ать, а тем  более
слышать  от него  самого,  что он такой же слабый и уЯзвимый, как Я, это  не
укреплЯло моих сыновних и дружеских чувств, отнюдь, мне,  наоборот, начинало
казатьсЯ,  что Я подглЯдываю за ним в щелку, и тогда мне  делалось совсем не
по себе. Ћтец думал, что мы похожи. ’олько мне вовсе не хотелось так думать,
не  хотелось думать, что Я живу, как он, и что мой мозг  когда-нибудь станет
таким же чахлым, вЯлым и неподатливым. Ћтец  хотел  быть со мной  накоротке,
хотел, чтобы Я  держалсЯ с ним как с ровесником, а мне хотелось по-сыновнему
соблюдать  почтительную  дистанцию. ’олько  тогда  Я  смог бы  его полюбить.
Љак-то ночью, сильно  под хмельком, Я  возвращалсЯ с приЯтелЯми с загородной
попойки и разбил вдребезги машину. Џроизошло это  целиком по моей вине. ЏьЯн
Я  был  здорово и, тем не менее,  полез за  руль. Ќикто этого и  не заметил,
потому  что Я из  тех людей,  кто, упившись  чуть  ли  не до  белой горЯчки,
выглЯдит трезвым,  как  стеклышко.  Њы  выскочили на прЯмое  ровное шоссе, и
вдруг  на  менЯ будто  столбнЯк  нашел.  Њашина  потерЯла  управление, и  из
чернильной  тьмы неожиданно вынырнул молочно-белый  телеграфный столб. Џослы
шались  крики, что-то лЯзгнуло, загудело, ухнуло, все вокруг стало багровым,
Ярким, как солнце, и Я погрузилсЯ в таинственную темноту.
     ‚ себЯ Я, видимо, пришел, когда нас перевозили в больницу. ‘мутно помню
какое-то копошение вокруг,  голоса, все это где-то далеко-далеко и вроде  не
имеет ко  мне отношениЯ.  Џотом  Я очнулсЯ в  снежном царстве: высокий белый
потолок, белые стены,  обледенелое  окно, с неприЯзнью  глЯдЯщее на менЯ. џ,
наверное,  силилсЯ привстать, потому что помню, как  сильно звенело в  ушах,
потом что-то тЯжелое придавило грудь, и надо мной нависло огромное лицо. Ћно
тоже давило  и постепенно  подминало  менЯ. џ вскрикнул: "Њама!", -  и потом
стало опЯть темно.
     Љогда Я, наконец,  пришел в себЯ, у  кровати стоЯл отец. џ  чувствовал,
что он в комнате, хотЯ еще не  успел  разглЯдеть  его. џ  осторожно повернул
голову. “видев,  что  Я  проснулсЯ, отец приблизилсЯ  ко  мне и попросил  не
волноватьсЯ. џ заметил, что он здорово постарел и мне захотелось плакать. Њы
молча смотрели друг на друга.
     - Љак ты себЯ чувствуешь? - наконец прошептал он.
     џ  попробовал  ответить, но  мне сразу  же  стало  очень  больно,  и  Я
испугалсЯ.
     - Ќе волнуйсЯ, „эвид. ’ы поправишьсЯ, поправишьсЯ, вот увидишь.
     џ ничего не мог выдавить из себЯ. џ просто разглЯдывал его лицо.
     - ‚ам, ребЯта, еще здорово повезло, - сказал он, стараЯсь улыбнутьсЯ. -
’ебе досталось больше всех.
     - џ напилсЯ, - пробормотал Я. Њне так хотелось обо всем ему рассказать,
но говорить было невыносимо больно.
     - Ќеужели ты не знал, - спросил он в крайнем недоумении (большего он не
мог себе  позволить),  - что пьЯному  лучше  не  садитьсЯ  за  руль?  ’ы  же
прекрасно знал это, - строго добавил он и поджал губы.
     - ‚ы же все могли расшибитьсЯ насмерть. …го голос дрогнул.
     - Џрости,- вдруг прошептал Я, -  прости.  џ не знал, как ему объЯснить,
за что прошу прощениЯ.
     - Ѓрось, - сказал он, - просто в следующий раз будь осторожнее.
     Ћн все времЯ вертел в руках носовой платок, потом развернул его и вытер
мой лоб.
     - Љроме  тебЯ, у менЯ  на  свете никого  нет,  -  сказал он, виновато и
грустно улыбаЯсь. - Џапа, -  сказал Я  и заплакал. ѓоворить  было  пыткой, а
плакать еще больнее. Ќо Я не мог сдержать слез.
     Ћтец вдруг переменилсЯ в лице. Ћно сделалось почти совсем старым и в то
же  времЯ  по-юношески  беспомощным.  ЏомнитсЯ,  как,  несмотрЯ  на все  мое
смЯтение, Я с  удивлением  вдруг понЯл, что отец мой  всегда много страдал и
сильно мучаетсЯ в эту минуту.
     -  Ќе плачь, не надо, -  проговорил он,  вытираЯ мой лоб  этим  нелепым
носовым платком, словно тот обладал целебной силой. - Џлакать не  о чем. ‚се
будет хорошо. Ћн сам чуть не плакал.
     -  ‚едь  у нас с тобой все хорошо, правда, „эвид? ‚едь Я ничего плохого
не сделал, правда?  -€  он  все  возил  и возил по моему лицу  этим чертовым
носовым платком.
     - ‡дорово мы набрались,  - повторЯл  Я,  - здорово набрались. Љазалось,
этим  объЯснЯетсЯ все. - ’воЯ тетка ќлен говорит,  что во всем виноват Я,  -
продолжал отец, - говорит, что Я тебЯ неправильно воспитал.
     Ќаконец, слава богу, он убрал этот платок и робко расправил плечи.
     - ’ы-то на менЯ не сердишьсЯ? ‘кажи, не сердишьсЯ?
     Ќа щеках у менЯ высыхали слезы, на душе полегчало.
     - Ќет, - отозвалсЯ Я, - ни капельки, честное слово.
     - џ все делал длЯ тебЯ одного, - продолжал отец, - все, что было в моих
силах. џ посмотрел на него. Ќаконец, отец улыбнулсЯ. - ’ы покамест ложись-ка
на  спину, скоро лежать разрешат тебе дома. ’ам обо всем и поговорим, ладно?
’ам решим, куда тебе податьсЯ, что и как. Ђ пока лежи и думай об этом. €дет?
     - €дет, - ответил Я, потому что в глубине  души понимал, что никогда мы
с ним откровеннее не  говорили и такого больше не повторитсЯ. џ понимал, что
он об этом не должен знать.
     Љогда Я вернулсЯ из больницы, отец завел со мной речь о будущем, но все
уже было решено: Я не хотел учитьсЯ в колледже и не хотел  больше жить с ним
и ќлен. џ ловко  сумел втереть  отцу очки: скоро он уже и сам думал, что это
по его совету Я нашел работу и стал жить  самостоЯтельно,  что это все плоды
его разумного воспитаниЯ.  ’еперь, когда Я  не жил в семье, можно  было  без
труда  ладить  с  отцом: Я  спокойно  рассказывал все, что ему было  приЯтно
услышать, и он не  мог пожаловатьсЯ, что  не участвует в моей жизни. ‘ловом,
все и в  самом деле наладилось: отцу казалось, что Я живу как надо, а мне до
смерти хотелось самому в это верить.
     џ  принадлежу, вернее,  принадлежал к тем людЯм,  которые превыше всего
ценЯт в себе силу  воли, умение на что-то решитьсЯ и добитьсЯ своего. ’олько
это  похвальное качество,  как, впрочем,  и  остальные,  весьма сомнительны.
‹юди,  которые свЯто верЯт  в то, что у них  сильнаЯ  волЯ и  они  управлЯют
собственной судьбой,  неизбежно занимаютсЯ самообманом -  это  и  питает  их
уверенность.  €х  выбор всегда с изъЯном, потому  что  по-настоЯщему  решает
проблему выбора тот скромный незаносчивый ум, который понимает,  что решение
зависит  от тысЯчи случайных, заранее предусмотренных мелочей, а придумывать
себе  сложную  систему  допущений,  тешить себЯ иллюзиЯми  значит видеть мир
придуманный, а не реальный. Џоэтому и то, что Я давным-давно решил в постели
„жо, тоже привело менЯ к самообману. џ  решил жить так, чтобы  все грЯзное и
порочное  в этом  мире  не  касалось  менЯ.  ‡амысел удалсЯ - в  себЯ  Я  не
заглЯдывал, к окружающему миру не присматривалсЯ, бегал,  по сути говорЯ, по
замкнутому кругу.  Ќо  даже  в замкнутом  кругу не уклонитьсЯ  от  случайных
непредвиденных  ударов и  падений  -  они  вроде  воздушных  Ям,  в  которые
проваливаетсЯ  самолет.  Њного  у  менЯ на  памЯти  таких падений, пьЯных  и
омерзительных, а  одно даже  страшное. ‘лучилось это  в армии. Ѓыл у нас там
один педик, которого судил военный трибунал.  Џомню, в какой ужас и смЯтение
привел менЯ приговор. ’о же  самое  Я испытывал, когда заглЯдывал  в себЯ  и
видел тот глубоко  запрЯтанный страх, который заметил в мутных  глазах этого
осужденного человека.
     Љак бы то ни было, хоть Я и не понимал, что означала всЯ эта тоска, мне
осточертело  бегать  по кругу,  осточертели  бесконечные невеселые  попойки,
грубоватые,  тупые,   подчас  искренние,  но  абсолютно   никчемные  друзьЯ,
осточертело  шататьсЯ  в  толпе  неприкаЯнных  женщин,  осточертела  работа,
которой  кормилсЯ в самом  прЯмом смысле этого  слова. Њожет,  как говорЯт в
Ђмерике,  Я хотел  "обрести себЯ". ‡абавно, что  это выражение бытует только
среди  американцев (насколько знаю, в других Языках его  нет) и понимать его
надо  не буквально:  оно означает, что  человека  постоЯнно  грызет  смутное
ощущение  того,  что живет он по чужой,  враждебной указке. ѓосподи, если бы
тогда родилось во мне хотЯ бы маленькое сомнение в том, что мое "Я", которое
Я собиралсЯ где-то обрести, обернетсЯ тем самым "Я", от которого Я так долго
бегал и  столько  раз  отрекалсЯ, Я ни  за что  не уехал бы из  Ђмерики.  Ќо
теперь, думаетсЯ,  что чисто подсознательно Я и тогда  Ясно  понимал,  зачем
сажусь на пароход и отправлЯюсь во ”ранцию.

        ѓлава II

     џ встретилсЯ с „жованни на втором году моей жизни в Џариже, когда сидел
без копейки.  Њы  познакомились вечером, а утром менЯ выкинули из номера. Ќе
скажу,  что  Я  задолжал  много,  каких-нибудь  шесть  тысЯч  франков,  но у
парижских  владельцев отелей прЯмо  нюх  на безденежных. € тут они поступают
так,  как  всЯкий,  кто  чует дурной  запах, - вышвыривают из  дома  то, что
смердит.
     ‚ банке у отца были деньги,  которые принадлежали мне, но посылал он их
крайне  неохотно:  отец  хотел,  чтобы  Я  поскорее  вернулсЯ  домой.  "Џора
вернутьсЯ  и осесть", - поучал он, и Я почему-то  сразу же подумал об осадке
на  дне бутылки  с растительным маслом. Ѓольшинство моих  знакомых  были  из
круга,  который парижане называют ie milieu.  Ћни с удовольствием принЯли бы
менЯ в свою общину,  но мне до  смерти хотелось доказать и им и себе самому,
что Я не чета им. џ старалсЯ доказать это  тем, что проводил много времени с
ними, демонстрируЯ таким образом  свою терпимость. џ думал, что  этим ставлю
себЯ вне подозрений. ђазумеетсЯ, Я  написал о деньгах друзьЯм в  Ђмерику, но
Ђтлантический океан - не ‘ена, и деньги не торопЯтсЯ его переплыть.
     ‘ловом,  Я сидел  в кафе на бульваре, потЯгивал  холодный кофе и листал
свою записную  книжку. Њне захотелось позвонить старому  знакомому, пожилому
американскому бизнесмену, бельгийцу по происхождению, которого звали †ак. Ћн
просил, чтобы Я  ему звонил. †ак занимал большие удобные апартаменты. “ него
всегда водились деньги и было что выпить.
     Љак  Я  и  думал,  он  очень  обрадовалсЯ,  услышав  мой  голос,  и  от
неожиданности  сразу пригласил поужинать. ЏредставлЯю,  как  он чертыхалсЯ и
хваталсЯ за бумажник, повесив трубку, но было уже поздно. ‚ сущности, †ак не
такаЯ уж дрЯнь. Љонечно, он дурак и трус, но ведь почти все люди дураки  или
трусы, а  зачастую и то и другое. —ем-то он мне даже нравилсЯ. ћн  был глуп,
но одинок; да, Я презирал его, но теперь понимаю,  что это чувство  родилось
от  презрениЯ  к самому себе. €ногда  он проЯвлЯл фантастическую щедрость, а
иногда  был невероЯтно скареден.  …му  хотелось верить всем,  но он  не  мог
поверить  ни одной живой  душе. €ногда,  от  отчаЯниЯ  он осыпал кого-нибудь
деньгами, но его неизбежно надували. ’огда он прЯтал бумажник, запирал дверь
квартиры и буквально тонул в беспредельной жалости к самому себе.  Ќаверное,
это было единственное подлинное  чувство, на которое он был способен. „олгое
времЯ Я никак не мог отделатьсЯ от мысли, что  это он, его удобнаЯ квартира,
приторные обещаниЯ,  виски, марихуана, его оргии помогли убить „жованни. ’ак
оно, очевидно, и было. Ќо мои руки окровавлены не меньше, чем его.
     џ  встретилсЯ  с †аком  сразу  после  вынесениЯ  приговора „жованни. Ћн
сидел,  съежившись, на открытой веранде кафе и пил vin chaud. Џосетителей не
было, и когда Я поЯвилсЯ, он менЯ окликнул.
     ‚ыглЯдел он  плохо,  лицо помЯтое, глаза  за стеклами  очков напоминали
глаза умирающего, который мучительно ищет спасениЯ.
     - ’ы уже слышал, что случилось с „жованни? - прошептал он, как только Я
подошел.
     џ кивнул. Џомню, светило солнце, и Я  подумал, что †ак так же холоден и
далек от людей, как это зимнее солнце.
     - ќто  ужасно, ужасно, - простонал †ак, -  ужасно! - „а, - отозвалсЯ Я.
Ѓольше ничего Я не мог из себЯ выдавить.  - Ќо зачем, зачем он это сделал? -
продолжал †ак. - Џочему он не попросил друзей помочь ему?
     †ак поднЯл  на менЯ глаза. Ћба мы  прекрасно знали, что  последний раз,
когда „жованни просил у †ака денег, тот ему не дал. џ промолчал.
     -  ѓоворЯт, он начал курить опиум,  - продолжал †ак,  - на него и нужны
были деньги. ’ы слыхал об этом?
     „а, Я уже об этом слышал. ќто были газетные домыслы, но у менЯ были все
основаниЯ  верить  им:  Я  помнил,  в  каком  безысходном  ужасе  и отчаЯнии
находилсЯ „жованни. ќто и привело его к катастрофе. Џомню, он говорил мне: -
Њне так  хочетсЯ убежать из этого грЯзного мира, je veux m'evader, Я не хочу
больше заниматьсЯ любовью, этой грЯзной, плотской любовью!
     †ак ждал, что  Я скажу. џ смотрел на улицу. "„жованни умирает", - думал
Я и пыталсЯ представить себе, что „жованни никогда, никогда больше не будет.
     - ’ы-то, надеюсь, понимаешь, что Я тут  ни  при чем? - сказал, наконец,
†ак. - џ не дал  ему денег, но знай Я,  что произойдет, то отдал бы ему все,
что у менЯ есть,  Њы оба знали, что он врет. -Ђ вы с ним, - продолжал †ак, -
вы с ним были счастливы?
     - Ќет, -  ответил Я и поднЯлсЯ,  - уж лучше бы он  не уезжал из €талии,
жил бы у себЯ в деревне, сажал маслины, бил жену и плодил детей.
     -  Ћн любил петь, - вдруг  вспомнил Я. - ЋстаньсЯ он в деревне,  может,
прожил бы там всю жизнь и умер семейным человеком.
     €  тут †ак  сказал  фразу,  крайне  удивившую менЯ. Љогда  люди  сильно
взволнованны, они часто говорЯт удивительные вещи. €ногда они  даже удивлЯют
самих себЯ. ‚от и †ак бросил фразу, котораЯ до крайности удивила менЯ.
     -  Ќикому не дано найти  свой  рай,  - сказал он,  а потом  добавил,  -
интересно, почему?
     џ ничего не ответил, попрощалсЯ и  ушел.  •елла давно  уже вернулась из
€спании, мы как раз  договорились  снЯть здесь домик, и Я  должен был  с ней
встретитьсЯ.
     ‘ тех пор Я часто размышлЯл над словами †ака. ‚опрос, конечно, банален,
но беда в том, что и жизнь банальнаЯ штука.
     ‚се мы идем по одной и той же  темной дороге  и, когда нам уже кажетсЯ,
что впереди забрезжил свет, мы попадаем на самую темную и коварную тропинку.
Џравильно сказал †ак: никто не  может добратьсЯ до раЯ. ђазумеетсЯ, рай †ака
совсем  не похож  на  рай  „жованни.  “  †ака  он  ассоциируетсЯ  с молодыми
футболистами, а у „жованни - с прекрасными девственницами. Ќо дело совсем не
в  этом. Ќе  знаю,  наверное, у  каждого есть  свой рай,  но никому не  дано
попасть туда до самого смертного часа.
     ‘ама жизнь предлагает нам  выбор: или-или. ‚сю жизнь вынашивать мечту о
рае  или навсегда  похоронить ее в памЯти;  нужно обладать  мужеством, чтобы
вынашивать  эту мечту, и не меньше требуетсЯ мужества, только  совсем  иного
свойства, чтобы  о ней не помышлЯть. Ђ  тот, кто умудрЯетсЯ  делать  и то  и
другое  одновременно  -  герой.  ‹юди,  которых  преследуют   мысли  о  рае,
постепенно сходЯт с ума, сходЯт с  ума от  боли, которую причинЯет им утрата
чистоты, от грЯзи, в которой медленно захлебываютсЯ. Ќо и  те, кто не думает
о рае, тоже сходЯт с ума; они сходЯт с ума от того, что их гнетет чистота, -
они ее ненавидЯт: ’ак и делитсЯ мир на сумасшедших, которые вынашивают мечту
о рае,  и безумцев, которые  даже  не помышлЯют о нем. ѓерои  же встречаютсЯ
крайне редкое
     †ак  не пригласил менЯ  к себе поужинать, потому что  сбежал его повар.
Ћни  вообще у него долго не  задерживались. †аку  удавалось каким-то образом
заполучать  в  повара молоденьких  мальчиков,  и,  конечно,  как  только  те
осваивались в Џариже, они понимали, что стрЯпать - это самое последнее, чего
они хотЯт в жизни. Ћбычно  они  или возвращались  домой, или оказывались  на
улице, в тюрьме или €ндокитае.
     Њы  встретились с †аком  в уютном  ресторанчике  на улице ѓринель  и за
первым  же  аперитивом  сошлись  на том, что  он  одолжит мне  десЯть  тысЯч
франков. †ак был в отличном настроении, Я, разумеетсЯ, тоже не унывал, а это
значило, что потом мы отправимсЯ выпить в любимый бар †ака - шумный, тесный,
плохо освещенный подвальчик  с сомнительной,  или,  вернее,  ни  у  кого  не
вызывающей сомнений, вполне определенной репутации. ‚ремЯ от времени полициЯ
совершала налеты на этот кабачок, хотЯ, по правде говорЯ, происходило это не
без  ведома  patron  ѓийома,  который,  в  свою очередь,  предупреждал своих
завсегдатаев,  чтобы  те  запаслись  надежными документами или не поЯвлЯлись
вовсе.
     ‚ тот вечер, помню, народу в баре было больше, чем обычно, стоЯл гвалт.
Љроме  постоЯнных посетителей,  набралось  много случайных гостей, которые с
любопытством глазели по  сторонам.  ‘идело несколько  шикарных  парижанок со
своими  сутенерами,  а,  может,  любовниками  или  дальними  родственниками,
приехавшими из провинции,  -  кто их разберет. „амы  были  крайне  оживлены,
пили, в основном,  сами, а  их спутники держались довольно  скованно. ‡десь,
как  всегда,  были  пузатые,  очкастые  мужчины  с  алчными, подчас  полными
отчаЯньЯ  глазами, тонкие,  как  лезвие  ножа,  мальчики  в  джинсах: трудно
сказать, чего они искали в  этом  баре - крови,  денег, а, может, любви? Ћни
сновали взад и вперед, клЯнчили то  сигарету, то выпить, и в их  глазах было
что-то  жалкое  и вместе  с  тем жестокое.  Ќе обошлось,  конечно, и без les
folles. Љрикливо  одетые,  они  вопили, как  попугаи,  обсуждаЯ  подробности
последней ночи, а ночи у них всегда были сногсшибательными.
     Џоздно ночью один из них вырвалсЯ в бар и сообщал сенсационную новость:
только  что он  (впрочем, они  говорили  друг  друга "она")  провел времЯ  с
кинозвездой  или  боксером. Les folles набрасывались на вошедшего, обступали
его, напоминаЯ стаю павлинов, хотЯ и галдели, точно воробьи. “ менЯ никак не
укладывалось в голове,  что эти мальчики были  кому-то нужны:  ведь мужчина,
который  хочет  женщину, найдет настоЯщую женщину, а мужчина, которому нужен
мужчина, никогда  не согласитсЯ иметь дело с ними. ‚ероЯтно, поэтому они так
громко хвастались  своими победами. ‘реди них был один мальчик, который, как
мне говорили, днем работал на почте, а ночью поЯвлЯлсЯ в баре, нарумЯненный,
в серьгах, с  высоко  взбитыми белокурыми волосами.  €ногда он даже  надевал
юбку и  туфли  на высоких каблуках.  „ержалсЯ  он особнЯком,  и ѓийом  любил
подойти  к нему и поддразнить.  Њногие находили его  симпатичным, а менЯ так
прЯмо  воротило от  этой  тошнотворной  пародии на человека. ‚едь  мутит  же
людей, когда они видЯт, как обезьЯна  ест собственные испражнениЯ. ‹юдЯм  не
было  бы так противно,  если бы обезьЯна не казалась  им пародией  на  самих
себЯ.
     Ѓар находилсЯ практически в  quartier от моего дома,  и Я, как правило,
завтракал в ближайших  бистро,  куда по утрам,  когда  закрывались  соседние
бары, слетались эти ночные пташки. €ногда Я там бывал с •еллой, иногда один.
‚ бар  ѓийома Я тоже раза два-три заглЯдывал  и  однажды, сильно набравшись,
даже  произвел  сенсацию  местного значениЯ:  говорЯт,  усиленно заигрывал с
каким-то солдатом. Џо счастью, Я почти ничего не  помнил, поэтому мне ничего
не стоило убедить себЯ, что такого произойти  не могло, даже если Я был пьЯн
в  стельку. ‚о  всЯком случае, менЯ здесь  знали, и Я  чувствовал, что здесь
спорили обо мне. Њне казалось, что Я попал в странную секту, законы  которой
суровы  и непреложны,  и  теперь жрецы  неотступно наблюдают  за  мной и  по
особым, им одним  понЯтным приметам пытаютсЯ разведать, есть у менЯ истинное
призвание стать их собратом или нет.
     Ћтправившись к ѓийому, оба мы, †ак и Я, уже знали о  новом бармене. Ѓар
притЯгивал нас, как магнит, как  горЯщий очаг, у которого  можно отогретьсЯ.
‘муглолицый  бармен  стоЯл,   облокотившись   о  кассу,   рассеЯнно  потирал
подбородок  и окидывал толпу  нагловатым  взглЯдом  победителЯ. Љазалось, он
стоЯл на крутом утесе и смотрел на море,  т. е. на нас. †ак сразу загорелсЯ.
џ  почувствовал, как он, так сказать, сделал  стойку, и мне придетсЯ все это
вытерпеть.
     - ЌавернЯка тебе не терпитсЯ познакомитьсЯ с барменом, - сказал Я, - ты
моргни, Я сразу же смоюсь.
     ЊоЯ  терпимость держалась  на  довольно  шаткой  основе,  всего лишь на
понимании  ситуации,  Я уже  сыграл на этом, когда позвонил †аку и  попросил
взаймы  денег.  Њне  было  Ясно, что не  видать  †аку  этого  мальчика,  и Я
злорадствовал. Љонечно, †ак мог купить его, если тот продавалсЯ, но раз он с
такой неприступностью держалсЯ  на этих торгах, он  без труда  нашел бы себе
покупателЯ богаче и привлекательнее †ака. џ знал, что †ак это понимает. ‡нал
Я и  другое:  за его пресловутой  привЯзанностью  ко  мне скрывалось желание
избавитьсЯ  от менЯ, желание презирать менЯ так же, как он презирает всю эту
армию  мальчишек,  без  любви перебывавших в его постели. џ гнул свою линию,
прикидывалсЯ,  будто  мы с †аком друзьЯ,  и ему ничего  не  оставалось,  как
платить  собственным унижением  и  подыгрывать  мне. џ притворЯлсЯ,  что  не
замечаю,  как  Ярость вспыхивает в  его светлых злых  глазах и беззастенчиво
пользовалсЯ этим. ‘ чисто  мужской  грубой прЯмотой Я давал понЯть †аку, что
дело его  небезнадежно, и тем самым обрекал его на бесконечную надежду. Ќо Я
понимал, что в барах такого  сорта  служу †аку своеобразным забралом. ‚едь Я
был рЯдом  с ним у всех на виду, и даже †ак начинал  думать, что пришел сюда
со своим другом, что настроение у него отличное, и потому плевать на то, что
подкинет ему шалый и  жестокий  случай - он  не станет довольствоватьсЯ  его
телесными или духовными подачками.
     -  ’ы  не уходи, - сказал †ак, - лучше  поболтаем.  џ посмотрю  на него
издали, зато деньги будут целы и никаких расстройств.
     - €нтересно, где ѓийом его подцепил? - заметил Я.
     Ќо  этот бармен был  как раз тем молодым человеком, о котором ѓийом мог
только мечтать,  поэтому  как-то не верилось, что  ѓийом  действительно  его
подцепил.
     - —то будем  пить? - спросил он нас. Џо  его тону Я  догадалсЯ, что, не
знаЯ ни слова  по-английски, он понЯл, что мы говорили о нем, и полагал, что
мы  его уже обсудили. - Unefine а 1'еаи,  - сказал  Я. -  Un  cognac  sec, -
сказал †ак.
     Њы  выпалили  это  такой скороговоркой, что Я  покраснел. „жованни чуть
заметно улыбнулсЯ, и Я понЯл, что он это  заметил. †ак, истолковав по-своему
ухмылку „жованни, сразу же кинулсЯ в атаку.
     - ‚ы здесь недавно? - спросил он по-английски.
     „жованни  навернЯка  понЯл его вопрос,  но  предпочел  разыграть полное
недоумение,   поглЯдываЯ   то   на   менЯ,  то  на   †ака.  ’от  переспросил
по-французски. „жованни  пожал плечами. - џ здесь уже с месЯц, - ответил он.
џ знал, что за этим последует, потупилсЯ и отхлебнул из рюмки.
     -  ‚ам,  наверное,  многое  здесь кажетсЯ  странным?  - †ак  с  ослиным
упрЯмством старалсЯ придать разговору игривый тон.
     - ‘транным? - переспросил „жованни. - Ќо почему же?
     †ак хихикнул, и мне вдруг стало стыдно, что Я сижу рЯдом с ним.
     - ‡десь столько мужчин, -  продолжал,  задыхаЯсь,  †ак  высоким  бабьим
голосом со знакомыми мне вкрадчивыми нотками, таким жарким и обволакивающим,
каким бывает мертвый зной, нависший над болотом.
     - ‡десь  столько мужчин, - вздохнув, повторил он, - и почти нет женщин.
‚ам это не кажетсЯ странным?
     - Ќаверное, женщины сидЯт дома и дожидаютсЯ мужей, - сказал „жованни и,
отвернувшись, занЯлсЯ другим посетителем.
     - ‚ас, наверное,  тоже ждут  дома, - продолжал †ак, но  „жованни ему не
ответил.
     - Ќу, вот и поговорили, - сказал †ак, обращаЯсь  то ли ко мне,  то ли к
тому месту, где только что  стоЯл „жованни. - Ђ ты еще хотел сбежать. Ќет, Я
в твоем полном распорЯжении.
     - ’ы просто неудачно  взЯлсЯ за дело, - сказал Я,-он  от тебЯ без  ума,
только скрывает это. “гости его аперитивчиком, узнай, где ему хочетсЯ купить
костюм,  скажи, что  тебе  не  терпитсЯ преподнести  какому-нибудь  стоЯщему
бармену свою прелестную "Ђльфу ђомео".
     - ‡наешь, неплохо придумано, - отозвалсЯ †ак.
     - ‚от видишь, - сказал Я, - смелость города берет, это уж проверено.
     -  Њне почему-то  кажетсЯ,  что он  спит  с  девчонками. ќто должно ему
нравитьсЯ.  ‡наешь,  Я  слыхал  про таких. ‚от сволочи! Ќекоторое  времЯ  мы
молчали. - Ђ почему бы тебе не пригласить его выпить с нами? - спросил вдруг
†ак. џ взглЯнул на него.
     - Џочему  мне?  ‚идишь  ли, тебе, конечно, покажетсЯ  невероЯтным, но Я
тоже из  тех чудаков,  которым нравЯтсЯ девчонки. ‚от  если бы  у него  была
сестра,  такаЯ же красиваЯ,  Я  не отказалсЯ бы  с ней выпить. Ђ  на  мужчин
тратить деньги Я не намерен.
     †ака Явно подмывало сказать, что, однако, Я  не возражаю, когда  другие
мужчины  тратЯтсЯ на  менЯ.  џ  смотрел,  как он мучаетсЯ, криво  улыбаетсЯ,
понимаЯ, что он не посмеет сказать об этом.
     †ак изобразил непринужденную открытую улыбку и сказал:
     - џ и не думаю  покушатьсЯ на твое мужское  целомудрие,  которым ты так
дорожишь. Џросто Я хотел, чтобы это сделал ты,  потому  что мне он навернЯка
откажет.
     - Џослушай, дружище, - с ухмылочкой продолжал Я, - произойдет путаница.
Ћн решит еще, что Я в него втюрилсЯ. Ќам потом не распутатьсЯ.
     -  …сли до  этого  дойдет, Я буду счастлив  все  ему  разъЯснить,  -  с
достоинством ответил †ак.
     Ќекоторое  времЯ  мы  пристально  смотрели  друг  на  друга,  и  тут  Я
расхохоталсЯ.
     - Џодождем, пока он подойдет  к нам, ручаюсь, что он потребует  бутылку
самого дорогого шампанского.
     џ отвернулсЯ от †ака и облокотилсЯ на  стойку. Њне вдруг стало  хорошо.
†ак стоЯл молча  рЯдом, такой хлипкий, старый,  что Я почувствовал  острую и
странную жалость к нему. „жованни суетилсЯ в зале, обслуживаЯ посетителей за
столиками,  потом  поЯвилсЯ  с  подносом, заставленным стаканами,  и  мрачно
улыбнулсЯ.
     - Њожет, лучше сначала допить, а потом его  позвать, - предложил  Я. Њы
допили. џ поставил стакан. - Ѓармен! - позвал Я. - Џовторить?
     - „а.
     Ћн собралсЯ уже уйти.
     - Ѓармен, - продолжал Я скороговоркой, - не угодно ли выпить с нами?
     - Eh, bien!  - послышалось сзади. - C'est fort ca! Њало того,  что  ты,
слава  тебе,  господи, совратил этого знаменитого  американского футболиста,
так теперь с его помощью подбираешьсЯ к моему бармену. Vraiment, Jacques! At
your age!.
     ‡а  нашими  спинами  стоЯл   ѓийом.  Ћн  скалилсЯ,  как  кинозвезда,  и
обмахивалсЯ большим белым платком, с которым ни на минуту не расставалсЯ, во
всЯком случае в баре. †ак повернулсЯ, невероЯтно польщенный тем,  что  в нем
заподозрили опасного  совратителЯ, и они  кинулись друг другу в объЯтиЯ, как
две старые актрисы.
     - Eh bien,  та cheri, comment vas tu! „авненько тебЯ  не было видно.  -
‘трашно был  занЯт, -  ответил †ак. - Ќе сомневаюсь ни одной секунды. € тебе
не стыдно, veile folle!
     - Et toi! ’ы вроде бы тоже не терЯл даром времени.
     €  †ак  бросил восхищенный взглЯд  в  сторону  „жованни, будто тот  был
прекрасной   скаковой  лошадью  или  редкой  фарфоровой  безделушкой.  ѓийом
перехватил его взглЯд и сразу сник. - Ah, cа, топ cher, c'est strictement du
business, comprends-tu?

     Ћни отошли в сторону. € тут Я почувствовал, как надо мной вдруг нависло
напрЯженное мучительное молчание. Ќаконец,  Я  поднЯл  глаза и  взглЯнул  на
„жованни, наблюдавшего за мной.
     - Џо-моему,  вы предложили  мне выпить? - спросил он. - „а, - отозвалсЯ
Я, - предложил. - Ќа работе Я, вообще,  не пью, но от кока-колы не откажусь.
Ћн взЯл мой стакан. - Ђ вам, конечно, повторить? - „а, пожалуйста, - ответил
Я.  € тут Я понЯл, что просто счастлив видеть „жованни, разговаривать с ним,
понЯл это,  и  оробел,  и не только оробел - испугалсЯ:  ведь †ака  не  было
рЯдом. Џотом мне пришло в голову,  что придетсЯ платить самому, это как пить
дать,  не  тащить же мне †ака за рукав, будто  Я его нахлебник. џ кашлЯнул и
положил на стойку бумажку в десЯть тысЯч франков.
     - „а вы богаты, - заметил „жованни и поставил передо мной стакан. - —то
вы! Џросто  у  менЯ  нет  мелких.  Ћн ухмыльнулсЯ. џ  не  понимал,  чему  он
улыбаетсЯ: думает, что Я  вру, или верит, что говорю правду.  „жованни  взЯл
счет, молча выбил мне  чек, деловито  отсчитал  сдачу  и  положил на стойку.
Џотом он  налил себе стакан  и встал на прежнее место у кассы. “  менЯ вдруг
что-то защемило в груди. - A la votre, - сказал он.
     - A la votre. Њы выпили.
     - ‚ы  американец? -  спросил он  после паузы.  - „а, - ответил Я,  - из
Ќью-‰орка. - ‚от  как?  ѓоворЯт, Ќью-‰орк очень красивый город. Ћн  красивее
Џарижа?
     - Ќет, что вы! - возразил Я. - ђазве может быть город красивее Џарижа?
     -  ‘тоило  мне  только  предположить что-то, как  вы уже  сердитесь,  -
улыбнулсЯ  он.  -  Џростите,  честное слово.  џ  вовсе  не  хочу  показатьсЯ
оригинальным.
     € потом, точно желаЯ угодить мне, он серьезно добавил:
     - Ђ вы, должно быть, очень  любите Џариж?  - Ќью-‰орк Я  тоже  люблю, -
ответил Я, с неудовольствием  отмечаЯ, что вроде бы оправдываюсь, - Ќью-‰орк
очень красив, только по-другому.
     - Љак это?  -  „жованни  нахмурилсЯ. - …сли ты  там не жил, то даже  не
представишь,  - сказал Я, - он такой громадный, современный, весь в неоновых
огнЯх, это потрЯсающе! џ помолчал.
     - …го трудно описать. Џонимаете, это настоЯщий двадцатый век.
     - Ђ Џариж, по-вашему, не двадцатый век? - с улыбкой спросил он.
     Ћт этой улыбки Я вдруг показалсЯ себе довольно глупым.
     - Џонимаете, - сказал Я, - Џариж - город старый, ему несколько сот лет.
€  в  Џариже кажетсЯ, что все эти долгие годы  ты прожил здесь. ‚  Ќью-‰орке
ничего подобного не испытываешь...
     „жованни улыбнулсЯ. џ замолчал. - Ђ что же испытываешь- в  Ќью-‰орке? -
спросил он.
     - ‘корее всего, - сказал Я, - чувствуешь .дыхание будущего. ’ам во всем
такаЯ мощь,  все  крутитсЯ,  вертитсЯ, там  все времЯ думаешь, Я,  во всЯком
случае, что же с нами будет через сто лет?
     - —ерез сто лет? Њы умрем, а Ќью-‰орк состаритсЯ.
     - €менно, - ответил Я, - люди  пресытЯтсЯ, а Ќовый ‘вет американцам уже
будет не в новинку.
     - Ќе  понимаю,  почему он им в новинку, - заметил „жованни,  - вы  же в
сущности переселенцы, да и уехали из …вропы не так давно.
     - „а,  но нас  разделЯет океан, - сказал  Я, - жизнь  у нас  шла совсем
иначе, чем в …вропе, и мы пережили  то, о чем вы тут и понЯтиЯ не имели. ‚от
мы и стали другими людьми. ђазве не Ясно?
     - …сли бы вы стали другими людьми! - засмеЯлсЯ „жованни. - Џо-моему, вы
превратились во что-то другое. Њожет, вас забросило на другую планету? ’огда
все понЯтно и  рассуждать  не о  чем. -  џ  охотно допускаю, -  с  некоторой
запальчивостью ответил Я  sue  люблю,  когда надо  мной подтрунивают), - что
иногда мы и впрЯмь кажемсЯ пришельцами  с  другой планеты. Ќо, увы, живем-то
мы здесь, на земле, да и вы, мой друг. тоже...
     - ’рудно  оспаривать этот  печальный факт, -  снова  с ухмылкой  сказал
„жованни.
     ђазговор  на времЯ оборвалсЯ: „жованни отошел  к противоположному концу
стойки,  чтобы  обслужить посетителей.  ѓийом с †аком все еще разговаривали.
ѓийом, вероЯтно, смаковал один из  своих бесконечных анекдотов, которые, как
правило, сводились к превратностЯм любви и случаЯ, и  губы  †ака растЯгивала
вежливаЯ улыбка. џ знал, что ему до смерти хочетсЯ вернутьсЯ в бар.
     „жованни снова  поЯвилсЯ передо мной и принЯлсЯ мокрой трЯпкой вытирать
стойку.
     - —удной народ вы, американцы? “ вас вообще нет чувства времени, право,
это   довольно  странно.  „лЯ  вас  времЯ   вроде  нескончаемого  праздника,
триумфального шествиЯ, что ли: знамена, войска, ликующаЯ  толпа. ’очно, будь
у  вас  много  времени,  ничего  другого  вам  и  не надо. - Ћн улыбнулсЯ  и
насмешливо взглЯнул на менЯ.
     џ промолчал.
     - ‚ общем, получаетсЯ так, - продолжал  „жованни, -  что при всей вашей
чертовской энергии и прочих достоинствах вам недостает только времени, чтобы
устранить неразбериху, все  упорЯдочить и разрешить все  вопросы.  џ  говорю
все, - мрачно добавил он, - имеЯ в виду такие серьезные и страшные вещи, как
боль, смерть, любовь, в которые вы, американцы, не верите.
     - Ћткуда вы взЯли, что не верим? Ђ во что вы верите?
     - ‚о всЯком случае,  не в эту вашу галиматью про  времЯ. Ћно существует
длЯ всех, как  вода  длЯ  рыб. ‚се  живут в этой  воде,  и  никому из нее не
вылезти, а если такое  с  кем и стрЯсетсЯ, так он, как  рыба, подохнет. Ђ вы
знаете,  что  творитсЯ в  этом океане  времени? ЉрупнаЯ рыба пожирает мелкую
рыбешку. ‚от так. †рет себе мелкую рыбешку, а океану до этого и дела нет.
     -  Ќет, уж  извините,  -  сказал Я,  -  ничего подобного.  ‚ремЯ - вода
горЯчаЯ,  и мы - не рыбы и располагаем правом выбора: себЯ не давать  есть и
самим других не есть, других, то есть, мелкую рыбешку, -  поспешно добавил Я
и слегка покраснел,  потому что „жованни несколько иронически и вместе с тем
восхищенно улыбалсЯ мне.
     -  Џраво выбора,  - воскликнул  он, отворачиваЯсь  от  менЯ  и  как  бы
обращаЯсь к незримому собеседнику, который мог слышать наш разговор.
     -  Џраво  выбора!  -  „жованни  снова  повернулсЯ  ко  мне.  - Ќет,  вы
стопроцентный американец! J'adore votre enthousiasme!
     -Ђ Я-  вашим,  - учтиво ответил Я, - хоть вы и настроены весьма мрачно,
не в пример мне.
     - €нтересно,  -  примирительно начал „жованни, - если мелкую рыбешку не
есть, так что с ней делать? Ќа что она еще годитсЯ?
     - “ нас в Ђмерике, - заговорил Я, чувствуЯ, что все сильнее волнуюсь, -
мелкаЯ рыбешка собираетсЯ в стаю и пожирает громадного кита.
     - Ќо китом она от этого  не делаетсЯ, -  возразил „жованни, - в  лучшем
случае, пропадает  всЯкое величие и торжествует обыденность даже на  морском
дне...
     - ’ак вот что вам в нас не нравитсЯ? Њы длЯ вас чересчур обыденны.
     „жованни  улыбнулсЯ,  как  улыбаетсЯ  человек,  который,  видЯ   полную
несостоЯтельность собеседника, хочет прекратить спор: - Peat-etre.
     -  Ќевозможный  вы народ, -  сказал Я, -  сами  же  превратили Џариж  в
обыденный   город,   закидали  камнЯми  его  прежнее   величие,   а   теперь
разглагольствуете о мелкой рыбешке...
     „жованни смотрел на менЯ с усмешкой. џ замолчал.
     - —то же вы? - спросил он, продолжаЯ усмехатьсЯ. -  џ слушаю. џ  осушил
стакан.
     - ‚ы  же сами нас перемазали дерьмом,  а теперь, когда от нас несет им,
заЯвлЯете, что мы - дикари.
     ‚ моих словах проступила затаеннаЯ обида. ќто и подкупило „жованни.
     - ‘лавный вы малый, - сказал он, - вы со всеми так разговариваете?
     - Ќет, - ответил Я смутившись, - почти ни с кем.
     - Њне лестно это слышать,  - не без кокетства сказал он, и в его голосе
промелькнула неожиданнаЯ,  обескураживающаЯ серьезность, правда, с  оттенком
едва уловимой иронии.
     - Ђ вы, - заговорил Я, - давно здесь живете? ‚ам нравитсЯ Џариж?
     Ћн  сначала  замЯлсЯ,   потом  усмехнулсЯ  и  вдруг  стал  похожим   на
застенчивого мальчика.
     -  ‡имы здесь холодные,  - сказал он,  -  а Я  этого не  выношу.  „а  и
парижане,  на  мой  вкус, не  очень общительный  народ,  правда  ведь? €  не
дожидаЯсь моего ответа, продолжал:  - Љогда Я был помоложе, с такими  людьми
мне не приходилось сталкиватьсЯ. “ нас  в  €талии все  такие общительные, мы
поем, танцуем, любим друг друга, а эти парижане,  - „жованни окинул взглЯдом
бар и, допив свою кока-колу, бросил, - ужасно холодные. Ќе понимаю Я их.
     - Ђ французы  говорЯт, - дразнил Я  „жованни, -  что итальЯнцы ветрены,
несерьезны и не знают чувства меры...
     - Њеры! - возмутилсЯ он. - Ћх, уж эти мне  французы с их чувством меры!
‚се они  вымерЯют по граммам,  по сантиметрам, годами копЯт  барахло,  целые
кучи накапливают, сбереженьЯ  держат в чулке, а какой им прок  от этой меры?
”ранциЯ  с истинно французской размеренностью на глазах у них  разваливаетсЯ
на  куски...  €м, видишь  ли,  меру  подавай!  Џростите за  грубость, но эти
французы все вымерЯют и высчитают, прежде чем лечь с вами в постель. ќто  уж
точно. Њожно вам еще  предложить выпить? - неожиданно спросил он. - Ђ то ваш
старик придет. Ћн вам кто? „ЯдЯ?
     џ  не знал,  было  ли это  брошенное им  "дЯдЯ" эвфемизмом или нет; мне
страшно хотелось поскорее  растолковать „жованни, что и как, но Я не знал, с
чего начать, и  засмеЯлсЯ.  -  „а  нет,  какой он мне дЯдЯ?  ’ак,  знакомый.
„жованни не сводил с менЯ глаз, и  тут Я почувствовал,  что никто в жизни не
смотрел на менЯ так, как он.
     - Ќадеюсь, вы к нему не очень привЯзаны, - с улыбкой сказал „жованни, -
он же навернЯка дурачок. Ќет, человек он, видно, неплохой, просто дурачок.
     - 'Ќаверное, -  ответил  Я и вдруг понЯл, что совершил предательство, -
он неплохой человек, - поспешно добавил Я, - в самом деле, славный тип.
     "’оже врешь, - пронеслось в голове, - он далеко не такой уж славный".
     - Ќо привЯзанности  к нему у менЯ  нет, - и  Я  снова почувствовал, как
голос странно зазвенел, а в груди  что-то сжалось. „жованни предупредительно
налил мне стакан. -  Vive l'amerique, - сказал он. -  ‘пасибо, - сказал Я  и
поднЯл стакан. - Vive ie vieux continent. Њы помолчали.
     -  Ђ вы  часто заглЯдываете сюда? - в упор  спросил „жованни.  - Ќет, -
ответил Я, - не очень. - Ђ теперь вы будете приходить почаще? - продолжил он
свой допрос, и лицо его просиЯло от подкупающего лукавства.
     - Ђ зачем? - заикаЯсь,  пробормотал Я. - Љак?! - воскликнул „жованни: -
Ќеужели вы не понЯли, что у вас тут завелсЯ друг?
     џ знал, что лицо у  менЯ в эту минуту идиотское  и  что вопрос мой тоже
идиотский. - ’ак быстро?
     - Џочему же нет? - серьезно ответил он  и посмотрел на часы.  -  Њожно,
конечно, часок  подождать,  если  вам угодно,  и  стать  друзьЯми  потом или
подождем до закрытиЯ, тогда тоже  еще не поздно подружитьсЯ. €ли обождем  до
завтра, только завтра у вас, наверное, есть другие дела.
     „жованни отложил в сторону часы и облокотилсЯ на стойку.
     -  ‘кажите  мне,  - заговорил  он, -  а  что  такое времЯ? Џочему лучше
проволынить, чем  поспешить?  ’олько и слышишь:  "Ќам надо  подождать,  надо
подождать". Ђ чего ждать?
     - Љак чего? - џ почувствовал, что „жованни затЯгивает менЯ в глубокий и
опасный омут. - „умаю, люди ждут, чтобы окончательно проверить свои чувства.
     - Ђх,  чтобы проверить?  -  €  он снова повернулсЯ к  своему  незримому
собеседнику -и рассмеЯлсЯ.
     Њне вдруг показалось, что „жованни  - призрак,  чье  поЯвление  наводит
страх, и смех его звучал донельзЯ странно в этом безвоздушном тоннеле.
     - ‘разу видно,  что вы настоЯщий философ. Ђ когда вы раньше  ждали, оно
говорило вам,
     - и „жованни указал пальцем на сердце, - что чувства проверены?
     џ  не  нашелсЯ,  что  ответить   на  этот  вопрос.  €з  темной  глубины
переполненного  зала кто-то крикнул "garcon", и „жованни с улыбкой отошел от
менЯ.
     -  ’еперь можете подождать. Ђ когда Я вернусь, скажите,  проверили себЯ
или нет.
     Ћн взЯл круглый металлический поднос и проскользнул в зал.  Ћн шел, а Я
не сводил с него  глаз, замечаЯ, что остальные посетители не спускают с менЯ
глаз.  €  тут на менЯ напал страх. џ знал, что они не спускали  с нас глаз и
оказались  невольными  свидетелЯми  начавшегосЯ  романа,  и  теперь  они  не
успокоЯтсЯ, пока  не увидЯт развЯзки.  ‘ловом, прошло немного. времени, и мы
поменЯлись ролЯми - теперь Я сидел в клетке зоосада, а они глазели на менЯ.
     џ  довольно  долго  проторчал  в одиночестве у стойки, потому  что этот
чертов †ак, удрав от ѓийома, тут же  ввЯзалсЯ в беседу  с двумЯ тонкими, как
лезвие  ножа,  мальчиками.  „жованни  на  минуту  поЯвилсЯ   передо  мной  и
подмигнул. - Ќу, как, проверили? - ‚аша  взЯла! ”илософ-то, оказываетсЯ, вы!
- Ћ,  вам лучше еще немного подождать.  ‚ы же  менЯ плохо знаете, а говорите
такие вещи.
     Ћн поставил стаканы на поднос и снова исчез.
     € тут из полумрака вынырнул какой-то тип, которого Я раньше не видел, и
направилсЯ в мою  ‘торону. ‘ виду не то  мумиЯ, не то  живой  труп  - первое
впечатление было удручающим, и шел он так, точно его только что выпустили из
камеры  смертников. ‚ его  походке было  что-то  сомнамбулическое, будто  он
двигалсЯ  в  замедленном  кадре  на  экране.  ќто странное существо  шло  на
цыпочках,  зажав  в  руке  стакан  и  поводЯ  плоскими  бедрами  с  какой-то
чудовищной, отвратительной похотью. Љазалось, оно движетсЯ  бесшумно: в баре
стоЯл страшный оглушительный гвалт, доносЯщийсЯ издали словно рокот морЯ.  ‚
тусклом  свете  вырисовывалась   фигура:   жиденькие  черные  патлы,  сильно
набриолиненные  и спадающие челкой на лоб, веки густо намазаны тушью, губы -
вызывающе Яркой помадой. ‹ицо  белое, совершенно-бескровное от толстого слоЯ
крема; от него пахнуло пудрой  и духами с запахом  гардении. €з-под рубашки,
кокетливо расстегнутой  до  пупа, выглЯдывала  безволосаЯ грудь,  украшеннаЯ
серебрЯным распЯтием.  ђубашка была  усеЯна тонкими, как папироснаЯ  бумага,
кружками -  красными, зелеными, оранжевыми и желтыми, на свету от них рЯбило
в глазах  и казалось,  что эта мумиЯ вот-вот вспыхнет  и сгорит дотла. ’алию
перехватывал  красный  кушак, а узкие  брюки  были, как ни странно, обычного
темно-серого  цвета, ботинки  с прЯжками. Њне и в голову  не пришло,  что он
направлЯетсЯ ко мне, и  Я смотрел на него, как зачарованный. Ћн встал передо
мной,  подбоченилсЯ, смерил менЯ  взглЯдом и  ухмыльнулсЯ. Ћн жевал  чеснок,
зубы у  него  были гнилые, а  руки,  к моему неописуемому  ужасу,  сильные и
огромные, как клешни.
     -Eh  bien?  -  сказал он.  - Il te plait? --Comment?  -  спросил Я. џ и
вправду не знал, правильно ли Я его понЯл. Ќо он смотрел на менЯ так, словно
разглЯдел в моем мозгу что-то затаенное и  весьма забавное. - ’ебе  нравитсЯ
бармен? џ не знал, как поступить и что ему с