длЯ
менЯ,  человека  сдержанного и  трезвого, такаЯ  экспансивность  была чем-то
благотворным,  блаженно  новым.  €  еще:  не  только этот  несчастный  юноша
вернулсЯ  к  жизни - после вчерашнего ливнЯ  ожила  и всЯ  природа. Љогда мы
вышли из ресторана, ослепительно сверкало  уже совсем спокойное море, синева
его сливалась с  небесной лазурью,  где парили  белые чайки.  ‚ы ведь знаете
пейзаж  ђивьеры. Ћн всегда  красив, но  он банален, как открытка с видом: он
безмЯтежно предстает перед вами  со своими неизменно Яркими красками;  это -
соннаЯ,  лениваЯ  красота,  котораЯ равнодушно  открывает себЯ  постороннему
взглЯду, как пышнаЯ красавица гарема. Ќо выпадают  дни, правда очень  редко,
когда эта красота просыпаетсЯ,  прорываетсЯ  наружу,  словно громко окликает
вас  неистово сверкающими  красками,  победно швырЯет  вам  в  лицо  пестрое
изобилие своих цветов, горит, пылает  чувственностью. € такой ликующий  день
родилсЯ из бушующего хаоса грозовой ночи; омытые дождем, поблескивали улицы,
бирюзой отсвечивало небо, там и сЯм вспыхивали цветущие кусты - разноцветные
факелы среди сочной, напоенной влагой зелени. ’ак  прозрачен был пронизанный
солнцем воздух, что горы словно посветлели и приблизились, - казалось, они с
любопытством  толпились вокруг отполированного, блистающего городка; во всем
ощущалсЯ  бодрЯщий,  настойчивый  зов природы,  и сердце невольно покорЯлось
ему.
     - ‚озьмем экипаж, - сказала Я, - и покатаемсЯ по набережной.
     Ћн радостно кивнул головой, - вероЯтно впервые после приезда этот юноша
видел  и замечал природу. „о сих  пор он не знал ничего, кроме  душного зала
казано, пропитанного тЯжелым запахом  пота, скопища людей с  обезображенными
азартом лицами и неприветливого, серого, шумливого морЯ. Ђ теперь перед нами
грандиозным раскрытым  веером лежало залитое солнцем взморье,  и восхищенный
взор блуждал по Ясным  далЯм. Њы медленно ехали в колЯске (автомобилей тогда
еще не  было) по чудесной дороге, мимо  бесчисленных вилл, - виды  сменЯлись
видами, и  сотни раз, у каждого  дома, у каждой виллы, притаившейсЯ в зелени
пиний, возникало  тайное желание: здесь можно  бы жить тихо, спокойно, вдали
от мира...
     Ѓыла ли  Я когда-нибудь в  жизни  счастливей, чем  в этот час? Ќе знаю.
ђЯдом со мной сидел молодой человек, вчера еще задыхавшийсЯ в  тисках смерти
и рока,  а  теперь  зачарованный  искристым  потоком  солнца; он,  казалось,
помолодел на много лет. Ћн стал совсем мальчиком, красивым, резвым ребенком,
с  веселым и в то  же времЯ почтительным  взглЯдом, и больше всего восхищала
менЯ его  чуткость:  если  подъем был  слишком  крут  и  лошадЯм приходилось
трудно, он проворно соскакивал, чтобы подтолкнуть экипаж. ‘тоило мне указать
на растущий  близ дороги цветок, как он спешил сорвать его.  Њаленькую жабу,
котораЯ, соблазненнаЯ вчерашним дождем, медленно ползла по дороге, он поднЯл
и бережно отнес  в траву,  чтобы  ее не раздавил проезжающий  экипаж; и  все
времЯ он, смеЯсь, рассказывал премилые  смешные истории, и в этом смехе было
длЯ  него  спасение,  ведь  иначе  он  должен   был  бы  петь,  прыгать  или
безумствовать, такое восторженное опьЯнение владело им.
     Љогда  мы медленно  проезжали по крохотной  горной деревушке,  он вдруг
почтительно снЯл  шлЯпу. џ  удивилась:  кого  приветствовал он  здесь, чужой
среди  чужих?  ‚  ответ  на  мой  вопрос  он,  слегка  покраснев  и   словно
оправдываЯсь, объЯснил, что мы проехали мимо церкви, а  у  них в Џольше, как
во  всех строго католических странах, с детства приучают снимать шлЯпу перед
каждой церковью  и  каждой часовней.  ќто  почтительное  уважение к  религии
тронуло  менЯ; вспомнив  про  крестик, о котором  он упоминал,  Я  спросила,
верующий  ли  он,  и когда  он, несколько смущенный,  скромно  ответил,  что
надеетсЯ удостоитьсЯ благодати, мне неожиданно пришла в голову мысль.
     - ‘тойте! -  крикнула  Я  кучеру и  поспешно  вышла  из экипажа.  Ћн  в
изумлении последовал за мной.
     - Људа вы? - спросил он.
     џ ответила только:
     - €дите за мной.
     ЏройдЯ  несколько шагов  назад по дороге, мы  приблизились к  церкви  -
небольшой, сложенной из кирпича часовенке. „верь была открыта. ‘мутно серели
оштукатуренные голые: стены, желтый клин света  врезалсЯ в  полумрак. ’ускло
мерцали две свечи, освещаЯ маленький алтарь; пахло ладаном. Њой спутник снЯл
шлЯпу,  опустил руку  в  чашу  со  свЯтой водой,  перекрестилсЯ  и преклонил
колени. Љак только он встал, Я схватила его за руку.
     - Џодойдите, -  оказала Я, - к алтарю или  свЯщенному длЯ вас образу  и
дайте обет, который Я вам подскажу.
     Ћн посмотрел на менЯ удивленно, почти  испуганно. Ќо тут же понЯл менЯ,
подошел к одной из ниш, осенил себЯ крестом и послушно опустилсЯ на колени.
     -  ЏовторЯйте за  мной, - сказала Я, дрожа от волнениЯ, - повторЯйте за
мной: "ЉлЯнусь..."
     - ЉлЯнусь, - повторил он.
     џ продолжала:
     "...что никогда больше не приму участиЯ в игре на деньги, какова бы она
ни была, что  никогда  больше не стану рисковать своей жизнью  и честью ради
этой страсти".
     ‘  трепетом  повторил он мои  слова; отчетливо, громко прозвучали они в
пустой  церкви. Џотом на мгновение стало тихо, так тихо, что снаружи донессЯ
шелест  листвы, по  которой пробегал  ветер. € тут  он  с внезапным порывом,
словно  кающийсЯ   грешник,   в  молитвенном  экстазе,  какого  мне  еще  не
приходилось  видеть,  начал  быстро,  неистовой  скороговоркой,  произносить
непонЯтные мне слова на польском Языке. ’о была  пламеннаЯ молитва,  молитва
благодарственнаЯ и покаЯннаЯ, ибо  вновь и вновь в этой  бурной исповеди его
голова смиренно клонилась долу, все с большей страстностью лилась незнакомаЯ
речь, и все жарче, все более истово повторЯл он  одно и  то же слово. Ќи до,
ни после, ни  в одной  церкви  мира  не слыхала  Я такой молитвы.  …го  руки
судорожно вцепились в спинку деревЯнной  скамеечки,  все тело сотрЯсалось от
внутренней бури. Ћн  ничего не  видел,  ничего  не  чувствовал; казалось, он
пребывал в  другом  мире,  в  некоем очистительном  огне  преображениЯ,  или
вознессЯ в иные, горние пределы. Ќаконец, он медленно встал, перекрестилсЯ и
устало повернулсЯ ко  мне.  Љолени у него  дрожали,  лицо было бледно, как у
смертельно утомленного человека. Ќо  когда  он взглЯнул  на менЯ,  его глаза
просиЯли,  чистаЯ, поистине  благочестиваЯ  улыбка озарила  его  изможденное
лицо; он подошел ближе,  поклонилсЯ русским земным поклоном, взЯл мои руки в
свои и благоговейно поднес их к губам.
     - ‚ы посланы мне ботом, Я возблагодарил его.
     џ  не  нашлась, что ответить. Ќо  Я от души пожелала, чтобы под низкими
сводами вдруг зазвучал орган,  ибо  Я чувствовала, что добилась своего: этот
человек спасен мною навсегда.
     Њы  вышли из  церкви  на сиЯющий, льющийсЯ потоком свет  этого поистине
майского днЯ; никогда  мир не казалсЯ мне таким  прекрасным. …ще два часа мы
медленно  катались  по  живописной  дороге, извивавшейсЯ среди холмов,  и за
каждым поворотом открывались все новые прелестные виды. Ќо мы молчали. Џосле
такого взрыва чувств все слова казались пошлыми. € когда мой взглЯд случайно
встречалсЯ  с его взглЯдом,  Я смущенно отворачивалась, так сильно волновало
менЯ зрелище сотворенного мной чуда.
     Ћколо пЯти часов вечера мы вернулись в Њонте-Љарло. Њне предстоЯл визит
к  родственникам, от которого невозможно было уклонитьсЯ. Ћткровенно говорЯ,
в глубине души Я жаждала покоЯ после пережитых волнений - слишком много было
счастьЯ.  џ  чувствовала,  что  мне  нужно  отдохнуть  от   этого  состоЯниЯ
восторженного экстаза, впервые в жизни испытанного мной. Џоэтому Я попросила
своего питомца только на минутку зайти ко мне в отель; там, в своей комнате,
Я передала ему деньги  на дорогу  и выкуп драгоценностей. Њы условились, что
за времЯ  моего  отсутствиЯ он возьмет билет,  а в  семь часов встретимсЯ  в
вестибюле  вокзала за  полчаса до прихода поезда, который через ѓеную увезет
его домой. Љогда Я протЯнула ему пЯть банкнот, у него побелели губы.
     - Ќет... не надо денег... прошу вас, не надо денег... - глухо прошептал
он,  отдергиваЯ дрожащие  пальцы. - Ќе надо денег...  не надо денег... Я  не
могу  их  видеть,  - повторил он, словно испытываЯ физическое отвращение или
страх.
     Ќо  Я  успокаивала  его,  говорила,  что даю  ему  в  долг,  - если  он
стеснЯетсЯ брать, может дать мне расписку.
     -  „а... да...  расписку,  -  пробормотал  он,  отводЯ  глаза,  скомкал
бумажки,  как что-то  липкое, приставшее  к пальцам,  сунул  их, не глЯдЯ, в
карман  и  быстро, размашисто набросал  на  листке несколько слов. Љогда  он
поднЯл голову,  лоб у  него  был  влажный  от  пота  -  казалось,  его  била
лихорадка; протЯгиваЯ мне  листок, он вздрогнул, словно  ток пробежал по его
телу, и вдруг  - Я невольно отшатнулась - он упал на колени и поцеловал край
моего платьЯ. ‚  этом  движении  было столько  чувства, что Я задрожала всем
телом; странное смЯтение охватило менЯ, Я могла только прошептать:
     - Ѓлагодарю вас  за  то, что вы так благодарны. Ќо, пожалуйста,  уйдите
теперь. ‚ семь часов в вестибюле вокзала мы простимсЯ.
     Ћн взглЯнул на менЯ; слезы умилениЯ застилали ему глаза; одно мгновение
мне казалось,  что он хочет что-то сказать, одно мгновение мне чудилось, что
он сейчас устремитсЯ ко мне. Ќо  вот он опЯть низко-низко поклонилсЯ и вышел
из комнаты.

     Њиссис Љ. опЯть прервала свой рассказ. Ћна встала, подошла к окну и, не
двигаЯсь, долго  смотрела  на  улицу;  плечи  ее  слегка дрожали. ‚друг  она
решительно  обернулась:  ее руки, доселе  спокойные и безучастные,  внезапно
сделали  резкое,  порывистое  движение, словно что-то  разрываЯ.  ‡атем  она
твердо, почтЯ с вызовом взглЯнула на менЯ и продолжала:
     - џ  обещала, что буду говорить вполне  откровенно.  ‘ейчас Я вижу, как
необходимо было это обещание.  ‹ишь теперь,  когда Я впервые заставлЯю  себЯ
описывать одно  за другим все событиЯ этого  днЯ  и стараюсь облечь  в Ясные
слова  запутанный  клубок  смутных ощущений, лишь теперь Я вижу многое, чего
тогда  не  понимала или,  быть  может, не  хотела  понимать. € потому Я хочу
твердо  и решительно сказать правду и себе и вам: тогда, в ту  минуту, когда
он вышел из комнаты и Я осталась  одна,  Я почувствовала убийственный удар в
сердце, от  которого  у  менЯ потемнело  - в  глазах; что-то  причинило  мне
жестокую  боль,  но  Я не знала или отказывалась знать - почему трогательнаЯ
почтительность моего питомца так глубоко уЯзвила менЯ.
     Ќо  теперь,  когда  Я  заставлЯю  себЯ  беспощадно извлекать из  памЯти
прошлое, глЯдЯ на него как бы со стороны, когда, призвав вас в свидетели,  Я
не  вправе  ничего  скрывать,  трусливо  утаивать чувства,  в которых стыдно
сознаватьсЯ, теперь у  менЯ нет сомнений: то, что мне тогда  причинило такую
боль,  было разочарование...  этот  юноша  так  покорно  ушел... без  всЯкой
попытки удержать менЯ, остатьсЯ  со мной... он так  безропотно и почтительно
покорилсЯ моей просьбе уехать, вместо того чтобы сжать менЯ в объЯтиЯх... он
почитал  менЯ только как свЯтую, котораЯ Явилась ему на его пути, и не... не
видел во мне женщины.
     ќто  было разочарование... разочарование, в  котором  Я не признавалась
себе ни тогда, ни позже,  но женщина все постигает сердцем, без слов. Џотому
что... теперь Я себЯ больше не обманываю - если бы этот человек обнЯл менЯ в
ту минуту, позвал менЯ, Я пошла бы за ним на край света, Я опозорила бы свое
имЯ, имЯ своих детей... презрев людскую молву и  голос рассудка, Я бежала бы
с ним, как  мадам Ђнриэт с  молодым французом,  которого она накануне еще не
знала... Я не спросила бы, куда и надолго ли, даже не бросила бы прощального
взглЯда на свою прошлую жизнь... Я пожертвовала бы  длЯ этого человека своим
добрым  именем,  своим  состоЯнием,  своей  честью...  Я  пошла  бы  просить
милостыню,  и,  наверно, нет  такой  низости, к которой  он  не  мог бы менЯ
склонить. ‚се,  что люди называют стыдом  и  осторожностью,  и  отбросила бы
прочь, если  бы  он сказал мне  хоть слово, сделал бы хоть один шаг  ко мне,
если бы он попыталсЯ одержать менЯ; в этот миг Я всЯ была в его власти.
     Ќо Я  уже говорила вам - этот одержимый человек  больше не видел во мне
женщины,  а с какой силой, с какой преданностью рвалась Я к  нему, Я ощутила
лишь, когда осталась одна, когда страсть, котораЯ только что промелькнула на
его  Ясном,  поистине  неземном  лице,   сдавила  мне  грудь  всей  тЯжестью
неразделенного чувства.
     џ с трудом овладела собой, с  отвращением думаЯ о предстоЯщем  визите к
родным. Њне казалось, что  на голове у менЯ железный шлем, который стЯгивает
лоб и пригибает менЯ к земле; когда Я,  наконец, пошла в отель напротив, где
жили мои  родственники, мысли у  менЯ путались, а  ноги заплетались. џ  тупо
сидела среди весело болтавших  людей и всЯкий раз пугалась, когда,  случайно
поднЯв  глаза,  видела  их неподвижные  лица, которые, в  сравнении  с  тем,
оживленным словно игрой светотени, лицом, казались мне застывшими масками. џ
точно окружена  была мертвецами, до того безжизненно было это общество;  и в
то времЯ как Я клала сахар в чашку и рассеЯнно поддерживала разговор, передо
мной  с каждым биением сердца  возникало другое лицо,  наблюдать за  которым
стало длЯ  менЯ  счастьем и которое  Я -  страшно подумать! - через два часа
должна была  увидеть в последний раз. џ, должно быть, невольно вздохнула или
застонала,  потому что кузина моего мужа наклонилась ко  мне: что  со  мной,
здорова  ли  Я,  Я  такаЯ  бледнаЯ,  как  будто  чем-то удручена.  џ  тотчас
воспользовалась  ее  вопросом,  сказала,  что  у менЯ  жестокаЯ  мигрень,  и
попросила разрешениЯ незаметно удалитьсЯ.
     ’еперь  Я опЯть принадлежала себе; Я поспешила в свой  отель. € едва  Я
очутилась  одна, как  менЯ  снова  охватило чувство пустоты  и покинутости и
проснулась  тоска  по этому  юноше, которого Я сегоднЯ  должна была покинуть
навсегда  џ металась  по  комнате,  без  нужды выдвигала  Ящики,  переменила
платье,  ленту,  потом  Я   стоЯла   перед  зеркалом   и  испытующим  взором
рассматривала  себЯ: быть может, в таком нарЯде Я все  же могу приковать его
внимание. € вдруг Я осознала, чего Я хочу: пойти на все, только не отпускать
его! ‚ течение одной роковой секунды  это желание стало  решением. џ сбежала
вниз  к портье и  сообщила ему, что  уезжаю  с  вечерним поездом.  Ќадо было
торопитьсЯ  Я  позвонила  горничной, чтобы она помогла  мне  уложить вещи  -
времени оставалось в обрез, и пока мы с ней поспешно, наперегонки вкладывали
в чемоданы  платье и всЯкую мелочь, Я мечтала о том, как буду провожать его,
и в  последний, самый последний  момент, когда он уже протЯнет мне руку  длЯ
прощаньЯ,  вдруг, к его изумлению, войду вместе с ним в купе, чтобы провести
с  ним эту ночь, следующую - столько, сколько он захочет.  џ была в каком-то
чаду упоениЯ;  бросаЯ платьЯ в сундук,  Я,  к  удивлению  горничной,  громко
смеЯлась. џ смутно сознавала, что потерЯла самое себЯ. Љогда слуга пришел за
моим багажом, Я с недоумением  взглЯнула на него: трудно было думать о таких
обыденных вещах, когда Я себЯ не помнила от волнениЯ.
     џ очень боЯлась опоздать вероЯтно, было уже около семи часов, до отхода
поезда оставалось в лучшем случае двадцать минут;  правда, утешала Я себЯ, Я
иду  не длЯ  того,  чтобы  попрощатьсЯ,  раз Я  решилась  сопровождать  его,
сопровождать  до  тех  пор, пока он  пожелает. ‘луга вынес мои чемоданы, а Я
побежала к кассе отелЯ уплатить  по счету. “правлЯющий  уже  протЯгивал  мне
сдачу, Я уже собиралась  уходить, как  вдруг чьЯ-то рука ласково дотронулась
до   моего  плеча.  џ  вздрогнула.  ќто   была  моЯ  кузина;   обеспокоеннаЯ
недомоганием, которое Я  перед  ней разыграла, она пришла навестить менЯ.  “
менЯ  потемнело в глазах. џ не могла  принЯть ее каждаЯ секунда  промедлениЯ
могла  оказатьсЯ  роковой,  но  вежливость  обЯзывала  менЯ уделить  ей хоть
немного вниманиЯ.
     - ’ы должна лечь в постель, - настаивала она, - Я уверена,  что  у тебЯ
жар.
     Ќаверно,  так оно и  было,  потому что в висках у  менЯ стучало,  перед
глазами мелькали синие круги - Я была близка к обмороку. Ћтказавшись лечь, Я
благодарила ее за участие,  хотЯ каждое слово жгло менЯ и мне очень хотелось
вытолкать ее вон вместе  с ее назойливыми заботами. Ќо непрошеннаЯ гостьЯ не
уходила, нет, не уходила,  она предложила мне одеколону,  не поленилась сама
натереть мне виски, а Я считала минуты, думала  о нем, ломала голоду, как бы
мне избавитьсЯ  от этого  мучительного участиЯ. € чем больше Я  волновалась,
тем сильнее становилась ее тревога за менЯ;  наконец, она попыталась чуть не
силой  заставить менЯ поднЯтьсЯ в номер и лечь. Ќо вдруг - среди ее уговоров
-  Я бросила  взглЯд на  висевшие  в вестибюле часы:  двадцать  восемь минут
восьмого, а в семь тридцать пЯть отходит поезд! € резко, порывисто, с грубым
равнодушием отчаЯниЯ Я сунула кузине руку: "Џрощай, мне надо уходить", и, не
обращаЯ  вниманиЯ  на   ее  недоуменный  взглЯд,  опрометью  пробежала  мимо
удивленных  лакеев,  выскочила  на  улицу,  бросилась  к  вокзалу.   “же  по
взволнованной жестикулЯции слуги, который  ждал менЯ с багажом на перроне, Я
понЯла, что опаздываю. џ ринулась  к барьеру, но менЯ остановил контролер: Я
забыла взЯть билет. € пока Я отчаЯнно уговаривала его пропустить менЯ, поезд
тронулсЯ; дрожа всем телом, Я  напрЯженно  вглЯдывалась,  надеЯсь поймать  в
одном из окон хотЯ бы  взглЯд, поклон, привет. Ќо в торопливом беге поезда Я
уже не могла различить его лица. ‚се быстрее катились вагоны, и через минуту
не осталось ничего, кроме черного, дымного облака.
     „олго  Я простоЯла так, словно  каменнаЯ,  потому что  слуга,  наверно,
несколько раз пыталсЯ заговорить со мной, прежде чем решилсЯ тронуть менЯ за
руку. ’ут Я очнулась. Ћтнести  вещи обратно в отель? Џрошло минуты две, пока
Я  собралась с мыслЯми; нет, это  невозможно! ‚ернутьсЯ  туда  после  своего
нелепого, сумасбродного отъезда - нет, ни за что на  свете! Њне не терпелось
поскорее остатьсЯ одной, и Я велела сдать вещи на хранение. € только теперь,
среди  вокзальной  суеты,   в  круговороте  сменЯющихсЯ  лиц,  Я  попыталась
обдумать,  трезво обдумать,  как мне превозмочь душившее менЯ чувство гнева,
тоски и отчаЯниЯ, ибо - должна сознатьсЯ - мысль  о том, что Я по своей вине
упустила  последнюю встречу,  жгла  менЯ,  точно  раскаленным  железом. Ѓоль
становилась  все нестерпимее, и  Я едва удерживалась, чтобы  не  вскрикнуть.
‚ероЯтно,  только  в неповторимые  минуты  их  жизни  у  людей  бывают такие
внезапные, как обвал, стремительные, как  бурЯ,  взрывы  страсти,  когда все
прожитые годы,  все бремЯ нерастраченных сил сразу обрушиваютсЯ на человека.
Ќикогда,  ни до, ни  после,  не испытывала  Я такого  крушениЯ надежд, такой
бессильной  Ярости, как  в ту секунду, когда, решившись  на  самый отчаЯнный
шаг,  решившись  одним ударом опрокинуть всю  мою сбереженную,  накопленную,
устроенную  жизнь, Я  внезапно  очутилась  перед  неодолимой,  бессмысленной
стеной, о которую беспомощно билась моЯ страсть.
     —то  было потом? Љонечно,  Я поступила  так  же бессмысленно; это  было
нелепо,  глупо,  мне даже стыдно об этом  рассказывать, но  Я обещала  себе,
обещала вам ни  о  чем не умалчивать:  Я... Я  хотела вернуть его себе... то
есть вернуть  те мгновеньЯ, которые провела с ним... менЯ  неудержимо влекло
туда, где накануне мы были  вместе,  - к скамье, с которой Я его  поднЯла, в
игорный  зал, где Я его впервые увидала, и даже в тот притон, лишь бы снова,
еще раз все пережить. Ђ на другой день Я намеревалась взЯть экипаж и поехать
по набережной, по той же дороге, чтобы каждое слово, каждый жест снова ожили
во мне, - да, так велико, так ребЯчливо было мое смЯтение! Ќо подумайте, как
молниеносно обрушились на менЯ все эти  событиЯ,  - Я  ощущала их  как  один
ошеломлЯющий  удар. € теперь, так грубо  пробужденнаЯ от своего опьЯнениЯ, Я
хотела еще раз, каплЯ за каплей, упитьсЯ мимолетно пережитым с  помощью того
магического самообмана, который мы называем  воспоминанием; такое желание не
всЯкий поймет; быть может, нужно пламенное сердце, чтобы это понЯть.
     €так, Я прежде всего пошла в казино,  чтобы разыскать стол, за  которым
он сидел, и там среди других рук представить себе его руки. џ вошла в зал. џ
помнила, где  он  сидел, когда Я впервые увидела его: за  столом налево,  во
второй  комнате. Њне  так  Ярко  рисовалось каждое его  движение,  что  Я  с
закрытыми  глазами, ощупью нашла бы его  место. џ направилась туда. € вот...
когда, стоЯ  в дверЯх, Я бросила взглЯд  на толпу, со  мной произошло  нечто
странное... там, на том же месте, где Я  его себе представлЯла, там сидел...
что это - лихорадочный бред, галлюцинациЯ?.. - он... он,  точно такой, каким
только что рисовало его мое воображение... такой же, как вчера, с впившимисЯ
в шарик глазами, мертвенно бледный... он... да, он...
     џ так испугалась, что едва не  вскрикнула.  Ќо видение было так нелепо,
так немыслимо,  что Я  тут же  овладела собой  - Я  закрыла глаза. "’ы с ума
сошла...  ты  бредишь...  у тебЯ  жар...  -  говорила  Я  себе.  -  ‚едь это
невозможно, тебе померещилось... Џолчаса назад он уехал". ’олько после этого
Я  снова  открыла глаза. Ќо, к моему  ужасу,  видение  не  исчезло:  никаких
сомнений -  он по-прежнему сидел там... среди миллионов рук Я  узнала бы эти
руки...  нет,  Я  не грезила, то  был  действительно  он.  Ћн не  уехал, как
поклЯлсЯ мне, безумец  сидел здесь, он принес сюда, на зеленый стол, деньги,
которые  Я дала  ему  на дорогу, и, в  полном самозабвении  отдавшись  своей
страсти, играл, - пока Я в отчаЯнии рвалась к нему всем сердцем.
     Ќеистовый гнев овладел мною; все поплыло у менЯ перед глазами, и Я едва
не бросилась к нему, чтобы схватить за горло клЯтвопреступника, который  так
бесстыдно  обманул  мое  доверие, надругалсЯ над  моими чувствами,  над моей
преданностью! Ќо Я вовремЯ справилась  с собой. ‘  нарочитой медлительностью
(чего это мне стоило!)  подошла  Я к  столу и  стала как  раз  против  него;
какой-то  господин  любезно  уступил  мне  место. „ва метра  зеленого  сукна
разделЯли  нас, и Я могла, как из театральной ложи, глЯдеть на  него, видеть
то самое лицо, которое  два часа назад  было озарено признательностью, сиЯло
божественной благодатью, а теперь снова было искажено адскими муками игорной
страсти.  ђуки, те самые руки, которые сегоднЯ днем в экстазе  свЯщеннейшего
обета  сжимали  спинку молитвенной скамьи,  теперь,  скрюченные,  жадно, как
сладострастные  вампиры, перебирали  деньги. Ћн выиграл, должно быть, много,
очень много выиграл: перед ним выросла беспорЯдочнаЯ груда жетонов, луидоров
и  банковых  билетов  -  целое богатство,  в котором,  блаженно потЯгиваЯсь,
купались его пальцы, его дрожащие нервные пальцы. џ видела, как  они любовно
разглаживали и складывали  бумажки, катали и вертели золотые  монеты,  потом
вдруг  швырЯли  пригоршню  на  один из  квадратов. € тотчас  же крыльЯ  носа
начинали вздрагивать, окрик  крупье отрывал его алчно  сверкающие  глаза  от
денег, он пристально следил за прыгавшим  и дробно стучавшим  шариком,  весь
уйдЯ в это созерцание, и только локти, казалось, были пригвождены к зеленому
столу.  …ще  страшнее, еще ужаснее,  чем  в прошлый  вечер,  проЯвлЯлась его
одержимость,  ибо каждое его движение: убивало во мне тот, другой, словно на
золотом поле сиЯющий образ, который Я легковерно запечатлела в своем сердце.
     Њы были на расстоЯнии двух метров  друг от  друга, Я в упор смотрела на
него, но он не  замечал  менЯ. Ћн не  видел менЯ, он никого не видел: взглЯд
его,  оторвавшись от сложенных перед ним банкнот и монет, лихорадочно следил
за шариком, когда тот начинал вертетьсЯ, потом снова  устремлЯлсЯ на деньги;
в  этом замкнутом  кругу  вращались  все его мысли и чувства; весь мир,  все
человечество  свелись длЯ этого  маньЯка  к куску  разделенного  на квадраты
зеленого сукна. € Я знала, что могу стоЯть здесь часами - он даже не заметит
моего присутствиЯ.
     Ќо Я не могла больше  выдержать.  ‚незапно решившись,  Я  обошла вокруг
стола и, подойдЯ к нему сзади, крепко схватила его за плечо. Ћн  обернулсЯ и
с недоумением посмотрел на  менЯ остекленевшими глазами, совсем  как пьЯный,
которого только что растолкали и который смотрит спросоньЯ мутным, невидЯщим
взглЯдом. Џотом он, казалось, узнал  менЯ, его дрожащие губы  раскрылись, он
радостно взглЯнул на менЯ и прошептал таинственно и доверительно:
     - ‚се хорошо... џ так и знал, когда  вошел и увидел,  что он здесь... џ
так и знал...
     џ  не  понЯла  его. џ видела  только,  что он опьЯнен  игрой, что  этот
безумец все забыл  -  свой обет, наш уговор, менЯ и весь мир.  Ќо даже перед
его  безумием  Я не  могла устоЯть и, невольно  подчинЯЯсь ему, с удивлением
спросила, о ком он говорит.
     - ‚от тот старик, русский генерал без руки, - шепнул он, придвигаЯсь ко
мне вплотную, чтобы никто не подслушал волшебной тайны. - ‚идите, - с седыми
бакенбардами, а  за стулом стоит слуга.  Ћн  всегда выигрывает, Я еще  вчера
наблюдал за ним, у  него, наверно, своЯ система, и Я всЯкий раз ставлю  туда
же, куда  и он... Ћн и вчера все времЯ выигрывал... џ только сделал ошибку -
продолжал играть  после  того,  как он  ушел...  ќто была  моЯ  ошибка... Ћн
выиграл вчера тысЯч двадцать франков... и сегоднЯ он  каждый раз выигрывает.
џ ставлю все времЯ за ним... ’еперь...
     ‚друг он оборвал на полуслове -  раздалсЯ резкий выкрик крупье: "Faites
votre jeu!" (12), и взглЯд его жадно  устремилсЯ туда, где важно и  спокойно
сидел  седобородый  русский; генерал не спеша  поставил на  четвертый  номер
сперва одну золотую монету,  а  затем,  помедлив,  вторую.  ’отчас же  столь
знакомые  мне дрожащие  пальцы ринулись к кучке денег,  и  он швырнул горсть
золотых монет на  тот же квадрат. € когда  через минуту  крупье провозгласил
"ноль" и  одним  взмахом лопатки  очистил весь стол, он изумленным  взглЯдом
проводил свои утекающие деньги. Ќо вы  думаете, он обернулсЯ ко мне? Ќет, он
совершенно обо мне забыл, Я выпала,  исчезла, ушла из его жизни; всем  своим
существом  он  был  прикован  к  русскому  генералу,  который   хладнокровно
подкидывал на ладони  две  золотые  монеты,  раздумываЯ, на  какое  бы число
поставить.
     џ не могу передать вам свой гнев, свое отчаЯние. Ќо вообразите себе мою
душевную боль: ради  этого  человека Я пожертвовала всей своей жизнью, а длЯ
него Я была  только мухой,  от  которой  лениво  отмахиваютсЯ. ‘нова во  мне
поднЯлась  волна Ярости. €зо всех сил Я  схватила  его за руку, так, что  он
вздрогнул.
     -  ‚ы  сейчас  же встанете!  -  тихо, но  повелительно  прошептала Я. -
‚спомните, какую  клЯтву  вы дали  мне сегоднЯ  в  церкви,  жалкий  человек,
клЯтвопреступник!
     Ћн взглЯнул на менЯ с удивлением  и вдруг побледнел. ‚  глазах  у  него
поЯвилось  виноватое  выражение,  как  у  побитой  собаки,  губы  задрожали:
казалось, он сразу все вспомнил и ужаснулсЯ.
     - „а... да... - пробормотал он. - Ѓоже мой,  боже мой!.. „а... Я иду...
Џростите...
     €   его   рука   начала    уже   сгребать   деньги,   сначала   быстро,
порывисто-резкими движениЯми, но постепенно все медленнее,  словно что-то ее
удерживало. …го  взглЯд  снова упал  на русского  генерала, который как  раз
делал ставку.
     -  Ћдну минуточку... - Ћн бросил пЯть золотых на тот же квадрат,  что и
генерал. - ’олько одну эту игру... ЉлЯнусь вам, Я сейчас уйду...  ’олько эту
игру... последнюю...
     Ћн умолк. арик  завертелсЯ и  увлек его за собой. ‘нова этот одержимый
ускользнул от  менЯ,  от  самого себЯ, захлестнутый  кружением полированного
колеса,  где бесновалсЯ крохотный шарик. ЋпЯть возглас крупье, опЯть лопатка
смахнула  его пЯть  золотых: он проиграл. Ќо он не обернулсЯ. Ћн  забыл  обо
мне, как забыл свою клЯтву, слово, которое дал  мне минуту назад.  ‘нова его
рука жадно потЯнулась к подтаЯвшей кучке  денег, и его опьЯненный  взор  был
прикован, точно к магниту, к приносЯщему счастье визави.
     ’ерпение мое истощилось. џ снова трЯхнула его, но теперь уже с силой.
     - ‚ставайте! ‘ейчас же... ‚ы сказали, только эту игру...
     Ќо в  ответ  на  мои  слова  он вдруг  круто повернулсЯ;  на  его лице,
обращенном  ко  мне, уже не было ни  тени  смирениЯ и  стыда:  то было  лицо
доведенного до исступлениЯ человека, глаза  его пылали гневом, губы трЯслись
от Ярости.
     -  Ћставьте менЯ  в покое! - прошипел  он.  - “йдите! ‚ы приносите  мне
несчастье.  Љогда  вы здесь, Я всегда  проигрываю. ‚чера так было и  сегоднЯ
опЯть. “ходите!
     Ќа мгновение Я окаменела. Ќо его Ярость разожгла и мой гнев.
     - џ приношу вам несчастье? - сказала Я. - ‚ы лгун, вы вор, вы поклЯлись
мне...
     ’ут  Я остановилась, потому что он вскочил со  стула и  оттолкнул менЯ,
даже не замечаЯ, что вокруг нас поднЯлсЯ шум.
     -  Ћставьте менЯ! - громко крикнул  он, забывшись. - Ќе нужна  мне ваша
опека... ‚от...  вот...  вот вам ваши деньги! - € он  швырнул мне  несколько
стофранковых билетов. - Ђ теперь оставьте менЯ в покое!
     Ћн прокричал это не помнЯ себЯ,  во весь голос, не обращаЯ вниманиЯ  на
сотни людей  вокруг.  ‚се смотрели  на нас,  шушукались,  указывали на  нас,
смеЯлись, даже из соседнего зала заглЯдывали любопытные. Њне казалось, что с
менЯ  сорвали одежду  и  Я  стою  обнаженнаЯ  перед этой  глазеющей  толпой.
"Silence? Madame?  S'il  vous  plait!" (13) -  громко и повелительно  сказал
крупье и постучал лопаткой по столу. Љо  мне,  ко мне относилсЯ  окрик этого
гнусного наглеца.  “ничтоженнаЯ, сгораЯ со стыда, стоЯла  Я перед насмешливо
шепчущейсЯ толпой  любопытных,  как  девка, которой швырнули  деньги в лицо.
„вести, триста наглых глаз уставились на  менЯ, и вот... когда, раздавленнаЯ
унижением и позором,  Я отвела  взглЯд,  Я  увидела глаза, в  которых застыл
ужас,  -  то была  моЯ  кузина, смотревшаЯ на менЯ раскрыв рот  и, словно  в
испуге, заслонЯЯсь рукой.
     ќто сразило  менЯ: не успела она пошевельнутьсЯ, прийти  в  себЯ, как Я
бросилась  вон из зала; у менЯ  хватило сил  добежать до  скамьи,  той самой
скамьи,  на которую рухнул вчера этот безумец. € так же, как он, Я  упала на
жесткое сидение без сил, без воли, без мыслей.
     ‘ тех пор прошло двадцать пЯть лет,  и все же, когда Я вспоминаю о том,
как  Я стоЯла там,  униженнаЯ,  втоптаннаЯ в  грЯзь его  оскорблением, перед
толпой чужих людей, кровь стынет у менЯ в  жилах. € Я  снова думаю о том, до
какой  степени  слабо, жалко  и ничтожно то, что  мы  так выспренне  именуем
душой, духом,  чувством,  что мы называем страданием, если  все это не может
разрушить страждущую  плоть, измученное тело, если можно пережить такие часы
и еще  дышать, вместо того  чтобы умереть,  рухнуть, как  дерево, пораженное
молнией. ‚едь боль,  пронзившаЯ менЯ до мозга костей, могла лишь на  краткий
миг повергнуть менЯ на скамью, где  Я замерла  не дыша, ничего  не сознаваЯ,
кроме  предчувствиЯ вожделенной смерти. Ќо  Я  уже  сказала  -  всЯкаЯ  боль
труслива,  она  отступает перед  могучим зовом жизни,  чьЯ власть  над нашей
плотью сильнее, чем над духом - все обольщениЯ смерти.
     Њне  самой было непонЯтно, как Я могла встать после такого  потрЯсениЯ;
но все же  Я  встала, правда не  знаЯ,  что  же  мне теперь  делать. ‚друг Я
вспомнила, что  мои чемоданы уже на вокзале,  и тотчас же вспыхнула  мысль -
прочь, прочь, скорее  прочь отсюда,  из этого  проклЯтого места! Ќе глЯдЯ по
сторонам,  Я побежала к  вокзалу, спросила, когда отходит ближайший  поезд в
Џариж;  в  десЯть часов, сказал мне швейцар, и Я тотчас же сдала свои вещи в
багаж.  „есЯть часов - значит, пройдет  ровно двадцать четыре часа после той
роковой   встречи,   двадцать   четыре   часа,   столь  насыщенных   бурными
противоречивыми чувствами, что  мой  внутренний мир был  навеки разрушен. Ќо
вначале Я ничего не сознавала, кроме одного слова, которое неумолчно стучало
в висках, впивалось  в мозг, словно вбиваемый клин: прочь! Џрочь!  Џрочь  из
этого города, прочь от самой себЯ,  домой,  к моим  близким, к моей прежней,
моей жизни!  “тром  Я приехала в Џариж, там - с одного вокзала на другой - и
прЯмо в  Ѓулонь, из Ѓулони - в  „увр, из  „увра  - в ‹ондон, из  ‹ондона - к
моему  сыну,  прЯмым  путем, без остановок,  не рассуждаЯ,  не думаЯ;  сорок
восемь часов без  сна, без  слов, без еды, сорок  восемь  часов,  в  течение
которых колеса выстукивали все то же слово: прочь! прочь! прочь!
     Љогда Я, наконец, нежданно-негаданно вошла в загородный дом моего сына,
все испугались: должно быть, во всем моем облике, в моем взглЯде было что-то
выдававшее  менЯ. ‘ын  хотел обнЯть и поцеловать менЯ. џ отшатнулась: мысль,
что  он прикоснетсЯ  к  губам,  которые Я  считала  оскверненными, была  мне
невыносима.  џ уклонилась  от  расспросов, велела только  приготовить ванну,
потому что испытывала  потребность вместе  с дорожной пылью смыть со  своего
тела  последние  воспоминаниЯ  о  страсти  этого   одержимого,  недостойного
человека.  Џотом  Я  поднЯлась  в  свою  комнату  и  проспала  двенадцать  -
четырнадцать  часов глухим, каменным  сном, каким никогда в  жизни не спала,
таким  сном,  после  которого Я понЯла, что значит  мертвой лежать в  гробу.
ђодные ухаживали за мною, как за больной, но их ласка  причинЯла мне боль; Я
стыдилась  их  почтительности,  их  уважениЯ,  и  мне приходилось  постоЯнно
сдерживатьсЯ, чтобы не  выкрикнуть им в лицо, как Я их всех предала, забыла,
чуть не покинула ради безумной, бешеной страсти.
     Џотом Я поехала в захолустный французский городок, где никого не знала,
ибо менЯ преследовала навЯзчиваЯ идеЯ,  что всЯкий  с  первого взглЯда может
увидеть мои  позор,  перемену  во  мне,  до такой степени чувствовала Я себЯ
опозоренной и поруганной. Џорой, когда  Я просыпалась утром в своей постели,
менЯ охватывал леденЯщий  страх, Я боЯлась открыть глаза.  ‘нова  овладевало
мной  воспоминание  о той ночи, когда Я внезапно пробудилась  рЯдом с чужим,
полуобнаженным человеком, и всЯкий раз,  как и в ту минуту, у менЯ было одно
желание - умереть.
     Ќо   времЯ  обладает  великой  силой,  а  старость  умерЯет  жар  души.
—увствуетсЯ близость смерти, ее  чернаЯ тень  падает  на дорогу, все кажетсЯ
менее  Ярким  и  уже  не  задевает так  глубоко  и  меньше  опасностей  тебЯ
подстерегает. Њало-помалу  Я  оправилась от потрЯсениЯ,  и  когда  много лет
спустЯ мне представили молодого полЯка,  атташе австрийского посольства, и в
ответ  на мой  вопрос  о той семье он  рассказал, что  сын  его родственника
десЯть  лет тому назад застрелилсЯ в  Њонте- Љарло, - Я даже не  вздрогнула.
Њне почти не  было больно: быть может, -  к чему скрывать свой  эгоизм?  - Я
была  даже  рада,  потому  что  теперь  мне  нечего  было  боЯтьсЯ,  что   Я
когда-нибудь  с  ним встречусь, никто уже не  мог  свидетельствовать  против
менЯ,  кроме  собственной памЯти. ‘ тех пор Я стала спокойнее. ‘остаритьсЯ -
это ведь и значит перестать страшитьсЯ прошлого.
     € теперь вы поймете, почему Я решила заговорить с  вами о себе, об этом
случае в моей жизни. Љогда вы так горЯчо защищали мадам Ђнриэт и утверждали,
что  двадцать  четыре  часа могут  полностью  изменить  судьбу  женщины, мне
показалось, что речь идет обо мне; Я была вам благодарна, потому что впервые
почувствовала себЯ как бы оправданной. € Я подумала: хоть раз излить душу, -
быть может, тогда сниметсЯ проклЯтие с моих воспоминаний и Я смогу завтра же
пойти  туда и  переступить  порог того  самого зала,  где  менЯ подстерегала
судьба, не  питаЯ ненависти ни  к  нему,  ни к себе. ’огда камень свалитсЯ с
моей души,  лЯжет всей  своей тЯжестью  на  прошлое,  и оно уже  никогда  не
воскреснет. •орошо,  что Я смогла все это вам рассказать, теперь мне легко и
почти радостно... Ѓлагодарю вас за это.

     Њиссис  Љ. встала, и Я  почувствовал,  что рассказ  окончен.  Ќесколько
смущенный, Я искал  и не находил слов. „олжно быть, она понЯла это  и быстро
проговорила:
     - Ќет, прошу вас, не надо... Я  не хотела бы, чтобы вы отвечали мне или
сказали что-нибудь... Ѓлагодарю  вас  за то, что вы менЯ выслушали, и  желаю
вам счастливого пути.
     € она,  прощаЯсь,  протЯнула  мне  руку.  Ќевольно  Я  поднЯл  глаза, и
трогательно  прекрасным показалось  мне лицо этой  старой  женщины,  котораЯ
приветливо  и  слегка  смущенно  глЯдела  на менЯ.  ’о ли  отблеск  минувшей
страсти, то ли замешательство залило румЯнцем ее лицо до самых корней  седых
волос, -  совсем  как юнаЯ  девушка  стоЯла  она передо мной,  взволнованнаЯ
воспоминаниЯми  и  стыдЯсь своего  признаниЯ.  џ  был тронут,  мне  хотелось
выразить  ей  свое  уважение,  но что-то сдавило мне  горло.  ’огда  Я низко
склонилсЯ и почтительно поцеловал ее поблекшую, слегка дрожащую, как осенний
лист, руку.

     -----------------------------------------------------------

     1) - ЌепринужденнаЯ беседа (англ.).

     2) - ‹юбовь с первого взглЯда; буквально - удар молнии
     (франц.).
     3) - ѓоспода, прошу вас (англ.)
     4) - Џреступление, вызванное страстью (франц).
     5) - ’ак ли? (англ.)
     6) - ‚ самом деле? (англ.)
     7) - Љонечно, да (англ.)
     8) - Ќе знаю, как бы Я поступила. Њожет быть, так же
     (англ.)
     9) - „орогой синьоре ќнриэтте (итал.).
     10) - ‚ерх изЯщества (франц).
     11) - ЃесстрастиЯ (франц).
     12) - „елайте ставку! (франц.)
     13) - Џотише, мадам, прошу вас! (франц.)