в силах вынести так много ласки, он
опустил голову,  схватил гренок и  длЯ приличиЯ откусил.  Ћна улыбнулась еще
нежнее;  она была счастлива и не спрашивала ни о чем;  не знаЯ,  куда девать
избыток нежности,  она трепала по голове собачонку,  примостившуюсЯ у нее на
коленЯх.
     Ћн  положил гренок на  тарелку.  ЃледнеЯ,  не  поднимаЯ от  пола  глаз,
спросил:
     - Ђ в лицее - что они наговорили тебе?
     - џ им сказала, что все это неправда!
     Ќаконец-то  у  него  разгладилсЯ лоб;  поднЯв  глаза,  он  встретилсЯ с
матерью взглЯдом;  ее взглЯд был доверчив,  и  все же в  нем читалсЯ вопрос,
горело желание утвердитьсЯ в  своем  доверии;  на  немой  этот  вопрос глаза
„аниэлЯ ответили твердо и  недвусмысленно.  ’огда она наклонилась к  нему и,
всЯ светЯсь радостью, тихо сказала:
     - Џочему же,  мой  мальчик,  почему ты  сразу не  пришел ко  мне  и  не
рассказал обо всем, вместо того чтобы...
     Ћна поднЯлась,  не договорив:  в прихожей звЯкнули ключи.  Ћна замерла,
оборотившись к приотворенной двери.  ‘обака,  вилЯЯ хвостом,  скользнула без
лаЯ навстречу знакомому гостю.
     џвилсЯ †ером.

     Ћн улыбалсЯ.
     Ќа нем не было ни пальто, ни шлЯпы; он выглЯдел совершенно естественно,
и можно было побитьсЯ об заклад,  что он живет здесь, что он просто вышел из
своей комнаты.  Ћн глЯнул на „аниэлЯ,  но направилсЯ к  жене и  поцеловал ей
руку, которой она не отнЯла. ‚округ него витал аромат вербены, мелиссы.
     - ‚от и Я, мой друг! Ќо что случилось? Џраво, Я огорчен...
     „аниэль с радостным лицом подошел к нему. Ћн привык любить отца, хотЯ в
раннем детстве долго выказывал матери ревнивую нежность и не желал делить ее
ни  с  кем;  еще  и  сейчас  он  с  безотчетным удовлетворением относилсЯ  к
постоЯнным отлучкам отца: ничто не мешало тогда их близости с матерью.
     - ‡начит, ты дома? —то же мне про тебЯ рассказывали? - сказал †ером.
     Ћн взЯл сына за подбородок и,  хмурЯ брови, долго глЯдел на него, потом
поцеловал.
     ѓоспожа де ”онтанен продолжала стоЯть.  "Љогда он вернетсЯ,  -  сказала
она себе еще неделю назад, - Я его выгоню". …е решимость и ожесточенность не
поколебались ничуть,  но  он  захватил  ее  врасплох,  он  держалсЯ с  такой
обезоруживающей непринужденностью! Ћна не могла отвести от него глаза; боЯсь
признатьсЯ в этом себе самой,  она ощущала,  как ее волнует его присутствие,
как  по-прежнему чувствительна она  к  нежному обаЯнию его взглЯда,  улыбки,
жестов:  это был единственный мужчина ее жизни.  …й в  голову пришла мысль о
деньгах,  и она ухватилась за нее, чтобы оправдать свою пассивность: как раз
утром ей  пришлось пустить в  ход последние сбережениЯ;  она не могла больше
ждать; †ером это знал, он, конечно, принес ей деньги за месЯц.
     Ќе знаЯ, что ответить, „аниэль повернулсЯ к матери и внезапно прочел на
чистом ее лице нечто такое, - врЯд ли он смог бы определить это выражение, -
нечто такое странное,  такое личное,  что  поспешно,  с  каким-то  стыдливым
чувством, отвел глаза. ‚ Њарселе он утратил также и простодушие взглЯда.
     - Џобранить  его,   друг  мой?  -  спросил  †ером,  сверкнув  зубами  в
мимолетной улыбке.
     Ћна не сразу отозвалась. € наконец обронила с мстительной интонацией:
     - †енни была на волосок от смерти.
     Ћн отпустил сына и  шагнул к ней с таким испуганным лицом,  что она тут
же готова была простить ему все,  лишь бы избавить его от боли, которую сама
же хотела ему причинить.
     - Ћпасность миновала, успокойтесь! - вскрикнула она.
     Ћна  заставила себЯ  улыбнутьсЯ,  чтобы поскорее успокоить его,  и  эта
улыбка означала,  по существу,  мгновенную капитулЯцию.  Ћна тотчас сама это
понЯла. ‚се кругом словно ополчилось против ее женского достоинства.
     - Њожете взглЯнуть на  нее,  -  добавила она,  заметив,  как дрожат его
руки. - ’олько не разбудите.
     Џрошло  несколько минут.  ѓ-жа  де  ”онтанен  села.  †ером  вернулсЯ на
цыпочках и плотно прикрыл за собой дверь.  …го лицо светилось нежностью,  но
тревоги уже не было; он опЯть засмеЯлсЯ и подмигнул:
     - …сли б  вы  видели,  как она спит!  ‹ежит на  самом краю,  под щечкой
ладошка.  - …го пальцы очертили в воздухе изЯщные контуры спЯщего ребенка. -
Ћна похудела,  но это даже к лучшему,  она только похорошела от этого, вы не
находите?
     ѓоспожа  де  ”онтанен  не  отвечала.  Ћн  взглЯнул на  нее,  помолчал в
нерешительности, потом воскликнул:
     - „а ведь вы совсем седаЯ, ’ереза!
     Ћна встала и почти подбежала к зеркалу над камином. € правда, оказалось
достаточно двух дней,  чтобы ее  волосы,  уже тронутые сединой,  но  все еще
русые,  совсем побелели на висках и вокруг лба. „аниэль наконец понЯл, что в
облике матери показалось ему с  первой минуты новым,  необъЯснимым.  ѓ-жа де
”онтанен разглЯдывала себЯ,  не  знаЯ,  как к  этому отнестись,  не в  силах
подавить сожаление;  она увидела в  зеркале позади себЯ †ерома,  он улыбалсЯ
ей,  и  это  невольно утешило ее.  …е  седина забавлЯла его;  он  дотронулсЯ
пальцем до белоснежной прЯди, колыхавшейсЯ в свете лампы.
     - Ќичто вам так не идет,  друг мой, ничто так не оттенЯет, - как бы это
получше сказать, - не оттенЯет молодость вашего взглЯда.
     ‘ловно оправдываЯсь,  но прежде всего стараЯсь скрыть удовольствие, она
сказала:
     - Ђх,  †ером,  это  были  ужасные ночи  и  дни.  ‚  среду,  когда  были
испробованы все средства, не оставалось уже никакой надежды... џ была совсем
одна! џ так боЯлась!
     - Ѓедный мой друг! - вскричал он с пылкостью. - џ страшно огорчен, ведь
мне ничего не стоило приехать!  џ  был в ‹ионе в свЯзи с делом,  которое вам
известно,  -  продолжал он с такой уверенностью, что она чуть было не начала
рытьсЯ в  памЯти.  -  џ  совершенно забыл,  что у  вас не было моего адреса.
‚прочем, Я ехал-то всего лишь на сутки, у менЯ даже пропал обратный билет.
     ’ут он вспомнил,  что давно уже не давал ’ерезе денег.  ‚ ближайшие три
недели у него не предвиделось никаких поступлений. Џрикинув, сколько денег у
него сейчас при  себе,  он  не  мог удержатьсЯ от  гримасы;  но  поспешил ей
объЯснить:
     - € всЯ эта поездка оказалась почти впустую,  ни одной серьезной сделки
заключить не  удалось.  џ  все  еще надеЯлсЯ до  последнего днЯ -  да  так и
вернулсЯ не солоно хлебавши. ќти лионские толстосумы так безумно скучны, так
недоверчивы в делах!
     € он принЯлсЯ рассказывать о своей поездке.  ‘очинЯл он щедро, без тени
смущениЯ, получаЯ удовольствие от собственных выдумок.
     „аниэль слушал его;  впервые,  глЯдЯ  на  отца,  он  испытывал чувство,
похожее на  стыд.  Џотом без причины,  без всЯкой видимой свЯзи он подумал о
человеке,  про которого рассказала ему та женщина в Њарселе, - "мой старик",
говорила она,  -  этот женатый мужчина,  с головой ушедший в дела, ЯвлЯлсЯ к
ней  только  днем,  потому что  вечера он  проводил всегда в  обществе своей
"настоЯщей жены".  ‹ицо матери,  слушающей отца, показалось ему в эту минуту
совершенно непонЯтным.  €х взглЯды встретились.  —то прочитала мать в глазах
сына? Ѓыть может, она разобралась в его мыслЯх лучше, чем он сам? ’оропливо,
с легким недовольством она сказала:
     - €ди спать, мой мальчик; ты падаешь от усталости.
     Ћн  повиновалсЯ.   Ќо,   нагибаЯсь,   чтобы  ее  поцеловать,  он  вдруг
представил,  как  мечетсЯ беднаЯ женщина,  всеми покинутаЯ,  совсем одна,  у
постели умирающей †енни.  € во всем виноват он! Џри мысли о боли, которую он
ей причинил, его затопила нежность. Ћн обнЯл ее и прошептал на ухо:
     - Џрости.
     Ћна ждала этого слова с первой минуты, как он вернулсЯ домой; но оно не
принесло ей  счастьЯ,  которое она  испытала бы,  будь  оно  сказано раньше.
„аниэль это ощутил и рассердилсЯ на отца.  ѓ-жа де ”онтанен тоже понЯла это,
но рассердилась на сына, потому что он должен был поговорить с ней, пока они
были одни.

     ’о  ли из озорства,  то ли из чревоугодиЯ †ером подошел к  подносу и  с
забавной гримасой стал его рассматривать.
     - „лЯ кого же все эти лакомства?
     …го  манера смеЯтьсЯ была довольно наигранной:  откидываЯ голову назад,
отчего  зрачки  закатывались в  уголки глаз,  он  трижды выдавливал из  себЯ
монотонное "ха": "•а! •а! •а!"
     Џридвинув к столу табурет, он взЯлсЯ за чайник.
     - Ќе пейте этот чай,  он остыл,  - сказала г-жа де ”онтанен, подогреваЯ
самовар.  Ћн стал было протестовать,  и она сказала без улыбки: - Ќе мешайте
мне, пожалуйста.
     Ћни были одни. —тобы следить за чайником, она подошла поближе и вдыхала
витавший над мужем кисловатый аромат мелиссы,  вербены.  ‘легка улыбнувшись,
он поднЯл к  ней голову с видом ласковым и покаЯнным;  в одной руке,  словно
школьник,  он держал ломтик хлеба, а свободной рукой обнЯл жену за талию; од
проделал  это  без  всЯкого  смущениЯ,  что  свидетельствовало  об  изрЯдном
любовном опыте. ѓ-жа де ”онтанен резким движением высвободилась; она боЯлась
собственной слабости.  Љак  только он  убрал руку,  она  снова приблизилась,
заварила чай и опЯть отошла.
     Ћна по-прежнему держалась с  печальным достоинством,  но при виде такой
поразительной беззаботности ощущала,  как улетучиваетсЯ ее  обида.  “крадкой
она  разглЯдывала его в  зеркале.  џнтарный цвет лица,  миндалевидные глаза,
гибкость талии,  некотораЯ изысканность в  одежде -  во всем сквозила этакаЯ
восточнаЯ  небрежность.   Ћна  вспомнила,  как  невестой  записала  в  своем
дневнике: "Њой возлюбленный прекрасен, как индийский принц". Ћна смотрела на
него - смотрела прежними глазами. Ћн сидел бочком на слишком низком длЯ него
табурете,  вытЯнув  ноги  к  камину.  €зЯщно  действуЯ  кончиками пальцев  с
холеными ногтЯми, он намазывал маслом одну тартинку за другой, золотил медом
и, наклонЯЯсь над тарелкой, с аппетитом отправлЯл в рот. Џокончив с едой, он
залпом выпил чай,  с  легкостью танцора встал и  удобно вытЯнулсЯ в  кресле.
Њожно было подумать,  что  ровно ничего не  произошло,  что он,  как прежде,
живет  здесь.  Ћн  ласково гладил  прыгнувшую к  нему  на  колени Ѓлоху.  Ќа
безымЯнный  палец  левой  руки  надет  был  широкий  сардониксовый перстень,
полученный им в наследство от матери,  -  стариннаЯ камеЯ,  где ѓанимед{108}
молочно-белым контуром выступал над густой чернотой фона;  с годами перстень
стерсЯ и  при  каждом движении руки скользил вверх и  вниз по  фаланге.  Ћна
жадно ловила все его жесты.
     - ‚ы разрешите мне закурить, мой друг?
     Ћн  был  неисправим и  прелестен.  ‘лово  "друг"  произносил он  как-то
по-своему,  последние звуки таЯли на губах,  как поцелуй.  ‚ руках сверкнула
серебрЯнаЯ табакерка;  г-жа де ”онтанен узнала сухой щелчок и  эту привычку:
постучать сигаретой по тыльной стороне ладони,  прежде чем сунуть ее в  рот,
под усы.  €  как знакомы ей  были эти длинные руки с  прожилками вен,  вдруг
превращенные вспыхнувшей спичкой в  две прозрачные раковины огненного цвета!
Ћна заставила себЯ спокойно убрать со стола.  ЏоследнЯЯ неделЯ сломила ее, и
она заметила это как раз тогда,  когда ей  требовалось все ее мужество.  Ћна
села.  Ћна  больше не  знала,  как ей  поступить,  предписаниЯ свыше до  нее
доходили  плохо.  Ѓыть  может,  господь  не  случайно  столкнул  ее  с  этим
грешником,  который  даже  в  распутстве своем  не  сделалсЯ глух  к  добру,
столкнул длЯ  того,  чтобы она  помогла ему  в  эти несколько дней встать на
стезю Ѓлагодати?  Ќет, ее первейший долг - сохранить семейный очаг, оградить
детей. …е мысль постепенно проЯснЯлась. „лЯ нее было утешением почувствовать
себЯ более твердой,  чем  она предполагала.  ђешение,  которое в  отсутствие
†ерома она принЯла в душе, озаренной молитвой, оставалось неколебимым.
     †ером уже несколько минут смотрел на нее с задумчивым вниманием;  потом
в его взглЯде поЯвилось выражение напрЯженной искренности.  Ћна хорошо знала
эту нерешительную улыбку,  эти настороженные глаза;  ей стало страшно;  если
она и  в  самом деле умела в  любой момент,  чуть ли  не против собственного
желаниЯ,  прочесть то,  что  сменЯлось на  этом  капризном лице,  все  равно
существовал некий предел, на который в конце концов натыкалась ее интуициЯ и
за  которым  ее  проницательность увЯзала в  зыбучих песках;  и  нередко она
спрашивала себЯ: "„а что он, в сущности, за человек?"
     - „а,   Я  прекрасно  понимаю,  -  начал  †ером  с  оттенком  рыцарской
меланхоличности. - ‚ы менЯ сурово осуждаете, ’ереза. Ћ, Я понимаю вас, Я вас
слишком хорошо понимаю. …сли бы речь шла не обо мне, а о ком-то другом, Я бы
судил о нем точно так же,  как вы судите сейчас обо мне! ќто жалкий человек,
сказал бы Я.  „а,  жалкий - не будем боЯтьсЯ слов. Ђх, как мне объЯснить вам
все это?
     - Ќо зачем,  зачем...  - перебила беднаЯ женщина, и ее лицо, не умевшее
притворЯтьсЯ, выразило мольбу.
     Ћн курил,  развалившись в кресле;  нога, закинутаЯ на другую и открытаЯ
до щиколотки, беззаботно покачивалась.
     - Ќе бойтесь,  Я не стану спорить.  ”акты налицо,  они против менЯ.  €,
однако, ’ереза, всему этому можно найти объЯснениЯ, противоположные тем, что
приходЯт в  голову в  первую секунду.  -  € он печально улыбнулсЯ.  Ћн любил
потолковать о  своих грешках и поиграть аргументами нравственного характера;
быть может,  он  удовлетворЯл таким образом каким-то  сторонам своей натуры,
еще хранившим в себе дух протестантизма.  -  —асто,  - заговорил он опЯть, -
плохой  поступок бывает  вызван  побуждениЯми,  которые  не  следует считать
плохими.  Њожно подумать,  что  человек стремитсЯ к  удовлетворению животных
инстинктов,  а  на самом деле он иногда,  и  даже часто,  поддаетсЯ чувству,
которое само  по  себе доброе и  хорошее,  -  жалости,  например.  ‡аставлЯЯ
страдать любимое существо,  он  делает это порой потому,  что пожалел другое
существо,  обездоленное, стоЯщее на нижних ступенЯх общественной лестницы, и
человеку показалось, что немного вниманиЯ, и существо это будет спасено...
     Ћна вновь увидела набережную и рыдающую работницу на скамье.  Ќахлынули
другие  воспоминаниЯ,   Њариетта,   Ќоэми...   Ћна   не   отрывала  глаз  от
раскачивающегосЯ лакированного  башмака,  в  котором  вспыхивало  и  угасало
отражение лампы.  Ћна вспомнила себЯ молодой женой, вспомнила деловые обеды,
неожиданные и срочные, после которых он возвращалсЯ на рассвете, запиралсЯ у
себЯ  в  комнате и  спал до  вечера.  €  все  анонимные письма,  которые она
торопливо прочитывала и рвала на клочки,  сжигала,  топтала ногами, но так и
не могла ослабить мучительное действие Яда! Ћна увидела, как †ером совращает
ее  горничных,  обольщает одну за  другой ее  подруг.  Ћн  создал вокруг нее
пустоту.  Ћна вспомнила,  как поначалу решалась его упрекать, как осторожно,
терпеливо и  снисходительно увещевала его,  но  перед нею всегда оказывалось
одержимое  прихотЯми,  скрытное,  ускользающее от  объЯснений существо;  муж
сперва с  возмущением пуританина отрицал очевидное,  а  потом  тут  же,  как
мальчишка, клЯлсЯ с улыбкой, что больше не будет.
     - €  вот,  вы сами видите,  -  продолжал он,  -  Я веду себЯ скверно по
отношению к вам, Я... „а, да! Ќе будем боЯтьсЯ слов. €, однако, Я люблю вас,
’ереза,  люблю всеми силами души,  Я вас уважаю, Я жалею вас; ничто никогда,
клЯнусь вам,  -  ни разу,  ни на одну минуту,  - ничто не могло сравнитьсЯ с
этой любовью,  единственной, котораЯ безраздельно срослась с моим существом!
Ћ,  моЯ жизнь отвратительна,  Я  не  защищаю себЯ,  мне за себЯ стыдно.  Ќо,
’ереза,  поверьте мне, вы были бы несправедливы, вы, сама беспристрастность,
если б вы стали судить обо мне лишь на основании того, что Я творю. џ". џ не
совсем тот человек,  который совершает мои ужасные поступки. џ не умею этого
объЯснить,  Я  чувствую,  что вы  не слушаете менЯ...  ‚се это в  тысЯчу раз
сложнее,  чем Я  могу выразить,  и мне лишь на какие-то доли секунды удаетсЯ
разглЯдеть себЯ самого...
     Ћн  замолчал,   уронив  голову  и  уставившись  куда-то  вдаль,  словно
обессиленный этой  тщетной попыткой хоть на  миг  добратьсЯ до  хрупкой сути
своего бытиЯ.  Џотом он вновь поднЯл голову, и г-жа де ”онтанен ощутила, как
ее  мазнул по лицу быстрый взглЯд †ерома,  такой,  казалось бы,  легкий,  но
обладавший способностью мимоходом ловить чужие взглЯды,  перехватывать их  и
держать в  плену,  пока они  не  сумеют вырватьсЯ;  так  магнит притЯгивает,
приподнимает и отпускает слишком тЯжелый длЯ него кусок железа. €х глаза еще
раз встретились и расстались.  "—то ж, - подумала она, - может, ты и вправду
лучше, чем твоЯ жизнь?"
     Ќо она только пожала плечами.
     - ‚ы не верите мне, - прошептал он.
     Ћна постаралась, чтобы ее голос звучал равнодушно:
     - Ћ,  Я очень хочу вам верить,  Я так часто верила вам; но это не имеет
никакого значениЯ. ‚иноваты вы, †ером, или не виноваты, ответственны за свои
поступки или нет,  - но зло было совершено, зло совершаетсЯ ежедневно, и оно
еще долго будет совершатьсЯ,  если это не прекратить... ђасстанемсЯ наконец.
ђасстанемсЯ навсегда.
     Ћна так много думала об этом последние дни,  что произнесла эти слова с
сухостью,  которой †ером не ожидал.  Ћна увидела,  что он ошеломлен, что ему
больно, и поспешила заговорить снова:
     - “   нас  дети.   Џока  они  были  малы  и  не  понимали,   мне  одной
приходилось...  (Ћна  хотела произнести слово  "страдать",  но  в  последний
момент ее  удержало чувство стыда.)  ‡ло,  которое вы мне причинили,  †ером,
бьет теперь уже не только по моей... привЯзанности, - оно входит сюда вместе
с вами,  оно в самом воздухе нашего дома, в воздухе, которым дышат мои дети.
џ больше не вынесу этого.  Џосмотрите, что сделал на этой неделе „аниэль. „а
простит ему господь,  как прощаю ему Я,  ту рану, какую он мне нанес! Ћн сам
оплакивает ее  в  своем сердце,  ибо оно осталось чистым,  -  в  ее  взглЯде
сверкнула гордость,  даже почти вызов,  - но Я уверена, что ваш пример помог
ему совершить это зло. ђазве он уехал бы так легко и просто, не подумав, что
Я буду тревожитьсЯ, если бы он не видел, как вы постоЯнно исчезаете... из-за
ваших дел?  -  Ћна  поднЯлась,  сделала несколько нетвердых шагов к  камину,
увидела свои седые волосы и,  чуть наклонившись в сторону мужа,  но не глЯдЯ
на него,  продолжала:  - џ много думала, †ером. Њне пришлось многое пережить
за эту неделю,  Я молилась и думала џ не собираюсь вас упрекать.  ‚прочем, Я
сейчас и  не  в  силах этого сделать,  так Я  измучена.  џ  вас прошу только
посмотреть фактам в лицо -  и вы признаете,  что Я права, что никакое другое
решение невозможно.  ‘овместнаЯ жизнь... - она быстро поправилась, - то, что
осталось у нас от совместной жизни,  то малое, что от нее осталось, †ером, -
этого тоже слишком много.  -  Ћна всЯ напрЯглась, положила руки на мрамор и,
подчеркиваЯ каждое слово движением плеч  и  рук,  четко выговорила:  -  џ  -
больше не могу.
     †ером не отвечал;  но прежде чем она успела отступить, он соскользнул к
ее  ногам и  прижалсЯ щекой к  ее  бедру,  как ребенок,  который хочет силой
вырвать себе прощение. Ћн забормотал:
     - „а разве Я смогу от тебЯ уйти?  ђазве Я смогу жить без своих малышей?
џ пущу себе пулю в лоб!
     Ћна  едва не  улыбнулась,  таким ребЯчеством повеЯло на  нее,  когда он
поднес  руку  к  виску,  изображаЯ самоубийство.  ‘хватив  запЯстье  ’ерезы,
бессильно  висевшее  вдоль  юбки,  он  стал  покрывать  его  поцелуЯми.  Ћна
высвободила руку  и  кончиками  пальцев  погладила его  лоб;  движение  было
рассеЯнным и  усталым,  почти  материнским,  и  оно  только  подтверждало ее
равнодушие Ћн обманулсЯ в значении этого жеста и поднЯл голову; но, взглЯнув
ей в  лицо,  понЯл свою ошибку.  Ћна быстро отошла от него.  ЏротЯнув руку к
дорожным часам, стоЯвшим на ночном столике, она сказала:
     - „ва часа! “жасно поздно! џ вас прошу... ‡автра.
     Ћн  скользнул взглЯдом по  циферблату,  потом по приготовленной на ночь
широкой кровати, где лежала одинокаЯ подушка.
     Ћна прибавила:
     - ‚ам будет трудно найти экипаж.
     Ћн  сделал неопределенный жест,  выразивший удивление;  у  него не было
никакой охоты сегоднЯ отсюда уходить.  ђазве он не у  себЯ дома?  ЏрибраннаЯ
комната,  как  всегда,  ожидала его;  достаточно было  пройти через коридор.
‘колько раз  возвращалсЯ он  поздно ночью  после четырех,  пЯти,  шести дней
отсутствиЯ!  € поЯвлЯлсЯ за завтраком в пижаме, свежевыбритый и громко шутил
и  смеЯлсЯ,  чтобы побороть у детей молчаливую настороженность,  над смыслом
которой он не давал себе труда задуматьсЯ. ѓ-жа де ”онтанен все это знала, и
она проследила сейчас на  его лице весь ход его мысли;  но  она не  пошла на
попЯтный и распахнула перед ним дверь в прихожую.  Ћн вышел с тЯжелой душой,
но сохранЯЯ невозмутимый вид друга, который прощаетсЯ с хозЯйкой.
     ЌадеваЯ пальто,  он  вспомнил,  что  она  без  денег.  Ќе  колеблЯсь ни
секунды, он отдал бы ей все содержимое своих карманов, хотЯ он решительно не
знал, где ему раздобыть себе деньги на жизнь; но мысль, что этот отвлекающий
маневр может что-то  изменить в  ритуале его  ухода,  что,  получив от  него
деньги,  она,  быть может,  не  рискнет столь решительно выпроводить его  за
дверь,  -  эта мысль задела его щепетильность;  к тому же он испугалсЯ,  что
’ереза может заподозрить в этом расчет. Ћн сказал только:
     - „руг мой, мне еще так много нужно вам сказать...
     € она,  помнЯ о том,  что нельзЯ отступать,  но помнЯ также, что деньги
необходимы, быстро ответила:
     - ‡автра, †ером. џ приму вас завтра, если вы придете. Њы поговорим.
     ђешив уйти от  нее галантно,  он  схватил ее пальцы и  прижал к  губам.
Џоследовала секунда нерешительности.  ‡атем она отнЯла руку и отворила дверь
на лестницу.
     - —то ж, до свиданьЯ, мой друг... „о завтра...
     Ћна в  последний раз увидела его,  -  приподнЯв шлЯпу и  обратив к  ней
улыбающеесЯ лицо, он шел по лестнице вниз.
     „верь захлопнулась.  ѓ-жа  де ”онтанен осталась одна.  Џрижалась лбом к
косЯку;  от  глухого стука парадной двери вздрогнул дом.  Ќа  ковре валЯлась
светлаЯ перчатка Ћна бездумно схватила ее, прижала к губам, глубоко вдохнула
воздух,  пытаЯсь сквозь затхлый запах кожи и  табака уловить тонкий и  такой
знакомый аромат.  Џотом,  увидав себЯ в  зеркале,  она покраснела,  откинула
перчатку  на  ковер,  резко  повернула выключатель и,  избавившись благодарЯ
темноте от себЯ самой,  бросилась ощупью к комнатам детей и долго слушала их
мерное дыхание.


        IX

     Ђнтуан и  †ак снова сели в фиакр.  ‹ошадь шла медленно,  копыта,  точно
кастаньеты,  цокали по мостовой.  Ќа улицах было темно.  ‚  дрЯхлой колымаге
мгла отдавала сырым сукном.  †ак плакал.  Ћт  усталости и,  наверно,  еще от
материнской улыбки и поцелуЯ,  которыми его одарила эта дама,  в нем наконец
пробудились угрызениЯ совести.  —то он ответит отцу? Ћн ощутил полный упадок
сил и,  выдаваЯ свою тоску, приник к плечу брата, а тот обнЯл его. ‚первые в
жизни между ними не встала преградой застенчивость.
     Ђнтуан порывалсЯ заговорить,  но  с  трудом преодолевал в  себе чувство
неловкости; в его голосе звучало нарочитое, чуть грубоватое добродушие:
     - Ќу,  полно,  старина,  полно... ‚едь все позади... Љ чему теперь себЯ
так казнить...
     Ћн замолчал и только крепче прижал мальчика к себе.  Ћднако любопытство
не давало ему покоЯ.
     - Ќо все же с чего это ты?  - спросил он более ласково. - —то там у вас
произошло? ќто он тебЯ подговорил?
     - „а нет же. Ћн-то как раз и не хотел. ќто все Я, только Я.
     - Ќо почему?
     Ћтвета не было. ‘ознаваЯ, что действует неуклюже, Ђнтуан продолжал:
     - Ђ  знаешь,  мне  такие  вещи  знакомы,  все  эти  отношениЯ,  которые
завЯзываютсЯ в  школе.  “ж  мне-то ты можешь спокойно во всем признатьсЯ,  Я
знаю, как это бывает. ЏоддашьсЯ на уговоры...
     - Ћн мой друг, вот и все, - шепнул †ак, по-прежнему прижимаЯсь к брату.
     - Ќо,  -  отважилсЯ Ђнтуан, - чем же вы... занимаетесь, когда остаетесь
вдвоем?
     - ђазговариваем. Ћн менЯ утешает.
     Ђнтуан не решилсЯ продолжать расспросы.  "Ћн менЯ утешает..."  ќто было
сказано так, что у него сжалось сердце. Ћн собиралсЯ спросить: "‡начит, тебе
очень худо живетсЯ, малыш?" - но в ту же секунду †ак мужественно добавил:
     - € потом, если уж ты хочешь знать все, он исправлЯет мои стихи.
     Ђнтуан отозвалсЯ:
     - Ћ,  вот это прекрасно,  это мне по душе.  —естное слово, Я очень рад,
что ты поэт.
     - Џравда? - пробормотал мальчик.
     - „а,  очень, очень рад. ‚прочем, Я и раньше это знал. џ прочел кое-что
из твоих стихов,  они валЯлись в комнате и случайно попались мне на глаза. џ
тебе  тогда об  этом не  сказал.  „а  ведь и  вообще мы  никогда с  тобой не
беседуем,  сам  не  знаю почему...  Ќо  некоторые из  твоих стихов мне очень
понравились, у тебЯ несомненный талант, и нужно его развивать.
     †ак еще крепче прильнул к нему.
     - џ  так люблю стихи,  -  прошептал он.  -  џ  отдал бы все на свете за
любимые строчки.  ”онтанен мне дает книги,  -  ты никому об этом не скажешь?
ќто  он   заставил  менЯ  прочитать  ‹апрада{115},   ‘юлли-Џрюдома{115},   и
‹амартина, и ‚иктора ѓюго, и Њюссе... Ћ, Њюссе! ’ы, верно, знаешь эти стихи:

         ‡везда вечернЯЯ, посланница печали,
         —ей чистый взор пронзил заката пелену...{115}

     €ли вот это:

         “ж сколько лет, как ты, предвечный наш отец,
         Љ себе на небеса призвал мою супругу,
         Ќо мы по-прежнему принадлежим друг другу, -
         Ћна полужива, и Я - полумертвец...{115}

     €ли "ђаспЯтие" ‹амартина, - помнишь:

         Џрипав к ее устам, хладеющим, бескровным,
         …е последний вздох Я трепетно ловил...

     - Љак здорово,  а?  Љак плавно!  “слышу -  всЯкий раз прЯмо как больной
становлюсь.  -  …го сердце не могло вместить переполнЯвшие его чувства.  - Ђ
дома,  - заговорил он опЯть, - менЯ не понимают; стоит им узнать, что Я пишу
стихи,  ручаюсь,  расспросы пойдут да насмешки.  ‚от ты совсем не такой, как
они,  - он прижал руку Ђнтуана к своей груди, - Я давно об этом догадываюсь;
только ты ничего не говорил;  и потом, ты так редко бываешь дома... Ђх, если
б ты знал, как Я рад! џ чувствую, теперь у менЯ два друга вместо одного!
     - Ave  Caesar!  ѓлЯди,  пред  тобой  синеглазаЯ галльскаЯ дева!..  -  с
улыбкой продекламировал Ђнтуан.
     †ак отпрЯнул в сторону.
     - ’ы прочел тетрадь!
     - „а полно, послушай...
     - Ђ папа? - завопил мальчик таким душераздирающим голосом, что Ђнтуан в
растерЯнности пробормотал:
     - Ќе знаю... Њожет, и заглЯнул...
     Ћн не успел закончить.  Њальчик откинулсЯ на подушки в  глубь кареты и,
схватившись за голову, стал раскачиватьсЯ из стороны в сторону.
     - ЉакаЯ гнусность! Ђббат - шпион и подлец! џ ему это скажу при всех, на
уроке,  Я плюну ему в рожу! Џусть менЯ выгонЯют из школы, чихать мне на это,
Я опЯть убегу! џ покончу с собой!
     Ћн топал ногами.  Ђнтуан не решалсЯ вставить ни слова. ‚незапно мальчик
замолчал и забилсЯ в угол,  вытираЯ глаза; зубы у него стучали. …го молчание
встревожило брата еще больше, чем гнев. Љ счастью, фиакр уже катилсЯ вниз по
улице ‘вЯтых Ћтцов; они подъезжали к дому.

     †ак вышел первым.  ђасплачиваЯсь с кучером,  Ђнтуан настороженно следил
за  братом,  опасаЯсь,  как бы  он  не  кинулсЯ бежать в  темноте куда глаза
глЯдЯт.  Ќо  †ак  выглЯдел подавленным и  разбитым;  его физиономиЯ уличного
мальчишки,  измученнаЯ путешествием,  изможденнаЯ горем,  страшно осунулась,
глаза были опущены вниз.
     - Џозвони-ка сам, - сказал Ђнтуан.
     †ак не  ответил,  не  шелохнулсЯ.  Ђнтуан подтолкнул его к  дверЯм.  Ћн
безропотно повиновалсЯ.  Ћн даже не обратил вниманиЯ на консьержку,  матушку
”рюлинг,  котораЯ с любопытством уставилась на него.  …го подавлЯло сознание
собственного бессилиЯ.  ‹ифт подхватил его,  как  пушинку,  чтобы швырнуть в
горнило отцовского гнева;  сопротивлЯтьсЯ было бессмысленно, его обложили со
всех сторон,  он был во власти безжалостных механизмов,  -  семьи,  полиции,
общества.
     Ќо когда он опЯть очутилсЯ на своей лестнице,  когда увидал в  прихожей
знакомую люстру,  сверкавшую всеми огнЯми,  как в  те вечера,  когда у  отца
бывали  званые  холостЯцкие обеды,  он  вдруг  почувствовал нежность;  милые
привычки ласково обволакивали его;  а  когда,  вынырнув из глубины прихожей,
навстречу ему  заковылЯла Њадемуазель,  в  своей черной мериносовой накидке,
еще более тщедушнаЯ и трЯсущаЯсЯ,  чем всегда, ему захотелось, забыв про все
обиды,  броситьсЯ в  ее  объЯтиЯ,  в  эти  тонкие ручки,  которые она широко
раскрыла,  приближаЯсь к нему. Ћна схватила его и, осыпаЯ жадными поцелуЯми,
стала причитать дрожащим голосом, на одной пронзительной ноте:
     - Ђх,  грех-то какой! Ѓессердечный ты мальчик! ’ы что ж, захотел, чтобы
мы все умерли здесь от горЯ?  ѓосподи,  грех-то какой! €ли у тебЯ совсем нет
сердца? - € глаза лани наполнились слезами.
     Ќо распахиваетсЯ двустворчатаЯ дверь кабинета, и поЯвлЯетсЯ отец.
     Ћн  сразу  же  видит  †ака  и   не  может  сдержать  волнение.   Ќо  он
останавливаетсЯ и опускает глаза;  он будто ждет, когда блудный сын броситсЯ
к его ногам; как на гравюре с картины ѓреза{117}, что висит в гостиной.
     ‘ын колеблетсЯ.  €бо кабинет тоже по-праздничному освещен,  и  в дверЯх
буфетной уже стоЯт две горничные,  а г-н ’ибо облачен в сюртук,  тогда как в
этот  час  на  нем  бывает вечернЯЯ куртка;  такое  нагромождение необычного
парализует мальчика. Ћн вырвалсЯ из объЯтий Њадемуазель, попЯтилсЯ и застыл,
повесив голову  и  ожидаЯ  неведомо чего;  в  его  сердце накопилось столько
нежности, что мучительно хочетсЯ плакать и в то же времЯ смеЯтьсЯ!
     Ќо  первое же  слово,  произнесенное отцом,  как бы ставит мальчика вне
семьи.  Џоведение †ака,  да еще при свидетелЯх,  мгновенно гасит в г-не ’ибо
последние искры  снисхождениЯ;  и,  дабы  окончательно смирить  бунтарЯ,  он
надевает на себЯ маску полнейшего равнодушиЯ.
     - Ђ,  вот и ты, - говорит он, обращаЯсь к одному Ђнтуану. - Ђ Я уж стал
было удивлЯтьсЯ. Ќу как, все прошло хорошо?
     Ђнтуан отвечает утвердительно и пожимает протЯнутую отцом вЯлую руку, а
г-н ’ибо продолжает:
     - Ѓлагодарю тебЯ,  мой милый,  ты  избавил менЯ от хлопот...  Ћт весьма
неприЯтных хлопот!
     Ќесколько секунд  он  пребывает в  нерешительности,  надеЯсь  еще,  что
ослушник в  раскаЯнии броситсЯ к  нему;  он быстро взглЯдывает на горничных,
потом на  †ака,  но  тот упрЯмо уставилсЯ в  ковер.  €  тогда,  окончательно
рассердившись, отец заЯвлЯет:
     - ‡автра  мы  обсудим,  какие  меры  следует  принЯть,  чтобы  подобные
безобразиЯ больше никогда не могли повторитьсЯ.
     Ђ  когда Њадемуазель делает шаг  в  сторону †ака,  чтобы толкнуть его в
объЯтьЯ отца,  -  движение,  которое †ак,  не  поднимаЯ головы,  угадывает и
которого ждет как последней надежды на  спасение,  -  г-н  ’ибо,  протЯгиваЯ
руку, властно останавливает Њадемуазель:
     - Ћставьте его,  оставьте!  ќто  негодЯй,  бессердечный негодЯй!  ђазве
достоин он тех волнений, которые пришлось нам из-за него пережить? - € опЯть
говорит Ђнтуану,  который тщетно пытаетсЯ вмешатьсЯ:  - Ђнтуан, дорогой мой,
окажи нам услугу, займись этим лоботрЯсом еще на одну ночь. Ћбещаю тебе, что
завтра мы тебЯ от него избавим.
     ‹егкое движение;  Ђнтуан шагнул к отцу,  †ак робко приподнЯл голову. Ќо
г-н ’ибо продолжает тоном, не терпЯщим возражений:
     - ’ы слышишь менЯ, Ђнтуан? “веди его к нему в комнату. ‘кандал и так уж
слишком затЯнулсЯ.
     Џотом,  когда Ђнтуан,  ведЯ †ака перед собой,  исчезает в коридоре, где
горничные одна за другой прижимаютсЯ к  стенам,  как на пути к эшафоту,  г-н
’ибо,  все так же не поднимаЯ глаз,  возвращаетсЯ в  кабинет и  закрывает за
собою дверь.
     Ћн идет через кабинет и  входит в  спальню.  ќто комната его родителей,
точно  такаЯ,  какой  он  помнит ее  с  самого раннего детства,  во  флигеле
отцовского  завода,  возле  ђуана;  точно  такаЯ,  какой  он  получил  ее  в
наследство и  перевез всю  обстановку в  Џариж,  когда приехал сюда  изучать
право,  - комод красного дерева, вольтеровские кресла, синие репсовые шторы,
кровать,  на  которой умер его  отец,  а  вскоре и  мать;  на  стене,  перед
молитвенной скамеечкой (коврик  длЯ  нее  вышит  г-жою  ’ибо),  -  распЯтие,
которое он  сам дважды за  несколько месЯцев вкладывал в  сложенные на груди
руки родителей.
     ‡десь,  в  одиночестве,  сделавшись опЯть самим собою,  грузный человек
опускает плечи;  маска усталости будто соскальзывает с  его  лица,  и  черты
обретают  выражение  непосредственности  и  простоты,  как  на  его  детских
портретах.  Ћн  подходит  к  скамеечке  и  отрешенно преклонЯет колена.  …го
отечные руки сплетаютсЯ в  движении стремительном и  привычном;  во всех его
жестах поЯвлЯетсЯ здесь  нечто  непринужденное,  сокровенное,  одинокое.  Ћн
поднимает вЯлое лицо;  взглЯд,  просачиваЯсь сквозь ресницы,  устремлЯетсЯ к
распЯтию. Ћн приносит богу свои горести, говорит о новом испытании, выпавшем
на его долю;  избавившись от бремени обиды,  в глубине своего сердца молитсЯ
он,   удрученный  отец,   за  спасение  маленького  грешника.   ‘реди  груды
благочестивых книг возле подлокотника он выбирает четки -  четки первого его
причастиЯ;  их  зернышки,  отполированные сорока годами молитв,  сами  текут
между пальцев. Ћн снова закрыл глаза, но лицо по-прежнему обращено к •ристу.
Ќикто никогда не видел у него этой внутренней улыбки,  не видел такого лица,
непритворного и счастливого.  …го губы шевелЯтсЯ, отвислые щеки подрагивают,
дергаетсЯ  с  равномерными  промежутками  подбородок,   высвобождаЯ  шею  из
жесткого  воротничка,   и   у  подножьЯ  небесного  престола  так  же  мерно
покачиваетсЯ кадило.

     Ќа другой день †ак сидел в  одиночестве на незастланной кровати.  Ћн не
знал,  как  убить  это  субботнее утро,  такое  унылое  и  тоскливое,  когда
приходитсЯ торчать взаперти в четырех стенах. ‚споминал лицей, урок истории,
„аниэлЯ.  ЏрислушивалсЯ к утренним звукам,  -  они были непривычны, даже как
будто  враждебны,  -  шарканье веника по  ковру,  скрип дверей под  натиском
сквознЯка.  Ћн не был ни угнетен,  ни подавлен,  - скорее даже возбужден; но
бездействие казалось невыносимым, тЯжко томило ощущение таинственной угрозы,
витавшей в  самой атмосфере отцовского дома.  €стинным избавлением длЯ  него
была  бы   сейчас  возможность  свершить  акт  самопожертвованиЯ,   поступок
героический и  нелепый,  который дал  бы  мгновенный выход переполнЯвшей его
нежности. ‚ременами он поднимал голову, чувствуЯ жалость к самому себе, весь
во   власти  какого-то   извращенного  наслаждениЯ,   в   котором  сливались
отвергнутаЯ любовь, ненависть и гордынЯ.
     Љто-то подергал за дверную ручку. ќто была †изель. …й только что вымыли
голову,  по  плечам разметались мокрые черные кудри;  она  была в  рубашке и
штанишках;  ее шеЯ,  руки, ноги были коричневыми от загара, и в своих пышных
панталончиках,  с  красивыми собачьими глазами,  свежими  губками  и  копной
нечесаных волос она выглЯдела маленьким алжирцем.
     - —его тебе? - хмуро бросил †ак.
     - Џроведать тебЯ пришла, - сказала она, глЯдЯ ему в глаза.
     ‚  свои  десЯть  лет  она  за  эту  неделю успела догадатьсЯ о  многом.
Ќаконец-то  †ако вернулсЯ.  Ќо  жизнь не вошла еще в  привычную колею;  вот,
например,  тетка -  только начала ее причесывать,  а  ее вдруг зовут к  г-ну
’ибо,  и она побежала,  и бросила ее с распущенными волосами, взЯв обещание,
что она будет себЯ хорошо вести.
     - Љто это звонил? - спросил он.
     - ѓосподин аббат.
     †ак нахмурилсЯ. Ћна примостилась рЯдом с ним на кровати.
     - Ѓедный †ако, - прошептала она.
     …му  стало  так  хорошо  от  этого  выражениЯ  любви,   что  в   порыве
благодарности он посадил ее к себе на колени и поцеловал. Ќо он был начеку.
     - Ѓеги, сюда идут, - выдохнул он и подтолкнул ее к дверЯм.
     Ћн едва успел сесть в  ногах кровати и раскрыть учебник грамматики.  ‡а
дверью послышалсЯ голос аббата ‚екара:
     - ‡дравствуй, малышка. †ако здесь?
     Ћн вошел и остановилсЯ на пороге.  †ак сидел,  не поднимаЯ глаз.  Ђббат
подошел к нему и ущипнул за ухо.
     - •орош гусь, нечего сказать! - проговорил он.
     Ќо,  видЯ, что мальчик упрЯмитсЯ, аббат сразу переменил тон. ‘ †аком он
всегда  держалсЯ  настороженно.  Љ  этой  овечке,  котораЯ  частенько бывала
овечкой заблудшей, он испытывал особенную любовь, смешанную с любопытством и
уважением; он давно понЯл, какие силы заложены в этой душе.
     Ђббат сел и притЯнул мальчика к себе.
     - Џопросил ли ты,  по крайней мере, прощениЯ у отца? - спросил он, хотЯ
прекрасно знал,  как  обстоЯло дело.  †ака  покоробило это  притворство;  он
равнодушно взглЯнул на  аббата  и  отрицательно помотал  головой.  Ќаступило
короткое молчание.
     - „итЯ  мое,  -  продолжал  свЯщенник  опечаленным голосом,  в  котором
сквозила нерешительность,  - не скрою от тебЯ, как менЯ все это огорчает. „о
сих  пор,  невзираЯ на  твое плохое поведение,  Я  всегда защищал тебЯ перед
отцом.  џ  ему говорил:  "“  †ако доброе сердце,  он  исправитсЯ,  запасемсЯ
терпением".  ’еперь Я уж не знаю, что и сказать, - хуже того, Я не знаю, что
и подумать: Я узнал о тебе такие вещи, в которых никогда, никогда не решилсЯ
бы тебЯ подозревать.  Њы с тобой еще к этому вернемсЯ.  Ќо Я сказал себе: "“
него будет времЯ подумать,  он придет к нам,  раскаЯвшись,  а если раскаЯнье
искренне,  им искупаетсЯ самое тЯжкое прегрешение".  € что же? ‚от ты сидишь
предо мною,  и на лице твоем Я читаю злобу,  и нет на нем ни тени сожалениЯ,
нет ни слезинки в глазах.  Ќа сей раз твой бедный отец совершенно пал духом,
и  это  удручает менЯ.  Ћн  задаетсЯ вопросом,  до  каких степеней порока ты
докатилсЯ,  если сердце твое так зачерствело.  €,  право,  таким же вопросом
задаюсь отныне и Я.
     †ак стискивал в карманах кулаки и прижимал к груди подбородок, чтобы не
дать рыданиЯм вырватьсЯ наружу,  чтобы ничем не выдать своего состоЯниЯ.  Ћн
один только знал,  скольких мук  стоил ему  отказ попросить прощениЯ,  какие
сладкие слезы был бы  он  счастлив пролить,  если бы его встретили так,  как
встретили „аниэлЯ! Ќо нет! Ѓудь что будет, и пусть никто никогда не узнает о
тех чувствах,  которые он испытывает к отцу,  о животной привЯзанности,  что
приправлена горькой обидой и  словно еще жарче разгорелась теперь,  когда не
остаетсЯ больше надежд на взаимность!
     Ђббат  молчал.  Љроткое выражение лица  делало его  молчание еще  более
тЯжким. Џотом, глЯдЯ вдаль и без всЯких предисловий, он заговорил нараспев:
     - “  некоторого человека было два сына.  € младший из них,  собрав все,
пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое,  живЯ распутно. Љогда же
он прожил все,  пришел он в  себЯ и  сказал:  "‚стану,  пойду к отцу моему и
скажу ему:  "Ћтче!  џ  согрешил против неба  и  пред тобою и  уже  недостоин
называтьсЯ сыном твоим".  ‚стал и  пошел к  отцу своему.  € когда он был еще
далеко,  увидел его отец и сжалилсЯ;  и,  побежав,  пал ему на шею и целовал
его.  ‘ын же сказал ему:  "Ћтче!  џ  согрешил против неба и пред тобою и уже
недостоин называтьсЯ сыном твоим..."
     Ѓоль, терзавшаЯ †ака, оказалась сильней его воли: он разрыдалсЯ.
     Ђббат переменил тон.
     - џ знал,  что ты не испорчен в сердце своем,  дитЯ мое.  Ќынче утром Я
молилсЯ за тебЯ.  ’ак пойди же,  как блудный сын,  пойди к отцу своему, и он
пожалеет тебЯ.  €  он  тоже скажет:  "‘танем веселитьсЯ,  ибо  этот сын  мой
пропадал и нашелсЯ!"
     € †ак вспомнил, что в честь его возвращениЯ в прихожей горела люстра, а
г-н  ’ибо  осталсЯ в  сюртуке;  мысль,  что,  быть может,  он  сам  испортил
готовившийсЯ праздник, растрогала его еще больше.
     - џ хочу тебе еще кое-что сказать,  -  продолжал свЯщенник, гладЯ рыжую
мальчишескую голову.  - ’вой отец принЯл на твой счет серьезное решение... -
Ћн запнулсЯ;  подыскиваЯ слова,  он ласково трепал оттопыренные уши, которые
под его рукой то прижимались к  щекам,  то распрЯмлЯлись,  точно пружина,  и
начинали пылать; †ак не смел шелохнутьсЯ. - ...решение, которое Я одобрЯю, -
подчеркнул аббат,  он поднес указательный палец к губам и настойчиво пыталсЯ
поймать взглЯд †ака.  -  Ћн  хочет на  некоторое времЯ отослать тебЯ  далеко
отсюда.
     - Људа? - вскрикнул сдавленным голосом †ак.
     - Ћн тебе это скажет сам, дитЯ мое. Ќо, как бы ты поначалу ни воспринЯл
это известие,  прими его со  смирением и  раскаЯнием,  ибо все делаетсЯ ради
твоего же блага.  Ѓыть может,  на первых порах тебе тЯгостно будет проводить
долгие часы наедине с самим собою;  но в эти мгновениЯ ты должен вспоминать,
что  длЯ  доброго христианина нет одиночества и  что бог никогда не  покинет
того,  кто на  него полагаетсЯ.  Ќу,  поцелуй менЯ и  иди просить прощениЯ у
отца.
     —ерез  несколько минут  †ак  вернулсЯ  к  себе  с  заплаканным лицом  и
лихорадочно горЯщими глазами.  Њетнувшись к  зеркалу,  он  уставилсЯ на себЯ
безжалостным взглЯдом,  словно хотел заглЯнуть себе  в  душу и  выместить на
собственном отражении всю обиду и  злость.  ‚  коридоре послышались шаги;  в
замке  не  было  ключа;  он  торопливо  забаррикадировалсЯ  стульЯми.  Џотом
бросилсЯ  к  столу,  нацарапал карандашом несколько строк,  сунул  бумагу  в
конверт,  написал адрес,  наклеил марку и с блуждающим взглЯдом встал.  Љому
доверить письмо?  Љругом были  только враги!  Ћн  приоткрыл окно.  “тро было
пасмурным,  на улицах пусто. Ќо вот вдали показалась стараЯ дама с ребенком;
они двигались не спеша.  †ак бросил письмо вниз, оно покружил