ка  только  что  подползла  к  цифре  "10",  часоваЯ
неподвижно стоЯла перед цифрой "8".
   - ђаньше, - продолжал Џауль, - он был чемпионом своей дивизии по чистке
пистолетов: за три минуты разбирал, чистил и  собирал  пистолет.  „ома  он
заставлЯл менЯ стоЯть рЯдом и засекать времЯ. ‘роду у него не  уходило  на
это больше трех минут.
   Ћн швырнул на дорогу окурок и опЯть посмотрел на церковные часы.
   - ђовно в семь пЯтьдесЯт он  кончал  со  всей  этой  волынкой,  наводил
марафет и в восемь ноль-ноль уже сидел за столиком в своей пивной. - Џауль
соскользнул со столба и, поднЯв руку, протЯнул ее ѓрифу. - Љогда мы  опЯть
увидимсЯ? - спросил он.
   - Ќе скоро, - ответил ѓриф, - но когда-нибудь Я все же вернусь  в  этот
городишко. Ђ пока буду работать у дЯди: солить рыбу, потрошить...  „евушки
там все времЯ улыбаютсЯ, а по вечерам ходЯт в кино,  может  быть,  они  не
станут хихикать. “верен. “ них такие белые руки, и они такие  хорошенькие.
Љогда Я был маленький, они совали мне в рот шоколадки, но теперь Я уже  не
маленький. Ќе могу Я, - добавил он  тише,  -  сам  понимаешь,  не  могу  Я
вернутьсЯ в эту комнату. Ћна ведь будет стоЯть у менЯ над  душой,  пока  Я
все не уберу. “ тебЯ есть деньги?
   - „а, мне уже выдали карманные деньги на все каникулы. „ать?
   - „авай. џ тебе их  потом  пришлю.  Џауль  открыл  кошелек,  пересчитал
мелочь, отогнул карманчик, где лежали бумажки.
   - ќто все мои деньги длЯ –аллигкофена. ‚осемнадцать марок. “страивает?
   - „а, - сказал ѓриф, он взЯл бумажки,  мелочь  и  сунул  все  вместе  в
карман брюк. - џ буду ждать здесь, пока ты не  попадешь  в  рекламу  "Џиво
оружейника". ‘трелЯй быстрее, выпусти всю обойму. Њне  надо  это  услышать
собственными ушами, увидеть собственными глазами, и тогда  Я  не  торопЯсь
пойду в „решенбрунн и сЯду на ближайший поезд. ’олько  не  говори  никому,
где Я.
   - Ќе  скажу!  -  Џауль  бежал,  подбрасываЯ  камешки  носками  ботинок;
пробегаЯ по подземному переходу, он заорал благим  матом,  чтобы  услышать
эхо; только у ограды вокзала, недалеко от забегаловки в  доме  „ренша,  он
замедлил шаг, потом пошел еще тише, обернулсЯ, но кладбищенских ворот  еще
не было видно, он увидел только большой черный крест в середине кладбища и
белые надгробьЯ за ним; чем ближе он подходил к вокзалу, тем больше  рЯдов
могил за крестам открывалось его глазам - два рЯда, потом три,  пЯть...  Ђ
вот и ворота; ѓриф  еще  сидит  на  столбе.  Џауль  пересек  привокзальную
площадь, он шел очень медленно; сердце у него  громко  колотилось,  но  он
знал, что это не от страха,  а  скорее  от  радости;  он  с  удовольствием
выпустил бы всю обойму в  воздух  и  изо  всех  сил  кричал  бы  при  этом
"€ерусалим". …му было даже немного  жаль  большую  круглую  рекламу  "Џиво
оружейника" - две скрещенные сабли  поддерживали  снизу  пивную  кружку  с
переливающейсЯ через край пеной.
   џ не имею права промазать, думал он, вытаскиваЯ  из  кармана  пистолет.
Џеред ним была сплошнаЯ стена фасадов, он сделал несколько шагов  назад  к
двери в мЯсную  и  чуть  было  не  отдавил  руки  уборщице,  котораЯ  мыла
выложенный плитками порог.
   - “бирайсЯ отсюда, паразит! - донеслось до него из полутьмы.
   - €звинЯюсь, - сказал Џауль и встал неподалеку от входа.  ЊыльнаЯ  пена
текла у него между ног по асфальту в сточную канаву. Ћтсюда удобнее всего,
думал он, она висит как раз передо мной, круглаЯ, как луна  в  полнолуние.
Ћтсюда Я не промажу. Ћн вынул из кармана пистолет, взвел курок  и,  прежде
чем поднЯть  пистолет  и  прицелитьсЯ,  улыбнулсЯ.  ’еперь  он  не  ощущал
неодолимой потребности что-нибудь сломать, разбить. € все же он должен был
выстрелить; существуют положениЯ, когда отступать нельзЯ; если он спасует,
ѓриф не уедет в ‹юбек, не  увидит  белые  руки  хорошеньких  работниц,  не
пойдет с какой-нибудь из них в кино. Ћ боже, думал Џауль, ведь Я  стою  не
на таком уж большом расстоЯнии. џ должен попасть, должен. Ќо он уже попал,
звон разбитого стекла был, пожалуй,  громче  звука  выстрелов.  ‘перва  из
рекламы вылетел круглый кусок - пивнаЯ кружка; потом выпали  сабли;  Џауль
видел,  как  из  стены  дома  выскакивают  маленькие  пыльные  облачка   -
штукатурка, видел железный круглый остов, на котором держалась  освещеннаЯ
реклама: по краЯм его, словно бахрома, висели осколки стекла.
   ‚изг  уборщицы  заглушил  все;  она  бросилась  на  мостовую,  ринулась
обратно, не переставаЯ визжать;  какие-то  мужчины  тоже  закричали,  люди
высыпали из зданиЯ вокзала,  правда,  их  было  не  так  уж  много;  народ
выскочил из забегаловки. ‚ доме наверху открыли окно, и в нем  на  секунду
показалась физиономиЯ „ренша. Ќо никто из толпы не решалсЯ подойти  близко
к Џаулю, потому что он все еще держал  в  руке  пистолет;  мальчик  поднЯл
глаза, бросил взглЯд в сторону кладбища: ѓриф уже исчез.
   Џрошла целаЯ вечность, прежде чем кто-то подошел к Џаулю и взЯл у  него
из рук пистолет. ‡а это времЯ он успел подумать о многом.
   ‚от уже десЯть минут, думал он, как отец орет  на  весь  дом,  обвинЯет
мать, мать, которой уже давным-давно доложили, что  Я  влез  на  балкон  к
Љатарине; об этом, впрочем,  оповестили  весь  город,  и  никто  не  может
понЯть, почему Я так поступил и  почему  выстрелил  в  светЯщуюсЯ  рекламу
пива. Ѓыло бы, наверное, лучше, если бы Я выстрелил „реншу в окно. Ђ потом
он подумал, не пойти ли ему в церковь и не исповедатьсЯ ли:  но  туда  его
теперь не пустЯт. Љ тому же сейчас уже восемь часов, а после восьми нельзЯ
исповедоватьсЯ. Ћвечка не напиталась моей кровью, думал он, беднаЯ овечка!
   ‚се дело  ограничилось  разбитым  стеклом,  но  зато  он  увидел  грудь
Љатарины. Ћна вернетсЯ. € теперь у отца наконец  поЯвитсЯ  вескаЯ  причина
почистить свой пистолет.
   Ћн даже успел подумать о ѓрифе, который шагал сейчас в „решенбрунн, шел
себе по холмам, мимо виноградников. € еще он подумал о теннисных мЯчах и о
банке с повидлом, он вообразил их уже заросшими травой.
   ‚округ него на почтительном расстоЯнии собралась целаЯ толпа.
   „ренш лежал на подоконнике, опершись на локти, и сосал трубку.  Ќикогда
Я не буду на него похож, думал Џауль, никогда. ‹юбимый  конек  „ренша  был
’ирпиц [’ирпиц  (1849-1930)  -  один  из  идеологов  немецкой  агрессии  и
милитаризма. ‚есьма почиталсЯ в фашистской ѓермании]. "‚ отношении ’ирпица
была совершена несправедливость. Ќастанет времЯ, и историЯ воздаст ’ирпицу
должное. Ѓеспристрастные ученые уже работают над тем,  чтобы  восстановить
истину о ’ирпице..." ’ирпиц! ‚от именно.
   Џодкрались сзади, думал  он,  Я  и  сам  мог  бы  догадатьсЯ,  что  они
подкрадутсЯ ко мне сзади...  ‡а  мгновение  до  того,  как  ЏаулЯ  схватил
полицейский,  он  ощутил  запах  форменного  кителЯ:  во-первых,   запахло
бензином, каким выводЯт пЯтна, во-вторых, печным дымом, в-третьих...
   - ѓде ты живешь, поганец? - спросил полицейский.
   - ѓде Я живу?
   Џауль знал этого  полицейского,  и  тот,  в  свою  очередь,  знал  его:
полицейский продлевал отцовское удостоверение на право ношениЯ оружиЯ;  он
всегда вел себЯ очень корректно - прежде чем  взЯть  предложенную  сигару,
трижды отказывалсЯ. „а и сейчас он тоже вел себЯ не то чтобы некорректно -
мог сжимать руки куда больнее.
   - „а, где ты живешь?
   - џ живу в „олине ѓрохочущих Љопыт, - сказал Џауль.
   - ‚раки, - завизжала женщина, котораЯ мыла пол в подъезде мЯсника, -  Я
знаю его как облупленного, он сын...
   - „а, да, - прервал ее полицейский,  -  нам  это  известно.  Џойдем,  -
сказал он, - Я отведу тебЯ домой.
   - џ живу в €ерусалиме, - сказал Џауль.
   - Џрекрати болтовню, - сказал полицейский, - и давай иди!
   - •орошо, - сказал Џауль, - прекращу.
   ’олпа молча смотрела, как мальчик  шел  впереди  полицейского  вниз  по
темной улице. Ћн был как слепой, глаза его уперлись в одну точку, а вокруг
себЯ он, казалось, ничего не видит. Ќо он видел сложенную вечернюю  газету
в кармане полицейского. € сумел  прочесть  два  слова  во  второй  строчке
заголовка: "бездоннаЯ пропасть..."
   - Ѓоже мой, - сказал он полицейскому, - вы ведь сами хорошо знаете, где
Я живу.
   - Љонечно, знаю, - ответил полицейский. - €ди!