известна,
генералом   ‹имтоком, обер-гофмейстером   ‹елькеном и  верховным  судьей
Ѓельмафом,  приготовил акт, обвинЯющий вас в государственной измене и других
тЯжких преступлениЯх.
     ќто  вступление  настолько взволновало менЯ, что Я, знаЯ свои заслуги и
свою  невиновность, от нетерпениЯ чуть было не прервал оратора, но он умолЯл
менЯ сохранЯть молчание и продолжал так:
     ђуководствуЯсь   чувством глубокой  благодарности  за  оказанные вами
услуги, Я добыл подробные сведениЯ об этом деле и копию обвинительного акта,
рискуЯ поплатитьсЯ за это своей головой[49].


      ЋЃ‚€Ќ€’…‹њЌ›‰
        ЂЉ’
       против
        Љ“€ЌЃ“‘ ”‹…‘’ђ€ЌЂ
          —…‹Ћ‚…ЉЂ ѓЋђ›

               II. 1

     ЏринимаЯ  во  внимание,  что, хотЯ законом, изданным в царствование его
императорского величества Љелина „ефара Џлюне, постановлено, что всЯкий, кто
будет мочитьсЯ в ограде королевского дворца, подлежит карам и наказаниЯм как
за  оскорбление  величества;  однако,  невзираЯ  на  это, упомЯнутый Љуинбус
”лестрин,  в  Явное  нарушение упомЯнутого  закона,  под  предлогом тушениЯ
пожара,  охватившего  покои  любезной супруги его императорского величества,
злобно,  предательски и дьЯвольски выпустив мочу, погасил упомЯнутый пожар в
упомЯнутых  покоЯх,  находЯщихсЯ  в  ограде упомЯнутого королевского дворца,
вопреки существующему на этот предмет закону, в нарушение долга и пр. и пр.

           II. 2

     —то  упомЯнутый  Љуинбус  ”лестрин,  приведЯ  в императорский порт флот
императора  Ѓлефуску  и  получив  повеление от его императорского величества
захватить  все остальные  корабли  упомЯнутой империи Ѓлефуску, с тем чтобы
обратить   эту империю  в  провинцию  под  управлением  нашего  наместника,
уничтожить  и  казнить не только всех укрывающихсЯ там ’упоконечников, но и
всех   подданных   этой   империи,   которые  не  отступЯтсЯ  немедленно  от
тупоконечной  ереси,  -  упомЯнутый ”лестрин, как вероломный изменник, подал
прошение  его  благосклоннейшему  и  светлейшему  императорскому  величеству
избавить  его, ”лестрина, от исполнениЯ упомЯнутого поручениЯ под предлогом
нежеланиЯ применЯть насилие в делах совести и уничтожать вольности невинного
народа.

           II. 3

     —то,  когда прибыло известное посольство от двора Ѓлефуску ко двору его
величества  просить  мира, он, упомЯнутый ”лестрин, как вероломный изменник,
помогал, поощрЯл, одобрЯл и увеселЯл упомЯнутых послов, хорошо знаЯ, что они
слуги  монарха,  который  так недавно был открытым врагом его императорского
величества и вел открытую войну с упомЯнутым величеством.

           II. 4

     —то  упомЯнутый  Љуинбус ”лестрин, в противность долгу верноподданного,
собираетсЯ  теперь  совершить  путешествие ко двору и в империю Ѓлефуску, на
которое   получил  только  лишь  словесное  соизволение  его  императорского
величества, и что, под предлогом упомЯнутого соизволениЯ, он имеет намерение
вероломно  и  изменнически  совершить упомЯнутое путешествие с целью оказать
помощь,  ободрить и поощрить императора Ѓлефуску, так недавно бывшего врагом
вышеупомЯнутого  его  императорского  величества  и  находившегосЯ  с  ним в
открытой войне.

     ‚ обвинительном  акте есть еще пункты, но прочтенные мною в извлечении
наиболее существенны.

     Ќадо  признатьсЯ, что во времЯ долгих прений по поводу этого обвинениЯ
его  величество  проЯвил  к  вам  большую  снисходительность,  весьма  часто
ссылаЯсь  на  ваши  заслуги перед ним и стараЯсь смЯгчить ваши преступлениЯ.
Љанцлер  казначейства  и  адмирал настаивали на том, чтобы предать вас самой
мучительной и позорной смерти. Ћни предложили поджечь ночью ваш дом, поручив
генералу  вывести двадцатитысЯчную армию, вооруженную отравленными стрелами,
предназначенными  длЯ  вашего  лица  и рук. ‚озникла также мысль дать тайное
повеление  некоторым  вашим  слугам напитать ваши рубахи и простыни Ядовитым
соком, который  скоро заставил бы вас разодрать ваше тело и причинил бы вам
самую  мучительную  смерть.  ѓенерал присоединилсЯ к этому мнению, так что в
течение  долгого  времени  большинство было  против вас. Ќо его величество,
решив по возможности щадить вашу жизнь, в заключение привлек на свою сторону
обер-гофмейстера.
     ‚ разгар этих  прений ђельдресель, главный секретарь по тайным делам,
который  всегда  выказывал себЯ вашим истинным другом, получил повеление его
императорского величества  изложить  свою  точку  зрениЯ,  что он и сделал,
вполне оправдав ваше доброе о нем мнение. Ћн признал, что ваши преступлениЯ
велики,  но  что  они все же оставлЯют место длЯ милосердиЯ, этой величайшей
добродетели  монархов, котораЯ  так справедливо украшает его величество. Ћн
сказал,  что существующаЯ между ним и вами дружба известна всЯкому, и потому
высокопочтенное  собрание,  может  быть,  найдет  его  мнение  пристрастным;
однако,  повинуЯсь  полученному  приказанию  его  величества,  он откровенно
изложит свои мысли; что если его величеству благоугодно будет, во внимание к
вашим  заслугам  и  согласно свойственной ему доброте, пощадить вашу жизнь и
удовольствоватьсЯ   повелением выколоть  вам  оба  глаза,  то он  смиренно
полагает,  что такаЯ мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то
же  времЯ  приведет  в восхищение  весь  мир, который будет приветствовать
столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих
честь быть его советниками; что потерЯ глаз не нанесет никакого ущерба вашей
физической   силе,   благодарЯ которой  вы  еще  можете  быть полезны  его
величеству;  что  слепота,  скрываЯ  от  вас опасность, только увеличит вашу
храбрость;  что  боЯзнь  потерЯть  зрение  была  длЯ вас главной помехой при
захвате  неприЯтельского  флота  и  что вам достаточно будет смотреть на все
глазами министров, раз этим довольствуютсЯ даже величайшие монархи.
     ќто   предложение  было встречено   высоким   собранием   с  крайним
неодобрением.  Ђдмирал Ѓолголам  не  в  силах был сохранить хладнокровие; в
бешенстве  вскочив  с  места,  он  сказал,  что  удивлЯетсЯ,  как  осмелилсЯ
секретарь  подать  голос  за  сохранение жизни изменника; что оказанные вами
услуги,  по  соображениЯм  государственной безопасности, еще более отЯгощают
ваши  преступлениЯ;  что раз вы были способны простым мочеиспусканием (о чем
он говорил с отвращением) потушить пожар в покоЯх ее величества, то в другое
времЯ вы будете способны таким же образом вызвать наводнение и затопить весь
дворец;  что  та  самаЯ сила, котораЯ позволила вам захватить неприЯтельский
флот,  при  первом вашем неудовольствии послужит на то, что вы отведете этот
флот обратно; что у него есть веские основаниЯ думать, что в глубине души вы
- тупоконечник; и так как измена за рождаетсЯ в сердце прежде, чем проЯвлЯет
себЯ  в  действии, то он обвинил вас на этом основании в измене и настаивал,
чтобы вы были казнены.
     Љанцлер  казначейства  был  того  же  мнениЯ:  он показал,  до  какого
оскудениЯ  доведена  казна его величества благодарЯ лежащему на ней тЯжелому
бремени  содержать  вас,  которое  скоро  станет  невыносимым, и предложение
секретарЯ  выколоть вам глаза не только не вылечит от этого зла, но, по всей
вероЯтности, усугубит его, ибо, как свидетельствует опыт, некоторые домашние
птицы  после  ослеплениЯ  едЯт больше и скорее жиреют; и если его свЯщенное
величество  и  члены совета, ваши судьи, обращаЯсь к своей совести, пришли к
твердому   убеждению   в  вашей  виновности,  то  это  ЯвлЯетсЯ  достаточным
основанием  приговорить  вас к смерти, не затруднЯЯсь подысканием формальных
доказательств, требуемых буквой закона.
     Ќо  его  императорское величество решительно высказалсЯ против смертной
казни, милостиво изволив заметить, что если совет находит лишение вас зрениЯ
приговором  слишком  мЯгким,  то  всегда  будет  времЯ вынести другой, более
суровый. ’огда ваш друг секретарь, почтительно испросив позволение выслушать
его  возражениЯ  на  замечаниЯ канцлера  казначейства касательно  тЯжелого
бремени,  которым  ложитсЯ  ваше содержание на казну его величества, сказал:
так   как  доходы  его величества  всецело  находЯтсЯ в  распорЯжении  его
превосходительства,  то  ему  нетрудно будет  принЯть меры против этого зла
путем  постепенного  уменьшениЯ  расходов  на ваше иждивение; таким образом,
вследствие  недостаточного  количества пищи,  вы  станете  слабеть, худеть,
потерЯете  аппетит  и  зачахнете в несколько месЯцев; такаЯ мера будет иметь
еще и то преимущество, что разложение вашего трупа станет менее опасным, так
как  тело  ваше  уменьшитсЯ  в объеме больше чем наполовину, и немедленно
после  вашей  смерти  пЯть или шесть тысЯч подданных его величества смогут в
два  или  три  днЯ  отделить  мЯсо от костей, сложить его в телеги, увезти и
закопать за городом во избежание заразы, а скелет сохранить как памЯтник, на
удивление потомству.
     ’аким  образом,  благодарЯ  чрезвычайно  дружескому  расположению к вам
секретарЯ,  удалось прийти к компромиссному решению вашего дела. Ѓыло строго
приказано  сохранить  в тайне план постепенно заморить вас голодом; приговор
же  о  вашем  ослеплении  занесен  в  книги  по единогласному решению членов
совета,  за  исключением  адмирала Ѓолголама, креатуры императрицы, который,
благодарЯ  непрестанным подстрекательствам ее величества, настаивал на вашей
смерти;  императрица  же  затаила  на вас злобу из-за гнусного и незаконного
способа, которым вы потушили пожар в ее покоЯх.
     —ерез  три  днЯ  ваш  друг  секретарь получит повеление ЯвитьсЯ к нам и
прочитать  все эти  пункты  обвинительного  акта;  при  этом  он  объЯснит,
насколько  велики снисходительность и благосклонность к вам его величества и
государственного   совета,   благодарЯ  которым   вы  приговорены  только к
ослеплению,   и   его величество   не  сомневаетсЯ,  что  вы покорно  и с
благодарностью подчинитесь этому приговору; двадцать хирургов его величества
назначены  наблюдать  за  надлежащим  совершением  операции при помощи очень
тонко  заостренных  стрел,  которые  будут пущены в ваши глазные Яблоки в то
времЯ, когда вы будете лежать на земле.
     ‡асим,   предоставлЯЯ   вашему  благоразумию  позаботитьсЯ  о  принЯтии
соответствующих мер, Я должен, во избежание подозрений, немедленно удалитьсЯ
так же тайно, как прибыл сюда.
     ‘ этими словами его превосходительство покинул менЯ, и Я осталсЯ один,
одолеваемый мучительными сомнениЯми и колебаниЯми.
     “ лилипутов  существует  обычай, заведенный нынешним императором и его
министрами  (очень  непохожий, как менЯ уверЯли, на то, что практиковалось в
прежние  времена): если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд
приговаривает  кого-либо  к  жестокому наказанию, то император произносит в
заседании  государственного совета речь, изображающую его великое милосердие
и  доброту  как качества, всем известные и всеми признанные. ђечь немедленно
оглашаетсЯ  по всей  империи; и  ничто  так  не  устрашает  народ, как эти
панегирики  императорскому  милосердию[50];  ибо  установлено, что  чем они
пространнее  и велеречивее,  тем  бесчеловечнее  было наказание и невиннее
жертва.  Ћднако  должен признатьсЯ, что, не предназначенный ни рождением, ни
воспитанием  к роли придворного, Я был плохой судьЯ в подобных вещах и никак
не  мог  найти признаков кротости и милосердиЯ в моем приговоре, а, напротив
(хотЯ, быть может, и несправедливо), считал его скорее суровым, чем мЯгким.
€ногда мне приходило на мысль предстать лично перед судом и защищатьсЯ, ибо
если  Я  и  не мог  оспаривать  фактов, изложенных в обвинительном акте, то
все-таки  надеЯлсЯ,  что  они допускают некоторое смЯгчение приговора. Ќо, с
другой стороны, судЯ по описаниЯм многочисленных политических процессов[51],
о которых приходилось мне читать, все они оканчивались в смысле, желательном
длЯ  судей,  и Я  не  решилсЯ вверить  свою  участь  в  таких  критических
обстоЯтельствах  столь могущественным врагам.  ЊенЯ  очень соблазнила было
мысль  оказать сопротивление; Я отлично понимал, что, покуда Я пользовалсЯ
свободой,  все силы этой империи не могли бы одолеть менЯ, и Я легко мог бы
забросать  камнЯми и обратить в развалины всю столицу; но, вспомнив присЯгу,
данную мной  императору,  все его  милости ко мне и высокий титул нардака,
которым  он  менЯ  пожаловал, Я тотчас с отвращением отверг этот проект. џ с
трудом усваивал  придворные взглЯды на благодарность и никак не мог убедить
себЯ,  что  теперешнЯЯ суровость  его величества освобождает менЯ от всЯких
обЯзательств по отношению к нему.
     Ќаконец  Я  остановилсЯ на решении, за которое, вероЯтно, многие не без
основаниЯ  менЯ  осудЯт.  ‚едь, надо признатьсЯ, Я обЯзан сохранением своего
зрениЯ,  а стало быть, и свободы, моей великой опрометчивости и неопытности.
‚  самом  деле,  если  бы  в  то  времЯ Я знал так же хорошо нрав монархов и
министров  и  их обращение с преступниками, гораздо менее виновными, чем был
Я, как Я узнал это потом, наблюдаЯ придворную жизнь в других государствах, Я
бы  с  величайшей радостью и готовностью подчинилсЯ столь легкому наказанию.
Ќо Я был молод и горЯч; воспользовавшись разрешением его величества посетить
императора  Ѓлефуску,  Я  еще  до  окончаниЯ трехдневного срока послал моему
другу секретарю   письмо,  в котором  уведомлЯл  его  о  своем  намерении
отправитьсЯ в то же утро в Ѓлефуску согласно полученному мной разрешению. Ќе
дожидаЯсь  ответа,  Я  направилсЯ  к морскому берегу, где стоЯл на Якоре наш
флот.
     ‡ахватив большой военный корабль, Я привЯзал к его носу веревку, поднЯл
ЯкорЯ, разделсЯ  и положил свое платье в корабль (вместе с одеЯлом, которое
принес в руке), затем, ведЯ корабль за собою, частью вброд, частью вплавь, Я
добралсЯ  до  королевского  порта  Ѓлефуску, где население уже давно ожидало
менЯ.  Њне дали двух проводников показать дорогу в столицу Ѓлефуску, носЯщую
то  же название,  что и  государство. џ нес их в руках, пока не подошел на
двести Ярдов  к  городским  воротам;  тут  Я  попросил  их известить о моем
прибытии  одного  из государственных секретарей и передать ему, что Я ожидаю
приказаний  его  величества. —ерез час Я получил ответ, что его величество в
сопровождении  августейшей  семьи и высших придворных чинов выехал встретить
менЯ. џ приблизилсЯ на сто Ярдов. €мператор и его свита соскочили с лошадей,
императрица  и придворные  дамы  вышли  из  карет,  и Я не заметил у них ни
малейшего  страха  или беспокойства.  џ лег на землю, чтобы поцеловать руку
императора и императрицы. џ объЯвил его величеству, что прибыл сюда согласно
моему  обещанию  и  с  соизволениЯ императора, моего повелителЯ, чтобы иметь
честь  лицезреть  могущественнейшего  монарха  и предложить ему зависЯщие от
менЯ  услуги,  если  они не будут противоречить обЯзанностЯм верноподданного
моего  государЯ;  Я ни словом не упомЯнул о постигшей менЯ немилости, потому
что,  не  получив  еще официального  уведомлениЯ, Я вполне мог и не знать о
замыслах  против  менЯ.  ‘  другой  стороны,  у  менЯ  было полное основание
предполагать,  что  император  не  пожелает  предать огласке мою опалу, если
узнает, что Я нахожусь вне его власти; однако скоро выЯснилось, что Я сильно
ошибсЯ в своих предположениЯх.
     Ќе   буду  утомлЯть  внимание  читателЯ  подробным  описанием  приема,
оказанного  мне при дворе императора Ѓлефуску, который вполне соответствовал
щедрости   столь   могущественного   монарха. Ќе   буду  также  говорить о
неудобствах,  которые Я испытывал благодарЯ отсутствию подходЯщего помещениЯ
и постели: мне пришлось спать на голой земле, укрывшись своим одеЯлом.


        ѓ‹Ђ‚Ђ VIII

     ЃлагодарЯ счастливому случаю автор находит средство оставить императора
Ѓлефуску  и  после  некоторых  затруднений  благополучно возвращаетсЯ в свое
отечество

     —ерез три днЯ после прибытиЯ в Ѓлефуску, отправившись из любопытства на
северо-восточный  берег острова, Я заметил на расстоЯнии полулиги в открытом
море  что-то  похожее на опрокинутую лодку. џ снЯл башмаки и чулки и, пройдЯ
вброд около двухсот или трехсот Ярдов, увидел, что благодарЯ приливу предмет
приближаетсЯ;  тут  уже  не  оставалось  никаких сомнений, что это настоЯщаЯ
лодка, оторваннаЯ  бурей  от  какого-нибудь кораблЯ. џ тотчас возвратилсЯ в
город  и  попросил  его  императорское величество  дать  в мое распорЯжение
двадцать самых больших кораблей, оставшихсЯ после потери флота, и три тысЯчи
матросов   под командой  вице-адмирала.  ”лот пошел  кругом  острова,  а Я
кратчайшим  путем  возвратилсЯ к тому месту берега, где обнаружил лодку; за
это времЯ прилив еще больше пригнал ее. ‚се матросы были снабжены веревками,
которые Я предварительно ссучил в несколько раз длЯ большей прочности. Љогда
прибыли  корабли,  Я  разделсЯ и отправилсЯ к лодке вброд, но в ста Ярдах от
нее  принужден был  пуститьсЯ вплавь.  Њатросы  бросили  мне веревку, один
конец  которой Я  привЯзал к отверстию в передней части лодки, а другой - к
одному из военных кораблей, но от всего этого было мало пользы, потому что,
не  доставаЯ  ногами  дна,  Я  не  мог работать как следует. ‚виду этого мне
пришлось  подплыть к лодке и по мере сил подталкивать ее вперед одной рукой.
‘  помощью  прилива  Я достиг наконец такого места, где мог стать на ноги,
погрузившись  в воду до подбородка. Ћтдохнув две или три минуты, Я продолжал
подталкивать лодку до тех пор, пока вода не дошла у менЯ до подмышек. Љогда,
таким  образом,  самаЯ труднаЯ  часть предприЯтиЯ  была  исполнена, Я взЯл
остальные  веревки,  сложенные на одном из кораблей, и привЯзал их сначала к
лодке, а  потом  к девЯти сопровождавшим менЯ кораблЯм. ‚етер был попутный,
матросы  тЯнули  лодку на  буксире, Я подталкивал ее, и мы скоро подошли на
сорок  Ярдов к берегу. Џодождав отлива, когда лодка оказалась на суше, Я при
помощи двух тысЯч человек, снабженных веревками и машинами, перевернул лодку
и нашел, что повреждениЯ ее незначительны.
     Ќе  буду  докучать  читателю  описанием  затруднений,  которые пришлось
преодолеть,  чтобы на веслах (работа над которыми отнЯла у менЯ десЯть дней)
привести  лодку  в  императорский  порт  Ѓлефуску,  куда  при  моем прибытии
стеклась  несметнаЯ  толпа  народа,  пораженнаЯ  невиданным  зрелищем такого
чудовищного судна. џ сказал императору, что эту лодку послала мне счастливаЯ
звезда,  чтобы Я добралсЯ на ней до места, откуда мне можно будет вернутьсЯ
на   родину;   и  Я  попросил  его  величество снабдить  менЯ необходимыми
материалами  длЯ  оснастки  судна,  а также дать дозволение на отъезд. Џосле
некоторых  попыток  убедить  менЯ  остатьсЯ  император соизволил  дать свое
согласие.
     ЊенЯ  очень  удивило, что за это времЯ, насколько мне было известно, ко
двору  Ѓлефуску  не поступало никаких запросов обо мне от нашего императора.
Ћднако  позднее   мне частным  образом  сообщили,  что  его  императорское
величество,  ни  минуты  не  подозреваЯ,  что  мне  известны  его намерениЯ,
усмотрел  в  моем  отъезде  в Ѓлефуску простое исполнение обещаниЯ, согласно
данному на то дозволению, о котором было хорошо известно всему нашему двору;
он был уверен, что Я возвращусь через несколько дней, когда церемониЯ приема
будет  закончена.  Ќо через некоторое времЯ мое долгое отсутствие начало его
беспокоить;  посоветовавшись  с  канцлером  казначейства  и  другими членами
враждебной  мне  клики,  он  послал  ко  двору Ѓлефуску одну знатную особу с
копией моего обвинительного акта. ќтот посланец имел инструкции поставить на
вид    монарху   Ѓлефуску    великое  милосердие    своего  повелителЯ,
удовольствовавшегосЯ  наложением  на  менЯ  такого  легкого  наказаниЯ,  как
ослепление,  и объЯвить,  что Я  бежал от правосудиЯ и если в течение двух
часов  не  возвращусь  назад,  то  буду  лишен титула нардака  и  объЯвлен
изменником.  Џосланный прибавил, что, в видах сохранениЯ мира и дружбы между
двумЯ  империЯми,  его повелитель  питает  надежду, что брат его, император
Ѓлефуску,  даст  повеление  отправить менЯ в ‹илипутию свЯзанного по рукам и
ногам, чтобы подвергнуть наказанию за измену[52].
     €мператор Ѓлефуску  после трехдневных совещаний послал весьма любезный
ответ  со  множеством  извинений.  Ћн  писал,  что  брат  его  понимает  всю
невозможность  отправить  менЯ в ‹илипутию свЯзанного по рукам и ногам; что,
хотЯ  Я и лишил его флота, он считает себЯ обЯзанным мне за множество добрых
услуг, оказанных мною во времЯ мирных переговоров; что, впрочем, оба монарха
скоро  вздохнут  свободнее,  так  как Я нашел на берегу огромный корабль, на
котором  могу отправитьсЯ в море; что он отдал приказ снарЯдить этот корабль
с  моей  помощью  и по моим указаниЯм и надеетсЯ, что через несколько недель
обе империи избавЯтсЯ наконец от столь невыносимого бремени.
     ‘ этим  ответом  посланный  возвратилсЯ в ‹илипутию, и монарх Ѓлефуску
сообщил  мне  все,  что  произошло,  предлагаЯ мне  в то  же времЯ (но под
строжайшим  секретом) свое милостивое покровительство, если мне угодно будет
остатьсЯ  у  него на службе. •отЯ Я считал предложение императора искренним,
однако решил  не доверЯтьсЯ больше монархам, если есть возможность обойтись
без  их помощи, и потому, выразив императору благодарность за его милостивое
внимание, Я почтительнейше просил его величество извинить менЯ и сказал, что
хотЯ  неизвестно, к счастью или невзгодам судьба послала мне это судно, но Я
решил  лучше  отдать  себЯ на волю океана, чем служить поводом раздора между
двумЯ  столь  могущественными  монархами.  €  Я  не нашел, что императору не
понравилсЯ  этот  ответ;  напротив,  Я случайно узнал, что он осталсЯ очень
доволен моим решением, как и большинство его министров.
     ќти  обстоЯтельства  заставили  менЯ  поспешить  и уехать скорее, чем Я
предполагал.  „вор,  в нетерпеливом  ожидании моего  отъезда, оказывал мне
всЯческое  содействие. ЏЯтьсот  человек  под  моим руководством сделали два
паруса длЯ моей лодки, простегав длЯ этого сложенное в тринадцать раз самое
прочное  тамошнее  полотно.  €зготовление  снастей и канатов Я взЯл на себЯ,
скручиваЯ  вместе  по  десЯти, двадцати  и тридцати самых толстых и прочных
тамошних  веревок. Ѓольшой камень, случайно найденный на берегу после долгих
поисков,  послужил мне Якорем. Њне дали жир трехсот коров длЯ смазки лодки и
других надобностей. ‘ невероЯтными усилиЯми Я срезал несколько самых высоких
строевых  деревьев на весла и мачты; в изготовлении их мне оказали, впрочем,
большую  помощь  корабельные  плотники его величества, которые выравнивали и
обчищали то, что мною было сделано вчерне.
     Џо  прошествии  месЯца,  когда  все было готово, Я отправилсЯ в столицу
получить   приказаниЯ  его  величества и  попрощатьсЯ с  ним.  €мператор с
августейшей  семьей  вышли  из дворца; Я пал ниц, чтобы поцеловать его руку,
которую  он очень благосклонно протЯнул мне; то же сделали императрица и все
принцы крови. …го  величество подарил мне пЯтьдесЯт кошельков с двумЯстами
спругов в каждом, свой портрет во весь рост, который Я тотчас спрЯтал себе в
перчатку  длЯ  большей сохранности. Ќо весь церемониал моего отъезда был так
сложен, что сейчас Я не буду утомлЯть читателЯ его описанием.
     џ погрузил в лодку сто воловьих и триста бараньих туш, соответствующее
количество   хлеба  и  напитков  и  столько  жареного  мЯса,  сколько  могли
приготовить четыреста поваров. Љроме того, Я взЯл с собою шесть живых коров,
двух  быков  и столько  же  овец  с  баранами,  чтобы привезти их к себе на
родину и  занЯтьсЯ  их  разведением.  „лЯ прокормлениЯ этого скота в пути Я
захватил  с  собою  большую  вЯзанку  сена и мешок зерна. Њне очень хотелось
увезти с  собою с десЯток туземцев, но император ни за что не согласилсЯ на
это;   не   довольствуЯсь  самым  тщательным  осмотром моих  карманов,  его
величество  обЯзал  менЯ  честным  словом  не  брать  с  собою никого из его
подданных даже с их согласиЯ и по их желанию.
     Џриготовившись,   таким  образом, как  можно  лучше  к  путешествию, Я
поставил  паруса  24  сентЯбрЯ 1701  года  в  шесть  часов утра. ЏройдЯ при
юго-восточном ветре около четырех лиг по направлению к северу, в шесть часов
вечера Я  заметил  на северо-западе, на  расстоЯнии полулиги,  небольшой
островок.  џ  продолжал  путь и бросил Якорь с подветренной стороны острова,
который был, по-видимому, необитаем. Ќемного подкрепившись, Я лег отдохнуть.
‘пал  Я  хорошо и, по моим предположениЯм, не меньше шести часов, потому что
проснулсЯ  часа за два до наступлениЯ днЯ. Ќочь была светлаЯ. Џозавтракав до
восхода  солнца,  Я  поднЯл  Якорь  и  при  попутном  ветре  взЯл  с помощью
карманного  компаса  тот  же  курс,  что  и  накануне. Њоим намерением было
достигнуть  по возможности одного из островов, лежащих, по моим расчетам, на
северо-восток  от  ‚андименовой  ‡емли.  ‚  этот день Я ничего не открыл, но
около трех   часов  пополудни  следующего  днЯ,  находЯсь,  согласно моим
вычислениЯм,  в  двадцати  четырех  милЯх  от  Ѓлефуску,  Я  заметил  парус,
двигавшийсЯ  на юго-восток; сам же Я направлЯлсЯ прЯмо на восток. џ окликнул
его,  но ответа не получил. Ћднако скоро ветер ослабел, и Я увидел, что могу
догнать  судно. џ поставил все паруса, и через полчаса корабль заметил менЯ,
выбросил  флаг и выстрелил из пушки. ’рудно описать охватившее менЯ чувство
радости, когда неожиданно Явилась надежда вновь увидеть любезное отечество и
покинутых там дорогих моему сердцу людей. Љорабль убавил паруса, и Я пристал
к нему в шестом часу вечера 26 сентЯбрЯ. Њое сердце затрепетало от восторга,
когда  Я  увидел  английский  флаг.  ђассовав  коров  и  овец по карманам, Я
взошел на  борт кораблЯ со всем своим небольшим грузом. ќто было английское
купеческое  судно,  возвращавшеесЯ  из џпонии северными  и  южными морЯми;
капитан  его,  мистер  „жон Ѓилль из „ептфорда, был человек в высшей степени
любезный  и  превосходный  морЯк.  Њы  находились  в это времЯ под 50ь южной
широты.  ќкипаж  кораблЯ  состоЯл  из  пЯтидесЯти  человек,  и между ними Я
встретил  одного  моего  старого  товарища,  Џитера  ‚ильЯмса, который  дал
капитану  обо  мне  самый  благоприЯтный  отзыв. Љапитан оказал мне любезный
прием  и попросил сообщить, откуда Я еду и куда направлЯюсь. Љогда Я вкратце
сказал ему это, он подумал, что Я заговариваюсь и что перенесенные несчастьЯ
помутили  мой  рассудок.  ’огда Я вынул из кармана коров и овец; это привело
его  в крайнее  изумление и убедило в моей правдивости. ‡атем Я показал ему
золото,  полученное  от императора Ѓлефуску, портрет его величества и другие
диковинки.  џ  отдал  капитану два кошелька с двумЯстами спрутов в каждом и
обещал ему подарить, по прибытии в Ђнглию, стельную корову и овцу.
     Ќо  не  буду  докучать  читателю подробным описанием этого путешествиЯ,
которое  оказалось  очень  благополучным.  Њы прибыли в „аунс 15 апрелЯ 1702
года. ‚ пути у менЯ была только одна неприЯтность: корабельные крысы утащили
одну  мою овечку, и Я нашел в щели ее обглоданные кости. ‚есь остальной скот
Я благополучно доставил на берег и в ѓринвиче пустил его на лужайку длЯ игры
в шары; тонкаЯ и нежнаЯ трава, сверх моего ожиданиЯ, послужила им прекрасным
кормом.  џ  бы не  мог  сохранить  этих  животных  в  течение столь долгого
путешествиЯ,  если  бы капитан не давал мне своих лучших сухарей, которые Я
растирал  в порошок, размачивал водою и в таком виде давал им. ‚ продолжение
моего  недолгого  пребываниЯ  в  Ђнглии  Я  собрал значительную сумму денег,
показываЯ  этих  животных  многим  знатным  лицам  и другим, а перед началом
второго  путешествиЯ продал их за шестьсот фунтов. ‚озвратившись в Ђнглию из
последнего  путешествиЯ,  Я  нашел  уже  довольно  большое  стадо;  особенно
расплодились  овцы,  и Я  надеюсь,  что  они  принесут  значительную пользу
суконной промышленности благодарЯ необыкновенной тонине своей шерсти[53].
     џ оставалсЯ  с  женой  и детьми не больше двух месЯцев, потому что мое
ненасытное  желание  видеть  чужие  страны  не давало мне покоЯ и Я не мог
усидеть  дома. џ оставил жене полторы тысЯчи фунтов и водворил ее в хорошем
доме  в  ђедрифе[54].  Ћстальное  свое имущество, частью в деньгах, частью в
товарах, Я увез с собою в надежде увеличить свое состоЯние. ‘тарший мой дЯдЯ
„жон завещал мне поместье недалеко от ќппинга, приносившее в год до тридцати
фунтов дохода;  столько же дохода Я получал от бывшей у менЯ в долгосрочной
аренде харчевни  —ерный Ѓык на ”еттер-‹ейн. ’аким образом, Я не боЯлсЯ, что
оставлЯю  семью  на  попечение прихода[55]. Њой сын „жонни, названный так в
честь  своего дЯди, посещал грамматическую школу и был хорошим учеником. ЊоЯ
дочь   Ѓетти  (котораЯ теперь замужем  и  имеет  детей)  училась  швейному
мастерству.  џ попрощалсЯ с женой, дочерью и сыном, причем дело не обошлось
без   слез   с обеих  сторон, и  сел на  купеческий корабль  "Ђдвенчер",
вместимостью  в  триста  тонн; назначение его было ‘урат[56], капитан - „жон
Ќиколес  из  ‹иверпулЯ.  Ќо  отчет об этом путешествии составит вторую часть
моих странствований.


         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ . Џ“’……‘’‚€… ‚ ЃђЋЃ„€ЌѓЌ…ѓ


        ѓ‹Ђ‚Ђ I

     Ћписание сильной  бури. Џосылка  баркаса  за  пресной  водой.  Ђвтор
отправлЯетсЯ  на  нем  длЯ  исследованиЯ  страны. Ћн оставлен на берегу, его
подбирает  один  туземец  и  относит  к  фермеру.  Џрием  автора  на ферме и
различные происшествиЯ, случившиесЯ там. Ћписание жителей

     Ћбреченный  самой природой  и  судьбой  вести деЯтельную и беспокойную
жизнь, Я через два месЯца после возвращениЯ домой, 20 июнЯ 1702 года, снова
оставил  отечество  и  сел  в „аунсе на корабль "Ђдвенчер", отправлЯвшийсЯ в
‘урат  под  командой  капитана „жона  Ќиколеса.  ‚етер был попутный до мыса
„оброй Ќадежды,  где  мы бросили Якорь, чтобы запастись свежей водой. Ќо на
корабле открылась течь; мы выгрузили товары и зазимовали, потому что капитан
заболел  перемежающейсЯ  лихорадкой,  и  мы  не  могли покинуть мыс до конца
марта,  когда  мы   поставили   наконец   паруса   и благополучно  прошли
Њадагаскарский  пролив.  Ќо  когда  мы  вышли к  северу  от  Њадагаскара и
находились  приблизительно  на 5ь  южной  широты,  то умеренные северные и
западные  ветры,  по  наблюдениЯм  морЯков  постоЯнно  дующие в этом поЯсе с
начала декабрЯ  и  до начала маЯ, 19 апрелЯ вдруг сменились гораздо более
сильным  ветром,  налетевшим  прЯмо  с запада и продолжавшимсЯ двадцать дней
подрЯд.  Ќас  занесло за это времЯ немного восточнее Њолуккских островов, на
5ь  к  северу от экватора, как выходило по вычислениЯм капитана, сделанным 2
маЯ,   когда   ветер  прекратилсЯ  и  наступил полный штиль, немало менЯ
обрадовавший. Ќо капитан, человек опытный в плавании по этим морЯм, приказал
всем  нам  приготовитьсЯ  к  буре,  котораЯ  действительно  и разразилась на
следующий же день, когда поднЯлсЯ южный ветер, известный под именем муссона.
     ‚идЯ,  что  ветер сильно крепчает,  мы  убавили блинд и приготовились
убрать фок-зейль. Ќо погода становилась хуже; осмотрев, прочно ли привЯзаны
пушки, мы  убрали  бизань. Љорабль находилсЯ в открытом море, и было решено
лучше  идти  под  ветром,  чем убрать все паруса и отдатьсЯ на волю волн. Њы
взЯли  рифы от фок-зейлЯ и поставили его, затем натЯнули шкот. ђумпель лежал
на  полном  ветре.  Љорабль  бодро  держалсЯ. Њы закрепили спереди нирал, но
парус  разорвалсЯ.  ’огда мы спустили рею, снЯли с нее парус и весь такелаж.
ЃурЯ  была  ужаснаЯ, море сильно бушевало. Њы натЯнули тали у ручки румпелЯ,
чтобы  облегчить  рулевого.  Њы  не думали спускать стеньги, но оставили всю
оснастку,  потому  что корабль  шел  под  ветром,  а  известно, что стеньги
помогают управлению кораблем и увеличивают его ход, тем более что перед нами
было  открытое море.  Љогда бурЯ стихла, поставили грот фок-зейль и легли в
дрейф. ‡атем  мы  поставили  бизань,  большой и  малый  марсели. Њы шли на
северо-восток  при  юго-западном  ветре.  Њы  укрепили швартовы к штирборту,
ослабили  брасы  у  рей  за  ветром, сбрасопили под ветер и крепко притЯнули
булинЯ,  закрепив  их. Њы маневрировали бизанью, стараЯсь сохранить ветер и
поставить  столько  парусов,  сколько  могли выдержать корабельные мачты. ‚о
времЯ  этой  бури, сопровождавшейсЯ сильным ‡ћ‡ ветром, нас отнесло, по моим
вычислениЯм, по крайней мере, на пЯтьсот лиг к востоку, так что самые старые
и  опытные  морЯки  не могли  сказать,  в  какой  части света мы находимсЯ.
Џровианта у нас было вдоволь, корабль в хорошем состоЯнии, экипаж совершенно
здоров,  и  только  ограниченность  запасов пресной воды внушала нам сильное
беспокойство.  Њы  сочли  за  лучшее  держатьсЯ прежнего направлениЯ, нежели
отклонЯтьсЯ   более   к   северу,  так как  при  этом нас  могли  унести в
северо-западные области ‚еликой ’атарии или к ‹едовитому морю[57].
     естнадцатого  июнЯ  1705 года  стоЯвший на стеньге юнга увидел землю.
‘емнадцатого  мы подошли к большому острову или континенту (мы не знали), на
южной  стороне которого выдавалась в море коса и виднелась бухта, но слишком
мелкаЯ,  чтобы в  нее мог  войти корабль более ста тонн водоизмещением. Њы
бросили  Якорь на  расстоЯнии лиги  от этой бухты, капитан послал баркас с
десЯтком  хорошо  вооруженных  людей, снабдив их сосудами длЯ воды, если она
будет  ими  найдена.  џ попросил у капитана позволениЯ присоединитьсЯ к ним,
чтобы  осмотреть страну и сделать открытиЯ, какие будут в моих силах. Џрибыв
к  берегу,  мы не нашли ни реки, ни источника и никаких признаков населениЯ.
Џоэтому  матросы  разбрелись  по  побережью  в поисках  пресной  воды,  а Я
отправилсЯ  один  в  противоположную  сторону, но на расстоЯнии мили кругом
тЯнулись все те же бесплодные и скалистые места. Џочувствовав усталость и не
находЯ ничего любопытного, Я стал медленно возвращатьсЯ к бухте; море широко
открывалось  передо  мною,  и Я увидел, что наши матросы уже сели в баркас и
гребут что есть мочи по направлению к кораблю. џ уже собиралсЯ окликнуть их,
хотЯ это было и бесполезно, как вдруг заметил, что их энергично преследует в
море человек исполинского роста; вода едва доходила ему до колен, и он делал
огромные  шаги,  но так как наши успели отъехать не меньше чем на поллиги от
него  и  море  кругом  было  покрыто  острыми  скалами, то чудовище не могло
догнать  лодку.  ‚се  это  мне рассказали потом, потому что в ту минуту Я не
имел  мужества наблюдать исход погони, но со всех ног пустилсЯ бежать по той
самой  дороге, по  которой  теперь возвращалсЯ. ‡апыхавшись, Я взобралсЯ на
крутой холм,  откуда  мог  обозреть  окрестности.  ‡емлЯ кругом была хорошо
возделана,  но менЯ  поразила высота травы на лугах, достигавшаЯ двадцати
футов.
     џ вышел  на  большую дорогу - так, по крайней мере, мне казалось, хотЯ
длЯ туземцев это была только тропинка, пересекавшаЯ Ячменное поле. ‚ течение
некоторого  времени  Я почти  ничего  не мог видеть по сторонам, потому что
приближалось  времЯ жатвы и Ячмень был высотой футов сорок. ’олько через час
Я достиг конца этого полЯ, обнесенного изгородью не менее чем в сто двадцать
футов  вышины, а деревьЯ были так велики, что Я совсем не мог определить их
высоту.  —тобы попасть  с  этого  полЯ на соседнее, нужно было поднЯтьсЯ на
четыре ступени  да  еще перешагнуть сверху через огромный камень. Њне не по
силам было взобратьсЯ на эту лестницу, потому что каждаЯ ступень имела шесть
футов  вышины, а верхний камень - больше двадцати. Џоэтому Я старалсЯ найти
какую-нибудь  щель  в  изгороди,  как  вдруг  увидел, что с соседнего полЯ к
лестнице  подходит  исполин, такой же огромный, как и тот, который гналсЯ за
нашим  баркасом.  ђостом  он был с колокольню, а каждый его шаг, насколько Я
мог  прикинуть,  равнЯлсЯ  десЯти  Ярдам.  ЋбъЯтый  ужасом  и  изумлением, Я
поспешно  убежал  и  спрЯталсЯ в Ячмене, откуда увидел, как, взобравшись на
ступеньки,  великан  оглЯнулсЯ на соседнее поле направо и стал звать кого-то
голосом,  звучавшим  во  много раз  громче,  чем  наш голос  в  рупор;  он
раздавалсЯ с такой высоты, что сначала Я принЯл его за раскаты грома. Ќа зов
к  нему  тотчас подошли семь таких же чудовищ с серпами в руках, величиной с
шесть наших кос. ќти люди были одеты беднее первого и ЯвлЯлись, по-видимому,
его   слугами или  работниками,  потому  что после  нескольких  его слов
отправились  жать  на  то поле, где Я спрЯталсЯ. џ старалсЯ держатьсЯ от них
подальше, но мог двигатьсЯ лишь с большим трудом, так как в некоторых местах
расстоЯние  между  стеблЯми  было  не  больше фута и Я едва мог протиснутьсЯ
между  ними.  ’ем  не менее Я кое-как добралсЯ до части полЯ, где Ячмень был
повален  дождем  и  ветром.  ‡десь  Я не в силах был сделать ни шагу дальше:
стебли так  переплелись,  что не было никакой возможности пробратьсЯ между
ними,  а  ости поваленных колосьев были так крепки и остры, что прокалывали
мне  платье  и вонзались в тело. Њежду тем Я слышал, что жнецы находЯтсЯ от
менЯ не дальше ста Ярдов. ђазбитый усталостью и совершенно подавленный горем
и  отчаЯнием,  Я  лег  в борозду и от всего сердца желал смерти. џ оплакивал
овдовевшую  жену  и  сирот-детей.  џ  горько сетовал на свои безрассудство и
упрЯмство,  толкнувшие менЯ  на второе путешествие вопреки советам родных и
друзей.  ‚ этом расстроенном состоЯнии Я невольно вспомнил ‹илипутию, жители
которой  смотрели на менЯ как на величайшее чудо в свете, где Я был способен
тащить одной  рукой  весь  императорский  флот  и  совершить  много  других
подвигов,  которые  будут  увековечены в летописЯх этой империи и покажутсЯ
невероЯтными   потомству,   хотЯ   они  и   засвидетельствованы  миллионами
очевидцев.  џ представил себе унижение, ожидающее менЯ у этого народа, где Я
буду казатьсЯ таким же ничтожным существом, каким казалсЯ бы среди нас любой
лилипут.  Ќо,  без  сомнениЯ,  это  было  еще  не самое худшее из несчастий,
ожидавших   менЯ;   ведь   если   человеческаЯ дикость  и  жестокость,  как
свидетельствует  наблюдение,  возрастают  пропорционально росту, то чего мне
было  ожидать  теперь, кроме  печальной  участи  быть съеденным  первым же
огромным  варваром,  которому  случитсЯ  поймать  менЯ. Ќесомненно, философы
правы,  утверждаЯ,   что   понЯтиЯ   великого  и   малого   суть   понЯтиЯ
относительные. Ѓыть может, судьбе угодно будет устроить так, что и лилипуты
встретЯт  людей,  столь  же  малых сравнительно с ними, как они были малы по
сравнению  со мной. € кто знает, быть может, в какой-нибудь отдаленной части
света  существует  порода  смертных,  превосходЯщих  своим  ростом даже этих
гигантов?
     ’аким  размышлениЯм  предавалсЯ  Я, несмотрЯ на овладевшие мной страх и
смЯтение,  как вдруг  один  из  жнецов подошел на десЯть Ярдов к борозде, в
которой  Я  лежал;  испугавшись, что при следующем его шаге Я буду растоптан
или  разрезан  пополам серпом,  Я  в  ужасе  закричал благим матом. ‚еликан
остановилсЯ,  внимательно  всмотрелсЯ  под  ноги  и  наконец  заметил  менЯ,
лежащего  на  земле.  ‘ минуту он наблюдал менЯ с тем опасливым видом, какой
бывает у нас, когда мы хотим ухватить какого-нибудь зверька так, чтобы он не
оцарапал  или  не  укусил  нас;  Я сам хватал иногда таким образом хорьков в
Ђнглии.   Ќаконец   он  отважилсЯ  взЯть  менЯ  сзади за  талию  большим и
указательным  пальцами и  поднести к глазам на расстоЯние трех Ярдов, чтобы
получше  рассмотреть.  џ  угадал его намерение, и, к счастью, у менЯ достало
столько самообладаниЯ, что Я решил не сопротивлЯтьсЯ, когда он держал менЯ в
воздухе  на  высоте  шестидесЯти  футов от земли, хотЯ он страшно сдавил мне
ребра, боЯсь, чтобы Я не выскользнул из его пальцев. џ позволил себе только
поднЯть  глаза к  солнцу,  умолЯюще  сложить  руки и сказать несколько слов
смиренным  и  печальным  тоном, подобающим положению, в котором Я находилсЯ.
€бо  Я все  времЯ  был  в  страхе, что великан швырнет менЯ о землю, как мы
бросаем   противное   маленькое   животное,  собираЯсь раздавить  его.  Ќо,
благодарение  моей  счастливой звезде,  мой  голос  и жесты, по-видимому,
понравились ему, и он начал рассматривать менЯ как диковинку, изумлЯЯсь моей
членораздельной  речи, смысл  которой был  ему  непонЯтен. Ћднако Я не мог
больше  удержатьсЯ   от   стона   и   слез  и,  повернув  голову,  старалсЯ
повыразительнее   показать   ему,  что своими пальцами  он  причинЯет  мне
нестерпимую  боль.  Џо-видимому,  он  понЯл мою мимику, так как, поднЯв полу
камзола,  осторожно  положил  менЯ  туда  и  бегом пустилсЯ со мной к своему
хозЯину  -  тому самому зажиточному фермеру, которого Я прежде других увидел
на поле.
     ”ермер,  получив  от  своего работника (как Я заключил из их разговора)
все  сведениЯ  обо  мне,  какие тот мог дать ему, взЯл соломинку, толщиною в
трость,  и  стал  поднимать ею полы моего кафтана: очевидно, он полагал, что
природа  одарила  менЯ чем-то вроде оболочки. ‡атем он дунул на мои волосы,
чтобы  лучше  рассмотреть  лицо. ‘озвав своих батраков, он спросил их (как Я
потом  узнал), не  случалось  ли  им  находить когда-нибудь на полЯх других
зверьков,  похожих  на менЯ.  ‡атем  он  осторожно  опустил менЯ на землю и
поставил  на  четвереньки,  но Я тотчас поднЯлсЯ на ноги и стал расхаживать
взад  и  вперед,  желаЯ  показать  этим  людЯм,  что у менЯ нет ни малейшего
намерениЯ  бежать.  Ћни  сели  в  кружок,  чтобы  лучше  наблюдать  за моими
движениЯми.  џ снЯл  шлЯпу и сделал глубокий поклон фермеру. ‡атем, став на
колени,  Я  поднЯл к небу гла