ого младенца;  иные  оптимистически
настроенные  родители  воображают,  будто  таким  способом   ребенка   можно
убаюкать. Ќо, увы! Њальчик и не подозревал, что глаза младенца глЯдЯт поверх
его плеча с неистощимым любопытством и только еще зарождающейсЯ  готовностью
созерцать и наблюдать окружающее.
     ’о был воистину не младенец, а ненасытный Њолох, на чей алтарь изо  днЯ
в день  приносилось  в  жертву  существование  упомЯнутого  брата.  •арактер
младенца, можно сказать, составлЯли два качества: неспособность  пЯть  минут
крЯду пробыть на одном месте без реву и неспособность уснуть, когда  это  от
него требовалось.
     "Њалютка ’етерби" была столь же  известной  персоной  в  квартале,  как
почтальон или мальчишка-подручный в трактире.  Ћна  странствовала  на  руках
маленького „жонни ’етерби от крыльца к крыльцу, тащилась в  хвосте  ребЯчьей
оравы, сопровождавшей бродЯчих акробатов или ученую обезьЯну, и, завалившись
на бок, ЯвлЯлась с пЯтиминутным  опозданием  к  месту  любого  происшествиЯ,
какое только привлекало зевак в любой час днЯ и любой день недели. ѓде бы ни
собралась детвора поиграть, маленький Њолох был тут как тут и доводил „жонни
до седьмого пота. …сли „жонни хотелось побыть где-нибудь подольше, маленький
Њолох принималсЯ буЯнить и не желал оставатьсЯ на одном месте.  …сли  „жонни
хотелось уйти из дому, Њолох спал и надо было сторожить его сон. …сли „жонни
хотел посидеть дома, Њолох не спал и надо было нести его гулЯть. €,  однако,
„жонни был искренне убежден, что ему поручено образцовое дитЯ, которому  нет
равного во всем Ѓританском королевстве;  он  довольствовалсЯ  теми  клочками
окружающего мира, которые ему удавалось углЯдеть из-за платьица  Њолоха  или
поверх широких оборок его чепца, и, вполне довольный своей  участью,  бродил
повсюду, сгибаЯсь под тЯжестью Њолоха, точно слишком маленький носильщик  со
слишком большим тюком, который никому не адресован и никогда не  может  быть
доставлен по назначению.
     Њаленький человечек, сидевший в маленькой комнатке и тщетно  пытавшийсЯ
среди всей этой сумЯтицы мирно читать газету, был отцом описанного семейства
и главою фирмы, которую вывеска над входом в маленькую лавочку именовала "Ђ.
’етерби и ЉомпаниЯ, книгопродавцы". ‘трого говорЯ, он  был  единственным,  к
кому относились это наименование и титул, ибо "ЉомпаниЯ"  существовала  лишь
как поэтический вымысел, совершенно безличный и не имеющий под собою никакой
реальной почвы.
     ‹авочка ’етерби помещалась на углу  "€ерусалима".  ‚  витрине  устроена
была солиднаЯ выставка литературы,  состоЯвшаЯ  главным  образом  из  старых
иллюстрированных газет и книжечек о пиратах и разбойниках во многих выпусках
с продолжением. Џредметом торговли были также трости и бабки. Ќекогда  здесь
торговали еще и кондитерскими изделиЯми; но, как видно,  в  "€ерусалиме"  на
подобные предметы роскоши не было спроса, ибо в витрине  не  осталось  почти
ничего от этой  отрасли  коммерции,  если  не  считать  подобиЯ  стеклЯнного
фонарика, в котором томилась пригоршнЯ леденцов; они столько  раз  таЯли  на
солнце летом и смерзались зимой, что теперь  уже  нечего  было  и  надеЯтьсЯ
извлечь их на свет божий и съесть  -  разве  что  вместе  с  фонарем.  ”ирма
’етерби пытала счастьЯ в нескольких направлениЯх. Ћднажды она  даже  сделала
робкую попытку занЯтьсЯ игрушками; ибо в другом стеклЯнном фонаре  хранилась
кучка крохотных восковых кукол, перемешанных самым жалостным и  непостижимым
образом, так что одна упиралась пЯтками в затылок другой, а на  дне  плотным
слоем лежал осадок из сломанных рук и  ног.  Ћна  пробовала  сделать  шаг  в
направлении торговли дамскими  шлЯпками,  о  чем  свидетельствовали  два-три
проволочных каркаса,  лцелевших  в  углу  витрины.  Ћна  некогда  возмечтала
обрести достаток и благополучие, торгуЯ табаком, и вывесила изображение трех
коренных жителей трех основных  частей  Ѓританской  империи,  сосредоточенно
наслаждающихсЯ этим ароматным зельем; подпись в стихах  поЯснЯла,  что  всем
троим табачок одинаково нужен; кто с понюшкой, кто с трубкой, кто со жвачкою
дружен; но и из этого, как видно, ничего не вышло, только картинку  засидели
мухи. Ѓыло, очевидно, и такое времЯ, когда фирма с отчаЯниЯ  возложила  свои
надежды на поддельные  драгоценности,  ибо  за  стеклом  виднелсЯ  картон  с
дешевыми  печатками  и  другой  с  пеналами,  и  загадочный  черный   амулет
неведомого назначениЯ, с Ярлычком, на котором указана  была  цена  -  девЯть
пенсов. Ќо по сей день "€ерусалим" не купил  ни  одного  из  этих  сокровищ.
Љороче говорЯ, фирма ’етерби так усердно старалась  тем  или  иным  способом
извлечь из "€ерусалима" средства к существованию и, по-видимому, так мало  в
этом  преуспела,  что  в  наилучшем  положении  Явно  оказалась  "ЉомпаниЯ":
"Љомпанию",  существо  бесплотное,  ничуть  не  волновали  столь   низменные
неприЯтности, как голод и жажда, ей не приходилось платить налогов и  у  нее
не было потомства, о котором надо заботитьсЯ.
     ‘ам же ’етерби, чье потомство, как уже упоминалось,  заЯвлЯло  о  своем
присутствии в маленькой комнатке слишком шумно, чтобы можно было не замечать
его и спокойно  читать,  отложил  газету,  несколько  раз  крЯду  рассеЯнно,
кругами, прошелсЯ по комнате, точно почтовый голубь, еще не определивший,  в
какую сторону ему направитьсЯ, безуспешно попыталсЯ поймать на лету одну  из
проносившихсЯ мимо фигурок в длинных ночных рубашках, - и вдруг, накинувшись
на единственного ни в чем не  провинившегосЯ  члена  семейства,  надрал  уши
нЯньке маленького Њолоха.
     - ‘кверный мальчишка! - приговаривал мистер ’етерби.  -  Џочему  ты  ни
капельки не сочувствуешь своему несчастному отцу, который с пЯти часов  утра
на ногах и так устал и измучилсЯ за долгий, трудный зимний день?  Џочему  ты
непременно должен своими озорными выходками нарушать его покой и сводить его
с ума? ђазве не довольно того, сэр, что в то времЯ, как  ваш  брат  „ольф  в
такой холод и туман трудитсЯ, маетсЯ и выбиваетсЯ из сил, вы здесь  утопаете
в роскоши и у вас есть... у вас  есть  малютка  и  все,  чего  только  можно
пожелать, - сказал мистер ’етерби, очевидно полагаЯ, что большей благодати и
вообразить нельзЯ. - € при этом тебе непременно нужно обращать  свой  дом  в
дикий хаос и  родителей  доводить  до  помешательства?  ќтого,  что  ли,  ты
добиваешьсЯ? Ђ, „жонни? - ‡адаваЯ эти вопросы,  мистер  ’етерби  всЯкий  раз
делал вид, будто хочет снова принЯтьсЯ за сыновние уши, но  в  конце  концов
передумал и не дал воли рукам.
     - Ћй, папа! - прохныкал „жонни. - џ же ничего плохого не делал!  џ  так
старалсЯ убаюкать ‘алли! Ћй, папа!
     - •оть бы моЯ маленькаЯ женушка поскорей вернулась, - смЯгчаЯсь  и  уже
каЯсь в своей горЯчности, произнес мистер ’етерби. - Ћб одном  мечтаю;  хоть
бы моЯ маленькаЯ женушка поскорей вернулась! Ќе умею Я с ними. “ менЯ от них
голова идет кругом, и всегда-то они менЯ  перехитрЯт.  Ћх,  „жонни!  Ќеужели
мало того, что ваша дорогаЯ мамочка подарила вам всем такую милую сестричку,
- и он указал на Њолоха. - Џрежде вас было семеро и ни одной девочки, и чего
только не претерпела ваша дорогаЯ мамочка,  ради  того,  чтобы  у  вас  была
сестричка, так неужели же вам этого мало? Џочему вы так озорничаете,  что  у
менЯ голова идет кругом?
     ‚се более смЯгчаЯсь по мере того, как брали верх его собственные нежные
чувства и чувства его незаслуженно оскорбленного сына,  мистер  ’етерби  под
конец заключил „жонни в объЯтиЯ и тотчас рванулсЯ в сторону,  чтобы  поймать
одного из истинных нарушителей тишины и спокойствиЯ. Ћн удачно  взЯл  старт,
после  короткого,  но  стремительного  броска   совершил   тЯжелый   бег   с
препЯтствиЯми  по  местности,  пересеченной  несколькими  кроватЯми,  одолел
лабиринт из  стульев  и  успешно  захватил  в  плен  дитЯ,  которое  тут  же
подвергнуто было справедливому наказанию и уложено в  постель.  Џример  этот
возымел могущественное и,  по  всей  видимости,  гипнотическое  действие  на
младенца, швырЯвшегосЯ башмаками, ибо он тотчас погрузилсЯ в  глубокий  сон,
хотЯ лишь за минуту перед тем был весьма оживлен и бодр. Ќе оставили его без
вниманиЯ и два юных зодчих, которые  скромно  и  с  величайшей  поспешностью
ретировались  в  смежную  крохотную  каморку,  где  и  улеглись  в  постель.
‘отоварищ  захваченного  в  плен  тоже  постаралсЯ  так  съежитьсЯ  в  своем
гнездышке, чтобы его и заметить нельзЯ было. € мистер  ’етерби,  остановись,
чтобы перевести дух, неожиданно обнаружил,  что  вокруг  него  царЯт  мир  и
тишина.
     - ЊоЯ маленькаЯ женушка - и та не могла бы лучше управитьсЯ с  ними,  -
сказал мистер ’етерби, утираЯ раскрасневшеесЯ лицо. - •отел бы Я,  чтобы  ей
самой пришлось сейчас их утихомиривать, очень бы хотел!
     Њистер ’етерби поискал среди газетных вырезок  на  ширме  подходЯщую  к
случаю и назидательно прочел детЯм вслух следующее:
     -  "Ѓесспорен  тот  факт,  что  у   всех   замечательных   людей   были
замечательные матери,  которых  они  впоследствии  чтили  как  своих  лучших
друзей". Џодумайте о своей  замечательной  матери,  дети  мои,  -  продолжал
мистер ’етерби, - и учитесь ценить ее, пока она еще с вами!
     Ћн снова удобно уселсЯ у камина,  закинул  ногу  на  ногу  и  развернул
газету.
     - Џусть кто-нибудь, все равно кто, еще раз вылезет из кровати, - кротко
и ласково произнес он, не обращаЯсь ни к кому в отдельности,  -  "и  крайнее
изумление станет уделом этого нашего уважаемого современника!"  -  Џоследнее
выражение мистер ’етерби нашел среди вырезок на ширме. -  „жонни,  сын  мой,
позаботьсЯ о твоей единственной сестре ‘алли; ибо никогда еще на твоем  юном
челе не сверкала столь драгоценнаЯ жемчужина.
     „жонни сел на низенькую скамеечку и благоговейно согнулсЯ под  тЯжестью
Њолоха.
     - Љакой великий дар длЯ тебЯ эта малютка, „жонни! - продолжал отец, - и
как ты должен быть благодарен! "Ќе всем известно", „жонни, - теперь он снова
обратил взглЯд на ширму, - "но это факт,  установленный  при  помощи  точных
подсчетов,  что  огромный  процент  новорожденных  младенцев  не   достигает
двухлетнего возраста, а именно..."
     - Ћй, папа, пожалуйста, не надо! - взмолилсЯ  „жонни.  -  џ  просто  не
могу, как подумаю про ‘алли!
     Њистер ’етерби сжалилсЯ над ним, и „жонни,  еще  глубже  восчувствовав,
какое сокровище ему доверено, утер глаза и вновь принЯлсЯ баюкать сестру.
     - ’вой брат  „ольф  сегоднЯ  запаздывает,  „жонни,  -  продолжал  отец,
помешиваЯ кочергой в камине. - Ћн придет домой замерзший, как сосулька.  —то
же это случилось с нашей бесценной мамочкой?
     - ‚от, кажетсЯ, мама идет! € „ольф! - воскликнул „жонни.
     - „а, ты прав, - прислушавшись, ответил отец. - ќто шаги моей маленькой
женушки.
     •од мысли, приведший мистера ’етерби  к  заключению,  что  жена  его  -
маленькаЯ, остаетсЯ его секретом. €з нее без труда можно было выкроить  двух
таких, как он. „аже  увидев  ее  одну  всЯкий  подумал  бы:  "ЉакаЯ  рослаЯ,
дороднаЯ, осанистаЯ женщина!" - а уж рЯдом с мужем  она  казалась  настоЯщей
великаншей. Ќе менее внушительны  были  ее  размеры  и  по  сравнению  с  ее
миниатюрными сыновьЯми. Ћднако в дочери миссис ’етерби наконец-то нашла свое
достойное отражение; и никто не  знал  этого  лучше,  чем  жертвенный  агнец
„жонни, который с утра до ночи  испытывал  на  себе  вес  и  размеры  своего
требовательного идола.
     Њиссис ’етерби ходила за покупками  и  вернулась  с  тЯжелой  корзиной;
сбросив шаль и чепец, она устало  опустилась  на  стул  и  приказала  „жонни
сейчас же  принести  ей  малютку,  которую  она  желала  поцеловать.  „жонни
повиновалсЯ, потом вернулсЯ на скамеечку и опЯть  скорчилсЯ  на  ней  в  три
погибели; но тут Ђдольф ’етерби-младший, который к  этому  времени  размотал
нескончаемый пестрый шарф, обвивавший его чуть ли не до поЯса, потребовал  и
длЯ себЯ такой же милости. „жонни снова подчинилсЯ, потом опЯть вернулсЯ  на
свою скамеечку  и  скорчилсЯ  на  ней;  но  тут  мистер  ’етерби,  осененный
вдохновением, в свою очередь заЯвил о своих родительских правах.  Љогда  это
третье пожелание было выполнено, несчастнаЯ жертва совсем выбилась  из  сил;
она еле добралась назад к своей скамеечке, снова скорчилась на ней  и,  едва
дыша, поглЯдывала на родителей и старшего брата.
     - —то бы ни было, „жонни, - сказала мать, качаЯ головой, - береги ее  -
или никогда больше не смей смотреть в глаза своей матери.
     - € своему брату, - подхватил „ольф.
     - € своему отцу, - прибавил мистер ’етерби.
     „жонни, трепеща при мысли о грозЯщем ему отлучении,  заглЯнул  в  глаза
Њолоху, убедилсЯ, что покуда сестра цела и невредима, умелой рукой  похлопал
ее по спине (котораЯ в эту минуту была обращена кверху) и стал покачивать на
коленЯх.
     - ’ы не промок, „ольф? - спросил отец. - Џоди сюда, сынок, сЯдь  в  мое
кресло и обсушись.
     - Ќет, папа, спасибо, - ответил Ђдольф, ладонЯми приглаживаЯ  волосы  и
одежду. - џ вроде не очень мокрый. Ђ что, лицо у менЯ здорово блестит?
     - „а, у тебЯ такой вид, сынок, как будто тебЯ натерли воском, -  сказал
мистер ’етерби.
     - ќто от погоды, - объЯснил Ђдольф, растираЯ щеки  рукавом  потрепанной
куртки. - Љогда такой дождь, и ветер, и снег, и туман, у менЯ лицо иной  раз
даже сыпью покрываетсЯ. Ђ уж блестит вовсю!
     Ђдольф-младший, которому лишь недавно минуло десЯть лет, тоже пошел  по
газетной части: нанЯвшись в фирму более преуспевающую, нежели отцовскаЯ,  он
продавал газеты на вокзале, где  сам  он,  маленький  и  круглолицый,  точно
купидон в убогом нарЯде, и его пронзительный  голосишко  были  всем  так  же
знакомы и привычны, как сиплое дыхание прибывающих и отходЯщих  локомотивов.
Ћн был еще слишком юн длЯ коммерции,  и,  быть  может,  ему  не  хватало  бы
невинных развлечений, свойственных его возрасту, но, к счастью, он  придумал
себе забаву, помогающую скоротать долгий день и внести в  него  разнообразие
без  ущерба  длЯ  дела.  ќто  остроумное  изобретение,  как  многие  великие
открытиЯ, замечательно было своей простотой:  оно  заключалось  в  том,  что
„ольф в разное времЯ днЯ заменЯл слово "листок"  другими,  созвучными.  ’ак,
хмурым зимним утром, пока не рассвело, расхаживаЯ по  вокзалу  в  клеенчатом
плаще, в шапке и  теплом  шарфе,  он  пронизывал  сырой,  промозглый  воздух
криком: "“тренний листок"! Џримерно за час до полуднЯ газета называлась  уже
"“тренний блисток", затем, около двух часов  пополудни  она  превращалась  в
"“тренний кусток", еще через два часа в "“тренний свисток"  и,  наконец,  на
заходе солнца - в "‚ечерний хвосток", что  очень  помогало  нашему  молодому
джентльмену сохранЯть веселое расположение духа.
     Њиссис ’етерби, его почтеннаЯ матушка, котораЯ,  как  уже  упоминалось,
сидела, откинув на спину шаль и чепеу, и в задумчивости  вертела  на  пальце
обручальное  кольцо,  теперь  поднЯлась,  снЯла  верхнюю  одежду  и   начала
накрывать стол скатертью.
     - Ћ господи, господи боже ты мой! -  вздохнула  она.  -  €  что  только
творитсЯ на свете!
     - —то же именно творитсЯ на свете, дорогаЯ? - спросил,  оглЯнувшись  на
нее, мистер ’етерби.
     - Ќичего, - сказала миссис ’етерби.
     Њуж поднЯл брови, перевернул газету и, глаза его побежали  по  странице
вверх, вниз, наискось, но  читать  он  не  читал;  ему  никак  не  удавалось
сосредоточитьсЯ.
     ’ем временем миссис ’етерби расстилала скатерть,  но  делала  это  так,
словно не готовила стол к мирному семейному ужину, а казнила его за какие-то
грехи: без всЯкой нужды  с  размаху  била  его  ножами  и  вилками,  шлепала
тарелками, щелкала солонкой и, наконец, обрушила на него каравай хлеба.
     - Ћ господи, господи боже ты мой! - промолвила  она.  -  €  что  только
творитсЯ на свете!
     - ѓолубка моЯ, ты уже один раз это сказала, - заметил  муж.  -  —то  же
такое творитсЯ на свете?
     - Ќичего, - отрезала миссис ’етерби.
     - ’ы и это уже говорила, ‘офиЯ, - мЯгко заметил муж.
     - Ќу и пожалуйста, могу  еще  повторить:  ничего!  €  еще,  пожалуйста:
ничего! € еще, пожалуйста: - ничего! ‚от, на тебе!
     Њистер  ’етерби  обратил  взор  на  свою  подругу  жизни  и  с  кротким
удивлением спросил:
     - —ем ты расстроена, моЯ маленькаЯ женушка?
     - ‘ама не знаю, - отозвалась та. - Ќе спрашивай. €  вообще  с  чего  ты
взЯл, что Я расстроена? Ќи капельки Я не расстроена.
     Њистер ’етерби отложил газету до более  удобного  случаЯ,  поднЯлсЯ  и,
сгорбившись, заложив руки за спину и медленно прохаживаЯсь по  комнате  (его
походка вполне соответствовала  всему  его  кроткому  и  покорному  облику),
обратилсЯ к двум своим старшим отпрыскам.
     - ’вой ужин сейчас будет готов, „ольф, - сказал он. - ’воЯ мамочка  под
дождем ходила за ним в харчевню. ќто очень великодушно с ее  стороны.  €  ты
тоже скоро получишь что-нибудь на ужин, „жонни. ’воЯ мамочка довольна тобою,
мой друг, потому что ты хорошо заботишьсЯ о твоей драгоценной сестричке.
     Њиссис ’етерби молчала, но стол, видимо, уже не вызывал у  нее  прежней
враждебности; покончив с приготовлениЯми, она достала из своей вместительной
корзинки солидный кусок горЯчего горохового пудинга, завернутый в бумагу,  и
миску, от которой, едва с нее снЯли покрывавшую ее тарелку,  распространилсЯ
такой приЯтный аромат, что три пары глаз в двух кроватЯх широко раскрылись и
уже не отрывались от пиршественного стола. Њистер ’етерби, словно не замечаЯ
безмолвного приглашениЯ, продолжал стоЯть и медленно повторЯл: "„а, да, твой
ужин сейчас будет готов, „ольф, твоЯ  мамочка  ходила  за  ним  по  дождю  в
харчевню. ќто очень, очень великодушно с ее стороны". Ћн повторЯл эти  слова
до тех пор, пока миссис ’етерби, котораЯ уже некоторое времЯ за  его  спиной
обнаруживала всЯческие признаки раскаЯниЯ, не  кинулась  ему  на  шею  и  не
расплакалась.
     - Ћх, „ольф! - вымолвила она сквозь слезы.  -  Љак  Я  могла  так  себЯ
вести!
     ќто примирение до такой степени растрогало Ђдольфа-младшего  и  „жонни,
что оба они, точно сговорившись, поднЯли отчаЯнный  рев,  отчего  немедленно
закрылись три пары круглых глаз  в  кроватЯх  и  окончательно  обратились  в
бегство еще двое маленьких ’етерби, которые как раз  выглЯнули  украдкой  из
своей каморки в надежде поживитьсЯ каким-нибудь лакомым кусочком.
     - Џонимаешь, „ольф, - всхлипывала миссис ’етерби, - когда Я шла  домой,
Я того и думать не думала, все равно как младенец, который еще и на  свет-то
не родилсЯ...
     Њистеру ’етерби, по-видимому, не понравилось это сравнение.
     - ‘кажем лучше, как новорожденный младенец, дорогаЯ, - заметил он.
     - € думать не думала, все равно как новорожденный младенец, -  послушно
повторила за ним миссис ’етерби, - „жонни, не глЯди на менЯ, а глЯди на нее,
не то она упадет у тебЯ с колен и убьетсЯ  насмерть,  и  тогда  сердце  твое
разорветсЯ, и поделом тебе... € когда домой пришла, думать не думала, совсем
как наша малютка, что вдруг возьму да и разозлюсь. Ќо почему-то, „ольф...  -
’ут миссис ’етерби умолкла и опЯть  начала  вертеть  на  пальце  обручальное
кольцо.
     - Џонимаю!-сказал мистер ’етерби. - Ћчень хорошо понимаю. ЊоЯ маленькаЯ
женушка расстроилась. ’Яжелые времена, и тЯжелаЯ работа, да и погода  такаЯ,
что дышать тЯжело, - все это  иной  раз  удручает.  Џонимаю,  милаЯ!  Ќичего
удивительного! „ольф, мой друг, - продолжал мистер ’етерби, исследуЯ  вилкой
содержимое миски,  -  твоЯ  мамочка,  кроме  горохового  пудинга,  купила  в
харчевне еще целую косточку от  жареной  поросЯчьей  ножки,  и  на  косточке
осталось еще вдоволь хрустЯщих корочек, и подливка есть, и  горчицы  сколько
душе угодно. „авай-ка твою тарелку, сынок, и принимайсЯ, пока не остыло.
     ‚торого приглашениЯ не потребовалось: у Ђдольфа-младшего при  виде  еды
даже слезы навернулись на глаза; получив свою порцию, он уселсЯ на привычном
месте и с великим усердием принЯлсЯ за ужин. Ћ „жонни  тоже  не  забыли,  но
положили его долю на ломоть хлеба, чтобы подливка не капнула на  сестру.  Џо
той же причине ему было велено свой кусок пудинга до употреблениЯ держать  в
кармане.
     Ќа поросЯчьей ножке когда-то, наверно, было побольше мЯса, но  повар  в
харчевне, без сомнениЯ, не забывал об  этой  ножке,  когда  отпускал  жаркое
предыдущим покупателЯм; зато на подливку он не поскупилсЯ, и  эта  привычнаЯ
спутница свинины тотчас  вызывала  в  воображении  ее  самое  и  приЯтнейшим
образом обманывала вкус. ѓороховый пудинг, хрен и  горчица  опЯть-таки  были
здесь все равно что на ‚остоке роза при соловье: не  будучи  сами  свининой,
они еще совсем недавно жили с  нею  рЯдом;  и  в  целом  получалось  столько
ароматов, словно на стол был подан поросенок средней  величины.  Ѓлагоухание
это неодолимо притЯгивало всех ’етерби, лежавших в постели,  -  и  хотЯ  они
притворЯлись мирно спЯщими, но, стоило  родителЯм  отвернутьсЯ,  как  малыши
точно из-под земли вырастали перед братьЯми, молчаливо требуЯ  от  „ольфа  и
„жонни какого-либо съедобного доказательства братской любви. ’е,  отнюдь  не
жестокосердые, дарили им крохи своего ужина, и летучий отрЯд  разведчиков  в
ночных рубашках непрестанно сновал по комнате, что очень беспокоило  мистера
’етерби; раза два он даже вынужден был предпринЯть атаку, и тогда  партизаны
в беспорЯдке отступали.
     Њиссис ’етерби ужинала без  всЯкого  удовольствиЯ.  Љазалось,  какаЯ-то
тайнаЯ мысль не дает ей покоЯ.  Ћдин  раз  она  вдруг  без  видимой  причины
засмеЯлась, немного погодЯ без причины всплакнула и, наконец,  засмеЯлась  и
заплакала сразу, - и настолько ни с  того  ни  с  сего,  что  муж  пришел  в
совершенное недоумение.
     - ЊоЯ маленькаЯ женушка, - сказал он, - не знаю, что творитсЯ на свете,
но, видно, что-то неладное и тебе оно не на пользу.
     - „ай мне глоточек воды, - сказала миссис ’етерби, стараЯсь взЯть  себЯ
в руки, - и не говори сейчас со мною и не обращай на менЯ  вниманиЯ.  Џросто
не обращай вниманиЯ.
     Њистер ’етерби дал ей воды и тотчас накинулсЯ  на  злополучного  „жонни
(который  был  исполнен  сочувствиЯ),  вопрошаЯ,  чего  ради  он  погрЯз   в
чревоугодии и праздности и не догадываетсЯ подойти с малюткой поближе, чтобы
ее вид утешил мамочку.  „жонни  незамедлительно  приблизилсЯ,  сгибаЯсь  под
своей ношей; но миссис ’етерби махнула рукой в знак того, что сейчас  ей  не
выдержать столь сильных чувств, и под страхом вечной ненависти  всех  родных
злополучному „жонни было запрещено двигатьсЯ далее;  он  вновь  попЯтилсЯ  к
скамеечке и скорчилсЯ на ней в прежней позе.
     Џосле короткого молчаниЯ миссис ’етерби сказала, что теперь ей лучше, и
начала смеЯтьсЯ.
     - ‘офиЯ, женушка, а ты вполне уверена, что тебе лучше? - с сомнением  в
голосе переспросил ее супруг. - Њожет, это у тебЯ опЯть начинаетсЯ?
     - Ќет, „ольф, нет, - возразила жена, - теперь Я пришла в себЯ.
     ‘ этими словами она пригладила волосы, закрыла  глаза  руками  и  опЯть
засмеЯлась.
     - ЉакаЯ же Я была злаЯ дура, что могла думать так хоть одну  минуту!  -
сказала она. - Џоди сюда, „ольф, и дай мне высказать, что у менЯ на душе.  џ
тебе все объЯсню.
     Њистер ’етерби придвинул свое  кресло  поближе,  миссис  ’етерби  снова
засмеЯлась, крепко обнЯла его и утерла слезы.
     - ’ы ведь знаешь, „ольф, милый, - сказала она,  -  что,  когда  Я  была
незамужнЯЯ, у менЯ был богатый выбор. Ћдно времЯ  за  мною  ухаживали  сразу
четверо; двое из них были сыны Њарса.
     - ‚се мы чьи-нибудь сыны, дорогаЯ,  -  сказал  мистер  ’етерби.  -  €ли
чьи-нибудь дочки.
     - џ не то хочу сказать. - возразила его  супруга.  -  џ  хочу  сказать,
военные. Ћни были сержанты.
     - Ђ-а! - протЯнул мистер ’етерби.
     - ’ак вот, „ольф, можешь мне поверить, никогда Я про это не думаю и  не
жалею; Я же знаю, что у менЯ хороший муж, и Я готова  чем  угодно  доказать,
что Я так ему предана, как...
     - Љак ни одна маленькаЯ женушка на свете, - сказал  мистер  ’етерби.  -
Ћчень хорошо. Ћчень, очень хорошо.
     ‚  голосе  мистера  ’етерби  звучало  столь  ласковое  снисхождение   к
воздушной миниатюрности супруги, словно  сам  он  был  добрых  десЯти  футов
ростом; и миссис ’етерби столь смиренно принЯла это как должное, словно сама
она была ростом всего в два фута.
     - Ќо понимаешь, „ольф, - продолжала она, - на дворе рождество,  и  все,
кто только может,  празднуют,  и  всЯкий,  у  кого  есть  деньги,  стараетсЯ
что-нибудь купить... вот Я походила, поглЯдела -  и  немножко  расстроилась.
‘ейчас столько всего продают - есть такие вкусные вещи, что слюнки текут,  а
есть такие красивые, что не налюбуешьсЯ, и такие платьЯ, что наслаждение  их
надеть, -  а  тут  приходитсЯ  столько  рассчитывать  да  высчитывать,  пока
решишьсЯ потратить шесть пенсов на что-нибудь самое простое и  обыкновенное;
а корзинка такаЯ огромнаЯ, никак ее не наполнишь; а денег у менЯ  так  мало,
ни на что не хватает... ’ы менЯ, верно, за это ненавидишь, „ольф?
     - Џока еще не очень, - сказал мистер ’етерби.
     - •орошо же! џ скажу тебе всю правду, - покаЯнно продолжала жена,  -  и
тогда ты, пожалуй, менЯ возненавидишь. џ все ходила по холоду и смотрела,  и
вокруг было столько хозЯек с большущими корзинками, и все они тоже ходили  и
смотрели,  и  высчитывали  и  приценивались:  и  так  Я  из-за  всего  этого
разогорчилась, что мне пришло на мысль: может, Я жила бы  лучше  и  была  бы
счастливее, если бы... если бы не... - она снова начала  вертеть  на  пальце
обручальное кольцо и покачала низко оплщенной головой.
     - Џонимаю, - тихо сказал муж, - если бы ты совсем не  вышла  замуж  или
если б вышла за кого-нибудь другого?
     - „а! - всхлипнула миссис ’етерби. - Љак раз это самое  Я  и  подумала.
’еперь ты менЯ ненавидишь, „ольф?
     - „а нет, - сказал мистер ’етерби, - пока еще все-таки нет.
     Њиссис ’етерби благодарно чмокнула его и опЯть заговорила:
     - џ начинаю надеЯтьсЯ, что ты и не возненавидишь менЯ,  „ольф,  хоть  Я
еще и не сказала тебе самого  плохого.  “ж  и  не  знаю,  что  это  было  за
наважденье. ’о ли Я заболела, то ли вдруг помешалась, или еще что, но только
Я не могла ничего такого  припомнить,  что  нас  с  тобою  свЯзывает  и  что
примирило бы менЯ с моей долей. ‚се, что у  нас  было  в  жизни  хорошего  и
радостного, показалось мне вдруг таким пустым и жалким.  џ  бы  за  все  это
гроша ломаного не дала. € только одно лезло в голову: что  мы  с  тобой  так
бедны, а надо столько ртов прокормить.
     - Ќу что ж, милаЯ, - сказал мистер ’етерби и ободрЯюще похлопал  ее  по
руке, - ведь в конце концов так оно и есть. Њы с тобою  бедны,  и  нам  надо
прокормить много ртов - все это чистаЯ правда.
     - Ђх, „ольф, „ольф! - воскликнула жена и положила руки ему на плечи.  -
Њой хороший, добрый, терпеливый друг! ‚от Я совсем немножко побыла дома -  и
все стало совсем иначе.  ‚се  стало  по-другому,  „ольф,  милый.  Љак  будто
воспоминаниЯ потоком хлынули в мое закаменевшее сердце, и  смЯгчили  его,  и
переполнили до краев. џ вспомнила, как мы с тобой бились из-за куска  хлеба,
и сколько у нас было нужды и забот с тех пор, как мы поженились,  и  сколько
раз болели и мы с тобой, и наши дети, и как мы  часами  сидели  у  изголовьЯ
больного ребенка, - все это мне вспомнилось, будто заговорило со мною, будто
сказало, что мы с тобой - одно, и что Я - твоЯ жена и мать твоих детей, и не
может быть у менЯ никакой другой доли, и не надо мне другой доли, и не  хочу
Я ее. € тогда наши  простые  радости,  которые  Я  готова  была  безжалостно
растоптать, стали так дороги мне, так драгоценны и милы. Џросто подумать  не
могу, до чего Я была несправедлива. ‚от тогда Я и сказала,  и  еще  сто  раз
повторю: как Я  могла  так  вести  себЯ,  „ольф,  как  Я  могла  быть  такой
бессердечной!
     „обраЯ женщина, охваченнаЯ глубокой  нежностью  и  раскаЯнием,  плакала
навзрыд; но вдруг она вскрикнула, вскочила и спрЯталась за мужа. ’ак страшно
крикнула она, что дети проснулись, повскакали с постелей и кинулись к ней. €
в глазах ее тоже был ужас, когда она показала на бледного человека в  черном
плаще, который вошел и остановилсЯ на пороге.
     - Љто этот человек? ‚он там, смотри! —то ему нужно?
     - „орогаЯ моЯ, - сказал мистер ’етерби, - Я спрошу его об этом, если ты
менЯ отпустишь. —то с тобой? ’ы всЯ дрожишь!
     - џ его только что видела на улице. Ћн поглЯдел на менЯ  и  остановилсЯ
рЯдом. џ его боюсь!
     - ЃоишьсЯ его? Џочему?
     - џ не знаю...  Я...  стой!  „ольф!  -  крикнула  она,  видЯ,  что  муж
направлЯетсЯ к незнакомцу.
     Ћна прижала одну руку ко лбу, другую к груди; странный  трепет  охватил
ее, глаза быстро и беспорЯдочно перебегали с предмета на предмет, словно она
что-то потерЯла.
     - ’ы больна, дорогаЯ? —то с тобой?
     - —то это опЯть уходит от  менЯ?  -  чуть  слышно  пробормотала  миссис
’етерби. - —то это от менЯ уходит? Џотом сказала отрывисто:
     - Ѓольна? Ќет, Я совершенно здорова, - и невидЯщим взглЯдом  уставилась
себе под ноги.
     Њистер ’етерби вначале тоже невольно поддалсЯ испугу, и его  отнюдь  не
успокаивало последующее странное поведение жены;  но  наконец  он  осмелилсЯ
заговорить с бледным посетителем в черном плаще; а  тот  все  еще  стоЯл  не
шевелЯсь, опустив глаза.
     - —ем мы можем вам служить, сэр? - спросил мистер ’етерби.
     - Џростите, Я, кажетсЯ, напугал вас, - сказал посетитель, - но вы  были
занЯты разговором и не заметили, как Я вошел.
     - ЊоЯ маленькаЯ женушка говорит - может быть, вы даже слышали ее слова,
- что вы сегоднЯ уже не первый раз ее пугаете, - ответил мистер ’етерби.
     - Ћчень сожалею. џ  припоминаю,  что  видел  ее  на  улице,  но  только
мимоходом. џ не хотел ее пугать.
     ѓоворЯ это, он поднЯл глаза, и в ту же самую минуту миссис ’етерби тоже
поднЯла глаза. ‘транно было видеть, какой ужас он ей внушал и с каким ужасом
сам в этом убеждалсЯ, - и, однако, он не сводил с нее глаз.
     - ЊенЯ зовут ђедлоу, -  сказал  он.  -  џ  ваш  сосед,  живу  в  старом
колледже. …сли не ошибаюсь, у вас квартирует один  молодой  джентльмен,  наш
студент?
     - Њистер „енхем? - спросил ’етерби.
     - „а.
     ’о был вполне естественный жест и притом мимолетный, его можно  было  и
не заметить, - но прежде чем снова заговорить,  маленький  человечек  провел
рукою по лбу и быстрым взглЯдом обвел комнату, словно ощущаЯ вокруг какую-то
перемену. ‚ тот же миг “ченый обратил на него такой же полный ужаса  взглЯд,
какой прежде устремлен был на  его  жену,  отступил  на  шаг  и  еще  больше
побледнел.
     - Љомната этого джентльмена наверху, сэр, - сказал ’етерби.  -  …сть  и
более удобный отдельный ход; но раз уж вы здесь,  поднимитесь  вот  по  этой
лесенке, - он показал на узкую внутреннюю лестницу, - тогда вам не  придетсЯ
опЯть выходить на холод. ‚от сюда - наверх и прЯмо к нему  в  комнату,  если
хотите его повидать.
     - „а, Я хочу его повидать, - подтвердил “ченый. - Ќе можете ли вы  дать
мне огнЯ?
     Ќеотступный  взглЯд  его  усталых,  страдальческих  глаз  и  непонЯтное
недоверие, омрачавшее этот взглЯд, словно бы  смутили  мистера  ’етерби.  Ћн
ответил не сразу; в свою очередь пристально глЯдЯ на  посетителЯ,  он  стоЯл
минуту-другую, словно зачарованный или чем-то ошеломленный.
     Ќаконец он сказал:
     - €дите за мною, сэр, Я вам посвечу.
     - Ќет, - отвечал  “ченый,  -  Я  не  хочу,  чтобы  менЯ  провожали  или
предупреждали его о моем приходе. Ћн менЯ не  ждет.  џ  предпочел  бы  пойти
один. „айте мне, пожалуйста, свечку, если можете без нее обойтись, и  Я  сам
найду дорогу.
     Ћн так спешил уйти, что, берЯ из рук Ђдольфа  ’етерби  свечу,  случайно
коснулсЯ его груди. Ћтдернув руку с такой поспешностью, как  будто  нечаЯнно
ранил человека (ибо он не знал, в какой части его тела  таитсЯ  новоЯвленный
дар, как он передаетсЯ и каким именно образом его перенимают  разные  люди),
“ченый повернулсЯ и начал подниматьсЯ по лестнице.
     Ќо, поднЯвшись на несколько ступенек, он остановилсЯ и поглЯдел  назад.
‚низу жена стоЯла на  прежнем  месте,  снова  вертЯ  на  пальце  обручальное
кольцо. Њуж, повесив голову,  угрюмо  размышлЯл  о  чем-то.  „ети,  все  еще
льнувшие к матери,  робко  смотрели  вслед  посетителю  и,  увидев,  что  он
обернулсЯ и тоже смотрит на них, теснее прижались друг к дружке.
     - Ђ ну, хватит! - прикрикнул на них отец. - ‘тупайте спать, живо!
     - ’ут и без вас повернутьсЯ негде,  -  прибавила  мать.  -  ‘тупайте  в
постель!
     ‚есь выводок, испуганный  и  грустный,  разбрелсЯ  по  своим  кроватЯм:
позади всех тащилсЯ маленький „жонни  со  своей  ношей.  Њать  с  презреньем
оглЯдела убогую  комнату,  раздраженно  оттолкнула  тарелки,  словно  хотела
убрать со стола, но тут же отказалась от этого намерениЯ, села  и  предалась
гнетущему, бесплодному раздумью. Ћтец уселсЯ в углу  у  камина,  нетерпеливо
сгреб кочергой в одну кучку последние чуть тлеющие угольки  и  согнулсЯ  над
ними, словно желаЯ один завладеть всем теплом. Ћни не обменЯлись ни словом.
     “ченый еще  больше  побледнел  и,  крадучись,  точно  вор,  снова  стал
подниматьсЯ по лестнице; оглЯдываЯсь назад, он видел  перемену,  происшедшую
внизу, и равно боЯлсЯ как продолжать путь, так и возвратитьсЯ.
     - —то Я наделал! - сказал он в смЯтении. - € что Я собираюсь делать!
     - ‘тать благодетелем рода человеческого, - послышалось в ответ.
     Ћн обернулсЯ, но рЯдом никого не было; нижнЯЯ комната уже не  была  ему
видна, и он пошел своей дорогой, глЯдЯ прЯмо перед собою.
     - ’олько со вчерашнего вечера Я сидел взаперти, - хмуро пробормотал он,
- а все уже кажетсЯ мне каким-то чужим. џ и сам себе как чужой. џ  точно  во
сне. ‡ачем Я здесь, что мне за дело до этого дома,  да  и  до  любого  дома,
какой Я могу припомнить? ђазум мой слепнет.
     Ћн увидел перед собою дверь и постучалсЯ. ѓолос из-за  двери  пригласил
его войти, так он и сделал.
     - ќто вы,  моЯ  добраЯ  нЯнюшка?  -  продолжал  голос.  -  „а  зачем  Я
спрашиваю? Ѓольше некому сюда прийти.
     ѓолос звучал весело, хотЯ и был очень слаб; осмотревшись, ђедлоу увидел
молодого человека, который лежал на кушетке, придвинутой поближе  к  камину,
спинкою к двери. ‚ глубине камина была сложена из кирпича крохотнаЯ,  жалкаЯ
печурка с боками тощими и ввалившимисЯ, точно щеки чахоточного; она почти не
давала тепла, и к догоравшему  в  ней  огню  было  обращено  лицо  больного.
Љомната была под  самой  крышей,  обдуваемой  ветром,  печка,  гудЯ,  быстро
прогорала, и пылающие угольки часто-часто сыпались из-за отворенной дверцы.
     - Ћни звенЯт, когда падают из печки, - с улыбкой сказал студент, -  так
что, если верить приметам, они не к гробу, а к полному кошельку. џ еще  буду
здоров и даже с божьей  помощью  когда-нибудь  разбогатею,  и,  может  быть,
проживу так долго, что смогу радоватьсЯ на свою дочку, которую назову  Њилли
в честь самой доброй и отзывчивой женщины на свете.
     Ћн протЯнул руку через спинку кушетки, словно ожидаЯ, что Њилли возьмет
ее в свои, но, слишком слабый, чтобы поднЯтьсЯ, осталсЯ лежать,  как  лежал,
подсунув под щеку ладонь другой руки.
     “ченый обвел взглЯдом комнату; он увидел стопки бумаг и  книг  рЯдом  с
незажженной лампой на столике  в  углу,  сейчас  запретные  длЯ  больного  и
прибранные к  сторонке,  но  говорившие  о  долгих  часах,  которые  студент
проводил за этим столом до  своей  болезни  и  которые,  возможно,  были  ее
причиной; увидел и предметы, свидетельствовавшие о былом здоровье и свободе,
например, куртку и плащ, праздно висевшие на стене теперь, когда  хозЯин  их
не мог выйти на улицу; и несколько миниатюр на камине и рисунок родного дома
- напоминание об иной, не столь одинокой жизни; и в раме на стене  -  словно
бы  знак  честолюбивых  стремлений,  а  быть   может   и   привЯзанности   -
гравированный портрет его самого, незваного гостЯ. ‚ былые  времена  и  даже
еще накануне ђедлоу смотрел бы на все это  с  искренним  участием  и  каждаЯ
мелочь что-то сказала бы ему о живущем здесь человеке. ’еперь это  были  длЯ
него всего лишь  бездушные  предметы;  а  если  мимолетное  сознание  свЯзи,
существующей между ними и их владельцем, и мелькнуло  в  мозгу  ђедлоу,  оно
лишь озадачило его, но ничею ему не объЯснило,  и  он  стоЯл  неподвижно,  в
глухом недоумении осматриваЯсь по сторонам.
     ‘тудент, чьЯ худаЯ рука так и осталась лежать  на  спинке  кушетки,  не
дождавшись знакомого прикосновениЯ, обернулсЯ.
     - Њистер ђедлоу!  -  воскликнул  он,  вставаЯ.  ђедлоу  предостерегающе
поднЯл руку.
     - Ќе подходите! џ сЯду здесь. Ћставайтесь на своем месте.
     Ћн сел на стул у самой двери, мельком поглЯдел  на  молодого  человека,
который стоЯл, опираЯсь одной рукой о кушетку, и опустил глаза.
     - џ случайно узнал - как именно,  это  неважно,  -  что  один  из  моих
слушателей болен и одинок, - сказал он. - Њне ничего не было о нем известно,
кроме того, что он живет на этой улице. џ начал розыски с крайнего дома -  и
вот нашел.
     - „а, Я  был  болен,  сэр,  -  ответил  студент  не  только  скромно  и
неуверенно, но почти с трепетом перед посетителем. - Ќо мне уже  несравненно
лучше. ќто был приступ лихорадки - нервной горЯчки, вероЯтно, -  и  Я  очень
ослаб, но теперь мне уже много лучше. џ не могу сказать, что был  одинок  во
времЯ болезни, это значило бы забыть протЯнутую мне руку помощи.
     - ‚ы говорите о жене сторожа? - спросил ђед-лоу.
     -  „а.  -  ‘тудент  склонил  голову,  словно  отдаваЯ  доброй   женщине
безмолвную дань уважениЯ.
     “ченый все сильнее ощущал холодную скуку  и  безразличие;  трудно  было
узнать в нем человека, который лишь накануне вскочил из-за обеденного стола,
услыхав,  что  где-то  лежит  больной  студент,  -  теперь  он  был  подобен
мраморному изваЯнию на собственной могиле. ‚новь поглЯдев на  студента,  все
еще стоЯвшего опершись на кушетку, он сразу отвел глаза  и  смотрел  то  под
ноги, то в пространство, как бы в  поисках  света,  который  озарил  бы  его
померкший разум.
     - џ припомнил ваше имЯ, когда мне сейчас назвали его там, внизу, и  мне
знакомо ваше лицо. Ќо разговаривать с вами мне, очевидно, не приходилось?
     - Ќет.
     - Њне кажетсЯ, вы сами отдалЯлись от менЯ и избегали встреч?
     ‘тудент молча кивнул.
     - Ћтчего же это? - спросил “ченый без малейшей заинтересованности, но с
каким-то брюзгливым любопытством, словно из каприза. - Џочему именно от менЯ
вы старались скрыть, что  вы  здесь  в  такое  времЯ,  когда  все  остальные
разъехались, и что вы больны? џ хочу знать, в чем причина?
     Њолодой человек слушал это со все возраставшим волнением, потом  поднЯл
глаза на ђедлоу, губы его задрожали,  и,  стиснув  руки,  он  с  неожиданной
горЯчностью воскликнул:
     - Њистер ђедлоу! ‚ы открыли, кто Я! ‚ы узнали мою тайну!
     - ’айну? - резко переспросил “ченый. - џ узнал тайну?
     - „а! - ответил студент. - ‚ы сейчас совсем другой, чем обычно,  в  вас
нет того участиЯ и сочувствиЯ, за которые все вас так любЯт, самый ваш голос
переменилсЯ, в каждом вашем слове и в вашем лице принужденность, и Я  теперь
Ясно вижу, что вы менЯ узнали. € ваше старание  даже  сейчас  это  скрыть  -
только доказательство (а видит бог, Я не нуждаюсь в доказательствах!)  вашей
прирожденной доброты и той преграды, что нас разделЯет.
     •олодный, презрительный смех был ему единственным ответом.
     -  Ќо,  мистер  ђедлоу,  -  сказал  студент,  -  вы  такой   добрый   и
справедливый, подумайте, ведь если не считать моего имени  и  происхождениЯ,
на мне нет даже самой малой вины, и разве Я в ответе  за  то  зло  и  обиды,
которые вы претерпели, за ваше горе и страданиЯ?
     - ѓоре! - со смехом повторил ђедлоу. - Ћбиды! —то они мне?
     - ђади всего свЯтого, сэр! - взмолилсЯ студент. - Ќеужели эти несколько
слов, которыми мы сейчас обменЯлись, могли вызвать в вас такую  перемену.  џ
не хочу этого! ‡абудьте обо мне,  не  замечайте  менЯ.  Џозвольте  мне,  как
прежде, оставатьсЯ самым чужим и далеким  из  ваших  учеников.  ‡найте  менЯ
только по моему вымышленному имени, а не как ‹энгфорда...
     - ‹энгфорда! - воскликнул “ченый.
     Ћн стиснул руками виски, и мгновенье студент видел перед собою  прежнее
умное и вдумчивое лицо ђедлоу. Ќо свет, озаривший  это  лицо,  вновь  погас,
точно мимолетный солнечный луч, и оно опЯть омрачилось.
     - ќто имЯ носит моЯ мать, сэр, - с запинкой промолвил  студент.  -  Ћна
принЯла это имЯ, когда, быть может, могла принЯть  другое,  более  достойное
уважениЯ. Њистер ђедлоу, - робко продолжал он, - мне кажетсЯ,  Я  знаю,  что
произошло. ’ам, где исчерпываютсЯ мои сведениЯ и  начинаетсЯ  неизвестность,
догадки, пожалуй, подводЯт менЯ довольно  близко  к  истине.  џ  родилсЯ  от
брака, в котором не было ни согласиЯ, ни счастьЯ. ‘ младенчества  Я  слышал,
как моЯ матушка говорила о вас с уважением, почтительно, с чувством, близким
к благоговению. џ слышал о такой преданности, о такой силе духа  и  о  столь
нежном сердце, о такой мужественной борьбе с препЯтствиЯми,  перед  которыми
отступают  обыкновенные  люди,  что  с  тех  пор,  как  Я  себЯ  помню,  мое
воображение окружило ваше имЯ ореолом. €, наконец, у кого, кроме вас, мог бы
учитьсЯ такой беднЯк, как Я?
     Ќичто не тронуло ђедлоу, ничто не дрогнуло в его лице, он слушал, хмуро
и пристально глЯдЯ на студента, и не отвечал ни словом, ни движением,
     - Ќе могу сказать вам, - продолжал тот, - Я все равно не нашел б