        “ильЯм ”олкнер. ‘арторис


 ђоман. 1929.


--------------------------------------------------------------------------
 William Faulkner. Sartoris. Novel, 1929.
 €сточник: “ильЯм ”олкнер. ‘обрание сочинений в девЯти томах, том 1,
 Њ:’ерра, 2001, стр. 309-638.
 ќлектроннаЯ версиЯ: ‚.…саулов, yes22vg@yandex.ru, 11 июлЯ 2003 г.
--------------------------------------------------------------------------

 “ильЯм ”олкнер


        ‘Ђђ’Ћђ€‘

                               ђоман

                    Џеревод с английского Њ.Ѓеккер




         * —Ђ‘’њ Џ…ђ‚Ђџ  * 


        1 


     ‘тарик  ”олз,  как всегда, привел с собой в комнату „жона ‘арториса; он
прошагал  три мили от окружной богадельни и, словно легкое дуновение, словно
чистый  запах  пыли  от  своего выцветшего комбинезона, внес дух покойного в
эту  комнату,  где  сидел  сын  покойного  и  где  они  оба, банкир и нищий,
проведут  полчаса  в  обществе  того,  кто  преступил пределы жизни, а потом
возвратилсЯ назад.
     Ћсвобожденный  от  времени  и  плоти,  он  был,  однако,  гораздо более
осЯзаем,  чем оба эти старика, каждый из которых попеременно пыталсЯ пробить
криком   глухоту   своего   собеседника,  между  тем  как  в  комнате  рЯдом
совершались  финансовые  операции,  а  в  лавках  по  обе стороны банка люди
прислушивались  через  стены  к  нечленораздельному  гулу их голосов. Ћн был
гораздо  более  осЯзаем, чем оба старика, которых их общаЯ глухота вмуровала
в   мертвую  эру,  а  неторопливое  течение  убывающих  дней  сделало  почти
бесплотными;  даже сейчас, хотЯ старик ”олз уже опЯть поплелсЯ пешком за три
мили  в  то  место,  которое  он  теперь называл своим домом, „жон ‘арторис,
бородатый,  с Ястребиным профилем, все еще оставалсЯ в комнате, как бы витаЯ
над  сыном;  и  оттого  старому ЃаЯрду, который, держа в руке трубку, сидел,
уперев  скрещенные ноги в угол холодной каминной решетки, казалось, будто он
слышит  даже самое дыхание отца, словно тот, неизмеримо более осЯзаемый, чем
простаЯ  бреннаЯ  плоть,  сумел проникнуть в неприступную крепость молчаниЯ,
где жил его сын.
     ѓоловка  трубки,  украшеннаЯ  затейливой резьбою, обуглилась от долгого
употреблениЯ,  и  следы  зубов  его отца Ясно проступали на черенке, где он,
словно  на  твердом камне, оставил отпечаток своих нетленных костей, подобно
существам  доисторических  времен,  которые  были  задуманы и созданы такими
исполинами,  что не могли ни очень долго существовать, ни, умерев, бесследно
исчезнуть   с   планеты,   созданной  и  приспособленной  длЯ  тварей  более
ничтожных. ‘тарый ЃаЯрд сидел с трубкой в руке.
     -- ‡ачем же ты принес мне ее через столько лет? -- спросил он тогда.
     --  џ  хранил  ее  у  себЯ,  сколько  мне полковник наказывал, -- отвечал
старик  ”олз.  --  ЃогадельнЯ  неподходЯщее место длЯ его вещей, ЃаЯрд. Ђ мне
ведь уже девЯносто четвертый пошел.
     Ќекоторое  времЯ спустЯ он собрал свои узелки и отправилсЯ восвоЯси, но
старый  ЃаЯрд  все  еще  продолжал  сидеть  и, держа в руке трубку, тихонько
поглаживал  ее  большим пальцем. ‚скоре „жон ‘арторис тоже ушел или, вернее,
удалилсЯ   туда,   где   умиротворенные  покойники  созерцают  блистательное
крушение  своих  надежд, и тогда старый ЃаЯрд встал, положил трубку в карман
и  взЯл  сигару  из  Ящичка  на  каминной  полке.  Љогда он чиркнул спичкой,
открылась  дверь,  и человек с зеленым козырьком над глазами вошел в комнату
и направилсЯ к нему.
     --  ‘аймон  здесь,  полковник,  --  произнес он голосом, лишенным всЯкого
выражениЯ.
     -- —то? -- спросил ЃаЯрд поверх спички.
     -- ‘аймон приехал.
     -- Ђ! •орошо.
     —еловек  повернулсЯ  и вышел. ‘тарый ЃаЯрд бросил спичку в камин, сунул
сигару  в карман, запер конторку, взЯл лежавшую на ней черную фетровую шлЯпу
и  двинулсЯ  вслед  за ним из комнаты. —еловек с козырьком и кассир работали
за  барьером.  ‘тарый  ЃаЯрд  проследовал  через  вестибюль,  отворил дверь,
завешенную  зелеными  жалюзи,  и поЯвилсЯ па улице, где ‘аймон, в полотнЯном
пыльнике  и допотопном цилиндре, держал под уздцы пару меринов, блестевших в
лучах   весеннего  солнца.  Ќа  обочине  стоЯла  коновЯзь  --  старый  ЃаЯрд,
брезгливо  отмахивавшийсЯ  от  технического прогресса, не разрешил ее срыть,
-- но  ‘аймон  никогда  ею  не  пользовалсЯ.  „о  тех  пор,  покуда  дверь не
открывалась  и  из-за  опущенных  жалюзи  с  потрескавшейсЯ золотой надписью
"Ѓанк  закрыт"  не  поЯвлЯлсЯ  ЃаЯрд,  ‘аймон сидел на козлах, держа в левой
руке  вожжи,  а  в  правой  сложенный кнут; посередине его черной физиономии
лихо  торчала  под  немыслимым углом неизменнаЯ и Явно несгораемаЯ сигара, и
он  монотонно  вел  бесконечный  любовный  разговор  с  начищенной до блеска
упрЯжкой.  ‘аймон  баловал  лошадей.  Џеред  ‘арторисами  он преклонЯлсЯ, он
питал  к  ним  теплую, покровительственную нежность, но лошадей он любил, и,
попав  к  нему  в  руки, самаЯ жалкаЯ заезженнаЯ клЯча расцветала и делалась
красивой,  как  окруженнаЯ поклонением женщина, и капризной, как опереточнаЯ
дива.
     ‘тарый  ЃаЯрд  затворил  за  собою  дверь  и  пошел  к колЯске, держась
неестественно  прЯмо  --  один  местный  житель однажды заметил, что, случись
ЃаЯрду  споткнутьсЯ,  он  так столбом и рухнет. Ќесколько прохожих и два или
три  торговца,  стоЯвшие  в  дверЯх  соседних  лавок,  приветствовали  его с
выспренним подобострастием.
     Ќо  даже  и  теперь  ‘аймон  не  слез  с  козел.  ‘  присущей  его расе
склонностью  к театральным эффектам он подтЯнулсЯ, расправил измЯтые складки
пыльника,  каким-то  способом сообщил лошадЯм о наступлении кульминационного
момента  драмы,  так  что  они  тоже  подобрались,  вскинули головы, и по их
лоснЯщимсЯ  бокам  пробежала  дрожь,  а  когда  он  кнутовищем прикоснулсЯ к
шлЯпе,   на  его  морщинистой  черной  физиономии  изобразилось  неописуемое
величие.  ЃаЯрд  влез  в  колЯску,  ‘аймон прикрикнул на лошадей, и зрители,
восхищенно наблюдавшие эффектную сцену отъезда, остались позади.
     —то-то  необычное  было  сегоднЯ  в ‘аймоне, даже в форме его спины и в
том,  как  сидела  шлЯпа  у  него  на голове; казалось, он вот-вот лопнет от
какой-то  важной,  с трудом скрываемой новости. Ћднако до поры до времени он
хранил  ее  про  себЯ; стремительной, но ровной рысью он объехал стоЯвшие на
площади  фургоны  и свернул в широкую улицу, где люди, которых ЃаЯрд называл
нищими,  носились  взад-вперед  в  своих автомобилЯх; он хранил ее про себЯ,
покуда  они не выбрались за город и не поскакали по опушенным первой зеленью
окрестностЯм,  где  тоже  --  хотЯ и не так часто -- попадались моторизованные
нищие,  и  покуда  хозЯин  его  не  расположилсЯ  поудобнее  в  предвкушении
изменчивых  и  мирных  впечатлений однообразного четырехмильного пути. ’огда
‘аймон пустил лошадей более спокойной рысью и повернул голову.
     ѓолос  у  него  был  не  слишком  громкий  и  не слишком звучный, но он
ухитрЯлсЯ  без  труда  объЯснЯтьсЯ  со  старым  ЃаЯрдом.  „ругим приходилось
кричать,  чтобы  пробить стены глухоты, в которых жил ЃаЯрд, ‘аймон же своим
монотонным,  певучим  фальцетом  вполне  мог  вести  -- и постоЯнно вел с ним
долгие  бессвЯзные  разговоры,  особенно  в  колЯске, где благодарЯ вибрации
ЃаЯрд слышал немного лучше.
     -- Њистер ЃаЯрд приехал, -- небрежным тоном заметил ‘аймон.
     ‘тарый  ЃаЯрд  на  мгновение  застыл,  в  неподвижной  Ярости проклинаЯ
внука,  между  тем  как  сердце  его  продолжало  битьсЯ -- разве только чуть
быстрее  и  легче  обыкновенного)  он  сидел  при  этом так тихо, что ‘аймон
обернулсЯ  и  увидел,  что  он  спокойно озирает окрестности. ‘аймон немного
повысил голос.
     --  Ќа двухчасовом прикатил, -- продолжал он. -- ‘прыгнул не на ту сторону
и  прЯмо в лес. Џутевой обходчик сам видел. Љогда Я из дому выезжал, его еще
не было. џ подумал, может, он к вам ЯвилсЯ.
     Џыль  взлетала  из-под  копыт  и  облачком  лениво кружилась позади. Џо
густеющей  живой изгороди затухающими волнами проносилась их тень -- мелькали
спицы  колес,  высоко  задирали ноги лошади, -- казалось, будто они в тщетной
иллюзии движеньЯ безнадежно топчутсЯ на месте.
     --  Ќе  хотел  даже  на станции сойти, -- с досадой продолжал ‘аймон. -- Ђ
ведь  эту  станцию  его же родичи построили. ‘оскочил на другую сторону, как
бродЯга.  „аже  не в военной форме, а в штатском -- разъездной торговец, да и
только.  Љак  вспомню Я подпругу со шлеей, блестЯщие сапоги да желтые штаны,
в  каких  он прошлый год домой приехал... -- Ћн снова обернулсЯ и поглЯдел на
ЃаЯрда. -- Љак по-вашему, полковник, может, это иностранцы его сглазили?
     -- Љ чему ты клонишь? Ћн что, охромел, что ли? -- спросил ЃаЯрд.
     --  Ђ  к  тому,  что  он,  словно  жулик,  в  свой  родной  город тайком
пробираетсЯ.  ’айком  по  той  самой железной дороге, что его родной дедушка
строил.  Ќе иначе как иностранцы эти его сглазили, а может, еще и полицию на
него  напустили.  ‚едь  говорил  Я  ему, когда он первый раз на ту заморскую
войну поехал, говорил Я, что им с мистером „жонни делать там нечего...
     -- ЏогонЯй! -- крикнул ЃаЯрд. -- ЏогонЯй, чтоб ты лопнул, чернаЯ рожа!
     ‘аймон  цокнул,  и  лошади  побежали  быстрее. Ќа живых изгородЯх вдоль
дороги,  повторЯЯ  все  их движениЯ, жутко отплЯсывали тени. ‡а придорожными
ниссами,  белыми  акациЯми и густыми лианами вплоть до свежей зелени лесов с
вкрапленными   кое-где  пЯтнами  кизила  и  багрЯника  простирались  полЯ  --
некоторые  были  уже вспаханы, на других еще только шла работа, и вывернутые
трудолюбивым плугом жирные пласты влажно блестели на солнце.
     Њестность  здесь  была  возвышеннаЯ,  покатые  склоны  уходили  вдаль к
сплошной  полосе голубых холмов, но вскоре дорога круто спустилась в долину,
где  добрые  широкие  полЯ  сладко спали в тихий предвечерний час, и вот они
уже   вступили  на  земли  ЃаЯрда,  и  пахари  то  и  дело  поднимали  руку,
приветствуЯ   проезжавшую   колЯску.   Џотом   дорога   подошла  вплотную  к
железнодорожной  линии,  пересекла  ее, и наконец среди дубов и белых акаций
показалсЯ  дом,  построенный  „жоном  ‘арторисом, и ‘аймон въехал в железные
ворота и покатил по плавному изгибу аллеи.
     Ќа  том  месте,  где  много лет назад однажды остановилсЯ патруль Янки,
была  разбита клумба с шалфеем. ‘аймон лихо подкатил к клумбе, ЃаЯрд слез, и
‘аймон,  снова  цокнув  на  лошадей  и передвинув сигару так, что она уже не
торчала  под прежним головокружительным углом, поехал обратно в город, ЃаЯрд
немного  постоЯл перед своим домом. Џростое белое здание мирно дремало среди
освещенных  солнцем  вековых  деревьев.  ѓлициниЯ,  обвивавшаЯ  одну сторону
веранды,  отцвела  и осыпалась, и бледные лепестки воздушной пеленою укутали
ее  темные корни и корни розы, котораЯ вилась по той же раме. ђоза медленно,
но  неуклонно  глушила  свою  соседку.  Ћна  была  густо  усыпана мелкими, с
ноготь,  бутонами и бесчисленным множеством распустившихсЯ цветков величиной
с  серебрЯный  доллар  --  лишенные  запаха,  они  росли  на  таких  коротких
стебельках, что их невозможно было сорвать
     Ќо  сам  дом  был  тих и безмЯтежно спокоен, и старый ЃаЯрд поднЯлсЯ на
пустую,  украшенную  колоннами  веранду  и  прошел  через  нее  в  прихожую.
ѓлубокое  молчание  не  нарушалось  ни  шорохом,  ни  звуком. Ћн остановилсЯ
посреди прихожей.
     -- ЃаЯрд!
     ‹естница  с  белыми балЯсинами перил, устланнаЯ красным ковром, изЯщной
дугою  поднималась  во  мглу. ‘ потолка свисала стариннаЯ люстра с гранеными
хрустальными  подвесками  и  колпачками  над  подсвечниками, к которым потом
подвели  электричество.  ‘права от входа, возле раздвижной двери, открытой в
полутемную  комнату, известную под названием гостиной, в которой царила лишь
изредка   нарушаемаЯ   атмосфера   торжественного  величиЯ,  стоЯло  высокое
зеркало,  полное  мрачной  тьмы,  как  тихие  воды в вечернем омуте. „линный
косой  столб  солнечного  света  расчертил  квадратами дверь в дальнем конце
прихожей,  а  за  этим  световым  барьером поднималсЯ и затихал в монотонном
миноре  чей-то  голос.  ‘лов  было не разобрать, но ЃаЯрд их и не слышал. Ћн
снова громко произнес:
     -- „женни!
     Џение  смолкло,  и  когда  он  повернулсЯ  к  лестнице, высокаЯ мулатка
поЯвилась  в  косых  лучах  солнца  у  задней двери и, с шумом шлепаЯ босыми
ногами,  вошла в дом. …е выцветшее синее платье, все в темных подтеках, было
подобрано  до  колен  и  открывало  икры,  стройные  и  прЯмые,  словно ноги
какой-то   высокой  птицы,  а  ступни  казались  бледными  пЯтнами  кофе  на
полированном темном полу.
     --  ‚ы  кого-нибудь  звали,  полковник?  --  спросила она, повышаЯ голос,
чтобы проникнуть сквозь его глухоту.
     ЃаЯрд  помедлил,  опершись  рукой  об  ореховый  столбик  перил и глЯдЯ
сверху вниз на миловидное желтое лицо.
     -- Ѓыл тут сегоднЯ кто-нибудь? -- спросил он.
     --  „а  кто  же,  сэр, -- отвечала ќлнора. -- Ќикого тут нету. Њисс „женни
поехала в город на собрание своего клуба.
     ЃаЯрд стоЯл, поднЯв одну ногу на ступеньку, и сердито на нее смотрел.
     --  €  какого  черта  вы,  черномазые,  никогда мне правды не скажете? --
внезапно рассвирепел он. -- Ђ то и вовсе ничего не говорите.
     --  ѓосподи  Ѓоже,  полковник,  разве  сюда  кто приедет, если вы с мисс
„женни сами не позовете?
     Ќо  он  уже  шел  наверх,  Яростно  топаЯ ногами по ступенькам. †енщина
посмотрела ему вслед и снова повысила голос:
     -- Њожет, вам Ђйсома прислать, может, вам еще что надо?
     Ћн  не  обернулсЯ.  ‚озможно, он ее не слышал, и она стоЯла и смотрела,
пока он не скрылсЯ из виду.
     --  ‘тареет,  --  спокойно  сказала она сама себе и, громко шлепаЯ босыми
ногами, двинулась через прихожую туда, откуда вышла.
     Ќа  площадке  верхнего  этажа  ЃаЯрд  снова  остановилсЯ. ‚ыходившие на
запад  окна  были  закрыты  решетчатыми  ставнЯми,  сквозь  которые  тонкими
расплывающимисЯ  полосками  пробивалсЯ  солнечный  свет,  отчего  окружающий
сумрак  сгущалсЯ  еще сильнее. ‚ысокаЯ дверь на противоположной стороне вела
на  неширокий,  обнесенный  перилами  балкон,  откуда  открывалась  панорама
долины  и полукружье холмов на востоке. Џо обе стороны этой двери были узкие
оконца  с  разноцветными  стеклами в свинцовых рамах -- мать „жона ‘арториса,
умираЯ,  завещала  ему  эти стекла вместе с его младшей сестрой, и та в 1869
году привезла их из Љаролины в корзинке с соломой.
     ќто  была  ‚ирджиниЯ  „ю Џре; она приехала к ним тридцатилетней -- после
двух  лет  замужества  она уже семь лет вдовела -- стройнаЯ женщина с изЯщным
вариантом  сарторисовского  носа  и  с тем выражением неодолимой смертельной
усталости,  которое усвоили себе все южанки; она приехала в чем была, взЯв с
собой  лишь  плетеную  корзинку  с  цветным стеклом. ќто она рассказала им о
том,  как  еще до второй битвы при Њанассасе погиб ЃаЯрд ‘арторис. ‘ тех пор
она  рассказывала  эту  историю  много  раз  (в  восемьдесЯт лет она все еще
продолжала  ее  рассказывать,  причем,  как  правило,  в  самых неподходЯщих
случаЯх),   и,  по  мере  того  как  она  становилась  старше,  историЯ  эта
становилась  все красочней, приобретаЯ благородный аромат старого вина, пока
наконец  безрассуднаЯ  выходка  двух  обезумевших  от  собственной молодости
мальчишек  не  превратилась  в  некий славный, трагически возвышенный подвиг
двух  ангелов,  которые  своей  геройской  гибелью вырвали из миазматических
болот  духовного  ничтожества род человеческий, изменив весь ход его истории
и очистив души людей.
     ќтот  Љаролинский ЃаЯрд был сущим наказанием даже длЯ ‘арторисов. Ќе то
чтобы  выродок,  скорее  просто  шалопай,  хотЯ  и с добрыми задатками, но в
любую  минуту  способный  на  самое  неожиданное  сумасбродство. “ него были
веселые  голубые  глаза; длинные волосы рыжеватыми кольцами обрамлЯли виски,
а  на  румЯной физиономии запечатлелось выражение откровенной и мужественной
скуки  --  таким,  вероЯтно,  было  лицо  ђичарда Џервого накануне крестового
похода.  Ћднажды  он  со  сворой гончих промчалсЯ по полЯне, где происходило
методистское  богослужение,  а через полчаса (затравив лисицу) вернулсЯ туда
один  и  въехал верхом в самую гущу негодующих прихожан. €з чистого озорства
--  как  Ясно  видно  по  всем  его  поступкам,  он  слишком  твердо  верил в
провидение,  чтобы  иметь  какие-либо религиозные взглЯды. ‚от почему, когда
пал  форт  Њоултри  и  губернатор отказалсЯ его сдать, ‘арторисы втайне даже
немножко обрадовались, надеЯсь, что теперь ЃаЯрд окажетсЯ при деле.
     ‚  ‚иргинии он, как адъютант „жеба ‘тюарта, и впрЯмь оказалсЯ при деле.
Џожалуй,  именно  как  адъютант,  ибо  хотЯ вокруг ‘тюарта собралась большаЯ
военнаЯ  семьЯ,  все  члены  ее  были  солдатами, которые старались выиграть
войну,  но  тем  не  менее  иногда  хотели  выспатьсЯ,  и  один только ЃаЯрд
‘арторис  был  готов  и даже просто мечтал отложить сон до тех времен, когда
на землю вернетсЯ привычное однообразие. Ђ пока -- сплошной праздник.
     „лЯ  „жеба  ‘тюарта  война  тоже  была даром свыше, и вскоре на тусклом
кровавом  фоне  боев  в  ‘еверной  ‚иргинии  взошли  как две пылающих звезды
тридцатилетний   ‘тюарт  и  двадцатитрехлетний  ЃаЯрд  ‘арторис,  увенчанные
пышным  лавром  ‘лавы,  миртом  и  розами  ‘мерти;  нежданным  стремительным
метеором  пронесшись  по  тревожному  военному небосводу генерала Џоупа, они
навЯзали  ему  --  подобно  насильно  напЯленной  одежде -- такую известность,
какой  никогда не принесла бы ему воинскаЯ доблесть. € опЯть-таки из чистого
озорства  --  ни  „жеб  ‘тюарт,  ни  ЃаЯрд  ‘арторис,  как  Ясно  видно по их
поступкам, не имели решительно никаких политических убеждений.
     Џервый  раз  тетЯ  „женни  рассказала  эту  историю вскоре после своего
приезда.  Ѓыло  рождество,  и  все  сидели в заново перестроенной библиотеке
перед  камином,  где  горели  поленьЯ  гикори,  --  тетЯ  „женни с ее обычным
выражением   печальной  решимости  на  лице;  „жон  ‘арторис,  бородатый,  с
Ястребиным  профилем;  трое  его  детей  и  гость  -- инженер-шотландец. „жон
‘арторис  познакомилсЯ  с  ним в 45 году в Њексике, и теперь тот помогал ему
строить железную дорогу.
     „орожные  работы  были прерваны на времЯ праздников, и „жон ‘арторис со
своим  инженером,  в  сумерках спустившись с холмов, где находилсЯ временный
конечный  пункт  строЯщейсЯ  линии,  поскакали  верхом  на  север  и теперь,
отужинав,  сидели,  озаренные  огнем  камина.  ‘олнце  уже зашло; в багровых
отблесках  заката  морозный  воздух был хрупким, как тонкое стекло, и вскоре
поЯвилсЯ  „жоби  с охапкой дров. Ћн подбросил в огонь свежее полено, и Языки
пламени,   щелкаЯ   и  треща  в  сухом  воздухе,  поползли  по  потускневшим
головешкам к краЯм камина.
     --   ђождество!  --  воскликнул  „жоби  с  простодушной  и  торжественной
веселостью,  свойственной  его расе; взЯв стоЯвший в углу возле камина ствол
трофейного  ружьЯ, он принЯлсЯ помешивать им пылающие поленьЯ и мешал до тех
пор,  пока  искры  озорным  золотистым  вихрем  не  взмыли  в  темное  жерло
дымохода. -- ђождество! ‘лышите, детки?
     ‘таршей  дочери  „жона ‘арториса исполнилось двадцать два, и в июне она
выходила  замуж;  ЃаЯрду было двадцать, младшей девочке -- семнадцать, а тетЯ
„женни,  хоть и вдова, длЯ „жоби тоже была ребенком. ‚одворив ствол ружьЯ на
место,  он  запалил в камине длинную сосновую лучину, чтобы зажечь свечи. Ќо
тетЯ  „женни  остановила  его, и он ушел, с трудом волоча ноги -- сгорбленный
седой  старец  в  поношенном  военном  мундире,  который висел на нем как на
вешалке,  и  тетЯ  „женни,  как  всегда называЯ „жеба ‘тюарта мистер ‘тюарт,
рассказала свою историю.
     ђечь  шла  об  одном  апрельском  вечере  и  о  кофе  или,  вернее,  об
отсутствии  оного.  ‚оеннаЯ семьЯ ‘тюарта, сидЯ в ароматной тьме под молодым
месЯцем,  вела  беседу  о  женщинах,  об  ушедших  в  небытие развлечениЯх и
вспоминала  о  родном  доме.  ‚  стороне  с  беспокойным  ржаньем  топтались
невидимые  во  мраке лошади, догорали, мерцаЯ светлЯчками, бивуачные костры,
и  где-то  неподалеку  тихонько  тренькал на гитаре генеральский денщик. ’ак
они  сидели,  объЯтые  щемЯщей  горечью  весны  и  древним как мир томлением
юности,  и, позабыв про труды и славу, вспоминали другие виргинские вечера --
звуки  скрипок,  мириады  свечей,  легкие  ножки  в  стройном  ритме  танца,
беззаботный  легкий  смех  --  и  думали:  "Љогда  ж это будет опЯть?" -- или:
"„оведетсЯ  ли  мне  побывать  там  еще?",  покуда  сами  они  погрузились в
состоЯние  жесточайшей ностальгии, а их речи стали звучать все более коротко
и   отрывисто.   €   тогда   генерал   встрепенулсЯ   и   возвратил   их   к
действительности, заговорив о кофе, или об отсутствии оного.
     ќтот  разговор  о  кофе  вскоре  завершилсЯ скачкой по ночным дорогам и
дальше  по черным как смоль лесам, где лошади шли шагом, а всадники, вытЯнув
вперед  руки,  держали перед собой ружье или саблю, чтобы невидимые ветви не
сбросили  их с седла; разговор продолжалсЯ до той поры, когда деревьЯ встали
как  призраки  в  предрассветном  тумане,  и  отрЯд  из  двадцати  всадников
очутилсЯ  далеко  в  тылу  федеральных  частей.  ‚скоре рассвет окончательно
вступил  в  свои  права,  и  они,  отказавшись  от  всЯкой маскировки, снова
поскакали  галопом,  прорываЯсь  мимо изумленных сторожевых разъездов, мирно
возвращавшихсЯ  в  лагерь,  и  команд  с  лопатами  и кирками, выходивших на
работу  в золотистых лучах восходЯщего солнца, и наконец взлетели на вершину
холма,  где  генерал  Џоуп  со своим штабом сидел за завтраком al fresco {на
открытом воздухе -- ит.}.
     „вое  всадников взЯли в плен тучного штабного майора. Ќесколько человек
бросились  в  погоню  за его удиравшими сотрапезниками и вскоре загнали их в
лесную   чащу,   а  остальные  вихрем  ворвались  в  палатку,  где  хранилсЯ
генеральский  провиант,  и,  опустошив  ее,  выскочили  оттуда,  нагруженные
богатой  добычей.  ‘тюарт  и  сопровождавшие  его три всадника осадили своих
гарцующих   коней   перед  самым  столом;  один  из  них,  схватив  огромный
закоптелый  кофейник,  подал  его  генералу,  и, пока Янки с криком метались
среди  деревьев, беспорЯдочно стрелЯЯ из ружей, они, словно заздравную чашу,
принЯлись  с  тостами  передавать  друг  другу  обжигающий кофе без сахара и
сливок.
     --  ‡доровье генерала Џоупа, сэр, -- сказал ‘тюарт, поклонилсЯ, отхлебнул
из кофейника и протЯнул его пленному офицеру.
     --  Ћхотно  выпью за него, -- отвечал майор. -- Ѓлагодарение Ѓогу, что его
здесь нет и он не может ответить вам лично.
     --  џ заметил, что он поспешил удалитьсЯ, -- сказал ‘тюарт. -- ‚ероЯтно, у
него назначено свидание?
     --  „а,  сэр.  ‘ генералом ѓэллеком, -- сухо подтвердил майор. -- џ весьма
сожалею, что нашим противником ЯвлЯетсЯ он, а не генерал ‹и.
     --  џ тоже, сэр, -- ответил ‘тюарт. -- џ весьма высокого мнениЯ о воинской
доблести генерала Џоупа.
     Џронзительные  звуки горнов, поднимаЯ по тревоге укрытые в лесу ближние
и  дальние  бригады,  громким  эхом отдавались среди деревьев; бешенаЯ дробь
барабанов  призывала  к оружью; беспорЯдочно палили ружьЯ, и треск выстрелов
волнами   катилсЯ   к   отдаленным   аванпостам,   как   сухое  пощелкиванье
раскрываемого  веера, ибо имЯ ‘тюарта, торопЯсь от пикета к пикету, населило
цветущие мирные леса сонмами серых призраков.
     ‘тюарт  повернулсЯ  в  седле,  его  люди  подъехали  и,  не спешиваЯсь,
следили  за  ним  настороженным  взглЯдом,  между  тем  как на их исхудавших
энергичных  лицах,  словно  в  зеркале, отражалось пламЯ, вечно снедавшее их
командира.  ‚незапно  с  фланга  грЯнул дружный залп, и пули, злобно треща и
щелкаЯ  в пронизанной солнцем листве над их головами, выбили кофейник из рук
ЃаЯрда ‘арториса.
     --  Ќе  угодно  ли вам сесть в седло? -- сказал ‘тюарт пленному майору, и
хотЯ  речь  его  была  изысканно учтива, в ней не осталось ни капли прежнего
легкомыслиЯ.   --   Љапитан  “айли,  у  вас  самаЯ  сильнаЯ  лошадь,  так  не
откажите...
     Љапитан  вынул  ногу  из  стремени  и  втащил пленника на лошадь позади
себЯ.
     --  ‚перед!  --  скомандовал  генерал, пришпориваЯ своего гнедого, и весь
отрЯд,  как  огромный  кентавр,  дружно скатилсЯ с холма, и, прежде чем залп
успел  повторитьсЯ,  всадники  с грохотом ворвались в лес в том самом месте,
откуда  доносилась  пальба.  ‘иние призраки кинулись врассыпную прЯмо из-под
копыт  их коней, и они помчались среди деревьев, окруженные осиным роем пуль
из  ружей  Њинье. ‘тюарт теперь держал в руке свою шлЯпу с плюмажем, и рыжие
кудри,  развеваЯсь  в  такт  бешеной скачке, полыхали снедавшим его пламенем
буйной отваги.
     ‘зади  и с фланга по их мелькающим тенЯм все еще, хлопаЯ, били ружьЯ, и
ликующий  весенний  лес  оглашалсЯ  пронзительным  горном, неустанно славшим
сигналы  тревоги из одной бригады в другую. ‘тюарт постепенно забирал влево,
оставлЯЯ  весь этот шум позади. ‹ес начал редеть, и всадники, построившись в
колонну,  перешли  на  галоп.  Џленный  майор подпрыгивал и трЯссЯ за спиной
капитана  “айли,  и  генерал,  осадив  свою  лошадь,  поехал  рЯдом с несшим
двойное бремЯ благородным конем.
     --  џ  весьма сожалею, что вынужден причинЯть вам такие неудобства, сэр,

--  с  изысканной  любезностью заговорил ‘тюарт. -- Ќо если вы хотЯ бы в общих
чертах   укажете  нам  место  расположениЯ  вашей  ближайшей  заставы,  Я  с
удовольствием захвачу длЯ вас верховую лошадь.
     --  Џремного вам благодарен, генерал, -- ответил майор. -- Ћднако заменить
майоров много легче, нежели лошадей. џ не хотел бы вас затруднЯть.
     --  Љак  вам  угодно,  сэр,  --  холодно  согласилсЯ ‘тюарт. Ћн пришпорил
гнедого и снова занЯл свое место во главе колонны.
     ’еперь  они  скакали  по  еле  заметной тропинке, котораЯ когда-то была
дорогой.  Ћна  вилась  среди  цветущих  зарослей  кустарника, и, продвигаЯсь
быстрым,   но  ровным  аллюром,  отрЯд  внезапно  выскочил  на  прогалину  и
наткнулсЯ  на  кавалерийский эскадрон Янки, который в изумлении отпрЯнул, но
тотчас же снова понессЯ вперед.
     ‘тюарт  не  моргнув  глазом  молниеносно  повернул  свой  отрЯд и снова
углубилсЯ  в  лес.  Џистолетные  пули  тонко свистели над их головами, но по
сравнению  с  нагонЯвшим  их громом копыт вЯлые хлопки выстрелов звучали так
же  привычно,  как  треск  ломавшихсЯ  веток.  ‘тюарт съехал с дороги, и они
стремглав  поскакали  сквозь кустарник. ЉавалериЯ Янки с гиканьем мчалась им
вслед,   и   ‘тюарт,   построив   свой   отрЯд  плотным  кольцом,  остановил
запыхавшихсЯ  всадников в густой болотистой роще, и они услышали, как погонЯ
пронеслась мимо.
     Ћни  двинулись  дальше,  снова  выбрались  на  дорогу и в настороженном
молчанье  продолжали свой прежний путь. ‘лева постепенно замирал удалЯвшийсЯ
шум  погони.  Ћни  опЯть  пустились  в галоп. ‚скоре лес начал густеть, и им
пришлось  ехать  рысью,  а  потом  шагом.  •отЯ пальба теперь прекратилась и
горны  тоже  умолкли,  в  тишине,  над сильным, учащенным дыханием лошадей и
отдававшимсЯ  в  ушах  стуком  их  собственных  сердец, поЯвилось безымЯнное
нечто  --  какаЯ-то страннаЯ напрЯженность, словно невидимый туман, ползла от
одного   дерева   к   другому,   наполнЯЯ  росистый  утренний  лес  гнетущим
предвестьем  неизбежной  беды,  хоть  птицы,  казалось,  ничего  не замечаЯ,
безмЯтежно порхали по деревьЯм.
     ‚переди  между  деревьЯми что-то забелело; ‘тюарт поднЯл руку, всадники
остановили  лошадей  и,  молча  глЯдЯ на него, прислушались, затаив дыхание.
Џотом  он  снова  двинулсЯ вперед и, ломаЯ кусты, вырвалсЯ на другую полЯну.
‚садники  поскакали  следом,  и  внезапно  перед  ними возник давешний холм,
брошенный  стол  с  завтраком и разграбленный склад провианта. Ћни осторожно
подъехали  ближе  и,  пока  генерал торопливо писал что-то на клочке бумаги,
остановились   вокруг  стола.  ’ихаЯ  полЯна,  не  таЯ  угрозы,  купалась  в
золотистых   утренних   лучах,   словно   озеро,  налитое  золотистым  вином
невозмутимого  глубокого покоЯ, но над этим пустынным уединением, пронизываЯ
его  насквозь,  витало  все то же безымЯнное, гнетущее предвестье неизбежной
беды.
     -- ‚ашу шпагу, сэр, -- скомандовал ‘тюарт.
     Џленник  отстегнул шпагу, и ‘тюарт приколол ею к столу записку. ‡аписка
гласила:  "ѓенерал  ‘тюарт  свидетельствует  свое  почтение генералу Џоупу и
весьма  сожалеет, что вторично не мог его застать. Ћн намерен повторить свой
визит завтра". ‘тюарт натЯнул поводьЯ.
     -- ‚перед! -- приказал он.
     Ћни  спустились  с  холма,  пронеслись  через пустынную полЯну и легким
галопом  поскакали  по  дороге,  которую  пересекли  на  заре,  -- по дороге,
ведущей  и  дому.  ‘тюарт оглЯнулсЯ на своего пленника и на несущего двойное
бремЯ благородного вороного конЯ.
     --  …сли  вы  укажете,  как  проехать  до  вашей ближайшей кавалерийской
заставы, Я добуду вам приличную лошадь, -- снова предложил он.
     --  Ќеужели  генерал ‘тюарт, командир кавалерии и разведчик генерала ‹и,
станет  рисковать  своей  личной  безопасностью, безопасностью своих людей и
всего  своего дела ради временных удобств какого-то жалкого пленного? ќто не
храбрость,  а  безрассудство  беспечного и своенравного мальчишки. ‚ радиусе
двух  миль  от  этого  места  расположено  пЯтнадцать  тысЯч  солдат, и даже
генерал  ‘тюарт не может единолично победить такую армию, хоть она и состоит
из Янки.
     --  џ  предлагаю  это  не пленному, сэр, -- надменно возразил ‘тюарт, -- а
офицеру,   испытавшему   превратности  военной  фортуны.  ‚сЯкий  джентльмен
поступил бы точно так же.
     --  „жентльмену  нечего  делать  на  этой войне, -- возразил майор. -- …му
здесь  не  место.  Ћн  такой  же  анахронизм,  как анчоусы. ‚прочем, генерал
‘тюарт  не  захватил наши анчоусы, -- Язвительно добавил он. -- Ѓыть может, он
пошлет за ними самого ‹и?
     --  Ђнчоусы...  --  задумчиво повторил ЃаЯрд ‘арторис, скакавший рЯдом, и
тотчас резко повернул назад.
     ‘тюарт   прикрикнул   на   него,   но   ‘арторис   упрЯмо  поднЯл  свою
легкомысленную  руку  и  поскакал прочь; генерал хотел было броситьсЯ вслед,
но  тут  какой-то  дозорный-Янки  выстрелил  в них с обочины и юркнул в лес,
криком  поднЯв  тревогу.  ’отчас отовсюду захлопали выстрелы, справа из леса
послышалсЯ  шум  от  внезапно пришедшего в движение большого отрЯда и сзади,
со  стороны невидимого холма, грЯнул залп. ’ретий офицер подскакал к ‘тюарту
и схватил за повод его лошадь.
     -- ‘эр! —то вы хотите делать? -- вскричал он.
     ‘тюарт  осадил  взвившегосЯ на дыбы конЯ, и в эту минуту позади грохнул
второй  залп,  рассыпалсЯ  нестройными  хлопками,  грохнул  еще  раз,  а тем
временем шум справа приближалсЯ и нарастал.
     -- Џустите, Ђлан. Ћн мой друг, -- сказал ‘тюарт.
     Ќо офицер вцепилсЯ в узду.
     --  ‘лишком  поздно! -- вскричал он. -- ‘арториса всего лишь убьют, вас же
возьмут в плен.
     --  ‚перед,  прошу вас, сэр, -- вмешалсЯ пленный майор. -- —то значит один
человек против возрожденной веры в человечество?
     --  ђади  Ѓога, подумайте о ‹и, генерал! -- взмолилсЯ адъютант. -- ‚перед!
--   скомандовал   он  отрЯду  и,  пришпорив  свою  лошадь,  увлек  за  собой
генеральского  конЯ,  между  тем  как  позади выскочил из леса кавалерийский
отрЯд Янки.
     --  €так,  --  закончила  тетушка  „женни, -- мистер ‘тюарт поехал вперед,
ЃаЯрд  вернулсЯ  за  этими  самыми анчоусами, а всЯ армиЯ Џоупа стрелЯла ему
вслед.  ‘ воплем: "Ђ-а-а-а! Ђ-а-а-а! ‡а мной, ребЯта!" -- он взлетел на холм,
перепрыгнул  через накрытый длЯ завтрака стол, ворвалсЯ в разоренную палатку
с  провиантом, и тут повар, который прЯталсЯ за сваленными в кучу припасами,
вскинул  руку  и  выстрелил ему в спину из дерринджера. Њистер ‘тюарт с боем
прорвалсЯ  обратно  и  вернулсЯ  в  лагерь,  потерЯв  всего двух человек. Ћн
всегда  лестно  отзывалсЯ  о  ЃаЯрде.  Ћн  говорил,  что  ЃаЯрд  был хорошим
офицером и отменным кавалеристом, но что он был слишком безрассуден.
     Ћни  еще  немного  посидели,  освещенные огнем камина. ЏламЯ металось и
трещало,  искры  Яростным  вихрем  взмывали в трубу, и короткаЯ жизнь ЃаЯрда
‘арториса  метеором  пронеслась  по  темному  полю  их  общих воспоминаний и
невзгод,  осветив  его  скоротечным ослепительным блеском, и, как беззвучный
удар  грома,  угасаЯ,  оставила  за  собой какое-то сумрачное сиЯнье. ѓость,
инженер-шотландец, молча сидел и слушал. Џотом он заговорил:
     --  Љогда  он поскакал назад, он ведь не был твердо уверен, что там есть
анчоусы?
     -- Њайор-Янки сказал, что они там есть, -- отозвалась тетЯ „женни.
     --  „а, -- задумчиво протЯнул шотландец. -- Ђ мистер ‘тюарт и в самом деле
вернулсЯ на следующий день, как он писал в своей записке?
     -- Ћн вернулсЯ в тот же вечер искать ЃаЯрда, -- отвечала тетЯ „жепни.
     Џепел,  мЯгкий,  как  розовые  перьЯ,  тлеющими  чешуйками падал на дно
камина,  постепенно  принимаЯ  нежнейший  сероватый  оттенок. „жон ‘арторис,
наклонилсЯ к огню и помешал пылающие угли стволом трофейного ружьЯ.
     -- Џо-моему, это была самаЯ отчаЯннаЯ армиЯ на свете, -- сказал он.
     --  „а,  -- согласилась тетЯ „женни. -- Ђ ЃаЯрд был самый отчаЯнный парень
во всей этой армии.
     --  „а,  --  задумчиво  подтвердил  „жон  ‘арторис,  -- ЃаЯрд был изрЯдный
сумасброд.
     отландец заговорил снова.
     --  ќтот  мистер  ‘тюарт,  который назвал вашего брата безрассудным, кто
он, собственно, был?
     --  Ћн  был  генерал  от  кавалерии „жеб ‘тюарт, -- ответила тетЯ „женни.
Ќекоторое  времЯ  она  задумчиво смотрела в огонь, и ее бледное суровое лицо
на  мгновение  стало  кротким  и  нежным.  --  “  него было какое-то странное
чувство  юмора,  -- сказала она. -- ‘амым забавным зрелищем на свете он считал
генерала  Џоупа  в  ночной сорочке. -- Ћна снова погрузилась в воспоминаниЯ о
чем-то  далеком,  скрытом  за  розовыми  зубчатыми стенами пылающих углей. --
Ќесчастный,  --  промолвила  она,  а  потом  спокойно добавила: -- ‚ пЯтьдесЯт
восьмом  году Я танцевала с ним вальс в Ѓалтиморе. -- € голос ее был гордым и
тихим, как флаги в пыли.

     Ќо   теперь  дверь  была  закрыта,  и  свет,  едва  проникавший  сквозь
разноцветные  стекла,  был  окрашен в густые сумрачные тона. ‘лева от ЃаЯрда
находилась  комната его внука, та самаЯ комната, где в октЯбре прошлого года
умерли  жена  и  ребенок  его  внука.  Ћн  помедлил  у двери, потом тихонько
отворил  ее.  ‘тавни  были закрыты, и в комнате стоЯла немаЯ тишина нежилого
помещениЯ,  и  он  снова  закрыл дверь, в рассеЯнности, свойственной глухим,
тЯжелой  поступью вошел в свою спальню и по привычке с грохотом захлопнул за
собою дверь.
     Ћн  сел,  снЯл ботинки, которые два раза в год изготовлЯла ему по мерке
фирма  в  ‘ент-‹уисе,  в  носках  подошел к окну и глЯнул на свою оседланную
кобылу,  котораЯ была привЯзана к шелковице на заднем дворе, и на поджарого,
как  гончаЯ,  юношу-негра,  в  картинной  неподвижности застывшего рЯдом. €з
кухни,  которой  из  этого  окна  не  было  видно, то замираЯ, то нарастаЯ в
бесконечной  печали,  вливалсЯ  в  ленивую  тишину  неслышный  ЃаЯрду  голос
ќлноры.
     Ћн   подошел  к  стенному  шкафу,  вытащил  потрескавшиесЯ  сапоги  длЯ
верховой  езды,  надел их, притопнув ногами, взЯл сигару из Ящичка на ночном
столике  и  некоторое  времЯ  постоЯл  с незажженной сигарой в зубах. ‘квозь
сукно  брюк  рука  его  нащупала лежавшую в кармане трубку, он вынул ее, еще
раз  на  нее  посмотрел,  и  ему  почудилось,  будто он все еще слышит голос
старика  ”олза,  который снова и снова кричит ему: "Џолковник сидел себе там
на  стуле,  ноги  в одних носках положил на перила крыльца и курил эту самую
трубку.  ‘таруха  ‹увиниЯ  сидела  на  ступеньках  и  лущила в миску горох к
ужину.  ‚ то времЯ каждый и гороху радовалсЯ. Ђ вы тоже на крыльце сидели, и
еще  к  столбику  прислонились.  Ѓольше никого там не было, одна только ваша
тетушка  --  та, что жила у вас, когда мисс „женни еще не приехала. Џолковник
отослал  обеих  девочек к вашему дедушке в Њемфис, еще когда он в первый раз
поехал  в  ‚иргинию  с  тем  самым  полком,  который  вдруг  переметнулсЯ  и
постановил  лишить  его полковничьего чина. ‚зЯл да и лишил его чина -- а все
потому,  что  он  не хотел быть запанибрата с каждым встречным и поперечным,
который  ЯвлЯлсЯ  с  краденым  ружьем  и солдата из себЯ корчил. ‚ы, сдаетсЯ
мне, тогда совсем еще мальчишкой были. ‘колько вам тогда стукнуло, ЃаЯрд?"
     "—етырнадцать".
     "Ђ?"
     "—етырнадцать!  Ќеужели Я должен повторЯть это всЯкий раз, когда ты мне
эту дурацкую сказку рассказываешь?"
     "’ам-то  вы  как  раз  и сидели, когда они в ворота въехали и к дому по
аллее поскакали.
     ‘таруха  ‹увиниЯ  выронила  миску с горохом да как заорет, но полковник
велел  ей  заткнутьсЯ  и  скорей  бежать за его сапогами да за пистолетами и
вынести  их  на заднее крыльцо, а вы кинулись на конюшню седлать того самого
жеребца.  Ђ  когда  те  Янки подъехали и остановились -- а остановились они в
точности  на  том самом месте, где сейчас клумба с цветами, -- они не увидели
никого  --  один  только  полковник  сидел себе, словно отродЯсь ни про каких
Янки и слыхом не слыхал.
     Ќу,  а  Янки,  те сидЯт на лошадЯх и обсуждают промеж себЯ, тот это дом
или  не  тот,  а  полковник  ноги  на перила задрал да глаза на них таращит,
будто  деревенщина  какаЯ.  Ћфицер-Янки  послал  одного  солдата  на конюшню
посмотреть,   нет   ли  там  того  жеребца,  а  сам  полковнику  и  говорит:
"Џослушай-ка, „жонни, где тут мЯтежник „жон ‘арторис проживает?"
     "’уда  дальше по дороге, -- отвечает полковник не моргнув глазом. -- Њили
две  отсюда,  --  говорит.  --  „а  только вы его наврЯд ли дома застанете. Ћн
опЯть где-то с Янки воюет".
     "‚се  равно,  ступай покажи нам, как туда проехать", -- велит ему офицер
Янки.
     ’огда  полковник  не  спеша встает и говорит, что пойдет за башмаками и
тросточкой, и ковылЯет в дом, а они сидЯт на лошадЯх и ждут.
     ’олько  он  с  ихних  глаз  скрылсЯ, так сразу бегом и побежал. ‘таруха
‹увиниЯ  вынесла  ему  на  заднее  крыльцо мундир, сапоги и пистолеты да еще
краюху  кукурузного хлеба прихватила. ’от, второй Янки, въехал на конюшню, а
полковник  взЯл  у  ‹увинии все свои пожитки, завернул их в мундир и зашагал
по  заднему двору, словно ему прогулЯтьсЯ захотелось. Ђ тут как раз тот Янки
из  конюшни  выезжает. "‡десь и вовсе никакой скотины нету", -- говорит Янки.
"„а,  пожалуй  что  и  нету,  --  отвечает ему полковник. -- Љапитан велел вам
вернутьсЯ",  --  говорит, а сам все вперед шагает. €дет и чувствует, что Янки
этот  за  ним следит и смотрит ему аккурат промеж лопаток, куда вот-вот пулЯ
вопьетсЯ.  Џолковник  говорит,  что ему в жизни никогда так трудно не было --
идти  вот так вот по двору спиной к тому Янки и ни за что бегом не побежать.
Ћн  хотел зайти за угол конюшни, чтоб дом закрыл его от Янки, и говорит, ему
казалось,  что  он  уж  целый год туда плететсЯ, а все ни с места, а назад и
глЯнуть  страшно.  Џолковник  говорит, что он даже совсем ни о чем не думал,
только  радовалсЯ,  что  девочек  дома  нету.  Ћн  говорит,  что  ни разу не
вспомнил  про  вашу  тетушку  --  она  ведь  там в доме оставалась, -- потому,
говорит,  что  она была чистокровнаЯ ‘арторис и сама могла целую дюжину Янки
за поЯс заткнуть.
     Џотом  Янки  как  заорет  на него, но полковник, но оглЯдываЯсь, шагает
вперед,  и  все  тут.  ’огда  Янки  заорал  снова,  и полковник говорит, что
услышал,  как  шевелитсЯ  лошадь, и решил, что пора улепетывать. Ћн завернул
за  угол  конюшни,  и  тут  Янки  первый  раз в него выстрелил, а когда Янки
добралсЯ  до угла, он был уже в свином загоне и бежал сквозь заросли дурмана
к речке, где вы в ивнЯке с жеребцом спрЯтались и его поджидали.
     €  вот  этот  патрульный  Янки  улюлюкал  где-то  сзади,  а вы стоЯли и
держали  лошадь,  пока  полковник  сапоги  надевал.  €  тогда  он  велел вам
передать тетушке, чтоб она не ждала его к ужину".
     "Ќо  зачем  же ты принес мне ее через столько лет?" -- спросил он тогда,
поглаживаЯ  трубку,  и  старик  ”олз  ответил,  что  в богадельне длЯ нее не
место.
     "‚едь  он  эту трубку в те времена в кармане носил, и она его радовала.
Љогда  он  железную  дорогу строил, тогда, сдаетсЯ мне, все было иначе. ‚ те
времена  он  частенько  повторЯл, что к субботнему вечеру мы и оглЯнутьсЯ не
успеем,  как  все  в богадельне очутимсЯ. ’олько тут Я его обскакал. џ попал
туда  раньше  его.  Ђ может, он вовсе про кладбище думал, когда днем и ночью
объезжал  стройку  с  мешком денег, притороченным к седлу, и говорил, что до
богадельни   всего-навсего   одна   шпала  остаетсЯ.  ‚от  когда  все  пошло
по-другому.    Љогда    он    начал   людей   убивать.   ‘перва   тех   двух
саквоЯжников-Я