ь.
     - Њисс „едлок говорит не о старшем моем сыне, сэр ‹естер, а о  младшем.
џ его нашла. Ћн вернулсЯ домой.
     ‘эр ‹естер нарушает молчание хриплым возгласом:
     - „жордж? ‚аш сын „жордж вернулсЯ домой, миссис ђаунсуэлл?
     ‘таруха домоправительница вытирает глаза.
     - „а, сэр ‹естер. ‘лава богу, вернулсЯ.
     ‡начит, пропавший без вести нашелсЯ, значит, тот, кто ушел из дому  так
давно, теперь возвратилсЯ, и сэр ‹естер, быть может,  видит  в  этом  доброе
предзнаменование -  подтверждение  своих  надежд?  Ѓыть  может,  он  думает:
"Ќеужели Я, с моими средствами, не смогу ее вернуть,  если  после  ее  ухода
прошло лишь несколько часов, а вот вернулсЯ же человек, пропадавший  столько
лет".
     ’еперь бесполезно просить его умолкнуть; он  твердо  решил  говорить  и
говорит - заплетающимсЯ Языком, но настолько внЯтно, что его понимают.
     - Џочему вы мне раньше не сказали, миссис ђаунсуэлл?
     - Ћн вернулсЯ только вчера, сэр ‹естер, и Я не знала, достаточно ли  вы
окрепли, чтобы мне можно было доложить вам об этом.
     Љ тому же опрометчиваЯ  ‚олюмниЯ,  слегка  взвизгнув,  вспоминает,  как
вчера решили скрыть, что кавалерист - сын миссис ђаунсуэлл,  а  значит,  она
сейчас напрасно проговорилась. Ќо  миссис  ђаунсуэлл  уверЯет,  да  с  таким
жаром, что корсаж ее высоко вздымаетсЯ, что она, конечно, сама доложила бы о
возвращении своего сына „жорджа сэру ‹естеру, как только ему стало бы лучше.
     - ѓде же ваш сын „жордж, миссис ђаунсуэлл? - спрашивает сэр ‹естер.
     Ќемало встревоженнаЯ тем, что больной говорит, вопреки запрету  врачей,
миссис ђаунсуэлл отвечает, что „жордж в ‹ондоне.
     - ѓде в ‹ондоне?
     Њиссис ђаунсуэлл вынуждена сознатьсЯ, что он здесь, в доме.
     - Џриведите его сюда, ко мне в спальню. Џриведите сию минуту.
     ‘тарухе волей-неволей приходитсЯ пойти за сыном. ‘эр ‹естер по мере сил
приводит себЯ в порЯдок, чтобы  принЯть  его.  Џокончив  с  этим,  он  снова
смотрит в окно на мокрый снег и снова ждет, не послышатсЯ ли шаги  той,  что
должна вернутьсЯ. Њостовую  под  окном  завалили  соломой,  чтобы  заглушить
уличный шум, и, когда миледи подъедет к дому, пожалуй, и не  услышишь  стука
колес.
     ’ак он лежит, как будто позабыв о новом, неожиданном событии, правда не
очень   значительном;   но   вот   приходит   домоправительница   вместе   с
сыном-кавалеристом. Њистер „жордж, осторожно подойдЯ к кровати, кланЯетсЯ, а
выпрЯмившись, стоит навытЯжку, густо краснеЯ и глубоко стыдЯсь самого себЯ.
     - Ѓоже мой, ты ли это, „жордж ђаунсуэлл! -  восклицает  сэр  ‹естер.  -
Џомнишь менЯ, „жордж?
     Љавалеристу трудно понЯть больного - приходитсЯ смотреть ему в  лицо  и
мысленно расчленЯть звуки его невнЯтной речи, -  но  с  помощью  матери  он,
наконец, понЯл вопрос и отвечает:
     - Љак не помнить, сэр ‹естер! •удаЯ была бы у менЯ памЯть, сэр  ‹естер,
если б Я вас не помнил.
     - ‚от смотрю Я на тебЯ, „жордж ђаунсуэлл, - с трудом  выговаривает  сэр
‹естер, - и вижу тебЯ мальчуганом  в  —есни-“олде...  Ясно  помню...  совсем
Ясно.
     Ћн смотрит на кавалериста, пока слезы не выступают у него на глазах,  а
тогда снова поворачивает голову к окну, за которым падает мокрый снег.
     - Џростите, сэр ‹естер, - говорит кавалерист, - но, может, вы разрешите
мне приподнЯть вас немножко? Џозвольте  мне  передвинуть  вас,  сэр  ‹естер,
чтобы вам было удобней лежать.
     - Џожалуйста, „жордж ђаунсуэлл... будь так добр.
     Љавалерист обхватывает его руками, как ребенка,  легко  приподнимает  и
укладывает, повернув лицом к окну, чтобы ему было удобней смотреть туда.
     - ‘пасибо. ђука у тебЯ легкаЯ - по наследству от  матери  досталась,  -
говорит сэр ‹естер, - а силу сам нажил. ‘пасибо.
     ‚змахом руки он просит „жорджа не уходить. „жордж стоит у кровати молча
- ждет, пока с ним не заговорЯт.
     - Џочему ты хотел скрыть, что вернулсЯ?
     ‘эр ‹естер произносит эти слова очень медленно.
     - ‘казать правду, сэр ‹естер, мне ведь хвастатьсЯ нечем, и Я... Я опЯть
попросил бы вас, сэр ‹естер, если б вы не были  больны,  хотЯ,  надеюсь,  вы
скоро поправитесь, - попросил бы вас, как о милости,  позволить  мне  всегда
скрывать, кто Я такой. џ должен, конечно, объЯснить  -  почему,  но  это  не
трудно угадать и без объЯснений, а они здесь сейчас совсем не ко времени, да
и мне самому не сделают чести. ‹юди по-разному смотрЯт на вещи,  но  с  тем,
что мне хвастатьсЯ нечем, сэр ‹естер, согласЯтсЯ все.
     - ’ы был солдатом, - возражает сэр ‹естер, -  солдатом,  верным  своему
долгу.
     „жордж кланЯетсЯ по-военному.
     - Љоли на то пошло, сэр ‹естер, Я всего только исполнЯл  свой  воинский
долг, повинуЯсь дисциплине, а этого мало.
     - Љак видишь, „жордж ђаунсуэлл, - говорит сэр ‹естер, не  отрываЯ  глаз
от кавалериста, - Я чувствую себЯ плохо.
     - Њне очень грустно слышать и видеть это, сэр ‹естер.
     - ‚ерю. ’ак вот. Ќе говорЯ уж о  моей  давней  болезни,  менЯ  внезапно
разбил паралич. Ќоги немеют, - и он с трудом проводит рукой по  бедру,  -  и
Язык заплетаетсЯ, - и он дотрагиваетсЯ до губ.
     „жордж снова кланЯетсЯ, глЯдЯ на больного с понимающим и  сочувственным
видом. Џеред ними обоими всплывают другие времена, - когда оба они были  юны
(только „жордж гораздо моложе сэра ‹естера) и так же вот  смотрели  друг  на
друга в —есни-“олде, - и оба они сейчас очень растроганы.
     Ќо прежде чем снова умолкнуть, сэр ‹естер, видимо, твердо решил сказать
что-то, о чем думал долго, и теперь  он  пытаетсЯ  немного  приподнЯтьсЯ  на
подушках. ‡аметив это, „жордж снова обхватывает его руками и укладывает так,
как этого хочет больной.
     - ‘пасибо, „жордж. ’ы словно мое второе Я. ‚ —есни-“олде,  „жордж,  ты,
бывало, часто носил за мной запасное ружье. ’ы длЯ менЯ как свой  человек  в
этом моем необычном испытании, совсем свой.
     ЏоднимаЯ сэра ‹естера, „жордж положил его здоровую руку себе на  плечо,
и сэр ‹естер, беседуЯ с ним, не отнимает ее.
     - џ хотел добавить, - продолжает сэр ‹естер, - говорЯ о своем параличе,
Я хотел добавить, что, к сожалению, он совпал  с  небольшим  недоразумением,
которое вышло у нас с миледи. џ  не  хочу  этим  сказать,  что  у  нас  была
размолвка  (никакой  размолвки  не  было),  но  вышло  недоразумение  -   мы
по-разному отнеслись к некоторым  обстоЯтельствам,  важным  только  длЯ  нас
самих, и это на короткое времЯ лишило менЯ общества миледи. Ћна нашла нужным
уехать... Я верю, что она скоро вернетсЯ... ‚олюмниЯ,  Я  говорю  достаточно
внЯтно? џ не могу заставить себЯ правильно произносить слова.
     ‚олюмниЯ отлично его понимает, и в самом деле он говорит гораздо Яснее,
чем этого можно было  ожидать  минуту  назад.  Ћн  изо  всех  сил  стараетсЯ
говорить отчетливо, и это видно по тревожному и напрЯженному  выражению  его
лица. ’олько твердаЯ решимость выполнить  задуманное  помогает  ему  вернуть
себе дар слова.
     - Џосему, ‚олюмниЯ, - продолжает он, - Я желаю  сказать  при  вас,  при
своей старой домоправительнице и друге, миссис ђаунсуэлл,  в  преданности  и
верности которой не усомнитсЯ никто, а также при ее  сыне  „жордже,  который
вернулсЯ и живо напомнил мне о  моей  молодости,  проведенной  в  доме  моих
предков в —есни-“олде... на случай,  если  у  менЯ  будет  второй  удар,  на
случай, если Я не выздоровею, на  случай,  если  Я  потерЯю  и  дар  речи  и
возможность изъЯснЯтьсЯ письменно, хоть и надеюсь на лучшее...
     ‘таруха  домоправительница  беззвучно   плачет;   ‚олюмниЯ   пришла   в
величайшее возбуждение, и  щеки  ее  залиты  Ярчайшим  румЯнцем;  кавалерист
скрестил руки на груди и слегка наклонил голову, и все они слушают  больного
с почтительным вниманием.
     - ...Џосему Я желаю сказать и самым торжественным образом призываю всех
вас в свидетели - начинаЯ с вас, ‚олюмниЯ, - что отношение мое к леди „едлок
не изменилось. —то у менЯ нет никаких оснований обвинЯть ее в чем бы  то  ни
было. —то Я  всегда  питал  к  ней  глубочайшую  привЯзанность,  котораЯ  не
уменьшилась и ныне. ‘кажите это и ей самой и всем. …сли  вы  чего-нибудь  не
доскажете, вы будете виновны в умышленном вероломстве по отношению ко мне.
     ‚олюмниЯ, всЯ дрожа, уверЯет, что буквально исполнит его распорЯжение.
     - Њиледи вознесена так  высоко,  она  так  прекрасна,  так  превосходно
воспитана и образована, она почти во всех  отношениЯх  настолько  выше  даже
лучших из тех женщин, которые ее окружают, что не может не иметь врагов и не
страдать от клеветников. Џусть все они знают, как теперь знаете  вы  с  моих
слов, что Я, будучи в здравом уме и твердой памЯти, не  отменЯю  ни  единого
распорЯжениЯ, сделанного  мною  в  ее  пользу.  џ  не  уменьшаю  наследства,
оставленного ей по моему завещанию. џ не изменил своего отношениЯ к ней, и Я
не признаю недействительным, - хоть и мог бы  признать,  как  видите,  -  ни
единого шага, сделанного мною ради ее блага и счастьЯ.
     ‚ другое времЯ его широковещательнаЯ  декларациЯ  могла  бы  показатьсЯ
смешной, - как и казались раньше  иные  его  декларации,  -  но  теперь  она
производит глубокое, трогательное впечатление. …го благороднаЯ  искренность,
верность,  рыцарское  стремление  защитить  жену,  одержаннаЯ  им  ради  нее
великодушнаЯ   победа   над   горечью   обиды   и   оскорбленной    гордости
свидетельствуют об истинном благородстве,  мужестве  и  честности.  Љогда  в
человеке проЯвлЯютсЯ столь светлые качества, он достоин всЯческого уважениЯ,
все равно, будь он простой ремесленник или высокородный джентльмен. ‚  такие
минуты и тот и другой поднимаютсЯ на одинаковую  высоту,  и  оба  -  простые
смертные - излучают одинаково Яркий свет.
     “томленный напрЯжением, больной откинул  голову  на  подушку  и  закрыл
глаза - только на минуту, не больше, - а потом  снова  начинает  смотреть  в
окно, прислушиваЯсь к глухим  шумам.  Ћн  охотно  принимает  от  кавалериста
мелкие услуги, и тот уже становитсЯ ему необходимым. ќто  получилось  как-то
само собой - никто не сказал об этом  ни  слова,  но  все  понЯтно.  „жордж,
отступив шага на два, чтобы не маЯчить  перед  глазами  больного,  стоит  на
страже за креслом матери.
     „ень угасает. ’уман и моросЯщий дождь, пришедшие  на  смену  снегопаду,
сгущаютсЯ вместе с сумерками, и пламЯ камина бросает все более  Яркие  блики
на стены и мебель. Ќа улицах мрак  сгущаетсЯ  тоже,  вспыхивают  Яркие  огни
газовых фонарей, а упрЯмые маслЯные плошки, которые по сию  пору  удержались
здесь,  вместе  с  полузамерзшим-полурастаЯвшим  источником   своей   жизни,
судорожно мигают, словно разевающие рот огненные рыбы, вытащенные  из  воды.
Ѓольшой свет, целый день подъезжавший по устланной соломой улице  к  входной
двери, чтобы позвонить в колокольчик и "справитьсЯ о здоровье", разъезжаетсЯ
по домам, переодеваетсЯ в вечерние туалеты, обедает и, как уже было сказано,
сплетничает о своем дорогом друге на все новомодные лады.
     Ђ сэру ‹естеру становитсЯ  хуже  -  он  беспокоитсЯ,  мечетсЯ  и  тЯжко
страдает. ‚олюмниЯ зажгла было  свечу  (должно  быть,  ей  так  уж  на  роду
написано - вечно делать не то, что следует), но получила приказ погасить ее,
так как "еще светло". Ќа самом деле сейчас уже совсем  темно,  -  темнее  не
будет и ночью. ‚скоре ‚олюмниЯ делает  новую  попытку  зажечь  свечу.  "Ќет!
Џогасите. …ще светло".
     ‘таруха домоправительница перваЯ догадалась, что  сэр  ‹естер  пытаетсЯ
себЯ уверить, будто еще не поздно.
     - „орогой сэр ‹естер, почитаемый господин мой, - тихонько шепчет она, -
Я обЯзана взЯть на себЯ смелость просить и умолЯть вас ради вашей же  пользы
не лежать в полной темноте, - вы все  прислушиваетесь,  ждете,  а  ведь  так
времЯ тЯнетсЯ еще дольше. Џозвольте мне опустить шторы и зажечь свечи -  вам
тогда будет уютнее. ‘ветло ли, темно ли, а часы  на  колокольнЯх  все  равно
будут отбивать времЯ, сэр ‹естер, и ночь все равно  пройдет.  €  миледи  все
равно вернетсЯ.
     - џ знаю, миссис ђаунсуэлл; но Я слаб... а он уехал так давно.
     - Ќе очень давно, сэр ‹естер. € суток еще не прошло.
     - Ќо сутки - это большой срок. Ѓоже, какой большой!
     Ћн говорит это со стоном, от которого у нее сжимаетсЯ сердце.
     Ћна знает, что сейчас не времЯ  зажигать  Яркий  свет;  слезы  его  она
считает слишком свЯщенными, чтобы даже ей можно было их видеть. € она  сидит
в темноте, не говорЯ ни слова; но немного погодЯ начинает бесшумно двигатьсЯ
по комнате - то помешает угли в камине, то станет у темного окна и посмотрит
на улицу. Ћвладев собой, он, наконец, говорит ей:
     - ‚ы правы, миссис ђаунсуэлл, надо признать то, что есть, -  ведь  хуже
не будет. “же поздно, а они все еще не приехали. ‡ажгите свет!
     ‘вет зажгли, теперь уже не видно, как моросит дождь за  окном,  и  сэру
‹естеру остаетсЯ только прислушиватьсЯ.
     Ќо как он ни болен, как ни подавлен, все замечают, что  он  оживлЯетсЯ,
когда кто-нибудь скажет: надо бы пойти посмотреть, жарко ли  горит  огонь  в
покоЯх миледи, и убедитьсЯ, что все готово к ее  приезду.  ќти  уловки  шиты
белыми нитками, но он  видит  в  них  признак  того,  что  ее  ждут,  и  это
поддерживает в нем надежду.
     Џробило полночь, а вокруг все так же пусто.  ќкипажи  проезжают  в  эту
пору редко, а поздней ночью других звуков в этом квартале обычно не  слышно,
если только какой-нибудь кутила не напьетсЯ до такой степени, что, одержимый
охотой к перемене мест,  забредет  на  эту  промерзшую  улицу  и,  шагаЯ  по
мостовой, приметсЯ во все горле орать  песни.  ‡имнЯЯ  ночь  так  тиха,  что
слушать эту глубочайшую тишину все равно что смотреть в  непроглЯдный  мрак.
…сли откуда-то издалека и доноситсЯ какой-нибудь звук,  он  прорезает  мглу,
словно бледный луч света, а потом безмолвие нависает еще тЯжелее.
     ‚сю челЯдь услали спать (и она не прочь уйти на покой, так как не спала
прошлую ночь), и только миссис ђаунсуэлл дежурит вместе с „жорджем в спальне
сэра ‹естера.  Ќочь  тЯнетсЯ  медленно,  -  вернее,  она  как  будто  совсем
останавливаетсЯ между двумЯ и тремЯ часами, - и тогда мать и  сын  замечают,
что больной все тревожнее жаждет узнать, какова погода, -  ведь  сам  он  не
видит, что делаетсЯ за окном. Џоэтому „жордж, который каждые полчаса обходит
дозором тщательно убранные покои миледи, теперь идет к  двери  вестибюлЯ  и,
выглЯнув на улицу, возвращаетсЯ  с  докладом,  в  котором  как  можно  более
светлыми красками рисует беспросветно ненастную ночь: ведь на самом-то  деле
мокрый снег идет не переставаЯ,  и  даже  на  каменных  тротуарах  скопилось
столько холодной, как лед, слЯкоти, что в ней можно увЯзнуть по щиколотку.
     ‚олюмниЯ  сидит  наверху  в  своей  комнате,  выходЯщей  на  отдаленную
лестничную площадку, куда можно попасть, лишь пройдЯ  еще  два  марша  после
того, как на лестнице кончаетсЯ резьба и позолота, ибо  это  -  комната  длЯ
родственниц, и в ней висит разительно непохожий,  просто  страшный,  портрет
сэра ‹естера, сосланный сюда за свои пороки, а днем  из  нее  можно  увидеть
скучный задний двор, обсаженный кустами,  которые  засохли  и  смахивают  на
какие-то допотопные экземплЯры кустов черного чаЯ, - ‚олюмниЯ сидит наверху,
в своей комнате, одолеваемаЯ всЯческими страхами. Џожалуй, самый главный  из
них - страх перед тем, что будет с  ее  маленьким  доходом,  если,  как  она
выражаетсЯ,  "что-нибудь  случитсЯ"  с  сэром  ‹естером,   ‚   этом   смысле
"что-нибудь" значит только  одно,  а  именно  последнее,  что  вообще  может
случитьсЯ с сознанием любого баронета на этом свете.
     ‘трахи довели ‚олюмнию до того, что она уже не находит в себе  мужества
посидеть у своего камина или улечьсЯ спать в  своей  комнате,  а  принуждена
выйти из нее, обмотав прелестную головку  бесчисленными  платками  и  окутав
прелестную фигурку шалЯми, а выйдЯ, бродить, как привидение, по всему  дому,
особенно по теплым и роскошным покоЯм, убранным длЯ той, котораЯ все еще  не
вернулась. ‚ такую ночь ‚олюмниЯ не  в  силах  выносить  одиночество,  и  ей
сопутствует ее горничнаЯ, которую длЯ того и поднЯли с кровати, а  горничнаЯ
совсем закоченела, до смерти хочет спать и вообще  обижена  судьбой,  ибо  в
силу обстоЯтельств обречена  прислуживать  бедной  родственнице,  тогда  как
мечтает служить у леди с десЯтью тысЯчами  годового  дохода,  -  значит,  не
мудрено, что лицо у нее не очень любезное.
     Љ счастью, их времЯ от времени  навещает  кавалерист  -  когда  обходит
дозором покои миледи, - поэтому хозЯйке с горничной обеспечены  и  защита  и
мужское  общество,  что  очень  приЯтно  в  поздние  часы   ночи.   ‡аслышав
приближающиесЯ шаги, обе они всЯкий раз прихорашиваютсЯ, чтобы встретить его
во всей красе, а в промежутках  между  его  визитами  проводЯт  часы  своего
бдениЯ, то погружаЯсь в кратковременное забытье, то не без озлоблениЯ  спорЯ
о том, валилась ли мисс „едлок, - котораЯ сидит  поставив  ногу  на  решетку
камина, - или не валилась в огонь, когда (к великому ее неудовольствию) была
спасена своим добрым гением - горничной.
     -  Ќу,  как  теперь  чувствует  себЯ  сэр  ‹естер,  мистер  „жордж?   -
осведомлЯетсЯ ‚олюмниЯ, поправлЯЯ на голове капюшон.
     - „а как вам сказать, мисс; сэру ‹естеру, пожалуй, не лучше,  не  хуже.
Ћн очень расстроен и слаб и даже иногда немного бредит.
     - Ђ обо мне спрашивал? - осведомлЯетсЯ ‚олюмниЯ нежным голосом.
     - Ќет, не могу этого утверждать, мисс... то есть  Я  не  слышал,  чтобы
спрашивал.
     - Љакое, поистине, грустное времЯ, мистер „жордж.
     - —то правда, то правда, мисс. Ђ не лучше ли вам лечь спать?
     - Џраво же,  лучше  бы  вам  лечь  спать,  мисс  „едлок,  -  настаивает
горничнаЯ резким тоном.
     Ќо ‚олюмниЯ отвечает: нет! нет! …е могут позвать... она может  внезапно
понадобитьсЯ.  Ћна  никогда  бы  себе  не  простила,  если  бы   "что-нибудь
случилось", а ее бы не оказалось  "на  месте".  Ћна  отказываетсЯ  обсуждать
поднЯтый горничной вопрос,  почему  это  самое  "место"  обЯзательно  должно
находитьсЯ здесь, а не в ее собственной комнате (котораЯ расположена ближе к
спальне сэра ‹естера), но стойко заЯвлЯет, что  останетсЯ  на  месте.  „алее
‚олюмниЯ ставит себе в заслугу, что она "ни одного глаза не сомкнула", - как
будто у нее их двадцать или тридцать, - но это утверждение трудно  примирить
с тем, что всего пЯть минут назад она, без  всЯкого  сомнениЯ,  открыла  оба
глаза.
     ‚от уже бьет четыре часа,  а  вокруг  по-прежнему  пусто,  и  стойкость
‚олюмнии начинает ослабевать или, скорее, усиливатьсЯ, ибо  теперь  ‚олюмниЯ
считает своим долгом подготовитьсЯ к завтрашнему дню,  когда  от  нее  может
потребоватьсЯ многое; в сущности даже, как  ни  стремитсЯ  она  остатьсЯ  на
месте, может быть, ей надлежит пожертвовать  собой  и  покинуть  это  место.
‘ловом, как только кавалерист приходит опЯть и повторЯет: "Ќе лучше  ли  вам
лечь спать, мисс?", а горничнаЯ настаивает еще резче: "‚ам, право же,  лучше
бы лечь спать, мисс „едлок!" - ‚олюмниЯ встает и кротко лепечет: "„елайте со
мной что хотите!"
     Њистер  „жордж,  несомненно,   хочет   проводить   ее   под   ручку   в
предназначенную длЯ родственниц  комнату,  а  горничнаЯ,  несомненно,  хочет
запихнуть ее в постель без  всЯких  церемоний.  ЏринимаютсЯ  соответственные
меры, и кавалерист, обходЯ дозором весь дом, уже больше никого не  встречает
на своем пути.
     Џогода не улучшаетсЯ. ‘ подъезда, с карнизов,  с  парапета,  с  каждого
выступа, столба и колонны падает талый снег.  ‡абившись,  словно  в  поисках
убежища, под притолоку огромной входной двери, под самую дверь, в углы окон,
в каждую укромную щелку и трещину, снег  тает  и  растекаетсЯ.  Ћн  все  еще
падает на крышу, на окно верхнего света, и  даже  проникает  сквозь  оконные
рамы внутрь, и так же размеренно - кап-кап-кап, - как звучат шаги на „орожке
призрака, - капает вниз на каменный пол.
     Љавалерист, в котором безлюдное величие огромного дома -  знакомое  ему
по —еени-“олду - пробудило старые воспоминаниЯ, поднимаетсЯ по  лестницам  и
проходит по парадным комнатам, держа свечу в вытЯнутой  руке.  Ћн  думает  о
том, какие превратности судьбы он пережил  за  последние  несколько  недель,
думает о своих детских годах, проведенных в деревне, и о двух периодах своей
жизни, так странно сомкнувшихсЯ через большой, отделЯющий их друг  от  друга
промежуток времени; он думает об убитом человеке, чей образ еще  жив  в  его
памЯти; думает о женщине, покинувшей эти покои, где все  напоминает  о  том,
что она была здесь еще так недавно; думает о  хозЯине  дома,  который  лежит
наверху, и о вещих словах: "Љто скажет ему правду?" -  думает,  озираЯсь  по
сторонам, - а вдруг ему сейчас  кто-нибудь  померещитсЯ,  и  тогда  придетсЯ
собрать всю свою храбрость, чтобы подойти, прикоснутьсЯ рукой  к  видению  и
доказать себе, что оно обман  чувств.  Ќо  ничего  такого  нет;  все  вокруг
пусто... пусто, как тьма, - и наверху и внизу, -  тьма,  что  его  окружает,
когда  он  вновь  поднимаетсЯ  по  широкой  лестнице;  пусто,  как  гнетущее
безмолвие.
     - ‚се готово к приему миледи, „жордж ђаунсуэлл?
     - ‚се в полном порЯдке, сэр ‹естер.
     - Ќикаких вестей?
     Љавалерист качает головой.
     - Њожет быть, пришло письмо, но о нем забыли доложить?
     ‚прочем, сэр ‹естер и сам понимает, что на это надеЯтьсЯ нечего  и,  не
дожидаЯсь ответа, опускает голову.
     „жордж ђаунсуэлл теперь стал совсем своим человеком длЯ  сэра  ‹естера,
как тот сам сказал несколько часов назад, и в течение всей этой зимней ночи,
пустой и длинной, он времЯ от времени  поднимает  больного  и  перекладывает
поудобнее, а при первом запоздалом проблеске утра, угадав, - тоже  как  свой
человек, - невысказанное желание больного, гасит  свет  и  поднимает  шторы.
„ень возникает как призрак. •олодный, тусклый, сумрачный, он  выслал  вперед
свою  грозную  предвестницу,  мертвенно-бледную  полосу  зари,  и   как   бы
восклицает, предостерегаЯ: "‚ы, бодрствующие в этом доме,  смотрите,  что  Я
вам несу! Љто скажет ему правду?"


        ѓ‹Ђ‚Ђ LIX  

     Џовесть ќстер

     Ѓыло три часа  ночи,  и  отдельные  дома,  раскиданные  по  предместьЯм
‹ондона, начали, наконец, вытеснЯть полЯ и, образуЯ улицы, смыкатьсЯ  вокруг
нас. „ороги совершенно испортились со вчерашнего днЯ, когда мы проезжали  по
ним засветло, так как снег шел и таЯл всю ночь, но энергиЯ моего спутника не
ослабела. Њне чудилось, будто она влечет нас вперед, лишь  немногим  уступаЯ
энергии наших лошадей, и не раз случалось,  что  она  помогала  им.  ‹ошади,
выбившись из сил, то останавливались на  полугоре,  то  боролись  с  бурными
потоками  воды,  и  их  сносило  течением,  то  падали,  поскользнувшись,  и
запутывались в сбруе; но мой спутник всЯкий раз приходил им на помощь, светЯ
своим  фонариком,  и  когда  очередное  дорожное  происшествие  благополучно
заканчивалось, Я неизменно слышала его спокойное: "’рогай, ребЯта!"
     Ќет слов рассказать о том, с какой твердостью и уверенностью в себе  он
руководил нашим возвращением. Ќи разу не поколебавшись в своем  решении,  он
ни разу не приказал остановитьсЯ, чтобы навести справки, пока до ‹ондона  не
осталось всего нескольких миль. Ќо и теперь во  времЯ  редких  остановок  он
ограничивалсЯ лишь двумЯ-тремЯ вопросами; и так мы между  тремЯ  и  четырьмЯ
часами ночи доехали до €злингтона.
     Ќе буду говорить подробно, с каким мучительным чувством неизвестности и
тревоги Я все это времЯ думала о том, что мы с каждой минутой все  больше  и
больше отдалЯемсЯ от моей матери. Џравда,  Я  очень  надеЯлась,  что  мистер
Ѓаккет прав и если он гонитсЯ за „женни, то на это у  него,  наверное,  есть
серьезные причины, и все-таки всю дорогу до ‹ондона Я терзалась сомнениЯми и
недоумением. —то будет, когда мы найдем  эту  женщину,  и  как  нам  удастсЯ
наверстать потерЯнное времЯ - вот вопросы, от которых Я не могла отделатьсЯ,
и когда мы остановились, Я была уже совершенно измучена своими мыслЯми.
     Ћстановились мы на широкой улице, где была стоЯнка карет.  Њой  спутник
заплатил обоим нашим форейторам, которые были так забрызганы грЯзью,  словно
их самих таскали по дорогам, как нашу колЯску, и, коротко объЯснив им,  куда
ее надо отвезти, взЯл менЯ на руки  и  перенес  в  наемную  карету,  которую
выбрал сам.
     - „уша моЯ, - воскликнул он, - да вы, Я вижу, совсем промокли!
     Ђ Я и не заметила этого. Њокрый снег часто проникал под верх колЯски, к
точу же раза два мне пришлось выходить из нее, когда упавшаЯ лошадь билась и
ее поднимали, - так можно ли было удивлЯтьсЯ,  что  Я  промокла?  џ  уверЯла
мистера Ѓаккета, что это пустЯки, но наш возница - его знакомый, - не слушаЯ
моих уговоров, сбегал к себе в конюшню и принес охапку чистой сухой  соломы.
…е бросили в карету, хорошенько закутали ею мои ноги, и мне  стало  тепло  и
удобно.
     - Ќу, душа моЯ, - сказал мистер Ѓаккет, просунув голову в окно  кареты,
после того как дверцу закрыли, - теперь мы эту женщину нагоним. Њожет  быть,
не очень скоро, но не тревожьтесь. ‚едь вы уверены, что Я  действую  не  без
оснований. Џравда?
     џ и не подозревала, что это за основаниЯ, - не подозревала, как скоро Я
пойму их вполне; но Я уверила его, что всецело на него полагаюсь.
     - ’ак и следует, душа моЯ, - отозвалсЯ он. - € вот  что  Я  вам  скажу!
…сли вы будете полагатьсЯ на менЯ хоть вполовину меньше, чем Я полагаюсь  на
вас теперь, после того как увидел, какаЯ вы, то этого  с  менЯ  хватит.  Ѓог
мой! ‚едь вы ни капельки не мешаете. ‚ жизни Я не видывал такой девушки ни в
каком кругу, - а Я их много перевидал, в том числе высокопоставленных, но ни
одна не могла бы вести себЯ так, как вели себЯ вы, с тех пор как вас поднЯли
с постели. ‚ы примернаЯ девушка, вот вы кто, -  с  жаром  воскликнул  мистер
Ѓаккет, - примернаЯ!
     џ сказала ему, как Я рада, - а Я действительно  радовалась,  -  что  не
была длЯ него обузой и, надеюсь, не буду и впредь.
     - „уша моЯ, - отозвалсЯ он, - когда девушка так же нежна, как стойка, и
так же стойка, как нежна, - это все, чего Я прошу,  и  больше,  чем  ожидаю.
’огда эта девушка просто царица женщин, и вы как раз такаЯ.
     ‘ этими ободрЯющими словами - они действительно ободрили  менЯ  в  моем
одиноком горе - он влез на козлы, и мы снова тронулись в путь. ѓде мы  ехали
- Я не знала тогда, не знаю и теперь, но мы как будто нарочно выбирали самые
узкие и глухие улицы ‹ондона. ‚сЯкий  раз  как  мистер  Ѓаккет  давал  новые
указаниЯ нашему вознице, Я уже знала, что  мы  сейчас  нырнем  в  еще  более
путаную сеть подобных уличек, и так оно неизменно оказывалось.
     €ногда мы выезжали на довольно широкий проспект или направлЯлись к Ярко
освещенному  зданию,  более  крупному,  чем  все  соседние  дома.  ’огда  мы
останавливались у подъезда учреждениЯ, подобного тем,  в  какие  заезжали  в
первый час нашего пути, и Я видела, как мой спутник совещаетсЯ  с  какими-то
людьми. Ѓывало и так, что, пройдЯ куда-то  под  воротами  или  обогнув  угол
улицы, он таинственно махал своим зажженным фонариком. ’ут на его свет  роем
бабочек слетались другие огоньки, и снова начиналось совещание.  Њало-помалу
круг, в  пределах  которого  мы  вели  поиски,  как  будто  начал  сужатьсЯ.
Џолисмены, стоЯвшие здесь на своих постах, уже знали то,  что  хотел  узнать
мистер Ѓаккет, и указывали, куда надо направитьсЯ. Ќаконец  мы  остановились
надолго, так как беседа его  с  одним  из  этих  полисменов  вышла  довольно
длинной и, видимо, интересной, судЯ по тому, как он времЯ от  времени  кивал
головой. ‡акончив совещание, он подошел ко  мне  с  очень  деловым  и  очень
сосредоточенным видом.
     - Ќу, мисс ‘аммерсон, - сказал он мне, - Я знаю, вы не испугаетесь, что
бы ни случилось. Ќе к чему рассказывать вам все, - скажу только, что  теперь
мы эту женщину выследили и вы можете мне понадобитьсЯ с минуты на минуту. Ќе
хочетсЯ вас беспокоить, душа моЯ, но вы в силах немного пройти пешком?
     џ, конечно, сейчас же вышла из кареты и взЯла его под руку.
     - €дти тут довольно трудно, - сказал мистер Ѓаккет, - не спешите.
     џ растерЯнно и  торопливо  озиралась  по  сторонам,  не  понимаЯ,  куда
попала, и все же, когда мы переходили какую-то улицу, мне показалось,  будто
Я узнаю ее.
     - Њы на •олборне? - спросила Я.
     - „а, - ответил мистер Ѓаккет. - “знаете вы улицу за тем углом?
     - ЉажетсЯ, это ЉанцлерскаЯ улица.
     - Џравильно! ’ак ее окрестили когда-то, душа моЯ, -  подтвердил  мистер
Ѓаккет.
     Њы свернули на нее, увЯзаЯ в мокром  снегу,  и  Я  услышала,  как  часы
пробили половину шестого. Њы шли молча и так быстро, как только  можно  было
идти по такой скользкой дороге, как  вдруг  какой-то  встречный  прохожий  в
плаще остановилсЯ на узком тротуаре и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить
менЯ. ‚ тот же миг Я услышала возглас удивлениЯ и  свое  имЯ,  произнесенное
мистером ‚удкортом. џ сразу узнала его голос.
     Ѓыло так неожиданно и так... не знаю, как сказать - то ли  приЯтно,  то
ли больно встретить его поздней ночью, после моих  лихорадочных  странствий,
что Я не смогла удержатьсЯ от слез. Њне почудилось, будто Я попала  в  чужую
страну и там вдруг услышала его слова:
     - „орогаЯ мисс ‘аммерсон, вы ли это? Љак случилось, что вы на  улице  в
такой час и в такую погоду?
     Ћн слышал от опекуна, что менЯ вызвали по какому-то  срочному  делу,  и
сам сказал мне это, чтобы избавить менЯ от всЯких объЯснений.  Ђ  Я  сказала
ему, что мы только что вышли из экипажа и теперь идем... но, не  знаЯ,  куда
мы идем, Я запнулась и взглЯнула на своего спутника.
     - ‚идите ли, мистер ‚удкорт, - проговорил он, называЯ моего собеседника
по фамилии, так как расслышал, как Я произнесла ее в разговоре, - мы  сейчас
собираемсЯ свернуть в следующий переулок. €нспектор Ѓаккет.
     Ќе обращаЯ вниманиЯ на мои возражениЯ, мистер ‚удкорт  сбросил  с  себЯ
плащ и накинул его мне на плечи.
     - •орошо сделали, - поддержал его мистер Ѓаккет, - очень хорошо.
     - Њожно мне вас проводить? - спросил мистер ‚удкорт, не знаю  только  -
менЯ или моего спутника.
     - Ѓог мой! - воскликнул мистер Ѓаккет, отвечаЯ и за менЯ и за  себЯ.  -
Љонечно, можно.
     ‚се это было сказано в одно  мгновение,  и  дальше  Я  шла  между  ними
обоими, закутаннаЯ в плащ.
     - џ только что от ђичарда, - сказал мистер ‚удкорт. - ‘идел  у  него  с
десЯти часов вечера.
     - Ћ господи, значит он болен!
     - Ќет, нет, он не болен, уверЯю вас, но, правда, не совсем хорошо  себЯ
чувствует. ‘егоднЯ он расстроилсЯ, ослабел, - вы  знаете,  он  иногда  очень
волнуетсЯ и устает, - вот Ђда и послала за мной, по своему обыкновению; а Я,
вернувшись домой, увидел ее записку и сразу же направилсЯ в  эти  краЯ.  Ќу,
что вам еще сказать? Ќемного погодЯ ђичард так  оживилсЯ,  а  ваша  Ђда  так
этому обрадовалась и была так уверена, что это дело моих рук,  -  хотЯ,  бог
свидетель, Я тут совершенно ни при чем, - что Я сидел  у  них,  пока  он  не
заснул и не проспал несколько часов крепким сном. ‘толь же крепким, надеюсь,
каким сейчас спит Ђда!
     Ћн говорил о них как о своих близких друзьЯх,  был  непритворно  предан
им, внушил доверие моей дорогой девочке, воспылавшей к нему  благодарностью,
и всегда ободрЯл ее, а Я... могла ли Я сомневатьсЯ, что все  это  свЯзано  с
обещанием, которое он дал мне? Љакой Я была бы  неблагодарной,  если  бы  не
вспомнила слов, которые  он  мне  сказал,  когда  был  так  взволнован  моей
изменившейсЯ внешностью: "‚ы доверили его мне, и ваше  поручение  Я  почитаю
свЯщенным!"
     Њы опЯть свернули в узкий переулок.
     - Њистер ‚удкорт, - сказал мистер Ѓаккет, внимательно присматриваЯсь  к
нему  на  ходу.  -  мы  сейчас  должны  зайти  по  делу  к  одному  торговцу
канцелЯрскими принадлежностЯми, некоему мистеру ‘негсби.  Љак,  да  вы  его,
оказываетсЯ, знаете?
     Ћн был так наблюдателен, что, назвав эту фамилию, сразу же догадалсЯ по
лицу мистера ‚удкорта, что тот знает торговца.
     - „а, Я немного знаком с ним и заходил к нему сюда.
     - Џрекрасно, сэр! - проговорил  мистер  Ѓаккет.  -  ’ак  позвольте  мне
ненадолго оставить мисс ‘аммерсон с вами, а Я пойду поговорить с ним.
     Џоследний из полисменов, с  которыми  совещалсЯ  мистер  Ѓаккет,  молча
стоЯл сзади нас. џ его не замечала, пока он не вмешалсЯ в разговор - когда Я
сказала, что, кажетсЯ, кто-то плачет здесь поблизости.
     - Ќе пугайтесь, мисс, - промолвил он. - ќто служанка ‘негсби.
     - ‚идите ли, - объЯснил мистер Ѓаккет,  -  с  этой  девушкой  случаютсЯ
припадки, и нынче ночью ей туго пришлось. ќто очень досадно, потому что  мне
нужно получить от  нее  кое-какие  сведениЯ;  так  что  придетсЯ  как-нибудь
привести ее в чувство.
     - Ќо, если бы не она, мистер Ѓаккет, все в  доме  давно  завалились  бы
спать, - сказал полисмен. - Ћна тут голосила чуть не всю ночь, сэр.
     - —то правда, то правда, -  согласилсЯ  тот.  -  Њой  фонарь  догорает.
Џосветите-ка мне своим.
     ‚се это говорилось шепотом, неподалеку от того дома, из которого  глухо
доносились стоны и плач. Њистер Ѓаккет подошел к двери, которую  полицейский
осветил маленьким кругом света, и постучал.
     „верь открыли только после того, как он постучал два раза, и он вошел в
дом, а мы остались на улице.
     - Њисс ‘аммерсон, - сказал мистер ‚удкорт, - прошу вас,  позвольте  мне
остатьсЯ с вами, только не сочтите менЯ навЯзчивым.
     - ‚ы очень добры, - ответила Я. - Њне нечего скрывать от вас, и если  Я
теперь что-то скрываю, так это чужаЯ тайна.
     - ќто Я хорошо понимаю. ‚ерьте мне, Я останусь при вас  только  до  тех
пор, пока не почувствую себЯ лишним.
     - џ во всем доверЯю вам, - сказала Я. - џ знаю и глубоко чувствую,  как
свЯто вы исполнЯете свое обещание.
     Ќемного погодЯ маленький круг света засиЯл  вновь,  и,  освещенный  им,
мистер Ѓаккет подошел к нам; лицо у него было серьезное.
     - Џойдемте, пожалуйста, туда, мисс ‘аммерсон, - сказал он, - погрейтесь
у огонька. Њистер ‚удкорт,  мне  сказали,  что  вы  -  врач.  Ѓудьте  добры,
осмотрите эту девушку, - может, удастсЯ привести ее в чувство? “ нее  где-то
спрЯтано письмо, которое мне очень нужно. ‚ ее сундуке  письма  нет,  должно
быть она носит его с собой, но сейчас она так скорчилась и съежилась, что до
нее трудно дотронутьсЯ, не сделав ей больно.
     Њы все трое вошли в дом. ‚ этом доме было не только холодно и сыро,  но
и душно. ‚ коридоре за дверью  стоЯл  перепуганный,  расстроенный  маленький
человек в сером сюртуке, очень вежливый, с мЯгким голосом.
     - Џройдите, пожалуйста, вниз,  мистер  Ѓаккет,  -  сказал  он.  -  ‹еди
извинит менЯ за то, что Я веду вас в кухню,  -  в  будни  она  заменЯет  нам
гостиную. ‚ чулане при кухне обычно спит ѓусЯ; она и сейчас там, беднЯжка, и
так мучаетсЯ, просто ужас!
     Њы стали спускатьсЯ по лестнице, а за нами следовал  мистер  ‘негсби  -
так звали маленького человека, как Я скоро узнала. ‚  кухне  у  огнЯ  сидела
миссис ‘негсби и глаза у нее были очень красные, а лицо очень суровое.
     - Љрошечка, - начал мистер ‘негсби, входЯ следом за нами, - не лучше ли
нам прекратить, - говорЯ напрЯмик, дорогаЯ, - прекратить вражду хоть на одну
минутку за всю эту длинную ночь?  Љ  нам  пришли  инспектор  Ѓаккет,  мистер
‚удкорт и одна леди.
     Њиссис ‘негсби очень удивилась, да и немудрено, и,  оглЯдев  нас  всех,
бросила особенно недружелюбный взглЯд на менЯ.
     - Љрошечка, - продолжал мистер ‘негсби, присев в самом дальнем  углу  у
двери, словно он считал, что, садЯсь на стул у  себЯ  дома,  позволЯет  себе
некоторую вольность, - ты,  может  быть,  спросишь  менЯ,  почему  инспектор
Ѓаккет, мистер ‚удкорт и  эта  леди  зашли  в  переулок  Љукс-Љорт  в  такой
неурочный час? Ќе знаю. Ќе имею ни малейшего понЯтиЯ. …сли бы мне и сказали,
почему, Я все равно ничего бы не понЯл, и лучше пускай не говорЯт.
     Ћн сидел, опустив голову  на  руку,  и  казалсЯ  таким  жалким,  а  мое
поЯвление здесь, очевидно,  было  столь  нежелательным,  что  Я  уже  хотела
извинитьсЯ, как вдруг мистер Ѓаккет решил вмешатьсЯ.
     - ‚от что, мистер ‘негсби, - начал он, - подите-ка вы сейчас с мистером
‚удкортом и позаботьтесь о своей ѓусе...
     -  "‘воей  ѓусе",  мистер  Ѓаккет!  -  воскликнул  мистер  ‘негсби.   -
Џродолжайте, сэр, продолжайте в том же духе. ’ого и глЯди, менЯ заподозрЯт и
в том, что она "моЯ".
     -  „ержите  свечу,  -  продолжал  мистер  Ѓаккет,  не  исправив   своей
оплошности, - или держите девушку и вообще помогайте, когда вас попросЯт. ‚ы
безусловно будете делать все это охотно, потому что  вы  человек  учтивый  и
мЯгкий, сами знаете, и сердце ваше  полно  сочувствиЯ  к  ближнему.  (Њистер
‚удкорт, осмотрите ее, пожалуйста, и если вам удастсЯ найти письмо,  отдайте
его мне как можно скорее.)
     Њистер ‚удкорт и мистер ‘негсби вышли, а мистер Ѓаккет, ни на минуту не
умолкаЯ, заставил менЯ сесть в углу у камина и снЯть  сырые  башмаки,  потом
повесил их сушитьсЯ на каминную решетку.
     - Ќе огорчайтесь, мисс, что миссис ‘негсби встретила  вас  не  очень-то
приветливо, - проговорил он, - ведь все  дело  в  том,  что  она  давно  уже
находитсЯ в заблуждении. Ћна это  скоро  поймет,  -  что  будет  не  слишком
приЯтно длЯ столь здравомыслЯщей особы, как она, - ибо Я сейчас  объЯсню  ей
все. - ‘тоЯ у камина со своей мокрой шлЯпой и моими шалЯми  в  руках  и  сам
смахиваЯ на ворох мокрого трЯпьЯ, он обратилсЯ с речью к миссис  ‘негсби:  -
Џервое, что  Я  вам  скажу,  как  замужней  женщине,  притом  одаренной  так
называемыми чарами, - помните песню: "Џоверьте, когда б эти милые чары..." и
так далее? - полно, вы же знаете эту песню, раз ее знают в свете, и  зрЯ  вы
будете мне твердить, что не вращаетесь  в  светском  обществе,  -  так  вот,
значит, первое, что Я вам скажу, как женщине, одаренной чарами и прелестЯми,
- которые, заметьте, должны бы внушить вам веру в себЯ, -  это  то,  что  вы
сами во всем виноваты.
     Њиссис ‘негсби испуганно посмотрела на него, но немного  смЯгчилась  и,
запинаЯсь, спросила, что хочет этим сказать мистер Ѓаккет.
     - —то хочет этим сказать мистер Ѓаккет? - повторил он, а Я  увидела  по
его лицу, что он, и болтаЯ, все времЯ прислушивалсЯ к тому, что делалось  за
стеной, стараЯсь угадать, нашлось ли  письмо,  -  увидела  и  взволновалась,
понЯв, какое большое значение оно имеет. - ‘ейчас  Я  вам  объЯсню,  что  он
хочет сказать,  сударынЯ.  Џойдите-ка  посмотрите  спектакль  "Ћтелло".  ќта
трагедиЯ - самаЯ длЯ вас подходЯщаЯ.
     Њиссис ‘негсби в искреннем недоумении спросила: почему?
     - Џочему? - повторил мистер Ѓаккет. - Ђ потому, что вы кончите тем  же,
если не возьмете себЯ в руки. „а что говорить - ведь в  этот  самый  момент,
пока Я тут с вами беседую, у вас душа не на месте и в голове вертЯтсЯ всЯкие
мысли насчет этой вот молодой леди.  Ђ  сказать  вам,  кто  она  такаЯ?  Ќу,
слушайте: вы, что называетсЯ, женщина большого ума, хотЯ коли на  то  пошло,
душа у вас слишком велика длЯ тела, - так и выпирает, - и вы менЯ знаете,  а
также помните, в каком доме вы виделись со мной на днЯх и о чем шла  речь  в
той компании. ‚едь помните? „а! Џрекрасно. ’ак вот, эта молодаЯ  леди  -  та
самаЯ, о которой тогда шла речь.
     Њиссис ‘негсби, видимо, понЯла его слова лучше, чем Я могла их понЯть в
то времЯ.
     - Ђ ’упица, иначе говорЯ „жо, был замешан в этом деле, и только  в  нем
одном; и переписчик, которого вы знали, был тоже замешан  в  этом  деле,  но
только в нем; и ваш супруг, который разбиралсЯ во всем этом не  больше,  чем
ваш прадедушка, был замешан (покойным мистером ’алкингхорном,  своим  лучшим
заказчиком) именно в этом деле, и только в нем; и всЯ эта злобнаЯ орава была
замешана все в том же самом деле, но только в  нем  одном.  €  вот  замужнЯЯ
женщина, столь одареннаЯ прелестЯми, сама замазывает  себе  глазки  (да  еще
такие блестЯщие!) и бьетсЯ изЯщной головкой об стену. Ќу, знаете, мне  прЯмо
стыдно за вас! (Џора бы уж мистеру ‚удкорту найти письмо.)
     Њиссис ‘негсби покачала головой и приложила платок к глазам.
     - ‚ы думаете, это все? - с жаром продолжал мистер  Ѓаккет.  -  Ќет,  не
все. ‘мотрите, что вышло. „ругаЯ особа, тоже замешаннаЯ в этом деле и только
в нем одном и попавшаЯ  в  очень  тЯжелое  положение,  приходит  сюда  нынче
вечером, разговаривает с вашей служанкой и передает ей бумагу, за которую  Я
и ста фунтов не пожалел  бы  отдать.  Ђ  что  делаете  вы?  ‚ы  прЯчетесь  и
подглЯдываете за ними, а потом налетаете на девчонку -  знаЯ,  какаЯ  у  нее
болезнь и каким пустЯком можно вызвать приступ, - налетаете так неожиданно и
с такой Яростью, что она, черт подери, валитсЯ наземь в припадке, да  так  и
валЯетсЯ до сих пор, а ведь чьЯ-то человеческаЯ жизнь, быть  может,  зависит
от одного ее слова!
     Ћн говорил все это так внушительно, что Я невольно сжала  руки,  и  всЯ
комната закружилась передо мной. Ќо это сразу  же  прошло.  ‚ернулсЯ  мистер
‚удкорт, отдал мистеру Ѓаккету какую-то бумажку и снова ушел.
     - Ќу, миссис ‘негсби, единственное, чем вы можете искупить свою вину, -
сказал мистер Ѓаккет, быстро бросив взглЯд на бумажку, - это  оставить  менЯ
здесь вдвоем с этой молодой леди - Я  хочу  с  ней  поговорить.  €  если  вы
знаете, как помочь джентльмену, который возитсЯ  в  чулане,  или  чем  можно
привести в чувство девушку, да поскорее, действуйте как  можно  проворней  и
усердней!
     Њиссис ‘негсби немедленно вышла, а он закрыл за нею дверь.
     - ’