очень сыро, а во  втором сухо. €  Я  сразу почувствовал,  как
утихли  мои  ревматические боли  (только  он  сказал  не  "ревматические", а
"ревматистические"),--словом,  он  мог констатировать. что ему  стало лучше,
пишет ќндерер. € он пришел к убеждению,  что переезд с первого этажа наверх,
во второй этаж, скорее удача, чем  неудача. ‘ первого  же днЯ  у менЯ  стало
меньше ломить спину, сказал •умер. Ќо об этом Я никому не говорил, чтобы они
(мои дети) не  могли использовать  это обстоЯтельство--только скажи им,  что
мне хоть  немножко стало лучше, они сразу же повернут все в свою пользу. Ђ Я
вдруг смог и ходить быстрее, и нагибатьсЯ чуть  ли не до самого пола, чего Я
уже десЯтки лет не мог  делать,--словом,  он радовалсЯ, что в новой квартире
он стал гораздо подвижнее и <i>почти не испытывал болей.</i> Ќо Я об этом никому не
говорил,  сказал  •умер,  наоборот.  Љроме  того, он заметил,  что  в  новой
квартире куда светлее. € свет можно включать позже, и воздух чище, кислороду
больше, и шуму  меньше. Џравда, отсюда, сверху, труднее  было  проверЯть то.
что  делалось внизу, в магазине, как раньше, из нижней квартиры,  и  это его
огорчало. ‚ новой квартире, на втором  этаже,  Я был  полностью отключен  от
дела, на  это они и  рассчитывали,  мой сын с невесткой, знали,  что мне уже
будет трудно каждую минуту спускатьсЯ вниз, со второго этажа, в  мастерские,
чтобы все  проверить, они  все, все  учли, и то, что  мне  трудно двигатьсЯ,
трудно ходить вверх и вниз по крутой лестнице. ‚се у них расчет,  сказал он.
‚се--расчет и  обман. џ  был заперт у себЯ наверху, да Я и звонка не слыхал,
когда  люди заходили в  наш магазин, очень все  это было подозрительно.  Ћни
могли надувать менЯ как угодно, без  помехи, раз Я сидел наверху,  на втором
этаже, а как  они менЯ надували, вы можете увидеть из документов--Я вам  тут
принес.  Њой сын стал <i>на все способен,</i> на всЯкую гадость, так пагубно влиЯла
на него  жена. Ђ  ложью все прикрыть можно, сказал •умер, пишет ќндерер. ‚се
скрывали,  всЯ их тактика--скрывать, а это страшное  дело, сказал •умер.  Ќо
несмотрЯ ни на что, <i>преодолеваЯ все трудности, Я</i> скоро привык жить на втором
этаже. Ќо,  как  •умер и  раньше мне  говорил  и как  Я уже  отметил,  пишет
ќндерер, он повторил:  через три месЯца  мне подтвердили, что Я должен и  из
этой  квартиры перебратьсЯ,  уже со  второго этажа на третий, пишет ќндерер,
‚се менЯ ненавидЯт, сын  ненавидит,  невестка  ненавидит. Њне  только одно и
остаетсЯ--ходить взад и  вперед по берегу ‘илЯ, сказал •умер, пишет ќндерер,
а  дома--только  ненависть, ненавидЯт за то,  что Я <i>еще жив.</i>  ѓоворЯт--у них
будет ребенок. Ђ этого Я больше всего боЯлсЯ, господин доктор, сказал •умер,
пишет  ќндерер, что настанет минута, когда мне объЯвЯт, заговорЯт о ребенке,
а стоит родитьсЯ ребенку, тогда уж о разводе и думать нечего,  правда, они и
так  не собирались. ‡начит,  ждут ребенка, а им и так  тесно, теперь все длЯ
ребенка, как  раньше--длЯ склада  товара,  потом--длЯ склада гробов, но хотЯ
про товар, про гробы мне все врали, про ребенка Я  поверил. Ќи одной ночи не
спал,  сказал •умер,  пишет ќндерер, ребенок,  ребенок. Ќо  Я уже и не  стал
долго  сопротивлЯтьсЯ,  сразу  переехал  на  третий  этаж, говорит •умер.  с
мебелью  было  трудно-- тащить  все по узкой  лестнице со второго  на третий
этаж,  но они сами сразу  перенесли всю  мебель  наверх, а  Я ни  минуты  не
сомневалсЯ,  что   они   ждут   ребенка,   сказал  •умер,  да  и  чего   тут
сомневатьсЯ--ребенок уже  родилсЯ,  вдруг Я сам  увидал--вот он, их ребенок;
все это, конечно, <i>и нелепо,</i> и к тому же <i>очень обидно,</i> говорю Я •умеру, пишет
ќндерер, а •умер  мне: внук родилсЯ,  а Я все-таки не  понЯл, почему Я из-за
внука  должен был перебратьсЯ на третий этаж, Я уже как-то примирилсЯ с тем,
что останусь на  втором  этаже, Я уже принес себЯ в жертву, господин доктор,
сказал •умер, пишет  ќндерер, хотЯ мне  было непонЯтно зачем. Ќо  на третьем
этаже, правда, еще суше,  чем на втором, и воздух там лучше, и  шум почти не
слышен. Ќо  то, что менЯ все  еще  интересует,  то  есть в чей  Я  постоЯнно
заинтересован--особенно теперь,  когда  все  махинации  моего сынка  и  моей
невестки  дошли  до  менЯ,--это  наше  дело,  там, внизу, и все,  что  с ним
свЯзано, а  именно теперь, когда Я живу наверху,  дело отпало от  менЯ почти
совсем,  слишком трудно  спускатьсЯ  вниз, вечно  шмыгать туда и обратно,  и
опЯть  вниз, и опЯть наверх, да  еще  видеть,  как  они  смотрЯт на  тебЯ  с
ненавистью, вы понимаете, что  это значит!--сказал •умер.  ‚от Я и стал  все
реже и реже спускатьсЯ в магазин, заходить только  на минутку,  собрать хоть
косвенные  улики, подтвердить  мои подозрениЯ,  что тут все--обман,  подлог,
сказал  •умер, пишет ќндерер, наспех  скопировать кое-какие бумаги,  тайком,
осторожно,  незаметно,  потому  что  мой  сын  и  невестка  в  свою  очередь
заподозрили менЯ в том,  что Я  их  подозреваю... Ђ по  ночам Я только этими
бумагами и занималсЯ,  сказал •умер, там,  наверху,  на третьем этаже,  менЯ
никто  не трогал, никто мне не мешал, сказал •умер, а это, как сказал •умер,
огромное  преимущество, пишет ќндерер, и вдруг •умер крикнул:  <i>все  подлоги!
Џросто одни фальшивки! ‚сЯ бухгалтериЯ  подложнаЯ! € не то  чтобы обманывали
финансовые  органы,  нет,  обманули  менЯ!</i>  €  вот  мне  ничего  другого  не
оставалось,  сказал мне •умер,  как обратитьсЯ к  вам,  пишет ќндерер.  Ќадо
обратитьсЯ  в. суд,  говорит, все  подать в  суд,  тут  уж никаких  уступок,
никакого снисхождениЯ, раз они затеЯли подвох против родного отца!  Љонечно,
на  третьем этаже очень хорошо жить,  <i>подумал Я, но  ни  слова им не сказал.</i>
Ќаоборот.  Ћн  молчал  и  все  времЯ  играл  роль жертвы,  он здорово  этому
научилсЯ.  ‚се  пошло  в  ход--и  как  трудно  подыматьсЯ  наверх,  и  каких
нечеловеческих  усилий  требует  каждый такой спуск и подъем. ‹ифтов, как вы
сами знаете, на ‡аггенгассе нет,  там  лифтов не бывает, говорит •умер. Ќо Я
приглашал к  себе на  третий  этаж  своих  старых  друзей, сказал он,  пишет
ќндерер, и они  не только укреплЯли в нем подозрение, что  его обманывают--а
это  подтверждалось  бесчисленными справками,  лежавшими  теперь  у менЯ  на
столе,--но и одобрЯли его намерение обратитьсЯ к адвокату, то есть подать на
них в суд. ‚едь у менЯ годами копились не просто какие-то подозрениЯ, сказал
•умер, Я все знал благодарЯ моему  вниманию, моей  любви к  нашему  делу  на
‡аггенгассе, сказал •умер и вдруг  закричал:  <i>нет. никому  не  отнЯть у менЯ
любви  к нашему  делу!--</i>пишет ќндерер, а потом, пишет  дальше ќндерер, •умер
глубже сел в кресло и покрепче закуталсЯ в свой дождевик. ’еперь тебе уже не
рассмотреть  фирменную  нашивку, подумал Я,  пишет ќндерер, видно, он уже не
снимет дождевика, наоборот, он теперь еще крепче закутаетсЯ в свой дождевик,
будет  кутатьсЯ все сильнее и сильнее, а •умер между тем  вытаскивает из-под
дождевика пакет, перевЯзанный шпагатом, и кладет мне на письменный стол. ‚от
еще доказательства,  еще  улики,  сказал он.  пишет  ќндерер. Ђ теперь прошу
обратить внимание, сказал •умер.  пишет  ќндерер,  и тут  •умер впервые  мне
рассказал  вот  что: неделю  назад  они объЯвили, что Я должен перебратьсЯ с
<i>третьего этажа на четвертый!</i> Њой сын сделал мне это дикое предложение. когда
Я просматривал каталоги бумажных изделий. Ќи минуты Я не сомневалсЯ, что мой
сын  говорит  с голоса этой  своей  бесстыжей  жены,  когда  предлагает  мне
перебратьсЯ еще выше. ‡начит, вот как, сказал Я, говорит •умер, стараЯсь при
этом  не  терЯть  спокойствиЯ,  не  волноватьсЯ,  да,  значит,   с  третьего
этажа--вон, и--наверх! € несколько раз повторил: наверх! ‚от как-- наверх! Ђ
ведь  у  них  за  это  времЯ родилось  еще двое детей  и  ждут четвертого...
—етвертый ребенок,  говорит мне  •умер, пишет  ќндерер, ну не  глупость  ли?
ѓлупость  и  тупость. € несколько раз •умер  повторЯет: форменнаЯ  глупость,
идиотство. „а это же преступление--четвертый ребенок,  сказал  •умер,  пишет
ќндерер. ‚ такие времена, говорю Я сыну.--это •умер, пишет ќндерер,--когда и
так сотни  миллионов лишних людей  на земле, заводить  четвертого ребенка! €
тут •умер.  по  его словам, несколько раз  крикнул: четвертый! —етвертый!  Ђ
потом--пЯтый  ребенок! €  шестой!  € седьмой! €  восьмой!  € так  далее, без
конца! Ѓез конца! Ќесколько  раз крикнул:  без  конца! Ѓез конца!  Ђ  снизу,
говорит •умер,  пишет  ќндерер, слышу,  как  невестка крикнула:  не  захочет
перейти  наверх--пусть убираетсЯ в  богадельню!  Ђ Я сразу услыхал,  говорит
•умер.  €   сын  мне   заЯвлЯет,  рассказывает  •умер.  пишет  ќндерер:   ты
переберешьсЯ наверх--и все! ’ут Я совсем потерЯл самообладание и закричал во
весь голос:  четвертый  ребенок!  —етвертый  ребенок!  Ђ  мне на  чердак. Ќа
чердак! Ќа  чердак! Ђ ребенок четвертый! € будет пЯтый! € так далее. Ђ потом
только кричал: дети! „ети! „ети!--пока сил хватило,  до полного изнеможениЯ,
пишет ќндерер, затем •умер сказал: а сам твой сын тебЯ не понимает,  он тебЯ
уже совсем не понимает, вот что сделала  эта баба из твоего сына! ’ут  •умер
встал, пишет ќндерер,  и стал расхаживать по комнате, то и дело показываЯ на
свои бумаги, лежавшие  на  моем письменном  столе, и повторЯл: <i>все--сплошной
криминал сплошной криминал! ЏрЯмо  под суд!  Ќикаких уступок!</i>  € вдруг •умер
говорит,  пишет ќндерер: Я <i>им сказал--нет.  только  не наверх!</i> Ќаверх--ни за
что! Љатегорически! <i>‚ эти нечеловеческие условиЯ, в эти каморки!--</i>говорю им,
сказал  •умер,  пишет ќндерер.  <i>‚ эти темные  чуланы--ни  за что!</i> Џотом  он,
•умер. вышел из дому и  целыми часами ходил по берегу ‘илЯ  (это ќндерер), а
тут  •умер,  пишет  дальше  ќндерер,  сказал:  а  когда  Я  вернулсЯ  домой,
оказалось, что сын уже перетащил большую часть моих вещей наверх, то есть на
чердак. ’ут Я сразу понЯл, сказал •умер, пишет ќндерер, он уже все твои вещи
перетащил наверх, то есть  на чердак, все  перетащил. € тут  они  оба--сын с
невесткой--уже и мебель стали перетаскивать, все перетащили с третьего этажа
на  четвертый,. а  вы ведь сами  живете на  ‡аггенгассе.  говорит мне •умер,
пишет  ќндерер.  значит,  вы  знаете,  как  выглЯдит  этот  этаж,   по  всей
‡аггенгассе  на  этом  этаже  совершенно  нежилые  помещениЯ,  и  повторЯет:
<i>нежилые, совершенно нежилые. “строим,</i> говорЯт  они,  <i>приживешьсЯ,</i> говорЯт. €
все--<i>немедленно, все--</i>сразу. ‚сю мебель вместе с отцом--сейчас же на чердак,
господин доктор, говорит •умер, пишет ќндерер. €м пришлось поставить там длЯ
менЯ две ширмы--на чердаке, все пытались мне доказать, что и на чердаке жить
можно. Ђ пока холода не  настали, пока  снег  не пошел, мы тут, наверху, все
утеплим, говорит сын, сказал  •умер, пишет  ќндерер,  да и топить тут можно,
говорит  мой сын. €  представьте себе, говорит  •умер, мой сын  с  женой уже
расставлЯют  мою мебель на  чердаке, все  передвигают по-своему,  а  Я слова
вымолвить не могу, <i>как будто онемел,</i> говорит •умер, <i>хочу</i> сказать, но <i>потерЯл
голос,</i> стою, завернулсЯ в свой дождевик и слова  выговорить не могу. € как Я
стоЯл,  как  молчал!  ‚оздух  гнусный, вонь на чердаке  тошнотворнаЯ, мне  с
детства  этот  запах был  противен, говорит •умер. ‘плошнаЯ  гниль,  грЯзь и
гниль. Ђ мой сын  все твердит: <i>перестроим,</i>  сказал •умер, пишет ќндерер, все
повторЯет: <i>переделаем, можно будет  топить.</i>  Џеретащили  они все мои вещи на
чердак, даже постель мне постлали, а Я  двинутьсЯ с  места  не  могу, стою и
смотрю, <i>недвижно,</i> ни прогнать их не могу, ни шагу ступить, ни слова сказать,
говорит •умер,  пишет  ќндерер.  Ђ пока  тут все  перестроЯт,  мне  придетсЯ
переехать к сестре,  в •алль, говорЯт они, сказал •умер,  пишет ќндерер.  ’ы
пока что переезжай к сестре в •алль, сказал сын, говорит •умер. Ќо Я-то одно
думаю  все времЯ: не  поеду  Я  в •алль, не поеду,  не поеду.  Ћдна мысль  в
голове--<i>в •алль не поеду.</i> € вдруг: в суд подать! Љ юристу пойти! €--в суд! €
он вышел из  дому,  прошел  всю ‡аггенгассе до  конца, зашел в  гостиницу на
ѓенсбахэрштрассе, потом стал ходить по берегу  ‘илЯ,  взад и вперед,  взад и
вперед, дошел до €нна, опЯть повернул и наконец осталсЯ ночевать в гостинице
на ѓенсбахэрштрассе. Ђ сюда, на ѓерренштрассе, он уже раза два заходил, ждал
менЯ  у  моей  конторы.  <i>Ќадо  пойти  к  этому  юристу,</i>  решил  он,  сам  не
знаЯ--почему, но все времЯ думал: к <i>этому юристу,</i> все повторЯл:  <i>к ќндереру.</i>
–елыми днЯми Я носил все свои бумаги при себе,  сказал •умер, пишет ќндерер,
спрЯтал под  дождевик  все  эти улики, говорит,  и добавлЯет:  а вдруг  этих
документов  не  хватит?! Ђ Я  ему,  пишет ќндерер, хватит, конечно,  из этих
документов  все  безоговорочно Ясно. <i>‘удитьсЯ с  ними,</i>  повторЯл  он, только
судитьсЯ,  подать в  суд на сына и  на невестку.  €  вдруг он встал и вышел,
пишет  ќндерер.  ѓосподин  •умер!--крикнул  Я  ему  вслед. џ забыл  дать ему
подписать доверенность на  ведение  дела. ѓосподин •умер!  Ќо он  уже  сошел
вниз, ушел! ‚ернетсЯ, подумал Я и занЯлсЯ своими сильно запущенными за много
недель делами. Ќо все времЯ Я думал только о •умере. ‘  одной стороны, много
мелких преступлений и всЯких проступков--обычное дело среди  торгового люда,
но с другой стороны, дело •умера не такое, да Я  еще сердилсЯ на себЯ за то,
что все-таки не расспросил •умера, откуда у него взЯлсЯ этот дождевик. ‡абыл
начисто,  так и не спросил, хотЯ  твердо  решил  узнать.  ”ирменное  клеймо,
конечно,  верное доказательство, думал  Я. —то еще  говорил  •умер? Џодолгу,
говорит, стоЯл у ваших  дверей, ждал вас, говорил •умер,  пишет ќндерер. Љак
сейчас слышу, пишет он: <i>звонить или не звонить,</i> думал •умер, <i>нет, не стану Я
звонить,</i> думал,  а потом  <i>позвоню,</i> и повторЯл про себЯ: <i>только к ќндереру,</i> и
еще: умный он?--и потом: <i>а может, и нет?</i> € наконец все-таки позвонил в  вашу
контору, а когда вы вдруг  подошли ко мне, уже пришлось войти в вашу контору
и  <i>затеЯть процесс против  моего  сына!--</i>сказал  мне •умер,  пишет  ќндерер.
Ќачинают  с  намеков, потом  все  выкладывают,  Я  всегда  так  думал, пишет
ќндерер, так всегда  и  бывает:  как  будто говорЯт правду--и  все же не всю
правду... Ќе надо было мне к вам приходить, все  времЯ повторЯл •умер, это Я
отлично помню,  пишет ќндерер,  не надо было в  таком состоЯнии приходить, и
еще сказал: не  стоило предавать  все это гласности, хуже нет, чем по любому
поводу  сразу  все выносить  на  свет,  это  он, •умер,  сознает,  но он  не
отступитсЯ, теперь он все пустит  в  ход, ничего не скроет, ничего не утаит,
ничего не испугаетсЯ... ‘ одной стороны, <i>не надо было мне вас утруждать,</i> а с
другой  стороны, теперь Я  <i>все предал гласности...</i> Ќо как вы  сможете помочь
старому  человеку, который  попал  в  такое  отчаЯнное  положение,  а  потом
говорит: с одной стороны, может, все  это  пустЯки, а с другой--длЯ менЯ это
погибель,  пишет ќндерер  про  •умера. ‚се, говорит, один обман, и  все, что
люди  затевают, все их дела, если хорошенько подумать, тоже обман,  выходит,
что  всЯ жизнь--один обман...  Ђ вы считаете,  что  мое дело--просто случай,
сказал  •умер,  пишет ќндерер, и вас оно  совершенно не касаетсЯ... „вадцать
лет  мы  проходили   мимо  друг  друга  и  не   встретились,  а  теперь  вот
встретились... <i>Ќо Я ни за что, Я от своего ни за что не отступлюсь...</i> •отЯ и
сказал: <i>ужасно все  предавать  гласности,</i>  и  тут же:  но  Я  <i>от  своего  не
отступлюсь!--</i>пишет ќндерер,  а  потом  добавлЯет,  что просит нас посмотреть
заметку  в  "’иролер  нахрихтен" от прошлого вторника,  где сообщаетсЯ,  что
владелец  похоронного  бюро  г-н  X. в прошлую  пЯтницу выбросилсЯ с чердака
своего дома на ‡аггенгассе. џ сразу  понЯл,  пишет ќндерер, что  это--•умер,
сам  проверил  и узнал, что  •умер действительно  на  той неделе, в  прошлую
пЯтницу,  выбросилсЯ  из  чердачного  окна  своего  дома.  ‘мерть  наступила
мгновенно, говоритсЯ в сообщении, пишет ќндерер.  Ќо вот  что ему, ќндереру,
не давало покоЯ,  когда  он  прочитал  заметку в  газете,--вовсе  не  смерть
•умера,  не это, как пишет ќндерер, очень необычное и даже с первого взглЯда
потрЯсающее происшествие, хотЯ, в сущности, это была совершенно обыкновеннаЯ
историЯ обыкновенного старика;  нет, его по-прежнему интересовало,  откуда у
этого человека,  этого •умера, дождевик, который был на нем, и.  вот ќндерер
надел пальто--шел  пЯтый  час, уже  стемнело,  известно,  что  в ноЯбре  дни
короткие, да, в сущности, и днЯ почти нет,--и пошел по ‚ерхней ‡аггенгассе в
похоронное  бюро •умера, и сразу  сказал, что он--ќндерер  и пришел спросить
насчет  дождевика  покойного,  конечно,  он не  сказал--  самоубийцы,  пишет
ќндерер,  речь идет о дождевике моего  дЯди, ‚оррингера, который восемь  лет
назад утонул в реке ‘иль, и до моего сведениЯ совершенно случайно дошло, что
дождевик  покойного  и есть дождевик моего дЯдюшки. џ ни слова  не сказал  о
том, что •умер  побывал у менЯ в конторе, так как считал, что ко мне их дела
уже не имеют никакого отношениЯ, пишет ќндерер. Њолодой  человек, сидевший в
магазине,  очевидно сын покойного, как  будто знал все, что было  свЯзано  с
дождевиком его отца, то есть  с дождевиком  моего дЯди ‚оррингера, и сказал,
что  действительно  этот  дождевик  несколько лет назад выбросило  волной на
берег реки  ‘иль. ’ут Я  сказал, пишет  ќндерер: насколько мне известно, ваш
отец  каждый день подолгу прохаживалсЯ  по берегу реки.  „а, говорит молодой
человек, подходит к  вешалке  и без всЯких околичностей отдает мне  дождевик
своего покойного отца.