и усеЯны улицы, как засаленными листками, с той лишь  разницей,  что  в
них не заворачивали пирожки.
   - ‚ам  следовало  бы  добитьсЯ  стипендии  или  постаратьсЯ  попасть  в
университетское общежитие, - посоветовал мне  один  из  профессоров.  -  џ
поддержу ваше ходатайство.
   Ќо Я не слишком стремилсЯ к стипендии и общежитию. џ училсЯ,  но  Я  не
был студентом. Љроме того, у менЯ не было разрешениЯ родителей - Я все еще
не достиг совершеннолетиЯ. ‚прочем, их разрешение только помешало бы  мне:
расследование  установило  бы,  что  мои  родители  платежеспособны.   Њое
происхождение  оборачивалось  против  менЯ.  џ  не  был  беднЯком:  Я  был
обездоленным, чтобы не сказать - деклассированным. Ќикто не беспокоитсЯ  о
беспокойных людЯх.
   Ќе беспокоитсЯ?.. —ернаЯ неблагодарность!  ‚ременами  и  обо  мне  тоже
беспокоились. ЏолициЯ регулЯрно наводила справки у хозЯина  гостиницы.  Ќо
он, на мое счастье, всего навидалсЯ  на  своем  веку  и  только  времЯ  от
времени шептал мне на ухо: "‘егоднЯ  опЯть  приходили".  ‚  квартале  было
немало юбок, и порой они проЯвлЯли интерес к моей юности. Ќе будем  никого
называть, кроме последней по времени: Ђнтуанетты. џ вовсе не  отрицаю  той
истины, что подобно тому как, переменив  двадцать  профессий,  впадаешь  в
нищету,  так  и,  пережив  двадцать  любовных  приключений,   впадаешь   в
одиночество. Ќо не забудем и мою соседку  по  гостинице:  Џоль,  подружку.
Џодружку в случае нужды и по постели, но только  в  случае  необходимости.
"Џодруга" в кавычках, котораЯ была и осталась другом без кавычек. •олоднаЯ
муза, что и не удивительно  со  стороны  девушки,  носившей  то  же  самое
полЯрное имЯ, что и моЯ мать [французское имЯ Paule - Џоль созвучно  слову
Pole - полюс].


   Ћднако полюс южный, в то времЯ как моЯ мать  -  полюс  северный,  вечно
выводЯщий из строЯ мой компас. Њадам ‹еконидек по удостоверению  личности,
где указано: глаза черные, волосы черные, лицо круглое, нос  прЯмой,  цвет
кожи смуглый.  Ћтец  -  капитан  дальнего  плаваниЯ,  мать  -  метиска  из
Ѓразилии.  „обавлю:  в  прошлом  студентка  медицинского  факультета,   не
окончившаЯ курс из-за каких-то любовных историй и, за  неимением  лучшего,
добившаЯсЯ со временем диплома медицинской сестры.
   ‘егоднЯ Џоль ‹еконидек, котораЯ служит в  частной  клинике  и  работает
круглые сутки (через три днЯ на четвертый), собираетсЯ ложитьсЯ спать. Ћна
окликнула менЯ через дверь, и Я  тут  же  вскочил  с  места,  ибо  не  мог
упустить  случай  позавтракать.  ‚  клинике  Џоль  "кормЯт"   (чудеснейший
глагол!), и она пользуетсЯ этим,  чтобы  времЯ  от  времени  принести  мне
кусочек ветчины, Яблоко, вареную  фасоль  в  горшочке:  она  уверЯет,  что
стащила эти продукты, но, по-моему, просто уделила мне из своей порции.
   Џокуда Я уписываю за обе щеки фасоль, даже не  сказав  "спасибо",  Џоль
раздеваетсЯ. Ћна даже не считает нужным отвернутьсЯ.  ‚  этом  бесстыдстве
нет ни вызова, ни расчета. …сли Я захочу с  ней  лечь,  достаточно  просто
заЯвить об этом: она  окажет  мне  и  эту  услугу  -  в  числе  прочих.  џ
познакомилсЯ с ней в день моего переезда в  гостиницу:  по  ошибке  в  мой
номер занесли ее кувшин длЯ умываниЯ. Ќа следующий день она  научила  менЯ
хитроумному приему: в провода втыкают две булавки и таким  образом  можно,
минуЯ счетчик, включать вместо лампочки подпольную плитку. Џотом мы  стали
встречатьсЯ ежедневно. џ - дикарь по природе - дошел до того, что  выложил
ей все свои несложные истории; рассказывал ей много  о  Њику,  от  которой
мне, впрочем, следовало бы отречьсЯ, и чуточку о моей матери,  от  которой
отрекатьсЯ Я не собиралсЯ. ‚ течение двух месЯцев любезность Џоль  держала
менЯ на почтительном расстоЯнии. Ћднако Я  хотел  ее,  хотЯ  она  утратила
свежесть молодости, хотел потому,  что  она  казалась  недоступной.  Џотом
вдруг перестал ее  хотеть,  в  тот  самый  день,  когда  в  ответ  на  мое
неожиданное длЯ нас обоих объЯтие она спокойно сказала:
   - Џрости, Я совсем  забыла,  что  тебе  двадцать  лет.  …сли  это  тебе
действительно мешает жить, приходи сегоднЯ  ко  мне  вечером.  ‘егоднЯ,  и
завтра, и послезавтра... словом, до тех пор, пока мы не отделаемсЯ от этой
истории. Ђ потом успокоимсЯ.
   Љонечно, Я пришел к ней. „лЯ очистки совести Я чуть было не сказал:  из
вежливости. Ћна проЯвила достаточно пыла, который при наличии доброй  воли
можно извлечь из длительного любовного опыта, а  Я  отдал  ей  должное  на
манер юных критиков,  аплодирующих  сотому  представлению  скучной  пьесы.
‹аски, если они лишь добраЯ ласковость, - печальнаЯ разновидность желаниЯ.
—ерез неделю Я увлексЯ - тоже на неделю - некой †изель, барменшей у ђузье.
Џоль это, по-видимому,  ничуть  не  задело.  Ћна  даже  подчеркивала,  что
довольна этим происшествием, умеренно довольна, подобно тому  как  рЯдовой
охотно отказываетсЯ от ответственности и преимуществ капральского чина.
   - ‚от видишь, - говорила она, - ты менЯ даже не хотел, ты просто хотел,
чтобы Я тебе уступила. ЃойсЯ таких чувств в любви, а то по-прежнему будешь
только шкодить.
   ‘ этих пор Џоль со снисходительной злобой начала  говорить  со  мной  о
мужчинах. •отЯ она не посвЯщала менЯ в свое прошлое и официально числилась
в разводе с мужем - морским офицером, -  она  была  застарелаЯ  сторонница
"полиандрии", как сказал бы профессор социологии.  Ћчевидно,  у  нее  было
немало приключений, она и сейчас не избегала их, но уже не искала.  ‘  нею
победитель ничего не побеждал, даже усталости. ‚от  что,  в  моих  глазах,
лишало ее сексуальной притЯгательности (хотЯ времЯ от времени,  признаюсь,
Я проводил у нее ночь). ѓоворить  о  женщинах  во  множественном  числе  и
настоЯщем времени - это вполне нормально длЯ молодого человека;  но  когда
женщина говорит о мужчинах во множественном числе и в прошедшем времени  -
это обесценивает ее еще больше, чем климакс.


   Џоль  продолжала  раздеватьсЯ,  не  нарушаЯ  моего  злобного  молчаниЯ.
Џодобно тому как человек снимает перед сном вставную челюсть, она снЯла  с
пальца и положила на ночной столик свое кольцо  с  крупным  бриллиантом  -
ревниво хранимаЯ памЯть (о каких  былых  великолепиЯх,  о  какой  минувшей
любви?), - игра которого  затмевала  тусклый  блеск  ее  глаз.  Џотом  она
аккуратно развесила белье на спинке стула и прыгнула  в  постель,  пружины
которой еще долго не желали успокоитьсЯ. ђезким жестом Я  бросил  ей  свое
одеЯло, поскольку сегоднЯ мы спали с ней в  разные  часы.  Џоль  легла  на
живот, потрЯсла головой, чтобы ее  великолепные  черные  волосы,  прошитые
белыми нитЯми, рассыпались по подушке, и пробормотала, зеваЯ:
   - —его ты сегоднЯ дуешьсЯ? Џочему ты не пошел на –ентральный рынок?
   - Њне не на что нанЯть тележку. Ќо Я видел объЯвление в "ќнтрансижане":
требуютсЯ мойщики окон.
   - „ай-то бог! ’олько не забудь - на дворе минус шесть градусов.
   џ и сам знал это слишком хорошо. ‚от уже пЯть минут,  как  валил  снег,
покрыв белой ватой оконные переплеты.
   - "Љермесса ангелов, где эдельвейс ронЯет лепестки", - продекламировала
Џоль. - „о чего  же  поэзиЯ  может  быть  комфортабельной!  Ђ  Я  стараюсь
устроить тебЯ в нашу клинику в качестве  помощника  санитара.  ’ы  был  бы
занЯт с полуднЯ до восьми вечера - значит,  мог  бы  по  утрам  ходить  на
лекции, а вечерами с девЯти до одиннадцати зубрить и был  бы  уверен,  что
каждый день тебе обеспечена горЯчаЯ пища. Ђ что еще новенького?
   ђот мой наполнилсЯ слюной при этой светлой перспективе. Џоследнее времЯ
Я был не так  уж  сильно  уверен,  что  заботы  о  пище  недостойны  моего
вниманиЯ. Ћднако Я проглотил слюну и буркнул:
   - „а ничего особенного. •одил на свидание с ‘юзанной, дочерью сапожника
с улицы ‘ен-‘еверен. ‘ Ђнтуанеттой что-то не клеитсЯ. Њне-то, сама знаешь,
плевать, но, боюсь, она наставлЯет мне рога.
   Џоль откинула прЯдь волос и поднЯла голову:
   - Ђх, вот в чем дело!
   Ћна фыркнула.
   - Џревосходный урок! Ѓудешь меньше обманывать других,  когда  на  своем
опыте узнаешь, каково оно.
   - ‚чера вечером опЯть приходили шпики от мадам.  ‚от  упорнаЯ  старуха!
Ќикак не пойму, почему она так держитсЯ за их донесениЯ и не подстроит мне
еще какое-нибудь свинство.
   - Ћчевидно, считает, что ты сам себе их достаточно подстраиваешь.
   Џоль нырнула под простыню. …е голос, проходивший сквозь бумажную ткань,
вдруг стал резким:
   - Ќадоел ты мне со своей мамашей! ‹юди, конечно, на все способны, но Я,
слава богу, вышла из того возраста, когда верЯт в людоедов и людоедок. „ай
мне поспать, мальчик с пальчик!
   - Ќу и спи, глупаЯ!
   ђезо-младший,  с  всклокоченной  шевелюрой,  с  воинственно  выдвинутым
подбородком, величественно выпрЯмил стан. Љто же она, эта женщина, котораЯ
так глупо хочет ему добра и вместе с тем осмелилась коснутьсЯ  его  мифов,
того, что составлЯет смысл его жизни и  его  борьбы?  Џоль  повернулась  к
стене, вздохнула:
   - €ной раз ты и свЯтую можешь из себЯ вывести.


   ђазгневанный мальчик  с  пальчик  ретировалсЯ.  Ќет  таких  семимильных
сапог, которые помогли бы преодолеть то расстоЯние, что отделЯет  тебЯ  от
пониманиЯ самых близких друзей. ќто Я замечаю  уже  не  впервые:  когда  Я
говорю о своей матери, менЯ обычно слушают вполуха. „аже у такой  женщины,
как Џоль ‹еконидек, лишенной каких-либо  иллюзий,  все  восстает  в  душе,
когда касаешьсЯ этой  интимной  смеси  из  рождественских  елок,  восковых
младенцев €исусов,  пощечин,  родительских  ласк,  ежедневных  тартинок  и
воскресных тортов, бесценного клада воспоминаний, хранЯщихсЯ  под  шелухой
жизни на дне мерзейших выгребных Ям. ЏоносЯ свое  собственное  детство,  Я
задевал чужое. Љак утверждают, золотой  век  находитсЯ  где-то  позади,  и
столь же ошибочно рай помещают в преддверие жизни. ‡агубленное  детство  -
преступление немыслимое, это все преувеличениЯ борзописцев. ’ак  не  будем
же удивлЯтьсЯ, что потребовалось сто лет, дабы  уничтожить  дома,  забитые
маленькими чудовищами, которых никто не любил. Ќе считают ли люди, что  не
уметь заставить себЯ полюбить - значит тем самым  поставить  под  сомнение
бескорыстную нежность всех тех, кому удалось преуспеть в этом. Ќегодование
легко переходит в недоверие. "‘прЯчьте свою культю!" - кричат  сначала.  Ђ
затем: "„а что вы мне  рассказываете?  ќто  вовсе  не  культЯ!  Њальчик  с
пальчик, неженка, это же просто бобо!"
   џ открыл окно и, опершись локтЯми о подоконник,  стал  думать  о  своих
"бобо". ѓнев мой улегсЯ. –ел, Я уцелел.  Ѓез  вмЯтин  и  повреждений.  Њне
никогда не бывает скучно, мне некогда, Я  не  могу  позволить  себе  такой
роскоши. —его же мне,  в  сущности,  недостает?  “ж  не  становлюсь  ли  Я
романтиком?
   ’ам, внизу, на улице, вот они настоЯщие  жертвы.  Џроститутка  из  дома
N_50 уже вышла на  промысел  и  поводит  запавшими,  подчеркнутыми  тушью,
мокрыми, как губы, глазами, взглЯды которых протЯгиваютсЯ,  точно  пальцы,
готовые подцепить прохожего. ‚ униформе  богадельни,  сплошь  дырЯвой,  но
блистающей металлическими пуговицами на казенных брюках, семенит по  снегу
’ав. џ знаю  его,  этого  старика,  славЯщегосЯ  в  нашем  квартале  своей
татуировкой: руки, лоб, шеЯ - все покрыто синеватыми надписЯми, въевшимисЯ
в кожу ругательствами, которые не имеют ничего общего с подлинным  текстом
его  души  и  ЯвлЯютсЯ  как  бы  отсебЯтиной  этой  кожи,   этого   живого
палимпсеста. Ќынче тетушка Њоб поднЯлась слишком поздно и теперь  напрасно
роетсЯ в уже обшаренных помойках, волоча за собой дерюжный мешок,  кое-как
заштопанный   бечевками,   в   грубой   косынке   на   свалЯвшихсЯ,    как
стараЯ-престараЯ паутина, волосах. Љак и  каждое  утро  в  этот  час,  час
мусорщиков,  аккордеон  в  руках   слепого   музыканта   то   трЯсетсЯ   в
пронзительном визге, то вдруг рушитсЯ в торжественном адажио. Ќо вот самое
страшное: узкое крысиное личико, дитЯ сточных канав, это не то восьмой, не
то  двенадцатый   ребенок   в   семье,   которого   вместо   еды   угощают
подзатыльниками; а всЯ его одежда - лохмотьЯ, вот он идет в рваных галошах
на босу ногу и пожирает главами  витрину  бакалейной  лавки.  џ  полностью
разоблачен!  —то  перед  этим  зрелищем   сетованиЯ   и   бунт   какого-то
•ватай-ѓлотаЯ, мальчика нелюбимого, но не мученика;  у  которого  все-таки
был над головой кров, которого кормили, учили, который будет  фигурировать
в отделе хроники и объЯвлений "Џти курье", который  готовилсЯ  к  реваншу,
которого пощадила грЯзь? Њожно закрыть окно. ‚ самом деле, Я не  столь  уж
интереснаЯ персона. Ќе пойду просить прощениЯ  у  Џоль,  это  не  в  стиле
здешнего заведениЯ. Ќо согласимсЯ, что она не так уж не права.


        16

   ѓодовщина моей независимости  уже  прошла.  џ  выстоЯл.  џ  не  столько
гордилсЯ этим, сколько удивлЯлсЯ. “ менЯ не было впечатлениЯ,  будто  этот
год действительно прожит, Я не считал его чем-то значительным и  теперь  с
трудом его вспоминаю. ‚едь мы оцениваем года, как фрукты: по  вкусу  и  по
весу. € забываем, что мЯкоть - это одно,  а  косточки  -  это  другое.  Њы
сбрасываем со счетов эти промежуточные  этапы,  которые  сыграли  в  нашем
развитии важную роль, но не могли стать датой. ‚ сущности, мы перенимаем у
истории ее метод - пренебрегать эпохами, которые бедны событиЯми; у нашего
прошлого тоже есть свойство садитьсЯ от стирки временем.
   —то можно сказать еще о новом †ане ђезо, кроме того, что он училсЯ быть
бедным,  познал  истинную  цену  -  нет,  не  в  денежных  единицах,  а  в
затраченном труде - пары носков, порции эскалопа  и  номера  в  гостинице?
ЌаучилсЯ не забывать о цене труда, поскольку очень трудно забыть о тЯжести
своего Ярма. ЌаучилсЯ походЯ владеть  весьма  малым  числом  действительно
необходимых вещей и желать иметь (тоже походЯ) те  из  необходимых  вещей,
которых у него не было (то есть почти всего). †алкаЯ, как  видите,  наука,
не заслуживающаЯ исторической хроники! ‚прочем, успокойтесь: †ан  ђезо  не
особенно-то в ней преуспел... —то бы Џоль ни  думала,  в  нашем  семействе
свЯтых нет.


   џ делал что мог. џ уже не всегда знал точно, на каком Я свете.  “же  во
многом отличный от бывшего •ватай-ѓлотаЯ, Я еще во многом походил на него.
Њне хотелось продлить свою битву, но Я  желал  также  поскорее  постареть,
чтобы избавитьсЯ от необходимости делать непомерные усилиЯ, Я не  особенно
был удовлетворен своим возрастом и вовсе не желал, чтобы он длилсЯ  вечно.
Џо правде говорЯ, Я испытывал странное ощущение, что  у  менЯ  вообще  нет
возраста.  ’рудно  определить  возраст  того,  кто  не  был  по-настоЯщему
ребенком и длЯ кого  недействителен  закон  чередованиЯ  различных  этапов
жизни.  Љроме  того,  двадцатилетний  рабочий,  который  живет   на   свой
заработок, то есть на свои мускулы, совсем иного  возраста,  чем,  скажем,
двадцатилетний студент, который живет в  ожидании  будущего  диплома  и  в
социальном  плане  значительно  моложе.  Ђ  ведь  Я  был  одновременно   и
студентом, который высиживает положенные часы лекций  в  ‘орбонне,  и  тем
парнем, который должен сначала заработать на  тарелку  супа,  а  уж  потом
сесть за стол. џ жил в двух ритмах, Я принадлежал к двум  породам,  Я  был
существом пограничным.
   Ћбщество не любит таких метисов. —истильщики, мойщики окон, грузчики на
–ентральном рынке не упускали случаЯ напомнить мне о правилах приличиЯ,  о
социальной сегрегации так же, как и мои обеспеченные товарищи.  ЉсенофобиЯ
- естественное свойство людей, ибо повадки и привычки  эмигрантов  кажутсЯ
нам прЯмым вызовом нашим собственным традициЯм, и наиболее отсталые народы
наиболее щепетильны на сей счет именно  потому,  что  страдают  комплексом
неполноценности  в  наиболее  острой  форме.  Ћстракизм,  которому   народ
подвергает  деклассированных,  проистекает  из   тех   же   умонастроений.
‚ыражение "маменькин сынок" (по сути дела, нелепое  и  оскорбительное  длЯ
всех матерей) имеет ныне свой противовес в выражении "сын народа".
   - ’ы родилсЯ не в нашей среде, ты с нами только случайно, ты не  можешь
многого понЯть, наши проблемы все-таки останутсЯ длЯ тебЯ книгой за  семью
печатЯми.
   ‘колько раз (в более  примитивной  форме)  слышал  Я  эти  рассуждениЯ!
‘колько раз менЯ старались осадить, указываЯ на этот новоЯвленный источник
благодати, вне которого несть спасениЯ! џ терЯлсЯ перед  этой  неожиданной
метаморфозой предрассудка, касающегосЯ привилегий происхождениЯ,  и,  лишь
вспомнив о ђезо,  начинал  ему  радоватьсЯ.  Љак  только  буржуазиЯ  стала
сомневатьсЯ в своем  превосходстве  и  вопрошать  свою  нечистую  совесть,
предместьЯ тут же присвоили себе ее девиз и заЯвили: "ќто мы соль земли!",
с тем большей убедительностью  и  основанием,  что  могли  позволить  себе
добавить: "€бо мы прекрасно можем обойтись и без вас".
   Ћбходитесь без ђезо и им подобных, пожалуйста! Ќо обойтись без  менЯ  -
ни за что на свете! ’аков был, признаюсь, окольный путь, которым Я  проник
в другой мир. €нстинкт самосохранениЯ всегда  будет  поставлЯть  революции
необходимых ей интеллигентов  и  специалистов,  которых  она  отстранит  в
дальнейшем, выковав  свою  интеллигенцию.  ЃоротьсЯ  за  свою  собственную
гибель - это не обЯзательно безумие: ведь  есть  же  люди-торпеды.  „ругих
притЯгивает магнит или подхватывает вихрь головокружениЯ перед неизбежным,
и они успокаивают себЯ мыслью: "‚ конце  концов  удалось  же  христианству
перетЯнуть на свою сторону Язычников".
   џ даю здесь свое собственное толкование событиЯм. ќту  сторону  вопроса
следует подчеркнуть. Њелкий буржуа может пойти в народ,  держа  на  ладони
свое сердце, а в другой руке у него - мозг, который он предлагает не столь
чистосердечно. Њелкий буржуа, о котором родные с ужасом  говорЯт,  что  он
опростилсЯ, никогда не будет  с  народом  на  равной  ноге,  ему  придетсЯ
"склонЯтьсЯ" к младшей братии, ибо он уже родилсЯ на каблуках. Ќайдем же в
себе мужество сказать: какова бы ни  была  политическаЯ  формула,  котораЯ
должна   обеспечить   торжество   бесклассового   общества,    если    оно
восторжествует, мы, мелкие буржуа,  будем  не  столько  жить  его  жизнью,
сколько ее принимать. ’е, кто родилсЯ с  комплексом  превосходства,  редко
становЯтсЯ по-настоЯщему "равными"; великодушные,  они  просто  не  смогут
побороть своей жалости, поддадутсЯ  мелкому  тщеславию  самоотречениЯ.  Ќо
утешимсЯ тем, что народ, идущий к  победе,  не  тот,  каким  будет  народ,
который воспользуетсЯ ее плодами. Ќадо сначала, чтобы "плебс" поднЯлсЯ  до
"популюса",  чтобы  одно  поколение  забыло  другое.  ’е,  кто  родилсЯ  с
комплексом неполноценности, тоже никогда не будут "равными", они останутсЯ
в плену идеи возмездиЯ, если не просто в плену у  тех,  кто  предложит  не
спешить воспользоватьсЯ преимуществами возмездиЯ, но  зато  распространить
это благо на всех. ‚о имЯ прошлого или во имЯ будущего мы все принесены  в
жертву.
   ’ем  временем  Џоль  продолжала  мне  помогать.  Џо-всЯкому.   ‚оистину
агрессивное долготерпение! ‚от  Я  и  выразил  впервые  в  жизни  чувство,
близкое к благодарности. џ перезабыл многие лица, но никогда Я  не  забуду
ее лица, которое по заслугам следовало бы  отчеканить  на  золотой  монете
моих двадцати лет, если  бы  оно  уже  не  было  запечатлено  на  стольких
фальшивых монетах. € особенно  не  забуду  того,  что  Џоль  научила  менЯ
нежности, сначала двусмысленной, но становившейсЯ все  чище  под  влиЯнием
благодарности.
   Њое положение улучшилось. Џоль не удалось устроить менЯ в  клинику,  но
зато она нашла мне место секретарЯ у  одного  из  своих  бывших  клиентов.
Џравда и то, что через две недели мой новый  патрон  вследствие  какого-то
таинственного вмешательства отослал менЯ без долгих  разговоров.  ‘тремЯсь
спасти менЯ от врагини, чьи намерениЯ Џоль уже разгадала, она пустилась  в
интриги, добилась рекомендаций от врачей  и  пристроила  менЯ  в  качестве
агента в фирму, торгующую  медикаментами.  Љое-как  выпутавшись  из  этого
дела, Я устроилсЯ наконец в той же фирме на менее блестЯщую, казалось  бы,
должность ночного сторожа, что,  по  существу,  было  почти  синекурой.  €
вовремЯ. ЊесЯцы лишений и изнурительного труда постепенно довели  менЯ  до
худосочиЯ. џ выдохсЯ настолько Явно, что  мне  не  пришлось  даже  просить
отсрочки в военном комиссариате длЯ окончаниЯ учебы: призывнаЯ комиссиЯ по
собственному почину дала ее мне.
   ’ем временем Я сдал годовые экзамены: опЯть едва-едва вытЯнул их.  „очь
сапожника сама собой ликвидировалась или ликвидировала менЯ: сейчас уже не
помню, да это и не имеет значениЯ. џ не заменил ее другой.  Ќе  заменил  Я
также и бумажника, подаренного Њику, хотЯ он вытерсЯ по краЯм и  кожа  уже
не скрипела под пальцами.


        17

   Џочти каждый день после завтрака  -  вернее,  того,  что  заменЯло  мне
завтрак, - Я выходил посидеть в сквере  ‚ивиани,  расположенном  под  моим
окном. …сли  Џоль  была  свободна,  она  присоединЯлась  ко  мне.  Џока  Я
проглЯдывал учебники, она  с  увлечением  читала  детективные  романы,  на
последней странице которых все персонажи, сраженные  пулей  или  кинжалом,
валЯютсЯ на земле во имЯ слишком  поздно  восторжествовавшей  морали  и  к
вЯщей славе сыщика-любителЯ. Џоль никогда не брала с собой рукоделиЯ:  она
принадлежала к тому меньшинству женщин, которые хвастаютсЯ,  что  пуговицу
пришить не умеют.
   Џочти каждый день, в одни и те же часы, пестрые стайки птиц,  ребЯтишек
и девушек, ожидавших открытиЯ контор, набрасывались на скамейки,  и  ветер
ерошил их перышки или их шестимесЯчные завивки,  разматывал  шарфики,  пел
радость на свирели их смеха и на гармониках их плиссированных юбочек.
   ’от  же  ветер,  играючи,  рвал  вЯзание  из  рук  незнакомки.   Ћбычно
незнакомка приходила одна или в обществе все той же  подружки;  поЯвлЯлась
она в час и удалЯлась в час сорок пЯть. ‘адилась всегда на одну  и  ту  же
скамейку. џ уже давно заметил ее, хотЯ она была не из тех, кого  замечают.
џ вовсе не хочу сказать, что в ней не было очарованиЯ:  напротив,  на  нее
приЯтно было глЯдеть. Ќо  казалось,  она  совсем  не  стремитсЯ  быть  вам
приЯтной. ‚ ней не было того задора, той живости  движений,  того  избытка
молодости, от которого молодеет даже улица, когда  по  ней  шествует  сама
юность, швырЯЯ в лицо прохожему целыми охапками  праздничную  свежесть.  ‘
первого взглЯда сдержанность и  пунктуальность  незнакомки  казались  даже
несколько старомодными. ’ак или иначе, она принадлежала к тому большинству
женщин, которые вечно щетинЯтсЯ  пластмассовыми  спицами,  шагу  не  могут
ступить без клубка шерсти, и даже начинает казатьсЯ, будто  клубок  -  это
часть их тела наравне, скажем,  с  грудью.  ‚  течение  трех  месЯцев  эта
спокойнаЯ девица вЯзала что-то из  светло-серой  шерсти,  посвЯщаЯ  тысЯчи
секунд созданию сложнейшего и  нескончаемого  шедевра;  Џоль  выводило  из
терпениЯ ее терпение, она прыскала, когда незнакомка откладывала  одну  за
другой бусинки миниатюрных счетов, которыми пользуютсЯ  длЯ  подсчитываниЯ
петель. Ђ мне незнакомка  была  определенно  симпатична.  ‚едь  Њику  тоже
считала петли, полуоткрыв рот и высунув кончик Языка.


   „есЯтого октЯбрЯ - пойдите скажите после этого, что люди не  запоминают
дат, - мы увидели наконец долгожданный шедевр на плечах  моей  незнакомки.
ќто было демисезонное вЯзаное платьице, при  виде  которого  Я  восхищенно
присвистнул.
   - Ќичего не скажешь, - начала  было  Џоль,  но  ее  следующий  за  мной
сыщицкий взглЯд принес ей, очевидно,  тревожные  донесениЯ.  -  „остаточно
трЯпки, - вздохнула она, - чтобы мужчина переменил свое мнение о женщине!
   ‚первые Я разглЯдывал  незнакомку  с  таким  вниманием.  Ћсобенно  менЯ
заинтересовали ее глаза. Ћни могли бы быть больше,  веки  более  гладкими.
‡ато они были свежие, трепетные, про себЯ Я называл такие глаза -  уклейки
(пансионерки на прогулке пошлют вам навстречу целый косЯк этих рыбок).  …е
быстрый взглЯд, блеснув на мгновение, тут же нырЯл  под  ресницы,  а  лицо
скрывалось под дымкой волос, как будто ему хотелось стать еще  незаметнее,
еще бледнее. ‚се прочее - если только можно говорить о всем прочем,  когда
речь идет о молоденькой девушке, -  утопало  под  серыми  волнами  джерси,
оставлЯЯ длЯ наблюдателЯ лишь гальку локтей, плеч и колен.
   - …сли хочешь, Я могу уйти... - предложила Џоль.
   Љонечно, ее присутствие менЯ стеснЯло. Џусть незнакомка  длЯ  менЯ  еще
незнакомка, все-таки неприЯтно показыватьсЯ перед нею  в  обществе  другой
дамы. Ќе мог же Я крикнуть: "‡найте, вот та дама, слева  от  менЯ,  ничего
общего со мной не имеет!" џ не посмел  ни  ломать  с  хрустом  пальцы,  ни
притворно  покашливать  -  одним  словом,  отыгрыватьсЯ  на   полувежливом
нетерпении. Ќо Џоль все понЯла по моему молчанию,  она  избавила  менЯ  от
излишнего  хамства,  сунула  в  книгу  вместо  закладки  перчатку  и  тихо
поднЯлась со скамьи.
   - Ќу, до скорого!
   Ћткуда-то свысока, чуть ли не с высоты плеча, она протЯнула мне руку  -
это рукопожатие, казалось, отбрасывало менЯ  за  сотни  метров  от  всЯкой
интимности - и удалилась, жеманно ступаЯ на цыпочках,  словно  шла  не  по
гравию, а по воробьиным Яйцам. џ не был ей благодарен за эти  маневры.  …е
улыбка, чересчур заговорщическаЯ, оставлЯла мне свободным поле действиЯ, а
ведь и речи не могло быть о легком приключении.  Ќи  о  каком  приключении
даже не могло быть речи: у менЯ на это не было ни  времени,  ни  охоты.  џ
сторонилсЯ всех Њику, как и всех ќмм,  а  из  этой  малютки  Њагдалины  не
выйдет...
   ‡лЯсь на все эти сложности, Я тоже поднЯлсЯ и пошел к калитке,  котораЯ
трижды  хлопнула  за  моей  спиной.  ќтот  металлический   лЯзг   заставил
подскочить задремавшую нЯньку  и  чиновника  в  отставке,  погруженного  в
чтение "ќнтрансижан", где красовались  последние  фотографии  югославского
королЯ  Ђлександра.  „ва  голубЯ  поднЯлись  в  воздух,  посвЯщаЯ   солнцу
голубизну своего взлета. Ќа  улице  Я  все-таки  оглЯнулсЯ...  Ќа  кончике
взглЯда, заброшенного, как удочка, в мою сторону, блеснула уклейка. Ќо она
тут же сорвалась с крючка и  схватила  другую  наживку:  шерстинку  нового
вЯзаниЯ.


        18

   „екабрь обглодал статуи.  €з  моего  окна,  вздымавшегосЯ  над  куполом
‘ен-†юльен-ле-Џовр, Я видел, как дрожат от холода ивы  в  сквере  ‚ивиани,
куда врЯд ли придет посидеть в такую погоду незнакомка. Џо правде сказать,
проверить этого Я никак не мог. џ схватил хронический бронхит и уже  месЯц
сидел дома на иждивении и попечении того самого  социального  страхованиЯ,
которое мсье ђезо некогда ставил много ниже  прежней  взаимопомощи,  Якобы
свободной потому, что зависела она от хозЯев. ‚  нем,  в  этом  социальном
страховании, благодарЯ  которому  Я  мог  существовать,  немало  хорошего.
ђазвернув газету, Я просматривал заголовок за заголовком, одобрЯЯ  рабочие
требованиЯ, упорство которых может оценить лишь тот, кто знавал  подлинную
усталость, волчий голод и боль в отмороженных руках. ‘ некоторого  времени
- и с позиций, которые мне самому еще казались несколько узковатыми,  -  Я
стал интересоватьсЯ создававшимсЯ тогда Ќародным фронтом. џ  даже  получил
членский профсоюзный билет - эту визитную карточку бедноты. џ уже  начинал
подсмеиватьсЯ над неким •ватай-ѓлотаем,  который  читал  левые  газеты  из
чистого удальства, лишь бы досадить семье. ђазумеетсЯ, ни сейчас, ни позже
Я никогда не буду с ними заодно. ќтот их тон,  эти  тЯжеловесные  эпитеты,
пропагандистские "песни голодных" раздражали менЯ, бойца, считавшего  себЯ
достаточно сильным, чтобы в одиночку победить несправедливость, с  которой
ему приходилось сталкиватьсЯ. Ќо мы еще поговорим об этом...
   - џ принесла тебе чашку бульона, - пробормотала Џоль, входЯ в комнату.
   Ќ-да... Џочему, почему ей уже тридцать шесть лет, почему у нее  помЯтые
веки в морщинках,  почему  в  волосах  рассыпаны  седые  нити,  почему  ей
приходитсЯ подтЯгивать живот "грацией" и ладонь моЯ знает, что груди у нее
пустые, вЯлые, как выжатый лимон! ‚се свои одеЯла Џоль набросила на  менЯ,
и Я догадываюсь - вечером она не решитсЯ их отобрать, не предложит лечь со
мной, как брат с сестрой, и не  захочет  привлекать  вниманиЯ,  потребовав
дополнительный плед, а не раздеваЯсь нырнет в  постель,  укрывшись  грудой
старых пальто. џ не такой уж знаток по части чувств, но  Я  отлично  вижу,
что за эти полгода ее пресловутое равнодушие сдало и  ее  непринужденность
дала трещину, как вот эта чашка, которую она поставила передо мной.
   - Џей, пока горЯчий.
   Њне нравЯтсЯ эти знаки  вниманиЯ,  не  отЯжеленные  лишними  словами  и
жестами. ‡аметив, что из наших ртов идет пар, пожалуй не менее густой, чем
от бульона, Џоль зажгла  рахитичную  походную  печку,  от  которой  вонЯло
бензином. Џотом она оправила мою постель, почистила  мой  пиджак,  наскоро
сложила книги.
   - •орошо, что ты хоть деньги получишь вперед за месЯц, -  сказала  она,
лишь бы нарушить молчание.
   Ѓронхит и в самом деле  стал  длЯ  менЯ  чуть  ли  не  благодеЯнием.  ‚
"•валебном" даже представлениЯ не имели о подобных  "удачах".  ‚  нынешнем
году Я решил получить степень лиценциата, сдав еще два  не  хватавших  мне
экзамена. „о апрелЯ Я надеЯлсЯ скопить немного денег,  чтобы  в  последнем
триместре посвЯтить себЯ целиком  учебе.  џ  снова  и  снова  излагал  эти
благородные намерениЯ Џоль, но их  прервал  сильный  приступ  кашлЯ.  Џоль
нахмурилась, похлопала менЯ по спине, потом приказала:
   - ‚ постель, сударь! ‘ейчас принесу банки и термометр.
   Ќо эта программа была сорвана. Џока  Я  укладывалсЯ  под  одеЯло,  удар
кулака потрЯс мою дверь, и Я услышал топот по крайней мере двух пар ног.


   ќто было настоЯщее  вторжение.  Џервый  военный  торжественно  вошел  в
комнату, предшествуемый парой  белых  перчаток.  …го  шинель  походила  на
строгий переплет книги, а красные лампасы на  панталонах  -  на  роскошные
закладки. Ќа боку у него, поблескиваЯ,  болталась  шпага.  €менно  в  этих
"академических  шпагах"  выражаетсЯ  тоска  их  владельцев  по  настоЯщему
холодному оружию. ‚верху  царила  треуголка,  и  казалось,  она  еще  сама
хорошенько не знает, чей она головной  убор  -  дипломата,  академика  или
просто   принарЯдившегосЯ   жандарма.   Ќо   очки,   серебрЯные    нашивки
свидетельствовали   о   том,   что    треуголка    принадлежит    студенту
Џолитехнического училища или  в  данном  случае  Њарселю,  новоиспеченному
слушателю сего учебного заведениЯ, а сам слушатель поднес  к  ней  в  виде
приветствиЯ указательный палец и нашел слова, как нельзЯ более  подходЯщие
к данной ситуации:
   - „обрый день!
   ‚торой военный, общество которого  казалось  не  слишком  почетным  длЯ
первого, просеменил следом, как денщик, и продемонстрировал нам свой синий
вылинЯвший воротник и красный помпон. Ћн втЯнул кривым носом дружественный
смрад бензина и протрубил:
   - ли мимо, старик, и решили заглЯнуть.
   ‚от они стоЯт оба на моем облезлом паркете. Њатрос  разглЯдывает  Џоль,
как портовую девку. Ђ мой без пЯти минут офицер  смотрит  на  нее  как  на
воплощение  смертного  греха.  …го  перчатки  цвета  ничем  не  омраченной
совести, очевидно, тЯнут вниз его руку, и он не протЯгивает ее  нам.  Џоль
улыбаетсЯ,  показываЯ  в  улыбке  все  свои  зубы,   бормочет   положенные
приветствиЯ и удалЯетсЯ с наигранно смущенным видом, помахиваЯ  чашкой,  и
все это в безукоризненном стиле субретки. ’реуголка чуть-чуть  склонилась,
одобрЯЯ ее  поведение.  €  уже  через  секунду  длЯ  менЯ  ожила  знакомаЯ
атмосфера ђезо.
   -  Ќадеюсь,  дела  идут  неплохо?  -  соболезнующим  тоном  осведомилсЯ
политехник.
   - џ в отпуске, - поЯснил ”ред. - ‘начала навестил ЊарселЯ. Ђ он захотел
пойти  со  мной  к  тебе...  “  тебЯ  здесь  не  очень  шикарно.  Љак   ты
выкручиваешьсЯ? ‚первые вижу тебЯ таким худым...
   Ћн-то был жирный, его-то хорошо кормило интендантство. ‡доровье ЊарселЯ
не так бросалось в глаза.
   Џервый же  мой  ответ  должен  был  внушить  братьЯм  заслуженное  мною
уважение:
   - Љончаю, старина, университет. Ђ так как  ренты  не  имею,  приходитсЯ
одновременно работать.
   Ќа ЊарселЯ мои слова, по-видимому, не произвели особого впечатлениЯ.
   - ‚овсе не обЯзательно было так усложнЯть себе жизнь, -  сказал  он.  -
‚прочем, странно: менЯ уверЯли, что ты провалилсЯ на экзаменах.
   Ќесомненно, его "уверЯла" та, у которой были  сухие  волосы,  бульдожий
подбородок и одинаковое имЯ с моей соседкой. џ резко произнес:
   - ‘правьсЯ длЯ верности в ‘орбонне... Ђ она тебе  не  сообщила,  что  Я
собирал по помойкам сухие корки?
   Њарсель предпочел расхохотатьсЯ. Ћт этого  снисходительного  кудахтаньЯ
треуголка чуть сползла  набок.  Џростим  же  кое-какие  неточности  бедной
нервной женщине, которую к тому же третирует ее собственный отпрыск.  ‡ато
красный помпон ”реда склонилсЯ надо мной.
   - …й-богу же, - призналсЯ ”ред, - она мне позавчера  рассказывала,  что
тебе в прошлом году еле удалось избежать суда  за  безнравственность,  что
тебЯ на призыве забраковали из-за туберкулеза, что  сейчас  ты  живешь  за
счет какой-то шлюхи...
   ‚ эту минуту вошла в своих бесшумных тапочках Џоль, и  последние  слова
ударили ее прЯмо в лицо. Ќо она и бровью не повела,  поставила  на  столик
коробку с банками, пузырек со спиртом, положила пачку ваты.
   - люха... это Я! - со смаком  сказала  она,  встрЯхиваЯ  градусник.  -
ЏрисЯдьте, господа!


   ’ихий ангел слишком медленно пролетал над нами, и будильник со  ржавыми
подпалинами, купленный мною в ‘ент-“эне, так же  медленно  грыз  тЯгостные
минуты. Ќаконец Џоль, котораЯ делала вид, что  ее  позабавила  эта  сцена,
скромно положила мне под  Язык  термометр  и  только  тогда  обернулась  к
треуголке.
   - ЋбЯзательно передайте _вашей_ матушке, - начала она, выделив  голосом
притЯжательное местоимение, но тут же спохватилась: - Ќет,  ничего  ей  не
говорите. Ћна и так чересчур осведомлена. Ћна будет в  отчаЯнии,  что  ваш
брат обманул ее ожиданиЯ. Љлевета - последнее прибежище бессилиЯ.
   ”ред, в надежде, что ему простЯт недавний промах, решительно  поддакнул
Џоль:
   - …й действительно очень хочетсЯ,  чтобы  мы  довели  ее  до  отчаЯниЯ.
Џозавчера она мне так любезно сказала: "Љогда  тебЯ  демобилизуют,  можешь
идти в лакеи по примеру своего  братца".  Ќо  через  пЯть  минут  она  уже
бросила зубоскалить и сказала папе, который желает, чтобы ты выкарабкалсЯ:
"…сли он добьетсЯ успеха, нам это дорого обойдетсЯ".
   - Ќе надо ничего преувеличивать, - степенно заметил Њарсель.
   Ћн  был  как  бы  в  двойной  броне  -  своей  шинели  и   невозмутимой
серьезности. Ћднако ему было Явно не по  себе.  Ќедаром  же  он  покусывал
кончики пальцев, обтЯнутых перчаткой. Ќе знаю,  пришел  ли  он  ко  мне  в
качестве полномочного представителЯ, или просто соглЯдатаЯ, или длЯ  того,
чтобы показать свою новенькую  форму,  или  чтобы  помешать  нам  с  ”реди
заключить союз, или же просто так, из любопытства. Ќи на  мгновение  Я  не
подумал, что его привели ко мне родственные чувства. ‚о всЯком  случае,  Я
понЯл, что он жалеет об этом визите и что ему не терпитсЯ уйти.
   Џока Џоль, вынув термометр, неодобрительно разглЯдывала мои 38,2<sup>o</sup>, ”ред
разглагольствовал,  повторЯлсЯ,  блуждаЯ  вокруг  да  около,  острил.   €х
броненосец "Џуанкаре" стоит в ербуре. …го, ”реда,  отпустили  на  неделю.
„ва днЯ он провел в "•валебном" - неслыханнаЯ милость, тем более что  мать
больна гриппом.  Џравда,  это  она  посоветовала  ему  не  засиживатьсЯ  в
родительском доме.
   - ‘таруха была просто сахар, да и только!.. "џ в восторге,  говорит,  -
что наконец-то ты покаЯлсЯ в своих былых заблуждениЯх, но мы, - говорит, -
не можем тебЯ здесь держать!" €  каждые  пЯть  минут  вытаскивала  носовой
платок - смотри, мол, какаЯ Я больнаЯ. Ђ платок  до  чего  грЯзный!  ‘купа
становитсЯ: у них даже прислуги нет... Ђ папе - это уже точно  -  угрожает
уремиЯ... „осаднее всего, что Я сижу без  гроша.  ”ранциЯ,  конечно,  наша
мать; к несчастью, у нее есть супруг - ѓосударство, а ѓосударство такой же
скупердЯй, как мсье ђезо. џ и в  ербур-то  нарочно  поехал  через  Џариж:
надеЯлсЯ, что дед с бабкой раскошелЯтсЯ. „ержи карман шире! ’олько  одному
Њарселю удалось их приручить.
   - „а нет, - проговорил тот, став еще более серьезным, - Я  хожу  к  ним
лишь раз в месЯц.
   Ћн поднЯлсЯ, любовно посмотрел на свои золотые часы (Ясно,  награда  за
поступление в Џолитехническое училище), потом тревожно на ”реди.
   - џ приглашен к маркизу ‹эндинье... Ќе можешь же ты ЯвитьсЯ к ним в дом
в этой форме, а у †ана, конечно, нет приличного костюма, чтобы  дать  тебе
надеть. Џоэтому оставайсЯ лучше здесь. …сли сто монет тебЯ устроЯт...
   Ќо Я не  дал  довести  до  конца  движение  белоперчаточной  руки,  уже
полезшей  в  бумажник.  ‘лишком  подходЯщий  представилсЯ  случай,  и  мое
"великодушие" тут же взыграло.
   - Ѓронхит не заразен, ”ред может прекрасно переночевать у  менЯ.  Џусть
здесь и живет до конца отпуска.
   џ сам толком не знал, как Я его прокормлю, и уже упрекал себЯ в душе за
то, что слишком рассчитываю  на  помощь  Џоль.  Ќо  она  одобрительно  мне
улыбнулась. ‘легка сконфузившись, Њарсель разыграл роль брата, радующегосЯ
успехам близких, и важно пробасил: "ЏрекраснаЯ мысль!" - засим  немедленно
последовало брошенное с его обычным лаконизмом: "Ќу, пока!" Њне  он  подал
на прощание палец, проверил, в порЯдке ли его амунициЯ, и повернулсЯ к нам
спиной. џ с секунду надеЯлсЯ, что он  зацепитсЯ  своей  шпагой  за  спинку
стула. Ќо Њарсель был  слишком  хладнокровен,  слишком  внимателен,  чтобы
выставить себЯ в смешном виде.  …го  рапира  не  коснулась  даже  дверного
косЯка и ни разу не звЯкнула на ступеньках лестницы.


   ЌесмотрЯ на смрад бензиновой печурки, воздух, казалось, стал чище. Њы с
Џоль старались шутить, и, как  только  на  лестнице  стих  благопристойный
скрип ботинок ЊарселЯ, к нам присоединилсЯ ”ред.
   - џсно, - сердито буркнул он, - как же это он  может  представить  менЯ
своей мадам ‹эндинье: "Њой брат матрос!.." Ќо почему ты помешал  ему  дать
мне сто монет? ‘ паршивой овцы хоть шерсти  клок.  ‚едь  он  за  наш  счет
кормитсЯ.
   Ќе понЯв нашей гримасы, ”ред расположилсЯ  поудобнее,  вытЯнул  ноги  и
стал говорить, говорить, говорить... —ерты его лица,  чепуха,  которую  он
нес, сплетни, вспышки злобы - все выдавало в нем плювиньековскую сущность,
чего Я раньше и не подозревал. …сли от отца ”ред унаследовал  только  нос,
инертность и отцовский лжеинтеллект, скользЯщий по  поверхности  вещей  (и
считающий себЯ светочем, поскольку это интеллект не кого-нибудь, а  самого
ђезо),  то  от  матери  он  взЯл  -  в  уменьшенной  пропорции  -   эгоизм
(высокомерный  у  нее,  нищенский   у   него),   подозрительность,   злобу
(наступательную у нее, какую-то унылую у него), презрение к миру,  который
не вознес его на пьедестал, где бы он по праву красовалсЯ в своих ботинках
44-го размера. ‘лушаЯ его снисходительные рассказы о морской жизни,  можно
было подумать, что  по  капризу  злой  судьбы  ему  выпало  спасать  честь
портовых девок. Ћт его презрениЯ к погонам и нашивкам отдавало сожалением,
что ему-то их не дали. Ћн даже не кричал,  он  поплевывал.  Ћн  ничего  не
отрицал, ни от чего не отрекалсЯ,  скепсис  был  длЯ  него  вроде  как  бы
сепсис. Џросто загнивание крови, его голубой крови.
   € к тому же паразит! ‚ течение шести дней он был нам обузой.  Ћдна  его
манера держать ложку и подымать при этом локоть отбивала аппетит и  жажду.
Џравда, на следующий же день, убедившись в скудости моих харчей, он  вдруг
вспомнил о своих родственных и дружеских обЯзанностЯх и начал охотитьсЯ за
приглашениЯми на обед, добиваЯсь их у приЯтелей или парижских членов нашей
семьи, еще чувствительных к престижу его права  первородства.  Ќе  забываЯ
притчи о чечевичной похлебке, он вспомнил предложение ЊарселЯ  и  пошел  в
Џолитехническое училище, где и  сорвал  с  него  сотню  франков.  Ћн  даже
рискнул сделать несколько замечаний, которые позже дошли  до  менЯ.  "…сли
†ан обнищал, - говорил он, - это еще не резон кормить менЯ  одной  вареной
картошкой". ‚плоть до его отъезда Я виделсЯ с ним только ночью, так как он
возвращалсЯ часа в два, иной раз навеселе, и будил всю гостиницу,  грохоча
грубыми башмаками. Ќо Џоль по-прежнему улыбалась:
   - „а не дуйсЯ ты. ЌельзЯ ничего делать наполовину.
   Ћчевидно, в благодарность за все ее хлопоты ”ред сказал мне,  вскидываЯ
на плечи свой рюкзак:
   - Ћна неплохаЯ девка, твоЯ Џоль! Ќо неужели ты не мог найти  что-нибудь
посвежее?


        19

   Џоследние километры, так же как и первые, всегда самые  длинные.  Љогда
трогаешьсЯ в путь - цель еще слишком далека. Љогда путь  почти  пройден  -
тебЯ сковывает страх. ЏриближаЯсь к цели, начинаешь понимать, что она даже
не этап, а просто верстовой  столб,  мимо  которого,  не  замедлЯЯ  своего
движениЯ, проходит жизнь. ‡акон  инерции  наиболее  жестоко  действует  не
столько в сфере пространства, сколько в сфере времени. "„о  ‘оледо  -  три
километра" или "„о окончаниЯ университета  -  три  месЯца"...  Ђ  куда  мы
отправимсЯ затем?
   џ и сам не знал. Њне пришлось вылезти из постели,  чтобы  снова  пройти
призывную комиссию,  где  на  сей  раз  менЯ  забраковали  вчистую.  (•отЯ
забракованные  притворЯютсЯ  довольными,  в  глубине  души  их   несколько
уЯзвлЯет подобнаЯ милость.) €так, на военную службу менЯ не возьмут, и тут
встал новый вопрос: а что, если, воспользовавшись этим, про