        ‘тендаль. ЏармскаЯ обитель

   -----------------------------------------------------------------------
   Stendhal (Marie Henri Beyle). La chartreuse de Parme (1839).
   Њ., ѓосударственное издательство художественной литературы, 1955.
   Џер. с фр. - Ќ.Ќемчинова.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 17 January 2001
   -----------------------------------------------------------------------


        Џђ…„€‘‹Ћ‚€… Ђ‚’ЋђЂ

   Џовесть эта написана зимой 1830 года,  в  трехстах  лье  от  Џарижа,  а
потому, разумеетсЯ, в ней нет ни единого намека на событиЯ  текущего  1839
года.
   ‡а много лет до того, когда наши армии проходили по …вропе, Я  по  воле
случаЯ очутилсЯ на постое в  доме  одного  каноника.  ќто  было  в  Џадуе,
счастливом городе €талии. Џребывание мое у каноника затЯнулось, и мы с ним
стали друзьЯми.
   ‚ конце 1830 года, попав проездом в Џадую, Я поспешил в дом каноника. џ
знал, что старика уже нет  в  живых,  но  мне  хотелось  еще  раз  увидеть
гостиную, где Я провел столько приЯтных вечеров, о которых часто вспоминал
с большим сожалением. ‚ доме жил теперь племЯнник покойного с  женой;  они
встретили менЯ как старого друга. ‘обралось еще несколько человек  гостей,
и разошлись мы очень  поздно.  ЏлемЯнник  каноника  приказал  принести  из
кофейни Џедроти превосходного zambaione. ‡асиделись  мы  главным  образом,
слушаЯ историю герцогини ‘ансеверина: кто-то из гостей упомЯнул о  ней,  а
хозЯин, в угоду мне, рассказал ее всю полностью.
   - ‚ той стране, куда Я еду, - сказал Я своим друзьЯм, - не найти такого
общества, как у вас, и, чтобы скоротать времЯ в долгие вечера, Я напишу на
основе этой истории повесть.
   - ‚ таком случае, - сказал племЯнник каноника, - Я принесу  вам  сейчас
записки моего дЯдюшки, где  в  главе,  посвЯщенной  Џарме,  он  говорит  о
некоторых интригах при пармском дворе, происходивших в те  времена,  когда
герцогинЯ полновластно царила там. Ќо берегитесь! ‚  этой  истории  мораль
хромает,  и  теперь,  когда  у  вас,  во  ”ранции,  мода  на  евангельскую
непорочность, - она может составить вам убийственную славу.
   џ публикую эту повесть по рукописи 1830 года, ничего в ней не  изменив,
хотЯ это может повлечь за собою две неприЯтности.
   ‚о-первых,  неприЯтность  длЯ  читателЯ:  действующие  лица  у  менЯ  -
итальЯнцы,  а  это  может  уменьшить  интерес  к  книге,  так  как  сердца
итальЯнцев сильно отличаютсЯ от сердец обитателей ”ранции; в  €талии  люди
искренни, благодушны и не боЯзливы, - говорЯт то,  что  думают,  тщеславие
находит  на  них  лишь  приступами,  но  тогда  оно  становитсЯ  страстью,
именуемой puntiglio. €, наконец, они не смеютсЯ над бедностью.
   ‚тораЯ неприЯтность касаетсЯ автора. Џризнаюсь, Я  осмелилсЯ  сохранить
за моими героЯми всю резкость их характеров; но зато Я громко заЯвлЯю, что
выношу им  глубоко  моральное  порицание  за  многие  их  поступки.  ‡ачем
придавать  им  высокую  нравственность  и   обаЯтельные   качества   наших
французов, которые больше всего на свете  почитают  деньги  и  никогда  не
совершают  грехов,  порожденных   ненавистью   или   любовью?   €тальЯнцы,
изображенные в моем повествовании, совсем на них не похожи.  ‚прочем,  мне
думаетсЯ, что стоит проехать двести лье с юга на север, как все становитсЯ
иным: и пейзажи и романы. ђадушнаЯ  племЯнница  каноника,  котораЯ  близко
знала и даже очень любила герцогиню ‘ансеверина,  просит  менЯ  ничего  не
менЯть в приключениЯх этой дамы, хотЯ они и достойны осуждениЯ.
   23 ЯнварЯ 1839 г.


        —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ

                                                Gla mi fur dolci inviti
                                                a empir le carte
                                                I luoghi ameni.
                                                     Ariosto, Sat. IV (*1)


        1

   <b>Њ€‹ЂЌ ‚ 1796 ѓЋ„“</b>

   15 маЯ 1796 года генерал Ѓонапарт вступил  в  Њилан  во  главе  молодой
армии, котораЯ прошла мост у ‹оди (*2), показав  всему  миру,  что  спустЯ
много столетий у –езарЯ и Ђлександра поЯвилсЯ преемник.  —удеса  отваги  и
гениальности, которым €талиЯ стала  свидетельницей,  в  несколько  месЯцев
пробудили от сна весь ее народ; еще за неделю  до  вступлениЯ  французской
армии жители Њилана видели в ней лишь орду разбойников, привыкших  убегать
от войск его императорского и королевского величества, -  так  по  крайней
мере внушала им трижды в неделю миланскаЯ газетка,  выходившаЯ  на  листке
дрЯнной желтой бумаги величиною с ладонь.
   ‚ средние века республиканцы ‹омбардии были  не  менее  храбры,  нежели
французы, и за это императоры ѓермании обратили  их  столицу  в  развалины
(*3). ‘тав верноподданными (*4), они считают самым важным длЯ  себЯ  делом
печатать на платочках из розовой тафты  сонеты  по  случаю  бракосочетаниЯ
какой-нибудь высокородной или богатой девицы.  —ерез  два-три  года  после
этого  великого  событиЯ  в  своей  жизни  молодаЯ  супруга   брала   себе
поклонника, - иногда  имЯ  чичисбеЯ,  заранее  избранного  семьей  жениха,
занимало почетное место в брачном контракте.  Љак  далеки  были  от  столь
изнеженных  нравов  глубокие  волнениЯ,  вызванные  нежданным   нашествием
французской армии! ‚скоре возникли новые нравы,  исполненные  страсти.  15
маЯ 1796 года весь народ увидел, каким нелепым, а иногда  и  гнусным  было
все то, к чему он прежде относилсЯ  с  почтением.  …два  только  последний
австрийский полк оставил ‹омбардию, как старые взглЯды  рухнули,  вошло  в
моду подвергать свою жизнь опасности.  Џосле  многих  веков  расслаблЯющих
чувствований люди увидели, что  счастьЯ  возможно  достигнуть  лишь  ценою
подлинной  любви  к  родине  и  доблестных  подвигов.  „олгий  и  ревнивый
деспотизм, наследие Љарла V и ”илиппа II, погрузил ломбардцев  в  глубокий
мрак, но они свергли статуи этих монархов, и сразу же всех затопили  волны
света. ЏЯтьдесЯт лет, пока "ќнциклопедиЯ" (*5) и ‚ольтер  взрывали  старую
”ранцию, монахи кричали доброму миланскому народу, что учитьсЯ грамоте, да
и вообще чему бы то ни было, - совершенно напрасный труд, ибо  стоит  лишь
исправно платить свЯщеннику десЯтину (*6), без утайки рассказывать ему  на
духу свои мелкие грешки,  и  можно  быть  почти  уверенным,  что  получишь
хорошее место в раю. Ђ чтобы  довести  до  полного  бессилиЯ  этот  народ,
некогда умевший и мыслить и быть грозою, ЂвстриЯ по дешевой  цене  продала
ему привилегию не поставлЯть рекрутов в ее армию.
   ‚ 1796 году всЯ миланскаЯ армиЯ состоЯла из двадцати четырех шалопаев в
красных мундирах, и они охранЯли город совместно с четырьмЯ  великолепными
полками венгерских гренадеров. ђаспущенность достигла крайних пределов, но
страсти были Явлением редкостным. Џомехой тому была неприЯтнаЯ обЯзанность
все рассказывать духовнику под страхом погибели даже в здешнем мире. Љроме
того, славный ломбардский народ был свЯзан некоторыми запретами монархии -
мелкими, но довольно докучными. ’ак, например,  эрцгерцогу,  который  имел
резиденцию в Њилане и правил страной  от  имени  австрийского  императора,
своего двоюродного брата, вздумалось занЯтьсЯ прибыльным делом - торговать
хлебом. ‘ледствием этого Явилось запрещение крестьЯнам продавать зерно  до
тех пор, пока его высочество не наполнит своих амбаров.
   ‚ мае 1796 года, через три днЯ после вступлениЯ  французов,  в  большую
миланскую кофейню ‘ерви, модную в те времена,  зашел  прибывший  вместе  с
армией молодой рисовальщик-миниатюрист и порЯдочный ветрогон,  по  фамилии
ѓро (*7), впоследствии знаменитый художник; он услышал в кофейне  рассказы
о  торговых  подвигах  эрцгерцога  и  узнал  также,  что  тот   отличаетсЯ
тучностью. € вот художник взЯл со стола листок скверной желтой бумаги,  на
которой напечатан был перечень различных сортов мороженого, и  на  обороте
его изобразил,  как  французский  солдат  проткнул  штыком  толстое  чрево
эрцгерцога  и  оттуда  вместо  крови  потоком  хлынула  пшеница.  ’о,  что
называетсЯ "шаржем" или "карикатурой", было совсем незнакомо в этой стране
хитрого деспотизма. ђисунок,  оставленный  художником  ѓро  на  столике  в
кофейне ‘ерви, показалсЯ чудом, сошедшим с неба; за ночь  сделали  с  него
гравюру и на другой день распродали двадцать тысЯч оттисков.
   ‚ тот же день на стенах домов поЯвились афиши, уведомлЯвшие о взыскании
шестимиллионной контрибуции на нужды французской армии, котораЯ только что
выиграла шесть  сражений,  завоевала  двадцать  провинций,  но  испытывала
недостаток в башмаках, панталонах, мундирах и шапках.
   ‚месте с оборванными беднЯками французами в ‹омбардию вторгнулась такаЯ
могучаЯ волна счастьЯ и радости,  что  только  свЯщенники  да  кое-кто  из
дворЯн  стонали  от  тЯжести  шестимиллионной  контрибуции,   за   которой
последовали и другие денежные взысканиЯ. ‚едь эти  французские  солдаты  с
утра и до вечера смеЯлись и пели, все были моложе двадцати пЯти лет, а  их
главнокомандующему  недавно  исполнилось  двадцать  семь,  и  он  считалсЯ
старейшиной армии. †изнерадостность, молодость, беззаботность  были  таким
приЯтным ответом на злобные  предсказаниЯ  монахов,  которые  уже  полгода
возвещали с высоты церковных кафедр, что все французы - изверги,  что  под
страхом смертной казни их солдаты обЯзаны все жечь, всем рубить головы,  -
недаром впереди каждого их  полка  везут  гильотину.  Ђ  в  деревнЯх  люди
видели, как у дверей крестьЯнских хижин  французские  солдаты  баюкали  на
руках хозЯйских ребЯтишек, и почти каждый вечер  какой-нибудь  барабанщик,
умевший пиликать на скрипке, устраивал бал.  Њодные  контрдансы  были  длЯ
солдат слишком мудрены, и показать итальЯнкам их замысловатые  фигуры  они
не могли, да, кстати сказать, и сами не были им  обучены,  зато  итальЯнки
научили молодых  французов  плЯсать  "монферину",  "попрыгунью"  и  другие
народные танцы.
   Ћфицеров по мере возможности расквартировали по богатым домам; им очень
нужно было подкрепить свои силы. € вот один лейтенант, по  фамилии  ђобер,
получил билет на постой во дворце маркизы дель „онго. Љогда  этот  офицер,
молодой ополченец и человек довольно бойкий, вошел во дворец, "в кармане у
него было всего-навсего одно экю в шесть франков, только что выданное  ему
казначеем  в  ЏьЯченце.  Џосле  сражениЯ  у  ‹оди  он  снЯл   с   красавца
австрийского  офицера,  убитого  пушечным  Ядром,  великолепные  новенькие
нанковые панталоны, и,  право,  никогда  еще  так  кстати  не  приходилась
человеку эта часть одежды.  Ѓахрома  офицерских  эполет  была  у  него  из
шерсти, а сукно на рукавах мундира пришлось  притачать  к  подкладке,  длЯ
того чтобы оно не расползлось клочьЯми. Ќо упомЯнем еще более  прискорбное
обстоЯтельство: подметки его башмаков были выкроены  из  треуголки,  также
взЯтой на поле сражениЯ у  ‹оди.  ќти  самодельные  подметки  были  весьма
заметно привЯзаны к башмакам веревочками, и, когда дворецкий,  Явившись  в
комнату лейтенанта ђобера, пригласил его откушать с маркизой  дель  „онго,
беднЯга почувствовал убийственное смущение. ‚месте со своим вольтижером он
провел два часа, остававшиесЯ  до  рокового  обеда,  за  работой,  усердно
стараЯсь хоть немного починить мундир и  закрасить  чернилами  злосчастные
веревочки на башмаках. Ќаконец, грознаЯ минута настала.


   - …ще никогда в жизни не был Я так  смущен,  -  говорил  мне  лейтенант
ђобер. - „амы думали, что Я их напугаю, а Я трепетал больше,  чем  они.  џ
смотрел на свои башмаки и не знал, как  мне  грациозно  подойти  в  них  к
хозЯйке дома. Њаркиза дель „онго, - добавил  он,  -  была  тогда  во  всем
блеске своей красоты. ‚ы ее видели, вы  помните,  конечно,  ее  прекрасные
глаза, ангельски-кроткий взглЯд и чудесные темно-русые волосы, так красиво
обрамлЯвшие прелестный  овал  ее  лица.  ‚  моей  комнате  висела  картина
"€родиада" ‹еонардо да ‚инчи (*8), - казалось, это был ее портрет.  €  вот
менЯ, по счастью, так  поразила  эта  сверхъестественнаЯ  красота,  что  Я
позабыл про свой нарЯд. –елых два года  Я  пробыл  в  горах  около  ѓенуи,
привык к  зрелищу  убожества  и  уродства  и  теперь,  не  сдержав  своего
восторга, дерзнул высказать его.
   Ќо  у  менЯ  хватило  здравого  смысла  не   затЯгивать   комплиментов.
ђассыпаЯсь в любезностЯх, Я видел вокруг себЯ мраморные стены  столовой  и
целую дюжину лакеев и камердинеров, одетых, как мне  тогда  показалось,  с
величайшей роскошью. ‚ообразите  только:  эти  бездельники  были  обуты  в
хорошие башмаки да еще с серебрЯными прЯжками. џ  заметил,  как  эти  люди
глупо таращат глаза, разглЯдываЯ мой мундир, а может, и мои  башмаки,  что
уже окончательно убивало менЯ. џ мог одним своим словом нагнать страху  на
всю эту челЯдь, но как ее одернуть, не рискуЯ в то же времЯ испугать  дам?
Њаркиза, надо вам сказать, в тот день "длЯ храбрости", как она сто раз мне
потом объЯснЯла, взЯла домой из монастырского пансиона сестру своего мужа,
„жину дель „онго, - впоследствии она стала прекрасной графиней Џьетранера,
которую  в  дни  благоденствиЯ  никто  не  мог  превзойти   веселостью   и
приветливостью, так же как никто не превзошел  ее  мужеством  и  спокойной
стойкостью в дни превратностей.
   „жине  было  тогда  лет  тринадцать,  а  на  вид  -  восемнадцать;  она
отличалась, как вы знаете, живостью и чистосердечием, и  тут,  за  столом,
видЯ мой костюм, она так боЯлась  расхохотатьсЯ,  что  не  решалась  есть;
маркиза, напротив, дарила  менЯ  натЯнутыми  любезностЯми:  она  прекрасно
видела в моих глазах нетерпеливую  досаду.  ‘ловом,  Я  представлЯл  собою
нелепую фигуру; Я  должен  был  сносить  презрение  -  дело  длЯ  француза
невозможное. € вдруг менЯ осенила мысль, ниспосланнаЯ, конечно,  небом:  Я
стал рассказывать дамам о своей бедности, о том, сколько  мы  настрадались
за два года в генуэзских горах, где нас  держали  старые  дураки-генералы.
’ам давали нам, говорил Я, три унции (*9) хлеба в день и жалованье платили
ассигнациЯми, которые не имели хождениЯ в тех  краЯх.  Ќе  прошло  и  двух
минут, как Я заговорил об этом, а у доброй маркизы уже слезы заблестели на
глазах, и „жина тоже стала серьезной.
   - Љак, господин лейтенант? - переспросила она. - ’ри унции хлеба?
   - „а, мадемуазель. Ђ раза три в неделю нам ничего не перепадало, и, так
как крестьЯне, у которых мы были расквартированы, бедствовали  еще  больше
нас, мы делились с ними хлебом.
   ‚ыйдЯ из-за стола, Я предложил маркизе  руку,  проводил  ее  до  дверей
гостиной, затем поспешно вернулсЯ и  дал  лакею,  прислуживавшему  мне  за
столом, единственное свое шестифранковое  экю,  сразу  разрушив  воздушные
замки, которые Я строил, мечтаЯ об употреблении этих денег.
   Ќеделю спустЯ, -  продолжал  свой  рассказ  лейтенант  ђобер,  -  когда
совершенно Ясно стало, что французы никого не собираютсЯ  гильотинировать,
маркиз дель „онго возвратилсЯ с берегов Љомо из своего замка ѓрианта,  где
он так  храбро  укрылсЯ  при  приближении  нашей  армии,  бросив  на  волю
случайностей войны красавицу жену и сестру. Ќенависть маркиза к  нам  была
равносильна его страху - то есть безмерна, и мне смешно было  смотреть  на
пухлую и бледную физиономию этого ханжи, когда он лебезил передо мною.  Ќа
другой день после его возвращениЯ в Њилан мне выдали три локтЯ (*10) сукна
и двести франков из шестимиллионной контрибуции; Я вновь оперилсЯ  и  стал
кавалером моих хозЯек, так как начались балы.


   €сториЯ лейтенанта ђобера походит на историю всех французов  в  Њилане:
вместо  того  чтобы  посмеЯтьсЯ  над  нищетой   этих   удальцов,   к   ним
почувствовали жалость и полюбили их.
   Џора  нежданного  счастьЯ  и  опьЯнениЯ  длилась  два  коротких   года;
безумства доходили  до  крайних  пределов,  захватили  всех  поголовно,  и
объЯснить их можно лишь с помощью  следующего  исторического  и  глубокого
рассуждениЯ: этот народ скучал целое столетие.
   Ќекогда  при  дворе  ‚исконти  и  ‘форца  (*11),  знаменитых   герцогов
миланских, царило сладострастие, свойственное южным странам. Ќо, начинаЯ с
1624 года,  когда  Њиланом  завладели  испанцы,  молчаливые,  надменные  и
подозрительные  повелители,  всегда   опасавшиесЯ   восстаниЯ,   веселость
исчезла. ЏеренЯв обычаи своих владык,  люди  больше  стремились  отомстить
ударом кинжала за малейшую обиду, чем наслаждатьсЯ каждой минутой жизни.
   ‘ 15 маЯ 1796 года, когда французы вступили в Њилан, и до  апрелЯ  1799
года, когда их оттуда изгнали после сражениЯ при  Љассано  (*12),  повсюду
господствовало счастливое безумство, веселье, сладострастье, забвенье всех
унылых  правил  или  хотЯ  бы   просто   благоразумиЯ,   и   даже   старые
купцы-миллионеры,  старые  ростовщики,  старики  нотариусы  позабыли  свою
обычную угрюмость и погоню за наживой.
   ‹ишь несколько семейств, принадлежавших  к  высшим  кругам  дворЯнства,
словно досадуЯ на всеобщую радость и расцвет всех сердец,  уехали  в  свои
поместьЯ. Џравда, эти знатные и богатые  семьи  были  невыгодным  длЯ  них
образом выделены при раскладке военной контрибуции длЯ французской армии.
   Њаркиз дель „онго, раздраженный картиной  ликованиЯ,  одним  из  первых
удалилсЯ в свой великолепный замок  ѓрианта,  находившийсЯ  неподалеку  от
города Љомо;  дамы  привезли  туда  однажды  и  лейтенанта  ђобера.  ‡амок
представлЯл собою крепость, и местоположение его, пожалуй, не  имеет  себе
равного в мире, ибо он  стоит  на  высоком  плато,  поднимающемсЯ  на  сто
пЯтьдесЯт футов над чудесным озером, и из окон  его  видна  большаЯ  часть
озера. ќто был родовой замок маркизов дель „онго, построенный  ими  еще  в
пЯтнадцатом  столетии,  как  о  том  свидетельствовали  мраморные  щиты  с
фамильным гербом;  от  тех  времен,  когда  он  служил  крепостью,  в  нем
сохранились подъемные мосты и глубокие рвы, правда  уже  лишившиесЯ  воды;
все же под защитой его стен высотою в восемьдесЯт футов и толщиною в шесть
футов можно было не боЯтьсЯ внезапного нападениЯ, и поэтому подозрительный
маркиз дорожил им. Ћкружив  себЯ  двадцатью  пЯтью  -  тридцатью  лакеЯми,
которых он считал преданными слугами, вероЯтно за то, что всегда осыпал их
руганью, он тут меньше терзалсЯ страхом, чем в Њилане.
   ‘трах этот  не  лишен  был  оснований:  маркиз  вел  весьма  оживленную
переписку со шпионом, которого ЂвстриЯ держала на швейцарской  границе,  в
трех  лье  от  ѓрианты,  длЯ   того   чтобы   он   способствовал   бегству
военнопленных, взЯтых французами в сражениЯх, и это  обстоЯтельство  могло
очень не понравитьсЯ французским генералам.
   ‘вою молодую жену маркиз оставил в Њилане. Ћна управлЯла там  семейными
делами,  обЯзана  была  договариватьсЯ  относительно   сумм   контрибуций,
которыми облагали casa del  Dongo,  как  говорЯт  в  €талии,  -  старатьсЯ
уменьшить их,  что  заставлЯло  ее  встречатьсЯ  с  некоторыми  дворЯнами,
принЯвшими на себЯ выполнение общественных должностей, а также и с  лицами
незнатными, но весьма  влиЯтельными.  ‚  семействе  дель  „онго  произошло
большое событие: маркиз подыскал  жениха  длЯ  своей  юной  сестры  „жины,
человека очень богатого и высокородного; но этот вельможа пудрил волосы, и
поэтому „жина всегда встречала его взрывом хохота, а вскоре она  совершила
безумный поступок - вышла  замуж  за  графа  Џьетранера.  Џравда,  он  был
человек достойный и весьма красивый, но из обедневшего дворЯнского рода и,
в  довершение  несчастьЯ,  Ярый  сторонник  новых  идей.  Џьетранера   был
суб-лейтенантом €тальЯнского легиона  (*13),  что  усугублЯло  негодование
маркиза.
   Џрошли  два  года,  полных  безумного  весельЯ  и  счастьЯ;   парижскаЯ
„иректориЯ (*14),  разыгрываЯ  роль  прочно  утвердившейсЯ  власти,  стала
выказывать смертельную ненависть ко всем, кто  не  был  посредственностью.
Ѓесталанные  генералы,   которыми   она   наградила   €тальЯнскую   армию,
проигрывали битву за битвой в тех самых ‚еронских долинах, которые за  два
года до того были свидетельницами чудес, совершенных при Ђрколе  и  ‹онато
(*15).  Ђвстрийцы  подошли  к  Њилану;  лейтенант  ђобер,  уже  получивший
командование батальоном и раненный в сражении при Љассано, в последний раз
оказалсЯ  гостем  своей  подруги,  маркизы  дель  „онго.   Џрощание   было
горестным. ‚месте с ђобером уехал и граф Џьетранера, который последовал за
французскими  войсками,  отступавшими  к  Ќови  (*16).   Њолодой   графине
Џьетранера  брат  отказалсЯ   выплатить   законную   часть   родительского
наследства, и она ехала за армией в простой тележке.
   Ќастала та пора реакции и возвращениЯ к старым взглЯдам, которую жители
Њилана называют "i tredici mesi" (тринадцать месЯцев), потому что,  на  их
счастье,  это  вернувшеесЯ  мракобесие  действительно  продлилось   только
тринадцать месЯцев - до сражениЯ  при  Њаренго  (*17).  ‚се  старики,  все
угрюмые ханжи поднЯли головы, захватили  бразды  правлениЯ  и  верховодили
обществом; вскоре эти благонамеренные  люди,  оставшиесЯ  верными  старому
режиму, распространили по деревнЯм слух, что  Ќаполеон  повешен  в  …гипте
мамелюками (*18), - участь, заслуженнаЯ им по многим причинам.
   ‘реди дворЯн-злопыхателей,  которые  возвратились  из  своих  имений  и
жаждали мести, особенной Яростью отличалсЯ маркиз дель „онго. Ќеистовство,
вполне естественно, поставило его во  главе  партии  реакции.  —лены  этой
партии люди порЯдочные, когда им нечего было боЯтьсЯ, но  теперь  все  еще
дрожавшие от страха, сумели обойти австрийского генерала. Ћн был человеком
довольно благодушным, но, поддавшись их уговорам, решил, что  суровость  -
самаЯ искуснаЯ политика, и приказал арестовать сто пЯтьдесЯт патриотов,  а
это были тогда поистине лучшие люди €талии.
   ‚скоре их сослали в бухты Љатарро (*19), бросили в подземные пещеры,  и
сырость, а главное голод, быстро расправились с этими "негодЯЯми".
   Њаркиз дель „онго  получил  важный  пост.  ’ак  как  ко  множеству  его
прекрасных  качеств  присоединЯлась  и  мерзкаЯ  скаредность,  то  он   во
всеуслышание похвалЯлсЯ, что ни разу не послал и не пошлет ни одного гроша
своей сестре, графине Џьетранера: она по-прежнему безумствовала  от  любви
и, не желаЯ покинуть мужа, умирала с  голоду  во  ”ранции  вместе  с  ним.
„обраЯ маркиза дель „онго была в отчаЯнии; наконец,  ей  удалось  похитить
несколько небольших  бриллиантов  из  своего  ларчика  с  драгоценностЯми,
который ее супруг отбирал у нее каждый вечер и запирал в  кованый  сундук,
стоЯвший под его кроватью; маркиза  принесла  мужу  в  приданое  восемьсот
тысЯч франков, а получала  от  него  ежемесЯчно  на  свои  личные  расходы
восемьдесЯт франков. ‚се тринадцать месЯцев, которые французы провели  вне
Њилана, эта робкаЯ женщина одевалась в черное, находЯ  длЯ  своего  траура
благовидные предлоги.
   ЏризнаемсЯ, что,  по  примеру  многих  солидных  писателей,  мы  начали
историю нашего героЯ за  год  до  его  рождениЯ.  ‚  самом  деле,  главное
действующее лицо  в  этой  книге  не  кто  иной,  как  ”абрицио  ‚альсерра
marchesino [произноситсЯ "маркезино"; по местным  обычаЯм,  заимствованным
из ѓермании, этот титул даетсЯ  сыновьЯм  маркиза;  "контино"  -  сыновьЯм
графа, "контесина" - дочерЯм графа и т.д.  (прим.авт.)]  дель  „онго,  как
говорЯт в Њилане. Ћн родилсЯ как раз в то времЯ, когда прогнали французов,
и по воле случаЯ оказалсЯ вторым  сыном  г-на  маркиза  дель  „онго,  того
самого вельможи, о котором читателю кое-что уже известно, а именно, что  у
него было пухлое и бледное лицо, лживаЯ улыбка и беспредельнаЯ ненависть к
новым идеЯм. Ќаследником  всего  родового  состоЯниЯ  дель  „онго  ЯвлЯлсЯ
старший сын маркиза, Ђсканьо, вылитый портрет и достойный  отпрыск  своего
отца. …му было восемь лет, а ”абрицио - два года, когда генерал  Ѓонапарт,
которого  все   высокородные   особы   считали   уже   давно   повешенным,
нежданно-негаданно перешел ‘енбернарский перевал и вступил в Њилан, -  еще
один  исключительный  момент  в  €стории:  вообразите  себе  целый  народ,
обезумевший от восторга. —ерез несколько дней  Ќаполеон  выиграл  сражение
при Њаренго. Ћстальное  рассказывать  излишне.  ЋпьЯнение  жителей  Њилана
достигло предела, но на этот раз к нему примешивалась мысль о мести:  этот
добрый народ научилсЯ ненавидеть.  ‚скоре  вернулись  из  ссылки  немногие
выжившие "в бухтах Љатарро" патриоты; возвращение  их  было  отпраздновано
как  национальное  торжество.  Ѓледные,  исхудалые  узники,   с   большими
удивленными  глазами,  представлЯли  собою  странный  контраст  ликованию,
гремевшему вокруг них. „лЯ  наиболее  запЯтнанных  родовитых  семейств  их
возвращение было сигналом к бегству. Њаркиз дель  „онго  одним  из  первых
удрал  в  свой  замок  ѓрианта.  ‚о  многих  знатных  семьЯх   отцы   были
преисполнены ненависти и страха, но  жены  и  дочери  вспоминали,  сколько
радости принесло им первое вступление французов в Њилан,  и  с  сожалением
думали  о  веселых  балах,  которые  тотчас  после  взЯтиЯ  Њаренго  стали
устраивать в Casa Tanzi [в Ѓальном дворце].  —ерез  несколько  дней  после
победы  французский  генерал,  на  которого  возложена  была   обЯзанность
поддерживать спокойствие в ‹омбардии, заметил, что все фермеры, арендаторы
дворЯнских земель, все деревенские  старухи  уже  нисколько  не  думают  о
поразительной победе при Њаренго, изменившей судьбу €талии и в  один  день
вновь отдавшей в руки победителей тринадцать крепостей,  -  все  поглощены
пророчеством свЯтого „жиовиты, главного покровителЯ Ѓрешии. ќто  свЯщенное
прорицание гласило, что благоденствию Ќаполеона и французов настанет конец
ровно через тринадцать недель после Њаренго.  ‚  оправдание  маркиза  дель
„онго и других злобствовавших владельцев поместий надо  сказать,  что  они
непритворно поверили пророчеству. ‚се эти господа не прочли и четырех книг
за свою жизнь. ’еперь они открыто занимались сборами, готовЯсь вернутьсЯ в
Њилан через тринадцать недель; но времЯ шло и  вело  за  собою  все  новые
успехи ”ранции. ‚озвратившись в Џариж,  Ќаполеон  мудрыми  декретами  спас
революцию от внутренних врагов, как он спас  ее  при  Њаренго  от  натиска
чужестранцев.  ’огда  ломбардские  дворЯне,  бежавшие  в  свои   поместьЯ,
открыли, что они сперва  плохо  понЯли  предсказание  свЯтого  покровителЯ
Ѓрешии: речь шла не  о  тринадцати  неделЯх,  но,  конечно,  о  тринадцати
месЯцах. Џрошло тринадцать месЯцев, а благоденствие ”ранции,  казалось,  с
каждым днем все возрастало.
   “помЯнем лишь вскользь о десЯтилетии успехов и процветаниЯ, длившемсЯ с
1800 по 1810 год. Џочти все это десЯтилетие  ”абрицио  провел  в  поместье
ѓрианта среди крестьЯнских ребЯтишек, дралсЯ с ними на кулачках  и  ничему
не училсЯ, даже грамоте. ‡атем его  послали  в  Њилан,  в  коллегию  отцов
иезуитов. Њаркиз потребовал, чтобы его сына познакомили с  латынью  не  по
сочинениЯм древних авторов, которые постоЯнно толкуют о республиках, а  по
великолепному фолианту, украшенному более чем сотней гравюр и  ЯвлЯвшемусЯ
шедевром художников XVII века,  -  это  была  генеалогиЯ  рода  ‚альсерра,
маркизов дель „онго, изданнаЯ на латинском Языке в 1650 году ”абрицио дель
„онго, архиепископом Џармским. Ћтпрыски рода ‚альсерра в большинстве своем
были  воины,  поэтому  гравюры  изображали   многочисленные   битвы,   где
какой-либо герой, носивший эту  фамилию,  разил  врагов  могучими  ударами
меча. Љнига эта очень  нравилась  ”абрицио.  Њать,  котораЯ  обожала  его,
получала иногда от мужа дозволение съездить в Њилан повидатьсЯ с сыном, но
маркиз никогда не давал ей ни гроша на эти поездки, - деньгами ее  ссужала
невестка, добраЯ графинЯ Џьетранера. Џосле возвращениЯ  французов  графинЯ
стала одной из  самых  блестЯщих  дам  при  дворе  принца  …вгениЯ  (*20),
вице-королЯ €талии.
   Љогда ”абрицио пошел к первому причастию, она добилась от маркиза  дель
„онго, по-прежнему находившегосЯ в добровольной ссылке, дозволениЯ изредка
брать к себе племЯнника из коллегии. Ћна решила, что этот  своеобразный  и
умненький мальчик, очень  серьезный,  красивый,  вовсе  не  будет  портить
гостиную светской женщины, хотЯ он полный невежда и еле-еле умеет  писать.
ѓрафинЯ во все вносила  свойственную  ей  страстность;  она  обещала  свое
покровительство ректору  коллегии,  если  ее  племЯнник  ”абрицио  сделает
блестЯщие успехи в ученье и получит к концу года  награды.  ‚ероЯтно,  длЯ
того чтобы дать ему возможность заслужить эти награды, она  брала  его  из
коллегии каждую субботу и нередко отвозила обратно только в  среду  или  в
четверг. €езуиты, хоть и пользовались любовью принца …вгениЯ,  вице-королЯ
€талии, были, однако, изгнаны из страны (*21) по  законам  королевства,  и
ректор коллегии, большой дипломат, понЯл, как выгодно длЯ него  установить
дружеские отношениЯ с  всесильной  придворной  дамой.  Ћн  не  осмеливалсЯ
жаловатьсЯ  на  отлучки  ”абрицио,  и  мальчик,  оставаЯсь  все  таким  же
невеждой, получил в конце года первую награду по  пЯти  предметам.  ‚полне
естественно, что  графинЯ  Џьетранера,  в  сопровождении  своего  супруга,
дивизионного гвардейского генерала, и пЯти-шести сановных  особ  из  свиты
вице-королЯ, посетила  коллегию  иезуитов  и  присутствовала  при  раздаче
наград примерным ученикам. ђектор получил похвалу от своего начальства.
   ѓрафинЯ возила  мальчика  на  все  пышные  празднества,  которыми  было
ознаменовано слишком краткое царствование любезного принца …вгениЯ.  ‘воей
властью она произвела ”абрицио в гусарские офицеры, и он в двенадцать  лет
уже носил гусарский мундир.  Ћднажды  графинЯ,  восхищеннаЯ  миловидностью
своего племЯнника, попросила принца назначить его пажом, что  означало  бы
примирение семейства дель „онго с новой властью. Ќа следующий день графине
понадобилось все ее  влиЯние,  чтобы  упросить  принца  позабыть  об  этой
просьбе, хотЯ длЯ исполнениЯ ее недоставало самой малости - согласиЯ  отца
будущего пажа, но в согласии, несомненно, было бы отказано, и очень бурно.
"„икаЯ выходка" сестры всполошила фрондирующего маркиза дель „онго, и  он,
под благовидным  предлогом,  вернул  юного  ”абрицио  в  ѓрианту.  ѓрафинЯ
глубоко презирала своего брата, считаЯ его унылым глупцом,  который  может
стать зловредным, если дать ему волю. Ќо она безумно  любила  ”абрицио  и,
нарушив ради него десЯтилетнее молчание, написала маркизу, требуЯ Џрислать
к ней племЯнника; письмо ее осталось без ответа.
   €так,  ”абрицио  возвратилсЯ  в  грозный  замок,   построенный   самыми
воинственными его предками, и весь запас его знаний заключалсЯ  в  военных
артикулах да в уменье ездить верхом, - граф Џьетранера,  который  так  же,
как и жена его, был без ума от мальчика, часто сажал его на лошадь и  брал
с собой на парады.
   Љогда ”абрицио прибыл в ѓрианту, глаза его еще  были  красны  от  слез,
пролитых при расставании с тетушкой и ее великолепными гостиными,  а  дома
только мать и сестры встретили его горЯчими ласками. Ћтец заперсЯ в  своем
кабинете со старшим сыном  маркезино  Ђсканьо:  они  сочинЯли  шифрованные
письма, которым предстоЯла честь быть отправленными в  ‚ену;  отец  и  сын
обычно выходили из кабинета только к столу. Њаркиз  с  важностью  твердил,
что обучает своего "законного преемника", как вести двойные счетные записи
доходов, получаемых натурой от каждого из его поместий. Ќа самом  же  деле
он слишком ревниво оберегал свою власть, чтобы говорить о таких  предметах
даже с сыном и наследником всех его майоратных  владений.  Ћн  приспособил
Ђсканьо длЯ шифровки депеш в пЯтнадцать - двадцать страниц каждаЯ, которые
посылал два-три раза в неделю в вейцарию, откуда их переправлЯли в  ‚ену.
Њаркиз воображал, что он знакомит своих законных  государей  с  внутренним
положением €тальЯнского королевства, и, хотЯ  это  положение  было  совсем
неведомо ему самому, письма его имели большой успех. € вот почему.  Њаркиз
посылал надежного  человека  на  большую  дорогу  подсчитывать  количество
солдат  какого-нибудь  французского  или  итальЯнского  полка,   менЯвшего
гарнизон, и в своем донесении венскому двору старалсЯ по крайней  мере  на
четверть уменьшить наличный  состав  этих  воинских  частей.  …го  письма,
кстати сказать преглупые, отличались одним достоинством:  они  опровергали
сообщениЯ более правдивые и потому нравились. Ќедаром  перед  возвращением
”абрицио в ѓрианту камергерский мундир маркиза  украсила  пЯтаЯ  по  счету
звезда первостепенного королевского ордена.  Џравда,  к  своему  глубокому
огорчению, он не смел облекатьсЯ в мундир вне  стен  своего  кабинета,  но
никогда не позволЯл себе диктовать  депеши  иначе,  как  в  этом  расшитом
золотом парадном одеЯнии и  при  всех  орденах.  €ной  костюм  означал  бы
недостаточное почтение к монарху.
   Њаркиза пришла в восторг от миловидности младшего своего сына.  Ќо  она
сохранила привычку писать два-три раза в год генералу  графу  д'Ђ***,  как
звали теперь прежнего лейтенанта ђобера, а лгать  тем,  кого  она  любила,
маркиза совершенно не могла. ђасспросив хорошенько сына, она была поражена
его невежеством.
   "…сли  даже  мне,  хотЯ  Я   ровно   ничего   не   знаю,   он   кажетсЯ
малообразованным, то ђобер, человек такой ученый,  несомненно,  нашел  бы,
что у него совсем нет образованиЯ, а ведь теперь оно необходимо", - думала
она.
   Џочти так же сильно  удивила  ее  и  другаЯ  особенность  ”абрицио:  он
чрезвычайно серьезно относилсЯ ко всем правилам религии,  преподанным  ему
иезуитами. Њаркиза  и  сама  была  весьма  благочестива,  но  фанатическаЯ
надежность мальчика испугала ее: "…сли у маркиза хватит  сообразительности
воспользоватьсЯ этим средством влиЯниЯ, он отнимет у  менЯ  любовь  сына".
Ћна пролила много слез, и страстнаЯ ее  привЯзанность  к  ”абрицио  оттого
лишь возросла.
   †изнь в замке, где сновало тридцать - сорок слуг,  была  очень  скучна,
поэтому ”абрицио по целым днЯм пропадал на охоте или каталсЯ  в  лодке  по
озеру. ‚скоре он тесно сдружилсЯ с кучерами и конюхами; все они были Ярыми
приверженцами французов и открыто  издевались  над  богомольными  лакеЯми,
приставленными к особе  маркиза  или  старшего  его  сына.  ѓлавной  темой
насмешек над этими важными лакеЯми был их обычай пудрить волосы по примеру
господ.


        2

                      ...Љогда нам ‚еспер (*22) тьмой застелет небосклон,
                      ‘мотрю Я в небеса, грЯдущим увлечен:
                      ‚ них пишет бог - путем понЯтных начертаний -
                      “делы и судьбу живущих всех созданий.
                      Џорой на смертного он снизойдет взглЯнуть,
                      €, сжалившись, с небес ему укажет путь.
                      ‘ветилами небес - своими письменами -
                      Џредскажет радость, скорбь, и все, что будет с нами.
                      Ќо люди - меж смертей и тЯжких дел земных -
                      Џрезревши знаки те, не прочитают их.
                                                             ђонсар (*23).

   Њаркиз питал свирепую ненависть к просвещению. "€деи,  именно  идеи,  -
говорил он, -  погубили  €талию";  он  недоумевал,  как  согласовать  этот
свЯщенный  ужас   перед   знанием   с   необходимостью   усовершенствовать
образование младшего сына, столь блестЯще начатое им в коллегии  иезуитов.
‘амым безопасным он счел поручить аббату  Ѓланесу,  свЯщеннику  гриантской
церкви, дальнейшее обучение ”абрицио латыни. Ќо длЯ этого надо было,  чтоб
старик сам ее знал, а как раз он относилсЯ к ней с презрением, и  познаниЯ
его в латинском Языке ограничивались тем, что он читал  наизусть  молитвы,
напечатанные в требнике, да мог с грехом пополам разъЯснить их смысл своей
пастве. ’ем не менее аббата  Ѓланеса  почитали  и  даже  боЯлись  во  всем
приходе: он всегда говорил, что пресловутое пророчество свЯтого  „жиовиты,
покровителЯ Ѓрешии, исполнитсЯ вовсе не через тринадцать недель и даже  не
через тринадцать  месЯцев.  ЃеседуЯ  об  этом  с  надежными  друзьЯми,  он
добавлЯл, что число тринадцать следует толковать совсем  иначе,  и  многие
весьма удивились бы, если бы только можно было  все  говорить  без  утайки
(1813)!
   „ело в том, что аббат Ѓланес, человек честный, поистине  добродетельный
и по существу неглупый, проводил все ночи на колокольне: он  помешалсЯ  на
астрологии. ‚есь день он занималсЯ  сложными  математическими  выкладками,
устанавливаЯ различные сочетаниЯ и взаимоположение звезд, а большую  часть
ночи наблюдал за их движением в небе.  Џо  бедности  своей  он  располагал
только одним астрономическим инструментом -  подзорной  трубой  с  длинным
картонным стволом. ‹егко представить себе, как  презирал  изучение  Языков
человек, посвЯтивший свою жизнь определению точных сроков падениЯ империй,
а также сроков революций, изменЯющих лицо мира. "ђазве Я что-нибудь больше
узнал о лошади, - говорил он ”абрицио, - с тех пор как менЯ  научили,  что
по-латински она называетсЯ equus?"
   ЉрестьЯне боЯлись аббата Ѓланеса, считаЯ его великим  колдуном;  он  не
возражал против этого: страх, который  внушали  его  еженощные  бдениЯ  на
колокольне, мешал  им  воровать.  Ћкрестные  свЯщенники,  собратьЯ  аббата
Ѓланеса, завидуЯ его влиЯнию на  прихожан,  ненавидели  его;  маркиз  дель
„онго просто-напросто презирал его за то, что он  слишком  много  умствует
длЯ человека, столь низкого положениЯ. ”абрицио боготворил его и  в  угоду
ему иногда проводил целые вечера за вычислениЯми,  складываЯ  или  умножаЯ
огромнейшие числа, ‡атем он поднималсЯ на колокольню, - это  была  большаЯ
честь, которую аббат Ѓланес никогда никому не оказывал, но он любил  этого
мальчика за его простодушие. "…сли ты не сделаешьсЯ лицемером,  -  говорил
он ”абрицио, - то, пожалуй, будешь настоЯщим человеком".
   ђаза два-три в год ”абрицио, отважный и пылкий во всех  своих  забавах,
тонул в озере и  бывал  на  волосок  от  смерти.  Ћн  верховодил  во  всех
героических  экспедициЯх  крестьЯнских  мальчишек  ѓрианты  и   Љаденабии.
ђаздобыв ключи, озорники ухитрЯлись в  безлунные  ночи  отпирать  замки  у
цепей, которыми рыбаки привЯзывают лодки к большим камнЯм  или  прибрежным
деревьЯм. Ќадо сказать, что на озере Љомо рыбаки ставЯт переметы далеко от
берега. Љ верхнему концу лесы у них  привЯзана  дощечка,  обтЯнутаЯ  снизу
пробкой, а на дощечке укреплена гибкаЯ веточка орешника  с  колокольчиком,
который звонит всЯкий раз, как рыба попадетсЯ на крючок и дергает лесу.
   ѓлавной  целью  ночных  походов  под  предводительством  ”абрицио  было
осмотреть поставленные переметы, прежде чем рыбаки услышат предупреждающий
звон колокольчика. „лЯ этих дерзких экспедиций выбирали грозовую погоду  и
выходили в лодке за час до рассвета. ‘адЯсь в лодку, мальчишки думали, что
их ждут великие опасности, - это было поэтической стороной их вылазок,  и,
следуЯ примеру отцов, они набожно  читали  вслух  Ave  Maria.  Ќо  нередко
случалось, что перед самым отплытием, происходившим  тотчас  же  вслед  за
молитвой, ”абрицио бывал озадачен какой-нибудь приметой. ‘уеверие ЯвлЯлось
единственным плодом его участиЯ в астрологических занЯтиЯх аббата Ѓланеса,
хотЯ он нисколько не верил предсказаниЯм своего  друга.  Џо  прихоти  юной
фантазии ”абрицио приметы с полной достоверностью возвещали ему то  успех,
то  неудачу,  а  так  как  во  всем  отрЯде  характер  у  него  был  самый
решительный, мало-помалу товарищи привыкли  слушатьсЯ  его  прорицаний;  и
если в ту минуту,  когда  они  забирались  в  лодку,  по  берегу  проходил
свЯщенник или с левой стороны взлетал ворон, они  спешили  запереть  замок
причальной цепи, и все отправлЯлись  по  домам,  в  постель.  €так,  аббат
Ѓланес не сообщил ”абрицио своих  познаний  в  довольно  трудной  науке  -
астрологии, но,  неведомо  длЯ  себЯ,  внушил  ему  беспредельную  веру  в
предзнаменованиЯ.
   Њаркиз  понимал,  что  из-за   какой-нибудь   неприЯтной   случайности,
касающейсЯ  его  шифрованной  переписки,  он  может  оказатьсЯ  в   полной
зависимости от сестры, и поэтому ежегодно ко дню свЯтой Ђнджелы, то есть к
именинам графини Џьетранера, ”абрицио разрешалось  съездить  на  неделю  в
Њилан. ‚есь год он жил только надеждой на эту неделю  и  воспоминаниЯми  о
ней. „лЯ такого путешествиЯ, дозволЯемого  в  важных  политических  целЯх,
маркиз давал сыну четыре экю и, по обычаю своему, ничего  не  давал  жене,
всегда сопровождавшей ”абрицио. Ќо накануне поездки отправлЯли через город
Љомо повара, шестерых лакеев, кучера с двумЯ лошадьми, и поэтому в  Њилане
в  распорЯжении  маркизы  была  карета,  а  обел  ежедневно  готовили   на
двенадцать персон.
   Ћбраз жизни злобствующего маркиза день „онго  был,  разумеетсЯ,  не  из
веселых, зато знатные семьи,  которые  решались  вести  его,  основательно
обогащались. “ маркиза было больше двухсот тысЯч ливров  годового  дохода,
но он не  тратил  и  четверти  этой  суммы,  -  он  жил  надеждами.  –елых
тринадцать лет, с 1800 по 1813 год, он пребывал  в  постоЯнной  и  твердой
уверенности, что не пройдет и полугода,  как  Ќаполеона  свергнут.  ‘удите
сами, в каком он был восторге, когда в начале 1813 года узнал о катастрофе
на Ѓерезине (*24). Ћт вестей о взЯтии Џарижа и отречении Ќаполеона он чуть
с ума не сошел; тут он позволил себе самые  оскорбительные  выпады  против
своей жены и сестры. €, наконец,  после  четырнадцати  лет  ожиданиЯ,  ему
выпала несказаннаЯ радость увидеть, как австрийские войска возвращаютсЯ  в
Њилан. Џо распорЯжению полученному из  ‚ены,  австрийский  генерал  принЯл
маркиза дель „онго с великой учтивостью, граничившей с