ро обернулсЯ, но без малейшего испуга. ’о был  шпильман.  Ћн
сидел верхом на гнедой лошади,  к  седлу  были  приторочены  разукрашенный
колчан и лук, и его чуть раскосые глаза  весело  смотрели  на  сеньора  де
”аньеса, в то времЯ как правой рукой он перебирал струны двухрЯдной лютни;
вдруг звуки стали громче, и будто громом органа наполнилсЯ лес, и шпильман
запел:

   Љак даль благотворна
   ‘ердцам опаленным!
   ЏолЯны в лесу - изумрудный ковер.

   ‚сех молний чудесней
   Љлинок мой! € песню, о радость,
   Џропой мне! Ћ тайна леснаЯ,
   “ста мне целуй, завораживай взор!

   ‚ешние ветры, осени листьЯ,
   ‚ерсты и годы, рыцарЯ рок!
   ѓлЯнь - в отдаленье замки, селеньЯ
   ‘пЯт в стороне от дорог.

   …ще лилась песнЯ и мощно звучали  струны.  Ќо  певец  исчез.  ЏоследнЯЯ
строфа стихала, удалЯЯсь, доносилась откуда-то с дальней опушки.

   ‘раженьЯ, скитаньЯ
   € утренней ранью призывные звуки
   ‡вонкого рога.
   Љак дышитсЯ в мире легко и широко!
   € вновь в отдаленье рощи, селеньЯ
   ‘пЯт в стороне от дорог.

   ‘еньору де ”аньесу почудилось, что он снова видит  певца,  это  длилось
несколько мгновений:  шпильман  ехал  по  левому  краю  прогалины  в  тени
деревьев. Ќо теперь далекий всадник, казалось, играл уже не  на  лютне,  а
водил смычком по скрипке - ее щемЯще-сладкие звуки взмыли, ликуЯ, ввысь  и
там угасли. Ђ он сам повернулсЯ в седле и смотрел  издали  на  сеньора  де
”аньеса. Ќо поскольку солнце заливало прогалину  уже  по-вечернему  косыми
лучами, а шпильман смотрел из лесного полумрака, глаз его не было видно, и
рыцарю на какую-то долю секунды показалось, что  на  него  устремлены  две
пустые глазницы.
   Џотом все стихло.
   Ѓудто какому-то скульптору-фантасту пришла в  голову  страннаЯ  причуда
поставить здесь, в лесной глуши, памЯтник последнему человеку, нашедшему в
себе силы заглЯнуть в глаза живому дракону, - так  недвижно  сидел  сеньор
ђуй у опушки на неподвижном коне.
   Љрасива была эта статуЯ с алым копьем в руке, увенчанным флажком. —ерты
лица были сглажены, умиротворены и спокойны, взглЯд устремлен чуть  ввысь,
в направлении росших на горном отроге в конце  прогалины  деревьев,  будто
взбиравшихсЯ вверх по гребню, уступ за уступом,  и,  несмотрЯ  на  большое
отдаление, рисовавших на фоне неба четкий узор тонких ветвей. ѓордой  была
осанка всадника, возвышавшегосЯ на краю опушки, он сидел в седле  прЯмо  и
чуть напрЯженно, что хорошо гармонировало с изогнутой шеей могучего  конЯ.
’усклым серебрЯным светом отливала рыцарскаЯ кольчуга. ‚ них и в  самих-то
по себе, в коне и всаднике, была уже некаЯ торжественность - здесь, в этом
полном безмолвии, в сиЯнии  косых  закатных  лучей,  протЯнувшихсЯ  к  ним
сквозь вЯзь древесных крон; но строгое это великолепие подчеркивалось  еще
и мерцанием пурпурной уздечки и поводьев, недвижно покоившихсЯ в красивой,
затЯнутой в перчатку руке, и золотисто-зеленым  блеском  низко  свисавшего
чепрака.
   ‚ глубоком  безмолвии  этих  лесов,  лишь  изредка  нарушаемом  птичьим
криком, тем Явственней звучал, поднимаЯсь и ширЯсь, их собственный голос -
звучал меж древесных стволов, в разгоравшемсЯ закатным  золотом  воздушном
просторе над этой обрамленной деревьЯми  полЯной  с  фиолетовыми  глазками
безвременников,  под  громоздЯщимисЯ  вдали  над  лесом  остриЯми  утесов,
отражавшими  сиЯние  упавшего  на  них  вечернего  огнЯ.  Ќе   от   плавно
опускающегосЯ листа исходил этот собственный голос лесов, не от того,  что
шелохнулсЯ куст или опасливо и грациозно юркнула белка  в  листву;  скорее
это дышала и жила сама  землЯ  или  слышалось,  как  непрестанно  струитсЯ
сквозь кроны небесный свет, да, может  быть,  еще  перешептывались  совсем
диковинные и еле видимые крохотные существа, что уютно устроились  во  все
удлинЯвшейсЯ тени мухомора, скрестив лапки на брюшке.
   € только их взглЯды, взглЯды таких вот существ, хрупкие, как стекло,  и
вездесущие, покоились на  одинокой  статуе  у  лесной  опушки.  ’олько  им
довелось увидеть легкую улыбку, игравшую на умиротворенном лице  всадника,
- единственное движение, оживившее его черты  за  все  долгие  полчаса.  Ђ
предназначалась  эта  улыбка  отважному  и  благородному  другу  ѓамурету,
вольному рыцарю из ”ронау, куратору Ћрта и  правителю  ‚айтенека,  однажды
спросившему его, в чем же будет конечное оправдание тЯжкого  похода,  если
не взЯть награды.
   ‚от и все, что случилось за эти полчаса,  что  подавало  хоть  какие-то
признаки движениЯ, жизни, - да еще постепенный переход  дневного  света  в
красноватый вечерний сумрак, стлавшийсЯ низко по земле и широкими полосами
вползавший  меж  стволов  в  лес,  отчего  озарЯлись  изнутри  кусты,  как
изумрудные гроты, а еще выше, на ветвЯх рЯбины,  вспыхивал  красный  пучок
осенних плодов.
   Destrier поднЯл правую переднюю ногу, глухо топнул  широким  копытом  и
беспокойно заскреб землю.
   Љогда он так сделал во второй  раз,  а  господин  и  бровью  не  повел,
могучий конь повернулсЯ в ту сторону, откуда  они  пришли,  и  тронулсЯ  в
путь.
   ђуки сеньора де ”аньеса оставались недвижны.
   Њедленно прошел конь сквозь густеющие  сумерки  долины,  на  другом  ее
конце углубилсЯ в кусты, зашуршавшие по стременам, и, удалЯЯсь от  опушки,
начал подниматьсЯ вверх по плоскому, поросшему альпийскими травами склону.
Ћни ехали теперь прЯмо на  закат,  и  пылающий  горизонт  погружал  лес  в
глубокий чернильный мрак. Ђ в противоположной стороне, лицом  к  закатному
пожару, уже взошла на небо луна и плавала,  стеклЯннаЯ  и  лоснистаЯ,  над
бескрайними далЯми, и свет ее отовсюду  лилсЯ  в  долины,  оттенЯЯ  в  них
каждый выем.
   Ѓудто   выступаЯ   впереди   торжественной   погребальной    процессии,
выстроившейсЯ за ним в двойном освещении меркнущего и восходЯщего  светил,
медленно ехал сеньор ђуй по холму, по траве, блестевшей в  лунном  сиЯнии,
как жидкие волосы.  €  пышной,  пестрой  была  процессиЯ  за  его  спиной:
мерцание доспехов, облитых светом луны, расплавленным  серебром  затоплЯло
маслЯнистый блеск парчи, робкое свечение шелка. € все со  своими  флажками
на древках копий. ‚се со своими дамами, чьЯ прелесть оттенЯлась  луной.  €
смуглолицые враги из свЯщенной земли тоже ехали меж ними, в Ярких  одеждах
и тюрбанах, с луками в руках, и  все  они  походили  на  шпильмана.  Ќо  и
шпильманов было много в этой толпе, то тут, то там  всплескивалось  пение,
смеЯлись дамы,  аплодировали  господа,  и  каждаЯ  новаЯ  песнЯ  была  как
последний всплеск, будто все они вдруг спохватывались и понимали, что  это
никогда больше не повторитсЯ. €ссинЯ-черные и белокурые волосы  выбивались
из-под кружевных и раззолоченных чепцов, и  по  бережной  поступи  статных
иноходцев видно было, с каким тщанием объезжали их некогда  длЯ  этих  дам
минувших времен.
   ’ам были и короли, один из них слепой, и так как он был гостем  другого
королЯ, когда разразилась война, этот слепой всадник ехал с войском своего
друга,  не  стремЯсь  вослед  никакой  воинственной  цели,  лишь  влекомый
лучистой  звездой,  великолепным  светилом  чести,   что   с   неотразимым
безжалостным блеском взошло во мраке его угаснувших глаз.
   ‘еньор ђуй в голове процессии уже далеко  углубилсЯ  в  лес  (но  своей
зарубки на коре дерева ему не пришлось отыскивать, потому что destrier сам
нашел дорогу), когда середина пестрой кавалькады достигла в  лунном  свете
вершины холма. € эту середину составлЯли химеры. €х приход всегда означает
смену времен, и вот они снова тут  все  собрались,  диковинные  фигуры,  в
которых соединились и коза,  и  волк,  и  лев,  и  летучаЯ  мышь.  Ќе  без
достоинства шествовали они по вершине, и  тускло  поблескивали  их  когти,
растопыренные крыльЯ, заостренные уши, длинные шеи. ’ак они  и  спускались
по склону холма и исчезали в лесу, а  наверху  в  свете  луны  еще  текли,
колыхаЯсь,  толпы,  степенно  и  неспешно,  как  и  полагаетсЯ  при  таком
торжественном поводе. Џравда, времЯ от времени  дамы  и  господа,  ехавшие
позади, посылали веселую шутку  вослед  химерическим  страшилищам,  но  те
невозмутимо продолжали  путь,  будто  щеголЯЯ  своим  чопорным  редкостным
великолепием.
   ‚ лесу настороженно замерли звери, вытаращив глаза, похожие на  большие
черные шпанские вишни, - ведь лесное зверье видит все духовное  во  плоти.
Џышный караван провожали  умным  и  вещим  взглЯдом  разнообразные  твари,
высовывавшие острые мордочки из-под корней или свешивавшие  их  сверху,  с
древесных  сучьев,  на  которых  они  сидели  в  полосах  лунного   света,
беззаботно болтаЯ лапками.
   ‘еребрЯные звуки рога тихо поплыли в  воздухе,  будто  сопровождаЯ  эту
похоронную процессию, вступавшую теперь в березнЯк и низину. Џод  копытами
шедшего впереди конЯ, как металлические  пластинки,  поблескивали  влажные
палые листьЯ. ‘еньор ђуй сидел в седле прЯмо, осанка  его  была  гордой  и
неприступной. ’ак он ехал и час спустЯ, когда снова затрубили в рог, и так
подъехал  к  высоким  деревьЯм,  освещенным  желтыми  Языками  пламени,  и
остановилсЯ в трех шагах от костра, такой же недвижный,  как  и  прежде  в
лесу.  …го  взглЯд  скользнул  поверх   Џатрика   и   поверх   стремЯнных,
остановившись на верхушках деревьев. Ќа блестЯщей шее конЯ,  на  кольчуге,
на кончике копьЯ плЯсали отблески огнЯ.
   Џатрик поначалу тоже как бы окаменел;  хотЯ  благополучное  возвращение
сеньора избавило его от поистине  мучительных  тревог,  Явление  это  было
слишком уж странным. Џотом он рванулсЯ к господину, слуги за ним,  сеньору
ђодриго помогли спешитьсЯ, снЯли с него доспехи. Ћн опрокинул  два  полных
кубка вина, паж спешно постлал ложе, господин рухнул на него и проспал  до
следующего полуднЯ.
   ’огда они свернули стоЯнку, чтобы отправитьсЯ в путь, прочь из леса,  и
теперь уже торопили коней. …хали вниз по течению ручьЯ, вечером на  закат,
пылавший меж листьев и стволов, и не прошло и недели, как они добрались до
прежней своей стоЯнки у выхода ручьЯ из леса, и снова, как тогда, затрещал
костер под старыми суковатыми деревьЯми на краю опушки, на том  же  самом,
все еще обугленном месте.
   Ћтсюда  забрали  влево,  спустились  на  открытую  равнину   и   ехали,
согреваемые летним теплом, чье мЯгкое излучение, казалось, еще усилилось в
тихих долинах, до которых они наконец добрались. Ћсени здесь почти еще  не
чувствовалось.  ѓусто  и  сочно  зеленели   высокие   травы,   расстилаЯсь
переливчатым ковром вплоть до опушки, источаЯ  вдоль  ручьев,  многократно
прорезавших эту равнину, терпкий и тонкий аромат, присущий здешним цветам;
в зеркале ручьев  темнела  прибрежнаЯ  зелень  и  становилась  глубже,  на
оттенок ближе к бурой черноте дна, высвечиваемого солнцем. ’еперь  поехали
спокойней, не спеша. ‘еньор ђуй молчал и  глЯдел  на  обочину  дороги,  на
медленное, скользЯщее течение ручьЯ.
   “тром они подъехали к  мельнице,  принадлежавшей,  очевидно,  ближайшей
общине. Ќо когда они по пыльной дороге приблизились к строению, оказалось,
что окна его  и  двери  обожжены  дочерна,  переломаны  колеса,  разрушены
амбары. ‚ воздухе еще стоЯл  резкий  запах  обугленного  дерева  -  пожар,
видимо, лишь недавно был потушен дождем.
   †уткой чернотой зиЯло нутро мельницы.
   ‚дали поднималось в небо облако дыма.
   ‘еньор ђуй остановил конЯ и смотрел на разрушенную мельницу.
   - Џатрик, - сказал он потом, - поезжай со стремЯнными к нашей вчерашней
стоЯнке, у последнего селениЯ. ’ам ждите менЯ.
   Џаж, снедаемый тревогой, с видимым усилием сохранЯл самообладание.  …го
широко открытые глаза прикованы были к  горизонту  и  встававшему  на  нем
облаку дыма.
   ‘еньор ђуй подъехал на своем коне вплотную к коню Џатрика и на  секунду
прижал голову мальчика к своему плечу.
   - Ќе беспокойсЯ, сынок, -  сказал  он,  -  Я  буду  осторожен  и  сразу
вернусь, как только все разузнаю. —етверых длЯ этого будет многовато. - €,
велев оседлать боевого конЯ, он взЯл оружие, шлем и щит.
   Ќекоторое  времЯ  они  постоЯли  перед  мельницей.  ‹ошади   беспокойно
переступали с ноги на ногу. Љогда сеньор ђуй после Џатрика протЯнул руку и
стремЯнным, глаза всех троих наполнились ужасом.
   ‚ластной, уверенной рысью понессЯ destrier по  пыльной  дороге.  ‘еньор
ђуй не глЯдел по сторонам.
   Ћднако он не мог не заметить, что селение,  по  которому  он  проезжал,
было выжжено и опустошено. ЏоломаннаЯ, перебитаЯ утварь валЯлась на улице.
Џод каменной лестницей, ведшей в один из домов,  лежал  на  солнце  убитый
человек - местный, судЯ по крестьЯнской одежде; возможно, убили его  перед
собственным домом. Џовсюду видны были следы остервенелого  погрома,  какой
обычно остаетсЯ после набега разбойной шайки.  Destrier  перемахнул  через
обломки прЯлки, вышвырнутой прЯмо на середину дороги. ‘еньор ђуй скакал  в
полном снарЯжении навстречу облаку дыма.  “же  при  въезде  в  селение  он
увидел впереди, на площади, бесчинствующих бандитов  и  их  лошадей,  одни
расталкивали и били крестьЯн, другие выбрасывали из окон сундуки и лари  и
Яростно рылись в содержимом.
   Ќаконец они, как видно, заметили закованного в броню рыцарЯ, потому что
мгновенно взлетели в седло.
   ‘еньор ђуй взЯл копье наперевес и высоко поднЯл щит.
   - Њонтефаль! Њонтефаль! - прогремел его боевой клич.
   € в этой своей атаке он будто нессЯ под сенью  Ярко-белых  разорванных,
хлеставших по ветру знамен. ‘ловно огненные буквы начертаны были  на  этих
знаменах, бившихсЯ над его головой  справа  и  слева,  и  на  каждом  была
заповедь данной однажды клЯтвы:

   "Џомогать притеснЯемым..."
   "‡ащищать вдов и сирот..."

   ‘мысл он едва ли даже и понимал, то были всего лишь слова, сложенные из
золотых букв, слова, распознанные в крайней нужде.
   Љак таран, врезалсЯ обожженный шпорами  destrier  в  гущу  врагов.  „ве
лошади грохнулись наземь, пусто было третье седло, лишь  четвертого  врага
поднЯло на воздух копье. Ѓудто всЯ  молодаЯ  сила  еще  раз  вспенилась  в
сеньоре де ”аньесе, чтобы развеЯтьсЯ навек,  -  так  подхватил  его  вихрь
битвы, когда он, после того как переломилось алое копье, вырвал  из  ножен
меч с  фиолетовым  рогом,  дар  владелицы  ЊонтефалЯ.  џростно  скрежетали
скрестившиесЯ клинки, будто противники хотели вывернуть друг у друга  руки
из предплечий. Ќо тут уже и ободренные крестьЯне начали сбегатьсЯ к  месту
боЯ - может быть, в надежде на новую подмогу, - и  тогда  всЯ  разбойничьЯ
банда рассыпалась, уносЯсь к околице. ‘еньор ђуй рванулсЯ  было  вослед  -
но, к своему собственному удивлению, вдруг  легко  и  мЯгко  повалилсЯ  на
правый бок с конЯ;  он  почувствовал  еще,  как  кто-то  приподнимает  его
голову, ощутил прохладу свежей влаги на губах; но видел он уже только одно
- сочную,  Яркую  зелень  ослепительней  солнца  на  темно-коричневом  дне
последней истомы.