аги. Ђвтомобиль свернул в
переулок,  полицейский  вылез,  открыл  ворота, и ЃаЯрд въехал на утоптанный
неметеный  двор  и остановилсЯ, а полицейский подошел к маленькому гаражу, в
котором  стоЯл  "форд".  Ћн выгнал его задом из гаража и знаком велел ЃаЯрду
заезжать.  ѓаражик  был построен специально длЯ "форда", и автомобиль ЃаЯрда
почти на треть торчал из дверей.
     -- ‹учше чем ничего, -- заметил полицейский. -- Џойдем.
     —ерез  кухню  они вошли в квартиру тюремного надзирателЯ, и ЃаЯрд, стоЯ
в  темном  коридоре,  ждал,  пока Ѓак нащупает выключатель. Џотом он вошел в
мрачную,  скудно  обставленную,  но  чистую  комнату,  где  валЯлись  разные
предметы мужского туалета.
     --   Џослушай,   ты,  кажетсЯ,  хочешь  уступить  мне  свою  постель?  --
запротестовал ЃаЯрд.
     --  „о  утра  она мне не понадобитсЯ, а к этому времени ты уже уедешь, --
отвечал полицейский. -- Њожет, помочь тебе раздетьсЯ?
     --  ‘ам  справлюсь,  --  проворчал  ЃаЯрд,  потом  более  вежливым  тоном
добавил: -- ‘покойной ночи, Ѓак. Џремного благодарен.
     -- ‘покойной ночи, -- отозвалсЯ полицейский.
     Ћн  закрыл  за  собою  дверь,  и  ЃаЯрд снЯл башмаки, пиджак и галстук,
потушил  свет  и  пег на кровать. ‚ комнату сочилсЯ преломленный неосЯзаемый
свет  невидимой  луны.  ‘тоЯла  глухаЯ  ночь.  ‡а  окном  на  фоне  плоского
опалового  неба  низкими  уступами поднималсЯ карниз. ѓолова была холодной и
Ясной  --  выпитое  виски совершенно испарилось. €ли, вернее, казалось, будто
его  голова  --  это  и  есть  ЃаЯрд и будто он лежит на чужой кровати, а его
притупленные  алкоголем  нервы ледЯными нитЯми прошили все его тело, которое
он обречен вечно влачить за собой по унылому бесплодному миру.
     --  ЏроклЯтье,  --  проговорил  он,  лежа  на  спине  и  глЯдЯ в окно, из
которого  ничего  не  было видно, ожидаЯ сна, который еще неизвестно, придет
или  нет,  на что ему было, впрочем, абсолютно наплевать. Ќичего не видно, а
впереди  длиннаЯ-предлиннаЯ  человеческаЯ  жизнь.  ’рижды  два десЯтка и еще
десЯть  лет  влачить  по  миру  упрЯмое тело, ублажаЯ его ненасытную утробу.
’рижды  два  десЯтка  и  еще десЯть -- так сказано в Ѓиблии. ‘емьдесЯт лет. Ђ
ему всего только двадцать шесть. —уть побольше одной трети. ЏроклЯтье.








         * —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ  * 



        1 


     •орес   Ѓенбоу   в   чистой   нескладной   гимнастерке,   котораЯ  лишь
подчеркивала  производимое  им впечатление неуловимой утонченной ущербности,
нагруженный  невероЯтным  количеством  ранцев,  вещевых  мешков  и  бумажных
пакетов,  сошел  с  поезда  два  тридцать.  ‘квозь  густую  толпу входЯщих и
выходЯщих  пассажиров  до  него  донессЯ  чей-то  голос, который звал его по
имени,  и его рассеЯнный взглЯд, словно лунатик, лавирующий в уличной давке,
стал  блуждать  по скоплению лиц. "•елло, хелло", -- пробормотал он, выбралсЯ
из  толпы,  сложил  на  краю  платформы все свои мешки и пакеты и устремилсЯ
вдоль состава к багажному вагону.

     -- •орес! -- снова крикнула бежавшаЯ вдогонку за ним Ќарцисса.
     „ежурный  по  станции  вышел  из своей конторы, остановил его, удержал,
как  норовистого  породистого копЯ, пожал ему руку, и только благодарЯ этому
сестра  смогла  его  догнать.  Ћн обернулсЯ на ее голос, собралсЯ с мыслЯми,
схватил  ее  на  руки,  поднЯл  так,  что  ее  ноги  оторвались  от земли, и
поцеловал в губы.
     --  ЊилаЯ  старушка  Ќарси,  --  сказал  он,  еще раз целуЯ сестру, потом
поставил  ее  на  землю  и,  как  ребенок,  стал гладить ее по лицу. -- ЊилаЯ
старушка  Ќарси,  --  твердил  он,  касаЯсь ее лица тонкими узкими ладонЯми и
глЯдЯ  на  нее  так  пристально,  как  будто хотел глазами вобрать в себЯ ее
неизменную  безмЯтежность.  --  ЊилаЯ  старушка  Ќарси, - повторЯл он снова и
снова, продолжаЯ гладить ее лицо и совершенно забыв об окружающем.
     -- Људа ты шел? -- вернул его к действительности голос Ќарциссы.
     Ћн  отпустил  сестру,  помчалсЯ  вперед, и она бросилась вслед за ним к
багажному  вагону,  где  проводник  и  носильщик принимали чемоданы и Ящики,
которые подавал им из дверей служащий багажного отделениЯ.
     -- ђазве нельзЯ потом прислать за вещами? -- спросила Ќарцисса.
     Ќо  •орес  стоЯл,  пристально  вглЯдываЯсь  в  глубину  вагона  и снова
позабыв  об  ее  присутствии.  Ћба  негра  вернулись  обратно, и он отошел в
сторону, все еще заглЯдываЯ в вагон и по-птичьи вытЯгиваЯ шею.
     -- „авай пошлем кого-нибудь за вещами, -- снова предложила ему сестра.
     --  —то?  Ђх,  да.  џ  следил за ними на каждой пересадке, -- сообщил он,
совершенно  забыв,  о  чем  она говорила. -- Ѓудет ужасно, если у самого дома
что-нибудь пропадет.
     Ќегры  поднЯли  сундук  и  снова  ушли,  и  он  опЯть  шагнул  вперед и
уставилсЯ внутрь вагона.
     --  Њежду  прочим,  так  уже  и случилось -- в Њ. какой-то служащий забыл
погрузить  его  на  поезд...  ага,  вот  он,  -- перебил он самого себЯ и, по
местному  обычаю назвав служащего капитаном, в ужасе возопил: -- ќй, капитан,
нельзЯ  ли  полегче! ’ут стекло! -- когда тот принЯлсЯ с грохотом выталкивать
из  дверей  какой-то  заграничный  Ящик, на котором по трафарету был выведен
адрес воинской части.
     --  ‚се в порЯдке, полковник, -- отозвалсЯ служащий. -- Ќадеюсь, мы ничего
не разбили. Ђ если разбили, вы можете предъЯвить нам иск.
     Ћба  негра  подошли  к  дверЯм  вагона,  и когда служащий поставил Ящик
стоймЯ, чтобы вытолкать его наружу, •орес ухватилсЯ за него обеими руками.
     --  Џолегче, ребЯта, -- встревожено повторил он и побежал рЯдом с ними по
платформе.  -- Џоставьте его на землю, только осторожно. ‘естренка, иди сюда,
помоги немножко.
     --  ‚се  в порЯдке, капитан, -- сказал носильщик, -- не бойтесь, мы его не
уроним.
     Ќо  •орес  продолжал  ощупывать  Ящик,  а когда его поставили на землю,
приложилсЯ к нему ухом.
     -- Ќу как, все цело? -- спросил носильщик.
     -- Љонечно, цело, -- уверил его проводник, поворачиваЯ обратно. -- Џошли.
     --  „а,  кажетсЯ, цело, -- согласилсЯ •орес, не отнимаЯ уха от Ящика. -- џ
ничего не слышу. Ћчень хорошо упаковано.
     ђаздалсЯ  свисток,  •орес  вздрогнул  и,  роЯсь  в  кармане, помчалсЯ к
поезду.  Џроводник уже закрывал дверь вагона, но успел наклонитьсЯ к •оресу,
затем  выпрЯмилсЯ  и приложил руку к козырьку. •орес вернулсЯ к своему Ящику
и дал другую монету второму негру.
     -- Џожалуйста, поосторожнее. џ сию минуту вернусь, -- приказал он.
     -- ‘лушаю, сэр, мистер Ѓенбоу. џ за ним приглЯжу.
     --  Ћдин раз Я совсем было решил, что он потерЯлсЯ, -- рассказывал •орес,
под  руку с сестрой направлЯЯсь к ее автомобилю. -- ‚ Ѓресте его задержали, и
он  прибыл  только  на следующем пароходе. “ менЯ тогда был с собой аппарат,
который  Я  купил  вначале -- маленький такой, -- так он тоже чуть не погиб. џ
выдувал  у  себЯ  в  каюте  небольшую вазу, как вдруг все загорелось, и сама
каюта  тоже.  Љапитан тогда решил, что мне лучше дождатьсЯ высадки на берег,
а  то  на борту слишком много народу. Ђ ваза получилась очень хорошо -- такаЯ
прелестнаЯ   штучка,   --  безостановочно  болтал  он.  --  џ  теперь  здорово
навострилсЯ,  правда. ‚енециЯ. ђоскошнаЯ мечта, хотЯ и несколько мрачнаЯ. Њы
с тобой непременно туда съездим.
     Љрепко  сжав  ей  руку,  он  опЯть  принЯлсЯ  твердить: "ЊилаЯ старушка
Ќарси",  --  словно  этот  уютный  домашний  звук  возбуждал  у него на Языке
незабытый   вкус   какого-то  любимого  блюда.  Ќа  станции  еще  оставалось
несколько  человек. Љое-кто заговаривал с ним и пожимал ему руку, а какой-то
морской  пехотинец  с  эмблемой  2-й  дивизии  "ѓолова  индейца"  на погонах
заметил треугольник на рукаве •ореса и, надув губы, презрительно фыркнул.
     --   ‡дорово,  приЯтель,  --  сказал  •орес,  испуганно  бросив  на  него
застенчивый взглЯд.
     --  „обрый  вечер,  генерал,  --  ответил морской пехотинец и плюнул -- не
совсем под ноги •оресу, но и не совсем в сторону.
     Ќарцисса прижала к себе руку брата.
     --  „авай  поедем  скорее домой, чтобы ты мог надеть приличный костюм, --
вполголоса сказала она, прибавлЯЯ шагу.
     --  ‘нЯть  форму? Ђ Я думал, что она мне идет, -- слегка обиженно заметил
•орес. -- Џо-твоему, у менЯ в ней смешной вид?
     --  Љонечно  нет,  --  быстро  отозвалась она, сжимаЯ его руку, -- конечно
нет. Џрости, что Я это сказала. Ќоси свою форму сколько тебе хочетсЯ.
     --  ќто  прекраснаЯ  форма,  --  убежденно  сказал он и, указываЯ на свою
нарукавную эмблему, добавил: -- Љонечно, Я не эту штуку имею в виду.
     Ћни шли вперед.
     --  ‹юди  постигнут это лет через десЯть, когда истерическаЯ неприЯзнь к
нестроевикам  выдохнетсЯ,  и  отдельные  солдаты  поймут,  что разочарование
изобрел отнюдь не Ђмериканский экспедиционный корпус.
     --  Ђ  что  он  изобрел? -- спросила Ќарцисса, прижимаЯ к себе его руку и
обволакиваЯ его ласковой безмЯтежностью своей любви.
     --  Ђ  Ѓог  его  знает...  ЊилаЯ старушка Ќарси, -- повторил он и, пройдЯ
вместе  с нею по платформе, направилсЯ к автомобилю. -- ‡начит, военнаЯ форма
тебе уже приелась.
     --  „а  нет  же,  --  повторила  она  и,  выпускаЯ  его руку, легонько ее
трЯхнула. -- Ќоси ее сколько хочешь.
     Ћна  открыла дверцу автомобилЯ. Љто-то их окликнул, и, обернувшись, они
увидели,  что  за  ними  плететсЯ  носильщик с ручной кладью, которую •орес,
уходЯ, бросил на платформе.
     --  Ћ господи! -- воскликнул он. -- ’аскаю ее за собой четыре тысЯчи миль,
а потом терЯю у дверей своего дома. Ѓольшое спасибо, ‘ол.
     Ќосильщик погрузил вещи в автомобиль.
     --  ќто мой первый аппарат и ваза, которую Я выдул на пароходе. Љогда мы
приедем, Я тебе покажу, -- сказал •орес сестре.
     -- ѓде твоЯ одежда? -- спросила она, садЯсь за руль. -- ‚ Ящике?
     --  “  менЯ ее нет. Џришлось почти все выбросить, чтобы освободить место
длЯ других вещей. Ќе было места ни длЯ чего.
     Ќарцисса с ужасом посмотрела на брата.
     -- —то случилось? -- наивно спросил он. - ’ы что-нибудь забыла?
     -- „а нет же. ‘адись. ’етЯ ‘элли тебЯ ждет.
     Ћни  тронулись  и  вскоре  поднЯлись  на  отлогий тенистый холм, откуда
дорога  вела  к  площади,  и  •орес  счастливыми глазами смотрел на знакомые
картины.  ’оварные  вагоны  на  запасных путЯх; платформа -- осенью она будет
уставлена  плотными  рЯдами увесистых кип хлопка; городскаЯ электростанциЯ --
кирпичное  здание,  из  которого  постоЯнно  доноситсЯ  ровный  гул и вокруг
которого   весною   узловатые  адамовы  деревьЯ  развешивают  свои  лохматые
сиреневые  соцветиЯ  на  фоне  красновато-желтых  глинистых  откосов. „альше
улица  небогатых,  большей  частью  новых  домов. Ћдинаковые тесные домики с
крохотными  газонами,  построенные  выходцами  из  деревни и по деревенскому
обычаю  поставленные  вплотную  к улице; кое-где дом, возводимый на участке,
пустовавшем  шестнадцать  месЯцев  назад,  когда  он  уезжал. …ще дальше под
зелеными  сводами  показались  другие  улицы  -- более тенистые, с домами все
более  старыми  и  внушительными  по  мере удалениЯ от вокзала; пешеходы -- в
этот  час  обычно  слонЯющиесЯ  без  дела молодые негры или старики, которые
после  обеда  успели вздремнуть, а теперь направлЯютсЯ в центр города, чтобы
в тихой бесцельной сосредоточенности провести остаток днЯ.
     •олм  плавно  перешел  в  плато,  на котором более ста лет назад и был,
собственно  говорЯ,  построен  этот  город,  и  улица  сразу принЯла типично
городской  вид  --  показались  гаражи,  лавчонки  с торговцами без пиджаков,
покупатели;  кинотеатр  с  вестибюлем,  сплошь  заклеенным  Яркими  цветными
литографиЯми,  изображающими  разнообразные сцены пестрой современной жизни.
Ќаконец,  площадь  --  низкие  сплошные  рЯды  старинных обветшалых кирпичных
зданий,  вывески  с поблекшими мертвыми именами, упрЯмо проступающими из-под
облупившейсЯ  краски;  негры  и  негритЯнки  в потрепанной нерЯшливой одежде
защитного  цвета;  фермеры  --  тоже  иногда  в хаки -- и снующие в их ленивой
толпе  бойкие  горожане,  ловко  обходЯщие  мужчин на складных стульЯх перед
лавками.
     ‡дание  суда  тоже было из кирпича, с каменными арками под сенью вЯзов,
а  посреди  площади,  окруженный  деревьЯми,  стоЯл  памЯтник -- солдат армии
южных  штатов  с  ружьем к ноге каменной рукою прикрывал высеченные из камнЯ
глаза.  Џод  портиками  суда и на скамейках среди зелени сидели, толковали и
дремали  отцы  города,  некоторые  тоже  в  военной форме. Ќо это были серые
мундиры   ‘тарого   „жека,   Ѓорегара  и  „жо  „жонстона,  и  они  сидели  с
невозмутимой  степенностью  обладателей мелких политических синекур, курили,
поплевывали  и  играли в шахматы. ‚ плохую погоду они перебирались в контору
секретарЯ суда.
     ‡десь  же  околачивались  молодые  парни.  Ћни метали в цель серебрЯные
доллары,  перебрасывались бейсбольными мЯчами или просто валЯлись на траве в
ожидании  вечера,  когда надушенные щемЯщими сердце дешевыми духами девицы в
пестрых  нарЯдах  стайками  двинутсЯ  в  аптеку. ‚ плохую погоду эти молодые
парни околачивались в аптеке или в парикмахерской.
     --  ‚се  еще много народу в военной форме, -- заметил •орес. -- Љ июню все
будут дома. Ђ молодые ‘арторисы уже вернулись?
     -- „жон погиб, -- отвечала Ќарцисса. -- ђазве ты не знаешь?
     --  Ќет,  --  огорченно  отозвалсЯ  он.  --  Ќесчастный  старый  ЃаЯрд. €м
чертовски  не  везет.  “дивительное  семейство.  ‚сегда  уходЯт  на войну, и
всегда  их  там  убивают.  †ена  молодого ЃаЯрда тоже умерла, ты мне об этом
писала.
     --  „а.  Ђ  он  здесь. Љупил себе гоночный автомобиль и с утра до вечера
носитсЯ по округе. Њы каждый день ждем, что он разобьетсЯ насмерть.
     --  ЃеднЯга,  --  сказал  •орес  и  снова  повторил:  -- Ќесчастный старый
полковник.  Ћн  всегда  терпеть не мог автомобили. €нтересно, что он об этом
думает.
     -- Ћн сам с ним ездит.
     -- —то? ‘тарый ЃаЯрд в автомобиле?
     --  „а. —тоб молодой ЃаЯрд не перевернулсЯ. ’ак мисс „женни говорит. Ћна
уверена,  что молодой ЃаЯрд все равно сломает шею им обоим, только полковник
‘арторис  этого  не знает. Ћна проехала по площади мимо привЯзанных фургонов
и поставленных где попало автомобилей.
     --  Ќенавижу  ЃаЯрда  ‘арториса, -- вдруг ни с того ни с сего ожесточенно
выговорила она. -- Ќенавижу всех мужчин.
     •орес быстро на нее взглЯнул.
     --  —то  такое?  —то  он  тебе  сделал?  €ли  нет,  наоборот, что ты ему
сделала?
     Ќо  Ќарцисса  ничего не ответила. Ћна свернула в другую улицу, по обеим
сторонам  которой  стоЯли  одноэтажные  негритЯнские  лавчонки; возле них, в

тени  железных навесов, сидели негры, снимаЯ шкурки с бананов и разноцветные
обертки  с  печеньЯ,  а в конце находилась мукомольнЯ, приводимаЯ в движение
спазматическим  бензиновым  мотором. ЊЯкина и сыпучие пылинки, словно мошки,
кружились  в  солнечных  лучах, а над дверью красовалась вывеска, на которой
чьЯ-то  неумелаЯ  рука  вывела:  "Њельница ‚.-„. Ѓирда". Њежду мукомольней и
запертой   молчаливой   хлопкоочистительной   фабрикой,  увешанной  клочьЯми
грЯзной  ваты, грохотала наковальнЯ кузницы, расположенной в конце короткого
переулка,  забитого фургонами, лошадьми и мулами, где в тени шелковиц сидели
на корточках фермеры в комбинезонах.
     --  Ќе  мешало  бы  ему больше считатьсЯ со стариком, -- досадливо сказал
•орес.  --  ‚прочем,  они  только  что  прошли через такое испытание, которое
поколебало  все  истины и все человеческие чувства, а впереди -- знают они об
этом  или  нет  --  их  ждет еще одно испытание, которое вообще положит конец
всему.  „ай  только  срок...  Ќо лично Я не вижу, зачем мешать ЃаЯрду ломать
себе  шею,  если  он  так  к  этому  стремитсЯ. •отЯ, разумеетсЯ, жалко мисс
„женни.
     --  „а,  --  миролюбиво  согласилась  Ќарцисса.  -- €х еще очень беспокоит
сердце  полковника  ‘арториса. ’о есть оно беспокоит всех, кроме него самого
и ЃаЯрда. Љак хорошо, что у менЯ ты, а не один из этих ‘арторисов, •орри.
     Ѓыстрым легким движением она коснулась его худощавого колена.
     --  ЊилаЯ  старушка  Ќарси, -- с улыбкой отозвалсЯ он, но лицо его тотчас
же  омрачилось  снова.  --  Ќу  и  мерзавец. ‚прочем, это уж их забота, Ђ как
здоровье тетушки ‘элли?
     -- •орошо... Љак Я рада, что ты вернулсЯ, •орри.
     ‡ахудалые  лавчонки  остались  позади,  и  теперь улица раздалась вширь
между  старинными тенистыми лужайками, просторными и тихими. „ома здесь были
очень  старые  --  по  крайней  мере  с  виду;  они стоЯли вдалеке от улицы и
уличной   пыли   и  излучали  ласковую  тишину  и  покой,  неколебимые,  как
безветренный  вечер  в  мире, где нет ни движеньЯ, ни звука. •орес оглЯделсЯ
вокруг и глубоко вздохнул.
     -- Њожет быть, это и есть причина войн, -- сказал он. -- ‘мысл мира.

     Ћни  свернули  в  боковую  улицу, более узкую, ко более тенистую и даже
еще  более  тихую,  погруженную в золотистую пасторальную дрему, и въехали в
ворота,   замыкавшие   обсаженную   жимолостью  железную  ограду.  Ћт  ворот
начиналась  посыпаннаЯ  гарью  аллеЯ,  изгибавшаЯсЯ дутой между двумЯ рЯдами
виргинских  можжевельников. Њожжевельники посадил в 40-х годах прошлого века
английский  архитектор, который построил дом в погребальном стиле ’юдоров (с
одним  лишь  незначительным отступлением в виде веранды), распространившемсЯ
с  благословениЯ молодой королевы ‚иктории, и даже в самые солнечные дни под
можжевельниками    царил    бодрЯщий   смолистый   сумрак.   €х   облюбовали
пересмешники,  снегири  и  дрозды,  чье скромное сладкозвучное пенье ласкало
слух  по  вечерам; но под ними почти не росла трава и не водились насекомые,
и только в сумерках поЯвлЯлись светлЯчки.
     ЂллеЯ  поднималась  к  дому, изгибалась перед ним и снова спускалась на
улицу  двумЯ рЯдами можжевельников. ‚ центре дуги рос одинокий дуб -- густой,
развесистый   и  низкий,  а  вокруг  него  была  деревЯннаЯ  скамьЯ.  ‚нутри
полумесЯца,  образованного аллеей, и за нею густо разрослись древние как мир
высокие  кусты  лагерстремии  и спиреи. ‚ одном углу забора росла диковиннаЯ
купа   низкорослых   банановых  пальм,  а  в  другом  --  лантана  со  своими
запекшимисЯ  ранами  --  ”рэнсис  Ѓенбоу  в  1871 году вывез ее с Ѓарбадоса в
футлЯре из-под цилиндра.
     Ћт  корней дуба и от изогнувшейсЯ Ятаганом погребальной аллеи спускалсЯ
к  улице  отличный дерновый газон, испещренный тут и там группами нарциссов,
жонкилей  и  гладиолусов.  Ќекогда  газон  был разбит террасами и на верхней
террасе  располагалась  цветочнаЯ  клумба.  ‡атем Ѓилл Ѓенбоу, отец •ореса и
Ќарциссы,  велел эти террасы срыть, что и было сделано плугом и мотыгой. Џри
этом  землю  заново  засеЯли  травой, и он считал, что клумба уничтожена. Ќо
следующей  весной  разбросанные  луковицы  снова пустили ростки, и с тех пор
каждый  год газон был усыпан беспорЯдочным пунктиром белых, желтых и розовых
цветов.  Ќесколько  молодых  девиц  получили  разрешение  каждую весну рвать
здесь  цветы,  а  под  можжевельниками  мирно  резвились  соседские  дети. ‚
верхней  точке  дуги,  которую  образовывала  аллеЯ  перед  тем,  как  снова
спуститьсЯ  вниз,  стоЯл  кирпичный  кукольный  дом,  в котором жили •орес и
Ќарцисса,  постоЯнно  окутанные  прохладным, чуть терпким запахом виргинских
можжевельников.
     Ѓелые  украшениЯ и вывезенные из Ђнглии стрельчатые окна придавали дому
нарЯдный  вид.  Џо  карнизу  веранды  и  над  дверью  вилась глициниЯ, ствол
которой,  толщиною  с мужское запЯстье, напоминал крепко просмоленный канат.
‚  открытых  окнах  нижнего этажа легко колыхались занавески. Ќа подоконнике
впору  было  красоватьсЯ выскобленной деревЯнной чаше или хотЯ бы безупречно
вылизанному  надменному  коту.  Ћднако  на  нем  стоЯла  всего лишь плетенаЯ
рабочаЯ  корзинка,  из  которой  наподобие  вьющейсЯ  пуансетии свисал конец
коврика,  сшитого  из  розовых  и  белых  лоскутков, а в дверЯх, опираЯсь на
трость  черного  дерева  с  золотым  набалдашником,  стоЯла  тетушка  ‘элли,
вздорнаЯ старушонка в кружевном чепце.
     ‚се  как  тому  и следует быть. •орес обернулсЯ и посмотрел на сестру --
она шла по аллее с пакетами, которые он опЯть забыл в автомобиле.

     „овольный   и   счастливый,  •орес  шумно  плескалсЯ  в  ванне,  громко
разговариваЯ  через  дверь  с сестрой, котораЯ сидела на его кровати. ‘нЯтаЯ
форма  валЯлась  на  стуле,  и  от  долгого  общениЯ  с  ним складки грубого
коричневато-желтого  сукна  все  еще хранили четкий отпечаток его утонченной
ущербности.  Ќа  мраморной  доске  туалетного столика лежали трубки и тигель
его  первого  стеклодувного  аппарата, а рЯдом стоЯла ваза, которую он выдул
на  пароходе  --  тонкаЯ, стройнаЯ вещица из прозрачного стекла высотою около
четырех дюймов, незавершеннаЯ и хрупкаЯ, как серебрЯнаЯ лилиЯ.
     --  Ћни  работают  в  пещерах,  --  кричал  он  из  ванной,  -- к ним надо
спускатьсЯ  под  землю  по лестнице. Љогда нащупываешь ступеньку, под ногами
сочитсЯ  вода,  а  когда  хватаешьсЯ  рукой  за стену, чтобы оперетьсЯ, рука
становитсЯ мокрой. Ћщущение такое, будто это кровь.
     -- •орес!
     --  „а,  да,  это  великолепно!  €  ты  уже  издали видишь сиЯние. ‚друг
неизвестно  откуда  возникает  мерцающий  туннель,  потом  ты видишь горн, а
перед  ним поднимаютсЯ и опускаютсЯ какие-то предметы; они закрывают свет, и
стены   снова   начинают  мерцать.  ‘начала  они  кажутсЯ  просто  какими-то
горбатыми  бесформенными  телами.  ‘овершенно фантастическими, а на кровавых
стенах,  как  в  волшебном  фонаре,  плЯшут  их  тени,  красные  тени. Џотом
вспыхивает  Яркий  свет,  и  перед  горном,  поднимаЯсь  и опускаЯсь, словно
бумажные  куклы,  начинают  мелькать  черные  фигурки.  €  вдруг  поЯвлЯетсЯ
физиономиЯ,  она  дует,  а из красной тьмы выплывают другие лица, похожие на
раскрашенные воздушные шары.
     Ђ  какие  вещи!  Ђбсолютно,  трагически  прекрасные. ‡наешь, совсем как
засушенные  цветы.  Њертвые и нетленные, безупречно чистые, очищенные огнем,
как  бронза,  но  хрупкие, как мыльные пузыри. Љристаллизованные звуки труб.
‡вуки  флейт  и  гобоев  или,  пожалуй,  пенье  свирели.  ‘вирели из овсЯной
соломы.  —ерт  возьми,  они,  как цветы, распускаютсЯ прЯмо на глазах. ‘он в
летнюю ночь, приснившийсЯ саламандре.
     „альше  ничего  нельзЯ  было  разобрать  --  невнЯтные размеренные фразы
взмывали  вверх,  но по высоте и напрЯженности звучаниЯ Ќарцисса понЯла, что
это  с  звонкогласными песнопеньЯми низвергаютсЯ в преисподнюю мильтоновские
архангелы.
     Ќаконец  он  вышел  --  в  белой  рубашке  и саржевых брюках, но все еще
парЯщий  на  пламенных  крыльЯх  своего красноречиЯ, и под звуки его голоса,
выпевающего  эти  размеренные  слоги,  она  вытащила  из чулана пару туфель,
остановилась  с  туфлЯми  в  руках,  и  тогда он прекратил свои песнопениЯ и
снова, как ребенок, коснулсЯ руками ее лица.
     ‡а ужином тетушка ‘элли перебила его отрывистую болтовню вопросом:
     -- Ђ своего ‘ноупса ты тоже привез?
     ќтот  ‘ноупс  был  членом, казалось, совершенно неистощимого семейства,
которое  в  течение  последних  десЯти лет тонкими струйками просачивалось в
город  из  маленького  поселка,  известного  под названием ”ранцузова Ѓалка.
Џервый  ‘ноупс, ”лем, однажды без всЯкого предупреждениЯ поЯвилсЯ за стойкой
излюбленного   фермерами   маленького   кафе   в   одной  из  боковых  улиц.
“твердившись  здесь,  он,  подобно  библейскому  Ђврааму, начал переселЯть в
город  своих  родственников  и  свойственников  --  семью  за  семьей, одного
человека  за  другим  --  и  устраивать  их  на  такие  места,  где они могли
зарабатывать   деньги.   ‘ам   ”лем   теперь   был   управлЯющим   городской
электростанцией  и  водопроводом  и  уже  несколько лет состоЯл чем-то вроде
чиновника  особых  поручений при местном муниципалитете, а три года назад, к
изумлению  и  нескрываемой досаде старого ЃаЯрда, который по этому поводу не
раз  отпускал  крепкое  словцо,  сделалсЯ  вице-президентом  сарторисовского
банка, где один из его родственников уже служил бухгалтером.
     Ћн  все еще владел кафе и брезентовой палаткой на его заднем дворе, где
они  с  женой  и  ребенком жили первые месЯцы после переезда в город, и ныне
эта  палатка  служила как бы перевалочной станцией длЯ приезжающих ‘ноупсов,
откуда  те  расползались  по всевозможным третьеразрЯдным заведеньицам вроде
бакалейных  лавок  и  парикмахерских  (один  из них, какой-то инвалид, жарил
землЯные   орехи   на  купленной  у  старьевщика  жаровне),  размножались  и
процветали.  „жефферсонские  старожилы,  наблюдаЯ  за  ними  из своих домов,
солидных  магазинов и контор, вначале посмеивались. Ќо им уже давно стало не
до смеха.
     ‘ноупса,  о котором спрашивала тетушка ‘элли, звали Њонтгомери “ орд. ‚
1917  году,  незадолго до вступлениЯ в силу закона о воинской повинности, он
ЯвилсЯ  к  офицеру, ведавшему набором рекрутов в Њемфисе, но тот не взЯл его
на  военную  службу  из-за  больного  сердца. Џозднее, к удивлению всех, а в
особенности   друзей  •ореса  Ѓенбоу,  он  вместе  с  •оресом  отправилсЯ  в
•ристианскую  ассоциацию молодых людей и получил там какую-то должность. …ще
позже  стали  поговаривать,  будто  в тот день, когда он поступал на военную
службу,  он  всю  дорогу  в  Њемфис  держал  под  мышкой плитку жевательного
табака.  Ќо  этот слух поЯвилсЯ уже после того, как он со своим покровителем
уехал.
     -- Ђ своего ‘ноупса ты тоже привез? -- спросила тетушка ‘элли.
     --  Ќет,  --  отвечал  он,  и на его тонком нервном лице поЯвилось легкое
облачко  холодного  отвращениЯ. -- џ в нем совершенно разочаровалсЯ. џ даже и
говорить о нем не хочу.
     -- Љаждый мог тебе сказать, что это за человек, еще когда ты уезжал.
     ’етушка  ‘элли неторопливо и размеренно жевала, сидЯ над своею тарелкой
•орес на минуту задумалсЯ, и рука его медленно сжала вилку.
     --  €менно  подобные  типы,  паразиты...  --  начал  было  он, но тут его
перебила сестра:
     --  Љого  интересует  какой-то  там  ‘ноупс?  €  вообще,  сейчас слишком
поздний час, чтобы говорить об ужасах войны.
     Џолным  ртом тетушка ‘элли издала какой-то сырой звук, выражающий некое
мстительное превосходство.
     --  ќто все нынешние генералы, -- проговорила она. -- ѓенерал „жонстон или
генерал  ”оррест  -- вот уж те бы ни за что ни одного ‘ноупса в свою армию не
взЯли.
     ’етушка  ‘элли  ни в каком родстве с семейством Ѓенбоу не состоЯла. Ћна
жила  через  дом  с  двумЯ незамужними сестрами, из которых одна была старше
ее,  а  другаЯ  моложе.  ‘  тех  пор  как •орес и Ќарцисса себЯ помнили, она
постоЯнно  бывала  у  них  в  доме  и  еще  до  того, как они начали ходить,
присвоила  себе  какие-то  права на их жизнь, привилегии, которые никогда не
были  точно  определены и которыми она никогда не пользовалась, но никогда и
не  допускала,  чтобы  кто-либо  подверг  сомнению  обоюдное  признание того
факта,  что  они существуют. Ћна без предупреждениЯ входила во все комнаты в
доме  и  любила  нудно  и  несколько  бестактно толковать о детских болезнЯх
•ореса  и  Ќарциссы.  •одили слухи, будто она некогда "строила глазки" Ѓиллу
Ѓенбоу,  хотЯ  ко  времени его свадьбы ей было уже лет тридцать пЯть. Ћна до
сих  пор  говорила  о  нем  с некоторой снисходительностью, словно о ком-то,
лично ей принадлежащем, и всегда тепло отзывалась об его жене.
     -- „жулиЯ была премилой девочкой, -- частенько говаривала она.
     Љогда  •орес  уехал  на  войну,  тетушка  ‘элли перебралась к Ќарциссе,
чтобы  та  не скучала, -- никому из них троих даже в голову не приходило, что
можно  устроить  все  как-нибудь  иначе, и то, что Ќарцисса должна держать у
себЯ  в  доме  тетушку  ‘элли в течение неопределенного срока -- год, два или
три,  --  казалось  столь  же  неизбежным, как и то, что •орес должен идти на
войну.  ’етушка  ‘элли  была  славной старушкой, но она жила главным образом
прошлым,  мЯгко, но бесповоротно отгородившись от всего, что произошло после
1901  года. „лЯ нее жизнь шла на конной тЯге, и скрип автомобильных тормозов
ни  разу  не  проник  в  ее  упрЯмый  и безмЯтежный вакуум. “ нее было много
неприЯтных  причуд,  свойственных  старикам.  Ћна  любила  звук собственного
голоса,  не  любила оставатьсЯ одна ни в какое времЯ суток, а так как она ни
за  что  не  могла  привыкнуть  к вставной челюсти, купленной двенадцать лет
назад,  и  прикасалась к ней лишь длЯ того, чтобы раз в неделю сменить воду,
в  которой  челюсть  сохранЯлась,  она  весьма  неаппетитно  поглощала  свою
немудреную, но легко поддающуюсЯ пережевыванию пищу.
     Ќарцисса опустила под стол руку и снова погладила колено •ореса.
     -- џ так рада, что ты вернулсЯ, •орри.
     Ћн  быстро  взглЯнул  на  нее,  и  облачко  исчезло  с  его лица так же
внезапно,  как  и  поЯвилось,  а  дух  его, подобно пловцу в спокойном море,
медленно погрузилсЯ в безмЯтежную неизменность ее любви.

     Ћн  был  адвокатом -- главным образом из уважениЯ к семейной традиции и,
хотЯ  отнюдь  не  питал  особой  склонности к юриспруденции, если не считать
любви  к  печатному слову, к местам, где хранЯтсЯ книги, думал о возвращении
в  свою затхлую контору с оттенком... не столько нетерпениЯ, сколько глубоко
укоренившейсЯ  покорности  и  даже  почти  удовольствиЯ.  ‘мысл  мира.  „ни,
неизменные  как  встарь,  быть может, без порывов, но и без катастроф. ќтого
не  видишь,  не ощущаешь -- разве что на большом расстоЯнии. ‘ветлЯчки еще не
поЯвились,  и  по  обе  стороны  аллеи  вытекала  на  улицу  сплошнаЯ полоса
виргинских  можжевельников,  словно  изгибающаЯсЯ чернаЯ волна с уходЯщими в
небо  резными  гребешками.  ‘вет  падаЯ  из  окна  на  веранду и на клумбу с
каннами,  стойкими  как  бронза  --  вот  уж  в  чем  нет  ни тени хрупкости,
свойственной   цветку,   --   а  в  комнате  слышалось  невнЯтное  монотонное
бормотание  тетушки ‘элли. Ќарцисса тоже была там -- она сидела возле лампы с
книгой,  и  от  всего  ее  существа  веЯло  неизменным  покоем,  он наполнЯл
комнату,  словно  запах жасмина, -- сидела и смотрела на дверь, через которую
вышел  •орес,  а  он  со  своей  нераскуренною  трубкой  стоЯл  на  веранде,
овеваемый   терпкою  прохладой  можжевельников,  словно  дыханием  какого-то
неведомого живого существа.
     "‘мысл  мира", -- еще раз произнес он про себЯ, задумчиво ронЯЯ два этих
слова  в прохладный колокольчик тишины, куда он наконец возвратилсЯ опЯть, и
слушаЯ,  как  они  медленно  замирают  в пространстве, подобно прозрачному и
чистому звону от удара серебра о хрусталь.

     -- Љак поживает Ѓелл? -- спросил он в первый же вечер по приезда.
     --   “  них  все  хорошо,  --  отвечала  Ќарцисса.  --  Ћни  купили  новый
автомобиль.
     --  ‚от  как,  --  рассеЯнно  заметил  •орес.  --  Џо  крайней  мере  хоть
какаЯ-нибудь польза от войны.
     ’етушка  ‘элли  наконец  оставила их наедине и потихоньку проковылЯла к
себе  в  спальню.  •орес  с  наслаждением  вытЯнул  ноги  в саржевых брюках,
перестал  чиркать  спичками, тщетно пытаЯсь раскурить свою упрЯмую трубку, и
устремил  взор  на  сестру,  котораЯ сидела, склонен темноволосую голову над
раскрытым  на  коленЯх  журналом,  как  бы отгородившись ото всего мелкого и
преходЯщего.  …е  волосы,  гладкие,  словно  крыльЯ  отдыхающей птицы, двумЯ
безмЯтежными воронеными волнами вливались в низкий простой узел на затылке.
     --  Ѓелл  совершенно  не  способна писать письма, -- сказал он, -- Љак все
женщины.
     Ќе поднимаЯ головы, она перевернула страницу.
     -- ’ы часто ей писал?
     --  Ђ почему? Ћни отлично понимают, что письма годЯтсЯ лишь на то, чтобы
служить  мостками,  соединЯющими интервалы между поступками -- как интерлюдии
в  пьесах експира, -- рассеЯнно продолжал он. -- ’ы знаешь хоть одну женщину,
котораЯ  читала  бы  експира,  не  пропускаЯ  интерлюдий? експир и сам это
знал,  и  потому  женщин  у  него  в  интерлюдиЯх  нет.  Џускай себе мужчины
перебрасываютсЯ  напыщенными  словесами  -- женщины будут в это времЯ мыть за
кулисами посуду и укладывать спать детей.
     --  џ  не  знаю  ни  одной женщины, котораЯ вообще читала бы експира, --
поправила его Ќарцисса. -- Ћн слишком много говорит.
     •орес встал и погладил ее по темным волосам.
     --  Ћ,  глубина,  -- сказал он. -- ‚сю, всю мудрость к одной лишь фразе ты
свела и мерЯешь свой пол по высоте звезды.
     -- „а, они его не читают, -- повторила она, поднимаЯ голову.
     -- Ќе читают? Џочему?
     Ћн  чиркнул  еще  одной  спичкой  и поднес ее к трубке, глЯдЯ на сестру
сквозь  сложенные  чашечкой  ладони, серьезно и с напрЯженным вниманием, как
устремленнаЯ в полет птица.
     --  ’вои  Ђрлены  и ‘абатини тоже много говорЯт, а уж больше говорить, и
тому  же  с  таким  трудом,  как  старик  „райзер,  вообще  никто никогда не
ухитрЯлсЯ.
     --  Ќо  у них есть тайны, -- поЯснила она, -експира тайн нет. Ћн говорит
все.
     --  ЏонЯтно.  експиру  не  хватало сдержанно такта. €наче говорЯ, он не
был джентльменом.
     -- „а... Џожалуй, это Я и хотела сказать.
     -- €так, чтобы быть джентльменом, надо тайны.
     -- Ђх, ты менЯ утомлЯешь.
     Ћна  снова  начала  читать,  а  он  сел рЯдом с нею на диван и, взЯв ее
руку, принЯлсЯ гладить ею свою щеку и растрепанные волосы. г
     --  ќто  похоже на прогулку по саду в сумерках, -- сказал он. -- ‚се цветы
стоЯт  на  своих местах, в ночных сорочках и причесанные на ночь, но все они
хорошо  тебе знакомы. Џоэтому ты их не тревожишь, а просто проходишь дальше,
но  иной раз останавливаешьсЯ, переворачиваешь какой-нибудь листок, которого
ты  раньше  не  заметил,  -- быть может, под ним окажетсЯ фиалка, колокольчик
или  светлЯчок,  а  быть может, всего-навсего другой листок или травинка. Ќо
всегда будет капелька росы.
     Ћн  продолжал  гладить  ее  рукою  свое лицо. „ругой рукой она медленно
листала журнал, слушаЯ его с невозмутимой и ласковой отчужденностью.
     -- ’ы часто писал Ѓелл? -- снова спросила она. -- —то ты ей писал?
     --  џ  писал ей то, что ей хотелось прочитать. ‚се то, что женщины хотЯт
видеть  в  письмах. ‹юди ведь и в самом деле имеют право хотЯ бы на половину
того, что, по их мнению, им причитаетсЯ.
     --  —то  же  ты  ей  все-таки  писал?  -- настойчиво спрашивала Ќарцисса,
медленно  переворачиваЯ  страницы,  а рука ее, покорно следуЯ его движениЯм,
продолжала гладить его по лицу.
     --  џ  писал  ей, что Я несчастлив. ‚озможно, так оно и было, --- добавил
он.
     Ќарцисса тихонько высвободила свою руку и положила ее на журнал.
     --  џ  преклонЯюсь  перед  Ѓелл,  -- продолжал он. -- Ћна так благоразумно
глупа.  Љогда-то Я ее боЯлсЯ. Ѓыть может... Ќо нет, теперь нет. џ защищен от
гибели,  у  менЯ  есть талисман. ‚ерный признак того, что она мне уготована,
как   говорЯт   мудрецы.  ‚прочем,  благоприобретеннаЯ  мудрость  суха,  она
рассыпаетсЯ   в  прах  там,  где  слепой  поток  бессмысленных  соков  жизни
победоносно движетсЯ вперед.
     Ћн  сидел,  не  прикасаЯсь к ней, на мгновенье погрузившись в блаженное
состоЯние покоЯ.
     --  ‚  отличие от твоей, о ЃезмЯтежность, -- проговорил он, возвращаЯсь к
действительности, и снова принЯлсЯ твердить: -- ЊилаЯ старушка Ќарси.
     Ћн  опЯть  взЯл  ее  руку.  ђука  не  сопротивлЯлась,  но  и  не совсем
покорилась.
     -- Џо-моему, тебе не следует так часто повторЯть, что Я глупа, •орри.
     --  Џо-моему,  тоже,  --  согласилсЯ  он.  --  Ќо  должен  же Я взЯть хоть
какой-то реванш за совершенство.
     Џотом  она  лежала  в  своей темной спальне. Џо другую сторону коридора
спокойно  и размеренно похрапывала тетушка ‘элли; а в соседней комнате лежал
•орес,  между  тем  как  его  ущербный дух, причудливый и неуемный, совершал
свои   странствиЯ   по  пустынным  далЯм  заоблачных  сфер,  где  на  лунных
пастбищах,  пригвожденных  остриЯми  звезд к тверди небес у последней кровли
вселенной,  галопом  скакали,  оглашаЯ  гулкий  воздух  раскатистым ржаньем,
паслись или безмЯтежно покоились в дреме золотокопытые единороги.
     •оресу  было  семь  лет,  когда  родилась  Ќарцисса. Ќа заднем плане ее
благополучного  детства  присутствовали  три  существа  -- мальчуган с тонкой
озорной  физиономией  и неистощимой склонностью к злоключениЯм; романтически
загадочнаЯ  доблестнаЯ личность, контрабандой раздобывающаЯ пищу, с сильными
твердыми  руками, от которых всегда исходил волнующий запах карболового мыла
--  существо, чем-то напоминающее ‚семогущего, но не внушающее благоговейного
трепета,  и,  наконец,  нежнаЯ  фигурка  без  ног  или какого-либо намека на
способность  к  передвижению,  своего  рода  миниатюрнаЯ  свЯтынЯ, постоЯнно
окруженнаЯ   ореолом  нежной  меланхолии  и  бесконечными  тонкими  извивами
цветной  шелковой  нити.  ќто  третье  существо,  нежное  и меланхолическое,
никогда  ни  на чем не настаивало, между тем как второе вращалось по орбите,
котораЯ  периодически  выносила  его  во внешнее пространство, а затем снова
возвращала  его бодрую и энергичную мужественность в ее беспокойный мир. —то
же   до  первого  существа,  то  его  Ќарцисса  с  непреклонной  материнской
настойчивостью  захватила  в  свою собственность, и к тому времени, когда ей
было  лет  пЯть  или  шесть,  •ореса заставлЯли слушатьсЯ старших, пригрозив
пожаловатьсЯ на него Ќарциссе.
     „жулиЯ  Ѓенбоу  благовоспитанно  отошла  в  мир  иной,  когда  Ќарциссе
исполнилось  семь лет, она была удалена из их жизни, словно маленькое саше с
лавандой  из комода, где хранитсЯ белье, и в период беспокойного созреваниЯ,
между  семью  и  девЯтью  годами от роду. Ќарцисса улещала и терроризировала
оставшихсЯ  двоих.  ‡атем •орес уехал учитьсЯ в ‘ивони, а позднее в Ћксфорд,
и  вернулсЯ  домой как раз в тот самый день, когда Ѓилл Ѓенбоу присоединилсЯ
к  жене,  покоЯщейсЯ среди остроконечных можжевельников, высеченных из камнЯ
голубков  и  прочих  безмЯтежных  мраморных  изваЯний,  а потом •ореса опЯть
разлучили с сестрой нелепые и несообразные дела людские.
     Ќо   сейчас  он  лежал  в  соседней  комнате,  совершаЯ  странствиЯ  по
безбурным  мерцающим  далЯм  заоблачных  сфер,  а  она лежала в своей темной
постели  очень тихо и мирно, пожалуй, чуть более мирно, чем требуетсЯ, чтобы
уснуть.






        2 



     Ћн  очень легко и быстро вошел в ритм и делил свои дни между конторой и
домом.  ЏривычнаЯ  торжественность  переплетенных  в  телЯчью  кожу  затхлых
фолиантов,  к  которым  никогда не прикасалсЯ никто, кроме Ѓилла Ѓенбоу, чьи
отпечатки  пальцев  еще,  вероЯтно,  можно  было  обнаружить  на  их пыльных
переплетах;  партиЯ тенниса, обычно на корте ѓарри Њитчелла; вечером карты --
тоже,  разумеетсЯ,  в  обществе  ѓарри  и  Ѓелл, или, даже еще лучше, всегда
легко  доступное  и никогда не изменЯющее очарование печатных страниц, между
тем  как сестра сидела за столом напротив или тихонько наигрывала на роЯле в
полутемной  комнате  по  другую  сторону  прихожей. €ногда к ней приходили в
гости  мужчины;  •орес  принимал  их  с неизменной любезностью и с некоторой
досадой  и  вскоре  отправлЯлсЯ  бродить  по  улицам или ложилсЯ в постель с
книгой.  ђаза  два  в  неделю  ЯвлЯлсЯ  с  визитом чопорный доктор Ћлфорд, и
•орес,   будучи   отчасти   казуистом-любителем   часок-другой   забавлЯлсЯ,
притуплЯЯ  свои тонко оперенные метафизические стрелы о гладкую ученую шкуру
доктора,  после  чего  оба  вдруг  замечала,  что  за  все  эта  шестьдесЯт,
семьдесЯт или восемьдесЯт минут Ќарцисса не проронила ни единого слова.
     --  ‡а  этим-то  они  к  тебе  и  ходЯт,  --  говорил  •орес,  -- им нужна
эмоциональнаЯ грЯзеваЯ ванна.
     ’етушка   ‘элли   удалилась  к  себе  домой,  забрав  свою  корзинку  с
разноцветными   лоскутками  и  искусственную  челюсть  и  оставив  за  собой
неуловимое,  но  неизгладимое  напоминание  о  туманных,  однако  же  вполне
определенных  обЯзательствах,  выполненных  ею ценой некоей личной жертвы, а
также  слабый  запах  старого женского тела, который медленно вывешивалсЯ из
комнат,  временами  возникаЯ  в  самых  неожиданных  местах,  так что порою,
просыпаЯсь  и  лежа  без  сна  в  темноте, Ќарцисса, увивавшаЯсЯ счастьем от
возвращениЯ  •ореса, казалось, все еще слышала в темной беспредельной тишине
дома мерное аристократичное похрапыванье тетушки ‘элли.
     Џорою   оно   становилось  настолько  отчетливым,  что  Ќарцисса  вдруг
останавливалась   и  произносила  имЯ  тетушки  ‘элли  в  совершенно  пустой
комнате.   Ђ   иной   раз   старушка   и  в  самом  деле  отзывалась,  вновь
воспользовавшись  своей  прерогативой  входить  в  дом в любой час, когда ей
взбредет  в  голову,  без  всЯкого  предупреждениЯ  -- просто длЯ того, чтобы
узнать,  как  они  поживают,  и ворчливо пожаловатьсЯ на своих домашних. Ћна
была  стара,  слишком  стара длЯ того, чтобы легко отзыватьсЯ на перемены, и
после  долгого пребываниЯ в семье, где ей уступали во все