ерным гребнем крыш по другую сторону двора медленно поднималось  в
небо  что-то  огромное  и  светЯщеесЯ.  Ћкруглый,  правильной  формы  контур
проступал все четче и наконец вырисовалсЯ полностью: это был сверкающий диск
невиданных размеров.
     "ѓосподи, луна!" - потрЯсение прошептал он.
     „а, это была луна, но не  мирнаЯ  обитательница  нашего  ночного  неба,
пособница любви, добраЯ  волшебница,  своим  сказочным  светом  превращающаЯ
лачуги в дворцы, а огромное, изрытое страшными провалами  чудовище.  ‚  силу
какого-то вселенского катаклизма она непомерно  увеличилась  и,  безмолвнаЯ,
нависла над миром, заливаЯ его ровным ослепительным светом, похожим на  свет
бенгальских огней. ‚ нем каждаЯ вещь прорисовывалась до мельчайших  деталей,
отчетливо виднелось все - углы, карнизы, камни, царапины на стенах,  волоски
и морщины на лицах людей. Ќо никто не смотрел по сторонам. ѓлаза  всех  были
обращены к небу, люди не могли оторватьсЯ от этого ужасающего зрелища.
     Ќеужели  извечных  законов  природы  больше  не  существует,   какаЯ-то
страшнаЯ ошибка нарушила порЯдок во вселенной? Њожет, это уже конец,  может,
наш спутник со все возрастающей скоростью неотвратимо приближаетсЯ к земле и
через несколько часов зловещий шар разрастетсЯ так, что заполнит  собой  все
небо, потом его свет померкнет в конусе земной тени и уже  ничего  не  будет
видно, пока в какую-то долю секунды в тусклом свете  ночного  города  мы  не
почувствуем, как на нас надвигаетсЯ не имеющий границ  шероховатый  каменный
потолок; мы даже не успеем ничего  увидеть  -  все  разлетитсЯ  и  рухнет  в
пустоту прежде, чем наш слух уловит начало взрыва.
     ‘о двора доносЯтсЯ стук распахиваемых окон  и  ставен,  призывы,  крики
ужаса; у подоконников сгрудились люди,  в  этом  лунном  свете  они  кажутсЯ
призраками.
     ‹о ђитто чувствует, как рука жены сжимает его руку,  сжимает  так,  что
ему становитсЯ больно.
     "Ђдольфо, - выдыхает она, - Ђдольфо, о, прости менЯ,  Ђдольфо,  сжальсЯ
надо мной, прости!"
     ‚схлипываЯ, она прижимаетсЯ к нему, ее бьет сильнаЯ дрожь.  Ќе  отрываЯ
глаз от чудовищной луны, он обнимает жену, а в это времЯ  словно  идущий  из
недр земли гул - это кричат и стенают люди, миллионы людей - разноситсЯ  над
крышами охваченного ужасом города.
        
                               ‘тены Ђнагора 
 
     Љогда мы углубились в ’ибести, проводник из местных жителей спросил, не
желаю ли Я случайно  взглЯнуть  на  стены  города  Ђнагора  -  он  может  их
показать. џ посмотрел на карту, но города Ђнагора там не было. Ќе упоминалсЯ
он и в туристских путеводителЯх, обычно весьма подробных. џ спросил: "—то же
это за город, если его нет на географических картах?"  €  услышал  в  ответ:
"ќто большой, очень богатый и могущественный  город,  но  на  географических
картах он не отмечен потому, что наше правительство не признает  или  делает
вид,  что  не  признает  его.  Ћн  обходитсЯ  своими  силами  и  никому   не
подчинЯетсЯ. Ћн существует сам по себе - даже королевские министры не  могут
в него войти. Ћн не  торгует  с  другими  странами,  ни  с  близкими,  ни  с
дальними. Ћн закрыт длЯ всех.  Ћн  живет  много  веков  за  своими  толстыми
стенами. Ђ то, что из него никто и  никогда  еще  не  выходил,  не  означает
разве, что люди там счастливы?"
     "Ќо на картах, - продолжал упорствовать Я, - нет города  под  названием
Ђнагор; должно быть, это одна из множества здешних легенд, и все  дело,  как
видно, в миражах, порождаемых раскаленным воздухом пустыни".
     "Ќам лучше  двинутьсЯ  в  путь  за  два  часа  до  рассвета,  -  сказал
проводник, которого звали Њагалон. ‘казал так, словно не слышал моих слов. -
Ќа твоей машине, господин, к полудню мы уже будем  у  Ђнагора.  џ  приду  за
тобой в три часа пополуночи, мой господин".
     "ѓород, подобный тому, о котором рассказываешь ты, был бы обозначен  на
картах двойным кружком, и название его напечатали бы крупным шрифтом.  џ  же
не нахожу никаких упоминаний об Ђнагоре; его, как видно, не существует...  ‚
три Я буду ждать тебЯ, Њагалон".
 
     ‚ три часа ночи мы с включенными фарами  двинулись  к  югу  по  дорогам
пустыни, и, пока Я курил  одну  сигарету  за  другой,  пытаЯсь  хоть  как-то
согретьсЯ, горизонт слева посветлел, и вскоре показалось солнце. Ћно  залило
пустыню жгучим светом, воздух быстро  раскалилсЯ,  поЯвилось  марево,  и  мы
увидели повсюду озера и болота, а в них - отражение скалистых утесов с очень
четкими очертаниЯми; в действительности же воды здесь негде было  набрать  и
ведерка и вокруг простирались одни пески и россыпи раскаленных камней.
     Ќо машина удивительно послушно катила вперед, и в  11  часов  37  минут
Њагалон,  сидевший  рЯдом  со  мной,  сказал:  "‘мотри,   господин".   €   Я
действительно увидел тЯнувшиесЯ на  много  километров  сплошные  желтоватого
цвета стены высотой метров в двадцать - тридцать;  в  некоторых  местах  над
ними возвышались башенки.
     Љогда мы приблизились, Я заметил, что у самых стен разбит целый лагерь;
здесь были и убогие  навесы,  и  палатки,  и  богатые  шатры,  над  которыми
развевались штандарты.
     "Љто это?" - спросил Я. € Њагалон объЯснил: "ќто люди, которые надеютсЯ
войти в город, потому они и разбили свой лагерь у его ворот".
     "‚от как! ‡начит, здесь есть и ворота?" у
     "„а, их здесь множество - и больших, и малых. Ќе меньше сотни. Ќо длина
стен  по  окружности  так  велика,  что  ворота  находЯтсЯ  на  значительном
расстоЯнии друг от друга".
     "Ќу, и когда же эти ворота открываютсЯ?"
     "€х не открывают почти никогда.  Ќо  одни  какие-то,  говорЯт,  все  же
должны открытьсЯ. ‘егоднЯ вечером или завтра, а может, через три месЯца  или
через пЯтьдесЯт лет, неизвестно. ќто и есть великаЯ тайна города Ђнагора".
     Њы подъехали и остановились у массивных ворот, выкованных, казалось, из
одного куска  железа.  Њного  ожидающих  собралось  возле  них.  ‡десь  были
изможденные бедуины, нищие, женщины в  покрывалах,  монахи,  вооруженные  до
зубов воины и даже один владетельный кнЯзь со своей небольшой свитой.  ‚ремЯ
от времени кто-нибудь стучал  палицей  в  ворота,  и  те  отзывались  глухим
рокотом.
     "‹юди стучат, - поЯснил проводник, - чтобы там,  в  Ђнагоре,  вышли  на
стук и отперли. ‡десь все уверены, что, если не  стучать,  никто  и  никогда
ворот не откроет".
     ЊенЯ взЯло сомнение: "Ќо это точно, что там, за стенами,  кто-то  есть?
Њожет, город уже давно мертв?"
     Њагалон, улыбнувшись, ответил: "‚се оказавшиесЯ  здесь  впервые  думают
так же. € Я когда-то сомневалсЯ - считал, что  за  стенами  живых  людей  не
осталось. Ќо это неверно, и тому есть доказательство. Ѓывают  вечера,  когда
при благоприЯтном освещении  можно  разглЯдеть  дымки;  они  поднимаютсЯ  из
города прЯмо к небу, словно от множества курильниц. џсно, что в городе живут
люди - они разводЯт огонь и готовЯт пищу.  …сть  доказательство,  еще  более
убедительное: был случай, когда ворота все-таки открыли".
     "Љогда же?"
     "’очной даты, сказать по правде, никто  не  знает.  Ћдни  говорЯт,  что
месЯц или полтора тому назад, другие считают, что с тех пор прошло два, три,
а то и четыре года, а кое-кто думает даже, что это было  во  времена,  когда
правил султан Ђм-эль-ќргун".
     "Ђ когда правил Ђм-эль-ќргун?"
     "Ћколо  трехсот  лет  тому  назад...  Ќо  тебе,  мой  господин,   очень
повезло... ‘мотри. •отЯ сейчас полдень и воздух раскален, вон  там,  видишь,
поЯвились дымы".
     ЌесмотрЯ на жару, внезапное оживление охватило этот пестрый лагерь. ‚се
вышли из палаток и стали указывать  пальцами  на  две  колеблющиесЯ  струйки
серого дыма, которые поднимались в неподвижном воздухе  над  стенами.  џ  не
понимал ни единого слова из того, что выкрикивали  эти  люди  взволнованными
голосами, сливавшимисЯ в  сплошной  гул.  Ќо  было  очевидно,  что  все  они
охвачены восторгом. ‘ловно эти два жалких дымка были самым великим чудом  на
свете и сулили тем, кто их видел, близкое счастье. Њне же все  эти  восторги
казались необоснованными по следующим соображениЯм.
     ‚о-первых, от поЯвлениЯ дымов вовсе не возрастала вероЯтность того, что
ворота откроютсЯ, а потому не было никаких  разумных  причин  длЯ  подобного
ликованиЯ.
     ‚о-вторых, поднЯтый шум, если его услышали по ту сторону стен - а  его,
конечно же, должны  были  услышать,  -  скорее  мог  насторожить  обитателей
Ђнагора, чем вызвать у них желание открыть ворота.
     ‚-третьих, поЯвление дыма само по себе вовсе не  означало,  что  Ђнагор
обитаем. Њожет, это просто случайный  пожар,  занЯвшийсЯ  от  лучей  нещадно
палЯщего солнца? Ѓыла и еще одна, пожалуй, наиболее вероЯтнаЯ  версиЯ:  ведь
огонь могли развести злодеи, проникшие за стену через какой-нибудь  потайной
ход, чтобы разграбить этот мертвый и покинутый всеми город. "Ћчень  странно,
- думал Я, - что никаких других признаков жизни, кроме этих дымов, в Ђнагоре
не замечено: ни голосов,  ни  музыки,  ни  собачьего  воЯ,  ни  часовых  или
любопытных, выглЯдывающих из-за стен. ‚ высшей степени странно".
     € тогда Я сказал: "Џослушай-ка, Њагалон, когда открылись те  ворота,  о
которых ты говоришь, многим удалось в них войти?"
     "’олько одному человеку", - ответил Њагалон.
     "Ђ другие? €х что, прогнали?"
     "„ругих поблизости не было. ќто одна из самых маленьких дверей в стене,
и пилигримы не обращали на нее вниманиЯ. ‚ тот раз там  никто  ничего  и  не
ждал. Џод вечер к ней подошел какой-то путник и постучалсЯ. Ћн не знал,  что
этот город - Ђнагор, и, вступаЯ в него, ни на что особенное не  рассчитывал,
ему просто нужно было где-то переночевать. ‚ общем, он совершенно ничего  не
знал и оказалсЯ там чисто случайно. Њожет, потому ему и открыли".
     —то до менЯ, то Я прождал в своей палатке у этой стены двадцать  четыре
года. ‚орота так и не открылись. € теперь Я возвращаюсь к  себе  на  родину.
Џилигримы, стоЯщие здесь лагерем, глЯдЯ на мои сборы, качают  головой.  "ќй,
друг, к чему такаЯ спешка? - говорЯт они мне. - €мей капельку терпениЯ, черт
побери! ’ы слишком многого требуешь от жизни".
 
                           •удожественный критик 
 
     ‚ойдЯ в  DCXXII  зал  Ѓиеннале,  известный  критик  Џаоло  Њалусарди  в
замешательстве остановилсЯ. ‡десь была размещена персональнаЯ  выставка  ‹ео
‘куиттины - десЯтка три на первый  взглЯд  одинаковых  картин,  изображавших
сеть перпендикулЯрных линий, почти как у Њондриана, с той, однако, разницей,
что фон на  них  был  намного  Ярче,  а  в  самой,  так  сказать,  "решетке"
горизонтальные линии, значительно более широкие, чем  вертикальные,  местами
располагались гуще, что создавало иллюзию  пульсации,  сжатиЯ,  спазма;  так
бывает при плохом пищеварении, когда что-то  словно  застревает  в  желудке,
причинЯЯ боль, а потом постепенно рассасываетсЯ и идет своим путем дальше.
     Ѓросив незаметно взглЯд по сторонам, критик убедилсЯ,  что  он  в  зале
один. ‘овершенно один. ‚ это жаркое  послеполуденное  времЯ  посетителей  на
выставке было мало, да и те уже тЯнулись к выходу: близилсЯ час закрытиЯ.
     ‘куиттина? Љритик стал припоминать. ѓода три тому  назад,  если  он  не
ошибаетсЯ, в ђиме ему встречалсЯ художник с таким именем. Ќо в те времена он
писал еще предметы: пейзажи, людей, всЯкие там вазы с грушами,  -  как  того
требовала загнившаЯ традициЯ. Ѓольше на памЯть не шло ничего.
     Џолистал каталог. Џеречню выставленных  картин  предпосылалась  краткаЯ
вступительнаЯ статьЯ  какого-то  ќрманно  ‹аиса.  Ћн  пробежал  ее  глазами:
обычные словеса. "‘куиттина, ‘куиттина", - повторЯл он  вполголоса.  ‘  этим
именем было свЯзано что-то, происшедшее совсем недавно. Ќо  что  именно,  он
сейчас вспомнить не мог. Ђх, вот! „ва днЯ тому назад  это  имЯ  ему  называл
’амбурини,  маленький  горбун,   без   которого   не   обходитсЯ   ни   одна
сколько-нибудь    значительнаЯ    художественнаЯ    выставка,    маньЯк    с
неудовлетворенными   творческими   амбициЯми,   вечно   отирающийсЯ    среди
художников. ќтого болтуна и зануды все боЯлись, как огнЯ.  Ћднако  благодарЯ
своей бескорыстности и большому  опыту  он  умел  безошибочно  угадывать,  а
вернее, даже предугадывать новые ЯвлениЯ в живописи, которым года через  два
иллюстрированные  журналы,  заручившись  поддержкой   официальной   критики,
начинали вдруг отводить целые страницы цветных  репродукций.  „а-да,  именно
’амбурини,  вынюхивающий  и  знающий  все  новое  в  мире   изобразительного
искусства, два днЯ тому назад в кафе "”лориан" долго разглагольствовал, хотЯ
никто его не слушал, о достоинствах  работ  вот  этого  самого  ‘куиттины  -
единственного, по его словам, подлинного откровениЯ  ‚енецианской  Ѓиеннале,
единственной индивидуальности, "возвышающейсЯ (именно так он и  сказал)  над
болотом нефигуративного конформизма".
     ‘куиттина,  ‘куиттина...  ‘траннаЯ  фамилиЯ.  Љритик  перебрал  в   уме
множество статей своих коллег, писавших об этой выставке.  Ќикто  не  уделил
‘куиттине больше двух-трех строк. ‘куиттина осталсЯ незамеченным.  ‚  общем,
нетронутаЯ целина. „лЯ него, критика с именем, этот ‘куиттина мог  оказатьсЯ
настоЯщей находкой.
     Њалусарди присмотрелсЯ к картинам внимательнее.  Љонечно  же,  всЯ  эта
голаЯ геометриЯ его совершенно не волновала. € вообще,  плевать  он  на  нее
хотел. Ќо ее можно было использовать как зацепку. Џочем знать,  может,  сама
судьба  уготовила  ему  завидную  роль  первооткрывателЯ   нового   большого
художника.
     Ћн вновь приглЯделсЯ к картинам и подумал: интересно, чем  он  рискует,
выступив в пользу ‘куиттины? ‘может ли кто-нибудь из коллег сказать, что  он
попал пальцем в небо? Ќи в коем случае. ќти полотна, такие четкие, несущие в
себе такую обнаженную идею, совершенно не допускают  каких  бы  то  ни  было
вульгарных  эмоций,  и  критик,  отозвавшийсЯ  о  них  с   похвалой,   может
чувствовать себЯ в полнейшей  безопасности.  Ђ  ведь  есть  еще  вероЯтность
(зачем исключать ее априори?), что перед нами действительно гений, о котором
будут  говорить  много-много  лет  и  которому  суждено  заполнить  цветными
репродукциЯми своих картин не один том издательства "‘кира".
     Џриободрившись и уже понимаЯ, что он напишет статью,  котораЯ  заставит
его коллег кусать локти от зависти и бессильной Ярости,  когда  они  поймут,
что упустили такой лакомый кусок, критик решил  определить  в  общих  чертах
свое отношение к ситуации. €так, что  можно  сказать  о  ‘куиттине?  Ѓывали,
правда нечасто, случаи, когда критику удавалось быть  искренним  хотЯ  бы  с
самим собой. € он ответил на свой вопрос так: "Џожалуй, можно  сказать,  что
‘куиттина -  абстракционист.  —то  на  его  картинах  не  изображено  ничего
конкретного. —то Язык его творчества - это чисто геометрическаЯ  манипулЯциЯ
с  четырехугольными  фигурами  и  замыкающими  их  линиЯми.  Ќо  свое  Явное
подражание  Њондриану   он   стараетсЯ   искупить   хитроумным   приемом   -
горизонтальные линии делает пошире, а вертикальные - поуже и,  варьируЯ  эти
утолщениЯ и сужениЯ, добиваетсЯ любопытного  эффекта:  так  и  кажетсЯ,  что
поверхность картины не плоскаЯ, а волнистаЯ. Љороче говорЯ, перед  нами  все
тот  же  абстракционистский  "trompe  d'oeil"  {‡десь:   оптический   эффект
(франц.).}.
     "—ерт побери, да это же просто находка! - сказал себе критик. - Ќет,  Я
не дурак, совсем не дурак".  ’ут  он  вздрогнул,  словно  человек,  который,
беспечно прогуливаЯсь, вдруг замечает, что ноги завели его на край пропасти.
…сли изложить на бумаге все эти идеи просто так, в том  виде,  в  каком  они
пришли ему в голову, что станут говорить за  столиками  "”лориана",  на  виз
Њаргутта, в официальных кругах, в кафе на улице Ѓрера? Џредставив себе  это,
он даже улыбнулсЯ. Ќет-нет, дело свое он, слава богу, знает в  совершенстве.
Љаждый предмет требует особого к себе подхода, а что касаетсЯ Языка, которым
следует говорить о живописи, то здесь он в своей стихии.
     Ћдин лишь Џольтергайстер мог  бы  еще  с  ним  потЯгатьсЯ.  ‚  вопросах
авангардистской критики он, Њалусарди, пожалуй, самый видный  специалист,  и
боЯтсЯ его больше, чем кого бы то ни было.
     ‘пустЯ час он уже сидел в гостиничном номере. ђаскрыв каталог  Ѓиеннале
на странице, где  говорилось  о  ‘куиттине,  поставив  перед  собой  бутылку
минеральной воды и не выпускаЯ изо рта сигареты, он писал:
     "... ему (то есть ‘куиттине) почти невозможно отказать - как бы ни было
заметно  неизбежное,  сознательно  достигаемое   и   порой   слишком   Явное
заимствование стилистических приемов - в известной жесткости  и  безудержном
стремлении к формальному аскетизму, которые, не зачеркиваЯ его  тЯготениЯ  к
диалектической казуальности, утверждают четкие нормы такого изобразительного
или,,  вернее  сказать,  эвокативного  акта,  как  настойчивое   ритмическое
расположение фигур в соответствии с тщательнейшим отбором прообразов..."
     Ќо как мало-мальски прилично выразить потаенный смысл вполне  банальной
концепции "trompe d'oeil"? Ђ хотЯ бы вот так:
     "€менно  здесь  проЯснЯетсЯ,   каким   образом   мондриановский   прием
используетсЯ им лишь в пределах, определЯющих переход от понЯтиЯ к осознанию
реальности, и эту реальность он действительно представлЯет  с  феноменальным
умением подметить все самое необходимое; но своевременно используемый  прием
абстрагированиЯ позволЯет художнику произвести очень широкую и  ранее  никем
не осуществлЯвшуюсЯ операцию подмены..."
     „важды перечитав написанное, он покачал головой, зачеркнул  определение
"безудержном" и перед словом "тЯготениЯ" вставил "неодолимого";  прочел  еще
два раза, снова покачал головой, снЯл телефонную трубку, попросил  соединить
его с баром,  заказал  двойное  виски  и,  развалившись  в  кресле,  отдалсЯ
извилистому течению мысли. “довлетворенности не было. Њожет, виски  принесет
желанное вдохновение.
     € принесло. Ћзарило, как молнией. ‚едь если,  осенило  его,  ведь  если
поэзиЯ герметиков вызвала к жизни специфическую герметическую критику, разве
не  справедливо  ждать  от  абстракционизма,  что  он  породит  свою  особую
абстракционистскую критику? …го даже в  жар  бросило,  когда  он,  пока  еще
смутно, представил себе, как  можно  развить  столь  смелую  идею.  ‚от  это
озарение! „о чего же просто и в то же времЯ  трудно!  Љак  все  простое.  ‚о
всЯком  случае,  никто  еще  до  такого   не   додумалсЯ.   Ћн,   он   будет
основоположником новой школы. ‚ сущности, всего и  дела,  что  перенести  на
страницы рецензии технику, до сих пор применЯвшуюсЯ лишь в живописи. ‘начала
нерешительно, как человек, которому в руки попал незнакомый механизм,  потом
- когда слова  уже  сами  стали  набегать  одно  на  другое  -  все  смелее,
раскованнее, и наконец в пароксизме самодовольства он писал:
     "... у него (то  есть  у  ‘куиттины)  в  контрапункте  некой  стратегии
свидетельства  обнаруживаетсЯ  Ядро  освобождениЯ  от   отжившего   рабского
следованиЯ постулатам свЯзи действительность-действительность, что  ЯвлЯетсЯ
безусловным признаком становлениЯ и, следовательно, тревожного погружениЯ  в
фатальный  момент,  при  котором  модули  приобретают  видимость  конкретной
субстанции, столь Явной и  ощутимой,  что  становитсЯ  совершенно  очевидным
превосходство поэтического начала".
     ’Яжело дыша, Њалусарди поставил точку. …го лихорадило.  Ћн  нетерпеливо
перечитал написанное. Ќет, еще не то. €нерциЯ  старых  привычек  по-прежнему
тЯнула  его  назад,  к  слишком  избитым  средствам  выражениЯ.  Ќужно  было
разорвать и эти последние цепи,  обрести  подлинную  свободу.  €  он  очертЯ
голову ринулсЯ в неизвестное.
     "•удожник, - писал он в экстазе,  -  от  раз  воз  них  сознамство  под
мирозавение. Џерекотум эземистичности! Ќечтоиноекак законобил да бы  оксивал
серпентизмы. ‘аронадельно квалитарные буролески выхаиваниЯ.  “равносилие  он
она оно у  ‘куиттины  себеволит  замикодавность.  ’амброн  тамброн,  ктобымы
наковесили  с  черенамией  портозовства  в   госитарной   полиэнтосификации,
выкомеривает тум или барам..."
     Љогда Њалусарди  перевел  дух,  было  уже  темно.  Ћн  чувствовал  себЯ
разбитым  и  измочаленным,  словно   его   основательно   поколотили.   ‡ато
счастливым. ‚округ валЯлось полтора десЯтка  густо  исписанных  страниц.  Ћн
собрал их. ‚се перечитал, маленькими глотками допиваЯ виски,  оставшеесЯ  на
дне стакана. ‡атем изобразил что-то вроде победного танца. —ерт побери,  кто
посмеет теперь сказать, что он не гений!
        
     ‹ениво развалЯсь на диване, ”абрициЯ ‘мит-‹омбрасса, девушка  в  высшей
степени осведомленнаЯ или, выражаЯсь изЯщнее,  "весьма  тонко  чувствующаЯ",
жадно  читала  критическую  статью.  ‚друг  она  расхохоталась.  "’ы  только
послушай,  „иомеда,  что  за  прелесть!  -  воскликнула  она,  обращаЯсь   к
приЯтельнице.   -   Џослушай,   что   выдал   Њалусарди   этим    несчастным
фигуративистам: "...в госитарной  полиэнтосификации,  выкомеривает  тум  или
барам"!
     Ћбе девушки от души посмеЯлись.
     "„ействительно остроумно, - подтвердила „иомеда. - Ћбожаю Њалусарди. Ћн
неподражаем!"
  
                                   ЉаплЯ 
 
     ЉаплЯ  воды  поднимаетсЯ  по  ступенькам  лестницы.  ‘лышишь?  ‹ежа  на
кровати, в темноте, Я слежу за ее осторожным движением. Љак это она  делает?
Џодпрыгивает? ’ик, тик - доноситсЯ до менЯ дробно. Џотом  каплЯ  замирает  и
иногда всю оставшуюсЯ часть ночи не дает больше о себе знать.  €  однако  же
она поднимаетсЯ. ‘о ступеньки на ступеньку перемещаетсЯ вверх, в отличие  от
всех других капель, падающих, в полном  соответствии  с  законом  всемирного
тЯготениЯ, только вниз,  производЯ  при  падении  короткий  щелкающий  звук,
знакомый всем людЯм земли. Ђ эта нет: медленно  всходит  она  по  лестничным
маршам подъезда "…" нашего огромного многоквартирного дома.
     € заметили это не мы, так тонко все чувствующие и такие впечатлительные
взрослые, а девочка - служанка со второго этажа, заморенное,  невежественное
существо. Ћна услышала ее  однажды  поздним  вечером,  когда  весь  дом  уже
засыпал. Џослушав немного, девочка не выдержала, встала с постели и побежала
будить хозЯйку. "‘иньора, - зашептала она,  -  синьора!"  -  "—то  такое?  -
спросила хозЯйка, вздрогнув. - —то случилось?"  -  "’ам  каплЯ,  синьора,  -
каплЯ,  котораЯ  поднимаетсЯ  по  лестнице!"  -  "—то-что?"  -  спросила  та
оторопело. "’ам каплЯ поднимаетсЯ по  ступенькам",  -  повторила  служаночка
чуть не плача. "„а ты с ума сошла! - напустилась на нее хозЯйка.  -  Њарш  в
постель, сейчас же! ’ы просто пьЯна, бесстыжаЯ! ’о-то Я  стала  замечать  по
утрам, что вино в бутылке убывает! Ђх ты грЯзнаЯ тварь! …сли ты  думаешь..."
Ќо девчонка уже убежала к себе и забилась под одеЯло.
     "€ взбредет же в голову такое!.. ‚от дура!.." - думала, лежа в  тишине,
хозЯйка - спать ей уже не хотелось. Ќо невольно вслушиваЯсь  в  царЯщее  над
миром ночное  безмолвие,  она  вдруг  тоже  различила  эти  странные  звуки.
„ействительно, по лестнице поднималась каплЯ.
     Љак примернаЯ хозЯйка, она хотела было встать и посмотреть, в чем дело.
„а  разве  что-нибудь  разглЯдишь  в  тусклом  свете   маленьких   лампочек,
освещающих пролеты? Љак станешь искать среди ночи, на темной лестнице и  еще
по такому холоду какую-то каплю?
     Ќазавтра слух о капле пополз из квартиры в квартиру, и теперь уже все в
доме о ней знают, хотЯ и предпочитают об этом не говорить,  как  о  какой-то
глупости, в которой стыдно даже признатьсЯ. € теперь  в  темноте,  когда  на
весь  род  людской  наваливаетсЯ  ночь,  уже  многие  напрЯгают  слух:  кому
мерещитсЯ одно, кому - другое.
     ‚ иные ночи каплЯ молчит. Ђ иногда, наоборот, на протЯжении  нескольких
часов она только и делает, что  поднимаетсЯ  все  выше,  выше;  и  начинаешь
думать, что она больше вообще не остановитсЯ. Љогда  кажетсЯ,  что  эти  еле
слышные звуки замирают у твоего порога,  сердце  начинает  отчаЯнно  битьсЯ:
слава богу, не остановилась, вон удалЯетсЯ - тик, тик, -  теперь  пойдет  на
следующий этаж.
     џ точно знаю, что жильцы с бельэтажа уже чувствуют себЯ в безопасности.
ђаз каплЯ, думают они, прошла мимо  их  двери,  значит,  она  больше  их  не
побеспокоит. Џусть теперь волнуютсЯ другие, такие, например, как Я,  живущий
на седьмом этаже, а им уже не страшно. Ќо откуда они знают, что в  следующую
ночь каплЯ возобновит свое движение с того места,  где  она  остановилась  в
предыдущую, а не начнет все сначала, отправившись в  путь  с  самых  нижних,
вечно сырых и почерневших от грЯзи  ступенек?  Ќет,  все-таки  и  им  нельзЯ
чувствовать себЯ в безопасности.
     “тром, выходЯ из дому, все внимательно разглЯдывают  ступеньки:  может,
хоть какой-то знак осталсЯ? Ќо, как и следовало ожидать, ничего не находЯт -
ни малейшего отпечатка. „а и вообще, кто станет утром принимать эту  историю
всерьез? “тром, когда светит солнце,  человек  чувствует  себЯ  сильным,  он
прЯмо-таки лев, хотЯ еще несколько часов тому назад трЯссЯ от страха.
     Ђ может, те, с бельэтажа, все-таки правы? ‚прочем, и  мы,  поначалу  не
слышавшие ничего и считавшие себЯ вне опасности, с некоторых  пор  по  ночам
тоже стали улавливать какие-то звуки. „а, верно, каплЯ пока еще  далеко.  „о
нашего слуха доноситсЯ через стены лишь едва различимое тиканье, слабый  его
отголосок. Ќо ведь это означает, что она поднимаетсЯ, подходЯ  все  ближе  и
ближе.
     € ничего не помогает, даже если ты ложишьсЯ спать в самой удаленной  от
лестничной клетки комнате. ‹учше уж слышать этот звук, чем  проводить  ночи,
гадаЯ, раздастсЯ он сегоднЯ или нет. ’е, кто живет в таких дальних комнатах,
иногда не выдерживают, пробираютсЯ в коридор  и,  затаив  дыхание,  стоЯт  в
ледЯной передней за дверью, слушают.
     Ђ услышав ее, уже не осмеливаютсЯ отойти, объЯтые неизъЯснимым страхом.
Ќо еще хуже, когда все тихо: вдруг, именно в тот момент, когда ты  вернешьсЯ
в постель, этот звук возобновитсЯ?
     ‘траннаЯ  какаЯ-то  жизнь.  €  никому   нельзЯ   пожаловатьсЯ,   что-то
предпринЯть, найти какое-то объЯснение, которое снЯло  бы  с  души  тревогу.
Ќевозможно даже поделитьсЯ с жильцами  из  других  домов,  с  теми,  кто  не
испытал этого на себе. "„а  что  еще  за  каплЯ  такаЯ?  -  спрашивают  они,
раздражаЯ своим желанием внести в дело  Ясность.  -  Њожет,  это  мышь?  €ли
выбравшийсЯ из подвала лЯгушонок? „а нет же! Ђ может, вообще  все  это  надо
понимать иносказательно, - не сдаютсЯ они, -  как,  скажем,  символ  смерти?
Ќичего  подобного,  господа,  это  просто-напросто  каплЯ,  но  только   она
почему-то поднимаетсЯ по лестнице".
     Ќу, а если заглЯнуть глубже,  может,  мы  так  пытаемсЯ  передать  свои
сновидениЯ и тревоги или сладкие мечты о тех далеких  краЯх,  где,  как  нам
кажетсЯ, царит счастье? ‚ общем, нет ли здесь  поэтического  образа?  Ќичего
подобного. Ђ не тЯга ли это к еще более далеким - совсем уже на краю света -
землЯм, которых нам никогда не достичь? „а нет же, говорю вам, это не шутка,
и  не  нужно  искать  здесь  никакого  двойного  смысла.  “вы,  речь   идет,
по-видимому, просто о капле воды, котораЯ  ночами  поднимаетсЯ  по  лестнице
вверх. ’ик, тик - крадучись, со ступеньки на ступеньку. Џотому-то и страшно.
 
                         ‡имнЯЯ ночь в ”иладельфии 
 
     ‚  самом  начале  июлЯ  1945   года   альпийский   проводник   ѓабриэле
”ранческини, поднЯвшись в одиночку по ‚аль Љанали (Џале ди  ‘ан  Њартино  ди
Љастроцца), чтобы опробовать новый подход к отвесному склону —има дель Љоро,
увидел наверху, примерно в ста метрах от скального основаниЯ, что-то  белое,
свисавшее с небольшого выступа над  пропастью.  ‚глЯдевшись  хорошенько,  он
понЯл, что это парашют, и вспомнил,  что  в  Январе  где-то  в  этих  местах
разбилсЯ американский четырехмоторный самолет, летевший из Ђвстрии; семь или
восемь членов его экипажа благополучно  приземлились  в  ѓозальдо,  а  двоих
отнесло ветром в сторону, и было видно, как они опускались за горную грЯду Љ
рода ѓранде. Ѓольше о них не слышали.
     ‘ карниза свисали белые стропы, на которых болталось что-то темное - то
ли сумка с неприкосновенным запасом,  то  ли  останки  самого  летчика,  над
которыми хорошо поработали солнце, вороны и снежные бури. ‘клон в этом месте
был очень крутым, но не таким  уж  неодолимым  -  примерно  третьей  степени
сложности. ”ранческини довольно быстро добралсЯ до  карниза  и  увидел,  что
чернаЯ штуковина - просто клубок перепутанных и обрезанных ножом  лЯмок.  Ћн
стЯнул парашют вниз. —уть поодаль, на небольшой террасе,  виднелсЯ  какой-то
Ярко-красный предмет: это был двойной прорезиненный жилет с  парой  странных
металлических рычажков; стоило привести в действие один из  них,  как  жилет
мгновенно со свистом наполнилсЯ воздухом. Ќа нем была  надпись:  ‹-т  ”.  Џ.
Њюллер, ”иладельфиЯ. …ще ниже ”ранческини нашел пустую обойму от пистолета -
все патроны были расстрелЯны, - а в самом низу, в углублении, между скалой и
снегом,  заполнЯвшим  расщелину,  -  зеленый  фланелевый  шарф  из  военного
обмундированиЯ и короткий штык с обломанным острием. ‘амого летчика нигде не
было.
 
     (Џервым выпрыгнул ”ранклин „ж. ѓоджер, следом за ним - он. Ђ остальные?
Ѓелый купол его парашюта уже раскрылсЯ,  а  те  почему-то  все  не  прыгали.
Џарашют ѓоджера был под ним,  метрах  примерно  в  пЯтидесЯти.  ђев  моторов
постепенно затихал, словно уходил в вату.
     Ћн заметил, что по мере того, как они снижались,  ветер  относил  ил  в
сторону от долины, к горам, покрытым снегом. ѓоры  росли  прЯмо  на  глазах,
ощетиниваЯсь причудливыми скалами; они были изрезаны темными расщелинами, на
дне которых, отливаЯ голубизной, лежал снег.
     "ѓоджер! ѓоджер!" - позвал  он,  но  тут  между  ним  и  его  товарищем
внезапно выросла стена. Ћна быстро  приближалась.  ќто  был  желтовато-серый
отвесный склон, который вдруг стал валитьсЯ на него. ‚ытЯнув вперед руки, он
попыталсЯ смЯгчить удар.)
 
     ‘пустившись в долину, ”ранческини сообщил  об  увиденном  на  ближайший
американский пост. Ќаверх он вернулсЯ лишь через  двенадцать  дней.  ‡а  это
времЯ снег заметно подтаЯл, но новые поиски ни к чему не привели. Ћн  совсем
уже собралсЯ уходить, как вдруг  справа,  в  углублении,  увидел  наполовину
вытаЯвший из снега труп - почти нетронутый, только с пустыми  глазницами;  и
еще на темени у него  виднелась  страшнаЯ  рана,  круглаЯ  и  глубокаЯ,  как
чашка...  ќто  были  останки  мужчины  лет   двадцати   четырех,   высокого,
темноволосого. Ќад трупом уже вились мухи.
 
     (Ћн ударилсЯ о стену, правда, удар был не таким сильным, как можно было
ожидать. “хватитьсЯ ни за что не удалось; его отбросило от стены, и он повис
в воздухе, почему-то перестав снижатьсЯ. Џарашют зацепилсЯ за едва  заметный
выступ. ’еперь он висел над бездной.
     ‚округ торчали  бесформенные  обломки  скал,  потрескавшиесЯ,  древние,
просто непонЯтно было, на чем они держатсЯ. ‘ветило солнце.  Ќо  он  смотрел
вниз, на дно ущельЯ (сверху оно казалось почти плоским), на  эту  гладкую  и
такую манЯщую белую дорожку. “ него мелькнула мысль, что  он,  должно  быть,
выглЯдит сейчас очень смешно -  болтаетсЯ  на  стропах,  словно  марионетка.
ЏрЯмо напротив торчал какой-то кривой пик, похожий на монаха,  и,  казалось,
смотрел на него - без всЯкого сочувствиЯ.
     Ѓыло слишком тихо. Ћн снЯл шлем в надежде уловить  какой-нибудь,  пусть
хоть отдаленный звук, свидетельствующий  о  близости  человека.  Ќичего.  Ќи
крика, ни выстрела, ни колокольного звона, ни шума мотора. Ћн  закричал  изо
всех сил:  "ѓоджер!  ѓоджер!"  "ѓоджер,  ѓоджергоджер!  ѓодж...  ѓодж..!"  -
откликнулось эхо. •олодное, четкое, казалось, оно хотело  дать  ему  понЯть:
нет здесь никого и ничего, кроме скал, и все твои призывы напрасны.)
 
     Љогда  американцы  узнали  об  этом,  вместе  с  ”ранческини   в   горы
отправилось человек десЯть во главе с лейтенантом. Ѓез привычки к горам  они
с трудом добрались до места. Џроводник и офицер объЯснЯлись между  собой  на
ломаном французском. ’руп уложили в мешок, и отрЯд стал спускатьсЯ  вниз  по
крутому, забитому снегом каньону. Ќо в  одном  месте  на  их  пути  попалась
каменистаЯ осыпь.  ‡десь  офицер  приказал  всем  остановитьсЯ.  ”ранческини
воспользовалсЯ передышкой, чтобы получше рассмотреть "свою" стенку, особенно
один камин {“зкий вертикальный проход между скалами.}. ‚друг  уголком  глаза
он заметил какое-то движение. Њешок с трупом, подпрыгиваЯ на камнЯх, катилсЯ
вниз. ”ранческини взглЯнул на лейтенанта, но тот и бровью не повел.
 
     (‚ полутора метрах от его ног  тЯнулсЯ  небольшой  карниз,  на  котором
местами лежали подушки снега. ќто был единственный шанс. Ћн обрезал мешавшие
ему ремни и, уцепившись руками за стропы, стал потихоньку  спускатьсЯ,  пока
не коснулсЯ ногами опоры. ’еперь он стоЯл на карнизе.
     Ќо под карнизом была пропасть. —уть наклонившись, он поглЯдел вниз,  но
так и не смог увидеть, где же кончаетсЯ эта отвеснаЯ  стена.  ѓоры!  Ќикогда
раньше он не видел их вблизи. Ћни были чужими, слишком  красивыми  и  такими
обманчивыми. Љак же они ему сейчас  ненавистны!  €  все-таки  нужно  из  них
выбратьсЯ. ‚от если бы можно  было  использовать  стропы  парашюта.  Ќо  они
теперь висели над ним, разве до них дотЯнешьсЯ? ‚ечерело. ‘олнце близилось к
закату, и ему стало страшно. Ѓыло холодно^. "ќ-гей!" - отчаЯнно закричал он.
"ќ-ге-ге-гей!"  -  восьмикратно  отозвались  горы  даже  на  противоположной
стороне ущельЯ. ‚друг у него  мелькнула  надежда:  он  вытащил  пистолет  и,
поднЯв руку повыше, словно так его лучше услышат,  расстрелЯл  с  небольшими
интервалами  всю  обойму.  ќхо  откликнулось  на  каждый  выстрел.  €  вновь
наступила тишина. Ќикогда он еще не видел  ничего  более  неподвижного,  чем
горы, даже громады домов не могли быть неподвижнее. ‹етный комбинезон уже не
защищал от холода, и он стал хлопать  руками,  чтобы  согретьсЯ.  Џопробовал
закурить сигарету, но легче не стало. Љогда же наконец  ЯвЯтсЯ  эти  сволочи
немцы, чтобы взЯть его в плен?)
 
     ’ело они нашли у  подножиЯ  невысокой  стенки.  ‚о  времЯ  падениЯ  оно
вывалилось из мешка. Љое-как запихали его  обратно.  ”ранческини  с  помощью
двух поЯсных ремней дотащил мешок до того места, где  кончалсЯ  снег.  ‡десь
мешок положили на носилки. € снова остановились передохнуть.
 
     (‹ишь когда солнце перестало освещать самый высокий пик и  мрак  хлынул
вниз по ущельЯм, летчик окончательно понЯл, что он здесь один.  ‹юди,  дома,
огонь, теплые постели, плЯжи, девушки - все это казалось ему просто  нелепой
сказкой из какой-то потусторонней жизни.
     Ћн съел то немногое, что было  при  нем,  большими  глотками  опустошил
флЯжку с джином.  ‡автра  утром,  конечно  же,  кто-нибудь  за  ним  придет.
‘корчившись, он примостилсЯ на карнизе. Џопробовал еще позвать на помощь, но
эхо теперь, когда уже почти ничего не было видно, только  раздражало.  „жин,
усталость, молодость взЯли свое: он уснул.)
 
     ‹ейтенант попросил  ”ранческини  спуститьсЯ  до  Њальга  Љанали:  пусть
оттуда пришлют за ними мула. Ђ пока  они  будут  потихоньку  тащить  носилки
вниз. Ѓыло видно, что все чертовски устали.  ”ранческини  пошел  дальше,  но
вскоре услышал у себЯ за спиной  голоса:  это  американцы  бегом  спускались
следом  за  ним.  Ѓез  носилок.  "Ђ  как  же  покойник?"  -  поинтересовалсЯ
”ранческини. "Њы оставили его там, вон за той скалой". - "Љогда же вы за ним
вернетесь?" ‹ейтенант ответил: "Љогда он станет полегче".
 
     (Џроснувшись, он увидел ”иладельфию. —ерт возьми,  это  же  его  родной
город! Ћн видел, как в ночи сверкают под  луной  фасады  небоскребов,  а  их
черные острые грани уходЯт в бездну; видел белые улицы -  почему  они  такие
белые? ‚идел площади, и  памЯтники,  и  купола,  и  причудливые  конструкции
смонтированных на крышах и соперничающих со звездами реклам. Ќу да,  а  чуть
пониже, за махиной "„атчин €нк.", вон за тем лесом труб, - его дом.  Ќеужели
все спЯт? Џочему нет ни единого огонька? Ќи огонька, ни светЯщегосЯ окна, ни
крошечного Язычка зажигалки! € улицы такие  пустынные,  и  не  видно  машин,
пересекающих  эти  белоснежные  перекрестки.   ‹ишь   где-то   высоко-высоко
посверкивают, словно голубые кварцевые  пластины,  стеклЯнные  крыши  зимних
садов, но и там, наверху, все погружено в страшный сон.
     ”иладельфиЯ мертва. Џроизошла какаЯ-то таинственнаЯ катастрофа, и город
стал вот таким - турбины остановились, кабины лифтов застыли  на  полпути  в
своих бетонных колодцах, котлы потухли, старые квакеры  окаменели,  держа  в
руках немые телефонные трубки. •олод  множеством  жал  проникает  в  меховые
сапоги. Ќо что это за звук, похожий  на  подавленный  вздох?  Њожет,  ветер,
гулЯЯ по колоннадам, извлекает из них жалобный стон?  €ли  это  человеческий
голос? ‚ременами ему чудитсЯ какаЯ-то неЯснаЯ музыка: звуки скрипок и гитар,
доносЯщиесЯ из  таинственных  недр  окружающих  его  небоскребов.  Ќа  самых
высоких шпилЯх лежит серебристаЯ пыль. •олод режет  тело,  как  лезвиЯми.  Ђ
бог, о котором он столько слышал в своей жизни, - где он, этот бог? „а  нет,
это не ”иладельфиЯ, черт побери, это самаЯ гнуснаЯ на всей земле Яма.)
 
     ’ак  младший  лейтенант  Њюллер  осталсЯ  на  солнце  один  на  один  с
обступившими его горами. Џастухи, которые поднимаютсЯ летом в горы со своими
овцами, снЯли с него кожаные сапоги - они еще неплохо сохранились, - а труп,
не выдержав зловониЯ,  сожгли.  —ерез  три  месЯца  вернулись  американцы  и
забрали кости.
 
     (Ќаступил рассвет. Ќу и что? Ќочной холод  так  глубоко  проник  в  его
тело, что и тысЯчи лет не  хватило  бы,  чтобы  его  отогреть.  Ћт  младшего
лейтенанта Њюллера не осталось больше ничего, кроме вот  этого  оцепеневшего
тела. ‚ершины, склоны, нависающие снежные шапки еще спЯт. Ќикто  не  придет.
’еперь он видит, как глубока разверзшаЯсЯ под  ним  пропасть.  ‚се,  что  он
делает,  он  делает  автоматически,  без  внутренней  убежденности.  ‘нимает
меховые сапоги, вытаскивает короткий штык, чтобы можно было  втыкать  его  в
щели между камнЯми и таким образом держатьсЯ на  стене.  Ќаходит  достаточно
широкий, вертикально уходЯщий вниз камин. Њожет, удастсЯ втиснутьсЯ в  него?
‘ неодолимой вЯлостью он пытаетсЯ это  сделать,  упираЯсь  руками.  Ќо  руки
стали словно чужие, совсем утратили чувствительность. € вот он уже в камине,
спускаетсЯ  вниз  сантиметр  за  сантиметром.  Ќа  мгновение  его  ослеплЯет
солнечный луч, играющий на плоской скале где-то высоко-высоко.
     Љогда кончитсЯ эта пропасть? Љамень, на который он оперсЯ правой ногой,
срываетсЯ вниз. Ћн слышит грохот камнепада.  Љончик  штыка  тщетно  царапает
стенку. ЉакаЯ-то сила медленно и неумолимо опрокидывает его  назад.  Ќо  вот
стена наклонЯетсЯ, становЯсь почти горизонтальной. ‘пасен! ѓоры подхватывают
громкий хохот, отраженный тремЯ, пЯтью, десЯтью  стенками.  Ќо  и  он  скоро
смолкает. ‹етит вниз штык, отскакиваЯ от скал и весело звЯкаЯ. €  опЯть  все
неподвижно и безмолвно.)
          
     ‘ейчас здесь ничего не осталось. —тобы сохранить хоть какую-то  памЯть,
сторож горного приюта "’ревизо"  в  том  месте,  где  три  месЯца  пролежали
останки летчика, на пирамидке лежащих среди  травы  камней  красной  краской
вывел имЯ: ”. Џ. Њюллер - и нарисовал крест, а под ним  добавил  по  ошибке:
ЂнглиЯ. Ќаверное, потому, что от диких скал ‚аль Љанали и Ђмерика, и  ЂнглиЯ
одинаково далеко, за миллиарды километров, так что ошибитьсЯ очень просто.

 
                             Љак убили дракона 
           
     ‚ мае 1902 года некий „жозуе ‹онго - крестьЯнин  графа  „жерола,  часто
ходивший на охоту в горы, - сказал, что  он  видел  в  ‘ухом  „олу  какую-то
здоровенную зверюгу, похожую на дракона.
     ‚ Џалиссано, деревушке, находившейсЯ в самом конце долины, испокон веку
жила легенда о том, что где-то здесь, в одном из безводных  ущелий,  до  сих
пор еще сохранилось  такое  чудище.  Ќо  никто  не  принимал  эти  россказни
всерьез.  Ћднако  на  сей  раз  доводы  ‹онго,  убедительность  его  слов  и
подробности пережитого им приключениЯ, совершенно не менЯвшиесЯ от  рассказа
к рассказу, наводили на мысль, что и впрЯмь что-то такое там  есть,  и  граф
Њартино „жерол решил убедитьсЯ в этом самолично. Ћн, конечно,  понимал,  что
ни о каком настоЯщем драконе и речи быть не может, но нельзЯ было исключить,
что в здешних пустынных ущельЯх обитает какаЯ-нибудь  крупнаЯ  змеЯ  редкого
вида.
     Љомпанию в этой экспедиции ему составили  губернатор  провинции  Љуинто
Ђндронико со своей бесстрашной красавицей  женой  Њарией,  ученый-натуралист
€нгирами и его  коллега,  искусный  мастер  по  изготовлению  чучел,  ”усти.
ѓубернатор, человек скептического склада ума и не очень  сильной  воли,  уже
давно заметил, что жена его неравнодушна к „жеролу, но  как-то  не  придавал
этому значениЯ и,  когда  ЊариЯ  предложила  ему  поехать  вместе  с  графом
охотитьсЯ на дракона, согласилсЯ не задумываЯсь. Ћн совершенно  не  ревновал
жену к Њартино и нисколько ему не завидовал, хотЯ тот  был  намного  моложе,
красивее, сильнее, храбрее и богаче его.
     € вот как-то после полуночи из города в сопровождении  восьми  верховых
охотников выехали  два  экипажа;  к  шести  утра  они  были  уже  у  деревни
Џалиссано. „жерол, красавица ЊариЯ и оба натуралиста спали. Ѓодрствовал один
лишь Ђндронико; он и велел остановить лошадей  перед  домом  своего  старого
знакомого - докт