        Ћсаму „адзай. €споведь "неполноценного" человека

---------------------------------------------------------------
     Џеревод с Японского ‚.‘кальника
     OCR: Ђнатолий ќйдельзон

     ‚ конце второй тетради отсутствует часть текста.
---------------------------------------------------------------

        Џђ…„€‘‹Ћ‚€…
     џ  видел  три  его  фотографии.  Ќа  одной ему  лет  десЯть.  Њальчик в
полосатом хакама* из грубого холста  снЯт в  саду на  фоне пруда в окружении
многочисленных сестер (вероЯтно, родных и двоюродных); голову сильно склонил
влево  и  состроил  уродливую  гримасу  улыбки.  џ  сейчас  употребил  слово
"уродливую",  хотЯ неразборчивые  люди, то  есть  те, кому  безразлично, что
красиво,  а что безобразно, взглЯнув на фотографию, сказали бы,  может быть:
"Љакой милый мальчик!" € это не  было бы  просто любезностью, потому что все
же в улыбке было то, что  обычно определЯют словом "милый". Ќо люди, хоть  в
какой-то  мере  знающие  толк   в  красоте,  скорее  всего  пробурчали   бы:
"ЌеприЯтный ребенок" и,  пожалуй, отшвырнули  бы фотографию, словно не ее, а
гусеницу держали в руках.
     € в самом деле: чем дольше смотришь на этого улыбающегосЯ мальчика, тем
неприЯтнее  становитсЯ|...  ’ак  ведь это и  не  улыбка. Њальчик  совсем  не
улыбаетсЯ. ЏриглЯдимсЯ внимательнее: кулачки сжаты. Ђ улыбающийсЯ человек не
может сжимать  кулаки.  ЋбезьЯна.  ЋбезьЯньЯ  мордочка  с  гримасой  улыбки.
€ллюзию улыбки просто создают безобразные  морщины.  "Њорщинистый малыш" нот
что хочетсЯ сказать об этом ребенке. ‘нимок производит странное впечатление,
что-то есть в мальчике омерзительное,  если не сказать - вызывающее тошноту.
Ќикогда не доводилось мне видеть ребенка с таким странным лицом.
     ‚торой  снимок тоже поражает: возможно ли так изменитьсЯ? ‡десь  он уже
студент,  может  быть,  гимназист  -  трудно  сказать  навернЯка,  но  сразу
бросаетсЯ в глаза, что  он стал значительно симпатичнее. Ћднако  опЯть-таки,
как  это ни  странно, и  на этой  фотографии  он какой-то  неживой.  Ќа  нем
студенческаЯ  (или гимназическаЯ) форма,  из кармашка  на груди  выглЯдывает
белый платочек; положив  ногу  на ногу, он сидит в плетеном кресле и,  опЯть
же, улыбаетсЯ.  ’олько теперь  это уже отнюдь не  обезьЯньЯ  гримаса  -  его
улыбка, Я бы даже сказал, изысканна. € все же что-то отличает ее  от обычной
человеческой улыбки.  Ќе  чувствуетсЯ в  юноше полнокровиЯ, что ли, вкуса  к
жизни,  начисто  отсутствует  ощущение  реального бытиЯ;  легкость  даже  не
птички,  а перышка, листа  бумаги - вот что ощущалось в его  улыбке. Ћн весь
был какой-то искусственный. Ѓольшой оригинал? „а  вроде нет. € не лицемер. €
не изнеженное создание. Ќу  и,  конечно же, не пижон. ‚глЯдевшись в это лицо
внимательно, можно  разглЯдеть  что-то  неприЯтное,  что-то от  оборотнЯ или
привидениЯ. Ќикогда  Я не  видел  юношей  с таким странным, хотЯ и  красивым
лицом.
     €,  наконец, третий фотоснимок, самый  удивительный. ‚озраст определить
совершенно невозможно. ѓолова  седаЯ.  Ћн  сидит в углу грЯзной  комнаты (на
фотографии  отчетливо  видны  рваные  в трех местах  обои),  греет  руки над
маленьким хибачи**. Ќа этом снимке он уже не улыбаетсЯ. € вообще лицо ничего
не  выражает.  ‚печатление такое,  будто  греющий  над  очагом руки  молодой
человек медленно угасает.  —ем-то зловещим, большим несчастьем веет от этого
снимка. Ќо было  в нем  еще что-то  загадочное, поразившее  менЯ. ‹ицо снЯто
крупно, Я  мог  внимательно изучить  его  -  самый  обыкновенный лоб, ничего
особенного  в морщинах, бровЯх, глазах, обыкновенный нос, рот, подбородок...
Ђх, вот в чем  дело: это  лицо не только безжизненно, оно  бесприметно,  оно
совершенно не  оставлЯет  следа  в  памЯти. ‚от  только  что Я  взглЯнул  на
фотографию, зажмуриваю глаза - и ничего не могу вспомнить. Џрипоминаю стены,
очаг, но  не могу  представить  себе человека,  находЯщегосЯ  в этих стенах.
Џортрет с  такого  лица не  напишешь. €  карикатуру не придумаешь.  Ћткрываю
глаза, смотрю снова -  нет, ничего не  отложилось  в  голове, лицо никак  не
вспоминаетсЯ. Ћт  этого становитсЯ ужасно неприЯтно, поЯвлЯетсЯ раздражение,
хочетсЯ отвести взглЯд.
     ’о  ли печать  смерти, то ли нечто  другое, заменЯющее выражение лица и
довлеющее  над производимым  им  впечатлением (попробуйте  представить  себе
прикрепленную к телу человека морду вьючной лошади) - во всЯком случае, было
в этом человеке что-то, из-за  чего невольно вздрагивал каждый, глЯдевший на
фотографию, омерзение вызывала она у всех.

     * •акама - нижнЯЯ часть мужского  выходного  костюма, напоминает юбку с
широкими складками.(‡десь и далее примечаниЯ переводчика.)
     * *•ибачи - очаг, углубленный в полу, традиционное  средство обогрева в
Японском доме.


        ’…’ђЂ„њ Џ…ђ‚Ђџ

     ‚сЯ моЯ жизнь состоЯла  сплошь из  позора. „а Я, впрочем, так и не смог
уЯснить,  что  это такое  - человеческаЯ  жизнь... џ  родилсЯ  в  деревне на
северо-востоке  страны. Џоезд увидел  впервые  уже взрослым. †елезнодорожные
эстакады казались мне аттракционами, по замысловатой прихоти выстроенными на
заграничный манер; и хотЯ Я не раз ими пользовалсЯ, никак не  мог свыкнутьсЯ
с мыслью, что  они  нужны  длЯ безопасного перехода через пути.  Ќе единожды
поднимаЯсь  на  эстакаду,  или  спускаЯсь  с  нее,  Я  воспринимал  это  как
изысканное  развлечение,  мне казалось,  что  они  составлЯют одну  из самых
приЯтных  услуг, оказываемых железной дорогой; и когда  позднее Я открыл длЯ
себЯ,  что  эстакада -  не  более чем  мост  над  путЯми,  то  есть строение
исключительно утилитарного назначениЯ, - интерес к ним совершенно пропал.
     € еще помню, что как-то в детстве Я увидел в одной книжке метро, и тоже
долго считал его не транспортом, созданным из практической  необходимости, а
увлекательным развлечением: разве не шик - кататьсЯ на поезде под землей?
     џ был хилым ребенком, часто болел и,  разглЯдываЯ в  постели  простыню,
наволочку, пододеЯльник, думал: до чего же  у них скучнаЯ расцветка; годам к
двадцати только  Я осознал практическую надобность  таких вещей,  и это менЯ
очень поразило, Я был буквально подавлен сухой расчетливостью людей.
     Ќе  знал Я также,  что такое голод.  Ќет, не в  том  дело,  что Я рос в
семье, никогда не  испытывавшей нужды; Я имею в виду совсем не эту банальную
ситуацию,  а то, что мне совершенно неведомо  было ощущение голода. ‘транно,
но Я не обращал никакого вниманиЯ на еду, даже если долго  не было крошки во
рту.  Џомню,  когда  Я  училсЯ  в школе -  в  начальной,  затем в  средней -
возвращалсЯ  с  уроков,  а  вокруг менЯ носились:  "ЏроголодалсЯ,  наверное?
‡наем-знаем, сами помним, как  жутко  хочетсЯ есть после школы. Њожет, поешь
сладенького натто*? Ђ  бисквита не хочешь? € хлеб тоже есть." € Я,  подхалим
от  рождениЯ,  бормочу, что  проголодалсЯ,  нехотЯ  закидываю  в рот  десЯть
фасолек, не ощущаЯ при этом ничего, похожего наголод.
     ‚ообще-то Я ем отнюдь не мало, но  не припомню случаЯ,  когда  бы  Я ел
оттого, что был голоден; ел то, что считал редкостью, лакомством. Љогда менЯ
угощают  - ем много, едва ли не больше, чем могу. Ќо питатьсЯ  дома в  кругу
семьи с детства было длЯ менЯ тЯжелой обЯзанностью.
     Ћт воспоминаний об обедах в нашем деревенском доме  менЯ прошибает пот.
‚от как это выглЯдело: в два рЯда стоЯт низенькие столики-подносы и  все - а
нас в семье было десЯть человек -  садЯтсЯ друг против друга, каждый за свой
столик, Я, самый младший, сажусь за последний; в комнате сумрачно, все едЯт,
не произносЯ  ни слона.  …сли  добавить еще,  что в нашем  доме  сохранЯлись
старые порЯдки и пища была всегда одна и та же,  о лакомствах, роскошной еде
никто и не помышлЯл, то станет  понЯтно, почему - чем дальше,  тем больше  -
домашние  трапезы  внушали  мне ужас. Љогда  Я в полутемной комнате сидел за
своим  столиком  и,  дрожа  от  холода, запихивал  в рот горсть  риса, мозги
сверлили вопросы: почему люди едЯт  каждый день по три раза? Џочему с такими
постными  лицами?  может быть, принЯтие пищи  - это ритуал? и длЯ совершениЯ
этого все члены  семьи всегда в  одно  и то же  времЯ три  раза  в день  (!)
вынуждены собиратьсЯ  в  затемненной  комнате, ровно  расставлЯть столики  и
угрюмо есть, даже если этого  им, возможно, не хочетсЯ? Њне даже приходила в
голову  мысль, что  трапезы - на самом деле  моление обитающим в нашем  доме
духам.
     "“мрешь, если не будешь питатьсЯ", - говорили мне; и хотЯ Я воспринимал
эту  фразу  как запугивание,  она,  тем не  менее, всегда  вызывала  у  менЯ
беспокойство  и  страх.  "Ѓез пищи человек умирает, человек  работает, чтобы
есть.  Ќадо, обЯзательно надо принимать пищу."...Ќичего  более  недоступного
разумению мне слышать не приходилось.
     €з всего  этого следовало, что Я  нисколько  не смыслю в предназначении
человека. Њое понимание счастьЯ шло  вразрез с тем, как понимают  его другие
люди, и  это  становилось источником беспокойства, которое ночами не  давало
мне спать,  сводило с  ума.  ’ак все-таки, каково мне: счастлив  Я? или нет?
—асто, еще  с  детства люди  называли менЯ счастливчиком, мне же,  наоборот,
казалось, что как раз их жизни куда благополучнее, при том, что моЯ - просто
адскаЯ.
     €ногда Я даже так думал: испытай ближние хотЯ бы одну  из моих бед, эта
единственнаЯ скосила бы их.
     „лЯ менЯ  всегда было  непостижимым  представить  себе,  что  и в какой
степени доставлЯет ближним страданиЯ. Њожет, и в самом  деле реально  только
то  страдание, которое разрешаетсЯ простым наполнением желудка? Ѓыть  может,
это и есть самаЯ ужаснаЯ, адскаЯ мука? € она не уступает тем десЯти, которые
испепелЯют мою  душу? ’огда  почему никто  собственноручно не  обрывает свою
жизнь, не сходит  с ума? ‹юди болтают о политике,  судачат о  том о  сем, не
ведаЯ отчаЯниЯ, способны  стойко боротьсЯ с разными невзгодами... ’ак, может
быть, им не столь уж тЯжко? €ли же они - совершенные эгоисты, уверовавшие  в
свою непогрешимость,  никогда и ничего  не  подвергающие сомнению?  ‚  таком
случае  им,  действительно, легко  жить.  Ќо неужто все люди таковы?  €  все
вполне довольны  собой? Ќе понимаю...  Ќеужели все они ночью  крепко  спЯт и
наутро встают бодрые? Љакие сны им снЯтсЯ?  Ћ чем  они думают, когда идут по
улице?  Ћ деньгах? ‚рЯд ли только  о них. Њне приходилось слышать, что  люди
живут  ради еды, но Я не слышал еще,  чтоб жили исключительно  ради денег...
•отЯ всЯкое бывает. Ќет, непонЯтно  мне все  это... —ем чаще Я думал об этих
вещах, тем меньше понимал и  тем большее  беспокойство терзало менЯ. Ђ также
страх, что Я один не такой, как все. џ не в силах общатьсЯ с целым миром. Ќу
о чем Я должен рассуждать с людьми? Ќу как? Ќе знаю...
     € тут менЯ  осенило: надо стать  паЯцем. ќто  будет последней  попыткой
перекинуть  мост между  собою  и людьми.  €спытываЯ перед ними  чрезвычайный
страх, Я все же на окончательный разрыв пойти не мог. ‚от  так и получилось,
что  шутовское кривлЯнье стало  единственной свЯзующей ниточкой между мною и
всеми другими людьми.  ѓримаса улыбки не  сходила  с моего лица, в то времЯ,
как  душу  терзало  отчаЯние;  шутовство стоило огромных  усилий,  Я  всегда
находилсЯ на пределе и в любой момент мог сорватьсЯ.
     „а,  с детских лет Я  совершенно не представлЯл,  как живут мои родные,
что их заботит, о чем они думают; и в  то же времЯ не  мог примиритьсЯ  с их
унылым  существованием. Ћттого, наверное, прекрасно научилсЯ паЯсничать. Љак
и когда это произошло  -  не знаю, но  с малых лет Я владел  способностью не
произносить ни слова правды.
     ‚от  фотографиЯ,  на которой Я снЯт со своей  семьей: у  всех серьезное
выражение  лица  и  только  на моем,  конечно  же,  криваЯ  улыбка. ќто тоже
притворство, пока еще детское и в чем-то печальное.
     џ никогда не огрызалсЯ с  домашними, хотЯ их ворчание отдавалось во мне
раскатами грома и доводило до безумиЯ. Ќаоборот, Я укреплЯлсЯ во мнении, что
как раз их речи и выражают общечеловеческие истины, да вот только у менЯ нет
сил  жить в соответствии с ними и, вероЯтно,  Я уже  до конца дней  своих не
смогу  сосуществовать  с людьми.  Џоэтому  никогда не вступал  в  споры,  не
пыталсЯ  оправдыватьсЯ.  ‘тоило  кому-нибудь побранить менЯ - Я сразу  же  с
готовностью признавал свою вину. ‚се нападки сносил молча.  Ќо чего  мне это
стоило! Џорой Я буквально сходил с ума.
     …стественно,  никому не  нравитсЯ,  когда  его  ругают,  когда на  него
злЯтсЯ, но  мне  в  искаженном злобой человеческом лице  видитсЯ истиннаЯ  -
зверинаЯ - сущность, и человек-зверь кажетсЯ мне страшнее  нравом,  чем лев,
крокодил или дракон. Ћбычно звериный нрав люди стараютсЯ  спрЯтать поглубже,
но бывают моменты, когда он проЯвлЯетсЯ - подобно тому,  как корова дремлет,
лениво пощипываЯ травку,  и вдруг нет-нет да и шлеп хвостом севшего на брюхо
слепнЯ. ‚сЯкий раз Я содрогаюсь, видЯ в человеке разбуженного  злобой зверЯ;
волосы на голове встают дыбом: неужто злоба  - неизбежный спутник человека в
его странствиЯх по жизни? џ всегда приходил в отчаЯние от этой мысли.
     ЏостоЯнно  люди ввергали менЯ в панический ужас, Я уже уверовал, что не
состоЯлсЯ  как человек,  и  все  это выливалось в то,  что  Я  скрывал  свои
терзаниЯ  в  тайниках  души,  усиленно  маскировал меланхолию,  нервозность,
закутываЯсь  в одежды;  наивного  оптимизма,  все более  становилсЯ  паЯцем,
чудаком.
     ѓлавное - заставлЯть людей  смеЯтьсЯ,  -  рассуждал Я, - и тогда  им не
особенно  броситсЯ  в глаза  мое  пребывание  вне  того,  что  они  называют
"жизнью"; во всЯком случае, мне не следует становитьсЯ бельмом  в их глазах;
Я  - ничто,  Я  -  воздух, небо.  ‚се  более  укреплЯЯсь в  этом  мнении,  Я
отгородилсЯ своими чудачествами от семьи, самым отчаЯнным  образом паЯсничал
даже  перед слугами,  кстати,  гораздо более загадочными  и  несносными, чем
родные.
     Ѓывало, стараЯсь  всех рассмешить, летними  днЯми под  легкое  кимоно Я
надевал шерстЯной  свитер  и в  таком  виде  шаталсЯ по  коридору. Њой самый
старший  брат, который  ни когда, наверное, не смеЯлсЯ,  - и  тот,  глЯдЯ на
менЯ,  не  в  силах  удержатьсЯ,  прыскал:  "‘лушай,  Ё-чЯн**,  кто  же  так
одеваетсЯ?" Ђ сам,  видно, в  это времЯ думал: "џ-то не такой чудак, чтоб не
разобратьсЯ, холодно ли, жарко ли,  чтобы в  летний зной напЯливать  на себЯ
шерстЯной свитер, да еще кимоно сверху. " Ќа самом же деле Я надевал на руки
сестрины гамаши, которые, выглЯдываЯ  из-под коротких рукавов кимоно, только
создавали впечатление, что на мне свитер.
     Њоему отцу по работе приходилось подолгу и часто бывать в ’окио. ’ам, в
“эно, в квартале ‘акураги у него был домик, в котором, собственно, он и  жил
большую  часть   времени.  ‚озвращаЯсь  домой,  отец   всем,   даже  далеким
родственникам  привозил подарки. Љак-то  раз перед  отъездом  в  столицу  он
собрал  в гостиной  детей  и, довольно улыбаЯсь, стал спрашивать,  что  кому
привезти;  пожеланиЯ каждого  записывал в блокнот.  ‘праведливости ради надо
отметить, что таким нежным родителем он бывал крайне редко.
     Љогда менЯ спрашивают,  чего Я хочу,  мне как-то сразу вообще перестает
хотетьсЯ  чего-либо.  "‚се равно  нет ничего,  что  менЯ  обрадовало бы",  -
мелькает в голове в таких случаЯх. ‚ то же времЯ Я никогда не мог отказатьсЯ
от подарка,  даже если  он мне  совсем не нравилсЯ. Ћтрезать "не  надо" Я не
мог; а если вещь  даже  и нравилась,  Я,  в  конце концов,  испытывал только
ужасную  горечь,  словно  приобрел  краденое;   да  еще  необъЯснимый  страх
преследовал  менЯ.  Љороче  говорЯ,  решить  эту  альтернативу  Я был  не  в
состоЯнии.  Ќа закате жизни эта черточка моего характера стала  казатьсЯ мне
существеннейшим фактором моего позорного бытиЯ.
     ’ак вот, пока  Я мЯлсЯ, не знаЯ, что ответить, отец все  более мрачнел,
потом не выдержал :
     - Ќу и как решим? Љнигу, или что другое? Љак-то в Ђсакуса в одной лавке
Я видел  маску льва, - ну ты знаешь, маска длЯ танца. Ѓыл как раз подходЯщий
размер. Њожно надевать на голову, играть с ней... •очешь?
     Љогда вопрос  поставлен  таким образом, от ответа уже не уйти. Ќо разве
шут   способен  дать  нормальный  ответ?   џ  чувствовал,  что,  как  актер,
проваливаюсь.
     - Њожет,  в  самом деле,  лучше книгу? - ‘тарший брат изобразил на лице
серьезность.
     -  Ќу  ладно,  книгу так книгу.  - Ћтец  мрачно захлопнул  блокнот, так
ничего туда и не записав.
     Ѓоже мой! Љакую  промашку  Я допустил - разозлил отца!  Ђ ведь гнев его
страшен.  Њожно ли  как-то  исправить эту  оплошность? ‚  ту  ночь  Я  долго
вертелсЯ  под одеЯлом, потом  тихо  встал,  прошел  в гостиную, открыл  Ящик
стола, куда отец  накануне положил блокнот, достал его, торопливо перелистал
страницы, нашел ту, где отец  отмечал заказы и, послюнив  карандаш, написал:
маска  льва. € потом уже спокойно заснул. ‚ообще-то эта самаЯ маска мне была
совсем ни к чему. Џожалуй, наоборот, лучше было бы получить в подарок книгу.
Ќо ведь отец сам хотел подарить мне маску и  потому, руководствуЯсь желанием
вернуть  его  расположение,   глубокой  ночью  Я   отважилсЯ  прокрастьсЯ  в
гостиную...
     Љак  и предполагал,  мои чрезвычайные стараниЯ  воздались  сторицей. €з
детской мне было слышно, как вернувшийсЯ из ’окио отец говорил матери:
     - ‚ магазине игрушек открываю блокнот, смотрю - написано: маска льва. Ђ
почерк  не мой.  —то  ж это такое? - подумал Я, и понЯл: должно быть, штучки
Ёдзо. Љогда  Я спросил  его,  что привезти, он только  улыбалсЯ и молчал.  Ђ
потом,  наверное, захотелось  ему все-таки  маску  льва, не удержалсЯ  и сам
записал мне  в блокнот.  Џарень он  у  нас  странный...  ‡ахотел - так бы  и
сказал. џ в магазине не удержалсЯ, расхохоталсЯ... Џозови-ка его скорей.
     Љак-то Я  собрал в  гостиной  всех  слуг и  служанок,  одного  заставил
барабанить на пианино (хотЯ мы жили в деревне,  в нашем доме было все "как у
людей"), а сам под эту какафонию плЯсал "индейский танец", чем ужасно смешил
всех.  Ѓрат сфотографировал этот  мой  танец",  а когда  сделали фотографии,
опЯть все в доме развеселились: Я  танцевал, обмотавшись в ситцевый платок и
там, где он расходилсЯ, виднелась  моЯ  маленькаЯ "штучка".  ‚идимо, и  этот
эпизод можно считать моей неожиданной победой.
     …жемесЯчно  Я получал  более десЯтка журналов длЯ  подростков, из ’окио
мне слали кучи разных книг; все  это Я молча проглатывал, всЯкие там доктора
Ђбрак д'Ђбры,  профессора Ќонсэнсы были мне не в диковинку; начиталсЯ разных
повествований о привидениЯх, кучи юмористических рассказов, потешных историй
эпохи  ќдо*** и  другого чтива, так что  с серьезной  миной  мог  без  конца
рассказывать уморительные вещи и рассмешить домашних мне не стоило труда.
     Ќо была еще - о ужас! - школа.
     ’ам менЯ начали  было уважать. Ќо  это как раз  и смущало менЯ.  џ ведь
всегда обманывал ближних своих, ведь пред оком  ‚севидЯщего и ‚семогущего  Я
просматривалсЯ  насквозь, хорошо  понимал это и оттого  ощущал жгучий  стыд,
совершенно нестерпимый  -  и это  называлось "быть уважаемым"... ‚севедущему
известно, что "уважаемый" - обманщик, об этом от него все равно когда-нибудь
узнают  люди,  они поймут, что  были  обмануты, и тогда  какова  же будет их
Ярость! о Ѓоже, какой будет их месть!! „аже представить себе страшно, волосы
дыбом встают.
     “важение  в школе Я заработал не столько тем,  что происхожу из богатой
семьи, сколько  благодарЯ своим  способностЯм. ‘ детства Я был хвор и  часто
пропускал занЯтиЯ -  месЯц, два, а  то и чуть ли не весь учебный год; тем не
менее, когда в конце года Я приезжал на рикше в школу, чтобы сдать экзамены,
оказывалось, что Я едва ли  не  самый толковый  ученик в  классе. „а и когда
посещал школу,  совсем не занималсЯ, на уроках  рисовал карикатуры. Џотом во
времЯ переменок показывал их, и ребЯта смеЯлись до упаду. кольные сочинениЯ
у менЯ всегда получались потешными, учителЯ постоЯнно по этому поводу делали
замечаниЯ,  но Я  от  своего  не  отступал. џ  ведь  знал,  что они  сами  с
удовольствием читают эти мои россказни, только вслух не признаютсЯ в этом.
     Ћднажды Я  написал  сочинение  (по  своему  обыкновению  в  чрезвычайно
грустных тонах), повествующее о том, как мать взЯла менЯ с собой в ’окио и в
дороге  Я сходил по  маленькому  в  плевательницу  в  проходе  вагона. Ћтдал
сочинение  учителю,  абсолютно  уверенный,  что  оно  его  рассмешит,  потом
крадучись  последовал за ним  к дверЯм  учительской. …ще в  коридоре учитель
достал  из  стопы  мою  тетрадку,  раскрыл  ее  и  начал  хихикать.  Џотом Я
подглЯдел, как в учительской он, видимо закончив читать, громко расхохоталсЯ
и  стал  показывать мою  тетрадку другим учителЯм.  Њне было ужасно  приЯтно
лишний раз удостоверитьсЯ в своих предположениЯх.
     ‚се-таки мне удалось прослыть  просто  потешным малым,  и таким образом
бежать уважениЯ. ‚ табеле по  всем предметам  стоЯло  10 баллов, и только по
поведению то 6, то 7, что тоже вызывало в доме много смеха.
     Ћднако же в сущности Я был отнюдь не потешным малым. ‘овсем наоборот. ‚
эти годы служанки и  слуги обучили менЯ  кое-каким гнусностЯм, целомудриЯ  Я
лишилсЯ... ‘ейчас мне кажетсЯ, что, по отношению к ребенку из всех возможных
злодеЯний человеческих то,  о чем Я пишу - наибезобразнейшее, наинизчайшее и
жесточайшее преступление. Ќо Я сносил, Я терпел. ’ак мне пришлось узнать еще
одну сторону человеческого бытиЯ, и Я мог лишь бессильно смеЯтьсЯ над этим.
     …сли бы  Я  привык говорить правду, то, очень  может быть,  безо всЯкой
робости рассказал бы отцу с матерью, что сделали со мной слуги; но беда была
еще и в том, что у  менЯ с  родителЯми  не было  полного взаимопониманиЯ. Ќа
чью-либо  помощь рассчитывать не риходилось. Ћбратись Я к отцу ли, к матери,
к  полиции,  к  правительству - чего  в конце концов добилсЯ бы?  ‚се  равно
мнение сильных мира сего прижмет менЯ к стенке. € только.
     џ  прекрасно знаю о том, что в нашем мире существует несправедливость и
тщетно взывать к людЯм; сам Я никогда не говорил того,  что думаю, постоЯнно
скрывал свои мысли, и считал, что мне не остаетсЯ ничего другого, как только
продолжать паЯсничать.
     "’ы  что?!  Ћ каком неверии в человека  ты  говоришь?  ‘  каких  пор ты
рассуждаешь, как христианин?" -  Ќе  исключено, найдутсЯ люди, которые могут
менЯ так спросить, и не без насмешки.  Ќо, по-моему, неверие людей совсем не
увЯзываетсЯ  с  религией.  ‚едь  и  в  самом  деле,  разве  люди, включаЯ  и
насмешников, не живут  припеваючи  без дум  об €егове или о  ком  другом,  в
атмосфере недовериЯ, в неверии друг к другу?
     ‚споминаетсЯ такой случай  из  детства.  Ћднажды в наш городок приехала
выступать знаменитость  -  член  партии, в  которой состоЯл  отец. ‚месте со
слугами Я пошел в театр слушать эту знаменитость.  ‡ал был  полон, то и дело
встречались люди, с которыми отец был дружен. ‡наменитому оратору все  долго
рукоплескали, а  когда собрание  закончилось и  присутствовавшие  небольшими
группками стали расходитьсЯ, Я,  шагаЯ ночью по заснеженной  улице,  слышал,
как они в  пух и прах разносили сегоднЯшнюю речь своего кумира.  ‘реди  тех,
кто  поносил   собрание,   были  и   близкие  друзьЯ  отца.  …го  "друзьЯ  и
единомышленники"  сердито  говорили,  что  и  вступительное  слово,  которое
произнес отец, никуда не годитсЯ, и речь знаменитого гостЯ - черт знает  что
такое... € они же, войдЯ к нам в дом, с сиЯющими физиономиЯми говорили отцу,
что собрание прошло чрезвычайно успешно. ‘луги - и те! - на вопрос матери: а
как  выступление  гостЯ? - отвечали: замечательно,  замечательно  интересное
выступление! €  тут  же,  расходЯсь, говорили  друг  другу, что  нет  ничего
тоскливее таких собраний.
     Ќо это еще не самый Яркий пример.
     ‚се-таки  удивительно, что, обманываЯ друг друга, никто из  людей,  как
видно этим не мучаетсЯ - обман стараютсЯ вовсе не заметить. Ђ при этом жизнь
человеческаЯ дает нам  уйму примеров  недовериЯ, недоверчивости  -  примеров
выпуклых, совершенно очевидных. Ќе могу Я принЯть такой взаимный обман. •отЯ
сам-то,  паЯсничаЯ,  с  утра  до  ночи  только  тем  и  занимаюсь  что  всех
обманываю...  „обродетель  - справедливость  на  уровне  школьного  учебника
морали -  не привлекает  менЯ.  Ќо  понЯть людей,  которые, Явно  обманываЯ,
считают,  что живут чисто, Ясно, незамутненно - понЯть, принЯть этих людей Я
не  в  состоЯнии.  Џочему-то  до  сих пор  люди  не уЯснили такие потрЯсающе
простые истины.  „а и  сам Я, если б  удалось постичь  их, врЯд ли  стал  бы
тщательно  изучать людские  повадки,  врЯд  ли скатилсЯ  до того обхождениЯ,
которым Я людей пользую. € не пришлось бы мне противопоставлЯть себЯ законам
человеческой  жизни, переживать ночами  муки поистине  адские.  ‚от  ведь  о
ненавистном злодеЯнии слуг и служанок Я никому не пожаловалсЯ не потому, что
не верю в людей, и, конечно, не из-за христианской догмы, а потому, что люди
плотно закрыли створки довериЯ  передо  мной, маленьким  человеком по  имени
Ёдзо.  „а,  Я  думаю  именно так. „аже  отец  с  матерью  - и  те -  бывало,
демонстрировали, насколько Я недосЯгаем длЯ их пониманиЯ.
     € то, что Я не из тех,  кто, пользуЯсь доверием людей, станет искать  у
них помощи, в первую очередь особым чутьем понЯли многие женщины; они учуЯли
мое одиночество, и это позволЯло им пользоватьсЯ мною как заблагорассудитсЯ.
’о  есть,  Я  просто  хочу  сказать, что  женщины  видели  во мне  человека,
способного сохранЯть любовные тайны.

     * Ќатто - масса из перебродивших соевых бобов.
     ** Ё-чЯн - уменьшительно-ласкательнаЯ форма имени Ёдзо.
     *** ќпоха ќдо - •“-XIX вв.


        ’…’ђЂ„њ ‚’ЋђЂџ

     Ќа  берегу морЯ,  у самой воды, там, где  в прибой докатываютсЯ  волны,
чернеют  стволы и голые ветки высоких  вишен.  €х  более двадцати. Љ  началу
учебного  года*  поЯвлЯютсЯ  коричневатые  клейкие  листочки,   распускаютсЯ
прелестные цветы; на фоне лазурного морЯ -  красота  поразительнаЯ! ‚лекомые
ветром,  цветы  вскоре  опадают,  уносЯтсЯ  в  море и,  словно  инкрустациЯ,
покрывают его поверхность, качаютсЯ  на волнах, но затем море возвращает  их
на берег, к деревьЯм. ‚от такое место - двор нашей гимназии, куда Я поступил
совершенно  спокойно, без сколько-нибудь должной подготовки. –веты сакуры на
кокарде форменной фуражки  и  на  пуговицах моей  новой гимназической  формы
восходЯт к тем самым деревьЯм на берегу морЯ.
     „ом, где Я жил, да еще дом каких-то дальних родственников располагались
совсем  рЯдом  с  гимназией,  чем,  по-видимому,  и  руководствовалсЯ  отец,
определЯЯ менЯ в это заведение.  Ќа занЯтиЯ Я выбегал по сигналу на утреннюю
линейку; и вообще был Я ленивым учеником. Ќо  опЯть все то же мое постоЯнное
паЯсничество вскоре сделало менЯ любимцем класса.
     Џервый раз в жизни  Я  зажил  практически  отдельно от родителей, и мое
новое место показалось мне  куда более приЯтным, нежели родной дом. Љлоунада
давалась  мне уже  не  столь  тЯжко,  как  раньше - возможно  потому,  что Я
кое-чего добилсЯ в этом искусстве. •отЯ нет, дело, пожалуй, не в этом:  будь
ты и семи пЯдей во лбу, даже сыном божьим €исусом - огромное значение имеет,
где, перед кем ты  играешь: одно дело - в родном  доме, и совсем другое  - в
чужом  краю.  ‘амое  трудное длЯ актера - выступать перед родными; когда все
семейство вместе - тут и великому актеру не до игры будет. ђазве не так? Ђ Я
имел мужество играть.  €  притом достаточно успешно. Ђ перед  чужими  сумеет
сыграть любой меланхолик.
     ЃоЯзнь людей угнетала менЯ не менее, чем прежде, но при этом мастерство
росло, Я вечно смешил класс, хохотали и учителЯ, правда, прикрываЯ рот рукой
и  сетуЯ:  "Ѓез Ћоба  (это  моЯ  фамилиЯ) был бы  прекрасный  класс..."  Њне
удавалось  рассмешить даже прикомандированного к нам офицера с громоподобным
голосом.
     €  вот в  тот самый  момент,  когда, как  мне казалось, Я смог  надежно
скрыть  свое нутро,  - в  этот момент  совершенно  неожиданно Я получил, что
называетсЯ  удар в  спину. € нанес мне его,  как водитсЯ, почти идиот, самый
немощный в классе парень с  бледным  одутловатым  лицом; он  всегда ходил  в
пиджаке Явно с плеча отца или старшего брата - рукава были длиннющими, как в
одеЯнии ‘етоку „айси**. ‚ учении он был плох, как и в занЯтиЯх военным делом
и физкультурой, на которых  он всегда был просто  зрителем.  ‘тало быть, мне
следовало остерегатьсЯ даже таких гимназистов.
     ‚ тот памЯтный день на уроке физкультуры этот гимназист (фамилии его не
помню,  а  звали  ’акэичи),  как  обычно, глазел  по сторонам, а мне  велели
упражнЯтьсЯ на  перекладине. џ подошел к ней,  состроил самое невинное лицо,
на  какое только был способен, нацелилсЯ и с воплем совершил прыжок в длину,
шлепнувшись  задом в  песок. ќто  оказалось Явной оплошностью. ‚се, конечно,
засмеЯлись. џ, улыбаЯсь  встал, начал  вытрЯхивать из  штанов песок,  и  тут
подходит   ко  мне  ’акэичи   (как  его  угораздило  в  это   времЯ  быть  у
перекладины?), толкнув менЯ в спину, тихо говорит:
     - ќто ты нарочно. Ќарочно.
     џ был потрЯсен.  € в мыслЯх не мог допустить, что какой-то ’акэичи - не
кто другой,  а именно он - разгадает менЯ. Њне показалось, что  адское пламЯ
охватило все вокруг,  отчаЯнные  усилиЯ потребовались,  чтобы не заорать, не
впасть в сумасшествие.
     € после этого каждый день - тревоги, каждый день - страхи.
     ‚нешне Я по-прежнему  оставалсЯ печальным паЯцем,  веселил всех вокруг,
но иногда  вырывалсЯ  из груди тЯжкий  вздох; Я стал  опасатьсЯ, что  отныне
’акэичи будет изобличать все, что бы  Я  ни делал, да  еще рассказывать всем
направо и налево.  Џри  этой  мысли  на  лбу  выступала испарина,  Я  нервно
озиралсЯ по сторонам. Ѓыло бы в моих  силах - Я  бы, наверное, подкарауливал
’акэичи  и утром, и днем, и вечером,  чтобы не дать  ему раскрыть мою тайну.
Љакое-то времЯ Я крутилсЯ  вокруг него, пыталсЯ внушить ему, что  тот прыжок
на физкультуре Я сделал не нарочно, будто в самом деле считал, что так надо;
Я старалсЯ  показать ему,  что  хочу с ним близко подружитьсЯ. Ќу а если все
мои попытки  окончатсЯ  безрезультатно, останетсЯ только желать его  смерти.
‚от  о чем Я неотступно думал. Ќо о том, чтобы его убить, конечно, помыслить
не  смел.  Ќе  раз мечтал  сам  быть  убитым, но никогда не замысливал убить
кого-нибудь. „а потому хотЯ бы, чтобы не осчастливливать ненавистного врага.
     „абы   как-то  приручить   ’акэичи,  однажды,  состроив  по-христиански
добросердечную физиономию, склонив голову влево на тридцать градусов и обнЯв
его  худые  плечи, Я вкрадчивым  елейным голосом стал звать  к себе в гости.
Џроделывать  это пришлось не  единожды -  он всегда отмалчивалсЯ,  рассеЯнно
глЯдЯ на менЯ.  € все-же как-то раз после уроков мне удалось заманить его  к
себе.
     Ѓыло  это,  кажетсЯ, в начале лета. ‹ил  страшный  ливень и  ребЯта  не
знали,  как  возвращатьсЯ  из  гимназии домой.  џ  же, поскольку жил  рЯдом,
собралсЯ  бежать, и тут заметил у  Ящиков с обувью уныло сгорбившуюсЯ фигуру
’акэичи.
     - Џошли,  у менЯ есть зонт, -  сказал Я и потЯнул оробевшего ’акэичи за
руку.  Џод проливным дождем мы побежали ко мне, попросили  тетушку  высушить
наши одежды, и Я повел ’акэичи в свою комнату на второй этаж.
     ‚ семье, где  Я тогда жил, было три человека: тетка  - ей перевалило за
шестьдесЯт, ее старшаЯ  дочь  лет  тридцати - высокаЯ болезненнаЯ женщина  в
очках (она выходила раз замуж, но почему-то вернулась к матери;  как и все в
доме,  Я называл ее Ђнессой), и была еще втораЯ  дочь -  ‘эцуко -  низенькаЯ
круглолицаЯ  девушка, совсем на свою  сестру  непохожаЯ; она  только недавно
закончила гимназию.
     Ќа первом  этаже домика  находилась  лавка,  где в небольшом количестве
были  выставлены  канцелЯрские и спортивные товары, но  основной доход семье
давала не эта лавка, а сдававшийсЯ внаем  пЯти-шестиквартирный  дом, который
до своей смерти успел выстроить дЯдЯ хозЯев.
     ’акэичи остановилсЯ в дверЯх моей комнаты.
     - “хо болит, - говорит он.
     - Џод дождем побегал, вот и болит. - џ  заглЯнул  в его уши. Ћни  жутко
гноились, гной чуть ли не переливалсЯ из ушной раковины. - Ќу, это никуда не
годитсЯ.  Љонечно, в таком  состоЯнии уши будут болеть!  - џ нарочито громко
удивилсЯ. - €звини, что потащил тебЯ в такой ливень.
     ‹асково,  почти  по-женски попросив прощениЯ, Я сходил вниз за  ватой и
спиртом, потом, положив  голову  ’акэичи  себе на колени, стал прочищать ему
уши. ’от, кажетсЯ, не почувствовал никакой фальши.
     -  Ђ  тебЯ, наверное, бабы обожать будут.  - Ќе поднимаЯ головы с  моих
колен, преподнес он мне дурацкий комплимент.
     Љонечно  же, ’акэичи  не  осознавал  в  тот  момент,  каким  дьЯвольски
страшным было его пророчество; в верности его мне не раз пришлось убеждатьсЯ
впоследствии. "Ћбожать...  Ѓыть обожаемым... "  „о  чего  же  пошлые  слова,
что-то в  них  легковесное и  слишком  самодовольное; стоит в  торжественной
ситуации  прозвучать этим словам - и  на глазах рушитсЯ величественный храм,
наступает полнаЯ безучастность. Ђ вот если выразитьсЯ по-другому - не "бремЯ
обожаниЯ" а,  скажем, "беспокойство  от  любви",  -  то  величественный храм
останетсЯ непоколебленным. Њожет это и странно, но Я так чувствую.
     Љогда ’акэичи, пока Я занималсЯ  его ушами,  высказал мне эту  чушь про
"обожание",  Я  ничего  не  ответил, но  почувствовал, что покраснел: в  его
словах была долЯ истины.  €з  написанного только  что  может показатьсЯ, что
пошлое  "быть  обожаемым"   прозвучало  длЯ  менЯ  лестно.   Ѓоюсь   ложного
впечатлениЯ о  собственной глупости; ведь эти  слова не  стали бы вкладывать
даже  в  уста молодого  сверхсамодовольного барчука.  ‚  действительности  Я
отнюдь не таков.
     †енщины  длЯ  менЯ  намного  загадочнее мужчин. ЌесмотрЯ  на то,  что с
самого детства  Я  рос, мужал в основном  в  женском окружении - они  в доме
составлЯли  большинство, среди  родственников  было много двоюродных сестер,
прибавим  сюда  и  "преступниц"  служанок,  - несмотрЯ на  это, а, возможно,
именно поэтому, Я чувствовал  себЯ обычно так, будто ступаю по тонкому льду,
всегда  было невообразимо тЯжко. Џорой  Я терЯлсЯ и  жестоко  ошибалсЯ,  что
называетсЯ,  наступал на хвост тигрице  и отползал  тЯжело раненный, и раны,
наносимые женщинами -  о,  что по сравнению с ними плетка мужчины! - обильно
кровоточили, были очень болезненны и с трудом поддавались излечению.
     †енщины...  ’о они  привлекают к себе, то  отталкивают,  а то  вдруг  в
присутствии  людей  обращаютсЯ  к  тебе   крайне   презрительно,  совершенно
бессердечно, но когда  рЯдом никого  нет, крепко  прижимают к себе; спЯт они
как  мертвые, может быть они и  живут,  чтобы спать? ‘ самого детства у менЯ
накопилось  множество разнообразных  наблюдений.  ‚роде такие  же  люди, как
мужчины  - все же  не совсем такие. ‘амое  интересное, что эти непознаваемые
существа, с которыми всегда следует быть настороже, - эти существа и в самом
деле благоволили  ко  мне. „а, именно благоволили, это  слово наиболее верно
отражает  суть  дела,  а  слова  "любить",  "быть  любимым"  в  моем  случае
совершенно не годЯтсЯ.
     ‚ажен еще один момент: женщины  гораздо непринужденнее мужчин реагируют
на клоунаду. Ќу, во-первых, мужчины не смеютсЯ так много и весело - вероЯтно
оттого, что  Я перед ними слишком старалсЯ  и всегда переигрывал, к  тому же
всегда торопилсЯ вовремЯ  закончить фарс; а  женщины не знают  предела,  они
неугомонны и бесконечно требуют продолжениЯ, так что всЯкий раз, угождаЯ им,
Я буквально выбивалсЯ  из сил. ‘меютсЯ  они  удивительно азартно. „а  и  что
говорить, уж коли женщина доберетсЯ до удовольствий, то
     будет стремитьсЯ отведать их сполна, не то, что мужчина.
     ‚се это отличало и сестер из дома, где  Я жил в пору учебы в  гимназии.
…сли у них улучалась свободнаЯ минута, они - и та, и другаЯ - поднимались на
второй этаж в мою каморку, что каждый раз приводило менЯ в неописуемый ужас.
     - ‡анимаешьсЯ?
     - „а нет... - ‡ахлопываю книгу и улыбаюсь.
     - ’ы знаешь, сегоднЯ на географии учитель - Љомбо его фамилиЯ - он... -
€ льютсЯ слова, пустЯчные истории ни уму ни сердцу.
     Љак-то раз пришли вечером ко мне сразу  обе сестрицы - ‘эцуко (младшаЯ)
и Ђнесса (старшаЯ), и  после  долгого спектаклЯ, который  мне пришлось перед
ними разыгрывать, сказали вдруг:
     - Ё-чЯн, примерь-ка очки.
     - ‡ачем?
     - Џримерь, тебе говорЯт. ‚озьми их у Ђнессы. - ‘эцуко имела обыкновение
говорить со мной грубовато.
     ЏаЯц послушно надел очки. ‘естрицы хохотали буквально до упаду.
     - Ќу вылитый ‹лойд! Ќу как две капли!
     (‚ то  времЯ  среди  Японцев был  очень  популЯрен комедийный киноактер
ѓарольд ‹лойд.)
     џ встал в позу, выбросил вперед руку и начал "изрекать приветствие":
     -  ѓоспода!  Њне доставлЯет огромное  наслаждение приветствовать  здесь
моих Японских почитательниц...
     „евицы давились от смеха.
     Ђ Я после этого случаЯ не пропускал ни одного фильма с участием ‹лойда,
изучал его манеру держатьсЯ, говорить.
     Ћднажды  осенним  вечером Я  лежал и  читал книгу. €  тут  стремительно
вбегает Ђнесса, всЯ зареваннаЯ, бросаетсЯ на мою постель:
     - Ё-чЯн, помоги мне! ‚едь ты  поможешь, да? “йдем из этого дома! ‚месте
уйдем! Џомоги мне! ‘паси менЯ!
     Ћна  долго всхлипывала, говорила что-то,  но менЯ все  это  особенно не
трогало:  уже  не впервые бабы льют передо мной слезы. ‘трастные речи Ђнессы
не столько  испугали  менЯ,  сколько пробудили  любопытство. џ  вылез из-под
одеЯла,  взЯл со  стола хурму, снЯл кожицу, разрезал плод  и протЯнул Ђнессе
кусочек. ‚схлипываЯ, она его съела. Ђ потом спросила:
     - “ тебЯ есть что-нибудь интересное почитать?
     џ снЯл с полки роман Ќацумэ ‘осэки "‚аш покорный слуга кот".
     ‘пасибо. - Љонфузливо улыбаЯсь, Ђнесса взЯла книгу и вышла из комнаты.
     ‚от  тебе и Ђнесса...  ЏонЯть  как  и чем  живет  женщина казалось  мне
мудреней,  чем  разобратьсЯ  в  мыслЯх дождевых  червей; впрочем,  само  это
занЯтие отнюдь не  из  самых приЯтных. Ќо единственное  Я усвоил с  детства:
если  женщина  внезапно  расплачетсЯ  -  нужно  дать ей  поесть  чего-нибудь
сладкого, и тогда ее настроение моментально улучшитсЯ.
     ‘эцуко, например. Џриводит ко мне в комнату свою подругу. џсное дело, Я
смешу их, потом подруга уходит, и ‘эцуко обЯзательно говорит о ней  гадости:
паршиваЯ девица,  держись  подальше  от  нее, и  тому подобное. “ж  лучше бы
вообще не приводила ее, и так у менЯ в гостЯх бывают одни только бабы.
     €  все  же  пророчество ’акэичи  тогда еще  в полной мере  не  сбылось.
‘обственно, чем Я был в то времЯ? - ‚сего лишь местный ѓарольд ‹лойд. ’олько
по  прошествии нескольких лет глупый комплимент  ’акэичи  обернулсЯ зловещей
Явью, расцвел пышным цветом и дал горькие плоды.
     ‚ свое времЯ ’акэчи сделал мне еще один "подарок".
     Ћднажды  он  поЯвилсЯ у менЯ с какой-то книгой в руках, раскрыл  ее и с
победным видом показал цветной фронтиспис.
     - Џривидение, - поЯснил он.
     —то-то во  мне  оборвалось в этот миг.  “же потом,  гораздо  позднее  Я
понЯл, что именно тогда передо мной разверзлась пропасть, в которую Я до сих
пор продолжаю лететь. Љартину Я узнал - это  был знаменитый  автопортрет ‚ан
ѓога.  ‚о времена моего  отрочества в џпонии началсЯ бум вокруг  французских
импрессионистов, собственно, с них пошло увлечение европейским искусством. ‚
любой  деревне школьники по репродукциЯм знали  ‚ан  ѓога,  ѓогена, ‘езанна,
ђенуара.  ЊенЯ   особенно  интересовал  ‚ан  ѓог,  Я   видел  много  цветных
репродукций  его  работ,  уже тогда восхищалсЯ  кистью  художника, свежестью
палитры, но, признатьсЯ,  его  картины никогда не  ассоциировались у менЯ  с
чертЯми, привидениЯми.
     Ќу, а это тоже  привидение? - џ снЯл с полки альбом ЊодильЯни и показал
’акэичи картину, на которой была изображена бронзово-загорелаЯ женщина.
     - ‚от это да! - воскликнул потрЯсенный ’акэичи.
     - Ќапоминает лошадь из преисподней.
     - Ќет, все-таки привидение.
     - € мне хотелось бы писать такие привидениЯ... - вырвалось у менЯ.
     ‹юди,   чувствующие  страх   перед  себе  подобными,  как  ни  странно,
испытывают  потребность воочию видеть  чудища, этого требует  их психологиЯ,
нервнаЯ организациЯ;  чем  более человек подвержен страху,  тем  сильнее  он
желает неукротимых страстей. ќта  кучка  художников немало  настрадалась  от
людей. ‡агнанные ими, художники уверовали в фантасмагории, причем настолько,
что  чудища  виделись  им средь  бела  днЯ,  и  они безо  всЯкого  лукавства
стремились изобразить  эти видениЯ  как можно  Явственнее и совершеннее. ’ак
что ’акэичи, заЯвивший, что они  пишут привидениЯ, был  прав.  € мне судьбой
предначертано стать  их сподвижником... ‘ильное  волнение охватило  менЯ,  Я
чуть не прослезилсЯ.
     - ‚ моих картинах тоже будут химеры, привидениЯ, кони из преисподней. -
сказал Я почему-то очень тихо.
     …ще  в  начальной школе  Я увлекалсЯ  рисованием,  любил  рассматривать
картинки,  но  считалось, что  рисунки  мне  удаютсЯ  хуже,  чем  сочинениЯ.
‚прочем, к суждениЯм людей Я никогда не питал  довериЯ; что же касаетсЯ моих
сочинительских опытов, то Я слишком хорошо  знал: они мне нужны  единственно
длЯ того, чтоб доставить удовольствие учителЯм -  сначала в начальной школе,
потом в  средней; сам  же относилсЯ  к ним,  как к  чему-то вроде  клоунады,
считаЯ  их  совершенно  неинтересными. €  лишь когд