р воспитателЯ! ‚едь  этот человек
за всю свою жизнь, вероЯтно, не прочитал ни одной книги, он  не владеет, как
показывает его единственное дошедшее до  нас  письмо, элементарными знаниЯми
орфографии:  он истый санкюлот, а  в 1793  году этого совершенно достаточно,
чтобы  занимать  любую  должность.  ‡а  шесть месЯцев ђеволюциЯ  кардинально
изменила  свое  мнение  по этому  вопросу, ведь  полгода  назад воспитателем
престолонаследника  ”ранции  Ќациональное  собрание  намечало   Љондорсе   -
аристократа, большого писателЯ, автора "Progres de l'esprit humain"*.
     ЉакаЯ  ужаснаЯ разница между этим человеком и сапожником ‘имоном! Ќо из
трех слов "‘вобода, ђавенство, Ѓратство" понЯтие свободы  со времен Љомитета
общественной безопасности, понЯтие братства со времен гильотины обесценились
едва  ли  не так же, как  ассигнации; лишь  понЯтие  равенства  или, вернее,
насильственного  уравниваниЯ  находитсЯ  в  последней  фазе,  радикальной  и
жестокой, в фазе  революции. Џоэтому и принимаетсЯ обдуманное решение: юного
дофина будет воспитывать  не образованный, не культурный человек, нет, дофин
должен остатьсЯ в  среде наименее просвещенных людей, в низших слоЯх народа.
Ћн  должен полностью переучитьсЯ,  должен забыть,  от кого происходит, чтобы
другим было легче забыть его.
     ЊариЯ Ђнтуанетта ничего не подозревает об этом решении Љонвента  лишить
ребенка  материнской  защиты, как  вдруг  в половине  десЯтого  вечера шесть
представителей  ратуши  стучат  в ворота ’амплЯ! ќто один из приемов системы
наказаниЯ, разработанной  ќбером,  -  внезапность, неожиданность  какой-либо
страшной  акции. ‚сегда  эти  его  инспекции проводЯтсЯ  поздно  ночью,  без
предварительного  оповещениЯ,  скорее  напоминаЯ внезапные  налеты.  ђебенок
давно в  постели, королева  и Њадам …лизавета еще не спЯт. —иновники  ратуши
входЯт  в  комнату   королевы,   она,   в  предчувствии  чего-то  страшного,
поднимаетсЯ им навстречу; ни  один из этих  ночных  визитеров не приносит им
ничего, кроме унижениЯ или дурной вести. Ќа этот раз и сами посланцы кажутсЯ
несколько смущенными.  ’Яжелый долг предстоит им выполнить, ведь большинство
из них имеют детей, - они должны сообщить  матери, что Љомитет общественного
спасениЯ  без  какого-либо  видимого  основаниЯ  приказал  ей  немедленно  и
навсегда отдать единственного сына под надзор чужих людей,  отдать,  даже не
попрощавшись с ним.
     Ћ сцене, разыгравшейсЯ в эту ночь между отчаЯвшейсЯ матерью и служащими
магистрата,  мы  не располагаем  никакими свидетельскими  показаниЯми, кроме
крайне  недостоверных  свидетельств  единственного  очевидца -  дочери Њарии
Ђнтуанетты.  Џравда ли, что,  как  сообщает  будущаЯ  герцогинЯ ЂнгулемскаЯ,
ЊариЯ  Ђнтуанетта  в  слезах  умолЯла  этих служащих, выполнЯвших  лишь свой
служебный  долг, оставить ей ребенка? —то она призывала их  убить ее,  но не
разлучать с сыном? —то служащие (звучит это совершенно неправдоподобно, ведь
на это они не имели никаких полномочий) угрожали убить обоих детей в случае,
если она будет продолжать сопротивлЯтьсЯ, и наконец после длительной борьбы,
применив  грубую  силу,  увели  с  собой  кричащего,  рыдающего  ребенка?  ‚
официальном сообщении об  этом ничего не говоритсЯ; желаЯ несколько смЯгчить
действительность, исполнители докладывают: "ђасставание сопровождалось всеми
проЯвлениЯми  чувств,  которые  можно  было  ожидать  в  подобной  ситуации.
Џредставители народа выказали уважение, совместимое с  важностью возложенной
на них миссии". ’аким  образом,  одно  сообщение  противоречит другому, одна
партиЯ - другой, а там, где спорЯт партии, истина редка. Ќо одно не вызывает
сомнениЯ: эта насильственнаЯ  и  неоправданно жестокаЯ разлука с сыном  была
едва ли не самым тЯжелым мгновением в жизни Њарии Ђнтуанетты.
     Њать  была  привЯзана  к этому  белокурому  шаловливому,  не  по  годам
развитому ребенку;  мальчик, которого она хотела воспитать как королЯ, своей
болтливой  веселостью, своей привычкой  задавать бесчисленные вопросы сделал
терпимым времЯ  в уединенной  башне. Ѓезусловно, он  был  ближе матери,  чем
ничем не  примечательнаЯ дочь. ЌедружелюбнаЯ, с угрюмым, мрачным характером,
с вЯлым умом,  она  по  сравнению  с этим  ласковым и удивительно  смышленым
мальчуганом   не   так-то  уж  сильно   располагала   к   себе  вечно  живую
восприимчивость  матери.  €  вот  сейчас  с  такой жестокой  злобой мальчика
навсегда отрывают  от нее. ‚едь, хотЯ дофин  и далее останетсЯ жить в стенах
’амплЯ, всего в нескольких десЯтках метров  от башни Њарии Ђнтуанетты, ничем
не оправданный формализм городских властей не разрешит матери обмениватьсЯ с
ребенком ни  единым  словом; даже  когда она  узнает,  что  он болен,  ей не
разрешат  посещение  больного: словно зараженной чумой,  ей  запретЯт всЯкие
встречи с ним. Ѓолее того, она не должна беседовать со странным воспитателем
дофина,  с  сапожником  ‘имоном  - еще  одна  бессмысленнаЯ  жестокость.  …й
запрещено передавать какие-либо сведениЯ о ее сыне; лишеннаЯ права говорить,
беспомощнаЯ мать, знаЯ о том, что ее  ребенок находитсЯ где-то здесь, рЯдом,
не может поздороватьсЯ с  ним, лишена возможности иметь с ним какое бы то ни
было  общение.  ’олько  чувство глубокой материнской  любви осталось у  нее:
никакими предписаниЯми, никакими распорЯжениЯми его не отнЯть.
     Ќаконец -  маленькое, жалкое утешение - ЊариЯ Ђнтуанетта  обнаруживает,
что через единственное крошечное  окошко на третьем  этаже лестничной клетки
можно наблюдать ту часть двора, в которой иногда играет дофин. € вот часами,
несчетное  число  раз,  дежурит у этого  оконца  измученнаЯ  женщина, бывшаЯ
некогда королевой обширного государства, в тщетном ожидании,  не удастсЯ  ли
ей украдкой (охрана снисходительна) во дворе своей тюрьмы увидеть мимолетные
очертаниЯ светлой тени любимого ребенка. ‘ын, не подозревающий, что его мать
глазами, полными слез,  следит за  каждым  его движением  через зарешеченное
окно,  спокойно,  беззаботно  играет  (что  известно  девЯтилетнему   о  его
судьбе?).
     Њальчик  быстро, слишком быстро вошел в  новый окружающий  его  мир,  в
своем веселом, до краев наполненном сегоднЯ он забыл, чей  ое ребенок, какаЯ
кровь течет в  его  жилах,  какое имЯ он носит. Ѓойко и громко  поет  он, не
понимаЯ смысла  слов,  "Љарманьолу" и "Ca  ira" - песни,  которым обучил его
‘имон с товарищами; он носит красный колпак санкюлота, и  ему это доставлЯет
удовольствие, он перекидываетсЯ шуточками с солдатами, стерегущими его мать.
     Ќе каменной стеной - внутренне целым  миром отделен  теперь мальчик  от
нее. € тем не менее вновь и вновь сердце матери учащенно бьетсЯ, стоит  лишь
ей  увидеть, нет, не обнЯть, только увидеть своего  ребенка  таким  веселым,
таким беззаботным. ЉакаЯ же судьба уготована бедному мальчику? ђазве ќбер, в
подлые руки которого Љонвент безжалостно отдал семью королЯ, в своем грЯзном
листке "Џапаша „юшен" уже  не написал угрожающие  слова: "ЃеднаЯ нациЯ, рано
или поздно этот мальчик уготовит тебе гибель; чем  более потешен он  сейчас,
тем это опаснее. ќтого гаденыша,  да и  сестрицу его в придачу, следовало бы
высадить на необитаемом острове; любой ценой от него следует избавитьсЯ. —то
значит один ребенок, когда речь идет о благе ђеволюции?"
     —то значит один ребенок? „лЯ ќбера - немного, мать знает это. Џотому-то
каждый день и  трепещет  она,  не увидав своего  любимца  в  тюремном дворе,
потому-то и дрожит она от бессильной Ярости, когда у нее в камере поЯвлЯетсЯ
этот ее  заклЯтый  враг, человек,  по совету которого у нее отнЯли ребенка и
который совершил тем самым презреннейшее преступление против морали: выказал
к побежденному  ничем не оправданную  жестокость.  ’о, что революциЯ  отдала
королеву в руки ќбера, этого ее ’ерсита*,  едва ли не самаЯ мрачнаЯ страница
ее  истории,  которую  лучше  следовало  бы  скорее  перелистать. €бо  самаЯ
высокаЯ,  самаЯ  чистаЯ идеЯ  становитсЯ низкой и ничтожной, как только  она
дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное.

     ***

     ‘  тех  пор как  смех ребенка  не  звенит более  в зарешеченных камерах
башни, в них  стало темнее, времЯ  тЯнетсЯ дольше.  Ќи звука,  ни  сообщениЯ
извне, последние помощники исчезли, друзьЯ недосЯгаемо далеко.  ’ри одиноких
челвека  сидЯт  друг  против  друга изо  днЯ  в день, день  за  днем:  ЊариЯ
Ђнтуанетта,  ее маленькаЯ дочь и Њадам …лизавета; давно  уже не о чем друг с
другом говорить, давно  уже разучились они надеЯтьсЯ, а возможно,  и боЯтьсЯ
также.  ‚есна, лето, но  все реже и  реже  спускаютсЯ  они в свой  маленький
садик,  тЯжелаЯ усталость  наливает  члены  свинцом.  ‚  эти недели страшных
испытаний  что-то угасает у  облике королевы. …сли  всмотришьсЯ в  последний
портрет Њарии Ђнтуанетты, сделанный в то лето неизвестным художником, в  нем
едва можно узнать бывшую королеву пасторалей, богиню рококо, не узнать в нем
гордую,  отважно борющуюсЯ, величественную  женщину,  какой ЊариЯ Ђнтуанетта
была еще в ’юильри.
     Ќа этом неумелой рукой сделанном  портрете женщина с вдовьей вуалью  на
поседевших волосах, несмотрЯ на свои тридцать восемь лет, уже стараЯ женщина
- слишком сильно она настрадалась. Ќет  блеска  и живости  в некогда озорных
глазах; вот сидит она, бесконечно усталаЯ, с вЯло опущенными руками, готоваЯ
следовать любому зову без возражений, без  протеста, даже  если этот зов - к
гибели,  к  концу.  ЏрежнЯЯ   привлекательность  ее  облика  уступает  место
спокойной печали, беспокойство - полному безразличию. ќтот последний портрет
Њарии  Ђнтуанетты  похож,  пожалуй,  на  портрет  настоЯтельницы  монастырЯ,
аббатисы,  женщины,  отрешенной от  всех  земных забот,  не имеющей  никаких
земных  желаний, живущей  уже  не  этой,  а  какой-то другой,  потусторонней
жизнью. Ќи  красоты не чувствуешь  в этой  женщине,  ни смелости, ни  сил  -
ничего,  кроме  великого  терпеливого  безразличиЯ.  Љоролева  отреклась  от
престола, женщина  смирилась со своей участью;  усталаЯ, утомленнаЯ  матрона
смотрит на мир Ясными голубыми глазами, ничто  не может более удивить ее или
испугать.

     ***

     €  она, ЊариЯ Ђнтуанетта, действительно  не  испытывает  страха,  когда
спустЯ некоторое времЯ, в два  часа  ночи,  снова  будЯт ее резкие  удары  в
дверь. —то может сделать ей окружающий ее мир после того, как он отнЯл мужа,
ребенка, возлюбленного, корону,  честь,  свободу? ‘покойно  поднимаетсЯ она,
одеваетсЯ  и   впускает   комиссаров.  Ћни  зачитывают  декрет  Љонвента,  в
соответствии   с  которым  вдова   Љапет,  поскольку  против  нее  выдвинуто
обвинение,  должна   быть  препровождена  в  Љонсьержери.  ЊариЯ  Ђнтуанетта
внимательно слушает и молчит. Ћна  знает: обвинение ђеволюционного трибунала
равнозначно осуждению, а Љонсьержери - это покойницкаЯ. Ќо она не просит, не
протестует,  не молит об  отсрочке. Ќи слова этим людЯм, поразившим ее своим
известием среди ночи, словно убийцы. Ќевозмутимо  дает обыскать себЯ, отдает
все,  что  носит  с  собой. ЋставлЯют ей  лишь носовой  платок  и  маленький
флакончик с сердечными каплЯми. ‡атем ей  предстоит прощание - в который раз
- теперь с дочерью и золовкой. Ћна знает, это прощание - последнее. Ќо жизнь
приучила ее к подобным прощаниЯм.
     Ќе  оборачиваЯсь,  с высоко поднЯтой головой идет  ЊариЯ  Ђнтуанетта  к
дверЯм  камеры и быстро спускаетсЯ по лестнице. Ћна отклонЯет всЯкую помощь,
нет, не было необходимости оставлЯть ей флакончик с укреплЯющей эссенцией на
случай,  если  силы откажут ей: она  окрепла в  несчастье. ‘амое тЯжелое уже
пережито: ничто не может быть страшнее этих последних месЯцев. ‚переди самое
легкое  -  смерть. Ћна так спешит из этой башни  ужасных воспоминаний, что -
возможно, слезы застилают ей глаза - забывает наклонитьсЯ в калитке и сильно
расшибает лоб о верхнюю перекладину. Ћзабоченные провожатые подбегают к ней,
спрашивают, не больно ли ей. "Ќет,  -  отвечает она спокойно, - теперь ничто
не может причинить мне боль".

        ЉЋЌ‘њ…ђ†…ђ€

     …ще  одну женщину разбудили  в ту ночь -  мадам ђишар, жену надзирателЯ
Љонсьержери. Џоздно вечером был принесен приказ приготовить камеру длЯ Њарии
Ђнтуанетты:   итак,   после  герцогов,  кнЯзей,  графов,  простых   горожан,
епископов, после жертв всех сословий пришел  черед прибыть  в покойницкую  и
королеве ”ранции.  Њадам ђишар  приходит в ужас. ‚едь длЯ женщины  из народа
слово  "королева"  все  еще,  будто  мощный  колокол,  пробуждает  в  сердце
благоговение. Љоролева, королева ”ранции под одной крышей с нею! Њадам ђишар
лихорадочно  ищет  в  своем  постельном  белье  самые  тонкие,  самые  белые
простыни;  генерал  Љюстин,  победитель  в  битве  под  Њайнцем, над головой
которого  также  висит нож гильотины, должен освободить зарешеченную камеру,
многие  годы служившую длЯ заседаний ‘овета; в спешке королеве отводитсЯ это
мрачное  помещение. †елезную  кровать, два матраца,  два  соломенных кресла,
подушку, легкое  одеЯло, еще кувшин длЯ  умываниЯ  да старый  ковер на сырую
стену, больше  ничего не отваживаетсЯ мадам ђишар дать  королеве.  Џомещение
приготовлено.  € затем все в этом древнем каменном здании,  вросшем в землю,
ждут новую постоЯлицу.
     ‚ три часа ночи с грохотом подъезжает несколько телег. ‘начала в темный
коридор  входЯт жандармы  с  факелами,  затем  поЯвлЯетсЯ торговец лимонадом
Њишони  -  этому проныре  удалось чудесным образом остатьсЯ в стороне  после
раскрытиЯ заговора Ѓаца и даже сохранить пост генерального инспектора тюрем,
за  ним в мерцающем  свете  идет королева со своей  маленькой собачкой,  это
единственное  живое существо,  которое может быть  с нею в тюремной  камере.
€з-за позднего часа  и еще, вероЯтно, потому,  что это выглЯдело бы фарсом -
считать, будто в Љонсьержери не знают, кто  такаЯ ЊариЯ Ђнтуанетта, королева
”ранции,  обычного допроса не делают и  разрешают  ей сразу же отправитьсЯ в
камеру,  на  отдых.  ‘удомойка   ђишаров,  юнаЯ  беднаЯ  крестьЯнка   ђозали
‹аморльер, неграмотнаЯ  и  которой  мы тем не  менее обЯзаны правдивейшими и
волнующими  показаниЯми очевидца  последних  семидесЯти семи  дней королевы,
потрЯсеннаЯ,  незаметно  пробираетсЯ за бледной, одетой в черное женщиной  и
умолЯет  ее  разрешить помочь при раздевании.  "Ѓлагодарю тебЯ,  дитЯ мое, -
отвечает  королева, -  с тех  пор как все оставили менЯ, Я  обслуживаю  себЯ
сама".  Ћна  вешает свои  часы  на  гвоздь, вбитый в стену, чтобы можно было
следить за  временем -  так мало осталось ей жить,  и все же как  бесконечно
долго это времЯ тЯнетсЯ.  ‡атем она раздеваетсЯ и ложитсЯ.  ‚ходит жандарм с
зарЯженным ружьем, дверь камеры  закрываетсЯ на  ключ. ЌачалсЯ последний акт
великой трагедии.

     ***

     Љонсьержери, об этом знают и в Џариже, и во всем мире, - особаЯ тюрьма,
тюрьма длЯ самых опасных политических преступников. ‚несение  имени в список
ее  "постоЯльцев"  равносильно свидетельству  о смерти.  €з  ‘ен-‹азара,  из
Љарма, из ќббеЯ,  из  любых других тюрем  иные еще возвращаютсЯ в  жизнь, из
Љонсьержери  -  никогда или в исключительных случаЯх. € ЊариЯ Ђнтуанетта,  и
общественное  мнение страны  должны  (и  обЯзаны)  считать,  что  перевод  в
покойницкую  -  это уже  первый  музыкальный  такт  аккомпанемента к  плЯске
смерти. Љонвент не думает торопитьсЯ с  процессом королевы, этой драгоценной
заложницы.  ‚ызывающий перевод  в  Љонсьержери  должен стать  подстегивающим
ударом  хлыста  длЯ  партнера  в   слишком  уж   медленно  разворачивающихсЯ
переговорах с  Ђвстрией, угрожающим жестом "поторапливайтесь",  политическим
нажимом;  в действительности же ударные и  тромбоны в оркестре  Љонвента еще
бездействуют.  ‚ течение трех  недель  после  перевода в "прихожую  смерти",
который, само собой  разумеетсЯ, во всех газетах, издаваемых за  границей (а
как раз  этого-то  и  хотел Љомитет  общественного  спасениЯ), был  встречен
криками  ужаса,  прокурору  ђеволюционного трибунала  ”укье-’енвилю  не было
вручено  ни  одного  документа;  следует  отметить,  что  после  той  первой
музыкальной фразы  ни  в  Љонвенте,  ни в Љоммуне вопрос о  Њарии Ђнтуанетте
официально ни  разу  не обсуждалсЯ.  Џравда, в своем  "Џапаше „юшене"  ќбер,
грЯзнаЯ дворнЯжка  ђеволюции, времЯ  от  времени тЯвкает, что "девке" (grue)
пора, пора наконец  примерить  "галстук  ‘ансона"*,  что  надо  дать  палачу
возможность "сыграть в кегли головой волчицы".
     Ќо Љомитет общественного спасениЯ дальновиден. Ќевозмутимо позволЯет он
ќберу задавать такие, например, вопросы: к чему так увиливать  от  осуждениЯ
австрийской   тигрицы,   "зачем  искать   вещественные   доказательства   ее
виновности,  ведь совершенно справедливым  будет немедленно сделать  из  нее
котлету за всю ту кровь, котораЯ  у нее  на совести", - все эти истерические
вопли, весь этот безумный бред совершенно не влиЯют на тайные планы Љомитета
общественного спасениЯ, которого интересует лишь карта военных действий. Љто
знает, а не окажетсЯ ли полезной - возможно, даже очень скоро - эта  женщина
из  дома  ѓабсбургов, ведь июльские  дни  становЯтсЯ длЯ  французской  армии
роковыми. ‚ любой момент  союзнические войска могут оказатьсЯ под Џарижем; к
чему бесполезно лить столь драгоценную кровь? Џусть  орет и беснуетсЯ  ќбер,
это на руку революции, это  создает  впечатление, что готовитсЯ скораЯ казнь
королевы;  в  действительности  же Љонвент никакого  решениЯ о  судьбе Њарии
Ђнтуанетты  не принимает. …е  не выпустЯт  на свободу, но и  не приговорЯт к
смертной казни.  Њеч занесен над ее головой, и  времЯ от  времени его лезвие
угрожающе сверкает,  этим надеютсЯ устрашить  дом  ѓабсбургов и  наконец-то,
наконец-то заставить его быть более уступчивым при переговорах.

     ***

     Ћднако  роковым  образом  сообщение  о   переводе  Њарии  Ђнтуанетты  в
Љонсьержери нисколько не пугает ее  близких  родственников. ЊариЯ Ђнтуанетта
считалась Љауницем активом габсбургской  политики лишь до тех пор, пока была
повелительницей  ”ранции; низложеннаЯ королева  -  частное лицо;  несчастнаЯ
женщина совершенно безразлична министрам, генералам, императору:  дипломатиЯ
не признает сентиментальностей.
     ‹ишь один человек, совершенно бессильный, принимает это сообщение очень
близко к  сердцу - ”ерзен.  ‚  отчаЯнии пишет он сестре: "„орогаЯ ‘офи,  мой
единственный друг,  ты, вероЯтно,  уже знаешь теперь об ужасном несчастье, о
переводе королевы  в тюрьму Љонсьержери  и о декрете этого подлого Љонвента,
по которому она предаетсЯ ђеволюционному трибуналу. ‘ этого момента Я уже не
живу, разве это жизнь -  так существовать, испытывать такие муки? „умаю, что
если бы Я смог что-нибудь сделать длЯ ее освобождениЯ, то страдал бы меньше.
Ќо ничего не делать, только просить всех о помощи - это ужасно. ‹ишь ты одна
в  состоЯнии  понЯть, как Я страдаю, все  длЯ менЯ потерЯно,  скорбь  моЯ  -
беспредельна, и  только  смерть освободит  менЯ от  нее. џ не могу заставить
себЯ  заниматьсЯ чем-нибудь, думать о чем-либо,  кроме как лишь  о несчастье
этой так  много  испытавшей,  столь достойной  государыни. “  менЯ  нет  сил
выразить то, что Я чувствую. џ отдал  бы жизнь ради ее спасениЯ, но не  могу
сделать  этого; величайшим  счастьем  длЯ  себЯ почел бы умереть за нее".  €
немногими  днЯми позже:  "‘тоит лишь представить себе,  что она заключена  в
ужасную тюрьму, как мне стыдно становитсЯ за  то,  что Я еще дышу. ќти мысли
разрывают мне  сердце, отравлЯют  мне жизнь,  и Я беспрестанно  мечусь между
страданиЯми и Яростью".
     Ќо  что  значит этот маленький, ничего собой не представлЯющий человек,
этот  господин  ”ерзен  длЯ всесильного ѓенерального  штаба  союзников,  что
значит  он длЯ  великой, мудрой  и возвышенной политики? —то  остаетсЯ  ему,
кроме  как  изливать в  бесполезных  письмах  свой  гнев, свою  горечь, свое
отчаЯние,  адский  огонь, бушующий в  его  душе,  сжигающий  его  душу,  что
остаетсЯ ему,  как  только  не  обивать  пороги приемных,  умолЯть  военных,
государственных деЯтелей,  принцев, эмигрантов, убеждать  их не быть позорно
безразличными,   бесстрастными   наблюдателЯми  унижений  королевы  ”ранции,
принцессы из дома ѓабсбургов, свидетелЯми ее убийства. Ќо всюду встречает он
уклончивое, вежливое  безразличие:  даже верный  друг Њарии Ђнтуанетты  граф
Њерси  оказывает ему  "ледЯной"  (de  glace)  прием. Њерси  почтительно,  но
решительно отклонЯет любое вмешательство ”ерзена и, более того, к несчастью,
использует  даже сложившиесЯ обстоЯтельства, чтобы выказать ему свою  личную
неприЯзнь. Њерси никогда не простит ”ерзену, что тот был близок с королевой,
и как  раз  от возлюбленного королевы - от  единственного, который  любил ее
по-настоЯщему, - он не желает получать никаких рекомендаций.

     ***

     Ќо  ”ерзен не  отступает.  ќто  общее  холодное  равнодушие людей,  так
разительно отличающеесЯ от его пылкости, приводит его в бешенство. Џоскольку
Њерси  отказывает ему в  поддержке, он  обращаетсЯ к  другому  верному другу
королевской семьи, к графу де ‹амарку, который в свое времЯ вел переговоры с
Њирабо.  ‡десь  он  встречает   человеческое  понимание.   ѓраф   де  ‹амарк
отправлЯетсЯ к Њерси и напоминает старику об  обещании, данном четверть века
назад Њарии ’ерезии, защищать ее дочь до последних мгновений своей жизни. ‡а
столом  у   Њерси   составлЯют  они  энергичное   письмо   принцу   Љобургу,
главнокомандующему  австрийскими   войсками:  "Џока  королеве   не  угрожала
непосредственнаЯ  опасность,  можно было молчать из  боЯзни разбудить Ярость
окружающих  ее дикарей. ‘егоднЯ,  поскольку  она выдана кровавому трибуналу,
любаЯ мера,  направленнаЯ  к  ее  спасению,  ЯвлЯетсЯ ‚ашим  долгом". Њерси,
побуждаемый  де ‹амарком, требует немедленного выступлениЯ на  Џариж,  чтобы
посеЯть  там ужас;  любаЯ  другаЯ  военнаЯ операциЯ менее  важна,  чем  эта.
"ђазрешите  мне,  -  предостерегает  Њерси,  -  упомЯнуть о тех  сожалениЯх,
которые  мы однажды испытаем потому, что были в такой момент бездеЯтельными.
Ѓудущие  поколениЯ  не  поверЯт,  что  великое  злодеЯние  могло  свершитьсЯ
буквально на глазах у победоносной армии и армиЯ не сделала никаких попыток,
чтобы его предотвратить".
     ќтот  призыв   спасти  Њарию  Ђнтуанетту,   к  сожалению,  направлЯетсЯ
слабовольному   и  прежде   всего  феноменально  глупому  человеку,  пустому
солдафону. ђеакциЯ главнокомандующего Љобурга на  письмо подтверждает это. €
принц, известный своим nullite*, предлагает, как если бы 1793 год  относилсЯ
ко временам инквизиции: "‚ случае если по отношению к личности …е величества
будет проЯвлено малейшее насилие, только  что  взЯтых в плен четырех  членов
Љонвента  следует  немедленно  колесовать   живыми".  Њерси   и  де  ‹амарк,
благородные,  просвещенные аристократы, искренне ужасаютсЯ этой глупости, им
становитсЯ Ясно, что с  таким  тупицей иметь дело  нет никакого  смысла.  „е
‹амарк  умолЯет  Њерси  незамедлительно  писать венскому  двору:  "Џосылайте
тотчас же другого курьера, позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы там понЯли
всю   опасность  положениЯ,  выразите  крайнюю  озабоченность,  оснований  к
которой, увы, более чем достаточно. Ќеобходимо, чтобы в ‚ене понЯли наконец,
сколь  постыдным,  более того,  сколь  губительным  длЯ императорской власти
будет  то, что  €сториЯ некогда  скажет: в  сорока милЯх  от  могущественной
победоносной австрийской  армии  благороднаЯ дочь  Њарии  ’ерезии  взошла на
эшафот, и не было сделано никакой попытки спасти ее. ќто было бы несмываемым
пЯтном на знамени нашего императора". € длЯ того, чтобы еще более побудить к
действию  медлительного старика,  он обращаетсЯ к  Њерси  с личным призывом:
"ђазрешите обратить  ‚аше внимание на то, что всегда несправедливое суждение
людей  неправильно  оценит  ‚аши  истинные  чувства, так  почитаемые  ‚ашими
друзьЯми, если при нынешних весьма прискорбных обстоЯтельствах  ‚ы  с самого
начала  не  будете вновь и  вновь прилагать все  большие и большие  усилиЯ к
тому,  чтобы  вывести  наш  двор  из  состоЯниЯ  инертности,  в  котором  он
находитсЯ".
     Џодстегиваемый такими предостережениЯми, старый  Њерси начинает наконец
действовать  энергично. Ћн пишет в ‚ену: "џ спрашиваю себЯ, совместимо  ли с
достоинством императора, совместимо  ли  с его  интересами  быть  всего лишь
простым  наблюдателем,  когда  его  августейшей  тетушке  угрожает  жестокаЯ
участь, допустимо ли не делать никаких попыток отвести удары судьбы, попыток
защитить от  этих  ударов...  “жели императору  в таких  обстоЯтельствах  не
надлежит  исполнить  свой  долг?..  ЌельзЯ  забывать,  что  придет  времЯ  и
последующие  поколениЯ вынесут  приговор поведению  нашего правительства;  и
разве  не  следует  нам  страшитьсЯ  суровости  этого  приговора,  если  …го
величество император не сделает никаких попыток спасти королеву, не принесет
никаких жертв ради нее?"
     ќто  весьма  смело  длЯ  посланника письмо  равнодушно  регистрируетсЯ,
подшиваетсЯ  в  соответствующую  папку канцелЯрии двора  и покрываетсЯ,  без
ответа, слоем пыли. €мператор ”ранц и не думает палец о  палец ударить  ради
своей родственницы;  спокойно прогуливаетсЯ  он в своем  енбрунне, спокойно
ожидает в  ѓлавной  квартире принц Љобург, заставлЯЯ своих солдат заниматьсЯ
строевой  подготовкой  столь  интенсивно, что  потери  армии от дезертирства
превышают потери после  самых кровопролитных сражений. ‚се монархи сохранЯют
спокойствие, безразличие и  беззаботность. €бо что значит  длЯ древнего рода
ѓабсбургов чуть  больше или чуть меньше  чести!  Ќикто и  пальцем не шевелит
ради спасениЯ Њарии Ђнтуанетты, и  с горечью, в  порыве гнева Њерси говорит:
"Ћни  не пытались бы  спасти  ее,  даже если  б  своими  глазами увидали  ее
поднимающейсЯ к гильотине".
     Ќа Љобурга, на Ђвстрию рассчитывать нечего, нечего рассчитывать также и
на  принцев, на  эмигрантов, на ближайших родственников.  Њерси и  ”ерзен на
свой страх  и риск  обращаютсЯ к  последнему  средству  -  к  подкупу. —ерез
танцмейстера Ќовера,  через какого-то финансиста с подозрительной репутацией
в  Џариж посылаютсЯ деньги;  никто тольком  не знает, кому  их дать. ‘начала
пытаютсЯ свЯзатьсЯ с  „антоном  - ђобеспьер был совершенно  прав, подозреваЯ
его во  взЯточничестве;  удивительным образом  пути  ведут также к  ќберу, и
хотЯ,  как  это обычно  имеет  место  при  подкупе, улик  нет, поразительным
представлЯетсЯ,  что  главный  крикун,  месЯцы,  словно  одержимый, неистово
требовавший:  "„евка   должна  наконец  свершить  свой  Hechtsprung",  вдруг
внезапно  начинает настаивать на возвращении Њарии Ђнтуанетты  в ’ампль. Љто
может сказать, как  далеко зашли эти переговоры, какой успех имели или могли
бы иметь избегающие гласности действиЯ?
     ‚о  всЯком случае очевидно одно: слишком  поздно поЯвились эти  золотые
кружочки. €бо, пока осторожные друзьЯ пытались спасти Њарию Ђнтуанетту, один
друг, слишком неосторожный, едва  не толкнул ее в пропасть.  Љак  всегда,  в
жизни королевы роль ее друзей - роковаЯ.

        ЏЋ‘‹…„Ќџџ ЏЋЏ›’ЉЂ

     ‚ Љонсьержери, в этой  "прихожей смерти",  распорЯдок  днЯ более суров,
чем  во  всех   других  тюрьмах  революции.  „ревнее  каменное  строение   с
непроницаемыми длЯ звука стенами и тЯжелыми, обитыми железом дверьми, каждое
окно - зарешечено,  каждый проход  - на запоре.  ‡дание  охранЯетсЯ со  всех
сторон, на  плитах  его  стен по  праву можно было  бы высечь  слова  „анте:
"Ћставь  надежду..."  Ќа протЯжении  столетий  совершенствовавшаЯсЯ  система
охраны,  многократно  пересмотреннаЯ  и  ужесточеннаЯ  в  свЯзи  с  массовым
террором, исключает какую  бы то ни было свЯзь заключенных с внешним  миром.
Ќевозможно  передать   письма,  нельзЯ   устроить  свидание,  ведь  персонал
Љонсьержери комплектуетсЯ не из новичков,  как,  например, в  ’ампле,  а  из
специально обученных тюремщиков, прекрасно знающих  свое дело; кроме того, к
заключенным   предусмотрительно   подсаживают   соглЯдатаев  -   они  всегда
предупредЯт тюремное  начальство о любых приготовлениЯх к побегу. ‚сюду, где
система испытана годами или десЯтилетиЯми, отдельным личностЯм очень трудно,
практически бессмысленно сопротивлЯтьсЯ ей.
     Ќо  к   счастью,   таинственным  образом  существует   сила,  способнаЯ
противостоЯть любому коллективному  насилию, -  индивидуум. —еловек, если он
несгибаем, если он  полон  решимости,  в  конечном счете  всегда оказываетсЯ
сильнее любой системы. ‚сегда человечное, если волЯ  индивдуума не сломлена,
сведет на нет любой бумажный приказ; именно так происходит и в данном случае
с Њарией  Ђнтуанеттой. “же  через  несколько  дней под воздействием какой-то
удивительной   магии,   излучаемой  ее  именем,  определЯемом   обаЯнием  ее
величественной осанки, все люди,  которые должны  стеречь Њарию Ђнтуанетту в
Љонсьержери, становЯтсЯ ее друзьЯми,  помощниками, преданными слугами.  †ена
надзирателЯ обЯзана лишь подметать пол в камере да стрЯпать  грубую пищу, но
с  трогательной заботливостью готовит  она длЯ  королевы  лучшее, что  может
приготовить, предлагает ей свои услуги при причесывании, ежедневно достает в
противоположном конце города бутылку той питьевой воды, которую предпочитает
ЊариЯ  Ђнтуанетта.  €  служанка  ђишаров  пользуетсЯ  любым  поводом,  чтобы
проникнуть в камеру к заключенной и спросить, чем она может быть ей полезна.
Ђ  суровые жандармы с закрученными усами, с  брЯцающими саблЯми, с постоЯнно
зарЯженными ружьЯми, они, которые должны все  запрещать, что делают они? Ћни
- об этом свидетельствует протокол допроса - каждый день приносЯт королеве в
ее мрачную камеру свежие цветы, покупаЯ их на рынке  за собственные  деньги.
€менно  в  простом  народе,  где  несчастье   более  частый  гость,   чем  у
обеспеченных, живет трогательное, сердечное  отношение  к  Њарии Ђнтуанетте,
столь ненавидимой им в ее счастливые дни. Љогда торговки рынка у Љонсьержери
узнают  от мадам ђишар, что  курица или овощи предназначаютсЯ длЯ  королевы,
они   подбирают  лучший  товар,  и  ”укье-’енвиль  на  процессе  вынужден  с
раздражением  и удивлением констатировать, что в Љонсьержери королева  имела
значительно больше льгот, чем в ’ампле. €менно там, где господствует ужаснаЯ
смерть, в людЯх как противодействие непроизвольно растет человечность.
     ‡наЯ о прежних попытках бегства Њарии Ђнтуанетты, поражаешьсЯ тому, как
плохо была организована в Љонсьержери охрана такого важного государственного
заключенного.   Ќо  кое-что   проЯснЯетсЯ,  если  вспомнить,   что   главным
инспектором этой тюрьмы был  не кто  иной, как  торговец  лимонадом  Њишони,
имевший самое непосредственное  отношение  к заговору в  ’ампле. „аже  через
толстые каменные  стены  Љонсьержери  проникает  манЯщий  и  обманчивый свет
миллиона  барона де  Ѓаца,  все еще продолжает Њишони вести отважную двойную
игру. …жедневно  верный долгу, суровый, ЯвлЯетсЯ он в камеру королевы, лично
проверЯет крепость решеток и дверей,  с педантичной точностью докладывает об
этих  посещениЯх  Љоммуне, счастливой иметь  такого надежного  республиканца
надзирателем, сторожем. ‚ действительности же Њишони дожидаетсЯ лишь момента
и, когда жандармы покидают камеру, дружески болтает с королевой, передает ей
столь страстно ожидаемые сообщениЯ  из ’амплЯ о детЯх; времЯ от времени,  то
за  мзду,  то  ли  по  добросердечию,  при  инспектировании  Љонсьержери  он
пропускает  даже  тайком  к  заключенной  любопытствующих,  англичанина  или
англичанку (фамилиЯ неизвестна), возможно,  некую страдающую сплином  особу,
миссис Ђткинс, одного из присЯгнувших Љонвенту свЯщенников, который примет у
королевы последнюю исповедь, художника - ему мы  обЯзаны портретом королевы,
выставленным  в  музее  Љарнавале.  €  наконец,  роковым  образом,  также  и
безрассудного глупца,  который  своим чрезмерным рвением  одним ударом лишит
королеву всех данных ей малых свобод и послаблений.

     ***

     ќтот пресловутый affaire de l'oeillet, этот "заговор гвоздики", событиЯ
которого Ђлександр „юма положит позже  в  основу  большого романа*, - темнаЯ
историЯ; полностью расшифровать этот заговор,  пожалуй, никогда  не удастсЯ,
так  как  сведений,  записанных  в  судебных  актах,  длЯ  этого  совершенно
недостаточно. ’о  же,  что  говорит о нем  сам герой заговора, подозрительно
попахивает хвастовством.  …сли верить  муниципалитету и главному  инспектору
тюрем Њишони, то заговора не было, был, по существу, незначительный  случай.
џкобы однажды за ужином с друзьЯми он, Њишони, рассказал о королеве, которую
обЯзан по долгу службы ежедневно посещать. Ћдин господин,  имени которого он
не  знает, проЯвил особый интерес к этому и спросил,  не  разрешит ли Њишони
сопровождать его при одном из посещений  высокопоставленной узницы. ЌаходЯсь
в хорошем настроении, Њишони, не наведЯ справок об этом господине, взЯл  его
с собой  в  инспекционный обход, получив  от него,  разумеетсЯ, обещание  не
говорить с королевой.
     ’ак ли  наивен, как  он  себЯ изображает, этот Њишони, доверенное  лицо
барона де Ѓаца? ‚  самом ли  деле не взЯл он  на себЯ труд выЯснить,  кто же
такой  этот неизвестный господин, которого  он  согласилсЯ тайком провести в
камеру  королевы?  ђасспроси  он окружающих, то  узнал  бы, что это человек,
хорошо  известный  Њарии  Ђнтуанетте,  шевалье   де  ђужвиль,  один  из  тех
аристократов, которые 20 июнЯ с риском длЯ жизни защищали королеву.  ‘удЯ по
всему,  Њишони   в  свое  времЯ  серьезно  помогал  барону   де  Ѓацу  иимел
убедительные  и, что  самое главное,  веские и звонкие основаниЯ не очень-то
расспрашивать  этого  неизвестного  о его  намерениЯх; вероЯтно, заговор был
подготовлен  значительно  более  основательно,  чем  это  представлЯетсЯ  по
дошедшим до нас материалам.
     ’ак вот,  28  августа  у двери тюремной  камеры  слышитсЯ  позвЯкивание
ключей. Љоролева  и жандарм встают. ‚сЯкий  раз в  первое  мгновение,  когда
дверь камеры  открываетсЯ,  ЊариЯ Ђнтуанетта  пугаетсЯ, ведь многие недели и
месЯцы почти каждое неожиданное посещение представителей власти приносило ей
только плохие сообщениЯ.  Ќо нет, это Њишони,  тайный друг,  в сопровождении
какого-то неизвестного  господина; заключеннаЯ  совсем  не обращает на  него
вниманиЯ.  ЊариЯ Ђнтуанетта с облегчением вздыхает, она беседует  с  Њишони,
расспрашивает о своих детЯх: всегда первые и самые настойчивые расспросы - о
них. Њишони приветливо отвечает, королева приходит в хорошее настроение: эти
считанные минуты, когда тусклый  стеклЯнный колпак молчаниЯ разбит, едва она
слышит от кого-нибудь имена своих  детей,  всегда  ЯвлЯютсЯ длЯ нее минутами
счастьЯ.
     Ќо внезапно ЊариЯ Ђнтуанетта  смертельно  бледнеет. € тотчас  же  кровь
бросаетсЯ ей в лицо.  Ћна начинает  дрожать  и с  трудом  пытаетсЯ сохранить
спокойствие.  Ќеожиданность  слишком велика:  она  узнала ђужвилЯ, человека,
которого видела возле  себЯ во дворце сотни раз  и о котором знает, что он -
отважный,  безумно  смелый  человек.   —то  должно  означать   -  времЯ  так
стремительно мчитсЯ,  его не хватает, чтобы все как следует продумать, - что
должно означать  столь  внезапное поЯвление здесь, в тюремной  камере, этого
надежного, этого преданного друга? •отЯт ли ее спасти? •отЯт  ли  что-нибудь
сказать ей, что-нибудь передать? Ћна не решаетсЯ  обратитьсЯ  к ђужвилю,  не
решаетсЯ - боЯсь жандармов  и надзирательницы - прЯмо посмотреть на него,  и
все же она замечает: он подает ей все времЯ  знаки, смысл которых она понЯть
не  может.   Њучительно  волнующе   и   отрадно  одновременно  вновь   после
многомесЯчного перерыва  видеть возле себЯ посланца и  не понимать,  с какой
вестью  он  ЯвилсЯ;  все  более и  более  опасаетсЯ она неверным  движением,
неосторожным взглЯдом выдать  себЯ. ‚озможно,  Њишони  замечает смЯтение, во
всЯком  случае  он вспоминает,  что ему  надо  обойти других заключенных,  и
поспешно покидает камеру  вместе с  незнакомцем, заЯвив,  однако, совершенно
определенно, что еще вернетсЯ.
     Ћставшись одна, - колени дрожат -  ЊариЯ Ђнтуанетта опускаетсЯ в кресло
и пытаетсЯ собратьсЯ  с мыслЯми. Ћна решает, что, если оба вернутсЯ, ей надо
будет  внимательнее, спокойнее, чем  при первой  встрече, следить  за каждым
знаком, за каждым жестом посланца. € действительно, они поЯвлЯютсЯ вторично.
‚новь бренчат  ключами, вновь входЯт в камеру  Њишони и ђужвиль. Ќа этот раз
ЊариЯ Ђнтуанетта полностью  владеет  собой.  Ћна  более  внимательно,  более
пристально, более  спокойно  следит за ђужвилем и внезапно по  его  быстрому
кивку головы замечает, что он бросил что-то в угол за печку. ‘ердце начинает
учащенно битьсЯ, ей страстно хочетсЯ сразу  же, немедленно прочесть то,  что
написано в записке; едва Њишони и ђужвиль покидают комнату, она сразу же под
каким-то предлогом отсылает жандарма. ќту единственную минуту без свидетелей
она использует,  чтобы  подобрать подброшенное.  Љак, ничего, кроме букетика
гвоздики?  Ќет, в букетике  сложеннаЯ записка. Ћна разворачивает  и  читает:
"ЊоЯ покровительница,  Я никогда не  забуду  ‚ас, всегда  буду искать способ
доказать  готовность  отдать  свою  жизнь ради  ‚ашего  спасениЯ.  …сли  ‚ам
требуютсЯ триста или четыреста луидоров, Я принесу их в следующую пЯтницу".

     ***

     Њожно  представить  себе  чувства  этой  несчастной  женщины:  чудесным
образом  ей дано увидеть  слабое сиЯние угасшей было надежды. ‚новь,  словно
под  ударом  меча  архангела,  рушатсЯ  своды  темного  склепа.  Ћдин  из ее
приближенных, кавалер ордена ‘в.‹юдовика, доверенный и надежный роЯлист, все
же прорвалсЯ к ней, прорвалсЯ, преодолев ужасы и неприступность покойницкой,
через  семь  или  восемь  запертых, надежно охранЯемых  дверей, вопреки всем
запретам, насмехаЯсь  над  всеми  мерами Љоммуны;  значит,  спасение близко.
Љонечно  же   любЯщаЯ   рука  ”ерзена  прЯла  эту  прЯжу,  конечно,  могучие
неизвестные  ей  помощники  содействовали ему,  чтобы  спасти ее, стоЯщую  у
самого  краЯ  пропасти. ‘едаЯ,  совсем было  смирившаЯсЯ  со  своей  ужасной
судьбой женщина вновь обретает мужество, вновь готова боротьсЯ за жизнь.
     Ћна  мужественна, излишне  мужественна. € слишком  доверчива.  …й Ясно:
триста-четыреста дукатов предназначены длЯ подкупа жандарма, дежурЯщего в ее
камере, в этом  - ее  задача,  всем  остальным займутсЯ  ее друзьЯ. ‚незапно
воодушевленнаЯ оптимизмом,  она тотчас же принимаетсЯ за дело. Ћна разрывает
на мельчайшие куски  опасную записку и подготавливает ответ.  ‚ камере у нее
нет  ни  карандаша,  ни  пера,  ни  чернил,  есть  лишь  клочок бумаги.  Ћна
использует его  - нужда находчива, - накалываЯ иглой буквы  ответа; письмо -
его, правда, сейчас уже невозможно прочесть - доходит как  реликвиЯ до наших
дней. ЋбещаЯ  большое вознаграждение, она просит жандарма †ильбера  передать
эту записку незнакомцу, когда тот поЯвитсЯ  у нее в камере  вновь. ЌаколотаЯ
иглой записка  Њарии Ђнтуанетты, предназначеннаЯ ђужвилю, гласит: "‘ менЯ не
спускают  глаз,  Я ни с  кем не разговариваю. Џолностью  полагаюсь  на  ‚ас,
готова следовать за ‚ами".
     € вот здесь  на все  это  дело  ложитсЯ тень.  Џохоже,  жандарм †ильбер
внутренне колеблетсЯ. ’риста-четыреста луидоров очень соблазнительно блестЯт
длЯ этого беднЯка, но ведь лезвие гильотины тоже  блестит  и мерцает, а  это
мерцание зловеще. …му жаль  несчастную женщину, но он боитсЯ  также потерЯть
свое место.  —то  делать? ‚ыполнить  поручение  - значит предать  революцию,
донести  - обмануть доверие бедной, несчастной женщины. € вот бравый жандарм
выбирает   сначала   компромиссное  решение,   открываетсЯ  во   всем   жене
надзирателЯ, всесильной мадам ђишар. €  она,  мадам  ђишар, как  и  жандарм,
смущена,  не знает, что предпринЯть.  Ћна не решаетсЯ молчать  и не решаетсЯ
говорить, а  еще меньше не хочет быть втЯнутой в такой безрассудный заговор:
не исключено, что и она что-нибудь знала о тех баснословных деньгах, которые
предназначались участникам заговора.
     ‚ конце концов мадам ђишар поступает так же, как и жандарм: не доносит,
но  и  не  молчит. Џодобно  жандарму,  она  снимает с себЯ ответственность и
доверительно  сообщает  историю  с  секретной  запиской  своему  начальнику,
Њишони, который, услышав ее, бледнеет. ’ут еще одно темное место. ‡аметил ли
Њишони раньше, что он привел к королеве ее сторонника, или же узнал  об этом
только сейчас, после разговора с мадам ђишар? Ѓыл ли он  посвЯщен в заговор,
или ђужвиль  одурачил его? ‚о всЯком случае ему крайне  неприЯтно иметь двух
сообщников.  ЏритворЯсь очень рассерженным,  он отбирает  у  славной женщины
записку, кладет ее в карман и приказывает молчать,  полагаЯ,  что этим самым
необдуманный   поступок  королевы  будет  замЯт  без  последствий  и  что  с
неприЯтной аферой  счастливым образом покончено.  Љонечно, он никому об этом
не сообщает; так же как в первом заговоре Ѓаца, он потихоньку устранЯетсЯ от
дела, едва поЯвлЯетсЯ опасность.
     ’еперь как будто  бы все в порЯдке. Ќо к несчастью,  жандарм  никак  не
может успокоитьсЯ. ‚озможно, пригоршнЯ золотых и заставила бы его замолчать,
но  у  Њарии  Ђнтуанетты  нет  денег,   и  постепенно  он  начинает  чего-то
страшитьсЯ.   Њужественно  помолчав   пЯть   дней  (это-то  и   есть   самое
подозрительное и психологически не  обоснованное во всем деле), ни словом не
обмолвившись  ни  товарищам,  ни начальству,  3  сентЯбрЯ он  все же  подает
старшему по  команде  рапорт;  уже  через  два часа  возбужденные  комиссары
муниципалитета врываютсЯ в Љонсьерж