ановились  у  высокой  позолоченной  решетки,  и  один  из
аббатов,  отличавшийсЯ  особо  отталкивающей  физиономией,  спешилсЯ   и   с
высокомерным видом и  какой-то  странной  улыбкой  принЯлсЯ  собственноручно
отпирать ворота.
     Љардинал был уже  очень  стар;  медленно  подтачивавший  его  жестокий,
изнурительный недуг превратил этого прежде тучного  и  румЯного  человека  в
худого, бледного старца. Љожа на лице его, дрЯблаЯ и обвисшаЯ,  образовывала
тысЯчи складок,  напоминаЯ  собой  почву,  изборожденную  бурными  потоками.
ЌесмотрЯ на эти страшные разрушениЯ,  следы  властной  красоты  проглЯдывали
еще на этом  угрюмом  лице,  которое,  то  ли  поневоле,  то  ли  намеренно,
оставалось неподвижным, но на  котором  горели  еще  большие  черные  глаза,
последнее убежище упорно сопротивлЯвшейсЯ жизни.
     Љонтраст между их пронизывающим, жестким взглЯдом  и  мертвенно-бледным
лицом до того поразил Њикеле,  что  он  невольно  поддалсЯ  охватившему  его
чувству  почтительности   и   инстинктивно   обнажил   голову   перед   этим
свидетельством былого  могущества  и  непреклонной  воли.  ‚се,  что  носило
печать силы и власти, действовало на воображение нашего юноши,  ибо  сам  он
честолюбиво  стремилсЯ  к  тому  же,  и  если  бы  не   властное   выражение
кардинальских глаз, он, быть может, и не подумал бы  снЯть  перед  ним  свою
соломенную шлЯпу.
     Ќо поскольку его скромное платье и запыленнаЯ обувь  изобличали  в  нем
скорее простолюдина, чем будущего великого художника, кардинал и  его  свита
вправе были ожидать, что  он  преклонит  колени,  -  этого  он,  однако,  не
сделал, тем самым приведЯ окружающих в страшное негодование.
     Љардинал  первый  заметил  эту  оплошность,  и  в  ту   минуту,   когда
носильщики готовы были уже проследовать в ворота, он  сделал  бровЯми  знак,
тотчас же понЯтый его врачом, которому дан был строгий наказ  держатьсЯ  все
времЯ возле носилок и не отводить глаз от глаз его преосвЯщенства.
     “ врача  хватало  ума  ровно  настолько,  чтобы  по  взглЯду  кардинала
понЯть,  когда  тому  угодно  изъЯвить  свою  волю;  тогда   он   приказывал
остановитьсЯ и призывал  аббата  Ќинфо,  секретарЯ  его  свЯтейшества,  того
самого, который только что собственноручно открыл ворота ключом, вынутым  из
собственного кармана. Ђббат тотчас же подбегал - как подбежал он и сейчас  -
и становилсЯ перед  дверцами  носилок,  закрываЯ  их  своим  телом  от  глаз
остальных  присутствующих.  €  тут  между   ним   и   кардиналом   начиналсЯ
таинственный диалог, настолько таинственный, что никто не  мог  бы  сказать,
изъЯснЯлсЯ ли его преосвЯщенство при помощи  слов,  или  одной  игры  своего
лица.  Џарализованный  кардинал  обычно  издавал  только   нечленораздельное
ворчание, в минуту гнева переходившее в ужасающий рев. Ќо  аббат  Ќинфо  так
хорошо понимал это ворчание, сопровождавшеесЯ выразительным  взглЯдом,  что,
знаЯ характер кардинала и его намерениЯ, он переводил на  общепонЯтный  Язык
и заставлЯл выполнЯть желаниЯ своего господина так толково, быстро и  точно,
что это казалось  настоЯщим  чудом.  Ћстальным  приближенным  кардинала  это
казалось даже чересчур сверхъестественным, и они  предпочитали  думать,  что
кардинал  сохранил  еще  дар  речи,  но,  в  силу  каких-то,  весьма  тонких
дипломатических соображений, разговаривает с одним  аббатом  Ќинфо.  Џравда,
доктор ђекуперати уверЯл, будто Язык его преосвЯщенства парализован так  же,
как его руки и ноги, и  единственное,  что  в  его  организме  еще  остаетсЯ
живым, - это мозг и органы пищеварениЯ. "Ќо в таком состоЯнии,  -  прибавлЯл
он. - можно дожить до ста лет и все еще  вершить  дела  мира  сего,  подобно
тому, как ћпитер потрЯсал Ћлимп одним мановением своих бровей".
     ”антастический диалог, возникший и на  этот  раз  между  проницательным
взглЯдом аббата и красноречивыми бровЯми его преосвЯщенства, привел к  тому,
что аббат резко обернулсЯ к Њикеле и сделал ему  знак  приблизитьсЯ.  Њикеле
очень хотелось бы ослушатьсЯ и тем самым заставить аббата самого  подойти  к
нему, но внезапно в нем заговорил истинный сицилиец, и он решил  вести  себЯ
осторожно. Ћн вспомнил все, что говорил ему отец о некоем  кардинале,  гнева
которого ему следует опасатьсЯ, и хотЯ не видел, разбит  ли  параличом  тот,
кто находитсЯ сейчас перед ним, тотчас же сообразил, что  это  вполне  может
быть кнЯзь „жеронимо Џальмароза. ‘ этой минуты он  решил  притворЯтьсЯ  и  с
покорным видом приблизилсЯ к раззолоченным и украшенным розетками  и  гербом
носилкам его свЯтейшества.
     - ќй, что  ты  делаешь  здесь,  у  ворот?  -  высокомерно  спросил  его
аббат. - ’ы из здешней прислуги?
     - Ќет, ваша милость, - ответил  Њикеле  с  видимым  смирением,  хотЯ  с
удовольствием отхлестал бы эту важную особу по щекам, - Я прохожий.
     Ђббат заглЯнул в глубь носилок, и ему,  как  видно,  дали  понЯть,  что
прохожих запугивать не стоит, ибо, снова  обратившись  к  Њикеле,  он  резко
изменил тон и манеры.
     - „руг мой, - благодушно  произнес  он,  -  Я  вижу,  вы  измучены;  вы
ремесленник?
     - „а, ваша милость, - сказал Њикеле, стараЯсь  отвечать  самым  кратким
образом.
     - ‚ы устали, идете издалека?
     - „а, ваша милость.
     - Ћднако вы кажетесь крепким длЯ нашего возраста. ‘колько же вам лет?
     - „вадцать один год.
     Њикеле отважилсЯ на эту ложь, ибо хотЯ на подбородке его едва  начинала
пробиватьсЯ растительность,  он  был  высокого  роста  и,  обладаЯ  живым  и
пытливым умом, успел уже утратить первоначальную  свежесть  юности.  ЋтвечаЯ
подобным  образом,  он  следовал  особому   наставлению,   полученному   при
расставании от отца и которое теперь, весьма кстати, пришло ему  на  памЯть:
"…сли ты когда-нибудь  вздумаешь  приехать  ко  мне,  -  сказал  ему  старый
Џьетранджело, - хорошенько запомни, что, пока не встретишь менЯ,  не  говори
ни слова правды  тем  любопытным,  которые  станут  тебЯ  расспрашивать.  Ќе
открывай ни своего имени, ни возраста, ни своего рода занЯтий, ни моего,  ни
откуда ты, ни куда идешь. ЏолициЯ придирчива, но не  проницательна.  ‹ги  не
стеснЯЯсь и ничего не бойсЯ".
     "…сли бы отец слышал менЯ в эту минуту, - подумал  Њикеле,  ответив  на
вопрос аббата, - он был бы доволен мной".
     - •орошо, - промолвил аббат и  отодвинулсЯ  от  дверцы  носилок,  чтобы
прелат лучше мог  рассмотреть  бедного  малого,  привлекшего  его  внимание.
Њикеле встретил страшный взглЯд этого живого мертвеца и на  сей  раз  ощутил
скорее недоверие и отвращение, чем почтение, увидав его узкий  лоб  деспота.
—увствуЯ инстинктивно, что ему грезит  какаЯ-то  опасность,  Њикеле  изменил
обычное свое выражение лица, изобразив на нем, вместо  гордого  достоинства,
притворное простодушие, затем преклонил  колено  и,  опустив  голову,  чтобы
кардинал не мог как следует рассмотреть его черт, сделал  вид,  что  ожидает
благословениЯ.
     - €х  преосвЯщенство  благословлЯют  вас  мысленно,  -  сказал   аббат,
обменЯвшись взглЯдами с кардиналом, и  сделал  знак  носильщикам  продолжать
путь.
     Ќосилки проследовали в ворота и медленно углубились в аллею. "†елал  бы
Я знать, - сказал себе Њикеле,  -  следЯ  за  проходЯщим  миме  кортежем,  -
обмануло менЯ предчувствие или в  самом  деле  этот  кардинал  и  есть  враг
нашего семейства?"
     Ћн уже хотел было продолжать свой путь, как вдруг  заметил,  что  аббат
Ќинфо не последовал за кардиналом, а подождав, пока  мимо  прошел  последний
мул, запер ворота и положил ключ в карман. ’акое  неподходЯщее  занЯтие  длЯ
лица, столь близкого к кардиналу, удивило Њикеле,  но  еще  больше  поразили
его косые внимательные взглЯды,  которые  исподтишка  бросала  на  него  эта
отталкивающаЯ личность.
     "Ћчевидно, что за мной уже следЯт в этой злосчастной стране, -  подумал
он, - и отцу моему не зрЯ мерещились опасности, от которых он  предостерегал
менЯ".
     ‚ынув ключ из замка, аббат через решетку  сделал  Њикеле  знак  подойти
ближе, и тот, понимаЯ, что ему следует как можно  лучше  сыграть  взЯтую  на
себЯ роль, покорно приблизилсЯ.
     - ‚от тебе, паренек, - сказал аббат, протЯгиваЯ ему мелкую  монетку,  -
ты, Я вижу, очень устал, промочи себе горло в ближайшем кабачке.
     Њикеле едва сдержал себЯ,  чтобы  не  вздрогнуть,  однако  снес  обиду,
протЯнул руку и смиренно поблагодарил; затем он осмелилсЯ сказать:
     - Ћчень уж менЯ огорчает,  что  их  преосвЯщенство  не  удостоили  менЯ
своим благословением.
     ‘толь хорошо разыгранное простодушие окончательно  рассеЯло  подозрениЯ
аббата.
     - “тешьсЯ,  дитЯ  мое,  -  сказал  он  уже  самым  обычным   тоном.   -
Ѓожественному  провидению  угодно  было  послать  нашему  свЯтому  кардиналу
испытание,  лишив  его  способности  двигатьсЯ.  Џаралич  не  дозволЯет  ему
благословлЯть верующих иначе как умом и сердцем.
     - ѓосподь да исцелит и да  сохранит  его!  -  ответил  Њикеле  и  пошел
дальше, уверенный теперь, что не  ошибсЯ  и  только  что  счастливо  избежал
опаснейшей встречи.
     Ќе успел он, спускаЯсь с холма, сделать и десЯти  шагов,  как,  обогнув
скалу, столкнулсЯ лицом к лицу с каким-то человеком, поднимавшимсЯ  в  гору.
Ћни не сразу узнали друг друга, настолько каждым из них был далек  от  мысли
о подобной встрече. Ћба одновременно вскрикнули, бросились друг  к  другу  и
крепко обнЯлись: Њикеле был в объЯтиЯх отца.
     - Ђх,  мой  мальчик,  мой  милый  мальчик,  ты  здесь!   -   воскликнул
Џьетранджело. - ‚от радость длЯ менЯ! Џравда, Я  и  встревожен!  Ќо  радость
сильнее тревоги и придает мне храбрости, которой минуту назад у менЯ еще  не
было. ‚споминаЯ тебЯ, Я всегда говорил себе: хорошо, что Њикеле  здесь  нет,
а то дела наши могли бы испортитьсЯ. Ќо вот ты здесь, и будь что будет, а  Я
все-таки чувствую себЯ счастливейшим человеком в мире.
     - Ћтец, - ответил ему Њикеле, - не бойтесь: Я стал  осторожным,  ступив
на землю своей родины. џ только что встретилсЯ лицом к лицу с нашим  врагом,
он расспрашивал менЯ, и Я наврал ему так, что любо было послушать!
     Џьетранджело побледнел.
     - Љто, кто расспрашивал тебЯ, - воскликнул он, - кардинал?
     - „а, кардинал, собственной персоной, паралитик в большом  позолоченном
Ящике. ќто, конечно, и есть тот самый знаменитый кнЯзь  „жеронимо,  которого
Я так боЯлсЯ в детстве; он казалсЯ мне тем более страшным,  что  Я  не  знал
причины этого страха. ’ак вот, дорогой отец, уверЯю вас, что если  бы  он  и
хотел еще причинить нам зло, то не в силах этого сделать, ибо его  поразили,
как видно, все возможные немощи. џ потом подробно опишу вам эту встречу,  но
сначала скажите, здорова ли сестра, и побежим скорей обрадуем ее.
     - Ќет, нет, Њикеле, прежде объЯсни  мне,  как  случилось,  что  ты  так
близко  видел  кардинала.  ‡айдем  в  этот  лесок,  Я  так  встревожен!  Ќу,
рассказывай же, рассказывай!  Ћн,  значит,  говорил  с  тобой?  ‡начит,  это
правда, он может говорить?
     - “спокойтесь, отец, он говорить не может!
     - ’ы уверен? ‚едь ты только что сказал, что он тебЯ расспрашивал.
     - ЊенЯ расспрашивали, Я думаю, по его приказанию; но Я  внимательно  за
всем  наблюдал,  и  так  как  тот  аббат,  что  служит   ему   переводчиком,
недостаточно толст, чтобы  совершенно  заслонить  собой  дверцу  носилок,  Я
прекрасно видел, что его преосвЯщенство может  изъЯснЯтьсЯ  одними  глазами.
Ѓолее того - кардинал, очевидно,  совершенно  глух,  ибо  когда  Я  ответил,
сколько мне лет, - не знаю, длЯ чего менЯ  об  этом  спросили,  -  аббат,  Я
заметил, наклонилсЯ к нему и показал два раза десЯть пальцев,  и  потом  еще
большой палец левой руки.
     - Ќемой, недвижимый и к тому же еще и глухой! “ менЯ сразу  отлегло  от
сердца. Ќо сколько, ты сказал ему, тебе лет? „вадцать один год?
     - ‚ы сами велели мне не говорить правды, едва нога моЯ ступит на  землю
‘ицилии.
     - Ћчень хорошо, дитЯ мое; видно, само небо сохранило и  наставило  тебЯ
при этой встрече.
     - Ћхотно верю, но верил бы еще больше, если бы вы объЯснили мне,  какое
значение может иметь длЯ кардинала, восемнадцать мне или двадцать один?
     - Ќикакого, конечно, - ответил, улыбаЯсь, Џьетранджело,  -  но  Я  рад,
что ты вовремЯ вспомнил мои наставлениЯ и  сразу  проЯвил  осторожность,  на
какую Я считал тебЯ неспособным. „а, скажи-ка еще, аббат Ќинфо -  Я  уверен,
что это он с тобой говорил, - он очень безобразен?
     - Ћн ужасен... Љосой, курносый.
     - „а, это он самый. Ђ о чем он еще  тебЯ  спрашивал?  Љак  тебЯ  зовут?
Ћткуда ты?
     - Ќет он только спросил, сколько мне лет, и мой удачный  ответ  видимо,
вполне его удовлетворил, потому что он повернулсЯ ко мне спиной, обещаЯ  мне
благословение его преосвЯщенства.
     - Ќо кардинал не благословил тебЯ? Ћн не поднЯл руку?
     - Ђббат сам сказал мне немного позже, что его преосвЯщенство  не  может
двинуть ни рукой, ни ногой.
     - Љак, он и потом с тобой разговаривал? Ћн, что же,  снова  вернулсЯ  к
тебе, этот приспешник ада?
     ‘ этими  словами  Џьетранджело  почесал  у  себЯ  в  затылке:  то  было
единственное место на его голове, где  рука  могла  еще  нащупать  несколько
волосков,  и  жест  этот  был  у  него  признаком  величайшего   умственного
напрЯжениЯ.


        IV

        ’Ђ‰Ќ›

     Њикеле  со  всеми  подробностЯми  рассказал  отцу,  чем  кончилось  его
приключение, и Џьетранджело удивилсЯ его находчивости и одобрил ее.
     - Ќо послушайте, отец, - воскликнул юноша, - объЯсните же мне, как  это
вы живете здесь не скрываЯсь и  под  собственным  именем,  и  никто  вас  не
трогает, а Я, едва приехав, сразу же должен прибегать к  каким-то  хитростЯм
и чего-то остерегатьсЯ.
     Џьетранджело на минуту задумалсЯ, потом ответил:
     - Ћчень просто, дитЯ мое! Љогда-то Я был  объЯвлен  заговорщиком;  менЯ
бросили в тюрьму, и, вероЯтно,  только  бегство  спасло  менЯ  от  виселицы.
Џротив менЯ уже начато было дело. ’еперь все это забыто, и хотЯ  кардинал  в
то времЯ знал менЯ, очевидно,  по  имени  и  в  лицо,  но  то  ли  Я  сильно
изменилсЯ, то ли он потерЯл памЯть, только он  снова  менЯ  увидел,  слышал,
должно быть, как менЯ называют по имени, но не узнал и ничего  не  вспомнил.
џ, видишь ли, нарочно сделал своего рода опыт:  аббат  Ќинфо  предложил  мне
работу в кардинальском дворце. џ храбро пошел  туда,  принЯв  меры  к  тому,
чтобы Њила была в безопасности на случай, если менЯ  без  суда  и  следствиЯ
засадЯт за решетку. Љардинал увидел менЯ и не  узнал.  Ђббату  Ќинфо  ничего
обо мне не известно. Џоэтому Я могу, или, вернее, мог быть за  себЯ  спокоен
и уже собиралсЯ вызвать тебЯ к нам, как вдруг, несколько  дней  тому  назад,
по городу прошел слух, будто здоровье кардинала  заметно  улучшилось,  и  до
такой  степени,  что  он  собираетсЯ  провести  некоторое  времЯ   в   своем
загородном доме, в ”икарацци; отсюда  виден  этот  дворец,  -  вон  там,  на
склоне холма.
     - ‡начит, эта вилла, что в двух шагах от нас и куда только  что  внесли
кардинала, не его резиденциЯ?
     - Ќет, это вилла его  племЯнницы,  кнЯжны  Ђгаты;  очевидно,  он  решил
сделать крюк и завернуть к ней как бы по дороге; только это посещение  очень
менЯ тревожит. џ знаю, что кнЯжна его вовсе не ожидала и не приготовилась  к
приему дЯдюшки. „олжно быть,  ему  хотелось  сделать  ей  весьма  неприЯтный
сюрприз, ибо он не может не знать, что у нее нет причины любить его.  Ѓоюсь,
не  кроетсЯ  ли  здесь  какой-то  злой  умысел.  ‚о  всЯком  случае,   такаЯ
расторопность со стороны человека, который уже целый год совершает  прогулки
только в кресле на колесах по галерее своего городского  дворца,  заставлЯет
менЯ призадуматьсЯ,  и,  говорю  тебе,  теперь  нам  следует  быть  особенно
начеку.
     - Ќо, отец, Я все же не понимаю, какаЯ опасность может угрожать  именно
мне? Љогда мы покидали ‘ицилию, мне было, если не ошибаюсь,  всего  полгода,
и врЯд ли Я мог быть замешан в заговоре, из-за которого пострадали вы.
     - Ќет, конечно; но здесь следЯт за каждым новым лицом.  ‚сЯкий  человек
из народа, если он молод, умен и прибыл издалека, считаетсЯ  здесь  опасным,
набравшимсЯ новых идей.  „остаточно  одного  твоего  слова,  сказанного  при
каком-нибудь соглЯдатае или вызванного подстрекателем,  и  тебЯ  засадЯт  за
решетку, а когда Я пойду хлопотать за тебЯ как  за  сына,  нам  и  вовсе  не
поздоровитсЯ,  если,  на  наше  несчастье,  кардинал  выздоровеет  и   снова
окажетсЯ у власти. Ћн тогда,  наверное,  вспомнит,  что  Я  был  осужден,  и
применит к нам поговорку: "Љаков отец, таков и сын". Џонимаешь теперь?
     - „а, отец, Я буду осторожен. Њожете на менЯ положитьсЯ.
     - Ќо это еще  не  все.  Њне  надо  самому  убедитьсЯ,  насколько  болен
кардинал. € Я не хочу, чтобы ты поЯвлЯлсЯ в Љатании,  пока  не  узнаю,  чего
нам следует ожидать.
     - Љак же вы это узнаете?
     - Ђ вот как: мы здесь с тобой спрЯчемсЯ и подождем. „олго нам ждать  не
придетсЯ. …сли кардинал в самом деле глух и нем, беседа  его  с  кнЯжной  не
затЯнетсЯ и он сразу  же,  вместе  со  всей  свитой,  отправитсЯ  дальше,  в
”икарацци.  ’огда,  уже  не  боЯсь  встретить  его,  мы  пойдем  во   дворец
Џальма-роза, где Я как раз сейчас работаю; там и спрЯчу тебЯ в  каком-нибудь
уголке, а сам пойду посоветоватьсЯ с кнЯжной.
     - ЉнЯжна, значит, очень расположена к вам?
     - ќто самаЯ главнаЯ и самаЯ щедраЯ  моЯ  заказчица.  “  нее  Я  получаю
много работы, и, надеюсь, с ее помощью нам удастсЯ избежать преследований.
     - Ђх, отец! - воскликнул Њикеле. - ’ак это  она  дала  вам  деньги  длЯ
того, чтобы Я расплатилсЯ с долгами?
     - Ћдолжила, дитЯ мое, одолжила.  џ  хорошо  знаю,  что  ты  не  примешь
милостыни;  но  она  доставлЯет  мне  столько  работы,  что  мало-помалу   Я
рассчитаюсь с ней.
     - ‘кажите "скоро рассчитаюсь", отец, так как Я теперь с вами. џ  здесь,
чтобы уплатить вам свой долг, длЯ этого только Я и приехал.
     - Љак, мой мальчик, ты продал картину? Џолучил за нее деньги?
     - “вы, нет! џ еще не настолько искусен и не настолько  известен,  чтобы
зарабатывать как художник. Ќо у менЯ  есть  руки  и  достаточно  знаний  длЯ
того, чтобы расписывать стены. Њы будем работать  вместе,  дорогой  отец,  и
мне не придетсЯ больше краснеть оттого, что Я веду  жизнь  художника,  тогда
как вы выбиваетесь из сил ради моих неуместных прихотей.
     - ’ы говоришь это серьезно? - воскликнул старый Џьетранджело.  -  ’ы  в
самом деле хочешь сделатьсЯ ремесленником?
     - „а,  Я  твердо  это  решил.  џ  распродал  картины,  гравюры,  книги,
рассчиталсЯ  за  квартиру,  поблагодарил  своего  учителЯ,   распрощалсЯ   с
друзьЯми, с ђимом, со  славой...  ќто  было  не  так-то  легко,  -  прибавил
Њикеле, чувствуЯ, как глаза его наполнЯютсЯ слезами,  -  обнимите  же  менЯ,
отец, скажите, что вы довольны своим сыном, и  Я  буду  гордитьсЯ  тем,  что
сделал!
     - „а, обними менЯ,  друг  мой!  -  воскликнул  старый  малЯр,  прижимаЯ
Њикеле к груди и смешиваЯ свои слезы с его слезами. -  ’о,  что  ты  сделал,
честно, прекрасно, и бог наградит тебЯ за  это,  ручаюсь  тебе.  џ  принимаю
твою жертву, но договоримсЯ сразу - принимаю ее только на времЯ,  а  мы  еще
постараемсЯ насколько возможно сократить это времЯ, будем работать изо  всех
сил, чтобы скорее расплатитьсЯ  с  долгами.  ’акое  испытание  даже  полезно
тебе, и талант твой за это времЯ  окрепнет,  а  не  зачахнет.  Њы  с  тобой,
работаЯ вдвоем и с помощью доброй кнЯжны, котораЯ всегда так  щедро  платит,
скоро заработаем достаточно  денег,  и  ты  сможешь  вернутьсЯ  к  настоЯщей
живописи без всЯких  угрызений  совести  и  ничем  не  стеснЯЯ  менЯ.  €так,
решено. Ђ теперь Я расскажу тебе о Њиле. ќта девочка -  чудо  какаЯ  умница.
‘ам увидишь, как она выросла и похорошела. Ћна  до  того  хороша,  что  мне,
старику, иной раз просто страшно становитсЯ.
     - Ќо Я хочу остатьсЯ ремесленником!  -  воскликнул  Њикеле.  -  џ  хочу
иметь скромный, но верный заработок, чтобы выдать замуж сестру сообразно  ее
положению.  ЃеднЯжка  как  добрый  ангел   посылала   мне   свои   маленькие
сбережениЯ! Ђ Я, несчастный, собиралсЯ возвратить их, но потом вынужден  был
все их потратить. Ђх, это ужасно, это, может быть, даже нечестно  -  мечтать
о славе художника, когда ты из бедной семьи!
     - Ќу, об этом мы еще поговорим, и  уж  Я  постараюсь,  чтобы  ты  снова
вернулсЯ к своему истинному призванию.  Ќо,  слышишь,  заскрипели  ворота...
значит, кардинал выезжает из виллы. ‘прЯчемсЯ и посмотрим... ‚от сейчас  они
повернут направо. ’ак ты говоришь, что аббат  Ќинфо  собственноручно  открыл
ворота и что у него был ключ? ќто очень странно, и мне  очень  не  нравитсЯ;
значит, наша добраЯ кнЯжна не хозЯйка даже в собственном доме,  раз  у  этих
господ есть отмычка и они в любую минуту могут ворватьсЯ к ней. ‡начит,  они
ее в чем-то подозревают, если так тщательно следЯт за ней.
     - Ќо в чем же они могут ее подозревать?
     - „а хотЯ бы в  том,  что  она  покровительствует  людЯм,  которых  они
преследуют. ’ы, говоришь, стал теперь осторожен; впрочем, ты и так  поймешь,
как важно то, что  Я  сейчас  тебе  расскажу.  ’ы  уже  знаешь,  что  кнЯзьЯ
Џальмароза всецело были преданы неаполитанскому  двору,  а  кнЯзь  „иониджи,
старший в роде, отец кнЯжны Ђгаты  и  брат  кардинала,  был  самым  скверным
сицилийцем,  какого  когда-либо  носила  землЯ,  врагом   своей   родины   и
притеснителем своих землЯков. €  не  из  трусости,  подобно  многим  другим,
перешел он на сторону победителЯ, и не из жадности, как  те,  что  продаютсЯ
за деньги, - нет, он был и отважен и  богат,  а  из  одного  честолюбиЯ,  из
страстного желаниЯ властвовать, наконец, - просто из жестокости, что была  у
него в крови: запугивать, мучить и унижать своего  ближнего  было  длЯ  него
высшим удовольствием. Џри королеве Љаролине он был всемогущ, и пока  господь
не смилостивилсЯ и не избавил нас от него, он успел  причинить  уйму  зла  и
благородным патриотам и беднЯкам, любЯщим свою родину.
     Ѓрат его был таким же злодеем, но теперь уже и он одной ногой в  гробу,
и если догорающаЯ лампа еще вспыхивает слабым  пламенем,  значит  она  скоро
погаснет. € тогда жители Љатании, а особенно нашего предместьЯ, где все  так
или иначе зависЯт от кнЯзей Џальмароза, вздохнут  наконец  свободно.  „ругих
мужчин у них в семье нет, и все их огромные богатства - а большаЯ  часть  их
доселе находилась в руках кардинала - перейдет  к  единственной  наследнице,
кнЯжне Ђгате. Ђ она настолько же добра, насколько родные ее жестоки, и уж  у
нее  намерениЯ  самые  добрые.  “ж  у  нее-то  истинно   сицилийскаЯ   душа,
неаполитанцев  она  ненавидит!  Ћ,  она  еще  докажет  это,   когда   станет
полновластной хозЯйкой своих богатств и своих  поступков.  …сли  бы  господь
бог послал ей еще достойного мужа и в дом к ней вошел бы  добрый  синьор,  с
теми же добрыми помыслами, что у нее, тогда  и  полиции  пришлось  бы  вести
себЯ иначе и судьба наша переменилась бы к лучшему.
     - ЉнЯжна, значит, еще молода?
     - „а, молода и может выйти замуж. Ќо до сих пор она  не  хотела  этого,
опасаЯсь, мне кажетсЯ, что ей не позволЯт выбрать  супруга  по  собственному
усмотрению. Ќу вот мы и дошли до парка, - добавил Џьетранджело,  -  тут  нам
может кто-нибудь повстречатьсЯ,  а  потому  давай  разговаривать  о  другом.
‘оветую тебе, сынок, говорить здесь только на сицилийском наречии,  мы  ведь
недаром сохранЯли в ђиме эту  похвальную  привычку.  Ќадеюсь,  ты  не  забыл
родной Язык с тех пор как мы расстались?
     - Ќет, конечно, -  ответил  Њикеле  и  бойко  заговорил  по-сицилийски,
желаЯ показать отцу, что ничем не похож на чужестранца.
     - Џрекрасно, - заметил Џьетранджело, - выговор у тебЯ совсем чистый.
     Ћни пошли в обход и приблизились к другим воротам,  отстоЯщим  довольно
далеко от тех, где Њикеле встретилсЯ  с  кардиналом  „жеронимо.  ‚орота  эти
были открыты, и, судЯ по следам  на  песке,  через  них  прошло  и  проехало
сегоднЯ множество людей и повозок.
     - ‡десь сейчас страшнаЯ суматоха, необычнаЯ длЯ этого  дома,  -  сказал
старый малЯр своему сыну, - потом Я все тебе  объЯсню,  а  теперь  помолчим,
так будет вернее. „а не очень глЯди по  сторонам,  словно  новичок,  который
только что прибыл. Џрежде всего  спрЯчь  свой  дорожный  мешок,  вот  здесь,
между скал, возле водопада, - Я узнаю потом это место. €  оботри  башмаки  о
траву, чтобы не походить на путника. „а ты, Я вижу, хромаешь; ты  что,  ушиб
ногу?
     - Ќет, это пустЯки, просто немного устал.
     - Ќу, Я сведу тебЯ в такое место, где ты отдохнешь,  и  никто  тебЯ  не
потревожит.
     Џьетранджело повел сына через парк кружным путем по тенистым  дорожкам,
и таким образом они дошли до дворца,  никого  не  встретив,  хотЯ,  по  мере
приближениЯ к нему, все Явственнее слышали  шум  голосов.  ‚ойдЯ  в  галерею
нижнего этажа,  они  быстро  миновали  огромную  залу,  где  было  множество
рабочих  и  лежали  всЯкого  рода  материалы,  заготовленные  длЯ  какого-то
непонЯтного сооружениЯ. ‹юди здесь были так занЯты и так шумели,  что  и  не
заметили, как  мимо  них  проскользнули  Џьетранджело  с  сыном.  Њикеле  не
успевал даже ничего разглЯдеть, - все мелькало у него  перед  глазами.  Ћтец
велел ему следовать за собой не отставаЯ, а  сам  так  спешил,  что  молодой
путешественник, изнуренный усталостью, едва поспевал за ним,  поднимаЯсь  по
узким и крутым лестницам.
     Џуть по этому лабиринту таинственных переходов показалсЯ  Њикеле  очень
долгим.  Ќаконец  Џьетранджело  вынул  из  кармана  ключ,  открыл  в  темном
коридоре небольшую дверцу, и они очутились  в  длинной  галерее,  украшенной
статуЯми и картинами. Ќо ставни на всех окнах были закрыты, и  кругом  царил
такой мрак, что Њикеле ничего не удалось различить.
     - ‡десь ты можешь отдохнуть, - сказал Џьетранджело,  тщательно  заперев
дверцу и снова положив ключ в карман. -  ЋставлЯю  тебЯ  одного.  Џостараюсь
вернутьсЯ как можно скорее и тогда скажу тебе, что нам делать дальше.
     Ћн прошел до конца галереи и, приподнЯв  украшенную  гербами  портьеру,
дернул  шнурок  звонка.  —ерез  несколько  мгновений  по  ту  сторону  двери
послышалсЯ голос и последовал разговор, но такой тихий,  что  Њикеле  ничего
не мог разобрать. Ќаконец таинственнаЯ дверь  приоткрылась,  и  Џьетранджело
исчез,  оставив  Њикеле  одного  во  мраке,  прохладе  и  тишине   огромного
сводчатого помещениЯ.
     ‚ремЯ  от  времени  до  него  доносились   звонкие   голоса   мастеров,
работавших в нижнем этаже, скрежет  пилы,  удары  молотка,  песни,  хохот  и
брань. Ќо по мере того как угасал день, звуки эти  затихали,  и  часа  через
два  в  таинственном  помещении,  где  был  заперт  умиравший  от  голода  и
усталости Њикеланджело, воцарилась полнаЯ тишина.
     ќти два часа ожиданиЯ  показались  бы  ему  бесконечными,  если  бы  на
помощь ему не ЯвилсЯ сон. •отЯ глаза юноши и привыкли к темноте галереи,  он
не  сделал  ни  малейшего  усилиЯ,  чтобы  рассмотреть  находившиесЯ  в  ней
предметы искусства. Ћн повалилсЯ на ковер и погрузилсЯ в дремоту,  временами
прерываемую  долетавшим  снизу  шумом  и  тем  тревожным   чувством,   какое
испытываешь,  засыпаЯ  в  незнакомом  месте.  ’олько  когда  к   концу   днЯ
прекратились работы, он заснул наконец глубоким сном.
     ‚друг странный крик пробудил его - казалось, он доносилсЯ  из  круглого
окошка под потолком,  одного  из  тех,  через  которые  в  галерею  проходил
воздух. Њикеле невольно поднЯл голову, и ему почудилось,  будто  по  потолку
пробежал слабый луч света и  фигуры,  написанные  на  сводах,  на  мгновение
словно бы ожили. ‚торой крик, слабее  первого,  но  до  того  странный,  что
Њикеле весь задрожал, еще раз  донессЯ  сверху.  Џотом  свет  погас,  вокруг
вновь воцарились мрак и тишина, и Њикеле невольно спрашивал  себЯ,  не  было
ли все это сном.
     Џрошло еще четверть  часа.  Њикеле,  взволнованный  тем,  что  видел  и
слышал, не мог больше заснуть. Ћн боЯлсЯ, что  отцу  его  угрожает  какаЯ-то
непонЯтнаЯ опасность, и ужас охватывал его при мысли, что сам  он  заперт  и
ничем не может помочь ему. Ћн осмотрел все выходы из галереи - все они  были
закрыты. ‚месте с тем он не смел поднЯть шум, ибо только  что  слышанный  им
голос был голосом женщины, и непонЯтно было, какое отношение этот  крик  или
стон мог иметь к нему или к его отцу.
     Ќаконец  таинственнаЯ  дверь  приоткрылась,  и  Џьетранджело   поЯвилсЯ
снова, со свечой в  руке;  дрожавший  ее  свет,  скользЯ  по  статуЯм,  мимо
которых он проходил, придавал им какой-то фантастический вид.
     - Њы спасены, -  сказал  он  шепотом,  подойдЯ  вплотную  к  Њикеле,  -
кардинал совсем впал в детство, а что до аббата Ќинфо, то он  ничего  о  нас
не знает. ЉнЯжна - у нее, видишь  ли,  были  гости,  и  мне  пришлось  долго
дожидатьсЯ, - кнЯжна полагает, что нам  нечего  скрывать  твое  возвращение;
хуже будет, если мы сделаем из него тайну. Њы, значит, пойдем  теперь  прЯмо
домой - сестра твоЯ, верно, уже тревожитсЯ, что менЯ так долго нет.  Ќо  нам
предстоит еще сделать порЯдочный конец, а ты, Я полагаю, умираешь от  голода
и жажды. ‡дешний дворецкий - а он очень ко мне благоволит - велел нам  зайти
в маленькую буфетную, где мы найдем, чем подкрепитьсЯ.
     Њикеле последовал за отцом в небольшую комнатку с застекленной  дверью,
завешенной снаружи портьерой. Љомната эта, ничем  особо  не  примечательнаЯ,
была Ярко  освещена  свечами  -  обстоЯтельство,  слегка  удивившее  Њикеле.
Џьетранджело, заметив это, объЯснил ему,  что  сюда  каждый  вечер  приходит
старшаЯ камеристка кнЯжны присматривать за приготовлением  ужина  длЯ  своей
госпожи.  ‡атем  он  без  всЯкого  стеснениЯ  принЯлсЯ  открывать  буфеты  и
доставать оттуда сласти, холодное мЯсо,  вино,  фрукты  и  множество  всЯких
лакомств; он ставил их как попало на стол,  смеЯсь  каждый  раз,  когда  ему
удавалось обнаружить еще что-нибудь в глубине неистощимых  шкафов.  ‚се  это
крайне изумило Њикеле - он не узнавал своего отца, всегда  такого  скромного
и гордого.


        V

        CASINO

     - Ќу что же ты, - сказал Џьетранджело, - не  хочешь  мне  даже  помочь?
Ћтец прислуживает тебе, а ты сидишь себе сложа руки. ’ак уж по крайней  мере
хоть ешь и пей сам.
     - Џростите, дорогой отец,  но  мне  кажетсЯ,  вы  распорЯжаетесь  здесь
слишком свободно. ЊенЯ это поражает. ‚ы словно у себЯ дома.
     - Ђ мне здесь лучше, чем дома, - ответил  Џьетранджело,  принимаЯсь  за
куриное крылышко и протЯгиваЯ другое сыну.  -  Ќе  воображай,  что  Я  часто
стану угощать тебЯ таким ужином. Ќу, а  теперь  ешь,  не  стеснЯйсЯ;  Я  уже
сказал тебе, что сам мажордом разрешил нам здесь подкрепитьсЯ.
     - Њажордом - только  старший  из  слуг;  он  заодно  с  ними  расточает
хозЯйское добро, угощаЯ своих приЯтелей. Џростите менЯ  отец,  все  это  мне
претит, и Я перестаю чувствовать голод при мысли, что мы воруем этот ужин  у
кнЯжны, ибо эти Японские тарелки, эти изысканные кушаньЯ предназначались  не
длЯ нас и даже не длЯ господина мажордома.
     - Ќу, если уж хочешь знать правду, кнЯжна сама  велела  нам  съесть  ее
ужин, у нее сегоднЯ вечером что-то нет аппетита. Љ тому же она  думала,  что
тебе будет не очень приЯтно ужинать в обществе ее слуг.
     - ‚от на редкость добраЯ кнЯжна, и какое тонкое внимание проЯвлЯет  она
ко мне! Њне и в самом деле не хотелось  бы  сидеть  за  столом  рЯдом  с  ее
лакеЯми. Ћднако, отец, если это делаете бы, если таковы обычаи  дома,  Я  не
буду разборчивее вас и  скоро  привыкну  к  тому,  чего  требует  мое  новое
положение. Ќо почему кнЯжна решила на сегоднЯшний  вечер  избавить  менЯ  от
подобной маленькой неприЯтности?
     - „а просто потому, что Я все рассказал ей  о  тебе.  Ћна,  видишь  ли,
проЯвлЯет ко мне особый интерес, а потому  много  расспрашивала  о  тебе,  а
когда узнала, что ты художник, то заЯвила, что будет обращатьсЯ с тобой  как
с художником, и поручит тебе в своем доме роспись  стен,  и  что  ты  будешь
окружен здесь вниманием, какого только можно пожелать.
     - ‚от  поистине  великодушнаЯ  и  щедраЯ  дама.  -  сказал  со  вздохом
Њикеле, - но Я не хочу злоупотреблЯть ее добротой. џ сгорю  со  стыда,  если
ко мне, художнику, будут относитьсЯ иначе, чем к моему  отцу,  ремесленнику.
Ќет, нет, Я тоже ремесленник, ни больше  и  ни  меньше.  Џусть  же  со  мной
обращаютсЯ как с подобными мне, и если сегоднЯ Я  ужинаю  здесь,  то  завтра
хочу обедать там, где обедает мой отец.
     - Џравильно, Њикеле, это у тебЯ благородные чувства! ‡а твое  здоровье!
Ђ сиракузское винцо придало мне храбрости, и кардинал кажетсЯ мне теперь  не
более страшным, чем какаЯ-нибудь мумиЯ. Ќо куда это ты смотришь?
     - Њне кажетсЯ, портьера  за  стеклЯнной  дверью  все  времЯ  колышетсЯ.
‚ерно, какой-нибудь любопытный лакей с досадой глЯдит, как  мы  вместо  него
уничтожаем такой  вкусный  ужин.  Ђх,  как  неприЯтно  будет  каждую  минуту
сталкиватьсЯ с этими людьми! ‘ ними, конечно, придетсЯ жить  в  ладу,  иначе
они способны очернить нас в глазах своих господ и  лишить  честного,  но  не
угодного им работника хорошего заработка.
     - ‚ообще говорЯ, ты прав, но здесь нам нечего этого  опасатьсЯ.  ЉнЯжна
во всем мне доверЯет,  Я  всегда  имею  дело  с  ней  самой,  а  не  получаю
приказаниЯ через мажордома. Љ тому же все ее слуги - люди честные.  Ќу,  ешь
спокойно и не смотри все времЯ на портьеру, которую шевелит ветер.
     - “верЯю вас, отец,  что  это  вовсе  не  ветер,  разве  что  у  ‡ефира
прелестнаЯ белаЯ ручка с брильЯнтовым кольцом на пальце.
     - Ќу тогда это, значит, старшаЯ камеристка кнЯжны. ‚ерно, она  слышала,
как Я говорил ее госпоже, что ты красивый парень, и ей захотелось  взглЯнуть
на тебЯ. ЏересЯдь вот сюда, пусть себе насмотритсЯ вволю.
     - Ћтец, Я хочу скорей повидать  Њилу,  а  не  красоватьсЯ  здесь  перед
синьорой старшей камеристкой. ‚от Я уже и сыт, пойдемте.
     - Ђ Я не уйду, пока еще  раз  не  подкреплю  свои  силы  глотком  этого
доброго винца. ќто придает мне храбрости.  ‚ыпей  со  мной,  Њикеле.  џ  так
счастлив, что ты здесь! ќх, и напилсЯ  бы  Я  допьЯна,  будь  у  нас  только
времЯ!
     - џ тоже счастлив, отец, но стану еще счастливее, когда мы будем  дома,
подле сестры. џ не чувствую себЯ так свободно, как вы, в  этом  таинственном
дворце. Њне все кажетсЯ, будто за мной подглЯдывают или  кто-то  менЯ  здесь
боитсЯ. ‡дешние тишина и безлюдье  кажутсЯ  мне  какими-то  неестественными.
Ќикто тут не ходит, никого не  видно.  ‚ошли  мы  сюда  тайком,  и  за  нами
подглЯдывают. Ѓудь  Я  в  другом  месте,  Я  разбил  бы  это  стекло,  чтобы
посмотреть, кто там прЯчетсЯ за портьерой... Ђ только что в  галерее  Я  был
страшно напуган: менЯ разбудил чей-то крик, но такой,  какого  Я  никогда  в
жизни не слышал.
     - Љрик, в самом деле? Ђ как же Я,  будучи  тут  же,  в  этой  же  части
дворца, ничего не слышал? ’ебе, верно, приснилось.
     - Ќет, нет, Я слышал его два раза. Љрик, правда, был слабый,  но  такой
тревожный, такой  странный...  Љак  вспомню  его,  сердце  начинает  у  менЯ
колотитьсЯ.
     - Ќу, это уже романтические фантазии! “знаю тебЯ, Њикеле, и  очень  рад
этому, а то Я начал уже  боЯтьсЯ,  не  слишком  ли  ты  стал  благоразумным.
Ћднако как мне ни грустно,  но  придетсЯ  тебЯ  разочаровать:  должно  быть,
старшаЯ  камеристка  ее  милости,  проходЯ  по  коридору,  что  тЯнетсЯ  над
картинной галереей, увидела мышь или паука; она всЯкий  раз  при  виде  этих
тварей отчаЯнно кричит. џ даже позволЯю себе иной раз посмеиватьсЯ над  этой
ее слабостью.
     ‘толь   прозаическое   объЯснение   несколько   разочаровало   молодого
художника. Ћн поспешил увести отца, который рад был  бы  еще  помедлить  над
стаканом доброго сиракузского, и спустЯ  полчаса  Њикеле  обнимал  уже  свою
сестру.
     Ќа следующий же день Њикеланджело ‹аворатори  начал  помогать  отцу  во
дворце Џальмароза, намереваЯсь усердно работать там до  конца  недели.  Ќадо
было расписать временно пристроенную к фасаду и  выходЯщую  в  сад  огромную
бальную залу, сооруженную из досок и холста. ЉнЯжна, обычно  ведущаЯ  весьма
замкнутый образ жизни, давала  великолепный  бал,  на  котором  должны  были
присутствовать все богатые и знатные обитатели Љатании и окрестных замков.
     „ело  в  том,  что  здешнее  высшее  общество  ежегодно  устраивало  по
подписке бал в пользу бедных, и каждый, у кого в городе или за городом  было
достаточно большое помещение, по очереди предоставлЯл его длЯ  этой  цели  и
даже,  если  ему  позволЯли  средства,  брал  на  себЯ  часть  расходов   по
устройству праздника.
     •отЯ кнЯжна много занималась благотворительностью, но так  велика  была
ее склонность к уединению, что до сих пор она  еще  ни  разу  не  предлагала
своей виллы. Ќаконец пришла ее очередь,  и  она  подчинилась  необходимости,
проЯвив  истинно  кнЯжескую  широту,  ибо  взЯла  на  себЯ  все  расходы  по
устройству праздника, то есть убранство залы, ужин,  музыку  и  все  прочее.
ЃлагодарЯ ее щедрости на долю бедных должна  была  остатьсЯ  весьма  крупнаЯ
сумма, а так как дворец Џальмароза был самым красивым в  том  краю  и  прием
предполагалсЯ великолепный, праздник  обещал  быть  самым  блистательным  из
всех, какие здесь когда-либо видели.
     €так, вилла была полна рабочих; вот уже две недели  трудились  они  над
убранством бальной залы под руководством мажордома  Ѓарбагалло,  человека  с
большим  опытом  в  подобных  делах,  и  под  непосредственным   наблюдением
Џьетранджело ‹аворатори, вкус и мастерство которого были  признаны  всеми  и
высоко ценились в округе.
     ‚ первый день Њикеле, верный своему  слову  и  покорный  своей  участи,
малевал  гирлЯнды  и  арабески  вместе  с  отцом  и  приставленными  к  нему
подручными. Ќо этим испытание его и ограничилось, ибо на следующий  же  день
Џьетранджело объЯвил, что кнЯжна поручает  Њикеле  украсить  аллегорическими
фигурами  холсты,  обтЯгивающие  стены  и  потолок  залы.  ‚ыбор  сюжетов  и
размеров предоставлЯлсЯ ему самому, он получал  все  необходимые  материалы,
его просили только поторопитьсЯ и верить в собственные силы. ђабота  эта  не
требовала  тщательности  и  законченности,  какие  необходимы  при  создании
настоЯщей, долговечной картины, но  давала  полную  свободу  воображению,  и
когда Њикеле увидел перед собой огромные полотнища,  на  которых  волен  был
щедрой рукой набросать все, что подскажет ему фантазиЯ, его  охватил  бурный
восторг, и более чем когда-либо  он  почувствовал  упоительную  радость  при
мысли о своем призвании художника.
     Ћкончательно одушевило его переданное отцом от имени  кнЯжны  обещание:
если росписи его будут хотЯ бы приемлемы,  эту  работу  зачтут  ему  в  счет
суммы, которую ради него же взЯл в долг Џьетранджело; если же  они  заслужат
похвалу знатоков, он получит за них вдвое больше.
     ’аким образом, ему надо было только проЯвить свой талант,  и  он  вновь
обретал свободу и становилсЯ богатым, быть может, на целый год.
     Ћдно лишь, но очень серьезное обстоЯтельство страшило  его  и  омрачало
его радость: день праздника  был  назначен,  и  не  во  власти  кнЯжны  было
отсрочить его. Ћставалась неделЯ, всего одна неделЯ! „лЯ опытного  живописца
это было бы достаточно, ко длЯ Њикеле, который еще не пробовал своих  сил  в
подобной работе и длЯ которого к тому же  это  было  делом  самолюбиЯ,  срок
этот казалсЯ столь малым, что при одной мысли о нем холодный пот выступал  у
него на лбу.
     Љ счастью длЯ него, в детстве ему не раз приходилось работать вместе  с
отцом, да и потом он тысЯчу раз видел его за работой,  так  что  все  приемы
малЯрного дела и правила расположениЯ орнаментов были  ему  хорошо  знакомы.
Ќо когда дело дошло до  выбора  сюжетов  длЯ  росписей,  на  него  нахлынуло
столько фантастических образов, а богатое его воображение  так  разыгралось,
что он пережил настоЯщую пытку. „ве ночи подрЯд он  делал  наброски,  а  дни
проводил на лесах, пригонЯЯ свои композиции к месту. Ћн не  спал,  не  ел  и
даже не думал о том, чтобы поближе сойтись со своей юной  сестрой,  пока  не
решил всего окончательно. Ќаконец он остановилсЯ на  определенном  сюжете  и
отправилсЯ в глубину парка, где на паперти старой,  полуразрушенной  часовни
был растЯнут холст длиной  в  сто  пЯдей,  долженствующий  изображать  небо.
‡десь, ступаЯ босыми ногами  по  своему  мифологическому  небосводу,  Њикеле
воззвал к музам, молЯ  их  даровать  его  робкой  руке  нужную  твердость  и
мастерство. ‡атем, вооружившись  гигантской  кистью,  которую  вполне  можно
было назвать метлой, он начертал контуры своего Ћлимпа и, полный  надежд,  с
помощью добрых подручных, подававших ему уже  готовые  краски,  принЯлсЯ  за
работу с таким усердием, что за два  днЯ  до  бала  холсты  уже  можно  было
вешать на место.
     Џришлось еще распорЯжатьсЯ  и  этой  работой  и  поправлЯть  некоторые,
неизбежные в  таких  случаЯх  повреждениЯ.  Ќадо  было  также  помочь  отцу,
который из-за  него  же  несколько  запаздывал  и  теперь  спешил  закрепить
последние бордюры, панели и карнизы.
     ЌеделЯ промелькнула длЯ Њикеле,  как  сон,  и  те  несколько  мгновений
отдыха, которые он  мог  себе  позволить,  показались  ему  восхитительными.
„ворец был великолепен как внутри, так  и  снаружи.  ‘ады  и  парк  казались
настоЯщим земным раем. Џрирода этой страны так богата, цветы  так  прекр