жде чем он успел высказать все, что  желал,  дыхание  у  него
пресеклось, и дни его прекратило горе, которое было  ему  причинено  его  же
собственным безрассудным любопытством. •озЯин дома, заметив, что уже поздно,
а Ђнсельмо никого не зовет, и решившись войти и спросить, не  хуже  ли  ему,
увидел, что Ђнсельмо полусидит на кровати, уронив голову на письменный стол,
на котором лежало раскрытое недописанное письмо, а в руке он все еще  держал
перо. •озЯин подошел и сначала окликнул его, но, не получив ответа, взЯл  за
руку и, ощутив холодное ее прикосновение, понЯл, что он мертв. •озЯин  дома,
потрЯсенный и крайне удрученный этим, созвал слуг, дабы они были свидетелЯми
случившегосЯ с Ђнсельмо несчастьЯ, а затем прочитал письмо, написанное,  как
он тотчас признал, собственною рукою покойного и содержавшее  в  себе  такие
строки:

     "Ќелепое и безрассудное желание лишило менЯ жизни. …сли  весть  о  моей
кончине дойдет до Љамиллы, то пусть она знает, что Я ее прощаю, ибо  она  не
властна была творить чудеса, а мне не должно было их  от  нее  требовать,  и
коль скоро Я сам созидал свое бесчестие, то и не длЯ чего..."

     Ќа этом обрываетсЯ письмо Ђнсельмо; отсюда Явствует, что  в  эту  самую
минуту он, не докончив мысли, окончил дни свои. Ќа другой день  хозЯин  дома
сообщил о смерти Ђнсельмо его родственникам, - те уже знали о  его  горе,  а
также о том, что Љамилла в монастыре и что она едва не  оказалась  спутницею
своего супруга в этом вынужденном его странствии, и причиной  тому  было  не
столько известие о смерти мужа,  сколько  известие  об  исчезновении  друга.
ѓоворЯт, что, и овдовев, она не пожелала ни уйти из  монастырЯ,  ни  принЯть
постриг, но не в долгом времени дошла до нее весть о гибели  ‹отарио  в  бою
между де ‹отреком и великим полководцем {1} ѓонсало ”ернандесом  Љордовским,
каковаЯ битва имела место в королевстве Ќеаполитанском, где и сложил  голову
этот слишком поздно раскаЯвшийсЯ друг; и вот когда Љамилла про  это  узнала,
то постриглась и вскоре, под бременем тоски и печали, окончила дни свои. ’ак
неразумное начинание одного уготовало всем троим общий конец.


     - Џовесть мне нравитсЯ, - сказал свЯщенник, - только Я не верю, что это
правда, а если это придумано, то придумано неудачно, - в самом деле,  трудно
себе представить, чтобы существовал на свете такой глупый муж, как Ђнсельмо,
который  пожелал  бы  произвести  столь  дорого  стоЯщее  испытание.   Њежду
любовниками это еще туда-сюда, но чтобы между мужем и женой такое  затеЯлось
- нет, это что-то не то. Ђ  что  касаетсЯ  манеры  изложениЯ,  то  она  менЯ
удовлетворЯет.


     1 ...в бою между де ‹отреком и  великим  полководцем...  -  ”ранцузский
маршал де ‹отрек принЯл командование над французской армией в €талии в  1527
г., а ѓонсало ”ернандес Љордовский, прозванный "великим полководцем", умер в
1515 г. (анахронизм).


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXXVI,
     в коей речь идет о других редкостных происшествиЯх, на постоЯлом  дворе
случившихсЯ

     ‚ это времЯ хозЯин, стоЯвший у ворот, сказал:
     - ‚от едет приЯтнаЯ компаниЯ. …сли только они здесь остановЯтсЯ, то это
будет длЯ нас торжество из торжеств.
     - —то это за люди? - осведомилсЯ Љарденьо.
     - —етверо мужчин верхом, на коротких стременах, с  копьЯми  и  круглыми
щитами, все в черных масках, - отвечал хозЯин, - с ними  женщина  в  дамском
седле, всЯ в белом и тоже в маске, и двое пеших слуг.
     - Ћни уже близко? - спросил свЯщенник.
     - ‘овсем близко, сейчас подъедут, - отвечал хозЯин.
     Џри этих словах „оротеЯ закрыла  себе  лицо,  а  Љарденьо  ушел  к  „он
Љихоту; и только, можно сказать, успели они это сделать, как все те,  о  ком
говорил хозЯин, остановились на постоЯлом дворе, а  затем  четыре  всадника,
статные и хорошо сложенные, спешились сами и помогли спешитьсЯ женщине, один
же из них подхватил ее на руки  и  усадил  в  кресло,  стоЯвшее  у  двери  в
комнату, где спрЯталсЯ Љарденьо. ‡а все это времЯ ни мужчины, ни их спутница
не проронили ни слова и никто  не  снЯл  маски;  только,  садЯсь  в  кресло,
женщина тЯжело вздохнула и, точно больнаЯ, опустила руки. ‘луги отвели коней
в стойло.
     ‘вЯщеннику между тем не терпелось узнать, что это за люди,  почему  они
так одеты и так молчаливы, и он спросил  одного  из  слуг  о  том,  что  его
занимало; слуга ему ответил так:
     - Џраво, не знаю, сеньор, что это за люди. Ћдно могу сказать,  что,  по
видимости, это люди важные,  особливо  тот,  что  взЯл  на  руки  эту  самую
сеньору, которую вы изволили видеть. ‡аключаю же Я  это  из  того,  что  все
остальные оказывают ему почет и все делаетсЯ по его приказу и распорЯжению.
     - Ђ кто же эта сеньора? - полюбопытствовал свЯщенник.
     - ’оже не сумею вам сказать, - отвечал слуга, - за всю  дорогу  Я  даже
лица ее ни разу не видел. ‚здыхать она, правда, часто  вздыхала,  а  стонала
так, что казалось, будто вместе со стоном  у  нее  отлетит  душа.  „а  и  не
удивительно, что мы ничего больше не знаем, потому что мы с  моим  товарищем
сопровождаем их всего только два днЯ: мы  их  встретили  по  дороге,  и  они
упросили и  уговорили  нас  проводить  их  до  Ђндалусии  и  обещали  хорошо
заплатить.
     - Ђ при вас они не называли друг друга по имени? - спросил свЯщенник.
     - Љакое там называли, - отвечал слуга, - всю дорогу молчали - прЯмо  на
удивленье. ‘лышны были только  стоны  и  рыданиЯ  бедной  сеньоры,  так  что
жалость брала. € мы не сомневаемсЯ, что ее куда-то увозЯт насильно, а,  судЯ
по ее одежде, она монахинЯ или же  собираетсЯ  в  монастырь,  что,  пожалуй,
вернее, и, видно, не по своей воле постригаетсЯ, оттого и грустит.
     - ‚се может быть, - сказал свЯщенник.
     Ћставив слуг, он возвратилсЯ к „оротее, у  „оротеи  же  вздохи  дамы  в
маске вызвали естественное чувство состраданиЯ, и она приблизилась к  ней  и
спросила:
     - —то за кручина у  вас,  госпожа  моЯ?  Џодумайте,  не  такаЯ  ли  это
кручина, которую умеют и которую привыкли разгонЯть женщины. џ же, со  своей
стороны, изъЯвлЯю полную готовность быть вам полезной.
     Ќичего не ответила ей тоскующаЯ сеньора; тогда „оротеЯ обратилась к ней
с более настойчивым предложением услуг, но та по-прежнему хранила  молчание;
наконец возвратилсЯ кавальеро в маске (тот самый, которому, по словам слуги,
все повиновались) и сказал „оротее:
     - Ќе трудитесь, сеньора, что бы то ни было предлагать этой  женщине,  -
она положила за правило не благодарить ни за какие услуги, и не  добивайтесь
от нее ответа, если не хотите услышать из ее уст какую-либо ложь.
     - џ в жизнь свою не лгала, - неожиданно заговорила та, что до  сих  пор
хранила молчание, - напротив, именно потому,  что  Я  была  так  правдива  и
никогда не притворЯлась, мне и выпало на долю такое несчастье, и в свидетели
Я призываю именно вас, ибо глубокаЯ моЯ правдивость превратила вас в лжеца и
обманщика.
     ‘лова эти великолепно слышал Љарденьо, - он находилсЯ совсем  рЯдом,  в
комнате „он Љихота, его отделЯла от произносившей их сеньоры только дверь, -
и, услышав, он громко воскликнул:
     - Ѓоже мой! —то Я слышу? —ей это голос достигнул моего слуха?
     ЋхваченнаЯ волнением, сеньора повернула голову, но, не  видЯ,  кто  это
кричит, встала и хотела  было  пройти  в  ту  комнату,  однако  ж  кавальеро
остановил ее и не дал ступить ни шагу. ЏотрЯсеннаЯ и встревоженнаЯ,  она  не
заметила,  как  упала   тафта,   закрывавшаЯ   ее   лицо,   и   тут   взорам
присутствовавших открылась несравненнаЯ  ее  красота  -  чудесное  ее  лицо,
бледное, однако же, и Явно испуганное, ибо она  так  стремительно  пробегала
глазами по находившимсЯ в поле ее зрениЯ предметам, что казалось, будто  она
не в себе, каковое непонЯтное Явление внушило „оротее и всем, кто только  на
нее ни смотрел, великую жалость. Љавальеро крепко держал  ее  за  плечи,  и,
всецело этим поглощенный, он не обращал вниманиЯ, что с лица у  него  падает
маска, и она в конце концов, и точно, упала; и тут „оротеЯ,  котораЯ  в  это
времЯ поддерживала сеньору, поднЯла глаза и увидела,  что  за  плечи  держит
сеньору не кто иной, как ее, „оротеи, супруг, дон ”ернандо; и едва лишь  она
узнала его, как из глубины ее души вырвалсЯ протЯжный и горестный стон и она
без чувств повалилась навзничь; и не подхвати  ее  на  руки  стоЯвший  рЯдом
цирюльник, она грЯнулась бы оземь. ’ут к ней поспешил свЯщенник,  откинул  с
ее лица покрывало и брызнул водой, и  как  скоро  он  открыл  ей  лицо,  дон
”ернандо, - ибо это он держал  за  плечи  другую  девушку,  -  тотчас  узнал
„оротею и замер на месте, однако ж не подумал  отпустить  ‹усинду,  ибо  это
‹усинда пыталась вырватьсЯ у него из рук; она по вздохам узнала Љарденьо,  а
Љарденьо узнал ее. “слышал также Љарденьо стон, вырвавшийсЯ у „оротеи, когда
она упала замертво, и решив, что это его ‹усинда,  он  в  ужасе  выбежал  из
другой комнаты, и первый, кого  он  увидел,  был  дон  ”ернандо,  обнимавший
‹усинду. „он ”ернандо также сразу  узнал  Љарденьо,  и  все  трое,  ‹усинда,
Љарденьо и „оротеЯ, онемели от изумлениЯ, - они почти не  сознавали,  что  с
ними происходит.
     ‚се молчали и смотрели друг на друга: „оротеЯ  на  дона  ”ернандо,  дон
”ернандо на Љарденьо, Љарденьо на  ‹усинду,  ‹усинда  на  Љарденьо.  Ќаконец
‹усинда перваЯ нарушила молчание и  обратилась  к  дону  ”ернандо  с  такими
словами:
     - Џустите менЯ, сеньор дон ”ернандо, - заклинаю  вас  вашею  дворЯнскою
честью, коли уж: ничто другое на вас не действует, - пустите менЯ  к  стене,
длЯ которой Я - плющ, к той опоре, от которой менЯ не  могли  оторвать  ваши
домогательства, угрозы, уверениЯ и подарки. ‘мотрите,  какими  необычными  и
неисповедимыми путЯми небо менЯ привело к  истинному  моему  супругу,  а  вы
должны знать по опыту, который так дорого вам обошелсЯ, что одна лишь смерть
вольна изгладить его из моей памЯти. Џусть же это  столь  Явное  разуверение
превратит (коли уж вы ни на что другое не способны) любовь  вашу  в  Ярость,
приЯзнь в злобу и побудит вас отнЯть у менЯ жизнь, - лишившись ее на  глазах
у добЏрого моего супруга, Я буду считать, что жила на  свете  недаром:  быть
может, смерть моЯ его убедит, что Я  была  ему  верна  до  последней  минуты
жизни.
     ’ем временем „оротеЯ пришла в себЯ и из слов ‹усинды понЯла,  кто  она,
и, видЯ, что дон ”ернандо все не отпускает ‹усинду и ничего ей не  отвечает,
напрЯгла последние силы, встала, бросилась к его ногам  и,  проливаЯ  потоки
дивных и горючих слез, повела с ним такую речь:
     - Љогда бы, государь мой, тот солнечный свет, который ты ныне держишь в
своих объЯтиЯх, не ослепил очей твоих, ты давно бы уже заметил распростертую
у твоих ног несчастную „оротею, чьЯ невзгода будет длитьсЯ до тех пор,  пока
ты не прекратишь ее. џ - та смиреннаЯ поселЯнка, которую ты по доброте своей
или же из прихоти пожелал удостоить высокой чести и назвать своею. џ  -  та,
котораЯ, не выходЯ за пределы скромности, наслаждалась жизнью, пока  наконец
на зов твоих домогательств и, казалось, искреннего чувства не отворила  врат
уединениЯ своего и не вручила тебе ключей от своей свободы, за  каковое  мое
чистосердечие   ты   отплатил   мне   черною   неблагодарностью,   наглЯдным
доказательством чему служит то, где тебе довелось со мною свидетьсЯ и как ты
предо мною предстал. ‘о всем тем Я бы не хотела, чтобы ты вообразил, будто Я
шла сюда стопами моего бесчестиЯ, - нет, менЯ сюда привели  стопы  печали  и
душевной муки, оттого что ты забыл менЯ. ’ы пожелал, чтобы Я была  твоею,  и
пожелал так страстно, что уже не можешь, хотЯ ныне ты и  желаешь  иного,  не
быть моим. Џодумай, мой повелитель, не  в  состоЯнии  ли  беспредельнаЯ  моЯ
любовь вознаградить тебЯ за красоту и знатность той, ради  которой  ты  менЯ
оставил. ’ы не можешь принадлежать прелестной ‹усинде, потому что ты -  мой,
а она не может быть твоею, потому что она принадлежит Љарденьо.  ‚думайсЯ  в
это - и ты увидишь, что тебе легче будет заставить себЯ полюбить ту, котораЯ
тебЯ обожает, нежели  внушить  приЯзнь  той,  котораЯ  тобою  гнушаетсЯ.  ’ы
пользовалсЯ моей беспечностью,  ты  искушал  мое  целомудрие,  длЯ  тебЯ  не
ЯвлЯлось тайною, из какой Я семьи, ты хорошо знаешь, как Я покорилась  твоей
воле, - следственно, у тебЯ нет причин и оснований  жаловатьсЯ  на  то,  что
тебЯ ввели в обман. …сли же  все  это  так  и  если  ты  столь  же  истинный
христианин,  сколь  истинный  кавальеро,  то  почто  же  всеми  правдами   и
неправдами отдалЯешь ты от менЯ счастье, которое было столь близко  вначале?
€ если ты менЯ не любишь такою, какаЯ  Я  есть,  а  Я  -  твоЯ  настоЯщаЯ  и
законнаЯ супруга, то полюби и прими менЯ, по крайней мере,  как  свою  рабу,
ибо, находЯсь у тебЯ в подчинении, Я  почту  себЯ  счастливою  и  взысканною
судьбой. Ќе покидай и не бросай менЯ, иначе пойдут толки и пересуды  о  моем
позоре, отврати от моих родителей горькую старость:  ведь  они,  как  добрые
вассалы, не за страх, а за совесть служили твоим родителЯм и вправе ждать от
тебЯ иного. …сли же ты полагаешь, что, смешав свою  кровь  с  моею,  ты  тем
самым унизишь ее, то прими в рассуждение, что все или почти все славные роды
через это  прошли  и  что  не  кровь  матери  принимаетсЯ  в  расчет,  когда
определЯют  знатность  происхождениЯ.  Ѓолее  того:  истинное   благородство
заключаетсЯ в добродетели, и если ты такой недобрый, что откажешь мне в том,
на что Я имею полное право, значит, Я  благороднее  тебЯ.  €так,  сеньор,  в
заключение Я должна тебе сказать, что, хочешь  ты  или  не  хочешь,  Я  твоЯ
супруга, - свидетели же суть твои слова, которые не могут и не  должны  быть
лживыми, если только ты, точно, дорожишь тем,  из-за  чего  ты  не  дорожишь
мною, свидетель - твоЯ подпись, свидетель -  небо,  которое  ты  призывал  в
свидетели неложности своих обещаний. …сли же  всего  этого  мало,  то  среди
твоих веселий неминуемо раздастсЯ безмолвный глас твоей совести и,  напомнив
высказанную мною правду, спугнет приЯтнейшие утехи твои и забавы.
     „олго еще говорила страждущаЯ „оротеЯ с таким чувством и  слезами,  что
прослезились  даже  спутники  дона  ”ернандо  и  все  присутствовавшие.  „он
”ернандо слушал, не прерываЯ ее ни единым словом,  а  она,  исчерпав  слова,
начала так вздыхать и рыдать, что нужно было иметь каменное  сердце,  чтобы,
глЯдЯ, как она терзаетсЯ, не смЯгчитьсЯ. ‹усинда вперила в нее взор,  полный
сочувствиЯ ее горю и восхищениЯ Ясным ее умом  и  красотою;  и  ей  хотелось
приблизитьсЯ к ней и сказать что-нибудь в утешение, но дон ”ернандо все  еще
сжимал ее в  своих  объЯтиЯх.  Ћн  смотрел  на  „оротею  взглЯдом  долгим  и
пристальным, наконец, смущенный и изумленный,  разжал  объЯтиЯ  и,  отпустив
‹усинду, сказал:
     - ’ы победила, прелестнаЯ „оротеЯ, ты победила. Ќи у кого не хватило бы
духу отрицать, что все твои слова - сущаЯ правда.
     ‹усинда близка была к обмороку, и когда дон ”ернандо ее  отпустил,  она
пошатнулась, но в эту минуту Љарденьо, который, чтобы дон  ”ернандо  его  не
узнал, стоЯл за его спиной, отринул всЯкий страх, не задумываЯсь бросилсЯ ее
поддержать и, обнЯв ее, молвил:
     - …сли сострадательное небо вознамерилось и восхотело дать тебе  покой,
вернаЯ, стойкаЯ и прекраснаЯ госпожа моЯ, то, думаетсЯ мне, нигде  не  будет
он столь безмЯтежным, как в объЯтиЯх, в которые Я ныне  тебЯ  заключаю  и  в
которые заключал и прежде, когда судьбе угодно было, чтобы  Я  называл  тебЯ
моею.
     Џри этих словах ‹усинда, узнавшаЯ Љарденьо сначала по голосу, устремила
на него взор и, как скоро зрение подтвердило ей, что это  он,  вне  себЯ  от
радости и забывши всЯкое приличие, обвила его шею руками и, прижавшись щекою
к его щеке, молвила:
     - ’ы, государь мой, ты, а не кто другой, ЯвлЯешьсЯ законным  господином
этой твоей пленницы, сколько бы тому ни противилсЯ враждебный рок и  что  бы
ни угрожало моей жизни, котораЯ твоею жизнью живет.
     „лЯ дона ”ернандо и всех присутствовавших это было зрелище необычайное,
и все дивились небывалому этому происшествию. „оротее показалось, что краска
сбежала с лица дона ”ернандо и что он положил руку на рукоЯть шпаги с  таким
видом, точно намеревалсЯ отомстить Љарденьо; и  едва  мелькнула  у  нее  эта
мысль, как она с  поразительною  быстротою  обхватила  руками  его  ноги  и,
покрываЯ их поцелуЯми, сжимаЯ их в объЯтиЯх так, что он не мог двинутьсЯ,  и
не переставаЯ лить слезы, заговорила:
     - —то намереваешьсЯ ты совершить в столь нечаЯнный миг, о  единственное
мое прибежище? “ твоих ног твоЯ супруга, а та, которую  ты  желал  бы  иметь
своею супругою, находитсЯ в объЯтиЯх своего мужа. Џодумай, можно ли и хорошо
ли расстраивать то, что устроило само небо, или же тебе надлежит поднЯть  до
себЯ ту, что, преодолев все трудности, доказав тебе свою преданность и  свою
правоту, смотрит тебе в глаза и слезами любви орошает лицо и грудь истинного
своего супруга. Ѓогом тебЯ заклинаю и к чести твоей  взываю:  да  не  усилит
твоего гнева это столь Явное разоблачение, но, напротив, умерит его, дабы ты
безропотно и смиренно изъЯвил свое согласие на то, чтобы эти влюбленные,  не
встречаЯ с твоей стороны никаких препЯтствий, вкушали мир  в  течение  всего
времени, которое дарует им небо, и таким образом  ты  проЯвишь  благородство
возвышенной своей и чистой души, и все увидЯт, что  разум  имеет  над  тобою
больше власти, нежели вожделение.
     Њежду тем Љарденьо, держа в объЯтиЯх ‹усинду, не  сводил  глаз  с  дона
”ернандо, чтобы при первом же его враждебном действии дать ему отпор, а буде
окажетсЯ возможным, то и самому напасть на всех, кто против  него,  хотЯ  бы
это стоило ему жизни; но в это времЯ дона ”ернандо обступили его  друзьЯ,  а
также свЯщенник и цирюльник, которые  при  сем  присутствовали,  и  все,  не
исключаЯ доброго ‘анчо Џансы, стали умолЯть его воззреть на слезы „оротеи и,
если правда все, что она говорила, а они были  совершенно  в  этом  уверены,
сделать так, чтобы она не обманулась в законных своих ожиданиЯх, и принЯть в
соображение, что не случайно,  как  это  может  показатьсЯ,  но  по  особому
велению свыше собрались они все  в  таком  месте,  где  уж  никак  не  чаЯли
встретитьсЯ;  а  свЯщенник  еще  примолвил,  что  одна  лишь  смерть  вольна
разлучить ‹усинду с Љарденьо, и если даже их  разъединит  острие  шпаги,  то
такую смерть они почтут за великое счастье; и что это высшаЯ  мудрость  -  в
трудных случаЯх жизни, поборов и одолев самого себЯ,  выказать  благородство
души  и  пожелать  сделать  так,  чтобы  два  других  существа  наслаждались
счастьем, которое им даровало небо; пусть-де он вперит очи в красу „оротеи -
и он увидит, что редкаЯ женщина с нею сравнитсЯ, а чтобы превзойти ее -  это
уж и говорить нечего; и пусть-де прибавит он к этой красоте  ее  смирение  и
безграничную ее любовь к нему, а главное, пусть помнит, что если он почитает
себЯ за кавальеро и христианина, то не может не исполнить  своего  долга,  -
исполнив же его, он исполнит свой долг перед богом и обрадует всех  разумных
людей,  разумные  же  люди  знают  и  понимают,  что  преимущество   красоты
заключаетсЯ в том, что, даже будучи воплощена в существо низкого  состоЯниЯ,
в сочетании с душевною чистотою она  способна  возвыситьсЯ  и  сравнЯтьсЯ  с
любым величием, нимало не унизив того, кто возвышает ее до себЯ и равнЯет  с
собою;  и  нельзЯ-де  осуждать  человека,  следующего  непреложным   законам
влечениЯ, если только в этом влечении нет ничего греховного.
     Џрочие прибавили к этому от себЯ столько, что  доблестное  сердце  дона
”ернандо (недаром в жилах его текла благороднаЯ кровь) наконец смЯгчилось  и
склонилось пред истиною, которую он при всем желании не мог бы отрицать; и в
знак того, что он покорилсЯ и прониксЯ разумными доводами, которые ему здесь
приводились, он наклонилсЯ к „оротее и, обнЯв ее, молвил:
     - ‚стань, госпоЯса моЯ, - не подобает стоЯть предо мной на коленЯх той,
котораЯ вечно у менЯ в душе. € если до сих пор Я ничем этого не доказал, то,
может статьсЯ, такова была волЯ небес: дабы оценить тебЯ по  достоинству,  Я
должен был прежде уверитьсЯ в твоем постоЯнстве.  Ћб  одном  молю  тебЯ:  не
брани менЯ за мое дурное и крайне пренебрежительное к тебе отношение, ибо та
же самаЯ причина и та же самаЯ сила, что побудила менЯ  назвать  тебЯ  моею,
подвигнула менЯ приложить стараниЯ к тому, чтобы перестать быть твоим. Ђ что
Я говорю правду, в этом ты можешь удостоверитьсЯ,  как  скоро  обернешьсЯ  и
заглЯнешь в глаза уже счастливой ‹усинды, и в них прочтешь ты оправдательный
приговор всем моим преступлениЯм.  €  если  она  наконец  нашла  то,  о  чем
мечтала, Я же нашел предел мечтаний моих в  тебе,  то  пусть  она  долгие  и
блаженные годы счастливо и спокойно живет со своим Љарденьо, а Я буду молить
бога о том же длЯ себЯ и длЯ моей „оротеи.
     €, сказавши это, он с необычайно нежным чувством обнЯл „оротею и припал
к ней устами, и ему  пришлось  сделать  над  собой  огромное  усилие,  чтобы
последним неоспоримым доказательством его любви и раскаЯниЯ не  Явились  его
слезы. ‹усинда же и Љарденьо, а  равно  и  все  присутствовавшие,  оказались
менее мужественными, ибо все  они  наиобильнейшие  проливали  слезы,  кто  -
радуЯсь за себЯ, кто - за  другого,  так  что,  глЯдЯ  на  них,  можно  было
подумать, будто всех их постигло тЯжкое горе.  „аже  ‘анчо  Џанса  -  и  тот
плакал, хотЯ впоследствии он  утверждал,  что  плакал  оттого,  что  „оротеЯ
оказалась совсем не королевой Њикомиконой, от  которой  он  стольких  ожидал
милостей. Ћторопь и плач некоторое времЯ еще продолжались, а затем  Љарденьо
и ‹усинда опустились перед доном ”ернандо на  колени  и  изъЯвили  ему  свою
признательность в столь почтительных выражениЯх,  что  он  не  нашелсЯ,  что
ответить, а только поднЯл их  и  обнЯл  с  несказанною  любовью  и  отменною
учтивостью.
     ‡атем он спросил „оротею, как она очутилась в этих местах,  так  далеко
от родных мест. Ћна же в кратких и разумных словах  рассказала  все,  о  чем
прежде рассказывала Љарденьо, и так понравилсЯ ее рассказ  дону  ”ернандо  и
его спутникам, что они хотели бы слушать еще и еще  -  с  такою  приЯтностью
повествовала „оротеЯ о своих горестЯх. Љогда же она  кончила,  дон  ”ернандо
сообщил, что с ним произошло после того, как он нашел  на  груди  у  ‹усинды
письмо, в котором она  объЯвлЯла,  что  она  супруга  Љарденьо  и  не  может
принадлежать ему. Ћн хотел убить ее и, наверное, убил бы, если бы  этому  не
помешали ее родители; тогда, разгневанный и удрученный, он покинул их дом  с
намерением отомстить, как скоро представитсЯ случай, а на другой день узнал,
что ‹усинда бежала из родительского дома и  что  никто  не  знает,  где  она
теперь; наконец спустЯ несколько месЯцев удалось ему узнать, что  ‹усинда  в
монастыре и намерена дожить там свой век, коли не суждено ей прожить  его  с
Љарденьо; и как скоро он это  узнал,  то  подобрал  себе  трех  кавальеро  и
двинулсЯ к монастырю, однако же,  боЯсь,  как  бы  в  монастыре  не  усилили
охрану, если узнают, что он здесь, ‹усинде на глаза  не  показалсЯ;  и  вот,
дождавшись такого времени, когда ворота были  отворены,  он  двух  кавальеро
поставил у входа на часах, а сам вместе с третьим пошел за ‹усиндой. ‹усинда
же в это времЯ беседовала с монахиней на монастырском дворе; и,  не  дав  ей
опомнитьсЯ, они схватили ее  и  спрЯтали  в  таком  месте,  где  можно  было
занЯтьсЯ необходимыми длЯ ее увоза приготовлениЯми; и все это  обошлось  длЯ
них вполне благополучно,  ибо  монастырь  стоЯл  в  чистом  поле,  вдали  от
селений. ‹усинда же, как скоро очутилась в руках у дона  ”ернандо,  лишилась
чувств, а придЯ в  себЯ,  все  только  молча  вздыхала  и  плакала;  и  так,
сопутствуемые молчанием и слезами, попали они на этот  постоЯлый  двор  или,
как ему теперь кажетсЯ, на небо, где предаютсЯ забвению и  прекращаютсЯ  все
земные страданиЯ.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXXVII,
     содержащаЯ   продолжение   истории   славной   инфанты   Њикомиконы   и
повествующаЯ о других забавных приключениЯх

     ‘анчо слушал все это не без душевного прискорбиЯ, ибо  надежды  его  на
получение титула разлетелись  и  развеЯлись  в  прах:  прелестнаЯ  принцесса
Њикомикона превратилась в „оротею, великан - в дона ”ернандо,  а  между  тем
его господин, ничего не подозреваЯ, спит себе крепким сном. „оротеЯ все  еще
не могла поверить, что ее счастье - не сон; Љарденьо тоже мнилось,  что  его
счастье - греза, да и ‹усинда склонна была так же думать  о  своем  счастье.
„он ”ернандо благодарил провидение за то, что оно над ним сжалилось и вывело
его из сложнейшего лабиринта, где он чуть было не погубил свою душу и доброе
имЯ; словом, все, кто находилсЯ на постоЯлом дворе, были рады  и  счастливы,
что это, казалось, безнадежно запутанное дело так  благополучно  окончилось.
‘вЯщенник  всему  этому  давал  весьма  разумное  истолкование   и   каждого
поздравлЯл с радостью; но никто  так  не  ликовал  и  не  торжествовал,  как
хозЯйка  постоЯлого  двора,  ибо  Љарденьо  и  свЯщенник  обещали  с  лихвою
возместить ей убытки, понесенные из-за „он Љихота.  ’олько  ‘анчо,  как  уже
было сказано, сокрушалсЯ, горевал и тужил; с унылым видом ЯвилсЯ он к своему
господину, который как раз в это времЯ проснулсЯ, и сказал:
     - ‚аша милость, сеньор Џечальный Ћбраз,  может  спать  сколько  влезет:
никакого великана теперь убивать не нужно и не нужно возвращать принцессе ее
королевство, - все уже сделано и все кончено.
     - џ тоже так думаю, - сказал „он Љихот, - у менЯ завЯзалсЯ с  великаном
такой лютый и жаркий бой, подобного которому, пожалуй, больше не выпадет  на
мою долю. џ ему раз - и голова  с  плеч  долой,  а  крови  вытекло  из  него
столько, что она струилась потоками по всему полу, будто вода.
     - ‘кажите лучше - будто красное вино, ваша милость, - возразил ‘анчо. -
Ѓыло бы вам известно, коли вы этого не знаете,  что  убитый  великан  -  это
продырЯвленный бурдюк, кровь - это шесть арроб красного вина, которое было у
него в брюхе, а отрубленнаЯ голова... разэдакаЯ  мамаша,  и  ну  их  всех  к
чертЯм!
     - —то ты говоришь, безумец! - вскричал „он Љихот. - ‚ своем ли ты уме?
     - ‚станьте, ваша милость,  -  сказал  ‘анчо,  -  и  поглЯдите,  что  вы
натворили и сколько нам придетсЯ уплатить, а заодно поглЯдите и на королеву,
котораЯ превратилась в самую обыкновенную даму по имени „оротеЯ, и  еще  тут
случилось много такого, что если вы только в это  вникнете,  то,  верно  уж,
дадитесь диву.
     - ЊенЯ ничто не удивит, - возразил „он Љихот. - …сли ты помнишь, Я  еще
в прошлый раз, когда мы здесь останавливались, сказал тебе, что все,  что  в
этом доме происходит, это чародейство, и нет ничего странного в том,  что  и
теперь то же самое.
     - џ бы всему этому поверил, - объЯвил ‘анчо, - когда бы и  мое  летание
на одеЯле было такого же рода делом, но в том-то и штука, что это было самое
настоЯщее и доподлинное летание. € Я собственными глазами видел, как этот же
хозЯин держал за один конец одеЯло и весело и ловко подбрасывал менЯ чуть не
до неба, и смех его был столь же могуч, сколь мощны были его телодвижениЯ. €
хотЯ Я человек простой и грешный, а все-таки Я стою на том, что  ежели  тебе
эти люди знакомы, значит, нет никакого чародейства, а есть великаЯ трепка  и
величайшаЯ незадача.
     - Ќу, ничего, бог даст, все уладитсЯ, - заметил „он Љихот. - Џодай  мне
одетьсЯ, - Я пойду узнаю, что это за происшествиЯ и превращениЯ,  о  которых
ты рассказываешь.
     ‘анчо подал ему одетьсЯ, а пока он одевалсЯ, свЯщенник  рассказал  дону
”ернандо и всем присутствовавшим о безумных выходках  „он  Љихота  и  о  той
хитрости, на какую они пустились, чтобы вызволить его  с  Ѓедной  ‘тремнины,
куда, как ему казалось, он удалилсЯ из-за того, что его сеньора  пренебрегла
им. „алее свЯщенник рассказал почти обо  всех  приключениЯх,  о  которых  он
слышал от ‘анчо, и все много дивились им и смеЯлись и в конце концов  пришли
к мысли, к какой приходил всЯкий, кто сталкивалсЯ с „он Љихотом, а именно  -
что  ни  один  расстроенный  ум  не  страдал  таким   необыкновенным   видом
помешательства. …ще свЯщенник сказал: коли счастливаЯ развЯзка не даст, мол,
сеньоре  „оротее  возможности  продолжать  игру,  то  необходимо   подыскать
кого-нибудь другого и попросить доставить „он  Љихота  на  родину.  Љарденьо
сказал, что надобно довести дело до конца и что ‹усинда  заменит  „оротею  и
сыграет за нее.
     - Ќет, так не годитсЯ, - возразил дон ”ернандо, - пусть  лучше  „оротеЯ
продолжает в том же духе. …сли только имение доброго этого кавальеро  отсюда
недалеко, Я с радостью буду содействовать его исцелению.
     - Ќе больше двух дней пути.
     - „а хотЯ бы и больше - ради такого доброго дела Я с удовольствием туда
съезжу.
     ‚ это времЯ вошел „он Љихот в  полном  боевом  снарЯжении,  с  погнутым
шлемом Њамбрина на голове, держа в руке щит и опираЯсь на жердеобразное свое
копье. Ћн поразил дона ”ернандо и всех остальных странною своею наружностью:
лицом в полмили длиною, испитым и бледным, разнородностью своих  доспехов  и
важным своим видом, и  все  примолкли  в  ожидании,  что  он  скажет,  а  он
необычайно торжественно и спокойно, устремив  взор  на  прелестную  „оротею,
молвил:
     - Њой оруженосец, прелестнаЯ сеньора, довел до моего сведениЯ, что ваше
величие рухнуло и что  вы,  как  таковаЯ,  перестали  существовать,  ибо  из
королевы и знатной сеньоры превратились в  обыкновенную  девушку.  …сли  это
случилось по воле вашего отца, королЯ-чернокнижника, опасавшегосЯ, что Я  не
окажу вам должной и необходимой  помощи,  то  уверЯю  вас,  что  он  круглый
невежда и в рыцарских историЯх не разбираетсЯ. ‚едь если б он читал и изучал
их столь же внимательно и долго, как изучал и читал их Я, то на каждом  шагу
находил бы в них примеры того, как другие  рыцари,  менее  славные,  чем  Я,
справлЯлись с более сложными задачами, а убить  какого-то  там  великанишку,
пусть даже  предерзкого,  тут  еще  ничего  мудреного  нет.  ‚едь  Я  с  ним
встретилсЯ назад тому всего несколько часов - и уже... но Я лучше помолчу, а
то еще скажут, что Я лгу. Ћднако  времЯ,  разгласитель  всех  тайн,  в  один
прекрасный день откроет и мою тайну.
     - ‚ы встретились с двумЯ  бурдюками,  а  не  с  великаном,  -  вмешалсЯ
хозЯин.
     Ќо дон ”ернандо велел ему замолчать и ни под каким видом  не  прерывать
„он Љихота, а „он Љихот продолжал:
     - ‚ заключение Я хочу вам сказать, благороднаЯ и развенчаннаЯ  сеньора,
что если отец ваш произвел с вашей особой эту метаморфозу  по  вышеуказанной
мною причине, то ни в коем случае не придавайте ей веры, ибо  нет  на  свете
такой опасности, через которую мой меч не проложил бы дороги,  и  с  помощью
этого же меча, который обезглавил и повергнул наземь вашего недруга,  Я  вам
на главу возложу в скором времени корону вашей родной земли.
     „он Љихот умолк и стал ждать, что скажет принцесса, а та, знаЯ, что дон
”ернандо намерен не прекращать обмана, пока не проводит „он Љихота до  дому,
с великою важностью и приЯтностью заговорила:
     - Љто бы ни  сказал  вам,  доблестный  ђыцарь  Џечального  Ћбраза,  что
сущность моЯ изменилась и стала иною, он сказал неправду, ибо Я и сегоднЯ та
же, что была вчера. €звестного рода перемена во мне, в самом деле, произошла
благодарЯ некоторой выпавшей на мою долю удаче,  и  долЯ  моЯ  стала  теперь
лучше, чем Я могла ожидать, но это не значит, что Я  перестала  быть  такою,
какой была прежде, и что Я отказалась от всечасной моей мысли  прибегнуть  к
помощи вашей мощной и непобедимой длани. Ђ посему, государь мой, благоволите
снЯть с моего родного отца подозрение и признайте, что он был человек мудрый
и проницательный, ибо благодарЯ своей науке сыскал  такой  легкий  и  верный
способ выручить менЯ из беды: ведь Я убеждена, что если б не вы, сеньор,  то
не видать бы мне того счастьЯ, которого Я удостоилась ныне.  ‚се  это  могут
подтвердить нелицеприЯтные свидетели  моего  счастьЯ,  то  есть  большинство
здесь присутствующих сеньоров. Ќам только придетсЯ тронутьсЯ в путь  завтра,
- сегоднЯ  мы  все  равно  много  не  проедем,  что  же  касаетсЯ  успешного
завершениЯ начатого предприЯтиЯ, то тут  Я  полагаюсь  на  бога  и  на  вашу
неустрашимость.
     ’ак говорила умница „оротеЯ, и, выслушав  ее,  „он  Љихот  обратилсЯ  к
‘анчо и с сердцем сказал ему:
     - ‚от что Я тебе скажу, паршивец ‘анчо: другого такого пакостника,  как
ты, нет во всей €спании. ѓовори, вор-побродЯжка, не ты  ли  мне  только  что
объЯвил, что принцесса  превратилась  в  девицу  по  имени  „оротеЯ,  а  что
отрубленнаЯ мною голова великана - разэдакаЯ мать, и  всей  этой  чушью  так
менЯ озадачил, как это еще никому не удавалось? ЉлЯнусь... - тут  он  возвел
очи к небу и стиснул зубы,  -  что  Я  готов  искрошить  тебЯ,  дабы  впредь
неповадно было всем лживым оруженосцам,  какие  когда-либо  у  странствующих
рыцарей заведутсЯ!
     - “спокойтесь, государь мой, - сказал ‘анчо. - Ћчень может быть, что  Я
ошибсЯ насчет превращениЯ сеньоры принцессы Њикомиконы, ну, а насчет  головы
великана, вернее сказать, насчет продырЯвленных бурдюков и насчет того,  что
кровь - это красное вино, то уж тут Я, ей-богу, не ошибсЯ, потому  вон  они,
худые бурдюки, у изголовьЯ вашей милости, а вина  на  полу  -  целое  озеро.
Џогодите, хлопнет это вас по карману -  тогда  поверите,  то  есть,  Я  хочу
сказать, поверите, когда его милость сеньор хозЯин подаст вам  счет.  Ђ  что
сеньора королева как была, так и осталась, то Я этому душевно рад,  -  стало
быть, мое от менЯ не уйдет.
     - ‚от что Я тебе скажу, ‘анчо, - объЯвил „он Љихот, - прости  менЯ,  но
ты дурак, и баста.
     - Ѓаста, - подхватил дон ”ернандо, - не будем больше об этом  говорить.
€ коли сеньора принцесса хочет, чтобы мы  поехали  завтра,  ибо  сегоднЯ  уж
поздно, значит, так тому делу и быть,  и  всю  ночь  до  рассвета  мы  можем
провести в приЯтной беседе,  а  с  рассветом  выедем  и  будем  сопровождать
сеньора „он Љихота, ибо все мы желаем быть очевидцами смелых  и  неслыханных
подвигов, которые ему надлежит совершить во исполнение данного  им  великого
обета.
     - ќто мне надлежит служить вам  и  сопровождать  вас,  -  возразил  „он
Љихот. - џ чрезвычайно вам благодарен за ваше доброе ко мне  расположение  и
за ваше лестное мнение обо мне, которое Я непременно  постараюсь  оправдать,
хотЯ бы это стоило мне жизни, и даже  еще  дороже,  если  только  что-нибудь
может стоить дороже.
     „олго  еще  „он  Љихот  и  дон  ”ернандо  обменивались  любезностЯми  и
изъЯвлениЯми  преданности;  умолкнуть  же   их   невольно   заставил   некий
путешественник, который в это времЯ вошел на  постоЯлый  двор  и  по  одежде
которого можно было догадатьсЯ, что это  христианин,  недавно  прибывший  из
страны мавров, ибо на нем  было  коротенькое  синего  сукна  полукафтанье  с
рукавами до локтей и без воротника, синие полотнЯные штаны, такого же  цвета
берет, на ногах желтые полусапожки, через  плечо  перевЯзь,  а  на  перевЯзи
криваЯ  мавританскаЯ  саблЯ.   ‘зади   ехала   на   осле   женщина,   одетаЯ
по-мавритански: лица ее не было видно под покрывалом, на голове у  нее  была
парчоваЯ шапочка, альмалафа {1} доходила ей до самых пЯт. Њужчина был статен
и широкоплеч, лет около сорока, несколько  смугловат,  с  длинными  усами  и
красивою бородою; словом, наружность его говорила о том, что, будь он хорошо
одет, его принЯли бы за человека знатного и родовитого.  ‚ойдЯ,  он  спросил
комнату; ему  сказали,  что  свободной  комнаты  нет,  и  это  его,  видимо,
огорчило; он подошел к женщине, которую по  одежде  можно  было  принЯть  за
мавританку, и подхватил ее на руки. ‹усинда, „оротеЯ,  хозЯйка,  ее  дочь  и
Њариторнес, привлеченные диковинным и дотоле невиданным нарЯдом  мавританки,
обступили ее, и „оротеЯ, заметив, что и мавританка и  ее  спутник  приуныли,
оттого  что  им  негде  остановитьсЯ,  со  свойственною  ей  приветливостью,
учтивостью и рассудительностью сказала:
     - Џусть не смущает  вас,  госпожа  моЯ,  отсутствие  удобств:  ведь  на
постоЯлых  дворах  везде  так,  однако  ж  если  вам  благоу   годно   будет
остановитьсЯ у нас, - примолвила она, указываЯ на  ‹усинду,  -  то  на  всем
протЯжении вашего пути врЯд ли вы найдете более радушный прием.
     †енщина под покрывалом ничего ей на это не ответила, а  только  встала,
скрестила на груди руки и в знак благодарности поклонилась в поЯс. Ђ как она
при этом не проронила ни слова, то  все  заключили,  что  она,  вне  всЯкого
сомнениЯ, мавританка и что она не умеет говорить по-христиански. ‚ это времЯ
подошел пленник, который до того был  занЯт  чем-то  другим,  и,  видЯ,  что
женщины окружили его спутницу, а она на все  их  слова  отвечает  молчанием,
сказал:
     - ‘еньоры мои! ќта девушка с трудом понимает наш Язык и говорит  только
на Языке своей отчизны, - вот почему она, должно полагать, не отвечала и  не
отвечает на ваши вопросы.
     - Њы не задавали ей никаких вопросов, - возразила ‹усинда, - мы  только
предложили ей переночевать вместе с нами в той комнате, где мы  остановились
и где она найдет все удобства, какие только может  предоставить  ночевка  на
постоЯлом  дворе,  ибо  это  наш  долг  -  оказывать   гостеприимство   всем
нуждающимсЯ в нем чужестранцам, в особенности женщинам.
     - ‡а себЯ и за нее Я целую вам руки, госпожа моЯ, - сказал пленник, - и
высоко ценю, ценю по достоинству, вашу услугу, ибо,  принЯв  в  соображение,
при каких обстоЯтельствах и сколь знатными, судЯ по вашему виду, особами она
оказана, ее нельзЯ не признать великой.
     - ‘кажите, сеньор, эта сеньора - христианка или мавританка? -  спросила
„оротеЯ. - …е нарЯд и ее молчание заставлЯют нас думать о ней не то, что  бы
мы хотели.
     - Ћна мавританка по одежде  и  по  плоти,  в  душе  же  она  ревностнаЯ
христианка, ибо горит желанием сделатьсЯ таковою.
     - ‡начит, она еще не крещена? - спросила ‹усинда.
     - Њы не успели, - отвечал пленник. -  ‘  той  поры,  как  она  оставила
Ђлжир, родную землю свою и страну, и до сего днЯ над ней ни разу не нависала
угроза смерти, котораЯ могла бы принудить ее креститьсЯ без предварительного
ознакомлениЯ со всеми обрЯдами, соблюдать которые велит нам свЯтаЯ  церковь.
Ќо, даст бог, скоро она примет крещение, как подобает особе ее  званиЯ,  ибо
звание ее выше, чем можно предполагать, глЯдЯ на ее и мой нарЯд.
     ‘лова эти вызвали у слушателей желание узнать, кто такие  мавританка  и
пленник, но никто не решилсЯ об этом спросить, - всем было Ясно, что  прежде
должно им дать отдохнуть,  а  потом  уже  их  расспрашивать.  „оротеЯ  взЯла
мавританку за руку, усадила ее рЯдом с собой и  попросила  снЯть  покрывало.
Њавританка взглЯнула на пленника, точно спрашиваЯ, что ей говорЯт и  как  ей
надлежит поступить. Ћн ей сказал по-арабски, что ее просЯт снЯть покрывало и
чтобы она так и  сделала;  тогда  она  откинула  покрывало,  и  взорам  всех
открылось столь прекрасное ее лицо,  что  „оротее  она  показалась  красивее
‹усинды, а ‹усинде - красивее „оротеи, прочие  же  нашли,  что  если  кто  и
выдержит сравнение с ними обеими, то только мавританка, а некоторые даже кое
в чем отдавали  ей  предпочтение.  Ђ  как  красота  наделена  исключительною
способностью и благодатною силою умиротворЯть дух и  привлекать  сердца,  то
всем захотелось обласкать прелестную мавританку и угодить ей.
     „он ”ернандо спросил пленника, как зовут мавританку, - тот сказал,  что
ее зовут ‹ела ‡ораида, а мавританка, услышав это, понЯла,  о  чем  на  Языке
христиан спрашивают пленника, и весьма поспешно, с живостью и  беспокойством
проговорила:
     - Ќет, не ‡ораида, - ЊариЯ, ЊариЯ! - ќтим она хотела  сказать,  что  ее
зовут ЊариЯ, а не ‡ораида.
     ‘амые эти слова и то волнение, с каким мавританка  их  произносила,  не
одну слезу исторгли  у  присутствовавших,  особливо  у  женщин,  от  природы
неЯсных и добросердечных. ‹усинда с чрезвычайною  ласковостью  обнЯла  ее  и
сказала:
     - „а, да, ЊариЯ, ЊариЯ.
     Ђ мавританка подтвердила:
     - „а, да, ЊариЯ, - ‡ораида маканш! (—то значит: нет.)
     Њеж тем наступил вечер,  и  по  распорЯжению  спутников  дона  ”ернандо
хозЯин приложил все свое усердие и старание, чтобы ужин удалсЯ на  славу.  €
когда пришло времЯ и все сели за  длинный  стол,  вроде  тех,  что  стоЯт  в
трапезных и в людских, ибо ни круглого,  ни  четырехугольного  на  постоЯлом
дворе не оказалось, то  на  почетное,  председательское  место,  хотЯ  он  и
отнекивалсЯ, посадили „он Љихота, „он Љихот же изъЯвил желание, чтобы  рЯдом
с ним села сеньора Њикомикона, ибо он почитал себЯ ее телохранителем.  ђЯдом
с ними сели ‹усинда и ‡ораида, против них дон  ”ернандо  и  Љарденьо,  затем
пленник и прочие кавальеро, а рЯдом с дамами свЯщенник и цирюльник, и все  с
великим  удовольствием  принЯлись  за  ужин,  но  еще  большее  удовольствие
доставил им „он Љихот, - вновь охваченный вдохновением, как во времЯ ужина с
козопасами, когда он произнес столь длинную речь, он вдруг перестал  есть  и
заговорил:
     -  Џоразмысливши  хорошенько,  государи  мои,  невольно   приходишь   к
заключению,  что  тем,  кто  принадлежит  к  ордену  странствующих  рыцарей,
случаетсЯ быть свидетелЯми великих и неслыханных событий. ‚ самом деле,  кто
из живущих на свете, если б он въехал сейчас  в  ворота  этого  замка  и  мы
Явились бы его взору так, как мы есть, почел и принЯл бы нас за тех, кем