  всю
трагедию,  облеченнаЯ  в  мифологические   образы,   которые   порою   тесно
переплетаютсЯ с христианским учением  в  его  Янсенистском  варианте.  {‘м.:
Butler Ph. Classicisme et baroque..., p. 260.}
     ЏреступнаЯ страсть ”едры к пасынку с самого начала несет на себе печать
обреченности: недаром первые слова ”едры в момент ее поЯвлениЯ на сцене -  о
смерти. ’ема смерти пронизывает всю трагедию начинаЯ с первой сцены -  вести
о мнимой смерти ’есеЯ - и вплоть до трагической развЯзки. ‘мерть  и  царство
мертвых входЯт в судьбу персонажей как составнаЯ часть их деЯний, их  семьи,
их домашнего мира:  Њинос,  отец  ”едры,  судьЯ  в  царстве  мертвых;  ’есей
нисходит в Ђид, чтобы помочь другу похитить жену ЂидонеЯ, владыки подземного
царства, и т. д. ‚ мифологическом мире  "”едры"  стираетсЯ  та  грань  между
земным  и  потусторонним,  котораЯ  отчетливо  ощущалась  в   "€фигении"   и
определЯла сам отбор мифологического материала. ђавным образом и  генеалогиЯ
героев, ведущих свой род от богов, осознаетсЯ  уже  не  как  высокаЯ  честь,
предмет гордости и тщеславиЯ (см. реплику Ђркаса, обращенную к Ђгамемнону  в
I д., 1 Явл.), а как проклЯтие, обрекающее на гибель, как наследие страстей,
вражды и мести высших, сверхъестественных сил  и  как  великое  нравственное
испытание, которое оказываетсЯ не по плечу слабому смертному. Њифологический
репертуар "”едры" богаче, разнообразнее, насыщеннее,  чем  в  "€фигении",  и
выполнЯет иную функцию: он создает грандиозную космическую картину  мира,  в
котором судьба людей и волЯ богов сплетаютсЯ в один трагический клубок.
     ђационалистическое  переосмысление  еврипидовского  сюжета,  о  котором
неизменно упоминают, говорЯ о "”едре", касаетсЯ  лишь  исходного  момента  -
соперничества Ђфродиты и Ђртемиды, жертвами которого  становЯтсЯ  €пполит  и
”едра.  ђасин  действительно   переносит   центр   тЯжести   на   внутреннюю
психологическую сторону трагического конфликта, но  и  она  в  свою  очередь
оказываетсЯ обусловленной сцеплением  обстоЯтельств,  лежащих  за  пределами
человеческой   воли.   џнсенистскаЯ   идеЯ   предопределениЯ,   "благодати",
нисходЯщей на человека или минующей его, облекаетсЯ в форму греческого мифа,
но сущность ее сохранЯетсЯ. ’рагизм неразделенной любви, составлЯющий основу
драматического конфликта "Ђндромахи",  усугублЯетсЯ  здесь  сознанием  своей
греховности, отверженности с точки зрениЯ нравственной  нормы.  ќта  главнаЯ
особенность "”едры" была сразу  же  воспринЯта  и  оценена  Ѓуало  в  словах
утешениЯ, обращенных к его другу после провала трагедии (Џослание VII):
 
               Љто ”едру зрел хоть раз, кто слышал стоны боли
               –арицы горестной, преступной поневоле...
 
     ‘ точки зрениЯ Ѓуало,  "”едра"  была  идеальным  воплощением  основного
принципа и  цели  трагедии  -  вызвать  сострадание  к  герою,  "преступному
поневоле", представив его вину как проЯвление общечеловеческой слабости. ќта
же концепциЯ лежит в основе  расиновского  пониманиЯ  трагедии.  „лЯ  ђасина
неприемлем тезис ЉорнелЯ, выдвигающий нарЯду  с  аристотелевскими  ужасом  и
состраданием третий аффект - восхищение величием души героЯ, даже  если  это
величие проЯвлЯетсЯ  в  аморализме.  Џринцип  этического  оправданиЯ  героЯ,
сформулированный еще в предисловии к "Ђндромахе" со ссылкой  на  ЂристотелЯ,
получает свое логическое завершение в  "”едре".  ‘трасть  ”едры  и  ее  вина
исключительны, но ђасин фиксирует внимание не на этом исключительном,  а  на
общечеловеческом   в    душевных    страданиЯх    и    сомнениЯх    героини.
Њорально-философскаЯ  идеЯ  греховности  человека   вообще   получает   свое
художественное воплощение на основе классицистического принципа типизации  и
правдоподобиЯ. ќтим же обусловлены и те  частные  отступлениЯ  от  …врипида,
которые предпринЯл ђасин, как всегда скрупулезно оговорив их в  предисловии.
Ћсобенно плодотворным оказалось введение нового персонажа -  Ђрикии,  давшее
благодарный материал длЯ более глубокого и  динамичного  раскрытиЯ  душевной
борьбы ”едры.
     ‘ущественно новые черты поэтического мастерства ђасина проЯвлЯютсЯ и  в
тех частЯх трагедии, которые условно  можно  назвать  "эпическими".  "”едра"
насыщена ретроспективными рассказами, начинаЯ с первого монолога €пполита  о
подвигах  ’есеЯ  и  кончаЯ  рассказом  ’ерамена  о  гибели  €пполита.   ќтот
знаменитый монолог, вошедший во все хрестоматии, отличаетсЯ  от  аналогичных
по функции рассказов в других трагедиЯх ђасина живописными подробностЯми, не
заслонЯющими, а напротив, усиливающими динамизм повествованиЯ.
 
        8
 
     Џосле "”едры" в драматическом творчестве  ђасина  наступает  длительный
перерыв. Ћн усердно исполнЯет свои новые обЯзанности историографа,  собирает
материалы длЯ истории царствованиЯ ‹юдовика XIV, сопровождает королЯ  в  его
военных кампаниЯх, нередко вызываЯ насмешки знати своим "буржуазным"  видом,
неумением ездить верхом и неискушенностью в военном деле. Љак и в период его
театральной карьеры, против ђасина плететсЯ сеть интриг  с  целью  вытеснить
его с высокого  и  почетного  поста,  который,  по  понЯтиЯм  того  времени,
требовал дворЯнского происхождениЯ и  воспитаниЯ.  ’ем  не  менее  положение
ђасина при дворе оставалось прочным. ЌаписаннаЯ им часть исторического труда
осталась в рукописи и  погибла  при  пожаре  в  начале  XVIII  в.  Ќо  дошли
свидетельства современников о том, что король был вполне  удовлетворен  теми
образчиками, которые читали ему ђасин и Ѓуало.  ’рагедии  ђасина  продолжают
ставитьсЯ  на  сцене,  вызываЯ  неизменное  восхищение   современников.   Ќо
возвращение к театральному творчеству происходит лишь в 1689 г., когда ђасин
пишет трагедию "ќсфирь" длЯ закрытого женского пансиона ‘ен-‘ир, основанного
и руководимого госпожой де Њентенон, ставшей к этому времени морганатической
женой ‹юдовика XIV. Џьеса была исполнена  воспитанницами  пансиона  и  имела
огромный успех у  той  сугубо  избранной  публики,  котораЯ  допускалась  на
закрытые  спектакли  по  спискам,   составлЯемым   госпожой   де   Њентенон.
ЏредставлениЯ следовали одно за другим при неизменном присутствии  королЯ  и
его ближайшего  окружениЯ.  Џриглашение  на  спектакль  рассматривалось  как
высочайшаЯ милость и было  предметом  зависти  и  мечтаний  в  кругу  людей,
близких ко двору. Ѓесчисленные свидетельства тому мы  находим  в  письмах  и
дневниках современников. {‘м.: Picard R. La carriere..., p. 398-399.}
     ‚месте с тем в  официальном  разрешении  на  публикацию  трагедии  (так
называемаЯ "привилегиЯ", без которой ни одна книга  не  могла  быть  издана)
было  специально  оговорено,  что  она  не  может   быть   представлена   на
профессиональной сцене. •анжество госпожи де Њентенон не могло примиритьсЯ с
тем, чтобы  пьеса,  предназначеннаЯ  по  ее  желанию  длЯ  воспитательных  и
благочестивых целей, подверглась профанации на  открытых  подмостках.  ‚ыбор
библейского  сюжета  и  отсутствие  любовной  интриги   как   нельзЯ   более
соответствовали этим целЯм (не случайно несколько ранее госпожа де Њентенон,
упоминаЯ об удачном исполнении воспитанницами "Ђндромахи", сказала: "Ћни так
хорошо сыграли ее, что более не будут ее играть".). Ќо современники  увидели
в трагедии и нечто другое - "пьесу с ключом", настолько длЯ  них  очевидным,
что она дала повод длЯ многих откровенных толкований в эпиграммах, письмах и
даже газетных статьЯх.
     ѓлавные персонажи библейской истории были без труда соотнесены с  самим
королем, его прежней, впавшей в немилость и отлученной от  двора  фавориткой
госпожой де Њонтеспан; ќсфирь была, разумеетсЯ, сама госпожа де Њентенон;  а
жестокого временщика Ђмана отождествлЯли с министром  ‹увуа.  ЋсновнаЯ  тема
трагедии  -  преследованиЯ  евреев  Ђманом   толковалась   применительно   к
французским протестантам, оказавшимсЯ  вне  закона  после  отмены  Ќантского
эдикта (1685). Ћднако ни религиозные позиции ђасина, ни дипломатический такт
придворного, чутко угадывающего настроение  двора,  не  дают  основаниЯ  длЯ
такой   интерпретации.   ‡начительно    правдоподобнее    выглЯдит    другое
истолкование,   усматривающее   в   трагедии   защиту   Янсенистов,    также
подвергавшихсЯ  жестоким  гонениЯм,  тем  более  что  главный  положительный
персонаж пьесы - Њордухай легко может  быть  сопоставлен  с  Ђнтуаном  Ђрно.
Џримечательно, однако, что сам Ђрно, давший высокую оценку трагедии  ђасина,
ни одним словом не обмолвилсЯ о таком ее понимании. € уж во всЯком случае ни
король,  ни  госпожа  де  Њентенон  не  воспринЯли  ее  как  протест  против
официальной религиозной политики.
     “спех "ќсфири", сделавший ђасина своим  человеком  в  интимном  кружке,
допущенном в личные  апартаменты  королЯ,  побудил  его  написать  еще  одну
трагедию длЯ  тех  же  целей  и  на  аналогичном  библейском  материале.  Ќо
"ѓофолиЯ", которой суждено было  стать  последней  трагедией  ђасина,  имела
совсем иную судьбу (см. примечаниЯ). ‚озможно, что  известную  роль  в  этом
сыграла общаЯ ситуациЯ - усиление влиЯниЯ иезуитов, их недовольство чересчур
светскими развлечениЯми,  каким  представлЯлись  им  любительские  спектакли
воспитанниц ‘ен-‘ира, и желание госпожи де  Њентенон  пресечь  нежелательные
толки об этом в церковных кругах. Ќо  нельзЯ  не  принимать  во  внимание  и
особого содержаниЯ этой трагедии, резко отличающего ее от  гармоничной  и  в
целом оптимистической "ќсфири".
     ‚ "ѓофолии" тесно сплетены политическаЯ и  религиознаЯ  темы.  †естокаЯ
царица, истребившаЯ своих собственных потомков, предавшаЯсЯ Языческим  богам
и преследующаЯ приверженцев иудейского единобожиЯ, выступает одновременно  и
как узурпатор законной  власти.  ќто  последнее  обстоЯтельство  дало  повод
свЯзывать "ѓофолию" с недавними событиЯми английской революции  1689  г.  Ќе
случайно  современники  специально  подчеркивали  присутствие  на   закрытом
спектакле изгнанного английского королЯ €акова II ‘тюарта, нашедшего убежище
при дворе ‹юдовика XIV. ‚опрос о французском вмешательстве в английские дела
с целью восстановить на престоле законного монарха или,  во  всЯком  случае,
его наследника дебатировалсЯ в  политических  кругах.  {‘р.:  Picard  R.  La
carriere..., p. 417-418.} Ћднако такаЯ интерпретациЯ  сужает  идейный  смысл
трагедии  опЯть-таки  до  уровнЯ   "пьесы   с   ключом"   и   представлЯетсЯ
малоубедительной. Џомимо всего прочего, она не может  объЯснить  официальный
запрет, наложенный на исполнение "ѓофолии" свыше.
     Ќесомненно,  что  французские  дела  волновали  ђасина  гораздо   более
проблематичных английских. Њногие из старых друзей ђасина  -  Янсенистов,  с
которыми  он  вновь  сблизилсЯ  после  ухода  от  театральной  деЯтельности,
находились в изгнании. ђастущее влиЯние иезуитов также не могло не  вызывать
тревоги среди людей, так или иначе  сочувствовавших  Янсенистам  или  просто
свободомыслЯщих. €звестно, что ђасин предпринимал попытки склонить королЯ  в
пользу своих бывших учителей - попытки, кончившиесЯ неудачно. …сли весь этот
фон с известной долей вероЯтности соотносим с  "ќсфирью",  то  длЯ  идейного
замысла  "ѓофолии"  он  представлЯетсЯ  гораздо   более   несомненным.   “же
современники заходили так далеко, что видели в  Њатфане  не  просто  иезуита
вообще (см. д. III, Явл. 3, и примеч. 65), но прЯмо духовника ‹юдовика  XIV,
иезуита  ‹ашеза.  Њногое  в  этой  трагедии  возвращает  нас   к   атмосфере
"Ѓританика"  -  и   макьЯвеллистические   принципы   деспотической   власти,
развиваемые Њатфаном, и обличение раболепного и развращенного  двора  с  его
растлевающим влиЯнием на юного монарха. ‹ичные параллели в "ѓофолии" не  так
ощутимы, как в "ќсфири", и врЯд ли они входили в намерениЯ ђасина. Ќапротив,
на первый план выступил  обобщенный  смысл  трагедии  -  возмездие,  которое
обрушивает на жестокого и тиранического монарха бог, избравший своим орудием
восставший народ.
     ЌесмотрЯ  на  резкое  отличие  проблематики,  "ѓофолиЯ"  по   некоторым
особенностЯм  своей  художественной  структуры  может  быть  сопоставлена  с
"”едрой" - прежде всего по той роли,  которую  играют  здесь  многочисленные
побочные  реминисценции.  Љак  в  "”едре"  античнаЯ  мифологиЯ,  так   здесь
ветхозаветные образы, мотивы,  фразеологиЯ  создают  целый  мир,  суровый  и
исступленный, исполненный трепета перед грозным и карающим божеством. ‘ этим
миром, полным напрЯженного драматизма, контрастируют лирические хоры девушек
- композиционный прием, впервые введенный еще в "ќсфири".
     ‚ажным  структурным  элементом  пьесы  ЯвлЯетсЯ  мотив  пророчества.  ‚
качестве композиционного приема он встречаетсЯ и в других трагедиЯх ђасина -
в более развернутой форме в прощальных словах Ђгриппины, в виде  лаконичного
намека в "€фигении" (см. примечаниЯ). ђаздвигаЯ  временные  рамки  действиЯ,
позволЯЯ заглЯнуть в будущее (известное зрителю  из  истории  и  мифологии),
пророчество продлевает линейное развитие действиЯ и включает его тем самым в
более широкую историческую перспективу. ‚ "ѓофолии" этот  прием  носит  иной
характер - пророчес