е  объЯсню.  ‚  отеле,  где  Я  считалсЯ  гондурасским
поэтом, остановилсЯ другой поэт - безобразный, похожий  на  лошадь,  вел  он
себЯ как-то таинственно. Ћн занЯл самый большой номер - видите ли, ему нужен
был простор... он, видите ли, привык ходить всю ночь напролет, а кроме того,
он приказал поставить в свой номер три шифоньера, оплатив их стоимость, и  Я
помог ему развесить в этих шифоньерах более сорока  костюмов.  "Џортной  или
продавец американской мужской верхней одежды", - решил  Я,  и  то  же  самое
подумала, кстати, и доньЯ Љлеотильде, владелица отелЯ. Ћднако дни проходили,
а никто не замечал, чтобы этот тип занЯлсЯ каким-нибудь  бизнесом,  зато  он
пил коньЯк, бутылка за бутылкой  и...  раздаривал  костюмы...  ‚прочем,  это
никого не удивило -  тот,  кто  пьет  так  много,  может  позволить  себе  и
раздаривать костюмы. Џрошло еще несколько дней - и мы обратили  внимание  на
то, что в его костюмчиках красуютсЯ одни негры. € тогда тайна как  будто  бы
раскрылась.  Ћн,  как  позже  выЯснилось,  питал  слабость  к   мужчинам   и
удовольствие оплачивал костюмами. ЌельзЯ сказать, что свои  грЯзные  делишки
он обделывал втихомолку. Ќа  рассвете,  когда  его  избранник  прЯталсЯ  под
простыней или перемахивал через  балкон,  этот  тип  начинал  выть,  да  так
хрипло, что казалось, будто глотка у него из сырого дерева. ‚ид у  него  был
дикий - челюсть отвисала, волосы за ушами - как натЯнутые  поводьЯ,  длинные
зубы торчат, и изо  рта  пузыритсЯ  пена,  временами  он  прекращал  выть  и
декламировал стихи. Џри этом он так закатывал глаза,  как  будто  смотрел  в
небо из глубокого колодца. € ревел: "ќй, вытащите менЯ, Я упал глубоко, упал
очень глубоко!" ‚опил и вопил, пока голос  его  не  становилсЯ  замогильным,
можно было подумать, что он исполнЯет "De Profundis" {‡аупокойнаЯ молитва.},
и все твердил: "Ћчень  глубоко...  очень  глубоко!.."  ‡атем  он  прыгал  на
постель, размахиваЯ рукой, на которой  сверкал  перстень  с  изумрудами,  и,
наконец, захлебывалсЯ в ужасном хохоте...
     Ћднако главное продолжало оставатьсЯ тайной. ‡ачем  ЯвилсЯ  сюда,  этот
субъект? ‚ладелица отелЯ как-то получила анонимку. Љак  стало  известно,  он
писал передовицы в одной из столичных газет; заискиваЯ перед правительством,
а также желаЯ завоевать доверие "’ропикаль  платанеры",  эта  газета  давала
ложные сведениЯ о выступлении портовых рабочих.  ЋсновываЯсь  на  ее  ложных
сообщениЯх, он написал несколько статей, направленных против трудЯщихсЯ,  но
в конце концов истинный смысл событий стал Ясен и ему - в приступе Ярости он
схватил пишущую машинку и выбросил ее на улицу. Ћн решил бежать, спрЯтатьсЯ,
исчезнуть. ‚ порту он ничего не увидел, только полузасохшие  лужи  крови  на
трауре просмоленных досок. ‘ тех пор  он  почти  рехнулсЯ,  пьет  и  пьет...
‘лучайно в минуту просветлениЯ он рассказал мне обо всем...
     - Ђ генерал?.. - спросил кто-то.
     - ‡а генералом потЯнулсЯ хвост. џ вам могу рассказать,  если  только  у
вас не устали уши...
     - •вост, конечно, чековый, - сказал другой. - ‚едь  генерал  откровенно
заЯвил, что не собиралсЯ даром менЯть климат.
     - ‘ейчас расскажу. ’олько вот пропущу глоточек.
     - Ќе дурак выпить...
     - ‡а ваше здоровье! ‡а эту прибавку и за все последующие!
     Ћн опрокинул стопку с агуардьенте и,  сочно  сплюнув,  волосатой  рукой
отер пот с лица.
     - „а, за генералом потЯнулсЯ хвост. Ћдна из женщин, которых он приказал
сбросить с поезда, оказалась американкой.
     - Џроститутка?
     - Ќе мешай рассказывать!
     - € вот эта самаЯ женщина, которую Я  встретил  в  отеле,  сообщила  об
оргии в поезде и о ее трагическом финале... Ћднажды Я проснулсЯ от  чьего-то
истошного крика. џ вскочил, кое-как напЯлил  один  башмак,  держа  другой  в
руке. Ќичего не соображаЯ со сна, Я бросилсЯ к дверЯм этого проклЯтого поэта
- кстати, ему очень нравилось, когда его  так  называли.  ‚место  очередного
негра в его постели Я увидел белокурую женщину - она  похожа  на  студентку;
тело ее было в синЯках, рука сломана, губы разбиты, она дрожала с головы  до
ног, глаза как у  безумной.  Ћна  просила  врача,  лекарств,  глоток  виски,
чего-то еще, а губастый поэт  уверЯл  ее,  что  она  вылечитсЯ,  если  будет
принимать каждые полчаса по одному из его изумрудов.  "€зумруд  -  нет!..  -
кричала американка. - ‡еленый глаз!.. ѓенерал - нет!..  Ќерон  -  нет!.."  џ
выбежал, по-прежнему в одном башмаке, и смахивал на  хромого,  -  раздавалсЯ
стук только одного  ботинка,  Я  припадал  на  одну  ногу,  точь-в-точь  как
человек, у которого одна нога короче другой,  и  так  доковылЯл  до  комнаты
хозЯйки.   •озЯйка,   надо   сказать,   была   приЯтельницей   американского
вице-консула. „оньЯ Љлотиль в ночной сорочке, котораЯ отнюдь не скрывала  ее
прелестей, наоборот, все было на виду, как на витрине, отправилась  за  мной
следом в номер поэта. “видев нас,  он  стал  глотать  изумрудинки,  одну  за
другой, запиваЯ  их  коньЯком,  а  доньЯ  Љлотиль  принЯлась  кудахтать  над
растерзанной грингой, котораЯ горько плакала, - то были слезы раскаЯниЯ и не
знаю чего еще. Њы унесли грингу в ее номер, и там  она  рассказала  нам  обо
всем, а пьЯный поэт, подвЯзав одежду бечевкой, полез на  балюстраду  веранды
отелЯ, распеваЯ: "џ - марихуана, Я - две марихуаны, Я - три марихуаны!.."
     -  Њожно  представить  себе,  сколько  заплатили  этой  американке   за
молчание, ведь в газетах об этом не было ни строчки! - сказал ‘амуэль.
     - Ђ из  нашего  друга  получитсЯ  хороший  проповедник!  Џочище  любого
евангелиста! ‘овсем как тот падресито, что носилсЯ  с  образом  ѓуадалупской
девы.
     - Џроповедует да попивает!
     - —то ж, на то он и поэт... Ђга, а имЯ свое вы не назвали!
     - Њое имЯ?
     - ‘ейчас скажет, что не помнит!..
     ‚се расхохотались.
     - ЊенЯ зовут ‹оро {Loro - попугай (исп.).} ђамила...
     Ќовый взрыв хохота.
     ѓитаристы заспорили о чем-то. ‘амуэль  -  с  ‘амуэлито,  ‘амуэлон  -  с
‘амуэлем. ’ак частенько бывало.
     - Ђ правда, товарищ ђамила, - спросил ‘амуэлито, - что знаменитый ’абио
‘ан участвовал в этой стычке? Њой брат ‘амуэль утверждает, что  его  там  не
было, а Я говорю - был, а наш ‘амуэлон, как всегда, помалкивает. ’ак был  он
там или не был, скажите-ка?
     - ‚ стычке, разгоревшейсЯ в порту, он не  участвовал,  но  зато  был  в
Ѓананере,  когда  там  разыгрались  событиЯ,  а  там  тоже  было  жарковато.
‚спомните, генерал недаром сказал, что приехал не длЯ  того,  чтобы  сменить
климат. ’абио ‘ан сошел с поезда, шедшего в столицу.  Ћн  спрыгнул  на  ходу
перед самым Љоровьим мостом - здесь поезд замедлЯет ход. Џотом он очутилсЯ в
‘еверных каменоломнЯх, где долго скрывалсЯ.
     - ‚от видите! - обернулсЯ ‘амуэлито к своим братьЯм.
     - „а, но он все-таки  участвовал  в  событиЯх  в  Ѓананере,  -  отметил
‘амуэль, обращаЯсь к ђамиле, - а сейчас, Я слышал, его ждут в ’икисате.  ќто
верно?.. Њы все хотели бы поговорить с ним... ’абио ‘ан... знаменит, а  ведь
мало кто его лично знает!
     - Њы хотим поговорить с ним насчет забастовки, - вмешалсЯ  ‘амуэлон.  -
‚от это самое - очутитьсЯ между пулЯми и акулами  -  менЯ  что-то  не  очень
соблазнЯет. Њне, если хотите...  мне  больше  нравитсЯ  роль  талтусы.  Ќам,
пожалуй, следовало бы поучитьсЯ у талтусы... нужно незаметно подрыть здание,
а потом одним ударом все обрушить. ЌезаметнаЯ и терпеливаЯ,  но  непрерывнаЯ
работа. ‚грызатьсЯ зубами и ногтЯми. …сть когтЯми, а  чесатьсЯ  зубами,  как
говорЯт о талтусах. €, делаЯ подкоп под здание, мы добьемсЯ, что наши  враги
останутсЯ под его  развалинами,  -  все  останетсЯ  под  развалинами:  и  их
политика, и банки, и судьи, и их президент, и коменданты, и генералы...
     - € в этот момент ты проснулсЯ...
     - ЏроснулсЯ?.. ќто вам придетсЯ проснутьсЯ,  это  вы  спите  и  во  сне
видите подвиги небывалых  храбрецов,  которые  принесут  нам  победу.  ’акие
храбрецы способны только умирать. Ђ мне  нравЯтсЯ  храбрецы,  которые  хотЯт
жить ради жизни. Ќам не нужны храбрецы, умеющие только  умирать,  нам  нужны
храбрецы, готовые на подвиг ради долгой-долгой жизни!
     - ’оварищ, видать, со мной соревнуетсЯ в красноречии... очень хорошо...
- ђамила поднЯлсЯ и протЯнул руку ‘амуэлону. - •орошо вы говорите!
     - Ђ здесь,  ђамила,  как  вы  оцениваете  положение  здесь?  -  спросил
‘амуэлито.
     - „а, да, скажите нам, как вы оцениваете положение?  -  подал  голос  и
‘амуэль.
     - ’о, что  вам  удалось  добитьсЯ  прибавки...  -  ђамила  обратилсЯ  к
братьЯм-музыкантам, однако к нему придвинулись все, чтобы лучше  расслышать,
-  доказывает:  вы  способны  выступить  против   Љомпании,   однако   нужна
организациЯ, и, в  частности,  нужно  организовать  тех  грузчиков,  которые
приходЯт сюда в поисках временной работы. ‚опрос в этом...
     - ќтим мы и займемсЯ...
     - €меете ли вы представление  о  собственных  силах?  ‚ы  же  ЯвлЯетесь
мостом, по которому бананы поступают с плантаций на рынки. Ѓез вас ЉомпаниЯ,
имеющаЯ поезда и пароходы, останетсЯ с пустыми руками, без бананов...
     - “ нас есть идеЯ, - сказал один из ‘амуэлей, - мы еще  не  знаем,  как
нам назвать себЯ, и пока зовемсЯ ‘тарателЯми, но  нас  уже  знают  под  этим
именем. Џравильно, ребЯта?
     - Џо-моему, неплохо. Љонечно,  называть  себЯ  можно  как  угодно,  но,
прежде чем выбирать название длЯ вашей группы, следовало бы присоединитьсЯ к
движению...
     Њногие голоса раздались одновременно:
     - ѓде?
     - Љонечно!
     - ‘ейчас же, если можно!
     - ќтим Я займусь, - сказал ђамила, - если все согласны...
     Ћтвет был единодушный:
     - ‚се!
     - Ќадо присоединитьсЯ к остальным  и  поддержать  всеобщую  забастовку,
когда она будет объЯвлена.
     - ‚се, как один!..
     ‚се стали расходитьсЯ поодиночке, чтобы не привлекать к себе  вниманиЯ.
Ћни попрощались друг с другом и тут же исчезли  среди  кустарников.  ‘лед  в
след,  тень  в  тень.  €здалека  донеслись  голоса  ‘амуэлей,  которые  тоже
разошлись в разные стороны, но в насмешку пели одну и ту же песенку:
 
                    ...‚ безбрежных просторах морЯ, 
                    морЯ, 
                    мы видим - подводные лодки проходЯт, 
                    проходЯт... 
 
        XXVIII
 
     Љапитан ‹еон Љаркамо, сопровождавший падре ”еху, остановилсЯ  в  дверЯх
кабинета коменданта. Ћдин из солдат осталсЯ сзади и  задул  фонарь,  которым
освещал путь. Џолусонные караульные, бледные -  кожа  отливала  бронзой  под
электрическим светом, - заслышав  шаги,  поспешно  поднимались  со  скамеек.
Њладший лейтенант, дежурный по караулу, закашлЯлсЯ. ‚ чалме из полотенца  он
был похож на мавра. Ќе говорЯ ни слова, он сделал несколько  шагов  рЯдом  с
вновь прибывшими, а затем не спеша возвратилсЯ на свое место.
     - ‘ вашего разрешениЯ, мой майор...  -  раздалсЯ  голос  Љаркамо.  ќтот
голос разбудил всех, кто  спал  в  комнате,  где  пахло  кокосовой  пальмой,
табаком, старой обувью, пропотевшей одеждой  и  металлом  оружиЯ,  -  здесь,
казалось, царила смерть. ‡евок коменданта,  утопивший  все  слова,  означал,
по-видимому, разрешение.
     - Џриказ выполнен, мой майор.
     Ќовый гортанный  звук  дал  понЯть,  что  капитан  Љаркамо  может  быть
свободен; из-за его спины показалсЯ падре ”еррусихфридо, худой и  невзрачный
- точь-в-точь церковный служка.
     - Џадресито, Я получил приказ отправить вас на границу  до  наступлениЯ
рассвета, - заЯвил майор холодно  и  нелюбезно,  хотЯ  и  не  грубо.  -  ‚ас
обвинЯют в том, что здесь вы организуете так называемую всеобщую забастовку.
     ‘лова коменданта, который чуть  было  не  проглотил  собственную  руку,
пытаЯсь  прикрыть  ею  широченнейший   зевок,   привели   в   замешательство
свЯщенника. ‹ицо его, обожженное солнцем  побережьЯ,  изменилось.  Ќа  глаза
навернулись слезы. ќта смена чувств была настолько  быстрой,  что  комендант
ничего не заметил. ‘вЯщеннику удалось подавить тЯжелый вздох, и  он  тут  же
овладел собой.
     - ќто нарушение конституции - никто не имеет  права  высылать  менЯ  по
приказу.
     - …сть декрет о высылке.
     - ’огда об этом должен узнать мой консул, Я же иностранец...
     - …сть декрет о высылке, что же касаетсЯ вашего консула, хотЯ бы  он  и
был здесь, он, конечно, постараетсЯ не обращать на это внимание - кому-кому,
а  ему-то  превосходно  известно,  откуда  нажмут  на  него  и   на   его...
консульство. Ђ кроме того, не  все  ли  вам  равно,  падресито,  если  землЯ
повсюду одинакова?.. „а, Язычок-то у вас без костей...  -  комендант  открыл
рот, но сейчас не длЯ того, чтобы опЯть зевнуть, - он прикоснулсЯ пальцем  к
Языку. - ‚ы намеревались сойти здесь за падре  €дальго!  ќ,  у  нас  это  не
пройдет! “ нас  это...  не  пройдет...  Љак  только  вам  пришло  в  голову,
спрашиваю Я, поставить в церкви  изображение  индейской  богоматери,  и  это
здесь, где даже  свЯтые  должны  быть  рыжими,  с  голубыми  глазами  -  как
гринго... „олжны быть свЯтые из белого теста, те, которых  пекут  и  продают
дюжинами, а не наши здешние, древние, деревЯнные... из какого дерева полено,
из того должен быть и клин, пусть даже на  небе...  „а,  пожалуй,  лучше  уж
зевать, не то у менЯ Язык развЯзываетсЯ!..
     Џомолчав, он все же подавил зевок и громко позвал:
     - Љапитан Љаркамо!
     Љапитан вытЯнулсЯ в дверЯх. Љомендант отдал ему распорЯжение: вместе  с
несколькими солдатами сопровождать падре ”еху, остановитьсЯ, не доезжаЯ одну
милю   до   станции   ’икисате;   -дождатьсЯ   там   пассажирского   поезда,
направлЯющегосЯ к мексиканской границе,  и  передать  падре  ”еху  человеку,
который предъЯвит свои документы.
     - Џадресито, - продолжал комендант, закончив этот инструктаж, -  у  нас
есть пара лошадей, вы и капитан Љаркамо можете поехать верхом. ђасстоЯние не
столь уж велико, но так вам будет удобнее.
     …го прервал падре ”еху:
     - Џриказ предписывает выслать менЯ на лошади?
     - ‚ приказе ничего не говоритсЯ о том, как мы должны  вас  доставить  к
пассажирскому поезду, идущему в сторону границы. Ћднако, поскольку в приказе
также ке указываетсЯ - "отправить пешком" или "отправить  свЯзанным",  то  Я
могу позволить себе удовольствие отправить вас  верхом.  Ђ  пока  вы  будете
находитьсЯ здесь, капитан, и учтите, времЯ у вас ограничено, - обратилсЯ  он
к Љаркамо, - не допускайте, чтобы сеньор  свЯщенник  с  кем-нибудь  общалсЯ.
Џадре, Я думаю, понимает, что ему самому лучше молчать, в  противном  случае
придетсЯ применить ненужные насильственные меры. Ђ если кто-нибудь  -  везде
может оказатьсЯ  любопытнаЯ  богомольнаЯ  старуха  -  приблизитсЯ  к  вам  и
спросит, куда вы направлЯетесь, скажите, что вы, дескать, едете исповедовать
больного, хотЯ теперь, когда началось засилье евангелистов,  здешние  жители
даже исповедатьсЯ не желают и умирают, осененные долларом...
     Џадре ”еррусихфридо не нашел слова коменданта остроумными, но  ему  все
же показалось, что тот  не  желал  причинить  ему  боль  и  постаралсЯ  лишь
выполнить приказ, даже пыталсЯ подсластить пилюлю, - и за это уже можно быть
благодарным в нынешние времена.
     ЏотнаЯ рука  военного  задержала  на  какое-то  мгновение  тонкую  руку
свЯщенника, тонкую, как листок из требника, никогда не  знавшую,  что  такое
труд, даже труд на огороде в семинарии в —ьЯпасе, - еще в школьные годы  его
больше влекли палитры и кисти. Ћни простились, но падре не решалсЯ выйти  из
кабинета.
     - ѓосподин  комендант!  -  Ћн  остановилсЯ  на  пороге,  еле  сдерживаЯ
возмущение. - џ отправлЯюсь в качестве арестованного?.. €ли в качестве кого?
‚ы не показали мне никакого приказа, никакого  декрета  о  высылке.  ќто  же
посЯгательство на свободу личности!
     - ‚ы едете под конвоем, а человек под конвоем - это не арестованный, но
и не  свободный  человек.  Ћн  не  считаетсЯ  арестованным,  потому  что  он
свободен, но и не может считатьсЯ  свободным,  потому  что  он  арестован...
Ћднако,  если  конвоируемый   попытаетсЯ   бежать   либо   окажет   малейшее
сопротивление, он закончит свою поездку по земле под землей. €мейте в  виду,
тысЯчи ехавших под конвоем похоронены и бредут уже не в качестве людей, а  в
качестве теней в подземном мраке и холоде,  не  знаю  куда...  ‚ы,  конечно,
отправитесь на небо. ќто уже известно. ЏрЯмехонько на небо. Ќо,  собственно,
зачем вам отбывать так далеко?.. —то же касаетсЯ приказа, а также декрета  о
высылке... - он зевнул во весь рот, - так, что же... - он старалсЯ  сдержать
зевок, - раз они вас беспокоЯт... - он снова зевнул,  -  ...они  у  капитана
Љаркамо...
     - „а, но мне не дали...
     - Џадресито, в пути  все  утрЯсетсЯ,  и  не  мешайте  мне,  пожалуйста,
зевать. € не разыгрывайте из себЯ  судейскую  крысу,  котораЯ  верит  только
бумаге с печатью. Њой вам совет: отправлЯйтесь потихоньку, по дороге зайдите
в церковь, захватите свои вещички, и как можно подальше уезжайте  отсюда  до
того, как пропоют петухи...
     €здалека донессЯ петушиный крик. Љомендант добавил:
     -  Ђх,  прохвост,  нашелсЯ  уже  один,  поет,  но   этот,   видно,   из
цивилизованных петухов - считает, что электрический свет не хуже солнца!
     Џокинув комендатуру, которую освещало несколько лампочек,  падре  ”еху,
капитан Љаркамо и два сопровождающих их  солдата  сразу  же  будто  упали  в
колодец густого, знойного и  тревожного  мрака.  ‚се  молчали.  ли.  —еткие
военные шаги  капитана  и  солдат  по  обочине  дороги,  покрытой  щебнем  и
нефтЯными пЯтнами, никак не сочетались  с  неуверенными  шагами  свЯщенника,
ноги которого били словно в колокол,  в  полы  сутаны  -  удары  в  колокол,
который только он один и слышал... Ђх, если бы он мог взЯть с  алтарЯ  образ
ѓуадалупской девы и, поднЯвшись на колокольню, ударить в набат!..
     ‘ветлЯки, звезды, огни фонарей, бросавших блики  на  рельсы,  и  зданиЯ
"’ропикаль платанеры", где все спало при Ярком электрическом освещении, были
свидетелЯми того, как четыре тени  вышли  из  комендатуры  и  направились  в
поселок, утонувший во тьме. Ћколо  зданиЯ  Љомпании  можно  было  разглЯдеть
булавку на земле, а в поселке ничего не видно даже на  расстоЯнии  вытЯнутой
руки.
     Ќа ощупь - Љаркамо не позволил даже зажечь спичку  -  нашли  и  открыли
щеколду дверей еще не  достроенного  церковного  дома,  и  падре  ”еху  стал
собирать вещи.
     Љаркамо стоЯл в дверЯх - застыл в нерешительности: с  одной  стороны  -
воинский долг, с другой... платок, платок, которым он вытирал пот... в  этом
платке словно остались не произнесенные вслух  слова,  слова,  бушевавшие  в
сердце, не дававшие покоЯ. Љак сообщить об  опасности,  нависшей  над  ђосой
ѓавидиа? ‚се его попытки свЯзатьсЯ с  Ђндресом  Њединой,  товарищем  детских
лет, оказались тщетными. „а, но как сказать обо всем падресито?.. € все-таки
нужно сказать... ќто была какаЯ-то возможность...
     - ‚ы не беспокойтесь, сеньор, - произнес он наконец,  -  петухи  запоют
только тогда, когда мы их услышим! Ђ солдат Я отправил за лошадьми.
     Џадре ”еррусихфридо, не  задерживаЯсь  в  своей  комнатушке,  прошел  в
церковь, где запах ладана и серы перемешалсЯ с запахом цветов пальмы коросо,
жасмина,  розы  и  душистых  фруктов  -  лимонов,  апельсинов,  грейпфрутов,
ананасов, нансе: груды плодов лежали на маленьком потрепанном коврике  перед
алтарем ѓуадалупской девы, куда богомольцы складывали свои подношениЯ.
     Ћн встал на колени и с трудом выдавил  из  себЯ  слова:  "„о  того  как
запоют петухи... Я должен буду покинуть тебЯ... у менЯ нет  ничего...  и  не
оставлЯю здесь ничего... не уношу с собой ничего... моЯ родина повсюду, пока
Я не взЯт на небо!.."
     Ћн встрепенулсЯ, как будто услышал голос ‡евуна,  который  уже  был  не
‡евуном,  не  человеком,  а  беспрестанно  зевавшим  идолом:  "‚ы,  конечно,
отправитесь на  небо...  это  уж  известно...  прЯмехонько  на  небо...  но,
собственно, зачем вам отбывать так далеко?.." „икарь,  ему  не  понЯть,  что
большего и не нужно сыну, который жаждал вернутьсЯ к своей матери!.. Ќо нет,
зачем притворЯтьсЯ?.. Њне страшно... страшно... - дрожащей рукой  он  провел
по стеклу, за которым покоилось изображение богоматери, как  если  бы  искал
выход, потайную дверцу, через которую удастсЯ ускользнуть...
     - Џрежде чем запоют петухи... - твердил он механически, не замечаЯ, что
они уже давно поют, что над полЯми разлилсЯ алый рассвет, воздух стал  зноен
и розовеющие жемчужинки росы, точно капельки пота, заблестели на травах и на
листьЯх деревьев. Ќа горизонте дремали облака,  за  которыми  нашли  убежище
звезды, уступив место солнцу, возродившему краски земли.
     Ћн взобралсЯ на лошадь, рЯдом с ним на более рослом коне  ехал  офицер.
ѓолова  свЯщенника  едва-едва  возвышалась  над  коленЯми  офицера,  немного
торчавшими вверх из-за слишком коротких стремЯн.
     ’ак они двигались навстречу темно-бирюзовой полоске горизонта. Џадре не
спал, однако, когда их путь пересекли зеленые овраги, он почувствовал, будто
только что очнулсЯ от кошмара, и хотЯ он ехал с  открытыми  глазами,  кошмар
продолжал преследовать, слилсЯ с действительностью, с Явью.
     …го лошадь трусила рысцой рЯдом с конем капитана. ‘олдаты шли  за  ними
на некотором расстоЯнии, но не отставаЯ, над их плечами  были  видны  стволы
винтовок, а из-за спин высовывались приклады, и солдаты иногда  придерживали
их руками.
     ђадость занимавшегосЯ днЯ, казалось, проникала  во  все  поры.  Џетухи,
взлет птиц, далекие трели, собачий лай,  свистки  поездов,  везущих  бананы,
крики пастухов, мычание коров, блеЯние  овец.  Ћба  они,  и  падре  ”еху,  и
капитан Љаркамо, чувствовали себЯ так, как будто только что  умылись  свежей
водой после скверно проведенной ночи, после тЯжелой, кошмарной ночи: оба они
с удовольствием поговорили бы и сказали бы друг  другу  нечто  большее,  чем
можно высказать словами. „аже кровь билась в  одном  ритме  с  нарождающимсЯ
днем. Љапитан устроилсЯ поудобнее в седле и, словно обращаЯсь к  незнакомому
человеку, который ехал в том же направлении - а разве на самом деле  не  был
длЯ него падре ”еху  именно  таким  человеком?  -  показывал  ему  банановые
плантации, истомленные сном в ночную жару.
     - ’ам, по ту сторону банановых плантаций, - отсюда, правда, не видно, -
равнина, где солдаты как раз в  эти  часы  занимаютсЯ  военной  подготовкой.
ЏриходитсЯ пользоватьсЯ утренними часами, а позже, когда солнце  подниметсЯ,
не выдерживают зноЯ даже винтовки.
     Ћфицер снЯл кепи (этот жест на казарменном Языке должен  был  означать:
"’Яжело, но что поделаешь!") и провел рукой по каштановым волосам.
     - Њарши  и  контрмарши,  -  продолжал  он  объЯснЯть,  -  передвижениЯ,
формированиЯ, упражнениЯ с винтовкой, атаки, отступлениЯ, стрельба с  колен,
лежа, упражнениЯ со штыком, рукопашный  бой...  Љонечно,  это  все  выглЯдит
очень внушительно, но солдат с самого  начала  должен  привыкнуть  смешивать
свою кровь с барабанным боем...
     - ЏонЯтно, в этот свЯтой час каждый делает то, что может,  -  промолвил
свЯщенник, - так всегда и бывает, каждый делает то, на что он способен...
     - „а, позвольте вас спросить, вам шеф сообщил, почему вас задержали как
опасного иностранца?
     - Љапитан Љаркамо, сказал он мне, везет с собой декрет о высылке.
     -  …динственное,  что  Я  получил,  это  устный  приказ  передать   вас
полицейскому, который будет находитьсЯ в пассажирском поезде...
     - џ так и думал...
     - ‚ таком случае вы не знаете, почему вас высылают...
     - Ћн что-то сказал мне про забастовку...
     Ћба смолкли. ‚ груди Љаркамо горело имЯ ђосы ѓавидиа, как частица слова
"забастовка". ‡абастовка!.. ‚стретил это слово и  это  имЯ  в  перехваченных
документах и ощутил пустоту... „а, но что с ней?.. Љакой она стала?.. ’а  ли
это учительница, с которой он познакомилсЯ на балу в  военном  казино  много
лет назад?.. ‚начале она ему сказала, что ее  зовут  ђоса  ѓавидиа,  это  он
прекрасно помнит, а затем оказалось, что ее настоЯщее имЯ - Њалена  ’абай...
Ћна ли  это?..  ’а  ли  самаЯ  ђоса  ѓавидиа?..  ‘ерропом...  Ќет,  никакого
сомнениЯ... Ђ этот лысоватый падре в самом деле может помочь?..
     ‚етер раскачивал банановые листьЯ.  ’еперь  всадники  ехали  по  лугам,
заросшим высокими травами и  кустарниками.  ‚  этих  травах  коровы  и  быки
походили на затонувшие  суда.  ‚иднелись  лишь  черные,  коричневые,  пегие,
красные холки и рога, блестевшие на солнце.
     - Љ счастью, не так жарко, - заметил свЯщенник, понукаЯ лошадь, котораЯ
начинала прихрамывать на одну ногу, как только он отпускал поводьЯ.
     Љаркамо не без заднего умысла продолжал развивать свою мысль:
     - ‚ыдворить вас из страны, как если бы вы были злоумышленником, - этому
даже трудно подобрать название.
     - …сть название, капитан, есть название! ќто  произвол.  ќто  произвол,
который тЯжким бременем лежит на бедных людЯх: дети некрещеные, христианские
души не исповедуютсЯ в смертный час, мужчины и  женщины  сходЯтсЯ  и  живут,
точно животные, без свЯтого причастиЯ, здесь процветает зло, и потому мне не
оказалось здесь места. ‚ы же слышали, что комендант лишь сообщил мне, что  Я
обЯзан покинуть страну.
     - Џриказ был зашифрован, и чтобы вы не слишком плохо думали о  шефе,  Я
должен сказать вам, что он очень встревожилсЯ. …сли у вас есть семьЯ, какие-
нибудь друзьЯ или знакомые, которых вы хотели бы известить или  передать  им
записку, то Я, разумеетсЯ, с удовольствием сделаю это длЯ вас.
     - Ѓлагодарю вас за ваше доброе сердце. —его мне хотелось  бы,  так  это
проститьсЯ с местными жителЯми и препоручить им заботу о  покровительнице  -
нашей деве индейской, рожденной в цветах... ’ак сладостно  думать  о  ней...
Ќет ни одного шипа, который ранил бы руку... џвилась она на пончо индейца...
‘муглаЯ... …е ладони вместе как две  целующиесЯ  голубки...  —ерные  косы...
—ерные  дивные  глаза  и  улыбка,  словно  трепетание  листка   под   свежим
ветерком...
     ‘вЯщенник говорил все более проникновенно:
     - ‡наете ли вы, как назвал Я ее?.. Љуаутемос_и_на... ‡наете почему?.. ‚
честь Љуаутемока, нашего национального героЯ... „а простит менЯ господь,  но
Я считаю, что дым, подымавшийсЯ от жаровен, на которых жгли ноги Љуаутемока,
- этот дым, достигнув неба, превращалсЯ в облака, а облака дождем или  росой
опускались на землю... на землю, где росли розы  и  где  индеец  •уан  „иэго
впервые увидел нашу покровительницу... Ћднако  Я  скажу  вам  больше...  …ще
семинаристом Я писал стихи - позднее Я  посвЯтил  себЯ  живописи  как  более
мирному и нейтральному искусству -  Я  даже  написал  несколько  религиозных
псалмов, в том числе благодарственную песнь в  честь  двенадцатого  декабрЯ,
днЯ ѓуадалупской девы, и в этой песне назвал ее Љуаутемосиной.  €з-за  этого
менЯ однажды уже высылали; вероЯтно, мое дело разбиралось в  епископстве,  в
Њехико, поскольку в той благодарственной песне один из моих героев обращалсЯ
к Љуаутемоку: "Ћтец наш, ты,  пребывающий  не  на  ложе  из  роз,  да  будут
свЯщенны ступни твоих ног, ниспошли мне твою волю, коЯ тверже  вулканической
лавы!"
     ‘олнце мало-помалу затопило все - и небо, и землю. ‡ной теперь  ощущали
не только люди, но и растениЯ. Ќе чувствовалось ни малейшего дуновениЯ.
     Љазалось, что изо рта с дыханием вылетают искры,  что  люди  сплевывают
жажду и обливаютсЯ потом, непрестанно обливаютсЯ  потом  -  все  вымокло  до
нитки, влажными и липкими стали седла, ноги горели в ссохшихсЯ и перепревших
ботинках, и даже лошадинаЯ кожа, обожженнаЯ  солнцем,  отдавала  жаром,  как
утюг.
     - ‡начит, это из-за ѓуадалупской девы вас снова  высылают,  если  можно
говорить о высылке, - ведь вы едете  к  себе,  на  свою  родину,  -  заметил
капитан, его все не покидали мысли о бумагах, которые он  обнаружил  в  доме
парикмахера в памЯтную ночь траурной церемонии и о которых ему так  хотелось
поведать падре ”еху.
     ‘вЯщенник прикрыл глаза черными очками, иначе можно было  рехнутьсЯ  от
этого беспощадного слепЯщего солнца.
     Ћни удалЯлись от побережьЯ, и каменистаЯ дорога теперь вилась меж голых
скал, среди которых изредка встречались сосны, по сучьЯм и  стволам  которых
порой скользили игуаны, тоже искавшие убежища от солнечного огнЯ.
     Ќавстречу попадались мулы в упрЯжках, нагруженные фруктами, - в  сетках
лежали авокадо, манго и другие плоды; мулы медленно шагали за первым, на шее
которого висел колокольчик, и, будто в ответ на  металлический  перезвон,  в
такт взмахивали ушами. Џо  этой  дороге  нельзЯ  было  проехать  на  телеге.
Џешеходы и всадники останавливались, снимали шлЯпы, приветствуЯ свЯщенника.
     ЏотЯнулись  плантации   сахарного   тростника.   ѓруппы   рабочих,   не
расстававшихсЯ с мачете, отдыхали на берегу  речушки  или  стоЯли  в  дверЯх
своих ранчо, под тенью кокосовых пальм, тут  же  были  и  их  жены  и  голые
ребЯтишки.
     Љ двум часам пополудни путники наконец достигли  той  мили,  где  падре
”еррусихфридо должен был сесть на поезд, направлЯвшийсЯ к границе.
     ‘олдаты расположились под огромным фикусом, прЯмо на  траве,  подушками
им служили собственные кулаки; всадники проследовали далее в  поисках  тени.
Љапитан проехал дальше, желаЯ отвести свЯщенника в такое место, где их никто
не смог бы подслушать.
     Ћни спешились у высоких бамбуков - свЯщенник и офицер уселись рЯдышком.
Њошки и москиты прилипали к потным лицам. ‚ сухих листьЯх шуршали Ящерицы.
     - ‚ременами кажетсЯ,  что  уже  совсем  дышать  нечем!..  -  воскликнул
Љаркамо; платок у него превратилсЯ в мокрую трЯпку, он расстегнул  мундир  и
сорочку. - ‚оздуха!.. ‚оздуха!.. ‚оздуха!..
     -  ‘ледовательно,  вы,   капитан,   считаете,   что   моЯ   высылка   в
действительности  вызвана   забастовкой,   а   не   происками   американских
евангелистов, как Я полагал?
     -  ќто,  по-видимому,  совпадение,  падресито,  но  ваши  проповеди   о
ѓуадалупской деве кое-кто свЯзывает с отдельными фактами, которые,  конечно,
не имеют к вам никакого отношениЯ. Ћднако считают, что  вы  поставили  своей
целью поднЯть дух рабочих. Ќе знаю, известно ли вам о  повышении  жалованьЯ,
которого добились  грузчики  бананов,  отказавшиесЯ  работать,  если  им  не
увеличат  плату?  ‘лучилось  это  совсем  недавно.  Њы  об  этом  узнали   в
комендатуре, когда получили приказ бросить вооруженные отрЯды, речь шла даже
о том, чтобы захватить с собой пулеметы. Ћднако позже пришел другой  приказ,
отменЯющий первый, и вот как  раз  последнее  мне  очень  не  понравилось...
видите ли, второй приказ исходил не как обычно  -  от  представителей  наших
властей,  а  был  получен  прЯмо  из  ‘оединенных  татов  и  передан  через
управление Љомпании. —то это такое? Љому мы подчинены? Љто  мы,  в  самом-то
деле?..
     Љаркамо,  растЯнувшийсЯ  было  на  траве,  даже  привстал  и  уже  сидЯ
продолжал говорить:
     - Ћднако, возвращаЯсь к вашей истории, Я хотел бы спросить  вас:  какие
отношениЯ вы поддерживали с владельцем парикмахерской "ђавноденствие"?
     - ‘ тем, который умер?
     - ‘ тем самым.
     - Ќикаких отношений, гм, если не считать того, что  однажды  он  послал
свою  жену  за  мной.  џ  подумал,  что  он  в  преддверии  кончины  намерен
исповедатьсЯ. Њне было известно, что он в очень  тЯжелом  состоЯнии,  однако
нет,  он  вызвал  менЯ,  чтобы  вручить  мне  свЯщенный   дар,   изображение
ѓуадалупской девы, которое Я и поставил в главном алтаре...
     - € ничего больше? Ћн не говорил вам о том, что  в  его  доме  спрЯтаны
пропагандистские материалы, листовки, прокламации, призывающие к забастовке?
     - „а у него едва хватило времени, чтобы  показать  мне,  где  находитсЯ
образ, и Я был так счастлив, на седьмом небе от счастьЯ...
     - ‚от в том-то и дело...
     ‘вЯщенник умолк, ожидаЯ,  что  офицер  скажет  ему  еще  что-то.  ‡атем
осторожно спросил:
     - —то вы этим хотите сказать,  капитан,  "в  том-то  и  дело"?  ‚ы  же,
конечно, не хотите бросить менЯ на границе, не разъЯснив, в чем  дело.  ‚едь
это то же самое, что бросить на произвол судьбы слепого...
     - —то касаетсЯ менЯ, Я хотел бы  поговорить  с  вами.  Ћчень  хотел  бы
поговорить с вами, но... как бы это сказать вам... как мужчина  с  мужчиной,
не...
     - —то? - ироко раскрыв глаза, свЯщенник приподнЯлсЯ. - ‚ы сомневаетесь
в том, что Я мужчина? „а знаете ли вы?..
     Ќетрудно было понЯть, что он хотел сказать: "‡наете ли  вы,  что  Я  не
только мужчина, Я - мексиканец!"
     - Ќет, падре, не обижайтесь!.. „ело вот в чем, Я  не  хочу  говорить  с
вами, как мужчина с мужчиной, Я хочу говорить с вами, как на  духу,  как  на
исповеди. ќто тайна. ќто очень серьезно... то, что  Я  вам  хочу  сказать...
что... речь идет о крупном  заговоре...  -  Љапитан  Љаркамо  прислушалсЯ  к
собственным словам. - Ћ крупном заговоре... - Ћн  снова  вслушалсЯ  в  звуки
этих слов - они звучали просто и обыденно, но его потные  и  горЯчие  пальцы
сжались в кулаки, холодом обдало сердце... Ќет, не может быть!..  €  капитан
покачал головой, думаЯ о том, что произнесенные им слова - отзвуки бессонных
его ночей, его дневных тревог - ставЯт под удар его самого, его тело и душу,
само его существование...
     ‘вЯщенник повернул небритое лицо,  взглЯнул  на  солдат  под  фикусовым
деревом, и, убедившись, что они, натЯнув каски на глаза, спЯт, положил  руку
на колено капитану, словно призывал его говорить дальше.
     - ќто узел крупного заговора... - вырвалось у Љаркамо; он тЯжело  дышал
и говорил как бы сам с собой. - ЊенЯ не интересует судьба этого заговора, но
Я должен спасти одного человека, серьезно скомпрометированного...
     - ‘ледовательно, заговор уже раскрыт... - ‘вЯщенник протЯнул  последние
слоги, и это придало его словам несколько вопросительный и какой-то интимный
оттенок, словно они были на исповеди; ему както не пришло в голову, что  это
признание капитан Љаркамо сделал,  быть  может,  потому,  что  предполагает,
будто и он,  ”еррусихфридо  ”еху,  замешан  в  этой  истории,  нити  которой
тЯнулись от умершего парикмахера.
     - Џоскольку Я военный, менЯ могут приговорить к смертной  казни  только
за то, что Я не доложил начальству обо всем... „а что там - не доложил!  ’о,
что мною сделано, падре, гораздо хуже, во много раз хуже...
     Ћн поднЯл платок, пропитанный потом, и поднес его ко рту,  но  не  стал
вытирать губы, а засунул его в рот, как клЯп, да так глубоко,  что  чуть  не
задохнулсЯ, а быть может, этим штопором из белой трЯпки он пыталсЯ  вытащить
застрЯвшие в горле слова.
     - “спокойтесь, капитан, и продолжайте - поезд может поЯвитьсЯ с  минуты
на минуту. ‚ам станет легче оттого, что вы  поделитесь  со  мной.  €так,  вы
сказали, гораздо хуже...
     - „а, да, худшее уже содеЯно мною! џ утаил, именно  утаил...  утаил  от
коменданта некоторые документы из тех, что обнаружил в  доме  парикмахера  в
ночь траурной церемонии,  когда  изъЯл  эти  бумаги...  Ќо  что  за  скотина
парикмахер... хранить у себЯ  такие  документы!..  (Ћн  не  решилсЯ  сказать
свЯщеннику, почему  он  сделал  это,  почему  оставил  у  себЯ  бумаги,  где
упоминалась ђоса ѓавидиа, - ведь он надеЯлсЯ передать  ей  документы  и  под
этим предлогом увидетьсЯ с ней и,  может  быть,  даже  восстановить  прежние
отношениЯ...)
     - ‚ этих бумагах указывалось и мое имЯ? - в тревоге спросил свЯщенник.
     - ‚аше имЯ? Ќет, нет... - Љапитан помахал указательным  пальцем.  -  Ќо
зато Я встретил имЯ человека, которого хотел бы предупредить... ќтот человек
должен скрытьсЯ... конечно, он ни в коем случае не  должен  знать,  кто  ему
помог, поскольку Я нахожусь на военной службе. € вот еще в чем дело,  падре:
Я не смог просмотреть все документы, изъЯл лишь те, где Я успел заметить имЯ
этого человека, где оно бросалось в глаза, но там еще осталась гора бумаг...
Я очень опасаюсь, вдруг еще где-нибудь упоминаетсЯ имЯ...
     - € мое?
     - Њожет, и ваше... кто знает.
     - ‚ таком случае, капитан, умолЯю вас, бога ради, скажите  мне  скорее,
прежде чем подойдет поезд, о ком идет речь и что  Я  должен  сделать,  каким
образом предупредить его об опасности, чтобы он успел скрытьсЯ.  ђазумеетсЯ,
никоим образом не компрометируЯ вас, ввиду вашего положениЯ...
     € в ту же минуту свЯщенник  опомнилсЯ  -  как  хотелось  бы  ему  взЯть
обратно свои слова, проглотить их. Ћн не на шутку испугалсЯ, когда  подумал,
что капитан, возможно, разыгрывает  комедию,  чтобы  спровоцировать  его,  и
тогда его участие в подготовке всеобщей забастовки  будет  доказано,  у  его
противников окажутсЯ в руках все основаниЯ длЯ ареста.
     Џока падре ”еху мучительно обдумывал все это, внутренне  раскаиваЯсь  в
том, что он  сболтнул  лишнее,  капитан  Љаркамо  рассказал,  как  во  времЯ
траурной церемонии комендант, услышав неосторожные высказываниЯ  вдовы  дона
‰емо, приказал ему  произвести  обыск  в  парикмахерской,  конфисковать  все
бумаги и доставить к нему в кабинет. Ћн, капитан, совершенно ке  представлЯл
себе тогда, что человек, покоившийсЯ в гробу меж четырех свечей  толщиной  с
палец, этот цирюльник, который лежал, укрытый полевыми цветами, был  агентом
свЯзи ќ 1 забастовочного движениЯ в ’икисате.
     Ћт  земли,  окутанной  буйной  зеленью,  поднималсЯ  зной,  влажный   и
обжигающий. ‚ремЯ от времени били копытами о землю лошади, словно жаловались
на жажду и выпрашивали влаги у  земли;  порой  откуда-то  срывалась  тЯжелаЯ
птица и парила, распластав крыльЯ, над высокими деревьЯми,  видневшимисЯ  на
горизонте, сквозь которые кое-где проглЯдывало море.
     Љапитан во всех подробностЯх рассказал свЯщеннику о планах  готовЯщейсЯ
забастовки, о том, как организаторы  ее  надеЯлись,  -  а  это  подтверждает
документ, находЯщийсЯ в руках офицера, - парализовать жизнь всей  страны,  и
падре ”еху, несмотрЯ на одурманивающую полуденную  жару,  заинтересовалсЯ  и
даже начал проникатьсЯ доверием к капитану.
     - Љак только Я перейду границу и буду свободен - у себЯ  на  родине,  Я
постараюсь  вам  помочь.  Ѓыть  может,  удастсЯ  поддерживать  свЯзь   через
пограничные селениЯ, где  нет  строгого  надзора  и  откуда  легче  посылать
известиЯ...
     - Џадре, вы, мексиканцы, известны своей щедростью на обещаниЯ.
     - Ђ что Я сейчас еще могу  сделать?  Ќо  ведь  случаетсЯ  иногда  -  мы
выполнЯем свои обещаниЯ, - а на этот раз даю вам слово! ‚прочем, вы так и не
сообщили мне ни имени, ни адреса этого человека...
     - Ђдрес у менЯ есть. —то же касаетсЯ имени, разрешите прежде  поЯснить.
€мЯ, указанное в бумагах, - это не настоЯщее ее имЯ...
     - ’ак речь идет о женщине?
     - „а. Ћб одной учительнице... Ђдрес у менЯ есть, но самое главное -  ее
имЯ. Ћно  свЯзано  с  прошлым,  старые  воспоминаниЯ.  Њного  лет  назад  на
бале-маскараде в военном казино Я подцепил,  как  говоритсЯ,  очаровательную
крестьЯночку,  котораЯ  назвалась  ђосой  ѓавидиа.  ‚сю  ночь  напролет   мы
танцевали, вместе поужинали, и Я объЯснилсЯ ей  в  любви.  Ћна  чуть  ли  не
ответила согласием. Ќа разу Я не назвал ее по имени, и только когда мы стали
прощатьсЯ, она сказала мне, что ее  зовут  не  ђоса  ѓавидиа,  а  Њалена,  и
фамилиЯ ее - ’абай. ‡начит, ее настоЯщее имЯ - Њалена ’абай...
     €, взглЯнув на часы - с минуты на минуту должен подойти  поезд,  -  уже
совсем доверительным тоном капитан сказал:
     - Њы долго переписывались. Њои чувства становились все сильнее,  однако
она решила оборвать переписку - Я, по ее мнению, был чересчур молод.  ‘  тех
пор Я никогда и нигде не встречал это имЯ: ђоса ѓавидиа... до той  ночи,  до
той минуты, когда на письменный стол шефа Я выложил бумаги,  обнаруженные  в
доме парикмахера. Ѓудто что-то вспыхнуло в моей памЯти. џ снова увидел ее. џ
снова увидел ее такой, какой встретил тогда в казино, в тот вечер, когда  мы
танцевали... € сейчас, изъЯв роковые документы, Я как бы подал ей руку, и не
как неизвестной маске, а как тени любимой, - почему бы в этом не признатьсЯ?
- приглашаЯ ее на танец пыток и расстрелов, ужаснейший из танцев...
     - Ђ если это совсем не она?.. - прервал его свЯщенник.
     - џ  уже  ломал  себе  голову.  Ќо  сомнений  нет.  Њалена  ’абай  была
директрисой женской школы в ‘ерропоме, и ђоса ѓавидиа, согласно  документам,
которые Я нашел при обыске, живет там же.  ќто  очень  маленькое  селение  в
горах, оторванное от всего света, туда очень трудно добратьсЯ.
     - „а поможет нам господь, - произнес свЯщенник; он  расстегнул  верхние
пуговицы сутаны, снЯл воротничок, развернул  его  и  на  внутренней  стороне
дрожащей рукой написал: _ђоса ѓавидиа, Њалена ’абай, ‘ерропом_.
     ‡атем он водворил воротничок на место - ему с трудом удалось  прицепить
запонки: распухшие от жары и влажные пальцы не повиновались ему. Љак было бы
хорошо одним рывком сорвать с себЯ  воротничок,  чтобы  не  резала  шею  эта
вечнаЯ гильотина! ‡астегнув сутану, он снова заговорил:
     - ‘ейчас, естественно, мне незачем спрашивать вас, капитан, почему менЯ
высылают из вашей страны. ‚ самом деле,  этот  парикмахер,  да  простит  его
господь, был... этим самым... именно этим самым... как вы его  назвали...  €
когда Я призывал с алтарЯ ѓуадалупскую деву, он  неожиданно  пожертвовал  ее
церкви...
     - „а, он был очень подозрителен. ќтого человека считали атеистом, и он,
наверное, действительно был атеистом, но коль скоро он ни во что  не  верил,
так почему же подарил вам  изображение  богоматери?..  “  него  нашли  много
от