ной психологической прозорливостью он  предостерегает  депутатов,
что Ќаполеон в первую очередь попытаетсЯ всех их отправить по  домам.  "Ћн
вернетсЯ рассвирепевшим  и  немедленно  потребует  диктатуры".  Ќеобходимо
заранее сунуть ему палки в колеса! Љ  вечеру  парламент  уже  подготовлен,
совет министров  восстановлен  против  императора,  последнЯЯ  возможность
снова захватить власть выбита из рук Ќаполеона - и все это прежде, чем  он
успел ступить  ногой  в  Џариж.  ’еперь  хозЯином  положениЯ  ЯвлЯетсЯ  не
Ќаполеон Ѓонапарт, а наконец, наконец-то †озеф ”уше.


   Џеред самым рассветом, укрытаЯ черной  мантией  ночи,  словно  траурным
покрывалом, плохонькаЯ колЯска  (собственную  колЯску  Ќаполеона  захватил
Ѓлюхер вместе с императорской казной, саблей и бумагами) въезжает в Џариж,
направлЯЯсь к …лисейским полЯм. ’от, кто шесть дней  тому  назад  в  своем
приказе по армии высокопарно писал:  "„лЯ  каждого  француза,  обладающего
мужеством, настал час победить или умереть", сам не победил и не умер,  но
зато ради него при. ‚атерлоо и ‹иньи погибло еще шестьдесЯт тысЯч человек.
’еперь он поспешно, как некогда из …гипта и  из  ђоссии,  вернулсЯ  домой,
чтобы удержать власть: он нарочно велел ехать помедленнее, чтобы прибыть в
Џариж тайно, под покровом темноты. € вместо того чтобы прЯмо направитьсЯ в
’юильри,  в  свой  императорский  дворец,  и  предстать  перед   народными
депутатами ”ранции, он успокаивает свои расстроенные  нервы  в  маленьком,
отдаленном …лисейском дворце.
   “сталый, разбитый  человек  выходит  из  колЯски,  бормоча  бессвЯзные,
бессмысленные слова, подыскиваЯ запоздалые объЯснениЯ и  пытаЯсь  извинить
неизбежное. ѓорЯчаЯ ванна приводит Ќаполеона  в  себЯ,  лишь  после  этого
сзывает он ‘овет. ‚зволнованно, испытываЯ и  гнев  и  сострадание,  только
внешне почтительно слушают советники несвЯзные, бредовые речи побежденного
императора, который снова фантазирует о стотысЯчной  армии,  о  реквизиции
дорогих выездных лошадей и доказывает им (прекрасно  знающим,  что  и  ста
человек не выжать больше из обескровленной страны), что в  две  недели  он
противопоставит союзным державам двухсоттысЯчное войско.  Њинистры,  среди
них и ”уше, стоЯт с поникшими головами. Ћни знают, что эти бредовые речи -
последние судороги грандиозной жажды власти, все еще  не  угасшей  в  этом
гиганте. Љак и предсказывал ”уше, он требует  диктатуры  -  передачи  всей
власти, и военной и политической, в одни руки, в его руки, и, быть  мажет,
он требует диктатуры лишь длЯ того, чтобы министры  отказали  ему  в  ней,
чтобы впоследствии, перед лицом истории, он мог  свалить  на  них  вину  и
сказать,  что   его   лишили   последней   возможности   одержать   победу
(современность знает аналогичные случаи при подобных поворотах истории).
   Ќо все министры  высказываютсЯ  осторожно,  каждый  стыдитсЯ  причинить
резким словом боль  этому  страдающему,  лихорадочно  бредЯщему  человеку.
’олько ”уше уже незачем говорить. Ћн молчит, потому что  давно  уже  начал
действовать и принЯл все меры  к  тому,  чтобы  отразить  последнюю  атаку
Ќаполеона на власть. ‘ деловитым  любопытством  врача,  который  наблюдает
спокойно  и  пытливо  агонию   умирающего,   заранее   высчитываЯ,   когда
остановитсЯ пульс и  организм  перестанет  боротьсЯ,  он  без  состраданиЯ
слушает эти пустые бредовые речи: ни одного слова не слетает с его  тонких
бескровных уст. Moribundus [умирающий, обреченный на  смерть  (лат.)],  он
обречен, безнадежен, какое  же  значение  могут  иметь  его  речи,  полные
отчаЯниЯ!  Ћн  знает:  пока  император   опьЯнЯетсЯ   своими   навЯзчивыми
фантазиЯми, стараЯсь опьЯнить и других,  в  тысЯче  шагов  от  …лисейского
дворца, в  ’юильри,  собрание  ‘овета  с  немилосердной  логикой  послушно
принимает решениЯ согласно его, ”уше, приказу и воле.
   Ћн сам, правда, так же как и 9 термидора и 21  июнЯ,  не  поЯвлЯетсЯ  в
собрании депутатов. Ћн  во  мраке  подтЯнул  свои  батареи,  наметил  план
сражениЯ, выбрал длЯ атаки подходЯщую  минуту  и  подходЯщего  человека  -
трагического, почти гротескного противника Ќаполеона, ‹афайета, - и  этого
достаточно. Њолодой дворЯнин, вернувшийсЯ на  родину  четверть  века  тому
назад героем американской освободительной войны, овеЯнный  славой  в  двух
частЯх света, знаменосец революции,  пионер  новых  идей,  любимец  своего
народа, ‹афайет рано, слишком рано познал  упоение  властью.  €  вдруг  из
спальни  Ѓарраса  ЯвлЯетсЯ  какое-то  ничтожество,  коротышка  корсиканец,
лейтенант в потрепанной шинели и стоптанных сапогах, и в течение двух  лет
завладевает всем, что он, ‹афайет, построил и чему положил начало, похитив
у него и власть и славу. Џодобные вещи не забываютсЯ. Ћбиженный  дворЯнин,
затаив в сердце злобу, живет  в  имении,  в  то  времЯ  как  облаченный  в
роскошную мантию императора корсиканец  принимает  поклонение  европейских
кнЯзей и устанавливает новый, более суровый, деспотизм гениЯ вместо былого
деспотизма  дворЯнства.  Ќи  единого  луча  благоволениЯ  не  бросает  это
восходЯщее светило на отдаленное поместье, и, когда маркиз ‹афайет в своем
скромном костюме  приезжает  однажды  в  Џариж,  этот  выскочка  почти  не
обращает на него вниманиЯ; расшитые  золотом  сюртуки  генералов,  мундиры
новоиспеченных в  кровавой  каше  маршалов  сверкают  Ярче,  чем  его  уже
покрывавшаЯсЯ пылью  слава.  ‹афайет  забыт,  никто  за  двадцать  лет  не
называет его имени. ‚олосы его седеют, некогда  мужественно  стройный,  он
похудел и высох, и никто не призывает его ни в  армию,  ни  в  сенат;  ему
презрительно позволЯют сажать розы и картофель в ‹агранже. Ќет, честолюбец
такого не забывает. € когда в 1815 году народ, вспомнив о революции, снова
избирает  своего  прежнего  любимца  в  парламент  и   Ќаполеон   вынужден
обратитьсЯ к нему с речью, ‹афайет  отвечает  холодно  и  уклончиво  -  он
слишком горд, слишком честен и правдив, чтобы скрывать свою враждебность.
   Ќо теперь,  подталкиваемый  сзади  ”уше,  он  выступает  вперед;  долго
накоплЯвшаЯсЯ ненависть со стороны кажетсЯ едва ли не мудростью и силой. €
опЯть с трибуны звучит голос старого знаменосца революции:  "‘нова,  после
долгих лет молчаниЯ, подымаЯ  свой  голос,  который  будет  узнан  старыми
друзьЯми свободы, Я вынужден напомнить вам об опасности, грозЯщей  родине,
спасти которую всецело в вашей власти".  ‚первые  прозвучало  опЯть  слово
свободы, и в этот миг оно  означает  освобождение  от  Ќаполеона.  ‹афайет
предлагает заранее отвергнуть всЯкую попытку  распустить  палату  и  снова
произвести государственный  переворот;  с  восторгом  принимаетсЯ  решение
объЯвить  народное  представительство  несменЯемым  и  считать  изменником
родины всЯкого, кто сделает попытку его распустить.
   Ќетрудно отгадать, кому адресовано это суровое предупреждение, и,  едва
узнав о нем, Ќаполеон ощущает удар нанесенной ему пощечины. "Њне следовало
разогнать их перед моим отъездом, - говорил он в бешенстве, -  теперь  уже
поздно". ‚ действительности еще не все погибло и еще не поздно. Ћн мог  бы
еще одним росчерком пера,  подписав  отречение,  спасти  длЯ  своего  сына
императорскую корону, а длЯ себЯ - свободу; он мог бы еще  сделать  тысЯчу
шагов, отделЯющих …лисейский дворец от зала заседаний,  и  там,  используЯ
свое личное влиЯние, навЯзать свою волю этому стаду баранов. Ќо в  мировой
истории  всегда  повторЯетсЯ  одно  поразительное  Явление:  именно  самые
энергичные люди в наиболее  ответственные  минуты  оказываютсЯ  скованными
странной нерешительностью, похожей на духовный паралич. ‚алленштейн  перед
своим падением, ђобеспьер в ночь на 9 термидора - так же как и  полководцы
последней войны - именно тогда, когда даже излишнЯЯ поспешность Явилась бы
меньшей ошибкой,  обнаруживают  роковую  нерешительность.  Ќаполеон  ведет
переговоры и спорит  с  несколькими  министрами,  которые  его  равнодушно
выслушивают; он бессмысленно осуждает ошибки прошлого в тот  час,  который
должен решить его будущее: он обвинЯет, он  фантазирует,  он  выжимает  из
себЯ пафос - настоЯщий и поддельный, - но  не  обнаруживает  ни  малейшего
мужества. Ћн разговаривает, а не действует. € точно так же, как 18 брюмера
- словно историЯ могла когда-нибудь повторитьсЯ в пределах одной  жизни  и
словно аналогиЯ не была всегда в политике  самой  опасной  ошибкой,  -  он
посылает в парламент вместо  себЯ  ораторствовать  своего  брата  ‹юсьена,
пытаЯсь перетЯнуть на свою сторону депутатов.  Ќо  в  те  дни  на  стороне
‹юсьена были в  качестве  красноречивого  помощника  победы  брата  и  его
сообщниками - мускулистые гренадеры и энергичные генералы. Љроме того  (об
этом Ќаполеон роковым  образом  забыл),  в  течение  этих  пЯтнадцати  лет
погибло десЯть миллионов  человек.  €  потому,  когда  ‹юсьен,  взойдЯ  на
трибуну, обвинЯет французский народ в неблагодарности и нежелании защищать
дело его брата, в ‹афайете внезапно вспыхивает так долго подавлЯемый  гнев
разочарованной нации против ее палача, и он произносит незабываемые слова,
которые,  подобно  искре,  брошенной  в  пороховой  погреб,  одним  ударом
разрушают все надежды Ќаполеона. "Љак, - обрушиваетсЯ он на ‹юсьена, -  вы
осмеливаетесь бросать нам упрек, что мы недостаточно  сделали  длЯ  вашего
брата? ‚ы разве забыли, что кости наших сыновей и братьев  свидетельствуют
повсюду о нашей верности? ‚ пустынЯх Ђфрики, на  берегах  ѓвадалквивира  и
’ахо, близ ‚ислы и на ледЯных полЯх Њосквы за  эти  десЯть  с  лишним  лет
погибли ради  одного  человека  три  миллиона  французов!  ђади  человека,
который еще и сегоднЯ хочет проливать нашу кровь в борьбе с  …вропой!  ќто
много, слишком много длЯ  одного  человека!  ’еперь  наш  долг  -  спасать
отечество". Ѓурное и всеобщее одобрение должно было бы убедить  Ќаполеона,
что настал последний час добровольного  отречениЯ.  Ќо,  должно  быть,  на
земле нет ничего белее трудного, чем отречение от власти. Ќаполеон медлит.
ќто промедление стоит его сыну империи, а ему - свободы.


   ”уше терЯет наконец терпение. …сли неудобный человек не  хочет  уходить
добровольно, то долой его! Ќадо только быстро и хорошо приладить рычаг,  и
тогда рухнет  даже  такое  колоссальное  обаЯние.  Ќочью  он  обрабатывает
преданных ему депутатов,  и  на  следующее  же  утре  палата  повелительно
требует отречениЯ. Ќо и это кажетсЯ недостаточно Ясным длЯ того, чью кровь
волнует жажда могущества. Ќаполеон все  еще  ведет  переговоры,  пока,  по
настоЯнию ”уше, ‹афайет  не  произносит  решающих  слов:  "…сли  он  будет
медлить с отречением, Я предложу свержение".
   Џовелителю мира дают один час длЯ почетного ухода,  длЯ  окончательного
отречениЯ, но он использует его не как политик, а как актер - так же,  как
в 1814 году в ”онтенбло, перед своими генералами. "Љак,  -  восклицает  он
возмущенно, - насилие? ‚ таком случае Я не отрекусь. Џалата -  всего  лишь
сборище Якобинцев и честолюбцев, которых мне следовало  разоблачить  перед
лицом нации и разогнать. Ќо потерЯнное времЯ  еще  можно  наверстать!"  Ќа
самом же деле он хочет, чтобы его попросили еще настойчивее и чтобы, таким
образом, жертва  казалась  еще  значительнее;  и  действительно;  министры
почтительно уговаривают его, как в 1814  году  уговаривали  его  генералы.
Ћдин ”уше молчит. Ћдно известие следует за другим, стрелка часов неумолимо
ползет вперед. Ќаконец император  бросает  взглЯд  на  ”уше,  взглЯд,  как
рассказывают свидетели, полный насмешки и страстной  ненависти.  "Ќапишите
этим господам, - приказывает он ему презрительно, - чтобы они успокоились,
Я удовлетворю их желание". ”уше тотчас  набрасывает  карандашом  несколько
слов своим подручным в палате, извещаЯ, что в ударе ослиным копытом  более
нет нужды, а Ќаполеон  уходит  в  отдельную  комнату,  чтобы  продиктовать
своему брату ‹юсьену текст отречениЯ.
   —ерез несколько минут Ќаполеон возвращаетсЯ в главный кабинет. Љому  же
передать столь значительный документ? ЉакаЯ страшнаЯ ирониЯ! €менно  тому,
кто принудил  его  подписать  отречение  и  кто  стоит  теперь  перед  ним
неподвижно, как ѓермес, неумолимый вестник.  €мператор  безмолвно  вручает
ему  бумагу,  ”уше  безмолвно  принимает  с  трудом  добытый  документ   и
кланЯетсЯ.
   ќто был его последний поклон Ќаполеону.


   Ќа заседании палаты  ”уше,  герцог  Ћтрантский,  отсутствовал.  ’еперь,
когда победа одержана, он входит и медленно подымаетсЯ по ступенЯм,  держа
в руках всемирно-исторический документ. ‚ероЯтно, в эту минуту его  узкаЯ,
жесткаЯ рука интригана дрожала от гордости  -  ведь  он  вторично  победил
сильнейшего человека ”ранции, и этот день 22 июнЯ длЯ него так  же  важен,
как 9 термидора. Џри всеобщем  гробовом  молчании,  оставаЯсь  холодным  и
неподвижным, бросает он, словно бумажные цветы на свежую могилу, несколько
прощальных   слов   своему   бывшему   повелителю.   €   больше    никаких
сентиментальностей! Ќе длЯ того выбита власть из рук этого гиганта, чтобы,
валЯЯсь на земле, она могла стать добычей  любого  ловкача.  Ќужно  самому
завладеть ею, использовав минуту, к которой он стремилсЯ столько лет. ”уше
вносит предложение немедленно избрать временное правительство - директорию
из пЯти человек, - уверенный,  что  теперь-то  он  наконец  будет  избран.
Ћднако еще раз ему угрожает опасность, что свобода действий, к которой  он
так долго стремилсЯ, ускользнет  из  его  рук.  Џравда,  ему  удаетсЯ  при
голосовании коварно подставить  ножку  опаснейшему  конкуренту,  ‹афайету,
который своей  прЯмотой  и  республиканской  убежденностью,  действуЯ  как
таран, оказал ему незаменимую услугу. Ћднако  при  первом  подсчете  Љарно
получил, 324 голоса, а ”уше только 293, так что пост председателЯ во вновь
созданном временном правительстве принадлежит, несомненно, Љарно.
   Ќо в эту решающую минуту, отделенный всего  одним  дюймом  от  предмета
своих желаний, ”уше, как опытный азартный игрок, делает еще один из  своих
самых поразительных и  подлых  ходов.  ‘огласно  результатам  голосованиЯ,
место председателЯ принадлежит Љарно, а  ему,  ”уше,  придетсЯ  и  в  этом
правительстве быть только вторым, между тем как  он  жаждет  быть  наконец
первым и стать неограниченным повелителем. ’огда он прибегает к утонченной
хитрости: едва собралсЯ ‘овет пЯти и Љарно собираетсЯ занЯть принадлежащее
ему по праву председательское кресло, ”уше, делаЯ вид, что это  в  порЯдке
вещей,  предлагает  своим  коллегам  сорганизоватьсЯ.  "—то  вы  под  этим
подразумеваете?" - спрашивает изумленный  Љарно.  "ќто  значит,  -  наивно
отвечает  ”уше,  -  избрать  председателЯ  и  секретарЯ".  €  с  фальшивой
скромностью добавлЯет: "ђазумеетсЯ,  Я  отдам  свой  голос  за  то,  чтобы
председателем были вы". Љарно, не замечаЯ подвоха, вежливо отвечает: "Ђ  Я
проголосую  за  вас".  Ќо  два  других  члена  „иректории  уже  втихомолку
завербованы ”уше; таким образом, он  имеет  три  голоса  против  двух,  и,
прежде  чем  Љарно  сообразил,  что  его  одурачили,  ”уше  уже  сидит   в
председательском  кресле.  Џосле  Ќаполеона   и   ‹афайета   ему   удалось
перехитрить и Љарно, и вместо этого  популЯрнейшего  человека  властителем
судеб ”ранции оказываетсЯ пройдоха †озеф ”уше.
   ‚ течение пЯти дней, с 13 до 18 июнЯ, потерЯл свою власть император,  в
течение пЯти дней, с 17 до 22 июнЯ, ею завладел ”уше;  отныне  он  уже  не
слуга, а - впервые  -  неограниченный  повелитель  ”ранции,  он  свободен,
божественно свободен, ведЯ свою любимую сложную игру в мировую политику.


   ЏерваЯ осуществленнаЯ им мера - долой императора! „аже  тень  Ќаполеона
гнетет ”уше, и точно так  же,  как  стоЯвший  у  власти  Ќаполеон  не  был
спокоен, пока этот непостижимый ”уше находилсЯ в Џариже,  так  и  ”уше  не
может свободно  дышать,  пока  пространство  в  несколько  тысЯч  миль  не
отделЯет его от серого плаща. ”уше избегает говорить с Ќаполеоном лично, к
чему быть сентиментальным? Ћн посылает ему  предписаниЯ,  слегка  покрытые
розовым налетом благожелательства. Ќо вскоре он  срывает  и  этот  бледный
покров вежливости и беспощадно дает почувствовать поверженному  императору
его бессилие. ‚ысокопарное воззвание, с которым Ќаполеон хотел  обратитьсЯ
на прощание к своей армий, просто-напросто брошено в корзину  длЯ  мусора;
тщетно ищет в недоумении на следующее утро Ќаполеон обращение  "Moniteur":
”уше запретил его  печатать.  ”уше  запрещает  императору!  Ќаполеону  еще
кажетсЯ невероЯтной та безграничнаЯ дерзость, с какой обращаетсЯ с ним его
бывший слуга, но с  каждым  часом  настойчивее  и  откровеннее  становЯтсЯ
удары, которыми преследует его  эта  жесткаЯ  рука,  пока  он  наконец  не
переезжает в Њальмезон. Ћднако, забравшись туда, он упираетсЯ. Ћн не хочет
двигатьсЯ дальше, хотЯ уже приближаютсЯ драгуны армии Ѓлюхера, хотЯ ”уше с
каждым часом все суровее понуждает его быть благоразумным и  уезжать.  —ем
Явственнее ощущает Ќаполеон свое падение, тем судорожнее цеплЯетсЯ  он  за
власть. ‚ конце концов, когда дорожнаЯ карета уже ждет во  дворе,  у  него
ЯвлЯетсЯ мысль сделать еще  один  величественный  жест  -  он,  император,
просит разрешениЯ стать в качестве простого генерала во главе войск, чтобы
снова одержать победу или пасть. Ќо ”уше, трезвый ”уше не может воспринЯть
всерьез такое  романтическое  предложение.  "ќтот  человек,  должно  быть,
издеваетсЯ над нами! - гневно восклицает он. - …го  присутствие  во  главе
армии Явилось бы лишь новым вызовом …вропе, и не таков характер Ќаполеона,
чтобы можно было поверить в его безразличие к власти".
   ”уше грубо отчитывает генерала за то, что тот вообще осмелилсЯ передать
ему подобное послание, вместо того чтобы увезти императора, и  приказывает
немедленно позаботитьсЯ об отъезде этого  человека.  ‘амого  Ќаполеона  он
вообще не удостаивает ответом. Џобежденные в глазах ”уше  не  стоЯт  капли
чернил.


   Ќаконец-то он  свободен  и  добилсЯ  своей  цели:  устранив  Ќаполеона,
пЯтидесЯтишестилетний  ”уше,  герцог  Ћтрантский,  достиг  единодержавной,
ничем не ограниченной власти. Љаким бесконечно  извилистым  путем  шел  он
через лабиринт этого двадцатипЯтилетиЯ:  щуплый,  бледный  сынок  торговца
превратилсЯ в печального монастырского учителЯ с тонзурой на голове, потом
он возвысилсЯ до народного  трибуна  и  проконсула,  затем  стал  герцогом
Ћтрантским и слугой  императора,  и  наконец  -  он  больше  не  слуга,  а
единодержавный повелитель ”ранции.  €нтрига  восторжествовала  над  идеей,
ловкость  над  гением.  ‚округ  него  кануло  в  бездну  целое   поколение
бессмертных;  Њирабо  умер,  Њарат  убит,   ђобеспьер,   „емулен,   „антон
гильотинированы, его сотоварищ по консульству Љолло выслан  на  малЯрийный
остров ѓвианы, ‹афайет устранен - погибли и исчезли все до одного товарищи
”уше по революции. € в то времЯ как он, свободно  избранный  и  облеченный
доверием всех партий, распорЯжаетсЯ судьбами ”ранции, Ќаполеон, повелитель
мира, переодетый  беднЯком,  с  фальшивым  паспортом  секретарЯ  какого-то
незначительного генерала, бежит, Њюрат и  Ќей  ожидают  расстрела,  жалкие
родственники Ќаполеона, некогда короли его милостью,  бродЯт  с  места  на
место, потерЯв свои земли, с пустыми карманами,  в  поисках  убежища.  ‚се
славные деЯтели этой единственной в своем роде  поворотной  эпохи  мировой
истории  пали,  он  один   возвысилсЯ   благодарЯ   своему   настойчивому,
выжидающему во мраке, роющему под землей терпению. Њинистерство,  сенат  и
народное собрание покорны в его искусных руках, как мЯгкий  воск;  некогда
высокомерные  генералы,  дрожа  за  свои  пенсии,  с   овечьей   кротостью
подчинЯютсЯ новому президенту;  буржуазиЯ  и  народ  ”ранции  ожидают  его
решении. ‹юдовик XVIII шлет к  нему  гонцов,  ’алейран  приветствует  его,
‚еллингтон, победитель при ‚атерлоо, посылает  ему  секретные  известиЯ  -
впервые все нити судеб всего мира совершенно открыто и  свободно  проходЯт
через его руки.
   Џред ним стоит грандиознаЯ задача: спасти разбитую, побежденную  страну
от приближающихсЯ врагов, помешать бесполезному отчаЯнному  сопротивлению,
добитьсЯ хороших условий мира,  найти  подходЯщую  форму  государственного
правлениЯ и подходЯщего главу государства, создать из хаоса, новые  нормы,
установить  прочный  порЯдок.  „лЯ  этого  требуетсЯ  большое  мастерство,
крайнЯЯ изворотливость ума, и действительно, в этот час, когда все сбиты с
толку и терЯют присутствие духа, распорЯжениЯ ”уше обнаруживают величайшую
энергию, а его замыслы, идущие по двум или даже  четырем  направлениЯм,  -
поразительную уверенность. Ћн всем друг, но только длЯ  того,  чтобы  всех
дурачить и делать лишь то, что ему самому кажетсЯ правильным  и  полезным.
„елаЯ вид перед парламентом, что он стоит  за  сына  Ќаполеона,  выказываЯ
себЯ перед Љарно приверженцем республики,  а  союзникам  выдаваЯ  себЯ  за
сторонника герцога Ћрлеанского, ”уше на самом деле потихоньку  пододвигает
кормило правлениЯ прежнему королю - ‹юдовику XVIII. ‘овершенно  незаметно,
делаЯ легкие, искусные повороты, не открываЯ даже ближайшим друзьЯм  своих
истинных намерений, перебираетсЯ он через целое болото подкупов на сторону
роЯлистов  и  ведет  переговоры  о  передаче  доверенного  ему   правлениЯ
Ѓурбонам, разыгрываЯ в то же времЯ в совете  министров  и  в  палате  роль
непоколебимого  бонапартиста  и  республиканца.  ‘  психологической  точки
зрениЯ,  такое  решение  задачи  было   единственно   правильным.   ’олько
немедленнаЯ капитулЯциЯ перед  королем  может  спасти  истекающую  кровью,
разоренную, заполоненную чужими войсками ”ранцию и сделать  безболезненным
переход к новому  порЯдку.  Ћдин  только  ”уше  благодарЯ  своему  чувству
реальности сразу понимает необходимость такого хода событий и  проводит  в
жизнь  свой  замысел  самовольно,   собственными   силами,   невзираЯ   на
противодействие ‘овета, народа, армии, палаты и сената.
   ”уше обнаруживает в эти дни исключительную мудрость, но - и в этом  его
трагедиЯ! - ему  недостает  лишь  одного,  последнего,  самого  высшего  и
чистого  качества:  умениЯ  забыть  ради  дела  себЯ,  свою  выгоду.  ’ого
последнего качества, которое подсказало бы ему, что такому  человеку,  как
он, в пЯтьдесЯт шесть лет, стоЯщему на вершине славы, обладающему  десЯти-
или  двадцатимиллионным  состоЯнием,  пользующемусЯ  почетом  и  уважением
современников и истории,  по  осуществлении  столь  мастерски  исполненной
задачи следует отойти в сторону.  Ќо  тот,  кто  двадцать  лет  так  жадно
стремилсЯ к  власти,  кто  двадцать  лет  наслаждалсЯ  ею  и  все  еще  не
насытилсЯ, тот не способен добровольно отречьсЯ, и совершенно так же,  как
Ќаполеон, ”уше не способен отойти от власти хотЯ бы минутой раньше, прежде
чем его оттолкнут. Ђ так как у него уже нет господина, которого он мог  бы
предать, ему ничего не остаетсЯ, как предать самого  себЯ,  свое  прошлое.
‚озвратить побежденную ”ранцию ее прежнему повелителю - это было  истинным
подвигом момента, правильным и смелым  политическим  шагом.  Ќо  позволить
наградить  себЯ  за  это  решение  чаевыми,  принЯв  назначение  на   пост
королевского министра, - это уже низко и более чем преступно: это глупо. €
бешеный честолюбец ”уше совершает эту глупость, чтобы еще  хоть  несколько
часов истории "avoir la main dans la pate", пить из источника власти.  ќто
его перваЯ и самаЯ большаЯ, неисправимаЯ глупость,  навеки  унизившаЯ  его
перед историей.  Џроворно,  ловко  и  терпеливо  взобралсЯ  он  по  тысЯче
ступеней, но на последней неуклюже и совсем  зрЯ  опустилсЯ  на  колени  и
полетел стремглав вниз.
   Ћ том, как происходила эта продажа трона  ‹юдовика  XVIII  в  обмен  на
министерский  пост,  свидетельствует  некий,  к  счастью,   сохранившийсЯ,
характерный   документ,   один   из    немногих    документов,    дословно
воспроизводЯщих дипломатические переговоры обычно столь осторожного  ”уше.
‚о времЯ "‘та дней" единственный мужественный приверженец королЯ барон  де
‚итроль собрал в ’улузе армию и сразилсЯ с возвращающимсЯ Ќаполеоном.  …го
взЯли в плен, привезли в Џариж, и император хотел тотчас же отдать  приказ
о его расстреле, но вмешалсЯ ”уше; он всегда считал нужным щадить врагов и
в особенности тех, которые могли еще пригодитьсЯ. €так,  удовольствовались
тем, что вплоть  до  решениЯ  военно-полевого  суда  заключили  ‚итролЯ  в
военную тюрьму. Ќо едва ”уше становитсЯ 23 июнЯ повелителем ”ранции,  жена
арестованного спешит к нему.  Ћна  молит  об  освобождении  мужа,  и  ”уше
немедленно соглашаетсЯ на это, так как длЯ  него  очень  важно  заручитьсЯ
расположением Ѓурбонов. Ќа следующий же  день  освобожденный  предводитель
роЯлистов барон ‚итроль ЯвлЯетсЯ к герцогу Ћтрантскому, чтобы выразить ему
свою благодарность.
   ’аким образом, между избранным  республиканцами  главой  государства  и
непримиримым архироЯлистом происходит следующий разговор. ”уше  спрашивает
‚итролЯ: "€так, что же вы предполагаете теперь делать?" -  "џ  намереваюсь
ехать в ѓент, почтоваЯ карета ждет уже у ворот". - "ќто самое  разумное  с
вашей стороны, - ведь здесь длЯ вас небезопасно".  -  "Ќе  желаете  ли  вы
передать что-нибудь через менЯ королю?" - "Ђх,  боже  мой,  нет.  Љонечно,
нет.  Џередайте  только,  пожалуйста,  его  величеству,   что   он   может
рассчитывать на-мою преданность, но, к  сожалению,  не  от  менЯ  зависит,
чтобы он смог в  скором  времени  вернутьсЯ  в  ’юильри".  -  "Ћднако  мне
представлЯетсЯ, что это зависит только  от  вас".  -  "‚  гораздо  меньшей
степени, чем вы предполагаете.  Џередо  мной  большие  трудности.  Џравда,
палата упростила ситуацию. ‚ам ведь известно, - с улыбкой продолжает ”уше,
- что она провозгласила  королем  Ќаполеона  ‚торого".  -  "Љак  Ќаполеона
‚торого?" - "Љонечно, с этого следовало начать". - "Ќо Я полагаю, к  этому
не следует относитьсЯ серьезно?" - "„а, конечно. —ем больше  Я  размышлЯю,
тем  больше  убеждаюсь  в   том,   что   это   провозглашение   совершенно
бессмысленно. Ќо вы не  можете  себе  представить,  как  много  еще  людей
привержено этому имени. Ќекоторые из моих коллег, и  прежде  всего  Љарно,
убеждены, что с избранием Ќаполеона ‚торого все будет спасено". - "‘колько
же будет еще продолжатьсЯ эта шутка?" -  "Џо  всей  вероЯтности,  столько,
сколько нам потребуетсЯ, чтобы избавитьсЯ от Ќаполеона Џервого". - "€  что
же за этим последует?" - "Ћткуда же мне  знать?  ‚  такие  моменты  трудно
предсказать, что случитсЯ на следующий  день".  -  "Ќо  если  ваш  коллега
господин Љарно столь привержен  Ќаполеону,  вам  будет,  вероЯтно,  трудно
отклонить эту комбинацию?" - "Ћ, вы не знаете Љарно! —тобы отвлечь его  от
этого,  достаточно  провозгласить  правительство  "французского   народа",
французский народ, подумайте только, что он скажет, услышав эти слова!"  €
оба смеютсЯ: избранный  республиканцами  герцог  Ћтрантский,  высмеивающий
своего коллегу, и представитель  роЯлистов.  Ћни  начинают  понимать  друг
друга. "‚ы правы, так постепенно все и наладитсЯ, - возобновлЯет  разговор
барон ‚итроль. - Ќо Я надеюсь, что после Ќаполеона ‚торого и "французского
народа" вы вспомните наконец и о  Ѓурбонах".  -  "ђазумеетсЯ,  -  отвечает
”уше, - тогда  настанет  очередь  герцога  Ћрлеанского".  -  "Љак  герцога
Ћрлеанского? - восклицает изумленный барон ‚итроль. - Ќеужели вы  думаете,
что король согласитсЯ принЯть корону, которую столько  раз  выставлЯли  на
продажу и предлагали всему свету?" ”уше молчит и улыбаетсЯ.
   Ќо барон де ‚итроль уже все понЯл. ‚ этом лукаво-ироническом, как будто
небрежном разговоре ”уше открыл ему свои намерениЯ. Ћн недвусмысленно  дал
понЯть, что может  начать  чинить  всевозможные  препЯтствиЯ,  что  вместо
‹юдовика XVIII могут либо  провозгласить  императором  Ќаполеона  ‚торого,
либо королем герцога Ћрлеанского, либо учредить правительство французского
народа, но что лично он, ”уше, не склонЯетсЯ ни к одному из этих вариантов
и готов спокойно вычеркнуть все три в пользу ‹юдовика XVIII,  если...  —то
кроетсЯ за этим "если", ”уше не высказал, но барон  ‚итроль  его  понЯл  -
быть может, по легкой улыбке или какому-либо жесту. ‚о всЯком  случае,  он
внезапно решает не уезжать, а остатьсЯ в  Џариже,  у  ”уше,  конечно,  при
условии, что он сможет свободно переписыватьсЯ  с  королем.  Ћн  ставит  и
другие условиЯ: прежде всего двадцать  пЯть  паспортов  длЯ  его  агентов,
посылаемых в ѓент, где находитсЯ главнаЯ квартира королЯ. "ЏЯтьдесЯт, сто,
сколько  пожелаете",  -  отвечает  весело  настроенный  министр   полиции,
входЯщий  в  республиканское  правительство,   представителю   противников
республики. "€ затем прошу вашего разрешениЯ один раз в день иметь с  вами
беседу".
   € снова дает герцог веселый ответ: "Ћдного раза недостаточно! „ва  раза
- один раз утром, другой раз  вечером".  ’еперь  барон  де  ‚итроль  может
спокойно оставатьсЯ в Џариже и, ведЯ  под  крылышком  герцога  Ћтрантского
переговоры с королем, сообщить ему, что ворота Џарижа  длЯ  него  открыты,
если... если ‹юдовик XVIII готов принЯть герцога  Ћтрантского  в  качестве
министра нового королевского правительства.
   Љогда ‹юдовику XVIII предложили купить ”уше,  швырнув  ему  как  чаевые
пост министра, чтобы таким способом открыть  себе  ворота  Џарижа,  обычно
флегматичный Ѓурбон вскипел. "Ќикогда!"  -  заЯвлЯет  он  тем,  кто  хотел
включить в список это ненавистное  имЯ.  €  действительно,  какое  нелепое
предложение: ввести в правительство убийцу  королЯ,  одного  из  тех,  кто
подписал  смертный  приговор  его  родному  брату,   берлога   свЯщенника,
свирепого атеиста и слугу Ќаполеон а! "Ќикогда!" - кричит он вне  себЯ  от
возмущениЯ. Ќо ведь из истории известно,  что  означают  эти  "никогда"  в
устах королей, политиков и генералов: они почти  всегда  ЯвлЯютсЯ  началом
капитулЯции. ђазве Џариж не стоит  мессы?  (*103)  ђазве  его  королевские
предки  со   времен   ѓенриха   IV   не   приносили   подобных   sacrifici
dell'intelletto, жертв ума и совести, ради обладаниЯ властью?
   Џод влиЯнием настойчивых  уговоров  со  стороны  придворных  генералов,
‚еллингтона и прежде всего ’алейрана (ему, женатому епископу, нужно, чтобы
среди придворных был еще более дискредитированный человек) король начинает
понемногу колебатьсЯ. ‚се без исключениЯ  уверЯют  его,  что  только  один
человек способен беспрепЯтственно открыть ему ворота Џарижа: только  ”уше!
’олько этот человек, который, примыкаЯ ко всем партиЯм  и  разделЯЯ  самые
различные мнениЯ, ЯвлЯетсЯ  постоЯнным  и  самым  лучшим  стремЯнным  всех
претендентов на корону, только он может предотвратить кровопролитие. Љроме
того, этот старый  Якобинец  уже  давно  стал  решительным  консерватором,
раскаЯлсЯ и прекрасным образом предал Ќаполеона. ‚ конце  концов,  король,
дабы облегчить свою совесть, исповедуетсЯ; говорЯт, что, воскликнув:  "Њой
бедный брат, если бы ты мог видеть  менЯ  в  эту  минуту!"  -  он  изъЯвил
готовность тайно принЯть ”уше в Ќейи -  тайно,  ибо  в  Џариже  не  должны
догадыватьсЯ, что избранный народом вождь  продает  свою  страну  за  пост
министра, а претендент на престол - свою честь за королевскую  корону.  ‚о
мраке, в присутствии одного  только  свидетелЯ,  беглого  епископа,  тайно
завершаетсЯ этот позорнейший в новой истории сговор между бывшим Якобинцем
и будущим королем.
   ’ам, в Ќейи,  разыгрываетсЯ  жуткаЯ,  фантастическаЯ  сцена,  достойнаЯ
експира или Ђретино  (*104):  потомок  ‹юдовика  ‘вЯтого  (*105),  король
‹юдовик XVIII,  принимает  одного  из  убийц  своего  брата,  семикратного
клЯтвопреступника ”уше, министра времен Љонвента, императора и республики,
чтобы принЯть у него  присЯгу,  восьмую  присЯгу  на  верность.  ’алейран,
бывший епископ, впоследствии  республиканец,  а  затем  слуга  императора,
вводит своего сотоварища. —тобы лучше ступать, хромой ’алейран кладет руку
на плечо ”уше, - "порок, опирающийсЯ на  предательство",  по  Язвительному
замечанию атобриана, - и таким манером эти два  атеиста,  приспособленца,
приближаютсЯ, словно братьЯ, к наследнику ‹юдовика ‘вЯтого. ‘перва  низкий
поклон.  ‡атем  ’алейран  принимает   на   себЯ   неприЯтную   обЯзанность
представить королю в качестве министра убийцу его брата. Џреклонив  колени
перед "тираном" и "деспотом" длЯ принесениЯ  присЯги,  худощавый  человек,
став бледнее обычного, целует руку, в которой течет та же  кровь,  что  он
однажды помог пролить, и присЯгает во имЯ  бога,  чьи  церкви  он  некогда
разграбил и осквернил со своей шайкой в  ‹ионе.  ќто  чрезмерно  даже  длЯ
”уше.
   Џоэтому, покидаЯ комнату, где происходила аудиенциЯ, герцог  Ћтрантский
все еще бледен и должен оперетьсЯ  на  прихрамывающего  ’алейрана.  Ћн  не
произносит  ни  слова.  „аже  иронические  замечаниЯ  прожженного   циника
епископа, которому отслужить мессу все равно что сыграть в карты, не могут
вывести ”уше из смущениЯ, и он продолжает хранить молчание. Ќочью, увозЯ в
кармане  подписанный  королем  декрет  о   своем   назначении   министром,
возвращаетсЯ он в  ’юильри  к  своим  ничего  не  подозревающим  коллегам,
которых он завтра разгонит, а послезавтра отправит в ссылку; должно  быть,
ему было среди них слегка не по себе. ’олько что этот  самый  неверный  из
слуг был свободен, но - сколь удивительны противоречиЯ судьбы! - низменные
души не выносЯт свободы, они неизменно бегут от нее обратно в  рабство.  €
вот  ”уше,  вчера  еще  сильный  и  независимый,  вновь  унижаетсЯ   перед
господином, вновь приковывает себЯ к галере власти (воображаЯ, что стоит у
кормила судьбы). Ќо скоро он будет носить и клеймо - знак своей галеры.


   Ќа следующее утро в Џариж вступают войска союзников.  ‘огласно  тайному
сговору, они занимают  ’юильри  и  просто-напросто  запирают  двери  перед
депутатами. ќто дает удобный повод мнимо изумленному ”уше предложить своим
коллегам, в виде протеста против угрозы штыками, сложить с себЯ полномочиЯ
правительства. Ћдураченные министры соглашаютсЯ на этот патетический жест.
’аким образом, как было сговорено, престол внезапно оказываетсЯ незанЯтым,
и в течение целого днЯ в  Џариже  не  существует  никакого  правительства.
‹юдовику XVIII достаточно приблизитьсЯ к воротам Џарижа, и его восторженно
принимают как спасителЯ, окруженного шумным ликованием, которое подготовил
за деньги новый министр полиции. Ћтныне ”ранциЯ опЯть королевство.
   ’олько теперь понимают  коллеги  ”уше,  как  ловко  он  их  провел.  €з
"Moniteur" они узнают, и за какую цену был куплен ”уше.  €  в  эту  минуту
глубоко порЯдочный,  честный,  ничем  не  запЯтнанный  (а  лишь  несколько
ограниченный)  Љарно  приходит  в  Ярость.  "Људа  же  мне  теперь   идти,
предатель?" -  презрительно  спрашивает  он  новоиспеченного  королевского
министра полиции.
   Ќо ”уше отвечает ему столь же презрительно: "Људа тебе угодно, дурак".
   ќтим лаконическим диалогом, характеризующим обоих  старых  Якобинцев  и
последних  термидорианцев,  завершаетсЯ   удивительнейшаЯ   драма   нового
времени, революциЯ и ее ослепительнаЯ фантасмагориЯ  -  шествие  Ќаполеона
через мировую историю. ќпоха героических авантюр угасла, начинаетсЯ  эпоха
мирных буржуа.


        9. ЏЂ„…Ќ€… € ‡ЂЉЂ’ (1815-1820)

   28 июлЯ 1815 года - сто дней наполеоновского интермеццо  уже  позади  -
король  ‹юдовик  XVIII  в  пышной  парадной  карете,  запрЯженной   белыми
иноходцами, снова  въезжает  в  свой  город  Џариж.  Ћказанный  ему  прием
великолепен. ”уше поработал на славу. ‹икующие толпы окружают карету,  над
домами реют белые флаги, тот же, у кого их не оказалось, наскоро  привЯзав
к тростЯм носовые платки и скатерти, высунул их  из  окна.  ‚ечером  город
сверкает мириадами огней,  женщины  от  избытка  радости  танцуют  даже  с
офицерами английских и прусских оккупационных войск. Ќе слышно  ни  одного
враждебного выкрика, и предусмотрительно вызваннаЯ жандармериЯ оказываетсЯ
излишней; да, †озеф ”уше, новый министр  полиции  христианнейшего  королЯ,
превосходно позаботилсЯ о своем  новом  суверене.  ‚  ’юильри,  том  самом
дворце, где еще месЯц тому назад он  почтительно  называл  себЯ  вернейшим
слугой императора Ќаполеона, ожидает  герцог  Ћтрантский  королЯ  ‹юдовика
XVIII, брата того "тирана", которому он двадцать два  года  тому  назад  в
этом  же  доме  вынес  смертный  приговор.  ’еперь,  однако,  он  низко  и
подобострастно склонЯетсЯ перед потомком ‹юдовика ‘вЯтого, подписываЯсь  в
своих письмах таким образом: "‘ почтением наивернейший  и  наипреданнейший
подданный вашего величества" (буквально эти слова можно прочесть в  дюжине
докладов, собственноручно написанных ”уше). €з  всех  сумасшедших  прыжков
его  акробатического  характера  это  самый  дерзкий,  но  он  станет  его
последним сальто-мортале на политической арене. Џоначалу кажетсЯ, что  все
отлично пойдет на лад. Џока король недостаточно прочно сидит на троне,  он
не пренебрегает услугами господина ”уше. „а к тому же он еще  нуждаетсЯ  в
этом ”игаро, который умеет так блестЯще жонглировать в  любых  положениЯх.
Џрежде всего ”уше нужен длЯ выборов, так как при  дворе  хотЯт  обеспечить
надежное  большинство  роЯлистов  в  народном  парламенте:   "испытанного"
республиканца и человека, вышедшего  из  народа,  используют  в  этом  как
непревзойденного погонщика. Љроме того,  нужно  занЯтьсЯ  еще  неприЯтными
кровавыми делами: почему же не использовать эту поношенную перчатку?  ‚едь
потом ее можно будет выбросить, даже не запачкав королевских рук.
   ’акое грЯзное дело  предстоит  совершить  уже  в  первые  дни.  Џравда,
находЯсь в изгнании, король торжественно обещал  амнистировать  всех  тех,
кто в течение "‘та дней" служил возвратившемусЯ узурпатору. Ќо после обеда
рассуждаешь иначе: только в  очень  редких  случаЯх  короли  считают  себЯ
обЯзанными выполнить то, что они обещали, будучи претендентами на престол.
‡лобные роЯлисты, гордые собственной  верностью,  требуют,  чтобы  теперь,
когда король уверенно сидит в седле, были наказаны те, кто в  период  "‘та
дней" отпал от знамени, расшитого лилиЯми. Џобуждаемый роЯлистами, которые
всегда более монархичны, чем сам монарх, ‹юдовик XVIII наконец сдаетсЯ,  и
на долю министра полиции выпадает  тЯжелаЯ  обЯзанность  составить  список
осужденных.
   ѓерцогу  Ћтрантскому  это  поручение  не   по   душе.   „олжно   ли   в
действительности наказывать людей из-за такой мелочи, из-за  того  только,
что они, поступаЯ благоразумно,  перебежали  на  сторону  сильнейшего,  на
сторону победителЯ? €, кроме того,  он,  министр  полиции  христианнейшего
королЯ, не забывает, что первое место в таком списке  должно,  собственно,
по праву принадлежать герцогу Ћтрантскому, министру полиции при Ќаполеоне,
то есть ему самому. …го положение - бог свидетель!  -  мучительно.  Џрежде
всего ”уше  пытаетсЯ  хитростью  избежать  неприЯтного  поручениЯ.  ‚место
списка, в  котором  должно  было  значитьсЯ  тридцать  или  сорок  главных
виновников, он приносит, к всеобщему удивлению, несколько больших  листов,
куда внесено триста или четыреста,  а  по  утверждению  некоторых,  тысЯча
имен, и требует, чтобы были наказаны либо все, либо  никто.  Ћн  надеетсЯ,
что у королЯ не хватит на это мужества и таким образом с неприЯтным  делом
будет покончено. Ќо в министерстве председательствует ’алейран,  такаЯ  же
лиса, как и он сам, который замечает, что пилюлЯ пришлась не по вкусу  его
приЯтелю ”уше; тем настойчивее стремитсЯ он заставить ”уше проглотить  ее.
’алейран безжалостно велит ”уше сокращать список,  пока  в  нем  останетсЯ
лишь четыре десЯтка имен, и  возлагает  на  него  мучительную  обЯзанность
поставить свою подпись под этими приговорами к смерти и изгнанию.
   ‘амым разумным со стороны ”уше было бы взЯть шлЯпу и закрыть  за  собой
дверь дворца. Ќо уже не раз говорилось о слабости  ”уше:  этот  честолюбец
обладает всеми качествами ума, за  исключением  одного  -  умениЯ  вовремЯ
сойти со сцены. Ћн скорее навлечет на себЯ немилость,  ненависть  и  гнев,
нежели добровольно оставит министерское кресло. ’ак  поЯвлЯетсЯ  на  свет,
вызываЯ всеобщее  возмущение,  проскрипционный  список,  содержащий  самые
прославленные и благородные имена ”ранции,  скрепленный  подписью  старого
Якобинца.  ‘реди  названных   Љарно,   l'organisateur   de   la   victoire
[организатор победы (фр.)] и создатель республики, маршал Ќей,  победитель
в бесчисленных битвах, спаситель остатков армии, бежавшей из ђоссии, - все
товарищи ”уше, бывшие с ним  во  временном  правительстве,  последние  его
товарищи по Љонвенту,  товарищи  по  революции.  ‚  этом  ужасном  списке,
приговаривавшем к смерти или изгнанию, перечислЯлись имена  всех,  кто  за
последние двадцать лет покрыл ”ранцию славой. ’олько одно-единственное имЯ
отсутствует в нем - имЯ †озефа ”уше, герцога Ћтрантского.
   €ли, вернее, оно  не  отсутствует.  €мЯ  герцога  Ћтрантского  стоит  в
документе. Ќо не в тексте, не  среди  обвинЯемых  и  осужденных  министров
Ќаполеона, а в качестве подписи королевского  министра,  отправлЯющего  на
смерть или в изгнание всех своих прежних товарищей, как имЯ палача.


   ‡а подобное  самоуничижение,  которым  старый  Якобинец  запЯтнал  свою
совесть, король не может отказать ”уше в известной благодарности. € †озефу
”уше, герцогу Ћтрантскому, воздают  наивысшую  и  самую  последнюю  честь.
Џосле пЯти лет вдовства  он  решил  вторично  женитьсЯ,  и  этот  человек,
некогда  столь  злобно  жаждавший  "крови  аристократов",  задумал  теперь