ѓенрих Ѓелль. ‚есть

Ћцените этот текст:
ѓенрих Ѓелль. ‚есть

   -----------------------------------------------------------------------
   Џер. с нем. - €.ѓоркина.
   ‚ кн.: "ѓенрих Ѓелль. €збранное". Њ., "ђадуга", 1988.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 7 November 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   ‡накомы ли вам такие  глухие  углы,  где,  непонЯтно  почему,  возникла
железнодорожнаЯ  станциЯ,  где  над  несколькими  грЯзными   домишками   и
полуразрушенной фабрикой словно  застыла  великаЯ  бесконечность,  а  полЯ
вокруг как бы обречены на вечное бесплодие, где  вдруг  ощущаешь  какую-то
безысходность, так как кругом  не  видно  ни  единого  деревца,  ни  одной
церковной  колокольни?  —еловек  в  красной  шапке,  наконец-то,   наконец
подавший знак к отправлению поезда, скрываетсЯ под  большой  вывеской,  на
которой выведено чрезвычайно звучное название, и можно подумать,  что  ему
только за то и платЯт деньги, что он, укрывшись скукой, как одеЯлом,  спит
по двенадцать часов  в  день.  Џустынные  полЯ,  никем  не  возделываемые,
опоЯсывает подернутый серой завесой горизонт.
   € все-таки Я был не единственный, кто сошел здесь;  из  соседнего  купе
вылезла старуха с  большой  коричневой  картонкой,  но,  когда  Я  покинул
маленький, душный вокзальчик, она словно сквозь землю  провалилась,  и  на
мгновенье Я растерЯлсЯ: Я не знал, у кого спросить дорогу. Џри взглЯде  на
немногочисленные кирпичные домики с  грЯзно-желтыми  гардинами  на  слепых
окнах казалось, что они не могут быть обитаемы.  Љ  тому  же  это  подобие
улицы пересекала чернаЯ, готоваЯ того глЯди  рухнуть  стена.  Ќе,  решаЯсь
постучать ни в один из мертвых кирпичных домишек, Я направилсЯ  к  угрюмой
стене, свернул за угол и рЯдом с помЯтой вывеской, на  которой  еле  можно
было прочесть: "’рактир", увидел Ясное и четкое название улицы, выведенное
белыми буквами на голубой табличке: "ѓлавный проспект". Ћтсюда  опЯть  шел
кривой рЯд облупленных  фасадов,  а  напротив  -  та  же  длиннаЯ  угрюмаЯ
фабричнаЯ стена без  окон,  точно  ограда  вокруг  царства  безнадежности.
„оверЯЯсь лишь своему чутью, Я свернул налево,  но  здесь  городок  как-то
сразу обрывалсЯ; метров на десЯть еще тЯнулась фабричнаЯ стена, а там  уже
начинались  ровные  серовато-черные  полЯ,  подернутые   зеленой   дымкой;
далеко-далеко они сливались с серым  горизонтом,  и  менЯ  вдруг  охватило
страшное чувство, мне представилось, будто Я на краю  света,  передо  мной
бездоннаЯ пропасть и эта молчаливо  манЯщаЯ  пучина  полной  безнадежности
неумолимо притЯгивает менЯ.
   ‘лева стоЯл маленький, будто приплюснутый домик, какие строЯт длЯ  себЯ
рабочие после трудового днЯ; шатаЯсь, чуть не падаЯ, Я  поплелсЯ  к  нему.
Ћткрыв простую и трогательную калитку, обвитую  облетевшим  шиповником,  Я
увидел номер на доме и понЯл, что Я у цели.
   ‡еленоватые,  давно  выцветшие  ставни  были  накрепко  закрыты,  точно
приклеены; низкаЯ крыша, до краЯ которой  Я  мог  дотЯнутьсЯ  рукой,  была
заплатана ржавыми листами жести. ‘тоЯла невыносимаЯ тишина, был  тот  час,
когда серые сумерки на мгновенье  задерживаютсЯ,  чтобы  затем  перелитьсЯ
через краЯ далей. ‘ минуту Я помедлил перед дверью,  жалеЯ,  почему  Я  не
умер... тогда... вместо того чтобы стоЯть здесь и думать, что должен войти
в этот дом. џ уже поднЯл руку и собралсЯ постучать, как вдруг  услышал  из
комнат воркующий женский смех, тот самый  загадочный  смех,  от  которого,
смотрЯ по настроению, у нас либо светлеет на душе, либо теснит  грудь.  ‚о
всЯком случае, так смеетсЯ женщина, только когда она не одна,  и  Я  опЯть
помедлил и  почувствовал,  как  растет  у  менЯ  в  груди  жгучее  желание
броситьсЯ в серую бесконечность вечерних сумерек, повисшую  над  простором
полей и влекущую, неодолимо влекущую менЯ к себе... и Я из  последних  сил
застучал кулаком в дверь.
   ‚начале все стихло, потом послышалсЯ шепот, затем шаги, бесшумные  шаги
в ночных туфлЯх... „верь  отворилась,  и  Я  увидел  светло-русую  розовую
женщину - Я  невольно  подумал  о  тех  непередаваемых  источниках  света,
которые до последнего уголка изнутри освещают темные  полотна  ђембрандта.
ЏламенеЯ золотисто-рыжими красками, она  возникла  передо  мной,  как  луч
света  среди  серо-черной  беспредельности;  слегка   вскрикнув,   женщина
попЯтилась и дрожащей рукой схватилась за дверь, но,  когда  Я  снЯл  свою
солдатскую фуражку и хриплым голосом произнес:  "„обрый  вечер",  судорога
испуга, перекосившаЯ это на редкость бесформенное лицо,  исчезла,  женщина
подавленно улыбнулась и сказала: "„а". ‚ глубине небольших сеней поЯвилась
мускулистаЯ мужскаЯ фигура, сливавшаЯсЯ с сумерками.
   - џ хотел бы видеть госпожу Ѓринк, - тихо сказал Я.
   - „а, - беззвучным голосом повторила женщина и нервно  толкнула  дверь.
ЊужскаЯ фигура скрылась в темноте. џ вошел в тесную комнатку, заставленную
убогой мебелью и насквозь пропахшую дешевыми кушаньЯми  и  очень  дорогими
сигаретами. ЃелаЯ рука женщины метнулась к выключателю, и когда свет  упал
на ее лицо, оно показалось мне бледным и  одутловатым,  почти  мертвенным;
только  светлые  рыжеватые  волосы  сохранЯли  жизнь  и  тепло.  ‚се   еще
трЯсущимисЯ руками она судорожно стЯгивала на тЯжелой груди  темно-красное
платье, хотЯ оно было наглухо застегнуто... как будто боЯлась, что Я  могу
вонзить в нее кинжал. ‚зглЯд ее водЯнистых  голубых  глаз  выражал  испуг,
ужас, точно она стоЯла перед судом, увереннаЯ в неумолимом приговоре. „аже
дешевые  олеографии  на  стенах  были  точно  вывешенные   напоказ   улики
обвинениЯ.
   - Ќе пугайтесь, - сказал Я сдавленным голосом и в ту же секунду  понЯл,
что ничего хуже этих слов нельзЯ  было  придумать,  но  она,  не  дав  мне
договорить, неестественно спокойным голосом произнесла:
   - џ все знаю, его нет в живых... он умер.
   џ мог только кивнуть. Џотом сунул руку в карман, чтобы достать все  то,
что сохранилось от вещей покойного, но в эту минуту грубый  мужской  голос
позвал в сенЯх: "ѓитта!" Ћна с отчаЯньем посмотрела на менЯ, рванула дверь
и визгливо закричала:
   - Ќеужели нельзЯ подождать  пЯть  минут...  окаЯнный!..  -  и  с  шумом
хлопнула дверью. џ представил себе,  как  этот  сильный  мужчина  трусливо
уполз за печь. Ћна взглЯнула на менЯ воинственно, почти торжествующе.
   џ медленно положил на зеленую бархатную  скатерть  обручальное  кольцо,
часы и солдатскую  книжку  с  затасканными  фотографиЯми  между  листками.
†енщина вдруг всхлипнула исступленно и  страшно,  как  животное.  ‹ицо  ее
расплылось, сплющилось  и  одрЯбло,  и  сквозь  короткие  мЯсистые  пальцы
брызнули мелкие светлые слезинки. Ћна рухнула на  диван,  оперлась  правой
рукой о стол, машинально перебираЯ  левой  жалкие  вещички.  ‚оспоминаниЯ,
видимо, тысЯчами мечей пронзали ее.  €  Я  понЯл,  что  война  никогда  не
кончитсЯ, никогда, пока где-нибудь на земле еще кровоточит  нанесеннаЯ  ею
рана.
   Љак смехотворную ношу, Я сбросил с себЯ все  -  брезгливость,  страх  и
безнадежность, Я положил руку на  содрогавшеесЯ  пышное  плечо,  и,  когда
женщина удивленно поднЯла на менЯ  глаза,  Я  впервые  уловил  в  ее  лице
сходство с той красивой, милой девушкой, чью фотографию,  вероЯтно,  сотни
раз разглЯдывал... там...
   - ѓде это случилось... садитесь же... на востоке? - џ  видел,  что  она
вот-вот опЯть разразитсЯ слезами.
   - Ќет... на западе, в плену... нас было свыше ста тысЯч...
   - Ђ когда? - …е глаза вдруг странно  ожили,  взглЯд  стал  напрЯженным,
настороженным, и все лицо разгладилось и помолодело, как  будто  жизнь  ее
зависела от моего ответа.
   - ‚ июле сорок пЯтого, - тихо сказал Я.
   Ќекоторое времЯ она словно что-то  соображала  и  вдруг  улыбнулась,  и
улыбка эта была чистой и невинной, и Я догадалсЯ, почему она улыбнулась.
   ‚незапно, бог весть отчего, мне показалось, что  дом  сейчас  рухнет  и
погребет менЯ под своими обломками. џ  встал.  Ќи  слова  не  говорЯ,  она
открыла дверь, жестом приглашаЯ менЯ выйти первым, но Я упрЯмо ждал,  пока
она не прошла  вперед.  ЏротЯгиваЯ  мне  маленькую  пухлую  руку,  женщина
сказала, судорожно всхлипнув:
   - џ это знала, знала уже тогда, три года назад, когда провожала его  на
вокзал! - €, понизив голос, тихо добавила: - Ќе презирайте менЯ.
   џ был потрЯсен: боже мой, неужели Я похож на судью? €  прежде  чем  она
могла помешать этому, Я поцеловал ее маленькую, мЯгкую руку - в первый раз
в жизни поцеловал руку женщине.
   “же стемнело, и Я, точно скованный страхом, с минуту еще постоЯл  перед
запертой дверью. џ слышал, как женщина плачет, громко и  исступленно,  она
прильнула к двери, и только толщина дверной доски отделЯла ее от менЯ, и в
этот миг Я действительно пожелал, чтобы дом  рухнул  и  похоронил  ее  под
собой.
   Џотом Я медленно,  ощупью,  с  надсадной  осторожностью,  добиралсЯ  до
вокзала, каждое мгновенье боЯсь провалитьсЯ в пропасть.  ‚  мертвых  домах
светились тусклые огоньки, и казалось, что поселок теперь намного, намного
больше. „аже за черной стеной горели слабые лампочки,  как  будто  освещаЯ
бесконечно большие дворы.  ’ЯжелаЯ  тьма  сгустилась,  сыраЯ,  туманнаЯ  и
непроницаемаЯ.
   Љроме менЯ, в  зале  ожиданиЯ,  где  гулЯли  сквознЯки,  сидела,  зЯбко
забившись в угол, пожилаЯ супружескаЯ чета. џ долго ждал, засунув  руки  в
карманы и нахлобучив фуражку на уши: от рельсов  тЯнуло  холодом,  и  ночь
спускалась все ниже и ниже, как гигантскаЯ гирЯ.
   - —уть побольше бы хлеба да табаку, -  пробормотал  у  менЯ  за  спиной
старик. Ђ Я то  и  дело  нагибалсЯ  и  снизу  глЯдел  на  рельсы,  на  две
параллельные полосы, бегущие под неЯркими  огнЯми  вдаль,  все  сужаЯсь  и
сужаЯсь.
   Ќо  вот  рывком  распахнулась  дверь,  и  человек  в  красной  фуражке,
воплощенное служебное рвение, прокричал,  как  в  зале  ожиданиЯ  большого
вокзала:
   - Џассажирский поезд на Љельн.  Ћпоздание  -  один  час  тридцать  пЯть
минут!
   Њне показалось вдруг, что Я на всю жизнь попал в плен.
Last-modified: Fri, 09 Nov 2001 13:35:26 GMT
Ћцените этот текст: