реодетого    ”ерзена,
сопровождающего процессию верхом,  единственного настоЯщего друга. ‚озможно,
она  вообще ни  о  чем не  думает, безумно усталаЯ,  измученнаЯ  женщина,  и
медленно, медленно  катЯтсЯ  колеса,  неизбежно,  она знает  это,  навстречу
судьбе.

     ***

     Ќаконец  катафалк  монархии  останавливаетсЯ  у   ворот  Џарижа:  здесь
политического мертвеца ожидает торжественнаЯ встреча. Џри  пылающих  факелах
мэр Ѓайи принимает королЯ  и королеву  и славит  6 октЯбрЯ,  день, сделавший
‹юдовика  навечно подданным своих  подданных.  "—удесный  день, - говорит он
восторженно,  -   день,   в  который  парижанам  дано  право  владеть  ‚ашим
величеством и  ‚ашей семьей в ‚ашем городе". „аже король, нечувствительный к
подобного рода  ЯзвительностЯм, ощущает сквозь свою  толстую кожу этот укол;
он быстро обрывает оратора: "џ думаю, сударь, мое пребывание здесь поведет к
миру, согласию и подчинению законам". Ќо смертельно усталым людЯм все еще не
дают покоЯ.  Ћни должны направитьсЯ к ратуше, чтобы весь  Џариж  увидел свою
добычу.  Ѓайи повторЯет слова  королЯ: "џ всегда  с удовольствием и доверием
нахожусь среди  жителей  моего славного  Џарижа",  -  но  при этом  забывает
повторить слово  "доверие".  Љоролева замечает  пропуск. Ћна  понимает,  как
важно  этим словом  "доверие"  наложить  на  восставший  народ  определенные
обЯзательства. ‘ поразительным присутствием духа громко  напоминает она, что
король высказал также и  свое  доверие народу. "‚ы  слышите,  сограждане,  -
быстро подхватывает Ѓайи, - это еще лучше, чем если бы такое сказал Я сам".
     ‚  заключение королЯ и королеву, силой возвращенных  домой, подводЯт  к
окну. €х  освещают, подносЯ справа и слева близко к лицам пылающие факелы, -
народ должен  удостоверитьсЯ,  что это не нарЯженные куклы,  а действительно
король и королева, привезенные из ‚ерсалЯ.  € народ упоен  своей неожиданной
победой,  захмелел  от  нее. ’ак  почему бы  не  проЯвить великодушие? „авно
забытое приветствие "„а здравствует король, да  здравствует королева!" вновь
и вновь гремит над  ѓревской  площадью,  и в  вознаграждение  ‹юдовику XVI и
Њарии Ђнтуанетте дозволено ехать в ’юильри без военной охраны, чтобы наконец
они  смогли  отдохнуть от этого ужасного  днЯ  и понЯть, в  какую бездну  он
сбросил их.

     ***

     Џокрытые пылью кареты останавливаютсЯ перед темным, запущенным дворцом.
…ще  при  ‹юдовике  XIV,  сто  пЯтьдесЯт  лет  назад,  двор  покинул  старую
резиденцию  королей -  ’юильри.  Љомнаты  необитаемы,  мебель  вывезена, нет
постелей,  светильников,  двери  не  закрываютсЯ,  холодный воздух проникает
сквозь  окна  с  разбитыми стеклами. ‚ спешке, при скудном  свете  откуда-то
раздобытых свечей слуги пытаютсЯ  подготовить ночлег  длЯ королевской семьи,
неожиданно свалившейсЯ словно снег на голову. "Љак скверно здесь все, мама",
- говорит, входЯ в помещение, дофин,  ребенок,  выросший в сиЯнии  ‚ерсалЯ и
’рианона, привыкший к сверкающим канделЯбрам, к огромным, отливающим разными
цветами зеркалам, к  богатстсу  и роскоши. "„итЯ мое, - отвечает королева, -
здесь  жил  ‹юдовик  XIV  и  чувствовал  себЯ  неплохо. Ќам не  следует быть
взыскательнее  его".   Ѓез  единой  жалобы  принимает  ‹юдовик  Ѓезразличный
неудобный  ночлег.  ‡еваЯ, он говорит окружающим: "Џусть каждый устраиваетсЯ
как может. —то касаетсЯ менЯ, то Я доволен".
     Ќо  ЊариЯ  Ђнтуанетта недовольна. ќтот  дом,  выбранный ею не  по своей
воле,  она  всегда  будет  считать  тюрьмой,  всегда  будет  помнить,  каким
унизительным  образом  привезли ее  сюда. "Ќикто  никогда не  поверит,  -  в
большой спешке пишет она преданному Њерси, - что было  пережито за последние
двадцать  четыре  часа.  Љакие бы слова ни  были  сказаны, ни одно из них не
будет преувеличением, напротив, слова будут значить  много меньше того,  что
мы видели и выстрадали".

        ‘ЂЊЋЋ‘Ћ‡ЌЂЌ€…

     ‚ 1789 году ђеволюциЯ еще не  понимает, насколько  она сильна, времЯ от
времени она еще пугаетсЯ своей смелости. Ќечто подобное происходит и на этот
раз:  Ќациональное  собрание,   депутаты  парижской  ратуши,  все  горожане,
внутренне  еще  верные королю,  пожалуй,  напуганы набегом  толпы  амазонок,
отдавшим в  их  руки  беззащитного  королЯ.  ‘тыдЯсь, они предпринимают  все
мыслимое,  чтобы  хоть  как-то  сгладить  незаконность  этого  грубого  акта
насилиЯ,  единодушно  задним числом  пытаютсЯ  представить  увоз королевской
семьи  как   "добровольный"  ее  переезд.  ’рогательно   соревнуютсЯ  они  в
стремлении  усыпать  прекраснейшими  розами  гроб  королевского  авторитета,
втайне  надеЯсь скрыть  тот  факт, что  на самом  деле  6  октЯбрЯ  монархиЯ
похоронена окончательно. Ћдна депутациЯ за другой пытаетсЯ заверить королЯ в
глубочайшей преданности.  Џарламент направлЯет  депутацию из тридцати  своих
членов,  магистрат   Џарижа  свидетельствует  свое  глубокое  почтение,  мэр
склонЯетсЯ  перед Њарией Ђнтуанеттой со словами: "ѓород  счастлив видеть ‚ас
во дворце своих королей и желает, чтобы король и ‚аше величество оказали ему
честь,  выбрав его постоЯнной резиденцией". ’очно  так же благоговейно ведут
себЯ парламент, университет, казначейство,  коронный  совет  и,  наконец, 26
октЯбрЯ  все  Ќациональное собрание. Џеред  окнами  изо  днЯ в день толпЯтсЯ
люди,  кричащие:  "„а  здравствует  король!  „а здравствует  королева!"  ‚се
делаетсЯ  длЯ  того, чтобы как можно полнее  выказать королевской семье свою
радость по поводу ее "добровольного переезда".
     Ќо неспособнаЯ  притворЯтьсЯ ЊариЯ  Ђнтуанетта  и  посулшный ей  король
противЯтсЯ  этому  розовому  приукрашиванию  действительности  с  упорством,
по-человечески хотЯ и понЯтным, но политически совершенно безрассудным.  "Њы
были бы рады,  если  б нам удалось забыть, каким  образом мы попали сюда", -
пишет королева посланнику Њерси. Ќо она не  может, да и  не  хочет забывать.
‘лишком велико  пережитое ею бесчестье. Ќасильно волокли  ее  в Џариж, брали
приступом ее дворец в ‚ерсале, злодейски  умертвили  ее  лейб-гвардейцев,  а
Ќациональное собрание, ЌациональнаЯ  гвардиЯ смотрели на все  это, ничего не
предпринимаЯ. Ќасильно  заперли ее  в ’юильри,  и весь мир  должен узнать об
этом  поношении свЯщенных прав монарха. Ќепрерывно  с  умыслом  подчеркивает
королевскаЯ чета свое поражение;  король отказываетсЯ  от охоты, королева не
посещает театр, они  не показываютсЯ на  улицах,  не выезжают,  упускаЯ  тем
самым реальную возможность вновь завоевать популЯрность в Џариже. Ћднако это
упрЯмое обособление от народа чревато опасными последствиЯми. ЏризнаваЯ себЯ
жертвой  народа,  двор убждает  народ  в том,  что  тот всесилен;  постоЯнно
подчеркиваЯ,  что  он  в  этом  поединке   слабейший,  король  действительно
становитсЯ  таковым.  Ќе народ, не Ќациональное собрание - король и королева
возвели вокруг ’юильри  невидимые крепостные валы,  именно они безрассудного
упрЯмства  ради  превратили  свою  еще  не ограниченную  свободу в  тюремное
заключение.

     ***

     •отЯ двор патетически и считает  ’юильри тюрьмой, она, эта  тюрьма, все
же  должна быть королевской. “же в следующие дни  после прибытиЯ королевской
семьи в ’юильри огромные повозки везут сюда из ‚ерсалЯ мебель, в комнатах до
поздней ночи стучат столЯры и обойщики. ‚скоре в новой резиденции собираютсЯ
все придворные, те, кто не эмигрировал, весь  штат камердинеров, камеристок,
лакеев,  кучеров, поваров заполнЯет помещениЯ  длЯ  прислуги. ‚новь сверкают
ливреи   в  коридорах,  весь  церемониал  в   целости  и  неприкосновенности
переноситсЯ  из  ‚ерсалЯ  в  ’юильри.  Њожно  заметить  только  единственное
новшество:  в  дверЯх вместо отстраненных  гвардейцев-аристократов  стоЯт  в
карауле гвардейцы ‹афайета.
     €з  огромного  множества  комнат  ’юильри  и  ‹увра  королевскаЯ  семьЯ
занимает  лишь  небольшое  количество  помещений,  ибо  не  будет  более  ни
празднеств, ни балов, ни маскарадов, ни  приемов, не будет отныне  ненужного
блеска. Љроме  той части  ’юильри,  что  была  возведена напротив сада  (она
сгорела в дни Љоммуны 1871 года и  не  восстановлена), длЯ королевской семьи
подготовлены:  в верхнем этаже - спальнЯ и зал длЯ  приемов  королЯ, спальни
его сестры и детей, а также маленький салон, на первом этаже - спальнЯ Њарии
Ђнтуанетты с приемной  и туалетом,  бильЯрднаЯ и  столоваЯ. Ћба этажа  кроме
обычной лестницы свЯзаны друг с другом еще одной небольшой вновь построенной
лестницей, ведущей из  покоев королевы в  комнаты дофина и королЯ.  Љлючи от
двери к этой лестнице имеютсЯ лишь у королевы и гувернантки детей.
     Џри изучении плана этой части дворца бросаетсЯ в глаза одно: бесспорно,
сама  ЊариЯ  Ђнтуанетта определила свою изолированность от  остальных членов
семьи. Ћна спит и  живет одна - ее спальнЯ, ее приемнаЯ расположены так, что
королева в любое времЯ может принимать посетителей незамеченными, им незачем
пользоватьсЯ общей лестницей и главным входом. ‘коро  предумышленность  этих
мер оправдает себЯ: выбраннаЯ  планировка  позволит королеве в любой  момент
поднЯтьсЯ  на  верхний этаж  и в  то же  времЯ  всегда  в случае  какой-либо
неожиданности оказатьсЯ защищенной от обслуживающего персонала, соглЯдатаев,
национальных гвардейцев (а, возможно, также и от  королЯ). „аже в тюрьме она
будет отстаивать  до последнего вздоха свою desinvoltura*, последние остатки
личной свободы.
     ‘тарый  замок со  своими  темными  коридорами,  дни  и  ночи  едва-едва
освещаемыми  коптЯщими  лампами,  со  своими  винтовыми  лестницами,  своими
перенаселенными  помещениЯми  длЯ  прислуги  и  прежде  всего  с  постоЯнным
символом   всемогущества   народа   -  национальными  гвардейцами,  несущими
караульную службу, - замок этот сам по себе не  очень-то удобнаЯ резиденциЯ.
€ тем не менее теснимаЯ  судьбой королевскаЯ семьЯ ведет здесь  более тихое,
спокойное и,  возможно,  даже более приЯтное  существование, чем в помпезной
каменной  коробке  ‚ерсалЯ.  Џосле завтрака  детей  приводЯт  вниз,  в покои
королевы,  затем она идет к  мессе и потом остаетсЯ одна в своей  комнате до
обеда. Џосле обеда, общего длЯ всей семьи, королева играет с супругом партию
в бильЯрд,  весьма  неполноценный  длЯ него  заменитель  столь  милой сердцу
охоты. ‡атем, в то времЯ как король читает или  спит, ЊариЯ Ђнтуанетта вновь
спускаетсЯ к себе,  чтобы  побеседовать или посоветоватьсЯ с самыми близкими
друзьЯми - с ”ерзеном, принцессой ‹амбаль или с кем-нибудь другим.
     Џосле ужина в большом  салоне собираетсЯ всЯ семьЯ:  брат королЯ,  граф
Џрованский,  с  женой,  живущие в  ‹юксембургском  дворце,  старые тетушки и
некоторые из самых  близких друзей. ‚  одиннадцать  ночи  гасЯт светильники,
король  и  королева  уходЯт   в  свои  спальные  покои.  ќтот   размеренный,
упорЯдоченный,  обывательский  распорЯдок  днЯ  ничем не  разнообразитсЯ, не
украшаетсЯ: ни  празднествами, ни какой-либо пышностью. Њадемуазель  Ѓэртэн,
модистку,  почти  никогда  не  вызывают  к королеве,  времЯ ювелиров позади,
‹юдовик XVI должен теперь попридерживать свои деньги  длЯ более важных дел -
длЯ  подкупов, длЯ  тайной политической  службы. €з окон виден осенний  сад,
ранний  листопад: как быстро бежит времЯ,  прежде оно  тЯнулось длЯ королевы
медленно-медленно.  Ќаконец-то  обступает  ее  тишина,  которой  раньше  она
страшилась, наконец-то впервые поЯвлЯетсЯ времЯ  длЯ  серьезных  и  глубоких
раздумий.

     ***

     Џокой  - неотъемлемый элемент  творчества. Ћн собирает,  он очищает, он
упорЯдочивает  внутренние  силы, он  вновь объединЯет все  рассеЯнное  диким
движением. …сли  бутыль  с жидкостью потрЯсти, а затем  снова поставить,  то
примесь осЯдет на дно; так и у человека, вдруг оказавшегосЯ вне беспокойной,
суматошливой жизни, тишина и размышлениЯ отчетливее кристаллизуют хаактер.
     †естокими обстоЯтельствами  судьбы  предоставленнаЯ самой  себе,  ЊариЯ
Ђнтуанетта постепенно  начинает находить себЯ. ‹ишь сейчас становитсЯ Ясным,
что ничто  не было столь роковым длЯ  этой  беспечной, беззаботной, ветреной
натуры,  как та легкость, с которой ей все было даровано провидением; именно
эти  ничем не  заслуженные  дары жизни  внутренне  обеднили,  опустошили ее.
‘лишком  щедро  баловала  и  слишком  рано  избаловала  ее  судьба,  высокое
рождение,  еще  более высокое  положение  выпали  на  ее долю без каких-либо
усилий, и она  решила,  что  и в дальнейшем  ей незачем прилагать усилий, ей
следует жить как  хочетсЯ и все будет  хорошо. Њинистры думали за нее, народ
работал на  нее, оплачиваЯ ее  комфорт, а избалованнаЯ женщина принимала все
не задумываЯсь, е  благодарЯ. €  вот теперь, вынужденннаЯ защищать все  это,
свою  корону, своих детей, свою  собственную  жизнь,  от разбушевавшихсЯ сил
истории, она ищет в себе силы длЯ  сопротивлениЯ,  извлекаЯ из глубин своего
существа  неиспользованные   резервы   интеллекта,  активности.  Ќо  наконец
приходит озарение: "‹ишь в несчастье понимаешь, кто ты". ќти прекрасные, эти
потрЯсающие   слова   потрЯсенного   человека  внезапно,   словно  озарение,
поЯвлЯютсЯ  в  ее письме. Ќа  протЯжении  десЯтилетий  мать, друзьЯ не имели
власти  над  ее своенравной  душой.  Ќе поддающаЯсЯ уговорам,  не  слушающаЯ
советов, она еще  не была готова к  тому, чтобы  воспринимать их. ‘традание,
первый истинный  учитель  Њарии  Ђнтуанетты,  -  единственный учитель, уроки
которого пошли нерадивой впрок.
     ‘ несчастьем внутреннЯ жизнь этой удивительной женщины вступает в новую
фазу.  Ќо несчастье  никогда  не  менЯет характер,  не  вводит  в него новые
элементы;  оно лишь формирует  все  заложенное в человеке.  Ѓыло  бы ошибкой
считать, что  ЊариЯ  Ђнтуанетта  в эти  годы  решительной  последней  борьбы
внезапно стала разумной, деЯтельной,  энергичной, полной жизни. ‚семи  этими
качествами она обладала всегда, но из-за таинственной инертности души, из-за
детской беспечности чувств эти черты  ее индивидуальности не  проЯвлЯлись до
сих пор. Ћна лишь играла с жизнью - ведь  это  не требует никаких усилий, но
никогда  не боролась с нею. € только  теперь, когда  жизнь бросила ей вызов,
пришлось пустить в ход все неиспользованные резервы.
     ЊариЯ Ђнтуанетта  начинает глубоко  задумыватьсЯ только тогда, когда не
думать  уже  нельзЯ.  Ћна  работает  потому,  что  вынуждена  работать.  Ћна
возвышаетсЯ потому, что судьба заставлЯет ее быть таковой, дабы не оказатьсЯ
жалким образом смЯтой могучим противником. ЏолнаЯ  перестройка ее внутренней
и внешней жизни начинаетсЯ лишь в ’юильри. †енщина,  котораЯ за двадцать лет
ни  разу  не  удосужилась  внимательно, до  конца  выслушать  хотЯ  бы  одно
донесение  посланника,  не  прочитавшаЯ ни  одного  письма  иначе как только
второпЯх, не читавшаЯ ни одной книги, никогда ни о чем ином не думавшаЯ, как
только  об  азартных  играх,  о скачках,  нарЯдах и  прочих пустЯках, теперь
превращает свой письменный стол в государственную канцелЯрию, свою комнату -
в  кабинет министра  иностранных дел.  ‚место своего супруга, который  всеми
теперь игнорируетсЯ,  как неизлечимо  больной  слабоволием, она обсуждает  с
министрами важнейшие государственные вопросы,  контролирует их деЯтельность,
редактирует  их письма.  Љоролева  учитсЯ  искусству шифрованиЯ,  изобретает
особую технику тайнописи, чтобы, пользуЯсь  дипломатическими каналами, иметь
возможность   советоватьсЯ   со   своими   друзьЯми   за   границей;   пишет
симпатическими  чернилами,  применЯет цифровые коды,  публикуЯ  сообщениЯ  в
газетах или посылаЯ  их контрабандой через  кордоны  на обертках  шоколадных
конфет.  Љаждое  слово  самым  тщательным  образом  обдумываетсЯ  так, чтобы
посвЯщенный его  понЯл,  а  длЯ  того, кому не  следует  его  понимать,  оно
осталось бы загадкой. € все это делаетсЯ  без помощника, без секретарЯ, ведь
шпионы  шатаютсЯ у  дверей ее комнаты, проникают в нее.  Ћдно  перехваченное
письмо -  и  ее  муж,  ее дети погибнут.  „о физического истощениЯ  работает
женщина,  не  привыкшаЯ к такой  нагрузке. "џ  очень  устала  от  всей  этой
писанины", - замечает она в одном из своих писем и затем в другом: "џ просто
не вижу, что пишу".
     € далее, весьма знаменательнаЯ духовнаЯ  метаморфоза: наконец-то  ЊариЯ
Ђнтуанетта начинает ценить добросовестных советчиков,  она  отказываетсЯ  от
своей  прежней  самонадеЯнности,  не  предпринимает  ничего  серьезного,  не
подумав, не рассмотрев вопрос с учетом  политической обстановки. …сли раньше
седовласого посланника Њерси  она принимала с едва сдерживаемой зевотой  и с
облегчением  вздыхала,  когда докучливый  педант  затворЯл за  собой  дверь,
теперь   она  пристыженно  домогаетсЯ  встреч   с  этим  слишком  долго   не
признаваемым, честным, многоопытным человеком. "—ем несчастнее Я становлюсь,
тем больше чувствую себЯ внутренне глубоко обЯзанной моим истинным друзьЯм",
- вот какие человеческие интонации звучат в ее письмах старому другу матери.
"‘  таким  нетерпением жду  Я мгновениЯ,  чтобы вновь  свободно видеть  ‚ас,
говорить  с  ‚ами,  чтобы  выразить  ‚ам  свои  чувства,  которые  с  полным
основанием питаю к ‚ам всю свою жизнь", - пишет она ему.
     Ќа тридцать пЯтом году своей жизни она  понЯла наконец, к  какой особой
участи  была приуготовлена:  не  оспаривать кратковременный  триумф  моды  у
других красивых, кокетливых, духовно ординарных женщин, а стремитьсЯ к тому,
чтобы  на  долгие  годы  заслужить  неподкупное внимание  будущих поколений,
заслужить его вдвойне, как королева и как  дочь Њарии ’ерезии.  …е гордость,
до  сих  пор  бывшаЯ  всего  лишь  вздорной  гордостью   ребенка,  гордостью
заласканной девочки, в соответствии с велениЯми великого времени решительным
образом  трансформируетсЯ,  и  королева  ЯвлЯет  себЯ  всему  миру смелой  и
величественной. Ќе ради своих  мелких  интересов,  не за  власть или  личное
счастье  боретсЯ она сейчас: "—то  касаетсЯ нас,  то Я понимаю: ни  о  каком
счастье думать нечего,  как бы обстоЯтельства ни сложились, его не будет. Ќо
долг королЯ  - страдать  за других, и  мы  хорошо выполним его.  Ћднажды это
поймут". Џоздно, но  всем своим существом ЊариЯ Ђнтуанетта  понимает, что ей
предопределено  быть исторической  личностью,  и  эта сверхвременнаЯ  задача
придает ей огромные  силы. €бо, когда человек  приближаетсЯ к пределу своего
"џ",  когда он решаетсЯ докопатьсЯ до самого сокровенного своей  личности, в
его крови восстают тайные силы всех его предков.
     ќту слабую,  неуверенную  в  себе женщину  внезапно, волшебным  образом
возвышает  над  собой то,  что она из дома ѓабсбургов, внучка  и  наследница
древней королевской  чести, дочь Њарии ’ерезии. Ћна чувствует себЯ обЯзанной
быть  "digne  de  Marie  Therese"*,  быть достойной  своей матери,  и  слово
"мужество" стновитсЯ  лейтмотивом ее  симфонии  смерти. Ќепрерывно повторЯет
она:  "Ќичто  не в  состоЯнии  сломить  мое мужество", и,  получив  из  ‚ены
известие о том, что ее брат €осиф  в ужасной  смертельной агонии вел себЯ до
последнего  вздоха  мужественно,  она  пророчески  произносит  слова,  очень
откровенно выражаЯ ими чувство собственного достоинства:  "Ћн  скончалсЯ как
император. Ћсмелюсь сказать, он достоин менЯ".

     ***

     Џравда, эта гордость, поднЯтаЯ словно знамЯ  над миром, обходитсЯ Њарии
Ђнтуанетте намного дороже, чем думают иные. €бо в глубочайшей своей сущности
эта  женщина  совсем  не  высокомерна, она  отнюдь  не сильнаЯ личность,  не
героинЯ,   очень   женственна,   рождена  не  длЯ  борьбы,   а  длЯ   нежной
самоотверженной  любви. Њужество,  выказываемое  ею, предназначено длЯ того,
чтобы поддержать мужество в  других,  она давно уже более не верит в  лучшие
дни. …два лишь  возвращаетсЯ она в свою комнату,  руки,  которыми она только
что гордо держала  знамЯ над миром, устало  опускаютсЯ,  почти всегда ”ерзен
находит ее в слезах; часы встреч  с бесконечно любимым, наконец-то найденным
другом ничем не напоминают любовных  свиданий, все свои силы  должен собрать
этот не менее измученный человек, чтобы  рассеЯть ее грусть,  чтобы снЯть ее
усталость.  € как раз  именно это  ее  несчастье  возбуждает в любЯщем самые
глубокие чувства. "Ћна при мне часто плачет, - пишет он сестре, - судите же,
как Я должен любить  ее!"  Џоследние  годы были  слишком  суровыми длЯ этого
легковерного сердца: "Њы видели слишком много ужасов и  слишком много крови,
чтобы когда-либо вновь быть счастливыми". Ќо вновь и вновь против безоружной
женщины  поднимаетсЯ  ненависть,  и  нет  у  нее  иного   защитника,   кроме
собственной совести. "џ взываю к миру,  пусть мне скажут, в чем Я виновата",
- пишет она. €ли  еще: "Ћт будущего Я ожидаю справедливого приговора, и  это
помогает  мне  переносить  все мои  страданиЯ.  ’ех, кто не верит  в  это, Я
презираю настолько, чтобы не замечать их". € все же она  вздыхает: "Љак жить
с таким сердцем в таком мире!" —увствуетсЯ, что  в иные минуты у отчаЯвшейсЯ
женщины лишь одно  желание - чтобы  скорее наступил конец: "Љак хотелось бы,
чтобы все наши страданиЯ  по крайней мере  принесли нашим детЯм счастье! ‚от
единственное желание, которое Я позволЯю себе иметь".
     ќти мысли  о своих детЯх - единственные, которые  ЊариЯ Ђнтуанетта  еще
решаетсЯ свЯзывать с понЯтием  "счастье". "…сли Я и  смогу когда-нибудь быть
счастлива, то  только благодарЯ моим обоим детЯм", - вздыхает она однажды, а
в другой  раз  замечает: "Љогда мне становитсЯ грустно, Я беру к себе  моего
малыша".  "‚есь день Я одна, и единственное мое утешение - мои дети. џ держу
их  возле  себЯ, сколько можно". „вое  из  четверых, которым она дала жизнь,
умерли, и теперь загнаннаЯ внутрь, а ранее неосторожно показаннаЯ всему миру
любовь с отчаЯнной страстностью толкает ее к этим двум оставшимсЯ в живых.
     „офин в особенности радует  ее -  крепкий, здоровый  малыш, смышленый и
ласковый,  "chou d'amour"*, как влюбленно говорит она о нем; все ее чувства,
симпатии  и  склонности  показывают,  что  эта  много  выстрадавшаЯ  женщина
постепенно  становитсЯ  прозорливой. ЋбожаЯ своего мальчика,  она не  балует
его.  "Ќаша  нежность к этому ребенку должна быть  суровой,  - пишет она его
гувернантке. - Ќам не следует забывать, что мы воспитываем будущего королЯ".
€,  передаваЯ после мадам ЏолиньЯк своего сына новой воспитательнице,  мадам
де   ’урзель,   она   составлЯет   той   длЯ   руководства   психологическую
характеристику ребенка, неожиданно показав этим до сих пор скрытые блестЯщие
способности глубокого пониманиЯ человека и его душевных качеств. "Њоему сыну
четыре года и четыре месЯца без двух дней, - пишет она. - џ не буду писать о
его росте  и  внешности, это ‚ы увидите сами.  Ћн всегда был здоров, но  рос
очень нервным ребенком; с колыбели малейший шум возбуждал  его. ‡убы у  него
пошли поздно,  но  безболезненно и  без каких-либо осложнений, и, лишь когда
прорезалсЯ, кажетсЯ,  шестой, у  мальчика  поЯвились конвульсии. ‘  тех  пор
подобные конвульсии повторЯлись  лишь дважды:  зимой 1787/88 года и во времЯ
прививки,  однако во второй раз  конвульсии  были очень слабые. €з-за острой
нервной восприимчивости любой шум, к которому он  не привык, вызывает у него
страх; так, например, однажды услышав возле себЯ лай, он стал боЯтьсЯ собак.
џ  никогда  не  заставлЯла  его  терпеть  возле  себЯ собак, думаю,  что  со
временем, когда он станет разумнее, этот страх пройдет сам собой. Љак и  все
крепкие, здоровые дети, он очень шаловлив, а  при внезапных вспышках гнева -
резок;  но все же  он славный, нежный  и ласковый ребенок,  если на  него не
нападает упрЯмство. “  него очень развито чувство  собственного достоинства,
что со временем, если его правильно  использовать, можно направить на пользу
мальчику.  „аже если  мальчик еще не  привык к кому-то, но  прониксЯ  к нему
доверием,  он  все  равно  будет  держатьсЯ ровно,  сдержанно,  скроет  свое
недовольство, даже  гнев, будет  вести себЯ мЯгко и вежливо. …сли он  обещал
что-нибудь, то  всегда выполнЯет, но  излишне  болтлив, охотно повторЯет то,
что слышал со стороны, и, не желаЯ солгать, часто добавлЯет к этому все, что
благодарЯ его  способности  фантазировать  кажетсЯ ему  правдоподобным.  ќто
самый большой его  недостаток,  и,  безусловно, следует сделать  все,  чтобы
помочь ему от этого недостатка избавитьсЯ. ‚ остальном, повторЯю, он славный
ребенок.  „еликатно и  энергично  воздействуЯ  на него, не применЯЯ при этом
слишком строгих мер,  им можно без  труда руководить  и добитьсЯ всего,  что
требуетсЯ. ‘трогость будет его сильно  раздражать; несмотрЯ на  такой нежный
возраст, у него уже есть характер.  Џриведу лишь один  пример: с самых малых
лет его  очень раздражает слово "прощение". …сли он не прав, то будет делать
и  говорить все, чего бы от него ни  потребовали, но  слова "простите  менЯ"
выдавит  из  себЯ,  лишь  обливаЯсь  слезами,  испытываЯ  при  этом  ужасные
страданиЯ.  ‘ самого начала Я воспитала в моих детЯх большое доверие к себе,
и они привыкли рассказывать мне все, даже если сделали что-нибудь нехорошее,
потому что если Я и браню их, то никогда не показываю при этом, что сержусь,
а только что  менЯ огорчает, смущает то, что они натворили. џ приучила  их к
тому,  что все  сказанное мной однажды, любое  "да" или  "нет",  не подлежит
отмене;  но  каждому  своему решению  всегда  даю  объЯснение,  понЯтное  их
возрасту, чтобы они не подумали, что решила Я просто из каприза. Њой сын еще
не может  читать,  да и  учитсЯ очень скверно;  он слишком  несобран,  чтобы
заставить  себЯ старатьсЯ.  Ћ  своем высоком  положении он не имеет никакого
понЯтиЯ,  и мне хочетсЯ, чтобы это  так и  осталось. Ќаши дети и так слишком
рано узнают, кто они такие. ‘вою сестру он любит сильно и от чистого сердца;
всЯкий  раз,  когда  ему  что-либо  доставлЯет  удовольствие,   безразлично,
предстоит  ли  ему  куда-нибудь  идти, или  он получает от  кого-то подарок,
первое,  что он требует,  - это чтобы и  сестре  досталось то  же. Џо  своей
природе  он очень веселый, подвижный,  длЯ его здоровьЯ необходимо, чтобы он
много времени проводил на открытом воздухе..."
     …сли положить этот документ матери  рЯдом с  прежними письмами женщины,
трудно поверить, что  написаны они одной и  той  же рукой, - так  далека эта
ЊариЯ  Ђнтуанетта  от  той, другой, далека,  как несчастье  от счастьЯ,  как
отчаЯние  от  шаловливого  задора.   Ќесчастье  оставлЯет  более  отчетливый
отпечаток  на  нежных,  незрелых,  податливых  душах:  четко  вырисовываетсЯ
характер,  ранее беспокойный,  неЯсный, словно текучаЯ  вода. "Љогда  же  ты
наконец станешь собой?" - все времЯ в отчаЯнии сетовала мать. € вот наконец,
с первыми седыми волосами на висках, ЊариЯ Ђнтуанетта стала собой.

     ***

     ќту полную метаморфозу  можно обнаружить на  портрете,  единственном из
сделанных   в  период  пребываниЯ  королевы  в  ’юильри.  Џольский  художник
Љухарский  писал  его  легко, в  непринужденной  манере.  Ѓегство  в  ‚аренн
прервало работу над портретом;  и тем не менее из  всех  дошедших до нас это
наиболее совершенное  изображение  королевы.  Џарадные портреты ‚ертмюллера,
салонные   портреты  мадам  ‚иже-‹ебрен  роскошными   костюмами  и   пышными
декорациЯми  постоЯнно  стремЯтсЯ  напомнить  зрителю,  что  эта  женщина  -
королева  ”ранции. ‚ великолепной шлЯпе с прекрасными  страусовыми  перьЯми,
сверкаЯ драгоценностЯми, в  парчовом платье,  стоит она  перед своим  обитым
бархатом  престолом,  и,  даже   если   художник  изобразит  ее  в   одеЯнии
мифологической героини или  в одежде пейзанки, в  картине  обЯзательно будет
Явный знак, удостоверЯющий, что  эта  женщина  - значительнаЯ  особа,  более
того, самаЯ значительнаЯ особа страны, королева.
     Џортрет  же  работы Љухарского лишен  всех  этих  бросающихсЯ  в  глаза
аксессуаров: женщина  зрелой  красоты  села  в кресло  и мечтательно смотрит
перед  собой.  Ћна  выглЯдит немного усталой, утомленной. Ќикаких  особенных
туалетов, нет украшений, нет драгоценностей на шее,  она не принарЯдилась  -
ничего  кокетливого,  не времЯ  длЯ этого. ”лиртующаЯ женщина уступила место
отдыхающей. ™егольство отступило  перед простотой. Ѓезыскусно причесанные, с
первыми серебрЯными нитЯми, свободно и  естественно спадают волосы, спокойно
струитсЯ платье  со  все еще полных и  сверкающих плеч.  Ќо  ничто в позе не
рассчитано на внешний эффект, на желание нравитьсЯ. ѓубы не улыбаютсЯ более,
глаза не  манЯт призывно;  в неверном сиЯнии  осени, еще прекраснаЯ, но  уже
мЯгкой,  материнской  красотой, в двойственном свете  желаниЯ  и  отречениЯ,
femme entre deux ages*, уже не молодаЯ, но еще и не стараЯ, уже без желаний,
но еще  желаннаЯ,  сидит  эта женщина, погруженнаЯ в свои мечты. …сли другие
портреты оставлЯют  впечатление, что  женщина, влюбленнаЯ  в свою красоту, в
беге,  в танце,  смеЯсь, лишь на мгновение обратила свой  взор на  художник,
чтобы  вновь  броситьсЯ в  водоворот  жизни,  то,  глЯдЯ  на  этот  портрет,
чувствуешь:  эта   женщина  успокоилась  и   полюбила  покой.  Џосле   тысЯч
изображений кумира,  после портретов  в драгоценных рамах,  после  изваЯний,
статуэток  из  мрамора,  из  слоновой кости,  из бронзы  этот  незаконченный
портрет  дает  наконец  образ  человека;  единственный среди них  он впервые
позволЯет угадать в этой королеве душу.

        Њ€ђЂЃЋ

     ‚  изматывающей  борьбе  против революции королева  до  сих  пор искала
защиты только у одного союзника: у времени. "Ќам могут  помочь лишь гибкость
и терпение".  Ќо  времЯ -  ненадежный, беспринципный союзник, оно  неизменно
принимает  сторону сильного и с пренебрежением  бросает  на  произвол судьбы
всЯкого,  кто, надеЯсь на  него,  сам  ничего  не  предпринимает.  ђеволюциЯ
движетсЯ вперед, каждую  неделю  вербуЯ тысЯчу новобранцев в городах,  среди
крестьЯн,  в армии;  только что созданный Љлуб Якобинцев* с  каждым днем все
основательнее подводит рычаг,  чтобы  опрокинуть  монархию. Ќаконец королю и
королеве  становитсЯ  понЯтной  всЯ  опасность  их  изолированности,  и  они
начинают искать союзников.
     Ћдно значительное  лицо  - эта великаЯ тайна  оберегаетсЯ  самым  узким
кругом  приближенных  - уже не раз в  завуалированной форме предлагает  свои
услуги.  ‘  сентЯбрьских  дней  в ’юильри  знают,  что  вождь  Ќационального
собраниЯ, внушающий ужас врагам революции, граф Њирабо,  этот лев ђеволюции,
готов принЯть из рук королевы золотую подачку. "Џозаботьтесь о том, - сказал
он тогда посреднику, - чтобы во дворце знали: Я скорее с ними, нежели против
них". Ћднако  пока двор  оставалсЯ  в ‚ерсале и  чувствовал  себЯ  спокойно,
уверенно, королева  еще  не  представлЯла  себе  всей  значительности  этого
человека, который, как никто другой, был способен вести ђеволюцию, поскольку
сам  был  гением  мЯтежа,  воплощением  свободолюбиЯ,  олицетворенной  идеей
разрушениЯ, материализацией анархии.
     „ругие  в  Ќациональном  собрании -  дельные,  доброжелательные ученые,
проницательные  юристы,  честные  демократы,  все  эти  идеалисты грезили  о
порЯдке  и преобразованиЯх;  лишь длЯ него  одного хаос в государстве ЯвитсЯ
спасением от  хаоса собственного внутреннего мира. …го вулканическаЯ  сила -
однажды он с гордостью назвал ее силой десЯтерых людей - желает померЯтьсЯ с
могучим  противником,  требует достойного  приложениЯ; сам не  устроенный  в
семейном,  нравственном,  материальном  отношениЯх,  он  желает,   чтобы   и
государство  было  таким  же неустроенным, чтобы он смог взобратьсЯ  на  эти
развалины. ‚се вспышки его стихийной природы, возникавшие времЯ  от  времени
до сих пор, памфлеты,  обольщениЯ женщин,  дуэли и скандалы были всего  лишь
клапанами длЯ разрушительного  темперамента, они совершенно недостаточны длЯ
его  успокоениЯ, ведь  укротить  его  не удалось даже всем тюрьмам  ”ранции.
ироких  просторов требует эта  непокорнаЯ душа,  грандиозных  задач -  этот
могучий дух; словно разъЯренный  бык,  слишком  долго простоЯвший взаперти в
тесном  загоне,  доведенный до  бешенства  жалЯщими  бандерильЯми презрениЯ,
рветсЯ  он на  арену ђеволюции, с первого  же  удара  разносЯ  в щепы гнилые
барьеры стойла.
     Ќациональное  собрание  ужасаетсЯ, впервые услышав в  своих стенах этот
громовый  глас,  но  склонЯетсЯ под  его  властным  игом. ЃлестЯщий  оратор,
большой писатель, он  обладает  поразительным  талантом  в считанные  минуты
выковывать  сложнейшие законы, создавать дерзновенные чеканные формулировки,
подобные тем, что в древние времена отливались в бронзе. …го пламенный пафос
парализует  волю  Ќационального  собраниЯ,  и  уже   нет  недовериЯ  к   его
подозрительному  прошлому, уже  нет инстинктивной  самозащиты  идеи  порЯдка
против этого  вестника •аоса; у  французского Ќационального  собраниЯ вместо
тысЯчи  двухсот  голов первых  дней  теперь лишь  одна-единственнаЯ  голова,
один-единственный неограниченный повелитель.
     Ћднако этот глашатай свободы сам  не  свободен:  долги обременЯют  его,
путы грЯзного  процесса свЯзывают ему руки. —еловек, подобный Њирабо,  может
жить, может действовать, лишь безрассудно расточаЯ. Ћн хочет быть беспечным,
ему нужны карманы, полные звонкой монетой,  изобилие во всем, открытый стол,
секретари,  помощники,  слуги. ‹ишь купаЯсь  в роскоши,  он может  полностью
отдать самого  себЯ. —тобы быть свободным в  этом единственном  понЯтном ему
смысле, загнанный сворой кредиторов, он  предлагает  себЯ  любому:  Ќеккеру,
герцогу Ћрлеанскому,  брату  королЯ  и,  наконец,  самому  двору.  Ќо  ЊариЯ
Ђнтуанетта, котораЯ перебежчиков аристократии  ненавидит больше, чем кого бы
то ни было, считает себЯ в  ‚ерсале еще достаточно сильной, чтобы отказатьсЯ
от  продажного  расположениЯ этого "monstre".  "џ надеюсь,  -  отвечает  она
посреднику графу  де  ‹амарку,  -  что  мы  никогда  не  окажемсЯ  настолько
несчастными, чтобы прибегнуть к  этому последнему столь мучительному длЯ нас
средству - искать помощи у Њирабо".

     ***

     Ќо  все же  этот  час  настал. ЏЯтью  месЯцами  позже -  длЯ  ђеволюции
бесконечно  большой отрезок времени - граф де ‹амарк серез посланника  Њерси
получает уведомление. Љоролева готова вести переговоры с Њирабо, или, что по
сути одно  и  то же, она готова  купить  его.  Љ  счастью, еще не  поздно: с
первого  же раза Њирабо клюет на золотую наживку. ‘ радостью  узнает он, что
‹юдовик  XVI  держит наготове  четыре собственноручно  подписанных  долговых
обЯзательства, на 250  тысЯч  ливров каждое, общей  суммой  в один  миллион,
которые должны быть  ему,  Њирабо,  переданы  после заседаниЯ  Ќационального
собраниЯ,  "если  им будет  оказана добраЯ услуга  королевскому  дому",  как
добавлЯет  бережливый  король.  €  едва  трибун  видит,  что  все  его долги
погашаютсЯ единым росчерком пера и, кроме того, он может  рассчитывать на  6
тысЯч  ливров пенсиона в месЯц, то годами гонимый судебными исполнителЯми  и
полицейскими сыщиками  человек "приходит  в  восторженное  упоение,  степень
которого менЯ поразила" (граф де ‹амарк).
     ‘ такой же испытанной страстностью, с которой он  всегда убеждает всех,
он убеждает и себЯ в том, что лишь он один в состоЯнии спасти одновременно и
революцию, и королЯ, и страну. …два почувствовав, что  большие деньги плывут
к  нему  в  карман,  Њирабо  вдруг сразу  вспоминает, что  он,  рыкающий лев
ђеволюции, всегда, собственно, был пылким роЯлистом.  10 маЯ он подтверждает
эту сделку,  расписываетсЯ  под соответствующим документом  со  словами:  он
обЯзуетсЯ   служить   королю  лоЯльно,   ревностно  и  отважно.  "џ   усвоил
монархическое миропонимание, несмотрЯ на  то что видел лишь слабости  двора,
не имел представлениЯ  о сердечности  и  уме  дочери Њарии  ’ерезии, не смел
рассчитывать на таких высоких союзников. џ служил монарху даже тогда,  когда
не надеЯлсЯ  получить  ни  прав,  ни  вознаграждениЯ  от  справедливого,  но
введенного  в  заблуждение  королЯ.  Ќа  что  же  Я способен  теперь,  когда
уверенность укреплЯет мое мужество, а благодарность за то, что  мои принципы
находЯт понимание, придает мне  силы? џ всегда  останусь  тем, кто  Я  есть:
защитником монархической власти  в том  смысле, как  она определена законом,
апостолом свободы в той степени, в какой она признана  королевской  властью.
‘ердце мое будет следовать по пути, уже предначертанному разумом".
     Ћбе   стороны   прекрасно   понимают:   этот   договор,   несмотрЯ   на
высокопарность его стилЯ, не  очень-то  достойный документ, он касаетсЯ дел,
не терпЯщих огласки. ‚от по этой-то причине и  решено, что Њирабо никогда не
должен  поЯвлЯтьсЯ  во дворце  и  все  свои советы королю передавать  лишь в
письменном виде.  „лЯ  улиц  и  площадей  Џарижа Њирабо  следует  оставатьсЯ
революционером,  в  Ќациональном  же собрании  -  защищать интересы королЯ -
скверное,  темное  дело, при  котором никто не выигрывает и никто никому  не
доверЯет.
     Њирабо тотчас  же приступает  к  выполнению  своих  обЯзательств: пишет
монарху письмо за письмом с советами и предложениЯми; истинным  же адресатом
ЯвлЯетсЯ  королева. Љороль не в  счет; это открываетсЯ ему очень  скоро - он
надеетсЯ быть  понЯтым  королевой. "Љороль, - пишет он уже во  втором  своем
письме, - располагает лишь одним мужчиной, и этот мужчина - его жена. Ћна же
находитсЯ в опасности, пока не будет  восстановлен  королевский авторитет. џ
думаю, она не сможет жить без короны, но совершенно уверен в том, что она не
сможет сохранить себе жизнь, не сохранив трон. Ќастанет момент, и, вероЯтно,
очень скоро, который покажет, на что способна женщина с ребенком на лошади*.
Ђ это было уже проверено в ее семье, пока же необходимо все приготовить и не
рассчитывать на  случай или какую-либо нехитрую интригу, способные разрешить
необычный  кризис  с помощью обычных людей  и  простых  средств". ‚ качестве
необыкновенного,  выдающегосЯ  человека Њирабо  крайне  прозрачно предлагает
себЯ.  ‘воим  словом, обладающим магической силой, он рассчитывает успокоить
разбушевавшуюсЯ  волну  столь  же легко, как  может  возмущать  ее.  ‚ своем
воспаленном   самомнении   он   видит   себЯ   одновременно   и  президентом
Ќационального собраниЯ, и премьер-министром королевской четы.
     Ќо Њирабо заблуждаетсЯ. Ќи  одного мгновениЯ ЊариЯ Ђнтуанетта не думает
облечь эту mauvais sujet* настоЯщей властью. Ћбычному,  заурЯдному  человеку
демоническаЯ личность всегда инстинктивно  представлЯетсЯ подозрительной,  и
ЊариЯ  Ђнтуанетта  не  может  понЯть грандиозную аморальность  этого  гениЯ,
равного которому по  исключительности она  не встречала  на своем  жизненном
пути.  Ћна  испытывает  лишь  неприЯтное  чувство   от  неожиданных  дерзких
поворотов его характера, его титаническаЯ страстность скорее отталкивает ее,
нежели притЯгивает. ‘окровеннейшей ее мыслью ЯвлЯетсЯ возможно быстрее - как
только  минет  в  этом  надобность   -  выплатить  все,  что  обещано  этому
неистовому, волевому,  не поддающемусЯ никакому контролю человеку, и удалить
его от  себЯ. …го  дорого  купили, он должен честно  отработать  эти немалые
деньги, должен  давать  советы,  ведь  он  умен  и  хитер.  ‘оветы  прочтут,
используют то, что не покажетсЯ  слишком эксцентричным, слишком дерзким, - и
конец. ќтот отличный агитатор потребуетсЯ при голосовании,  он будет полезен
как лицо,  хорошо  осведомленное  о всех подводных  течениЯх революции,  как
посредник  при  проведении  в Ќациональном собрании  "политики добрых услуг"
королевскому  дому.   ќтот   подкупленный   может   быть   использован   при
необходимости,  длЯ  того  чтобы  подкупать  других.  ‹ев  должен  рычать  в
Ќациональном  собрании,  оставаЯсь  на поводу у  двора.  ’акого мнениЯ ЊариЯ
Ђнтуанетта об этой поразительной личности, но  ни грана истинного довериЯ не
испытывает  она к человеку, с чьими способностЯми иногда считаетсЯ, "мораль"
которого всегда  презирает и гениальность которого никогда не  понимает и не
признает.

     ***

     ‚скоре  проходит  медовый  месЯц  первого  увлечениЯ.  Њирабо  начинает
понимать,  что его письма  вместо того, чтобы разжигать огонь воодушевлениЯ,
попадают в королевскую корзину длЯ бумаг. Ќо то ли из тщеславиЯ, то ли из-за
страстного  желаниЯ   заполучить   обещанный  миллион  Њирабо  не  перестает
атаковать двор. €, видЯ, что письменные советы и предложениЯ на дают никаких
плодов,  он  делает  последнюю  попытку.  Ќа  основании опыта  политика,  по
бесчисленным  любовным  похождениЯм  он  знает,  что  подлинно  могуч не как
писатель,  а   как  оратор,   что  его  электризующаЯ  сила  наиболее  полно
проЯвлЯетсЯ при личном  общении. Ћн непрерывно наседает на посредника, графа
де ‹амарка, требует, чтобы тот предоставил ему наконец возможность встречи с
королевой. Ћдин лишь  час беседы, и  ее недоверие, подобно тому как это было
уже  не с одним десЯтком женщин, превратитсЯ  в преклонение перед  ним. Ћдну
аудиенцию, только одну! €бо его самоуверенность пьЯнит себЯ мыслью, что  эта
аудиенциЯ  не  будет  последней.  ’от, кто  однажды  узнает его близко, не в
состоЯнии более освободитьсЯ от его чар.
     ЊариЯ  Ђнтуанетта  долго  уклонЯетсЯ  от  встречи,  наконец  сдаетсЯ  и
объЯвлЯет, что готова принЯть Њирабо 3 июлЯ во дворце ‘ен-Љлу.

     ***

     ‘амо собой разумеетсЯ,  эта встреча должна произойти тайно; по странной
иронии судьбы Њирабо предстоит то, о чем мечтал кардинал ђоган, оставшийсЯ в
свое времЯ в  дураках, - встреча в саду, в тени рощицы. Џарк  ‘ен-Љлу, очень
скоро и ѓанс Ђксель ”ерзен узнает об этом,  имеет множество  скрыты