 Ћна не решалась посмотреть ему в лицо -
ей страшно было прочесть на нем презрение.
     Ћна сидела на библиотечном диване неподвижно, отвернувшись от  †юльена,
и сердце ее разрывалось от нестерпимых мучений, которыми любовь  и  гордость
могут бичевать душу человеческую. Љак это случилось, что она позволила  себе
такую чудовищную выходку!
     "Ђх, Я несчастнаЯ! „ойти до того, чтобы, потерЯв всЯкий стыд,  чуть  ли
не предлагать себЯ - и увидеть, как тебЯ отталкивают! € кто же  отталкивает?
- подсказывала истерзаннаЯ, разъЯреннаЯ гордость. - ‘луга моего отца!"
     - Ќет, этого Я не потерплю, - громко сказала она.
     €, вскочив, она в бешенстве дернула Ящик письменного  стола,  стоЯвшего
против нее. Ћна застыла на месте, остолбенев  от  ужаса,  перед  ней  лежала
груда из восьми или десЯти нераспечатанных писем, совершенно таких  же,  как
то, которое только что принес швейцар. Ќа каждом из них  адрес  был  написан
рукой †юльена, слегка измененным почерком.
     - Ђх, вот как! - вскричала она вне себЯ. - ‚ы не только поддерживаете с
ней близкие отношениЯ, вы еще презираете ее, - вы,  ничтожество,  презираете
госпожу де ”ервак!
     - Ђх! Џрости менЯ, душа моЯ, - вдруг вырвалось у нее, и она упала к его
ногам. - Џрезирай менЯ, если хочешь, только люби менЯ! џ не  могу  жить  без
твоей любви!
     € она без чувств рухнула на пол.
     "‚от она, эта гордЯчка, у моих ног!" - подумал †юльен.


        XXX
     ‹Ћ†Ђ ‚ ЉЋЊ€—…‘ЉЋ‰ ЋЏ…ђ…

     As the blackest sky
     Foretells the heaviest tempest
     Don Juan, с LXXIII [33].

     ‚о времЯ этой бурной сцены †юльен испытывал скорее  чувство  удивлениЯ,
чем радости. Ћскорбительные возгласы Њатильды убедили его в мудрости русской
политики. "Љак можно меньше говорить, как можно меньше действовать -  только
в этом мое спасение".
     Ћн поднЯл Њатильду и, не говорЯ ни слова, снова  усадил  ее  на  диван.
Њало-помалу сознание возвращалось к ней, по щекам ее катились слезы.
     ‘тараЯсь как-нибудь овладеть собой, она взЯла в  руки  письма  г-жи  де
”ервак  и  стала  медленно  распечатывать  их  одно  за  другим.   Ћна   всЯ
передернулась, узнав почерк маршальши. Ћна переворачивала, не читаЯ, эти ис-
писанные листки почтовой бумаги - в каждом письме  было  примерно  по  шесть
страниц.
     - Ћтветьте мне,  по  крайней  мере,  -  промолвила,  наконец,  Њатильда
умолЯющим голосом, но все еще не решаЯсь взглЯнуть на †юльена. -  ‚ы  хорошо
знаете мою гордость: Я избалована - в этом мое  несчастье,  пусть  даже  это
несчастье моего характера, Я готова в  этом  сознатьсЯ.  ’ак,  значит,  ваше
сердце принадлежит теперь госпоже де ”ервак, она похитила его у  менЯ?..  Ќо
разве она ради вас пошла на все те  жертвы,  на  которые  менЯ  увлекла  эта
роковаЯ любовь?
     †юльен отвечал угрюмым молчанием. "Љакое у нее право,  -  думал  он,  -
требовать от менЯ такой нескромности, недостойной порЯдочного человека?"
     Њатильда попыталась прочесть исписанные листки, но слезы  застилали  ей
глаза, она ничего не могла разобрать.
     –елый месЯц она чувствовала себЯ невыразимо несчастной: но  эта  гордаЯ
душа не позволЯла себе сознатьсЯ в своих чувствах. —истаЯ случайность довела
ее до этого взрыва. ђевность и любовь нахлынули на нее и  в  одно  мгновение
сокрушили ее гордость. Ћна сидела на диване совсем близко к нему.  Ћн  видел
ее волосы, ее шею, белую, как мрамор; и вдруг он  забыл  все,  что  он  себе
внушал; он тихо обнЯл ее за талию и привлек к своей груди.
     Ћна  медленно  повернула  к  нему  голову,  и  он  изумилсЯ   выражению
безграничного горЯ в ее глазах, -  как  это  было  непохоже  на  их  обычное
выражение!
     †юльен почувствовал, что он вот-вот не  выдержит;  чудовищное  насилие,
которому он себЯ подвергал, было свыше его сил.
     "‘коро в этих глазах не останетсЯ ничего, кроме ледЯного  презрениЯ,  -
сказал он  себе.  -  џ  не  должен  поддаватьсЯ  этому  счастью,  не  должен
показывать ей, л, что Я ее люблю". Ђ она между тем еле слышным, прерывающим-
сЯ голосом, тщетно пытаЯсь говорить свЯзно, твердила  ему,  как  горько  она
раскаиваетсЯ во  всех  своих  выходках,  на  которые  толкала  ее  несноснаЯ
гордость.
     - “ менЯ тоже есть гордость, - с усилием вымолвил †юльен, и на лице его
изобразилась безграничнаЯ усталость.
     Њатильда порывисто обернулась к нему. “слышать его  голос  -  это  было
такое  счастье,  на  которое  она  уже  потерЯла  надежду.  Љак  она  теперь
проклинала свою гордость, как ей хотелось совершить что-нибудь  необычайное,
неслыханное, чтобы доказать ему, до какой степени она его обожает и как  она
ненавистна самой себе!
     - €, надо полагать, только благодарЯ этой гордости вы и удостоили  менЯ
на миг вашим вниманием, - продолжал †юльен, - и нет сомнениЯ, что только моЯ
стойкаЯ твердость, подобающаЯ мужчине, и заставлЯет вас сейчас испытывать ко
мне некоторое уважение. џ могу любить маршальшу...
     Њатильда  вздрогнула;  в  глазах  ее  промелькнуло  какое-то   странное
выражение. ‘ейчас она услышит свой приговор. Ћт †юльена  не  ускользнуло  ее
движение, он почувствовал, что мужество изменЯет ему.
     "Ђх, боже мой! - думал  он,  прислушиваЯсь  к  пустым  словам,  которые
произносили его губы, как к какому-то постороннему шуму. -  …сли  бы  Я  мог
покрыть поцелуЯми эти бледные  щеки,  но  только  так,  чтобы  ты  этого  не
почувствовала!"
     - џ могу любить маршальшу, - продолжал он, - а голос  его  все  слабел,
так что  его  было  еле  слышно,  -  но,  разумеетсЯ,  у  менЯ  нет  никаких
существенных доказательств того, что она интересуетсЯ мной.
     Њатильда поглЯдела на него; он выдержал этот взглЯд, по крайней мере он
надеЯлсЯ, что она ничего не смогла прочесть на его лице. Ћн чувствовал  себЯ
просто переполненным любовью, она словно нахлынула  на  него,  заполнила  до
краев все самые сокровенные  уголки  его  сердца.  Ќикогда  еще  он  так  не
боготворил ее: в эту минуту он сам  был  почти  таким  же  безумным,  как  и
Њатильда. …сли бы у нее только нашлось  немножко  мужества  и  хладнокровиЯ,
чтобы вести себЯ обдуманно, он бросилсЯ бы к ее  ногам  и  отрексЯ  от  этой
пустой комедии. Ќо, собрав последний остаток  сил,  он  продолжал  говорить.
"Ђх, Љоразов, - мысленно восклицал он, - если бы вы были  здесь!  Љак  важно
мне было бы сейчас услышать от вас хоть одно слово,  чтобы  знать,  что  мне
делать дальше!" Ђ губы его в это времЯ произносили:
     - Ќе будь у менЯ даже никаких чувств,  одной  признательности  было  бы
достаточно, чтобы Я привЯзалсЯ к маршальше: она была так  снисходительна  ко
мне, она утешала менЯ, когда  менЯ  презирали.  “  менЯ  есть  основаниЯ  не
слишком доверЯть некоторым проЯвлениЯм чувств, несомненно весьма лестным длЯ
менЯ, но, по всей вероЯтности, столь же мимолетным.
     - Ђх, боже мой! - воскликнула Њатильда.
     - ‚ самом деле, какое ручательство вы можете мне дать? -  настойчиво  и
решительно  спросил  ее  †юльен,  вдруг  словно  откинув  на  миг  всю  свою
дипломатическую сдержанность. - „а и какое может  быть  ручательство,  какой
бог может поручитьсЯ, что расположение ваше, которое вы готовы  вернуть  мне
сейчас, продлитсЯ более двух дней?
     - ЊоЯ безграничнаЯ любовь и безграничное горе, если вы менЯ  больше  не
любите, - отвечала она, схватив его за руки и поворачиваЯсь к нему.
     Ћт этого порывистого движениЯ ее пелерина чутьчуть откинулась, и †юльен
увидел ее прелестные плечи. …е слегка растрепавшиесЯ волосы воскресили в нем
сладостные воспоминаниЯ...
     Ћн уже готов был сдатьсЯ. "Ћдно неосторожное слово, - подумал он,  -  и
опЯть наступит длЯ менЯ бесконечнаЯ вереница дней  беспросветного  отчаЯниЯ.
ѓоспожа де ђеналь находила длЯ себЯ  разумные  оправданиЯ,  когда  поступала
так, как ей диктовало сердце. Ђ эта великосветскаЯ девица дает  волю  своему
сердцу только после того,  как  доводами  рассудка  докажет  себе,  что  ему
следует дать волю".
     ќта истина осенила его мгновенно, и в то же мгновение к нему  вернулось
мужество.
     Ћн высвободил свои руки, которые Њатильда так крепко сжимала в своих, и
с нарочитой почтительностью чуть-чуть отодвинулсЯ от нее. …му  потребовалась
на это всЯ сила, всЯ стойкость, на какую только способен человек.  ‡атем  он
собрал в одну пачку все письма г-жи де ”ервак, разбросанные на диване,  и  с
преувеличенной учтивостью, столь жестокой в эту минуту, добавил:
     - Ќадеюсь, мадемуазель де ‹а-Њоль разрешит мне подумать обо всем этом.
     € он быстрыми шагами  вышел  из  библиотеки;  она  долго  слышала  стук
дверей, которые по мере того, как он удалЯлсЯ, захлопывались за ним одна  за
другой.
     "Ћн даже ничуть не растрогалсЯ! ‚от изверг, - подумала она. - Ђх, что Я
говорю - изверг! Ћн  умный,  предусмотрительный,  он  хороший,  а  Я  кругом
виновата так, что хуже и придумать нельзЯ".
     ќто настроение не покидало ее  весь  день.  Њатильда  чувствовала  себЯ
почти счастливой, ибо все существо ее было  поглощено  любовью;  можно  было
подумать, что эта душа никогда и не знала страданий гордости, да  еще  какой
гордости!
     Љогда вечером в гостиной лакей доложил о г-же де ”ервак,  она  в  ужасе
содрогнулась: голос этого человека показалсЯ ей  зловещим.  Ћна  была  не  в
состоЯнии встретитьсЯ с маршальшей и поспешно скрылась. “ †юльена было  мало
оснований гордитьсЯ столь трудно доставшейсЯ ему победой; он  боЯлсЯ  выдать
себЯ взглЯдом и не обедал в особнЯке де ‹а-Њоль.
     …го любовь, его радость возрастали с неудержимой силой  по  мере  того,
как отдалЯлсЯ момент его поединка с Њатильдой; он уже готов был ругать себЯ.
"Љак мог Я устоЯть против нее? - говорил он себе. - Ђ если она  совсем  менЯ
разлюбит? ‚ этой надменной душе в один миг может произойти переворот,  а  Я,
надо сознатьсЯ, обращалсЯ с ней просто чудовищно".
     ‚ечером он вспомнил, что ему непременно надо поЯвитьсЯ в ложе  г-жи  де
”ервак в  Љомической  опере.  Ћна  даже  прислала  ему  особое  приглашение.
Њатильда, конечно, будет осведомлена, был он там  или  позволил  себе  такую
невежливость и не ЯвилсЯ. Ќо как ни очевидны были эти доводы,  когда  настал
вечер, он чувствовал себЯ не  в  состоЯнии  показатьсЯ  на  людЯх.  ЏридетсЯ
разговаривать, а это значит наполовину растерЯть свою радость.
     Џробило десЯть; надо было во что бы то ни стало ехать.
     Ќа его счастье, когда он пришел, ложа г-жи де ”ервак была полна дамами;
его оттеснили к самой двери, и там он совсем скрылсЯ под целой тучей шлЯпок.
ќто обстоЯтельство спасло его, иначе он оказалсЯ бы  в  неловком  положении:
божественные звуки, в которых изливаетсЯ отчаЯние Љаролины в "’айном браке",
вызвали у него слезы. ѓ-жа де ”ервак их заметила. ќто было так  непохоже  на
обычное выражение мужественной твердости, присущее его лицу, что  даже  душа
этой великосветской дамы,  давно  пресыщеннаЯ  всЯкими  острыми  ощущениЯми,
которые выпадают на долю болезненно самолюбивой выскочки, была  тронута.  ’о
немногое, что еще сохранилось в ней от  женской  сердечности,  заставило  ее
заговорить с ним. …й хотелось насладитьсЯ звуком его голоса в эту минуту.
     - ‚идели вы госпожу и мадемуазель де ‹а-Њоль? - спросила она его. - Ћни
в третьем Ярусе.
     †юльен  в  ту  же  секунду  заглЯнул  в  зал  и,   довольно   невежливо
облокотившись на барьер ложи, увидел  Њатильду:  в  глазах  у  нее  блестели
слезы.
     "Ђ ведь сегоднЯ - не  их  оперный  день,  -  подумал  †юльен.  -  Љакое
усердие!"
     Њатильда уговорила свою мать поехать в Љомическую  оперу,  несмотрЯ  на
то, что ложа в третьем  Ярусе,  которую  поспешила  им  предложить  одна  из
угодливых знакомых, постоЯнно бывавшаЯ в их доме, совсем  не  подходила  длЯ
дам их положениЯ. …й хотелось  узнать,  будет  ли  †юльен  в  этот  вечер  у
маршальши или нет.


        XXXI
     „…ђ†Ђ’њ …… ‚ ‘’ђЂ•…

     ‚от оно, истинное чудо  вашей  цивилизации!  ‚ы  ухитрились  превратить
любовь в обыкновенную сделку.
     Ѓарнав

     †юльен бросилсЯ в ложу г-жи де ‹а-Њоль. …го глаза сразу  встретились  с
заплаканными глазами Њатильды; она плакала и даже не старалась сдержатьсЯ; в
ложе были какие-то  посторонние  малозначительные  лица  -  приЯтельница  ее
матери, предложившаЯ им места, и несколько  человек  ее  знакомых.  Њатильда
положила руку на руку †юльена: она как  будто  совсем  забыла,  что  тут  же
находитсЯ ее мать. Џочти задыхаЯсь от слез, она вымолвила только одно слово:
"ђучательство".
     "’олько бы не говорить с ней, - повторЯл себе †юльен,  а  сам,  страшно
взволнованный, старалсЯ коекак прикрыть глаза рукой,  словно  заслонЯЯсь  от
ослепительного света люстры, котораЯ висит прЯмо против третьего Яруса. …сли
Я заговорю, она сразу поймет, в каком Я сейчас смЯтении,  мой  голос  выдаст
менЯ, и тогда все может пойти насмарку".
     ќта борьба с самим собой была сейчас много тЯгостнее, чем  утром;  душа
его за это времЯ успела встревожитьсЯ. Ћн боЯлсЯ, как бы Њатильду  опЯть  не
обуЯла гордость. ‚не себЯ от любви и страсти, он все  же  заставил  себЯ  не
говорить с ней ни слова.
     Џо-моему, это одна из самых удивительных черт его  характера;  человек,
способный на такое усилие над самим  собой,  может  пойти  далеко,  si  fata
sinant.
     Њадемуазель де ‹а-Њоль настоЯла, чтобы †юльен поехал домой  с  ними.  Љ
счастью, шел проливной дождь. Ќо маркиза усадила его против себЯ, непрерывно
говорила с ним всю дорогу и не дала ему сказать ни слова  с  дочерью.  Њожно
было подумать, что маркиза взЯлась охранЯть счастье †юльена; и  он,  уже  не
боЯсь погубить все, как-нибудь нечаЯнно выдав свои чувства, предавалсЯ им со
всем безрассудством.
     ђешусь ли Я рассказать о том, что, едва только †юльен очутилсЯ у себЯ в
комнате, он бросилсЯ на колени и стал целовать любовные письма, которые  ему
дал кнЯзь Љоразов?
     "Ћ великий человек! - восклицал этот  безумец.  -  џ  всем,  всем  тебе
обЯзан!"
     Њало-помалу к нему возвратилось некоторое хладнокровие. Ћн сравнил себЯ
с полководцем, который наполовину выиграл крупное  сражение.  "“спех  Явный,
огромный, - рассуждал он сам с собой, - но "что произойдет завтра? Ћдин  миг
- и можно потерЯть все".
     Ћн лихорадочно раскрыл "Њемуары", продиктованные Ќаполеоном на  острове
св. …лены, и в течение добрых двух часов заставлЯл себЯ читать  их;  правда,
читали только его глаза, но все равно он заставлЯл себЯ читать. Ђ  во  времЯ
этого крайне странного чтениЯ голова  его  и  сердце,  воспламененные  свыше
всЯкой меры, работали сами собою. "‚едь это  сердце  совсем  не  то,  что  у
госпожи де ђеналь", - повторЯл он себе, но дальше этого он двинутьсЯ не мог.
     "„ержать ее в страхе! - вдруг воскликнул он, далеко отшвырнув книгу.  -
Њой враг только тогда будет повиноватьсЯ  мне,  когда  он  будет  страшитьсЯ
менЯ: тогда он не посмеет менЯ презирать".
     Ћн расхаживал  по  своей  маленькой  комнате,  совершенно  обезумев  от
счастьЯ. ‘казать правду, счастье это происходило скорее от гордости,  нежели
от любви.
     "„ержать ее в страхе! - гордо повторЯл он себе, и у него были основаниЯ
гордитьсЯ. - „аже  в  самые  счастливые  минуты  госпожа  де  ђеналь  всегда
мучилась страхом, люблю ли Я ее так же сильно, как она менЯ. Ђ ведь здесь  -
это сущий демон, которого надо укротить, - ну, так и будем укрощать его!"
     Ћн отлично знал, что завтра, в восемь часов утра, Њатильда уже будет  в
библиотеке; он ЯвилсЯ только к девЯти, сгораЯ от любви,  но  заставлЯЯ  свое
сердце повиноватьсЯ рассудку. Ћн ни одной минуты не забывал повторЯть  себе:
"„ержать ее постоЯнно  в  этом  великом  сомнении:  любит  ли  он  менЯ?  …е
блестЯщее положение, лесть, которую ей расточают кругом, все это приводит  к
тому, что она чересчур уверена в себе".
     Ћна сидела на диване, бледнаЯ, спокойнаЯ, но, по-видимому,  была  не  в
силах двинутьсЯ. Ћна протЯнула ему руку:
     - Њилый, Я обидела тебЯ, это правда, и ты вправе сердитьсЯ на менЯ.
     †юльен никак не ожидал такого простого тона. Ћн чуть  было  тут  же  не
выдал себЯ.
     - ‚ы хотите от менЯ ручательства, мой друг? - добавила она, помолчав, в
надежде, что он, может быть, прервет это молчание. - ‚ы правы. “везите менЯ,
уедем в ‹ондон... ќто менЯ погубит  навеки,  обесчестит...  -  Ћна  решилась
отнЯть руку у †юльена, чтобы прикрыть ею глаза. —увства скромности и женской
стыдливости вдруг снова овладели этой душой. - Ќу вот, обесчестите менЯ, вот
вам и ручательство.
     "‚чера Я был счастлив, потому что  у  менЯ  хватило  мужества  обуздать
себЯ", - подумал †юльен. Џомолчав немного,  он  совладал  со  своим  сердцем
настолько, что мог ответить ей ледЯным тоном:
     - Ќу, допустим, что мы с вами уедем в ‹ондон; допустим, что вы, как  вы
изволили выразитьсЯ, обесчещены, - кто мне поручитсЯ, что вы  будете  любить
менЯ, что мое присутствие в почтовой карете не станет вам вдруг ненавистным?
џ не изверг, погубить вас в общественном мнении будет длЯ  менЯ  только  еще
одним  новым  несчастьем.  ‚едь  не  ваше   положение   в   свете   ЯвлЯетсЯ
препЯтствием. ‚се горе в вашем собственном характере. Њожете  вы  поручитьсЯ
самой себе, что будете любить менЯ хотЯ бы неделю?
     "Ђх, если бы она любила менЯ неделю, всего-навсего неделю, - шептал про
себЯ †юльен, - Я бы умер от счастьЯ —то мне до будущего,  что  мне  всЯ  моЯ
жизнь? ќто райское блаженство может начатьсЯ  хоть  сию  минуту,  стоит  мне
только захотеть. ќто зависит только от менЯ!"
     Њатильда видела, что он задумалсЯ.
     - ‡начит, Я совсем недостойна вас? - промолвила она, берЯ его за руку.
     †юльен обнЯл и поцеловал ее, но  в  тот  же  миг  железнаЯ  рука  долга
стиснула его сердце "…сли только она увидит, как Я люблю ее, Я ее  потерЯю".
€, прежде чем высвободитьсЯ  из  ее  объЯтий,  он  постаралсЯ  принЯть  вид,
достойный мужчины.
     ‚есь этот день и  все  следующие  он  искусно  скрывал  свою  безмерную
радость; бывали минуты, когда он даже отказывал себе в блаженстве  заключить
ее в свои объЯтиЯ.
     Ќо бывали минуты, когда, обезумев от счастьЯ, он забывал всЯкие  доводы
благоразумиЯ.
     Љогда-то †юльен облюбовал укромное местечко в саду, -  он  забиралсЯ  в
густые заросли жимолости, где  стоЯла  лестница  садовника,  и,  спрЯтавшись
среди душистой зелени, следил за решетчатой  ставней  Њатильды  и  оплакивал
непостоЯнство своей  возлюбленной.  ђЯдом  возвышалсЯ  могучий  дуб,  и  его
широкий ствол скрывал †юльена от нескромных взглЯдов.
     Љак-то раз, прогуливаЯсь вдвоем, они забрели в это  место,  и  оно  так
живо напомнило ему об этих горестных минутах, что  он  вдруг  с  необычайной
силой ощутил разительный контраст между  безысходным  отчаЯнием,  в  котором
пребывал еще так недавно, и своим теперешним блаженством; слезы выступили  у
него на глазах, он поднес к губам руку своей возлюбленной и сказал ей:
     - ‡десь Я жил мыслью о вас, отсюда смотрел  Я  на  эту  ставню,  часами
подстерегал блаженную минуту, когда увижу, как эта ручка открывает ее...
     € тут уж он потерЯл всЯкую власть над собой.
     ‘ подкупающей  искренностью,  которую  невозможно  подделать,  он  стал
рассказывать ей о пережитых им страшных минутах горького отчаЯниЯ.  Ќевольно
вырывавшиесЯ у него короткие восклицаниЯ  красноречиво  свидетельствовали  о
том, как счастлив он сейчас, когда миновала эта нестерпимаЯ пытка.
     "Ѓоже великий, что же это Я  делаю?  -  вдруг  опомнилсЯ  †юльен.  -  џ
погиб".
     …го охватил ужас, ему казалось уже, что глаза м-ль де ‹а-Њоль глЯдЯт на
него совсем не так ласково. ќто было просто самовнушение,  но  лицо  †юльена
внезапно изменилось, покрывшись  смертельной  бледностью.  ѓлаза  его  сразу
погасли, и выражение пылкой искренней любви сменилось презрительным  и  чуть
ли не злобным выражением.
     - —то с вами, друг мой? - спросила его Њатильда ласково и тревожно.
     - џ лгу, - ответил †юльен с раздражением, - и лгу вам. Ќе могу простить
себе этого: видит бог, Я слишком вас уважаю,  чтобы  лгать  вам.  ‚ы  любите
менЯ, вы  преданы  мне,  и  мне  незачем  придумывать  разные  фразы,  чтобы
понравитьсЯ вам.
     - Ѓоже! ’ак это были одни фразы - все то, что Я слушала сейчас с  таким
восхищением, все, что вы говорили мне эти последние десЯть минут?
     - „а, и Я страшно браню  себЯ  за  это,  дорогаЯ.  џ  сочинил  все  это
когда-то длЯ одной женщины, котораЯ менЯ любила и докучала мне. ќто  ужаснаЯ
черта моего характера, каюсь в ней сам, простите менЯ.
     ѓорькие слезы градом катились по щекам Њатильды.
     - ‘тоит только какой-нибудь мелочи задеть менЯ, - продолжал †юльен, - и
Я как-то незаметно длЯ себЯ впадаю в забывчивость; тут моЯ проклЯтаЯ  памЯть
уводит менЯ неведомо куда, и Я поддаюсь этому.
     - ’ак, значит, Я нечаЯнно задела  вас  чем-то?  -  сказала  Њатильда  с
трогательной наивностью.
     - Њне вспомнилось, как однажды вы гулЯли около этой жимолости и сорвали
цветок. ѓосподин де ‹юз взЯл его у вас, и вы ему его оставили. џ был в  двух
шагах от вас.
     - ѓосподин де  ‹юз?  Ѓыть  не  может,  -  возразила  Њатильда  со  всем
свойственным ей высокомерием. - ќто на менЯ непохоже.
     - “верЯю вас, - настойчиво подхватил †юльен.
     - Ќу, значит, это  правда,  мой  друг,  -  сказала  Њатильда,  печально
опускаЯ глаза.
     Ћна прекрасно знала, что вот уже много месЯцев, как г-ну де ‹юзу ничего
подобного не разрешалось.
     †юльен поглЯдел на нее с невыразимой нежностью: "Ќет, нет, - сказал  он
про себЯ, - она менЯ любит не меньше прежнего".
     ‚ тот же вечер она шутливо упрекнула его за увлечение г-жой де ”ервак:
     - Џростолюдин, влюбленный в выскочку! ‚едь это,  пожалуй,  единственнаЯ
порода сердец в мире, которую даже мой †юльен не может заставить  пылать.  Ђ
ведь она сделала из вас настоЯщего денди! - добавила она, играЯ прЯдЯми  его
волос.
     ‡а то времЯ, пока †юльен был уверен, что  Њатильда  его  презирает,  он
научилсЯ следить за своей внешностью и теперь,  пожалуй,  одевалсЯ  не  хуже
самых изысканных парижских франтов. Џри этом  у  него  было  перед  ними  то
преимущество, что, раз одевшись, он уже переставал думать о своем костюме.
     Ћдно обстоЯтельство не могло не  огорчать  Њатильду:  †юльен  продолжал
переписывать русские письма и отвозить их маршальше.


        XXXII
     ’€ѓђ

     “вы! Џочему это так, а не иначе?
     Ѓомарше.

     Ћдин английский путешественник рассказывает о  том,  как  он  дружил  с
тигром; он вырастил его, ласкал  его,  но  у  него  на  столе  всегда  лежал
зарЯженный пистолет.
     †юльен отдавалсЯ своему безмерному счастью только в  те  минуты,  когда
Њатильда не  могла  прочесть  выражениЯ  этого  счастьЯ  в  его  глазах.  Ћн
неизменно придерживалсЯ  предписанного  себе  правила  и  времЯ  от  времени
говорил с нею сухо и холодно.
     Љогда же кротость Њатильды, котораЯ приводила его  в  изумление,  и  ее
безграничнаЯ преданность доводили его до того,  что  он  вот-вот  готов  был
потерЯть власть над собой,  он  призывал  на  помощь  все  свое  мужество  и
мгновенно уходил от нее.
     ‚первые Њатильда любила.
     †изнь, котораЯ всегда тащилась длЯ нее черепашьим шагом, теперь летела,
словно на крыльЯх.
     € так как гордость ее  должна  была  найти  себе  какой-то  выход,  она
проЯвлЯлась теперь в безрассудном пренебрежении всеми  опасностЯми,  которым
подвергала  ее  любовь.  Ѓлагоразумие  теперь  стало   уделом   †юльена,   и
единственно, в чем Њатильда не подчинЯлась ему, - это когда  возникала  речь
об опасности. Ћднако кроткаЯ и почти смиреннаЯ с ним, она стала  теперь  еще
высокомернее со всеми домашними, будь то родные или слуги.
     ‚ечером, в гостиной, где  находилось  человек  шестьдесЯт  гостей,  она
подзывала к себе †юльена и, не замечаЯ никого, подолгу разговаривала с ним.
     Џроныра ’амбо однажды пристроилсЯ около них, однако она  попросила  его
отправитьсЯ в библиотеку и принести ей тот том  ‘молетта,  где  говоритсЯ  о
революции тысЯча шестьсот восемьдесЯт восьмого года, а видЯ, что он мешкает,
добавила: "Њожете не торопитьсЯ!" - с таким уничтожающим  высокомерием,  что
†юльен восхитилсЯ.
     - ‡аметили вы, как он поглЯдел на вас, этот уродец? - сказал он ей.
     - …го дЯдюшка двенадцать лет стоит на задних лапках в этой гостиной,  и
если бы не это, Я бы его выгнала в одну минуту.
     Џо отношению к г-дам де Љруазенуа,  де  ‹юзу  и  прочим  она  соблюдала
внешне все правила учтивости, но, признатьсЯ, держала себЯ с ними  не  менее
вызывающе. Њатильда страшно упрекала себЯ за все те признаниЯ, которыми  она
когда-то изводила †юльена, тем более, что  у  нее  теперь  не  хватало  духу
сознатьсЯ ему, что она сильно  преувеличивала  те,  в  сущности,  совершенно
невинные знаки вниманиЯ, коих удостаивались эти господа.
     ЌесмотрЯ на самые благие намерениЯ, ее женскаЯ гордость не позволЯла ей
сказать ему: "‚едь только потому, что Я  говорила  с  вами,  мне  доставлЯло
удовольствие рассказывать о том, что  Я  однажды  позволила  себе  не  сразу
отнЯть руку, когда господин де Љруазенуа, положив  свою  руку  на  мраморный
столик рЯдом с моей, слегка коснулсЯ ее".
     ’еперь стоило кому-нибудь из этих господ  поговорить  с  ней  несколько
секунд, как у нее сразу находилсЯ какой-нибудь неотложный вопрос к  †юльену,
и это уже оказывалось предлогом, чтобы удержать его подле себЯ.
     Ћна забеременела и с радостью сообщила об этом †юльену.
     - Ќу как, будете вы теперь сомневатьсЯ во мне? ќто ли не  ручательство?
’еперь Я ваша супруга навеки.
     ќто  известие  потрЯсло  †юльена;  он  уже  готов  был  отказатьсЯ   от
предписанных себе правил поведениЯ. "Љак Я могу быть  намеренно  холодным  и
резким с этой несчастной девушкой,  котораЯ  губит  себЯ  ради  менЯ?"  …два
только он замечал, что у нее не совсем здоровый вид, будь  даже  это  в  тот
миг, когда его благоразумие настойчиво возвышало свой грозный голос, у  него
теперь не хватало духу сказать ей какую-нибудь жестокую фразу, котораЯ,  как
это показывал опыт, была необходима длЯ продлениЯ их любви.
     - џ думаю написать отцу, - сказала ему однажды Њатильда, - он длЯ  менЯ
больше, чем отец, - это друг,  и  Я  считаю  недостойным  ни  вас,  ни  себЯ
обманывать его больше ни минуты.
     - Ѓоже мой! —то вы хотите сделать? - ужаснулсЯ †юльен.
     - €сполнить долг свой, - отвечала  она  ему  с  радостно  загоревшимисЯ
глазами. Ќаконец-то она проЯвила больше величиЯ души, чем ее возлюбленный.
     - „а он менЯ выгонит с позором!
     - ќто - его право. € надо уважать это право. џ возьму вас под  руку,  и
мы вместе выйдем из подъезда среди бела днЯ.
     †юльен, еще не опомнившись от изумлениЯ, попросил ее подождать неделю.
     - Ќе могу, - отвечала она, - честь требует этого. џ знаю, что это  долг
мой, надо его исполнить, и немедленно.
     - Ђх, так! ’огда  Я  приказываю  вам  подождать,  -  настойчиво  сказал
†юльен. - ‚аша честь не беззащитна - Я  супруг  ваш.  ќтот  решительный  шаг
перевернет всю нашу жизнь - и мою и вашу.  “  менЯ  тоже  есть  свои  права.
‘егоднЯ у нас вторник, в следующий вторник будет вечер у  герцога  де  ђеца,
так вот, когда господин де ‹а-Њоль вернетсЯ с этого вечера, швейцар передаст
ему роковое  письмо...  Ћн  только  о  том  и  мечтает,  чтобы  увидеть  вас
герцогиней, Я-то хорошо это знаю; подумайте, какой это будет длЯ него удар!
     - ‚ы, быть может, хотите сказать: какаЯ это будет месть?
     - џ могу жалеть человека, который менЯ облагодетельствовал, скорбеть  о
том, что причинил ему зло, но Я не боюсь, и менЯ никто никогда не испугает.
     Њатильда подчинилась ему. ‘  тех  пор  как  она  сказала  ему  о  своем
положении, †юльен впервые говорил с ней тоном повелителЯ; никогда еще он  не
любил ее так сильно. ‚се, что было нежного в его душе, с радостью хваталось,
как за предлог,  за  теперешнее  состоЯние  Њатильды,  чтобы  уклонитьсЯ  от
необходимости говорить  с  нею  резко.  Џризнание,  которое  она  собиралась
сделать маркизу де ‹а-Њоль, страшно взволновало его.  Ќеужели  ему  придетсЯ
расстатьсЯ с Њатильдой? € как бы она ни горевала, когда  он  будет  уезжать,
вспомнит ли она о нем через месЯц после его отъезда?
     Ќе меньше страшили его и те справедливые упреки, которые  ему  придетсЯ
выслушать от маркиза.
     ‚ечером он призналсЯ Њатильде в этой второй причине своих огорчений,  а
потом, забывшись, увлеченный любовью, рассказал и о первой.
     Њатильда изменилась в лице.
     - Џравда? - спросила она. - ђасстатьсЯ со мной на полгода - это длЯ вас
несчастье?
     - ЌевероЯтное, единственнаЯ вещь в мире, о которой Я не  могу  подумать
без ужаса.
     Њатильда была наверху блаженства.  †юльен  так  старательно  выдерживал
свою роль, что вполне убедил ее, что из них двоих она любит сильнее.
     Ќастал роковой вторник. ‚ полночь,  вернувшись  домой,  маркиз  получил
письмо, на конверте которого было написано, что он должен его  вскрыть  сам,
лично, и прочесть, будучи наедине.
     "Ћтец,
     ‚се общественные узы  порваны  между  нами,  остались  только  те,  что
свЯзывают нас кровно. Џосле моего мужа ‚ы и теперь и всегда будете длЯ  менЯ
самым дорогим существом на свете. ѓлаза мои застилаютсЯ слезами; Я  думаю  о
горе, которое причинЯю ‚ам, но чтобы стыд  мой  не  стал  общим  достоЯнием,
чтобы у ‚ас нашлось времЯ обсудить все это и поступить так, как  ‚ы  найдете
нужным, Я не могу долее медлить с признанием,  которое  Я  обЯзана  сделать.
…сли ‚аша  привЯзанность  ко  мне,  котораЯ,  по-моему,  не  знает  предела,
позволит ‚ам уделить мне небольшой пенсион, Я уеду,  куда  ‚ы  прикажете,  в
вейцарию, например, вместе с моим мужем. €мЯ его столь  безвестно,  что  ни
одна душа не узнает дочь ‚ашу под именем госпожи ‘орель,  снохи  верьерского
плотника. ‚от оно, это имЯ,  которое  мне  было  так  трудно  написать.  Њне
страшно прогневить ‚ас, как бы ни был справедлив ‚аш гнев, Я боюсь,  что  он
обрушитсЯ на †юльена. џ не буду герцогиней,  отец,  и  Я  знала  это  с  той
минуты, как полюбила его; потому что это Я полюбила его перваЯ, Я соблазнила
его. Ћт ‚ас, от предков наших унаследовала Я столь высокую душу,  что  ничто
заурЯдное или хотЯ бы кажущеесЯ заурЯдным на мой взглЯд  не  может  привлечь
моего вниманиЯ. ’щетно  Я,  желаЯ  ‚ам  угодить,  пыталась  заинтересоватьсЯ
господином де Љруазенуа. ‡ачем же ‚ы допустили,  чтобы  в  это  самое  времЯ
рЯдом, у менЯ на глазах, находилсЯ истинно достойный человек? ‚едь  ‚ы  сами
сказали мне, когда Я вернулась из  ѓиера:  "Њолодой  ‘орель  -  единственное
существо, с которым можно провести времЯ без скуки"; беднЯжка сейчас -  если
это только можно было бы себе представить - страдает так же, как  и  Я,  при
мысли о том горе,  которое  принесет  ‚ам  это  письмо.  Ќе  в  моей  власти
отвратить от себЯ ‚аш отцовский гнев, но не отталкивайте  менЯ,  не  лишайте
менЯ ‚ашей дружбы.
     †юльен относилсЯ ко мне почтительно. …сли он  и  разговаривал  со  мной
иногда, то только из глубокой признательности к ‚ам, ибо природнаЯ  гордость
его характера не позволЯла ему держатьсЯ иначе, как официально, с кем бы  то
ни было, стоЯщим по своему положению настолько выше его. “ него очень сильно
это врожденное чувство различиЯ общественных положений.  €  это  Я,  -  и  Я
признаюсь в этом со стыдом ‚ам, моему лучшему другу, и никогда никто  другой
не услышит от менЯ этого признаниЯ, - Я сама однажды в саду пожала ему руку.
     Џройдет времЯ, - ужели и завтра, спустЯ сутки, ‚ы  будете  все  так  же
гневатьсЯ на него? Њой грех непоправим. …сли ‚ы пожелаете, †юльен через менЯ
принесет ‚ам уверениЯ в своем глубочайшем  уважении  и  в  искренней  скорби
своей оттого, что он навлек на себЯ ‚аш  гнев.  ‚ы  его  больше  никогда  не
увидите, но Я последую за ним всюду, куда он захочет. ќто его право, это мой
долг, он  отец  моего  ребенка.  …сли  ‚ы  по  доброте  своей  соблаговолите
назначить нам шесть тысЯч франков на  нашу  жизнь,  Я  приму  их  с  великой
признательностью, а если нет, то †юльен рассчитывает устроитьсЯ в  Ѓезансоне
преподавателем латыни и литературы. ‘  какой  бы  ступени  он  ни  начал,  Я
уверена,  что  он  выдвинетсЯ.  ‘  ним  Я  не  боюсь  безвестности.  ‘лучись
революциЯ, Я не сомневаюсь, что он будет играть первую роль. Ђ могли  ли  бы
‚ы сказать нечто подобное о ком-либо из тех, кто добивалсЯ моей руки? “  них
богатые имениЯ? Ќо это единственное преимущество  не  может  заставить  менЯ
пленитьсЯ ими. Њой †юльен достиг бы высокого положениЯ  и  при  существующем
режиме, будь у него миллион и покровительство моего отца..?"
     Њатильда знала, что отец ее  человек  вспыльчивый,  и  потому  исписала
восемь страниц.
     "—то делать? - рассуждал сам с собой †юльен, прогуливаЯсь в  полночь  в
саду, в то времЯ как г-н де ‹а-Њоль читал это письмо.  -  Љаков,  во-первых,
мой долг, во-вторых, мои интересы? ’о, чем Я обЯзан ему, безмерно; без  него
Я был бы жалким плутом на какойнибудь ничтожной должности, да, пожалуй,  еще
и не настолько плутом, чтобы  не  навлечь  на  себЯ  ненависть  и  презрение
окружающих.  Ћн  сделал  из  менЯ  светского  человека.  ‚  силу  этого  мои
неизбежные плутни будут, во-первых, более редки и, во-вторых, менее гнусны.
     Ђ это стоит больше, чем если бы он подарил мне миллион. џ обЯзан ему  и
этим орденом и моими Якобы  дипломатическими  заслугами,  которые  возвышают
менЯ над общим уровнем.
     …сли он сидит сейчас с пером в руке и намереваетсЯ предписать мне,  как
Я должен вести себЯ, - что он напишет?"
     ’ут размышлениЯ †юльена были внезапно прерваны старым камердинером г-на
де ‹а-ЊолЯ.
     - Њаркиз требует вас сию минуту, одетого, неодетого, все равно.
     €, провожаЯ †юльена, камердинер добавил вполголоса:
     - Ѓерегитесь, господин маркиз прЯмо рвет и мечет.


        XXXIII
     ЏђЋЏЂ‘’њ ЊЂ‹Ћ„“€џ

     лифуЯ этот алмаз, неискусный гранильщик сточил его  самые  искрометные
грани. ‚ средние века - да что Я говорю, - еще при ђишелье  француз  обладал
способностью хотеть.
     Њирабо.

     †юльен застал маркиза в бешенстве; должно быть, в первый  раз  в  жизни
этот  вельможа  вел  себЯ  непристойно:  он  обрушилсЯ  на  †юльена  потоком
площадной  брани.  Ќаш  герой  был  изумлен,   уЯзвлен,   но   его   чувство
признательности к маркизу нимало не поколебалось. "‘колько великолепных пла-
нов,  издавна  взлелеЯнных  заветной  мечтой,  -  и  вот  в  одно  мгновение
несчастный человек видит, как все это рассыпаетсЯ в прах! Ќо  Я  должен  ему
ответить что-нибудь, мое молчание  только  увеличивает  его  Ярость".  Ћтвет
подвернулсЯ из роли ’артюфа.
     - џ не ангел... џ служил вам верно, и вы щедро вознаграждали менЯ...  џ
полон признательности, но, посудите, мне двадцать два года...  ‚  этом  доме
менЯ только и понимали вы сами и эта прелестнаЯ особа...
     - ѓадина! - заорал маркиз. - ЏрелестнаЯ, прелестнаЯ!  „а  в  тот  день,
когда вам пришло в голову, что она прелестна, вы должны были  бежать  отсюда
со всех ног!
     - џ и хотел бежать: Я тогда просил вас отпустить менЯ в ‹ангедок.
     Њаркиз от Ярости бегал по комнате; наконец, обессилив от этой  беготни,
раздавленный горем, упал в кресло. †юльен слышал,  как  он  пробормотал  про
себЯ: "€ ведь это вовсе не злой человек..?"
     - Ќет, никогда у менЯ не было зла  против  вас!  -  воскликнул  †юльен,
падаЯ перед ним на колени.
     Ќо ему тут же стало нестерпимо  стыдно  этого  движениЯ,  и  он  тотчас
поднЯлсЯ.
     Њаркиз был словно в каком-то беспамЯтстве. “видав, как †юльен  бросилсЯ
на  колени,  он  снова  принЯлсЯ  осыпать  его  неистовыми   ругательствами,
достойными извозчика. Ѓыть может,  новизна  этих  крепких  словечек  немного
отвлекала его.
     "Љак! „очь моЯ будет именоватьсЯ "госпожа ‘орель"?  Љак!  „очь  моЯ  не
будет герцогиней?" ‚сЯкий раз, как эти две мысли отчетливо возникали  в  его
сознании,  маркиза  словно  всего  переворачивало,  и  он  мгновенно   терЯл
способность владеть собой. †юльен боЯлсЯ, что он вот-вот броситсЯ его бить.
     ‚  минуты  просветлениЯ,  когда  маркиз  словно  осваивалсЯ  со   своим
несчастьем, он обращалсЯ к †юльену с довольно разумными упреками.
     - Ќадо было уехать, сударь... - говорил он ему. - ‚аш долг был скрытьсЯ
отсюда... ‚ы вели себЯ, как самый последний негодЯй...
     ’ут †юльен подошел к столу и написал:
     "†изнь давно уже стала длЯ менЯ невыносимой, и Я кладу ей конец.  Џрошу
господина маркиза принЯть уверениЯ в моей  безграничной  признательности,  а
также мои извинениЯ за то беспокойство, которое смерть моЯ в его доме  может
ему причинить".
     - Џрошу господина маркиза пробежать эти строки... “бейте менЯ, - сказал
†юльен, - или прикажите вашему камердинеру убить менЯ. ‘ейчас  час  ночи,  Я
буду ходить там по саду, у дальней стены.
     - “бирайтесь вон! Љ черту! - крикнул ему вслед маркиз.
     "Џонимаю, - подумал †юльен, - он ничего не имел бы против,  если  бы  Я
избавил его лакеЯ от необходимости  прикончить  менЯ...  Ќет,  пусть  убьет,
пожалуйста, это удовлетворение, которое Я ему  предлагаю...  Ќо  Я-то,  черт
возьми, Я люблю жизнь... џ должен жить длЯ моего сына".
     ќта  мысль,  котораЯ  впервые  с  такой  Ясностью   представилась   его
воображению, поглотила его всего  целиком,  после  того  как  он  в  течение
нескольких минут бродил по саду, охваченный острым  чувством  грозившей  ему
опасности.
     ќта столь новаЯ длЯ него забота сделала  его  осмотрительным.  "Ќадо  с
кем-нибудь посоветоватьсЯ, как мне вести себЯ с этим неистовым  человеком...
Ћн сейчас просто лишилсЯ рассудка, он на все способен. ”уке от менЯ  слишком
далеко, да и где ему понЯть,  что  делаетсЯ  в  душе  такого  человека,  как
маркиз?
     ѓраф Ђльтамира... Ђ можно ли поручитьсЯ, что он будет молчать  об  этом
до могилы? Ќадо подумать о том, чтобы моЯ попытка посоветоватьсЯ с кем-то не
привела  к  каким-нибудь  последствиЯм  и  не  осложнила  еще  больше  моего
положениЯ! “вы! “ менЯ, кажетсЯ, никого не остаетсЯ, кроме  мрачного  аббата
Џирара... Ќо  при  этой  его  Янсенистской  узости  взглЯдов...  Љакойнибудь
пройдоха-иезуит, который знает свет, мог бы  мне  быть  гораздо  полезней...
Џирар,  да  он  способен  прибить  менЯ,  едва  только  Я  заикнусь  о  моем
преступлении!"
     „ух ’артюфа ЯвилсЯ †юльену  на  помощь.  "‚от  что!  Џойду  к  нему  на
исповедь!" Ќа этом решении, после двухчасовой прогулки по саду, он и остано-
вилсЯ. Ћн уже больше не думал о том,  что  его  вот-вот  настигнет  ружейнаЯ
пулЯ; его непреодолимо клонило ко сну.
     Ќа другой день рано утром †юльен уже был  за  много  лье  от  Џарижа  и
стучалсЯ у  двери  сурового  Янсениста.  Љ  своему  великому  удивлению,  он
обнаружил, что исповедь его отнюдь не оказалась такой уж неожиданностью  длЯ
аббата.
     "Џожалуй, мне следует винить самого себЯ",  -  говорил  себе  аббат,  и
видно было, что он не столько рассержен, сколько озабочен.
     - џ почти догадывалсЯ об этой любовной истории. Ќо  из  расположениЯ  к
вам, несчастный юноша, Я не захотел намекнуть об этом отцу...
     - Ќо что он, по-вашему, сделает? - нетерпеливо спросил †юльен.
     ‚ эту минуту он чувствовал привЯзанность к аббату, и резкое  объЯснение
с ним было бы длЯ него чрезвычайно тЯгостно.
     - Њне представлЯетсЯ, что у него  есть  три  возможности,  -  продолжал
†юльен. - ‚о-первых, господин де ‹а-Њоль  может  менЯ  прикончить,  -  и  он
рассказал аббату про предсмертную записку  самоубийцы,  которую  он  оставил
маркизу. - ‚о-вторых, он может  поручить  это  дело  графу  Ќорберу,  и  тот
вызовет менЯ на дуэль.
     - € вы примете такой вызов? - в негодовании вскричал аббат, вскакиваЯ с
места.
     - ‚ы не даете мне договорить. ђазумеетсЯ, Я бы никогда не стал стрелЯть
в сына моего благодетелЯ. ‚-третьих, он может удалить менЯ отсюда.  …сли  он
скажет мне: поезжайте в ќдинбург или  в  Ќью-‰орк,  Я  послушаюсь.  ‚  таком
случае положение мадемуазель де ‹а-Њоль можно будет скрыть, но Я ни  за  что
не допущу, чтобы они умертвили моего сына.
     - Ќе сомневайтесь, это первое, что придет в голову этому  развращенному
человеку...
     Њежду тем Њатильда в Џариже сходила с ума от отчаЯниЯ. Ћна  виделась  с
отцом около семи часов утра. Ћн показал ей записку †юльена, и с тех пор  она
себе места не находила; ее преследовала ужаснаЯ мысль: не решил  ли  †юльен,
что длЯ него самое благородное - покончить с собой?" € даже не сказав  мне",
- говорила она себе с горестным возмущением.
     - …сли он умрет, Я умру тоже, - говорила она отцу. - €  это  вы  будете
виновны в его смерти... Ѓыть может, вы будете даже очень довольны этим... но
клЯнусь памЯтью его, что Я, во-первых, надену траур и объЯвлю  всем,  что  Я
вдова ‘орель, и с этой надписью разошлю уведомлениЯ о похоронах, имейте  это
в виду... Ќи трусить, ни прЯтатьсЯ Я не стану.
     ‹юбовь ее доходила до помешательства. ’еперь уже сам маркиз растерЯлсЯ.
     Ћн  начинал  смотреть  на  совершившеесЯ  более  трезво.  ‡а  завтраком
Њатильда не показалась. Њаркиз почувствовал громадное облегчение, а главное,
он был польщен тем, что она, как выЯснилось, ни словом  не  обмолвилась  обо
всем этом матери.
     †юльен только успел соскочить с лошади, как Њатильда  уже  прислала  за
ним и бросилась ему на шею почти на глазах у своей горничной. †юльен был  не
слишком признателен ей за этот порыв; долгое  совещание  с  аббатом  Џираром
настроило его весьма  дипломатично  и  расчетливо.  Џеречисление  и  подсчет
всЯких возможностей охладили его воображение. Њатильда со слезами на  глазах
рассказала ему, что она ви