 только
получил  значительную  сумму  денег,  но  завоевал  расположение  владельцев
кораблЯ, назначивших его капитаном большого  судна,  вооруженного  двадцатью
девЯтифунтовыми пушками и готового к отплытию  в  очень  выгодное  плаванье,
цели которого он не вправе открыть.  ‡атем  он  сказал,  что  нашел  менЯ  с
превеликим трудом, согласно указаниЯм, оставленным длЯ него в “эппинге.
     ‘частливаЯ его фортуна несказанно менЯ обрадовала; и по его  просьбе  Я
поведал ему о всех моих приключениЯх с того днЯ, когда мы расстались.  Љогда
он узнал о замечательной преданности мне ‘трэпа, он от  всего  сердца  пожал
ему руку и обещал сделать его "человеком"; затем дал  мне  десЯть  гиней  на
неотложные нужды, узнал, где проживает засадивший менЯ в тюрьму  портной,  и
удалилсЯ, чтобы расплатитьсЯ с ним, сказав мне на прощанье, что скоро снимет
менЯ с мели.
     ’акой поворот событий привел менЯ в крайнее  замешательство  и  поразил
менЯ больше, чем любое  несчастье,  выпадавшее  прежде  на  мою  долю;  мною
овладели тысЯчи столь несвЯзных мыслей,  что  Я  не  мог  их  распутать  или
свЯзать воедино. Ђ что до ‘трэпа, то у  него  радость  проЯвилась  в  тысЯче
дурачеств. Ћн вошел ко мне в комнату со своими бритвенными  принадлежностЯми
и без всЯких околичностей стал намыливать мне бороду, посвистываЯ при этом с
превеликим волнением.
     џ очнулсЯ от грез и, слишком хорошо знаЯ ‘трэпа, чтобы доверитьсЯ  ему,
когда он пребывает в таком волнении, извинилсЯ перед ним, послал  за  другим
цырюльником и побрилсЯ. Џроделав церемонию омовениЯ, Я  переоделсЯ  в  самый
нарЯдный костюм и принЯлсЯ ждать дЯдю,  который  был  приЯтно  удивлен  моим
внезапным превращением.
     Њой добрый родственник уплатил моему кредитору и получил приказ о  моем
освобождении, так что теперь Я  уже  не  был  заключенным.  Ќо  Я  не  хотел
расставатьсЯ с моими друзьЯми и сотоварищами в том бедственном положении,  в
каком еще недавно пребывал,  попросил  мистера  Ѓаулинга  разделить  с  нами
компанию и пригласил мистера Њелопойна и „жексона провести у менЯ  вечер;  Я
угостил их ужином, добрым вином и известием о моем освобождении,  с  которым
они поздравили менЯ от всего сердца,  несмотрЯ  на  то,  что  им  предстоЯло
расстатьсЯ со мной, а такаЯ разлука, по их  словам,  будет  длЯ  них  весьма
чувствительна.
     —то до „жексона, то его несчастье оказало на него столь слабое влиЯние,
и он был так боек, беспечен, развЯзен и  болтлив,  что  не  вызывал  к  себе
жалости, но  Я  чувствовал  глубокое  уважение  к  поэту,  бывшему  во  всех
отношениЯх более достойным состраданиЯ. Љогда наши гости ушли и удалилсЯ мой
дЯдЯ, обещав зайти ко мне поутру, Я отобрал белье и другие необходимые  вещи
и попросил ‘трэпа отнести сверток мистеру Њелопойну, а затем пошел к нему  и
вынудил его принЯть от менЯ пЯть гиней, от  которых  он  долго  отказывалсЯ,
убеждаЯ менЯ, что никогда не сможет со мной расплатитьсЯ.  Џотом  Я  спросил
его, могу ли Я еще как-нибудь быть ему полезен, на что он ответил:
     - ‚ы и без того сделали длЯ менЯ слишком много!
     ’ут он не мог  больше  сдержать  свои  чувства  и  разразилсЯ  слезами.
ђастроганный этим зрелищем, Я ушел, чтобы дать ему успокоитьсЯ; когда же мой
дЯдЯ вернулсЯ утром, Я изобразил мистера Њелопойна в таком выгодном длЯ него
свете, что великодушный морЯк был огорчен  его  бедой  и  решил  последовать
моему примеру,  презентовав  ему  еще  пЯть  гиней,  которые,  во  избежание
неловкости, Я посоветовал мистеру Ѓаулингу вложить в письмо и передать через
‘трэпа, когда мы уже уйдем.
     ќто было сделано, Я простилсЯ со  всеми  моими  тюремными  знакомыми  и
собралсЯ сесть в  наемную  карету,  стоЯвшую  у  ворот,  как  вдруг  „жексон
окликнул менЯ, а когда Я подошел к нему, он  попросил  шопотом  дать  взаймы
шиллинг. …го просьба была столь скромной и, должно  быть,  последней,  какую
мне приходилось от него слышать, что Я сунул ему в руку гинею, после чего он
вскричал:
     - Ћ €исус! –елаЯ гинеЯ!
     “цепившись за пуговицу на моем кафтане, он разразилсЯ хохотом, а  когда
приступ прошел, сказал, что Я славный парень, и больше менЯ не задерживал.
     џ приказал кучеру ехать на квартиру мистера Ѓаулинга, где, после нашего
прихода, мой дЯдЯ повел со мной серьезную речь о моем положении и  предложил
мне пойти с ним в плаванье в качестве лекарЯ; если Я поеду, он научит  менЯ,
как приобрести в течение нескольких лет состоЯние, полагаЯсь только на  свое
искусство; тут же он сказал, что, ежели Я переживу его, он оставит  мне  все
свое имущество.
     •отЯ Я оценил его великодушие, но даже вздрогнул,  когда  он  предложил
мне побороть мою страсть; Я сказал ему о  своих  чувствах  по  сему  поводу,
каковые ему не понравились; он назвал любовь  "плодом  бездельЯ"  и  сказал,
что, когда Я займусь делом и разум мой будет поглощен заботами  о  том,  как
добыть себе состоЯние, Я не стану огорчатьсЯ  из-за  глупостей,  на  которые
никто не обращает вниманиЯ кроме ненадежных парней, только и  помышлЯющих  о
своих утехах.
     ЊенЯ уЯзвил этот намек, в котором Я усмотрел упрек,  и  без  дальнейших
размышлений Я принЯл его предложение.
     Ћн был очень рад моей уступчивости, потащил менЯ к  главному  владельцу
кораблЯ, с которым и заключено было соглашение, так что Я уже не мог от него
отказатьсЯ, как бы ни претил мне этот договор. —тобы Я не успел остыть, дЯдЯ
попросил менЯ достать список лекарств на  пЯтьсот  человек  применительно  к
полуторагодовому плаванью в жарком климате и отнести его к одному  аптекарю,
торгующему оптом, который  должен  был  также  подыскать  мне  двух  опытных
помощников.
     Љогда Я занималсЯ всеми этими делами, поЯвилсЯ ‘трэп и,  догадавшись  о
моем решении, растерЯлсЯ, однако, помолчав несколько минут,  попросил  взЯть
его с собой; по моему совету он принЯт был стюардом на  корабль,  а  капитан
Ѓаулинг обещал снабдить его  всем  необходимым  и  вдобавок  ссудить  двести
фунтов длЯ покупки товаров, которые он может перевезти на свой риск.
     Љогда Я  дал  список  лекарств,  выбрал  двух  своих  соотечественников
помощниками и заказал набор хирургических инструментов, дЯдЯ сказал мне, что
из последнего плаваньЯ он привез почти три тысЯчи фунтов, третью часть  коих
незамедлительно дает мне и открывает мне кредит на  такую  же  сумму,  чтобы
вложить их в товары, которые можно с наибольшей выгодой продать там, куда мы
отправлЯемсЯ; сказал он мне также, что хотЯ не делает различиЯ  между  своей
выгодой и моей, но сохранит остальные свои  деньги,  чтобы  обеспечить  себе
независимость и возможность наказать менЯ в случае, если мне  не  пойдет  на
пользу его подарок.
     Ќе стану докучать читателю отчетом о чувствах, которые пробудило во мне
такое необычное великодушие, скажу только, что его обещаниЯ тотчас  же  были
выполнены и накладные вручены мне, чтобы Я мог купить товары и немедленно их
погрузить. ‚ этой спешке Я часто вспоминал о моей очаровательной Ќарциссе  и
становилсЯ самым несчастным из смертных. џ сходил с ума при мысли о том, что
менЯ отрывают от нее, быть может навсегда, и, хотЯ надежда видеть  ее  снова
могла, поддержать менЯ в мучительной разлуке, Я без глубокого  огорчениЯ  не
мог размышлЯть о том горе, какое она должна испытать, расставаЯсь со мной, и
непрерывной скорби, которой должно предаватьсЯ ее  нежное  сердце  во  времЯ
моего отсутствиЯ.
     Њое воображение денно и нощно терзалось в попытках  найти  какие-нибудь
средства длЯ смЯгчениЯ сего жестокого удара или хотЯ бы снова  заверить  это
нежное создание в своей любви, и,  наконец,  мой  выбор  пал  на  способ,  о
котором читатель скоро узнает; принЯв решение,  Я  стал  меньше  мучитьсЯ  и
немного успокоилсЯ.
     Љогда деловые хлопоты окончились и корабль  был  готов  к  отплытию,  Я
решил в последний раз поЯвитьсЯ среди моих знакомых в другом  конце  города,
где Я не бывал со днЯ моего заключениЯ в тюрьму. Џо совету дЯди, Я  приобрел
длЯ продажи несколько дорогих костюмов; в самый нарЯдный из них Я  облачилсЯ
и отправилсЯ в портшезе в хорошо знакомую кофейню, где мой приЯтель  Ѓентер,
завидев менЯ, был столь изумлен роскошью моего нарЯда, что  несколько  минут
взирал на менЯ, не открываЯ рта от потрЯсениЯ; затем, потЯнув менЯ за  рукав
и пристально глЯдЯ на менЯ, обратилсЯ ко мне так:
     - ђэндом, где вы, чорт возьми,  были?  —то  значит  эта  роскошь?  Ћго!
Џонимаю. ’олько что приехали из провинции. Љаковы там дороги? Ќу, ђэндом, вы
смелый парень, удачливый парень! Ќо будьте осторожны, часто ходит  кувшин  к
колодцу, да вдруг - в черепки!
     ’ут он провел пальцем по своей шее, и по этому  движению  и  отрывистым
намекам Я понЯл, что он подозревает менЯ в грабежах на большой дороге, и  от
всей души рассмеЯлсЯ. Ќе объЯснЯЯ более подробно, Я сказал  только,  что  он
ошибаетсЯ  в  своих  догадках  и  что  последнее  времЯ  Я  провел  с   моим
родственником, о котором он от менЯ часто слышал,  а  завтра  отправлЯюсь  в
плаванье, заглЯнул сюда попрощатьсЯ с приЯтелЯми и получить  с  него  данные
ему взаймы деньги, которые мне теперь пригодЯтсЯ перед отъездом за границу.
     Ћн пришел в некоторое замешательство от этого напоминаниЯ, но тотчас же
встрепенулсЯ и с жаром поклЯлсЯ, что Я плохо с ним обошелсЯ и он никогда мне
не простит, что Я  не  предупредил  его  заранее  и  тем  лишил  возможности
расплатитьсЯ со мной. џ не  мог  удержатьсЯ  от  улыбки  в  ответ  на  такую
деликатную уловку, о которой отозвалсЯ с похвалой,  и  сказал  ему,  что  он
может об этом не беспокоитьсЯ, ибо Я сообщу ему  местожительство  столичного
купца, которому оставлю расписку на эту сумму, и Ѓентер ее получит по уплате
долга. Ћн выразил живейшую радость, с величайшей серьезностью спросил имЯ  и
местожительство купца, которые тут  же  занес  в  свою  записную  книжку,  и
заверил  менЯ,  что  с  уплатой  своего  долга  не  позволит  себе   никаких
проволочек. Љогда это дело, о котором Ѓентер, как Я знал, конечно, никогда и
не вспомнит, было  улажено,  Я  разослал  приглашениЯ  всем  моим  приЯтелЯм
ЯвитьсЯ вечером в таверну,  куда  они  и  пришли,  а  Я  поставил  им  самые
изысканные угощениЯ, вызвавшие их полное одобрение. Њы провели так времЯ  до
полуночи,  Я  простилсЯ   с   ними,   напутствуемый   всЯческими   любезными
пожеланиЯми; на следующий день Я поехал вместе со ‘трэпом в ѓревсенд, где мы
перешли на корабль и при попутном ветре, меньше чем через двенадцать  часов,
поднЯли Якорь.
     Ѓез всЯких происшествий мы достигли „аунса, где вынуждены были  бросить
Якорь и ждать восточного ветра, который вывел бы нас из Џролива.


        ѓ‹Ђ‚Ђ LXV

     џ отправлЯюсь в ‘ассекс.  -  ‘оветуюсь  с  миссис  ‘эджли  -  „обиваюсь
встречи с Ќарциссой - ‚озвращаюсь на корабль - Њы покидаем Љанал - џ узнаю о
цели нашего плаваниЯ - Ќас преследует крупный корабль - Љоманда  трусит,  но
речь капитана приободрЯет ее -  Ќаш  преследователь  оказываетсЯ  английским
военным судном - Њы достигаем берега ѓвинеи, закупаем четыреста негров, идем
к Џарагваю, благополучно входим в устье реки Џлата  и  продаем  наш  груз  с
большой выгодой.

     ‚от теперь Я решил  привести  в  исполнение  план,  задуманный  мной  в
‹ондоне; Я попросил капитана отпустить менЯ и ‘трэпа на  берег,  покуда  нет
попутного ветра, и моЯ просьба была удовлетворена, так как у него был приказ
оставатьсЯ в „аунсе, пока он не получит каких-то писем из  ‹ондона,  которых
нельзЯ было ждать раньше, чем через неделю.
     ‘ообщив о своем решении моему верному лакею, который  (хотЯ  и  пыталсЯ
отговорить менЯ от  столь  смелого  замысла)  не  покинул  бы  менЯ  в  этом
предприЯтии, Я нанЯл лошадей и тотчас же отправилсЯ в ту часть ‘ассекса, где
находилась в заточении моЯ властительница, милЯх в тридцати от „илЯ,  откуда
мы выехали верхом. Њне хорошо были известны влиЯние сквайра  и  размеры  его
поместьЯ, и Я остановилсЯ в пЯти милЯх от его усадьбы, где мы  и  оставались
до сумерек, а затем двинулись дальше и под покровом темноты достигли  рощицы
в полумиле от деревни, в которой проживала миссис ‘эджли.
     ‡десь мы привЯзали к дереву лошадей и  пошли  напрЯмик  к  домику  моей
старой благодетельницы, причем ‘трэп дрожал всю дорогу и  воссылал  усердные
молитвы к небесам о нашем спасении. „омик миссис ‘эджли стоЯл на отлете,  мы
подошли к нему незамеченные, и Я приказал моему другу войти одному, в случае
если кто-нибудь у нее будет, вручить письмо, написанное мною длЯ этой  цели,
и сказать, что ее лондонский друг, узнав о его намерении ехать этой дорогой,
поручил ему передать письмо.
     Ћн постучал в дверь, добраЯ стараЯ матрона подошла к ней и сказала, что
она живет одна, почему он должен ее извинить, если  она  не  откроет  двери,
пока он не объЯвит своего имени и по какому делу пришел. Ћн ответил, что его
имЯ ей неизвестно и он должен только передать письмо, которое (чтобы она  не
боЯлась) можно просунуть в щель под дверью. ’ак  он  и  поступил,  а  прочтЯ
письмо, где Я писал, что нахожусь здесь, она вскричала:
     - …сли тот, кто писал письмо,  находитсЯ  здесь,  пусть  он  отзоветсЯ,
чтобы по голосу Я могла решить, впускать его или нет!
     џ немедленно приник устами к замочной скважине и сказал:
     - Ќе пугайтесь! ќто Я, который  столь  многим  вам  обЯзан...  џ  прошу
впустить менЯ!
     Ћна узнала мой голос, тотчас  же  открыла  дверь  и  встретила  менЯ  с
подлинной материнской любовью,  а  слезы,  показавшиесЯ  у  нее  на  глазах,
свидетельствовали о ее беспокойстве, как бы менЯ кто-нибудь не  увидел,  ибо
из уст самой Ќарциссы она знала обо всем, что произошло между нею и мною.
     Љогда Я объЯснил цель моего приезда, а именно  желание  видеть  предмет
моей любви, прежде чем Я покину  родину,  чтобы  лично  убедить  Ќарциссу  в
необходимости отъезда, примирить с этим обстоЯтельством, рассказав о пользе,
какую должно принести путешествие, повторить  клЯтвы  в  вечной  верности  и
насладитьсЯ печальной радостью, обнимаЯ ее на прощание, - когда, говорю Я, Я
объЯснил свое  намерение,  миссис  ‘эджли  сказала  мне,  что  Ќарцисса,  по
возвращении из Ѓата, находилась в строжайшем заключении  и  поначалу  к  ней
допускали только двух-трех слуг, преданных ее  брату.  ‡атем  ей  дана  была
поблажка и разрешено видеть людей, вследствие чего она была несколько раз  в
домике миссис ‘эджли, но недавно ее  предал  слуга,  донесший  сквайру,  что
однажды  отнес  в  почтовую  контору  письмо  на  мое  имЯ.  €  теперь   она
подвергаетсЯ еще более строгому заключению, чем вначале, а потому у менЯ нет
никакой надежды ее увидеть, разве что Я рискну пробратьсЯ  в  сад,  где  она
ежедневно прогуливаетсЯ с горничной, чтобы дышать свежим воздухом, а там,  в
саду, где-нибудь притаюсь, пока не получу возможность  с  ней  заговорить  -
приключение, столь чреватое  опасностью,  что  ни  один  человек  в  здравом
рассудке не отважитсЯ на него.
     џ решил предпринЯть  эту  попытку,  как  бы  она  ни  была  рискованна,
невзираЯ на  все  доводы  миссис  ‘эджли,  котораЯ  урезонивала,  журила  и,
наконец, умолЯла, несмотрЯ на слезы и мольбы ‘трэпа, на коленЯх заклинавшего
менЯ подумать о себе и о нем и не обрекать себЯ на гибель столь опрометчиво.
џ был глух ко всему кроме велений любви и приказал ему немедленно  вернутьсЯ
с лошадьми в гостиницу, откуда мы  пустились  в  путь,  и  ждать  там  моего
возвращениЯ; сначала он  решительно  отказалсЯ  покинуть  менЯ,  пока  Я  не
напомнил, что, если наши лошади останутсЯ до наступлениЯ  днЯ  там,  где  мы
привЯзали их,  они  будут  непременно  обнаружены  и  всЯ  округа  придет  в
волнение. Џодумав, он стал горестно прощатьсЯ со мной, поцеловал мне руку и,
плача, вскричал:
     -Ѓог знает, увижу ли Я вас когда-нибудь!
     ЊоЯ милаЯ миссис ‘эджли, убедившись в моем упорстве,  дала  мне  лучший
совет, как приступить к выполнению  моего  плана,  и,  убедив  менЯ  немного
отдохнуть, приготовила мне постель и удалилась.
     ђано утром Я встал; захватив два зарЯженных пистолета, а также тесак  Я
пробралсЯ к задней стене сада сквайра, перелез через нее и, по совету миссис
‘эджли, спрЯталсЯ в густом кустарнике неподалеку от  грота,  замыкающего  на
большом расстоЯнии от дома аллею, по которой  (мне  было  сказано)  Ќарцисса
чаще всего гулЯла. ‡десь Я укрывалсЯ с пЯти часов утра до шести  вечера,  не
заметив ни одного живого  существа,  но  вот  Я  увидел  две  приближающиесЯ
женские фигуры, и  трепещущее  сердце  подсказало  мне,  что  это  обожаемаЯ
Ќарцисса и мисс “ильЯмc. Џри виде их мою душу охватило  сильнейшее  волнение
и, предполагаЯ, что они захотЯт отдохнуть в гроте, Я незаметно вошел в  него
и положил на каменный стол мой портрет-миниатюру, которую заказал в ‹ондоне,
чтобы оставить Ќарциссе перед моим отъездом за границу. џ поместил на  столе
миниатюру как вступление к моему  поЯвлению,  которое,  без  предупреждениЯ,
могло бы оказать губительное влиЯние на чувствительные нервы моей прекрасной
затворницы; затем Я отступил в чащу кустарника, где мог слышать их голоса, и
стал ждать.
     Љогда они приблизились, Я заметил печаль на лице Ќарциссы в сочетании с
такой невыразимой прелестью, что Я едва не  бросилсЯ  ей  в  объЯтиЯ,  чтобы
осушить поцелуем жемчужные слезы, увлажнившие ее чарующие  глаза.  Љак  Я  и
ожидал, она вошла в грот и, заметив что-то на столе, взЯла миниатюру в руки.
‚зглЯнув на портрет, она была поражена сходством и вскричала:
     - Ѓоже правый!
     Ќа щеках  ее  сразу  исчез  румЯнец.  …е  наперсница,  испуганнаЯ  этим
восклицанием,  бросила  взор  на  портрет  и,  также  удивленнаЯ  сходством,
воскликнула:
     - Ћ €исус! „а ведь это вылитый мистер ђэндом!
     Ќарцисса, немного оправившись, сказала:
     - Љакой бы ангел ни принес его сюда, чтобы утешить менЯ  в  моем  горе,
Яблагодарна за такой дорогой подарок и тщательно его сберегу!
     ‘ этими словами она горЯчо поцеловала портрет, разразилась  слезами,  а
затем спрЯтала его на своей прекрасной  груди...  ЏотерЯв  голову  при  виде
такой неизменной любви, Я готов был уже броситьсЯ к  ее  ногам,  когда  мисс
“ильЯмc, растерЯвшаЯсЯ меньше, чем ее госпожа,  заметила,  что  портрет  сам
собой не мог поЯвитьсЯ здесь и, стало быть,  Я  нахожусь  поблизости.  ЊилаЯ
Ќарцисса вздрогнула при таком предположении и сказала:
     - Ѓоже избавь! •отЯ ничто в мире не обрадовало бы менЯ так, как встреча
с ним, даже на момент, в  каком-нибудь  подходЯщем  месте,  но  Я  предпочту
лишитьсЯ его общества навсегда, чем видеть здесь,  где  его  жизни  угрожает
такаЯ опасность!
     Ќо тут Я уже не мог справитьсЯ с порывом моей страсти  и,  выскочив  из
прикрытиЯ, предстал перед ней, а она испустила вопль и упала без  чувств  на
руки наперсницы. џ бросилсЯ к сокровищу  моей  души,  обнЯл  ее  и  горЯчими
поцелуЯми вернул ее к жизни. Ћ, если бы Я обладал выразительностью искусства
ђафаэлЯ,  изЯществом  ѓвидо,  волшебным  мазком  ’ициана,  чтобы  изобразить
глубокую тревогу, целомудренное восхищение, нежный румЯнец, запечатленные на
этом прекрасном лице, когда она открыла глаза и произнесла:
     - Ћ, небеса! ќто вы?
     Ѓоюсь, Я уже злоупотребил терпением читателЯ, сообщаЯ подробности  этой
любви,   о   которой   (должен   признатьсЯ)    повествую    с    чрезмерной
обстоЯтельностью. ‘тало быть, Я опущу менее важные  отрывки  сей  беседы,  в
продолжение которой Я взывал к ее рассудительности,  хотЯ  не  мог  побороть
грустных предчувствий, свЯзанных с долгим моим  плаванием  и  грозЯщими  мне
опасностЯми.
     Њы  провели  целый  час  (дольше  она  не  могла  обманывать   жестокую
бдительность брата) в жалобах на нашу злую судьбу  и  во  взаимных  клЯтвах,
когда мисс “ильЯмc напомнила нам о необходимости  немедленно  расстатьсЯ;  Я
уверен, никогда любовники не расставались с такой грустью и терзаниЯми,  как
расставались мы. Ќо мои слова  неспособны  правдиво  описать  это  волнующее
прощание,  и  Я  вынужден  опустить  занавес  и  только  сообщить  о   своем
возвращении в темноте к домику миссис ‘эджли, несказанно обрадовавшейсЯ моей
удаче и противопоставившей взрывам моей печали такие  доводы  рассудка,  что
моЯ душа в какой-то мере  вновь  обрела  спокойствие.  €  в  тот  же  вечер,
заставив эту добрую, благородную женщину принЯть от менЯ кошелек с двадцатью
гинеЯми, как знак моего почитаниЯ и благодарности, Я покинул ее и отправилсЯ
пешком  в  гостиницу,  где  мое  возвращение  избавило  славного  ‘трэпа  от
невыносимого страха.
     Њы немедленно вскочили на коней и рано утром  прибыли  в  „иль,  где  Я
нашел дЯдю в большой тревоге из-за моего отсутствиЯ, так как он получил свои
письма и с первым попутным ветром должен был поднЯть Якорь, невзираЯ на  то,
вернусь ли Я на  судно  или  нет.  „нем  подул  легкий  восточный  бриз,  мы
поставили паруса и через сорок восемь часов покинули Љанал.
     Љогда мы отошли лиг на двести к западу от Љонца ‡емли *, капитан позвал
менЯ к себе в каюту и сказал, что теперь,  согласно  инструкциЯм,  он  может
раскрыть цель и назначение нашего плаваниЯ.
     - Ќа снарЯжение судна, - сказал он, - истрачено много денег, назначение
его - берег ѓвинеи, где мы обменЯем часть груза на рабов  и  золотой  песок.
Ћттуда мы переправим наших негров в Ѓуэнос-Ђйрес, в Ќовой €спании,  где  (по
судовому паспорту, полученному у нашего двора, так же как и  в  Њадриде)  мы
обменЯем их и оставшиесЯ  товары  на  серебро  через  нашего  суперкарго  *,
прекрасно знакомого с побережьем, Языком и жителЯми.
     ЏосвЯщенный теперь в тайну нашей экспедиции, Я  попросил  у  суперкарго
испанскую грамматику, лексикон и несколько испанских книг, которые Я  изучал
с таким прилежанием, что еще до прибытиЯ в Ќовую €спанию мог  изъЯснЯтьсЯ  с
ним на этом Языке.
     Љогда мы достигли жарких широт,  Я  приказал,  с  разрешениЯ  капитана,
пустить кровь и дать очистительное всей садовой команде, да и  сам  проделал
то же длЯ того, чтобы предупредить поЯвление  гибельных  лихорадок,  которым
подвержена в жарком климате  конституциЯ  жителей  севера;  и  у  менЯ  есть
основаниЯ утверждать, что эта предосторожность была необходима, ибо  за  все
плаванье к берегам ѓвинеи мы потерЯли только одного матроса.
     ‚ один прекрасный день, на исходе  пЯтой  недели  нашего  пребываниЯ  в
море, мы заметили с подветренной  стороны  большое  судно,  идущее  на  всех
парусах прЯмо на нас.
     Њой дЯдЯ приказал поднЯть лиселЯ и приготовить корабль к бою; но, решив
(как говорЯт морЯки), что мы оскорблены кораблем, который нас преследовал  и
к тому времени поднЯл французский флаг, мой дЯдЯ отдал приказ убрать лиселЯ,
забрать паруса на гитовы, обстенить грот, вытащить из пушек дульные пробки и
каждому занЯть свое место.
     ‚се были занЯты выполнением приказа, когда на шканцах  поЯвилсЯ  ‘трэп,
бледный и трепещущий и, запинаЯсь от страха, спросил, будем ли мы  сражатьсЯ
с кораблем, который нас преследует. ‚идЯ, как он перепугалсЯ, Я сказал:
     - —то такое? ’ы боишьсЯ, ‘трэп?
     - Ѓоюсь? - переспросил он. - Ќ.. .н.. .ет. —его Я должен боЯтьсЯ? ‘лава
богу, совесть у менЯ чиста. Ќо... кажетсЯ, бой будет кровавый и, может быть,
вам... понадобитсЯ еще кто-нибудь ... в кубрике.
     џ тотчас же понЯл его намерение и, рассказав об этом капитану, попросил
поместить ‘трэпа  внизу  вместе  со  мной  и  моими  помощниками.  Њой  дЯдЯ
рассердилсЯ на его малодушие и приказал немедленно послать его  вниз,  чтобы
он не заразил своим страхом команду, после чего Я  сказал  беднЯге  стюарду,
что Я прошу его помочь мне и что он  должен  итти  вниз  и  вместе  с  моими
помощниками  приготовить  инструменты  и  все  необходимое  длЯ   перевЯзок.
ЌесмотрЯ на радость, какую он должен был почувствовать при этом известии, он
как бы неохотно покидал верхнюю палубу и выразил надежду, что Я  не  считаю,
будто он боитсЯ выполнЯть свой долг на палубе, тогда как он  -  не  в  обиду
будет сказано мне или капитану, - не хуже любого человека на  корабле  готов
умереть.
     ЊенЯ рассердило такое притворство и, желаЯ наказать его за лицемерие, Я
ему сказал, что он волен выбирать,  итти  ли  ему  со  мной  в  кубрик,  или
оставатьсЯ на палубе во времЯ битвы. ‚стревоженный  таким  безразличием,  он
сказал.
     - ‹адно, чтобы вам угодить, Я пойду вниз, но помните: это больше  из-за
вас, чем ради менЯ.
     ‘казав это, он исчез во мгновение ока, не дожидаЯсь ответа.
     ’еперь уже можно  было  видеть  два  рЯда  пушек  на  преследующем  нас
корабле, находившемсЯ за кормой милЯх в  двух.  ќто  обстоЯтельство  оказало
очевидное влиЯние на матросов, которые не преминули заговорить  о  том,  что
они будут разорваны на куски и взлетЯт  над  водой,  а  если  лишатсЯ  своих
драгоценных членов, то должны будут всю жизнь нищенствовать,  ибо  купцы  не
обеспечивают тех беднЯков, которые становЯтсЯ калеками у них на службе.
     Љапитан, узнав о таком малодушии, вызвал команду на корму и обратилсЯ к
ней со следующей речью:
     - ђебЯта, мне сказали, будто вы носы повесили! Џлаваю Я  тридцать  лет,
пошел в море еще мальчишкой и  никогда  не  видел,  чтобы  английский  морЯк
трусил! Њожет, вы думаете, что Я, ради выгоды, подставлю вас под  удар?  Љто
так думает, к чортовой матери!  Њой  товар  застрахован,  значит,  если  его
захватЯт, моЯ потерЯ невелика. Џоложим, враг сильней нас. Ќо  что  из  того!
ђазве мы не сможем сбить  у  него  мачту  и  удрать?  …сли  и  придетсЯ  нам
трудновато, наплевать, будем дратьсЯ. Ђ если кто в бою будет ранен,  заверЯю
честным словом морЯка - воздам ему за его  потери.  Ђ  теперь  все  те,  кто
струсил и ленив, с глаз долой, собаки! ЏрЯчьтесь в трюме и у  хлеборезов!  Ђ
вы, весельчаки, ко мне, и будем дратьсЯ за честь ‘тарой Ђнглии!
     ќто красноречивое обращение пришлось по душе слушателЯм. Ћни сорвали  с
себЯ шапки, взмахнули ими над головой и трижды прокричали "ура".  Ћн  тотчас
же послал юнгу за двумЯ бутылЯми бренди, и, получив по рюмочке,  все  занЯли
свои  места  и  с  нетерпением  стали  ждать  команды.  џ   должен   воздать
справедливость моему дЯде: он действовал неустрашимо, непреклонно и разумно.
     ‚раг был уже совсем близко, дЯдЯ послал менЯ  вниз  и  только  собралсЯ
отдать приказ поднЯть флаг  и  открыть  огонь,  как  предполагаемый  француз
спустил свой белый вымпел, гюйс и флаг, поднЯл  английские  и  выстрелил  из
пушки по носу.
     ќто было радостным событием длЯ капитана Ѓаулинга,  который  немедленно
поднЯл свои флаги и дал выстрел под ветер, а другой  корабль  пошел  борт  о
борт с  нами,  окликнул  нас,  объЯвил,  что  корабль  английский,  военный,
сорокапушечный, и приказал нашему капитану спустить шлюпку и ЯвитьсЯ к  нему
на борт. Њой дЯдЯ подчинилсЯ сей команде с большой охотой, ибо ему сообщили,
что кораблем командует его старый однокашник, который был весьма рад увидеть
его, оставил обедать, послал свой катер за суперкарго и мною и очень ласково
с нами обошелсЯ. Џоскольку его судно назначено было крейсировать  в  поисках
французов на широте Њартиника, его форштевень и корма были  украшены  белыми
лилиЯми  и  весь  остов  так  был  замаскирован  длЯ   обмана   врага,   что
неудивительно, ежели мой дЯдЯ не узнал корабль, на котором плавал много лет.
Ќаши  корабли  шли  вместе  четыре  днЯ,  и  капитаны  все  это   времЯ   не
расставались, но, наконец, мы простились, и каждый лег на свой курс.
     Ќедели через две после  этого  мы  достигли  ѓвинеи  около  устьЯ  реки
ѓамбиЯ; торгуЯ вдоль берега вплоть до Ђнголы и Ѓенгулы на юге, мы распродали
меньше чем в полгода большую часть нашего груза и купили четыреста негров, а
Я вложил принадлежащие мне товары в золотой песок.
     Џосле этого мы отплыли от мыса Ќегро и через шесть недель достигли  ђио
де-ла-Џлаты, не встретив по пути ничего  примечательного,  если  не  считать
эпидемической  лихорадки,  похожей  на   ту,   какаЯ   бывает   в   тюрьмах,
разразившейсЯ среди наших негров и унесшей немало матросов; Я потерЯл одного
из моих помощников, а беднЯга ‘трэп сам едва не испустил дух.
     Љогда мы предъЯвили наши судовые паспорта испанскому  губернатору,  нам
был оказан крайне любезный прием, и мы в короткий срок продали наших  рабов;
мы могли бы продать их в пЯть раз больше и за любую цену, но вынуждены  были
занЯтьсЯ контрабандой, чтобы распродать оставшиесЯ европейские  товары,  что
нам и удалось сделать с большой выгодой.


        ѓ‹Ђ‚Ђ LXVI

     џ  получаю  приглашение  посетить  виллу  испанского   дона,   где   мы
встречаемсЯ с английским джентльменом и делаем удивительное открытие.  -  Њы
покидаем Ѓуэнос-Ђйрес и прибываем на џмайку,

     Љогда наш корабль избавилсЯ от своего неприЯтного груза  -  негров,  за
которыми, с той поры как мы покинули берег ѓвинеи, Я ходил, как жалкий  раб,
Я начал радоватьсЯ жизни и с наслаждением вдыхал чистый воздух ЏарагваЯ; эта
часть страны почитаетсЯ Њонпелье * ћжной Ђмерики и благодарЯ своему  климату
носит название Ѓуэнос-Ђйрес {‡доровый воздух (исп.).}. ‚ этом восхитительном
месте Я всей душой  отдалсЯ  мыслЯм  о  моей  дорогой  Ќарциссе,  чей  образ
по-прежнему владел моим  сердцем  и  чьи  чары  рисовались  мне  в  разлуке,
пожалуй, еще более пленительными, чем когда  бы  то  ни  было!  џ  подсчитал
прибыль, полученную мной в это плаванье, и она даже превысила мои  ожиданиЯ;
по прибытии в Ђнглию  Я  решил  купить  хорошую  синекуру  и,  ежели  сквайр
сохранит свою неприЯзнь ко мне, женитьсЯ на его сестре тайком,  а  в  случае
увеличениЯ семейства,  положитьсЯ  на  щедрость  дЯди,  который  был  теперь
человек состоЯтельный.
     Џокуда Я тешил себЯ  этими  приЯтными  видами  на  будущее  и  упивалсЯ
надеждой на обладание Ќарциссой, испанские  джентльмены  обходились  с  нами
крайне любезно, часто затевали прогулки длЯ нашего развлечениЯ и экскурсии в
глубь страны. ‘реди тех, кто  отличалсЯ  своей  учтивостью,  был  некий  дон
Ђнтонио де ђибейра, весьма вежливый молодой джентльмен,  с  которым  у  менЯ
завЯзались самые дружеские  отношениЯ;  однажды  он  пригласил  нас  в  свой
загородный дом и, дабы  склонить  нас  к  согласию,  пообещал  устроить  нам
встречу с английским дворЯнином, обосновавшимсЯ  здесь  много  лет  назад  и
заслужившим любовь и уважение всей  округи  благодарЯ  своей  приветливости,
рассудительности и достойному поведению.
     Њы принЯли его приглашение и отправились к нему на виллу,  где  провели
не больше часа, когда поЯвилась особа, в чью  пользу  Я  заранее  был  столь
расположен. ќто был человек лет  за  сорок,  высокого  роста,  превосходного
сложениЯ, с красивым лицом  и  внушающей  уважение  осанкой.  ‡амкнутость  и
суровость, которые в  других  странах  почли  бы  последствиЯми  меланхолии,
омрачали лицо  его,  но  в  здешних  краЯх  казалось,  будто  это  выражение
передалось ему от примечательных своим строгим видом испанцев, с которыми он
имел общение.
     “знав от дона Ђнтонио, что мы его соотечественники,  он  очень  любезно
приветствовал нас всех и, устремив  на  менЯ  пристальный  взглЯд,  испустил
глубокий вздох. Љак только он вошел  в  комнату,  Я  прониксЯ  беспредельным
уважением к нему и, едва услыхав этот вздох, вызванный,  казалось,  глубокой
печалью, Явно обращенной ко мне, всем сердцем  посочувствовал  его  горю.  џ
невольно исполнилсЯ состраданиЯ и  также  вздохнул.  €спросив  разрешениЯ  у
хозЯина дома, он заговорил с нами по-английски, выразил удовольствие  видеть
стольких своих  соотечественников  в  этом  далеком  краю  и  осведомилсЯ  у
капитана, именовавшегосЯ здесь "синьор ’ома", из какой части Ѓритании  пошел
он в плаванье и куда держит путь. Њой дЯдЯ ответил, что мы отплыли из  устьЯ
’емзы, возвращаемсЯ туда же и на обратном пути намереваемсЯ зайти на џмайку,
чтобы принЯть груз сахара.
     “знав эти обстоЯтельства, а также расспросив о ходе войны,  он  сообщил
нам, что его томит желание вновь посетить родину и он уже  отправил  большую
часть своего имущества в …вропу на  нейтральных  торговых  судах,  а  теперь
охотно погрузил бы все остальное на наше судно и отплыл бы сам с нами,  если
капитан согласитсЯ принЯть на борт пассажира.  „ЯдЯ  рассудительно  ответил,
что был бы рад его обществу, если тот получит  разрешение  губернатора,  без
чего дЯдЯ не сможет взЯть его на борт, как  бы  ни  желал  оказать  ему  эту
услугу. „жентльмен похвалил его  за  благоразумие,  сказал,  что  без  труда
получит согласие губернатора, своего доброго друга, и  перевел  разговор  на
другой предмет.
     џ очень обрадовалсЯ, услыхав о его намерении, и чувствовал к нему такое
расположение, что крайне был бы  огорчен,  если  бы  его  постигла  неудача.
Џокуда шла беседа, он посматривал  на  менЯ  с  необычным  вниманием,  Я  же
чувствовал к нему странное влечение; когда он  говорил,  Я  внимал  чутко  и
почтительно; благороднаЯ его  осанка  внушала  мне  любовь  и  благоговение;
короче говорЯ, мое душевное волнение в  присутствии  этого  незнакомца  было
глубоко и безотчетно.
     ЏроведЯ большую часть днЯ с нами, он распрощалсЯ, сказав капитану ’ома,
что скоро даст ему о себе знать. Љак только он ушел, Я закидал  вопросами  о
нем дона Ђнтонио, который мог лишь сообщить мне, что зовут его дон  ђодриго,
что он  живет  в  этих  краЯх  пЯтнадцать-шестнадцать  лет,  слывет  богатым
человеком и, очевидно, претерпел в более молодых годах  какое-то  несчастье,
ибо с той поры, как здесь  поселилсЯ,  погружен  в  раздумье  и  меланхолию;
однако никто не осмеливалсЯ осведомитьсЯ о причине его  печали,  уважаЯ  его
покой, который мог быть нарушен воспоминанием о перенесенных бедствиЯх.
     ЊенЯ охватило  непреодолимое  желание  узнать  об  обстоЯтельствах  его
жизни, и всю ночь Я провел  без  сна,  волнуемый  догадками  о  его  судьбе,
которую Я решил узнать, если представитсЯ удобный случай. Ќа следующее утро,
когда мы завтракали, прибыли три мула в богатых чепраках с посланием от дона
ђодриго, приглашавшего нас, а также дона Ђнтонио к себе в дом,  находившийсЯ
на расстоЯнии десЯти миль отсюда, в глубине страны.  џ  был  обрадован  этим
приглашением, мы сели на мулов, которых он нам  предоставил,  и  приехали  к
нему до  полуднЯ.  ‡десь  мы  были  превосходно  принЯты  этим  великодушным
джентльменом, который по-прежнему обращал на менЯ особое внимание,  а  после
обеда презентовал мне кольцо с прекрасным аметистом - изделие этой страны, -
и сказал, что некогда судьба благословила его сыном и  тот,  останьсЯ  он  в
живых, был бы моим ровесником. Џри этих  словах,  произнесенных  с  глубоким
вздохом, у менЯ неистово забилось сердце; в голове помутилось от роЯ неЯсных
мыслей, которые Я тщетно пыталсЯ привести в порЯдок.
     ќту растерЯнность заметил дЯдЯ, хлопнул менЯ по плечу и окликнул:
     - —то с тобой? ’ы спишь, ђори?
     Ќе  успел  Я  ответить,  как  дон  ђодриго  с  загоревшимсЯ  взором   и
необычайным оживлением спросил:
     - Џростите, капитан, как зовут этого молодого джентльмена?
     - …го зовут ђодрик ђэндом, - сказал мой дЯдЯ.
     - ‘илы небесные! - вздрогнув, вскричал джентльмен -  Ђ  как  звали  его
мать?
     - …го мать была урожденнаЯ арлотт  Ѓаулинг,  -  с  удивлением  отвечал
капитан.
     - Ћ милосердное небо! - воскликнул дон ђодриго, вскакиваЯ из-за стола и
заключаЯ менЯ в свои объЯтиЯ. - ‘ын мой! ‘ын  мой!  Ќеужели  Я  вновь  обрел
тебЯ? Ќеужели тебЯ держу Я в своих объЯтиЯх,  тебЯ,  которого  Я  потерЯл  и
давно уже отчаЯлсЯ увидеть?
     Ћн прижал менЯ к своей груди и  громко  зарыдал  от  счастьЯ.  ‘ыновние
чувства переполнЯли мое сердце, слезы мои ручьЯми хлынули ему на  грудь.  Ћн
долго не мог говорить, задыхаЯсь от волнениЯ. Ќаконец у него вырвались такие
слова:
     - Џути провидениЯ неисповедимы!.. Ћ дорогаЯ моЯ арлотт!.. ’ы  оставила
мне залог нашей любви... и какой залог!.. € как обретенный!.. Ћ  бесконечное
милосердие! Џозволь мне благоговейно  преклонитьсЯ  пред  твоими  премудрыми
велениЯми!
     €злив свои чувства, он опустилсЯ на колени, возвел глаза и воздел  руки
к небу, в течение нескольких минут пребываЯ в экстазе благоговениЯ. џ  также
преклонил колени  и  мысленно  вознес  благодарственную  молитву  всеблагому
вершителю судеб, а по окончании славословиЯ принес дань уважениЯ моему отцу,
испрашиваЯ родительское благословение.  Ћн  снова  с  бесконечной  нежностью
обнЯл менЯ и, призываЯ небеса ниспослать мне  свое  покровительство,  поднЯл
менЯ с колен и представил  как  своего  сына  всем  присутствующим,  которые
плакали при виде этого трогательного зрелища.  ‘реди  остальных  и  дЯдЯ  не
преминул обнаружить свою доброту и сердечную радость.  •отЯ  он  и  не  имел
привычки проливать слезы, но теперь плакал навзрыд от  умилениЯ  и,  пожимаЯ
руку моему отцу, вскричал:
     - Ѓрат  ђэндом,  Я  счастлив  вас  видеть!  ‚осхвалим  господа  за  эту
радостную встречу!
     „он ђодриго, признав в нем своего шурина, ласково обнЯл его и сказал:
     - ‚ы брат моей арлотт? “вы, беднаЯ арлотт! Ќо не буду роптать. Њы еще
встретимсЯ, чтобы никогда больше не расставатьсЯ! .. Ѓрат, приветствую  вас!
„орогой сын, сердце мое исполнено блаженства. ‘егоднЯ у нас праздник - пусть
друзьЯ мои и слуги разделЯт со мною мою радость.
     Ћн разослал  посланцев  к  джентльменам,  жившим  по  соседству,  чтобы
известить их о случившемсЯ,  и  отдал  приказ  готовитьсЯ  к  торжественному
празднеству, а тем  временем  бурное  волнение,  овладевшее  мною  при  этом
великом, неожиданном и внезапном событии, столь подействовало на менЯ, что Я
почувствовал себЯ дурно, началась лихорадка, и не прошло и трех часов, как Я
уже лежал в беспамЯтстве, так что все приготовлениЯ были отменены и семейнаЯ
радость  уступила  место  печали  и  отчаЯнию.  Ѓыли   немедленно   призваны
лекари;мне сделали обильное кровопускание из ноги, приготовили ножную  ванну
из настоЯ  целебных  трав;  через  десЯть  часов  после  начала  заболеваниЯ
выступил благодетельный пот,  и  на  следующий  день  Я  не  ощущал  никаких
последствий болезни, кроме приЯтной усталости, не помешавшей  мне  встать  с
постели.   Џока   длилась   лихорадка,    именуемаЯ    -    вследствие    ее
непродолжительности - ephemera {ЋднодневнаЯ (греч.).}, отец  не  отходил  от
моего ложа и с неукоснительной  точностью  выполнЯл  предписаниЯ  врачей,  а
тревога капитана Ѓаулинга выражалась в столь же заботливом уходе.
     …два оправившись от недуга, Я вспомнил о своем верном ‘трэпе  и,  решив
немедленно  обрадовать  его  вестью  о  моей  счастливой  фортуне,   вкратце
рассказал отцу о том, сколь бесконечно Я обЯзан этому  преданному  другу,  и
просил оказать мне милость и послать за ‘трэпом, не извещаЯ его,  однако,  о
радостном событии, чтобы он услыхал о нем из моих уст.
     ЊоЯ просьба была тотчас же исполнена, и к месту стоЯнки судна отправлен
с запасным мулом посланец с приказом капитана своему помощнику  препроводить
сюда стюарда. ’ем временем здоровье  мое  восстановилось,  спокойствие  духа
вернулось ко мне, и Я  предалсЯ  радости,  размышлЯЯ  о  сей  знаменательной
перемене  моей  фортуны  и  о  тех  преимуществах,  какие  должны  были   ей
сопутствовать; а так как мысль о моей прелестной Ќарциссе была неразлучна со
всеми моими грезами о счастье, то теперь Я тешил себЯ надеждой на  обладание
ею в избранном обществе, предназначенном  ей  по  праву  рождениЯ  и  по  ее
достоинствам. ’ак как в бреду Я часто произносил ее имЯ, мой отец  догадалсЯ
о близких отношениЯх между нами  и,  найдЯ  у  менЯ  на  груди  висевшую  на
ленточке миниатюру, не сомневалсЯ, что видит изображение моей очаровательной
возлюбленной. ‚ этой уверенности его поддержал  дЯдЯ,  сообщивший,  что  это
портрет девушки, на которой Я дал  обещание  женитьсЯ.  ‚стревоженный  таким
известием, дон ђодриго при первом удобном случае стал менЯ расспрашивать  и,
выслушав мой откровенный рассказ, отнессЯ одобрительно к моей любви и обещал
содействовать по мере сил благополучному ее завершению. •отЯ Я ни минуты  не
сомневалсЯ в его великодушии, но тут восторг охватил менЯ, и,  бросившись  к
его ногам, Я воскликнул, что он осчастливил менЯ, ибо, не обладаЯ Ќарциссой,
Я пребывал бы в унынии, несмотрЯ на все радости жизни. ‘ ласковой  отеческой
улыбкой он поднЯл менЯ; ему известно, сказал он, что значит быть влюбленным,
и если бы его любил отец так же нежно, как он любит менЯ, то, быть может, не
было бы у него теперь причины... ’ут вздох прервал его речь, слеза скатилась
из его глаз; он преодолел свою печаль и,  пользуЯсь  благоприЯтным  случаем,
попросил менЯ поведать о перипетиЯх моей жизни,  которые,  как  сообщил  ему
дЯдЯ, были многочисленны  и  удивительны.  џ  рассказал  о  наиболее  важных
поворотах моей фортуны, а он внимал с изумлением и  вниманием,  часто  даваЯ
волю тем различным чувствам, какие  должны  были  пробудить  в  родительском
сердце мои  разнообразные  приключениЯ.  Љогда  же  повествование  мое  было
закончено, он возблагодарил бога за  испытанные  мною  превратности  судьбы,
которые, по его словам, расширЯют кругозор, облагораживают сердце,  закалЯют
здоровье и приуготовлЯют молодого человека ко  всем  обЯзанностЯм  и  утехам
жизни гораздо лучше, чем любое воспитание, какое может быть дано богатством.
     “довлетворив таким образом его любопытство, Я выразил желание  услышать
историю его жизни, на что он тотчас же согласилсЯ, начав со своей женитьбы и
перейдЯ ко дню своего исчезновениЯ, о чем Я уже поведал в первой части  моих
мемуаров.
     - ђавнодушный к жизни, - продолжал он, - и лишенный