видую ему, их  благоустроенной жизни... Ќо,
клЯнусь вам, Я рад, что ему так хорошо живетсЯ, и если Я пощипал его,то лишь
потому, что... что на самом деле мне очень хотелось обнЯть ”ранца, похлопать
его по плечу, по брюшку, но Я стеснЯлсЯ вас...
     -  џ это сразу  понЯла, -  с улыбкой говорит Љристина,  чтобы успокоить
его.
     - „а, было не очень ловко, когда ”ранц выражал такой бурный восторг, он
чу не взЯл вас на ручки. ’ут любой застеснЯетсЯ.
     - ‘пасибо... рад,  что  вы  менЯ  понЯли. Ђ  вот ваша  сестра этого  не
заметила,  вернее,  заметила,  что ее  муж,  как только менЯ увидел,  тут же
переменилсЯ,  стал другим... ’аким, которого  она  совершенно не знает. ‚едь
она понЯтиЯ не  имеет, что мы с ним пережили в то времЯ... ‘ утра до вечера,
с вечера до  утра мы были неразлучны, словно два арестанта в камере, Я узнал
о нем  столько, сколько его жене никогда не узнать,  и если бы Я захотел, он
пошел бы ради менЯ на все, как и Я ради него. Ћна это  почувствовала, хотЯ Я
повел себЯ  так,  будто  зол на ”ранца  или завидую ему... Ќаверное, во  мне
много  злости,  что  правда, то правда...  Ќо  зависти нет, ни к кому, такой
зависти, когда  себе желаешь добра,  а другим пусть  будет  плохо... џ желаю
добра каждому, только ведь всЯкий  человек,  когда  видит,  что  его ближний
живет в  достатке, припеваючи,  обычно задаетсЯ вопросом: а почему и не Я?..
‚опрос вполне естественный, винить тут  некого... ‚ы менЯ  понимаете... џ не
спрашиваю: почему не Я вместо него?.. Ќет, только: а почему и не Я?
     Љристина невольно остановилась. ќтот человек в  который  уже раз сказал
именно  так, как  думала  она сама. ‘овершенно Ясно выразил то, что она лишь
смутно чувствовала:  ничего  чужого мне не надо, но и у менЯ  есть право  на
свою долю счастьЯ, почему Я всегда должна прозЯбать в голоде и холоде, когда
другие сыты и в тепле?
     …е спутник  тоже  остановилсЯ, решив,  что  наскучил  ей  и  она  хочет
спровадить его.  Ћн  неуверенно потЯнулсЯ к  шлЯпе. Љристина  одним взглЯдом
охватывает  и это медленное,  нерешительное  движение  руки, и  его плохие,-
стоптанные  ботинки,  неглаженые,  обтрепанные  низы брюк, она понимает, что
только лишь из-за  бедности  и поношенной  одежды  этот  энергичный  человек
чувствует  себЯ перед ней столь неуверенно. ‚ эту секунду она  вновь увидела
себЯ  у  швейцарского  отелЯ  и вспомнила,  как  тогда  дрожала  ее  рука  с
чемоданчиком,   его  неуверенность   ей   так  понЯтна,   словно  она   сама
перевоплотилась в него. € захотелось тотчас же прийти на помощь ему, то есть
себе в нем.
     -  Њне  пора  на поезд,  - сказала  она и не без гордости отметила  его
испуг.
     - Ќо если вам угодно проводить менЯ...
     - Ћ, пожалуйста, с огромным удовольствием!
     Љристина уловила в  его голосе  счастливо-испуганную  нотку, и ей опЯть
почему-то стало приЯтно.
     ’еперь он идет с ней под руку и продолжает извинЯтьсЯ:
     - ‚се-таки Я вел себЯ глупо, ах, как досадно... Ќе замечал вашу сестру,
игнорировал ее, так же нельзЯ, ведь она его жена, а Я совершенно посторонний
человек. ‘начала надо было расспросить ее о детЯх, в каком они классе, какие
у них отметки, и вообще поговорить о том, что касаетсЯ обоих  супругов... Ќе
удержалсЯ пот... Љак  только увидел его, обо всем  забыл, Я так обрадовалсЯ,
ведь он единственный человек, который зал менЯ, понимал... собственно, мы не
то чтобы  похожи...  Ћн совсем  другой,  гораздо  лучше  менЯ, порЯдочнее...
правда, мы росли  и воспитывались в разных условиЯх, и ему невдомек, чего  Я
хочу и к чему стремлюсь... Ќо вот жизнь свела нас, два года мы были отрезаны
от мирна,  как  на острове...  Ќаверное, не все из моих объЯснений  было ему
доступно и Ясно, но он чутьем постиг это лучше, чем кто-либо. Ќам даже порой
не требовалось  разговаривать, мы понимали  друг друга  без слов... €  в тот
миг,  когда Я сегоднЯ  вошел в их квартиру, Я знал о нем  все - быть  может,
больше, чем он сам о себе, и ”ранц это понЯл... вот почему он так смутилсЯ,
     будто  Я  поймал его на чем-то  нехорошем, и стеснЯлсЯ все времЯ...  уж
чего, не знаю, то ли своего  брюшка или  того, что превратилсЯ в образцового
бюргера... Ќо в тот миг он опЯть был прежним, и уже не существовало ни жены,
ни вас, мы  бы с  радостью остались вдвоем и говорили бы, говорили  всю ночь
напролет... Љонечно,  ваша сестра  это  почувствовала... Ќу и что?  џ теперь
знаю,  что он жив-здоров, он знает, что Я вернулсЯ, нам  обоим стало  легче,
теплее.  Њы  оба уверены, что если одному из нас придетсЯ туго,  то ему есть
куда пойти излить душа. Ђ другие... нет, вам этого не понЯть, да и объЯснить
Я толком, пожалуй,  не сумею, но  с тех пор,  как Я  здесь...  у  менЯ такое
ощущение,будто Я  возвратилсЯ  с  ‹уны. ‹юди, с которыми Я жил прежде  бок о
бок, стали мне какими-то чужими... ‘ижу с родственниками или с бабушкой и не
знаю, о  чем с  ними говорить, не понимаю, чему они радуютсЯ,  все, что  они
делают,  кажетсЯ  мне  крайне  чуждым,  бессмысленным,  ну...все  равно  как
смотришь на танцующих в кафе с улицы, через окна:  движениЯ видишь, а музыки
не слышно.  €  удивлЯешьсЯ: чего они там  дергаютсЯ  с  такими восторженными
лицами.  ‚  общем, что-то  Я  перестал понимать  в  людЯх,  а они  перестали
понимать  менЯ и потому,  наверное, считают  завистливым и злым...  Ѓудто  Я
говорю на другом  Языке  и  требую чего-то  непонЯтного  от них...  ‚прочем,
извините менЯ, фройлЯйн, это все чепуха, Я просто заболталсЯ,  и не надо вам
в это вникать, незачем.
     Љристина опЯть остановилась и посмотрела на него.
     -  Ћшибаетесь,  -  сказал она, -  Я  вас очень хорошо понимаю.  Џонимаю
каждое слово. ’о есть еще год, вернее, месЯца три назад, Я бы вас, возможно,
не понЯла, но после того как вернулась из...
     Ћпомнившись, она внезапно умолкла. Ћна чуть  не начала рассказывать все
постороннему человеку и поэтому быстро изменила тему:
     - Њежду прочим,  должна признатьсЯ, что сейчас Я иду не на  вокзал, а в
гостиницу, забрать  чемодан.  џ приехала  вчера вечером, а не сегоднЯ утром,
как они подумали... ‘естре Я этого не стала говорить, она бы  обиделась, что
Я ночевала не у них, но Я не люблю обременЯть кого-либо и... прошу вас... не
говорите об этом ”ранцу.
     - Ќу разумеетсЯ.
     Ћна почувствовала,  что  он рад и благодарен за доверие. Ћни сходили за
чемоданом, ”ердинанд хотел было нести его, но Љристина воспротивилась.
     - Ќет, нет, с вашей рукой, вы же сами говорили...
     ‡аметив  его смущение, Љристина сообразила, что напрасно это сказала, и
тут же передала ему чемодан.
     Љогда они пришли на вокзал, до отправлениЯ  поезда  оставалось еще  три
четверти  часа.  ‘идЯ в зале  ожиданиЯ,  они говорили о ”ранце,  о  почтовой
конторе,  о   политическом  положении  в  Ђвстрии  и  о   всЯких  мелких   и
несущественных вещах.  Ћстрота и наблюдательность в рассуждениЯх собеседника
произвели  на  Љристину  должное впечатление.  Ќо  вот  времЯ  истекло,  она
поднимаетсЯ со скамьи.
     - ЉажетсЯ, мне пора.
     Ћн  торопливо,  чуть  ли  не  испуганно  встает, ему  Явно  не  хочетсЯ
прерывать беседу. ‘егоднЯ вечером он будет совсем один, думает с сочувствием
Љристина. …й приЯтно, что неожиданным образом  в ее  жизни поЯвилсЯ человек,
который  ухаживает  за ней,  приЯтно  и  даже  лестно,  что  она,  никчемное
создание, простаЯ почтарка,  существующаЯ,  чтобы  продавать марки, отбивать
телеграммы и  отвечать на телефонные вызовы,  еще что-то длЯ кого-то значит.
…го  огорченное  лицо внезапно  пробуждает в  ней  жалость,  и она порывисто
говорит:
     - ‚прочем, Я  могу поехать и следующим  поездом - в десЯть двадцать,  -
так  что есть еще  времЯ прогулЯтьсЯ  и  где-нибудь  неподалеку поужинать...
…сли, конечно, вы не против...
     ‚ его глазах мгновенно вспыхнула радость, озарившаЯ все лицо.
     - Ћ нет, нисколько! - восклицает он.
     ‘дав  чемодан в  камеру  хранениЯ,  они  бродЯт  по улицам и переулкам.
’емнеющей синей дымкой надвигаетсЯ  сентЯбрьский вечер,  между домами белеют
шарики фонарей.
     Ћни  идут   рЯдом  неторопливым  прогулочным  шагом  и   ведут   легкий
прогулочный  разговор.  ‚  пригороде  они  обнаруживают  дешевый ресторан  с
небольшим двором, где еще  можно  посидеть под открытым небом  за столиками,
разделенными живыми  стенами из побегов  плюща.  ‘идишь  как бы  в отдельной
ложе, соседи  тебЯ видЯт,  но  все-таки  не  слышат. Љристина  со  спутником
обрадовались,  найдЯ свободную  "ложу". „вор  окружен  домами, где-то весело
смеетсЯ,  а  кто-то тихо и  мирно пьет в одиночку, блаженно икаЯ; на  каждом
столике подобно стеклЯнному цветку  стоит свеча  в колпаке, вокруг  которого
черными  дробинками  жужжат  любознательные  насекомые. ‚  воздухе  приЯтнаЯ
прохлада.
     ‘нЯв  шлЯпу,  ”ердинанд садитсЯ напротив Љристины.  …й хорошо видно его
лицо, высветленное  спокойным огоньком свечи: по-тирольски суровые, чеканные
черты, в  уголках  глаз и рта мелкие  морщинки,  -  строгое  и вместе с  тем
какое-то изношенное лицо. Ќо так же, как у него менЯетсЯ от гнева голос, так
и  лицо  становитсЯ  другим, когда он  улыбаетсЯ,  когда морщинки расходЯтсЯ
веером и непреклонный взглЯд светлеет. ’огда в лице поЯвлЯетсЯ почти детскаЯ
мЯгкость,  что-то ласковое,  доверчивое;  кристина невольно  вспоминает, что
таким его знал ”ранц, что именно таким он был в ту пору. ‚о времЯ беседы эти
лика удивительным образом сменЯют друг  друга. Љогда он хмуритсЯ или сердито
сжимает губы, лицо  внезапно  мрачнеет, и кажетсЯ, будто над  лугом  повисла
туча и свежие  зеленые  краски сразу  померкли. ‘транно, думает Љристина,  в
одном человеке словно живут двое, возможно ли это? Ќо  тотчас она вспоминает
о  своем собственном  преображении и о том  забытом зеркале, которое стоит в
комнате далеко-далеко отсюда и в которое смотритсЯ сейчас кто-то другой.
     Ћфициант  приносит  заказ:  простые  блюда  и  два  бокала  белого вина
"ѓумпольдскирхнер".  ”ердинанд, глЯдЯ Љристине  в  глаза,  поднимает  бокал,
чтобы чокнутьсЯ. Ќо едва он протЯнул  руку, как раздалсЯ легкий стук. Ћт его
пиджака оторвалась  болтавшаЯсЯ  пуговица, покатилась по  столу  и, хотЯ  он
пыталсЯ ее схватить, упала на землю. ‡аметив, что это мелкое происшествие не
укрылось от Љристины, он смутилсЯ и помрачнел. Ћна стараетсЯ не смотреть  на
него. †енское чутье  мгновенно подсказало  ей, что о нем никто не заботитсЯ.
…ще  раньше  она  обратила  внимание,  что  его  шлЯпа не почищена  -  лента
покрылась  пылью,  что  брюки мЯтые, неглаженые, и  ей понЯтно его смущение,
сама испытала такое.
     - Џоднимите ее, -  говорит она. - “ менЯ в сумке  есть  иголка и нитки,
всегда ношу с собой, нам же приходитсЯ все делать самим, давайте прЯмо тут и
пришью.
     -  Ќет, нет,  - возражает  он с испугом,  хотЯ  нагибаетсЯ  все  же  за
пуговицей.  Ќо, поднЯв, упрЯмо  сжимает ее в кулаке.  - Ќет, нет, - он будто
оправдываетсЯ, - дома пришьют. - Ђ когда она еще раз предложила свою помощь,
вспылил: - Ќет, не надо! Ќе хочу! - и судорожно застегнул остальные пуговицы
на пиджаке.
     Љристина больше не настаивает. Ћна видит, что он смущен. ЌепринужденнаЯ
беседа расстроилась,  по  его  сжатым губам она вдруг почувствовала,  что он
сейчас скажет что-нибудь злое, нагрубит, потому что стыдитсЯ.
     ’ак и случилось. Ћн будто ощетинилсЯ и посмотрел на нее с вызовом.
     -  џ знаЯ, что одет неподобающим  образом, но Я же не  предполагал, что
менЯ  станут разглЯдывать. „лЯ  визита в богадельню  это еще вполне  сойдет.
…сли б знал,  оделсЯ бы получше... впрочем, это неверно. Џо правде говорЯ, у
менЯ нет денег, чтобы прилично одеватьсЯ, ну  нет  их... по крайней мере  на
все сразу. Љуплю новые ботинки, тем временем шлЯпа обтрепалась, куплю шлЯпу,
пиджак износилсЯ, раз то, раз  другое, за всем не успеваю.  ЊоЯ это вина или
нет, мне безразлично. ’ак что примите к сведению: Я одет плохо.
     Љристина  не  успевает  даже  раскрыть  рот,  чтобы  ответить,  как  он
продолжает:
     -  Џожалуйста,  без  утешений.  џ  наперед  знаю, что  вы скажете. Њол,
бедность - не порок. Ќо это неправда, бедность позорна, если вы не можете ее
скрыть, и тут ничего  не поделаешь, все равно стыдно... Џо заслугам она  или
нет,  достойнаЯ  или  жалкаЯ,   все  равно  дурно  пахнет.  „а,  она  пахнет
полуподвальной  комнатой,  выходЯщей  на задворки,  пахнет одеждой,  которую
менЯешь не так уж часто. ќтот запах неистребим, словно ты сам - помойка... €
ничего не поможет, хоть прикрывайсЯ новой шлЯпой, хоть целый день чисти зубы
-  запах-то из  желудка.  ќто  въелось в тебЯ,  прилипло,  каждый  встречный
чувствует это,. замечает сразу. ‚от и  ваша сестра сразу почувствовала, знаю
Я эти проницательные взглЯды женщин, когда  они смотрЯт на твои  обтрепанные
манжеты,  понимаю, как неприЯтно смотреть на  такое,  но, черт  возьми, ведь
самому-то  еще неприЯтнее.  €  никуда  от  этого  не  денешьсЯ, не  убежишь,
остаетсЯ только напитьсЯ, а в этом...  - Ћн  хватает бокал и демонстративно,
жадными  глотками,  осушает  его. -  ‚  этом  заключена  огромнаЯ социальнаЯ
проблема, почему так называемые низшие классы сравнительно больше потреблЯют
алкоголЯ. Џроблема,  над которой  за  чашкой чаЯ ломают себе голову графини,
патронессы  благотворительных  обществ...  Ќа  несколько  минут,   на  часок
забываешь, что ты в тЯгость другим и самому себе. џ понимаю, невелика честь,
когда вас  видЯт с человеком, так  плохо одетым, мне это тоже  не в радость.
…сли Я вас стеснЯю, скажите, только прошу без жалости и церемоний!
     Ћн  резко отодвигает  стул и  опираетсЯ  рукой  о стол,  чтобы  встать.
Љристина быстро кладет ладонь ему на руку.
     - Ќе надо так громко! ‘оседЯм ни к чему это слышать. ‘Ядьте поближе.
     Ћн повинуетсЯ. ‚ызывающаЯ поза сменЯетсЯ нерешительной. ‘тараЯсь скрыть
чувство жалости, Љристина продолжает:
     - ‡ачем вы себЯ мучаете и почему  вам хочетсЯ мучить менЯ? ‚едь это все
нелепо.  Ќеужели вы действительно считаете менЯ так называемой "дамой"? если
бы Я была ею, то не понЯла бы ни слова из того, что вы говорили, решила  бы,
что вы просто раздраженный, несправедливый  и вздорный человек. Ќо Я  понЯла
вас,  почему -  сейчас расскажу.  Џодвиньтесь  ближе,  соседЯм  это  незачем
слушать.
     € она рассказывает ему о своей поездке, рассказывает все: о восторге, о
превращении,  об  обиде  и  горечи  унижениЯ.  …й   доставлЯет  удовольствие
возможность впервые заговорить о своем опьЯнении богатством, а под конец она
испытывает даже некоторое злорадство от самобичеваниЯ, когда  описывает, как
портье  задержал ее, принЯв за воровку лишь потому,  что на ней была  убогаЯ
одежда и она сама несла свой чемодан.
     ”ердинанд  слушает  молча,   только  подрагивающие  ноздри  выдают  его
напрЯжение.  Љристина  чувствует,  что  он впитывает  каждое  слово.  Ћн  ее
понимает,  так  же  как  понимает   его  она,  их  свЯзывает  чувство  гнева
отверженных. €, открыв плотину, она уже не в силах сдержать хлынувший поток.
Ћна  поведала о себе  больше,  чем, собственно, хотела; ее  речь, образнаЯ и
сильнаЯ,  питалась  ненавистью  к  деревне  и  злобой  на   весь  мир  из-за
погубленных лет. Ќикогда и никому еще она не раскрывала так свою душу.
     Ћн  слушает молча,  наклонив голову, все больше и больше  погружаЯсь  в
себЯ.
     - Џростите, - говорит  он наконец, словно откуда-то  снизу, - простите,
что Я так глупо напустилсЯ на вас. ну что мне с собой делать, всегда вот так
дурацки получаетсЯ, сразу же злюсь, налетаю на  первого встречного, будто он
во всем виноват  и будто Я единственный несчастливец. ‚едь знаю, что Я всего
лишь один из  миллионов.  Љаждое утро, когда  иду  на  службу, вижу  легионы
других,  как  они выходЯт из ворот  и  подъездов,  невыспавшиесЯ,  с хмурыми
лицами,  как  нехотЯ  спешат  на  работу,  которую  не  любЯт,   котораЯ  им
неинтересна, а вечером снова встречаю их в трамваЯх, когда они возвращаютсЯ,
словно  налитые  свинцом  от  усталости,  измотанные  бессмысленно или  ради
смысла,  который  им неведом. ‚от только они не  сознают  и не  ощущают  так
сильно, как  Я,  эту  страшную  бессмысленность. „лЯ них прибавка  не десЯть
шиллингов  в  месЯц или  новое  звание (новый собачий  жетон)  -  уже удача;
вечерами они ходЯт на собраниЯ,  где  им  внушают,  что капитализм на пороге
гибели, что идеЯ социализма  завоюет  мир,  еще десЯть, двадцать лет - и это
свершитсЯ... Ќо Я не такой терпеливый, Я не могу столько ждать. Њне тридцать
лет, из них одиннадцать пропали.  Њне тридцать, а Я еще не  знаю, кто Я,  не
знаю, длЯ чего устроен  этот  мир,  Я ничего не  видел, кроме  грЯзи крови и
пота. ничего  неделал,  только ждал, ждал,  ждал. џ  больше не  в силах жить
поверженным и  отверженным, это доводит менЯ до бешенства,  Я  чувствую, как
времЯ ускользает из-под ног, пока Я обречен  быть  подручным у  архитектора,
хотЯ  знаю не меньше его...  ведь  у тех, что сидЯт наверху, такаЯ же кровь,
такие же легкие, как  и у тебЯ, только ты ЯвилсЯ слишком  поздно;  выпал  из
вагона и догнать его не можешь, как ни беги. ‡наю, Я сумел бы многое сделать
- кое-чему  научилсЯ,  наверное,  Я  не  глуп,  в  гимназии  был  первым,  в
монастырской школе неплохо  занималсЯ музыкой, а заодно выучил французский у
одного патера из Ћверни. Ќо роЯлЯ у  менЯ нет, играть с моей рукой не могу -
вот и разучиваюсь, по-французски мне говорить не с кем - забываю. „ва года Я
усердно изучал  технику, пока другие  увлекались  фехтованием  и  попойками,
потом, в сибирском  плену, тоже работал и тем не менее продвинутьсЯ не могу.
Њне нужен был год, один свободный год, как разбег  перед прыжком... ѓод, и Я
был бы наверху, не знаю где, не знаю как, только знаю, что теперь Я сумел бы
стиснуть зубы, напрЯчь все силы и занималсЯ бы по десЯть, четырнадцать часов
в сутки... а еще несколько лет - и Я  стану таким же, как другие, усталым  и
довольным и, обозрев достигнутое, скажу: хватит! кончено! Ќо сегоднЯ Я этого
еще не могу, сегоднЯ Я ненавижу всех этих довольных, они до того бесЯт менЯ,
что иногда руки чешутсЯ, так бы и разнес вдребезги их уют. ‚зглЯните на этих
троих, рЯдом. ‚се  времЯ, что  мы  здесь, они  раздражают менЯ,  почему - не
знаю,  может, от зависти,  что  они так  безумно  веселы  и довольны  собой.
‚зглЯните:  вон тот, скорее  всего,  приказчик в галантерейной  лавке, целый
день достает с полок рулоны,  кланЯетсЯ и тараторит:  "‘амый  модный, метр -
шиллинг восемьдесЯт, настоЯщий английский  товар, прочный,  ноский", - потом
забрасывает  рулон  обратно  наверх,  достает  второй,  третий,  потом   еще
какую-нибудь мелочь, а вечером  возвращаетсЯ домой в полной уверенности, что
жить надо только так; другой, наверное, служит в сберегательной кассе или на
таможне, целый  день  считает  цифры,  цифры,  сотни  тысЯч, миллионы  цифр,
проценты,  проценты  на  проценты,  дебет,  кредит, понЯтиЯ  не  имеет, кому
принадлежат счета, кто  получает, а  кто вносит,  кто должен, кому и за что,
ничего  не знает, а  вечером идет  домой,  уверенный,  что это и есть жизнь;
третий - не знаю,  где служит, возможно в магистрате или где-нибудь еще,  но
по его рубашке вижу,  что и он целый день  пишет бумаги, бумаги,  бумаги, на
одном  и  том  же деревЯнном  столе,  той  же  рукой.  Ќо сегоднЯ  по случаю
воскресеньЯ у них напомажены волосы и  сиЯют лица. Ћни побывали на  футболе,
на  бегах  или  у  девочек,  а  теперь  рассказывают  друг  другу, и  каждый
выхвалЯетсЯ, какой  он умный, ловкий  и деловой... ‚ы только послушайте, как
они самодовольно гогочут,  эти  машины  на воскресном отдыхе, рабы по найму,
нет,  вы  послушайте их, какой у  них  смех, взмыленный, жирный, несчастные,
разок их пустили без поводка, так они вообразили, что и ресторан, и весь мир
принадлежат им. „ал бы им по морде...- Ћн переводит дух. - ѓлупости, опЯть Я
не то говорю, не на тех нападаю. Љонечно, они несчастные и вовсе не болваны,
и поступают они разумнее всего - довольствуютсЯ тем, что  есть. Ћни согласны
мертветь  заживо, тогда  ведь становишьсЯ нечувствительным, но менЯ, дурака,
все  времЯ  подмывает  поиздеватьсЯ   над  каждым  таким  мелким  удачником,
вывернуть  его  наизнанку... а почему?  Ќаверное  потому,  что  надоело быть
одному, тЯнет в стаю. Џонимаю, что это глупо, что тем самым действую себе во
вред, но иначе не могу, за эти одиннадцать лет Я весь пропиталсЯ злостью как
Ядом, чуть что - и она брызжет из менЯ, спасаюсь тем, что удираю домой или в
Ќародную  библиотеку.’олько вот  книги,  теперешние  романы, менЯ больше  не
радуют. Ћт рассказиков, как •анс женитсЯ на ѓрете, а ѓрета выходит  за •анса
и как Џаула изменЯет €оганну, а €оганн - Џауле, менЯ тошнит... книги о войне
-  о ней мне тем  более рассказывать не надо... ЌастоЯщей охоты учитьсЯ тоже
нет, ведь знаю, что  ничего не поможет,  пока  не получу  диплом,  без этого
Ярлыка  не продвинешьсЯ, но  длЯ него у менЯ нет денег... вот  и получаетсЯ:
без денег деньги не заработаешь... ’акое зло берет, что поневоле залезаешь в
конуру,  чтобы  не кусатьсЯ.  € больше  всего  бесит, что ты  бессилен, ведь
против  тебЯ  что-то недоступное,  чего  не схватишь руками,  и  исходит это
что-то  от  людей  вообще,  а  не  от  отдельного  человека,  которому можно
вцепитьсЯ в глотку. ”ранц - тот знает,и что это такое. ЌавернЯка помнит, как
мы  иногда  ночами, забравшись на чердак сибирского  барака, чуть не выли от
бессильной  Ярости, даже думали убить киркой нашего охранника  ЌиколаЯ, хотЯ
этот тихий, добродушный парень по-дружески относилсЯ к нам... а все  потому,
что  он был единственным доступным из тех,  кто держал нас взаперти,  только
поэтому...  „умаю,  теперь вам  Ясно,  почему  менЯ  взбудоражила  встреча с
”ранцем.  ‚едь  Я уж и забыл, что существует  человек, который способен менЯ
понЯть, а тут сразу стало Ясно - он менЯ понЯл... Ќу и вы.
     ЏоднЯв  глаза,  она  почувствовала,  что  растворЯетсЯ  в  его взглЯде.
”ердинанд ту же смутилсЯ.
     -  €звините,  -  говорит   он  другим   голосом,  мЯгким,  робким,  так
удивительно  контрастирующим с только что звучавшим, твердым и вызывающим, -
извините, Я все о себе да о себе, понимаю, это невежливо. Ќо Я, наверное, за
целый месЯц так много не разговаривал, сколько с вами.
     Љристина  смотрит  на чуть дрожащий огонек  свечи.  Ћт порыва холодного
ветра синЯЯ сердцевина пламени вдруг вытЯнулась кверху.
     - џ тоже, - отвечает она после паузы.
     Ќекоторое  времЯ они молчат,  мучительно  напрЯженный  разговор  утомил
обоих. ђЯдом  в "ложах"  уже погашены  свечи, в окнах домов темно, граммофон
умолк.  Ћфициант  демонстративно  убирает   с  соседних  столиков.  кристина
спохватываетсЯ.
     - Њне  кажетсЯ, пора идти, в  десЯть двадцать последний поезд,  сколько
сейчас времени?
     Ћн смотрит на нее сердито - но лишь мгновение - и улыбаетсЯ.
     - ‚от видите, Я уже исправлЯюсь, - говорит он почти весело, - если б вы
спросили  менЯ  об  этом  час  назад, Я  бы огрызнулсЯ,  но  теперь могу вам
признатьсЯ по-товарищески, как  ”ранцу: свои часы Я заложил. Ќе столько ради
денег - часы очень красивые, золотые с бриллиантами. Ћтец получил их однажды
на  охоте,  в  которой  участвовал  эрцгерцог,  причем  мой  родитель,  к их
высочайшему  ублаготворению,  обеспечил  всю  жратву  и  даже  сам руководил
кухней... ‘веркать такими часами  на стройке  - все равно что негру щеголЯть
во фраке. ‚ы менЯ поймете, вы все понимаете...  ‚добавок там, где Я живу, не
очень безопасно держать при себе золото с бриллиантами. Ќо продавать Я их не
стал, это мой, так сказать, неприкосновенный запас. Љороче, заложил.
     Ћн улыбнулсЯ с видом человека, довольного совершенной работой.
     -  ‚от  видите,  Я  делаю  успехи,  рассказал  вам  об  этом  с  полным
спокойствием.
     ЌапрЯжение  прошло,  наступили  Ясность  и успокоение.  Ћни  больше  не
смотрЯт друг на друга настороженно, с опаской, между ними возникло доверие и
даже  нечто  вроде  нежной дружбы.  Ћни направлЯют  к вокзалу. ‘ейчас хорошо
идти,  темнота  скрывает от любопытных взоров глазниц-окон; нагревшиесЯ днем
камни вновь дышат прохладой.  Ќо по  мере того как они приближаютсЯ к  цели,
шаг их становитсЯ резче  и  торопливее: над только что сплетенными душевными
узами навис сверкающий меч разлуки.
     Ћна  купила  билет  и, обернувшись, посмотрела ему  в лицо.  Ћно  опЯть
переменилось,  брови нахмурены, глаза, излучавшие благодарность, погасли; не
замечаЯ ее  пристального взглЯда,  он зЯбким  движением  стЯгивает на  груди
плащ. Љристину охватывает жалость.
     -  џ скоро  опЯть  приеду,  -  говорит  она,  -  наверное, в  следующее
воскресенье. € если у вас будет времЯ...
     -  “  менЯ  всегда  есть  времЯ.  ќто,  пожалуй,  единственное,  чем  Я
располагаю, притом в избытке. Ќо мне не хотелось бы... - Ћн запнулсЯ.
     - —то не хотелось?
     -  —то...  чтобы  вы из-за  менЯ беспокоились... ‚ы были  так добры  ко
мне... понимаю, общатьсЯ со мной - невелика радость...  и, возможно, сегоднЯ
в поезде  или завтра вы спросите  себЯ:  к чему мне еще чужие горести...  Џо
себе  знаю,  когда  человек  рассказывает  мне  о своей  беде, Я сочувствую,
переживаю,  но потом, когда он уйдет, Я говорю себе:  да черт с ним, чего он
взваливает  на менЯ свои заботы, каждому  собственных хватает... ’ак  что не
принуждайте себЯ, не думайте: мол, ему надо помочь... “ж Я сам справлюсь...
     Љристина отвернулась. …й  мучительно смотреть, когда  он терзает самого
себЯ.  Ќо  ”ердинанд  превратно  истолковал  ее  движение,  решив,  что  она
обиделась. € сразу сердитый голос сменилсЯ тихим голоском робкого мальчика:
     - Ќет,  разумеетсЯ... мне будет очень приЯтно... Я только  подумал, что
если...
     Ћн бормочет,  запинаетсЯ, смотрит  на  нее  как провинившийсЯ  ребенок,
словно молЯ  о  прощении.  €  она понимает  его  лепет,  понимает,  что этот
суровый, страстный  человек хочет, чтобы  она приехала,  но  стеснЯетсЯ,  не
смеет просить ее об этом.
     …ю  овладевает  чувство  материнской  теплоты  и  жалости,  потребность
утешить  каким-нибудь словом,  жестом, не  оскорбив его гордости. …й хочетсЯ
погладить  его по  голове  и сказать: "ѓлупенький!"  - но она боитсЯ обидеть
его, ведь он такой ранимый. € в замешательстве она говорит:
     - Љак ни жаль, а мне пора на поезд.
     -  ‚ам... вам действительно жаль?  - спрашивает он, в ожидании глЯдЯ на
нее.
     Ќо  во  всем   его  облике  уже  чувствуетсЯ  беспомощность,   отчаЯние
покинутого,  она уже  видит,  как  он будет стоЯть на перроне один, с тоской
смотрЯ вслед поезду, увозЯщему ее,  один-одинешенек в этом городе,  на  всем
свете,  и  она  чувствует, что он  всей душой привЯзалсЯ  к ней. Љристина  в
смЯтении.  —утье безошибочно  подсказывает ей, что она нужна ему, нужна  как
женщина и как человек, что она  опЯть желана, и  притом гораздо сильнее, чем
когда-либо прежде, жизнь снова обрела длЯ нее  смыл,  наконец-то. „о чего же
чудесно, когда тебЯ любЯт!
     ‚незапно  в   ней  вспыхнуло   ответное  чувство.   ќтот  порыв  возник
молниеносно, опередив мысль. ‚друг, разом. Ћна подошла  к нему и сказала как
бы в раздумье ( хотЯ подсознательно все уже было решено):
     - ‘обственно... Я могу еще побыть с вами и уехать утренним  поездом,  в
пЯть тридцать, Я успею на свою ненаглЯдную почту.
     Ћна даже  не  подозревала, что  глаза могут  так мгновенно  загоретьсЯ.
‘ловно в темной комнате вспыхнула спичка, так  засветилось и ожило его лицо.
Ћн понЯл, все понЯл прозорливым чувством. Ћсмелев, он берет ее под руку.
     - „а, - говорит он, сиЯЯ, - останьтесь, останьтесь...
     Љристина  не против,  что он  взЯл ее под  руку и уводит.  ђука  у него
теплаЯ, сильнаЯ, она дрожит от радости, и эта дрожь передаетсЯ Љристине. Ћна
не  спрашивает,  куда они идут, зачем спрашивать, ей теперь  все  равно, она
решилась.  Ћна отдала свою волю, сама,  и  наслаждалась ощущением  радостной
покорности.  ‚  ней все  расслаблено, будто выключено -  волЯ, мысли, она не
рассуждает, любит ли  этого человека, с которым едва познакомилась, хочет ли
его как мужчину, она лишь наслаждаетсЯ полным отрешением от собственной воли
и неосознанностью чувства.
     …е  не заботит, что будет впереди,  она только  ощущает рук, котораЯ ее
ведет, отдаетсЯ этой руке бездумно, словно несомаЯ потоком щепка, котораЯ на
бурных   перекатах  испытывает  головокружительную  радость  падениЯ.  Џорой
Љристина  зажмуриваетсЯ, чтобы полнее проникнутьсЯ этим  чувством, когда  ты
безвольна и желанна.
     Ќо  вот еще один напрЯженный момент.  Ћстановившись, ”ердинанд смущенно
говорит:
     - џ  с  большим  удовольствием  пригласил  бы  вас  к себе,  но...  это
невозможно... Я  живу  не один...  там проходнаЯ комната...  может, пойдем в
какой-нибудь отель... не в тот, где вы вчера... в другой...
     -•орошо, - соглашаетсЯ она не задумываЯсь.
     ‘лово "отель"  вызывает  у нее не страх,  а какое-то радужное  видение.
Ѓудто в тумане всплывает сверкающаЯ комната, блестЯщаЯ мебель, оглушительнаЯ
тишина ночи и могучее дыхание ќнгадина.
     - •орошо, - повторЯет она мечтательно.
     Ћни идут дальше. “лочки становЯтсЯ все уже, ”ердинанд не очень уверенно
вглЯдываетсЯ в дома. Ќаконец он  останавливаетсЯ у какого-то  задремавшего в
полумрак  зданиЯ со светЯщейсЯ  вывеской. Љристина послушно входит  вместе с
ним в подъезд, словно в темное ущелье.
     Ћни   вступают   в  коридор,   освещенный  -  вероЯтно,  с   умыслом  -
одной-единственной  тусклой  лампочкой.  Ќавстречу  из-за  стеклЯнной  двери
выходит  портье,  неопрЯтного  вида,  без  пиджака.  Ћн  перешептываетсЯ   с
”ердинандом, будто договариваетсЯ  о какой-то запретной сделке.  —то-то тихо
звЯкает - деньги или ключ. Љристина тем временем ждет в полутемном коридоре,
уставившись в облезлую стену, невыразимо разочарованнаЯ этой убогой дырой. €
невольно  - она  об этом  и не думает - ей вспоминаетсЯ  холл  того, другого
отелЯ, зеркальные стекла, потоки света, богатство и комфорт.
     - „евЯтый номер, х трубно объЯвил  портье и столь же громогласно, будто
хотел, чтобы его слышали во всем доме, добавил: - Ќа втором этаже.
     ”ердинанд подходит к Љристине, та умолЯюще смотрит на него.
     - Ђ нельзЯ... - Ћна не знает, что сказать еще.
     Ќо он видит в ее глазах отвращение и желание убежать.
     - Ќет, они все такие... другого не знаю... не знаю.
     Ћн поднимаетсЯ с ней по ступенькам, крепко держа  ее под руку. Љристина
чувствует, что у нее подгибаютсЯ колени, она еле переставлЯет ноги.
     „верь  в  номер распахнута.  ’ам стоит нерЯшливаЯ служанка  с заспанным
лицом.
     - Њинутку, сейчас принесу свежие полотенца.
     Ћни   все-таки  входЯт,  спешно  прикрываЯ   за   собой  дверь.   “зкаЯ
прЯмоугольнаЯ конура с одним окном, единственный стул, вешалка, умывальник и
еще, как бы нахально демонстрируЯ, что  она здесь единственно важный предмет
меблировки,  -  широкаЯ  постеленнаЯ  кровать.  Љ  невыразимым  бесстыдством
подчеркиваЯ  свою  целесообразность, она  заполнЯет почти все помещение.  …е
нельзЯ  не  заметить, нельзЯ избежать, она неминуема. ‚оздух спертый, пахнет
табачным дымом,  скверным мылом и еще какой-то кислЯтиной. Љристина невольно
сжимает губы, чтобы не вдыхать эту затхлость. ЃоЯсь, что от омерзениЯ упадет
в обморок, она делает шаг к окну,  распахивает створки и с жадностью, словно
отравленнаЯ газом, глотает свежую ночную прохладу.
     ’ихий  стук  в  дверь. Љристина  вздрагивает. ‚ходит служанка  и кладет
чистые  полотенца  на  умывальник. ‡аметив, что окно  в  освещенной  комнате
открыто, она с некоторой опаской предупреждает:
     - Џрошу тогда опустить шторы. - € вежливо выходит.
     Љристина по-прежнему смотрит  в окно. ‘лово "тогда" задело ее - так вот
длЯ чего заходЯт сюда, в эти вонючие трущобы, вот длЯ чего. € у нее мелькает
страшнаЯ мысль: а вдруг он подумал,  что  она тоже пришла ради этого, только
ради этого.
     •отЯ ему и не видно ее лица,  всЯ  ее  сжавшаЯсЯ фигура,  вздрагивающие
плечи говорЯт о том, что  она  сейчас переживает. Ћн подходит к ней и молча,
боЯсь  каким-нибудь словом обидеть, нежно  проводит  ладонью по  ее руке  от
плеча  до холодных дрожащих пальцев. Љристина  чувствует,  что он  хочет  ее
успокоить.
     - €звините, - говорит она,  не оборачиваЯсь, - у менЯ вдруг закружилась
голова. ‘ейчас пройдет. ’олько отдышусь немного... это оттого, что...
     Ћна чуть  было не сказала: оттого, что Я впервые в  таком доме, в такой
комнате,  но  прикусила Язык  -  зачем  ему  это  знать.  ‡акрыв  окно,  она
оборачиваетсЯ и приказывает:
     - Џогасите свет.
     Ћн  поворачивает выключатель,  наступает  ночь, стираЯ  очертаниЯ  всех
предметов. ‘амое страшное  исчезл, постель  уже не  бросаетсЯ  так  нагло  в
глаза,  а  лишь  смутно  белее  в пространстве. Ќо  страх  остаетсЯ.  ’ишина
неожиданно  наполнЯетсЯ  звуками: смех, вздохи,  скрип, шорохи, чуть слышный
топот босых  ног и  журчание воды. Љристина чувствует,  что вокруг  вершитсЯ
распутство, что дом предназначен исключительно  длЯ спариваниЯ. ‘трах легким
ознобом постепенно  пронизал все  ее тело; сначала дрожь пробежала  по коже,
потом захватила  суставы  и  обездвижила их  и вот сейчас, должно быть,  уже
подбираетсЯ  к  мозгу, к сердцу,  ибо она ощущает, что ни  о  чем не в силах
больше думать, ничего больше не чувствует, все  ей безразлично, бессмысленно
и  чуждо, даже человек, который дышит  рЯдом с  ней, и  тот кажетсЯ чужим. Љ
счастью, он  деликатен и не торопит ее, он только  бережно  усаживает  ее на
край постели и садитсЯ сам. Ћба  сидЯт  молча, не раздеваЯсь, он лишь  нежно
поглаживает край  ее рукава  и  пальцы.  Ћн терпеливо  ждут,  пока у нее  не
пройдет  страх,  не растает  сковавший ее  лед  отчуждениЯ.  …го  смирение и
покорность  трогают  Љристину. €  когда  он  наконец  обнимает  ее,  она  не
сопротивлЯетсЯ.

     Ќо его  горЯчее,  страстное объЯтие не  сумело  полностью  вытеснить ее
брезгливый ужас. ‘лишком глубоко он засел. —то-то в ней не оттаивает, что-то
не подаетсЯ опьЯнению, сопротивлЯетсЯ,  даже когда он снЯл с нее одежду, она
ощутила не только его обнаженное,  сильное, жаркое  тело, но и прикосновение
влажной  гостиничной  простыни,  словно  мокрой губки.  „аже  отдаваЯсь  его
ласкам, она не может забыть жалкого, убогого пристанища,  которое осквернЯет
их.  Ќервы ее  натЯнуты, и,  когда  он привлекает ее к  себе, она испытывает
желание убежать -  не от него, не от пылающего страстью мужчины, а  из этого
дома, где  люди  за  деньги  спариваютсЯ, как животные,  -  скорее,  скорее,
следующий,  следующий, -  где  бедные продают  себЯ как почтовые  марки, как
газеты, которые потом  выбрасываютсЯ. Ћна задыхаетсЯ в этом спертом, влажном
воздухе, пропитанном запахами кожи, дыханиЯ и  похоти множества людей.  € ей
стыдно,  но  не  потому,  что  она  отдаетсЯ, а потому,  что  это  торжество
происходит здесь,  где все  противно и позорно.  Ћна больше  не  выдерживает
нервного напрЯжениЯ. ѓоречь и  разочарование  разрЯжаютсЯ  внезапным стоном,
заглушенным плачем. ‚схлипываЯ, она прижимаетсЯ к лежащему рЯдом ”ердинанду.
Ћн  чувствует  себЯ  виноватым  и, чтоб  успокоить ее,  гладит по  плечу, не
осмеливаЯсь произнести ни слова. Љристина видит его растерЯнность.
     - Ќе обращай  на  менЯ  вниманиЯ, -  говорит  она,  - просто Я  немного
расклеилась, сейчас пройдет, это потому... что... - и, помолчав, добавлЯет:-
Ќе упрекай себЯ, ты тут дни при чем.
     Ћн  молчит,  он  понимает  все.  Џонимает  ее  разочарование,  понимает
отчаЯние,  сковавшее  ее душу и тело. Ќо  ему  стыдно  признатьсЯ, что он не
искал отелЯ получше и не взЯл лучшего номера потому, что у него было с собой
не более восьми  шиллингов,  и  он  даже  думал отдать портье в  залог  свое
кольцо, если бы  комната стоила дороже. Ќо он не может и не хочет говорить о
деньгах и  потому предпочитает молчать;  он ждет, ждет терпеливо и смиренно,
пока она успокоитсЯ.
     „о обостренного слуха Љристины все времЯ доносЯтсЯ всевозможные звуки -
слева и справа, сверху  и снизу,  из  коридора - шаги, смех,  кашель, стоны.
ђЯдом,  за стеной,  вероЯтно,  подвыпивший  клиент,  он то  и дело горланит,
слышатсЯ  шлепки  по  голому телу  и  грубоват-игривый  женский  голос.  ќто
невыносимо,  и оттого что единственно близкий ей человек продолжает молчать,
эти звуки становЯтсЯ громче.
     Ќе выдержав, она толкает его:
     - Џожалуйста, говори! ђасскажи что-нибудь. Ќе могу больше слушать этого
за стеной, господи, как здесь омерзительно.  Љакой  ужасный дом, просто жуть
берет,  ну, пожалуйста, говори что-нибудь, рассказывай, чтобы Я  этого не...
чтобы слышала только тебЯ... ѓосподи, какой ужас!
     - „а, -  он  глубоко вздохнул, -  ужас,  мне стыдно,  что Я привел тебЯ
сюда. Ќе надо было этого делать... но Я сам не знал.
     Ћн  нежно гладит ее  тело, ей становитсЯ теплее, уютнее,  но  дрожь  не
проходит.   Љристина   мучаетсЯ,  стараетсЯ   унЯть   ее,  побороть  чувство
брезгливости  от сырой постели, от похотливой  болтовни за  стеной, от всего
мерзкого дома, но ничего не получаетсЯ. Ћзноб волнами пробегает по телу.
     - Џонимаю, как тебе должно  быть противно, -  говорит  ”ердинанд, - сам
однажды  пережил  такое...  когда в  первый раз был  с  женщиной...  это  не
забываетсЯ... „о армии Я еще не знал женщин,  ну а  на фронте  сразу попал в
плен... все потешались надо мной, твой зЯть тоже, называли девицей, не  знаю
-  со злости  или от отчаЯниЯ, - но  мне все времЯ об этом говорили. „а ни о
чем другом они не могли  разговаривать, день и ночь только о  бабах, как это
было с одной, как с другой, как с третьей, и каждый рассказывал про это  сто
раз, все уже наизусть знали.  Љартинки показывали, а  то  и  рисовали всЯкую
похабщину,  как арестант  в  тюрьме на стенах малюют.  Љонечно, слушать было
противно, но ведь мне исполнилось уже девЯтнадцать, ведь об этом думаешь,  к
этому тЯнет. Џотом начлась революциЯ нас отвезли еще  глубже в  ‘ибирь, твой
зЯть уже  уехал,  а нас гонЯли туда-сюда как стадо баранов... € вот  однажды
вечером  ко мне подсел солдат... Ћн,  собственно, охранЯл  нас,  но куда там
убежишь?..  ‚ообще-то ‘ергей  - его  так звали  -  хорошо к  нам  относилсЯ,
заботливый  был...  как сейчас вижу его лицо:  широкие скулы, нос картошкой,
большой  рот,  добродушнаЯ улыбка... Ћ чем  Я начал?.. „а, так  вот  однажды
вечером он подсел  ко мне и по-дружески спрашивает, давно ли у менЯ  не было
женщины... џ,  конечно, постеснЯлсЯ сказать: "…ще ни разу"...  ‹юбой мужчина
стыдитсЯ в этом признатьсЯ (женщина тоже, подумала она), ну и ответил: "ѓода
два". "Ѓоже  мой", - говорит он  и даже рот разинул с  испугу... ЏридвинулсЯ
ближе  и  потрепал  менЯ  по  плечу: "ЃеднЯга ты, беднЯга...  так и заболеть
недолго..." ’реплет  менЯ по плечу,  а сам  думает,  напрЯженно думает, даже
лицом потемнел,  видно,  тЯжкаЯ  длЯ него работа  - думать. Ќаконец говорит:
"Џогоди, браток, Я устрою, найду  тебе  бабу.  ‚ деревне их много, солдатки,
вдовы,  свожу  тебЯ к  одной  вечерком. ‡наю,  сбежать ты не сбежишь". џ  не
сказал  ему  ни да, ни нет, особого желаниЯ не было... ну кого он мог найти,
какую-нибудь   простую   грубую   крестьЯнку...  да   вот  только   хотелось
человеческого тепла, чтобы тебЯ кто-то  приласкал... одиночество до того уже
измучило... Џонимаешь ли ты это?
     - „а, - вздохнула она, - понимаю.
     - € в самом деле, вечером он пришел к нашему бараку. ’ихо свистнул, как
мы  условились,  Я  вышел. ‚ темноте рЯдом с ним стоЯла женщина,  низенькаЯ,
плотнаЯ, на  голове цветной платок,  волосы  сальные.  "‚от он, - говорит ей
‘ергей, - нравитсЯ?"  †енщина пристально посмотрела на менЯ  чуть  раскосыми
глазами и сказала:  "„а".  Њы  пошли  втроем, ‘ергей немного  проводил  нас.
"„алеко  же  вы затащили  его, беднЯгу,  - сказала она ‘ергею. - € ни  одной
женщины, все времЯ среди мужиков, ох, ох..." ѓолос у нее был теплый, грудной
приЯтно  было слушать. џ понимал,  что она позвала менЯ к себе из жалости, а
не  по  любви.  "Њужа  моего  убили,  - сказала  она потом, - ростом был под
потолок,сильный,  как молодой  медведь.  Ќе пил,  ни разу руки  на  менЯ  не
поднЯл, лучше его во всей  деревне не было.  †иву теперь одна с детишками да
со  свекровью,  не пожалел нас  господь  бог".  Џодошли к ее дому...  крытаЯ
соломой  изба  с  крохотными  окошками. Ћна взЯла  менЯ за руку, и мы вошли.
ѓлаза заслезились, духота, жара, как в  котельной. Ћна потЯнула менЯ дальше,
постель  была  на   печке,  туда  мне  предстоЯло   залезть.  ‚друг   что-то
шевельнулось,  Я  вздрогнул. "ќто  дети", - успокоила она.  ’олько теперь  Я
услыхал, что здесь дышат несколько человек. Џотом раздалсЯ кашель, и Я опЯть
вздрогнул. "ќто бабушка, - объЯснила она, - хвораЯ, грудью чахнет". Ќе знаю,
сколько  человек тут было: пЯть  или шесть, в общем, от их присутствиЯ  и от
жуткой духоты Я словно окаменел. Я чувствовал, что не  смогу обнЯть женщину,
когда, когда тут же в комнате дети, старуха-мать - ее или мужа, ну просто не
смогу. Ћна, не понЯв, отчего Я медлю, стала передо мной на  коленки, стащила
с менЯ  башмаки, затем френч и все гладила менЯ как  ребенка, так ласково...
потом медленно,  но  со страстью притЯнула  менЯ к  себе. ѓруди  у  нее были
мЯгкие, теплые и  пышные, как свежие  булки...  губы очень  нежные, она тихо
целовала менЯ  и так покорно  прижималась... Ћчень трогательнаЯ женщина, мне
было  с  ней хорошо,  Я был ей благодарен,  но  все времЯ прислушивалсЯ, был
настороже - то ребенок повернулсЯ во сне, то старуха за